А. А. Алябьев

РУССКАЯ ПЕСНЯ «СОЛОВЕЙ»

Живой интерес передовых русских деятелей культуры к своему народу находит многообразное выражение в их творчестве.

И хотя в начале XIX века еще сохранились традиции поэтической культуры XVIII века с господствующим направлением сентиментализма, но уже на рубеже столетий заметно проступали черты романтических настроений, и это прежде всего, пожалуй, отразилось на песенном творчестве.

В русле этого движения возник занявший особое место в литературе первой половины XIX века поэтический жанр, непосредственно связанный с народной поэзией и получивший название «русская песня».

Несмотря на свое «музыкальное» название, «русская песня» как литературный жанр зародилась в поэзии. Родоначальником его называют поэта А. Ф. Мерзлякова (1778—1830). Его «литературные», если так можно выразиться, песни быстро приобрели широкую популярность, легко усваивались в демократических кругах. Мерзляков — автор слов песни «Среди долины ровныя», приобретшей подлинно всенародное звучание. Известными мастерами «русской песни» были также поэты Митрофанов, Попов, Цыганов; последний — автор текста доныне бытующей песни-романса «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан».

Стихотворные «русские песни» быстро распространялись и распевались «на голос», как тогда выражались, бытующих мелодий, а также на мелодии, сочиненные музыкантами-любителями и профессионалами. Соавтором Мерзлякова, например, был Д. Кашин. Зачастую поэты, сочиняя стихи-песни, называли «голос» — мелодию какой-либо бытующей песни — и сами же их распевали. Митрофанов при этом аккомпанировал себе на балалайке, Цыганов — на гитаре.

На протяжении первых десятилетий века «русская песня» стала излюбленным видом музыкально-поэтической лирики. «Русской песне» отдали дань Жуковский («Кольцо души-девицы»), Баратынский («Странно воет, завывает»). Присущи черты «русской песни» и пушкинскому стихотворению «Девицы-красавицы». Известные русские композиторы первой половины XIX века вплоть до Глинки и Даргомыжского создавали прекрасные образцы этого своеобразного жанра вокальной лирики.

Расцвет «русской песни» относится к 20—30-м годам, когда были созданы ее высокохудожественные стихотворные образцы, связанные с именем поэта пушкинской плеяды, лицейского друга, «названого брата» Пушкина — Антона Антоновича Дельвига.

В поэтическом наследии Дельвига, созданном «на его коротком жизненном пути»[20] «русские песни» явились художественными произведениями непреходящего значения и ценности. Создавая их, Дельвиг вдохновлялся русским народнопоэтическим творчеством, в нем он находил сюжеты и поэтические прообразы своей лирики. Музыкальное «зерно» прорастало в самом процессе создания стиха. Дельвиг также сочинял свои стихотворные песни «на голоса», то есть на мелодии бытующих песен и даже в расчете на определенного исполнителя; иногда сам «распевал» свои песни под собственный аккомпанемент на фортепиано. Дельвиг писал стихи для Глинки, для своего лицейского товарища талантливого музыканта М. Яковлева. При жизни поэта широко популярны были его песни «Ах ты, ночь ли, ноченька», «Пела, пела пташечка», «Не осенний мелкий дождичек».

Алябьев проявлял высокую требовательность в выборе поэтических текстов для своих произведений. В стихах Дельвига он полюбил свойственную этому поэту чистоту, стройность, напевность, музыкальность. Среди вокальных произведений Алябьева на стихотворные тексты Дельвига один из шедевров мирового музыкального искусства — «русская песня» «Соловей», написанная композитором в тюремном заключении.

«Родословная» дельвиговского «Соловья» восходит ко временам седой старины, его истоки — в родниках поэтической сокровищницы русского народа.

А. А. Алябьев

В народнопоэтической традиции соловей, «вольна пташечка»,— друг, советчик, верный крылатый посол. Любую тайну можно ему доверить. В народной лирике это символ чуткости к переживаниям, отзывчивости к человеческому горю.

Во множестве народнопоэтических вариантов этот собирательный лирический образ наделяется ласковыми, нежными эпитетами — «соловей, залетна пташечка», «соловей-соловьюшко» и т. д.

Или:

Старинная народная песня (с мелодией) «Соловей мой, соловей, соловушко молодой» и другие варианты «Соловья» передавались в устной традиции, затем включались в сборники, начиная с первого собрания народных песен, изданного В. Трутовским в 1771 году; большой популярностью пользовалась песня в обработке Д. Кашина.

«Птицу малую, лесную» воспевали на разных языках поэты и композиторы, образ «певца своей печали» или «скитальца-соловья» воспели Пушкин, Байрон, Саят-Нова и другие поэты, а также композиторы Глинка, Римский-Корсаков, Балакирев, Кюи, Чайковский, Шуберт, Моцарт.

Любимого певца народ часто величал «соловьем». «Московским соловьем» называли современников Алябьева — певца Александра Бантышева и певицу Полину Бартеневу, прекрасных исполнителей алябьевской песни; да и сам автор часто фигурировал под этим прозвищем.

Стихотворение Дельвига — оригинальная версия свободно переработанных и творчески обобщенных образов и мотивов народной поэзии. Творческим переплавом народнопесенных мелодических вариантов «Соловья» явился алябьевский романс. В этом произведении щедрый мелодический дар композитора получил необычайно богатое и яркое выражение. В нем теплота и мягкость, беспредельно широкое дыхание, удивительная пластичность мелодии («интонации мягко-уступчивые и ветвистые».— Асафьев) сочетаются с активным, упругим распевом. Все это сообщает песне-романсу особую поэтичность и выразительность.

«Классическим образцом жанра русской песни» называет алябьевского «Соловья» исследователь русского романса В. А. Васина-Гроссман[21]. К этому определению можно только присоединиться.

Об алябьевском «Соловье» можно сказать словами Б. Асафьева как о примере «переработки живых песенных интонаций в новейшие формы городской песни-романса», как о «творчестве, еще не оторванном от музыки устной традиции, в котором каждая возникающая интонация тесно связана с наличествующим в обращении запасом звучаний и — что называется — лежит на слуху у воспринимающей среды и быстро распространяется... Именно таков, — добавляет Б. Асафьев, — алябьевский „Соловей”»[22].

В «Соловье» сконцентрированы наиболее яркие и типичные черты этого своеобразного жанра русской музыкально-поэтической лирики, обусловленные национально-освободительным движением пушкинско-декабристской эпохи.

Вопросу о точной дате создания «Соловья» уделил немало внимания в своих кропотливых разысканиях Б. Штейнпресс — автор «Страниц из жизни Алябьева», посвятив этому главу и назвав ее «Хронологическая загадка». Но все версии сходны в одном: «Соловей» создан в тюрьме, во время трехгодичного заключения композитора в положении подследственного по обвинению в убийстве.

«Соловей» приобрел подлинно всенародную известность, выдержал испытание временем, не потерял силы воздействия до наших дней благодаря покоряющей лирической свежести, задушевности, взволнованности.

Премьера «Соловья» состоялась 7 января 1827 года, когда в дивертисменте московского Большого театра его спел популярный певец и композитор Павел Александрович Булахов.

Так началась поистине легендарная популярность этой песни, буквально выпорхнувшей на волю из-за тюремной решетки. Очень скоро «Соловья» запели в концертах, в обстановке домашнего музицирования в столицах и провинции. Во многих рецензиях, в обильной мемуарной, эпистолярной, художественной литературе содержатся упоминания о «Соловье» с эпитетом — «известная русская песня».

«Соловей» разнообразно аранжировался и обрабатывался. Самим Алябьевым сделано две обработки, одна — для голоса с хором и симфоническим оркестром и другая — для хора без аккомпанемента (a capella). Талантливый московский гитарист М. Т. Высоцкий переложил «Соловья» для семиструнной гитары. Подвергался «Соловей» множеству оркестровых и фортепианных переложений и обработок вплоть до использования его мотива для танцевальной музыки.

Обзор вариантов различных об работок, аранжировок «Соловья» мог бы составить предмет специального исследования. Здесь же лишь отметим столь значительные факты высокой оценки художественных достоинств произведения, как обращение к «Соловью» Глинки и Листа.

Дважды обращался к «Соловью» Глинка. В декабре 1833 года в Берлине, в период занятий с 3. Деном, он сочинил фортепианные вариации на тему алябьевской песни. Авторская дата на первой странице рукописи: «Berlin, 5 Decembre, 1833». Завершение работы над вариациями зафиксировано авторской надписью: «Соловей», Romance d'Alabieff varieé pour le Pianoforte par M. Glinka. Berlin, le 29 Decembre 1833».

В июле 1856 года снова в Берлине уже в конце жизни Глинка сделал переложение для голоса в сопровождении малого симфонического оркестра. Переложение предназначалось для певицы Валентины Бианки. Дата: «Air Russe Соловей (Rossignol) comp. A. Alabieff, instrumenté pour Madem Valentine Bianchi par Glinka, 6 Juli, Berlin, 1856».

«Это переложение,— писал Глинка, посылая партитуру Бианки,— с намерением сделано для малого оркестра: прежде всего, гораздо легче найти оркестр немногочисленный, затем романс — не бравурная ария и, следовательно, не требует такого сильного сопровождения, как сцена из оперы. Будьте любезны, прошу Вас, обратить внимание на 3-й куплет, где имеется соло флейты, которое не нанесет ни малейшего ущерба Вашему прекрасному голосу... Все ферматы сделаны так, как Вы мне их пели».

Факт двукратного обращения Глинки к «Соловью» весьма показателен как свидетельство признания высоких художественных достоинств произведения. Инструментовка алябьевского «Соловья» оказалась последней оркестровой партитурой Глинки.

Нельзя не отметить внимание, оказанное «Соловью» признанным мастером парафраз и транскрипций Ференцем Листом. Во время пребывания в Петербурге в 1842 году великий венгерский композитор заинтересовался «Соловьем» и создал блестящую фортепианную транскрипцию, вскоре же изданную русским и иностранным издательствами, быстро распространившуюся в России и за границей.

Оригинальную листовскую транскрипцию Алябьев получил от нотоиздателя М. Бернарда, находясь в коломенской ссылке. «Мне очень лестно, — писал Алябьев в ответном письме Бернарду, — что мой романс мог заинтересовать столь знаменитого автора, как г-н Лист; музыка этой транскрипции восхитительна».

Начало зарубежной популярности «Соловья» положила прославленная певица, гордость немецкой оперной сцены, участница первого исполнения Девятой симфонии Бетховена Генриетта Зонтаг. Во время первого приезда в Россию в 1830 году она услыхала «Соловья» в одном домашнем концерте, быстро усвоила и с блеском исполняла, присочинив к мелодии свои колоратурные вариации.

Знаменитая песня Алябьева проникла и на оперную сцену. Сделалось своеобразной традицией исполнение «Соловья» вставным номером в опере Россини «Севильский цирюльник» в сцене урока пения. «Соловья» пела прославленная Виардо-Гарсия и знаменитая Аделина Патти. У себя на родине Зонтаг была прозвана «die deutsche Nachtigall» («германский соловей»).

В дни традиционных моцартовских торжеств в Зальцбурге уже в начале XX столетия «Соловей» вошел в программу концертов наряду с произведениями Моцарта, Бетховена, Шопена, Баха, Шуберта. Неизменно в репертуаре скрипачей фигурирует талантливая фантазия Вьетана на тему алябьевского «Соловья».

С «Соловьем» Алябьева связаны воспоминания детских лет П. И. Чайковского, на всю жизнь сохранившего любовь к этой чудесной песне. В год смерти Алябьева (1851), когда Чайковскому шел одиннадцатый год, он писал родным из Петербурга: «Недавно я играл в училище на рояле. Я начал играть «Соловья» и вспомнил, как играл эту пьесу раньше. Ужасная грусть овладела мною: то я вспомнил, как играл ее в Алапаевске вечером и вы слушали, то как играл ее четыре года назад в Петербурге с моим учителем г-ном Филипповым, вспомнил, что это всегда была наша любимая вещь»[23].

А. А. Дельвиг

Но и в годы зрелости великий композитор сохранил любовное отношение к «Соловью». В 1877 году Чайковский писал: «Иногда в музыке нравится что-то совсем неуловимое и не поддающееся критическому анализу. Я не могу без слез слышать «Соловья» Алябьева!!! А по отзыву авторитетов, это верх пошлости».

М. И. Глинка

В стихотворении Дельвига 28 строк. Алябьев полностью приводит их в оригинальном варианте. По установившейся концертно-исполнительской практике поется обычно одна строфа, в которой заключено печальное повествование о покинутой молодой женщине, ее горестный вопрос, обращенный к соловью:

«Соловей» Дельвига — Алябьева открывает собой своеобразный автобиографический цикл, музыкальную трилогию, продолжающую и развивающую тему «Соловья», символизирующего образ неволи, разлуки. Перед самой отправкой в ссылку Алябьев написал романс «Прощание с соловьем». Существует версия, по которой авторство текста приписывается Дельвигу. Версия эта ведет свое начало от рассказа, опубликованного в «С.-Петербургских ведомостях» 4 февраля 1877 года под псевдонимом «Петербургский старожил»: «Накануне отправления в дальний путь (в сибирскую ссылку.— В. Т. ), с разрешения властей, в камере, где содержался Алябьев, собралось несколько приятелей проститься с ним. Толковали, шутили, смеялись, пили шампанское — все, как водится в таких случаях. Кто-то из присутствующих потребовал, чтобы Алябьев на прощанье спел своего «Соловья». Он согласился, сел за фортепиано (ему князем Д. В. Голицыным, тогдашним главнокомандующим в Москве, дозволено было иметь в камере инструмент) и пропел дрожащим от слез голосом знаменитую песенку. Когда он кончил и, окруженный друзьями, пожимал им руки, известный поэт Дельвиг, бывший в числе гостей, присел за кончик стола и в несколько минут написал два куплета, которые и подал хозяину.

— Алябьев, — сказал он, — вот «Прощание с соловьем», с тобою, наш милый певец и товарищ!

Алябьев молча прочел куплеты, сел за фортепиано, несколько минут импровизировал музыку на слова:

Дельвига считали автором текста «Прощания с соловьем» первый биограф Алябьева Г. Тимофеев и советский искусствовед А. Н. Глумов, автор исследования «Музыкальный мир Пушкина».

Как установлено впоследствии, текст «Прощания с соловьем» принадлежит одному из знакомых Алябьева и Дельвига литератору Н. Кашинцеву, но написан в подражание Дельвигу. Подтверждается также и факт посещения Дельвигом Алябьева в тюрьме.

«Соловей» и особенно «Прощание с соловьем» получили широкий общественный резонанс, вызывали сочувствие к судьбе Алябьева. Песня воспринималась как живой отклик на недавние события на Сенатской площади, как напоминание о судьбе осужденных и уже томящихся в сибирской каторге декабристов.

Заключает цикл-трилогию песня «Прощание с соловьем на Севере», написанная Алябьевым, когда после четырех лет сибирской ссылки он получил разрешение отправиться для лечения на Кавказ. Автор текста — тобольский поэт И. Веттер.

Хотя «Прощание с соловьем на Севере» и завершает трилогию, но этот романтический образ встречается в романсах «Сладко пел душа-соловушко» на слова И. Лажечникова, «Певец» («Слыхали ль вы») на стихи Пушкина.

В подражание пушкинскому «Певцу» писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский вводит в свою повесть «Испытание» стихотворную «Песню Ольги» (2-я строфа):

«Песня Ольги» также положена на музыку Алябьевым.

Удел подлинного бессмертия принадлежит все же дельвиговскому «Соловью», шедевру русской вокальной лирики. «Соловей» Дельвига—Алябьева приобрел подлинную народность, выдержал испытание временем, дошел до наших дней и доныне украшает концертный репертуар лучших певиц нашей страны, звучит во многих странах мира.

С глубоким волнением внимал «Соловью» М. Горький, слушая его в исполнении А. Неждановой. В январе 1919 года в лесной школе в Сокольниках слушал «Соловья» Владимир Ильич Ленин. Пела В. Барсова.