264

Глава 10

Андрей чувствует как кто-то берёт его за руку немного выше локтя, протирает кожу чем-то влажным, видимо стирает кровь или просто дезинфицирует место перед уколом, а вот и еле ощутимое покалывание. Буквально несколько секунд понадобилось, чтобы непреодолимое желание спать взяло верх над измотанной волей космонавта. Дальше он уже никак не может знать, что его переносят в другое помещение, в обычную больничную палату. Других пациентов здесь нет, одна кровать и приборы для мониторинга состояния его здоровья.

Снотворное которое ввели Андрею будет действовать по меньшей мере сутки, поэтому препарат для контроля поведения введут позже, к прогнозируемому времени его пробуждения. Медсёстры весьма заботливо, может из жалости, а может по приказу Томаса Штаге очень аккуратно перебинтовывают ладони и щиколотки пилота Кальмара, делают это так, будто он не спит без каких либо чувств, а очень даже бодрствует.

Ему бы и самому сейчас хотелось бодрствовать, потому что, снова снится война, и в этих картинах, которые без участия воли Андрея демонстрируются ему, перемешались реальные события и вымышленные, а помимо вымышленных ещё и галлюцинации. Вот побег из плена, когда один из охранников не уследил за автоматом, а солдат имени и национальности которого Андрей уже и не помнил в миг этим воспользовался, будто всё время только и ждал последнего случая, да и сам Андрей в тот день узнал как легко даже не очень хорошо заточенный нож проникает в тело, если переусердствовать с ударом лезвие может застрять в плоти. А вот видится разорванная на две части беременная женщина, в нижней половине её туловища как будто можно даже рассмотреть нерожденный плод, было ли это на самом деле или нет, теперь не узнать. А вот ребёнок лет восьми с аккурат снесённой четвертью головы. И ото всего этого сейчас никак не избавиться пробуждением, вроде бы вот этот взрыв в сознании и происходит и прямо сейчас откроются глаза, а нет, картинки продолжаются.

Проспал Андрей около тридцати часов, персонал, благодаря приборам которыми была утыкана данная комната, об этом знал ещё задолго до того как космонавт придёт в себя. Он проснулся и перед собой увидел мужчину в возрасте, который совершенно без каких-либо эмоций сказал ему:

— Вы должны слушать всех в этом здании, не пытайтесь сбежать, не пытайтесь атаковать сотрудников, ожидайте следующего введения препарата через двадцать часов. И так, возьмите этот мяч, — он передал Андрею шарик размером с небольшое яблоко, — бросьте в меня.

Андрей тут же стал замахиваться, но случайно выронил свой снаряд, доктор подал ему его снова, опять замах.

— Стоп! — резко командует врач и Андрей тут же останавливается. — Выбросьте мяч, ударьте себя по лбу, отлично, я вижу, что вы хотите в туалет, делайте это прямо лёжа здесь, не переживайте бельё и вашу одежду сейчас же заменят. Давайте.

И тут Андрей заметил, что может и не выполнять команду, похоже, что по крайней мере пока, препарат не подействовал, однако такое ценное открытие лучше оставить незамеченным для персонала, мало ли когда будет возможность сбежать отсюда, никто не будет ожидать, что контроля над ним никакого и нет. Преодолевая омерзение к самому себе Андрей подчинился совершенно не подавая виду.

— Отлично, — по крайней мере на словах удовлетворился врач, — персонал уже идёт сюда, никто ничего о вас не подумает, если переживаете, это стандартная процедура. Можете отправиться в душевую, она у вас здесь личная, там есть всё для гигиены.

Доктор уже направился к выходу, как перед самыми дверьми встрепенулся и обернувшись сказал Андрею.

— И главное! Не наносите, даже не пытайтесь нанести себе какие-нибудь увечья. Теперь точно всё, до свидания.

Пока Андрею меняли постель, получив от медсестёр новую одежду он отправился в душ, молодая девушка весьма вежливо сообщила ему, что его бинты гидрофобные и он может смело мыться и мочить их. Андрей только чуть покивал ей в ответ, не очень-то ему уже было важно, что станется с этими бинтами и им самим, в его душе ещё тлела искра решимости сбежать отсюда, но так слабо, что он этого почти не чувствовал. Из-за травмированных ладоней пилот Кальмара не мог держать даже кусок мыла, ему уже было очевидно, что это не из-за бинтов, они почти не мешают движению, видимо это навсегда, как и навсегда медленная и болючая походка на истерзанных ногах.

“Побег, да какой побег, когда ты еле ковыляешь несколько метров, с помощью костылей, и даже так вынужден остановиться, потому что нужно сделать передышку от боли. Попросить у них инвалидную коляску что ли.” — Вертятся мысли в голове пилота.

Каждый день на протяжении следующих трёх месяцев проходил совершенно одинаково, ближе к концу этого срока Андрею сняли бинты и он смог рассмотреть свои искореженные руки и ноги, которыми теперь почти ничего не мог сделать, пальцы почти не сгибались, разве что он мог прижать большой палец к ладони и только так и удерживал что зубную щётку, что столовые приборы. Стопы тоже находились теперь только в одном положении, ходить пилот мог без костылей, но походка его была такой, будто он демонстративно ударял землю при каждом шаге, словно хочет кого-то напугать. Но нет, просто сустав между голенью и стопой больше не работает.

Однако спустя три месяца, как того ожидал Андрей, его пребывание здесь не закончилось, но даже в том бессознательном состоянии он запомнил про девяносто два дня, и судя по тому, что он считал у себя в голове, прошло уже даже больше, однако полная тишина от персонала или ещё кого-либо продолжалась. В один из дней он даже сам заговорил с дежуривщим сегодня медиком, мужчиной чьё лицо было наполовину скрыто салатовой бумажной маской.

— Вы не знаете сколько я ещё буду здесь?

— Даже не представляю, — вежливо ответил тот.

Так и закончился первый и последний разговор Андрея за всё это время.

И потянулись дни дальше, Андрей всё так же ощущал, что может и не выполнять приказы, а надо только уличить момент, чтобы стянуть нож из столовой, отнести его в палату и вскрыть себе вены к примеру на горле, но тут мешает то, что прямо под его дверями всегда кто-то дежурит, комната напичкана камерами, да и даже если у него получится, то с такими технологиями его явно смогут восстановить, а потом введут в состояние овоща для безопасности и тогда он может оказаться пленником уже своих снов, а это его пугает даже больше смерти.

К четвёртому месяцу он стал ощущать как тают его мышцы, конечно же не это стало причиной созревания ещё большей тьмы в его душе, просто один из факторов, и кто знает до чего бы всё дошло если бы один из медиков оставшись один на один с Андреем не опрокинул ему на ухо тихие, но раздувшие пожар слова из той слабой искорки, которая ещё чуть-чуть и погасла бы.

— Тебя выкупили, скоро уедешь отсюда, — еле слышно шепнул мужчина, даже не глядя в этот момент на Андрея, он делал вид, что проверяет настройки койки космонавта.

Андрей встрепенулся и мгновенно посмотрел на медбрата или кем он тут был.

— Кто выкупил? — спросил космонавт забыв убавить громкость своего голоса, чтобы никто не услышал и не заинтересовался этим разговором.

— Что? Вы мне говорите? — уже нормально переспросил молодой мужчина.

— Ничего, — ответил Андрей, быстро сообразив, что никто тут с ним болтать больше не собирается.

Однако ещё более шестидесяти дней ничего не менялось, он время от времени видел того парня, но больше они не разговаривали, Андрей всё пытался уловить в его внешности, что-то русское, родное, в голове прокручивал слова, может он говорил тогда с акцентом или вроде того. Ведь за два месяца не имея никакой связи с внешним миром, да и знаний в целом об этом мире у него было немного, Андрей, думал и хотел надеяться, что его выкупило российское правительство или кто бы то ни было с его родины. А кому он ещё здесь может быть нужен в принципе, осталось только дождаться освобождения, когда бы оно не случилось.

Андрей всегда просыпался рано и спустя более чем полгода наступило очередное утро, в которое он открыл глаза и думал, что увидит в очередной раз десяток мониторов с данными о своём теле, однако перед ним стояли две человеческие фигуры: Томас Штаге и рядом человек на вид которому было лет двадцать, внешне похожий на самого Томаса, разве что на считанные сантиметры пониже, а телосложение его не так атлетично.

— Это мой младший брат, — начал Штаге-старший, — мы пришли вам сообщить лично, что информация из вашего мозга декодирована, по крайней мере в моделях мы отлично можем увязать её с нашими дронами, так что вы сослужили отличную службу будущему миру, в значительной части именно благодаря вам мы покончим с разделением людей границами, верами, там где они ещё сохраняются и всеми этими случайно оставшимися пережитками после предыдущей войны.

Андрею показался излишним пафос с которым этот человек вещал перед ним, комичности добавляло и одухотворённое лицо юнца, который словно с горной вершины смотрел на космонавта, не хватало лишь чтобы ветер развевал длинные русые, чуть светлее чем у старшего брата, волосы. Пилот Кальмара сам не знал почему сейчас сдерживает улыбку, не мог преодолеть смеха, который рвался изнутри, правда ничего юморного при этом ему в данной ситуации не виделось. Однако губы изгибались и прикусив щёки он отвернулся, ещё бы чуть-чуть и он справился с собой, но младший брат заговорил:

— Да, будет снова большая война, но она будет не такой как войны раньше, не за деньги, не за земли, не за ресурсы, а для мира, для единственно верной иерархии, это будет очищение от грехов перед бесконечным счастьем, страдания которые мы все должны будем понести перед вхождением в рай на земле.

— Ты что ли страдать будешь, педик сраный? — спросил Андрей и улыбку свою уже он не сдерживал, а глазами впился в карие глаза молодого парня.

— У правителей своя тяжесть в войне, — ответил тот, но было заметно, что самолюбие получило удар.

— Конрад совершенно прав, — снова подал голос Томас Штаге, — вы со своего места не знаете ничего о тяжести управления и о решениях которые нам приходится принимать, не все из них нам нравятся, но у нас есть долг, перед семьёй, перед подданными, перед миром.

— Как будто вы что-то знаете о войне, два петуха, вы сами хоть жопу вытирать умеете? Пробирочные дегенераты, — такой вывод Андрей сделал конечно же из их идеальной внешности, — за вас всё всю жизнь делали и вы со скуки вообразили себя какими-то божествами, спасителями мира, ой бля, — протянул Андрей последнее слово и залился смехом.

Ещё во времена своей молодости он уже невозможно устал от подобных речей, в которых говорилось о великом смысле любой войны, всё тоже самое пронеслось сквозь века и настигло его даже здесь, от того и было смешно и опять про войну рассуждают те, кто не будет к ней абсолютно никак близок, кто ничего не потеряет, ничего не испытает, смерть не подышит им в затылок, они не потеряют ни домов, ни конечностей, всегда легко говорить нужных, необходимых, вынужденных жертвах, пока не пожертвуешь, например, собственными ногами..

— Ладно, Конрад, отправляйся в Гамбург, скажи, чтобы начинали программировать настоящие дроны и применять всё, что мы извлекли из его головы, — обращение к младшему брату закончилось, — Андрей, благодаря твоим знаниям мы теперь знаем о войне столько, сколько бы за всю мою жизнь не смогли узнать на собственном опыте, РЭБ, ПВО, куча других решений с которыми невозможно будет проиграть. Ты только представь, любой дрон, любая управляемая ракета будет думать как ты, вся система может думать как ты, отдельные её части будут принимать нужные решения и всё это без сомнений, давления какой-то морали, страхов. Это будет не война, действие искусства, — возбудился и затормозил сам себя Штаге-старший, — а теперь вставай и пошли прогуляемся.

Конрад в это время уже вышел и, видимо, отправился куда его послали. А Андрей не без ехидства сообщил Томасу.

— Благодаря вашему лечению я не особенно теперь могу прогуляться. — и он постучал себя по ногам.

— Ничего, мы не далеко, вставай.

Андрей для вида подчинился, ни на секунду он не забывал о том, что препарат для контроля поведения не действует и всё выискивал возможности для побега или хотя бы нанесения ущерба себе, наносить ущерб местным медикам не было никакого смысла, это просто работники, да и убьёшь одного ни в чём не виновного человека, завтра на его место придёт новый, а то и два, а тебя прикуют к постели.

Очень медленно они оба дошли до лифта, Штаге подстроился под темп ходьбы Андрея. В лифте они были, конечно же, вдвоём, Томас нажал на большую кнопку с цифрой один, видимо они окажутся на улице, Андрей обратил внимание, что самое максимальное отрицательное значение здесь — минус пять. “Хорошо, что мы не туда”, - почему-то подумал он. Менее минуты прошло до того как они оказались на первом этаже, двери лифта разъехались, а перед Андреем открылось помещение ангара. Наверное именно через эти ворота его заносили более полугода назад несколько человек, сам не зная зачем он спросил Томаса:

— Это четырнадцатый ангар?

— Да, а что?

— Ничего, — коротко ответил Андрей.

— Пошли, выйдешь на улицу, подышешь воздухом.

Таких длинных расстояний космонавт давно уже не преодолевал, но зеленый пейзаж и тёплый ветерок который чувствовался даже здесь так и манили выйти к ним и посмотреть на голубое небо, которое он увидел сквозь стёкла в высоком потолке, что был одновременно и крышей этого здания. Как мог быстро Андрей шёл к выходу, он будто даже чувствовал тепло солнца, и вот он наконец-то стоит в этом свете, глаза закрыл, а лицо подставил приятным лучам, так бы кажется и стоял тут всё время, но звук который он не слышал более четверти тысячелетия, он мог бы не слышать ещё столько же, но всё равно узнать. Так взводят курок, нутром он ощущает, что Штаге приставил дуло к самому его затылку, Андрею даже кажется, что он чувствует холодок от металла. Совершенно очевидно, что должно произойти совсем скоро.

— Такой мозг и такие знания не должны больше достаться никому и никогда, прощай.

Однако хоть Андрей и сам думал совершить с собой что-то подобное ещё в больнице, сейчас сдаваться совершенно не собирался, ярость кипятком разлилась по груди, Андрей развернулся и ударил Томаса ногой в живой, однако силы уже были не те, чтобы свалить этого крепкосложенного человека, он лишь отшагнул назад, да и то не от силы удара, а скорее чтобы увернуться от следующего… Вот и пригодилось сокрытие того факта, что прививки не действуют, правда, довольно бестолково.

— Ну что ты? — с издевательской улыбкой спросил Штаге, — нет смысла брыкаться.

Глава дома Дойтеров хотел было направить на Андрея пистолет ещё раз, как его голову изрешетили несколько выстрелов и недавно ставший правителем мужчина, старший брат Конрада Штаге только что против своей воли передал свои полномочия младшему брату.

Андрей стал осматриваться в поисках того, кто это сделал, однако он не слышал ни выстрелов, ни тем более, не мог увидеть откуда они были произведены, пока со всех концов не стал различать людей практически сливающихся с окружением, словно какие-то водные фигуры они двигались к Андрею. Несколько десятков человек, ничего хорошего и от них, уже по привычке, ждать не приходится и космонавт бросился к трупу Штаге, чтобы из его руки извлечь пистолет и пытаться защищаться. За пару мгновений он успел не только сделать это, но даже выстрелить и свалить с ног одного человека, остальные фигуры замерли, благодаря этому снова стали абсолютно невидимыми.

— Андрей стой! — крикнул кто-то, голос показался знакомым. — Это мы, из метро, люди Туве, не стреляй ни в кого, мы за тобой, я тут справа, посмотри.

Андрей повернул голову и кажется узнал своего сторожа, поднявшего маскировочное стекло шлема, молодого парня который охранял его многие часы в тех подземельях.

— Ты меня узнаешь? — с тем же самым добродушным выражением лица спросил он, — я тебя сторожил, помнишь, я не могу снять шлем полностью, только лицо, ну, вспоминай.

— Я помню, — сообщил ему весьма равнодушно Андрей, а сам водил глазами в поисках целей. И скольких же сил сейчас стоило просто держать пистолет в ладонях, их уже сводило от боли, потому что пилот Кальмара давным давно отвык так напрягать свои кисти и пальцы.

— Тебя купили важные люди, ты должен отправиться с нами, там будет не так как здесь, мы тоже переезжаем, конечно не все, у нас было двести тысяч людей, а уезжает только двадцать, те которые не захотели работать с Дойтерами. Не дури, у нас несколько минут, чтобы смыться отсюда, дальше приедет охрана из ДойтчГМБХ и положат нас всех, а тебя в первую очередь. Кстати, тут твоя колымага в нескольких ангарах отсюда, её выкупили тоже. Мы теряем время, давай быстрей.

— Кто купил-то? — спросил Андрей.

— Да какая теперь уже разница?

— Я не могу быстро передвигаться.

— Брось пистолет и мы тебя понесём, — предложил молодой мужчина имени которого Андрей до сих пор не знал.

Но пистолет бросил.

— Вы четверо, аккуратно берите его и в вертолёт, Кальмара закрепили? — парень будто ждал ответа в своём шлеме, чуть погодя, смотря в пол, покивал, — тогда уматываем.

Андрея посадили в вертолёт, пристегнули ремнями, один из его самых старых знакомых в этом мире сел напротив него и пристегнулся сам.

— А лететь нам не напрямую, а через два полюса, некогда добывать разрешение на пролёт через СФРА, там ещё с каждой федерацией согласуй. Как ты?

— То есть мы не в Россию? — разочаровался, хоть и не сильно, Андрей.

Парень с улыбкой покивал и протянул руку, его светлые волосы от пота и снятия шлема торчали во все стороны, голубые глаза блестели на солнце, генетику этому человеку точно не исправляли, его двухметровый рост попался ему, видимо, в виде подарка от природы, а мускулатура результат работы над собой.

— Сакари, — улыбка с лица никуда не исчезла, руку он всё так же держал растопырив пальцы.

— Это японское имя? — как получалось, пожимая в ответ ладонь этого мужчины, спросил Андрей.

— Это финское имя, — пожал плечами тот, даже чуточку возмутившись.