13-й отдел НКВД. Книга 2

Глава 15

Я, конечно, искренне, всей душой, надеялся на то, что Иваныч должен выжить. По-любому должен. Теоретически ведь, так получается. По крайней мере, войну он прошел до конца в обеих реальностях. А 1945-й ещё ой, как далеко, соответственно, и с дедом ничего критичного произойти не должно. С моей стороны пока что никаких радикальных поступков не случилось, которые могли бы данный факт изменить. Научены горьким опытом. То, что я решил отправиться вместе с бабулей и Лизой, сама же Никаноровна поддержала, а у этой хитрожопой дамы не голова, а дом советов. Точнее у того, кто сидит внутри ее тела.

Я, например, только сейчас понимаю, отчего так упорно не хотел верить в мистику. Наверное, если бы оба демона явились мне в пламени ада, имея соответствующий вид, раскидываясь направо-налево чудесами, это было быстрее принято бы моим мозгом. Передо мной же предстали обычные люди. Ну, да, то исчезают, то появляются, и все. Значительно позже я осознал, сколь на самом деле опасна бабка-демон. Как и то, что дьявольские существа, настоящее зло во плоти — это не спецэффекты Голливуда. Они, как раз, вообще не отличимы от нас, людей. Тем и страшнее, на самом деле.

Соответственно, если Наталья Никаноровна, по своим причинам желающая вернуть все события прошлого назад, поддержала мое решение, значит, все нормально.

Однако, как бы я себя не успокаивал, поведение немца, сильно напрягало и вызывало опасение за здоровье Иваныча. Неужели нельзя было закинуть в другое тело хотя бы на этот раз? Чтоб я не парился о сохранности деда?

Однозначно, фашист считает меня источником информации. Это логично, учитывая форму НКВД и пакет с секретными данными, о которых, кстати, не имею ни малейшего представления. В понимании немца, не простой солдат попал в руки. Естественно, из меня выжмут все, что возможно.

Я плохо помнил в подробностях истории о том, как вели себя немцы с советскими пленными. Опять же, отталкивался больше от фильмов. Хотя некоторые имена забыть, конечно, сложно. Ту же Зою Космодемьянскую. Все — таки, даже при моей ограниченной осведомленности, сложно не догадаться, что обращение с врагом здесь совсем не такое, как в той же Сирии, к примеру. Да и особо там наши не попадали в плен, если честно. Там война выглядела другой, не такой, как здесь. Поэтому думать, что я в этой теме тертый калач, будет ошибкой.

В Сирии все мы прекрасно понимали, с кем идёт противостояние на самом деле. Уж точно эта их сирийская оппозиция, под видом которой скрывались самые обычные боевики и террористы, далеко не играла решающую роль.

При этом, к американцам, тем, которые по сути и были главным соперником, честно говоря, в большей мере мы относились снисходительно, пользуясь каждой возможностью ткнуть их носом в дерьмо. Как говорил всем известный Дядя Миша, «ну, они и тупые». Вот так мы видели «пиндосов».

Помнится, вернувшись домой, завязав с СОБРом, после того, как устроился в ментовку и похоронил деда, решил хотя бы неделю тупо отдохнуть. Как-то все сошлось в одно: Петька с его предательством, Иваныч, который дождался меня, чтоб потом уйти насовсем, чуть ли не на второй день после нашей встречи, да и просто какая-то усталость. Взял с собой девчонку, на тот момент гревшую мое одинокое сердце, и погнал с ней на Байкал.

Особа была весьма привлекательной. Она имела два несомненных достоинства — классную задницу, которой позавидовала бы Джей Ло, и маленький, не отягощенный проблемами мозг. В то время мне вообще не хотелось серьезных отношений или чего-то подобного. Поэтому глупенькая, но красивая девочка была как нельзя кстати. Заграница мне не светила ещё достаточное количество времени из-за предыдущей работы, но мы люди не привередливые, хотелось просто выпасть на некоторое время из жизни, чтоб потом приступить к службе в Уголовном розыске. Без этих буржуйских пляжей с морями нам вполне даже было отлично.

В какой-то из дней мы сидели в ресторане и мое внимание привлек мужчина, приблизительно ровесник, лет тридцати с небольшим. Он сильно выделялся из всех посетителей тем, что разглядывал окружающую действительность широко открытыми глазами с выражением огромного интереса. Как-то сразу было понятно, товарищ не наш. Подозрение это подтвердилось, когда на очень плохом русском языке он попытался расспросить официанта, куда можно отправиться, чтоб увидеть красоту Байкала во всем ее великолепии. Пацан толи работал недавно, то ли просто сильно умом не отличался, потому таращил глаза и мычал что-то невразумительное в ответ. Бедный мужик почти десять минут объяснял ему, что хотел бы узнать, где найти лучшие туры по окрестностям. В итоге, я решил вмешаться. Английский знаю хорошо, да к тому же моя спутница, страдая чрезмерным человеколюбием, хотя думаю, там быстрее дело в желании познакомится с иностранцем, настоятельно просила помочь бедолаге.

В общем, состоялось знакомство с парнем по имени Джонатан, который оказался туристом из Штатов. Но интереснее всего стал тот факт, что он был военным, оставившим службу не так давно. Я своей биографии не светил, естественно, а вот парня мне было интересно послушать. Мы с девочкой Таней, даже имя ее запомнил, придвинули наш стол к столу нового знакомого, заказали ещё еды, выпивки, и продолжили общение. При всей своей глупости, как ни странно, английский Танечка знала хорошо. Наверное, по роликам в соцсетях выучила.

По ходу беседы выяснилось, что Джонни, а он, решив, раз мы теперь друзья, попросил так его называть, приехал в Россию с определенной целью. Парень воевал в Сирии, в этом месте я чуть не подавился куском мяса, которым закусывал только что выпитую рюмку водки. Американцу, кстати, тоже подливал. Объяснил, что познавать Русь-матушку нужно обязательно под сопровождение «беленькой». Так вот, насмотревшись на русских в Сирии, Джонатан захотел узнать, что это за страна, в которой рождаются столь удивительные люди. Дословно вот так звучали его слова. Слышать их от бывшего военного Штатов было очень странно.

— Что ты имеешь ввиду? — Я уже пристроился рядом с ним, изображая из себя друга, товарища и брата. Бывает такое в путешествиях со случайными людьми при знакомстве на отдыхе.

— Столкнулся с русскими впервые в Сирии. Слышал разное о них прежде. Мой дядя попал на приход ваших войск в Сербию. Он считал русских совершенно безбашенными, но очень опасными. Так всегда и говорил, самое глупое, что можно придумать, это — воевать с русскими. Они делают это не за деньги, а из принципа. Тогда не до конца понимал, о чем он.

— Ого. А мы ещё в Сербии были? — моя спутница окунула клубнику в сливки, ей принесли это блюдо, как дополнение к вину, а потом сунула ее в свой симпатичный ротик, пережевывая десерт. Хорошие девочки не пьют крепкие напитки, поэтому следом пошел бокал с игристым.

В этот момент я подумал, что иногда красота не совсем перекрывает отсутствие мозгов. Потому как, не знать о том, что произошло в 1999 немного, совсем чуть-чуть, но стыдно. Мне, к примеру, на тот момент исполнилось десять лет, однако, я помнил, как разговаривали отец с матерью, украдкой от ребенка, изучая новости по телевизору. Ещё помню реакцию деда. Мне велено было отнести ему свежей клубники, вот ведь совпадение, которую передали родители мамы.

Иваныч встретил внука в нарядной белой рубашке и парадном костюме. В то время я уже считал его человеком с превеликими заскоками, поэтому даже не стал уточнять, а что за праздник внезапно приключился. Дед сам взял банку с ягодами, потом положил руку мне на плечо и глядя прямо в глаза, сказал радостным тоном.

— Ванька, не загнулись мы! Не загнулись! Живы. Я уж думал все, нет больше великой страны, одно пепелище осталось. Но нет. Поднимаем голову-то.

Я тогда торопился к друзьям, которые ждали меня во дворе, а потому, о чем говорил Иваныч, вообще не понял, даже не придал значение. Смысл его слов, как и их огромный вес, который они имели для самого деда, пропустил через себя гораздо позже. Однако, как бы то ни было, о Сербии, конечно, знал. Точнее о Югославии.

Хотя бы общую информацию.

Американец, посмотрел на Танечку с лёгким недоумением. Он, похоже, удивился ее вопросу не меньше моего.

— Конечно. Ваши десантники сделали марш-бросок в 600 километров, добравшись до Приштины под носом у НАТО. В кратчайшие сроки они захватили все помещения аэропорта «Слатина». Молча, никого не поставив в известность. Сказать, что командование НАТО пребывало в шоке, это не сказать ничего. Генерал Уэсли Кларк приказал подчиненной ему британской бригаде захватить аэродром раньше русских, но когда те прибыли на место, их уже встречали ваши десантники. Получается, что британцы опоздали. Дядя рассказывал, будто взбешенный генерал Кларк требовал от генерала Джексона, который находился там, на месте, выбить русский батальон с территории аэропорта. Но Джексон не был дураком, он нашел в себе мужество не выполнить приказ вышестоящего командира, прямо ответив, что не желает начинать третью мировую войну. А сама ситуация была, конечно, из ряда вон для руководства НАТО. Дядя как раз находился в батальоне, который прибыл к аэропорту. Рассказывал, как это выглядело. Где-то на полчаса с лишним позже русских пришли англичане и в какой-то момент попытались своими бронемашинами оказать давление на посты, но ваши ребята просто проявляли героизм. Они не успели оборудовать даже окопы, просто нацелили гранатомет на британскую бронемашину и предупредили: еще один метр, и мы будем действовать. Мой дядя рассказывал это с такими эмоциями… Наверное, назову их восхищением.

— Ого… — Танечка взяла бокал, отпила шампанского и на этом ее интерес к иностранцу угас. А мой наоборот вырос.

— Говоришь, в Сирии воевал?

— Да. Знаешь, понял, что имел в виду дядя. Была ситуация… Так вышло, Штаты вроде выступают на стороне оппозиции. Мы должны были оказывать им помощь в борьбе за демократию. — Джонатан усмехнулся, покрутил вилку, которую держал в руке, потом налил себе и мне водки, — не хочу ругать свою страну при посторонних. Поэтому на этом моменте не будем заострять внимания. Расскажу конкретный случай. Правительственные войска готовили главное наступление на Алеппо. Мы знали об этом, но оказались вместе с «долбаной» оппозицией в чертовом котле, и были отрезаны от основных сил. Короче нам пришлось выбираться из этого ада самостоятельно. Оказались там, где американских солдат быть не должно, а значит, ни в коем случае нельзя попадать в плен, иначе возникнут множество ненужных проблем. Поэтому мы с группой оппозиции приняли решение о прорыве.

День сразу не заладился, хочу сказать. Российская авиация неожиданно нанесла мощные удары по нашему району, где находилась наша группа, и следом последовала атака сирийской армии. Мы стали пробираться по знакомой территории, через разбитые дома, с трудом вышли к заброшенной военной базе. Насколько я помню, до этого дня здание пустовало, и это был последний проход, через который можно было выбраться из окружения.

Но как только мы приблизились к зданию, на нас просто обрушилась стена огня. Мне сначала показалось, что стреляют практически отовсюду, мы просто не могли поднять голову. Я инстинктивно прыгнул за угол какого-то здания, и сквозь грохот автоматных очередей и разрыва подствольных гранат, услышал крик на русском: «Пиндосы, вот так встреча!» Кстати, скажи мне, как русский… Почему «Пиндосы»?

— Да бог его знает, — я пожал плечами. — Оно как-то само сложилось.

— Понял. Ну, ладно. Просто было интересно. Так вот. Наш отряд рассредоточился за камнями и небольшими строениями, мы не хотели вести бой с русскими, по понятным вполне причинам. На мгновение бой стих. Наверное, русские тоже думали о том вести с нами бой или нет. Официально ведь мы не противники друг другу, наши страны не воюют. Однако, оставшиеся в живых бородачи из оппозиции после первой атаки, решили пострелять по зданию, где находились русские, и бой возобновился с новой силой.

Возле меня рванул снаряд подствольного гранатомета, и если бы я не нырнул между двух камней, меня бы уже не было. Русские долбили по нам все сильнее и сильнее. Я лежал и думал, они специально ждали нас? Как вообще они там оказались? Разведка, Спецназ? Кто они, чёрт возьми? Потому что их не должно было там быть. Понимаешь? И мы не знали, что пойдем этой дорогой.

Из наших были ранены только двое, а бородачей почти всех положили. Будто, специально выцеливали только их, а нас особо не трогали. После небольшой заминки, мы попытались перегруппироваться и выйти из боя, встреча с русскими нас абсолютно не устраивала. С тыла уже наступали сирийцы, поэтому мы решили обойти проклятую базу слева. Когда почти обошли здание, мне прилетел привет от русского снайпера в плечо. От боли я мгновенно потерял сознание и сдулся как воздушный шарик. Хорошо, что сослуживцы не бросили, вытащили.

Потом, в госпитале, мне объяснили, это был русский снайпер, который просто решил оставить мне прощальный привет. Я сначала не осознал этого, но когда сел, подумал… Прекрасно помню, как он убивал бородачей точно в голову, поэтому думать о том, будто он промахнулся, не приходится. На самом деле, снайпер просто словно поставил такую метку, с намеком. Знай, я мог тебя убить, но не стал. И ещё знай, что в следующий раз могу сделать все, как положено.

Джонатан выпил водки, поморщился, но тут же ухватил протянутый мной маринованный огурчик.

— Ух… Как вы ее пьете? В общем, потом произошел ещё один случай, свидетелем которого я стал. Был бой. Уже в другом месте и при других обстоятельствах. Один из русских пытался перебежать дорогу, но снайпер попал ему в ногу, а до двора, в котором этот русский мог укрыться, оставалось метров 10, не больше. Но он упал и бежать уже не мог… Но продолжил ползти ко входу в этот дворик. И мы со своей позиции смотрели, думали, он хочет попасть в укрытие. Спасает свою жизнь. Снайпер тут же ранил его второй раз, а когда русский почти подполз к забору, в третий раз. То ли в грудь, то ли в живот. Точно не скажу. И только тогда я понял, что происходит. Он полз к своему раненому другу. Просто сразу мы его не заметили. И дополз все-таки. Несмотря на все свои собственные ранения, поступил героически — смог затащить своего напарника в дом. Представь, он ползет, а за ним волочится рука, в которую его самого ранили. Представляешь, дополз до второго раненного русского, привязал его ремнем к себе и затащил в этот двор. Знаешь, в тот момент я точно понимал одно, вряд ли кто-то из моих товарищей поступил бы так же.

Эти события изменили очень многое во мне самом. Я такого никогда не видел. И никогда не забуду эту картинку, он ползет, отталкивается ногами, раненная рука волочится, и за ним остается кровавая полоса, такой тонкой кривой линией.

— Мальчики, давайте какую-то тему повеселее, — заканючила сидящая рядом Танечка. Естественно, все это было ей не интересно. Далеко. Девочка, которая выросла на социальных сетях и новомодных инстадивах. Тему мы сменили. Заговорили о всевозможных местах, которые Джонатан мог бы посмотреть.

Но я, вернувшись в номер, потом не мог заснуть. Лежал и думал. Вспоминал. Конечно, мне было понятно, зачем тот снайпер выстрелил американцу в плечо. Более того, знал это наверняка. Потому что выстрел был мой. Охренеть, какое совпадение, встретиться нам при столь удивительных обстоятельствах в России. И да, Джонни прав. Показательное выступление. Широкий жест с моей стороны. В то время я думал, как классно выглядел этот поступок. Крутой поступок, крутой профессионал. Могу себе позволить.

А вот сейчас, глядя на фрица, в 1941 году, осознал нечто очень важное. Там, в Сирии, был не враг, а так, пародия. Совсем другое дело сейчас. Фашист, собирающийся меня пытать, а это ясно, как божий день, вот он — настоящий враг. Потому, что у него нет ненависти или других эмоций ко мне. Я для него вообще не человек. Он морщится не от каких-то сомнений или мыслей. Он морщится, потому что брезгует. Ему придется «испачкать» руки о того, кто вообще на уровне упрямого животного, не желающего признать его право победителя.