А он не вернулся из боя

Глава 4. Минск

Вера Федоровна уже успела получить пять писем сына – но она отправила гораздо больше. В этот вечер она была одна. Старший сын – на свидании, и Вера Федоровна, прочитав еще раз полученное днем письмо Николая, анализировала все, что он писал ранее: «Да, Коля не просто повзрослел. Он стал по-настоящему взрослым». Вера Федоровна чувствовала, что он старается не расстраивать ее, понимала и то, что о войне он не имеет права писать. Итак, многие слова в письмах замазаны черной тушью, – это следы цензуры. Если Коля расписывал красоту гор, которых в Беларуси и близко не было, то она понимала, что он воюет, о чем ни радио, ни телевидение почти не сообщают. Больше рассказывают о помощи дружественному Афганистану: то школу построят, то завод, то в Кабуле целый квартал желтых пятиэтажных домов. Наши преподаватели обучают студентов в Кабульском политехническом университете. Читая эти строки, можно предположить, что Советская Армия действительно охраняет наиболее важные объекты, помогает правоохранительным органам Афганистана бороться с бандитами, присылаемыми из-за рубежа.

Николай почти в каждом письме упоминает старшего лейтенанта Бровикова, с которым они, несмотря на разницу в званиях и возрасте, подружились, рассказывает, как они вместе ходят на экскурсию в горы. От этих слов у Веры Федоровны ныло сердце. Она прекрасно понимала, что за экскурсии могут быть у военных людей. Коля и в этом письме интересуется, как живут мать, жена и дочь Андрея Бровикова, просит помогать им.

Вера Федоровна посмотрела в окно – скоро стемнеет. Ей вспомнилось, как она познакомилась с семьей Бровиковых. Она вместе с Лидией Манкевич, чей сын погиб в Афганистане, встречались с другими матерями погибших ребят. После встречи они прогуливались по набережной, разговаривали.

Вдруг Манкевич тронула ее за рукав:

– Извините, Вера Федоровна, видите, нам навстречу идут две женщины.

Вера Федоровна посмотрела вперед и увидела девушку и женщину постарше. Лидия пояснила:

– Это мать и жена офицера Бровикова. Он десантник и сейчас служит в Афганистане. Я сам недавно с ними познакомилась. А давайте я вас им представлю, они очень приятные люди.

Идущие навстречу женщины, увидав Лидию Манкевич, улыбнулись. А она после приветствия представила их друг другу. Коблик назвалась:

– Вера Федоровна!

Бровиковы по очереди тоже назвали себя:

– Анна Степановна, – представилась женщина постарше.

– Татьяна, – чуть смущенно назвала свое имя девушка.

Манкевич добавила:

– Анна Степановна – мать старшего лейтенанта Бровикова. Он сейчас, как и ваш Коля, Вера Федоровна, исполняет интернациональный долг в Афганистане.

– А вы знаете, Вера Федоровна, по-моему, мы с вами уже виделись. Я обратила на вас внимание еще на вокзале, вы прощались с сыном. А мой Андрюша садился в тот же вагон, что и ваш сынок, – заметила Анна Степановна.

Вера Федоровна оживилась:

– Да, вы знаете, на вокзале такая суматоха была. Я, конечно за своим сынком следила, но так случилось, что обнять и поцеловать его на прощание у меня не получилось. Он с ребятами какие-то ящики грузил, а поезд тронулся… Коленьку своего я увидела уже в вагонном окне, только и успел мне рукой помахать. А стояла я на перроне со своим старшим сыном Сергеем.

– Мы тоже в этой вокзальной суете не успели Андрюшу поцеловать, – кивнула головой Анна Степановна.

А Татьяна добавила:

– Он захотел поговорить с командиром призывников, пошел по вагонам, а тут поезд тронулся.

Манкевич тронула Коблик за рукав:

– Ну что, Вера Федоровна, я, пожалуй, пойду, а вы уж тут без меня побеседуйте.

Она кивком головы попрощалась и пошла в сторону своего дома.

– А где вы живете? – спросила Вера Федоровна своих новых знакомых.

– На улице Типографской, – ответила Бровикова-старшая.

– Так мы еще и соседи! Наш дом на углу Горького и Типографской. Знаете что, а давайте пойдем ко мне, почаевничаем, поболтаем…

Они просидели до ночи. Бровиковы прочитали письмо Андрея, он тогда находился в Москве и готовился вылететь в Ташкент. Спохватились, когда стрелки часов показывали час ночи. Вызвали такси, и, когда гости уехали, Вера Федоровна поняла, что приобрела новых друзей. Сидя одна, в наступающей темноте она с тревогой думала о сыне.