264

Глава 17

В помещении со стенами антрацитового цвета убранство было очень скромным: тонкий матрас расположенный на бетонном выступе из стены, окрашенном в тот же цвет, дырка в полу вместо унитаза, над ней кран только с холодной водой. Ещё один выступ, видимо, служил столом. Холодный свет разливается по этой тесной келье, предназначенной, правда, совсем не для монахов. В ушах чувствуется некоторая приятная свежесть — так бывает когда достаёшь наушники пробывшие там много времени, сам Андрей их, конечно же, не вынимал, с этим помогли сотрудники тюрьмы. Хотя бывший пилот Кальмара не мог знать точно, где он находится, но и обилие вариантов его “номер” особо не предполагал. Побродив в нескольких метрах пространства туда-сюда, он улёгся обратно на то, что рассчитано служить как койка, тревожность не давала легко уснуть, да и сколько Андрей проспал до этого он не мог знать, ведь ни у него, ни в этой камере часов не было. Не знал российский лётчик и через сколько в первый раз внизу двери поднялась створка и туда просунули поднос с едой. Картофельное пюре с несколькими кусками варёной колбасы, чёрный чай в кружке миллилитров на двести пятьдесят. Как только Андрей взял поднос, створка поднялась ещё раз и туда просунули рулон туалетной бумаги во втулке которого стояли зубная щетка с пластиковом пакете и тюбик зубной пасты. От такого у арестанта, который думал, что попал сюда исключительно за своеволие даже поднялось настроение, а то вонь исходящая из собственного рта доставляла большой дискомфорт, больше даже моральный чем физический. Так и почувствовал себя Андрей первый раз за неизвестное ему количество часов человеком, даже уснул в этот день с большей лёгкостью чем обычно.

В реальности прошло семь дней, когда дверь камеры Андрея открылась в первый раз полностью, сам Борисов, даже не догадывался сколько к этому моменту он пробыл здесь.

Смуглый мужчина, служащий тюрьмы, что-то говорил, но и сопровождал свои слова жестами, при этом даже не особо глядя на самого узника, опухлость лица которого уже в значительной степени спала, только фиолетовые круги то тут, то там на лице и теле плавно перетекали в желтые обрамления себя же. Андрей, естественно, не понимал ни слова, но можно было легко догадаться, что от него хотят, он повиновался: повернулся следуя жесту работника тюрьмы, завёл руки за спину, на них тут же почувствовал холодок от металла наручников, дальше услышал пару щелчков — наручники закрылись. Служащий не очень сильно, но крепко взял Андрея за локоть и несильным подталкиванием задал вектор его пути.

Вскоре Борисов оказался в душевой внушительных размеров, она как будто тянулась метров на сто вдаль, около пятидесяти метров была её ширина, постепенно под каждой лейкой оказывался мужчина, каких-то приводили по одному, каких-то группами. Андрей получил кусок мыла в пластиковом контейнере, снял с себя одежду там где ему приказали и отправился под свободную душевую кабину без дверей, только с боковыми стенками, без каких-либо кранов, на передней стене выступ, прямо как у него в камере, видимо чтобы положить туда мыло.

Вода была горячей, но терпимой, регулировать её температуру было никак нельзя, но бывший пилот Кальмара подумал, что уж лучше пусть она будет горячее чем комфортно, чем холоднее. Перед входом ещё один работник тюрьмы что-то сказал ему и раскрыл ладонь, Андрей решил, что время на мытьё у него составляет пять минут и оказался в этом прав. После “банных” процедур его поджидали новые штаны и майка, его кроссовки заменились неизвестной силой на шлёпанцы из пенистого материала, пропали и вонючие носки, вместо них на новых трусах лежали свежие. Кусок мыла Андрей прихватил с собой, никто этому не противился, видимо подобное было в рамках правил данного заведения.

Когда Борисов вернулся в камеру, то обнаружил, что и постель испачканную в первые дни собственной кровью, пропитанную потом тела, ему кто-то заменил, ну прямо сюрприз за сюрпризом, на радостях от такого он даже почти забыл где находится. Правда, спустя примерно час смотрения в потолок, осознал снова, что он не имеет и понятия когда этому заключению придёт конец, и придёт ли. Попытки заговорить с работниками тюрьмы, само собой, не приносили никаких результатов, они не старались понять Андрея, а если бы и хотели, то не могли бы, а у него не получалось выведать у них хотя бы сегодняшнюю дату ни на русском, ни на английском языках.

После того как бывший российский космонавт побывал в душевых три раза он решил, что водят их туда раз в неделю, следовательно и в этом месте он пробыл уже около трёх недель, раны на голове почти затянулись, синяки напоминали о себе лишь небольшими желтыми пятнышками и неприятными ощущениями, если до них дотронуться. Андрею казалось, что у него даже не сбилось ощущение дня и ночи и спал он всегда, как он думал, по ночам, поэтому когда в один из дней он проснулся от того, что с привычным гулом открывается автоматическая дверь, он абсолютно не понял к чему это приурочено и что за ночные дела к этому привязаны.

В проеме стоял неизвестный человек в военной форме, он вошёл в камеру, положил маленькую коробку с наушниками на край кровати Андрея, рукой показал на них, потом на Андрея очевидно предлагая ему воспользоваться этим устройством по назначению. Борисов без спешки подчинился, опять глаза непроизвольно закрылись от резкой, но короткой боли где-то внутри головы, еле слышное шипение быстро сошло на нет, мужчина в военной форме сказал:

— Понимаете?

— Да, — ответил Андрей сидя на своей кровати в майке и трусах.

Лицо его покрывала трёхнедельная неухоженная борода, прическа на голове была подстать, волосы цвета медвежьей шерсти торчали куда угодно, Борисов не видел себя в зеркале, расчёски ему не давали, да и возиться с волосами он не привык, потому что состригал их под ноль как только длина шевелюры достигала сантиметра или даже половину этой длины.

— Было приказано перенаправить вас отсюда на службу в одном из подразделений в Скандинавии, — начал мужчина, — отправиться мы должны немедленно, подробности узнаете по прибытии.

— Так точно, — без энтузиазма ответил Андрей.

Собирать какие-то вещи ему не было нужды, так как вещей у него здесь не было. Перед выходом из тюрьмы он получил военную форму, но это была форма пехотинцев, а не лётчиков, что Андрей заметил, но своего сопровождающего по такому поводу решил не донимать. Он и сам догадывался. что возвращается точно не на те позиции, на которых был раньше.

Спустя одиннадцать часов пути Андрей оказался на берегу бескрайнего водоёма, по природе ему казалось, что это Балтийское море, либо какое-то из северных морей отчужденных у России за время его отсутствия. Но правильным было первое предположение. Каким образом тут сохраняется гарнизон армии Южных Королевств бывший пилот Кальмара сейчас не задумывался. Сопровождавший его мужчина сообщил, что сейчас Борисов присоединится к группе состоящей из трёх человек, включая него и в подводном дроне способном перевозить как раз таки не более трёх человек или двухсот пятидесяти килограмм груза они отправятся к побережью Финкорпа, где они вплавь доберутся до берега, там сержант, мужчина указал на одного из двух солдат, знает куда двигаться дальше. В указанном месте их встретят свои люди и они проследуют для выполнения задания согласно плану.

Трое человек расположились в тесном дроне, Андрей знал о существовании таких, но никогда не видел в живую, а тут сразу можно “покататься”, не то чтобы ему хотелось, однако всё это лучше, чем сидеть в тюрьме не зная ни количество времени, ни смысла своего нахождения там. Путь составлял более трёхсот шестидесяти километров и длился восемь часов, за это время Андрей узнал многое о положении дел на фронте. Оказалось, что сейчас полным ходом идёт запланированное отступление, но при этом удерживается тонкая полоска территории, чтобы держать побережье напротив Финкорпа, то есть бывшие прибалтийские страны, как понял Андрей из рассказа мужчины, который недавно был назван сержантом. Группа в которую попал Борисов уже одна из последних на пути в Финкорп, а всего туда уже переброшено около десяти тысяч людей Сакари, оставшиеся две тысячи как раз таки остаются на балтийском побережье, чтобы оказывать огневую поддержку когда это понадобится.

Наступило время покидать дрон, солдаты переоделись в костюмы, которые помогут сохранить тепло тела и не околеть, потому что предстоить проплыть около восьми километров в холодной воде, у Борисова проскочила мысль о том, что ему это вряд ли по силам и он утонет, правда на финише её обогнало соображение следующего характера: в общем-то насрать, какая уже разница когда.

Гидрокостюм и правда заметно сглаживал холод воды, там где она касалась лица ощущалось, что ничего приятного не было бы, окажись они здесь в обычной одежде или, тем более, без неё. Повинуясь инструкциям Андрей плыл сохраняя ровное дыхание, экономя силы, двое других солдат казалось подстраивались под его скорость. Когда им показался берег бывший пилот Кальмара уже чувствовал, что силы его на исходе, он уже не особо соображал прошли они половину пути, три четверти или сколько-либо ещё, теперь уже хотелось поторопиться но энергии на это не было, воду, которую Андрей раньше выплёвывал теперь он выпивал и даже не задумывался, потому что выплюнуть солёную жидкость казалось ещё одним непосильным действием. Силуэты хвойных деревьев уже стали почти различимы, сержант сказал, что осталось около пятисот метров, а Борисов думал о том, что помереть таким образом будет иронично, совершив кучу вылетов, пережив межпланетный перелёт, не дотянуть полкилометра до суши. Однако к своему удивлению Андрей почувствовал как шаркнул но ногой по дну, попробовал стать и получилось. Хоть и на носочках, но бывший лётчик шёл по чему-то твердому, а вскоре смог наступать и стопами целиком, чувствовал он при этом нечто близкое к эйфории, если бы силы оставались, Андрей тратил бы их на то чтобы смеяться изо всех сил, он сейчас это и делал, только без видимых проявлений.

На берегу сделав несколько шагов Борисов упал, при этом очень тяжело дыша, два других солдата были готовы к подобному развитию событий, подхватили Андрея под руки и потащили в лес. Он пытался идти сам, но ноги подкашивались, поэтому сержант и рядовой время от времени менялись в том, кто будет поддерживать бывшего космонавта на пути к их общей цели. Спустя несколько часов хода по дикому лесу они оказались возле маленькой избы, сержант сообщил, что здесь они останутся на ближайшие сутки, а потом пойдут дальше на север через такие же дикие места. Андрей мало того, что был без сил, так сейчас ещё и чувствовал голод, который казалось выкручивал внутренние органы как тряпку. Когда они оказались внутри избушки Борисов просто рухнул на пол и не собирался делать что-либо ещё, он испытывал некоторый стыд за себя, но ничего не мог поделать с телом, которое будто ощущало силу земного притяжения в десять раз больше обычного.

Разводить костры было запрещено, но в избе уже был припрятан обогреватель на батареях, запасы провизии выраженные в индивидуальных рационах питания, другая одежда, ведь всё это время тройка военных двигалась в своих водолазных костюмах. Андрей кое-как опёрся на одну из стен, солдат, тот который был рядовым налил Борисову кипятка в кружку, которая очень кстати имелась в ИРП, бросил туда пакетик чёрного чая, также залил одно сублимированное блюдо горячей водой, а пакет с ним закрыл, вставил Андрею в руку вилку и сказал ждать. Только это бывший пилот Кальмара сейчас и мог делать. Борясь с желанием спать, которое увеличивалось вслед за растущей температурой в этом домике, Андрей всё таки дождался когда будут готовы его сублиматы, употребил их, выпил чай и отрубился, перед тем как провалиться в сон он видел, что его спутники наоборот полны сил, при том, что они ещё и тащили его на себе далеко не один километр. Засыпать без спроса, без уговора, кто будет дежурить Борисову было совестно, но сейчас он даже уже не понимал в какой именно момент потерял связь с реальностью.

Когда его разбудили за маленьким окошком можно было заметить свет характерный примерно для полудня, а оказались они здесь в сумерках, то есть Андрею дали поспать возможно весь вечер, ночь и даже утро.

— Сколько времени? — первым дело спросил Андрей сержанта разбудившего его.

— Четырнадцать сорок восемь, — ответил тот на запястье не было часов, но тем не менее на нём загорелись белые циферки. — Делай себе еду и скоро будем выдвигаться дальше, сегодня ночью нас встретят, там даже Сакари будет, вроде бы приезжает лично к тебе.

— Интересно конечно, — ответил Андрей и стал водить глазами по помещению в поисках коробки со своей едой.

Отправиться в эту дорогу было куда легче и, можно сказать, приятнее: сухая одежда, сухие ботинки, сытость даже чуть больше чем надо, а в рюкзаке запас на ещё один приём пищи, нет никакого моросящего дождя как вчера. Даже думать особо ни о чём не нужно, потому что ведёт их небольшую группу сержант и он отлично знает местность и своё дело. Такого ощущения безопасности у Андрея не было давно, а о том, что за ними могут следить он старался не думать, да и успокоил себя тем, что если не он так кто-нибудь другой эту слежку заметил бы.

Где-то стопы сами становятся между палок, будто всё в этом лесу знакомо и пройдено не один десяток раз, где-то подошвы на пару сантиметров утопают во мхе или хвойных иголках скопившихся тут за сотню или больше лет. Правда когда тьма вокруг сгущается и видимость заметно ухудшается, то романтика чуть слетает, а на это место восходит подозрительность, немного испортив впечатления от “прогулки”. Однако Андрей без проблем вспоминает, что всё это бесконечно лучше тюрьмы в которой он был ещё вчера.

В своих мыслях об этом бывший пилот Кальмара не сразу заметил, что сержант остановился, и полез в нагрудный карман за бумажной картой и компасом, пока солдат пытался в сумерках с помощью карты установить местоположение себя и своей группы, Борисов уже отошёл на добрый десяток метров, однако вовремя опомнился, обернулся посмотреть где его спутники. Сержант негромко, но этого было достаточно в данной тишине, сообщил, что они доберутся на место через полтора часа. Разговаривая о разном солдаты продолжили свой путь, как вот, аккурат через полтора часа сержант, молодой мужчина среднего роста и весьма крепко сложенный в очередной раз жестом остановил двух других и шепнул, что где-то здесь должен быть блиндаж, надо искать. Андрей стал всматриваться во тьму, но ничего подобного не попадалось ему на глаза.

Второй солдат, рядовой, совсем уж молодой человек такой же европейской наружности как двое других, так как в подчинении Сакари почти все были такими, взял Андрея за локоть, даже, можно сказать, слегка потрепал, показал куда-то вдаль и без слов Андрей с ним согласился, что то, что они видят может быть блиндажом. Сержант в это время и сам всё заметил, с помощью большого пальца торчащего из кулака дал понять, что догадки его подчинённых скорее всего верны.

Всего лишь несколько метров удалось им пройти, как за их спинами материализовалась группа солдат, Андрей только лишь успел повернуться, а затем поднять руки, потому что дуло автомата было так близко, что пространства для какого-либо манёвра не оставалось. Тоже самое сделали и двое других, но не смотря на отсутствие сопротивления всех их весьма жестко скрутили и отвели к норе, за которой и скрывался блиндаж. Троих непознанных, пока, солдат, охраняло ещё трое не сводя с них оружия. Через считанные минуты сторожам на рацию сообщили, что опасности нет и те наконец-то расслабились и заговорили. Судя по внешности данных людей и по тому, что они относились к людям Сакари, Андрей решил, что все они финны. После не особо содержательных разговоров всех пустили дальше чтобы показать подземное помещение. Пусть тут тоже не было окон, а светильники были тусклее чем в тюрьме, бывшему пилоту Кальмара всё равно было спокойнее на душе, ему пока ничего никто не сообщал о его задачах в данном подразделении, но один из людей, который судя по отметкам на воротнике был майором и старшим здесь, рассказал Андрею, что вскоре тут должен быть Сакари, он его или должен забрать с собой, или расскажет, что делать здесь, а на данный момент, он, майор Южани вправе доложить, что Борисов является рядовым пехотинцем, обязан подчиняться любому старшему по званию. Андрей не соблюдая субординацию кивнул прикрыв на пару секунд глаза и сел на свободный стул осматривая комнатушку в которой они беседовали. Майор же, видимо зная кто это, не обращал внимания на такое нарушение военных правил приличия.