13-й отдел НКВД. Книга 3

Глава 5

— По голове бить не дам. Даже не пытайся, — сразу предупредил Ларису, памятуя о прошлых ситуациях с перемещением. У них какая-то тяга к членовредительству. Надоело, честно говоря.

— Ой, кому нужна твоя голова, — она отмахнулась, будто я сказал несусветную глупость. — Это ерунда, баловства ради было. Ничего там ценного, кстати, в ней нет, чтоб сильно волноваться.

— Ну, знаешь, кому как…

Нормально? Балуются они. Мне такое баловство боком выходит. Точнее, не мне, а деду. Кстати…

— Я опять в тело Иваныча? По-другому, никак? Может, там, например, боевой товарищ? Нет?

— Ну, ты глупых-то вопросов не задавай, — болонка положила руку ладонью вниз на стол, а когда убрала, там лежала Звезда Давида. — Конечно. А куда хочешь? Есть конкретные пожелания? В Сталина? В Гитлера?

— Очень смешно. Просто дергаюсь каждый раз, чтоб не навредить Иванычу.

Фокус, конечно, произвел на меня впечатление, но постарался не показать, насколько. Просто она реально появилась из воздуха, Звезда. Рука Ларисы была совершенно пустой до этого. Бабка-демон редко снисходила до того, чтоб демонстрировать какие-то подобные штуки. Как правило это случалось в виде чистой импровизации, в момент, когда она злилась. А тут прямо наглядно и откровенно.

— В этом суть, Иван. В этом суть… — многозначительно протянула болонка, а потом перевела взгляд на проводник, лежавший на столе. — Бери. Твое. Не стесняйся. На хранении у меня было.

— Ага. Конечно, — я послушно потянулся за Звездой. У нее, между прочим, имелось лишь пять лучей. Даже интересно, как Лариса собирается привести эту штуковину в рабочее состояние.

— Чего хочешь сейчас? Ну? Так. Откровенно, — ее взгляд был привычно насмешливым. Каждый раз, когда думаю, что способен перехитрить это существо, тут же возникает ощущение, будто оно надо мной просто глумиться, и там на каждое мое действие имеется несколько вариантов противодействия.

— Хочу, чтоб все быстрее закончилось. Бесконечная какая-то кутерьма. Ушел, пришел, ушел, пришел. И главное, не вижу финальной цели. При таком раскладе, вы меня можете до конца жизни дергать.

— Можем, — Лариса, соглашаясь, утвердительно кивнула. — И будем, если понадобиться. Видишь ли, Иван, дед твой особый человек. Он, можно сказать, между смертью и жизнью по границе прошел. И там не остался, и сюда вернулся не полностью. Мать-то его сильно просила за младшего. Так просила, что услышали. И ты у нас парень не простой. Отец твой был обычный. Так себе. Ни плохо, ни хорошо. Ни рыба, ни мясо. Одно время и к нему приглядывались. Как все он. Никакого изюму. Но вот ты… Так что, знаешь, не могу обещать, что мы больше не встретимся, когда всё закончится в этот раз.

А вот такая откровенность мне совсем не понравилась. Это что, выходит? Жить, как на вулкане? А вдруг опять заявится парочка мутных личностей и отправит меня хрен его знает, куда? Так ещё это «хрен его знает, куда» обычно имеет множество вариантов итога. Вот оно мне надо? Сейчас бы все завершить и до свидания. Хотелось бы пожить нормально. «Как все, обычно» меня наоборот устраивает.

— Ты, Иван, об этом пока не думай. Не это сейчас важно. Помни про наш уговор. Тебе надо Лизку в норму привести. Понял? И давай без фокусов. Ты правильно размышлял прежде, нет у вас будущего. Так что нечего себе голову дурью забивать и девку мне портить. У нее своя судьба. Понял?

Лариса вдруг нагнулась вперёд, ухватив своей рукой мою руку. Ту самую, в которой была зажата Звезда Давида.

— Не прощаюсь, встретимся скоро. Ты теперь парень опытный, гораздо быстрее пойдет наше дело.

Пока болонка говорила все это, ее пальцы с каждым словом сильнее сжимались в кулак, автоматически сдавливая мои. Я уже чувствовал, как лучи Звёзды впиваются в кожу. Дёрнулся, пытаясь вырвать конечность. Куда там! Хватка была такая, что не пошевелить рукой вообще. При этом глаза болонки начала затягивать знакомая чернота. Такое ощущение, будто со всех сторон в центр радужки собиралось что-то пугающе темное. Я хотел отвернуться, потому как зрелище, честно говоря, не из приятных, но тоже не смог. В ту же секунду в голове будто что-то щелкнуло, взорвалось. Я моргнул и уставился, от изумления приоткрыв рот на… Тихонова, который сидел напротив меня за столом, застеленным темно-зеленым сукном.

— Ну, не сука тебе… — Вырвалось вслух на эмоциях.

— Сука, — согласился Никита Пахомович. — Потому и надо к нему подобраться. Это — финальная часть. Самая сложная.

Вообще-то, мое высказывание, конечно, в первую очередь относилось к бабке-демону. Не знаю, о ком говорил Никита Пахомович. Эта сволочь, Наталья Никаноровна, несколько раз отправляла меня, то туда, то сюда, путем причинения различных травм, а по сути, можно было вот так. Просто вручить Звезду Давида и сверкнуть своими черными зеньками.

— Значит, Иван, как и говорил, дело серьезное. Отправитесь в тыл врага. Ориентировочно высадка на 26 августа. Там вас будут ждать. Партизанское соединение. Место будущей работы — Ровно. Цель, конкретно ваша с Натальей Никаноровной и Елизаветой — прикрывать, оказывать помощь определенному человеку. Встретитесь с ним перед тем, как состоится вылет. Это один из самых опытных, самых надёжных разведчиков. Состоит в 4-м управлении НКВД с января этого года, но готов для предстоящего дела идеально. Ещё до войны много времени провел среди немцев. Ему тогда «слегендировали» профессию инженера-испытателя московского авиационного завода. Чтоб ты понимал, именно при его участии в квартире военно-морского атташе Германии в Москве фрегаттен-капитана Норберта Вильгельма Баумбаха был вскрыт сейф и пересняты секретные документы. Участвовал в перехватах дипломатической почты, когда дипкурьеры останавливались в гостиницах, в частности, в «Метрополе», смог попасть в окружение военного атташе Германии в Москве Эрнста Кёстринга. Это позволило наладить прослушивание квартиры дипломата. Его готовили именно для подобной деятельности, той, которая вам предстоит. В Германии он наблюдал за бытом и нравами, знает все до мельчайших подробностей. Лично общался с высокопоставленными чинами Третьего рейха. Удивительная штука, Иваныч, но он потрясающе сильно похож на истинного арийца. Владеет шестью диалектами немецкого языка. То есть, выясняет, откуда родом его собеседник, и словно по щелчку пальца переключается на нужный диалект. Зимой ему «слегендировали» новую биографию. Теперь это — немецкий офицер, обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт. Вам он будет представлен под именем Николая Грачева. Большего сказать не могу. И без того сейчас озвучил секретную информацию, лишь потому, что задание предстоит, мягко говоря, не из простых. При всей его подготовке, есть опасение, что возможен риск провала. Поэтому с ним в качестве страховки, идете вы. Елизавета, конечно, до сих пор в себя не пришла, хотя уж с октября-то минуло почти десять месяцев, но Наталья Никаноровна уверяет, со дня на день станет лучше. Все вернется обратно. Не верить ей нет причин. С первой минуты нашего сотрудничества, не смотря ни на что, княгиня ни разу не подвела. Особенно после той истории, что приключилась с вами по дороге в Москву из Калинина.

Я моментально напрягся. Вот эта дорога из Калинина в Москву интересовала меня в подробностях. А в частности, как Лиза оказалась жива. То, что бабка-демон приложила руку, это даже без сомнений. Но как именно, хотелось бы знать. А в лоб и не спросишь.

Я опустил взгляд, бегло осматривая себя. На мне была форма, но обычная. Имею в виду, летний вариант. За окном — вполне себе зелёные деревья. Учитывая обозначенную Тихоновым дату и озвученный срок, прошедший с момента той ситуации в деревенском дворе, сейчас, скорее всего, август 1942 года.

Я незаметно огляделся. Повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Будто шея затекла. Сидим в книжном хранилище. Лубянка.

Из-за книжных полок послышался звук шагов. Как в песне. Я узнаю ее из тысячи. Что-то типа того. Наталья Никаноровна ещё не показалась на глаза, а я уже знал, это идёт она.

— О-о-о, Иваныч. Здравствуй. Давно вернулся? Никита Пахомович так и не рассказал нам, куда тебя отправил на два месяца. — Бабка-демон в своем знакомом, привычном виде, это несомненно, смотрелась очень органично.

И костюмы ее эти, и жабо, и шляпка с ридикюлем. Может, конечно, я просто привык считать именно такое лицо настоящим, но оно ей однозначно шло больше прочих.

— Сегодня он вернулся, Никаноровна, — ответил за меня майор. — А все говорить вслух, необязательно. Ты, мне кажется, и без того знаешь больше положенного. Лучше скажи, как там Елизавета? Нужна она сильно. Сама понимаешь.

Меня немного удивило то, каким тоном Тихонов говорил с бабулей. В голосе майора больше не было строгости или металла, как раньше. Они будто стали… черт… ну, да. Они будто стали хорошими знакомыми. Назвать друзьями все же не могу.

— Нормально Елизавета. Говорю тебе, товарищ майор, все будет хорошо. Девочка приходит в норму. Сразу предупреждала, без последствий все, что случилось, не останется.

При этом Наталья Никаноровна мимоходом, но так выразительно на меня посмотрела, что я без сомнений понял, вот это «приходит в норму» относится к моему договору с ней. То есть, она обещает Тихонову, что все наладиться, лишь отталкиваясь от моего присутствия. Это, конечно, круто, но, как всегда, в открытую играть бабуля не может. Прежде, чем сжала мою руку, когда мы сидели за столом, конечно же, ни слова не было сказано о том, как конкретно я могу помочь Лизе. А теперь и спрашивать бесполезно. Будет опять рассказывать о невмешательстве и о том, что в будущем говорить о прошлом можно, а тут хрен тебе, а не подсказки, Иван.

— Присоединяйся. Обсуждаем с Иванычем предстоящее дело, — майор указал бабке-демону на один из диванов. Я же сидел на стуле, как раз напротив самого Тихонова.

— Ты за гауляйтера? — Небрежно поинтересовалась Наталья Никаноровна, устраиваясь поудобнее.

Тихонов еле заметно поморщился.

— Наталья… не привыкну никак к твоим фокусам. Решение принято только сегодня днём, а ты уже в курсе.

Я вопросительно посмотрел на майора. Что за невиданная хрень? Слово немецкое, но означать может, что угодно. Однако, тот пока пояснять не спешил. Более того, вообще сослался на срочные дела и вышел из хранилища, пообещав скоро вернуться.

— Слушайте, тут буду все же на «Вы». Странно, если пацан начнет «тыкать» пожилой женщине. Меня… блин… то есть деда два месяца не было? — реально начинаю путать себя и Иваныча. Этак скоро начну его жизнь своей реальностью считать. Опасно.

— Угу, — Наталья Никаноровна откинулась на спинку дивана, вытянув ноги, и прикрыла веки. — Тяжело после молодого тела эту рухлядь носить…

— Могу посочувствовать, но сразу говорю, это будет неискренне.

— Даром мне твое сочувствие не нужно, — бабка-демон махнула рукой. — Да. Тихонов тебя отправлял в специальный лагерь. Профессиональная подготовка, так сказать. Ничего нового. Для тебя. Для Иваныча, да, было полезно.

В этот момент вдалеке хлопнула входная дверь. Сначала думал, майор так быстро вернулся. Но звук шагов однозначно казался более лёгким. Когда Лиза вышла из-за стеллажа, внутри как-то сначала все замерло, а потом появилось ощущение радости. Может, даже, счастья. Не знаю. Мне не с чем сравнивать. Я улыбнулся, искренне, от души, вскочил со стула и в два шага оказался рядом.

— Здравствуй, — взгляд блондинки был холодным настолько, что можно замораживать лед.

Я вроде протянул руку, планируя ее обнять. Не совсем уж охаляпить, но всё-таки как-то проявить те эмоции, которые девчонка вызвала своим появлением. Однако подобная встреча мало располагала к душевности. Вообще не понял, в чем прикол? Она злиться почти год? А Лизонька однозначно злилась. Не надо обладать даром чтения мыслей, чтоб это понять. У нее на лице было написано огромными буквами, а не пошел бы ты, Иван, на хрен. Уж эти сигналы я прекрасно вижу. Да и сложно не увидеть, если интересующая меня особа смотрит свысока, разговаривает через губу.

И что я сделал не так, интересно?

— Видишь, Лизка, Иван вернулся, — Наталья Никаноровна приоткрыла один глаз, все так же полулежа на диване.

— Вижу. Не знала, что ты здесь.

Последняя фраза явно предназначалась мне. Так. Ладно. Очевидно, я в «черном списке». Осталось выяснить, с какого перепуга. Может, винит меня во всем? По крайней мере, это единственная причина, которая хоть как-то может объяснить ее поведение.

— Буду ждать тебя дома.

А вот это уже было сказано Наталье Никаноровне. Потом девчонка развернулась и просто ушла. Ни тебе до свидания, ни вообще каких-то других слов. Молча.

— И что это было? — я развел руками, потому что, между прочим, было даже немного обидно. Я, конечно, к бабской дури привычный, но от Лизоньки не ожидал. В свете последних событий, которые мы пережили, она казалась мне другой.

— Как тяжело то… — Наталья Никаноровна приняла сидячее положение, а потом посмотрела на меня так, будто это я идиот. — Иван, ну ты голову то включи! Все, что между вами происходит, это происходит между вами! Только в те моменты, когда ты здесь. А потом возвращается Иваныч, и он этого не помнит. Для него Лизка — реально сослуживец. И вот представь состояние девки. То мужик ее в койку тащит. То бегает, как от прокаженной. Это же все было с тобой, а не с твоим дедом. Он как в себя придет, ни черта не понимает, с какого перепугу Лизка ему глазки строит. И старается ее избегать. А девку тоже пойми. Для Лизки все это выглядит так, будто Иваныч издевается. Вот и не хочет больше никаких надежд питать. Ясно?

Вот это, оказывается, номер выходит… Слова бабки-демона упорно не хотели исчезать из моей головы. Просто, даже в мыслях не было никогда, что на происходящие между мной и девчонкой события нужно смотреть отталкиваясь от того, кто в этот момент является Иванычем. Но по сути, все очевидно. Действительно, дед никак не может помнить того, что делал его внук. Скорее всего, каждый раз, когда его сознание возвращается, он, обнаружив провалы и темные пятна в своих буднях, банально ссылается на какие-то естественные для этого причины.

А я, главное, периодически загоняюсь, как мы с дедом ухитрились в одну женщину влюбиться, моральные терзания испытываю, размышляю об этичности данной ситуации, а Иваныч вообще не при делах. Так получается? С одной стороны все слишком сложно, а с другой — честно говоря, стало значительно легче от полученной информации.

Ешкин же ты кот… Представляю, что думает обо мне Лизонька. Псих, не иначе. Или просто мудак. По факту переспал с ней, а потом начал делать вид, будто ничего не произошло без каких-либо объяснений. Не то, чтоб я всегда отличался исключительной порядочностью, всяко бывало. Но с женщинами предпочитал говорить в открытую. Даже если это были случайные, короткие связи, обозначал сразу. От ответственности точно никогда не бегал. Люди взрослые, что тут из себя изображать. Особенно неприятно, что все это происходило после того, как девчонка, пусть даже по заверению Натальи Никаноровны, очень ни к месту, решила спасти мою жизнь.

— Иваныч! О чем думаешь? Слушай внимательно, — Тихонов, вернувшийся почти сразу после ухода Лизоньки, из-за чего разговор с бабулей, как уже водится, прервался на самом интересном месте, зыркнул на меня недовольным взглядом. Майор даже нахмурился, сурово сведя брови.

Он сидел на привычном месте, за столом, мы с Натальей Никаноровной, напротив. Это было что-то наподобие военного совета и планирования предстоящего задания.

— Тут я, Никита Пахомович. Тут, — вынырнул из своих размышлений о девчонке. Майор прав. Об этом подумаю потом. Сейчас необходимо сосредоточиться на деле.

— Ну-ну… Так вот… Работаете по линии «Т». Террор. Ясно? Беспощадное уничтожение врага, а не только разведданные. В первую очередь, нас интересует рейхскомиссар Эрих Кох. Город Ровно сейчас — столица рейхскомиссариата по его решению. Там находятся основные учреждения оккупационной администрации, тыловые части, управление экономикой округа, судебные учреждения и резиденция самого Коха. Главная цель — его ликвидация. Отряд «Победитель» под командованием Медведева ждет вас на месте. Они десантированы на житомирщине ещё в июне, почти два месяца назад. Это группа Судоплатова. Там отлично подготовленные люди. Триста километров они прошли незамеченные пешком. Сейчас, ведут свою деятельность в ровненских лесах. Вот тот, кто нас интересует, — Тихонов положил передо мной и Натальей Никаноровной черно-белое фото.

Мужик, изображённый на снимке, сильно напоминал Гитлера, только лицо значительно покруглее. Возможно, из-за таких же маленьких усиков, как и у фюрера, возникало ощущение схожести с руководителем Третьего рейха.

Бабка-демон потянулась к столу, взяла изображение в руки, глядя на него с интересом. Повертела, рассматривая, а потом вернула обратно.

— М-м-м… Какой сложный мальчик… Много комплексов. Особенно по поводу внешности. Поэтому усы себе прицепил, как у Адольфа. Пытается соответствовать образу. Жесток, собака, без меры. Неоправданно. Ну, ты знаешь, Никита Пахомович… не хочу расстраивать, однако, умрет он своей смертью.

Майор недовольно прищелкнул языком, выражая сожаление. Информация, озвученная Натальей Никаноровной его явно озадачила и даже расстроила.

— Уверена? — он внимательно посмотрел на бабку-демона, ожидая ответа. Надо же. Настолько стал доверять товарищ майор государственной безопасности бывшей светлейшей княгине?

— Ни в чем нельзя быть уверенным. Никогда. Сколько раз говорить. Я тебе не гадалка из цыганского табора. Будущее переменчиво. У каждого своя дорога. Если в какой-то точке человек в малейшем, крохотном вопросе или сомнении поступит не как обычно, не соответственно своему характеру, своей натуре и своим привычкам, многое сразу может измениться. Сейчас говорю тебе так. Именно сейчас. В данную минуту. Но это не значит, будто нужно однозначно отталкиваться от того, что я вижу. Надо пробовать.

— Я понял… — майор снял фуражку и провел рукой по волосам, приглаживая их. Он практически незаметно, отлично данный факт скрывая, тем не менее, слегка нервничал. — Хорошо. Продолжим. Вы будете заброшены в сарненские леса под Ровно. В отряде вас будут знать, как «Княгиня», «Ведьма» и «Студент». Подробности и детали своих легенд получите в самолёте. Вам некоторое время придется провести в партизанском соединении, чтоб подготовиться вполне хватит. Позывной Грачева — «Колонист». Он — руководитель группы.

— Ох, Никита Пахомович, что ж такая скромная, модно сказать, скудная фантазия у чекистов, — усмехнулась бабуля. — Княгиня и Ведьма… Можно не пояснять. Вполне понятно, кто из нас троих кто. Когда вылет?

— Сегодня ночью, — Тихонов снова вернул головной убор на место, а потом встал из-за стола и прошел к полкам. Ему явно было тяжело нам говорить то, что он планировал сказать, поэтому майор не поворачивался лицом и в глаза не смотрел, ни мне, ни бабуле. — Не буду скрывать, обратно вы, скорее всего, не сможете вернуться, пока части нашей армии не войдут на территорию Ровно. Пока не точно, однако, думаю, так и будет. Не могу признать, будто данная перспективе сильно мне нравится. А точнее, не нравится вообще. Но… Здесь нет места личным амбициям, эмоциям и чему-то ещё. Сведения, находящиеся сейчас в Ровно, поступающие туда с периодичностью, те люди, которых мы должны уничтожить, гораздо важнее, чем мои мысли по поводу вашего участия. Не думал, что у нас сложится настолько отличная группа. Говорю честно. Когда было принято решение о создании 13-го отдела, сильно сомневался. Однако… Вот как оно все вышло. Мы уже не встретимся до вашего вылета. Просто хочу, чтоб вы знали, я рад был работать с вами.

— Да ты нас раньше времени-то не хорони, Никита Пахомович, — Наталья Никаноровна подмигнула мне, кивнув в сторону Тихонова, который в этот момент стоял полубоком, разглядывая корешки книг, а соответственно, жеста бабули — демона не заметил. Судя по всему, эта язвительная особа намекала на трогательность момента.

— Ни в коем разе! — майор все же повернулся лицом, прошел к столу и снова уселся на место. — Это так, на всякий случай. Задачи, который вы будете получать в Ровно слишком важны. Все. Отправляйтесь домой. Вечером Грачев будет у вас. Потом — вылет.

Мы с Натальей Никаноровной молча поднялись на ноги и послушно двинулись к выходу. Но в последнюю секунду я все же остановился, вернулся к Тихонову, и пожал молча майору руку. Потом уже вышел вслед за бабулей.

Как ни странно, когда догнал ее, она даже не стала глумиться или комментировать все это, хотя подобная реакция, как и поведение, были более уместны для ее мерзкого характера.

— Вы странно покладисты, Наталья Никаноровна, — подстроится под мелкий старушечий шаг, пытаясь идти вровень.

— Настроение такое Иван. Я — женщина пожилая. Сильно подвержена его перепадам, — ответила бабуля совершенно серьезно. Ее, как и Тихонова что-то беспокоило. Видно это наверняка.

Мы покинули здание Лубянки, оказавшись на улице. Бабка-демон махнула рукой, задавая мне направление, куда нам предстояло пойти.

— Двигаем туда. Времени не сильно много, если честно. Заскочим в одно место. Его обязательно надо посетить.

Я не стал уточнять, куда именно, потому как, знаю Наталью Никаноровну уже неплохо. Насколько это, конечно, применимо в данном случае по отношению к данному существу. Если бы она хотела мне сообщить конкретный адрес, то сделала бы это изначально. Раз молчит, соответственно, что-то затевает.

— Скажите, по поводу Лизы. Понимаю, любой вопрос с моей стороны вызовет стандартный ответ. Мол, нельзя вмешиваться. Но всё-таки, один маленький нюанс. Это касается только нас? Посторонние предметы, люди, события, имеют отношение?

— Ох, Иван… — Наталья Никаноровна посмотрела на меня снизу вверх. То ли Иваныч стал чуть выше, то ли она, как все пожилые люди, а законы физиологии никто не отменял для данного тела, не смотря на его содержимое, начала расти вниз. — Знаешь, по началу с тобой проще было. Тупил много, но зато и вопросов задавал мало. А ещё меньше пытался играть во взрослые игры. Но ты знаешь, отвечу, пожалуй. Да, это касается вас двоих.

Мы свернули с главной улицы в какие-то дворы, прошли их насквозь и снова оказались у проезжей части. Москва, конечно, больше не выглядела, как тот город, который я застал в октябре 1941. Больше не было страха, не чувствовалась паника. Люди, которых, все равно встречалось нам предостаточно, словно ощутили уверенность в том, что враг все равно рано или поздно будет разбит.

— Ладно. А чисто любопытства ради. Что с Мацкевичем и Мартой? Реально интересно. Вы говорили, у Генриха была важная роль, но по сути, так понимаю, он ее уже выполнил. Не помер ещё?

— Иван… — Многозначительно протянула бабка-демон.

— Да все, все… Отстал.

В этот момент Наталья Никаноровна свернула в очередной раз и остановилась. Я, естественно, тоже.

Перед нами была церковь. Серьезно. С удивлением посмотрел на бабулю, которая замерла напротив, рассматривая место, где ей быть, как бы, не положено.

— Вы хотите попасть в храм? Я не сошел с ума?

Видимо в моем голосе было слишком много недопонимания ситуации. Ну, а как иначе. Вообще-то Наталья Никаноровна — демон. Я все понимаю, но тем не менее, во всех ужастиках, где фигурировали одержимые или что-то подобное, во всех мистических историях с участием потусторонних существ, эти самые существа никак не могли войти в то здание, которое вроде считается домом силы, им противоположной.

— Мне оно даром не надо. Но когда понадобиться, то запросто. Если ты об этом. Вся вот эта ересь, в которой, переступи я порог, меня охватит огонь, пронзит свет, разорвет на части благодать — чистой воды ересь и есть. А вот ты иди. Тебя ждут. Причем, уже давно.