85 дней Славянска

1. ПОЧЕМУ БЫЛ ОСТАВЛЕН СЛАВЯНСК

Спустя несколько лет после описываемых в книге событий до сих пор не утихают горячие споры по поводу отступления из Славянска.

Настроения ополченцев в этот день очень точно передал Юрий Юрченко в статье91, написанной им через две недели после выхода гарнизона:

Мы оставляли Славянск ночью. Настроение у всех — у солдат, у командиров — было паршивей некуда. Мы так привыкли к мысли о том, что Славянск — это второй Сталинград, мы так готовы были биться за каждый дом, за каждый камень, что сама мысль о том, что можно, вдруг, так — ночью, без боя, без шума — оставить город с его верившими нам и в нас жителями… сама мысль об уходе казалась недопустимой, святотатственной…

Мы превратили город в крепость: весь город был „обёрнут“ несколькими слоями баррикад, выложенных из бетонных блоков, мешков с песком и автомобильных покрышек… Ещё сегодня утром на „Целинке“ — на одном из окраинных блокпостов — я видел, как бойцы основательно, с душой, укрепляли позиции, „зарывались“ в землю, наращивали стены заграждений. И люди, оставшиеся в городе, тоже видели всё это, и эта уверенность ополченцев в том, что город они не сдадут, их готовность остаться здесь, чтобы победить или умереть, — передалась и жителям. Она придавала им сил и веры в то, что все их лишения, страдания, всё их нынешнее существование — жизнь под постоянным обстрелом, гибель соседей, родственников, детей; ночи в тесных, тёмных, „выросших“ вдруг до статуса „бомбоубежищ“ подвалах, дни в очередях за гуманитарной помощью, за водой, информационный голод — всё это не напрасно. Мать 24 часа в сутки не выходит из кухни в солдатской столовой, готовя — часто, без света и электричества, при свечах — еду и тревожно прислушиваясь к канонаде, пытаясь определить, куда именно сейчас ложатся снаряды укров — в какой район города. Неужели опять удар принимает на себя многострадальная Семёновка, где на позициях находится её сын, ополченец? Это всё тоже не зря; мы были уверены в том, что мы всё выдержим, что мы выстоим…

Колонна — „камазы“, „мерседесы“, грузовые „газели“ и прочая разношёрстная техника, — ощерившаяся пулемётными и автоматными стволами, начала выезжать с выключенными фарами из ворот САТУ и двинулась по ночному городу. Я боялся поднять глаза на тёмные глазницы окон, утешая себя мыслью о том, что город спит, и вместе с тем понимая, что эта железная возня, этот тревожный гул моторов (и оттого, что этот рокот был по возможности приглушён, атмосфера тревоги и надвигающейся беды ещё больше окутывала ночной город) разбудил уже всех кого только можно в близлежащих домах, и люди смотрели из-за штор и занавесок, не веря своим глазам, как ополченцы скрытно покидают город.

Я думал о завтрашнем просыпающемся утром Славянске с пустыми казармами и с пустыми бойницами разбросанных по городу баррикад и ничего не мог понять. Точнее, не хотел понимать. Я понимал, что Первый прав. Головой понимал. Но сердце… Сердце не могло вместить в себя всю стратегическую мудрость этого плана. Лица женщин, детей и стариков Славянска, их глаза, полные недоумения и молчаливого упрёка, стоящие передо мной, мешали мне увидеть всю безошибочность этого замысла, перекрывали всю виртуозность этого манёвра.

О том, что стрелковская армия была готова умереть в битве за Славянск, знали все. При сложившемся на тот момент соотношении сил они, эти полторы тысячи спартанцев, были обречены на героическую гибель. И такой исход устраивал если не всех, то очень многих. И не только в Киеве… Но такой финал не устраивал командующего этой армией, который не имел права погубить здесь, в этом небольшом русском городке (уже обозначенном на картах киевских военачальников как большой пустырь), вверивших ему свои жизни ополченцев и этим практически решить судьбу битвы за Новороссию».

Юрий Юрченко также вспоминает:

Мы вышли практически без потерь. „Практически“ — это такая не очень хитрая уловка, означающая „почти“. То есть потери были. За выход стрелковской армии из Славянска без ощутимого урона заплатили своими жизнями два экипажа из бронегруппы славянского гарнизона. Они могли проследовать спокойно за всей колонной, не устраивая себе проблем, но в этом случае украинский блокпост, контролировавший этот участок дороги, конечно же, не смог бы не заметить растянувшуюся на выходе из Славянска колонну (в которой кроме самих ополченцев было и много членов их семей) и открыл бы по ней огонь. Бойцы приняли решение самостоятельно и атаковали блокпост. Завязался бой, внимание противника сосредоточилось на бронегруппе. Шум и грохот этого боя перекрыл неизбежный при таком количестве транспорта и военной техники гул движущихся машин, и в результате основная колонна вышла без потерь. Большая часть вызвавшей на себя удар бронегруппы погибла».

При обсуждении отступления из Славянска возникают вопросы: если было достаточно вооружения, раз воевали два с половиной месяца, почему не сражались до конца, как обещали, а предпочли отступить? Почему не дождались подхода сил ополчения ДНР и деблокады Славянска? Почему, в конце концов, не закрепились в Краматорске, который больше Славянска, и не продолжили воевать там или в других городах между Славянском и Донецком?

Рассмотрим пять основных причин отступления Славянского гарнизона в Донецк:

1. Нехватка вооружения и боеприпасов, невозможность противостоять украинской армии имеющимися силами.

Какие реальные силы и средства на тот момент оставались у Славянского гарнизона? С учётом потерь под Ямполем и в Николаевке (и ухода роты Минёра) — около тысячи бойцов, не считая гарнизона в Краматорске. В их число входят именно обстрелянные и вооружённые бойцы, стоявшие на передовых позициях, защищавшие Семёновку, охраняющие периметр и центр города. Численность всего гарнизона была около двух тысяч человек, но половина включала в себя служащих штабов и тыловых служб (медицина, снабжение, инженерные работы), и не все из них были вооружены. Напомним, что вооружался не только сам Славянск, но и гарнизоны Краматорска, Константиновки, Дружковки, Дзержинска, также снабжался и Лисичанский гарнизон Мозгового, без которого правый фланг обороны Славянска бы проваливался.

На начало июля у Славянского гарнизона оставалось десять единиц бронетехники: два танка, четыре БМП-2, две БМД, один БТР и один БТР-Д.

Танки приходили в Славянск с полной боевой укладкой, но часть снарядов расстреляли во время боя на «Рыбхозе» — и к 4 июля на два танка оставалось всего двадцать восемь снарядов.

Ко всем БМП и БМД оставалось по два боекомплекта.

На момент отступления в Славянске было четырнадцать единиц артиллерии: две «Ноны» и двенадцать миномётов — пять 120-мм и семь 82-мм (включая трофейный «Василёк»).

На две «Ноны» оставалось не больше сорока снарядов. На все 120- и 82-мм миномёты оставалось 57 снарядов.

При этом контрбатарейной борьбы миномёты вести не могли, так как почти все тяжёлые батареи противника располагались за пределами дальности огня миномётов.

У ополчения также было пять ЗУ-23-2, но три из них без прицелов. Ещё было несколько десятков противотанковых ружей, РПГ и ПТУР, к которым оставалось мало выстрелов, и даже из имеющихся не стрелял каждый третий — давно истёк срок годности. На «Фаготах» была проставлена дата утилизации — 2001 год. Заканчивались одноразовые гранатомёты.

У ополчения был большой запас патронов только к стрелковому оружию, но автоматы и пистолеты против танков и артиллерии были бесполезны.

Уже к середине мая ополчение истратило все трофейные боезапасы и критически зависело от поставок извне. Эти поставки и так были редкими, а в начале июля и они становились под большим вопросом из-за полного окружения Славянска. Да и то, что подвозилось, было мало или попросту бесполезно. Например, на ДШК не было ни одной ленты, и привезти их так никто и не смог. Миномёты и зушки приходили без прицелов, мины без взрывателей. В июне привезли около двух сотен 122-мм снарядов к гаубицам Д-30, хотя в Славянске этих орудий вообще не было.

Имеющихся мин хватило бы на один артналёт на позиции противника, остальных боеприпасов — максимум на пару дней активных боёв. Учитывая запасы патронов к стрелковому оружию, уличные бои гарнизон мог бы вести долго, но разведка сообщала данные о том, что штурмовать город противник не собирается. Украинцами устанавливались минные заграждения по всему периметру города, натягивалась колючая проволока, выставлялись крупнокалиберные пулемёты. Последние дороги и коммуникации с остальной территорией республики отрезались.

После боя на «Рыбхозе» на блокпосты вокруг города противник поставил по четыре танка — то есть на каждом блоке у противника было в два раза больше танков, чем у всего двухтысячного гарнизона ополчения. Батареи ствольной и реактивной артиллерии для ударов по Славянску устанавливались за пределами дальности наших орудий. Вокруг города было сосредоточено до восьмидесяти единиц артиллерийского вооружения против нашей дюжины миномётов с несколькими десятками мин.

Ополченцы могли вести бои только в городе и на пересечённой местности, используя стрелковое вооружение и противотанковые гранатомёты. Для отбрасывания противника и ведения боя на открытой местности за пределами Славянска сил уже не было. Это хорошо показали последние бои под Ямполем, когда против двухсот русских с двумя миномётами и двумя безоткатными пушками украинцы выставили полноценную БТГ92 с десятками бронеединиц, и очень быстро наш батальон был разбит.

При этом украинцы всячески избегали контактных боестолкновений. Когда ополченцы навязывали контактный бой, противник практически всегда получал потери и отступал. Поэтому украинцы избрали другую тактику, продвигаясь от рубежа к рубежу и бросая вперёд танки без пехоты, а если встречали сопротивление — сразу откатывались назад и били по нашим позициям из артиллерии. Потом снова пускали бронетехнику и продвигались вперёд. Откатывались снова, поливая передние позиции огнём, и снова шли в бой. Не имея дальнобойного вооружения, воевать с танками стало просто невозможно. Старые противотанковые ружья танки не прошибали и годились только для борьбы с лёгкой бронёй (БТР, БМП).

Один из распространённых вопросов: почему не были захвачены танковая база в Артёмовске и легендарные склады оружия в Соледаре (оба города в пятидесяти километрах от Славянска)?

В Артёмовске (в 2015 году переименован в Бахмут) на тот момент сохранялась крупнейшая в регионе резервная база бронетехники — сотни единиц танков и других боевых машин. В Соледаре же находился один из крупнейших со времён СССР военных складов, который был сделан из глубокой соляной шахты. Туда многие десятилетия свозилось со всей страны оружие и боеприпасы времён Первой и Второй мировых войн. По оценкам специалистов, там хранится от двух до трёх миллионов стволов.

Игорь Стрелков считает, что оружия и вовсе было в два раза больше:

У меня был точный список всего, что находилось в Соледаре. Одних пулемётов „Максим“ было 20 с лишним тысяч, полтора миллиона автоматов 7.62 лежало, до 500 тысяч ППШ, большое количество пистолетов, пулемётов, винтовок разных систем и калибров. Общее количество было более 5 миллионов единиц».

Невозможность захвата соледарских складов Стрелков объясняет так:

К концу осады Славянска у меня было всего около полутора тысяч бойцов. Нам противостояла минимум 15-тысячная группировка украинских войск, которая обложила нас со всех сторон. Даже если бы мы туда добрались, я не знаю, как мы могли бы захватить эту базу. Верхнюю часть базы, допустим, взяли бы достаточно быстро, а как их выкуривать из шахты — непонятно. Там автономная система вентиляции и энергообеспечения, запас продуктов на два месяца осады. Снаружи украинский гарнизон прикрывал вход в шахту крупнокалиберными пулемётами, а внутри, на глубине нескольких десятков метров — советская ещё система обороны с тремя баррикадами поперёк тоннеля, и каждая из баррикад также снабжена пулемётами. И как штурмовать эту базу, причём не профессиональными военными, а плохо обученными ополченцами?

Что касается базы в Артёмовске, то попытка атаковать её была предпринята в самом начале войны, правда без моего участия. Атака была организована недостаточными силами и закончилась незначительной перестрелкой. У противника там было около 200 военнослужащих, а наша комендатура в городе едва насчитывала 30 ополченцев. Позже направить туда людей с бронетехникой я не мог, да и танков до последнего момента у меня ещё не было. Добираться пришлось бы до 100 километров по трассе, причём на ней в районе Малиновки, на полпути между Славянском и Артёмовском, стоял усиленный ротный опорный пункт противника. Выводить бронетехнику за пределы города на серьёзные расстояния я не мог, учитывая господство украинской авиации в воздухе».

2. Заканчивалось продовольствие, снабжение стало невозможно, Славянск попадал в полное окружение.

Продовольственных запасов в Славянске оставалось максимум на две недели, а в городе оставалась ещё примерно четверть населения, около тридцати тысяч людей. Нужно было кормить не только ополчение, но и мирных жителей.

Невозможность снабжения города продовольствием, неспособность противопоставить что-то постоянным обстрелам и остановить ежедневные жертвы настроили бы оставшихся жителей против защитников Славянска.

Причём всё это время город продолжали бы накрывать артобстрелы, как это происходило каждый день. Били по густонаселённым районам Славянска, от взрывов возникали пожары, влекущие многочисленные жертвы, сгорало до десяти домов за сутки. Если в июне по Славянску и Семёновке в основном били 122-мм «Гвоздики», то в начале июля подошли тяжёлые 152-мм «Акации». Если ранее из РСЗО использовали 122-мм «Грады», то теперь стали бить 300-мм «Смерчами». Именно поэтому, — из-за многократно увеличенной огневой мощи, — так быстро пала Николаевка, а жилые кварталы города стали превращаться в руины.

На мой взгляд, фатальной стала сдача Красного Лимана в начале июня, — говорит Игорь Стрелков. — Это позволило ВСУ разбить Ямпольский батальон, осуществить прорыв на другой берег Северского Донца у Кривой Луки — Закотного, в результате чего Славянск попал в оперативное окружение. Когда противник нарастил силы южнее Ямполя, между славянским и лисичанским гарнизоном Мозгового был вбит клин, и весь правый фланг обвалился. Полное окружение Славянска было предопределено после падения Ямполя. Всё остальное было следствием. Если бы рота Минёра не ушла, возможно, мы бы удерживали Николаевку ещё несколько суток. Хотя нужно было оставлять Славянск ещё раньше, тогда могли бы выйти вообще без потерь людей и техники».

Последнюю неделю у меня была острейшая внутренняя борьба, — признаётся Стрелков. — Я понимал в начале июля, что Славянск будет вот-вот окружён и никто не будет нас снаружи деблокировать. В этом моя ошибка, надо было сразу уходить. У меня было две логики — военная и политическая. С военной точки зрения уходить из Славянска надо было сразу после поражения в Ямполе. Единственный смысл оставаться — идеологический, всё-таки Славянск стал символом ополчения, знаменем восставшего Донбасса. Многие местные командиры и бойцы должны будут бросить свой родной город. А я их вдохновлял. Говорил, что будем стоять до конца. Сдача символа сопротивления будет моральным ударом и по настроениям населения, и боевому духу ополчения всего Донбасса. И большой пиар-победой для Украины. Так что я испытывал очень тяжёлые моральные чувства. Но другого выхода не было. Какие ещё были варианты? Умереть, чтобы продемонстрировать верность Новороссии? Из принципа угробить тысячу лучших бойцов и столько же членов их семей и тыловиков? Ждать, пока от обстрелов погибнут ещё сотни мирных горожан? И в итоге всё равно пришлось бы прорываться, только уже с голоду, через мины и колючку, прямо на танки и пулемёты. Конечно, в подобных войнах моральный дух имеет первостепенное значение, поэтому я до последнего надеялся удержать Славянск и получить помощь от России. Но действовать всё-таки пришлось по военной науке — отступать».

3. Отсутствие внешней поддержки и деблокады Славянска.

Абсолютно несостоятельны упрёки людей по поводу того, что Славянский гарнизон отступил, не дождавшись помощи России или поддержки (деблокады города) из Донецка. Вынужденная помощь РФ пришла только через сорок дней. До прихода российских войск не продержался бы не только Славянск, но и весь Донбасс без боевых подразделений Стрелкова. Если бы Славянская бригада не вышла на остальную территорию ДНР, то за две-три недели противник, вероятнее всего, разбил бы отряды ополчения на всей территории республик. Так что вышедший Славянский гарнизон скорее был нужен всему ополчению Донбасса, чем наоборот.

Надеяться на деблокаду Славянска силами ДНР было бессмысленно. Совокупные силы ополчения в ДНР были едва ли больше Славянского гарнизона. Если сам Славянск не мог деблокировать город своими силами, — силами уже обкатанных двухмесячными боями подразделений, — то тем более не могли этого сделать даже все вместе взятые силы за пределами Славянска.

На тот момент за пределами Славянска самым боеспособным подразделением был батальон Игоря Безлера, который составлял не больше пятисот бойцов. Отправить его под Славянск Бес, разумеется, не мог — нужно было держать саму Горловку. Совокупные силы батальонов «Восток» Ходаковского и «Оплота» Захарченко вряд ли превышали тогда полторы тысячи бойцов. Их отправка также была невозможна — это означало бы оголить и так плохо защищённую столицу ДНР и образовать бреши в и без того слабой обороне республики.

Правда, в отличие от Стрелкова, у Безлера было четыре танка и две установки «Град», по пять танков было у Ходаковского и Захарченко. Но даже эти средства не смогли бы переломить ситуацию вокруг Славянска.

Вопрос о возможной деблокаде Славянска остаётся среди командиров ополчения спорным: те, кто находился в окружении (Стрелков, Хмурый), возможность деблокады и планы этого отрицают, те же, кто находился снаружи, в Донецке (Бородай, Захарченко), настаивают на существовании такого плана.

Вот что пишет Захар Прилепин в своей книге93:

5 июля Стрелков, избегая окружения, стремительным маршем вывел из города бойцов своей бригады, оставив Славянск. Захарченко позже признался, что был шокирован этим решением: на 7 июля была назначена операция по деблокации Славянска».

Игорь Стрелков и Сергей Дубинский ничего об этом плане не слышали.

Я такие глупости, честно говоря, даже обсуждать не хочу», — резко реагирует Хмурый.

Тогдашний глава ДНР Александр Бородай утверждает, что деблокада Славянска реально прорабатывалась, правда конкретной даты не называет, так как операция находилась только на теоретической, а не практической стадии.

Планы деблокирования Славянска были и разрабатывались мной лично при участии Захарченко, — говорит Бородай. — Руководство республики не могла не волновать судьба гарнизона Славянска. И, несмотря на моё критичное отношение к Стрелкову впоследствии, я испытывал к нему определённые патерналистские чувства и считал своей моральной задачей вывести его оттуда живым, в том числе потому, что имел ответственность за само его появление на Донбассе».

По подсчётам Бородая, наличные силы ополчения в ДНР в начале июля (около тысячи бойцов у Ходаковского, около семисот у Захарченко и несколько сотен подчиняющихся ему, Бородаю, бойцов) позволяли бы осуществить деблокаду Славянска. При этом Бородай соглашается с тем, что силы в любом случае были слишком малы, поэтому и тянули с выполнением плана.

Сил было недостаточно, но мы пытались создать план помощи Славянску, — уверяет Бородай. — В частности, я добивался поддержки на более высоком уровне. И эта поддержка в виде „северного ветра“ действительно планировалась. Я считаю, что Славянск можно было пытаться держать и дальше. Разговаривал со Стрелковым меньше чем за сутки до оставления Славянска, и он меня уверил, что будет держаться. То, что произошло потом, я объясняю нервным срывом Игоря.

С другой стороны, всё действительно могло закончиться хреново для гарнизона, спорить не буду. Последующие события августа показали, что ополчению было на что рассчитывать. Но это было через полтора месяца. Продержались бы в Славянске всё это время? Это действительно под вопросом. Я всегда публично подчёркивал, что не виню и не имею права винить Стрелкова за оставление Славянска. Не знаю, какое решение бы я принял на его месте. Возможно, такое же. Поэтому у меня нет претензий по поводу Славянска. Есть претензия, что он оставил другие населённые пункты ДНР, в которых можно было удерживать оборону, отойдя на новые рубежи. Например, Константиновка, на мой взгляд, весьма пригодный пункт для создания там оборонительного узла. В итоге Стрелков очистил большую территорию от присутствия наших войск, и это было большой проблемой для ДНР. Также мои претензии по военной части сводятся к тому, что министр обороны Стрелков делал, уже будучи в Донецке».

4. Невозможность закрепиться в Краматорске и других городах агломерации из-за неудобства их обороны и нехватки сил для удержания большой территории и ключевых дорог.

Почему Славянский гарнизон не закрепился в Краматорске? Из-за того же комплекса причин, по которым пришлось покинуть и Славянск. Краматорск сам по себе неудобен в обороне, частично рассечён реками и уже находился в полуокружении: с одной стороны продолжал нависать господствующий Карачун, с другой — укрепрайон военного аэродрома ВСУ, который краматорцам так и не удалось отбить.

Вся оборона зависела бы от одной дороги на Дружковку, и эта дорога могла быть перерезана. То есть вскоре ополченцы оказались бы в той же ситуации, что и в Славянске, только уже без бронегруппы, погибшей при прорыве.

Когда Стрелков прибыл в Краматорск и провёл ночное совещание с Дубинским, они пришли к однозначному выводу, что через некоторое время ополчение снова окажется в окружении. Хмурый также сообщил Первому плохую новость: в ночь, пока стрелковцы прорывались из Славянска, противник занял Артёмовск. Сделано это было без труда: в Артёмовске была всего одна комендантская рота не больше тридцати человек, вооружённая одними автоматами, и при заходе в город украинцев они бежали. Фактически в тылу уже находилась ударная группа противника.

Поступала также информация, что украинские разведгруппы, усиленные БТР, уже щупают трассу между Константиновкой и Дружковкой, Горловкой и Дзержинском. В этой зоне — около двадцати километров дороги без населённых пунктов. Назревал второй охват с запада и со стороны Артёмовска. Намечалось второе кольцо окружения, и вся агломерация Краматорск — Константиновка — Дружковка отрезалась бы от Горловки и Донецка.

По поводу невозможности закрепиться в Краматорске и других городах агломерации приведём мнение Сергея Дубинского:

Пока мы контролировали Красный Лиман и держали противника за Северским Донцом, Славянск для обороны был идеален. С юга мы его подпирали Краматорском, а с севера, запада и востока Славянск окружал подковой Северский Донец — естественная преграда для сил противника, которая была сломана после поражения под Ямполем. В Краматорске таких условий не было, сам город находится в чаше, плюс нашу оборону давил аэродром, который контролировал противник. Украинцы бы сразу подошли к городу на расстояние 500 метров и расстреливали бы его в упор. Без Славянска Краматорск оборонять смысла не было».

Эльдар Хасанов также высказался по этому поводу:

В случае со всей агломерацией, которая была также нами оставлена, ситуация была ещё тяжелее. Между этими городами достаточно большое расстояние, и контролировать все дороги мы не могли. Две тысячи бойцов гарнизона Славянска и Краматорска физически не могли держать оборону такого большого участка. Мы понимали, что украинская армия с каждым днём становится умнее и тактически грамотнее. Это подтвердила операция под Ямполем и их дальнейшие действия. На следующем этапе прогнозировалось перерезание жизненно важных артерий агломерации и очередное окружение. Отходить можно было только в Горловку и Донецк».

По этим причинам командующий ополчением и приказал всем гарнизонам из Славянска, Краматорска, Дружковки и Константиновки сосредотачиваться в Горловке, а оттуда объединённые отряды вступили в Донецк.

Вместе с тыловыми службами и членами семей это было порядка трёх тысяч человек. Полное управление войсками Стрелков смог восстановить только в столице ДНР.

5. Тяжёлая военная ситуация на остальной территории ДНР и ЛНР, риск разгрома обеих республик в случае, если бы Славянская бригада оставалась в окружении и не приняла участие в боях на российской границе и других участках обороны.

Принимая решение о выходе из Славянска, командующий был вынужден оценивать обстановку не только локально, но и глобально. При оценке перспектив обороны Славянска нужно было учитывать и всё то, что происходило на территории ДНР и ЛНР. Всё, что там происходило, говорило о том, что никаких шансов на удержание Славянска нет.

За прошедшие два с половиной месяца бои в ДНР шли в основном вокруг Славянска. В меньшей степени — в районе Лисичанска и Северодонецка, где дислоцировались отряды Алексея Мозгового и Павла Дрёмова94. Эпизодические бои случались также в районе Станицы Луганской (ЛНР) и у Карловки (ДНР). Серьёзных столкновений за этот период в ДНР, кроме событий в Донецком аэропорту (конец мая) и боя в районе Мариновки у границы (середина июня), больше не было. Поэтому противник занял без боя Амвросиевку и быстро взял под контроль Мариуполь, и Донецк ничего не мог с этим сделать.

В конце июня Алексей Мозговой фиксировал постоянное движение украинских войск на Луганск. Разведка сообщала, что колонны ВСУ идут в обход Славянска на Донецк. Украинцы продолжали идти через Амвросиевку вдоль границы и накапливать там силы. Планировалось отрезание Донецка от дороги Иловайск — Шахтёрск и Снежное — Красный Луч. Это грозило отсечением Донецкой и Луганской Республик друг от друга и от российской границы — а в этом случае получение какой-либо помощи из РФ становилось невозможным и отходить ополчению и беженцам с Донбасса было бы некуда.

Очевидно, что блокада Славянска, в которой оказались заперты многочисленные и самые боеспособные подразделения ополчения, была выгодна Украине для дальнейших наступательных действий на территории Донбасса. Напротив, прорыв стрелковцев в Донецк поломал украинцам все карты. Ситуация за два месяца развернулась в противоположную сторону: если в апреле — мае Славянск стягивал на себя все украинские силы, защищая ДНР с севера и дав провести референдумы, то в начале июля, когда Украина очухалась, расчехлила все стволы и погнала все имеющиеся силы на Донбасс, сидение в Славянске становилось ненужным и даже опасным — и для самих славянцев, и для всего ополчения Донбасса. Славянск в такой ситуации оставался одним отдалённым участком фронта (хотя фронта в классическом понимании не было), слабо влияющим на общую военную обстановку в республиках. Да и министр обороны ДНР Стрелков никак не мог управлять оттуда силами ополчения на других участках, где уже становилось горячо. Самым главным аргументом для отступления из Славянска была необходимость сохранить боеспособную бригаду для сохранения всего ополчения и самих республик Донбасса.

Придя в Донецк, Славянская бригада сумела удержать ситуацию на волоске и дала продержаться ДНР (и отчасти ЛНР) до прихода реальной российской помощи.

В одном из интервью Игорь Стрелков, комментируя то, что для противника выход из Славянска был неожиданным, сказал:

Да, он их обескуражил. Ведь у меня был приказ категорический — не сдавать Славянск. А когда я сообщил о том, что намерен выйти, мне несколько раз повторили приказ не выходить, оборонять Славянск до последнего. „Вас обязательно деблокируют, обороняйте Славянск“. Спрашиваю: „Чем поможете?“ Молчание. А у меня — тысяча человек и тысячи членов их семей. Положить их я права не имел. Поэтому я принял решение на прорыв. Глубоко уверен, что, если бы мы не вышли из Славянска, потом не удержали бы и Донецк. Когда мы вошли в Донецк — всё там было замечательно. Сидел киевский мэр, УВД по-прежнему подчинялось Киеву — двоевластие классическое. Город совершенно не был подготовлен к обороне. Блокпосты оборудованы плохо, дороги не перекрыты, можно было зайти как угодно. И сил там было крайне мало, они были раздроблены, разбросаны, никто никому не подчинялся: отдельно была „Русская православная армия“, отдельно — батальон „Восток“, отдельно — „Оплот“. Каждый отряд оборонял свой район, единого управления не было».

Формально сдача города — поражение, — говорит Стрелков. — А то, что по сути вся украинская армия застряла на два с половиной месяца под Славянском — их фактическое стратегическое поражение. Их силы были скованы. Это было колоссальным выигрышем времени для ДНР. Другое дело, что выигрыш этот был либо вообще не использован, либо использован крайне слабо. Без длительной обороны Славянска Донецк пал бы очень быстро. А если бы мы не вышли — практически уверен, что через неделю-другую сдали бы и Донецк. Не могу утверждать, что делалось это специально и что в верхах ДНР реально хотели сдать город. Но к обороне Донецк не был готов совершенно».

Таковы пять основных причин отступления Славянского гарнизона в Донецк.

Безусловно, в ходе обороны Славянска командующим были допущены ошибки. Но вполне вероятно, не будь эти ошибки совершены — рано или поздно сложилась бы та же патовая ситуация. Тогда всё зависело не от тактических решений, верных или ошибочных, а от внешнего фактора, прежде всего — российской поддержки, надежда на которую и подвигла ополчение начать вооружённую борьбу с Украиной.

Первая ошибка была сделана, когда во второй половине апреля не была усилена высота Карачун. Об этом мы уже подробно говорили в первой части книги. Даже несмотря на то, что силы ополчения для этой задачи были недостаточны и что Стрелкову казался очевидным сценарий штурма города, а не его осада (для чего и понадобился Карачун), сдача высоты не перестаёт быть ошибкой.

Вторая ошибка командования — попытка удержания плацдарма под Ямполем, откуда Стрелков ещё надеялся перейти в контрнаступление и отбить Красный Лиман. Командующий понадеялся на низкий моральный дух ВСУ и новую технику, которую ждали из Донецка. В итоге Ямпольский батальон был разбит, и Славянск уже в двадцатых числах июня оказался в оперативном окружении.

Третья ошибка — поздно принятое решение о выходе из Славянска. По словам самого Стрелкова, это нужно было сделать ещё до падения Николаевки и полного окружения. Также своей ошибкой командующий считает выход со второй колонной при отступлении, а не с последней — тогда удалось бы избежать гибели бронегруппы.

8 июля министр обороны ДНР, будучи в Донецке, выступил по телевидению. Он попросил у жителей Славянска прощения за то, что ополченцы не смогли отстоять город. Своё решение он объяснил не только желанием спасти гарнизон, но и нежеланием наблюдать, как город превращается в руины и гибнет всё больше людей.

Вот что Игорь Стрелков рассказал жителям республики о причинах отступления из Славянска:

Славянск с самого начала военных действий являлся своеобразным щитом для Донецка и всей территории ДНР и ЛНР. Мы принимали на себя основной удар, отвлекали силы противника, давали возможность политическому и общественному активу республик, действуя по нашему примеру, взять власть и отстранить ставленников хунты. Поэтому когда мы убедились, что в Донецке и Луганске установилась власть, отвечающая требованиям народа — по формированию государственной самостоятельности, по проведению референдума, созданию собственных вооружённых сил, то наша задача, во многом, была выполнена.

Естественно, Славянск является для меня и для всех вас очень важным городом, с которым нас с вами очень многое сейчас связывает. И если бы у нас была возможность его удержать, мы удерживали бы его как можно дольше. Однако, сложилась военная ситуация, при которой дальнейшее удержание Славянска повлекло бы недопустимые жертвы среди бойцов ополчения. И само удержание города лишалось стратегического и тактического смысла. Противник сосредоточил вокруг города огромное количество бронетанковой техники, противостоять которой без достаточного количества тяжёлого вооружения, артиллерии и, главное, боеприпасов мы долгое время не могли. Шаг за шагом сдерживая противника и выигрывая дни, мы отходили к границам города. И в один прекрасный — вернее, не прекрасный — день мы поняли, что кольцо окружения замкнулось. И тактика противника заключается не в том, чтобы нас атаковать, а в том, чтобы сровнять с землёй город, уничтожая его артиллерией, а потом задавить танками нашу пехоту. Мы понимали, что у нас недостаточно вооружения для противостояния такой тактике. И понимали, что несколько дней противник будет нас уничтожать, а мы даже не сможем нанести ему адекватных потерь.

В этот момент мною персонально было принято решение о том, чтобы спасти гарнизон, спасти город от бессмысленного уничтожения и использовать уже обстрелянные, имеющие боевой опыт подразделения для дальнейшей защиты республики на новых рубежах. Тем более, как мы узнали уже во время выхода из окружения, противник в тот же день занял Артёмовск, выбив оттуда совсем небольшой отряд ополчения, который там находился — поставив под угрозу окружения не только Славянск, но и район Краматорск — Дружковка — Константиновка. Собственно, именно поэтому было принято решение оставить и эти города, поскольку смысла их защищать, находясь в условиях окружения, практически не было. Это привело бы только к ненужным жертвам и ненужным разрушениям».

В заключение этой главы приведём мнения об отступлении участников обороны Славянска.

Дмитрий Жуков, Кедр:

Упрёки в „сдаче“ Славянска несправедливы. Отступление — это один из тактических манёвров в военном деле. Подобные операции не были в нашей истории редкостью — и в Отечественной войне, когда Кутузов оставил Москву и тем самым выиграл тактически, и в Великой Отечественной войне.

Отступление гарнизона хоть и было спонтанным, но вышли организованно и с очень небольшими потерями для подобной операции. Ополчение при выходе из Славянска показало высокую организованность и мобильность. Конечно, это отступление носило вынужденный характер. Глупости о том, что у ополчения якобы были горы оружия и боеприпасов, даже не стоит брать во внимание. Например, в моей роте было три расчёта ПТУР, и каждый с несколькими зарядами против легко бронированной техники, и три РПГ-7 по три-четыре заряда каждый, также против лёгкой брони. Причём наша рота ещё лучше других была укомплектована, так как мы держали самое важное направление — Семёновку. То есть эффективного оружия против танков у нас не было вообще, и было понятно, что больше ничего и не будет. Дорога, по которой мы получали необходимое для ведения боевых действий, была уже занята ВСУ».

Игорь Иванов, Скобарь:

На момент нахождения в Славянске, я не вполне понимал, зачем мы уходим. Когда Стрелков сообщил мне об уходе 4 июля, это был как удар по голове. Честно говоря, было большое разочарование. Мы только что вырвались из Николаевки, где стояли до последнего. Мы были готовы продолжать стоять в Славянске как на последнем рубеже обороны, сражаться за каждый блокпост и за каждый дом. Но я был всего лишь командиром отделения, у которого перед носом было всего 500–700 метров, которые мы обороняли. Я не знал, что происходит на других направлениях, сколько осталось вооружения, что происходит в тылу, в Донецке, будет ли помощь России и т. д. Только командующий видел полную картину.

Потом, поняв всю картину происходящего там, я понял, что Стрелков принял совершенно правильное решение. Смотрю на это как военный историк. Вполне можно сравнить это решение с решением Кутузова оставить Москву. Понятно, что это была другая эпоха и другой масштаб. Но сравнение напрашивается само собой, слишком много совпадений: и Москва тогда была символом Русского мира, и Славянск в те месяцы 2014 года был таким символом. И под Москвой все были готовы умереть за Россию, и в Славянске были такие же настроения. Как Кутузова разные ура-патриоты ругали и обвиняли в сдаче Москвы, так и Стрелкова критикуют за сдачу Славянска, не понимая реальной необходимости отступления и перегруппировки наших сил для продолжения войны за Донбасс».

Даниил Безсонов, Гудвин:

В июне бои были особо активные и ожесточённые, они сопровождались большими потерями наших территорий и закончились полным окружением. Нужно понимать, что по рельефу местности Славянск — это глубокая низменность. Боеприпасы были на исходе. Арта утюжила нас сутки напролёт. Шансов держать оборону не было. А если бы пал Славянск с самой боеспособной частью ополчения Донбасса, то была большая вероятность того, что и другие города падут. Поэтому выход из Славянска в Донецк был более чем обоснованный».

Сергей Дубинский, Хмурый:

По моей информации, Игорю Стрелкову приказывали оставить Славянск ещё 6 мая, через несколько дней после захвата ВСУ горы Карачун. По мнению „старших товарищей“, была угроза, что сопротивление будет быстро и жестоко подавлено. Стрелков тогда отказался уходить, и оборону держали ещё два месяца. И вот 4 июля Стрелков сообщает, что намерен отступать, и ему „наверху“ в этом отказывают. Хотя тогда угроза разгрома уже была более чем реальной. Отказ, видимо, мотивировали тем, что скоро подует „северный ветер“95.

Но времени и запасов, чтобы ждать, не было. Боеприпасов оставалось максимум на неделю, подвозить бы уже не смогли из-за полного окружения. Я через день ездил в Славянск из Краматорска. Из последних пяти поездок туда я по дороге четыре раза попадал под обстрел. Два раза обстреляли из миномётов, один раз обстреляли с вертушки, а когда возвращался в Краматорск 4 июля, то на „дороге жизни“ столкнулся с украинским БТРом, еле тогда ушли».

Эльдар Хасанов, Михайло:

Уход был неизбежен по двум причинам. Первая: ВСУ активно минировали периметр Славянска, и после потери Ямполя, дезертирства роты Минёра и потери Николаевки Славянской бригаде грозило полное окружение с последующим удушением, так как боеприпасов к тяжёлому вооружению практически не осталось. Промедление ещё на сутки или двое — и бригада уже не смогла бы прорваться либо понесла бы огромные потери при прорыве.

Вторая причина. Даже при наличии достаточного количества боеприпасов, нахождение Славянской бригады в окружении не позволило бы имеющимися средствами наносить серьёзные удары по противнику, так как перевес сил был несоразмерным. Одновременно это позволило бы ВСУ, не штурмуя Славянск, небольшими силами держать бригаду под контролем, а часть сил перебросить на другие направления. Учитывая полную неготовность Донецка и других участков обороны к серьёзным боевым действиям, это могло решить исход всей Русской весны не в нашу пользу.

Если проводить исторические аналогии, то давайте винить Кутузова в сдаче Москвы. Или советских военачальников за отступление до Москвы и выходы из окружений во времена ВОВ. Что ж они героически не положили свои дивизии в землю, а прорывались из окружения к своим войскам? Наверно потому, что сидеть в окружении и ждать уничтожения не было смысла? То же касается и Славянска. Мы отступили, чтобы сохранить бригаду и закрепиться на новых рубежах».

Дмитрий Стешин, военный корреспондент:

Вся Славянская операция и „славянское сидение“ были рассчитаны на ввод российских войск на Донбасс. Поэтому, когда ввод отменили, ситуация стала патовой. Разумеется, за две-три недели боёв всех ополченцев в городе бы выбили постепенно. Или взяли бы в плен, после того как закончились боеприпасы.

Ещё два важных момента. Важнейший: Славянск показал жителям Донбасса, что „всё серьёзно“, „настоящая война“, „жалеть никого не будут и договориться не получится“. А такие иллюзии были. Второе: Славянск дал возможность и время собраться и отмобилизоваться ополченцам, заехать спецам-добровольцам и т. д. Он дал время. А на войне время — это самое бесценное».

2. СЛАВЯНСКАЯ БРИГАДА

В первые же дни после выхода из Славянска и других городов на севере ДНР Славянская бригада отправилась на различные участки фронта, которыми со дня на день могли овладеть ВСУ. Все дыры и бреши в обороне — не только в ДНР, но и в ЛНР — военное командование затыкало именно из частей Славянской бригады.

«Оплот» Александра Захарченко защищал в основном сам Донецк и частично подчинялся Игорю Стрелкову. Батальон «Восток» оборонял район Ясиноватой, Авдеевку, Пески и Карловку под Донецком. Руководство батальона в лице Александра Ходаковского Стрелкову не подчинялось, хотя с его бойцами славянцам удавалось наладить взаимодействие.

В столице Стрелковым был оставлен только штаб и комендантская рота. Один батальон, сформированный из краматорского гарнизона, остался в Петровском районе Донецка (юго-западная часть города, бывшая тогда совершенно незащищённой), но позже был на этом направлении сокращён до роты.

Не было на тот момент никаких серьёзных сил и в остальных городах ДНР — Зугрэсе, Шахтёрске, Иловайске, Снежном, Торезе. Практически никто не защищал территорию обеих республик вдоль границы — Степановку, Мариновку, Изварино. Везде было либо неохраняемое пространство, либо обычные блокпосты по двадцать — тридцать человек без тяжёлого вооружения.

Остальные силы Славянской бригады были разбиты на три батальона, один разведбат и отдельные мобильные подразделения. Один батальон был направлен в Шахтёрск, второй в Иловайск и Моспино, третий батальон (Семёновский) в Торез и Снежное. Сводные силы Славянской бригады были направлены к границе с РФ, и славянцы после тяжёлых боёв в Степановке и Мариновке пробили коридор к российской границе (в районе села Дубровка). На участок границы в посёлке Изварино на луганском направлении была направлена рота из краматорского гарнизона. Вышедшие из Краматорска казаки также ушли в Изварино, часть из них уехала в Россию, часть осталась сражаться в ополчении ЛНР.

Боевые действия в Славянске и после отступления по уровню применения огневых средств (танки, артиллерия) доходили до масштаба боёв Второй мировой войны. При этом не было единой линии фронта и крупных войсковых соединений на стороне ополчения, которое представляло собой сводные партизанские отряды и мобильные диверсионные группы.

Это была тактика малых групп, о которой подробно рассказывал в одном из интервью после отъезда из Донбасса Игорь Стрелков:

В военной истории и в военной теории есть понятие „основная тактическая единица“, которая должна выполнять определённые тактические задачи. Чем больше развивается военное дело, чем больше совершенствуется военная техника и растёт огневая мощь подразделений — тем меньше становятся тактические подразделения.

Условно говоря, если те же самые задачи во время Первой мировой войны мог решить батальон со своей огневой мощью, то те же самые задачи во время Великой Отечественной могли решать уже роты. Сейчас же такие же задачи могут решать взводы.

В данном случае количество вооружений и их качество, например скорострельность, стали таковыми, что плотность огня, которую может создать современный взвод, превышает ту плотность, которую мог создать батальон времён Первой мировой. Или, по крайней мере, сравняться с ним.

Соответственно, большие массы людей становятся только большими мишенями, что, собственно, демонстрировалось под Славянском и под Донецком, где намного превосходящие нас по численности и техническому оснащению подразделения украинской армии ничего с нами толком сделать не могли и только несли большие потери. Потери несли за счёт своей скученности, за счёт того, что передвигались большими массами техники, а мы использовали это. Использовали тактику малых групп — подразделение численностью до взвода и меньше. Мы нащупывали противника, сковывали его и вызывали на него огонь нашей артиллерии и миномётов. Из-за этого противник нёс очень большие потери при относительно небольших наших.

И в то же время — чем меньше подразделение, тем по нему тяжелее попасть, особенно в условиях городской застройки. Противник обладал над нами огромным преимуществом в технике, но это превосходство он не мог реализовать, потому что получалась стрельба из пушки по воробьям. Бесполезно применять дивизион „Градов“ против рассредоточенного отделения пехоты. Кого-то, может быть, и заденет, но КПД будет крайне низким».

Конечно, действовать столь малыми силами в условиях больших внешних угроз и внутренних проблем в ДНР было очень тяжело. Часто можно слышать, что Игорь Стрелков, придя в Донецк, должен был взять всю власть в свои руки и устроить диктатуру для мобилизации всех сил и средств на борьбу с противником. Но командующему, по его словам, пришлось выбирать между войной и политикой.

Меня упрекают, что я не навёл там порядок, — говорит Стрелков. — Но у меня был простой выбор, когда я зашёл из Славянска: либо срочно формировать фронт против противника, либо устраивать переворот. Но Донецк на тот момент был совершенно мирный город. Народ загорал, купался, спортсмены тренировались, люди в кафе пили кофе. Как в Москве летом, так и в Донецке было. И меня бы никто не понял, хотя мои солдаты рвались всех этих тыловых арестовать, разогнать. Но я понимал: стоит развернуть гражданскую войну — тут-то нас всех и хлопнут. Я решил, что худой мир лучше доброй войны, и сознательно ушёл от этого».

3. СИЛЫ И ПОТЕРИ СТОРОН

Какие силы и средства были задействованы сторонами в период Славянской эпопеи и какие потери в ходе ожесточённого противостояния понесли украинцы и русские? В этой главе представлены полные данные за весь период обороны Славянска.

Силы

Силы Славянского гарнизона на начало июля составляли примерно 2500 человек. В эту цифру входит ополчение не только в самом Славянске, но и вокруг него, где сражались бойцы ополчения под командованием Игоря Стрелкова: в Краматорске, Николаевке и других небольших городах и посёлках.

Конечно, не все две с половиной тысячи человек были активными участниками боевых действий. Около половины ополченцев стояло на передовой и принимало участие в сражениях, остальные располагались внутри Славянска и других городов, охраняли штабы и ключевые административные здания, работали в тыловых службах связистами, инженерами, медиками, поварами и т. д.

Примерно 70 % ополченцев были местные — из Славянска, Краматорска и других городов Донбасса и всей Украины. Остальные 30 % — добровольцы из РФ и стран СНГ.

Украинские силы на начало июля составляли 15–17 тысяч человек. В эту цифру входит общее количество стянутых сил вокруг Славянска на севере Донецкой области.

Подразделения, части которых участвовали в боях в Славянском, в Краснолиманском и других районах.

От Вооружённых сил Украины:

— 25-я отдельная Днепропетровская воздушно-десантная бригада.

— 95-я аэромобильная бригада (Житомир).

— 79-я аэромобильная бригада (Николаев).

— 24-я отдельная механизированная бригада (Львовская область).

— 93-я механизированная бригада (Днепропетровская область).

— 3-й и 8-й полк спецназа ГУР МО.

От МВД Украины:

— Отдельный полк Национальной гвардии.

— Спецподразделение «Ягуар».

— Спецподразделение «Омега».

От СБУ:

— Спецподразделение «Альфа».

От «Правого сектора»:

— Два добровольческих батальона.

Средства

Бронетехника, артиллерия и вооружение ополчения за весь период обороны Славянска:

— Двадцать единиц бронетехники: БМД-1, БМД-2, пять БМП-2, три танка Т-64, три БТР-80, три БТР-Д, две ИМР-2, две БРДМ-2.

Из них четырнадцать единиц своих и шесть трофейных.

В число своих бронеединиц входит:

— Две БРДМ-2, полученных у частных лиц в Константиновке.

— Две ИМР-2, найденных в хранилище Новокраматорского машиностроительного завода.

— Десять бронемашин с «большой земли» — три танка, пять БМП-2 и два БТР.

В число трофейных бронеединиц входит:

— Пять бронемашин, полученных у 25-й бригады ВСУ 15 апреля: три БТР-Д, БМД-1, БМД-2.

— БТР-80, захваченный в бою на «Рыбхозе» 26 июня.

Из двадцати бронемашин четыре единицы располагалось в Краматорске (два БТР и две ИМР-2), одна единица отправлена в Лисичанск (БМП-2), остальные пятнадцать — в Славянске.

— Девятнадцать единиц артиллерии: три САУ «Нона» и шестнадцать миномётов — десять 82-мм и шесть 120-мм.

Из них шестнадцать единиц своих и три единицы трофейные.

В число своих единиц артиллерии входит:

— Две САУ «Нона» и четырнадцать миномётов — восемь 82-мм и шесть 120-мм.

В число трофейных единиц артиллерии входит:

— Одна САУ «Нона», полученная у 25-й бригады ВСУ 15 апреля.

— Один 82-мм миномёт «Василёк», захваченный в бою в селе Октябрьское 13 мая.

— Один «Василёк», захваченный в бою на «Рыбхозе» 26 июня.

Из девятнадцати единиц артиллерии четыре располагались в Краматорске (одна 120-мм и три 82-мм, включая трофейный «Василёк»), остальные 15 — в Славянске.

Прочее вооружение, частично трофейное, частично доставленное с «большой земли»:

— Зенитно-ракетный комплекс «Стрела-10».

— Пять зенитных орудий ЗУ-32-2.

— Пять ПЗК «Игла».

— Десять крупнокалиберных пулемётов «Утёс».

— Тринадцать гранатомётов АГС-17.

— До 2200 единиц АК, 70 °CКС, 100 ПК, 10 °CВД.

— До 50 различных противотанковых ружей, гранатомётов, ракетных комплексов — ПТР, ПТРС, ПТРД, СПГ, РПГ, РПО, ПТУР, ПТРК («Шмели», «Мухи», «Фаготы» и другие).

Из украинских боевых средств на севере Донецкой области вокруг Славянска было сосредоточено:

— До 300 боевых машин: танков, БМП, БМД, БТР и др.

— До 150 единиц ствольной и реактивной артиллерии калибром от 82-мм до 300-мм: «Гвоздики», «Акации», «Грады», «Смерчи», «Ураганы» и др.

— До 50 единиц боевой авиации: вертолётов Ми-8 и Ми-24, самолётов Су-24, Су-25 и Ан-30.

Точное количество украинских боевых средств указать невозможно. Это примерные округлённые цифры, полученные с помощью открытых источников информации.

Около половины от указанного числа украинской бронетехники, артиллерии и авиации принимало активное участие в боевых действиях, остальные были на боевом дежурстве и во втором и третьем эшелонах в Славянском и Краснолиманском районах.

Потери

Общие потери сторон в живой силе и технике оценить ещё сложнее, чем потери в каждом отдельном бою, по уже указанным в книге причинам: революционный хаос, опора на неточные данные с мест, множество пропавших без вести и пропаганда, занижающая потери в своих рядах и завышающая потери противника.

В течение июня 2014 года и Донецком, и Киевом озвучивались различные цифры потерь. Эти цифры варьируются от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Точность любых цифр, озвучиваемых в тот период, можно смело подвергать сомнению, так как подсчёты делались по горячим следам и стороны явно грешили преувеличениями или занижениями реальных потерь.

По приблизительным подсчётам автора на основе сложения потерь в результате каждого крупного боя и артобстрелов, за период обороны Славянска погибло более ста двадцати ополченцев и двухсот мирных жителей.

Самые большие потери среди гражданского населения Славянска были в июне — начале июля в результате ожесточённого артиллерийского огня ВСУ. В этот период гибло не меньше пяти человек в сутки.

Самые большие потери ополчение понесло в результате штурма 2–4 мая (около 14 человек), боёв в Семёновке 5 мая (5 чел.) и 3 июня (больше 10 чел.), артобстрела 8 июня (8 чел.), боя под Ямполем 19 июня (до 10 чел.), 2 июля в Семёновке (5 чел.), 3 июля в Николаевке (до 10 чел.), в ночь на 5 июля при прорыве бронегруппы (больше 10 чел.)

Нам удалось подтвердить гибель только 78 ополченцев — это те, чьи имена точно известны. Из них несколько бойцов известно только по одному имени или позывному. Список погибших приведён в конце книги.

Причины отсутствия полного списка имён погибших:

1) Такие списки в Славянске не велись: не было условий для полного учёта людей, военные действия по большей части имели партизанский характер.

2) Многие ополченцы не называли свои настоящие имена, были известны только по позывным.

3) Много пропавших без вести, особенно при отступлении из Славянска.

4) Некоторые имена погибших отказываются называть родственники, которые находятся на оккупированных территориях и боятся мести украинцев.

5) В период интенсивных артобстрелов многих ополченцев хоронили сразу, установить личность часто не могли из-за отсутствия документов или невозможности опознать останки погибших.

Из двадцати единиц бронетехники ополчение сохранило после отступления из Славянска и Краматорска только три единицы, две из которых добрались до Донецка — БМП-2 и БТР-80 (трофейный). Одна БМП-2 осталась в Лисичанске у Алексея Мозгового.

Остальные бронемашины были либо оставлены неисправными или повреждёнными, либо уничтожены противником. Перечислим эти семнадцать бронеединиц, о которых говорилось в разных частях книги:

— Три БТР-Д. Два из них на начало июня уже использовались в качестве доноров для другой техники. В первой половине июня стоянка бронемашин попала под артобстрел и два БТР-Д были повреждены окончательно. Третий БТР-Д с установленной на нём ЗУ-23-2 подбиты артиллерийским огнём противника в ночь на 5 июля.

— Три танка Т-64. Один из них пришёл в город неисправным, и его пришлось оставить — тащить на буксире при отступлении было проблематично. Второй танк брошен исправным при прорыве бронегруппы в ночь на 5 июля (свалился в овраг). Третий танк при прорыве уничтожен.

— Три БМП-2. Две бронемашины уничтожены при прорыве бронегруппы. Третья БМП-2 прорвалась через блокпост противника, ушла в поля и была брошена исправной.

— Две БМД. БМД-1 уничтожена при прорыве бронегруппы, БМД-2 прорвалась в Краматорск, но была там оставлена повреж-дённой.

— Два БТР-80 оставлены в Краматорске повреждёнными от артиллерийского огня противника.

— Две ИМР-2. Одна машина осталась в Славянске повреждённой после отхода с блокпоста № 5 («Стела») после боя 7 июня. Вторая ИМР-2 была оставлена в Краматорске неисправной.

— Две БРДМ-2 участвовали в боях под Ямполем 19 июня и оставлены там повреждёнными.

Из девятнадцати единиц артиллерии ополчение потеряло только три.

Первая знаменитая «Нона» (трофейная) к началу июля больше не стреляла. Противник её ни разу не подбил, но она была вся посечена осколками. Из-за колоссальных нагрузок у САУ износилась ходовая часть и вышла из строя пушка.

Два 120-мм миномёта было уничтожено в ходе обстрела артиллерийской базы 8 июня.

Остальные шестнадцать миномётов: две «Ноны», два трофейных «Василька» и двенадцать «самоваров»96 — благополучно покинули Славянск и Краматорск.

Потери противника за весь период Славянской эпопеи можно оценить примерно в 350–400 человек. Из них 33 человека погибло в сбитых ополчением четырёх вертолётах и одном самолёте.

Это самые минимальные цифры наших и вражеских потерь. Скорее всего, реальные потери гораздо выше. Но мы опираемся только на данные, о которых можем говорить с высокой степенью вероятности.

О существенном занижении потерь ВСУ украинскими военными говорит, например, следующее. 19 августа 2014 года соцпредседатель правозащитной организации «Солдатские матери Украины» Оксана Стеценко заявила о преднамеренном сокрытии реальных потерь украинцев на Донбассе:

В данные учёта о потерях по секретному распоряжению бывшего секретаря СНБО Андрея Парубия заносят только военных. А количество убитых милиционеров, пограничников, военных из СБУ, нацгвардейцев и добровольцев из территориальных батальонов засекречивают. Я уже не говорю о тех ребятах, которые первыми ушли воевать с „майдана“. К нам обращаются тысячи матерей со всех областей с просьбой найти их сыновей, братьев и мужей. Многие потеряли с ними связь ещё в июне и июле. А военные на все запросы отвечают, что с ними всё в порядке, идёт война и они не могут раскрыть их местонахождение до завершения АТО. Мы сегодня активно взаимодействуем с матерями, остававшимися всё это время в освобождённых районах юго-востока. Они говорят, что только в одном Славянске потери исчислялись сотнями. Тела военных и добровольцев повсюду лежали на улицах. А когда оттуда ушли сепаратисты, всех их свалили в яму и просто засыпали экскаватором, сказав журналистам, что это „массовое захоронение“ убитых сепаратистами местных жителей. В такую жару они уже тогда начали разлагаться. А когда их теперь будут идентифицировать, никто не знает. За последний месяц количество звонков от родственников военнослужащих возросло более чем в 10 раз. По всей видимости, количество потерь пропорционально этому выросло. По нашим данным, в последние недели ежедневно гибнет от 40 до 60 военнослужащих».

Из бронетехники украинцы, по приблизительным подсчётам, за почти три месяца войны вокруг Славянска потеряли (окончательно или временно) до ста восьмидесяти единиц. Из них уничтожено около тридцати, повреждено сто пятьдесят бронеединиц.

6 июля Минобороны Украины сообщило, что военные ремонтники из Николаева восстановили почти сто пятьдесят единиц военной техники, повреждённой на Донбассе.

Большинство БТР и БМП, побывавшие в зоне АТО, имеют повреждения брони от выстрелов из РПГ, пробоины от попадания снайперов и пулемётчиков врага», — заявил тогда украинский офицер.

Учитывая, что «зона АТО» на Донбассе на 90 % приходилась на Славянский и Краснолиманский районы, озвученные цифры потерь техники говорят сами за себя.

При обороне Славянска ополчением было поражено минимум семнадцать воздушных целей противника. Из них точно уничтожено восемь единиц, подбито (повреждено) девять единиц.

Уничтожено:

— Четыре вертолёта Ми-24.

— Три вертолёта Ми-8.

— Один самолёт Ан-30.

Подбито:

— Два вертолёта Ми-8.

— Два вертолёта Ми-24.

— Два самолёта Су-24.

— Три самолёта Су-25.

Ополченцы говорят о гораздо большем числе поражённых и уничтоженных целях, но зафиксировать удалось только семнадцать авиаединиц. Возможно, некоторые из указанных подбитых вертолётов и самолётов были всё-таки сбиты и упали за пределами видимости ополчения, но точной информации по этому поводу нет.

4. ЗНАЧЕНИЕ ОБОРОНЫ СЛАВЯНСКА

Полная оценка восьмидесяти пяти дней Славянска и событий на Донбассе в тот период ещё ждёт своего часа. Это случится только тогда, когда завершится русско-украинская война, когда будет освобождён Славянск, когда сбор данных не будет сопряжён с большими рисками — и специалисты получат условия для полного и всестороннего исследования того, что происходило в Славянске и вокруг в период с 12 апреля по 5 июля 2014 года.

Мы же попытались собрать все имеющиеся на сегодня данные и узнать максимум подробностей от участников обороны Славянска, попутно размышляя о том, почему так вышло и к чему это привело.

Мнением о значении обороны Славянска поделились герои книги.

Дмитрий Жуков (Кедр):

Моё субъективное мнение в том, что оборона Славянска изначально вообще не планировалась. Задача нашей группы из Крыма была в том, чтобы продержаться буквально несколько дней, захватив административные здания, после чего ожидался крымский сценарий по воссоединению с Россией. Но изменившаяся политическая обстановка в России изменила планы и самого Славянска.

Группа Стрелкова стала костяком ополчения, а Славянск — символом русского сопротивления. За эти восемьдесят пять дней группа „Крым“ из 52 человек выросла в 30 раз и вышла из Славянска боеспособной бригадой, которая усилила ополчение на всех остальных участках ДНР».

Даниил Безсонов (Гудвин):

Славянск вытянул на себя и парализовал все самые боеспособные части ВСУ и Нацгвардии Украины, что позволило провести референдумы о независимости как в ДНР, так и в ЛНР. Также Славянск показал, что врага бить можно и нужно. Славянск стал площадкой для создания и накапливания ополчения и дал пример другим городам Донбасса создавать своё. Кроме того, за восемьдесят пять дней участия в обороне, особенно второй половины этого периода, Славянское ополчение приобрело серьёзнейший боевой опыт, что в дальнейшем дало возможность организовать оборону Донецка, объединить вокруг себя всё ополчение Донбасса, вести успешные боевые действия и загонять врага в „котлы“».

Игорь Иванов (Скобарь):

Оборона Славянска имела решающее значение для Донбасса. Если бы мы позволили противнику уничтожить ополчение в Славянске, то уже к середине лета 2014 года ДНР и ЛНР уже вряд ли бы существовали, всё окончилось бы оккупацией. А потом эта волна могла рвануть на Крым. То есть мы задержали украинское наступление не только на Донецк и Луганск, но и на саму Россию, частью которой уже стал Крым. Да, до Киева мы не дошли, Одессу не освободили, даже Мариуполь не взяли. Что уж говорить о Новороссии. Но всё, что могли, мы сделали. Нам нечего стыдиться. Стыдиться надо тем, кто не дал развить успех и свёл героическую борьбу русских Донбасса к договорняку с Киевом, что сделало невозможным освобождение Новороссии».

Сергей Дубинский (Хмурый):

Дело не только в героизме ополчения или полководческих талантах командиров. Нам очень помог идиотизм украинского командования. Украинцы могли спокойно захватить Донецк. И спокойно рассказывать, что Украина контролирует столицу, областной центр, а то, что на севере остался очаг сепаратистов, — ерунда, в ближайшее время оттуда их выбьем. Так бы я на их месте действовал. Но украинцы упёрлись в Славянск и в итоге потеряли время. Очень много времени. Они только где-то в июне очухались и начали пытаться отрезать нас от российской границы. Если бы сделали это на месяц раньше — всё могло бы для нас закончиться очень быстро».

Эльдар Хасанов (Михайло):

Оборона Славянска имеет большое значение по трём причинам. Первое: он стал знаменем сопротивления и инициировал массовое вступление в ополчение добровольцев. Второе: создал реальный плацдарм для сковывания основных сил ВСУ вокруг Славянска и дал возможность организовывать силы ополчения на других участках в ДНР и ЛНР. Третье: позволил создать боеспособную и достаточно хорошо организованную боевую единицу — Славянскую бригаду, что потом позволило организовать оборону Донбасса.

Славянск явил собой не только военный, но и идеологический успех. До и после Славянска ничего подобного на Донбассе не было. Мы показали, что в короткий срок при правильной организации можно создать дееспособное ополчение. Это дало импульс для других очагов сопротивления, хотя и меньшего масштаба. Я считаю, что не было бы Славянска — не было бы ничего. Всегда должна быть сердцевина — идейное вооружённое ядро восстания. Славянск и был таким ядром».

Дмитрий Стешин:

Это была гениальная в своей непредсказуемости военная операция, от начала и до конца. От захвата города, обороны его от десятикратно превосходящих сил противника и до непросчитываемого манёвра с выходом из окружения. Уверен, она попадёт во всю специальную военную литературу и учебники истории».

Оборона Славянска была важна в начальный период Донбасского восстания. Но, по известным словам Энгельса, «оборона есть смерть всякого вооружённого восстания».

В середине лета 2014 года необходимо было переходить от обороны к наступательным действиям, иначе наше вооружённое восстание ждала бы смерть. Поэтому Славянск был оставлен, а сотни закалённых в боях стрелковцев пошли на защиту восстания по всей территории Донбасса.

Но даже объединённые силы ополчения в июле — августе 2014 года сумели лишь удержать ситуацию на волоске, продержаться до подхода «основных сил». Без российской поддержки ополчение бы до осени не удержалось. Долгожданная помощь пришла только в середине августа. Незадолго до этого, 15 августа, Игорь Стрелков был вынужден покинуть Донбасс — видимо, это было одним из условий военной помощи РФ.

В начале августа 2014 года в Кремле прошла закрытая встреча президента Владимира Путина с журналистами — всего было около пятидесяти человек, в том числе тех, кто работал на Донбассе. Путин их внимательно выслушал. Все они буквально хором просили Путина ввести войска на Донбасс и поддержать немногочисленное ополчение, которое противостояло всей украинской армии.

Россия оказала военную помощь, украинские войска были отброшены от российской границы, сотни солдат ВСУ оказались в «котлах» у границы и под Иловайском, оставшиеся войска отброшены до Мариуполя. В начале сентября 2014 года были заключены Минские соглашения.

С тех пор война не закончилась, но приобрела вялотекущий позиционный характер. В январе — феврале 2015 года военные действия вспыхнули с новой силой, но ненадолго — после разгрома украинцев в Донецком аэропорту и под Дебальцевом были заключены вторые Минские соглашения. С тех пор война окончательно приобрела характер Первой мировой — протяжённая линия фронта, регулярные стычки и взаимные обстрелы, но без результата и какого-либо перевеса для обеих сторон.

23 июля 2014 года Министерство обороны ДНР учредило медаль «За оборону Славянска»

Медалью награждаются ополченцы, непосредственно принимавшие участие в боевых действиях и в несении боевой службы по защите города, а также гражданские лица, находившиеся в Славянске в период его обороны и своей деятельностью внёсшие весомый вклад в дело его защиты», — говорится в тексте документа, подписанного министром обороны Игорем Стрелковым.

Медалью «За оборону Славянска» под № 0001 награждён гражданин Франции русского происхождения Юрий Юрченко. Медаль ему была вручена Игорем Стрелковым в октябре 2014 года в московском госпитале, где Юрченко находился на лечении после нахождения в плену.

Почему именно Юрий Юрченко был награждён самой первой медалью «За оборону Славянска»? Юрченко объясняет это так:

История с медалью № 0001 объясняется просто. Я знал о том, что был представлен к этому награждению (как и все участники обороны Славянска) ещё в начале августа в Донецке. Но с уходом из руководства ДНР Стрелкова и его людей это представление заглохло, и я о нём забыл. В январе 2015 года ко мне в госпиталь приехал Стрелков и вручил мне эту медаль, не оговаривая никаких особых заслуг — как обычному рядовому ополченцу-славянцу. Когда он уже ушёл, я обнаружил, что мне была вручена медаль под № 0001. Я понял, что Стрелков мне отдал свою медаль. Просто потому, что другого экземпляра медали у него на тот момент не было. Позже Стрелков выдал мне подписанное им официальное удостоверение, подтверждающее награждение этой медалью с пометкой „личное вручение“».

Автор этой книги получил медаль «За оборону Славянска» под номером 0506 в октябре 2014 года.

Награждённые участники обороны Славянска по праву гордятся этой медалью. Но чувство гордости смешано с чувством горечи, ведь этот город, ставший колыбелью русского восстания, пришлось оставить, и он по сей день находится в оккупации. С точки зрения военной истории ничего необычного и зазорного в отступлении из Славянска нет. Это было шагом абсолютно логичным и оправданным, и квалифицировать его как бегство или поражение нельзя. Но с точки зрения символизма и судеб многих людей — уход из Славянска был, конечно, событием болезненным, так что участники обороны и большинство жителей города тяжело переживают этот факт.

Донбасская война ещё далека от завершения. Да, за несколько лет в Донецкой и Луганской Республиках были созданы полноценные Вооружённые силы, и это уже далеко не партизанские отряды славянского периода, но ситуация в Новороссии зависит в первую очередь не от вооружённых формирований, а от большой политики. Донбасс ждёт, когда сложатся благоприятные политические условия (прежде всего в России) для продолжения русской национально-освободительной борьбы.

Славянск ждёт своего освобождения.