Золото Будды

Глава 11 СУДЬЯ НАНОСИТ ВИЗИТ НАСТОЯТЕЛЮ БУДДИЙСКОГО МОНАСТЫРЯ; ОБЕД В ПОРТУ

Судья молчал всю дорогу до восточных ворот. Лишь когда его паланкин по Радужному мосту переносили через протоку, он обратился к Хуну, похвалив открывшийся вид на храм Белого облака. Его мраморные белые ворота и голубые черепичные крыши прекрасно сочетались с зеленью горного склона.

Паланкин подняли по широким мраморным ступеням. Носильщики поставили его в первом дворе, окруженном открытой галереей. Судья Ди вручил свою большую красную визитную карточку встречавшему их старому монаху.

— Настоятель как раз заканчивает дневную молитву, — сообщил тот.

Он провел их еще тремя дворами, каждый из которых располагался все выше по склону и соединялся со следующим мраморной лестницей с великолепной резьбой.

В глубине четвертого двора судья Ди увидел крутые ступени, ведущие к длинной узкой террасе, вырубленной прямо в заросшей мхом скале. Он услышал журчание воды.

— Там родник? — спросил судья.

— Именно так, ваша честь, — ответил монах. — Он забил из лежащей ниже скалы четыреста лет назад, когда в этом месте святому основателю монастыря явилась священная статуя Грядущего Будды. Статуя находится в часовне на той стороне расселины.

Теперь судья заметил между террасой и высокой скалой расселину шириной в пять чи[6]. Деревянный мостик в три доски вел к большой пещере.

Судья Ди ступил на мостик и заглянул в глубокую расщелину. Тридцатью чи ниже из трещины в скале извергался бурный поток, бегущий по острым камням. Оттуда веяло живительной прохладой.

В пещере за мостиком он разглядел золотую решетку, а за ней — красную шелковую занавесь. Она, несомненно, скрывала главную святыню этого места: часовню статуи Грядущего Будды.

— Покои настоятеля в конце террасы, — сообщил старый монах.

Он повел их к маленькому строению с изящно изогнутой крышей, приютившемуся в тени вековых деревьев. Скрывшись внутри, он вскоре показался снова и предложил судье войти. Старшина Хун остался ждать их на холодной каменной скамье.

Всю заднюю часть комнаты занимало великолепное ложе резного черного дерева, усеянное красными шелковыми подушками. В центре него восседал, скрестив ноги, маленький толстячок в просторном халате из жесткой золотой парчи. Он склонил свою круглую, полностью обритую голову и жестом предложил судье занять стоящее перед ложем большое резное кресло. Настоятель развернулся и почтительно водрузил визитную карточку судьи на маленький алтарь в нише за ложем. Вся остальная стена была завешена плотными шелковыми занавесями с вышитыми на них сценами из жизни Будды. Комната была пропитана густым ароматом каких-то экзотических благовоний.

Старый монах поставил у кресла судьи маленький чайный столик резного палисандра и налил ему чашку душистого чая. Настоятель подождал, пока судья сделает первый глоток, и заговорил неожиданно густым раскатистым голосом:

— Ничтожный монах завтра собирался сам явиться в судебную управу, дабы засвидетельствовать свое почтение. Меня поистине смущает, что ваша честь опередили меня. Сей монах недостоин подобного знака внимания.

Большие дружелюбные глаза уставились прямо на судью. Хотя судья Ди, будучи непреклонным конфуцианцем, не питал излишних симпатий к буддийскому вероисповеданию, он вынужден был признать, что маленький монах — личность весьма примечательная и держится с большим достоинством. Он произнес несколько вежливых фраз о красоте и величии этого храма.

Настоятель поднял короткую пухлую руку.

— Все это лишь по милости Грядущего Будды, — сказал он. — Минуло четыре столетия, как он соблаговолил явиться в этот мир в виде сандалового изваяния высотой более пяти чи: он застыл, скрестив ноги, и медитирует. Наш святой основатель обнаружил его в пещере, и поэтому именно здесь был воздвигнут храм Белого облака как духовный оплот восточной части нашей империи и место паломничества окрестных мореходов.

Янтарные бусины четок настоятеля скользнули между пальцами, когда он чуть слышно начал молиться. Затем он продолжил:

— Я собирался пригласить ваше превосходительство почтить своим присутствием церемонию, которая вскоре состоится в этой скромной обители.

— Почту за честь, — поклонился судья Ди. — Что же это за церемония?

— Благочестивый господин Ку Менпин, — пустился в объяснения настоятель, — попросил разрешения заказать копию этого священного изваяния, дабы пожертвовать ее храму Белой лошади, главному буддийскому храму, расположенному в столице империи. Он не посчитался с расходами для осуществления этого великодушного намерения и нанял мастера Фана, лучшего буддийского ваятеля нашей провинции Шаньдун, дабы тот здесь, в храме, зарисовал и произвел самые тщательные замеры священного изваяния. После чего мастер Фан три недели работал в особняке господина Ку, ваяя на основе своих записок и зарисовок кедровую копию. Все это время господин Ку обходился с мастером Фаном как с самым дорогим гостем, а когда работа была закончена, он устроил великолепное пиршество, где мастер Фан восседал на самом почетном месте. Сегодня утром господин Ку переправил в храм кедровое изваяние в прекрасном палисандровом футляре.

Настоятель кивнул с довольной улыбкой; несомненно, все это было для него чрезвычайно важно.

— Как только будет определен благоприятный день для этого радостного события, копия изваяния будет торжественно освящена в этом храме. Комендант крепости получил разрешение выделить воинский эскорт для сопровождения статуи в столицу. Я не премину заблаговременно сообщить вашему превосходительству, как только будет определен день и час церемонии освящения.

— Вычисления только что закончены, досточтимый, — раздался звучный голос из-за спины судьи. — Время наступит завтра вечером, сразу после второй ночной стражи.

Вперед шагнул высокий сухощавый монах. Настоятель представил его как Хунпена, своего заместителя.

— Ведь это вы опознали сегодня утром покойного монаха? — спросил судья Ди.

Заместитель настоятеля степенно склонил голову.

— Для всех нас непостижимая загадка, что позвало нашего раздатчика милостыни Цзыхая в столь отдаленное место и в столь неурочный час. Разве что кто-то из окрестных крестьян воззвал к нему о милосердии, а по дороге его подстерегли разбойники. Но я полагаю, что ваша честь уже напали на след?

Неторопливо пощипывая бакенбарды, судья ответил:

— Мы думаем, что некое третье лицо, пока неизвестное, хотело любой ценой не допустить, чтобы убитая женщина была опознана. Когда он увидел проходящего мимо раздатчика милостыни, то решил отнять у него монашеское одеяние, чтобы завернуть труп женщины. Вам ведь известно, что монаха нашли в одном исподнем. Я допускаю, что завязалась драка, и Цзыхай внезапно скончался от разрыва сердца.

Хунпен кивнул, а потом спросил:

— Ваша честь нашли рядом с ним его посох? Судья Ди на мгновение задумался и коротко ответил:

— Нет.

И тут же он вспомнил о некоем весьма любопытном факте. Когда ученый господин Цзао повстречался судье в шелковичных зарослях, руки его были пусты. А вот когда судья догнал его на обратном пути, тот раздвигал ветки длинным посохом.

— Воспользуюсь случаем, — продолжал Хун-пен, — чтобы доложить вашей чести, что прошлой ночью в храм проникли трое грабителей. Монах-привратник случайно заметил их, когда они перелезали через стену и убегали. Но к тому времени, как он поднял тревогу, они, к сожалению, уже скрылись в лесу.

— Я немедленно займусь этим делом, — сказал судья. — Сможет ли монах описать грабителей?

— В темноте он много не увидел, — ответил Хунпен, — но говорит, что все трое были высокие, а у одного была жидкая всклокоченная бородка.

— Было бы лучше, окажись монах более внимательным наблюдателем, — с неудовольствием проговорил судья. — Они украли что-либо ценное?

— Не зная, как тут все расположено, они обыскали только ритуальный зал и нашли там лишь несколько гробов.

— Какая удача, — заметил судья и обратился к настоятелю: — Почту за честь посетить храм завтра ночью в указанный час.

Он встал и откланялся. Хунпен и старый монах проводили его и старшину до паланкина.

Когда их переносили через Радужный мост, судья Ди сказал Хуну:

— Вряд ли нам стоит ожидать Ма Жуна и Цзяо Тая раньше наступления сумерек. Давай-ка пока осмотрим верфь и пристань за северными воротами.

Хун отдал приказ носильщикам, и те двинулись по второй торговой улице на север.

За северными воротами кипела работа. На верфи глазам их предстал ряд судов, поддерживаемых толстыми деревянными распорками. Вокруг сновали многочисленные рабочие в одних набедренных повязках. В воздухе стоял незатихающий гул отдаваемых приказов и стук молотков.

Судья прежде никогда не был на верфи. Пробираясь с Хуном сквозь толпу он с интересом оглядывался по сторонам. В дальней части площадки на боку лежала большая джонка. Шестеро рабочих разжигали под ней огонь. Рядом с джонкой Ку Менпин и его управляющий Ким Сан обсуждали что-то с десятником.

Завидев судью и Хуна, Ку поспешно отпустил десятника и, прихрамывая, направился к ним. Судья Ди полюбопытствовал, чем заняты рабочие.

— Это одна из моих самых больших океанских джонок, — начал объяснять Ку. — Сейчас ее накренили, чтобы выжечь водоросли и рачков, прилепляющихся к днищу, отчего судно теряет в скорости. Потом они отскоблят и переконопатят все борта ниже ватерлинии.

Судья хотел было подойти поближе, чтобы разглядеть все в подробностях, но Ку положил руку ему на плечо:

— Не приближайтесь, ваша честь! Несколько лет назад от жара лопнула поперечная балка и повредила мне правую ногу. Кость срослась неправильно, поэтому я и не расстаюсь с этой тростью.

— Превосходная вещь, — оценил трость судья. — Этот пестрый южный бамбук встречается нечасто.

— Совершенно верно, — расцвел Ку. — Его отличает особый блеск. Но этот вид бамбука слишком тонок для трости, поэтому пришлось соединить два стебля. — Понизив голос, он продолжил: — Я был на заседании, и меня глубоко взволновали сделанные вашей честью разоблачения. Совершенное моей женой просто чудовищно, позор на меня и весь мой род!

— Не стоит делать поспешных выводов, — заметил судья Ди. — Я намеренно подчеркнул, что личность женщины пока не установлена.

— Я высоко оценил тактичность вашей чести, — поспешно произнес Ку, искоса поглядывая на Ким Сана и старшину Хуна.

— Вы узнаете этот платок? — спросил судья.

Ку беглым взглядом окинул шелковую тряпицу, которую достал из рукава судья Ди.

— Конечно, — ответил он. — Это один из тех, что я подарил жене. Где ваша честь нашли его?

— На обочине дороги неподалеку от заброшенного храма, — сказал судья Ди. — Я подумал… — Он не договорил, вдруг вспомнив, что забыл спросить настоятеля, когда и почему опустел этот храм. — Вы что-нибудь слышали о том храме? — вновь обратился он к Ку. — Говорят, туда заглядывают привидения. Это чепуха, разумеется, но если ночью там и вправду кто-то бывает, я должен это выяснить. Весьма вероятно, что нечестивые монахи из храма Белого облака творят там втайне что-то непотребное. Это бы объяснило присутствие монаха близ имения Фаня: не исключено, что он направлялся в храм. Что ж, мне придется вернуться в храм Белого облака и выяснить это у настоятеля или Хунпена. Да, кстати, настоятель рассказал мне о вашем благочестивом поступке. Освящение состоится завтрашней ночью, и я буду рад присутствовать.

Ку низко поклонился.

— Ваша честь не может уйти, не разделив со мной хотя бы скромной трапезы. На другом конце пристани есть прекрасная харчевня, она славится вареными крабами. — Ким Сану он бросил: — Можешь идти, ты знаешь, что делать.

Судье не терпелось вернуться в храм, но он рассудил, что более обстоятельная беседа с Ку может оказаться полезной. Он сказал Хуну, чтобы тот возвращался в суд, а сам направился следом за Ку.

Смеркалось. Когда они вошли в изящный павильон прямо у воды, слуги уже зажигали цветные фонарики, свисающие с карнизов. Они сели прямо у покрытой красным лаком балюстрады и, наслаждаясь прохладным ветерком, залюбовались разноцветными огоньками на кормах проплывающих судов.

Слуга принес им большое блюдо исходящих паром красных крабов. Ку вскрыл несколько штук для судьи. Тот подцепил белое мясо серебряными палочками, обмакнул в миску с имбирным соусом и нашел, что это очень вкусно. Выпив маленькую чашу желтого вина, он обратился к Ку:

— Судя по вашим недавним словам, вы не сомневаетесь в том, что женщина в усадьбе Фаня именно ваша жена. Мне не хотелось задавать столь щекотливый вопрос в присутствии Ким Сана, но имелись ли у вас причины подозревать ее в неверности?

Ку нахмурился и ответил не сразу.

— Было ошибкой взять в жены женщину, совершенно иначе воспитанную. Я человек зажиточный, но литературного образования не получил. Честолюбие заставило меня в этот раз жениться на дочери ученого. Я совершил глупость. Хотя мы провели вместе только три дня, я видел, что новая жизнь совсем ей не по душе. Я делал все возможное, чтобы завоевать ее симпатию, но, как говорится, ответного чувства не возникло. — И вдруг с горечью добавил: — Она решила, что я недостаточно хорош для нее, и поскольку воспитание получила весьма свободное, вполне можно допустить, что прежняя привязанность…

У него задрожали губы, и он быстро осушил чашу вина.

— Со стороны нелегко выносить суждения об отношениях семейной пары, — сказал судья Ди. — Я допускаю, что у вас есть серьезные основания для подозрений. Но я вовсе не уверен, что с Фанем была именно госпожа Ку. Я даже не уверен, что она действительно убита. Насчет вашей супруги вам лучше знать, во что она могла впутаться. Если это действительно так, советую немедленно мне обо всем рассказать. Ради ее же блага, да и для вашего тоже.

Судье почудилось, будто в мельком брошенном на него взгляде Ку сверкнул неподдельный ужас. Но голос его прозвучал вполне бесстрастно:

— Я уже все рассказал, ваша честь.

Судья Ди встал.

— Над рекой сгущается туман, — заметил он. — Мне пора идти. Благодарю вас за отменную трапезу.

Ку проводил судью до паланкина, и носильщики понесли того через город к восточным воротам. Они почти бежали в предвкушении вечернего риса, ожидавшего их после окончания работы.

Стражники у ворот храма не скрывали удивления, когда мимо них снова пронесли паланкин судьи.

Первый двор храма был пуст. Сверху, от главного здания доносилось монотонное пение. Очевидно, монахи собрались там на вечернюю службу.

Судью вышел встречать молодой монах весьма угрюмого вида. Он сказал, что настоятель и Хунпен проводят службу, но он отведет судью в покои настоятеля и предложит ему чашку чая.

Они в молчании пересекали пустынные дворы храма. На третьем дворе судья неожиданно замедлил шаг.

— Ритуальный зал горит! — вскрикнул он.

Клубы густого дыма и грозные языки пламени поднимались с оставшегося ниже заднего двора.

Монах улыбнулся.

— Это готовятся кремировать раздатчика милостыни Цзыхая.

— Я никогда не видел кремирования! — воскликнул судья Ди. — Пойдемте туда, посмотрим.

Он направился к лестнице, но монах удержал его за плечо.

— Посторонним запрещено присутствовать при этом обряде.

Судья Ди сбросил его руку и холодно произнес:

— Лишь молодость служит тебе извинением. Ты забыл, что обращаешься к наместнику. Веди.

Во дворе перед ритуальным залом из большой открытой печи вырывалось пламя. Здесь не было никого, кроме единственного монаха, деловито раздувавшего мехи. Рядом с ним стоял глиняный кувшин. Еще судья заметил у печи большой продолговатый ящик.

— Где покойник? — поинтересовался он.

— В палисандровом ящике, — хмуро ответил молодой монах. — Недавно судейские принесли его сюда на носилках. После кремации пепел соберут в этот кувшин.

Жар возле печи стоял едва выносимый.

— Отведи меня в покои настоятеля! — бросил судья.

Проводив его до террасы, монах отправился за настоятелем. О чае он, похоже, забыл. Судья Ди не возражал; он принялся мерить ногами террасу. Прохладный влажный воздух, поднимающийся из расщелины, явился приятной заменой ужасному жару из печи.

Вдруг он услышал чей-то сдавленный крик. Судья замер и прислушался. Ничего, кроме журчания воды в расщелине. Затем крик повторился, теперь громче, и оборвался стоном. Он исходил из пещеры Грядущего Будды.

Судья быстро направился к деревянному мостику, ведущему прямо ко входу в пещеру. Сделав пару шагов, он вдруг оцепенел. Сквозь дымку, поднимающуюся из расщелины, он увидел покойного наместника, стоящего у другого конца моста.

Ледяной страх сжал сердце судьи; застыв на месте, он не сводил глаз с облаченного в серое призрака. Слепой взгляд пустых глазниц и отвратительные трупные пятна на впалых щеках наполнили судью невообразимым ужасом. Призрак медленно поднял истощенную, почти прозрачную длань и показал на мост. Он медленно покачал головой.

Судья опустил глаза к месту, куда показывал призрак, и увидел только широкие доски. Он снова поднял взор. Призрак будто растворился в тумане. На противоположной стороне мостика не было никого.

Судью сотрясала дрожь. Он осторожно попробовал правой ногой серединную доску моста. И доска тут же рухнула вниз. До него донесся треск, с которым тридцатью чи ниже она упала на камни.

Какое-то время он стоял неподвижно, не отрывая глаз от черной бреши прямо у своих ног. Затем он шагнул назад и вытер со лба холодный пот.

— Я глубоко сожалею, что заставил ждать вашу честь, — донесся до него голос.

Судья Ди обернулся. Увидев Хунпена, он молча показал на провал между двумя досками.

— Я уже столько раз докладывал настоятелю, что следует заменить эти гнилые доски! — раздраженно воскликнул Хунпен. — Из-за этого моста не сегодня-завтра может случиться несчастье.

— Едва не случилось, — сухо проговорил судья Ди. — К счастью, я успел остановиться, потому что услышал крик из пещеры.

— О, это всего лишь совы, ваша честь, — махнул рукой Хунпен. — У них гнезда прямо у входа. К сожалению, настоятель не может покинуть службу, пока не произнесет благословение. Могу я что-то сделать для вашей чести?

— Можете, — ответил судья. — Передайте ему мое почтение.

Он повернулся и направился к лестнице.