40к способов подохнуть. Том 6

Глава 220

Закрытый клуб, он был один на несколько городков, таких же малых как это дыра, в которую я попал. Сюда не приезжали архонты, под началом которых были целые королевства, не то что города. И разумеется Асдрубаэлю Векта не было никакого дела до этого осколка, который сам провозгласил себя частью кабала Чёрного Сердца.

Однако всё же попасть сюда могли далеко не все. И есть самого Асдрубаэля Векта можно было прозвать Императором Комморры, а других архонтов герцогами и графами, то… люди вроде Иликуса были чем-то вроде губернаторов маленьких миров с населением в десятки миллионов. Вроде как бы и высокий титул, как и сам Иликус имеет собственную армию и флот, но по факту… всё относительно.

Но суть в том, что закрытый клуб был на голову выше арен таких городков. Да, ведьмы на них не выступали, но именно сюда приходили те, кто был лучшим из худших и худшим из лучших. Ведь зрелище требовалось каждый день, а постоянно ездить во владения архонта, под которым ты ходишь тоже опасно. Мало ли прибьют? Да и банально долго это, надо что-то более качественно, но и близкое.

Вот и был для этого создан закрытый клуб. И была у него особенность, как у многих других подобных мест. Особенность, которая делала это место даже лучше арен, что находились во власть культов ведьм. Ведь правила здесь не существовали и по тонкой грани ходили владельцы, беря то, что было запрещено вообще для всех, даже для архонтов. Это было чрезвычайно опасно, но нахождение в таких местах даже инкогнито и страх быть пойманным… ох, это чувство пьянило не только Иликуса, но и всех, кто сюда приходил.

На такой скрытой арене и сражался я, пока мои ноги не подкосились и я не упал на колени, опираясь руками на песок. По лицу моему текла кровь, дыхание стало частым и прерывистым из-за яда, а разум становился грязным и мутным, словно бы я какая-то смертная шавка.

— Соберитесь, — прорычал я в чертогах своей души.

Но даже отголосок Алора начал слабеть, ведь яд ранил в том числе и душу. Из-за этого отголоски стали медленными, вялыми, слабыми… враг был необычайно силён. Но что хуже всего — никто не мог взглянуть в его лицо. Это было просто опасно для души. Могучее проклятье буквально забирало жизнь в момент соприкосновения взглядов. И проклятье это хоть и не было демонической природы, но и стоит понимать, что нечто от варпа в нём было.

Все это знали и именно за это они платили безумные деньги. Ведь любая магия и варповые трюки были запрещены здесь под страхом смерти. Да, из-за одного вшивого заклинания Слаанеш тут же не явится и не заберёт души всех обитателей Комморры, но если так начнут делать все… а затем появится культы каких-нибудь чернокнижников, то очередной разлом не заставит себя ждать.

Комморра и так довольно часто страдает из-за вторжений. Часто по меркам истории, но не по меркам отдельных индивидов, которым закон не писан. Таким как Иликус, который смотрел как Горгона буквально плывёт среди руин двигаясь к последней жертве. Тварь была создана гемункулом и в основу её легли те же принципы, что питали друкхари, так что технически закон всё же нарушался.

Практически… практически если сюда зайдёт кто-то непрошенный, то отвечать будут головами все и не посмотрят ни на титул, ни на власть, ни на статус. Архонты разбираются с таким быстро и жестоко, зачастую с использованием тех же ведьм. Но пока что никто не пришёл за прошедшие пятьдесят шесть лет, поэтому некоторые считали, что вообще никогда за ними не придут.

— Справа, четырнадцать метров, ползёт к нам, — вдруг произнёс Лео, пока все были в смятении. — Надо что-то делать.

На удивлении именно Лео быстрее всех смог адаптироваться к происходящему. Это были его первые слова с момента как собственными руками он задушил последнего близкого ему человека. Лишь пустота была внутри него и весь прошлый мир обрушился, с грохотом и болью, словно колосс на глиняных ногах. Всё то на чём основывалось миропонимание Лео в один миг… исчезло, а из-за этого всё что было построено на нём тоже кануло в пустоту, причиняя такую боль, которую ни с чем нельзя сравнить.

Абсолютная пустота, перечеркнуто всё, что ранее имело смысл и нет никаких целей или желаний. Нечто подобное можно испытать лишь в крайней стадии клинической депрессии. Когда даже посрать уже не встаёшь и ходишь под себя, глядя в потолок. Но со временем Лео с этим справился, хоть и не без помощи. Ведь он был связан с моей душой и другими осколками, из-за чего нагрузка так или иначе распределялась на всех, а пустота в нём заполнялась нами же.

А тот факт, что он оказался пуст… именно благодаря этому Лео впитывал всё новое словно губка. Каждое слово Диалрии, каждый её урок, каждый удар и каждое падение — всё это становилось его новым миром, новым колоссом, что в этот раз должен стать куда прочнее. И пожалуй именно он первым и понял, что кожа действительно может являться вторыми глазами. Даже самое слабое дуновение ветра он улавливал столь же ловко, сколь Птичка улавливала движение в варпе. Как и вибрации, что касались моих ступней, позволяли ему понять где враг.

И я и сам конечно учился ориентироваться по этому, но через меня проходило вообще всё и сразу, в то время как отголоски могли концентрироваться на чём-то одном. Что Лео и сделал, пока Мордред и Алор оказались в смятении, а Юртен просто не мог в целом проявить какую-то инициативу.

— Встать! — рявкнул я, приказывая Алору начать брать контроль над телом.

Мне требовалось залатать бреши в душе, которые появились из-за воздействия проклятья Горгоны. А затем крик вырвался из моей глотки, когда Мордред резко выхватил власть над правой рукой и одним движением расцарапал себе лицо и веки, залив всё лицо кровью. Все щели моей маски смешались с этой кровью, что в миг загустела и затвердела из-за введённых стимуляторов. Теперь я ничего даже в теории не увижу, даже когда глаза Горгоны засияют и свет тот пройдёт через плотно закрытые веки.

Сам же Алор после крика стиснул зубы и под треск оплавленной из-за кислоты брони начал подниматься вопреки давящей тяжести. И хоть движения эти были медленными и тяжёлыми, но когда ветер рассекли клинки четырёх рукой Горгоны, то тут же рефлексы дали о себе знать. В миг тело сделало всё то, ради чего его готовили в безумных тренировках, после которых обычные смертные не выживали.

Отскок, удар, искры летят во все стороны и мимо пролетает в прыжке Горгона, что не смогла меня добить и злобно шипела, глядя в забитые засохшей кровью щели плачущей багровыми струями маски. Меч мой уже начал затупляться, появились зазубрены, ведь и оружие моего врага было крайне прочным и качественными. Каждое скрещение клинков уже было для моего меча тем ещё испытанием.

Кинжалы? Кинжалы слишком коротки, а Горгона выше меня на пол метра, руки тоже длинные, как и мечи. С кинжалами я в упор к ней не подберусь. Остаётся ещё плазменный пистолет, не такой мощный как у космодесанта, но способный пробивать броню и стреляющий действительно плазмой, пусть и не настолько концентрированной, чтобы взорвать какой-нибудь танк. Как и в целом брони у Горгоны особо и нет, но попасть в неё тоже не просто, особенно когда твой пистолет даже не имеет автоматического режима стрельбы и в целом требует отдыха каждые три выстрела.

Да, организаторы сделали тут всё, чтобы продлить шоу и сделать его зрелищным. Кроме того, здесь реально можно было сдохнуть с концами просто… просто потому что в этом и суть закрытых представлений. В непредсказуемости исходов и следовательно огромными проблемами каждый бой. Чтобы выжить здесь и добраться до действующего чемпиона в лице берсерка Кхорна придётся изрядно постараться.

— Нужно лишить её хотя бы одной руки, — произнёс Мордред, возвращая себе контроль, пока я заделывал одну из брешей, из которой вытекали мои эмоции и давали силу Горгоне.

— Надо, конечно надо, — съязвил Алор, который поворачивался вслед за кружащей вокруг Горгоне.

Разве свои четыре руки она выставила мечи в стороны и аура её охватывала мою душу даже сейчас, когда я был лишён зрения. Но сил ей не хватало, чтобы убить меня. Тем более теперь я вообще переключил всё своё личное внимание на защиту, так что от ментальной атаки мы не сдохнем. Зато есть все шансы помереть от… не знаю, отделения головы от тела?

— Экстраординарные проблемы, требуют экстраординарных решений, — вздохнул я, понимая что у Алора вообще что-то идей никаких нет, а Мордред вообще без глаз и глухой обороны психический чувств дезориентировался. — Юртен, задача уничтожить Горгону. Выполнить как только, так сразу.

И на мгновение тело моё замерло, как раз в момент атаки. Алор начал потесниться, хоть и удивился такой смены общей стратегии. Да и не особо часто мы давали Юртену контроль прямо над всем телом, как и сам Алор вообще того же Юртена в бою редко видел и не имел опыта его жизни. А вот Мордред испугался, потому что давать контроль над телом тому, для кого смерть — высшая награда… это как бы… сродни самоубийству.

Что же, так и было, но а что ещё оставалось? Когда всё другое не работает, надо использовать последние варианты.

В чудовищном прыжке сорвалась Горгона, словно кобра, засверкали её клинки, ожидая уклонения. Но Юртен даже не сдвинулся с места, встав как вкопанный. У него не было задачи отступать. И первый выстрел пролетел мимо головы Горгоны, ведь точности стрельбы из такого оружия Юртену тоже не хватало. Но ему и не нужна была точность.

И когда Горгона уже была почти в упор, он резко пошёл в неожиданную атаку. С лязгом столкнулся подставленный в блоке меч, искры посыпались во все стороны, кровь захлестала из ран, ведь остальные удары были пропущены. И вот уже насмешливый оскал озарил лицо монстра, как вдруг перед лицом её оказался дымящийся ствол пистолета, на котором были отключены предохранители.

Яркая вспышка озарила арену и взрыв плазменной батареи разорвал мой протез, а вместе с этим оторвал и голову Горгоне, которая полетела дальше и с грохотом упала грудой мяса. Я же после такого рывка проделал несколько шагов вперёд по инерции. Левая рука была обожжена до плеча, осколки порвали броню и ожог простирался по всей левой половине шеи, лица и головы в целом.

Два пропущенных удара не были идеальными, ведь Горгона ожидала того, что я начну уклоняться. Но всё же ей хватила размаха. Бедренная кость была сломлена, кровь хлыстала фонтаном из разорванных артерий, как и глубокая рана зияла на боку: были разрублены рёбра и клинок разрезал даже лёгкое, едва не достав до сердца.

И рефлекторно я сжал рукой бедро правой рукой, да так плотно, что пальцами порвал собственную кожу, но пережал артерии. Затем и культяпкой ко второй ране дёрнулся, но культяпка на то и культяпка, чтобы забавно дрыгаться и бить алыми фонтанчиками.

— Жесть… — протянула одна из зрительниц, глядя как я упал на землю, подмяв под себя левую руку: буквально выгнулся, напряг неповреждённые мышцы торса, чтобы хоть как-то замедлить кровотечение, а затем в такой же жуткой позе и потерял сознание. — Слушай, Иликус, продай мне его.

— Тебе он не по карману.

— Ты сначала цену назови хотя бы, прежде чем такие заявления делать, — хищно прищурилась эльдарка, чьи пьесы игрались во всех театрах городков, из которых прибыли гости.

— Ну… скажем… твой крейсер подойдёт.

— Крейсер? Ты в своём уме?

— Тот который военный. Разумеется со своими орудиями и экипажем, оплаченным на год вперёд.

— С ума сошёл? Стану я платить столько за какого-то раба? Да он не ровен час калека уже или труп, — ответила эльдарка, глядя как меня вытащили с арены местные врачи-палачи.

— Не какого-то, — ухмыльнулась сидящая по левую сторону от Иликуса Диалрия. — И не помрёт он. Аугментики у нас тоже хватает, приживается она у него просто отлично.

— Ну конечно, его же обучает та, кто когда-то учился у суккубы. Никто не сомневается в том, что цена… цена определенно завышена, — позади не трона, но самого роскошного кресла, на котором сидел Иликус, чьи предки являлись основателями этого клуба, раздался голос ещё одного влиятельного гостя. — Ведь Иликус не хочет продавать свой актив, который к тому же дорожает не по дням, а по часам.

— Верно мыслишь, — ответил Иликус, при этом повернувшись к гостю лицом: здесь, среди примерно равных, он редко вёл себя словно бог среди рабов, как то происходило на трибуне его арены.

— А ещё хочу скидку на его выступление. Скоро прибудет мой сын после своего рейда. Рабов будет столько, сколько давно не видели на наших шпилях. Это надо отпраздновать с размахом! Нарядишь его в одного из арлекинов?

— Думаешь стоит? Я слышал к нам прибыла одна из трупп, там вроде даже… солитёр присутствует, — шепотом произнёс Иликус. — Что-то грядёт и лучше бы тебя не отсвечивать. Сам знаешь, Смеющийся Бог любит иронию.

— Да, тоже это слышал. Как и то, что архонты нынче… непокорные, — всё также шепотом сплетничать начала и эльдарка, подсаживаясь ещё ближе к Иликусу. — Всё чаще их флотилии заходят туда, куда не следует… а это противоречит соглашению.

— Соглашению? Да его не существует, — раздражённо отмахнулась Диалрия, которая устала от подобных бредней, про которые только и говорят с момента бегства Иврайны.

— Не существует? Также все говорили и про то, что Иннеад на стороне людей. И тоже говорили до того, как он вернул из лап смерти сына Императора.

— Да даже если так, нам то что с этого? Это их союз, не наш.

— С того, что Империум могущественен.

— Ха-ха-ха! — вдруг рассмеялся Иликус. — Как же ты юна, дорогуша. Тебе и века ещё не стукнуло, да?

— Это ещё почему ты так решил? — взбеленилась эльдарка, пока остальные также отпустили смешки.

— Империум могущественен? Ты хоть представляешь насколько огромна галактика? Миллиарды населённых миров разбросаны по ней, а Империум контролирует лишь миллионы. Он лишь… лишь пыль, что будет развеяна по ветру, как то сделала судьба с другими видами. И может на фоне других ман’кей он и выглядит величественно, но если будет нужно… — Иликус сжал кулак. — Комморра сдавит глотку самой Терре. Одно лишь решение Асдрубаэля и бессчётное число кораблей корсарсов, что терроризируют Империум начнут не грабить и забирать в рабство ман’кей, а убивать и воевать, оставляя лишь руины после себя. И ему это, поверь, под силу, ведь за всю историю Комморры ни у кого не было столько же власти, как у него.

— Да, Иликус прав. И касательно Асдрубаэля, и касательно Империума. Что такое миллионы миров, когда звёзд сотни миллиардов? Даже пригодных для жизни людского вида этих миров невообразимо больше, чем контролирует или когда-то контролировал Империум. А погрязнув в свои междоусобные войны… он и вовсе слаб как никогда. Хотя сами ман’кей и считают иначе, ведь не видят дальше собственного носа.

— И всё же он стоит, — произнесла эльдарка, уже глубоко оскорблённая и униженная тем, что над ней и её словами надсмеялись. — Стоит, когда поверхности планет превращаются в стекло по воле чернокнижников. Стоит, когда орды тиранид терзают его миры. Стоит, когда очередной Ваагх рассыпается, ударившись о неприступные крепости. Стоит даже когда сами Боги взрывают их миры. Стоит уже десять тысяч лет, становясь всё устойчивее и опаснее. А если Асдрубаэль…

— Тебе лучше следить за словами, — напомнил Иликус.

— А если Асдрубаэль и бросит свой зов объединиться, чтобы пойти на Терру, то тот же в миг он падёт со своего трона. Потому что он сам прозвал себя королём и каждый архонт подчиняется лишь самому себе, — закончила говорить действительно слишком молодая дворянка.

И хоть во многом она была права, но это всё равно не убережёт её от смерти. Ведь хоть и наречён этот осколок Безразличием Чёрного Сердца, но даже здесь никто не смел плохо говорить об Асдрубаэле. И спустя лишь неделю её найдут с перерезанными венами в собственной ванне. Самоубийство, отмахнётся узнав об этом Иликус, а сам про себя в очередной раз скажет:

— Лишний раз дурным словом поминать некоторых не стоит.