40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

А. В. Бондарко Категориальные ситуации в функционально-грамматическом описании

1.1. Вступительные замечания. Тема этой статьи тесно связана с общей проблематикой анализа грамматических категорий на разных уровнях языковой системы. Важные аспекты этой проблематики освещаются в трудах А. А. Холодовича. В его работах описание категорий глагола включает их соотнесение с семантической и формальной структурой предложения (см. [Холодович 1979: 138–160]). Исследование категорий глагола в комплексе «глагольный предикат — предложение в целом» получило дальнейшее развитие в трудах Лаборатории типологического изучения языков ИЛИ РАН (см. [Храковский, Оглоблин 1991]).

Выход анализа глагольных категорий на уровень предложения влечет за собой обращение к обозначаемой ситуации и ее компонентам. Понятие ситуации используется в работах, посвященных категориям глагола, в частности в теории диатезы и залога (см. [Холодович 1970:4—15; 1979:112–138; Храковский 1970: 27–30; 1974: 6–9; 2001а; Сильницкий 1973: 373–391]), в теории глагольного вида (см. [Сотпе 1976: 44–48; 2001; Мелиг 1985; Mehlig 2001; Барентсен 1995]). Это понятие выступает в лингвистической литературе в различных вариантах (ср. [Алисова 1971: 321; Гак 1973; 1998:252; Берниковская 2001]).

Далее речь идет о той разновидности ситуативного подхода, которая представлена в разрабатываемой нами модели функциональной грамматики (см. [Бондарко 1984; 1999; ТФГ 1987; ТФГ 1990; ТФГ 1991; ТФГ 1992; ТФГ 1996а; 1996б]). В создании шеститомного коллективного труда «Теория функциональной грамматики» участвовали 44 автора, в том числе сотрудники Лаборатории типологического изучения языков (см. разделы, написанные В. С. Храковским, Н. А. Козинцевой, Т. Г. Акимовой, В. П. Недялковым, И. Б. Долининой, А. Е. Корди и Л. А. Бирюлиным). В теоретических основаниях данной модели грамматики важную роль играет понятие категориальной ситуации (оно было введено и охарактеризовано в работах [Бондарко 1983а: 115–200; 1983б; 1984: 99—123]). В настоящей статье обобщаются наиболее существенные признаки, характеризующие это понятие, и высказываются некоторые положения, отражающие современный этап разработки рассматриваемого вопроса.

1.2. Соотношение «семантическая категория — функционально-семантическое поле — категориальная ситуация». Начнем с краткой характеристики трехчленного соотношения, одним из компонентов которого является «категориальная ситуация». Первый компонент — понятие, широко распространенное в разных направлениях лингвистической теории, два других отражают предлагаемую интерпретацию теории функциональной грамматики.

Семантические (понятийные) категории рассматриваются в лингвистической литературе как инварианты наиболее высоких уровней абстракции в сфере мыслительного (смыслового) содержания. Они выступают в различных вариантах, выражаемых различными средствами одного и того же языка и разных языков. Наиболее обобщенные категории представляют собой семантические константы, находящиеся на вершине системы вариативности (ср. такие категории, как время, модальность, качество, количество, пространство, бытийность, посессивность). Вместе с тем могут быть выделены категории, представляющие собой разные уровни вариативности семантической системы (ср., например, такие категории, как футуральность, императивность).

Рассматриваемые категории, с одной стороны, отражают свойства и отношения реальной действительности в восприятии человека, а с другой — имеют опору на язык. Речь идет о потенциальной опоре на всю совокупность возможных средств и их комбинаций в одном языке и в разных языках. Языковая интерпретация семантических категорий влечет за собой определенное преломление категориальных смыслов. Эти смыслы становятся (уже в преобразованном виде) элементами подсистем языка, подвергаются влиянию его строя (о категориях, выделяемых в сфере семантики, см. [Есперсен 1958: 46–61; Мещанинов 1945; Koschmieder 1965: 72–89, 101–106, 159–160, 211–213 и сл.; Кацнельсон 1972: 3—16, 78—127; 2001: 23—548; Яхонтов 1998]). В типологических и сопоставительных исследованиях семантические категории трактуются как некоторые общие и универсальные понятия, рассматриваемые в качестве основания для сравнения разнообразных способов их выражения в языках различного строя (см., например, [Fillmore 1968; Холодович 1970; Храковский 1974]). Наша интерпретация рассматриваемой проблематики изложена в целом ряде работ (см., например, [Бондарко 2002]).

Функционально-семантическое поле (ФСП) — это группировка взаимодействующих средств данного языка, выражающих варианты определенной семантической категории. Речь идет о семантической категории в ее языковом выражении, представленном в системе разноуровневых средств данного языка. Имеются в виду как грамматические (морфологические, словообразовательные, синтаксические), так и лексические средства. Ср. такие поля, как аспектуальность, временная локализованность, таксис, темпорапьность, персональность, залоговость, субъектность, объектность, качественность, количественность. Анализируемые поля — билатеральные единства, включающие план содержания и план выражения. Понятие поля сопряжено с представлением о некотором пространстве. В условном пространстве функций и средств устанавливается конфигурация центральных и периферийных компонентов поля, очерчиваются зоны пересечения с другими полями.

Категориальная ситуация (КС) трактуется нами как базирующаяся на определенной семантической категории и соответствующем поле типовая содержательная структура, варианты которой выступают в конкретных высказываниях. КС представляет собой один из аспектов передаваемой высказыванием общей сигнификативной (семантической) ситуации. Родовое понятие категориальной ситуации интегрирует видовые понятия — ситуации аспектуальные, таксисные, персональные, квалитативные, локативные, бытийные, посессивные, кондициональные и т. п. Если ФСП является парадигматическим единством, относящимся к языковой системе, то КС представляют собой своего рода проекцию поля на высказывание. Поскольку анализируемые ситуации всегда представлены в высказывании, т. е. выступают в речевой реализации предложения или сложного синтаксического целого, они заключают в своей структуре предикацию. Связь с предикацией — один из постоянных признаков КС.

В работах, посвященных грамматической семантике, в зависимости от их целей на передний план может выдвигаться каждый из компонентов рассматриваемого трехчленного соотношения, однако задачи конкретных исследований языкового материала в любом случае требуют обращения к уровню предложения, к речевым реализациям категориальной семантики в высказывании. Используемые термины различны. Эти различия отражают особенности исходных теоретических принципов и направлений исследований. Так, понятия и термины, представленные в трудах Лаборатории типологического изучения языков ИЛИ РАН и определяющие названия ряда этих трудов (ср. [Типология результативных конструкций 1983; Типология итеративных конструкций 1989; Типология императивных конструкций 1992; Типология условных конструкций 1998] и др.), связывают категориальный уровень грамматической семантики с уровнем предложения в тех аспектах категориальной семантики и грамматических структур, которые существенны для типологических исследований данного направления. Терминология, используемая нами, соотносит содержание семантических категорий и соответствующих полей с КС как категориальной характеристикой высказывания, существенной для данной разновидности теории функциональной грамматики. В любом случае выход на уровень предложения (в речи — высказывания) оказывается необходимым и существенным компонентом грамматики, строящейся на категориальной семантической основе.

2.1. Варианты категориальных ситуаций. Типовые КС, будучи семантическими инвариантами, реализуются в многоступенчатой и многомерной системе вариативности. Рассмотрим некоторые примеры.

Система вариативности аспектуальных ситуаций, представляющих собой аспектуальную характеристику высказывания, включает соотношение ситуаций тендентивно-предельных и нетендентивно-предельных. Тендентивная предельность характеризуется признаком направленности действия на достижение предела (с потенциальным пределом) и с реальным достижением именно того и только того предела, на который направлено действие (ср. понятие «естественного результата» процессов с «одной степенью свободы» в интерпретации А. А. Холодовича [Холодович 1979: 138–139]). Тендентивно-предельными являются оба члена видовых пар типа добиться — добиваться, вспомнить — вспоминать, исправить — исправлять, наладить — налаживать, киснуть — скиснуть, стареть — постареть. Например: Долго убеждал и наконец убедил. Нетендентивная предельность связана со «скачком в новое» (см. [Маслов 1984: 219]) при отсутствии какого-либо указания на ведущий к этому процесс. Ср., например, видовые пары типа задеть — задевать, заметить — замечать, назначить — назначать, попасть — попадать, похитить — похищать, появиться — появляться, случиться — случаться, а также несоотносительные глаголы совершенного вида типа зашипеть, отшуметь, изголодаться, прильнуть и т. п.

Выделяются две разновидности тендентивно-предельных ситуаций, связанные в русском и других славянских языках с противопоставлением совершенного и несовершенного вида (СВ — НСВ): 1) процессуальная разновидность, характеризующаяся элементом «направленность» (добиваться, уговаривать); 2) результативная разновидность, отличающаяся элементом «достижение» (добиться, уговорить). Существенно соотношение контролируемой и неконтролируемой тендентивности. Контролируемая тендентивная предельность возможна, естественно, лишь при одушевленном субъекте: выращивать — вырастить, изживать — изжить, строить — построить и т. п. Неконтролируемая тендентивность возможна как при одушевленном субъекте (полнеть — пополнеть, стареть — постареть, привыкать — привыкнуть), так и при неодушевленном (блекнуть — поблекнуть, гаснуть — погаснуть).

Варианты КС характеризуются определенным комплексом отличительных признаков. Так, признаками процессных ситуаций, выражаемых в высказывании при участии форм НСВ, являются: а) «срединность» — выделение в действии фиксируемого срединного периода, представление действия как уже начатого, но еще не законченного; например: Он с удовольствием смотрел, как складывал Александр тонкое черное платье на табурет и обрядовым жестом сложил вровень обе штрипки от брюк (Ю. Тынянов); б) перцептивность (наблюдаемость и другие виды восприятия), ср. приведенный выше пример, в котором перцептивность подчеркивается обозначением субъекта и процесса наблюдения (Он смотрел, как…); признак перцептивности отражает изобразительную (описательную) функцию высказывания — его направленность на описание наблюдаемой, так или иначе воспринимаемой ситуации; перцептивность может быть реальной, непосредственной, так или иначе представленной в контексте, например: Посмотри, там кто-то идет, или условной, образной, «литературной», например: «Падение Римской империи» совершалось столетиями, медленно и неуклонно, преисполненное житейской пестроты и сутолоки, как все в мире… (А. Блок); в) длительность;

г) динамичность — выражение динамики течения действия в фиксируемый период вместе с течением времен — от прошлого к будущему; передается динамика переходов от одного состояния в протекании действия к другому, более позднему; в рамках фиксируемого периода моменты t-1, t-2, t-З и т. д. соответствуют разным состояниям (этапам) развертывания процесса, см. [Бондарко 1983а: 116–159; 1983б].

Многоступенчатая вариативность характеризует таксисные (аспектуально-таксисные) ситуации (см. описание вариантов аспектуально-таксисных ситуаций в разделах коллективной монографии [ТФГ 1987], написанных Т. Г. Акимовой и Н. А. Козинцевой: [Акимова, Козинцева 1987а: 257–279; Акимова 1987: 275–280; Козинцева 1987: 280–288; Акимова, Козинцева 1987б: 288–294]; из работ последнего времени см. [Козинцева 2001]). Говоря о таксисных ситуациях, мы имеем в виду типовые содержательные структуры, представляющие собой тот аспект передаваемой высказыванием «общей ситуации», который связан с функцией выражения временной соотнесенности (сопряженности) действий в составе полипредикативного комплекса. Элементы этого комплекса относятся к одному и тому же временному плану (прошлого, настоящего или будущего). Например, в высказывании В то время как я подходил к этой комнате, они уже выходили из нее представлена аспектуально-таксисная ситуация типа «процесс — одновременный процесс».

Таксисные ситуации по своей структуре могут быть двучленными и многочленными. Первый тип является постоянным структурным признаком зависимого таксиса (Войдя в комнату, сосед остановился). В сфере независимого таксиса двучленная структура представлена в сложноподчиненных предложениях (Когда сосед вошел в комнату, он остановился). Двучленная структура таксиса возможна и в конструкциях с однородными сказуемыми (Сосед вошел в комнату и остановился), однако возможна и структура, содержащая более двух членов (Сосед вошел в комнату, остановился и все понял). Таким образом, таксис предполагает временные отношения действий в полипредикативных конструкциях, которые в одних случаях являются бинарными (это существенный структурный признак зависимого таксиса), а в других (в сфере независимого таксиса) могут включать и более двух членов.

Инвариантное значение таксиса (таксисных ситуаций) может быть определено как выражаемая в полипредикативных конструкциях временная соотнесенность действий, соотнесенность в рамках единого временного плана. Это значение выступает в следующих основных вариантах: а) отношение одновременности/неодновременности (предшествования — следования); б) временная соотнесенность действий в сочетании с отношениями обусловленности (причинными, условными, уступительными); в) взаимосвязь действий в рамках единого временного плана при неактуализованности указанных выше хронологических отношений. Например: а) Пока мы усаживались, он перебирал бумаги (одновременность); Как только закончу работу, обо всем поговорим (последовательность); б) Осознав это, он изменил свое решение (отношение предшествования — следования связано с отношением причины и следствия); в) Рассматривая этот вопрос, мы обращаем внимание… (в таких случаях для смысла высказывания существенно не хронологическое отношение одновременности двух действий, а значение сопряженности двух взаимосвязанных компонентов обозначаемой ситуации в рамках единого временного плана); ср. следующие примеры: Весь вечер они пели, танцевали, шумели (А. Чехов); действия в обозначаемой внеязыковой ситуации могут быть отчасти одновременными, отчасти разновременными (возможно, чередующимися), однако хронологические отношения не актуализируются: важно лишь то, что весь вечер был наполнен обозначенными действиями; Сестра вошла в комнату, приказав мне ждать; и здесь собственно хронологические отношения четко не выражены, они не актуальны для смысла высказывания: налицо лишь сопряженность обоих действий (двух компонентов полипредикативного комплекса) в едином временном плане.

Итак, во многих случаях выражается не дифференцированное отношение одновременности/последовательности действий, а лишь их совмещенность в едином «временном пространстве», представленном в высказывании (см. раздел «Замечания об отношениях недифференцированного типа» в [ТФГ 1987: 253–256]). Подчеркивая, что семантика таксиса далеко не всегда заключается в выражении хронологических отношений одновременности/не-одновременности (предшествования — следования), мы исходим из необходимости уделять особое внимание языковой интерпретации исследуемых отношений. Предлагаемая трактовка семантики таксиса включает некоторые коррективы по отношению к ранее вышедшим работам ([Бондарко 1984: 70–98; 1985]; подробнее об этом см. [Бондарко 1999:123–147]). Категория таксиса получает в современной лингвистической литературе различные истолкования, существенно отличающиеся от изложенного выше (ср., с одной стороны, анализ таксисных конструкций в статье Г. А. Золотовой [2001], а с другой — в работах В. С. Храковского [2001б; 2001в]). Значительные расхождения в интерпретации категории таксиса естественны. Они отражают, с одной стороны, многомерность изучаемого объекта, а с другой — различия в направлениях исследования. Думается, что на данной стадии разработки вопроса о таксисе разнообразие концепций, как и в большинстве других случаев, — фактор, способствующий углубленному осмыслению сути изучаемого явления (подробное рассмотрение спорных вопросов может быть темой статьи, непосредственно посвященной проблематике таксиса).

Одним из свойств системы ФСП являются их пересечения (см. [Пупынин 1990; Межкатегориальные связи 1996; Смирнов 1992; 2000]). Они затрагивают как поля внутри определенной группировки (таковы, в частности, пересечения полей аспектуальности, темпоральности и таксиса), так и поля, относящиеся к разным группировкам (ср. взаимные связи аспектуальности и количественности). Пересечения полей находят соответствие в сопряженных КС — аспектуально-темпоральных, аспектуально-таксисных, аспектуально-квантитативных и т. п. Ср., например, аспектуально-таксисные ситуации типа «длительность — наступление факта», реализующиеся в русском языке в таких вариантах, как а) «длительность — неожиданное наступление факта» (ср. конструкции типа НСВ — (и) вдруг СВ; НСВ — как вдруг СВ и т. п.), б) «длительность — сменяющее ее наступление факта» (без элемента внезапности), в) «желание, готовность осуществить действие — наступление факта, препятствующего его осуществлению»: хотел (было)… — но (или как вдруг) СВ; уже готовился… — но СВ; уже собирался… — как вдруг СВ и т. п. (данный вариант включает не только аспектуальные и таксисные, но и модальные элементы),

г) «длительность — наступление факта в один из ее моментов»,

д) «длительность — завершающее ее наступление факта».

КС, выступающие в определенных вариантах, включают все элементы высказывания, участвующие в выражении категориальной семантики. Так, варианты персональных ситуаций передают отношение к лицу, касающееся как субъекта-подлежащего, так и субъекта, выраженного дополнением, а также объекта и атрибута. Например: Это касается вас, а не меня; Рассматриваемое понятие трактуется нами…', Я знал, что мне с этим не справиться. Взаимодействие лексических и грамматических компонентов персональных ситуаций представлено в высказываниях типа Автор благодарит…; Ваша милость об этом и не думает. Одним из лексических средств выражения персональной семантики обобщенно-личного типа (без четкой дифференциации по отношению к неопределенно-личному значению) является лексема человек. Например: Только в одиночестве человек может работать во всю силу своей могуты (А. Герцен).

Понятие ситуации, как известно, широко используется при анализе семантической структуры предложения. Ситуативный подход к этой проблематике возможен и в парадигме КС. Нами используется понятие «субъектно-предикатно-объектная ситуация» (СПО-ситуация). Имеется в виду структура языкового содержания высказывания, включающая то или иное отношение обозначаемой общей ситуации к семантическим категориям «субъект» (С), «предикат» (П) и «объект» (О) в их взаимных связях и в их отношении к структуре предложения. Специфическая особенность СПО-ситуаций заключается в том, что они базируются на целом комплексе семантических категорий, а не на одной категории (как, например, императивные, локативные, посессивные ситуации). Отношение обозначаемой общей ситуации к семантическим элементам С, П и О понимается широко: значащим может быть и отсутствие данного элемента. Так, отсутствие О (в высказываниях типа Он спит) рассматривается как особая разновидность СПО-ситуации (см. анализ СПО-ситуаций в [ТФГ1992]).

Среди КС, совмещенных в составе передаваемой высказыванием общей сигнификативной ситуации, во многих случаях выделяется доминирующая КС — наиболее существенный и актуальный элемент из числа семантических элементов, формирующих смысл высказывания. Остальные семантические элементы составляют «фон». Они могут быть необходимым условием реализации доминирующей КС, но в иерархии актуализируемых элементов содержания высказывания их роль относительно второстепенна, вторична. Например, в высказывании Дай мне ложку! доминирующая императивная ситуация сочетается с дополнительными «фоновыми» элементами темпоральности, временной локализованности, аспектуальности, персональности, субъектности и объектности.

В следующих высказываниях доминирующей является экзистенциальная (бытийная) ситуация: Есть люди, которые бытуют в нашей жизни всерьез, и есть бытующие нарочно (Л. Гинзбург); В доме было тихо. — Есть кто? — крикнул я (Д. Гранин). В приведенных примерах экзистенциальная ситуация выступает как доминанта «общего» содержания высказывания. Ряд других семантических признаков взаимодействует с данной КС, обусловливая конкретные признаки бытия и его отношения к бытующей субстанции. Таковы признаки, относящиеся к сфере темпоральности, временной локализованности/нелокализованности (признак аспектуально-темпоральный), локативности, индивидуализации/генерализации, утверждения/отрицания, вопроса, интранзитивности и непредельности предиката существования. Эти семантические признаки могут интерпретироваться в качестве среды по отношению к доминирующей экзистенциальной ситуации как базисной содержательной системе (о бытийных ситуациях см. [Воейкова 1996]).

Категориальная доминанта высказывания может представлять собой комплекс взаимосвязанных КС. Например: Скажи он мне об этом раньше, я бы уехал. В состав доминирующего комплекса входят следующие КС: а) модальная ситуация предположения, б) сопряженная с ней кондициональная ситуация (в составе комплексной ситуации гипотетического условия), в) таксисная (в варианте последовательности двух предполагаемых действий), г) темпоральная (в варианте общей отнесенности предполагаемых действий к плану прошлого по отношению к моменту речи: к этому же временному плану относятся подразумеваемые реальные действия: «на самом деле он не сказал об этом раньше, и я не уехал»). Эти связанные друг с другом КС выступают на фоне других категориальных признаков, включенных в содержание данного высказывания; таковы: а) персональный признак сопоставления предполагаемых действий лица, о котором идет речь, и говорящего; б) залоговый признак актива; в) аспектуальный признак конкретных целостных фактов; г) признак определенности.

2.2. Категориальные ситуации на уровне целостного текста. Анализ КС может выходить за пределы «элементарного высказывания», соответствующего предложению или сложному синтаксическому целому, и распространяться на более широкие фрагменты текста и на текст как целое. В частности, такой подход оказывается необходимым при анализе того компонента «аспектуально-темпорального комплекса», который я называю, используя термин Г. Рейхенбаха, временным порядком. Имеется в виду отражаемое в высказывании и целостном тексте языковое представление «времени в событиях», т. е. представление временной оси, репрезентируемой событиями, процессами, состояниями, обозначениями моментов времени и интервалов (на другой день, через пять минут и т. п.). Языковая интерпретация временного порядка включает динамичность «наступлений фактов» («возникновения новых ситуаций», смены ситуаций) и статичность «длительностей» («данных ситуаций») в сочетании с обозначением или импликацией интервалов между действиями; рассматриваемым представлением охватывается и отнесенность к определенному моменту или периоду времени, выражаемая обстоятельственными показателями типа с тех пор, с того дня, через месяц и т. п.

Структуру временного порядка в тексте образуют различные комбинации динамичности/статичности. Эта оппозиция строится на основе аспектуальных семантических признаков «возникновение новой ситуации» (ВНС) — «данная ситуация» (ДС) и таксисных признаков последовательности/одновременности. В русском и других славянских языках комбинации указанных признаков выражаются с участием форм СВ и НСВ. Смена ситуаций в структуре временного порядка может подчеркиваться обстоятельствами типа затем, потом и т. п.

Ситуативный подход, реализуемый на уровне целостного текста, используется при анализе КС разных типов (в частности, представляют интерес суждения о текстовых аспектах семантики обусловленности, высказанные в статье В. Б. Евтюхина [2001]). Непосредственное отношение к рассматриваемой проблематике имеют такие понятия, как «темпоральный (модальный, персональный) ключ текста», «ключ временной локализованности/нелокализованности» (см. [Бондарко 1984: 41–42]).

2.3. Универсально-понятийный и конкретно-языковой аспекты понятия КС. В понятии КС могут быть выделены два аспекта: универсально-понятийный и конкретно-языковой. КС в первом аспекте — понятие, относящееся к области универсальных инвариантов. Речь идет о типовых ситуациях, базирующихся на относительно универсальных семантических категориях. Семантика КС на данном этапе анализа трактуется в отвлечении от особенностей языковой семантической интерпретации, связанной со спецификой строя отдельных языков. В принципе возможны гипотетические построения системы аспектуальных, темпоральных, таксисных и т. п. типовых ситуаций, рассчитанные на потенциальные приложения к неограниченному числу языков различного строя. Заметим, что такие построения, универсальные по замыслу, фактически являются результатом обобщения фактов определенного круга учитываемых исследователем языков. При их приложении к другим языкам они неизбежно модифицируются и уточняются. Все это, однако, отнюдь не снимает значимости типологии КС, стремящейся к универсальности. Мы имеем здесь дело с своего рода рабочей гипотезой, необходимой в типологических и сопоставительных исследованиях. Во всех случаях необходимым этапом (аспектом) исследования и описания типовых КС является характеристика особенностей семантической и структурной категоризации ситуаций в анализируемых языках.

Акимова Т. Г. Аспектуально-таксисные ситуации (локализованные во времени) в сложноподчиненных предложениях// Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

Акимова Т. Г., Козинцева Н. А. Зависимый таксис (на материале деепричастных конструкций)//Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987а.

Акимова Т. Г., Козинцева Н. А. Аспектуально-таксисные ситуации, нелокализованные во времени (кратный таксис)// Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987б.

Алисова Т. В. Очерки синтаксиса современного итальянского языка: (Семантическая и грамматическая структура простого предложения). М., 1971.

Барентсен А. А. Трехступенчатая модель инварианта совершенного вида в русском языке // Семантика и структура славянского вида. I / Ред. Ст. Кароляк. Kraków, 1995.

Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983а (2-е изд., стереотип.: М., 2001).

Бондарко А. В. Категориальные ситуации (к теории функциональной грамматики) // Вопр. языкознания. 1983б. № 2.

Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л., 1984.

Бондарко А. В. О таксисе (на материале русского языка) // Zeitschrift für Slawistik. 1985. Bd 30. № 1.

Бондарко A. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени. СПб., 1999.

Бондарко А. В.Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка. М., 2002.

Берниковская Т. В. Семантика польского предложения: Типовая ситуация с адресатным значением. Минск, 2001.

Воейкова М. Д. Бытийные ситуации // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

Гак В. Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики, 1972. М., 1973.

Гак В. Г. Языковые преобразования. М., 1998.

Евтюхин В. Б. Обусловленность в тексте // Исследования по языкознанию. СПб., 2001а.

Есперсен О. Философия грамматики: Пер. с англ. М., 1958.

Золотова Г. А. К вопросу о таксисе // Исследования по языкознанию. СПб., 2001.

Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

Кацнельсон С. Д. Категории языка и мышления: Из научного наследия. М., 2001.

Козинцева Н. А. Аспектуально-таксисные ситуации (локализованные во времени) в полипредикативных конструкциях сочинительного типа // Теория функциональной трамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

Козинцева Н. А. Таксисные конструкции в русском языке: одновременность // V. S. Chrakovskij, М. Grochowski and G. Hentschel (eds.).

Studies on the Syntax and Semantics of Slavonic Languages: Papers in Honour of Andrzej Boguslawski on the Occasion of His 70^th Birthday. Oldenburg, 2001.

Маслов Ю. С. Очерки no аспектологии. Л., 1984.

Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996.

Мелиг X. Семантика предложения и семантика вида в русском языке // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. М., 1985.

Мещанинов И. И. Понятийные категории в языке // Труды Военного ин-та иностр. языков. 1945. № 1.

Пупынин Ю. А. Функциональные аспекты грамматики русского языка: Взаимосвязи грамматических категорий. Л., 1990.

Сильницкий Г. Г. Семантические типы ситуаций и семантические классы глаголов // Проблемы структурной лингвистики, 1972. М., 1973.

Смирнов И. Н. Семантика субъекта/объекта и временная локализованность // Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/неопределенность. СПб., 1992.

Смирнов И, Н. Ситуации временной нелокализованности действия и семантика интервала (на материале русского языка) // Проблемы функциональной грамматики: Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000.

Типология результативных конструкций: (результатов, статив, пассив, перфект). Л., 1983.

Типология итеративных конструкций. Л., 1989.

Типология императивных конструкций. СПб., 1992.

Типология условных конструкций. СПб., 1998.

ТФГ1987= Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуаль-ность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987 (2-е изд., стереотип. — М., 2001).

ТФГ 1990 = Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., 1990

ТФГ 1991 = Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. СПб., 1991.

ТФГ 1992 = Теория функциональной грамматики: Субъектность. Обьектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/неопределенность. СПб., 1992.

ТФГ 1996а = Теория функциональной грамматики: Качественность. Количественность. СПб., 1996.

ТФГ 1996б = Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

Холодович А. А. Залог. 1: Определение. Исчисление // Категория залога: Материалы конференции. Л., 1970.

Холодович А. А. Проблемы грамматической теории. Л., 1979.

Храковский В. С. Конструкции пассивного залога: (определение и исчисление) // Категория залога: Материалы конференции. Л., 1970.

Храковский В. С. Пассивные конструкции // Типология пассивных конструкций: Диатезы и залоги. Л., 1974.

Храковский В. С. Концепция диатез и залогов (исходные гипотезы — испытание временем) // Международная конференция «Категории глагола и структура предложения», посвященная 95-летию проф. А. А. Холодовича и 40-летию Лаборатории типологического изучения языков ИЛИ РАН. Санкт-Петербург. 28–30 мая 2001 г.: Тез. докл. СПб., 2001а.

Храковский В. С. Таксисные конструкции (опыт классификации) // Теоретические проблемы функциональной грамматики: Материалы Всероссийской научной конференции (Санкт-Петербург, 26–28 сентября 2001 г.). СПб., 2001б.

Храковский В. С. Таксис (история вопроса, определение и типология форм) // A. Barentsen and Y. Poupynin (eds). Functional grammar: Aspect and Aspectuality. Tense and Temporality. München, 200 le.

Храковский В. С., Оглоблин А. К. Группа типологического изучения языков ЛО ИЯ АН СССР // Вопр. языкознания. 1991. № 4.

Яхонтов С. Е. Понятийные категории, скрытые категории, таксономические категории // Типология. Грамматика. Семантика. СПб., 1998.

Comrie В. Aspect: An Introduction to the Study of Verbal Aspect and Related Problems. Cambridge etc., 1976.

Comrie B. Some thoughts on the relation between aspect and Aktionsart // Barentsen A. and Poupynin Y. (eds). Functional Grammar: Aspect and Aspectuality. Tense and Temporality. München, 2001.

Fillmore Ch. J. The Case for Case // Bach E., Harms R. T. (eds). Universals in Linguistic Theory. N. Y., etc., 1968.

Koschmieder E. Beitrage zur allgemeinen Syntax. Heidelberg, 1965.

Mehlig H. R. Überlegungen zur sog. allgemeinfaktischen Verwendungsweise des ipf. Aspekts im Russischen // Barentsen A., Poupynin Y. (eds). Functional Grammar: Aspect and Aspectuality. Tense and Temporality. München, 2001.