А он не вернулся из боя

Глава 13. Родные

Вера Федоровна, пока добиралась домой, и в троллейбусе, и когда шла пешком, так и не успокоилась. Ее мысли все время возвращались к самозванцу, который представился ей как герой, участник войны в Афганистане. Ребята вовремя изобличили этого «афганца».

«Подонок! – думала она. – Сколько людей обманул…» И вдруг начала размышлять о другом: «Надо отметить, что народ очень хорошо относится к нашим детям, которые там, в Афганистане. Дай бы бог, чтобы общество также отнеслось к нашим ребятам, когда они вернутся домой! Чтобы не обижали парней. Но есть же у нас и те, кто увернулся от поездки туда, на войну. И ведь будут сейчас скрывать от людей свою трусость и оправдывать ее тем, что нечего было ехать в Афганистан и что они, наоборот, герои, пошли против правительства и не поехали. Хотя есть же среди этих трусов и те, кто получил уже должности и звания, учится в вузах, и когда-нибудь они начнут издеваться над теми, кто честно исполнял интернациональный долг и, не боясь смерти, выполнял приказ Родины».

Вера Федоровна так задумалась, что, только буквально уткнувшись в дверь подъезда, в двух шагах от себя увидела маму и жену Андрея Бровикова:

– Здравствуйте, мои дорогие! Вы ко мне?

– Да, родная, к вам, – ответила Анна Степановна и, вдруг обняв Таню за плечи, дрожащим голосом чуть ли не по слогам произнесла: – Наш Андрюша пропал в бою без вести!

– Как – пропал? Он же командир роты, вокруг него столько людей!

Вера Федоровна распахнула дверь в подъезд и решительно сказала:

– Девочки, заходите, поговорим у меня дома.

Когда они оказались в квартире, Вера Федоровна не позволила им разуться и буквально подтолкнула их в зал:

– Садитесь, я поставлю чай, затем спокойно поговорим. Здесь не исключена ошибка, поспешность в информации, да, может, он уже нашелся! Садитесь, я сейчас.

Коблик как более опытная в таких ситуациях, тем более что к ней все чаще стали обращаться и другие матери «афганцев», когда у них случалось горе или в тревожную минуту, постаралась не суетиться и не торопиться читать письмо, а выслушать наболевшее на душе. Она направилась на кухню, быстро приготовила чай, поставила на поднос фарфоровый чайник с кипятком, поменьше – с заваркой, небольшую тарелочку с печеньем и появилась в зале. Поставила все это на стол и сказала:

– Я понимаю вас, мои дорогие. А там, на Востоке, и в радости, и в горе – с чаем.

Бровикова протянула конверт:

– Вот, получили. Это мне, такое же письмо получила Танечка.

Вера Федоровна достала из конверта сложенный вчетверо обычного размера лист и начала читать напечатанный на пишущей машинке текст:

Вера Федоровна молча сложила письмо, положила его в конверт:

– Дай бог, чтобы он нашелся, чтобы он был жив! – и вдруг предложила: – Анна Степановна, Танечка, а давайте сходим в церковь! Это недалеко от гостиницы «Беларусь». Я вроде бы и не верила в Бога, но сейчас мы должны и его просить о милости.

Так и не притронувшись к чаю, они направились в церковь.

С тех пор как Вера Федоровна получила страшное известие о гибели Николая, она, посчитав, что ее жизнь закончилась, долгое время днями пропадала на кладбище у могилы сына и, придя домой, не отвечала на телефонные звонки, бросалась в подушки, закрывала уши и рыдала. Боль не отпускала ее, она отказывалась понимать, что случилось. Старший сын тоже очень переживал. После работы он частенько ехал на кладбище, как он пояснял, «поговорить с братом». Надо отдать должное многим другим матерям погибших ребят в Афганистане. Они первые дни буквально дежурили у подъезда, где жила Вера Федоровна, а когда наконец она стала выходить из квартиры, окружили ее заботой. Все, конечно, были потрясены, когда ей неожиданно, без предупреждения принесли домой гроб с телом сына.

И вот Вера Федоровна после долгих переживаний и раздумий вдруг поняла, что ее дальнейшая жизнь должна быть связана с такими же мамами, как и она. Коблик решила посвятить себя заботе о всех ребятах, которые были на той войне.