звезд для Золушки

Глава 2

Я рванулась открывать и едва не сползла по стеночке от облегчения.

Мой Никита «Добрынич» был пьян в лохмотья и совершенно не держался на ногах. Он бессознательно лыбящимся телом висел на своем друге Владе.

– Не мог достать ключи у него из кармана, пришлось звонить в дверь. Извини, что разбудил, объяснил Влад.

– Да я уснуть не могла! Переживала! Звонила, а он не отвечал, – затараторила я возбужденно.

– Ну, заносить будем? – Влад как всегда был немногословен, выдавал информацию дозировано и практически всегда безэмоционально.

– Ой, прости! – повинуясь внутренней команде «Отомри», я отодвинулась. Потом спохватилась и попыталась подставить плечо и взять часть ценного груза на себя.

– Рина, не мешайся лучше.

Влад действовал на меня, как удав на кролика. Его глаза, темные, почти черные, гипнотизировали, подавляли, и я боялась, что однажды сделают во мне дымящуюся дырку. В его присутствии мне тяжело было дышать. Я воспринимала его как молодого хищного зверя, с мощной энергетикой, которая порабощала, приковывала к нему внимание так, что мне приходилось прикладывать усилие, чтобы отвести от него взгляд. Сравнение с хищником не раз приходило в голову, потому что мне казалось, что мой собственный загривок начинает топорщиться, как при виде опасного объекта.

Пока он тащил Никиту к кровати, тот еще пытался вступить в диалог на тему «Брат, все в порядке».

– В порядке, в порядке. Особенно твоя Черепашка с перепуганными глазами – блюдцами, – пробубнил Влад, укладывая друга на диван.

И хоть соляной столб, в которого превратилась я, стоял довольно далеко, но прозвище, которое он никогда не использовал, обращаясь ко мне, до моих ушей долетело. Как и то, что в него, словно детонатор в бомбу, была вложена хорошая порция сарказма.

Я отчаянно завидовала тем акулам, которые в любой проблемной ситуации несокрушимо уверены в своей собственной правоте и, соответственно, чувство неловкости им не знакомо. Я же только могу действовать по принципу «Случилось непонятное – ешь». Шутка, конечно, но реально, иногда нападает ступор. Вот как сейчас.

Я, как хозяйка в доме и официальная девушка смешно брыкающегося тела, должна бы сейчас как-то реагировать. Уложить поудобнее, стащить ботинки, что-то сказать. Нет же. Стою, как неродная, и не знаю, что делать.

Влад словно дает понять, что я тут просто мимо проходила, и я поддаюсь ему. Другая, очевидно, учинила бы ему допрос, как он позволил своему другу нализаться до поросячьего визга. Какой он сам друг после этого. И вообще, чем можно заниматься было почти до утра.

Но я не другая. Я стою и молчу, потому что понимаю – я просто серая цапля, которой в любой момент могут сказать: «Ты не из нашей стаи».

И хоть Влад ничего не говорит, но в его интонации, голосе всегда сквозит какая-то неприязнь, будто он знает обо мне что-то мерзкое, постыдное. И мирится со мной лишь потому, что его друг имел глупость связаться с такой недостойной особой.

Стащив с Никиты ботинки и чуть ли не спеленав его, он, наконец, разогнулся и обратил внимание на меня.

– А ты почему не спала?

– Я привыкла с ним засыпать, – бесхитростная улыбка невольно появилась у меня на губах. – И волновалась.

В темных, непроницаемых глазах Влада мелькнуло что-то непонятное, похожее на раздражение или скорей на зависть. Но, очевидно, он себя считал этаким Мефистофелем, которому не пристало демонстрировать эмоции. И он тут же рассчитался за секундную слабость.

– И к сытой жизни привыкла?

Меня словно ударили под дых. Я сжалась, как от хлесткого удара плетью и не могла вдохнуть. В висках тугими толчками пульсировала кровь, сбивая с мысли, путая сознание и дезориентируя меня. Обида захлестнула, и я готова была расплакаться.

Вот и материализовался мой страх – быть изгнанной с позором из стаи. И тут на счастье вспоминается визит к родителям Никиты, улыбки гиены и мое клятвенное обещание себе перестать быть рохлей. В девятнадцать лет пора уже научиться показывать зубы! Тем более они у меня от природы как для рекламы колгейта или блендамета. Впиваюсь ногтями до боли в ладони и выдыхаю.

– Я бы сказала, что со мной этот дом привык к сытой жизни. Ты же сам знаешь, как Ник питался – доставка, сухомятка и здравствуй, язва.

Получи, фашист гранату! Теперь осталось намекнуть, что уже и петухи пропели и мне хотелось бы спать лечь, наконец. Сказать что-то типа «Ты перед уходом не хочешь кофе выпить?» Но он лучший друг моего Никиты, и мое негостеприимство ему не понравится.

Хотя другая б точно не постеснялась спросить: «Уже уходишь?»

Однако мои терзания разрешились сами по себе.

– Кофе сделаешь? – Влад умудрился задать вопрос тоном приказа, и теперь мне ничего не оставалось, как смириться с его присутствием еще минут на двадцать.

– Сделаю, раз Никита из тебя ездовую собаку сделал, надо компенсировать причиненные неудобства, – пытаюсь ответить дружелюбно и отчаянно давлю тяжкий вздох и отчаянный зевок – пора уже и спать бы.

Черт, это кончится когда-нибудь? Чувствую на себе тяжелый взгляд, и кажется, от него мой затылок уже чуть не дымится. Хоть бы не споткнуться теперь на ровном месте. Фух, обошлось. Как говорят, дома и стены помогают, а мне кухня помогает – несколько метров под прицелом – и я на своей территории.

Спасибо, починили кофемашину, иначе пришлось бы, как дорогому гостю, варить в турке.

– Влад, а что с Никитой случилось, он же не любитель насвинячиваться? – осторожно задаю вопрос. Во-первых, мне нужно знать, что может вывести из строя моего мужчину, а во-вторых, нужно хоть каким–то диалогом разбавить эти несколько минут.

– Великовозрастные балбесы хвостами мерялись, – неохотно выцедил он.

По его виду стало понятно, что данное мероприятие его не порадовало. Судя по виду, он в нем не участвовал, а со стороны наблюдать, как твои друзья нарушают ход эволюции и превращаются резвящихся поросят – то еще счастье.

Невольно моя природная способность к сопереживанию потрогала мою совесть своей мягкой лапкой, проверила – не зачерствела ли та?

Ведь может он проголодался? Очень некстати приходит мысль, и я отчаянно кусаю язык зубами, чтоб она не вырвалась на волю. Да уж! Синдром квочки – несушки у меня никуда не делся. И что теперь поделать, если мне чудится, что от него серой несет? Вклинился в голову образ Мефистофеля, вот и трясет меня. И в конце концов. Нравится мне или нет, но налаживать контакт с мамой Никиты и его другом я просто обязана. Не они – а я! Потому что «новенькая».

– У меня блинчики есть с апельсиновым джемом. С кофе будешь?

Надеяться, что откажется, не стоит, поэтому я, не дожидаясь ответа, лезу в холодильник и сую тарелку в микроволновку.

Кухня!!! Я люблю тебя!!! Я тебя обожаю! Только что до меня дошло, что я непредумышленно сравняла счет! Я тоже вместо вопроса поставила перед фактом. Он еще не успел удивиться моей душевной щедрости, как тарелка с изумительно пахнущими блинчиками уже беспощадно мстит за меня, заставляя его судорожно сглотнуть слюну и пожалеть, что несправедлив ко мне.

Ох, права была подруга моей бабули, тетя Зина. Иногда мы приходили к ней в гости, и я словно попадала в другую реальность, резко контрастировавшую с нашей.

Большой уютный дом был, словно музыкой, всегда наполнен светом и ароматами. Ваниль, корица, кофе – они словно домашние питомцы, ласково встречали у порога и вели в настоящий храм вкуса – в столовую.

В отличие от большинства среднестатистических женщин, она еще при строительстве дома потребовала сделать кухню с большой обеденной зоной, намного лет опередив современные тенденции.

Тетя Зина мне казалась доброй феей, которой подвластно чудо – превращение груды продуктов в изумительные блюда. И в мою малолетнюю голову, которая, как губка впитывала различную информацию, она вложила постулат «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».

Кто не слышал ее? Но любая установка начинает работать только тогда, когда ее прочувствуешь.

Сколько раз бы мне не повторила это моя Дарья Сергеевна, как сказал бы Станиславский – не верю. Человек может научить лишь тому, что умеет сам. А она умела держать в железном кулаке дисциплину в классе, самозабвенно копаться в методичках, чтоб доступней донести до школьных оболтусов премудрости русского языка и распускать хвост, как тетерев на току, от гордости за свои достижения.

В то время, как нормальные женщины тащат домой сумки с продуктами, моя бабуля набивала портфель и пакет пачками непроверенных тетрадок, которыми и кормила бы меня, если б не покупные пельмени, блинчики, а иногда доходило и до быстрорастворимой лапши из горяченького.

Поэтому, попадая изредка к тете Зине, я считала, что именно так выглядит райский Эдем.

И сейчас я убедилась, что желудок – это если и не эрогенная зона в мужчине, то орган, который пробуждает в человеке положительные эмоции – это точно.

Влад долго не смог сопротивляться искушению, и сначала равнодушно, как безликий гамбургер в Макдональдсе, откусил блинчик. Чтобы не смущать его, я налила и себе кофе и, делая вид, что пью, искоса следила за его реакцией. Оно того стоило!

Мефистофель в мгновение ока проглотил все и с выражением «невиноватого» кота, слизавшего всю сметану, посмотрел на меня. Потом спохватился и снова надел свою привычную непроницаемую личину.

– Спасибо, очень вкусно. Теперь я понимаю…, – он замолчал, но я поняла, что только благодарность за удовольствие удержала его от пакости.

Наверно, он хотел сказать, что понимает, что нашел во мне Никита. Снова запахло серой, и я подумала, что не мешает запастись святой водой и крест приобрести, иначе он так и будет управлять моим настроением, как кукловод марионеткой.

Обидно до чертиков, что во мне видят лишь кухарку. Ведь капля камень точит, и если они с маман дуэтом начнут Никите дуть в уши, что кухарке место на кухне, то неудивительно, если он и сам так начнет думать…

– Я пошел, – Влад констатировал факт, и я посеменила закрыть за ним дверь.