Глава 7

Мы, с отцом вышли с территории кладбища и я испытал, как напряжение последних двух дней, отпускает меня. Люди пришедшие на похороны, рассаживались по своим машинам и потихоньку разъезжались. Мне стало легче, сегодня, было еще терпимо, а вот вчерашний день, был полным кошмаром. Даже присутствие Маши с Ниной Александровной, меня не порадовало. Люди приходили, выражали сочувствие и уходили, а нам с отцом пришлось простоять весь день в зале для прощаний. Потом, Маша, клюнула меня в щеку и они ушли, она несколько раз оглянулась, а я стоял как истукан. Они и сегодня, были на похоронах, но уехали гораздо раньше.

— Кто все эти люди? — Спросил я отца.

— Мои знакомые, знакомые мамы, в общем, все кто ее знал.

Я вдохнул полной грудью, подняв голову, окунулся в синеву небес, ощутил запах зелени, от деревьев рассаженных вдоль ограды и на мою душу снизошло спокойствие. Долг отдан и можно жить дальше.

Мы, дождались, когда уедет последняя машина, заняли свои места в «Мустанге» и поехали домой.

— Сегодня на меня не рассчитывай, готовь только для себя, нужно разобраться со страховкой мамы, встретиться с адвокатом, так, что приду поздно. Кстати, завтра с утра, ты мне будешь нужен, машину уже перегнали, нужно оформить ее на тебя и сразу же оформить страховку на машину, сам, ты, вряд ли справишься.

— Хорошо, буду дома — сказал я, подивившись оперативности страховой компании.

— Скорее бы, со всем этим покончить, мой «Ман» стоит на стоянке в доках и каждый день «съедает» наши деньги, а должно быть наоборот.

— И когда, ты, собираешься в рейс?

— Думаю, за два дня, разберусь со всеми делами, а на третий, выйду в рейс. Дорога, она лечит. Хорошо, что ты стал таким самостоятельным, иначе были бы сложности. Готовить, тебя мама учила?

— Я, не помню кто учил, просто знаю, как это делать и делаю.

— Прости, я забыл…

— Не извиняйся, я не чувствую себя ущербным и меня это не обижает.

— Ты, сильно изменился, у тебя взгляд взрослого человека. Хотя, после таких потрясений, это не удивительно. Самое страшное на войне, это не труппы, это пятилетние дети, со взрослым взглядом.

— Где ты воевал?

— Прошел корейскую, от начала до конца. Начал простым пехотинцем, дослужился до сержант — майора. Так хорошо все шло, думали до осени закончим. Потом, появилась русская авиация и с каждым днем ее становилось все больше. Русские отрицали свое участие. Но кто же поверит, что узкоглазые, вдруг, научились летать и сбивать наши самолеты? Мы тогда стояли под Янгу, из штаба фронта пришел приказ, захватить русского летчика живым, любой ценой. Ну, и наш взвод разведки, подтянули для этого дела. Подтянули и зенитчиков, они там упражнялись недели две. И все, таки, им улыбнулась удача! Сбили русский истребитель! Летчик выбросился с парашютом и приземлился в лесном массиве, наш взвод пошел его брать. Гоняли его до самого вечера, моему отделению повезло, или не повезло, как знать? Прихватили его на переправе, через какую — то богом забытую речку, которой даже на карте не было. Он не стрелял пока мы не подошли вплотную, потом убил троих наших и хотел застрелиться сам, пистолет его подвел. Климат там такой, очень для оружия вредный. Наши парни, помяли его со злости, но он молчал, ни слова не сказал, ни нам, ни в штабе фронта. Почему он молчал? По женевской конвенции, он был обязан, назвать свое звание номер части и свои данные…

— Что, с ним случилось потом? — Спросил я стараясь сохранить свое лицо равнодушным.

— Не знаю, нам ведь не докладывали, говорили приезжали какие— то типы из внешней разведки. Нашего взводного повысили до второго лейтенанта, ну а меня наградили Почетной Медалью Конгресса.

«Узнай он правду, еще больше бы удивился, а скорее, просто, не поверил. Для него, было бы дико узнать, что Родина отправила своего летчика — офицера воевать в чужую страну с приказом: «В плен не сдаваться!». Конечно, он молчал, вряд ли он знал корейский настолько, что бы выдавать себя за корейца. А, ведь он, когда хотел покончить с собой, прекрасно знал, что его семья, даже пенсию не получит за него. За пропавших без вести, пенсию не платят. СВР живым его, конечно, не отпустила, из — за той самой женевской конвенции, а ну, как, кто узнает, что она была нарушена?! Там ведь, без пыток не обошлось, могли конечно и химию применить, но тут уж неизвестно, что хуже. Почему меня так зацепила эта история? Потому, что мой отец к этому причастен? Но, какой спрос с сержанта? Виновные в этом, сидят гораздо выше, даже затрудняюсь определить их уровень».

Отец, высадил меня у дома и уехал разбираться со страховкой. Я зашел в дом, стянул с себя ненавистный галстук, а вот на счет костюма были сомнения. Я даже покрутился перед зеркалом в комнате родителей. На мой взгляд, черный костюм с синим отливом, подходил, как для похорон, так и для свадеб. Я, конечно, еще плохо ориентируюсь в здешних реалиях, но сомневаюсь, что мой джинсовый костюм, будет уместен на свадьбе. Решил оставить все, как есть, чего время терять? Сейчас, надо к Машке заехать на пару часиков, свинство с моей стороны, три дня не виделись толком. У Криса там, четырех часовая программа, париться там четыре часа резона нет, появлюсь в середине выступления, нормально будет. Я проверил входную дверь, отнес гитару с педалью в фургон, убедился, что карта с адресом свадьбы на месте, нажал кнопку подъемника и поехал по уже знакомому маршруту к дому Маши.

Маша не выпускала меня из объятий, уже минут пятнадцать. Она уткнулась лицом в мое плечо и никак не хотела разжать кольцо своих рук. Мы стояли на садовой дорожке и я не успел сказать ей ни слова, мне и сейчас не хотелось ничего говорить. Я потерся щекой о ее щеку, почувствовал встречное движение ее щеки и ощутил острый приступ счастья. Она, как будто это почувствовала, подняла голову и я увидел ее счастливые глаза.

— Я, так, соскучилась! Пойдем в мою комнату, мамы сейчас нет дома, а дедушка наверное еще спит. Он всегда после обеда спит.

— Пойдем. Ты извини, но у нас, только, два часа времени. Даже сходить никуда не успеем.

— Почему так мало? — Встревожилась она.

— Крис с группой, сегодня играют на свадьбе, я, тоже, обещал спеть там пару песен.

— Я, тоже, с тобой поеду! — Решительно сказала Маша.

— Прости, но без согласия твоей мамы, я не смогу тебя взять с собой. Когда она придет, договаривайся с ней, если она согласится, с удовольствием, возьму тебя с собой.

Мы дошли до комнаты Маши и она тут же стала распоряжаться:

— Костюм свой сними, помнется ведь!

— Мне, что, одеть твои шортики?

— Ну, брюки можешь оставить, — милостиво разрешила мне Маша — мы их потом быстро в порядок приведем.

— Ты, что, затеваешь, что — то грандиозное?

— Да, какое там, грандиозное, — отмахнулась Маша — быстренько петтинг сделаем и все. Пока дома никого нет.

— Как, это нет?! А, дедушка?

— Дедушка по лестнице больше не поднимается, не может наверное.

— Или не хочет! А, тут возьмет и захочет! Так и вижу его с наганом в руке. Как, живой, стоит перед глазами!

— А, наган, это что?

— Русский револьвер.

— Майки, не будет в тебя дедушка стрелять! Ты ему нравишься!

— Ну, стрелять, положим не будет, но из дома выставит, это точно!

Маша задумалась.

— Вообще — то, он у нас с предрассудками, — согласилась со мной Маша — хотела ведь попросить Патрика поставить замок на дверь! Но, замок, нужно сначала купить! Может к тебе поедем? У тебя хорошо было!

— Так, ведь и у меня отец дома! Нет, сейчас — то, дома его нет. Но ведь, закон подлости никто не отменял! Может прийти, в самый не подходящий момент! Я не хочу, что бы он думал о тебе плохо.

Маша тяжело вздохнула, я вздохнул с ней за компанию, потом добавил:

— Прямо, какая — то студенческая любовь получается…

— А, что, у студентов любовь другая?

— Нет конечно, это просто шутка такая, о разных видах любви.

— Ну и какие, там, виды любви бывают?

Глаза Маши стали любопытными и я подумал: «Хорошо, что она, так легко отвлекается».

— В этой шутке виды любви такие: Студенческая любовь, комическая любовь, трагическая любовь и философская любовь.

— Ну и какая любовь у студентов?

— Определения очень короткие, это же шутка и так студенческая любовь: Есть с кем, есть чем, но негде!

Маша вздохнула:

— Прямо, как у нас, а комическая любовь?

— Есть где, есть чем, но не с кем.

Маша хихикнула:

— Это, точно, не про нас, — уверено сказала она — а трагическая?

— Есть где, есть с кем, но нечем.

Маша расхохоталась и сказала сквозь смех:

— Ну, тебе это точно не грозит!

Она посмотрела на меня лукавым взглядом и опять расхохоталась, я едва разобрал ее слова:

— Как, вспомню твое лицо…

Она рухнула на постель и закатилась в приступе смеха, дрыгая ногами. Я сказал с легкой обидой:

— Что — то я не заметил, что бы, ты, на лицо смотрела.

Машка, сумела приостановиться и выдавила из себя:

— Видела мельком…

И опять расхохоталась дрыгая ногами, а я сказал возмущенно:

— Машка! Если бы, ты, тогда, так же засмеялась, ты, бы меня, просто, убила морально!

Ее смех тут же прекратился, она поднялась и села на постель, вытирая слезы.

— Мне, тогда, было не смешно, я так удивилась!

Она показала указательными пальцами, быстро увеличивающийся размер, на мой взгляд, прибавив сантиметров десять лишнего.

— Никогда, такого не видела!

— Ну, все! Прекрати! Больше не говорим об этом!

Маша всмотрелась в мое лицо и сказала утвердительно:

— Обиделся… Ну, прости меня, хочешь, я сниму майку и ты меня потискаешь?

Я покосился на дверь и сказал:

— Ладно, майку, думаю, можно.

Мы, лежали на постели, ничем не укрытые и на нас не было, ни единой нитки. Маша, все еще не пришла в себя, я плотненько прижимал ее к себе и с тревогой поглядывал на ее лицо. «Матерый мужик, — подумал я о себе презрительно — куда он делся?». Помню, мы целовались по «французски», помню, как Маша потянула меня на себя и раскрылась для меня. Дальше, только фрагменты. Она, задушено пискнула пару раз, когда я притиснул ее к постели, но меня это только распалило. На каком — то глубинном слое, мое сознание, все еще сохранило адекватность и от проникновения, я, все же удержался. Но и петтингом, это назвать язык не повернется и совесть подлюга, хоть бы раз хрюкнула. «Моя нежная девочка… Как, она, все это воспримет? Какими глазами посмотрит на меня?». Я, то нежностью не отличился, действовал грубо и напористо, у нее наверное по всему телу синяки будут. Я, еще раз, посмотрел на ее лицо и встретился с ней взглядом. И буквально, опешил от неожиданности, ее глаза, просто, излучали радость.

— Майки… — Сказала она нежно — Оказывается, у меня никогда не было настоящего оргазма. У меня, просто сил не хватило, что бы сделать все до конца… А, у тебя хорошо получилось…

— Как, ты себя чувствуешь? — спросил я с беспокойством.

— Хорошо, мне никогда не было, так хорошо!

— У тебя ничего не болит?

— Ну, наверное, на попе синяки будут, у тебя очень сильные пальцы, но это ничего, там все равно не видно. Обними меня покрепче. А, тебе было хорошо?

— Очень, хорошо было, теперь, простыню придется менять.

— У меня есть, ни о чем не беспокойся, я все сделаю. Полежу немного и сделаю.

— Мне нужно в ванную, тебе тоже нужно вставать, пока нас не застукали.

— Иди, — сказала Маша — а меня одеялом укрой, у меня еще слабость.

Я осторожно высунулся в коридор, было тихо, проскочил в ванную, прижав к груди свернутую одежду. Расправил одежду на стиральной машине и метнулся под душ. В темпе помылся, ухитрившись сохранить свою голову почти сухой и вытерся имевшимся тут полотенцем. И уже не торопясь оделся. Ну с пиджаком — то ничего надеюсь не случилось, он так и остался висеть на спинке стула в Машиной комнате, рубашка конечно помялась, а брюки все перенесли на удивление стойко. Хороший материал, совсем не мнется. Я пустил воду в ванную, отрегулировал подходящую температуру и вернулся в комнату Маши. В доме было все еще тихо и я подумал: «Может и пронесет на этот раз».

— Покажи, где чистую простыню можно взять — попросил я Машу.

— Майки, я сама все сделаю!

— Маша, некогда! Просто пальцем покажи!

Маша показала, пошарив на ее полках, я обнаружил искомое, кинув свернутую простыню на в изголовье постели, подхватил Машу на руки:

— Пойдем — ка, рыбка золотая, поплаваешь немного.

Загрузив Машу в ванную, я привел в порядок ее постель. Посмотрел на ее разбросанные вещи. Черт! Она, же, там голая! Без одежды! Отнес ее вещи в ванную, сложил их аккуратной стопочкой на стиральной машине. Посмотрел на Машу, она уже имела бодрый вид, успела, что — то добавить в воду и теперь только ее голова и плечики, выглядывали из пенной поверхности.

— Майки, смотри!

Маша села в ванной, стряхнула с себя пену и я увидел приличный засос ярко — вишневого цвета, на ее правой грудке.

— Как, ты, это сделал? — Спросила она, глядя на меня с любопытством.

— Это секретная тибетская техника, пока, тебе лучше не знать, вот исполнится тебе шестнадцать лет и я тебе открою эту тайну. Ладно, долго не сиди.

Вернулся в комнату, окинул ее взглядом, вроде все, нет не все, я распахнул окно в сад, пусть проветрится. Вот, теперь все, по крайней мере, большего я сделать не в силах.

Когда пришла Нина Александровна, у нас, уже было все цивильно, Маша сидела у зеркала и заканчивала сушить свои волосы феном. Я сидел за письменным столом Маши, одев пиджак, что бы скрыть свою измятую рубашку. Нина Александровна приветливо мне улыбнулась.

— Майкл, пришел! — Сказала Нина Нина Александровна — Иди сюда, поздороваемся, как следует!

Она обняла меня, потом, поцеловала в щеку, взяла за плечи и вгляделась в мое лицо.

— Сегодня, ты выглядишь хорошо, вчера мне показалось, что ты осунулся. Маша ты его, чем нибудь угощала?

Маша хихикнула:

— Нет, еще, но мне кажется, что он не голодный.

При этом, лицо Маши имело такой невинный вид, что мне всерьез показалось, что меня, уже, пробивает на глюки и все, что случилось, это плод моей воспаленной фантазии.

— Пойдем Майкл — сказала Нина Александровна — и ты тоже приходи, я купила круассаны, те самые, которые ты любишь.

Выходя из комнаты Маши, я кинул взгляд на будильник, было без малого пять часов.

Очевидно, я стал в этом доме своим, Нина Александровна решила обойтись без лишних церемоний и мы пили кофе с круассанами прямо на кухне.

— Вы собираетесь куда— то идти? — Спросила Нина Александровна, отметив изменения в одежде Маши.

Нет, Маша не изменила, своим предпочтениям, просто, плиссированная черная юбочка и белая рубашечка с коротким рукавом, придали ей слегка официальный вид.

— Мы с Майки на свадьбу идем, он там петь будет, ну а я с ним буду, как его девушка.

— Майкл, ты, уже выступаешь на свадьбах? — Озадачено спросила Нина Александровна.

— Сегодня в первый раз, меня взяли в группу, как солиста, но я буду петь только свои песни.

— Ну, а, Маша тут при чем? Маша не думаю, что это будет удобно. Майкла туда пригласили, но тебя — то никто не приглашал!

— Мама, — заканючила Маша — я, там, даже есть не буду! Я, просто хочу посмотреть, как Майки выступает!

— Но, Майкл и так тебе споет, попроси его и он споет!

— Мама! Это, совсем не то! Как, ты, не понимаешь? Там, публика будет, будут аплодисменты!

Маша, посмотрела на меня умоляющим взглядом, прося поддержки и сердце мое дрогнуло.

Она, там будет петь! — Сказал я решительно — У меня, как раз есть для нее подходящая песня! Маша, неси гитару и листок с ручкой!.

Я, очень вовремя, вспомнил песню «Братец Луи», вот уж, чего не жалко, песня этой «голубой», сладкой парочки, мне никогда не нравилась и меня, частенько передергивало, когда я ее слышал в неудачный момент, но у нее было поганое свойство, очень уж прилипчивая она была. Разумеется, я, ее не включил в список хитов которые я запомнил, но вот если ее будет исполнять Маша, все приобретает, совсем другой смысл. Получится, очень милая и забавная вещица, не несущая особой смысловой нагрузки и вся ее голубизна, мгновенно испарится. Примчалась Маша и принесла все, что было нужно. Нина Александровна, отодвинулась от нас вместе со стулом и наблюдала за нами с иронией. Я быстро набросал текст, выделяя припев пропуском строки. По ходу дела изменяя текст, что бы песню могла петь девушка, смысловые косяки конечно остались, но кто из пьяных гостей, будет в этом разбираться? Да, я научился писать и ушло у меня на это, всего три листа бумаги. Ради интереса, я сравнил почерк своего предшественника, со своим почерком, совпадение было не полным, но оно было. Я передал листок Маше и сказал:

— Там где пропуски, припев повторяется, прочитай внимательно.

Сначала песню спел я, потом мы спели дуэтом, потом Маша спела одна и по моему сигналу, спела еще раз. На уровне детского утренника, все было, просто, отлично!

— Какой там район? — Спросила Нина Александровна.

— Белый район, вполне приличные люди — поспешил, я, ее успокоить.

Мой вывод, был основан на убеждении, что Крис не попрется играть в трущобы.

— Ладно, Майкл, отпускаю ее под твою ответственность. Хорошо бы, если бы у Маши, снова проснулся интерес к музыке.

Уже за километр было видно, что мы не ошиблись адресом. Длинная вереница машин, стоящая по краю дороги, навевала печальные мысли о парковке. Припарковаться — то, мы припарковались, а вот, до нужного дома пришлось идти минут пять. Я закинул гитару на плечо, а педаль обмотанную проводами пришлось нести в руках. Маша, которой для полноты картины, не хватало, только, красного галстука, вышагивала рядом со мной в кроссовках, она сдержала слово и туфельки на каблучках больше не одевала. Мы вышли на подъездную дорожку, тоже заставленную машинами и я уже слышал музыкантов они исполняли песню «Билет в один конец». Причем голос был женский, что меня удивило, никаких женщин я в группе Криса не видел. Возле крыльца было выставлено две урны и вокруг них, кучковались молодые парни и мужчины в возрасте. Они курили, гайки еще не были закручены и они спокойно делали свое дело на виду у проезжающих машин. У них были довольные лица и невольно подумал: «Интересно, какие лица у них бы стали, если я бы рассказал, как тут будут относится к курильщикам, лет через сорок. Заодно упомянуть, что у их детей и внуков, в этой самой свободной стране, прямо на рабочем месте, будут брать анализ мочи, в любое время». Мы обошли дом и я увидел, что музыканты расположились на открытой веранде, а на заднем дворе, составлены столы в виде буквы «П», где и сидели гости. Торжественная часть, похоже, уже закончилась, гости разбрелись по территории и на месте предназначенном для танцев было пусто. Мы с Машей поднялись на веранду и первым кого я увидел был Крис. Пока мы с Крисом, тепло, жали друг — другу руки, Маша уже прошмыгнула к «Ямахе» Криса и стала извлекать из нее различные звуки, Крис, покосился на нее недовольно, но ничего не сказал. Подошел Ренди и протягивая руку подколол меня:

— Рад тебя видеть, без петли на шее! — Повторил он фразу Сильвера из «Острова сокровищ».

— Так, парни, моя девушка знает, только то, что я был свидетелем ограбления, я не хочу, что бы она знала, что — то еще! Почему вы не играете?

— У нас перерыв, пятнадцать минут — ответил Крис.

Маша прошлась пальцем по всем клавишам, вызвав длительный звук с резко меняющейся тональностью и неожиданно, бойко, заиграла «Полет шмеля» Корсакова. Крис, уставился на меня с изумлением, я пожал плечами. Для меня тоже было новостью, что Маша может играть на таком уровне. С минуту потерзав инструмент, Маша бросила это занятие и подошла ко мне.

— Оказывается, руки еще помнят, — удивленно сказала Маша — на рояле бы не смогла, а на этой штуке, легко играть!

Я кивнул в сторону Маши и сказал Крису:

— Мы с Мэри подготовили одну вещицу, ничего особенного, но я думаю гостей, это развлечет.

— Мэри, ты, сможешь показать Крису, как надо играть «Братца Луи»?

Маша, вернулась к инструменту и начала подбирать аккорды.

— Крис, у тебя там, есть режим «Пиано»?

— Есть.

— Переключи, ей так будет привычней.

Маша, сначала путалась, но потом заиграла правильно, хоть и не слишком уверенно.

Крис, стоял у нее за спиной и внимательно смотрел. Подтянулись другие музыканты, они тоже внимательно слушали. Появилась девушка, которую я сразу узнал, это была Джени, это она, узнала нас на пляже, очевидно, «Билет в один конец», пела именно она. Маша заиграла уверенней, но Крис ее бесцеремонно оттеснил от своей «Ямахи» и уверенно заиграл сам. Маша сверкнула на него глазами, но ему, все было по барабану.

— Мужлан неотесанный! — Сказала Маша по русски.

Я привлек ее к себе.

— Не обижайся на него, он крепкий профессионал, за это ему, можно многое простить.

— Вот, не буду петь, тогда узнают! — Мстительно сказала Маша.

— Теперь, уже поздно, — сказал я — теперь они и сами все споют.

— А, ты им текст не давай!

— Маша, ну, что за детство? Я думал, ты, взрослая девушка, дело — прежде всего! Будешь петь?

— Буду! Дай мне текст, я повторю!

Маша села на ступеньку веранды и зашевелила губами глядя на листок.

Наш перерыв кончился. Гости за это время размялись и теперь, снова, собирались за столами. Старшее поколение устраивалось там основательно, а молодежь наскоро выпив и закусив, стала собираться группками вокруг площадки для танцев. Крис вышел к микрофону подогреть публику:

— Сегодня, мы порадуем Вас новыми песнями. Они, прозвучат впервые! Вы, будете первыми, кто их услышит!!! И, так! Песня: «Отель Калифорния»!!!

Я, уже стоял с гитарой наготове, а Маша, пока, скрывалась за ударной установкой Роберта. Я заиграл вступление перебором и чуть погодя, меня скромно поддержала соло гитара Ренди, дважды ударил барабанщик Роберт и я запел. Молодежь, освободила место в центре площадки и из толпы вышли жених с невестой. Они плавно закружились в танце в центре площадки и все стояли и смотрели на них. Спустя минуту к ним стали присоединяться другие парочки. Я пел, эту потрясающую песню и испытывал душевный подъем. За столами, прекратили разговоры, гости солидного возраста и на танцевальной площадке, стало не хватать места для танцующих пар. Маша, очевидно, решила, что все слишком заняты, что бы обращать на нее внимание, не скрываясь, покинула свое укрытие и встала на виду у всех, опираясь на ажурное ограждение веранды. Она рассматривала танцующие пары и ее лицо, время от времени, озарялось странной, торжествующей улыбкой. Я нажал на педаль фузза и заиграл финал, парочки продолжали танцевать, Маша посмотрела на меня и показала свой кулачок, с оттопыренным большим пальцем. Я закончил игру, отзвучала тарелка ударника и после двух секундной паузы, молодежь разразилась восторженными криками, молодое поколение устроило бешеную овацию, кое кто из парней свистел не жалея своих легких, старшее поколение тоже аплодировало стоя. Крис подождал, когда овации утихнут и сменил меня у центральной стойки микрофона.

— Мы, очень рады, что вам понравилось — сказал он в микрофон — и у нас есть для Вас, еще одна новая песня! Она называется: «Дорога в ад»!!!

Он, вернулся к своей «Ямахе», немного приподнял «журавль» микрофонной стойки и дал знак барабанщику. Тот, начал и ребята его поддержали. В аранжировке этой песни, я, не участвовал из — за печальных событий в банке и последующих похорон. Но, тем не менее, нашел куда пристроить звучание своей гитары, импровизировал, применял фуз, стараясь не выделяться из общего звучания. Крис пел, его голос, на мой взгляд, проигрывал голосу Ри, но это знал только я. Танцевальные парочки разделились по интересам, некоторые танцевали в быстром стиле, а другие кружились в медленном танце.

А, на другой стороне Земли, сейчас раннее утро, и в одном из сел средней полосы, наверняка, сейчас тоже, готовятся к свадьбе. Соседи, с утра пораньше, притащили свои столы и стулья, и в саду, уже собран праздничный стол. А, в девять часов, заявится жених с дружками и попытается отбить невесту силой, но подружки невесты перещупанные парнями, отстоят ее с визгом и хохотом и тогда жених осыплет их никелем, который сойдет за серебро и невесту передадут ему с рук на руки. Все соберутся, неторопливое шествие направится к сельсовету, где, как и положено, председатель их распишет. После, он закроет контору и отправится вместе со всеми гулять на свадьбе. На крыльце, парни и девушки осыплют жениха с невестой пшеницей, что бы в доме не переводился хлеб и шествие потянется обратно к дому. И зазвучат шутливые тосты, которые будут вгонять в краску невесту, самый мелкий, невзрачный мужичок, опрокинув очередную стопку вдруг закричит: «Горько!» И гости его поддержат: «Горько!» Невеста откинет фату подставит жениху губы и они будут целоваться под одобрительные крики гостей. А к трем часам, самый нестойкий, окажется под столом и будет спать там целых три часа. Парни с девками затеются плясать «русского», да так, что на столе зазвенит посуда, он проснется мучимый жаждой, водка к тому времени закончится и он потянется к бутылке самогона, чистого, как слеза. Жених с невестой пошепчутся, втихомолку покинут гостей и спрячутся на сеновале, но не пройдет и часа, как они вернутся к гостям. Новоявленный муж, будет гордо поглядывать на холостых парней, а невеста будет краснеть под насмешливыми взглядами, еще не старых, матерых мужиков, которые повидали в жизни многое и которых осталось так мало, после последней войны. А, кто — то, в сумерках, уже поет матерные частушки, прерываемый взрывами хохота и гармонист уже бледный от выпитого, сохраняет очень серьезное лицо, потому, что для всех это праздник, а для него важная, ответственная работа.

Здесь, тоже танцуют и фигурки девушек обтянутые тонкой тканью радуют глаз, вот только, нет того огня…

Крис, закончил свой номер и тоже получил, свою минуту славы. Он посмотрел на меня вопросительно и я кивнул на Машу которая по прежнему стояла у всех на виду. Надо было ее оттуда убирать, поскольку, она всерьез отвлекала внимание зрителей от музыкантов и Крис объявил ее песню. Мы заиграли и Маша запела, если бы я ее не знал, никогда бы не подумал, что она выступает перед публикой впервые. Она естественно двигалась, а во время припева начала пританцовывать. «Не смотри на меня братец Луи — луи — луи, — пела она — не нужны мне твои поцелуи — луи — луи»… Даже молодежь начала танцевать не сразу, а с минуту поглазела на ее выкрутасы. «Старички» встали со своих мест и начали ей прихлопывать. У меня зашевелилось в груди, что — то вроде ревности. Тут, профессионалы выступают, а какая — то пигалица, делает их, как стоячих. Маша закончила петь, картинно раскланялась на три стороны и то, что ей устроили, не шло ни в какое сравнение с тем, что было у нас с Крисом. Мы с Крисом, стояли, как бедные родственники, посреди шумного бала.

— В чем дело, — спросил я Криса — почему такая реакция, на в общем — то, посредственную вещь?

— У, нее, хороший контакт со зрителями, — поморщился Крис — умеет завести толпу, природный дар, наверное, была бы она постарше, хотя бы, на пару лет, с удовольствием взял бы ее в группу!

Овации, наконец, стали утихать, Маша вторично раскланялась и прошла мимо нас, кинув ехидный взгляд на Криса. Она не стала прятаться, устроилась у бокового ограждения веранды, больше нам не мешая.

— Ну, что, — спросил Крис — я объявляю детку?

— Объявляй, — сказал я — мы, сейчас ей утрем нос!

Видя, что у Маши все так хорошо получилось, я тоже решил поплясать. Конечно, Машка, для меня самый близкий человек, но тут, видимо, сработала мужская солидарность и я решил ее переплюнуть. Народу нужны танцы? Будут танцы! Крис меня объявил, я заиграл вступление, потом запел, танцуя «шаффл» на малой амплитуде, здесь его начнут танцевать лет через десять, а пока попользуемся! На втором куплете я увеличил амплитуду, а на третьем выложился, как только мог. Разве, что по сцене на спине не ползал, как тот парень из фильма «Назад в будущее!». Мои старания были напрасны. Нет, я получил свою минуту славы, но до Машки, мне было далеко. Маша подбежала ко мне и повисла на шее.

— Майки! Ты классно выступал! Где, ты, так научился? А, меня научишь?

— Конечно Маша, что за вопрос, давай уйдем отсюда, не будем парней загораживать! — Идите потанцуйте, — сказал Крис — только будьте рядом, вас могут еще раз вызвать.

Танцевать мне не хотелось, были еще свежи, тягостные впечатления вчерашнего дня. Я выполнил обещание данное Крису и с удовольствием повез бы Машу домой, но оказалось что мои обязательства еще не окончены. Группа Криса продолжила свою программу. Я, изредка, узнавал знакомые вещи, но многие песни слышал в первый раз. Видимо, многие вещи, так и смогли преодолеть «железный занавес». Там, в Союзе, мне сейчас четырнадцать лет — ровесник Машки и я уже завидую уличным гитаристам. Вокруг них по вечерам собираются парни и девушки и я уже решил, что обязательно научусь играть на гитаре. И одновременно я здесь, полон сил и знаний, удивительная судьба. Нас действительно вызывали на «повтор». Крис еще раз спел «Дорогу в ад», я спел «Отель Калифорния», Машу вызывали два раза.

Парни перетаскивали оборудование в свой фургон, я тоже забрал свою гитару и педаль, мы с Машей готовились уходить, но Крис задержал нас. Он извлек из внутреннего кармана сложенный вдвое конверт, заглянул туда и вытянул две сотни протянув их мне сказал:

— Твоя двойная доля.

— Парням досталось всего по сотне?!

— Да.

— Тогда, это слишком много, у вас объемная программа, наше участие было минимальным.

— Это, как посмотреть, — сказал Крис — на этой неделе, ты сделал для группы очень много. У нас, впервые, появились свои песни. Ты должен знать, что без своего репертуара у нас нет будущего. Власти закрывают глаза на то, что мы поем чужие песни, поскольку не хотят увеличивать число нищих. Таких, как мы много, нас терпят пока мы никто. Как только у нас появится то, что можно отобрать, сразу отберут. Вот такое у нас будущее.

— Но, двенадцать песен, — сказал я — на четырех часовую программу не хватит!

— Значит будем делать двух часовую программу! — Сказал Крис — Если учесть перерыв и объявления между песнями, как раз получится! И еще… Нужно подумать над названием группы. Раньше — то, лишняя помпезность нам была ни к чему, а вот теперь пора об этом задуматься. И еще, когда, программа будет обкатана, нам понадобится собственный музыкальный агент. С собственным репертуаром, это будет возможно.

— От меня — то, что требуется?

— Завтра, приезжай ко мне, я буду один, напишем ноты на твои песни, съездим на почту, отправишь свои заявки и нужно, как можно быстрее, приступать к репетициям. В пятницу, у нас выступление в клубе. Владельцы клуба, что бы привлечь клиентов, устроили, что — то вроде конкурса. Там выступают группы со всего Нью— Йорка. Победившая группа получит постоянную работу, это два, или три выступления в неделю. Зависит от того, сколько групп останется в финале. Но проблема с репертуаром, почти у всех, так что у нас есть шанс. Работа в клубе, почти, гарантирует нам известность на острове и тогда, можно подумать о собственном агенте.

— Я, завтра, только, после обеда смогу к тебе приехать.

— Приезжай, как только сможешь, нужно торопиться!

— Хорошо, к трем часам буду у тебя.

Машка, обнимала меня за талию прижавшись теплым боком, наступали сумерки и она имела сонный вид. Я шлепнул ее по попке, что бы она взбодрилась.

— Пойдем к машине, на сегодня все дела закончены — сказал я ей.

Я вез Машу домой и думал: «Двенадцать песен в среднем по пять минут, всего шестьдесят минут. Что — то Крис загнул, на счет двух часовой программы. Ну пятнадцати минутный перерыв, час пятнадцать, ну Крис потреплется между песнями, это еще одиннадцать минут. Черт! Из этих двенадцати песен, две песни имеют ремейки с совершенно другим звучанием! Слова те же, а музыкальные композиции совершенно другие. И, как раз, с музыкой у меня проблем нет. Сойдут за самостоятельные песни, это еще десять минут. Итого: Час тридцать шесть. Самой малости не хватает! Если напрячь память, можно рассчитывать на пять — шесть песен с частично забытыми текстами. Вот, только, хватит ли у меня мозгов, восстановить тексты, хотя бы своими словами?».

— Маша, ты, никогда не пробовала стихи писать?

— Нет, а тебе зачем?

— Я помню несколько песен, а вот их тексты полностью не помню.

— Надо записать тексты на бумаге, где не помнишь оставляй пропуски, это надо видеть, а так трудно сказать… Майки, я пить хочу… Давай, зайдем в кафе?

— Зайдем, как только увидим, так сразу и зайдем.

На улице уже было почти темно, неоновая реклама заведений уже горела и скоро я разглядел светящуюся вывеску «кафе». Кафешка оказалась маленькой, всего десятка два столиков на двоих, одинокий музыкальный автомат, да с десяток посетителей разного возраста. Мы заняли столик, Маша посмотрела меню и сказала:

— Тут, делают свежий лимонад.

— Если еще и официантка найдется, совсем будет хорошо.

Официантка появилась минут через пять, мы заказали напитки и Маша спросила:

— Майки, ты классно танцевал когда пел «детку», танец ты сам придумал?

— Нет, это из уличных танцев. Называется: «Шаффл».

— Научи меня!

— Что? Прямо здесь?

— А, что? Это кафе, здесь можно танцевать!

— Ну, не знаю, не всякая музыка подойдет, рок не подойдет, нужно, что — то легкое ритмичное.

— Дай мне четвертак!

Я пошарил по карманам и нашел монетку в двадцать пять центов. Маша подошла к музыкальному автомату, опустила монету, поводила пальцем над кнопками и нажала на одну из них. Я услышал музыку из своей юности, тогда она называлась «Воздушная кукуруза», здесь она, наверное, называется по другому. Машка подбежала ко мне и потащила к музыкальному автомату.

— Танцуй!

И, я, начал танец на малой амплитуде, Маша стала повторять мои движения, поначалу путалась, потом приспособилась. «А теперь, перескок с ноги на ногу, надо же повторила! Увеличим амплитуду! А теперь, прыжок с поворотом на триста шестьдесят градусов! Повторила! Ну держись Машка!» Она держалась очень хорошо, разумеется, она смотрелась более выигрышно, в такой — то юбке! Это не спортивно! Музыка кончилась, посетители, особенно мужчины, охотно нам похлопали и Маша растянув свою плиссированную юбочку руками, сделала двойной книксен, вызвав одобрительные возгласы мужчин. Мы вернулись за свой столик и допили свои напитки.

— Как будем делить наши деньги? — Спросил я — По справедливости, или по братски?

— Машин взгляд стал насмешливым, она почувствовала подвох, но все равно попалась.

— По справедливости!

— Ну, тогда все деньги останутся у меня!

— Но почему?! — Возмутилась Маша.

— Так, нет на свете справедливости!

— Ну, тогда по братски! — Легко сменила точку зрения Маша.

— Ну, тогда держи!

Я свернул купюру вчетверо и пододвинул ее к ней по столешнице. Маша развернула купюру и посмотрела на просвет. Напрасно она это сделала, через стол от нас сидели два цветных парня и если один из них, мелкий вертлявый, тип ничего из себя не представлял. То второй, широкоплечий, жилистый с сонным взглядом, был самым нежелательным противником из всех присутствующих. Когда Маша сверкнула соткой, взгляд его стал острым, он посмотрел на меня и желваки под его скулами дернулись. «Все плохо, — подумал я — он не только «срисовал» деньги, он еще и меня оценил, как опасного, теперь будет осторожен».

— Это мои первые заработанные деньги — сказала Маша.

— Поиграла? А, теперь, верни их мне, я тебе их дома отдам, больно уж твой карман ненадежен.

У Маши был единственный карман на рубашке и он действительно не выглядел надежным. Она вернула мне деньги и я на виду у парня положил их в свой карман. Пусть знает, что у Маши денег нет. Черт меня дернул, делить деньги в кафе. Я поднял руку, подошла официантка и я с ней рассчитался оставив на «чай» какую — то мелочь. Мы пошли к выходу, я оглянулся, парни торопливо рассчитывались с официанткой. «Не пронесло». Мы вышли на улицу, я торопливо стянул с себя пиджак и сказал Маше:

— Бежим!

Мы побежали, сначала резво пока было светло от кафе, потом сбавили скорость на дорожке обсаженной кустами, вырвались на парковку и снова припустили к своей машине.

— Куда мы так торопимся?

— Сиди в машине, пока я сам не подойду!

Я успел открыть дверь, закинул пиджак в глубь машины, закинул Машку на сиденье водителя нажал на фиксатор замка и захлопнул дверь. Развернулся и успел отвести от себя удар кастетом, который врезался в дверь. Я, сильно и резко ударил мелкого в подбородок, он стал заваливаться на меня, но я толкнул его ладонью и он упал, ударившись затылком об асфальт. Этот звук ни с чем не спутаешь. Высокий запоздал, он шел прихрамывая, на ходу крутанул бабочкой, я услышал щелчок фиксатора и хищное лезвие сверкнуло в свете вывески кафе. «Похоже он упал на дорожке и поэтому опоздал». Я, дважды, ударил пяткой по руке мелкого: «Теперь, кастет, без хирурга не снять!». Высокий парень остановился в двух метрах от меня.

— Сам деньги отдашь, или тебя сначала подрезать? — Угрожающе спросил он.

— Зачем тебе деньги? — спросил я — В тюрьме все бесплатно!

— Сейчас, убью тебя, потом пусть ищут.

— А, как же твой приятель, — я кивнул на мелкого — ему, теперь, без больницы не обойтись.

— Что ты с ним сделал?

— Раздробил ему руку с кастетом, теперь ему нужен хирург и трезвый слесарь, в вашем районе такого не найти.

— Твоя девушка хочет тебе, что — то сказать — кивнул он мне за спину.

Я не повелся, лет с семи не ведусь на такой примитив. Он сделал пару мелких шажков, ко мне поближе и я уже прикинул, как ударить пяткой ему в колено, но он, тут же отступил.

— Не хотел с тобой связываться, — сказал он тоскливо — как, шепнул кто: «Не связывайся с ним!».

— Ну, так и не связывайся, — сказал я — ты еще ничего не сделал, можем разойтись.

— А, как же он? — Грабитель кивнул на мелкого.

— А, что с ним не так?

— В больнице его возьмут, а потом и до меня доберутся!

— Да, что он может сказать? Лежит в отключке, что ты тут был, он даже не знает! Ты ведь упал на дорожке? Ну вот, упал, а встать не смог!

— Но, ты, то все знаешь!

— Я, не буду, на тебя заявлять!

— Почему?

— Из — за девушки, — сказал я — если ее мама узнает, что на нас было нападение, она ее больше никуда не отпустит со мной.

Он помолчал несколько секунд, потом сказал:

— Расходимся, может мне хоть раз в жизни повезет!

— Отойди на пару шагов!

Он отошел, я постучал в окно, Маша открыла мне дверь и перепрыгнула на пассажирское сиденье. Когда мы уезжали, в зеркале было видно, как он потащил мелкого в кусты.

— Как, ты, котенок?

— Я, так испугалась! Майки, как ты узнал, что они на нас нападут? Когда мы вышли из кафе, ты, уже это знал!

— Это было видно, — поморщился я — зря, я, дал тебе деньги в кафе!

— Так, это из — за денег? Я ничего не заметила…

— Ну, да ты смотрела на деньги, они смотрели на деньги, вот так все и получилось.

— Майки, я все слышала, нет его я слышала плохо, а тебя хорошо. Ты не хочешь, что бы я все рассказала маме?

— Мне бы не хотелось, но тебе придется это самой решать.

— Ты действительно думаешь, что, после этого, мама меня никуда не отпустит с тобой?

— Днем пожалуй отпустит, но вечером, теперь, будешь дома сидеть, год или два. Как повезет.

— Но почему?! Ты же смог меня защитить!

— Да, я, вообще, не должен был допускать такой ситуации!

— Но, как ты мог, это не допустить! Ты, же не Бог!

— Элементарно! Деньги тебе не давать! Вот и все… Ну, такси, можно было вызвать и уехать на нем. Все мы сильны задним умом.

Мы помолчали с минуту, потом Маша спросила:

— Ты, действительно, ничего не скажешь полиции?

— Нет.

— Потому, что ты ему пообещал?

— И, это тоже, да и полицейским веры нет, обязательно сообщат отцу, не хочется терять его доверие. Он, только, недавно начал привыкать к моей самостоятельности, а тут, я, попался, как последний лох!

— А, лох это кто?

— Какой — то мелкий солдат, из какой — то древней армии, уж не знаю почему это название стало нарицательным прозвищем.

— Тогда, я тоже ничего не скажу маме, а то действительно запрет дома, а мне понравилось сегодня на свадьбе. Да и вообще, вечером все гуляют, у кого серьезные отношения.

Нина Александровна стремительно подошла к нам и обняла нас с обоих.

— Майкл, уже десять часов, я же волнуюсь, к девяти вы должны быть дома!

— Нина Александровна, я думал, что мы придем споем и уйдем, но оказалось, что нужно ждать до окончания свадьбы, нас еще раз просили петь, как бы на бис.

— Мама! У меня был потрясающий успех! — Восторженно воскликнула Маша.

Нина Александровна посмотрела на нее с сомнением и перевела взгляд на меня.

— Это правда, — подтвердил я — гостям Маша очень понравилась, особенно старшему поколению.

— Майки, дай мои деньги!

Я отдал Маше сто баксов. Она расправила купюру и похвасталась:

— Мой первый гонорар!

— Многовато для одной песни — усомнилась Нина Александровна.

— Я ее три раза исполняла!

Значит ты становишься популярной, — засмеялась Нина Александровна — восходящая звезда шоу — бизнеса! Майкл, а у тебя как все прошло?

— Хорошо, гости были довольны, музыканты тоже, на этой неделе будем усилено репетировать, может, что — то и получится.

— У тебя получится! Да, вы, наверное голодные?! — Спохватилась Нина Александровна — Идемте на кухню, яблочный пирог отменно получился!

Я посмотрел на шесть листов бумаги разложенных на столе, вроде выжал свою память досуха. По первому куплету все отлично, во всех шести песнях он сохранился полностью, по второму куплету, частичный успех, на трех листах он полностью, а на трех остальных текст имеет лакуны. С третьим куплетом все плохо, одни лакуны, кое где слова проставлены и то я не уверен в правильном расположении слов. И это все. Я даже не знаю, были ли у этих песен четвертые куплеты? Слава богу, припев у всех песен помню. Большое дело! Первые шесть листов пропали напрасно, зато теперь ясно, сам я ничего путного сделать не смогу. Заеду завтра к Машке, может у нее, что — то получится, может Нина Александровна поможет. Теперь спать! Голова, как чугунная.

Загрузка...