Абсолютный слух. Счастливчик Майки

Глава 6

Мое сердце сжала невидимая, жесткая рука, я, судорожно вздохнул и Земная гравитация оставила меня. Видимая картинка повернулась на девяносто градусов, я видел окно, пронзительную синь неба и ослепительные, мультяшные облака. Поле зрения стало отдалятся от меня, превратилось сначала в туманное пятнышко, потом, в точку, потом, исчезло и это. И я, остался один. Душа содрогнулась от глобальности потерь, бесконечная тоска придавила мою душу. Я, чувствовал Его, Он был далеко.

Его равнодушие, просто, убивало меня, но, как можно убить того, кто уже умер?

Время остановилось, мысли исчезли, остались, только, чувства. Я, пережил сначала одну бесконечность, потом, другую. Наконец, чья — то милосердная воля, погасила мое сознание.

Он был в домашнем халате, сидел за огромным письменным столом, а в метрах двух от него, сидел я, в большом, кожаном кресле. Я, огляделся, большой кабинет, пожалуй, позапрошлого века. Встретился взглядом со стариком.

— Как, можно, быть таким безответственным? — Напористо спросил он — О чем ты думал, когда сляпал эту штуку?

— Вы, про установку говорите?

— Про нее, что будет, если она попадет в чьи — то преступные руки? А, она попадет, именно к негодяям, в конце — концов все и попадает.

— А, вы кто?

— Смотрящий, присматриваю тут за вашим сектором. Что, делать будем?

Он посмотрел на меня пронзительным взглядом и я отвел глаза. За окном клубилось нечто.

— Что, это? — Растерянно спросил я.

А, — отмахнулся он, — энтропия напирает, создал кластер, что бы мы могли поговорить в привычной для тебя обстановке, вот и напирает. Что, делать будем?

— А, что я могу? По моему, я, умер.

— Ну, знаешь, ли, одному на все плевать! Другой умер! А, я, что, рыжий? За вас, за всех, расхлебывать?! Болтаешься в Отстойнике и в ус не дуешь, а, я, тут, за тебя думать должен?! Это, ведь ты, ее сделал?!

— Ну, сделал, — я, тоже повысил голос — интересно было, вот и сделал! Отстойник, это ваша работа? Я, там, болтался миллионы лет! Не могли раньше вытащить?!

— Отстойник, объективно существует! Я, здесь, ни при чем и времени, там, нет! Время, это, знаешь ли философская категория! А, не физическая, как тут некоторые думают! Нет, ну, надо же! Понятия не имеет о времени и сделал такую гадость! Да, она работает, только потому, что ты в это веришь! Поверил в чудо, вот чудо и случилось! И никакой гарантии, что она перестанет работать после твоей смерти!

Другое дело, что я, тебе память сохранил, понятие о времени у тебя осталось, вот и пришлось тебе хлебнуть лиха, а, на кой черт, ты мне без памяти? Сидел бы, сейчас, здесь, пузыри пускал! Ладно, давай договариваться, ты ведь хочешь вернуться?

Его, голос стал подозрительно участливым и я насторожился, давно перестал верить в бесплатные подарки.

— Мне, некуда возвращаться, — сказал я — мой мир исчез, я, своими глазами, это видел.

— Твой, исчез, — легко согласился он — а, другие миры остались, подыщем тебе тихий, уютный, мирок…

— Вы, хотите сказать…

— Ну, да, ну, да, сколько людей, столько и миров, это же так просто!

— Но, как, же так… — Растеряно сказал я — Люди, же встречаются, руки друг — другу пожимают…

— Так, никто и не спорит, миры постоянно соприкасаются, это, как, броуновское движение.

— Вы, точно это знаете?

— Знаю, что?

— Ну, что у каждого свой мир?

Его лицо недовольно сморщилось.

— Ну, бывают редкие исключения, если двое, очень сильно, хотят оного и того же, то, какое — то время, могут жить в одном общем мире. Но, это, из разряда чудес. Обычно все, как положено, спят в одной постели, а живут в разных мирах!

Он, говорил со мной, но смотрел не в глаза, а примерно на мою грудину. «У меня, что грудь в соплях? А, что, после отстойника, вполне может быть». Я, посмотрел себе на грудь, соплей не было.

— Куда вы смотрите? — Спросил я.

— На Искру твою любуюсь, — завистливо сказал он — если, бы, не твой косяк, прямая дорога, была бы, в Высшие Сферы. Чисто белая… Лет сто такую не видел… Энергия Творца, так и прет!

Ну, на нет и суда нет, — сказал я торопиво — нельзя в высшие сферы и бог с ними, давайте обсудим мое возвращение на Землю!

Ну, с рождением ничего не получится, это память надо затирать, а, что за миссия без памяти? Так, что Рождество, теперь, не для тебя!

— Бог, с ним с Рождеством, давайте уточним, цели миссии.

— Уничтожишь свою установку, утопишь в Марианской Впадине, или разберешь по винтику, мне без разницы!

— Но, мой мир исчез и установка исчезла вместе с ним, как же до нее добраться?

— Твой мир исчез, а вот, мир твоего соседа — алкаша остался, ты там скоро завоняешь, он вызовет участкового, тот вызовет слесаря, они вскроют твою дверь и что они там найдут?

— Ладно, ладно, я, все понял, давайте продолжим обсуждение, моего возвращения!

— Ну, в кого ни попадя, тебя, не вселишь, грех на мне будет, если такая искра, достанется, какому ни будь уроду, но ты не волнуйся, подыщу, я, для тебя, что ни будь красивое.

— На женское тело не согласен, — сказал я поспешно — лучше обратно в Отстойник!

— Книжек, что ли начитался? — Сказал он брезгливо — Фантазия у людей убогая, вот и пишут разную дрянь!

— Да, когда, мне было книги читать? — Сказал я возмущенно — С одной стороны друзья, с другой — жена! То, похмелье, то, денег нет! То, зубы вставлять надо! То, на зону, передачу другу собирать! А, потом, вообще, некогда стало!

— Верю, верю, что не читал, оно и правильно, теперешние книги читать, только Искру пачкать!

— Значит, договорились, — сказал я заискивающе — это, будет молодой парень, симпатичный, здоровый, ну и хотелось, что бы, высокий был, я, ведь по жизни, высокий был. Я, долго проживу?

— Это, уж, как по Судьбе выйдет, — угрюмо сказал старик — терки, у нас с ней, последнее время, я, ведь мог тебя остановить, так, нет! Судьба, твою мать!

И, тут, я, вспомнил ВСЕ.

— Так, падение Машки, это, твоя работа?! — Сказал я, надвигаясь на Старика — Значит, катастрофу на мосту, ты устроил?!

— Окстись! — Жалобно воскликнул Старик, закрываясь от меня скрещенными руками — Вот, уж, с кем, не стал бы связываться, так это с ней. Да от нее, Высшие Сферы, постоянно трясло! Сам, Высший Иерарх, ничего не мог с ней сделать! После, последнего скандала, с самой Судьбой, сцепилась, трясла ее, как грушу! Та, так, и эдак и ничего! Пришлось ей расколоться, показала ей, ее Любовь! Плюнула на Судьбу, засветила своей памятью Высшему Иерарху, прямо в лицо! И сорвалась на Землю! Самовольно, вселилась, там в зародыша, а, за такое, наказание очень суровое! Только, кто же с ней будет связываться? Творец, больше никому не отвечает, а Высший Иерарх ее, просто, боится! Да они, там, просто, молятся, что бы она пожила на Земле подольше! Ну, сейчас — то, там, все успокоились, Континиум, больше не трясет, да и ей самой хорошо, нет памяти и нет проблем! Нашла свою любовь и счастлива! А, ведь знала, что после падения с моста, может погибнуть. У тебя — то, свободу воли никто не отнимал! Ты, мог, ее и не спасать! А, теперь, сам спас, сам и мучайся! Одному, Высшему Иерарху плохо, до сих пор, не может отделить ее память от своей. Хотя, говорят, что и он успокоился, коллекционирует, теперь, дорогое, женское белье…

Я, проснулся в холодном поту. Чушь, какая — то приснилась. Попробовал, бы, я, Старику угрожать! Да и про Машку, я, тогда ничего не знал. Хотя, по фактам, если убрать гротеск и разговоры о Машке, все так и было. Особенно, смерть и Отстойник. Я, вытер холодный пот простыней. Дома было тихо. За окном, шуршал по листьям дождь. Я, встал, поплелся в ванную, сделал свои дела, прошелся по дому, отца не было, а время, уже десять часов, сварганил себе яичницу с помидорами, поел и когда мыл посуду, в дверь кто — то позвонил. Чертыхаясь и стряхивая воду с рук, я, пошел открывать дверь. На крыльце стоял растрепанный, долговязый парень, с тусклым выражением лица. Нет, он не был, выше меня ростом, просто, был настолько худой, что выглядел долговязым. Он держал в руках два больших полиэтиленовых пакета. Из одного пакета торчал гриф акустической гитары.

— Я, ничего не покупаю — сказал я на всякий случай.

— Очень смешно — сказал он, с унылым видом.

Он, протиснулся мимо меня и пошел в глубину дома. Я, уже, сообразил, что это знакомец моего предшественника и пошел за ним.

Он, вошел в мою комнату, как к себе домой. «Надо, его отваживать от дома, на хрена мне, тут, посторонние?» И начал, разгружать пакеты. Кинул гитару на мою не заправленную постель, положил на стол, полиэтиленовый мешок с проводами и кассетами, извлек из пакета кассетный магнитофон фирмы «Панасоник».

— Извини, что раньше не вернул, — сказал он — меня в лагерь сослали.

У меня в голове, замелькали пейзажи с колючей проволокой.

— В, каком, лагере чалился? (Обычный вопрос, для нашего брата)

— В летний лагерь, меня отправили, ты, что, еще не проснулся?

— Так, вроде, не сезон.

— Вот, в начале сезона меня и отправили!

— Тогда, ты рано вернулся.

— Я, сбежал! Рыжий Скотти и Рваный Бил, только, на до мной и издевались, с нашего курса, больше никого не было.

Похоже, мой знакомец, из морально опущенных. Надо, от него, как — то дистанцироваться, жизнь, она полосатая, я, его прошлого не знаю, не со всеми, можно, из одного стакана пить.

— А, что, родители сказали?

— Так, нет их, уехали во Флориду, сестра, только, осталась, тоже не подарок!

— Слушай, я, вопрос задам, ты, не удивляйся и ничего не спрашивай, просто ответь на вопрос. Мы, договорились?

— Зачем, такое длинное предисловие?

— Мы, договорились?

— Спрашивай.

— В школе, я, по жизни кто?

К моему удивлению, он сразу понял о чем речь.

— Ботаник, как и я, думаешь я, поверю, что ты, это забыл? Я, вот, тоже, рад бы забыть, да не дадут!

— Моих вещей, у тебя больше не осталось?

— Нет. Слушай, объясни мне, что происходит?

— Пошли на выход, там все объясню!

Я, довел его до двери и вытолкнул на крыльцо.

— Ко мне, больше не ходи, ни о чем не спрашивай, не друг, я, тебе больше и ты мне не друг!

Я, закрыл дверь, увидев напоследок, его изумленные глаза. Вот, так, вот, балласт нам не нужен. Неприятная сцена, но необходимая. Я, тоже, должен заботится о своей репутации! Как, говориться, скажи мне, кто твой друг!

Надо было подумать, что приготовить на обед и я пошел на кухню исследовать семейные припасы. Учитывая, то, что отец, будет приходить и уходить когда ему вздумается, годилось, только, то, что можно разогреть, без потери вкусовых качеств. Я, пошарил по квадратным, пластиковым контейнерам. Была гречка, был рис, а уж сколько овса, здесь, запасли! Впору лошадь заводить. В принципе гречка с гуляшом вполне подойдет. Гуляш подогрев легко переносит, а гречку можно подогреть в водяной бане. И я, начал процесс готовки, приготовлю на целый день и больше меня дергать не будут. Справился за час, укрыл гречку одеялом и хотел идти в подвал «ставить» руку, как раздался телефонный звонок.

— Хелоу?

— Майки! — Услышал, я, радостный голос Маши, впрочем, ее интонация, тут, же стала обиженной:

— Не звонишь и не едешь, совсем меня забыл?

— Какие поездки? — Сказал я укоризненно — Еще, только, двенадцатый час!

— Но, позвонить, ведь, мог?!

— Прости, котенок, проснулся поздно, потом, на кухне зашивался! Но, я, исправлюсь! Завтра, как, только, встану, так, сразу тебе позвоню! Даже, зубы чистить не буду!

— Нет, уж, зубы, все же, почисти, — засмеялась Маша — у тебя красивые зубы, за ними нужен уход! Когда приедешь?

— Пока, не могу сказать, я, еще, сегодня, отца не видел. Вот, вернется отец, тогда, можно будет планы строить.

— Но, сегодня, ты, точно, ко мне приедешь?

— Приеду, с вероятностью, девяносто девять процентов!

— А, почему девяносто девять? Один процент куда девался?

— Оставил, на случай падения метеорита!

— А, они, что, так часто падают? Целый процент оставил!

— Вероятность, конечно, меньше процента, просто, не хотел с дробными числами связываться. Маша, как наши песни поживают?

— А, да! Я, ведь, звоню из — за этого! Я, закончила песню, «Жизнь удивительна» теперь, тебя жду, проверить надо!

— Сегодня, обязательно приеду, если, конечно, метеорит не упадет. Пока Маша!

— Пока Майки! Майки… Ты, назвал меня котенком… Я, некоторое время, послушал гудки, потом повесил трубку. Едва, я отошел от телефона, как он снова зазвонил. «Машка, что — то забыла», но это был отец:

— Хорошо, что ты дома, никуда не уходи, через час приеду, нужно купить тебе костюм… Вырос ты, уже, из старого костюма, перед людьми неудобно будет…

— Хорошо, буду дома.

Я повесил трубку и пошел в подвал.

Как ни странно, но мне понравилось, то, что я, видел в зеркале. Не уважал я костюмы раньше, мягко говоря. А, галстуки, так, вообще, ненавидел всеми фибрами, да и одевал — то их, считанные разы. В зеркале отражался симпатичный парень, строгие линии, стройный, где — то, даже, элегантный. Умеют, же, делать капиталисты! Я, посмотрел на бирку болтающуюся на рукаве. Двести двадцать баксов?! Папаша, совсем, с глузда съехал?! Я, же, его одену, считанные разы! Потом, опять вырасту!

— Берем! — Сказал отец за спиной.

Ко мне, тут же, подскочила менеджер. Черт! Ловкая девица. Думал и брюки сдернет, вместе с трусами! Я, стянул с себя галстук, задернул шторку и шустро перепрыгнул в свои джинсы. Кто их знает, этих менеджеров. Мы прошли на кассу, отец расплатился, наши покупки завернули, погрузили все это в фирменный пакет и мы пошли на выход. Мы сели в отцовский «Мустанг» и отец спросил:

— Тебе, сейчас куда надо?

— Домой, конечно, я без фургона, как без рук, вернее, как без ног. Не помню, я, автобусных маршрутов.

— Ничего, ничего, потихоньку приспособишься, там бензина много осталось?

— Меньше трети бака.

Отец, достал бумажник, выстегнул оттуда пятидесяти долларовую купюру и протянул мне.

— Это, тебе на неделю.

Я, взял деньги, где — то под грудиной глухо заворчала совесть. «Заткнись! Мысленно прикрикнул, я, на нее, без тебя тошно! Чего уж, теперь, после костюма».

— А, костюм было обязательно покупать? Могли на прокат взять, все равно, я, скоро вырасту.

— Ты, последний мужчина в нашем роду! Ты, не никогда не будешь носить вещи из проката! Мы не бедствуем! На похоронах мамы, ты должен выглядеть достойно!

Некоторое время мы ехали молча, потом, я, спросил:

— Когда похороны?

— Похороны послезавтра, завтра прощание. Ее лицо, было, сильно повреждено рулевой колонкой, поэтому все так и затянулось. Я, ведь деньги в бюро еще из Детройта перевел, что бы они могли начать работу и все равно, задержка случилась.

Он, кинул взгляд, на мой застегнутый ремень безопасности и сказал:

— Когда тебе было двенадцать лет, ты разбил нос о спинку переднего сидения. Вы с мамой, тогда, ехали в центральный Нью — Йорк покупать твою первую гитару, а на дорогу выскочила собака. После этого, я, установил ремни безопасности на все наши машины… Маму это не спасло…

Его взгляд стал грустным и задумчивым. Потом, он сменил тему:

— Я, был в страховой компании, машину нам заменят. Мама проглядела один пункт в договоре, наличными получить не удастся. Но, может, это и к лучшему, не все, же тебе, ездить на старом фургоне. Считай, это, ее последним подарком.

— Спасибо.

«Что — то плюшки густо посыпались, — подумал я — за белой полосой, идет черная, как бы мне в прожарку не залететь». Отец поморщился:

— Не успели мы, тебя застраховать… Кто же знал, что так получится.

" А, вот это, большая удача, страховщики, напустили бы на меня мозголомов, могло дело и до гипноза дойти. Говорят, что сильный гипнотизер, может заставить человека, вспомнить свою предыдущую жизнь. А, со мной и напрягаться не придется, я, ее и так помню». Отец лихо промчался по подъездной дорожке и резко затормозил на площадке перед гаражом. Когда, я, стал освобождаться от ремня он спросил:

— Может, съездим, куда нибудь пообедать? Или, сам будешь готовить?

— Уже, все готово, — сказал я — надо, только, разогреть.

Мы прошли в дом, разошлись в холле и я сказал ему вслед:

— Через пятнадцать минут, все будет на столе.

Мы обедали, отец смотрел равнодушным взглядом, прямо, перед собой и был где — то далеко. Потом он посмотрел мне глаза:

— Всего одно блюдо, непривычно, твоя мама готовила много разного, мне, конечно, не все нравилось, но я не говорил ей об этом. Хотя, если, в доме одни мужчины и нет детей, то и так будет неплохо. Много, я, упустил в жизни, постоянно в разъездах, не заметил, как ты взрослым стал. Мне казалось, что без мамы, здесь все рухнет, придет в запустение, но ты, пока, справляешься. В доме пахнет едой.

Я, стал убирать со стола, а он поехал по своим делам. «Пока, я, тут один, надо проверить свои физические возможности, не должен, я, по возрасту быть таким сильным, Машка летала вчера, как воздушный шарик». Я, прошел в свою комнату и легко встал на руки, прошелся по комнате на руках, «ну, это, я, положим и в прошлой жизни умел». Добрался до стены и опираясь на нее пятками приобрел, некоторую устойчивость. Плавно сгибая руки, коснулся головой пола, а, теперь отжаться и еще раз! Отжавшись десять раз, я почувствовал легкую усталость в мышцах, а, теперь еще десяток! Оттолкнувшись от стены пятками, я, приземлился на ноги и встал. Впечатляюще! У меня и в лучшие годы получалось, только три раза, да то не всегда! Очень, уж неудобная позиция для жима. Я открыл створку шкафа, разделся до пояса и всмотрелся в зеркало. «Обычный подросток, высокий, пожалуй, для своих лет, жира нет, да и мышцы не впечатляют, хотя и ребра не просвечивают. Очередная плюшка? Это, только, от Старика может быть». Зазвонил телефон и я пошел в коридор.

— Я слушаю.

— Майкл, это ты?

— Я, кто это?

— Это, я, Крис, мы с тобой встречались на озере.

— Я помню.

— Наши, собираются, сегодня на репетицию, ты сможешь подъехать?

— Куда?

— Ну, если ориентироваться от озера, то по Виктори Бул, до Остин Плейс, в общем, Остин Плейс 12.

— Что это?

— Обычный дом, я тут живу.

— Во сколько?

— Это, ты, сам решай, мы ведь из — за тебя собираемся.

— Через час.

— Договорились!

Я огляделся, обычный гараж, стены, до самого потолка, были заставлены крупными параллелепипедами прессованной соломы. «Голь на выдумки хитра, — подумал я — тот, кто додумался, улучшить акустику этой бетонной коробки, таким оригинальным способом, наверное, раньше был фермером?»

— И, как, акустика? — Спросил я Криса.

— Не студия, конечно, но гораздо лучше чем было.

Кроме нас с Крисом, здесь было еще четыре парня, я перезнакомился со всеми и пошел смотреть оборудование, Крис пошел со мной. Я, подошел к усилителю мощности, в общем — то компактный ящик, размером с системный блок, учитывая его ламповую начинку, размеры были весьма скромными. Изогнувшись посмотрел на его заднюю стенку, МЛ 350 прочитал, я, его маркировку. Прямо, на его темно — коричневой крышке, заводом изготовителем, была нанесена белой краской, блок — схема усилителя.

— Триста пятьдесят, это мощность?

— Да, но сейчас, он столько не дает, даже на слух чувствуется. — Пожаловался Крис.

— Наверное, эмиссия подсела.

— Подсела, что?

— Электронная эмиссия подсела, у такого оборудования, лампы надо менять каждый год. Очень тяжелый режим работы, он же греется, как утюг!

— Ты разбираешься в этом?

— Не то, что — бы именно в этом, но в том, что у него внутри, разбираюсь.

— Слушай, тебя сам бог послал, — обрадовался Крис — у нас, еще один такой же есть! Мы собирались сделать стерео — звучание, но он гудит со страшной силой!

— Привозите домой, здесь, условий нет для ремонта. Запиши мой адрес.

Я продиктовал Крису адрес, он записал его в свой блокнот, подтянулись ребята и стали подключаться к микшерскому пульту. Я сходил к машине, принес свою гитару, ну и педаль для фузз — эффекта, тоже прихватил. Крис меня подключил, усилитель уже нагрелся, я сделал несколько пробных аккордов. Музыканты посмотрели на меня выжидательно и я запел «Сдавайся детка». Я пел, не обращая внимания на их ошибки и в последнем куплете, они, вполне, прилично отыграли свои партии.

— Еще раз — потребовал Крис.

И я, запел снова, я, не использовал фузз — эффект и не импровизировал, играл строго по основной теме, что бы не сбивать музыкантов. Гитаристы и барабанщик играли, уже, вполне, на уровне, а клавишник — Крис, все еще экспериментировал на своей «Ямахе», под конец и он нашел свою манеру игры. Мы сыграли «Детку» еще раз и народ единодушно решил, что лучше, уже, быть не может. С «Калифорнией» все было не так радужно, именно, в этой песне, я не мог допустить, что бы они играли отсебятину, все мое естество, протестовало против этого. Мы поспорили, я был вынужден прямо заявить, или они играют, так, как я, хочу, или мы эту песню в репертуар не включаем. К моему удивлению, Крис меня поддержал. Я, давно, заметил, что он, посматривает на меня с явным любопытством. С гитаристами, было не так уж и сложно, я просто пел и показывал каждому гитаристу его партию. Даже басисту — Дику, сумел показать его рисунок игры, на своих басовых струнах, а вот с клавишником — Крисом, дело встало намертво, не мог я ничего показать клавишнику, на своей гитаре. Мои жалкие попытки, показать, что — то Крису, играя на одной струне, с треском провалились! Я прекрасно «слышал», как все должно играться, но, как до них это донести? Я, ведь, даже, нот не знаю! «Губная гармошка! — Осенило меня — Сколько лет, я ее в руках не держал? Ничего, немного тренировки и все получится».

— Крис, где можно, срочно, найти губную гармонику? — Спросил я.

— А, чего ее искать? — Удивился Крис — У Ренди в машине валяется, он, как напьется, так и начинает на ней пиликать.

Наш соло — гитарист, хмыкнул и пошел к своей машине.

Старый верстак приютил нашу компанию, ребята сидели на перевернутых ящиках, пили пиво прямо из банок и оживлено обсуждали наши перспективы. Я решил воздержаться от спиртного, у пива очень стойкий запах, а терять доверие отца, мне не хотелось. Да и выпил, я, в прошлой жизни, столько, что на две жизни хватит!

— Имея свой репертуар, — горячился Крис размахивая руками — мы будем по настоящему не зависимы! Даже спонсоры нам не понадобятся! Если, все песни будут такого уровня, то нас обязательно заметят! Майкл, остальные песни такого же уровня?

— По каким критериям сравнивать? — Пожал я плечами — По мне, так «Детку» с «Калифорнией», даже сравнивать нельзя, совершенно разные вещи.

— Это да, «Калифорния», конечно сильнее, хотя и «Детка», тоже, очень хороша! Но у нее, совсем другое направление! Я имею в виду… Ты, же, представляешь, в целом, уровень лучших исполнителей современного шоу бизнеса?

— Представляю.

— Вот, если, в целом, сравнивать их песни с твоими, на каком уровне будут твои?

— В среднем, на таком же, но есть вещи и получше.

Ренди, прыснул пивом на сидящего рядом Роберта — барабанщика, прослезился, вытер губы и сказал:

— Своей смертью, ты, не умрешь! Тебя, убьют за наглость!

Все оглушительно расхохотались. Когда все отсмеялись, Крис сказал:

— Майкл, спой хотя бы одну песню, из тех, которые самые лучшие.

«Если, я, решил заработать с ними денег, то проверить их будет не лишним, ради этого, можно и пожертвовать одной песней, зато узнаю можно ли им доверять, а это немало».

— Одну спою, — сказал я — но, вы, не должны ее играть, без моего согласия.

В Союзе, дворовые пацаны, могли бы мне обещать, все, что угодно, но понравившаяся песня, разошлась бы среди уличных гитаристов моментально и концы искать было бесполезно. Здесь, все понимают, что моя просьба отнюдь не мелочь и последствия, могут быть очень серьезны. Если кто — то опередит меня с заявкой, то это не утечка, а сознательное действие и я пойму, что доверять им больше нельзя.

— Конечно, Майкл, — сказал Крис — мы, все понимаем, ты в своем праве, мы не подведем тебя.

Крис включил оборудование, через минуту, усилитель вошел в режим, я взял несколько пробных аккордов и заиграл вступление к песне Криса Ри «Дорога в ад».

Это была очень сильная вещь, я импровизировал, применял фузз — эффект, что бы усилить воздействие своей одинокой гитары. Мой голос не подходил для этой песни, требовался голос погрубее, но приходилось пользоваться тем, что есть. Я закончил петь. Парни сидели, какие — то потерянные. Выключив усилитель, я вернулся на свое место. Их состояние мне было понятно, сам такое чувствовал много раз. Особенно с похмелья. Это, когда чувствуешь, что жизнь проходит мимо, а ты сидишь на пыльной обочине, не в силах двинуться дальше. Что бы, как — то их расшевелить я сказал:

— Мой голос не подходит, для этой песни, нужен голос погрубее.

Крис, сразу ожил:

— Я, смогу! Даже удивительно… Такая сильная вещь и такие невысокие требования к исполнителю! Широта диапазона не больше трех октав и динамика не напрягающая.

Крис сорвался с места и выскочил из гаража. Через пару минут, он вернулся с тонкой стопочкой чистой бумаги, типа нашего формата А4, положив на стол бумагу, линейку и карандаш, он сел и начал шустро линовать бумажные листы. Да он же полоски, как в Машиной нотной тетради рисует, дошло до меня. Никогда не знал, как они называются. Крис закончил линовку на двух листах и протянул мне блокнот.

— Напиши мне слова!

«Черт! Я, даже, не знаю, умею ли я писать?!» Инстинктивно спрятав руки за спину я сказал:

— Сам пиши! У меня почерк ужасный! Я буду диктовать!

Крис тут же примостился рядышком, я, начал диктовать, он застрочил в блокноте. Закончив запись, он принес мою отключенную гитару и сказал:

— Сильный звук гитары нам не нужен, основную тему надо брать с твоего голоса. Пой! Когда скажу стоп! Остановишься…

И я запел, он останавливал меня гораздо реже, чем Маша, удерживал в памяти, очень, длительные фрагменты музыкальной композиции. Мы закончили нотную запись минут за пятнадцать. Он взял блокнот, мурлыкая себе под нос быстро наносил текст под нотами. Минут, через десять он закончил и это.

— Мне нужна копия — сказал я.

— Правильно! — Согласился Крис — Зарегистрировать нужно, как можно быстрее! Ренди! Быстро, сделай ему копию, чем быстрее с этим закончим, тем раньше начнем петь! С такими песнями, нас никто не остановит! Ренди! С ума сошел?! Зачем карандаш взял? Возьми ручку, там, как раз черная паста! Уж, с готового — то листа, не ошибешься наверное? Крис повернулся ко мне и сказал:

— Мы, в воскресенье, идем играть на свадьбе, ты тоже должен идти с нами, споешь свои две песни, я, тоже спою твою новую песню. Это, будет премьера! Посмотрим на реакцию гостей.

— Будешь петь не зарегистрированную песню?

— Сейчас Ренди закончит, мы с тобой поедем на почту и отправим твою заявку в Библиотеку Конгресса. Заказным письмом отправим. Как, только, на почте проштампуют конверт и примут твою заявку для отправки, так, считай твоя песня зарегистрирована!

— Во сколько нужно подойти?

— Мы начинаем в четыре.

— Не уверен, что успею к четырем, в воскресенье, у меня очень важное дело.

— Ты, главное приезжай, у нас там четырех часовая программа, когда приедешь, тогда и споешь, хочу посмотреть, как тебя публика примет.

— Напиши мне адрес.

Крис написал в блокноте адрес, вырвал листок и передал мне. Я сунул его в карман не читая, дома по карте буду разбираться.

Мы с Крисом, ехали на его стареньком «Плимуте», по пыльной дороге с такими же пыльными деревьями по обочинам. Солнце клонилось к горизонту и я с беспокойством подумал: «Машка, там, уже рвет и мечет». Деревья кончились, по обеим сторонам дороги, потянулись унылые, двухэтажные, однотипные, домики плотной застройки. Крис свернул на перекрестке и остановился у двухэтажного кирпичного здания. Фасад здания, делился на две части на левой части висела вывеска «Банк», а на правой «Почта». Мы вошли внутрь почтового отделения, прошлись вдоль стойки, нашли свободное окошко и Крис обратился к невзрачной, худощавой женщине крашеной под блондинку:

— Мисис…

Крис запнулся, потому, что у женщины не было кольца, но продолжил говорить:

— Вы не могли бы нам помочь?

— Что вам угодно?

— Нам, нужен почтовый адрес Библиотеки Конгресса.

— Подождите минуту.

Женщина закончила свое дело, Крис объяснил ей нашу ситуацию, она кивнула достала большой конверт и была так любезна, что написала на конверте нужный нам адрес своей рукой. Я, тут же вклинился, восхитился ее почерком и продиктовал обратный адрес, естественно, со своим именем и фамилией. Вложил в конверт свои будущие миллионы, с помощью языка заклеил конверт и приляпал к нему марки, которых понадобилось, аж шесть штук. И наконец оплатил все эти хлопоты. «Шесть баксов! Однако!» Мы вышли из здания, Крис хлопнул меня по плечу.

— Ты, теперь, законный автор новой песни!

— Эта уже третья.

— Я знаю, — сказал Крис — ты, бы не стал петь на пляже, не зарегистрированные песни, ты, вообще, парень себе на уме! Зайдем в банк, надо снять деньги, бензин кончается.

Банк, оказался, почти, полной копией почты, такая же стойка, застекленная до самого потолка, тот же пол, выложенный серой, керамической плиткой, только охранник у входа, вот и вся разница. Пустовало, только, самое дальнее окошко и мы пошли туда. Крис остановился у окошка, а я обогнул угол стойки и прислонился к стене. Крис достал чековую книжку и начал что — то втолковывать кассирше, которую я не видел. С моей стороны, стойка была глухая. Крис расписался на странице вырвал чек и протянул кассирше. Со стороны входа пронзительно завизжала женщина. Грохнул выстрел и кто — то истошно заорал:

— Это ограбление! Всем лечь на пол!

Крис тут же исчез из вида, очевидно, упал на пол прижавшись к стойке, я видел только его ботинки. Мне показалось, что мое место, все таки получше, Крис там на виду лежит, а я все таки в укрытии. Как всегда, появление идиота все испортило, распахнулась дверь кабинета и толстый охранник с огромным револьвером, выскочил на середину зала. «Да, лучше, ты, бы там повесился!» — Подумал я со злостью, ведь были шансы, что все обойдется без жертв, теперь они стремительно катятся к нулю! «Кажется, черная полоса началась» — Пришла другая мысль. Охранник, встал в киношную позу, взялся за револьвер обеими руками, грохнуло, где — то обильно посыпались стекла, несколько женщин пронзительно завизжали. Со стороны двери дважды выстрелили, но, как это не удивительно, охранник остался цел. «Везет же идиоту!» Охранник перенацелил револьвер левее и снова выстрелил. С той стороны, кто — то коротко взвыл, чья — то голова ударилась о бетонный пол, этот звук ни с чем не спутаешь. В охранника выстрелили еще дважды и он, наконец, поймал свою пулю. Удача, она не резиновая, долго не тянется. Теперь он лежал на боку, глядя на меня безразличным взглядом, его руки были прижаты к животу, а на его форменной рубашке, салатного цвета, в области печени, стремительно расплывалось коричневое пятно. Захрустели стекла, кто — то двигался в мою сторону. «Из огнестрела, меня еще не пытались убить». — Подумал, я, с каким — то противоестественным любопытством. Зарезать пытались дважды, но первый, оказался, полный лох, на ближней дистанции, ему бы и автомат не помог. А, вот второй, жилистый уголовник с лицом землистого оттенка, заставил меня попрыгать. Загнал на ледовую дорожку, раскатанную местными мальчишками и если бы, чья — то добрая душа, не посыпала дорожку песком, он бы, точно, выпустил мне кишки. Я оказался чуточку быстрее, надежно захватил рукав его пальто, его рука не выдержала моего встречного наскока и согнулась и я тут же заломил руку с ножом ему за спину. Я оказался намного сильнее его и в близком контакте, у него шансов не было. Мокруху на себя я брать не стал, попинал, выместив на нем, свою минутную злобу и ушел в горячке прихватив его нож с собой. Потом, правда опомнился, тщательно протер нож рукавом и выбросил в ближайшую урну. Грабитель приближался. «А, ведь он, может меня застрелить, просто, от неожиданности! — Подумал я — Он, про меня не знает, а, тут увидит: Стою, весь, такой независимый. Пальнет сдуру!» Глухо заворчала совесть. «Счастье было не полным, зато, теперь, полный комплект!» Спорить с совестью, в такой ситуации было чревато, она ведь, потом, по ночам начнет приходить! Я, приготовился действовать, проверил, как сцепляются кроссовки с полом, плитка не была полированной и это было хорошо. Высокий, худощавый, парень, в накинутом капюшоне, показался из — за угла стойки, его внимание было приковано к охраннику, тот был еще жив и под его брюхом, в луже крови, валялся револьвер. Держа его на прицеле, парень стал приближаться к охраннику. При появлении парня я задержал дыхание, стараясь не смотреть ему в глаза, но, теперь он видеть меня не мог, капюшон ограничивал его поле зрения. Парень приближался к охраннику, а я, мягко ступая, стал приближаться к парню, заходя ему за спину. Открылась дверь, коротко звякнул колокольчик и я, сорвался с места в двойном прыжке. Время замедлило свой ход. Парень, плавно, поворачивался в мою сторону, одновременно переводя пистолет в новую позицию, но и я двигался недопустимо медленно. Он, почти, успел навести на меня свою пушку, но я уже достиг нужной мне дистанции. Подбив руку с пистолетом вверх, я врезал костяшками пальцев ему в горло. Он, еще не до конца повернулся и удар пришелся, чуть сбоку.

Пожалуй, я перестарался, импульс тела и импульс руки сложились. И я, явственно, почувствовал влажный хруст его гортани, под своими пальцами. А, что делать? Обратно в отстойник? Да, я, лучше всю местную шваль, туда отправлю! Эти придурки, понятия не имеют, что каждый, носит свой персональный Ад, с собой! Если в человеке нет ничего хорошего, оказавшись в полной изоляции, он испытает незабываемую гамму ощущений, будет давится там своей мерзостью, целую вечность! Мыслей там нет, а вот чувства, в полном букете! Пистолет упал на пол, парень страшно хрипя опустился на колени, завалился на бок, потом, перекатился на спину, ноги его двигались в странном танце, он хрипел и выкашливал капли крови.

— Кто, старший, в этом зверинце? — Громко спросил я.

С пола поднялся мужчина средних лет в помятом костюме.

— Вызовите полицию, сразу скажите, что нужна бригада реаниматоров.

— Тревожную кнопку уже нажали, — сказал мужчина — парамедикам я сейчас позвоню.

Я, мельком взглянул на женщину, которая меня едва не угробила, она стояла у двери и зажав рот руками, испуганно смотрела на преступника, которого прикончил охранник. Прикончил ли? Я, подошел, ногой, отпихнул подальше его пистолет. Тут, было, все безнадежно, пуля такого калибра в левую часть груди, это не лечится. А, где, второй охранник? Между раскрытой дверью и стойкой, привалившись к стене, сидел охранник дежуривший у двери, голова его свесилась и в центре груди темнело вполне безобидное на вид пятнышко крови, размером с пятак. Я подошел и осторожно, взял его за запястье, пульса не было. «Весело тут живут!» Поискал глазами Криса, тот с ужасом смотрел на умирающих в глубине зала. Подошел к нему, взял за локоть и отвел подальше.

— Крис, ты должен выйти из банка и затеряться в толпе зевак, попытайся узнать куда меня повезут, потом дозвонись до моего отца, и расскажи все, что видел.

— Да, я, ничего не видел толком, когда началась стрельба, я упал и уткнулся лицом в пол. Почему бы тебе, тоже, не затеряться в толпе зевак?

— Меня будут искать и обязательно найдут! Здесь камеры, кто — то нажал тревожную кнопку и они включились, когда проявят пленку, у них окажется моя фотография! Потом, появятся вопросы, зачем я скрывался от полиции.

— Тогда и меня найдут!

— Никто, не будет тебя искать! Свидетелей полно! Ты еще не понял? Это, я, искалечил вон того типа! Возможно, он умрет! Мне нельзя скрываться от полиции! Давай, двигай и сделай, как я сказал!

Крис, обошел основную группу людей, которые доказывали, что — то управляющему, переступил через покойника, отодвинул женщину, которая едва меня не прикончила и вышел из банка. Вдали завыли полицейские сирены. Светлая печаль, накатила на мою душу: «Эх, Маша, не свидиться нам сегодня, этот чертов метеорит, все таки упал!»

Я, сидел в полицейском участке, напротив меня, за столом, сидел мужчина в сером костюме, он с хмурым выражением лица, заполнял какую — то бумажку и частенько поглядывал на мои руки. Моя бурная молодость, научила меня кое чему, мои руки свободно лежали на коленях и пальцы не двигались. Эта нарочитая пауза, тянулась уже минут десять и я тут осмотрелся. Большая комната, с десяток столов, половина из которых, была свободна, как от бумаг так и от людей. На занятых столах, какие — то люди давали показания. Я, узнал пару человек из банка, очевидно, именно тут, раскручивалось дело об ограблении банка. Наконец, мужчине, наскучило пачкать казенную бумагу, он взял другую папку раскрыл ее и спросил:

— Назови свое полное имя и фамилию.

— У вас, мои права — напомнил я ему.

— Так положено! — Сказал он, непререкаемым тоном.

— Майкл Гордон — ответил я «злому» полицейскому.

— С какой целью, ты пришел в банк?

— Давайте, уточним мой статус, кто я? Свидетель? Подозреваемый? Или потерпевший?

Неожиданно, его лицо стало веселым и добродушным, я даже удивился, он, что, «злой» и «добрый» одновременно?

— Брось, парень! Это, просто беседа, нам, просто, нужно знать, что произошло в банке.

— А, — «обрадовался» я, так вы там, просто, себе для памяти пишете? А, я, уж думал, мне, придется расписываться!

— Ну, расписаться все же нужно, это все таки официальный документ, а так, конечно, записываю, что бы не забыть.

— Жаль, я не смогу, мне, отец запретил подписывать официальные документы. Так и сказал: «Майкл, не вздумай подписывать официальные документы, вокруг полно мошенников, тебя обязательно облапошат!».

Полицейский, сидящий через стол от моего визави, подозрительно хрюкнул уткнувшись лицом в бумаги. Вся «добродушность», мигом слетела с моего собеседника.

— Значит, сотрудничать с полицией ты не хочешь, отнимаешь мое время, посидишь в камере, подумаешь о своем поведении.

— Ты, бы, представился мистер, — сказал я — до сих пор не знаю, ни твоего имени, ни должности.

— Тревор Пирс, детектив! — Сказал он запальчиво — Будешь говорить?

— Об ответственности за ложные показания, ты меня не предупредил, в качестве кого здесь присутствую, я, не знаю. В такой ситуации лучше помолчать.

— Зак, у нас есть свободные камеры?

Полицейский в форме, который не сумел сдержаться от хрюканья, посмотрел на детектива виновато и сказал:

— Свободных камер нет, сегодня пятница, сами знаете, что тут творится по пятницам.

— Вот и посади его к самым буйным! Через полчаса, сам запросится ко мне на беседу!

Полицейский смущенно сказал:

— Он, совсем, еще ребенок, у меня сын такой же, извини Тревор, но я, в этом не участвую.

— Он, уже не ребенок! — Заорал детектив — Он, уже, отрастил яйца и завалил Копченого Хью, одним ударом! Врачи удивляются, что Хью, до сих пор жив, по всем показаниям, давно, должен был сдохнуть! Дай мне ключи от камер!!!

«Не сдохнет Хью, напрасно надеешься, — подумал я — такие подонки, очень неохотно расстаются с жизнью, кризис уже миновал, там ему уже трубку вставили, возможно, он останется с этой трубкой до конца жизни, но тут, он сам виноват, когда хватаешься за ствол, будь готов, что и тебе, что нибудь отвинтят. Хорошо, что Хью жив, перед Ниной Александровной, было бы не удобно, Машка, конечно, простила бы мне все, но осадочек бы остался».

Пожилой полицейский в форме, сидящий за крайним столом спокойно сказал:

— Тревор, ты бы узнал, кто у парня родители, сам нарвешься и всю смену подставишь.

— Мне плевать, кто его родители, — продолжал орать детектив — вырастили такого звереныша, значит сами виноваты! Иди вперед! — Приказал он мне.

Я, пошел туда, куда он показал. Никогда не понимал таких типов, что ему стоило, объяснить мой статус? Если я свидетель, нужно говорить одно, а если, я обвиняемый, то я вообще могу не говорить! Это же элементарно! С какой стати, я, должен сотрудничать с полицией, в такой мутной ситуации? Он, открыл камеру и втолкнул меня туда, я огляделся, три стены и решетка за моей спиной, вдоль стен тянулись, даже не нары, скорее уж скамейки. Свободные места были, но часть сидельцев, устроилась почему — то на полу у решетки.

— Привет бродяги! — Я решил быть вежливым — Со старшим, уже определились? Представиться хочу.

— Ну, представься — сказал ухмыляясь здоровенный негр с бритой головой.

Я подошел к нему и протянул руку, он охотно схватился за нее и сильно сжал, но не тут — то было. Тренированная кисть гитариста и бонус от Старика, меня не подвели.

— Майкл Гордон — представился я — клички не имею, задержан по делу об убийстве, разумеется, я, ни в чем не виноват.

— Сидельцы охотно рассмеялись.

Разочарованный негр отпустил мою руку и сказал:

— Сразу видно воспитанного человека, как там на улице?

— Два часа назад, была хорошая погода, тепло и солнечно. Для честного бродяги, место найдется?

— Садись где понравится, — сказал бритый — новость какую нибудь расскажи.

Я, устроился на угловом месте, под завистливыми взглядами местных отверженных, сидящих на полу камеры.

— Около трех часов назад — начал я рассказывать — Копченый Хью, с напарником вломились в местное отделение Национального Банка. Сходу, убили одного охранника и затеяли перестрелку со вторым, тот оказался неплохим стрелком и прежде, чем Хью его подстрелил, он убил напарника Хью. Мы, зашли туда с приятелем, снять немного денег и были, совершенно, не при делах, но моя доброта меня сгубила. Я, подошел к Хью и предложил помощь, в переноске денег, мы втроем утащили бы гораздо больше, чем он один, произошло досадное недопонимание и Хью пытался меня застрелить. И вот печальный итог, Хью в больнице, в тяжелом состоянии, деньги в банке, а я, здесь, с вами.

— А, твой приятель? — Спросил меня бритый.

— Сумел уйти, но без денег.

— Значит Хью, теперь, получит пожизненное, задумчиво сказал негр. Интересная история. Ты, правда, предложил ему помощь?

— Нет, конечно, я еще не выжил из ума, что бы, иметь общие дела с Хью, он просто решил меня застрелить.

— А, то что он, сейчас, в больнице, правда?

— Святая правда!

В коридоре послышались шаги и камера примолкла. Тот, самый полицейский, который отказался участвовать в моем заточении, открыл дверь и сказал:

— Майкл Гордон на выход.

Я, поднялся, отсалютовал бритому знаком Виктории и услышал, как он сказал мне в след:

— Удачи, парень! Не попадай сюда больше, ты не из наших, но ты хороший человек, нечего, тебе здесь делать!

Отец, сидел там, где раньше сидел я, детектив суетливо писал какую — то бумажку, предпочитая не встречаться с отцом взглядом. Под левым глазом детектива, наливался кровью здоровенный бланш, пока еще розовый. Отец, забрал у него мои права, бумажку которую дописал детектив и мы пошли на выход из комнаты. В дверях отец обернулся и сказал:

— Тревор, еще одно движение в сторону нашей семьи и ты потеряешь свой значок.

— Я, не знал, что это твой сын — поспешил оправдаться Тревор.

— Он не знал — ехидно подтвердил полицейский, который советовал Тревору узнать, кто мои родители.

Все, это настолько расходилось с моими представлениями о жизни в Америке, что я был в полном недоумении. Мы дошли до выхода из из участка и по бумажке Тревора, получили мои вещи, в боковом окошке. Я, так не удосужился завести себе бумажник и мои деньги лежали в маленьком полиэтиленовом пакетике.

— Можешь не пересчитывать, — сказал отец — здесь, никто не возьмет чужого.

Отец, оставил бумажку Тревора дежурному при выходе и мы вышли из участка.

Мы, устроились в машине отца и я сразу спросил о том, что меня заинтересовало:

— Почему, другие полицейские, тебя не остановили?

Я, нисколько, не сомневался, кто автор того украшения, которым обзавелся Тревор.

— Они все наши и тоже не любят Тревора, а он пришлый, мелкий поганец и все наши это знают.

— Извини, конечно, но «наши», это кто?

— Все, кто родился на острове и прожил достойную жизнь.

— Но, тогда не понятно, как он попал в нашу полицию?

— Здесь, политика, его папаша в то время протирал штаны, в команде предыдущего мэра и нашим пришлось пойти на уступки. Теперь, он никто, и Тревор долго не продержится. А, теперь, объясни мне, зачем, ты, напал на грабителя?

«Вот, что ему сказать? Совесть приказала?».

— Он, не дал бы мне уйти, ситуация становилась все хуже, он шел добить охранника и не заметил меня, на обратном пути, он бы меня заметил, обязательно и мог выстрелить, просто, от неожиданности. Я, пошел за ним, были мысли, оглушить его, но под руку ничего не попалось, были мысли отнять пистолет, неожиданно, с улицы, зашла женщина и выбора у меня не осталось. Я прыгнул и ударил его в горло, получилось так, что вес моего тела, вложился в удар и его гортань оказалась сломана. Говорят, он выжил и это хорошо, иметь репутацию убийцы в шестнадцать лет, мне бы не хотелось. Отец, неожиданно, улыбнулся и сказал:

— Все таки, ты, Гордон! А, я, ведь думал, что ты в мать пошел… Кстати, твоя девочка звонила, спрашивала где ты и мне показалось, что голос у нее испуганный. А, я и сам не знал где ты, твой друг Крис, позвонил, только, минут через двадцать, после нее и я сразу поехал разбираться, так, что она до сих пор, ничего не знает.

— Я, бы, обязательно, к ней заехал, но тут, просто, вмешательство судьбы! Я, сам, ей все объясню!

Он задумался надолго, я, посмотрел на автомобильные часы, они показывали десять часов, тридцать две минуты. «Машке, надо, обязательно позвонить!».