40к способов подохнуть. Том 6

Глава 224

Казалось бы, Комморра, да? Заполнена всеми этими извращенцами-садистами, которые настолько сильно бояться попасть в руки Слаанеш, что заделали каждую дыру и вот вообще нет ни единой возможности нормально практиковаться своими колдунствами. Что и логично.

Однако на деле даже здесь нашлась лазейка. При чём лазейка крайне интересная и доступная даже рабу, хоть и довольно особенному, как я. Хотя даже самая последняя шавка могла воспользоваться тем, что одновременно являлось и даром, и наказанием. Тут зависит от точки зрения.

В общем, переходя ближе к сути, находился в самой настоящей депривационной капсуле, она же флоатинг-капсула. Прикол этой штуки в том, что она обрывает любые ощущения. Через эту штуку не проникали ни запахи, ни звуки, ни свет — вообще ничего. Также это касалось и душевной энергии.

Для кого-то нахождение здесь оказывалось лютой пыткой, потому что… ну вокруг вообще ничего не было и обычного раба такое могло свести с ума. Особенно если находиться здесь долго. Нельзя было не то что пошевеливаться, но вообще что-либо почувствовать. Как душа порой начинала вести себя немного иначе, что могло привести к непредсказуемым последствиям.

Однако многие друкхари с кайфом здесь проводили время. Одни были мазохистами, другие таким образом находили баланс с самим собой, другие просто искали новый опыт. Ну а я… я лёг в эту штуку и обнаружил, что внутрь неё ничего не попадает, как изнутри ничего не выходит. Конечно творить какое-то псайкерское безумие тоже было опасно, потому что мало ли что могло произойти. Поэтому никаких молний я не создавал и действовал всё ещё осторожно.

Также попутно общался и с этим волком, из которого удалось чудом вытянуть только одно. В Комморре находится где-то от двух до пяти примархов. И что именно их разыскивал ранее Магнус, который попутно также искал и атамы, один из которых вполне может оказаться в руках как раз примарха. Что мне давала это информация? Да фактически ничего, поэтому я дальше постигал свою душу, пользуясь моментом обрыва всех связей с внешним миром.

— Хм… можно ли это считать за то, что мы повторили опыт друкхари? — спросил Мордред глядя как из собственной памяти о детстве вытянул тонкую нить боли и отчаяния, а затем подкинул её к Торквемаде.

В результате всё сгорело в огне и образовалась энергия, но уже больше напоминающую нестабильную и хаотичную энергию, которая затем рассосалась и стала частью души, заполнив пустоты. В теории, если делать нечто подобное часто и точечно, то душу можно изменить. Ну, скажем, взять всю общую боль, все эти травмы, психологические заскоки, убрать всё остальное и… сойти с ума.

В широком же смысле я получается в теории мог просто брать и менять собственное мировоззрение и характер. Взять например моё отношение к ксеносам. Я как бы и раньше не отличался терпимостью даже к тем, кто был моего вида, но был другой национальности. Да, каюсь, грешен, но цыгане… кто их вообще любит? А там где я родился эти цыгане вечно толкали какую-то дрянь и чуть ли не детей воровали.

Ну и в общем это всё можно было вырезать и заменить. Таким образом я буквально сам решал какие эмоции буду испытывать в той или иной ситуации. Довольно удобно, к тому же благодаря этому на первый план выезжает абсолютно рациональная и безэмоциональная часть сознания. Правда в таком случае я же становлюсь… роботом? Программой, которая всё делает лишь ради выгоды, в данном случае своей?

Да, момент был довольно стрёмный и последствия могут быть самыми разными не предсказуемыми. Благо понять это мне уже хватало опыта, поэтому тут же всю собственную личность я переписывать не стал. Сначала надо внести маленькие изменения, посмотреть как оно будет, какие подводные камни, не сделается ли хуже и всякое такое. Потом можно поэкспериментировать на других отголосках, а после уже заняться и сотворением из себя сверхчеловека. Или наоборот отказаться от этой задумке, дабы не скатиться туда же, куда скатываются другие при своих попытках сделать то же самое.

— Открывайте его, два часа прошло, — произнёс специалист, после чего моя капсула, напоминающая саркофаг, отварилась.

Времени мне всегда давали два часа, потом надо возвращаться к тренировкам или другим задачам. Как и в целом нахождение здесь обходилось дороговато, ведь капсула была продвинутая и одна из лучших в своей линейке. Поэтому два часа два раза в неделю — на такие условия мне удалось договориться.

— Ну и как оно? Тебе реально это так нравиться? Быть наедине с самой жуткой тварью, которую ты знаешь? — снаружи меня уже ждала Диалрия, которая очень часто преследовала меня даже в таких местах, дабы отслеживать моё эмоциональное состояние.

— Самой жуткой?

— Ты собственными руками убил то, что было тебе дороже всего. И знаешь… что-то очереди сюда я тоже не наблюдаю. Может потому что большинство всё же боится оставаться наедине с самими собой?

— Может. Тебе виднее, ты же тоже друкхари.

— А люди в этом плане чем-то отличаются?

— Простотой. Мы куда проще вас.

Да, что я и понял за всё то время в Комморре, так это то, что люди действительно низшая раса. Низшая в первую очередь из-за ментального развития. Если сравнивать аелдари, не важно будь то эльдары с миров-кораблей или тёмные эльдары из Комморры, все они были словно… раскрывшиеся бутоны, что чувствовали всё и вся.

В случаях обычных эльдар это выливалось в яркое выраженные психический дар. Они были на «ты» со своей душой, понимали её и могли без слов понять других. А друкхари хоть и лишись дара к магии, но пустоту в них заполнило нечто новое, что и позволяло им поглощать нестабильную энергию. Многие из них и сами не понимали всей природы этих вещей, но они могли познать её. Действительно могли.

А люди… люди в этом плане напоминали… насекомое. И как таракан не может прочувствовать всего того спектра эмоций по примеру человека, так и человек не может сделать того же в сравнении с кем-то из аельдари. Даже я, находясь здесь, в Комморре, на аренах окружённых всеми этими эмоциями и процессами, точечно изучал их и всё же понимал, что… никогда в жизни я не почувствую того же, что чувствуют они смотря на моё собственное шоу.

Мы были на совершенно иных уровнях и кто бы не создавал всё живое, то в нас он явно вложил абсолютно разные цели. Хотя что я могу знать о планах Творцов? Абсолютно ничего, даже пытаться гадать тут не стоит, ведь и с куда более простыми задачами у меня возникают колоссальные трудности.

— Что ты чувствовала, когда выступала на арене? — спросил я, вылезая из капсулы и снова удивляясь тому, какой же холодный здесь пол.

Все чувства вернулись раньше и за два часа действительно можно было отвыкнуть от этого. Создавался тот самый контраст, я начинал чувствовать каждое движение воздуха, буквально как моё тело толкает его с шагом. Как кожа голых ступней принимает форму вовсе неидеально ровной поверхности пола. Как глаза подмечают столько деталей, что разум многие просто… опускает, дабы не перегружаться.

— Что чувствовала? — усмехнулась Диалрия, выходя на балкон медицинского шпиля. — Всё. Абсолютно всё. Я была выше самих жизни и смерти. Но при этом… я также не чувствовала ничего, позволяя потоку чувств заменить меня саму, ставшую такой малой и незначительной. Вряд ли кто-то из твоего вида в целом может понять что-то подобное.

А затем она запрыгнула на ограждение и встала во весь рост, поманив меня рукой. Не подчиниться я не мог, ведь она всё ещё оставалась моей наставницей и имела права делать со мной, что угодно. Как и очевидно, что она хотела мне что-то показать.

Поэтому встав с ней рядом я посмотрел вниз. Шпиль казался бесконечным из-за того, что отражался и искажался во множестве порталов, которые делили его. И смотря вниз складывалось впечатление, что ты смотришь вверх. Работало это и наоборот.

— Завораживает, да? А ведь никто не знает насколько огромна Комморра. Ни-кто, — улыбнулась она, после чего тут же выхватила своё оружие и напала на меня.

К чему-то подобному я был готов, ведь проделывала Диалрия подобное не в первый раз. Даже когда я спал, то всё равно ожидал её нападение. Как и в моменты близости с рабынями или в сортире — не было ни мгновения, чтобы я расслабился. За исключением разве что посещений депривационной камеры из-за чего эти часы и ценились мной больше всего.

Одну за другой я отбивал атаки её кинжалов, парируя наручами. Искры летели во все стороны, лязгал металл и случайные прохожие останавливались, чтобы посмотреть как мы сошлись в смертельном танце на этом ограждении, толщиной в ладонь. Ещё бы, ведь Диалрия подключала не только свои кинжалы, но и ноги, превращая свой вихрь атак в прекрасный танец.

При этом всём я даже с текущим опытом не мог предсказать с какой стороны прилетит её пятка или кинжал. А ещё порой её движения буквально исчезали из пространства из-за призрачной брони. Забавно, она была почти голая, в плане на ней не было кирасы или шлема, скорее какой-то бронеливчик. Но при всём этом ей хватало и наручей, и брони на голенях, как и любой мой удар благодаря выверенным движениям приходился именно на её броню, которой почти не было.

Хотя не все ведьмы были такими. Что не культ, то какая-то своя особенность. Впрочем, в то же время нельзя было отрицать, что тренды задавались Культом Распри и в центр всего ставилась скорость, мобильность и ловкость. Поэтому редко можно было встретить закованную в латы ведьму. Редко, но всё же можно было.

И отбив ещё несколько ударов я вдруг увидел возможность выхватить уже свои кинжалы, после чего тут же почувствовал резкий порыв ветра. Руки мои поднялись сами собой и оружие скрестилось в блоке. А затем раздался чудовищный хлопок.

Диалрия задрала ногу крайне высоко, продемонстрировав всем безупречную растяжку. Кроме того и сделала она это крайне быстро, хотя подобный трюк не удался бы, не реши я потратить время на обнажение собственного оружия. Пятка её сверкнула лезвием, после чего все мышцы её напряглись и случился второй хлопок, ещё более громкий, то преодолевался звуковой барьер.

Я же от такого удара хоть и не помер, но руки тут же онемели, а на клинках крайне качественных кинжалов остались жуткие зазубрины. Само же ограждение в том месте, где опустилась нога Диалрии потрескалось и начало обваливаться. Однако сразу же последовало и продолжение, пока я был ошеломлён. И второй удар уже летел в висок.

Не знаю сколько весила Диалрия и её сапоги, но удары были сродни ударам булавы. И всё ещё находясь в ошеломлении, я лишь рефлекторно поставил следующий блок, защищая голову. Правда такой удар вообще принимать на блок не стоило. Потому что позиция у меня не была устойчивая и инерцию нельзя было никак побороть.

И полетел я прямо вниз со шпиля, пока Диалрия с любопытством глядела мне вслед, уже усевшись на краю. Я же прямо в воздухе начал перегруппировываться, скорость набиралась крайне быстро из-за массы моего доспеха, а также в целом из-за плотности. И поэтому очень быстро я перегнал обломки, что летели до этого впереди меня. Ведь и аэродинамические свойства у них были похуже, так и плотность.

Ну и Комморра несмотря на своё крайне странное положение не существовала в вакууме, а местами концентрация воздуха была даже выше, чем в нижних слоях Терры. Так бы и разбился, но к счастью форма шпиля была не идеально ровной и к основанию он начинал расширяться. Поэтому прижавшись к стенке, я начал потихоньку себя замедлять, раскаляя трением броню до красна и молясь, чтобы шпиль не закончился слишком резко.

И постепенно, используя в том числе кинжалы, я начал замедляться, падая на самое дно города. И чем ниже я падал, тем ближе становились трущобы, которые скрывались за блеском порталов.

— Надо тормозить быстрее, — произнёс Алор, что и так было понятным.

И тогда кинжалы мои начали вонзаться в стены шпиля плотнее, что усилило нагрузки на руки. Но это хоть и помогло, но недостаточно и шпиль кончился слишком рано. К тому же он заканчивался козырьком, напоминающим трамплин, что тоже существенно сократило скорость моего падения, но… я полетел прямо на крышу ближайшего здания. И с грохотом пробил первый этаж трущоб, а затем вылетел через стену и продолжил падать как тряпичная кукла, собирая руками и ногами балконы, какие верёвки — всё подряд.

А затем уже с грохотом плюхнулся прямо в яму с трупами.

— Охренительные уроки, — зло бросил я, поднимаясь на ноги. — Просто нахрен конченная. Я же чемпион!

— Эй, ты ещё кто такой⁈ — вдруг из разных проходов начали выходить отребья.

— Сука… — устало прошипел я и вздохнув, вытащил свой пистолет из кобуры, продырявив голову первому ублюдку. — И как мне теперь выбираться отсюда?