Адские чары

ГЛАВА ВТОРАЯ

На другое утро Кира проснулась поздно. Она проспала всю ночь глубоким сном и чувствовала себя бодрой.

При дневном свете её вчерашние похождения казались менее мрачными, а в душе все настойчивее назревало сознание, что она была жертвой наглого обмана.

Особенно подозрительным ей казалось кольцо Басаргина. Потерял ли он его, или кольцо у него украли? Как знать? Может быть, Настя нашла его и отдала старухе, а возможно, что они обе участвовали в надувательстве.

Такое объяснение казалось ей наиболее подходящим, потому что верить в сверхъестественное казалось ей смешно и глупо. Это соображение настолько укоренило в её голове, что, увидав бутылку с водой, данную ей вчера чухонкой, Кира хотела сперва её выбросить, но потом передумала. Обман это или нет, а следовало дело довести до конца.

Поэтому, когда Настя принесла ей бензинку и новую кастрюльку, Кира добросовестно вскипятила волшебную воду и затем спрятала её в шкаф, чтобы угостить ею Алексея Аркадьевича, долив её в чай «жениху», если он действительно к ним придёт.

Прибывшая из Царского Села генеральша была в самом радушном настроении. Счастье ей улыбнулось, и она выиграла в карты, в общем, она весело провела время и привезла кучу свежих новостей.

Самым интересным было известие о помолвке одной известной баронессы Штаде, жених которой получил назначение в Персию, и свадьба была назначена недели через две.

— Но раньше баронесса даёт бал, а потому, Кира нам надо подумать о платьях. Я думаю сделать себе серое атласное, или золотистое, а то моё бархатное все уже знают и совестно его надевать. И тебе надо заказать два свежих туалета. Сегодня уже поздно, да я и устала, мы ведь легли в половину пятого. А завтра, с утра, мы отправимся в Гостиный двор за покупками, — деловым тоном закончила генеральша.

Вечером у Нагорских собралось несколько человек гостей, а перед чаем явился Басаргин. Его появление очень смутило Киру. Стало быть, чары подействовали. Не сомневаюсь более, она влила заколдованную воду в его стакан, который Настя подала ему. Басаргин, казавшийся перед этим озабоченным и смущенным, выпив свой чай, оживился. Он глаз не сводил с Киры, а когда все перешли в гостиную, стал за нею ухаживать. В его глазах читалась страсть, и он нетерпеливо искал случая поговорить с ней без свидетелей.

Но, словно нарочно, то генеральша, то другие гости мешали молодым людям остаться с глазу на глаз, и лишь при прощании Алексей Аркадьевич нашёл возможность шепнуть Кире:

— Могу ли я надеяться застать Вас завтра дома около двух?

Кира утвердительно кивнула головой, и взгляды, которыми они обменялись, были равносильны объяснению в любви.

На следующее утро, когда Кира была ещё в постели, сияющая Настя подала ей доставленную посыльным роскошную корзину роз, ландышей и белых лилий, в цветах была визитная карточка Басаргина.

— У меня так болит голова, что я не в силах бегать за покупками. А у тебя, мама, изысканный вкус, и я полагаюсь на твой выбор, — сказала она, целуя мать.

И та уехала, ничего не подозревая. Кира хотела одна принят своего суженого, чтобы объявить матери о своей помолвке как о свершившемся факте.

Она позаботилась о своём туалете и надела красивое домашнее платье, потом уселась в кабинете, из окна которого была видна улица, и принялась дорисовывать вазу для благотворительного базара.

Была ещё только половина второго, а уж экипаж Басаргина подлетел к дому Нагорских. Пока он, выйдя из коляски, что-то приказывал кучеру, Кира задумчиво его разглядывала.

Он не был красавцем, но его свежее приветливое лицо с добрым прямодушным выражением было крайне симпатичным.

«Постараюсь полюбить его, привязаться к нему», — решила Кира, встречая гостя и любезно приглашая его садиться.

Таинственное кольцо с рубином она спрятала между другими кольцами, чтобы Басаргин его не заметил, но с ужасом увидела на мизинце Басаргина своё собственное кольцо с бирюзой. Чтобы завязать разговор, она показала вазу, которую разрисовывала, а затем речь зашла о благотворительном базаре, для которого предназначалась эта самая ваза. Алексей Басаргин похвалил работу.

— Я не решаюсь звать Вас помогать мне в продаже, но, как покупатель, Вы придёте к моему столику, не правда ли? — Улыбаясь, сказала она.

Басаргин нагнулся и странно взглянул ей в глаза.

— Я буду всем, чем Вы пожелаете, Кира Викторовна, потому что я Ваш раб, на всю жизнь… Разве Вы не видите, что я вас люблю…

Он схватил её руку.

— Скажите, хотите ли Вы быть моей женой, моим добрым гением? Клянусь Вам, что я посвящу свою жизнь, чтобы сделать Вас счастливой.

Кира густо покраснела и дрожащим от волнения голосом ответила:

— Я давно люблю Вас, Алексей Аркадьевич, и с радостью принимаю Ваше предложение. Я постараюсь оправдать Ваш выбор.

Растроганный и счастливый, Басаргин привлёк её к себе и запечатлел на полураскрытых губах поцелуй.

Завязался весёлый, оживлённый разговор. Молодая хозяйка приказала подать чай, и жених с невестой радостно смеялись, строя планы на будущее.

Вдруг, взглянув в окно, Кира нахмурилась.

— Какая, право, досада, — с недовольным видом сказала она. — Только что прошли мимо Лили Верфельден и Даша Паутина. Они, наверное, идут к нам, а найдя Вас здесь, в отсутствие мамы, эти две сороки разнесут разные сплетни.

— Есть о чём волноваться, — смеясь, заметил Басаргин. — Вы скажите им, что я Ваш жених, вот и всё. Пусть себе болтушки разносят эту новость потом на здоровье.

Пока шёл разговор, в передней раздался звонок, и через минуту в комнату влетели две миловидные, со вкусом одетые барышни. Зоркими, любопытными глазками они оглядели насмешливо гостя и накрытый стол.

— Мы за тобой, Кира, чтобы вместе идти в Летний сад. Нас соберётся большая компания: Мери, Клавдия, её брат моряк, оба кузена Нины и мой брат со своими приятелями, атташе германского посольства, будет превесело. Но ты в таком приятном обществе, что может быть, и не захочешь идти с нами, — тараторила Даша с добродушным видом.

— А где твоя мама? Надо бы с ней поздороваться, — спросила Лили.

— Мамы дома нет, но она вернётся с минуты на минуту. А в Летний сад я действительно не пойду. Вы угадали, я нахожусь в самом престижном для меня обществе, о котором могла только мечтать. Но я вам глубоко благодарна, что вы зашли за мной, это даёт мне случай представить вам, моим лучшим подругам, Алексея Аркадьевича Басаргина как моего жениха.

Кира улыбнулась, внутренне наслаждаясь изумлением и едва скрытой завистью своих «лучших» подруг.

Последовали горячие поздравления, сопровождавшиеся поцелуями, и Кира пригласила их на свадьбу.

Беседа велась весёлая, но Лиза с Дашей, видимо, не сиделось, и они скоро распрощались, говоря, что надо идти в Летний сад, и что им не ловко заставлять себя ждать.

— Новость их подгоняет, и они разнесут её по всем знакомым, а к вечеру на нас посыплется град поздравлений, — смеясь заметил Басаргин.

Он взял руки невесты и стал их целовать. Но в этот момент смрадный запах, который мучил Киру у колдуньи, пахнул ей в лицо.

Она побледнела, и сердце тревожно забилось, но волнение и радость победы быстро изгладили тягостное впечатление, тем более в эту минуту у входной двери снова раздался звонок.

На этот раз приехала сама Нагорская. Можно себе представить её удивление и радость при известии, что Кира — невеста.

Смеясь и плача, она обняла жениха и невесту.

Когда первый порыв радости улёгся, заговорили о делах. Свадьба была единогласно назначена после Нового года.

Алексей Аркадьевич предложил Кире путешествовать по Италии, но Кира ответила, что лучше отложить заграничную поездку до лета, когда Басаргину легче получить двухмесячный отпуск, и жених откровенно высказал своё удовольствие по поводу этого решения.

По совести говоря, он не любил путешествий с их неизбежным перекочёвками из гостиницы в гостиницы, хлопотами и суетой. Ему более улыбалась перспектива провести медовый месяц в собственной уютной квартире. Повар у Басаргина был отличный.

При этом он сообщил невесте, что в его доме, на Знаменской, в первых числах ноября освобождается красивая, большая квартира, которую можно будет отделать по собственному желанию. За первым днём помолвки настало оживленное время — шили приданое и устраивали квартиру.

Советские развлечения также очень занимали Киру, да и вообще она чувствовала себя совершенно счастливой.

Ожидавшая её привольная, весёлая жизнь и удовлетворённое тщеславие ослабили и почти заглушили робкие упреки совести. Кира забыла о том, каким путём она достигла благополучия. И всё таки бывали минуты, когда её блаженство омрачалось. Случалось это всякий раз, когдаей казалось, что от жениха исходит отвратительный трупный запах. Тогда она вспоминала о том, что произошло на Волковском кладбище.

Иногда и сам Алексей Аркадьевич казался странным. Настроение его вдруг изменялось, совершенно непонятно почему, из веселого, оживленного влюбленного он становился мрачным, нервным и, по-видимому, с трудом сдерживал неприятные чувства, которые его волновали.

Как-то раз вечером жених был особенно сильно раздражён. Кира участливо его спросила, здоров ли он. Он подсел к ней на диван, порывисто схватил её руку и сжал до боли.

— Ах, я и сам не знаю, что со мной происходит… Я совершенно здоров, а между тем, меня точно мучает что-то до смешного странное, чего я не могу понять. Это началось с того кошмара или обморока, который был у меня приблизительно месяца два тому назад…

— Расскажите, что же с Вами случилось? Может быть, это нервная болезнь, которую надо лечить? — тревожно спросила Кира, охваченная вдруг смутным страхом.

— Да вы будете смеяться, когда услышите эту галиматью. Но всё равно я Вам расскажу. В самом деле надо будет полечить свои нервы. А случилось со мной вот что. Как раз накануне нашей помолвки я был зван на бал к знакомым, у которых часто играл в карты. В этот день у меня была работа, и я рассчитывал выехать из дома в одиннадцать, но я задержался и стал одеваться уже в половине двенадцатого. Вдруг мне сделалось дурно: голова отяжелела, и я почувствовал тошноту. Затем меня охватило невыразимое противное чувство, точно из меня вытягивают душу, иначе своего ощущения определить не могу. Я выпил стакан вина и прилёг на кушетку в надежде, что болезненное ощущение пройдёт.

Заснул ли я, или у меня была галлюцинация — не знаю, но я чувствовал, что болезненное ощущение сменяется тоской. Ноги и руки отяжелели, точно налились свинцом, какая-то ледяная рука сжимала мне горло. Затем всё моё существо стало как будто расплываться, и во мне что-то рвалось. Вдруг мне почудилось, что я вышел из моего тела, которое неподвижно лежало на кушетке, и я с ужасом глядел на смертельно бледное лицо моего двойника. Но тут внезапно раздался страшный треск в камине, и оттуда выскочила тощая морщинистая старуха — чистая ведьма, она схватила моё тело в охапку и скрылась в камине.

Я хотел последовать за ней и не мог, я бился, как муха в паутине, и со мной творилась какая-то дьявольщина, как будто меня всего резали на части. Вдруг снова появилась старуха, и её пристальные, как угли, глаза, парализовали меня. В ту же минуту я почувствовал страшный удар под ложечку и… открыл глаза.

Я чувствовал себя совершенно разбитым, и меня душил ужасный запах.

Я позвонил и спросил лакея, откуда идёт такая вонь. Он удивился и потом сказал, что пахнет мертвечиной. Тут, увы, я сам убедился, что трупный запах идёт от моего платья.

Я разделся, надушился и решил принять ванну, но ничего не помогло, запах продолжал меня преследовать, и выходя из ванной, я упал в обморок.

— Это должно был просто кошмар, вызванный нервным состоянием, — сказала побледневшая Кира.

— Конечно. Но одно обстоятельство в этом приключении мне непонятно. Вообразите, что в этот вечер у меня на руке очутилось кольцо, которого раньше не было. А самое ужасное, это то, что трупный запах преследует меня и теперь, хотя не всегда. Иногда целые дни проходят — его не бывает, а потом вдруг он появляется снова, раздражает нервы и приводит в бешенство. Это невыразимо меня мучает.

Кире стоило больших усилий скрыть охвативший её ужас. Она стала спокойно говорить о том, что надо лечиться. Историю эту она объяснила своему жениху его болезненно-нервным состоянием. Но ночью лёжа в постели, она в первый раз испугалась того, что сделала.

Очевидно, случилось нечто таинственное и роковое, затронуты были какие-то неведомые силы.

Ощущаемый и ею самой время от времени запах разложения возбуждал в ней отвращение к Басаргину, а страсть, горевшая в его глазах, её просто пугала. На следующий день она послала к колдунье Настю с богатыми подарками с просьбой уничтожить этот запах. Настя, вернувшись, сообщила, что старуха обещает сделать всё от неё зависящее. И в самом деле, с этого дня трупный запах стал точно реже и меньше чувствоваться.

Уже некоторое время она замечала, что её смазливая горничная грустна и встревожена. Как-то вечером, заметив, что глаза Насти заплаканы, она спросила:

— Что с тобой, Настя? Ты идёшь замуж за человека, которого сама выбрала, я тебе даю хорошее приданое, Алексей Аркадьевич подарил тебе пятьсот рублей, скажи, пожалуйста, чего тебе не хватает.

К её великому удивлению Настя разрыдалась:

— Ах, барышня дорогая, что мы с Вами наделали! Ведь мы с дьяволом связались. А теперь я вижу, что в Викентия-то нечистый вселился. Боюсь я его. Подчас он становился такой злющий да страшный, и запах от него идёт такой нехороший. Я его, почитай что, разлюбила. Ничего я больше не хочу, как только от него отделаться. Потому у меня есть другой. Желанный, богатый и…

Кира от души расхохоталась:

— Но если ты не любишь больше Викентия, то отчего же ты не сходишь к Малейнен? Она тебе его сосватала, она же тебя избавит от него. Ну, а кто же такой, этот новый твой желанный? Однако быстро же ты шагаешь!

— Ах, не смейтесь, барышня, не до смеху мне, — грустно заметила Настя. — Была я уж у Малейнен, да вот беда: старухи-то и след простыл. Старый Матвей сказывал, что будто полиция начала её теснить, вот она в три дня пожитки свои уложила, да и была такова. А куда она уехала, никому неизвестно. Деньжищ-то у неё куры не клюют. Только, слышно, она говорила, что через год, либо два непременно вернётся: когда, значит, об ней позабудется. А теперь-то и нет её, а что делать, я и ума не приложу. Новый жених мой такой нежный, добрый да ласковый. Он у Алексея Аркадьевича в дому старшим дворником, как Вы меня с вещами на новую квартиру посылали, а на этих днях он сам сватал меня. Сказывала я ему, что мол просватана, а Иван Петрович, это он-то, в глаза мне только рассмеялась да и говорит:

— Пока «Исаия ликуй» не споют, всякого жениха можно сменить.

— Разумеется. Раз ты разлюбила Викентия, так он не может тебя принудить выйти за него замуж.

— То-то и оно, что он силком хочет меня за себя взять и свадьбу на январь назначил, а мне грозился, что зарежет, как курёнка, ежели я его обману. Ужасть, как я его боюсь, он теперь ровно тигр лютый, — с рыданиями закончила Настя решительно объявила барышня, что спровадила Викентия и обручилась с дворником, она была очень воинственно настроена и радоваться тому, что покончила с нечистым, как она прозвала первого жениха.

Два дня спустя, часов около десяти вечера, Нагорские и Басаргин кончили пить чай, как вдруг из кухни донеслись шум и крики.

Дамы в испуге вскочили, а через минуту в столовую влетела кухарка и портниха. Обе они, мертвенно-бледные от ужаса, размахивая руками, кинулись к генеральше.

— Убил!.. Убил!.. — вопили они.

— Кто кого убил? — спросила испуганная Нагорская.

— Викентий… Настю убил, — прокричала кухарка.

Кира ещё раньше, не дожидаясь ответа, бросилась в кухню, а мать и жених последовали за ней. Страшная картина представилась их глазам.

На полу, ничком, в луже крови лежала Настя, дверь на чёрную лестницу была открыта настежь, а на площадке дворник и ещё кто-то держали бледного, как мертвец, человека. Он был взъерошен, растерзан, глаза точно налиты кровью, и на него страшно было смотреть, платье и руки в крови. Это и был лакей из трактира. Увидав господ, он дико крикнул:

— Зачем она меня обманула?.. В Сибирь поеду.

Кира упала в обморок.

Придя в себя, она увидела, что лежит на диване в кабинете. Мать терла ей одеколоном виски и руки, Алексей Аркадьевич, нагнувшись над ней, давал нюхать английскую соль.

— Ах, дорогая, как ты нас напугала, — сказала генеральша, целуя дочь. — Твои нервы не выдержали этого ужасного зрелища.

— Настя убита?.. Какое чудовище этот Викентий, — пробормотала с дрожью в голосе Кира.

— Нет, нет! Успокойся, она не убита. Сейчас был доктор и сказал, что рана, хотя и опасна, но не смертельная. Доктор надеется, что она будет жива, и Насте делают теперь первую перевязку, а затем её отвезут в больницу, — успокаивала генеральша.

— Кто мог бы предположить такую дикую страсть в простом мужике? — прибавила она, качая головой.

— Страсть остаётся страстью, что у барина, что у мужика, Анна Антоновна. Всегда было опасно дразнить это могучее чувство, которое ослепляет и порабощает человека, — заметил Басаргин, страстно глядя на бледное и очаровательное личико невесты.

Вдруг он нагнулся и с каким-то странным выражением прошептал:

— Кто знает, что сделаю я, если Вы перестанете любить меня и предпочтёте мне другого…

— Ради Бога, Алексей Аркадьевич, не говорите про такие ужасы, — испуганно ответила Кира, отнимая руку, которую жених покрывал поцелуями, и чувствуя, как мурашки забегали по коже.

Через несколько минут Кира стала жаловаться на головную боль и изъявила желание лечь в постель. Жених уехал.

В эту ночь она не сомкнула глаз, её охватил панический ужас.

Что она наделала? Во власть какой злой силы отдала она себя?

С дрожью вспоминала она слова Алексея Аркадьевича. Он тоже не может отвечать за себя в случае, если бы она ему изменила. Она вспомнила взгляд, сопровождавший эти его слова.

В добрых и обыкновенно откровенных глазах жениха блеснула на этот раз какая-то дьявольская злоба, и в лицо ей пахнуло трупным запахом.

Просвещенные убеждения интеллигентной барышни, а также скептицизм, привитый воспитанием и духом времени, восставали против мысли, что это чёрт замешан в это дело, и в то же время, было до очевидности ясно, что произошло нечто таинственное, и какая-то роковая страшная сила связала её с невидимым и неведомым миром. Влияние этого мира она несомненно чувствовала, но пока не знала, до каких пор, пределов эта власть простирается.

Поздно ночью генеральша, продолжавшая беспокоиться за дочь, пришла к ней в комнату и, найдя Киру в слезах, стала её расспрашивать.

Под гнетом страха взволнованная Кира открыла матери истину и рассказала про свою поездку к колдунье.

— Мне уж очень захотелось богатой партии, а тут ещё издательство и злорадство Даши. Она мне сплетничала про флирт Алексея Аркадьевича с дочерью министра. Это меня окончательно взбесило, — закончила она свой рассказ просвою поездку к колдунье.

— Мне уж очень захотелось богатой партии, а тут ещё издевательство и злорадство Даши. Она мне сплетничала про флирт Алексея Аркадьевича с дочерью министра. Это меня окончательно взбесило, — закончила она свой рассказ и спрятала в подушке мокрое от слёз лицо.

В первую минуту генеральша испугалась, но вдруг её испуг прошёл. Недаром она была неисправимо легкомысленной и ни во что не верившей женщиной.

— Конечно, нехорошо, что ты послушалась такой глупой мужички, как Настя, и поехала к колдунье!.. С другой стороны, просто не вериться. Ха-ха-ха! Чтобы интеллигентная девушка, как ты, могла верить во вмешательство чёрта! Неужели ты не понимаешь, дитя моё, что эта чухонка просто-напросто вас загипнотизировала. Вот вы и увидели всю эту чертовщину. Одно я ещё, пожалуй, допускаю: в воду, данную, она могла подмешать какую-нибудь настройку, которая возбуждает чувства, а может быть, она и Алексею Аркадьевичу гипнотическим путём внушила сделать тебе предложение. Но, слава Богу, ты достаточно хороша собою, чтобы вызвать любовь и без всякого колдовства. А теперь успокойся и не порть разным глупостям своего счастья. Ты должна торжествовать! Намедни я чуть было не умерла со смеху, глядя на завистливые рожи Маруси и Даши, когда ты им показывала горностаевую отделку и рубиновое колье, подаренное тебе женихом. Теперь наш черёд смеяться над беззубой завистью людской.

— Ну, а перемена колец, мама?

— Кольца, душа моя, разумеется, были гораздо раньше украдены Настей, и я ни минуты не сомневаюсь, что она была в сговоре с чухонкой. А своё кольцо ты спрячь хорошенько, чтобы жених не увидел. Надо это дело покончить. Переходи в эту ночь спать ко мне, ты не будешь одна в комнате, и это тебя успокоит.