А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 4)

Глава 6. Идеальная инфекция

Когда я разлепил глаза, то понял, что произошло немыслимое. Кира проснулась раньше, чем я. Гораздо раньше. Так как сейчас сидела в кресле напротив, уписывая за обе щёки гречку с парным молоком.

Заметив, что я не сплю, она спешно проглотила очередную ложку и улыбнулась, обнажив зубы с не очень эстетично налипшими чешуйками гречки:

— Значит, физрук...

Ещё ночью мы выяснили, почему Алина казалась мне знакомой. Оказалось — не казалось. Она не только жила в Митино. Но, в добавок, её класс был одним из тех, в котором я когда-то преподавал физическую культуру. Её имя и фамилию я регулярно видел в классном журнале, выставляя оценки за очередную сдачу нормативов.

— И не только. — Я по привычке потянулся за маской. Но, взяв её со стула, решил пока не одевать. Кроме девчонки в выделенной нам комнатушке сё равно никого не было. А она меня уже и не таким видела.

— Всё-таки не угадала... — Запустив в рот ещё одну ложку с верхом, Кира продолжила с набитым ртом. — Наверное, ефё и турифтичефкий крувок какой-нибудь вёл? Типа там как раввефь кофтёр конферной банкой... Или добыть воду в пуфтыне... Ф помофью дефяти фекретных морфких увлов?

— Наверное.

— Ну да... — Девчонка проглотила кашу и отставила тарелку в сторону. — У меня вот у мамаши подруженция тоже учительницей была. Говорила, что на одну ставку никак не прожить. По любому нужна ещё какая-нибудь халтурка. Кружок там или репетиторство...

— Для меня это была не халтурка. Мне нравилось, то, что я делал. И у меня хорошо получалось.

— Не сомневаюсь... Поэтому ты со всеми вокруг так ловко общий язык находишь... Ты ж, получается, всю жизнь вот с такими работаешь... Работал. С детьми.

— Не всю. Но долго, да. — Поднявшись с кровати, я почувствовал, что и тело толком не отдохнуло. Мышцы ныли как после долгой тренировки.

— Ну чё ты дуешься-то всё. Я тебе вот кашу оставила. И физра, кстати, у меня вообще была — любимый предмет!

— Это заметно.

Во взгляде Киры на секунду промелькнула тень гнева. Но она быстро расслабилась и снова улыбнулась:

— Ладно, ворчун! Приму за комплимент! Я никогда задротом-ботаном не была, чё уж там...

— Так это он и был. И я не дуюсь. Просто немного не выспался, не обращай внимания.

— Я думала, что такого не бывает... Может этот второй «Автоном» не навсегда работает...

На самом деле я вообще почти не спал. И, когда мы расположились на ночлег, остаток ночи раздумывал над тем, как поступить в сложившейся ситуации. Но не жаловаться же на это девчонке... Жаловаться вообще бесполезно. А для мужчины — ещё и унизительно.

Нет, конечно, этим ребятам нужно помочь. Над этим я голову не ломал. Чем дольше мы разговаривали вчера с ними за поздним ужином, чем больше я слышал их собственные рассказы о том, чего они достигли за месяцы после удара эпидемии, что пережили, что потеряли и что обрели... Тем меньше у меня оставалось сомнений на этот счёт. Как и у Киры. Их командиры явно умели думать наперёд. И заботились о своих подопечных, а не гребли под себя всё, до чего дотягивались, погрязая в жадном потреблении остатков благ цивилизации и в животном доминировании над беззащитными слабаками, малышами и одиночками.

В то же время их методы руководства были достаточно жёсткими для текущих времён. Кто не работает — тот не ест. А ещё не получает медицинской помощи и не имеет доступа к школе. Плюс, нулевая толерантность к предателям, дезертирам и преступникам.

И если для раба, который знает, что такое свобода, она обычно является самым заветным желанием, то для участников этих сообществ изгнание было самым страшным наказанием. Страшнее казни. Как я и предполагал, все граждане этого «Альянса» трудились сообща добровольно.

Но и проблем у них, конечно, тоже хватало. Уже появлялись те, кто считал свою долю несправедливо низкой. Или свой участок работ — несправедливо тяжёлым или непрестижным. Пока такие выступления были редки — их удавалось решать в индивидуальном порядке. Благо работы всегда хватало. Не нравится садоводство — иди на зачистку городских улиц от жор-падальщиков. Боишься заразы — медикам всегда нужны санитары и помощники. Не любишь вида больных и раненых? Тогда ремонтируй не людей, а машины или лодки. Руки растут не из того места? Грузчики и курьеры тоже всегда нужны. И так далее... Чем больше благ цивилизации восстанавливали эти ребята, тем больше разнообразных занятий находилось для всех тех, кто больше не хотел выживать поодиночке, как бродячие кошки.

И уже сейчас они приступили к разработке собственного свода законов. Так как времени у их совещательного органа было всё меньше. И решать бытовые вопросы нужно было поручить кодексам и правилам, а не отдельным людям.

Вместе с этим, чем лучше они жили — там больше жадных и завистливых глаз смотрели на них из-за аморфных границ их протогосударства. Отнюдь не все выжившие были готовы пожертвовать своим новым статусом в этом диком мире, не смотря на полуголодное существование и угрозу со стороны жор. И предпочитали находить в обороне Альянса слабые места, чтобы безнаказанно и бесплатно отщипнуть себе кусочек от их общего счастья.

Вот и этот странный безымянный король решил просто взять своё, не отдавая ничего взамен. Потеря авторитета для нарцисса — страшнее смерти. А ведь здесь он, похоже, даже не первый среди равных, как настоящие средневековые правители Западной Европы. Здесь он среди своих вассалов чуть ли не полубог. Особенно после того, как внезапно научился обращать молодых восемнадцатилетних жор обратно во вменяемых людей.

И ещё он обрёл крайне опытного и ценного советника... Добить которого мы с Кирой хотели чуть ли не больше, чем помочь Альянсу со всеми остальными задачами.

В общем, вопрос — помогать им или нет — не стоял. Проблема была в другом. За всю ночь, пока Кира безмятежно посапывала на соседней кушетке, я так не смог составить хотя бы примерный план действий с учётом всех обстоятельств. Единственное, что приходило на ум — так это то, чего точно нельзя делать.

Нельзя дать понять нашим противникам, что мятежники дорожат жизнями пеонов. Я уже видел, что Хайзенберг делает с теми, чью жизнь мы пытались сохранить...

Нельзя сидеть на месте. Это укрепление, конечно, выглядит достаточно комфортным и надёжным. Но только не против того ополчения, которое эти неофеодалы смогут собрать со всех своих доменов. И уже очень скоро. Вчера они струсили и поддались своим суеверным страхам. Но человек такая скотина, которая ко всему привыкает. Привыкнут и к мысли о том, что не так страшен чёрт, как его малюют. И тогда ни ответный штурм, ни осаду эти ребята не выдержат.

Что ж... Это уже что-то. Когда точно знаешь, что нельзя делать — можно начинать хотя бы действовать от обратного...

Под утро от пережитых впечатлений и напряжённых раздумий начала побаливать голова. И потом я и сам не заметил, как всё-таки уснул. И, судя по всему, пробыл в забытье немногим больше часа.

— Кстати... А ты точно уверен, что это был Хайзенберг? — Воспоминание о препарате, который испытывали на нас с этим стариком, навели девчонку на новый вопрос. — Он же весь забинтованный был.

— Там в Коммунарке, среди ковидных корпусов, я видел его достаточно близко, чтобы запомнить взгляд. Это точно он. Да и пушки с порохом они наверняка не сами делать научились, сама понимаешь.

— Ну да... Хреново... Вот ведь живучая тварь! — Поразмыслив пару секунд, Кира всё-таки решилась на рискованную шутку, сощурившись так, словно собиралась лопнуть воздушный шарик. — Прям как ты!

— Приму за комплимент.

Девчонка расслабилась и рассмеялась. Её мелодичное хихиканье даже немного придало мне сил.

Резво перепрыгнув с кресла на мою кровать, Кира качнулась в мою сторону и легонько толкнула плечом:

— Ты же понимаешь, что я это всё не со зла? — Коротко заглянув мне в глаза, она быстро отвела взгляд куда-то на пыльный пол. — Так, просто... Из врождённой вредности...

— Понимаю.

Я бы многое мог рассказать ей о том, что все эти её подколки и вся дерзость уходят корнями в вовсе не во врождённую вредность. А в страх показаться слабой и одинокой. А ведь быть слабой и одинокой она ненавидит больше всего на свете.

Но зачем открывать эти карты? Чтобы самоутвердиться в её глазах? Эффект будет прямо противоположным.

Лучше дать ей понять, что на самом деле она вовсе не слабая:

— Что бы помочь этим ребятам, мне необходима твоя помощь. — И ещё нужно дать ей понять, что она вовсе не одинокая. — Только вместе с тобой мы сможем провернуть то, что я задумал. — Чуть помедлив, я добавил. — Мне нужна именно такая вредина, как ты.

Улыбка немедленно осветила лицо девчонки:

— Да куда ж я денусь с подводной лодки!

— Ну мало ли... Если постараться, то можно убедить наших новых друзей ретироваться обратно на Волгу. Там ты получишь то, что тебе нужно. Этот... «Антижорин».

Кира немедленно нахмурилась:

— Ты серьёзно думаешь, что я на это способна?

— Я не про тебя, я про них.

Она ненадолго задумалась, продолжая хмуриться.

— Не-а. — Кивнув собственным мыслям Кира снова заявила весьма категорично. — Не-а! Нифига они не... Э-э-э-... Не ретируются! Они своих не бросают. Я это вижу!

Я в свою очередь видел, как она всю ночь смотрела на наших собеседников, слушая рассказы Дестроя и Алины о былых свершениях. И о том, как они устроили жизнь на своих территориях. Недоверие постепенно сменялось на лице Киры восхищением и белой завистью.

— Да. Я тоже склонен так думать. — Решив подкрепиться, я потянувшись за тарелкой с остатками завтрака. — В этом их сила. Но в этом и слабость.

— Это почему?

— Ты же слышала. Стоит только королю пронюхать о том, что мятежники — это не просто восставшие пеоны, а представители Альянса, заложникам несдобровать. А рано или поздно — он об этом узнает.

— Значит надо, чтобы для него было поздно! — Придвинувшись поближе, девчонка положила голову мне на плечо, защекотав щёку копной волос. — Давай уже рассказывай, чего задумал!

Покосившись на неё, я помедлил с ответом, отправив в рот ложку разваренной каши. Конкретных идей у меня по-прежнему не было.

— А может у тебя есть какие-то соображения? — Прожевав, я купил себе ещё немного времени. — А то что я всё тут занимаюсь этим... Как его... Мэнсплэйнингом.

Кира отпрянула от меня с изумлённым выражением на лице:

— Ни фига себе ты феминистические словечки знаешь!

— Ну... Если ты физрук, то должен быть в курсе таких вещей...

— Х-хе! — Знакомая хищная ухмылка сменилась очень даже мило улыбкой. И она продолжила, немного запинаясь, словно от стеснения. — Я тебе по секрету скажу... Не знаю, как у всяких там феминисток принято... Если они вообще ещё выжили... Но мне нравится, когда парень... Когда мужчина ведёт себя как мужчина. А не какая-то тряпка...

— С этим решительно невозможно спорить!

— Ну и не спорь! — Девчонка снова придвинулась поближе.

— И тем не менее... Может ты что-нибудь хочешь предложить? Тогда около Коммунарки твои идеи были весьма полезны.

— Хм. Ну не знаю... — Она обхватила руками подбородок. — Я вообще тоже хотела подумать, но чё-то отрубилась почти сразу... Устала... А!

— Да?

Кираещё пару секунд помолчала с напряжённым выражением лица, ворочая мыслями.

— Вот этот их Кир. Он же как-то умеет жорами командовать. Прям как Че, да? Ну или типа того... Может это как-то можно использовать?

— Натравить на соседние замки кучу заражённых? Они порвут и рыцарей и пеонов... — Заметив по лицу, что энтузиазм девчонки резко снизился после этой критики, я поспешил её ободрить. — Но в этом всё-таки что-то есть... Заражённые... Вирус... Знаешь, какой вирус самый опасный?

— Э-э-э... Ну... Наверное самый смертельный? Который вообще не лечится. Чума там, какая-нибудь... Или СПИД? Он же не лечится?

— Нет. Идеальный вирус — это тот, который не убивает своего носителя. По крайней мере — далеко не сразу. Ведь вирус не может полноценно существовать и размножаться без своего носителя. Идеальная инфекция — это та, которую носитель даже толком не замечает. И продолжает функционировать, как ему кажется, вполне обычным способом. Так... Покашливает немного... Или ещё что-то в этом роде.

— Поносит или тошнит? — Подсказала девчонка, снова озорно улыбнувшись.

— Не без этого. Любой новый вирус рано или поздно приходит к такому состоянию в ходе естественного отбора. Потому что те, кто сразу убивает носителя — не успевают размножиться достаточно широко. А те варианты и штаммы, которые слишком щадят своего хозяина, тоже не успевают толком воспроизвестись. Их слишком быстро убивает иммунная система.

— Поэтому жоры такие живучие?

— Очень вероятно. Как я понял из документов арктического института, вирус... Или, точнее, заражённые вирусом полярные бактерии... Они, по сути, укрепляют человеческий организм. Делают его выносливее, экономичнее, более устойчивым к внешним невзгодам и к другим инфекциям. За счёт эдакой обратной эволюции.

— Я помню, да. Отключают мозг. Он же типа много энергии потребляет, ты рассказывал. И типа зараза к заразе не пристаёт...

— Ага. А потом мы в добавок встретили этих тварей в Коммунарке... У них ещё и тело как-то изменилось. Обратно в сторону каких-то питекантропов...

— Точно! — Воскликнула Кира, немного подскочив на кровати. — Они ж прям как гориллы какие-то! Голова низколобая... И на руках ходят... Ну, в смысле, на четырёх лапах!

— Ага... Это очень интересная мысль, кстати, но я сейчас не совсем об этом... Я это всё к чему... Отличная метафора для иммунной системы — это как раз типичный замок. Укрепление. Внутри которого есть гарнизон, который постоянно тренируется над тем, чтобы вовремя распознавать противников и эффективно оказывать им сопротивление. Отбивать штурмы, прорывать осады, обеспечивать снабжение... Но, вместе с этим, не пускать внутрь лазутчиков и шпионов. Тех, кто сможет раскрыть врагу слабые места или открыть ворота.

Девчонка пока никак не комментировала эту мысль, явно ожидая продолжения. Замерев, она даже немного приоткрыла рот.

И я не стал томить её ожиданием:

— Так вот, чтобы победить королевство, мы... Точнее, мы и эти ребята... Мы все должны стать для королевства чем-то вроде идеального вируса. — Отложив тарелку в сторону, я поднялся с кровати, почувствовав, как ко мне вроде бы возвращаются силы. С каждым словом своей короткой лекции я не только делился соображениями со своей спутницей, но и сам параллельно генерировал новые идеи, постепенно кристаллизуя в сознании план дальнейших действий. — Как тот самый идеальный вирус, мы должны внедриться в каждый их замок. В каждый защитный гарнизон...

— А потом вовремя откроем ворота?

— Не-е-ет... Мы, знаешь ли, будем очень хитрым вирусом... Мы уничтожим их изнутри таким образом, чтобы эти ублюдки сами до конца так и не поняли, что на самом деле вокруг них происходит. И ни в коем случае не предпринимали никаких попыток к сопротивлению. А скорее наоборот — думали, что всё идёт именно так, как им нужно... Пока в один прекрасный момент...

— Шутник?

Вопрос Киры неожиданно отвлёк меня из захвативших раздумий о деталях тактики и стратегии будущей тайной революции:

— Что?

— Знаешь... Кроме шуток... Я очень рада, что встретила тебя.

Её внезапная сентиментальность немного обескураживала. И в то же время бодрила. Присев обратно рядом с ней, я заглянул ей в глаза:

— Я тоже, Кира. Я тоже.