300 лет российской морской пехоте, том I, книга 1

Ревельское морское сражение 2 мая 1790 г. Фрагмент картины художника А.П. Боголюбова. 1880-егг. (ЦВММ). На данном фрагменте показан момент, когда к сдавшемуся шведскому кораблю «Принц Карл» спешит на катере с морскими солдатами сын главнокомандующего российской эскадрой капитан 2 ранга П.В. Чичагов — будущий адмирал и Министр военных морских сил. За эту победу П.В. Чичагов был награжден орденом Св. Георгия 4-го класса.

Реформа морской пехоты в 1764 году

С началом нового царствования опять, уже в который раз, была создана «Морская российских флотов и адмиралтейского правления комиссия для приведения оной знатной части к обороне государства в настоящий добрый порядок». Комиссия разработала новые штаты Балтийского флота, утвержденные императрицей 22 марта 1764 г. Отныне предписывалось «для лучшего порядка в содержании и обучении военных экзерциций все солдатские команды, корабельные и галерные, сообща вместе с Адмиралтейским батальонам разделить на 4 батальона, в каждом батальоне по 7 рот мушкетерских, да по одной гренадерской». 1-й и 4-й морские батальоны располагались в Петербурге, 2-й в Кронштадте и 3-й в Ревеле. 1-й и 3-й батальоны организационно входили в состав 1-й морской дивизии, а 2-й и 4-й в состав 2-й дивизии. Их численность регулировалась тремя штатными расписаниями. В мирное время в каждой роте полагалось по 136 рядовых, что с необходимым числом офицеров, унтер-офицеров, музыкантов и нестроевых составляло во всех батальонах 4852 человека.

Императрица Екатерина II. Портрет кисти Д.Г. Левицкого 1783 г. (ГРМ).

Граф А.Г. Орлов-Чесменский. Портрет кисти неизвестного художника 2-й половины XVIII в. (ГИМ).

В военное время по усиленному штату роты увеличивались до 171 рядового, а также дополнительно формировались еще 2 гренадерские и 2 мушкетерские роты, распределявшиеся по одной в каждый батальон. Всего, таким образом, получалось 6860 человек. По третьему, максимально боевому расписанию следовало еще доформировать 6 мушкетерских рот и вместо 4 усиленных девятиротных батальонов создать 6 батальонов по 1 гренадерской и 6 мушкетерских рот в каждом. При этом численность морской пехоты возрастала до 8010 человек. Команды морских солдат предназначались отныне только для службы на кораблях. Галерный же флот предполагалось в случае войны укомплектовывать солдатами из полков армейской пехоты.

Командовать морскими батальонами назначались премьер- или секунд-майоры, которых следовало «по выслужении порядочно при команде в том чине 5 лет отсылать в Военную коллегию для определения в армейские полки по старшинству, понеже при морской солдатской команде полковников и подполковников не полагается». Поскольку численность каждого батальона приближалась к размеру сухопутного полка, «которая команда не по пропорции чина командующего баталионом майора», то было решено дополнительно «над ними определять главными командирами или шефами из морских капитанов 1-го ранга». Шефом 1-го батальона назначили капитана 1 ранга И.Я. Барша, 2-го — И.А. Корсакова, 3-го — Ф.А. Клокачева и 4-го — В.Ф. Лупандина. Все они, помимо шефской должности, командовали крупными линейными кораблями.

Архипелагская экспедиция российского флота под командованием графа А.Г. Орлова 1769–1774 гг.

Библиография и источники.

Материалы для истории русского флота. Ч. XI. СПб., 1886; Ч. XII. СПб., 1888.

История русской армии и флота. T. VIII. М., 1912.

Собственноручный журнал капитан-командора С.К. Грейга в Чесменский поход. II Морской сборник. 1849. № 10–12.

Соколов А. Архипелагские кампании (1769–1774 гг.).//Записки Гидрографического Департамента Морского Министерства. Ч. VII.

СПб., 1849.

Долгоруков Ю.В. Записки. // Отечественные записки. 1840. № 12.

Боевое крещение новые морские батальоны получили во время русско-турецкой войны 1769–1774 гг. «Ее Императорское Величество, желая, по возможности, усилить военные действия против турок для скорейшего окончания войны, вознамерилась послать военный флот в Архипелаг и Левант, — записал в своем журнале капитан-командор С.К. Грейг, — Цель экспедиции заключалась в том, чтоб произвесть диверсию в этих местах и беспокоить турок в той части их владений, где они менее всего могли опасаться нападений. <…> Зная, что греки, столько веков уже угнетаемые турками, жаждут освобождения из-под несносного для них ига, государыня императрица решилась доставить им средства освободиться от своих притеснителей. Такое предприятие обещало наиболее успеха в Морее, где греческое население было несравненно многочисленнее турецкого».

Общее руководство экспедицией императрица возложила на графа А.Г. Орлова, который под фамилией Островов выехал «на лечение» в Италию. В ходе тайных переговоров он заручился поддержкой морейских греков, и 18 июля 1769 г. из Кронштадта вышла первая русская эскадра под командованием адмирала Г.А. Спиридова — 7 кораблей, 1 фрегат, 4 транспорта, 1 бомбардирское и 2 мелких судна. На ее борту находились 1006 морских солдат и офицеров, выбранных из всех четырех батальонов. Кроме того, эскадру усилили около 300 человек Кексгольмского пехотного полка и 32 кирасира из Лейб-кирасирского полка, выполнявшие роль почетного эскорта главнокомандующего. С самого начала экспедиция проходила в трудных условиях. Первые потери батальоны понесли не в сражениях с врагом, а от плохого содержания на кораблях. За 7 месяцев похода вокруг Европы 400 матросов, солдат и артиллеристов умерли и еще 700 заболели.

18 февраля 1770 г. эскадра Спиридова подошла к Морее и заняла порт Витулло. Греки восторженно встретили русские войска. Из местных добровольцев были сформированы два Спартанских легиона. Один легион под командованием секунд-майора князя П.П. Долгорукова и 7 морских солдат двинулся вдоль западного берега и занял города Андрузу и Аркадию. Спартанский легион секунд-майора Г. М. Баркова, в котором также находились несколько морских солдат и унтер-офицеров, направился в восточную часть полуострова и занял Пассаву и Бердони. 28 февраля при городе Мизитре (Спарте) он атаковал лагерь турок, разбил их и, захватив знамя, загнал в крепость, которая после недельной осады сдалась. Однако дальнейшее триумфальное шествие Баркова вглубь полуострова было остановлено под Триполицей, где его легион 31 марта встретил крупный турецкий корпус под начальством главного морейского паши. Отряд Баркова потерпел поражение и отступил к Наварину.

Карта боевых действий российского флота во время Архипелагской экспедиции 1769–1774 гг. (Морской атлас. T. III. M., 1958).

Князь Юрий Владимирович Долгоруков. С портрета кисти Ф.Ф. Кюнеля. 1813 г. (до 1917 г. находился в собрании князя Н.С. Долгорукого). В апреле-мае 1770 г. князь Ю.В. Долгоруков в чине генерал-майора руководил экспедицией морских батальонов против крепости Модон и был ранен в руку и ногу. В сражении при Чесме 24.VI.1768 г. командовал кораблем «Ростислав». Был отправлен с донесением о победе в Петербург и получил из рук Екатерины II орден Св. Георгия 3-го класса. 2. XI.1771 г. руководил десантной операцией в Митилинской бухте на острове Лесбос.

Между тем 27 февраля эскадра Спиридова оставила неудобную гавань Витулло и перешла к городу Корон. 1 марта на берег высадился десант под командованием графа Ф. Г. Орлова (около 600 человек с артиллерией), который захватил предместья и приступил к осаде крепости. Но, видя, что осада затягивается, Спиридов 24 марта направил 2 корабля и фрегат к другой удобной гавани возле крепости Наварин. Этот отряд высадил 3 апреля на берег 300 человек под командованием бригадира морской артиллерии И.А. Ганнибала, который решительными действиями заставил 10 апреля крепость сдаться.

14 апреля к эскадре Спиридова прибыл из Италии граф А.Г. Орлов. Он велел войскам снять осаду Корона и перейти в Наварин. Получив надежную базу, Орлов решил захватить близлежащую крепость Модон.

План сражения в Хиосском проливе 24 июня 1770 г. Гравюра, одобренная графам А.Г. Орловым-Чесменским. 1770 г. (ГИМ).

С этой целью на берегу сформировали отряд из 500 морских солдат при 4 пушках и 2 единорогах, к которому присоединился Спартанский легион князя П.П. Долгорукова и местные патриоты. Всего набралось около 800 греков и 100 албанцев. Общее командование экспедицией поручили генерал-майору князю Ю.В. Долгорукову. Подступив к Модону 19 апреля, Долгоруков увидел, что внезапного нападения не получится, и решил взять город осадой. Но 4 мая к крепости подошел турецкий корпус морейского паши, атаковавший русские войска с тыла. Одновременно гарнизон Модона сделал сильную вылазку. Греки не выдержали удара и разбежались. В результате 500 морских солдат остались один на один против 8 тысяч турок. В этой ситуации Долгоруков приказал пробиваться обратно к Наварину. При отступлении был убит капитан 2-го морского батальона Василий Шиманов, погибли 150 солдат, 250 оказались ранены. В бою отличился подпрапорщик 3-го батальона Полянский. До войны он служил офицером при интендантских сладах. Но в 1769 году за недосмотр его разжаловали и определили в морские солдаты. Под Модоном Полянский исполнял обязанности знаменщика. Во время турецкой атаки знаменная группа оказалась в опасности, причем соседний знаменщик был убит. Тогда Полянский сорвал оба полотнища с древков и спрятал их на груди. Продолжая сражаться, он был ранен пулей в ногу. Не в силах идти дальше, храбрый подпрапорщик передал одно знамя генералу Долгорукову, а второе секунд-майору 1-го морского батальона Ивану Чебышеву. За этот подвиг Полянскому, оставшемуся в живых, вернули прежний офицерский чин.

Адмирал Александр Иванович Круз. Портрет кисти неизвестного художника. Около 1796 г. (ГИМ). 24 июня 1770 г. А.И. Круз в чине капитана 1 ранга командовал кораблем «Святой Евстафий Плакида», взял на абордаж турецкий корабль «Реал-Мустафа», и чудом уцелел во время взрыва. В 1790 г. в чине вице-адмирала командовал 23 и 24 мая русской эскадрой в Красногорских сражениях, а также участвовал 22 июня в победоносной Выборгской битве. За отличие произведен в адмиралы и награжден орденом Св. Георгия 2-го класса.

Корабль «Святой Евстафий Плакида» в сражении 24 июня 1770 г. в Хиосском проливе. Акварель художника А.А. Троня. 2001 г. (ЦВММ).

Отбив атаку на Модон, турки блокировали русские войска в Наварине. Заняв господствующие высоты, они перекрыли водопровод, а также не давали грекам привозить продовольствие. Положение десанта становилось все труднее. Но тут к Морее подошла вторая русская эскадра под командованием контр-адмирала Д. Эльфинстона (3 корабля, 2 фрегата, 4 транспорта), на борту которой находились 444 солдата и офицера морских батальонов, а также около 500 человек из разных пехотных полков. 11 мая 1770 г. Эльфинстон высадил войска в местечке Рапилу и отправился искать турецкий флот. Узнав о прибытии новых сил, граф Орлов послал в Рапилу адмирала Спиридова с отрядом из 4 кораблей и 1 фрегата. Приняв 19 мая войска на борт, Спиридов 21 числа соединился с Эльфинстоном, и вместе они 24 мая атаковали и прогнали турецкий флот возле острова Специя.

Гибель корабля «Святой Евстафий Плакида» в сражении в Хиосском проливе 24 июня 1770 г. Фрагмент плана сражения. 1770 г. (РГА ВМФ).

Российские медали «Поборнику православия» для греческих добровольцев. 1769 г. Медали подняты в 1900 г. с места гибели корабля «Святой Евстафий Плакида» группой российских водолазов. (ГЭ).

«Вид императорского Росийского флота, под командованием графа Алексея Орлова побеждающего турецкий флот и вынуждающего его отступить в Чесменскую бухту». Гравюра У. Уоттса 1777 г. с оригинала художника Р. Пэтона 1771–1772 гг. (ГИМ).

Между тем положение русских войск в Наварине сделалось критическим. По решению графа Орлова десант 23 мая взорвал пушки и укрепления Наварина, после чего эвакуировался на корабли. Выйдя в море, отряд Орлова 11 июня соединился возле острова Специя с эскадрами Спиридова и Эльфинстона. 19 июня объединенные русские силы двинулись к острову Хиос, где стоял на якоре турецкий флот. На рассвете 24 июня русские корабли вошли в Хиосский пролив и, построив линию баталии, начали атаку. Около 11 часов 45 минут авангард под командованием Спиридова сошелся на пистолетный выстрел с линией турецких кораблей и открыл огонь из бортовых орудий. К 12.30 сражение сделалось всеобщим. Вторым в линии русского авангарда шел 66-пушечный корабль «Святой Евстафий Плакида». Его командир капитан 1 ранга А.И. Круз вызвал перед атакой на палубу музыкантов и велел им играть. Лихо, с музыкой вступив в бой, «Евстафий» после ожесточенной канонады утратил из-за повреждений парусов и такелажа маневренность. Поскольку сражение велось на самой близкой дистанции, он навалился на своего противника — 84-пушечный корабль «Реал-Мустафа». Корабли сцепились на абордаж и били друг друга в упор из пушек и ружей. Вскоре турецкий корабль загорелся под шканцами. Его команда прекратила оборону и в панике стала бросаться за борт. Круз отправил к графу Орлову поздравление с победой, а сам вместе с солдатами и матросами вскочил на палубу «Реал-Мустафы». Но тут, увидев идущий снизу дым, он понял, что крюйт-камера турецкого корабля вот-вот взорвется. Русские моряки и солдаты быстро перебежали обратно на «Евстафий», пытаясь расцепиться. В этот момент горящая мачта «Реал- Мустафы» рухнула на «Евстафий». Искры попали в пороховой погреб, и корабль взлетел на воздух. Вместе с его командой погибли 59 нижних чинов и 5 офицеров морских батальонов, в том числе секунд-майор Чебышев, участвовавший в спасении знамени у Модона. Через 15 минут взорвался и «Реал-Мустафа». Поскольку ветер гнал пламя в сторону турецких кораблей, то они начали рубить канаты и уходить в Чесменскую бухту.

В ночь с 25 на 26 июня русская эскадра вновь атаковала турецкий флот и с помощью брандеров и артиллерийского огня сожгла его совершенно. Уничтожив 15 линейных кораблей, б фрегатов и множество мелких судов, русский флот потерял всего 11 человек убитыми. Под конец сражения граф Орлов приказал подполковнику Обухову высадиться с морскими солдатами на берег и захватить береговую батарею. Под прикрытием корабельной артиллерии десант проник на северный мыс Чесменской бухты, где взял 22 медных пушки и переправил их на корабль «Не тронь меня». Все матросы и солдаты, участвовавшие в славной победе, были награждены серебряными медалями на голубой Андреевской ленте.

Серебряная медаль в память Чесменской морской победы. (Из собрания фирмы «Монеты и медали», г. Москва). Такой медалью на голубой ленте ордена Св. Андрея Первозванного были награждены солдаты морских батальонов, участвовавшие в Чесменском сражении.

Серебряная медаль в честь заключения 10 июля 1774 г. Кучук-Кайнарджийского мирного договора. (Из частной коллекции). Такой медалью награждали солдат морских батальонов, участвовавших в русско-турецкой войне 1768–1774 гг. Это была первая медаль, которую носили на ленте нового военного ордена Св. Георгия.

Разгром турецкого флота обеспечил полное господство русских кораблей в Архипелаге. Эскадра Эльфинстона блокировала Дарданеллы, в то время как десант с кораблей графа Орлова (500 солдат и около 800 греческих добровольцев) осаждал в июле-сентябре 1770 г. крепость Пелари на острове Лемнос. В декабре 1770 г. в Архипелаг пришла третья русская эскадра контр- адмирала И. Н. Арфа (3 корабля и 13 транспортов), имевшая на борту 2690 человек десанта, в том числе около 300 солдат и офицеров морских батальонов. В августе — сентябре 1771 г. русские отряды крейсировали в Архипелаге, высаживая десанты, сжигавшие прибрежные запасы и склады. Особенно удачной стала операция против турецкого адмиралтейства в Митилинской бухте на острове Лесбос. Здесь 2 ноября под прикрытием корабельной артиллерии был высажен десант генерал-майора Ю.В. Долгорукова, который оттеснил турецкие войска к крепости, захватил склады, сжег на верфи 2 корабля и галеру, а также захватил в гавани до 20 мелких судов.

В кампании 1772 года силы графа Орлова пополнились четвертой эскадрой капитана 1 ранга М.Т. Коняева. В июне — октябре 1772 г. русские корабли по-прежнему перехватывали турецкие торговые суда и блокировали порты. Большое распространение получила высадка десантов против береговых турецких крепостей под прикрытием корабельной артиллерии. Так были захвачены крепости Бейрут, Кастель-Россо, Чесма. Несмотря на отчаянное сопротивление, туркам редко удавалось отбить нападение. Пожалуй, самым заметным их успехом после Модона и блокады Наварина стала оборона крепости Станчио в 1773 году.

6 августа 1773 г. эскадра контр-адмирала А.В. Елманова высадила на остров Кос десант из 432 русских солдат и офицеров с 1 орудием при поддержке 919 албанцев и 101 словенца. В этом отряде находились две слабые роты морских батальонов — 7 офицеров и 89 гренадер. По страшной жаре десант двинулся к крепости Станчио. 7 августа турки, собрав силы, яростно перешли в контратаку. Албанцы и словенцы разбежались, и русским пришлось отходить к берегу. Отступление прикрывала гренадерская рота капитана Ивана Бачманова из 4-го батальона. Лишь благодаря ее самоотверженности, десанту удалось благополучно эвакуироваться. К счастью, потери морских рот оказались невелики: 4 убитых, 2 раненых и 3 умерших от жары.

Центральным событием кампании 1773 года стали операции возле сирийского побережья и двухмесячная осада крепости Бейрут. С 23 июля по 29 сентября 1773 г. крупный десант (около 1000 чел.) при поддержке флота вел боевые действия на берегу. Особенно отличился подпоручик 4-го батальона Андрей Аненков, который командовал двумя пушками. При осаде он и прапорщик Савенков были ранены, причем Савенков от полученных ран скончался. После сдачи Бейрута победителям достались 2 полугалеры, 41 орудие, обширные военные запасы. Город также выплатил русскому флоту контрибуцию в размере 300 тысяч пиастров. Морские солдаты оставались в Бейруте до января 1774 г.

Начало морской кампании 1774 года по- прежнему сопровождалось успешными небольшими десантами. Однако после заключения 10 июля 1774 г. Кучук-Кайнарджийского мирного договора русские корабли стали отправляться домой. Но на обратном пути и даже после возвращения их подстерегала опасность. Так, туманной ночью с 9 на 10 октября 1774 г. в Финском заливе разбился фрегат «Минерва», на котором погибли капитан Королли и 26 нижних чинов 3-го морского батальона. Основные русские силы перезимовали в Архипелаге и в мае — октябре 1775 г. благополучно возвратились в Кронштадт и Ревель. В честь заключения мира с Турцией каждый морской солдат получил серебряную медаль с долгожданной и заслуженной надписью — «Победителю». Это была первая медаль, которая выдавалась на ленте нового военного ордена Св. Георгия.

Флотский мушкетон образца 1772 года. Тула, 1773 г. (ЦВММ). В соответствии с «Морским уставом» Петра Великого на каждом корабле находился запас абордажного оружия: мушкетоны, пистолеты, топоры (интрепели), палаши, пики и ручные гранаты. В ближнем бою на палубе и в деках мушкетон, стрелявший крупной картечью, был очень эффективным оружием. По табели 1734 г. на линейных кораблях полагалось от 36 до 50 мушкетонов, на фрегатах — 30, на гребных шнявах — 12. В 1772 г. Адмиралтейская коллегия заказала Тульскому заводу 1511 мушкетонов нового образца, которые были сделаны к июлю 1773 г. и поступили на флот.

Действия Донской флотилии 1771–1774 гг.

Библиография и источники.

Материалы для истории русского флота. H. VI. СПб., 1877.

Головачев В. История Севастополя как русского порта. СПб., 1872.

В связи с началом русско-турецкой войны в ноябре 1768 г. на старых донских верфях возобновилось строительство судов для боевых действий на Азовском море. К лету 1769 г. под руководством вице-адмирала А.Н. Сенявина были построены 5 прамов и 60 лодок. Для их укомплектования в Тавров послали из морских батальонов 1 гренадерскую и 5 мушкетерских рот в составе 23 обер-офицеров, 10 сержантов, 6 каптенармусов, 6 подпрапорщиков, 24 капралов, 136 гренадер, 578 мушкетеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика, 5 ротных писарей. Кроме того, для строящихся 12 малых фрегатов Сенявин затребовал еще 2 мушкетерские роты. 29 июля 1769 г. императрица разрешила увеличить солдатскую команду Донской флотилии. Но поскольку Адмиралтейская коллегия испытывала недостаток солдат для готовящейся к отправке в Морею эскадры контр-адмирала Д. Эльфинстона, все эти 8 рот велено было содержать сверх мирного комплекта на средства, специально отпущенные по усиленному штату. В результате батальоны Балтийского флота пополнили рекрутами, а Донская флотилия фактически получила собственную солдатскую команду, близкую по численности морскому батальону. С 1 января 1773 г. солдатские роты Донской флотилии окончательно отделили от балтийской морской пехоты.

18 мая 1771 г. Донская флотилия вышла из Таганрога для содействия русским войскам, готовившим наступление в Крым. 14 июня она навела 100-метровый понтонный мост через Генический пролив, по которому корпус генерал-майора князя Ф. Ф. Щербатова перешел на Арабатскую косу и двинулся к Керченскому полуострову. Параллельно Донская флотилия перевозила отряды войск морем, высаживая десанты на побережье. 18 июня корпус Щербатова вышел на материк и штурмом взял Арабат. К 29 июня были заняты крепости Керчь и Еникале. При этом особенно отличился премьер-майор морских батальонов Свен Ваксель, который «27 июня 1771 года оказал храбрость и мужество по откомандировании его на судах на крымский берег близ Еникале, отбив неприятеля с берега пушечною стрельбою с судов, потом отправился к берегу с десантом на мелких судах и, на оной вышедши первым, перевел вверенный десант и имел дело с преимуществом против неприятеля». За храбрость Вакселя наградили орденом Св. Георгия 4-го класса. В Керчи и Еникале были созданы базы Донской (Азовской) флотилии.

Карта боевых действий Донской (Азовской) флотилии в 1771–1774 гг. (Морской атлас. T. III. М., 1958).

Адмирал Алексей Наумович Сенявин. Портрет кисти Ф.С. Рокотова. 1770-е гг. (ЦВММ). В 1769–1774 гг. в чине вице-адмирала руководил строительством и боевыми действиями Донской (Азовской) флотилии.

Следующая морская кампания 1773 года отличалась большой активностью. 8 июня отряд Азовской флотилии атаковал в Кизилташской бухте 20 турецких транспортов и сжег 2 из них. В этом деле участвовали поручики морских батальонов Рогульский и Лавров с 65 нижними чинами. 23 июня отряд капитана 2 ранга Я.-Г. Кинсбергена выдержал около Балаклавы шестичасовой бой с тремя турецкими кораблями и, нанеся им урон, заставил врага отступить. В этом сражении участвовал поручик Фролов и 60 солдат. 23 августа Кинсберген атаковал близ Суджук-Кале турецкую эскадру и обратил в бегство 18 вражеских судов. На борту флотилии в этот день находились от морских батальонов поручик Свербеев, подпоручики Матушкин и Мерлин, прапорщик Поддубский и 128 нижних чинов.

По заключенному 10 июля 1774 г. Кучук-Кайнарджийскому мирному договору Турция уступила России Азов, Таганрог, Керчь, Еникале, Кинбурн, побережье между Днепром и Южным Бугом. Крым и Кубань объявлялись независимыми от Османской империи. Русские торговые корабли получили право беспрепятственного прохода через Босфор и Дарданеллы. Кроме того, султан должен был выплатить 4,5 млн. рублей контрибуции. Теперь Россия могла приступить к строительству полноценного Черноморского флота, основой для которого стала Азовская флотилия.

Морская пехота Балтийского флота в межвоенный период 1774–1787 гг.

Библиография и источники.

Полное собрание законов Российской империи. Собрание I. T. XLIV. Ч. II. Отд. II. СПб., 1830.

Корвин-Пиотровский К.А. 89-й пехотный полк. Исторический очерк. СПб., 1903.

Сытинский Н.А. Очерк истории 90-го пехотного Онежского полка. СПб… 1903.

Отправка солдатских команд в Архипелаг, а также на Азовское море привела к острому некомплекту в батальонах. В связи с этим с 1 января 1773 г. был введен в действие усиленный штат, по которому число морских рот увеличилось до 36, что вместе с выделением дополнительных средств на 8 рот Донской флотилии позволило исправить ситуацию. Лишь 8 марта 1776 г. Екатерина II согласилась перевести флот на мирное положение. Но при этом Адмиралтейской коллегии ставилась трудная задача. Новый мирный комплект Балтийского флота определялся в 32 корабля и фактически соответствовал прежнему усиленному штату. Тем не менее, императрица требовала сократить число морских служителей, «избавиться от побора напрасных рекрут и сберечь на содержание оных надобную казну».

Граф Марк Константинович Ивелич. Миниатюра работы неизвестного художника. 1802–1803 гг. (ГРМ). Уроженец Далмации граф М.К. Ивелич во время Архипелагской экспедиции поступил добровольцем на российский флот. В 1780-х гг. командовал 1-м морским батальоном. Впоследствии стал генерал-лейтенантом и сенатором.

В конце концов, Адмиралтейская коллегия предложила оригинальную систему, утвержденную императрицей 2 ноября 1777 г.

В соответствии с новым штатом Балтийского флота вместо прежних 4 морских батальонов предписывалось содержать 8 батальонов из одной гренадерской и четырех мушкетерских рот по 125 рядовых в каждой. В мирное время все эти батальоны насчитывали 5656 человек. Кроме того, поскольку множество строевых солдат отвлекалось «на содержание обыкновенных при Адмиралтействе караулов и многих разных командировок за лесами, провиантом, покупками материалов, а почасту и привоза медных денег», было решено сформировать два Адмиралтейских батальона по 1 гренадерской и 3 мушкетерские роты в каждом, общей численностью 1136 человек По идее Адмиралтейской коллегии, от этих батальонов «служба Вашего Императорского Величества и ту пользу иметь будет, что во оные Адмиралтейские баталионы помещены быть могут и из таких флотских баталионов офицеры, а особливо солдаты, которые там уже оной, за старостию лет или другими какими причинами, продолжать более не могут». Теперь неспособных к корабельной службе ветеранов следовало списывать в Адмиралтейские батальоны, а на их место брать в морские батальоны молодых рекрутов. Штат Балтийского флота военного времени остался без изменений — 40 кораблей. Для их укомплектования каждый морской батальон (кроме Адмиралтейских) дополнялся еще одной мушкетерской ротой, и численность морской пехоты в военное время возрастала до 6784 человек.

Матрос военного флота. 1764–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско-Императорского войска…» СПб., 1793.

Однако при такой реформе численность морской пехоты почти не сократилась. Вместо положенных в прежних 4 усиленных батальонах 6860 человек теперь на те же 32 корабля в 8 «мирных» и 2 Адмиралтейских батальонах получалось 6792 солдата и офицера. В этой ситуации Адмиралтейская коллегия изобрела еще один сокращенный штат, в соответствии с которым в мирное время личный состав Балтийского флота уменьшался почти на треть. В качестве резонов указывалось, что новая война «совсем внезапно едва ли быть может», а, кроме того, потенциальный противник (в первую очередь подразумевалась Швеция) не сможет напасть с моря, «не приготовясь к тому заранее». Следовательно, всегда будет время подготовиться, и «не воображает себе Адмиралтейская коллегия, чтоб от такового неполного комплекта матросов флоты не могли по повелению Вашего Императорского Величества быть также скоро вооружены, ежели б крайняя нужда того потребовала». В случае же «крайней нужды» предполагалось отправить на корабли всех матросов галерного флота, последний укомплектовать переведенными в матросы солдатами морских батальонов, «а баталионы армейскими солдатами в комплект привести».

В соответствии с этой ограниченной доктриной в мирное время морские батальоны должны были состоять не из пяти, а из четырех рот (1 гренадерской и 3 мушкетерских), что составляло 4528 человек, а вместе с Адмиралтейскими батальонами — 5664 солдата и офицера. Таким образом, по сравнению со штатом 1764 года получалась экономия в 1196 человек В течение 1777–1778 гг. из 1-го морского батальона были образованы новые 1-й и 2-й батальоны, из 3-го — 3-й и 4-й, из 2-го — 5-й и 6-й, из 4-го — 7-й и 8-й. Для службы 1-4-й батальоны поступали на корабли 1-й флотской дивизии, а 5-8-й — 2-й флотской дивизии.

В 1782 году Екатерина II решила увеличить Балтийский флот на восемь 100-пушечных кораблей. При этом был сделан новый штат морской команде, а также его сокращенный вариант. Относительно морских солдат 28 июня 1782 г. императрица распорядилась, чтобы вице-президенты Сухопутной и Морской военных коллегий разработали и представили «новое положение, на каком основании содержать морские баталионы, откуда комплектовать оные или чем заменить их». До принятия этого положения Адмиралтейская коллегия 9 ноября 1783 г. просила «в сих баталионах людей содержать ныне имеющееся число, то есть по числу 32 корабельного комплекта». В конце концов, численность морских батальонов (кроме Адмиралтейских) решили увеличить до 7 рот по 130 рядовых в каждой. Командирами батальонов были назначены: 1-го — майор граф Марк Ивелич, 2-го — майор Андрей Ворыпаев, 3-го — майор Михаил Мирович, 4-го — майор Иван Бочманов, 5-го — майор Федор Петлин, 6-го — майор Карл фон Эсен, 7-го — майор Антон Кнутсен, 8-го — майор Григорий Нелидов. В результате общая штатная численность морской пехоты возросла до 9344 человек. В военное время каждая мушкетерская рота дополнялась до 150 солдат, гренадерская — до 160, а общая численность батальонов составляла 10578 офицеров и нижних чинов. Вместе с тем, в мирное время по сокращенной программе решено было не иметь пятую часть морских солдат, что уменьшило реальную штатную численность морских батальонов до 7888 человек. Очень скоро эта экономия привела к печальным результатам во время новой русско-шведской войны.

Морская пехота Балтийского флота в русско-шведской войне и в послевоенный период 1788–1796 гг.

Библиография и источники.

Материалы для истории русского флота. Ч. XIII. СПб., 1890: Ч. XIV. СПб., 1893.

Головачев В. Действия русского флота в войне со шведами в 1788–1790 гг. СПб., 1871.

Тучков С.А. Записки. СПб., 1908.

Чичагов П.В. Записки. М., 2002.

Шишков А.С. Военные действия Российского флота против шведского в 1788, 89 и 90 годах. СПб., 1826.

РГАДА. Ф. 20. Оп. 1.Д. 289, 290.

В связи с началом в августе 1787 г. русско-турецкой войны Екатерина II по примеру предыдущей экспедиции графа А. Г. Орлова решила отправить в Архипелаг корабли Балтийского флота. Общее руководство ими должен был осуществлять знаменитый сподвижник Орлова адмирал С.К. Грейг. Как и раньше, важная роль отводилась морским батальонам, воодушевленно встретившим известие о походе. Офицер С.А. Тучков вспоминал: «С каким восторгом солдаты, помня еще подвиги графа Орлова, восклицали: „Пойдем в Средиземное море!“». 5 июня 1788 г. из Кронштадта вышла первая эскадра вице-адмирала В.П. фон Дезина. Но тут 16 июня против России неожиданно выступила Швеция. Отправку кораблей в Архипелаг пришлось отменить. «Солдаты вместо прежних восклицаний говорили между собою: „Проклятый швед не дал сходить в Средиземное море“». Балтийский флот вынужден был изменить свое назначение.

Адмирал Самуил Карлович Грейг. Портрет кисти Д.Г. Левицкого. Около 1788 г. (ГРМ). В 1764 г. С.К. Грейг перешел из английского флота на российскую службу капитаном 1 ранга. Участвовал во всех сражениях Архипелагской экспедиции. За отличие при Чесме награжден орденом Св. Георгия 2-го класса. В 1788 г. назначен главнокомандующим Балтийским флотом и 6 июля командовал российской эскадрой в сражении при Гогланде.

Адмирал Василий Яковлевич Чичагов. Портрет кисти неизвестного художника. 1790-е гг. (ЦВММ).

В то время как почти все кадровые моряки оказались на кораблях фон Дезина в Копенгагене, Грейгу пришлось срочно доукомплектовывать в Кронштадте новую эскадру. Вот тут-то и дала себя знать пресловутая экономия. «При вооружении флота оказался страшный недостаток в матросах, — вспоминал позднее адмирал П.В. Чичагов. — Их требовалось на все суда более 20-ти тысяч, а имелось в то время менее 10-ти, из которых большая часть состояла из рекрут, писарей, добровольцев и всякого сброда». Матросов пришлось набирать даже из арестантов петербургских и кронштадтских тюрем. Тем не менее, 29 июня Грейг вышел в море и, встретив 6 июля 1788 г. у острова Гогланд шведский флот под командованием герцога Зюдерманландского, атаковал его. После кровопролитного боя, во время которого Грейг заставил сдаться 74-пушечный корабль «Принц Густав», шведы отступили. Но с русской стороны 74-пушечный корабль «Владислав», получив 34 пробоины и потеряв управление, был снесен в середину шведского флота, который не замедлил окружить его и расстрелять. К концу сражения треть команды, в том числе 37 морских солдат, погибла. Многие матросы, солдаты и офицеры, среди которых поручик морских батальонов Вестерник и подпоручик Капомер, получили ранения. Ночью шведы взяли совершенно разбитый корабль в плен.

После Готландского сражения шведские корабли отступили в Свеаборг, где были блокированы эскадрой С.К. Грейга. К всеобщему сожалению, храбрый адмирал умер 15 октября от горячки. В связи с этим печальным событием и усиливающейся непогодой российская эскадра 23–24 октября сняла осаду Свеаборга и ушла в Ревель. Здесь 27 ноября 1788 г. преемником Грейга назначили адмирала В.Я. Чичагова. Эскадра фон Дезина, усиленная до 10 кораблей и 4 фрегатов, зимовала в Копенгагене. К весне 1789 г. на ее борту находились 1260 военнослужащих морских батальонов, в том числе 21 офицер.

Неудачные действия корабельного флота шведы компенсировали активностью своей галерной эскадры. Противопоставить ей с русской стороны оказалось нечего. Довоенные расчеты Адмиралтейской коллегии не оправдались, и в своем новом докладе на имя императрицы она вынуждена была признать: «Шведы долговременным обучением приобрели познания действовать в шхерах с превосходством. <…> Наши флагманы, капитаны и офицеры уверяли <…>, что никто из них в мирное время в шхерах ни для обучения, ни для любопытства не ходил, и во время экзерциций в мирное время стараются всеми мерами от шхер удалиться <…> Самые храбрые и знающие между ними видят, что обыкновенная их практика, на открытом море и на больших судах производимая, в шхерах недостаточна»[32].

Принц Карл Генрих Никола Оттон Нассау-Зиген. Гравюра 1790 г. (РГБИ). В 1788 г. принц Нассау-Зиген по ходатайству князя Г.А. Потемкина был принят контр-адмиралом на русскую службу и командовал Лиманской гребной флотилией под Очаковым. В 1789 г. в чине вице-адмирала возглавил гребной флот на Балтике. С трудом одержал победу 13 августа 1789 г. при Роченсальме, но через год, 28 июня 1790 г., там же понес сокрушительное поражение от шведов.

Помимо опытных офицеров катастрофически не хватало матросов и солдат. 19 июля 1788 г. Екатерина II жаловалась князю Г.А. Потемкину: «…на галеры выбрать не из кого, разве с неба кто ко времени упадет». 8 морских батальонов едва хватило на корабельные эскадры Грейга и фон Дезина. На гребную же эскадру капитана 1 ранга П.Б. Слизова послали 500 солдат Адмиралтейских батальонов, а также гатчинский Сводный гренадерский батальон. Но и после этого, по мнению участника войны П.В. Чичагова, «шхерной флотилии у нас не существовало, потому что нельзя было считать нескольких лодок капитана Слизова за флотилию. Ничтожность сил Слизова была такова, что при виде многочисленного неприятеля ему пришлось быстро удалиться». Действительно, встретив 17 июля 1788 г. шведский галерный флот у Фридрихсгама, отряд Слизова отступил к Выборгу, где фактически и закончил морскую кампанию (см. стр. 83).

В этой тревожной ситуации 29 августа 1788 г. Екатерина II приняла решение «к имеющимся флотским батальонам прибавить еще четыре таковые же батальона по военному комплекту». 20 сентября три «прибавочных» батальона определили в галерный флот, а четвертый на гребные суда создававшейся в Кронштадте Резервной эскадры. В новые батальоны поступили служившие на галерах солдаты Адмиралтейских батальонов, а также команды от полков, расположенных в Финляндии: «Для удобнейшего составления четырех полевых морских солдатских батальонов велено отрядить из пехотных полков Софийского, Кексгольмского да из восьми в Финляндской армии находящихся из каждого по 1 обер-офицеру из охотников комплектных или сверхкомплектных, по 2 сержанта, по 4 унтер- офицера, по 8 капралов и по 20 человек рядовых людей, всего 350 человек исправных и уже несколько в армии служащих». Оставшийся некомплект был дополнен рекрутами. По примеру армейской пехоты морские батальоны снабдили полевой артиллерией — «на каждый по две трехфунтовых пушки или осьмифунтовых единорогов».

31 марта 1789 г. общее руководство военно- морскими силами на Балтике поручили адмиралу В.Я. Чичагову. Главным событием кампании для корабельного флота стало упорное, но в целом безрезультатное Эландское сражение 15 июля 1789 г. Причем основные потери эскадра Чичагова понесла не от вражеского огня, а от разрыва своих старых чугунных морских пушек. На корабле «Дерись» разорвало сразу три пушки, от чего многие матросы и комендоры были убиты и ранены, палуба разломана, а на борту начался пожар. Спасаясь от огня, подпоручик 8-го морского батальона Андрей Радзивилович бросился в воду и утонул. Всего на эскадре погибли 2 солдата морских батальонов, ранения получили 27, а также поручик 8-го батальона Василий Титов, который на корабле «Мстислав» «от удару электрического упал на палубу, и расшибло грудь». Шведский флот отступил и скрылся в Карлскроне.

Первое Роченсальмское сражение 13 августа 1789 г. Картина художника Юхана Tитpuxa Шульца. 1792 г. (Национальный музей Швеции, Стокгольм).

Серебряная медаль «За храбрость на водах Финских». (Из коллекции M. С. Селиванова). Такой медалью на георгиевской ленте награждали солдат морских батальонов за победу в первом Роченсальмском сражении 13 августа 1789 г.

После Эландской битвы активные действия на море вел галерный флот, для которого за зиму 1788/1789 гг. построили множество новых судов. Возглавил гребную флотилию принц К. Г. Нассау- Зиген, который, пользуясь доверием императрицы, значительно усилил свою пехоту. Ввиду явной слабости трех прибавочных морских батальонов, на гребной флот послали Наваринский, Кексгольмский, Тенгинский и Елецкий пехотные полки, а также Сводный отряд из вторых батальонов Лейб-Гвардии Преображенского, Семеновского и Измайловского полков. 8 июня Нассау- Зиген во главе 72 судов вышел из Кронштадта в море, пообещав императрице разделаться с шведской шхерной флотилией. Однако многие современники скептически отнеслись к столь щедрым авансам. Секретарь Екатерины II граф А.А. Безбородко писал 9 июля 1789 г. своему другу С. Р. Воронцову: «Галеры наши теперь дошли до Фридрихсгама. Целый год их вооружали и то неисправно. Ни знания, ни доброй воли ни у кого не было, и Бог знает, как все с рук сойдет. Посадили на них более 10000 войска, кроме морских и артиллеристов. Одних пушек 600, кроме фальконетов. Но жаль, что немного шебек и других сильных судов. Командир их, принц Нассау, при неисправности вооружения больше еще затевает и всего требует».

Обнаружив шведский гребной флот на Роченсальмском рейде, Нассау-Зиген решил его атаковать с двух сторон: через южный вход он послал в атаку Резервную эскадру генерал-майора И.П. Балле, пообещав ударить на шведов с тыла через северные мелководные проливы между островками Макари (так называемые «Королевские ворота»). На рассвете 13 августа 1789 г. 20 судов Балле вошли на рейд и завязали сражение со шведской флотилией, насчитывавшей 62 судна. Шведы всеми силами обрушились на Балле и, имея 783 орудия против 404 русских, два часа жестоко расстреливали его эскадру. Наконец, флот Нассау двинулся в атаку с севера. Но, подойдя к «Королевским воротам», передовой отряд графа Ю.П. Литты обнаружил, что шведы поутру завалили проходы между островками потопленными транспортами. В результате, не имея возможности ворваться на рейд, эскадра Нассау-Зигена не могла помочь Балле, силы которого таяли с каждой минутой. Видя уничтожение Резервной эскадры, принц совершенно потерял голову. Однако граф Ю.П. Литта и капитан 1 ранга П.Б. Слизов возглавили солдат и матросов, которые бросились в воду и стали расчищать фарватеры. Несколько часов они работали под огнем шведских орудий. Между тем, Резервная эскадра была практически разгромлена, многие солдаты, матросы и офицеры погибли, два пакетбота затонули, бомбардирский корабль «Перун» и пакетбот «Поспешный» в разбитом виде попали в плен. День клонился к вечеру, и Балле приказал отступать. Шведы начали преследование, желая окончательно добить русских. Но тут, наконец, через расчищенные проливы на рейд ворвалась эскадра Нассау-Зигена. Ситуация резко изменилась. В ночной темноте русские галеры с громким «Ура!» обрушились на потрепанную шведскую флотилию и полностью разгромили ее. Захваченные шведами суда были возвращены, кроме того, потоплены 3 канонерские лодки, взяты в плен 7 судов, 45 офицеров, 1300 солдат и матросов. Еще 30 транспортов и судов шведы сами сожгли при отступлении. Эта неожиданная победа была объявлена равной Чесменской и спасла Нассау-Зигена от позора. Всех морских солдат и гренадер наградили серебряными медалями на георгиевской ленте с надписью: «За храбрость на водах финских».

Ревельское морское сражение 2 мая 1790 г. Картина художника А.П. Боголюбова. 1860-е гг. (ЦВММ). На картине показан момент, когда к сдавшемуся шведскому кораблю «Принц Карл» спешит на катере с морскими солдатами сын главнокомандующего российской эскадрой капитан 2 ранга П.В. Чичагов — будущий адмирал и Министр военных морских сил. За эту победу П.В. Чичагов был награжден орденом Св. Георгия 4-го класса.

Разгром при Роченсальме оголил приморский фланг сухопутной шведской армии. Остатки шхерной флотилии укрылись в устье реки Кюмень. В связи с этим 21–22 августа 1789 г. была проведена совместная операция, во время которой корпус генерала В.И. Левашова энергично вел наступление тремя колоннами с фронта, а отряды флотилии Нассау-Зигена наносили фланговый удар. Двухтысячный десант с боем высадился между Гейнлаксом и Куписом и оттеснил шведских егерей. В то же время 12 канонерских лодок под командованием Балле вошли в устье Кюмени и захватили 15 судов, а также высаженным десантом взяли на берегу 29 орудий. В результате шведские войска оставили укрепленную позицию и отступили за Кюмень. Десант преследовал их 30 верст и после встречи с левофланговой русской колонной генерал-поручика Ф.М. Нумсена вернулся на корабли. Правда, эту успешную операцию несколько омрачил тот факт, что, покинув суда, десант провел 5 дней на берегу без провианта, питаясь только грибами.

Итак, морская кампания 1789 года завершилась успешно. К ее финалу на кораблях Чичагова находились 34 офицера и 1559 нижних чинов из всех 8 морских батальонов. Кроме того, 3 прибавочных и Сводный гренадерский батальоны служили в гребном флоте, и еще 1 прибавочный батальон на Резервной эскадре. Тем не менее, морской пехоты катастрофически не хватало. Для укомплектования построенных зимой в Кронштадте новых судов пришлось забрать весь местный гарнизон, так что командир порта П.И. Пущин даже жаловался в Адмиралтейскую коллегию: «Известно вам, что без людей никакая крепость, ни с какими укреплениями противостоять не может; флот наш отправится в море, и мы останемся токмо при одних часовых: гарнизонных нет, только что содержать караулы». Прибывший к Финляндской армии в конце апреля 1790 г. новый главнокомандующий граф И.П. Салтыков также выражал недовольство посылкой на галерный флот сухопутных войск. Это фактически оголило его приморский фланг, и шведы скоро начали теснить русскую армию с позиции, о чем Салтыков 31 мая жаловался секретарю императрицы графу А.А. Безбородко: «Неприятель на земле утверждается, в чем ему никак с земли помешать не можем, а надобно все сие с воды делать <…> Судите сами, Чичагов и Нассау ни за что не отвечают, <…> не заботясь ни о каком земном неприятеле, потому что он им вреда сделать никакого не может, и только им и предмету, что пытаться: если удача — вся честь и слава, ежели уж нет — то, собравши все вместе, отошел в порт и аминь <…> Но я имею двух неприятелей: морского и сухопутного — не достает только воздушного. Но и то бы ничего не значило, ежели войска были. А при том недостатке один должен изворачиваться — неприятельские затеи сам уничтожать, столицу обеспечить и коммуникацию к оной, а также Выборг, землю и флотилию гребную». Но эти жалобы почти не помогали. После разгрома шведской шхерной флотилии при Роченсальме стало ясно, что судьба кампании 1790 года и всей войны будет решаться на море.

Обер-офицер морских батальонов. 1776–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х-Г. Гейслера из альбома Я. фюн Люде «Изображение мундиров Российско- Императорского войска…». СПб, 1793.

Командир 8-го морского батальона подполковник граф Семен Ивелич. Портрет кисти неизвестного художника. Около 1795 г. (Новгородский государственный объединенный музей-заповедник). Во время Красногорских сражений 23 и 24 мая 1790 г. премьер-майор граф С.К. Ивелич возглавлял всех морских солдат на российской эскадре и за отличие был произведен в подполковники.

Первыми боевые действия начали шведы. 2 мая 1790 г. флот герцога Зюдерманландского атаковал эскадру адмирала В.Я. Чичагова при Ревеле, но был отбит с большим уроном. Севший на мель корабль «Раксен Стендер» шведы сожгли, а 64-пушечный корабль «Принц Карл», потеряв грот- и фор-стеньги, сдался. На нем сложили оружие 8 офицеров, 4 кадета, 443 рядовых, в числе которых около 100 кирасир, предназначенных для десанта, а также 11 раненых. В этом сражении на русских кораблях участвовали 2115 солдат и офицеров морских батальонов, из которых 4 солдата были убиты и 5 ранены.

13 мая 1790 г. из Кронштадта для усиления Ревельской эскадры В.Я. Чичагова вышла эскадра вице-адмирала А.И. Круза. Встретив 23 мая недалеко от Красной Горки шведский флот, Круз весь день вел с ним упорный бой, который продолжился и 24 мая. К вечеру, узнав о приближении с тыла Ревельской эскадры Чичагова, шведский флот отступил и укрылся в Выборгском заливе. В двухдневном Красногорском сражении участвовали 2438 морских солдат и офицеров под общим руководством командира 8-го батальона графа С.К. Ивелича, который за храбрость был произведен в подполковники. В сражении также отличились премьер-майор Жерве, капитан Гревенец и поручик Пыпин.

Соединившись под командованием В.Я. Чичагова, Ревельская и Кронштадтская эскадры блокировали шведский флот в Выборгском заливе. К июню 1790 г. на российских кораблях насчитывалось 3974 военнослужащих 8 морских батальонов. Кроме того, к блокаде была привлечена гребная эскадра вице-адмирала Т.Г. Козлянинова. На ее борту находились три прибавочных морских батальона, почти целиком состоявшие из рекрут.

Для блокирования входа в Транзундский пролив осаждающие построили на острове Урансари батарею из 16 крепостных пушек. Она сильно мешала шведскому флоту, в связи с чем три батальона королевской гвардии высадились ночью с 6 на 7 июня на остров, где неожиданно встретились с морскими прибавочными батальонами. Участник событий С.А. Тучков позднее вспоминал: «Полковник, командовавший морскими батальонами, составленными почти из рекрут, выпросил у адмирала (Козлянинова) позволение выйти с оными на помянутый остров и расположиться лагерем для обучения новых его солдат стрельбе из ружей <…> В одну ночь услышали мы на острове жестокую ружейную пальбу плутонгами и залпами и вскоре уведомлены были, что большой отряд неприятельской пехоты, пройдя на мелких лодках неизвестными нам проливами, сделал высадку на сей остров. Он намеревался, — атаковав сзади, — овладеть батареею, на сем острове находившеюся, которая не имела никакого прикрытия. И, без сомнения, сие ему бы удалось, если бы не встретился оный с высаженными для обучения стрельбе морскими батальонами. Как только о сем мы узнали, отправился на помощь помянутым батальонам генерал-майор Буксгевден с тремя батальонами гренадер сухопутной армии». Первый удар шведов пришелся на левый фланг русского лагеря по морским гренадерам, которые мужественно встретили врага и завязали сражение. Подоспевший генерал-майор Ф.Ф. Буксгевден с гренадерами Кексгольмского и Наваринского полков ударил на шведов в штыки справа и опрокинул их. Королевская гвардия и пехота были сброшены в море, потеряв 254 человека убитыми, 1 офицера, 3 унтер-офицеров и 42 рядовых пленными, а также 4 знамени. С русской стороны были ранены 1 — го морского прибавочного батальона секунд-майор Бистром и поручик Книпер, 2-го батальона поручик Нейман и подпоручик Мельников, а также 7 унтер-офицеров и 59 рядовых «большей частью из морских баталионов, выдержавших первое стремление неприятеля». В списке отличившихся офицеров генерал Буксгевден рекомендовал 1 — го морского прибавочного батальона секунд-майора Бистрома и капитана Ремлинга, 2-го батальона подпоручика Мельникова, 3-го батальона капитана Малеванова и поручика Фенета.

В конце концов, после месяца блокады в Выборгском заливе шведский флот 22 июня 1790 г. решился пойти на прорыв. Но встреченный эскадрами Чичагова, он понес колоссальные потери. 23 судна были потоплены, 20 сожжены, 21 захвачено в плен; около 2000 шведов погибли и еще до 5000 попали в плен, в том числе контр-адмирал Лилиенфельд и 200 офицеров. Сам король Густав III едва успел скрыться. По другим данным «потеря шведов состояла из семи линейных кораблей, двух фрегатов и множества мелких судов. Взято в плен шведов было, по некоторым известиям 5000, по другим 7000. Между пленными находился контр-адмирал Лейонанкер и около 100 офицеров. Лейб-гвардия короля почти вся попала в плен. Герцог Карл был ранен в плечо»[33]. В ходе сражения на фрегате «Гавриил» отличился поручик морских батальонов Трофимов, который, к сожалению, был убит. В списке отличившихся также отмечен начальник солдатской команды фрегата «Елена» капитан Лошаков.

Славную победу отпраздновали в Петербурге. Война приближалась к концу. Но тут неожиданно для всех произошла настоящая катастрофа. Воодушевленный выборгским триумфом Чичагова, принц Нассау-Зиген решил также стяжать лавры победителя и добить шведскую шхерную эскадру, стоявшую, как и год назад, на Роченсальмском рейде. Несмотря на плохую погоду, принц во что бы то ни стало хотел атаковать врага 28 июня — в день восшествия на престол Екатерины II. Он намеревался преподнести императрице подарок и захватить короля Густава III, укрывшегося после выборгского разгрома на галерной эскадре. Однако вышло все совсем наоборот. Первая линия русских судов, едва удерживаясь на крупной зыби, рано открыла огонь и быстро расстреляла свои заряды. Под огнем противника, стоявшего на хорошей позиции, она смешалась и начала отходить, внося беспорядок в наступающую вторую линию. Тут еще начался шторм. В результате, по свидетельству графа А. А. Безбородко, «все пришло в такую конфузию, что друг друга давили, места не давали, не допускали стрелять, инако как с своим вредом, бились при случившейся погоде о каменные острова, становились на песчаные банки, словом сами себя разбивали». Шведы же, укрывшись от непогоды за островками Макари, вели артиллерийский огонь, окончательно добивая русскую флотилию. Разгром оказался страшным. Погибли 52 судна, в том числе 5 фрегатов, 5 шебек, 16 галер. Около двух тысяч матросов и солдат добрались до островков Макари и, набрав из разбитых судов сухари и патроны, еще несколько дней пытались обороняться. Но когда шведские канонерки стали обстреливать островки из 30- и 24-фунтовых пушек, последние защитники вынуждены были сдаться. Потери убитыми, ранеными, пленными и утонувшими составили около 7000 человек. «Да и всего прискорбнее, — писал граф А. А. Безбородко, — что тут потеряны лучшие войска, которые прошлого года дрались на галерном флоте». Из морских прибавочных батальонов уцелели лишь солдаты и офицеры, находившиеся в отряде судов вице-адмирала Т.Г. Козлянинова, не поспевшем к общей атаке.

Победа во втором Роченсальмском сражении восстановила положение Швеции, и 3 августа 1790 г. был подписан Верельский мирный договор, положивший конец войне. С окончанием боевых действий Адмиралтейская коллегия, «удостоверившися из опытов прошедшей войны в пользе и необходимости гребного флота», решила по-новому устроить 4 прибавочных морских батальона, сформированных в 1788 году, «оставляя их при гребном флоте для разных необходимых по оному употреблений». 16 декабря 1790 г. из этих батальонов были созданы 1-й и 2-й морские полки. Каждый полк с 1792 года включал два батальона по 1 гренадерской и 4 мушкетерские роты в каждом, а также артиллерийскую команду из 34 человек (включая сержанта и капрала) для обслуживания 4 трехфунтовых полковых пушек. После завершения шведской войны пехота Балтийского гребного флота большую часть времени проводила на берегу и для облегчения управления, снабжения и улучшения тактической подготовки ее решили перевести в ведение Военной коллегии. 24 мая 1792 г. по высочайшему указу 1-й и 2-й морские полки передали из Адмиралтейской коллегии в сухопутное ведомство.

Таким образом, к концу царствования Екатерины II морская пехота Балтийского флота насчитывала 8 батальонов для корабельных эскадр, 2 морских полка гребного флота и 2 Адмиралтейских батальона. Общее штатное число их офицеров и нижних чинов превышало 12 тысяч человек.

Генерал-майор Федор Евстафьевич Книпер. Портрет кисти Дж. Доу. 1822–1825 гг. (Военная галерея Зимнего Дворца).

Лифляндский дворянин Ф.Е. Книпер (1767–1850) был зачислен 10.II.1788 г. подпоручиком во 2-й Адмиралтейский батальон, откуда с началом русско-шведской войны поступил в 4-й прибавочный морской батальон и был послан на гребную флотилию. За отличие в сражении 13.VIII.1789 г. при Роченсальме произведен в поручики. 21.VIII.1789 г. при штурме десантом шведских батарей в устье реки Кюмень контужен в голову. 7.ХII.1789 г. переведен в 1-й прибавочный морской батальон. При отражении шведского десанта 7.VI.1790 г. на острове Урансари ранен пулей в локоть левой руки и за отличие произведен в капитаны. С переформированием прибавочных батальонов поступил 1.I.1791 г. в 1-й морской полк Балтийского гребного флота. 2.V.1793 г. перешел в армейские егеря. В 1804–1810 гг. командовал 14-м егерским полком, с которым участвовал в десантных операциях в Неаполе, Бокко-ди-Каттаро, Рагузе, Далмации. Ранен в правую ногу. Принимал участие в русско-турецкой войне 1806–1812 гг., Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813–1814 гг. 7.Х. 1812 г. при штурме Полоцка ранен пулей в шею. За отличие произведен 15.IX.1813 г. в генерал- майоры. В 1821–1832 гг. комендант Витебска. Вышел в отставку 14.I.1834 г.

Серебряная медаль в честь заключения Верельского мирного договора со Швецией 3 августа 1790 г. (Из собрания фирмы «Монеты и медали», г. Москва). Такие медали на ленте ордена Св. Владимира получили солдаты морских батальонов, участвовавшие в русско-шведской войне 1788–1790 гг.

Мушкетер морских батальонов. 1776-1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско-Императорского войска…». СПб., 1793.

Обмундирование, вооружение и знамена корабельной морской пехоты 1762–1796 гг.

Библиография и источники.

РГВИА. Ф. 12. Оп. 2 Д. 579; Ф. 41. Оп. 1/199. Д. 78; Ф. 52. Оп. 1/194. Д. 551. Ч. 2.

Материалы для истории русского флота. Ч. XI. СПб., 1886.

Полное собрание законов Российской империи. Собрание I. T. XLIV. Ч. II. Отд. II. СПб., 1830.

После восшествия на престол Екатерина II сохранила общее соответствие униформы солдатской команды Балтийского флота обмундированию армейских пехотных полков. 1 сентября 1762 г. «Ея Императорское Величество государыня соизволила указать морским солдатам цветной мундир иметь против полевых». В переходный период 1762–1764 гг., пока разрабатывались новые штаты и регламенты, они носили прежние мундиры, установленные еще при Анне Иоанновне (см. Главу II). В феврале 1763 г. Адмиралтейская коллегия распорядилась унтер-офицерам, капралам, писарям, гобоистам, трубачам и барабанщикам «для отличности от солдат в мундиры вместо холста класть в фалды крашенину и на всякую фалду нашивать по три пуговицы».

Бляха на патронную суму гренадер и мушкетеров морских батальонов. Реконструкция no экземпляру, поднятому с места гибели корабля «Слава России», затонувшего 23 октября 1780 г. близ Тулона (Франция). Рисунок художника Р. Паласиоса-Фернандеса. 2005 г.

Гренадерская шапка морских батальонов 1764–1796 гг. (ЦВММ).

2 марта 1764 г. Екатерина II утвердила доклад «О мундире служащим во флоте и при Адмиралтействе». В соответствии с ним морские солдаты и офицеры получили мундиры, полностью совпадавшие с утвержденной ранее формой для мушкетерских и гренадерских полков. Окончательно закрепляя это сходство, 5 сентября 1764 г. морские батальоны уравняли с армейской пехотой по срокам ношения вещей, расходу материалов, образцам амуниции и вооружения. Позднее, 13 августа 1785 г., Екатерина II утвердила мундирную и амуничную ведомость для морских батальонов Черноморского флота, которая полностью совпадала с регламентом 1764 года. В соответствии с этими документами для всех морских батальонов была установлена следующая униформа.

Каждому морскому солдату на два года полагался зеленый суконный кафтан с красными обшлагами, отложным воротником, лацканами и медными пуговицами. Его единственным отличием от армейского мундира был подбой фалд не из красной, а из белой каразеи. Кроме того, камзолы в морских батальонах полагались вместо красных белые, а штаны зеленые. У барабанщиков и флейтщиков по борту, на плечах и по воротнику кафтанов и камзолов выкладывалась белая тесьма. У унтер-офицеров на обшлагах и воротнике нашивался золотой галун. Черные шляпы с белым бантом обшивались по краю белым шерстяным галуном с зубцами («городками»). Внутри углов шляпы к краю полей пришивались кисточки, цвет которых мог различаться по кораблям. Ежегодно солдату полагалось выдавать пару высоких сапог и пару башмаков с черными полотняными штиблетами, застегивавшимися сбоку на 12 медных пуговиц. Для защиты от непогоды солдаты раз в четыре года получали васильковую суконную епанчу, подбитую каразеей.

Офицеры и нижние чины гренадерских рот вместо шляп носили высокие гренадерские шапки, близкие по форме прусским образцам. На их медных налобниках был выбит государственный герб — двуглавый орел с тремя коронами и московским гербом на груди. Будучи страстным почитателем короля Фридриха II, генерал-адмирал великий князь Павел Петрович велел по прусской традиции покрывать орлы на налобниках черной краской, а щит московского герба — красной. Хотя в полевой армии околыши гренадерок были из зеленого сукна, а задники из красного, на сохранившейся гренадерской шапке морских батальонов околыш красный, а задник белый. Вероятно, в морской пехоте существовал именно такой тип расцветки. Кроме того, для противодействия сырости задники и околыши гренадерских шапок могли делать не из сукна, а из кожи.

Вооружение в морской пехоте также соответствовало сухопутным образцам — гладкоствольная фузея с трехгранным штыком и шпага с тесачным клинком на белой поясной портупее. Через левое плечо гренадеры и мушкетеры носили на белой кожаной перевязи черные патронные сумы с круглой латунной бляхой на крышке. Экземпляр такой бляхи с выбитым государственным гербом поверх двух скрещенных якорей недавно нашли французские подводные археологи близ порта Тулон на месте гибели 23 октября 1780 г. 66-пушечного корабля «Слава России». У гренадер на перевязи сумы крепилась медная фитильная трубка — к этому времени уже совсем бесполезный предмет, сохранявшийся как дань традиции и напоминание о том, что когда-то в эти трубки вставляли тлеющий фитиль для зажигания гранат.

Мушкетерам и гренадерам морских батальонов (кроме Адмиралтейских) также сохранили летний матросский мундир: камзол из полосатого тика с рукавами и обшлагами, канифасные брюки и матросскую шляпу. Правда, по сравнению с предыдущей эпохой (см. стр. 44) внешний вид шляпы несколько изменился. Утверждая ее образец для моряков и солдат Черноморского флота, князь Г.А. Потемкин в декабре 1789 г. особо отмечал: «Предписываю (чтобы) для флота шляп тульи как вверху, так и внизу равными были, дабы на голову свободно надевались, а поля небольшие; довольно в два вершка с половиной»[34].

Гренадер морских батальонов в летнем строевом мундире. 1764 1796 гг. Рисунок художника С.А. Летина. 2005 г. В летнее время (с мая по сентябрь) солдаты морских батальонов подобно армейской пехоте носили камзолы без кафтанов. Для службы на кораблях гренадеры вместо башмаков и штиблет обычно надевали более удобные походные сапоги.

Морские и Адмиралтейские батальоны двух корабельных флотов носили обмундирование образца 1764 года вплоть до конца правления Екатерины Великой. Только в 1774 году были отменены штиблеты с башмаками, и вместо них солдатам ввели вторую пару сапог. Тогда же отменили обшивку полей шляпы белой тесьмой с городками. Глобальная мундирная реформа, проведенная князем Г. А. Потемкиным в сухопутной армии в 1783–1786 гг., не затронула морские батальоны, поскольку ей воспротивился генерал-адмирал великий князь Павел Петрович. Верный прусским традициям, он негативно отнесся к переодеванию солдат в короткие куртки и шаровары. При формировании в 1788 году четырех прибавочных морских батальонов для Балтийского флота их обмундировали в точном соответствии с регламентом 1764/1774 гг. и вооружили пехотными ружьями, штыками и шпагами, изготовленными в Туле. В апреле 1789 г. для батальонов гребной флотилии из Военной коллегии отпустили 5062 солдатских ружья и 3965 тесаков с медными эфесами, а 1134 недостающих тесака планировали прислать из Тулы[35]. Лишь поступив в 1792 году в сухопутное ведомство, 1-й и 2-й морские полки получили удобную «потемкинскую» форму (см. ниже). В подведомственных же Павлу Петровичу морских батальонах допускались изменения только в духе Фридриха II. Так, в июне 1788 г. он приказал заготовить для солдат морских батальонов Балтийского флота не светло-зеленые, а темно-зеленые сюртуки с красными отложными воротниками и белым стамедным подбоем. Кроме того, каждому батальону присвоили свой особый цвет для задников, околышей и кистей гренадерских шапок. Впрочем, несмотря на педантизм юного генерал-адмирала, форму на флоте носили с большими допусками. Как вспоминал гардемарин В.И. Штейнгель, в Кронштадте 1790-х гг. ему «часто случалось встречать офицеров в мундире, в пестром нижнем платье, с розовым галстуком и в круглой шляпе. Едучи куда-либо, особенно капитаны, любили иметь за собою вестового, который обыкновенно нес шпагу и плащ»[36].

С 1764 по 1777 год в каждом морском батальоне полагалось 8 знамен — по 1 в каждой роте, включая гренадерскую. К сожалению, их образец и расцветка пока не установлены. После увеличения числа батальонов при их одновременном штатном сокращении знамена в морской пехоте были отменены, а должность прапорщика в ротах упразднена. Тем не менее, при утверждении 27 июля 1794 г. новых штатов для морских батальонов Черноморского флота, в том числе одного Адмиралтейского, в каждом батальоне предполагалось иметь по 2 знамени. К сожалению, их образец и расцветка пока тоже не установлены.

Морская пехота Черноморского флота 1785–1796 гг.

Библиография и источники.

Ф.Ф. Ушаков. Сборник документов. T. I. М., 1951.

А.В.Суворов. Сборник документов. T. II. М., 1949.

Материалы для истории русского флота. H. XV. СПб., 1895.

Орлов Н.А. Штурм Измаила Суворовым в 1790 году. СПб., 1890. РГВИА. Ф. 52. Оп. 1/194. Д. 551. Ч. 1. РГАДА. Ф. 20. Оп. 1.Д. 334.

Победа над Турцией в 1774 году и выход к Днепровско-Бугскому лиману позволили России развернуть масштабное строительство Черноморского флота. В 1778 году был основан Херсон, а после присоединения Крыма князем Г.А. Потемкиным в 1783 году (см. Главу IV) началось строительство Севастополя, ставшего главной базой на Черном море. 13 августа 1783 г. императрица утвердила строительную программу Черноморского флота, определив его состав в 12 линейных кораблей и 20 фрегатов с необходимым числом ботов, шхун, плашкоутов и лодок. Одновременно для этих судов рассчитали численность солдатской команды, которая составила 3023 человека, организованных в 1-3-й четырехротные морские батальоны Черноморского флота. Кроме того, при черноморском Адмиралтействе для караулов была учреждена одна солдатская рота — 3 офицера, 8 унтер-офицеров и капралов, 2 барабанщика и 125 солдат.

Панорама Севастопольской бухты. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера. Начало 1790-х гг. (ГИМ). На переднем плане офицер флота беседует с офицером морского батальона.

К сожалению, начало новой русско-турецкой войны не позволило завершить формирование батальонов. 28 августа 1787 г. князь Г. А. Потемкин велел командующему флотом контр-адмиралу М.И. Войновичу перевести всех солдат в матросы, а вместо них посадить на корабли Черноморской эскадры Севастопольский и Троицкий пехотные полки. Офицеры и сержанты морских батальонов частично поступили на корабельный флот, а многие — на гребную Лиманскую флотилию, действовавшую под Очаковым. При этом они продолжали числиться военнослужащими своих фактически несуществующих батальонов.

Таким образом, морским батальонам Черноморского флота не довелось участвовать в русско-турецкой войне. Зато сменившие их Троицкий, Старооскольский, Греческий и, в особенности, Севастопольский пехотные полки быстро освоили корабельную службу. Возглавивший Черноморский флот в марте 1790 г. контр-адмирал Ф. Ф. Ушаков писал: «…флот мне вверенный людьми комплектован был весьма в достаточном количестве, и солдаты были на нем Севастопольского пехотного полку отборные, отлично практикованные и во все время <…> войны служившие на флоте. По сему я и надеялся, что если бы и абордажи случились (хотя бы то и на фрегаты), действие оными произвесть надежно».

Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический в форме адмирала. Копия неизвестного художника 1-й половины XIX в. с портрета 1791 г. кисти И.-Б. Лампи.

Шеф Черноморского гренадерского корпуса вице-адмирал Иосиф Михайлович де Рибас. Портрет кисти И.-Б. Лампи-старшего. 1796 г. В 1790–1791 гг. И.М. де Рибас командовал Лиманской гребной флотилией и за взятие турецких крепостей в Сулинском гирле Дуная был награжден орденом Св. Георгия 2-го класса. При штурме Измаила 11 декабря 1790 г. руководил атакой со стороны реки и принял капитуляцию мухафиса (губернатора) крепости трехбунчужного паши Мегмета. В 1794–1796 гг. шеф Черноморского гренадерского корпуса. Основал в Хаджибее город Одессу, военную гавань и торговый порт.

Под командованием Ушакова пехотинцы участвовали в сражениях 3 июля 1788 г. у острова Фидониси (ранено 3 мушкетера Севастопольского полка) и 8 июля 1790 г. в Керченском проливе, в поражении турецкого флота 28–29 августа 1790 г. у острова Тендры и 31 июля 1791 г. у мыса Калиакрии. В числе отличившихся офицеров Ушаков особенно рекомендовал полковника Старооскольского полка Н.А. Чиркова, возглавлявшего солдатскую команду корабельной эскадры. За храбрость Чирков был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом.

Лиманская гребная флотилия в течение 1787 и 1788 гг. действовала в основном под крепостью Очаков. Она бомбардировала город и стоявшие под защитой береговых батарей турецкие суда, перехватывала грузовые транспорты, блокировала с моря Очаков во время осады крепости войсками князя Г. А. Потемкина. Всей армии стал известен подвиг капитана 2 ранга Рейнгольда фон Сакена. 26 мая 1788 г. его дубель-шлюпку № 2 (7 орудий, экипаж 52 человека) атаковали в устье Буга 11 турецких галер. Не имея возможности уйти от них, Сакен посадил 9 человек на ялик и велел им спасаться. Сам же с прочими солдатами и матросами дал залп по бросившимся на абордаж туркам и взорвал дубель-шлюпку, потопив вместе с собой 4 турецкие галеры. Этот подвиг имел важные последствия. Турки впредь не рисковали сваливаться с русскими судами на абордаж. 6 декабря 1788 г. после упорного штурма Очаков был взят.

Морская кампания 1789 года не отличалась особой активностью. Зато в следующем, 1790 году гребному флоту предстояла важнейшая задача. По плану князя Г.А. Потемкина русским войскам предстояло занять нижнее течение Дуная и покорить защищавшие его турецкие крепости Исакчу, Тульчу и Измаил. Лиманская флотилия генерал-майора И.М. де Рибаса должна была содействовать полевой армии, для чего войти с моря в Дунай через Сулинское гирло и атаковать крепости вдоль реки. Поскольку флотилии предстояло решать боевые задачи отдельно от сухопутных войск, требовалось обеспечить ее собственной морской пехотой. В связи с этим 11 декабря 1789 г. по приказу Потемкина из Ярославского пехотного полка и отдельного Николаевского гренадерского батальона началось формирование трехбатальонного Николаевского приморского гренадерского полка. Оставаясь в ведении Военной коллегии, полк поступал под команду начальника гребной флотилии И.М. де Рибаса. С 10 мая 1790 г. из двух батальонов Астраханского гренадерского полка началось формирование еще одной части морской пехоты — Днепровского приморского гренадерского полка, так и оставшегося в двух батальонах. «Польза сих приморских полков будет в том, — писал князь Потемкин, — что они составят стражу в Севастополе, Кинбурне, Козлове, Еникале и все сверх пехотной службы обучены будут матросской, а теперь во флоте употребляем полки пехотные, которые ничего на кораблях не знают, а во флотилии веслом владеть не умеют…»[37].

Гренадер гренадерских полков. 1790–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г.Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско-Императорского войска…». СПб., 1793.

Гренадеры и офицеры Лиманской гребной флотилии. 1790–1791 гг. 1. Морской обер-офицер гребного флота. 2. Гренадер Николаевского приморского гренадерского полка в суконной куртке и летних полотняных шароварах. 3. Офицер приморских гренадерских полков в «потемкинской» форме. 4. Гренадер Днепровского приморского гренадерского полка в летнем полотняном кителе и шароварах. Рисунок художника А.В. Каращука. 1998 г.

Днепровский приморский гренадерский полк возглавил младший брат начальника Лиманской флотилии подполковник Эммануил де Рибас. В предписании ему князь Потемкин требовал, чтобы морские гренадеры умели «производить удар на штыках дружно и стремительно, в то же время отборными и проворными людьми, облегча их от ружей и прочей тягости, атаковать на саблях с отменной скоростью, к сему выбрать способных и обучить наперед». Де Рибасу предписывалось «узнать кто имеет способность цельно стрелять, кто легче в бегу и кто мастер плавать <…> Приучить их бегать и лазить на высоты, переходить рвы и прочее, <…> обучать скрываться и подкрадываться к неприятелю, чтоб схватывать его часовых. К таковым экзерцициям и офицеры приучены должны быть»[38]. Фактически Потемкин составил первую в истории русской армии инструкцию по спецподготовке военнослужащих. В имевшихся к тому времени в войсках наставлениях по индивидуальному обучению солдат предложенные Потемкиным способы атаки отсутствовали. К сожалению, из-за начала боевых действий эту подготовку не удалось провести в полном объеме. Тем не менее, морские гренадеры и без нее успешно били турок.

13 октября 1790 г. Лиманская флотилия (38 судов) вышла из Хаджибея, имея на борту около 1000 гренадеров Днепровского приморского полка. 19 октября она подошла к Сулинскому гирлу, которое защищали устроенные по берегам две турецкие батареи. Проведя разведку, И. М. де Рибас составил подробный план атаки. В нем он, в частности, предписывал гренадерам «иметь ружья заряженные, но действовать штыками яко победоносным оружием храброго российского солдата, и потому командирам крайне наблюдать, чтобы войска не стреляли разве там, где положение места не позволит неприятеля достигнуть; при атаке батарей время очень дорого, то не должно терять оного огнем бесполезным, малоуспешным и весьма опасным». На рассвете 20 октября флотилия начала атаку левобережной батареи, но из-за ветра не смогла подойти к берегу. Тогда 600 гренадеров Днепровского полка дружно бросились в реку. «Рвение войск было таковое, — свидетельствовал Иосиф де Рибас, — что они, пренебрегая жизнь, бросались в воду и, сохраняя одно оружие, вплавь достигали берега». Устроив десант на берегу, Эммануил де Рибас под прикрытием камышей повел своих гренадер в атаку. Вскоре русский отряд был обнаружен и попал под перекрестный огонь стоявших на реке турецких судов, с батарей, а также засевших в камышах турок. Тогда де Рибас изобразил отступление, спрятав на самом деле десант в камышах. Дождавшись ночной темноты, он тихо повел гренадер на батарею и подошел к ней через камыши незамеченным. Турки успели дать лишь один залп картечью, после чего бежали на лодках через реку. Батарея на противоположном берегу Дуная открыла сильную пальбу. Но де Рибас приказал развернуть турецкие пушки и подавил ее огнем. На рассвете 21 октября он посадил своих гренадер на захваченные возле берега турецкие лодки и, переправившись через Дунай, атаковал вторую батарею. Ее защитники бежали. В результате двухдневной операции морские гренадеры взяли 13 пушек, 7 транспортов и взорвали 6-пушечную канонерскую лодку. Около 50 турок были убиты или утонули. Русские потери составили 6 убитых и 9 раненых гренадеров. Вход в Дунай стал свободен.

Двигаясь вверх по реке, авангард Лиманской флотилии под командованием капитана 1 ранга Ф. А. Ахматова 6 ноября сходу атаковал турецкую флотилию, опрокинул ее, взорвал 2 канонерские лодки и 4 взял в плен. Преследуя бегущих, Ахматов на рассвете 7 ноября загнал турецкие суда в Тульчу, где они в панике стали выбрасываться на берег. Довершая их разгром, Эммануил де Рибас высадился с гренадерами и почти без сопротивления взял городской замок, где оказалось 10 пушек, 240 бочек пороха и множество военных запасов. В то же время на берегу гренадеры и моряки захватили 40 разных судов и уничтожили свыше 100 турок. Этот успех был тем удивительнее, что с российской стороны обошлось без потерь. Гренадеры преследовали отступающих 40 верст и при попытке турок закрепиться опрокинули их, уничтожив еще 10 человек.

Захват Тульчи вызвал панику среди жителей соседней крепости Исакча. Узнав об этом, И.М. де Рибас сразу же послал к ней два отряда гребных судов. 13 ноября они атаковали и разгромили турецкую флотилию, уничтожив 22 лодки и еще 10 взяв в плен. Высаженный на берег десант занял городской замок, где взял 33 медных пушки, 1 мортиру, множество чугунных орудий, обширные запасы военного и морского имущества. Гренадерам также достались 8 флагов, в том числе флаг турецкого сераскира. Таким образом, менее чем за месяц Лиманская флотилия покорила Сулинский рукав Дуная. За столь успешную операцию генерал-майор И.М. де Рибас получил редкий военный орден Св. Георгия 2-го класса.

Схема штурма турецкой крепости Измаил 11 декабря 1790 г. (Морской атлас. Т. III. М., 1958).

Теперь предстояло взять главную твердыню — мощную крепость Измаил. Для ее осады Лиманская флотилия 18–20 ноября построила на противоположном берегу Дуная две батареи, которые 20 ноября вместе с флотилией приступили к бомбардировке. Первый день турецкие суда упорно сопротивлялись и взорвали лансон № 14, на котором погибли офицеры Черноморских морских батальонов подпоручик Юрий Станбулов, прапорщики Афанасий Рапович, Афанасий Здриня, Филимон Лаури и Иван Пусанов. Другой лансон (№ 1), получивший множество пробоин, снесло течением к туркам. На нем в плен попали два тяжело раненных гренадера Днепровского полка. Однако в результате бомбардировки сгорели 20 турецких судов, 32 транспорта и более 40 паромов, а сам Измаил охватил пожар. Попытка турок высадить десант против батарей была отбита с большим уроном. К 29 ноября на берегу уже действовали 8 батарей, ежедневно бомбардировавших крепость.

Между тем, 21–24 ноября к Измаилу подошли сухопутные войска и начали осаду города. Вместе с ними к крепости прибыл Николаевский приморский гренадерский полк. Измаил имел сильные укрепления, построенные с участием европейских инженеров. Однако со стороны Дуная, ширина которого достигала 500 метров, турки нападения не ожидали, рассчитывая на свою флотилию. Поэтому речной фронт защищала только насыпь. Хотя с началом бомбардировок турки построили на берегу 10 батарей для 85 пушек и 15 мортир, все-таки этот участок являлся самым слабым в их обороне. В связи с этим князь Г.А.Потемкин, поручая осаду Измаила графу А.В. Суворову, 25 ноября 1790 г. писал: «Флотилия под Измаилом истребила уже почти все их суда, и сторона города к воде открыта <…> Сторону города к Дунаю я почитаю слабейшею».

Прибыв к Измаилу 2 декабря 1790 г., Суворов решил покончить с крепостью общим штурмом.

Штурм крепости Измаил 11 декабря 1790 г. Раскрашенная гравюра С.-П. Шифляра no акварели М.М. Иванова 1790-х гг. (ГИМ). На гравюре показана высадка Днепровского приморского гренадерского полка возле каменного бастиона Табия.

Генерал-майор Тимофей Иванович Збиевский. Портрет кисти Дж. Доу. 1829–1832 гг. (Военная галерея Зимнего Дворца). Польский шляхтич Т.И. Збиевский (1767–1828) с 20.VII. 1790 г. по 21.VI. 1793 г. служил обер-офицером в Днепровском приморском гренадерском полку (с 1.Х.1790 г. на должности полкового адъютанта). В кампании 1790 г. он участвовал 20–21.Х в захвате турецких батарей в Сулинском гирле Дуная, в десантах 7. XI и 13.XI против крепостей Тульча и Исакча, в штурме Измаила 11.XII, за который получил золотой офицерский крест. В 1791 году был 31.III при захвате турецких батарей около Браилова и 18.VII в сражении под Бабадагом. Впоследствии Т.И. Збиевский доблестно участвовал в войне с Францией 1806–1807 гг., русско-турецкой войне 1806–1812 гг., Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813–1814 гг.

Генерал-лейтенант Еремей Яковлевич Савоини. Портрет кисти Дж. Доу. 1826–1828 гг. (Военная галерея Зимнего Дворца). Уроженец Флоренции Джеронимо Савоини (1776–1836) поступил 20.Х.1790 г. сержантом в Николаевский приморский гренадерский полк. 11.XII.1790 г. он участвовал в штурме Измаила, находился при генерал-майоре И.М. де Рибасе и «был употребляем во все время канонады, бомбардирования и штурма во все опаснейшие места для рассылок с приказаниями, кои он в точности с неустрашимым духом и рвением исправлял». За отличие произведен в подпоручики и награжден золотым офицерским крестом. 28.III.1791 г. был при взятии штурмом Мачина. 6.III.1794 г. переведен в Днепровский приморский гренадерский полк. При расформировании полка летом 1794 г. поступил во 2-й батальон Черноморского гренадерского корпуса, в котором служил до 22.IX.1795 г. Впоследствии Е.Я. Савоини участвовал в русско-турецкой войне 1806–1812 гг., Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813–1814 гг. В 1821 г. принял русское подданство. 6.XII.1833 г. произведен в генералы от инфантерии.

Генерал-майор Фома Александрович Кобле. С портрета кисти К. Рейхеля 1819 г., находившегося в Одесском городском музее. Шотландец Томас Кобле (1761 —?) поступил 9.XI.1788 г. секунд- майором в Николаевский гренадерский батальон, вошедший затем в состав Николаевского приморского гренадерского полка. При штурме Измаила 11.XII.1790 г. во время переправы через Дунай «секунд-майор Кобле, подходя под выстрелами неприятельскими, обломком, отбитым из пушки у лансона, ранен контузиею (в шею), сброшен в воду, откелъ вытащен и, не взирая на все сие, бросился на берег первый, где встретился с неприятелем, намеревавшимся отбить батарею, (и) с отличной храбростью отразил оного». Награжден орденом Св. Георгия 4-го класса. С 1793 г. служил в кавалерии. В 1801–1819 гг. комендант Одессы.

По диспозиции приступ готовился со всех направлений, в том числе через Дунай. Для этого флотилию И.М. де Рибаса усилили 2 батальона Николаевского приморского гренадерского полка, а также 3 батальона пехоты и 4 батальона егерей. Они должны были атаковать крепость на лодках тремя колоннами. Николаевский приморский полк (1100 чел.) шел в 1-й колонне, а Днепровский во 2-й (200 чел.) и 3-й (800 чел.) колоннах.

Весь день 10 декабря Лиманская флотилия и батареи бомбардировали Измаил. Особенно отличились при этом секунд-майор Черноморских морских батальонов Бутми де Кадман, который на своем лансоне 8 часов обстреливал с близкой дистанции каменный бастион Табия, а также сержант морских батальонов Григорий Назаревский, командовавший дубель-шлюпкой № 6.

Золотой офицерский крест для участников штурма Измаила 11 декабря 1790 г. (Из коллекции M. С. Селиванова). Такими крестами на георгиевской ленте были награждены все офицеры флота, морских батальонов и приморских гренадерских полков, участвовавшие в штурме Измаила, но не получившие орденов Св. Георгия или Св. Владимира.

Серебряная медаль «За отменную храбрость при взятье Измаила». (Из коллекции M. С. Селиванова). Такими медалями на георгиевской ленте наградили гренадер приморских полков и нижних чинов морских батальонов, участвовавших в штурме Измаила 11 декабря 1790 г.

11 декабря 1790 г. в 5.30 утра русские колонны пошли на штурм. Флотилия де Рибаса двинулась через Дунай двумя линиями. В первой шли 145 лодок с десантом. Вторую образовали 58 канонерских судов, которые били по берегу картечью, расчищая плацдарм для высадки. Турки встретили русских сильным огнем. В 1-й колонне у двух лодок с ротами Николаевского полка были перебиты рули, после чего их снесло течением. Тем не менее, остальные гренадеры высадились на берег и под командованием подполковников П. П. Яковлева и И.П. Скарабелли штыками взяли четыре батареи. Турки собрались с силами и предприняли контратаку. Завязался упорный бой. В этот момент одна из унесенных рот Николаевского полка сумела добраться до берега и во главе с капитаном Ефимовым ударила в штыки. С этим неожиданным подкреплением гренадеры опрокинули врага, отбили 2 пушки и ворвались в Новую крепость. Здесь десант разделился. Часть его бросилась в город и заняла площадь, а другая, двигаясь вдоль стены, захватила бастион. После этого, ударив с двух сторон, гренадеры прижали турок к Килийским воротам, расстреливая их из ружей и захваченных двух пушек. Тут подоспели войска 6-й колонны генерал-майора М.И. Голенищева-Кутузова, взявшие городскую стену штурмом. Новая крепость пала.

Недоразумение произошло со 2-й колонной, состоявшей в основном из запорожских казаков бригадира З.А. Чепеги. По плану казаки должны были форсировать Дунай в авангарде. Но сев на лодки, они отказались плыть и высаживаться первыми. Тогда атаку возглавил подполковник Днепровского полка Степан Достанич, «которого храбрые действия и неустрашимость, и распоряжения весьма похвальные». Под его руководством Днепровские гренадеры и солдаты Алексопольского пехотного полка взяли четыре батареи и захватили 7 знамен. Среди отличившихся назван состоявший при Достаниче «для разных посылок в опасных местах» подпоручик 2-го морского батальона Альбертов.

Труднее всего пришлось 3-й колонне, которая форсировала Дунай напротив мощного каменного бастиона Табия. Лодки Днепровского полка не смогли пристать к берегу, поскольку из воды торчали остовы сожженных турецких судов. Тогда командир полка Эммануил де Рибас первым прыгнул в воду, а за ним бросились и остальные гренадеры. Двигаясь по пояс в воде, они выдержали сильный огонь. Командир колонны И.И. Морков был ранен, и ее возглавил де Рибас.

Крест Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса. Конец XVIII в. (Из собрания фирмы «Монеты и медали», г. Москва).

Серебряная медаль в честь заключения Ясского мирного договора с Турцией 29 декабря 1791 г. (Из коллекции М. С. Селиванова). Такие медали на голубой ленте ордена Св. Андрея Первозванного получили гренадеры приморских полков и нижние чины морских батальонов, участвовавшие в войне с Турцией 1787–1791 гг.

Гренадер Днепровского приморского гренадерского полка. 1792 г. Рисунок художника А.В. Каращука. 1998 г. На груди гренадера видны серебряные медали «За отменную храбрость при взятье Измаила» и в честь заключения Ясского мирного договора с Турцией.

Первым на берег вышел секунд-майор Днепровского полка А.А. Юрковский, который с 300 гренадерами взял батарею, прикрывавшую берег возле Табии, опрокинул пушки, «поразил множество турок и, следуя берегом, встречен был толпою неприятелей, которых также переколол и самого предводившего ими султана». В то же время секунд-майор барон К.М. Герсдорф отбил контратаку турок со стороны улиц города. Захват этой важной батареи дорого стоил морским гренадерам. Тяжело ранены были секунд-майор Радинг, капитаны Есипович, Шильников и Головин. Но под вражеским огнем быстро высаживались новые подкрепления. В лодку секунд-майора Николаевского гренадерского полка Ф.А. Кобле попало турецкое ядро. Обломком пушки Кобле оказался контужен и сброшен в воду. Гренадеры спасли своего командира, который, «не взирая на все сие бросился на берег первый, где встретился с неприятелем, намеревавшимся отбить батарею, (и) с отличной храбростью отразил оного».

Закрепившись на берегу, Днепровские гренадеры перешли в наступление. Несмотря на то, что господствующая башня Табия еще вела сильный огонь, де Рибас с гренадерами вбежал на крепостную стену и, ударив по туркам с тыла, отбил два бастиона. Затем он захватил Бросские ворота и открыл их для штурмующих войск 2-й сухопутной колонны генерал-майора Б.П. Ласси. Теперь судьба Измаила была предрешена. Ворвавшиеся в крепость русские полки вместе с морскими гренадерами бросились внутрь города. В остервенении солдаты истребляли отчаянно сопротивлявшихся турок, положив более 26 тысяч человек. В ходе боя генерал-майор И.М. де Рибас прибыл в крепость и, собрав гренадер, повел их к последнему очагу сопротивления — бастиону Табия. Здесь он заставил сдаться мухафиса (губернатора) Измаила трехбунчужного пашу Мегмета. К 4 часам дня неприступный Измаил пал. Согласно обещанию Суворова, город на 3 дня отдали солдатам.

Мушкетер 2-го морского полка Балтийского гребного флота. 1792–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско- Императорского войска…». СПб, 1793.

Обер-офицер 1-го и 2-го морских полков Балтийского гребного флота. 1792–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско- Императорского войска…». СПб., 1793.

При штурме Измаила офицеры и гренадеры приморских полков проявили массовый героизм, о чем свидетельствуют их боевые потери. Николаевский полк потерял треть личного состава: 4 офицера и 105 нижних чинов были убиты, 12 офицеров и 245 гренадер получили ранения. Похожая ситуация наблюдалась и в Днепровском полку. Императрица щедро наградила уцелевших храбрецов. Командир Днепровского полка Эммануил де Рибас получил орден Св. Георгия 3-го класса, подполковники П.П. Яковлев, И.П. Скарабелли, С. Достанич, секунд-майоры Ф.А. Кобле и барон К.М. Герсдорф — орден Св. Георгия 4-го класса. Многие офицеры удостоились ордена Св. Владимира 4-й степени с бантом. Для тех же офицеров, которые не стали кавалерами орденов Св. Георгия или Св. Владимира, установили специальный золотой крест на георгиевской ленте. Всех гренадер наградили серебряными медалями на такой же ленте.

Мушкетер 1-го морского полка Балтийского гребного флота. 1792–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско- Императорского войска…». СПб., 1793.

Гренадер 1-го морского полка Балтийского гребного флота. 1792–1796 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско- Императорского войска…». СПб., 1793.

16 декабря 1790 г. Лиманская флотилия была переименована в Черноморский гребной флот. В ходе кампании следующего 1791 года приморские гренадерские полки 31 марта взяли укрепленный остров напротив крепости Браилов. Под прикрытием флотской артиллерии они высадились на берег и, опрокинув около 2000 янычар, взяли штурмом батарею, захватив 20 орудий. За храбрость офицеров Днепровского полка премьер-майора А.А. Юрковского и секунд-майора И.П. Малье наградили орденом Св. Георгия 4-го класса. 4 июля приморские полки участвовали в сражении при Бабадаге. Объединенное каре двух полков двигалось в авангарде сухопутного корпуса и успешно атаковало турецкий лагерь, обратив неприятеля в бегство.

29 декабря 1791 г. был заключен Ясский мирный договор, по которому Турция признала присоединение Крыма к России, а также уступила земли между Бугом и Днестром. С победным окончанием войны началась работа по приведению морской пехоты в порядок. 27 июля 1794 г. Екатерина II утвердила новые штаты Черноморского флота, согласно которым полагалось иметь 15 линейных кораблей и 18 фрегатов. Штатную численность трех флотских батальонов увеличили до 6 рот в каждом, что составило 3768 человек. Однако на практике число морских солдат не соответствовало даже предвоенным нормам. По данным 1792 года, в Херсоне и Николаеве батальоны имели 960 человек, в Севастополе и Керчи — 884, в Таврове — 257, на гребном флоте — 140, на дальних работах — 155, больных — 104; всего — 2500 военнослужащих[39].

Вместо караульной роты в Николаеве сформировали пятиротный Адмиралтейский батальон штатной численностью 1124 человека.

Гребной флот, столь успешно действовавший против турок, теперь состоял из 225 различных судов. В связи с этим 27 июля 1794 г. из двух приморских гренадерских полков был создан Черноморский гренадерский корпус в составе 4 батальонов. Каждый батальон насчитывал 6 рот из 136 гренадеров с необходимым числом офицеров, унтер-офицеров, музыкантов и нестроевых. Общая штатная численность Черноморского корпуса определялась в 4038 человек. Из Днепровского полка сформировали 1-й и 2-й батальоны, а из Николаевского — 3-й и 4-й. При новом корпусе «на случай десантов» оставалась полковая артиллерия[40]. Шефом корпуса 7 августа 1794 г. назначили вице-адмирала И.М. де Рибаса.

Таким образом, к концу правления Екатерины II созданный ею Черноморский флот имел 3 морских батальона для кораблей, 4 батальона Черноморского гренадерского корпуса для гребного флота и Адмиралтейский батальон для караулов и охраны. Общая штатная численность морской пехоты составляла почти 9 тысяч человек. Правда, суровые условия службы уменьшали реальное число морских солдат и гренадеров.

Ротное знамя гренадерских полков образца 1780 г. Акварель из альбома рисунков, приложенных к изданию «Хроника Российской армии». СПб., 1834–1842. В 1790 г. при формировании приморских гренадерских полков 5 таких знамен были вручены Николаевскому и 3 знамени Днепровскому полкам. У полкового знамени в отличие от ротного, все полотнище было белое.

Обмундирование, вооружение и знамена морской пехоты гребных флотилий 1764–1796 гг.

Поскольку Днепровский и Николаевский приморские гренадерские полки создавались в ведении сухопутной Военной коллегии, то они избежали прусского консерватизма генерал- адмирала великого князя Павла Петровича и получили удобную форму по образцу, установленному в апреле 1786 г. для армейских гренадер. В соответствии с «потемкинским» регламентом вместо длинных кафтанов и коротких штанов приморские гренадеры носили светло-зеленые суконные куртки с красными лацканами, воротником и обшлагами, а также красные суконные шаровары с белыми выкладками («городками») по наружным боковым швам и с кожаными крагами, застегивавшимися на 7 латунных пуговиц. Вместо неудобных высоких шапок гренадерам полагались фетровые каски с красным околышем, белым гарусным плюмажем, сурковым вертикальным козырьком и поперечным широким латунным налобником, украшенным вензелем императрицы, с широким кожаным козырьком спереди и желтыми суконными лопастями сзади.

Гренадер 1-го и 2-го батальонов Черноморского гренадерского корпуса. 1795–1797 гг. Рисунок художника С.А. Летина. 2005 г. По инициативе И.М. де Рибаса Черноморским гренадерам для удобства заменили «потемкинские» каски на суконные шапки польского фасона. При десантах в отвороты головного убора помещались ружейные патроны. Кожаную амуницию так же для удобства перекрасили из белого в черный цвет.

В летнее время гренадерам полагались белые шаровары и короткий (до поясной портупеи) китель из полотна. Однако кителя употребляли редко — их выдавали далеко не всегда, а кроме того они быстро пачкались и рвались. Поэтому обычный походный комплект состоял летом из суконной куртки с белыми шароварами. Через правое плечо гренадеры надевали скатанный белый плащ-кирею. В отдельных случаях они могли также носить ранцы из яловой кожи, в которые иногда клали запасные патроны (от 80 до 100 штук на человека). Обмундирование музыкантов соответствовало гренадерскому, но часто имело обратные цвета — куртка красная с зелеными лацканами, обшлагами и воротником, шаровары зеленые. Петли на лацканах и обшлагах обшивались белой нитяной тесьмой с кисточками по краям.

Обычными солдатскими шпагами с тесачным клинком в приморских полках вооружались только «безоружные чины»: нестроевые всех рангов, барабанщики, флейтщики и подпрапорщики. Гренадерам же полагалась сабля «с медною оправою и с кожаными ножнами», а также с белым нитяным темляком. Днепровский полк сразу получил такие сабли, которые затем перешли вместе с его гренадерами в 1-й и 2-й батальоны Черноморского корпуса. Саблю носили по образцу легкой кавалерии на поясной портупее с двумя пасовыми ремнями и латунными пряжками. Лопасть для штыковых ножен на портупее отсутствовала, так как предполагалось, что штыки у гренадер всегда будут примкнуты к ружьям. Николаевский полк вплоть до переформирования в августе 1794 г. саблями так и не снабдили, в связи с чем 3-й и 4-й батальоны Черноморского гренадерского корпуса тоже оставались без сабель.

Первый образец гренадерской сабли с латунным эфесом и небольшим клинком оказался неудачным. Поэтому в 1790 году князь Г. А Потемкин заказал в Туле для Николаевского и Днепровского полков новые сабли с короткими массивными клинками и открытыми эфесами. Но эти сабли приморские гренадеры получить так и не успели.

Офицеры приморских полков сначала носили обычные длиннополые мундиры и черные шляпы. Но 29 мая 1790 г. произошло важное событие, о котором князь Г.А. Потемкин сразу же сообщил императрице: «Дороговизна во всем превосходит меру: сукно офицерское в 8 рублей. Уже трудно, а многим и невозможно себя содержать. Честь мундира не в тонкости сукна, и чем ближе к солдату, тем больше на военного похоже. Сидя, матушка, у Вас, я предложил, чтобы в должности и во время войны до фельдмаршала мундиры бы носили из сукна солдатского! Вы похвалили, и я сегодня, одевшись так, всем офицерам приказал то же сделать». В ответном письме Екатерина II одобрила это новшество: «…что ты оделся в кафтан, сделанный из солдатского сукна, сие я весьма хвалю и желаю, чтоб все генералы и офицеры переняли»[41]. Высочайшее одобрение войска встретили с радостью. «Хотя приказа не было, — вспоминал премьер-майор Л.Н. Энгельгардт, — но почти все штаб- и обер- офицеры с удовольствием всю войну одевались в куртки толстого сукна, как солдаты; но, однако ж, не запрещалось, по желанию, носить мундиры из тонкого сукна»[42]. Офицеры приморских полков также обзавелись куртками из солдатского сукна, шароварами и касками. Нагрудные офицерские знаки полагались им по образцу пеших егерей — меньшего размера, чем в пехоте, и с полностью серебряным полем.

Ротный барабанщик приморских гренадерских полков и батальонов Черноморского гренадерского корпуса. 1790–1796 гг. Рисунок художника А.В. Каращука. 1998 г. Обмундирование музыкантов и барабанщиков соответствовало гренадерскому, но часто имело обратные цвета — куртка красная с зелеными лацканами, обшлагами и воротником, шаровары зеленые. Петли на лацканах и обшлагах обшивались белой нитяной тесьмой с кисточками по краям.

Морские офицеры, приписанные к гребному флоту, продолжали носить свою обычную форму: черную фетровую шляпу с белым бантом, белый суконный мундир с зеленым подбоем, лацканами, воротником и обшлагами, камзол и штаны зеленые. Единственным их отличием от корабельных офицеров являлось наличие 5, а не 6 пуговиц на лацканах, а также эполеты на обоих плечах.

1-й и 2-й морские полки Балтийского гребного флота при переводе в 1792 году из морского в сухопутное ведомство получили такое же «потемкинское» обмундирование, но с некоторыми отклонениями от регламента. Воротник и лацканы на куртках гренадер кроились не из красного, а из белого сукна, и на касках у них вместо двух желтых лопастей имелся один черный «отвес» с белой обшивкой. Мушкетерские роты были одеты в соответствии с табелью пехотных полков 1786 года, только на касках вместо двух черных суконных лопастей крепилась одна лопасть. Гренадерские сабли в 1-м и 2-м морских полках отсутствовали. Все гренадеры и мушкетеры носили в лопастях поясных портупей только штыковые ножны. Реформа обмундирования не коснулась полковых офицеров, которые продолжали носить обмундирование прежнего, «допотемкинского» фасона, полагавшегося всем офицерам пехотных и гренадерских полков (см. стр. 76–77).

В ходе русско-турецкой войны офицеры действующей армии не слишком церемонились с установленными правилами. «Ни в какой службе офицер не подчинен менее точности формы, как в России, — писал полковник граф А.Ф. Ланжерон, — Ни покрой, ни цвет, ни форма одежды не сходны между собою. Не только каждый полк, но даже и каждый в нем офицер придерживается своего правила; офицеры безразлично носят длинные или короткие мундиры, белые или цветные жилеты, вышитые галстуки, шаровары всевозможных цветов, шапки или шляпы, и в таком виде являются к своим начальникам и даже часто в главную квартиру. Они очень дорожат этим разнообразием; особенный же образец изящества для русского офицера составляет круглая шляпа, a l’anglaise, которую они носят по преимуществу»[43]. Но то, что допускалось в годы войны, сочли неуместным после ее завершения. Генерал-аншеф граф Н.И. Салтыков напомнил Военной коллегии, что регламентом 1786 года «перемена одежды учинена для одних нижних чинов, а о штаб- и обер-офицерах ничего не упомянуто. Видя ж в полках разнообразие в одежде штаб- и обер-офицеров, даже в одном полку служащих, то и предлагал коллегии пестроту сию запретить и приказать, чтоб штаб- и обер-офицеры мундировались так, как по высочайше опробованным образцам велено, не вводя от себя излишних новостей». 24 мая 1792 г. Екатерина II подписала указ «о ношении в армейских полках и полевых батальонах штаб- и обер-офицерами отныне впредь мундиров сходственно с высочайше опробованными образцами»[44]. «Потемкинская» форма у офицеров приморских гренадерских полков была отменена, и им уже в обязательном порядке вернули прежнюю черную шляпу, красный суконный камзол, зеленый мундир с длинными фалдами и белые суконные штаны с высокими сапогами.

27 июля 1794 г. Екатерина II утвердила табель обмундирования для нижних чинов Черноморского гренадерского корпуса, полностью совпадавшую с «потемкинской» табелью армейских гренадерских полков 1786 года. В связи с этим форма морских гренадер почти не изменилась. Однако шеф корпуса И.М. де Рибас был не совсем доволен прежней экипировкой и в январе 1795 г. по согласованию с генерал-фельдцейхмейстером графом П.А. Зубовым внес в табель существенные изменения. Поясную портупею с пасовыми ремнями отменили, и для удобства гренадерам «повелено сабли носить в мушкетерских портупеях», вставляя их в штыковую лопасть[45]. Саму поясную портупею и плечевой ремень от патронной сумы перекрасили в черный цвет. Вместо касок гренадерам сшили «шапки из зеленого сукна с черными околышами, в которых на случай десанта и высадки на берег с судов людей положены будут патроны для сбережения их от подмочки водою»[46]. Взамен белых плащей отныне полагались киреи — разновидность зеленой суконной шинели с рукавами, застегивавшейся на пуговицы. 10 человек в каждой роте де Рибас вооружил штуцерами. Кроме того, он предложил заменить гренадерские сабли с небольшими узкими клинками на мощные сабли-тесаки, разработанные специально для гренадер по инициативе князя Г.А. Потемкина еще в 1790 году. Сабли для 3-го и 4-го батальонов корпуса заказали в Туле в декабре 1795 г., но изготовить их так и не успели.

Гренадер гренадерских полков. Раскрашенная гравюра Дж. Аткинсона. 1790-е гг. (Музей-панорама «Бородинская битва»).

При формировании оба приморских гренадерских полка получили знамена образца 1780 года: Николаевский — 6 знамен (из них одно белое полковое и 5 ротных с бело-желтыми диагоналями), Днепровский — 4 знамени (из них одно также полковое). Все эти знамена имели полотнище шириной по горизонтали 1 аршин 11 вершков (120 см) и высотой 1 аршин 14 вершков (133 см). В центре полотнища помещался государственный герб — черный двуглавый орел со Св. Георгием Победоносцем в красном медальоне на груди. На знаменах приморских гренадер в медальоне орла помещалось изображение Св. Георгия из-за отсутствия утвержденной полковой символики. Деревянное древко длиной 4 аршина (284 см) полагалось красного цвета и имело железный подток и плоское железное навершие. С 1794 года батальонам Черноморского гренадерского корпуса знамена не полагались.

1-й и 2-й морские полки Балтийского гребного флота знамена образца 1780 года (по два на батальон), заказанные в 1791 году, так и не получили[47].

1-й флотский гренадерский батальон великого князя Павла Петровича 1784–1796 гг.

Библиография и источники.

Тучков С.А. Записки. СПб., 1908.

Комаровский Е.Ф. Записки графа Е.Ф.Комаровского. М., 1990.

Шильдер Н.К. Император Павел I. СПб., 1901.

Сведения о гатчинских войсках. СПб., 1835.

РГВИА. Ф. 386. Оп. 1.Д. 1–3, Д.8.

ГАРФ. Ф. 728. Оп. 1. Д.384, 387, 413.

С 1782 года 8 морских батальонов Балтийского флота оказались под пристальным вниманием великого князя Павла Петровича, числившегося генерал-адмиралом и президентом Адмиралтейской коллегии. Являясь страстным почитателем прусского полководца Фридриха II, наследник престола решил завести свою небольшую армию, организованную по немецким образцам. С этой целью он начал отбирать из морских батальонов солдат и гренадер для несения караулов при своих дворцах в Павловске, на Каменном острове, а также в подаренной ему в 1784 году Екатериной II мызе Гатчина под Петербургом. Вскоре караульные команды стали насчитывать по 80 человек, и начальство над ними Павел поручил бывшему прусскому офицеру капитан-поручику Штейнверу. В следующем 1785 году две команды объединили в сводную роту, которой вручили освященное в Павловске знамя.

Генерал-адмирал великий князь Павел Петрович. Портрет кисти Н.Б. Делапьера (Деля Пьера). 1769 г. (ГТГ).

Гренадер 1-го флотского гренадерского батальона. 1792–1793 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско-Императорского войска…». СПб, 1793.

Для несения службы в разросшихся владениях Павла Петровича солдатская команда была увеличена в 1786 году до 360 человек, сведенных в три отдельные роты: Его Высочества, поручика Мея и капитана Штейнвера. На время торжеств и церемоний роты собирались в сводный батальон. В мае 1788 г. к нему добавили еще две роты и образовали уже постоянный Сводный гренадерский батальон Его Императорского Высочества. Нужное количество людей цесаревич взял в основном из подчиненных ему Адмиралтейских и морских батальонов Балтийского флота. Все офицеры и солдаты считались временно откомандированными из них в распоряжение генерал-адмирала. С 1791 года сводный батальон стали официально называть 1-м флотским гренадерским батальоном или 1-м флотским батальоном. Большая часть его гренадер квартировала в Павловске.

Обер-офицер 1-го флотского гренадерского батальона. 1792–1793 гг. Раскрашенная гравюра Х.-Г. Гейслера из альбома Я. фон Люде «Изображение мундиров Российско- Императорского войска…». СПб, 1793.

Генерал-лейтенант Абрам Андреевич Баратынский (Боратынский). Портрет кисти неизвестного художника. 1798 г. (Тамбовская областная картинная галерея). С 1793 по 1796 г. А.А. Баратынский состоял при 1-м флотском батальоне великого князя Павла Петровича в качестве инспектора пехоты гатчинских войск. С восшествием на престол Павла I быстро сделал военную карьеру. Изображен в форме Лейб-Гренадерского полка с генеральскими отличиями. Отец поэта Е.А. Баратынского.

Верный прусским традициям, Павел установил в батальоне иноземные порядки. В то время как вся армия была обмундирована в удобную форму одежды, введенную Г.А. Потемкиным, морским гренадерам приходилось носить мундиры прусского образца. Один из современников вспоминал: «В сие время содержала при дворе Павловском караул рота гренадер из батальона морского. Одежда и прочий прибор сих солдат суть точь так, как будто оные нарочно сюда из Пруссии выписаны были. <…> Живучи в Пруссии долгое время, я весьма довольно на тамошние войска нагляделся, и посему смело могу сказать, что помянутый батальон совершенная копия прусских солдат». Действительно, для точного копирования из Пруссии в Гатчину выписывались образцы мундиров, амуниции, головных уборов. Вместо ставших уже привычными сплошных бакенбард и усов гренадер заставляли бриться на прусский манер, оставляя лишь небольшие усики со вздернутыми кверху кончиками. Не была забыта и напудренная прическа с буклями на висках и косой с вплетенным в нее металлическим прутом. Для большего сходства с прусской униформой мундиры гатчинских войск шили из темно-зеленого сукна с синим оттенком.

Летом 1788 г. великий князь с большим энтузиазмом встретил начало русско-шведской войны. Но его искреннее желание участвовать в боевых действиях во главе гатчинских войск натолкнулось на сопротивление императрицы. В конце концов, после многих просьб Павлу разрешили отправиться в Финляндию. Но в связи с острой нехваткой морской пехоты его гренадерский батальон отправили «по принадлежности» в Кронштадт на суда гребной флотилии капитана 1 ранга П.Б. Слизова. Одну роту, правда, оставили для содержания караулов в Павловске и на Каменном острове. 5 июля 1788 г. 8 полугалер Слизова вышли из Кронштадта к Фридрихсгаму для помощи левому флангу сухопутной русской армии. Но 17 июля при входе на Фридрихсгамский рейд мощная шведская гребная флотилия (35–40 судов) атаковала русский отряд. Опасаясь попасть в морскую блокаду, Слизов отступил и 18 июля пришел в Выборг. Здесь 19 июля 1788 г. гренадерский батальон вместе с 500 солдатами Адмиралтейских батальонов свезли на берег, где они и простояли до зимы. В связи с прекращением навигации и угрозой наступления шведских войск батальон на санях перевезли под Фридрихсгам к передовым силам армии графа В.П. Мусина-Пушкина. Но тревога оказалась ложной, и зима 1788/1789 гг. прошла спокойно.

В начале весны 1789 г. батальон был отправлен обратно в Выборг, где поступил на галерный флот контр-адмирала К.Г. Нассау-Зигена, а артиллерийскую команду батальона назначили в экипаж 74-пушечного корабля «Мстислав». На гребных судах морские гренадеры совершили кампанию 1789 года, участвовали 13 августа в Роченсальмском сражении, 21–22 августа в операциях в устье реки Кюмень и вместе с передовым отрядом гребного флота зазимовали в Фридрихсгаме.

Весной 1790 г. фридрихсгамский гарнизон выступил к границе в корпус генерала Ф.М. Нумсена. Однако гренадерский батальон оставили при отряде судов П.Б. Слизова. Офицер С.А. Тучков, прибывший в крепость в марте 1790 г., застал следующую картину: «В гавани Фридрихсгамской находились тогда два фрегата, одна шебека и до тридцати канонерских лодок, из которых большая часть были строены там и еще не совсем кончены. Не было на них пушек, да и на парусных судах не доставало много матросов и артиллерийских снарядов. Хотя на место матросов было до двухсот вольнонаемных мужиков, но и тех было недостаточно, а войска только шестьсот морских гренадер». 4 мая на эти слабые силы обрушился весь шведский гребной флот (154 судна и 1600 орудий) под руководством короля Густава III.

Гренадерская шапка, введенная в Гатчинских войсках великого князя Павла Петровича в 1792 году. Раскрашенная литография из «Исторического описания одежды и вооружения Российских войск…». Часть VI. Лист № 903. (ВИМАИВиВС).

Приняв сражение и расстреляв скромный боезапас, Слизов приказал экипажам, «если они подлинно не имеют больше зарядов, ретироваться и притом стараться посадить все лодки на мель, подводные камни, прорубать дны и зажигать, а людям спасаться кто как может». Собравшиеся в Фридрихсгаме солдаты и офицеры отвергли предложение шведского короля о капитуляции и отбили в тот же день, а также 6 мая попытки вражеской флотилии ворваться в гавань. Между тем пришло известие о победе адмирала В.Я. Чичагова в Ревельском сражении 2 мая 1790 г. Шведская флотилия отступила от Фридрихсгама. Уцелевшим русским солдатам и матросам выдали новую одежду и оружие взамен утраченного в бою и перевели в Выборг, где они поступили на гребную флотилию вице-адмирала Т.Г. Козлянинова. Однако в Выборгском сражении 22 июня и втором Роченсальмском сражении 28 июня суда Козлянинова почти не участвовали. С завершением войны все гренадеры были возвращены в Гатчину и награждены серебряными восьмиугольными медалями на владимирской ленте по случаю заключения Верельского мира, а многие также получили серебряные медали на георгиевской ленте за победу при Роченсальме.

В последующие годы количество «потешной» морской пехоты неуклонно росло. В официальных документах это формирование продолжало числиться как 1-й флотский или 1-й флотский гренадерский батальон. В действительности он представлял собой уже целый полк Согласно реестру от 28 октября 1792 г. в гатчинской команде состояли 19 сержантов, 12 подпрапорщиков, 20 унтер-офицеров, 12 капралов, 882 гренадера, 19 барабанщиков, 12 флейтщиков, 7 музыкантов, 3 лекарских ученика, 1 артиллерийский унтер- офицер, 2 артиллерийских капрала, 55 бомбардиров — всего 1065 человек. Гренадеры были разделены на пять рот: Его Высочества, капитана Федрова, капитана Бертгольда, капитана Шадрина, секунд-майора Баратынского. К ноябрю 1796 г. гатчинская пехота увеличилась до 6 батальонов, 2 из которых являлись гренадерскими.

Хотя батальоны Павла Петровича находились вдали от моря, на гатчинских прудах проводились учения озерной флотилии с высадкой десантов. В сентябре 1796 г. состоялись маневры на Малом и Большом озерах. На яхту «Надежда», два третхоута и 12 яликов посадили дивизион батальона Его Императорского Высочества с двумя пушками и роту егерей. Разделившись на корде- баталию, авангард и арьергард, флотилия по протокам перешла из Малого озера в Большое и высадила десант — полуроту егерей. Наступая цепью, егеря отогнали от берега ведеты условного противника (батальон майора Малютина).

Вторая полурота выстроила полевую батарею на берегу из привезенных фашин. После этого высадился основной десант — гренадеры Его Высочества и два полевых орудия. Успешно отбив атаку «вражеской» кавалерии (эскадрона жандармов) и батальона пехоты, десант организованно отступил на плавсредства и отошел на безопасное расстояние от берега.

Причастность гатчинцев к морской пехоте отражалась и в их символике. Так, в 1793 году на нарукавные клапаны мундиров гренадер нашивались петлицы из белой тесьмы с голубыми диагональными полосками, символизировавшие Андреевский военно-морской флаг. Правда, в последующие годы с увеличением количества батальонов «гатчинцы» для удобства различия перешли на нашивки разных цветов (белые, голубые, красные). В 1792 году по личному указанию великого князя взамен обычных гренадерских шапок флотских батальонов были заказаны 365 парадных шапок с позолоченными налобниками особого образца, в основании которых помещался красный кайзер-флаг генерал-адмирала. Кайзер- флаг также украшал ротные знамена гатчинских батальонов.

Гренадер батальона майора Эртеля. 1793 г.

Мушкетер батальона майора Мартенса. 1793 г. Рисунки из альбома «Рисунок собственным войскам покойного Императора Павла I в бытность его Великим Князем». СПб, 1835.(Государственный мемориальный музей А.В. Суворова).

К марту 1796 г. в шести батальонах числилось 20 знамен с древками, латунными навершиями и серебряными кистями. В середине XIX в. были зарисованы два сохранившихся к тому времени полотнища, одно из которых фактически представляло кайзер-флаг с государственным гербом. Похожие по описанию знамена состояли в гатчинских батальонах в конце 1795 г. и значились в расходной книге как «знамя малинового цвету с белым крестом» (см. стр. 86).

Сразу же после смерти Екатерины II гатчинские батальоны стали надежной опорой Павла I. «На четвертый день после восшествия на престол императора Павла мы видели зрелище совсем нового для нас рода, — вспоминал граф Е.Ф. Комаровский, — это было вступление гатчинских и павловских батальонов в Петербург. Войска одеты были совершенно по-прусски, в коротких мундирах с лацканами, в черных штиблетах, — на гренадерах шапки, а на мушкетерах маленькие треугольные шляпы без петлиц, а только с одной пуговкой. Офицеры одеты были все в изношенных мундирах, а так как цвет их был темно-зеленый и, вероятно, перекрашен из разноцветных сукон, то все они полиняли и представляли вид пегий». Встретив свои верные войска на Дворцовой площади, новый император сказал: «Благодарю вас, мои друзья, за верную ко мне вашу службу, и в награду того вы поступаете в гвардию, а гг. офицеры чин в чин».

Батальоны Павла Петровича и Аракчеева вошли в состав Лейб-Гвардии Преображенского полка, великого князя Александра Павловича и Недоброва в Лейб-Гвардии Семеновский полк, великого князя Константина Павловича и Малютина в Лейб-Гвардии Измайловский полк Роту егерей поместили в только что сформированный гвардейский егерский батальон. В истории России и морской пехоты начиналась новая эпоха.

За годы правления Екатерины II морская пехота России увеличилась в четыре раза. Ее структура стала более разнообразной, предусматривая специализацию корабельной и галерной службы. Активное использование морской пехоты в войнах против Турции и Швеции дало богатый опыт десантных операций, обеспечив России лидирующие позиции в этом вопросе среди мировых держав. Впервые были заложены особые требования к подготовке морских пехотинцев, серьезно повышающие их боевое мастерство на общем фоне регулярной армии. В таком виде морская пехота России встретила царствование Павла I, ознаменовавшееся новыми подвигами в дальних морях и странах.

Генерал от инфантерии Петр Кириллович Эссен. Портрет кисти Дж. Доу. 1819–1825 гг. (Военная галерея Зимнего Дворца). Лифляндский дворянин П.К. Эссен (1772–1844) поступил 1.III.1790 г. подпрапорщиком в флотский гренадерский батальон великого князя Павла Петровича, где 1.1.1791 г. был произведен в подпоручики. Прекрасный строевой офицер быстро продвигался по службе в Гатчинских войсках: 22.III.1793 г. поручик, 15.IХ.1793 г. капитан, 3.IX.1795 г. секунд-майор. С восшествием на престол Павла I произведен 9.ХII.1796 г. в подполковники с переводом в Лейб-Гвардии Измайловский полк и быстро сделал военную карьеру: 28.XII.1796 г. произведен в полковники, 14.11.1798 г. в генерал-майоры, 26.1.1800 г. в генерал-лейтенанты. Участвовал в 1799 г. в швейцарском походе корпуса генерал-лейтенанта А. М. Римского-Корсакова, войне с Францией 1806–1807 гг., русско-турецкой войне 1806–1812 гг., Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813–1814 гг. Один из французских агентов 1810-х гг. так характеризовал П.К. Эссена: «Хороший генерал и очень храбрый под огнем; всегда употребляемый для действительной службы». В 1817–1830 гг. возглавлял Оренбургский край. 1.1.1819 г. произведен в генералы от инфантерии. В 1830–1842 гг. Санкт-Петербургский генерал-губернатор. 1.VII.1833 г. получил графский титул. Член Государственного совета.

Знамена Гатчинских войск великого князя Павла Петровича; Знамя 1795–1796 гг. Знамя 1788 г. Раскрашенная литография из «Исторического описания одежды и вооружения Российских войск..». Часть VI. Лист № 911. (ВИМАИВиВС).