15 лет спустя

Эпилог

Пять лет спустя. Коттедж на берегу Ладоги.

Олег приоткрыл глаза. Быстро просканировав организм, убедился, что с телом всё в норме, только мышцы были ослаблены до предела. Стараясь не вертеть головой, осмотрелся. В его вены на обех руках были воткнуты иглы.

— «Капельнцы» — мелькнула мысль, — «тогда почему слева стоит медицинский агрегат непонятного назначения? Это похоже как на ИВЛ, так и на монитор контроля в палатах, где лежат инфарктники. Где я и почему эта комната точно не палата больницы? Судя по воздуху — вокруг сосновый лес, да и свежесть, словно недалеко большое озеро или море. Хотя море вряд ли. Там присутствует несколько другой запах. Балтика или Ладога?»

Мысли Белого прервал тихий звук поворачиваемой руки на двери. Олег тут же закрыл глаза и притворился спящим. По звуку чуть слышных шагов, он понял, что к нему зашли двое детей. А дальше Олег чуть не вскочил от неожиданности, но заставил себя оцепенеть, впитывая произнесённые мысленно слова как засохшая губка.

— «Слав. Давай папу разбудим. Он словно спящая красавица — всё спит и спит. Мама, когда читала сказку, сама чуть не плакала в момент, когда принц поцеловал девочку и та открыла глаза».

— Славена. Ты девчонка, сама и целуй. Я мужчина, нам нельзя показывать свою слабость. Так и мама и дядя Свар говорят. Сама ведь помнишь. Я предлагаю другое — давай его уколем какой-нибудь иголкой. Это ведь больно. Может папка и проснётся. Сама ведь постоянно ноешь — мол, папа есть, а играть с нами не может. Хотя мы уже взрослые. Нам уже по четыре года. Мама, как говорит дядя Свар, уже в пять лет стала СУДЬЁЙ. Так что нам немножко осталось потерпеть — всего годик остался».

— «Дурак ты, Слав. ТО — мама, она особенная. А мы с тобой самые обыкновенные. Ты как хочешь, а я папку поцелую — не просто так сказки пишут. Помнишь, как дедушка говорил — «Сказка ложь, да в ней намёк…»

— «…Добрым молодцам урок. Это нам, сестрёнка, мужчинам, а не вам, девчонкам. Так что я сейчас выну у него иголку из руки и уколю в попу. Если и при этом будет спать — обижусь на него и вообще с тобой не буду сюда ходить».

— «Слав. Ты не любишь папу. Он ведь лежит не просто так. А ты хочешь сделать ему ещё больно? Злой ты, хоть и брат. Папочка, знаешь, сколько всего вытерпел? Вспомни, что мама рассказывала — его почти год собирали по кусочкам. А ты со своей иголкой. Будешь так себя вести, лучше вообще не приходи сюда, а я не буду с тобой водиться.»

— «По кусочкам? Прямо как конструктор Лего? Его не собирали, а лечили. Ты глупая и сама не понимаешь что говоришь. Собирали… Я вот, когда вырасту, буду учиться на доктора. Как наши тётя с дядей. Мама говорит, что мы должны следовать их примеру. Ведь именно благодаря нашим родным папа остался жив.»

— «И благодаря маме. Она почти два года была рядом с папой. Носила его на ручках, потому что тот был худеньким и лёгким.»

— «Ладно, сестрёнка, не будем спорить. Давай сделаем так. Я сначала уколю его иголкой, а потом ты поцелуешь. Вот от чего он очнётся, то и покажет кто из нас прав.»

— «Слав. Я хоть и твоя сестра, но делать папе больно тебе не разрешаю. Ты ПОНЯЛ? Если не хочешь по-хорошему, тогда я заставлю твою голову болеть. Ты в прошлый раз не выдержал и плакал как маленький, прося, что бы я сняла боль. Забыл? Если хоть шаг сделаешь ближе — я тебе напомню».

— «Подумаешь, головная боль… Сама ты… Сама… Злая ты. Не буду с тобой играть. Вот так. И целуй папку сколько хочешь, а я смотреть на это не хочу. У меня есть свои дела»…

Стук босых ног затих и Олег, не до конца понимая, что вокруг творится, и почему эти малыши называют его папой, продолжал лежать с закрытыми глазами.

Вскоре матрас кровати чуть прогнулся и рядом с мужчиной примостилось маленькое тельце девочки, которая легла рядом, обняла его руками и зашептала прямо в ухо.

— Папочка, а папочка. Просыпайся, пожалуйста. Ты нам очень нужен. Очень. И мне, и братику, и маме, и дяде, и всем-всем-всем. Мама уже устала всем отвечать, что «без изменений». А ты знаешь, как много людей беспокоятся о тебе? Очень много. Я ещё не запомнила всю таблицу умножения, но мама как-то сказала, что в день звонят по сотне раз. Это, наверное, очень много. Поэтому сам понимаешь, что лучше тебе самому отвечать на телефонные звонки, а не маме за тебя отдуваться.

Олег при этих словах еле сдержался, чтобы не захохать в голос. Его губы задрожали, и было хотели сложиться в привычной улыбке, но Белый сдержался. А девочка тем временем продолжала.

— Дядя Свар тоже заходит каждую неделю. Сидит около тебя, о чём — то рассказывает, жалуется… А ты не хочешь с ним говорить — всё лежишь и молчишь. Пап. Просыпайся. Я тебя очень прошу. Ну хотя бы глазки открой и посмотри на меня. Все говорят, что я красивая, а мне так хочется, что бы это именно ты сказал. А потом мы с тобой поедем есть мороженое. Мама рассказывала, как ты приглашал её в мороженицу и там она объелась. Я тоже так хочу. Пап. Я сейчас тебя поцелую, и ты откроешь глазки. Хорошо? Если любишь маму и нас, так и сделаешь. Я верю, что ты меня слышишь. Приготовился? Я тебя целую».

И в то мгновение, когда Олег почувствовал первый нежный поцелуй в один глаз, тот непроизвольно даже для самого Белого открылся. Девочка, не замечая движения мужчины, поцеловала второй глаз, и когда и тот открылся, с восторгом закричала во весь голос, вскочив на ноги и прыгая по широкой кровати.

— УРА!!! Папа проснулся!!! Я его разбудила!!!

Олег с изумлением смотрел на необыкновеную девчушку. Та была похожа на Катю в детстве, но была более красива и изящна. А волосы… Знакомая пышная густая грива огнено-рыжих волос, которая заканчивалась чуть выше колен.

Олег смог поймать прыгающего вокруг ребёнка и притянул к себе, попутно вырвав из рук иглы. Тело совсем не слушалось, но что там справиться с малышом.

— Какая ты красивая, Славена. Похожа на маму, но, как по мне, даже красивее.

Девочка раскрыла свои изумрудные глазки так широко, что Белый почувствовал, что тонет в этих омутах.

— Пап. Ты правду сказал, что я красивее мамы?

— Правду, малыш. Я ведь маму помню именно с тех лет, как и тебе сейчас. Ой, погибель для мужчин.

Девочка улыбнулась.

— Это все взрослые говорят, а я вот думаю иначе. Не погибель, а радость тому единственному, кого полюблю. И одарю его всем, чем смогу. Но это если мой муж меня не будет обижать. Иначе как Славку буду наказывать головной боль. Он вообще последнее время непослушным стал. Мама говорит, мол, вот папа проснётся и возьмёт воспитание в свои руки. Мама устаёт очень — всё на ней одной. Дедушка помогает, да и дядя с тётей часто приходят, но мама мучается и с тобой, и с нами. Часто плачет по ночам, а мы слышим и всем очень грустно. Но теперь ты навсегда проснулся? Правда? Больше не уснёшь?

— Малыш. Спять все — и дети и взрослые. Конечно, не так много как я до этого момента, но обещаю, больше такого не повторится. Честное пречестное.

— Ой, ты как мама сейчас сказал. Это её любимое слово.

— Я знаю, красавица. А мама сейчас где?

— Мама?

— Я здесь, Олежка. Наконец-то дождалась… иты пришёл в себя. Если б ты знал…

Белый повернул голову и увидел прислонившуюся к двери женщину. На вид ей можно было дать не менее тридцати лет, но всё говорило о том, что это Катя, его малышка, которую он знал много лет.

— Катя? Катенька. Солнышко. Что с тобой случилось? — удивлённо спросил Белый.

— А что со мной? Я тебе такая не нравлюсь? Старая стала?

— Глупая. Иди ко мне, а то пока даже сесть не могу. Но ничего, я обещаю, что не буду тебя мучать своим присутствием.

Женщина опустила глаза, но промолчала.

Олег, почувствовав, что его пытаются уберечь от плохих новостей, стал серьёзным и улыбка исчезла с его бледных губ.

— Кать. Подойди ближе и присядь рядом. Прошу тебя.

Женщина попросила дочь на время покинуть родителей, что бы они могли спокойно поговорить. Девочка, на прощание ещё раз поцеловала Олега и хитро ему подмигнула, покорно покинув комнату.

— Хорошие детки у тебя, Кать… — начал Олег, но женщина закрыла ему рот рукой и не дала договорить.

— Не у меня, у нас, Олежка. Прости, но я воспользовалась твоим беспомощным положением. Да, это так, и не жалею об этом. Ты всегда для меня был единственым и любимым. А это наши детки. Двойняшки. Им по четыре года. Умницы и благоразумницы…

Олег взял руку женщины и поцеловал каждый её пальчик, потом отвел руку в сторону.

— Только эти две умницы, сидя в соседней комнате, «греют уши», слушая, затаив дыхание наш разговор.

— Поганцы, — вскинулась Катя и, быстрым шагом выйдя из комнаты, шуганула детей. Потом плотно закрыв дверь, вернулась к Олегу.

Тот с улыбкой на лице посмотрел на Катю.

— Ты думаешь, что они перестали слушать? Ну-ну. Ладно, моя кормилица и поилица. Расскажи мне, что случилось тогда и позже. Я понял по твоему лицу, что Люды больше нет?

Катя, спросив разрешения, залезла на кровать к Олегу, обняла его и стала рассказывать…

… О том, что его супруга вместе с семьёй Виктора попала в аварию, после чего так и не смогла выйти из комы, скончавшись в больнице спустя неделю. О Викторе, который почернел с горя, кляня себя за то, что погубил две жизни. О причинах аварии, которые, после самых тщательных экспертиз не доказали вмешательство посторонних лиц, а лишь подтвердили изношенность отдельных узлов машины.

Олег слушал рассказ и внутри его душа окаменела. Он вспомнил последние секунды своей жизни там, в подземелье, когда ему приведелась его Людочка в своём любимом платье, залитом кровью…

Катя тем временем рассказала об окончании всей той эпопеи. Помещение с налётчиками было залито водой по приказу Всеволода и все присутствующие там погибли. На следующий день из Москвы прибыла сводная команда из следователей и носителей больших звёзд. Все бегали по коридорам лаборатории и орали про какие-то важные документы, которые так и не нашли у погибших. Вымотав всем нервы, комиссия убыла в Москву только после того, как Всеволод, спокойный всегда человек, которого, как казалось, вывести из себя было практически невозможнло, пригрозил открыть клетки в «зоопарке»…

За прошедшие пять лет лабораторию восстановили полностью, но теперь вход в неё разрешён только лицам, кто непосредственно ведёт иследования. Уже как четыре года лаборатория засекречена по самым строгим категориям и работу внутри осуществляют по три человека от братства и той секретной лаборатории ФСБ, которая и существовала лишь в домыслах у не посвящённых…

— С этим более-менее ясно. Осталось два вопроса. Второй по значимости — кто устроил на нас охоту?

— Я тебе расскажу только то, что узнала от деда. В тот день, когда ты спустился под землю, нашему Президенту положили на стол документы, в которых была описана роль братства на протяжении веков и то, что нас хотят если не уничтожить, то взять под плотный надзор. Тот, ознакомившись с фактами, вызвал к себе пару доверенных людей и дал распоряжения как о помощи нам, так и отдал некоторые распоряжения насчёт членов семей участников той заварушхи. Вообщем, как всегда повернул всё в нужную сторону. Если в двух словах, то помимо того, что бойцов братства обеспечили вертолётами и силовой поддержкой ФСБ и армии, были задействованы и другие силы. Например, группа деда и полковника Терентьева, которые, не смотря на приказ свернуть операцию, остались на месте, как и приданная им группа бойцов братства. Они и подорвали два вертолёта, которые были присланы для эвакуации Игнашева и компании. Произошёл скоротечный бой, в котором все чужаки были уничтожены. Как потом выяснилось, среди тех, что находились в вертолётах и оказал вооруженное сопротивление, было много американцев и канадцев. Присутствовали немцы и поляки. И в мире разорвалась информационная бомба, ведь среди погибших были работники дипломатического корпуса, причём составляли чуть ли не треть от общего числа. Американцы на весь мир обвинили нашу страну, что имено мы инсценировали гибель их сотрудников, но тут не «прокатило». Оказывается, два сотрудника ФСБ, которые были со Стасом Терентьевым, разместили видеокамеры так, что те снимали всю вертолётную площадку. Более того, друг деда, сапёр, который был с ним, и сам снимал бой чуть ли не с рук. Когда наш МИД опубликовал смонтированную запись одновременно с трёх камер, ни один человек из-за границы не посмел заявить, что это фикция. Ведь параллельно шёл хронометраж, плюс разный ракурс сьёмки, что подделать практически невозможно. Чем всё закончилось, я не знаю, но шум стоял на весь мир не один месяц. Говорят, что полетело множество голов, кто организовывал ту операцию. Да и не только за бугром. У нас тоже произошло нечто, после чего с десяток, так сказать, «владельцев заводов и пароходов», резво сбежали за границу, бросив все свои «честно заработанные миллиарды долларов». Некоторых потихоньку убрали из власти, а с десяток так вообще «застрелились несколько раз подряд.» Как мне кажется, то наш Верховный использовал удобный повод что бы разобраться с неугодными.

— Ты так сказала о своём деде, словно это чужой для тебя человек.

— А кто он мне, как не чужой? Эта тварь хотела меня продать за пять миллионов баксов. Ты считаешь, что, прочтя документы, я могу относится к нему по-другому?

— Стоп. Какие документы? Значит ли, что ТЕ, которые искали в подземелье, нашли своих хозяев?

— Ты правильно сопоставил акценты, Олежка. Именно нашли «хозяев». Кстати. Большинство документов уничтожено. Остались лишь некоторые, которые попросили для работы наши сотрудники безопасности.

— Теперь и такая служба появилась?

— Да. Оказывается, что и среди нашего братства были предатели-ренегаты, которые вставляли палки в колёса на протяжении многих лет. Они и предоставили доступ в школу и лабораторию. Они же и выпустили тварь, с которой ты сражался. Правда план у них был несколько иной — выпустить из ворот «гризли» именно в толпу детей и их родителй, а под шумок свалить не только с Урала, но и вообще из России. В Екатеринбурге эту группу ждал самолёт, зафрактованный, как выяснилось, ЦРУ. А вообще вся история началась в тот момент, когда ты спас меня от неизбежной смерти.

— Катюнь. Второй вопрос. Что произошло с тобой, что ты постарела на десять лет. Только ответь честно. Ты ведь знаешь, что я умею отличать правду от лжи.

— А мне нечего скрывать. Помнишь тот вечер на острове Вуксы после посвящения молодёжи в ранги ЗАЩИТНИКОВ и ХРАНИТЕЛЕЙ? Меня тогда Свар одарил великим подарком, предупредив, что такое могу сделать один раз в жизни. Вот я и использовала подарок. К тому же и сам Свар был рядом, непосредственно помогая и контролируя ход твоего восстановления.

— И ты, как я понимаю, отдала мне часть своей жизни? Поделилась своим здоровьем, которого и у тебя самой не настолько много?

— Да. Я отдала тебе часть себя, как ты сам много лет назад сделал аналогичное. Между прочим, это становится системой — ты меня спасаешь, потом умираешь от недостатка своих жизненых сил, а я, как женщина, вновь и вновь возвращаю тебя к жизни. Знаешь, хватит, Белый, таких экспериментов. Я хочу жить спокойно как самая обычная женщина. Хочу нормальную семью. Хочу обычного женского счастья, благо мужчина, которого судьба предназначила мне в мужья, наконец-то перестал изображать из себя спящую красавицу. Так что, отец моих детей, будь добр исполнять свои обязанности. Это я к тому, если захочешь остаться со мной и детьми. Я не буду настаивать и рыдать в случае отказа. Проживу как жила. Пять лет. За эти годы я ко всему привыкла. И к одиночеству и к самостоятельности. Так что выбор за тобой. Повторю — вешаться на шею не буду.

— Катя. Как ты можешь такое говорить, а? После всего того, что с нами произошло. После тех лет, что ты неустанно выхаживала меня. Глупая ты моя девочка. Ведь ближе тебя у меня никого теперь нет на белом свете. Только ты и есть.

— Ты ошибаешься, Белый, — сверкнула глазами Катя. — Кроме меня есть твоя дочь и внуки, которые, кстати, проявили желание повидаться с тобой. И, если старику совсем изменила память, то у немощного дедушки не так давно появились и свои детки. Надеюсь, ты не забыл о том, что все дети нуждаются не только в горшках, но и в постоянном воспитании и мужском влиянии? Если так, мой дорогой, то милости прошу вступить в свои обязанности. Да и давай как нибудь сьездим в мороженицу, а то меня малышня замучала.

Катя долго смотрела в глаза любимого человека, а потом, не выдержав, достав с тумбочки зеркало, повернула его к Олегу.

— Полюбуйся, старичок, на свою внешность. Выглядишь как мой ровесник, ну, может, этак лет на пять постарше. Удивлён и не веришь своим глазам? А я все эти годы ждала, когда ты, наконец, очнёшься и вернёшься ко мне, смертной. Если ты, гад такой, не оправдаешь мои женские мечты, похороню здесь же в саду под ближайшей берёзой. Ты меня понял? Сколько можно быть одинокой бабой при живом мужике? Молчи и впитывай мои слова. Я всю жизнь ждала когда мы будем вместе. ВСЮ ЖИЗНЬ!!! Сегодня, так и быть, не буду тебя мучать, но вот завтра ты весь мой. От и до, благо детей забирает дед. Тот сам напросился, мол, соскучился. Вот и готовься морально и физически. И не дай боги, я останусь разочарована. Да, и не надейся, что хоть кому-нибудь сообщу, что ты пришёл в себя. Как минимум неделю буду молчать и тебя не отпущу от себя никуда.

Олег не мог отвести взгляда от красивого лица своей подопечной, которая спустя двадцать лет таки добилась своего. Он протянул руки и повалил привставшую на кровати женщину себе на грудь. Взяв лицо в ладони, нежно поцеловал её красивые глаза и, впервые, в губы.

— Солнышонок. Спасибо тебе за мою жизнь и за детей. Спасибо за верность и преданность и… спасибо… за твою любовь. Одно скажу — я счастлив, что встретил тебя двадцать лет назад…

Конец книги и цикла.

Послесловие.

Благодарю своих читателей за то, что выдержали и прочитали текст до конца. Спасибо за терпение.

Обращаюсь к тем, кто распространяет мои книги на других платформах. Не хочу говорить и упоминать о элементарной вежливости по отношению к автору. Могли бы просто спросить разрешения. Ну, это так, к слову о порядочности.

Мои приятели позавчера переслали короткий отзыв с Либрусека. Не буду пересказывать — использую читату.

«Citalnya о книге Первое решение — Casperdog: Однако интересное повествование… реальная нереальность с языческим подтекстом. Нужна третья книга к прочтению…»

Что можно сказать — браво написавшему. Более точно, пожалуй, озвучить тему и сам бы лучше не смог. Как говорили ранее — «Снимаю шляпу в знак признательности и уважения».

К чему выше написанные слова -

НА ДАННЫЙ МОМЕНТ НИ ОДНА КНИГА ИЗ ЦИКЛА НЕ ВЫЧИТАНА,

поэтому на ошибки и опечатки ссылаться не стоит, а их немало.

Я изначально уведомил читателей, что буду редактировать весь цикл ПОСЛЕ окончания последней книги. Чем вскоре и займусь. Вполне возможно, что по ходу редактирования буду что-то и изменять и в тексте. Это ближайшие планы.

Что дальше? Остался материал для книги, которая не будет прямым продолжением истории о Кате и Белом. Эта книга будет о двух детях, которые своим появлением в любых местах, будь то школа или мединститут, превращают сложившуюся там жизнь в нечто невообразимое. С множеством курьёзных и смешных ситуаций, в то же время и с долей самоиронии. Да, это будет рассказ о двойняшках, детях Сергея и Насти.

В этой книге будут как новые герои, так и старые, в том числе таинственно исчезнувший Дмитрий Михайлович, наставник Белого и врач, друг Ярого, "Шприц", что так внезапно "выпал" из повествования" в последней части заключительной книги, но это было сделано умышленно. Почему? Подождите немного и узнаете.

Срок начала выкладки ближе к концу лета. Книга к тому времени будет полностью написана и отредактирована.

Ещё раз спасибо читателям и до новых встреч в «реальной нереальности».

С уважением, автор.