Золото Будды

Глава 13 МА ЖУН И ЦЗЯО ТАЙ ОТПРАВЛЯЮТСЯ НА ЛОДОЧНУЮ ПРОГУЛКУ; НЕОЖИДАННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЛЮБОВНОГО СВИДАНИЯ

Ма Жун и Цзяо Тай возвращались в «Сад девяти цветов» в отличном расположении духа. Когда они вошли в харчевню, Цзяо Тай радостно воскликнул:

— Теперь-то наконец мы сможем выпить по-настоящему!

Но когда они подошли к столу своих друзей, Ким Сан окинул их унылым взглядом и показал на По Кая, уткнувшегося головой в стол. Перед ним стояла шеренга опустошенных кувшинов.

— Господин По Кай слишком поторопился все это выпить, — печально сообщил Ким Сан. — Я пытался его остановить, но он и слушать ничего не хотел, только сердился. Я не знаю, что мне с ним делать. Если вы за ним присмотрите, я лучше пойду. Жаль, конечно, ведь нас ждет кореянка.

— Какая кореянка? — встрепенулся Цзяо Тай.

— Ю Су со второй джонки, — пояснил Ким Сан. — Сегодня у нее выходной, и она обещала показать нам с По Каем достопримечательности Корейского квартала, такие места, о которых даже я не знаю. Я уже нанял лодку, которая доставит нас туда и на которой мы могли бы продолжить возлияния. Сейчас пойду, скажу им, что все отменяется.

Он встал.

— Ну, мы же всегда можем его растолкать и объяснить, что к чему, — рассудительно заметил Ма Жун.

— Я пробовал, — безнадежно махнул рукой Ким Сан, — но он в отвратительном расположении духа.

Ма Жун ткнул По Кая под ребра, а потом потянул за воротник.

— Просыпайся, братец! — заорал он ему в самое ухо. — Впереди нас ждут выпивка и девчонки!

По Кай уставился на него мутными глазами.

— Я повторяю, — начал он, еле ворочая языком, — я повторяю, что презираю вас. Ваша компания для меня оскорбительна, вы не более чем беспутные пропойцы. Я вас знать не желаю, никого из вас… не желаю!

И он снова уронил голову на стол.

Ма Жун и Цзяо Тай загоготали.

— Ладно, — сказал Ма Жун Ким Сану, — раз так, лучше вам оставить его в покое. — Он повернулся к Цзяо Таю: — Давай посидим здесь и спокойно выпьем. Надеюсь, к нашему уходу По Кай придет в себя.

— Жаль, что из-за По Кая приходится отменять прогулку, — проговорил Цзяо Тай. — Мы никогда не были в Корейском квартале. Ким Сан, почему бы нам не сплавать вместо него?

Ким поджал губы.

— Тут все не так просто. Вас должны были предупредить, что Корейский квартале какой-то степени живет по своим законам. Судейским туда ходу нет, если квартальный старшина сам не попросит о помощи.

— Чепуха! — ухмыльнулся Цзяо Тай. — Они нас не узнают. Мы снимем шапки и подвяжем волосы, так что никто ни о чем и не догадается.

Ким Сан все еще сомневался, но тут Ма Жун поддержал товарища:

— Отличная идея, идем!

Но не успели они встать, как По Кай открыл глаза.

Ким Сан похлопал его по плечу:

— Сиди, приятель, ты здесь прекрасно отдохнешь и проспишься.

По Кай вдруг вскочил, опрокинув стул. Наведя на Ким Сана трясущийся указательный палец, он возопил:

— Ты обещал, что мы поедем вместе, вероломный распутник! Думаешь, я пьян, но со мной шутки плохи!

Он схватил пустой кувшин за горлышко и грозно замахнулся на Ким Сана.

На них стали оглядываться сидящие за другими столами. Ма Жун энергично выругался, выхватил у По Кая кувшин и проворчал:

— Ничего не поделаешь, придется тащить его с собой.

Ма Жун и Цзяо Тай взяли По Кая под руки, а Ким Сан расплатился по счету.

Когда они вышли из харчевни, По Кай принялся слезно причитать:

— Мне очень плохо, я не хочу никуда идти. Я хочу лежать… в лодке.

Он уселся посреди улицы.

— Ничего не выйдет! — жизнерадостно заявил Ма Жун, пытаясь поднять его на ноги. — Сегодня утром мы заделали твою уютную мышиную норку в водных воротах. Придется ножками поработать, это пойдет тебе на пользу!

По Кай разрыдался.

— Наймите ему паланкин! — нетерпеливо потребовал Цзяо Тай у Ким Сана. — Ждите нас у восточных ворот; мы договоримся со стражниками, чтобы вас пропустили.

— Хорошо, что вы с нами, — сказал Ким Сан. — Я и не знал, что решетку починили. Увидимся у ворот.

Два друга быстро зашагали на восток. Ма Жун искоса поглядывал на погруженного в думы товарища.

— Всемогущие Небеса! — неожиданно взорвался он. — Только не говори, что ты опять влюбился! Не хочу сказать, что с тобой это случается часто, но если уж случилось, ничего хорошего не жди! Сколько раз я советовал тебе, братец, покончить с этими глупыми страстями. Надо жить так: там слегка увлекся, здесь пофлиртовал, и все только в радость, и никаких проблем.

— Что я могу поделать, если она мне нравится? — удрученно проговорил Цзяо Тай.

— Ладно, дело твое, — вздохнул Ма Жун. — Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

У восточных ворот они увидели Ким Сана, язвительно препирающегося со стражниками. По Кай сидел в паланкине и к нескрываемому удовольствию носильщиков во весь голос распевал малопристойную песню.

Цзяо Тай объяснил стражникам, что у них приказ провести очную ставку По Кая с человеком, живущим на другом берегу протоки. Стражники явно не поверили, но всех пропустили.

Они расплатились с носильщиками, перешли по Радужному мосту и на противоположном берегу наняли лодку. Здесь Ма Жун и Цзяо Тай запихнули в рукава свои черные шапки и завязали волосы оторванными волокнами просмоленного каната.

Ко второй джонке была пришвартована довольно большая корейская барка. Ее освещали гирлянды разноцветных фонариков, натянутые между двумя мачтами.

Ким Сан взошел на борт, следом за ним Ма Жун и Цзяо Тай втащили По Кая.

У перил стояла Ю Су. Она была в национальном наряде — длинном прямом платье белого травчатого шелка, туго затянутом под грудью шелковой лентой, завязанной большим красивым бантом, концы которого спускались к ее ступням. У нее была высокая прическа, а за ухо она воткнула белый цветок. Цзяо Тай глаз не мог от нее оторвать.

Девушка встретила их очаровательной улыбкой.

— Я не знала, что вы двое тоже придете, — сказала она. — Но зачем вы обвязали головы этими грязными веревками?

— Т-с-с! — прошептал Ма Жун. — Никому не говори! Мы замаскировались. — И он крикнул толстухе на второй джонке: — Эй, мамаша, пришли-ка сюда мою пышечку! Она подержит мне голову, когда на меня обрушится морская болезнь!

— В Корейском квартале полно женщин, — раздраженно проговорил Ким Сан.

Он отдал приказ на корейском трем лодочникам. Те оттолкнулись от джонки и взялись за весла.

Ким Сан, По Кай и Ма Жун, скрестив ноги, сели на подушки, лежащие на палубе вокруг низкого лакового стола. Цзяо Тай тоже хотел к ним присоединиться, но Ю Су поманила его к двери палубной рубки.

— Разве ты не хочешь посмотреть, как выглядит корейская барка изнутри? — Девушка недовольно надула губки.

Цзяо Тай бросил взгляд на остальных. По Кай наполнял чаши вином, Ким Сан и Ма Жун увлеклись беседой. Он подошел к Ю Су.

— Похоже, они пока обойдутся без меня.

В ее глазах поблескивали озорные огоньки. Он подумал, что никогда еще не видел такой красавицы. Они зашли в рубку, и Цзяо Тай вслед за девушкой спустился в главную каюту. Рассеянный свет двух цветных фонарей падал на очень низкое и широкое резное ложе черного дерева, щедро инкрустированное перламутром и покрытое толстой тростниковой циновкой. Стены украшали вышитые шелковые драпировки. Струйка чуть резковатого благовонного дыма медленно поднималась от бронзовой курильницы причудливой формы, стоящей на туалетном столике, покрытом красным лаком.

Ю Су подошла к туалетному столику и поправила цветок за ухом. Повернувшись, она с улыбкой спросила:

— Тебе здесь нравится?

Нежно глядя на нее, Цзяо Тай внезапно ощутил непонятную грусть.

— Теперь я понимаю, что тобой нужно любоваться в естественном окружении и в твоих национальных одеждах. Только мне странно, что в твоей стране женщины всегда носят белое. Для нас это цвет траура.

Она шагнула к нему, приложила палец к его губам и прошептала:

— Не говори так!

Цзяо Тай крепко обнял девушку и поцеловал. Потом он потянул ее к ложу, сел сам и усадил ее рядом с собой.

— Когда мы вернемся на джонку, — прошептал он ей в ухо, — я останусь с тобой на всю ночь.

Он хотел снова ее поцеловать, но она оттолкнула его и встала.

— Как ты спешишь, — еле слышно промолвила она.

Она развязала свой замысловатый бант. Потом вдруг повела плечами, и платье ее упало на пол. Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная.

Цзяо Тай вскочил, поднял ее на руки и опустил на ложе. Если раньше она казалась ему слегка безразличной, то теперь дышала такой же страстью, как Цзяо Тай. Он подумал, что никогда еще так не любил.

Когда желание было утолено, они продолжали лежать, тесно прижавшись друг к другу. Цзяо Тай заметил, что барка замедлила ход, должно быть, они подходили к причалу Корейского квартала. С палубы до него донеслись звуки какой-то суматохи. Он хотел сесть и взять свою одежду, разбросанную перед ложем, но Ю Су обняла его за шею.

— Не оставляй меня! — шепнула она.

Сверху донесся оглушительный треск, сопровождаемый гневными возгласами и проклятиями. В каюту ворвался Ким Сан с длинным кинжалом в руке. Пальцы Ю Су вдруг тисками сомкнулись на горле Цзяо Тая.

— Кончай с ним поскорее! — крикнула она Ким Сану.

Цзяо Тай схватил ее за руки. Пытаясь ослабить ее хватку, он сел, но она всем своим весом тянула его назад. Ким Сан подскочил к ложу, его кинжал устремился к груди Цзяо Тая. Неимоверным усилием Цзяо Тай извернулся, чтобы стряхнуть с себя девушку. И в этот момент Ким Сан обрушил клинок, вонзившийся в открытый навстречу удару бок Ю Су.

Ким Сан выдернул лезвие и отпрянул, ошеломленно глядя на кровь, что струилась по белой коже девушки. Цзяо Тай сбросил обмякшие руки Ю Су, спрыгнул с ложа и вцепился в руку, держащую кинжал. Ким пришел в себя и с такой силой ударил по лицу Цзяо Тая, что у того заплыл правый глаз. Но Цзяо Тай не отпускал руку с кинжалом и, вывернув ее, направлял острие к груди Кима. Ким еще раз ударил левой, но в то же мгновение Цзяо Тай рывком вогнал лезвие глубоко в грудь Кима.

Он отшвырнул Ким Сана к стене и повернулся к Ю Су. Она полулежала, прижав руку к ране на боку. Кровь струилась у нее между пальцами.

Она подняла голову и устремила на Цзяо странный затуманенный взгляд. Губы ее шевельнулись.

— Я должна была это сделать! — прошептала девушка. — Моей стране нужно это оружие. Мы должны вернуть себе былую славу! Прости меня… — Рот ее скривила судорога. — Да здравствует Корея! — выдохнула она. По всему ее телу пробежала дрожь, и голова откинулась на циновку.

Цзяо Тай услышал, как на палубе изрыгает проклятия Ма Жун. Он кинулся наверх, как был, без одежды. Ма Жун отчаянно боролся с долговязым лодочником. Цзяо Тай обхватил сзади его голову и резко повернул. Тот обмяк, и Цзяо Тай мощным движением скинул его за борт.

— Со вторым я разобрался, — пропыхтел Ма Жун. — А третий, должно быть, сиганул в воду.

Левая рука Ма Жуна обильно кровоточила.

— Пойдем вниз, — сказал Цзяо Тай. — Я тебя перевяжу.

Ким Сан сидел на полу спиной к стене, куда его отшвырнул Цзяо Тай. Его красивое лицо искажала гримаса, остекленевший взгляд был устремлен к мертвой девушке.

Заметив, что губы Кима шевелятся, Цзяо Тай склонился над ним.

— Где это оружие?

— Оружие? Все это был просто обман, чтобы ее одурачить. Она поверила. — Ким Сан застонал, руки судорожно вцепились в кинжал, торчащий из его груди. Пот и слезы струились по его лицу, когда он простонал: — Она… она… Какие же все мы свиньи! — И он стиснул бескровные губы.

— Если это не оружие, то что же вы тайком перевозите? — настаивал Цзяо Тай.

Ким Сан открыл рот, и оттуда хлынула струя крови. Кашляя, он выдавил из себя:

— Золото!

Его тело обмякло и повалилось на бок.

Ма Жун переводил непонимающий взгляд с Ким Сана на обнаженное тело мертвой девушки.

— Она хотела тебя предупредить, а он убил ее, так?

Цзяо Тай кивнул.

Он торопливо оделся, затем с любовью уложил на циновке тело девушки и укрыл ее белым платьем. «Цвет траура», — подумал он. Глядя на ее неподвижное лицо, он тихо сказал другу:

— Верность. Нет ничего прекрасней верности, Ма Жун!

— Красивые слова, — последовало насмешливое замечание из-за их спин.

Оба резко повернулись.

По Кай, стоя в дверном проеме, заглядывал сверху в каюту.

— Святые Небеса! — воскликнул Ма Жун. — О нем-то мы и забыли.

— Нехорошо! — отозвался По Кай. — Я воспользовался оружием слабого и сбежал. Схоронился на узких мостках, опоясывающих барку.

— Спускайтесь сюда! — проворчал Ма Жун. — Поможете перевязать мою рану.

— Из тебя хлещет кровь, как из поросенка, — с сочувствием констатировал Цзяо Тай. Он поднял длинный пояс девушки и начал перевязывать руку Ма Жуна. — Что у вас там случилось?

— Один из этих псов внезапно вцепился в меня сзади, — начал рассказывать Ма Жун. — Я было нагнулся, чтобы перекинуть его через голову, но тут второй пнул меня в живот и выхватил нож. Я уж подумал, что мне крышка, но тот, что держал сзади, вдруг меня отпустил. В последний момент я увернулся, и нож, нацеленный в сердце, попал в левую руку. Я дал второму коленом под дых, а правой двинул в челюсть, так что он перелетел через ограждение. Тот, что был у меня за спиной, видать, разобрался, что к чему, и сам прыгнул за борт, я слышал всплеск. А на меня накинулся третий. Здоровенный бугай, а я рукой пошевелить не могу. Ты появился как раз вовремя!

— Кровь больше не течет, — сообщил Цзяо Тай и завязал концы пояса на шее Ма Жуна. — Пусть рука висит на перевязи.

Ма Жун скривился, когда Цзяо Тай затянул повязку потуже, а потом спросил:

— А где этот пьяный поэт?

— Пошли на палубу, — предложил Цзяо Тай. — Наверное, он опустошает там кувшины.

Но когда они поднялись, на палубе никого не было. Они принялись звать По Кая, но в ответ услышали лишь затихающий в тумане плеск весел.

Разразившись проклятиями, Ма Жун бросился на корму. Шлюпки не было.

— Вероломный сукин сын! — крикнул он Цзяо Таю. — Он тоже замешан.

Цзяо Тай в ярости кусал губы.

— Когда мы поймаем этого лживого ублюдка, я своими руками сверну его тощую шею.

Ма Жун вгляделся в туман, окруживший барку.

— Если мы его поймаем, — медленно проговорил он. — Думаю, нас отнесло почти к самому устью. Он сильно нас опередит, учитывая то, сколько времени понадобится, чтобы подняться по реке до порта на этой барке.