13-й отдел НКВД. Книга 3

Глава 14

Сколько я не пытал Наталью Никаноровну, но после своей многозначительной фразы о возможных врагах, и в данном случае речь шла вовсе не о фрицах, она продолжать разговор отказалась. Про роль Лизы в непонятной последней эпической битве тоже умалчивала. Даже пытался ее шантажировать. Сказал, если бабуля не пояснит все до конца, буду задавать вопросы при Лизоньке. На что бабка-демон пожала плечами, заявила, что дураком родился, дураком и помру, а потом, с насмешкой глядя мне в глаза, щёлкнула пальцами, разбудив тем самым девчонку.

— Я спала? — Блондиночка потянулась, с подозрением рассматривая и меня, и Наталью Никаноровну.

— Ага. Сморило тебя, Лизка. Но оно и понятно. Дорога дальняя. Теперь я посплю. — Бабка-демон демонстративно широко зевнула, а потом завалилась на заднем сидении дрыхнуть. Причем, делала она это очень художественно. Храпела, сопела, бормотала во сне. Полный набор. Хотя, я точно знаю, что ни хрена не спала. Демону сон ни к чему.

Лиза молча смотрела в окно. Я тоже. При зомбированном Натальей Никаноровной водителе особо не было желания говорить о личном. А вот подумать над чем, мне, к примеру, имелось. Естественно, размышлял и о настоящем, и о будущем, но все эти размышления были связаны, в первую очередь, с девчонкой.

Вообще, в принципе, пытался понять, почему так сильно привязался к ней. А я привязался, это факт. Но особо логичного объяснения не находил. Ведь не мальчик уже. Всякое бывало. Единственное, и это, наверное, играет какую-то определенную роль, ни с кем не имелось прежде серьезных полноценных отношений. Таких, чтоб прямо общий дом, общий быт, общие интересы. Все мои увлечения носили лайтовый вариант. В Лизоньке же имелось нечто особое. Какая-то скрытая глубина. Очень давно, один товарищ в разговоре пояснял мне интересную разновидность критериев, по которым можно разделить женщин на два типа.

— Ваня, понимаешь, есть женщины — море. Море… Усёк? Вот идёшь по берегу, смотришь на эту потрясающую синь, чувствуешь этот свежий соленый запах, и тебе просто до жопы хочется окунуться. Разбегается, несешься в воду, плаваешь. А потом выходишь и идёшь дальше. Прошел пару километров. Жарко. Опять надо окунуться. Ну и окунешься. В другом месте, в другие волны. Понимаешь аналогию? Да, есть красивые женщины. Но ты окунулся и пошел дальше. А ещё, Ваня, есть женщины — болото. О-о-о… это очень опасный тип. Вот она обычная. Казалось бы. Ничего в ней фантастического нет. Простая. Иногда даже может на первый взгляд казаться серенькой. Но если ты, хотя бы один раз, сунул ногу. Все. Мандец. Трясина затянет тебя с головой. И ты никогда, никогда, запомни, не выберешься оттуда сам.

Вот сейчас, встретив девчонку, я задумался об этих словах. Может, он и прав был, этот товарищ. Потому как разумного логичного объяснения своей сильной увлечённости найти не могу. Но точно знаю, хочу быть с ней. И все тут.

— Скоро на месте будем, — Наталья Никаноровна очень неожиданно открыла глаза и приняла сидячее положение. До этого она лежала на плече блондиночки. — Остановимся переночевать. Потом рванем дальше. Сворачивай, любезный! Правее бери.

Последние слова бабки-демона предназначались водителю, который беспрекословно выполнил указание.

Мы не стали приближаться к Воронежу. Там линия фронта поделила город пополам. Левый берег был за красной армией, правый — за немцами. Остановились в пригороде, в большом достаточно поселке.

Наталья Никаноровна сразу велела ехать к комендатуре. Из машины вышла одна, приказав чтоб ждали. Вернулась очень быстро. Буквально десять — пятнадцать минут ее не было. Водителю был назван адрес, но в итоге, она просто командовала, где свернуть налево, а где направо. Все-таки Фриц с отключенными мозгами это тебе навигатор. Он себя-то плохо сейчас осознает.

Мы подъехали к достаточно приличному дому, имевшему мансарду и просторный двор. Несмотря на близость боёв и тот факт, что город, скорее всего, будучи разделён на две части, лежит уже практически в руинах, село сохранило большую часть дворов. Здесь даже имелось подобие нормальной жизни. Хотя грохот и звуки канонады слышались путь глухо, но постоянно.

Я прекрасно помнил слова Натальи Никаноровны о том, что мне предстоит испытать связку тела и сознания, но пока плохо представлял, как это будет выглядеть. Оружия нет. Где взять снайперскую винтовку, непонятно.

Как обычно, бабку-демона я недооценил. Не первый день знаю, а все равно периодически забываю, кто она есть. Умеет удивлять даже тогда, когда вроде бы ничего уже удивительного нет.

Для начала мы благополучно устроились в доме. Не все, естественно. Водитель так и остался сидеть в машине. Как истукан. Ей-богу. На мой вопрос не дать ли человеку отдохнуть, Наталья Никаноровна посмотрела так, будто я сказал полную ерунду.

— Иван, ты хочешь, чтоб по селу бегал внезапно очнувшийся фриц, вылупив глаза и пытаясь понять, какого черта он тут делает? Отдохнёт. Не переживай. Когда время придет. Все отдохнут рано или поздно.

Хозяин дома оказался местным старостой. Естественно, пребывающим в данный момент в услужении немцев. Меня это сильно коробило. Я то и дело смотрел на него, сдерживая огромное желание спросить, почему? Они же враги. Почему так просто, без сомнений этот человек пошел работать на них? Я не увидел большой семьи и много детей, например. Ради которых он мог бы поступить подобным образом. Даже одного ребенка не увидел. Жена имелась, тихая, какая-то забитая женщина. Но ешкин кот! В который раз вспомнились слова деда. О том, что каждый имеет свою цену. В чем его цена? Этого мужика, лет пятидесяти отроду. За какую цену он принял врагов своей страны и своего народа, как родных? Пошел трудиться под их начало, предав по сути все, что существует. И ответа на этот вопрос я не находил. Нет цены. Значит, изначально человек был таким. Ненавидел, возможно, существующую власть, но выжидал удобного момента. Если яблоко сгнило, значит, в нем изначально была червоточина.

Наталья Никаноровна мою реакцию и мое отношение прекрасно поняла, поэтому зыркнула недовольно и покачала еле заметно головой. Мол, заткнись Иван со своими моральными изысканиями. Не устраивает что-то, можешь идти в машину и спать вместе с водителем. Вот такой у нее был взгляд.

Но в большей мере меня беспокоила Лиза. С момента, как покинули Ровно, она практически не сказала ни слова. Вообще. Девчонка словно постоянно о чем-то думала. Причем, мысли эти были совсем не радостные. Пока были в Ровно я списывал ее состояние на окружение, среди которого нам приходилось жить. Находиться рядом с фрицами постоянно — радости мало. К тому же она ежедневно ходила в жандармерию. Да и перемены с ее пропавшими возможностями тоже не способствуют веселью. В любом случае, это тяжело, внезапно потерять себя. Наверное, как если бы хирург, который оперирует всю жизнь, неожиданно лишился рук. Но в Ровно мы много времени проводили вместе, гуляли, просто были рядом. Этакая имитация полноценной, нормальной жизни, с точки зрения взаимоотношений между нами.

Но в момент, когда мы выехали, Лизонька замкнулась в себе. По сравнению с тем, какой она была раньше, в прошлые мои появления, слишком сильно ее поведение изменилось. Больше не было дерзости, какого-то внутреннего бунта. Допускаю, опять же, что смерть никому не добавляет чувства юмора. А если верить тому, что я слышал, девчонка реально умерла во дворе деревенского дома. Как-то Никаноровна дотянула ее до Москвы с помощью своей черной дряни. Потом, так понимаю, использовала книгу. Книга… кстати. Тоже вопрос. Бабка-демон утверждает, что на Мамаевом кургане мы ее зароем, закопаем, сожжем, хрен его знает, какой вариант правильный. Но где сам предмет? Я помню ощущение, которое вызывала эта штуковина, хоть и была в моих руках недолго. Тревога, маята, страх, депрессия. Пока нес ее Тихонову на Лубянку, казалось, это самый тяжёлый день в моей жизни с точки зрения морального состояния. Сейчас подобных ощущений не было. Шмотья у Натальи Никаноровны с собой — скромный чемодан. Даже если предположить, что она засунула дьявольскую вещь среди платьев, что очень маловероятно, я бы почувствовал влияние книги. А этого нет. Соответственно, и книги нет. Так откуда она возьмётся? Опять бабка-демон своими штучками будет пользоваться?

— Лизавета, ты давай мойся и спать. Нам с Иваном надо немного потренироваться, — бабуля встала из-за стола, на котором хозяин дома сообразил скромный, но все же ужин, и собралась было выйти из дома.

— Нет. Я с вами, — голос у Лизоньки был тихий, и при этом очень решительный. Конкретный. Я раньше от нее подобного тона не слышал. Покричать могла, психануть. И то чаще в мою сторону. А тут просто однозначный бунт против нашей предводительницы, но такой, против которого нет оружия. Злость можно подавить, агрессию можно сломать, а вот это тихое упрямое сопротивление — нет.

— Вот как? — Наталья Никаноровна с любопытством посмотрела на девчонку.

Я ждал привычного окрика с ее стороны или ехидного комментария, однако, бабка-демон молча кивнула, соглашаясь, а потом все же двинулась к выходу.

Лиза, не глядя на меня, убрала посуду, и вышла следом. Мне не оставалось ничего кроме, как отправится за обеими женщинами.

На улице, Наталья Никаноровна прямой наводкой промаршировала к машине, где по-прежнему сидел истуканом несчастный немец с каменным, безэмоциональный лицом. Честно говоря, в некотором роде было его даже жаль.

Бабуля открыла заднюю дверь автомобиля, ту, которая имела отношение к багажнику, а потом одним легким жестом, как фокусник достает кролика из шляпы, выдернула на свет божий свёрток, своей длиной и формой сильно напоминающий мне родное снайперское оружие. Завернуто оно было в какую-то темную тряпку, наподобие мешковины.

— Итак. Перед нами немецкий Маузер 98k, 1935 года производства. Среди оружия подобного класса и уровня, по моему мнению, занимает первое место. Его система стала образцовой в классе болтовых винтовок. У нее нет выдающихся исключительных характеристик. Она не самая лёгкая, почти четыре килограмма, — Наталья Никаноровна принялась разворачивать холщевину, при этом совершенно спокойно, на весу, держа оружие, будто на самом деле оно весит хрен да ни хрена. — Не самая скорострельная, производит до 15 выстрелов в минуту. Но для тебя и твоей задачи это не является решающим фактором. Тем не менее, как говорится, «лучшее — враг хорошего». Не имея выраженных преимуществ, она не имеет и выраженных недостатков. В отличие от многих своих собратьев.

Наталья Никаноровна полностью убрала ткань, а потом протянула винтовку мне.

— Значит, смотри. Ударно-спусковой механизм. Ударник взводится при повороте рукояти во время открывания затвора. В задней части затвора расположен предохранитель, который имеет три положения. Одно горизонтальное положение блокирует затвор, при вертикальном положении затвор свободен, при другом горизонтальном положении можно вести стрельбу. Поднятый вверх флажок сигнализирует о невозможности стрельбы. Для тебя, как для снайпера, несомненным плюсом является длинный и плавный ход спускового крючка. Питание винтовки происходит из магазина с емкостью пять патронов. Магазин двухрядный, коробчатый и несъемный, он полностью находится в ложе. Патроны размещены в шахматном порядке. Прицел — полуторакратный. Дальность устанавливается от 100 до 800 метров с помощью вращающейся муфты. Кронштейн прицела зафиксирован рычажным устройством с защелкой, два подпружиненных ролика кронштейна устраняют его качание. Пожалуй, для начала, это вся информация, которая даст тебе понимание. Остальное — ручками. Практикой. Идём.

Наталья Никаноровне резко развернулась и направилась в сторону леса. Дом, в котором мы остановились, находился на окраине, и буквально через дорогу от него, достаточно густо стояли деревья.

Бабка-демон двинулась в самую их гущу. Мы с Лизонькой, переглянувшись, отправились следом. Я на ходу осматривал винтовку, примеряя ее к руке.

Буквально недалеко от того места, где мы вошли в лес, обнаружился обрыв. Резкий и очень высокий по отношению к низине. Вдалеке серебрилась река. Несмотря на опускающиеся сумерки, я мог разглядеть ее вполне отчетливо. За рекой, ещё на более далёком расстоянии, виднелся город.

— Ну, что, Иван, — бабка-демон, оказавшаяся на месте раньше нас, обернулась, когда я и Лиза вышли из-за деревьев. Выражение лица при этом у нее было очень радостное. Будто не под Воронежем находится, а, как минимум, в Монако. — Надо практиковаться.

— Надо.

Я подошёл ближе к Наталье Никаноровне, тоже рассматривая местность внизу. Сейчас мы условно говоря, на высоте. Случайно? Не думаю.

— Дай посмотрю, — Лиза как-то бесшумно оказавшаяся рядом, протянула руку и осторожно тронула меня пальцами.

— Кого? — я реально сначала не понял, о чем девчонка говорит.

— Винтовку просит. Интересно ей, — равнодушно пояснила Наталья Никаноровна, а потом отвернулась, снова разглядывая местность перед нами.

Я выпустил оружие, и Лиза аккуратно взяла его в руки.

— Интересно… Тяжёлое. А как оно стреляет?

Вид у девчонки был, как у ребенка, который получил новую игрушку. Я в двух словах объяснил блондиночке, где и что надо задействовать, а потом подошёл ближе к бабке-демону. Девочка пусть пока отвлечется и не обращает внимания на наш разговор.

— Высота? Мы будем защищаться? Держать оборону? Точно не к атаке вы меня хотите подготовить.

— Посмотрим, Ваня. Жизнь покажет. Я предполагаю одно, но потом кто-то из вас поступает по своему, неожиданно, и все. Приходится строить пирамиду заново.

— Иван, отойди!

Голос Лизы прозвучал очень внезапно. Не сам голос, конечно. Логично, что она говорит. Было бы более странно, если бы не умела. Но в нем, в голосе, отчётливо звенел металл. Я обернулся к девчонке и обалдел. Лизонька стояла напротив, целясь прямо в Наталью Никаноровну, которая, наоборот, а отличие от меня, даже не дернулась.

Бабка-демон спокойно сделала несколько шагов от края обрыва в сторону блондиночки и замерла, склонив одну голову к плечу. Она рассматривала Лизу с равнодушным интересом.

— Что ты такое и где княгиня Долгорукова? — надо отдать должное, держала винтовку Лиза достаточно уверенно.

— М-м-м… Помнишь стало быть… — бабуля сцепила руки впереди замком и теперь стояла, как учитель, объясняющий урок. — Да. Раз задала этот вопрос, значит дорогу от Калинина до Москвы помнишь. И все, что тогда произошло. Интересно… Ну, давай, стреляй. Чего ты?

— И выстрелю! Если не ответишь мне, где настоящая Наталья Долгорукова, — в запале ответила блондиночка.

— Э-э-э… Вы чего? А ну-ка успокойтесь обе!

Я выставил руки вперёд, демонстрируя Лизе, что все хорошо и надо убрать оружие.

— Да пусть стреляет. Дура, — спокойно заявила бабуля, а потом просто в наглую повернулась к блондиночке спиной, уставившись вдаль. — Сдохла твоя Наталья Долгорукова. Уже года три как.

Я даже не успел выматерится в сторону бабки-демона, а очень хотелось. Кто же так сообщает подобные новости неуравновешенному человеку с оружием? В этот момент Лиза отчётливо сказала: «Ненавижу», а потом прозвучал выстрел.