13-й отдел НКВД. Книга 3

Глава 12

— Значит так. Дальнейший план наших действий будет выглядеть следующим образом. Здесь мы своей цели благополучно достигли. Генрих останется в Ровно за Грачевым приглядывать и ситуацию с Кохом контролировать. — Наталья Никаноровна нахмурилась и с сомнением посмотрела на Мацкевича. — Ты там у немцев в их бюргерстве больно расслабился. Нет?

— Обижаешь, — Белиал откинулся на спинку стула, довольно поглаживая себя по заметно округлившемуся животу. — Тоже, знаешь, не сахар. Адольф постоянно в истерике. Ногами топает, волосы на голове дерет. И между прочим, не всегда на своей. Срочную победу требует. Ему же обещали. Геббельс, тот ещё жук, тоже выкруживает. Все нервы потрепали. Вынь положь им мировое господство. Придурки, говорю тебе. С миром-то потом что делать? Это же какое хозяйство на руках. Нет, мания величия у всех. Медом не корми, дай плюнуть в вечность. Хотят, чтоб их имена были выбиты на скрижалях. Не переживай, все будет на уровне. Моя цель, не дать вашему Колонисту Коха уработать…

Мацкевич осекся, но поздно. Естественно, я прекрасно услышал, что он сказал. На «показалось» в данном случае тоже не спишешь.

— Не понял…

Бабка-демон поморщилась, недовольная разговорчивостью Белиала. Эту информацию, похоже, мне никто рассказывать не собирался.

— Какого черта тогда? То есть фрица вы по сути и защищаете?

— Так, Иван! Ты это… соберись! Не о том думаешь! — Бабуля принялась суетливо переставлять тарелки на столе и, вот ведь интересно, отводила взгляд.

— Да я вообще ни о чем не думаю, потому что ни черта не понимаю! Помогаете убивать немецких офицеров, а Коха защищаете? Это как вообще? Правая рука делает одно, а левая другое? Раздвоение личности?

— Хватит! — Наталья Никаноровна хлопнула ладошкой по столу. — Развел тут… эту… демагогию. Равновесие! Понял? Кому надо, тому и помогаю. У Коха своя роль. И нечего лезть. Ясно?

Ясно мне, конечно, ничего не было, да и поднакрыло злостью изрядно.

— Хрен там! Какая роль? Он же садист и убийца!

— Короче… Чего прицепился? Я — демон. Зло во плоти. Также вы считаете? Вот и угомонись. Давай остановимся на том, что берегу Коха ради своего злодейского удовлетворения. Понял? И отстань уже. Разговор не об этом. Нам надо было попасть сюда и открыть дорогу Белиалу. Мацкевич — наилучший для этого вариант. Заодно подмогнули немного. Все. Дело сделано. Сегодня отправляемся к Сталинграду.

Последняя фраза была настолько неожиданной, что я просто молча смотрел на обоих демонов, переваривая информацию. Сталинград? Это не шутка? Но лицо у Натальи Никаноровны было, серьезнее некуда.

— Именно там состоится финальная, как вы это сказали, битва большой партии? — я выдал, наконец, более-менее сформулированный вопрос. Просто, честно говоря, ошалел о неожиданного поворота.

— Иван… Ты у нас парень не особо подкованный в этом вопросе, поэтому поясню. Так и быть. Хотя, не должна! Цени мою лояльность. С лета этого года Советский Союз ждёт помощи от своих союзников — Англии и США. Поставки вооружения по ленд-лизу срываются и недостаточно полные, второй фронт так и не открыли до сих пор, а он ой, как, нужен. Союзники, проще говоря, отделываются пустыми обещаниями. Знаешь, почему? Да потому что ждут, сволочи. Ждут, смотрят, наблюдают. Да, битва под Москвой поставила крест на германском плане блицкрига, однако вермахт по-прежнему силён. Гитлер наметил провести этим летом 1942 года масштабное наступление на южном фланге советско-германского фронта, захватить Сталинград — важнейший промышленный и транспортный узел на Волге, оккупировать богатые хлебные районы Кубани и Ставрополья и прорваться к кавказской нефти. На данный момент немецкие войска на южном фланге разделены на группу армий «А», наступающей непосредственно к Кавказскому хребту, и группу армий «Б», нацеленной на Сталинград. Основу мощи группы «Б» составляет самая боеспособная 6-я армия вермахта под командованием генерала Ф. Паулюса. Её поддерживают танковые и моторизованные дивизии. Наступление непосредственно на Сталинград уже идёт с 17 июля. Этот день стал началом Сталинградской битвы. Потеря Сталинграда поставит весь южный фланг советских войск в критическое положение. Враг бросает под Сталинград всё новые силы, хочет довести число своих дивизий на этом направлении с 38 до 80. С юга для удара по городу переброшена 4-я танковая группа. На данный момент овладение Сталинградом превратилось из второстепенной в главную цель всей кампании вермахта. Соображаешь? Адольф психопат с навязчивой идеей. Он и его генералы полны решимости взять один из важнейших городов советского государства. Тем более, если что, носящий имя вождя Союза. Просто… Чтоб ты понимал, германская авиация 23 августа нанесла удар по городским кварталам. В огне погибли десятки тысяч. Нефть вылилась в Волгу и загорелась. То, что там происходило, знаешь, очень сильно напоминало наш родной дом. Ад. Да. Удивительная возможность посмотреть, как оно там у нас все выглядит. Огонь. Везде. Даже вода горит. Сейчас идут активные бои за сталинградские кварталы. Хочешь получить ясную картину того, что там происходит? Глазами очевидцев.

Не дожидаясь моего ответа, Наталья Никаноровна взяла салфетку, лежащую рядом, скомкала ее в руке, а потом, распрямив обратно, дала мне. На светлой ткани теперь были видны слова, будто написанные синими, расплывающимися чернилами.

— Что это? — я поднял удивленный взгляд на бабку-демона. Во-первых, салфетка только что была совершенно чистой, а во-вторых, редкость подобных фокусов делала их и правда удивительными. Бабуля упорно старалась избегать демонстрации чего-то подобного. Она словно не желала подтверждать свою сущность поступками.

— Почитай. Это часть донесения немецкого генерала Венда фон Витерсхайма. Из первых уст, так сказать.

Бабуля подтолкнула кусок ткани ко мне. Я взял его, развернул, а потом внимательно прочел написанные слова.

Повертел салфетку в руке, а потом положил ее рядом, не зная, куда деть.

— Так вот. Центром противостояния сейчас является Мамаев курган, с которого можно просматривать и обстреливать значительную часть города. Эта высота, как ты понимаешь, очень важна. До берега Волги многим немецким частям остается пройти всего 150–200 метров. Нужно, чтоб они не смогли этого сделать. На выручку обороняющимся в ночь на 15 сентября под жесточайшим вражеским обстрелом через Волгу будет переправлена 13-я гвардейская дивизия генерала А. Родимцева. Мы должны посодействовать благополучному исходу данного мероприятия. Плюс, несомненно, в данном случае пригодится твой опыт. Имею ввиду, ты же снайпер.

— Черт… — я провел рукой по волосам, потому что впервые со времени своей внезапной «командировки» в прошлое ощутил причастность к одному из важнейших событий истории. Просто предыдущие посещения были сосредоточены на личных проблемах и заботах. Да, книга, да, Крест, но это все представлялось каким-то эфемерным, образным, что ли. Словами не объяснить. Теперь же речь шла именно о прямом участии в Сталинградской битве. Это уже вообще совсем иное дело.

— Да, понимаю. Просто смущает момент того, что в голове, конечно, есть вся нужная информация. Но тело… Глаз, к примеру, не «пристрелян». Руки не знают нужное оружие. Получится ли?

— Иван, твой дед провел три месяца в специально лагере именно по этой причине. Пришлось подтолкнуть Тихонова к такому решению. Именно из-за того, чтоб тело приобрело нужный навык. Он все равно, конечно, отличается от твоего боевого опыта. Но у нас будет время, хоть и мало. Нам через всю Украину нужно попасть к Сталинграду. Доберёмся сначала до ближайшего немецкого аэродрома, оттуда нас доставят к Фридриху Паулюсу. Вернее, вас. Я там исчезну ненадолго. Вызывать вопросы у фрицев не хочу. Их, конечно, эти вопросы, можно пресечь на корню, но силы надо беречь. Они у меня тоже не бесконечные. Итак работаю, как Золушка из сказки. Пересеку линию фронта своим способом. Потренируешься несколько дней. Если точнее, то два. К сожалению, тебя и Елизавету я не могу переместить тем образом, который доступен мне. Поэтому… Да. Два дня, чтоб добраться. Выезжаем сегодня. Попадём в самый нужный момент к кургану. С Грачевым вопрос улажен. Он в курсе.

Возразить или продолжить разговор, ровно как и задать оставшиеся вопросы, мне не пришлось. Вернулась Лиза. В руках — поднос с чаем, на лице — откровенное недовольство.

— Ты закрыла защитой! — девчонка поставила принесенное на стол.

— А нечего, как дуре малолетней, стоять под дверью, прислонившись ухом, — резонно ответила Наталья Никаноровна. — Стыдобища. Ещё бы дырку проковыряла, чтоб подглядывать.

— Так по-другому теперь не могу, — развела блондиночка руками. При этом на меня она старалась не смотреть. Видимо, причина пропавших сил, данных ей от рождения, Лизоньке вполне известна. Ну, хоть не винит, и на том спасибо.

— Так а ты учись, — с аналогичной интонацией передразнила ее бабуля. — Хватит тут характер показывать. Давай по делу. Собираемся и выезжаем. Сегодня. Конечный пункт — Сталинград.

Лиза, в отличие от меня, естественно, не знала, что битва за этот город станет переломным моментом войны, поэтому ее место назначения удивило ещё больше. Я же очень прекрасно понял, что имела ввиду Наталья Никаноровна, упомянув наших, типа, союзников. Они действительно сейчас ждут, кто победит в этом противостоянии. Если Красная Армия отступит, отдаст Сталинград, второго фронта никогда и не будет. Более того, уверен, и Англия, и Штаты быстро переобуются на ходу, переметнувшись в сторону сотрудничества с Германией. Поэтому они смотрят, куда вывезет ситуация. Если же мы, как и должно, выиграем битву, то тогда они поддержки Советский Союз. Продажные буржуйские суки… Ну, ладно. Ничего. Мамаев курган, значит пусть так и будет. Где наша не пропадала.

Прямо в этот момент наполнило меня какое-то очень глубокое осознание важности момента. Серьезно. Снова взял салфетку со словами из донесения немецкого генерала в руки, перевернул ее, а на противоположной стороне ещё несколько предложений.

Опять посмотрел на бабку-демона.

— А… да это немецкий солдат. Обычный рядовой. Отт по-моему его зовут. Писал в письме родным. Но до его признания и этого письма ещё почти месяц. Это я случайно кусочек прихватила.

Ага. Случайно. Так и поверил. Каждое бабкино «случайно» имеет под собой четкий, трижды выверенный план с пятью вариантами развития событий и финала. Специально для меня подсунула. Чтоб я проникся. Но ведь проникся. Реально. Как там Наталья Никаноровна сказала? Выстояли на чистой вере? Вот и выстоим. Судьба наша такая. Всю жизнь держим оборону, пока нас со всех сторон на куски растащить пытаются.

Помню, когда началась компания в Сирии, многие тогда возмущались и говорили: «Во-о-о-от, это не наша война. Зачем мы туда лезем?» И только определенная часть понимала, наша. Вот именно, наша это война. Весь ближний восток превратили известные силы в клокочущую, бурлящую лаву, которая медленно, но верно подбиралась к нашим интересам. Отдать Сирию, страну, которая вроде бы очень далеко, это обеспечить четкую, сформировавшуюся угрозу для нас. Потому что рано или поздно, они подберутся совсем близко. К порогу. И если ничего не делать, чтоб этого избежать, однажды мы увидим врага на заднем дворе своего дома.

Поэтому, Наталья Никаноровна зря мне этот психологический трюк устроила. Я и без того готов был принять непосредственное участие, если мои поступки не навредят, а принесут пользу. Но слова, написанные на салфетке, тем не менее, несомненно, всколыхнули много чувств. Особенно, если учитывать, что слова эти сказаны тем, кто находится по ту сторону.

Дальше поднялась суета. Лизонька принялась собирать вещи, Мацкевич, или Белиал, тут уж, как угодно, ходил по квартире с довольным видом и раздавал указания. Наталья Никаноровна всем этим процессом руководила. Меня отправили к себе, велев приготовиться, а затем вернуться обратно.

На вопрос, как быть с работой и не вызовет ли исчезновение трёх людей подозрение у немцев, а уж тем более исчезновение столь заметной фигуры, как сама бабуля, Никаноровна хмыкнула и потом с усмешкой ответила: «Вызвало бы, если бы они о нас вспомнили».

Я так понял, наше присутствие в Ровно просто чудным образом раствориться в воздухе. Пытался вызнать за Марту, но снова получил гневный взгляд и раздражённо: «Иван, иди трусы с носками собирай. Без трусов особо не навоюешься».

Пришлось послушаться приказа и отправиться на квартиру. Вещей у меня особо много не было, поэтому сам процесс занял мало времени. Буквально через час я уже вернулся обратно.

Бабка-демон сказала, что выдвинемся, как только стемнеет. Меня ужасно интересовало, как это будет происходить. Мы в глубоком тылу врага. Тут на грузовичке по полям не выйдет смыться. Тем более, двигаться нужно в сторону линии фронта, где сейчас максимально напряжённая ситуация, а потом эту линию фронта пересечь. Да ещё достаточно быстро.

— Держи, — Наталья Никаноровна положила на стол документы. Они были выписаны на имя некоего Франца фон Рихтера.

— Что это? — я покрутил бумаги в руке.

— Во-первых, не «что», а «кто». Во-вторых, это — ты. С наисекретнейшим сообщением от Эриха Коха двигаешься. Там же — приказ о назначении Паулюса фельдмаршалом. Кстати, настоящий приказ.

— Не рано? — я спросил бабулю без конкретики, чтоб Лиза, находящаяся недалеко, не поняла, что возможный исход событий мне известен.

— Типа, глупо делить шкуру небитого медведя? Не заслужил ещё? Так тут другой смысл, Иван. Это со стороны Адольфа определенный способ обезопасить себя. Никогда ни один немецкий фельдмаршал ещё не попадал в плен. Таким образом он даёт понять Паулюсу, что Сталинград должен быть взят. Даже если самому Фридриху придется сдохнуть под его стенами. Но отступить, сдаться — нет. По сути, со стороны Адольфа данное назначение — ультиматум.

— Но… Если я не ошибаюсь, при благополучном исходе… — покосился на девчонку, которую в этот момент отвлек Мацкевич и она нас точно не слышала. — Звание фельдмаршала не скажется на желании Паулюса сохранить статистику.

— При благополучном, да. Он станет первым. Все, Иван, что гадать? Давай, выдвигаться пора. Нас будет ждать машина с водителем, соответствующими номерами за пределами города. Эх… Как же хорошо. Ни тебе мобильной связи, ни интернета. Пока разберутся, кто куда уехал, кто куда приехал, война закончится. Эй, Лизка! — Наталья Никаноровна окликнула блондиночку. — Хватит с Генрихом Эдуардовичем трепаться. Темнеет. Двигать пора. Он-то горазд лясы точить.

В итоге, едва сумерки окутали Ровно, мы втроём вышли из дома. Мацкевич заявил, что в силу слишком чувствительной натуры провожать не станет, а то расплачется. Заметил, есть у них эта тяга к театральщине. Вторая страсть после еды. Генрих даже выдавил напоследок одинокую слезу, чем заслужил от Натальи Никаноровны комментарий, что возраст совершенно не говорит о наличие ума.

Пока шли в сторону выезда из города, подумал, в этот раз, путешествие выходит долгим. Надо уточнить про слова бабки-демона, будто это опасно для нас с Иванычем в равной мере, у самой же Никаноровны. Главное, чтоб все хорошо закончилось.