Адское пламя

Глава 29

Звонок раздался точно в шесть утра, заставив меня гадать, о чем я думал, когда просил так рано нас разбудить. В голове кидались камнями маленькие шотландцы.

Кейт перекатилась на другой бок, что-то пробормотала и зарылась головой под подушку.

Я нашел в темноте ванную и принял душ, оказавшийся сущим подарком на миллион долларов — или по крайней мере на двенадцать сотен.

Пошел обратно в комнату, оделся и оставил спящую красавицу досыпать.

Мы провели практически бессонную ночь после крайне утомительного дня. И, заснув, впервые за долгое время, я увидел сон, будто стою под горящими башнями, из окон которых выпрыгивают люди. И еще мне приснилось, что мы с Харри идем на похороны.

Я открыл внутреннюю дверь нашего номера и обнаружил, что она выходит в коридор, ведущий к большому холлу.

Оба круглых стола в холле уже накрыли к завтраку, а в каминах горел огонь. Если бы я не был копом, то, думаю, не возражал бы стать Рокфеллером.

Дверь на кухню была распахнута, и до меня доносились голоса работающих там людей, занятых приготовлением завтрака.

Мне даже почудился голос с французским акцентом:

— Пог'осенок в тесте? — За чем последовал взрыв смеха. Впрочем, может, только почудилось.

На столике сбоку стояли кофейник и булочки. Я налил себе чашку черного кофе, прошел сквозь стеклянные двери на террасу и глубоко вдохнул горный воздух.

Было еще темно, но чистое небо обещало еще один прекрасный денек в этом райском местечке.

В правоохранительных органах существует поверье, подкрепленное опытом и статистикой, что первые сорок восемь часов расследования уголовного дела самые решающие. А вот разведка и контртеррористические операции идут гораздо медленнее. На то есть основательные причины, но мой инстинкт и опыт копа подсказывали: практически все, что удастся разузнать и выяснить, свалится на тебя в первые два дня. Ну может, в три.

То, что ты сумеешь сделать за это время и с этой информацией, и составит разницу между успешно раскрытым делом и запутанным клубком гребаных, вечно сующих нос не в свое дело боссов, безмозглых прокуроров, запасшихся кучей адвокатов подозреваемых и полоумных, ко всему придирающихся судей. Если дать всем этим уродам такую возможность, они всех затрахают и устроят жуткую неразбериху.

Пока я думал свои вдохновляющие на подвиги думы, на террасу с чашкой кофе в руке вышла Кейт. На ней был банный халат и шлепанцы из гардероба отеля. Она зевнула и улыбнулась:

— Доброе утро.

— Доброе утро, миссис Рокфеллер. — Женат ты или нет, но утренний протокол, особенно apres sex, требует поцелуя, комплиментов и воспоминаний о вчерашних занятиях любовью, которые звучали бы романтично, но не грубо, подробно и точно, но не по-свински.

Мне удалось справиться с этой задачей, и мы встали у балюстрады террасы, рука об руку, попивая кофе и любуясь соснами и осенними листьями.

Солнце уже вставало, туман поднимался вверх по склону холма к Верхнему саранакскому озеру. Стояла тишина, пахло влажной землей и дымом от горящих дров. Можно было понять, почему Харри так здесь понравилось, и я даже представил себе, как он просыпается утром в субботу в своем внедорожнике и видит примерно то же, что и мы сейчас, перед тем как отправиться в клуб «Кастер-Хилл».

— Может, когда мы тут все закончим, возьмем отпуск на недельку и снимем домик на берегу озера? Разве плохо?

Я подумал, что, если это дело кончится плохо, нам не придется брать отпуск на недельку — у нас тогда будет куча свободного времени.

— Сделаем это в память о Харри.

— Да, это будет просто отлично.

Кейт озябла, так что мы вернулись в большой холл. На кушетке возле камина уже сидела еще одна парочка. Мы снова налили себе кофе и уселись напротив них. Я использовал все языковые возможности собственного тела, чтобы продемонстрировать полное нежелание вступать в беседу. Парень — бородатый, средних лет джентльмен — подавал мне такие же сигналы. Но его жена — или подружка — улыбнулась и сообщила:

— Привет. Меня зовут Синди. А это мой жених, Санни.

Санни выглядел совсем не солнечно.[24] Даже мрачно. Может, ему только что подали счет за номер. А вот Синди вся светилась счастьем и дружелюбием и готова была, кажется, завести разговор даже с золотой рыбкой, плававшей в аквариуме.

Кейт стала болтать с ней о «Деле», об Адирондакских горах и прочем. Мы с Мрачным сидели молча. От камина тянуло жаром, поддерживая отличное настроение.

Синди и Мрачный жили на Лонг-Айленде, и он, как выразилась Синди, «занимался издательскими делами». Сама она работала в сфере паблик рилейшнз, где они и познакомились. Слава Богу, она не стала пересказывать всю историю их знакомства, но я не сомневался, что один из них был при этом определенно пьян.

Кейт, почти не погрешив против истины, сообщила, что она адвокат, а я социальный работник, связанный с общиной мусульманских иммигрантов. Это было смешно, но Мрачный недовольно фыркнул, явно не одобряя.

Разговор каким-то образом переместился на шопинг, и Синди сообщила, что в Лейк-Плэсиде имеются очень хорошие магазины. У меня тут же остекленел взгляд, и я решил уже, что Мрачный полностью со мной солидарен, но он смотрел на Кейт, чей халат вверху распахнулся больше нужного. Вот ведь свинья!

Кстати, я заметил, что Синди тоже очень мила — длинные светлые волосы, ореховые глазки, нордические черты лица и действительно роскошная… ну ладно, внешность. И так далее. Выглядела она лет на двадцать моложе своего так называемого жениха, и я вполне мог догадаться, что́ она в нем нашла привлекательного, если, конечно, не считать некоторой выпуклости в штанах. Я имею в виду его бумажник.

Тут Мрачный нарушил молчание:

— У меня свой взгляд на иммигрантов. Где ты родился, там и должен жить. — Он встал и бросил последний взгляд на впадинку между грудей Кейт с более выгодной позиции. — Рад был с вами познакомиться.

Синди тоже поднялась:

— Увидимся за обедом. Шеф-повар обещал сегодня жареных вальдшнепов.

Вальдшнепов? Я поднялся на ноги.

— Слышал, что эти вальдшнепы твердые и влажные.[25]

— Джон! — одернула меня Кейт и повернулась к нашим новым знакомым: — Желаю хорошо провести день.

— У меня другие планы, — ответил Мрачный.

И они ушли.

— Парочка совершенно неподходящих друг другу людей, — заметила Кейт.

— Ты про них или про нас?

Мрачный оставил на кушетке номер «Нью-Йорк таймс», и я проглядел первую полосу. Один из заголовков гласил: «Разногласия США и Франции по Ираку углубляются».

— Ну видишь? — сказал я Кейт. — Если бы эти лягушатники ели нормальную пищу, как ирландцы или англичане, у них хватало бы смелости. Кто вообще ест улиток? А вот еще одно сообщение в ту же струю: фейерверк в Диснейленде возле Парижа — расположенный рядом гарнизон французских войск перепугался, побросал оружие и сдался группе шведских туристов.

— Джон, рановато для подобных шуточек.

— Вальдшнепы! — И я прочитал еще один заголовок: — «Буш приписывает взрыв в ночном клубе на Бали Аль-Каиде». — Я просмотрел статью и отметил, что «некоторые воинствующие исламисты вовсю пропагандируют версию, будто за взрывом в субботу стоят Соединенные Штаты, использующие его как средство давления на индонезийское правительство и для усиления своей позиции в стремлении начать войну против Ирака».

Воинствующие исламисты говорили то же самое и по поводу событий 11 сентября. Интересная теория, вполне способная претендовать на правдоподобность и заставить некоторых задуматься. Я вовсе не помешан на заговорах, но вполне могу себе представить людей в нашей стране, как входящих в правительство, так и не имеющих к нему прямого отношения, которым нужен предлог для расширения войны против терроризма, чтобы охватить ею некоторые исламские страны. Ирак например. Я вспомнил слова одного шпионистого малого из ЦРУ, входившего в состав АТОГ: «Что нам нужно, так это еще одна хорошая атака террористов».

Лично я вполне могу обойтись и без этого, но понимаю, что именно он имел в виду.

— Я иду в номер, — сказала Кейт, — принимать душ. А ты что собираешься делать?

Я посмотрел на свой мобильник и увидел, что он опять отключился от сети.

— Мне надо позвонить Шефферу и договориться насчет поездки на место. Пойду позвоню из кухни. Потом вернусь в номер.

— Не груби Пьеру.

— Oui, oui.[26]

Она пошла в номер, а я отправился на кухню. Там кипела активная деятельность, и никто, кажется, даже не заметил или просто не стал обращать внимания на мое вторжение. Я нашел телефон, висевший на стене, и набрал номер управления полиции. Трубку взял дежурный сержант и велел мне подождать. В кухне пахло жареной свининой, и у меня забурчало в животе.

Я открыл «Таймс» на полосе, где печатают некрологи, но не увидел там никакого Харри Маллера. Может, еще слишком рано для появления некролога или, возможно, его будут печатать не в «Таймс». Я просмотрел полосу городской хроники — на тот случай если сообщение о смерти Харри напечатано там, — но тоже ничего не обнаружил. Несчастный случай на охоте на севере штата не слишком тянет на новостное сообщение в газете, но убийство федерального агента вполне подойдет.

Стало быть, ФБР и местная полиция выпустят совместное заявление, в котором будет сказано, что смерть, видимо, наступила в результате несчастного случая, но дело еще расследуется. Органу массовой информации, который затребует последующую информацию, посоветуют придержать публикацию, чтобы не расстраивать родственников покойного, или намекнут на возможного подозреваемого. Таким образом обычно удается выиграть несколько дней.

Подошла официантка, и я сказал:

— Сделайте одолжение, проверьте заказ на завтрак для мистера и миссис Кори. Номер «Мохаук». А мне неплохо бы сандвич — бекон с ржаным хлебом.

— Сейчас?

— Да, пожалуйста. И кофе.

Она побежала выполнять заказ, и тут в трубке раздался голос майора Шеффера:

— Доброе утро.

Я едва его расслышал, все заглушали звуки кухни, и ответил громко:

— Доброе утро. Когда лучше всего отправиться на место происшествия?

— Подъезжайте сюда к восьми. Встретимся в вестибюле.

— Спасибо. Что-нибудь еще?

— Я вчера говорил с доктором Глизон.

— Приятная дама.

— Она сообщила, что вы несколько вышли за рамки опознания тела и отдания последнего долга покойному.

— Я же говорил вам, что она показала нам следы физического насилия.

— Да? Вы осматривали что-то из его личных вещей?

— Совершенно к ним не прикасался.

— Что-нибудь еще обнаружили, детектив? — спросил он.

— Нет. — Только знаки в кармане Харри да список звонков в памяти его мобильника.

— Что-то оттуда забрали?

— Нет. — Только карту территории клуба «Кастер-Хилл».

— Мои ребята говорят, что ваша жена не зарегистрировалась ни по прибытии, ни при убытии.

— Вот что я вам скажу, майор: почему бы нам после осмотра места происшествия не проехать в морг?

— Поздно. Федералы уже забрали тело, вчера вечером.

— Я ведь говорил вам, что надо действовать быстро.

— Спасибо.

Официантка поставила на стойку рядом со мной поднос.

— Завтрак подадут вам в номер в семь.

— Отлично. Добавьте туда парочку бисквитов, которые только что вынули из печи.

— Как вам нравится в «Деле»? — поинтересовался Шеффер.

— Здорово! И выпивка бесплатная. А как у нас дела с ордером на обыск и наблюдением? — Я откусил добрый кусок сандвича с беконом. Райское наслаждение.

— Об ордере пока что забудьте. Но наблюдение я вчера вечером установил.

— Что-нибудь прорезалось?

— Ага. В двадцать ноль три территорию покинули две машины: одна — микроавтобус, зарегистрированный за клубом «Кастер-Хилл»; другая — «форд», принадлежащий компании «Энтерпрайз».

Я запил бекон кофе.

— Куда они направились?

— В Адирондакский региональный аэропорт. Коммерческий терминал в этот час уже закрыт, и они оставили «форд» на площадке «Энтерпрайз», бросили ключи в почтовый ящик, а потом оба водителя сели в микроавтобус и вернулись обратно в клуб «Кастер-Хилл».

— И что вы думаете по этому поводу?

— Выглядит подозрительно — то, что они возвратили взятую напрокат машину. А вы как считаете?

У майора Шеффера было какое-то странное чувство юмора. Я сказал:

— Проверьте багажник — вдруг там чье-то тело? А какой номер у этого «форда»?

— У меня его тут нет. — Вежливая форма ответа «А что вы для меня в последнее время сделали»?

— В клубе «Кастер-Хилл» я видел синий «форд» фирмы «Энтерпрайз». — Я продиктовал ему по памяти номер машины. — Совпадает?

— Вроде да. Я позвоню в «Энтерпрайз» и выясню, кто арендовал эту тачку.

Я подумал, что, видимо, уже имею эту информацию — от приятеля Кейт, Ларри из «Энтерпрайз», но сказал ему:

— Хорошо. Слежка дала еще что-нибудь?

— Нет. А на что вы рассчитываете?

— Пока сам не знаю. Но хотелось бы выяснить, там ли еще Мэдокс.

— О'кей.

— Итак, пусть кто-нибудь непременно позвонит мне, если там обнаружится какая-нибудь деятельность… Стоп, погодите. — Юнец в идиотическом облачении шеф-повара пытался привлечь мое внимание.

— Что вам нужно? — осведомился я.

— Мне необходимо воспользоваться телефоном, чтобы сделать заказ.

— И что вы хотите заказать? Вальдшнепов? Я большой специалист по вальдшнепам. Дайте мне номер, и я закажу. Сколько вам?

— Мне нужен телефон, сэр.

— Слушайте, приятель, я тут планету пытаюсь спасти. Подождите. — И уже Шефферу: — Я звоню вам с кухни. Ладно, увидимся в восемь.

Я стукнул по рычагам, отключая связь, и отдал трубку шеф-повару.

— Если мир рухнет в тартарары, то по вашей вине.

Тут рядом возник симпатичный малый в белых одеждах явно от хорошего портного, в котором я сразу определил настоящего французского шеф-повара, и протянул мне руку.

— Доброе утро, — произнес он с акцентом. Мы обменялись рукопожатиями. — Вы, конечно, мистер Кори.

— Oui.

— Ах, вы говорите по-французски!

— Oui.

— Bon. Меня зовут Анри, я главный повар. Должен перед вами извиниться за поросенка в тесте.

Произнес он это совершенно правильно, чего нельзя сказать о знании им рецепта этого блюда. Я ответил:

— Можете об этом не беспокоиться, Анри.

— Но я беспокоюсь! И чтобы приготовить его, уже заказал все ингредиенты. Сегодня подам это блюдо в час коктейлей.

— Потрясающе! Я люблю, чтобы корочка была поджаристая.

— Да, конечно. — Он наклонился ко мне и прошептал: — Мне тоже нравятся такие штучки.

Он явно меня разыгрывал.

— Я никому не скажу. Только не забудьте про горчицу. Ладно, пока.

— Хотите, я покажу вам мою кухню?

Я огляделся по сторонам:

— Смотрится неплохо.

— Вы можете заказать у нас любое блюдо, даже самое необычное.

— Отлично. Я как раз подумывал о вальдшнепах.

— Ах, это просто удивительно! Вальдшнепы будут сегодня на ужин.

— Да неужели? Вот так совпадение! Значит, мне сегодня должно везти в лотерею!

— Да? Ах, понимаю!

Я посмотрел на часы:

— Ну ладно, мне…

— Один момент! — Он достал из кармана клочок бумаги. — Это меню на вечер. — И зачитал: — Мы начнем с рагу из лесных грибов, потом идет филе из арктического гольца в сухариках под соусом из острых перчиков на beurre noir.[27] Мне кажется, к нему хорошо подойдет калифорнийское шардоне. Да? Потом вальдшнепы — я их подам с гарниром из местных овощей etuvee[28] под соусом из портвейна. Думаю предложить к вальдшнепам французское каберне-совиньон. Что вы скажете, мистер Кори?

— Э-э-э… по-моему, звучит сногсшибательно!

— Очень хорошо. И закончим глубокими исследованиями в области шоколада.

— Замечательное завершение!

— С сотерном, конечно.

— Несомненно. О'кей, я…

— Вы с женой разделите с нами ленч?

— Нет, мы должны быть на гонках бурундуков. Спасибо за…

— Тогда я соберу вам ленч для пикника! Когда вы уезжаете?

— Через двадцать минут. Да вы не беспокойтесь…

— Нет, я настаиваю! Корзина для пикника будет в вашей машине! — Он протянул мне руку, мы снова обменялись рукопожатиями, и он добавил: — У нас могут быть разногласия, но мы ведь останемся amis,[29] да?

Да, конечно, несомненно. Мне и так уже было стыдно за свои антифранцузские высказывания, так что я ответил:

— Вместе мы выбьем из иракцев всю дурь. Правильно?

Анри явно не был в этом уверен, но улыбнулся:

— Вероятно.

— Сможем, сможем! Ладно, увидимся вечером.

Выходя из кухни, я слышал, как Анри распоряжается насчет ленча для пикника. Только не надо улиток!

Я вернулся в номер и сообщил Кейт, изощрявшейся у трюмо с макияжем:

— Быстро, поехали. В восемь надо быть в штаб-квартире полиции.

— Завтрак на столе. Что тебе сказал майор Шеффер?

— По дороге расскажу. Где твой портфель?

— Под кроватью.

Я вытащил ее портфель и стал просматривать кипу договоров на аренду машин компании «Энтерпрайз», стоя у стола и распаковывая корзинку с горячими бисквитами.

— Что ты там ищешь?

— Масло.

— Джон!..

— Ага, вот он.

— Что?

— Договор на аренду в фирме «Энтерпрайз» машины с номером, который я засек в клубе «Кастер-Хилл». — Я положил договор на стол и намазал бисквит маслом.

— И кто брал эту машину?

— Это может оказаться интересным…

— Что?

— Фамилия этого парня. Он русский. Михаил Путов.

— Звучит необычно для членства в этом клубе, — задумчиво проговорила Кейт.

— Мне тоже так кажется. Может, Мэдокс приглашает в клуб бывших врагов времен «холодной войны» — вспомнить прошлое? — По-прежнему стоя, я занялся омлетом. — Завтракать будешь или продолжишь свои занятия живописью?

Никакого ответа.

— Нам пора ехать.

Никакого ответа.

— Дорогая, может, мне принести тебе сок, кофе и тостик?

— Да, пожалуйста.

Я не так уж хорошо натренирован, но учусь, поэтому поставил на трюмо сок, намазанный маслом тост и кофе.

— У тебя мобильник работает?

— Нет.

— Тогда мне придется еще раз звонить из кухни.

— Кому?

— Одному приятелю, который может надыбать данные на этого русского малого.

— Так позвони в наш офис.

— Лучше не буду.

— У нас уже и так полно неприятностей, Джон, — проинформировала она меня. — Ты хоть понимаешь это, а?

— Ага. Только нынче в нашем мире информация — это власть. И если ты отдаешь кому-то свою информацию, то отдаешь ему и власть. И способность отбиться от неприятностей, которых у нас полно.

— Понятно. Только в моем мире действует другой принцип, — ответила Кейт. — А именно: не наживай неприятности.

— Думаю, твой принцип несколько запоздал, дорогая.

Глава 30

Я направился обратно в большой холл, где уже было довольно много людей, включая Синди и Санни, которые расселись за двумя столами и уминали завтрак. Синди улыбнулась и помахала мне рукой. Санни высматривал Кейт.

Я снова ввалился в кухню. На телефоне висел тот же парнишка — опять делал какой-то заказ. Я сказал ему:

— Анри тебя спрашивал. Прямо сейчас.

— А?

— Мне нужен телефон. Немедленно.

Он помрачнел, но повесил трубку и удалился. Да, молодежи нужно учиться терпению и уважению к взрослым.

Я нашел нужный номер в справочнике своего сотового.

Ответил знакомый голос:

— «Кернс инвестишгейшн сервис».

— Мне кажется, моя собака — иракский шпион, — сообщил я в трубку. — Вы можете выяснить ее прошлое?

— Кто это?.. Кори, ты?

— Привет, Дик. У меня тут завелся французский пудель. И он каждую пятницу поворачивается лицом к Мекке и начинает выть.

Он рассмеялся:

— Застрели его. Ну, как твои дела?

— Отлично. А ты как?

— Великолепно. Ты откуда звонишь? Что такое «Дело»?

— А в чем дело? А-а, это отель, в котором я остановился. В Саранак-Лейк.

— Отпуск?

— Работа. Как Мо?

— Как обычно, сходит с ума. Как Кейт?

— Отлично. Мы вместе тут работаем.

Мы еще с минуту обменивались вежливыми вопросами и ответами. Дик Кернс — бывший коп из отдела по расследованию убийств Управления полиции Нью-Йорка — когда-то был в составе так называемой «Синей сети», то есть патрульным полицейским, которые всегда работают в своих синих мундирах. Сеть эта, как я заметил, с каждым годом становится все меньше. Одни ребята выходят на пенсию, другие переходят в соседние отделы или умирают естественной смертью. Или, как Дом Фарелли и шестеро других моих знакомых, гибнут при исполнении служебных обязанностей, например 11 сентября.

Дик тоже короткое время был прикомандирован к АТОГ, где получил допуск высшего уровня ко всем государственным тайнам и узнал, как работают федералы, так что по выходе в отставку начал получать от ФБР одноразовые задания проверять прошлое некоторых подозреваемых — в качестве внештатника. После 11 сентября в конторах, подобных его бюро, начался настоящий бум, так что он теперь зарабатывает больше денег, чем за всю свою службу в полиции, и при этом у него вдвое меньше стрессов.

Покончив с расспросами, я сказал:

— Дик, мне нужна информация об одном парне.

— Ладно. Только у меня дел по горло. Когда тебе это нужно?

— К полудню.

Он засмеялся:

— У меня сейчас десять человек под микроскопом — выясняю их прошлое для ФБР. И уже запоздал со всеми.

— Дай им положительные характеристики на предмет получения допуска высшего уровня и выставляй счет. А мне нужна лишь общедоступная информация. Ну, плюс несколько телефонных звонков, чтобы прояснить детали.

— К полудню?

Я уже заметил, что некоторые сотруднички кухни вовсю интересуются моим разговором, так что понизил голос и сообщил Дику:

— Это может касаться национальной безопасности.

— И ты звонишь мне? А почему этим не займется твоя контора?

— Я к ним и обратился, а они направили меня к тебе. Ты же в таких делах самый лучший.

— Джон, опять суешь нос в дела, которые тебя не касаются?

Видимо, Дик припомнил, как помогал мне — неофициально, разумеется, — с расследованием дела о восьмисотом рейсе авиакомпании «Транс уорлд эйрлайнз»,[30] и теперь решил, что я снова принялся за свои старые штучки. Конечно, принялся, но ему-то зачем об этом знать?

— За мной большой должок.

— Ты со мной еще за прошлое дело не рассчитался. Слушай, а чем кончилась эта заварушка с делом о восьмисотом рейсе?

— Ничем. Готов записывать?

— Джон, я ж этим на жизнь зарабатываю! И если стану тебе помогать, меня могут попереть отсюда, я разорюсь и меня арестуют.

— Имя — Михаил, — продиктовал я по буквам.

Он тяжко вздохнул.

— Русский?

— Вероятно. Фамилия — Путов. — Я снова продиктовал по буквам, он повторил.

— Надеюсь, у тебя есть на него что-то еще.

— Ага, есть, особых трудностей у тебя не будет. Его договор на аренду машины, так что если он не пользовался фальшивыми документами, у тебя имеется все, что нужно.

— Хорошо. Выкладывай.

Я продиктовал ему все требуемые данные из арендного договора с компанией «Энтерпрайз», включая адрес Путова — он проживал в Кембридже, штат Массачусетс.

— О'кей, — сказал Дик. — Это и впрямь не трудно. А что с этим парнем? Чего это ты им заинтересовался?

— Пока не знаю, что там за дела. Но мне необходимо выяснить, чем он зарабатывает на хлеб с маслом.

— Ну, это входит в обычный круг вопросов. Счет кому выслать?

— Моей бывшей жене. — У Дика не было никаких побудительных причин выполнять этот заказ, кроме как оказать содействие бывшему собрату по службе, но, давая ему более сильную мотивировку, нежели проблемы национальной безопасности, я спросил: — Ты Харри Маллера помнишь? Он вместе со мной работал в доме двадцать шесть по Федерал-плаза.

— Ага… Тоже бывший коп… вышел в отставку… ты мне о нем говорил.

— Точно. Так вот, он погиб. Здесь, недалеко от Саранак-Лейк. На днях, видимо, увидишь некролог или сообщение в газетах, и там может быть сказано, что это несчастный случай на охоте. На самом деле его убили.

— Господи… Харри Маллер? И как это случилось?

— Именно это мне и надо выяснить.

— И тот русский как-то с этим связан?

— Он связан с другим парнем, которого я считаю убийцей.

— О'кей… Значит, к полудню, так? Как мне с тобой связаться?

— Тут сотовая связь плохо работает. Я сам тебе позвоню. Будь на стреме.

— Буду, точно.

— Спасибо. И привет Мо.

— Кланяйся Кейт.

Я повесил трубку и вышел из кухни. Надо бы найти местечко получше для дальнейшего ведения этой операции.

Я прошел через большой холл в ротонду, потом наружу и, увидев Кейт за рулем машины, запрыгнул на пассажирское сиденье.

— О'кей. К обеду кое-что узнаем про Михаила Путова.

Она включила скорость, и мы поехали.

Я глянул на часы на приборной панели.

— Как думаешь, за тридцать минут доберемся?

— Поэтому я и села за руль.

— Мне что, напомнить тебе, как ты обычно паникуешь в манхэттенских пробках?

— Ничего я не паникую… Это практическое применение навыков в технике уклонения.

— Когда все остальные вокруг тебя занимаются тем же.

— Очень смешно. А что это у нас на заднем сиденье?

Я оглянулся.

— Ох, это я просто позаботился о нашем будущем и попросил шеф-повара приготовить ленч для пикника.

— Хорошая мысль. Так ты с ним познакомился?

— Ага. Генри. Нет, Анри. Впрочем, не важно.

— И ты, как обычно, нагло себя вел?

— Конечно, нет! Он подаст к коктейлям поросенка в тесте. Специально для меня.

Не думаю, что она поверила.

Мы миновали ворота и поехали по узкой, стиснутой деревьями колее, потом вывернули на дорогу. Кейт утопила в пол педаль газа, и мы помчались на встречу с дорожной полицией, если, конечно, они сподобятся заметить нас первыми и задержать за опасную езду.

— Что-нибудь новенького от майора Шеффера? — осведомилась Кейт.

— Ага. Они послушались моего совета и установили наблюдение за территорией «Кастер-Хилл».

— И что?

— И заметили, как машину компании «Энтерпрайз», арендованную Путовым, вчера вечером вернули в аэропорт.

— Значит, Путов уехал?

— Если да, то не вчера и не из аэропорта. Он… или тот, кто отводил машину, вернулся в клуб «Кастер-Хилл» в микроавтобусе.

Пока мы ехали, я сообщил ей все остальное, потом достал из кармана договор на аренду машины и стал его изучать.

— Путов взял «форд» утром в воскресенье. Значит, прилетел в этот же день рейсом из Бостона или Олбани…

— Из Бостона, — сказала она. — Я проверила списки прилетевших. Михаил Путов прибыл в Адирондакский региональный аэропорт в Саранак-Лейк в девять двадцать пять в воскресенье.

— Отлично. Он живет в Кембридже. — Я заглянул в договор. — Путов взял «форд» на два дня — стало быть, должен был вернуть сегодня. Вместо этого пригнал машину на паркинг аэропорта вчера вечером. Ты проверяла у Бетти списки забронированных билетов?

— Проверяла. Путов забронировал место на сегодняшний рейс в двенадцать сорок пять на Бостон.

— О'кей. Это мы проверим. — Я подумал немного и добавил: — Интересно, почему он прибыл на эту встречу позже остальных и, по всей вероятности, остался, когда все уже уехали?

— Это зависит от того, зачем он приехал. Может, у него какие-то нефтяные дела с Мэдоксом.

— Мистер Мэдокс — человек слишком занятой. У него очень много дел. Устраивает дружеское сборище со старыми и влиятельными приятелями, потом убивает федерального агента, потом вдруг встречается с русским из Кембриджа, штат Массачусетс. Понять не могу, как он все это успел, да еще и нас с тобой принял.

— Не думаю, что Харри входил в его планы на уик-энд, — заметила Кейт.

Но вполне возможно, все же входил.

Мы повернули на восток и поехали по шоссе восемьдесят шесть. Кейт, кажется, доставляло большое удовольствие гнать по узкой дороге, едва разъезжаясь с огромными грузовиками, мчащимися навстречу.

— Сбрось скорость, — попросил я.

— Не могу. Педаль газа заело, тормоза отказали. Так что закрой глаза и поспи немного.

У Кейт, выросшей в сельской местности, полным-полно таких вот идиотских дорожных шуточек, ни единая из которых не кажется мне смешной.

Я сидел, уставившись в ветровое стекло.

— Мне бы надо позвонить Джону Насеффу. Ты его знаешь?

— Нет, но у него очень милое имя.

— Он из УКР ВМФ, прикомандирован к АТОГ.

— Из чего? — переспросил я.

— Из Управления криминальных расследований ВМФ. Занимается связью.

— Вот и спроси его насчет моего мобильника.

Это она проигнорировала и продолжила:

— Я все думаю про этого Фреда. Помнишь, флотского отставника. Ну так вот, если эта зацепка чего-то стоит, то нужно спросить у человека, имеющего отношение к флоту и к системам связи, что такое СНЧ. Может, на что-то выйдем.

Не уверен, что меня полностью устроила ее аргументация, но, похоже, Кейт была права. С другой стороны, мне очень не хотелось обращаться с подобными вопросами в дом двадцать шесть по Федерал-плаза.

— Я не хотел бы звонить к нам в контору.

— Да почему не позвонить? Мы же там работаем.

— Ага, только сама ведь знаешь, как у нас разносятся сплетни.

— Это не сплетни! Мы все обмениваемся информацией и добываем ее. Информация — это власть. Правильно?

— Только когда держишь ее при себе. Давай просто залезем в Интернет и выясним, что такое СНЧ.

— Вот ты и залезь. А я позвоню специалисту.

— О'кей… только играй с ним втемную. Ну, типа: «Эй, Джон, мы тут поспорили насчет всяких этих низкочастотных радиоволн. И моя сестра утверждает, что может сварить на них яйца вкрутую, а муж считает, что от них поджариваются мозги». Ладно?

— Хочешь, чтобы он принял нас за идиотов?

— Именно.

— Я не так хорошо, как ты, умею разыгрывать из себя кретинку.

— Тогда я позвоню ему сам.

— Ладно, позвоним вместе.

Мы приехали в Рэй-Брук, и Кейт сбросила скорость. Через пару мгновений мы въехали на парковку полиции штата. Было восемь ноль пять утра.

Кейт взяла свой портфель, и мы пошли к зданию управления, но тут из ряда припаркованных машин вылетела одна и остановилась прямо перед нами.

Я еще не понял, в чем дело, но уже был наготове.

Стекло водительской дверцы опустилось, и оттуда высунулась голова Хэнка Шеффера:

— Запрыгивайте!

Это была «краун-виктория» без полицейских опознавательных знаков. Я сел спереди, Кейт — на заднее сиденье.

Я терялся в догадках, зачем ему понадобилось ждать нас в машине вместо вестибюля, но он прояснил ситуацию:

— На меня с утра гости свалились.

Вопросы задавать уже не требовалось.

Он выехал на шоссе и пояснил:

— Шестеро. Трое из нашего нью-йоркского офиса, двое из Вашингтона и один из вашей конторы.

— Ага, — сказал я. — Их направило правительство, и они прибыли помогать вам.

— Пока что они помогают сами себе — роются в моих досье.

Кейт произнесла с заднего сиденья:

— Извините. Я все-таки из ФБР.

Я обернулся к ней:

— Мы вовсе не критикуем ФБР, дорогая.

Ответа не последовало.

Я спросил у Шеффера:

— А из АТОГ кто приехал?

— Парень по имени Лайам Гриффит. Знаете его?

— Еще бы. Он из отдела профессиональной ответственности.

— Это еще что за чертовщина?

— А это федералы именуют так наш отдел внутренних дел.

— Правда? Ну вот, он вас разыскивает, обоих.

Я оглянулся на Кейт, которая, кажется, несколько упала духом.

Некоторые называют Лайама Гриффита Пугалом, но более молодые, особенно те, кто слишком часто смотрел «Матрицу», именуют его Агентом Смитом. Лично я кличу просто — Паскуда.

Я припомнил, что Гриффит тоже вроде бы должен был ехать на встречу в ресторан под названием «Окна в мир» в ВТЦ, но либо опоздал, либо его не пригласили. В любом случае он избежал участи многих оказавшихся тем утром в башнях-близнецах.

И еще: у меня было несколько столкновений с мистером Гриффитом в период расследования дела «Транс уорлд эйрлайнз», и моими последними словами, сказанными ему в баре «Экко», были: «Пошел отсюда к гребаной матери, чтоб я тебя больше не видел!»

Он принял мой совет, хотя тот ему не слишком понравился.

И вот теперь возник опять.

— И что вы ему сказали? — спросила Кейт у Шеффера.

— Сказал, что вы, видимо, заедете к нам сегодня. Он ответил, что хотел бы встретиться с вами, когда это произойдет. Я так понимаю: вы не прочь эту встречу отложить.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Он вроде бы не услышал.

— Ваш босс, Том Уолш, позвонил сразу после вашего отъезда. И спросил, что мы с вами обсуждали, а я переадресовал его к вам.

— Отлично, — ответил я. — А я переадресовал его к вам. Это вы ему сказали, что мы остановились в «Деле»?

— Нет. А что?

Я оглянулся на Кейт, потом пояснил Шефферу:

— Он, видите ли, оставил там для нас сообщение.

— Я об этом и не упоминал.

«Может быть, — подумалось мне, — наши друзья из ФБР, прилетевшие из города, или Лайам Гриффит расспросили нашу подружку Макс из офиса компании „Херц“». И я спросил Шеффера:

— Уолш сообщил вам, что мы официально назначены расследовать это дело?

— Нет. Но и не сказал, что Гриффит прибыл сюда, чтобы отстранить вас от этого дела. Однако мне кажется, он приехал именно для этого.

Если бы мы с Кейт могли сейчас разговаривать свободно, то, наверное, согласились бы, что Том Уолш в принципе нас подставил. Вообще-то долго хранить это в секрете все равно не удастся, поэтому я бросил Кейт:

— Том отрекся от нашего соглашения.

— Ну, мы этого не знаем… — ответила она. — Может, Лайам Гриффит просто хочет… разъяснить нам условия нашего сюда назначения.

— Не думаю, что именно поэтому Уолш обратился в отдел профессиональной ответственности и Гриффит прилетел именно за этим, — заметил я.

Она не ответила. А Шеффер сказал:

— Последнее, что он произнес, — у вас есть семь дней, чтобы раскрыть это дело, и пока я не услышу обратного, дело расследуете вы.

— Правильно, — согласился я.

А пока мне надо все время держаться на шаг впереди Лайама Гриффита.

Глава 31

Не прошло и часа, как мы свернули с шоссе пятьдесят шесть на Старк-роуд.

Наши мобильники и пейджеры все утро безмолвствовали, что было бы весьма мило, когда бы не было столь угрожающе.

По сути дела, наш обычный телефонный собеседник, Том Уолш, залег на дно, а на промысел вышел Паскуда. К настоящему моменту Уолш и Гриффит наверняка уже несколько раз общались, обсуждая вопрос, где бы им отыскать детектива Кори и специального агента Мэйфилд, этих неуправляемых, настоящих ренегатов.

Гриффит, без сомнения, обнадежил Уолша, что негодяи скоро здесь появятся и не успеют войти в вестибюль штаб-квартиры полиции штата, как их арестуют и препроводят в аэропорт, где уже ждет вертолет ФБР, чтобы доставить их на Манхэттен.

Ну так этого не произойдет.

Я отключил мобильник и пейджер и сделал знак Кейт последовать моему примеру.

Шеффер ехал той самой дорогой, про которую нам говорил Руди, и через пятнадцать минут мы оказались на Т-образном перекрестке, откуда начиналась Маккуэн-Понд-роуд, ведущая на север, к воротам клуба «Кастер-Хилл».

Не доезжая до перекрестка, я увидел оранжевый пикап, поставленный на обочине. На его двери красовался герб штата. Двое парней в комбинезонах рубили кустарник.

Шеффер сбросил скорость и сообщил нам:

— Полиция штата.

Он остановился, парни узнали своего босса и подошли к машине. Судя по их виду, им очень хотелось отдать честь, но, будучи «замаскированными», они просто кивнули:

— Доброе утро, майор.

— Кто-нибудь появлялся? — спросил Шеффер.

— Нет, — ответил один из них. — Ни туда, ни оттуда. Тишина.

— Слишком не старайтесь, — пошутил Шеффер. — А то выйдете из образа гражданских служащих.

Полицейские выдали шефу добрую порцию хохота, и мы поехали дальше.

— Если они заметят машину, выехавшую из «Кастер-Хилл» и свернувшую на шоссе пятьдесят шесть, — сообщил нам Шеффер, — то сразу сообщат по радио ребятам, сидящим в тачке без опознавательных знаков. Те перехватят ее на шоссе и поедут следом, как это было проделано вчера с клубным микроавтобусом и «фордом» из «Энтерпрайз». А если машина свернет сюда, в лес, за ней последует этот пикап. Вчера вечером, — продолжал майор, — мы воспользовались грузовиком из местной электрической компании. Через день-два у нас уже не останется отговорок, чтобы торчать на этом перекрестке посреди леса.

— Как вам кажется, — спросил я, — в клубе «Кастер-Хилл» кто-то уже знает об этих машинах?

— Несомненно. Мои ребята говорят, что охранники по крайней мере пару раз в день выезжают сюда на джипе, осматривают местность и возвращаются обратно. Вроде как ведут наблюдение за периметром.

— Бэйн Мэдокс был армейским офицером, — заметил я.

— Знаю. Он неплохо осведомлен, как высылать дозоры для охраны периметра.

А еще Мэдокс был параноиком, что совсем неплохо, когда на тебя охотятся.

Мы ехали дальше по извилистой дороге, и Кейт сказала:

— Джон, теперь я поняла, что́ ты имел в виду, когда говорил о слежке, которую вел Харри. Ведь этим можно было заниматься, не проникая на территорию клуба, — с того места, где майор Шеффер поставил своих людей.

— Точно. Одна дорога — и туда, и оттуда. А для гостей, прибывающих в клуб «Кастер-Хилл» в микроавтобусе из аэропорта, следовало поставить еще одного наблюдателя в самом терминале — смотреть, кто прибывает рейсами из Бостона и Олбани и в него садится.

А вместо этого Уолш послал одного Харри, прямо на территорию клуба.

Это была или бездарно организованная слежка при мизерном бюджете, или кое-что иное. Похоже, что кто-то очень хотел, чтобы Харри Маллера там сцапали. Ну не обязательно Харри, а любого копа из АТОГ, попавшегося под руку и посланного на это задание — выяснить, не связан ли клуб с так называемым домашним терроризмом. Например, меня.

Не менее интересна и другая мысль: все это не имело совершенно никакого смысла. Возможно, следовало просто отнести это на счет идиотского планирования, обычной кабинетной тупости или собственной скверной привычки во все совать свой нос по утрам в понедельник.

Шеффер нарушил течение моих мыслей:

— Я не собираюсь критиковать вашу контору за то, как вы выполняете свои задания, но у вашего друга не было никаких шансов вести наблюдение, находясь на территории клуба.

Ни Кейт, ни я ему не возразили, и Шеффер продолжил:

— Если б вы связались со мной, я бы дал вам и карту местности, и людей, и советом бы помог.

— Федералы иной раз действуют нахально и скрытно.

— Ага. Иной раз.

Чтобы сменить тему, а также воспользоваться предложением Шеффера насчет содействия и полезных советов, я спросил:

— Вы выяснили, кто такой Фред?

— Кто? А, этот ветеран флота… Нет еще. Но выясню.

Видимо, майор Шеффер не слишком старался отыскать этого Фреда. И явно не считал это важным. Я тоже так не считал, пока Кейт не предложила снестись со специалистом по средствам связи из ВМФ и узнать у него, что такое СНЧ. Никогда ведь заранее не знаешь, куда приведет та или иная ниточка или какая обнаружится связь между двумя точками, к тому же напечатанными на разных страницах.

Мы свернули на грунтовую дорогу, ширины которой едва хватало для проезда машины.

— Это тропа, на которой мы нашли тело, — сказал Шеффер, — примерно в миле отсюда. А потом обнаружили внедорожник, еще в трех милях дальше. От внедорожника почти шесть миль до ограды клуба. Часа полтора пешком через лес.

Мы с Кейт хранили молчание.

— Итак, будем считать, что Харри Маллер изначально поставил машину гораздо ближе и на территорию клуба проник примерно в восемь утра в субботу. Его прихватила охрана, потом его допрашивали — возможно, под наркотиками, — после чего переместили на эту тропу, где и убили, а внедорожник отогнали на несколько миль дальше в лес. Так?

— Примерно так, — согласился я.

Шеффер кивнул:

— Да, так оно и могло произойти. — И спросил то ли меня, то ли самого себя: — Только зачем им, скажите мне ради Бога, убивать федерального агента?!

— Именно это нам и предстоит здесь выяснить.

— А у вас были еще несчастные случаи во время охоты в здешних местах? Поблизости от этой тропы или от территории клуба «Кастер-Хилл»? — подала голос Кейт.

Шеффер ответил, не отводя глаз от узкой дороги:

— Я думал над этим, после того как детектив Кори задал мне вчера тот же вопрос. И поспрошал народ. Ответ — да, был такой случай, лет двадцать назад, когда клуб еще строился. Это произошло в пяти милях к северу от их территории. Один из наших старичков припомнил.

— И что выяснилось?

— Несчастный случай на охоте. Стрелка не нашли.

— А жертва?

— Жертву не опознали. Мужчина лет сорока, чисто выбритый, хорошо упитанный и так далее. Пулевое ранение в голову. Это случилось летом, он был в шортах, майке с короткими рукавами и туристских ботинках. Никаких документов, тело пролежало в лесу по крайней мере две недели, прежде чем его обнаружили, и животные уже до него добрались. Лицо, конечно, сфотографировали, но снимки никому не показывали — по понятным причинам. Худо-бедно сняли отпечатки пальцев, но аналогов в базах данных, существовавших на тот момент, не нашлось.

— Выглядит довольно подозрительно, — заметила Кейт. — Один выстрел, в голову, никаких документов, никаких заявлений о пропавших без вести и, надо полагать, никаких брошенных транспортных средств в округе тоже обнаружено не было?

— Ну да. Но, по словам этого нашего ветерана, не было и никаких подозрительных зацепок, свидетельствующих о грязной игре, о преступлении. Поэтому для упрощения дела шериф и коронер сочли это несчастным случаем на охоте и стали ждать других сведений, говорящих об обратном. Вот так мы и ждем, до сих пор. Но и теперь, даже считая это убийством, я не стал бы связывать его с клубом «Кастер-Хилл», который тогда еще не существовал и был необитаем.

— А если проверить эти отпечатки еще раз? Теперь? — предложил я.

Некоторое время мы ехали молча. Я, конечно, считал, что связь с клубом там вполне возможна. Погибший — если его действительно убили — мог оказаться просто туристом, увидевшим на строительстве клуба нечто недозволенное, или, может, этот парень там работал и что-то такое узнал — например о СНЧ или еще о чем-то.

Мне не хотелось сразу записывать Бэйна Мэдокса в злодеи и навешивать на него все беды и неурядицы, случившиеся в мире за последние двадцать лет: наводнения, голод, войны, чума, землетрясения, мои лишние десять фунтов веса, мой развод. Но этому парню весьма подходила роль некоего манипулятора, активно вмешивающегося в глобальные процессы. Есть же такое правило: если нечто выглядит как утка, ходит как утка, крякает как утка, — значит, это утка.

Стало быть, надо эту утку застрелить.

Глава 32

Майор Шеффер съехал с тропы на недавно расчищенную поляну, объяснив:

— Нам пришлось расширить тут тропу, чтобы было где разворачиваться.

Мы выбрались из машины и прошли за ним еще ярдов двадцать до места, огороженного желтой лентой. Прямо на тропе полицейские с помощью оранжевого светоотражающего спрея обозначили контуры тела Харри. В центре контура в землю был вбит синий колышек.

Солнце уже поднялось и пронизывало листву, освещая красивую лесную тропу. Чирикали птички, по веткам носились белки, рассыпая ореховую скорлупу. Легкий ветерок шелестел палыми листьями, унося их в неведомую даль. «Осень настала, мрак и лишенья…»

Никакое место не может считаться подходящим для смерти, но, уж если умираешь не в своей постели, здесь ничуть не хуже, чем где бы то ни было еще.

По другую сторону от огороженного участка на тропе стоял полицейский внедорожник.

— Эти парни приехали сюда с той стороны, — пояснил Шеффер. — Они все еще ищут стреляную гильзу, но тот, кто это сделал, не оставил никакой гильзы — вообще ничего после себя не оставил. И мы до сих пор не нашли пулю, которая прошла навылет сквозь тело жертвы.

Я кивнул. Если считать, что оружие убийства винтовка, а пуля имела очень высокую начальную скорость, шансов найти ее в лесу почти не было. Вообще в лесу можно найти много стреляных пуль, но не существует способов определить, какая именно из них убила жертву. Даже баллистическая экспертиза, заполучив одну из винтовок Мэдокса, ничего не докажет, разве только, что Мэдокс или кто-то из его гостей однажды охотился в этом лесу. Вывод: лес — прекрасное место для убийства.

— Мы поставили ограждение, взяв на пятьдесят футов в каждую сторону от центра, но сегодня я намерен сузить участок, а завтра — еще больше. Уже нет необходимости сохранять место преступления в полной неприкосновенности. Завтра обещают дождь. Думаю, мы и эксперты-криминалисты сделали все, что могли. Больше тут ничего нет.

Я снова кивнул, глядя на обозначенный контур. К первому вбитому в землю колышку добавили еще один.

— Если посмотреть на тропу, — продолжал Шеффер, — то сразу видно, что она более или менее прямая, так что довольно трудно представить, чтобы охотник, стоя на этой тропе, принял человека за оленя. А если охотник находился в лесу, только чудо могло ему помочь выстрелить так точно, чтобы пуля прошла между всех этих веток, не зацепив ни одной.

— Выглядит как убийство, — согласился я.

— К сожалению, у нас нет и намека на улики, позволяющие доказать, что это убийство. — И напомнил: — Жертва не была ограблена, не имела никаких контактов с местными жителями, которые могли бы свидетельствовать об убийстве из неприязненных отношений — такие здесь иногда случаются.

Майор Шеффер явно подозревал, что смерть Харри была как-то связана с его заданием и убийцей был Бэйн Мэдокс, однако не собирался предпринимать ровным счетом никаких мер, пока не получит основательных улик.

— Снимки хотите посмотреть? — спросил он у нас.

Я не хотел, но сказал:

— Да, пожалуйста.

Он достал из кармана плаща пачку цветных фото и подал мне. Я просмотрел их. Кейт стояла рядом.

Харри упал лицом в землю, как я уже знал. Руки раскинуты в стороны, видимо, в результате удара пули — об этом свидетельствовали очерченные контуры тела.

Входное отверстие в середине спины было едва заметно, но на других снимках, сделанных крупным планом с близкого расстояния, четко выделялось кровавое пятно посередине его камуфляжной куртки.

Я смотрел на снимок левой стороны лица Харри. Его глаза были широко открыты.

На шее виднелся кожаный ремешок бинокля, лежавшего отдельно, рядом с плечом.

Я спросил у майора:

— Бинокль лежал именно так, когда вы нашли тело?

— Да. Все фото сделаны до того, как мы что-то переместили. В момент выстрела он вполне мог держать бинокль в руках или смотреть в него, поэтому тот и лежит отдельно от тела, а не под грудью. Или же он отлетел на ремешке в сторону при ударе пули в тело, прежде чем оно упало на землю.

Возможно, но маловероятно. Первое: Харри не смотрел в бинокль, перед тем как его убили люди, притащившие сюда. Второе: согласно законам физики, поскольку бинокль висел на груди, его отбросило бы в прежнее положение до того, как Харри упал на землю. Но все это только домыслы.

А Шеффер продолжал:

— Вы видели его личные вещи, выложенные в морге; видеокамеру обнаружили в правом кармане куртки, а фотоаппарат — в левом. В правом кармане штанов лежал справочник по птицам, в левом — кусачки.

Сверяясь с записями в своей книжке, майор перечислил все найденные личные вещи — кольцо с ключами, бумажник, «глок», удостоверения и так далее — с пометками, в каком месте они обнаружены.

Пока Шеффер говорил, я пытался представить, как Мэдокс все это проделал. И пришел к выводу, что ему требовался хотя бы один соучастник. Вероятно, это был Карл и, возможно, кто-то еще, хотя сомневаюсь, что Мэдокс захотел бы иметь двух очевидцев происшедшего.

Харри точно напичкали какой-то дурью, связали ноги, засунули во внедорожник, где он спал прошлую ночь, и привезли сюда. А уехали на второй машине.

Если Мэдокс привлек только одного соучастника, а Харри был под седативом или наркотой, следует предположить, что появилась еще одна проблема — как придать тому вертикальное положение, чтобы выстрелить в спину, словно он получил пулю на ходу.

Кто-то непременно должен был поддерживать накачанного наркотиком Харри, пока второй стрелял, поэтому выход у них мог быть только один: поставить его на колени, чтобы Карл — или сам Мэдокс — тянул бинокль за ремешок, туго обхватывающий шею Харри, и так удерживал его в коленопреклоненном положении. Потом стрелок опустился на колено и выстрелил ему в спину — в позвоночник и сердце.

Сообщник выпустил из рук бинокль, и Харри повалился вперед, а бинокль приземлился там, где я его и увидел на фото. Затем они сняли кандалы с его щиколоток и уложили ноги и руки Харри так, чтобы изобразить позу, свойственную телу человека, пораженного летящей с высокой скоростью пулей и упавшего лицом вниз из стоячего положения. Потом они, вероятно, подмели тропу сосновыми ветками. Вот только забыли, что бинокль скорее всего должен был оказаться под телом и мог быть поврежден пулей, прошедшей навылет и вышедшей из груди.

А в остальном — отличная работа, если можно так сказать о хладнокровном убийстве.

— Хотите осмотреть внедорожник? — спросил Шеффер.

Я кивнул и отдал ему фотографии.

Он повел нас в обход огороженного желтой лентой пространства и дальше, через лес.

Мы снова вышли на тропу с расчищенной полянкой для разворота машин. Шеффер посадил за руль одного из своих полицейских, и тот повез нас за три мили к тому месту, где на небольшой лужайке стоял внедорожник Харри, который я никогда раньше не видел.

Это был старый «шевроле», оборудованный спальным местом в заднем отсеке. Старый-то старый, но за ним явно тщательно ухаживали. Он был чистый и в хорошем состоянии.

— Мы все там посыпали порошком на предмет отпечатков пальцев, пропылесосили и сняли отпечатки шин со следов на тропе. После обеда вытащим его отсюда на шоссе, поставим на эвакуатор и отправим на экспертизу в Олбани — пусть все хорошенько осмотрят. Понятное дело, искать нужно следы посторонних, которые могли забраться в машину.

— Звучит так, словно вы уже считаете это преднамеренным убийством, — заметил я.

— Предположим, что так оно и есть.

Я представил себе Харри, накачанного наркотой и связанного, в заднем отсеке внедорожника, Карла — за рулем, а впереди едет Мэдокс в одной из своих машин — в микроавтобусе, джипе или еще каком-нибудь вездеходе.

Я спросил у Шеффера насчет отпечатков протекторов на тропе, и он ответил:

— Как видите, тут хорошо утрамбованная земля, да и дождей не было уже две недели, а еще на тропе полно опавших листьев и сосновых иголок. Нет, нам так и не удалось заполучить хороших отпечатков.

— А в машине не обнаружено следов того, что поверхности тщательно протерли? — задала вопрос Кейт.

— Нет. При преднамеренном убийстве преступник работает в перчатках. Мы можем обнаружить какие-нибудь интересные волокна, но если преступник умен, все улики уже сожжены. — Помолчав, он добавил: — В подстаканнике торчит пустая банка из-под коки; мы ее отправим на анализ ДНК, но не думаю, чтобы наши преступники пили коку. Если и найдем какие-то следы, то скорее всего их оставил Харри.

Шеффер оглядел полянку и тропу.

— Ну вот вам его внедорожник. Думаю, преступников было по меньшей мере двое. И две машины — эта и еще одна, чтобы уехать отсюда. Хотя, как я уже сказал, четких отпечатков мы не нашли. Они остановились вон там, застрелили жертву, потом вернулись в машины и поехали в лес, чтобы оказаться как можно дальше от места преступления.

Мы с Кейт кивнули, и Шеффер продолжил:

— Если это были местные, то знали про поляну, на которой часто останавливаются туристы и прочие заезжие. После нее, проехав еще с милю по той же тропе, можно выбраться на мощеную дорогу. И вот один из них поставил внедорожник здесь, где вы его видите, пересел во вторую машину, и через пять минут они уже катили отсюда прочь.

Майор Шеффер проделал достойную всяческих похвал работу, реконструируя преступление, поскольку успел побывать здесь с командой криминалистов и хорошо знал этот район.

— Полагаю, ключ от внедорожника у вас, — сказал я. — Его не было на кольце, которое лежит в морге.

— У меня, — подтвердил он. И напомнил: — Вы же говорили, что не прикасались к его личным вещам.

— Разве говорил? — удивился я. — Полагаю, ключ от «шевроле», обнаруженный вами на том кольце, был именно от этого универсала.

Он посмотрел на меня в упор:

— Ну, мы не такие умные, как городские копы, детектив, но и не полные идиоты.

Если судить по моему прежнему опыту общения с сельскими, подобное заявление должно было прозвучать уже давно.

— Я просто проверяю, — пояснил я. — Как вы полагаете, каким образом преступники отогнали внедорожник на три мили от места, где нашли тело и ключ от замка зажигания?

— Они могли обойтись и без ключа — выдернули провода из замка и соединили напрямую. Или притащили внедорожник на буксире. Вполне возможно, у них был дубликат ключа — они могли его изготовить еще до убийства. Но наиболее вероятно, что у жертвы имелся запасной ключ, в кармане или в машине.

— Хорошо. — И я рассказал ему о пропавшем, по всей видимости, запасном фирменном ключе «шевроле» из бумажника Харри и спросил: — Вы не обратили на это внимания?

— Отсутствие ключа на кольце еще не доказывает, что он там был, — уклонился он от прямого ответа.

— Верно… Я просто прикидываю разные варианты.

Вообще-то это уже превратилось в состязание двух детективов «кто кого переписает», которые мы все регулярно устраиваем, чтобы держать друг друга в тонусе, — а это хорошо для расследования, не говоря уж об эго самих детективов.

Кейт, кажется, почувствовала это и сказала:

— В любом случае все было сделано так, чтобы мы решили, будто Харри оставил машину здесь, а дальше пошел пешком — на север, к «Кастер-Хилл», и несчастный случай с ним произошел в трех милях от внедорожника и в трех милях от клуба. Самое главное: он ни за что не оставил бы машину в шести милях от участка, где должен был вести наблюдение. Плюс к тому: его телефонный звонок подруге в семь сорок восемь утра свидетельствует, что он был недалеко от территории клуба, но нашли его вовсе не там. Отсюда возникают проблемы со временем, расстояниями, логикой и вероятностью, и все это приводит нас к заключению: то, что мы тут видим, не имеет никакого отношения к действиям Харри в субботу утром, но свидетельствует о его убийстве день спустя.

Это в целом соединяло воедино все имеющиеся у нас данные, и ни у майора Шеффера, ни у меня не было никаких дополнений.

Итак, мы проделали здесь то немногое, что могли, но начинать надо все равно с места преступления, а уж потом двигаться оттуда — и назад, и вперед.

Вся штука в том, чтобы не увлекаться самим процессом, а помнить о цели — найти убийцу. Хорошо, что у меня уже имелся как подозреваемый — Мэдокс, так и возможный соучастник — Карл. Но ни одно из этих имен не имеет пока шансов появиться на страницах очередного заявления полиции штата Нью-Йорк органам массовой информации.

— Эти агенты ФБР, что сидят у вас в офисе, собираются сюда заехать? — спросил я Шеффера.

— Они говорят, что этим займется другая команда — группа сбора улик. А парни у меня в офисе, кажется, не слишком интересуются местом преступления.

«Конечно, нет, — подумал я. — Они больше интересуются Бэйном Мэдоксом, нежели Харри Маллером. А Лайама Гриффита интересуют только Джон Кори и Кейт Мэйфилд».

А вот мне крайне важно было увидеть место, где погиб Харри Маллер, и подумать над тем, как он погиб: беспомощный, напичканный наркотой пленник, офицер полиции, выполнявший задание и убитый людьми, для которых его жизнь не стоит и цента, зато страшно дороги собственные интересы, в чем бы они ни заключались.

Интересно, а Бэйн Мэдокс — будем считать, что это был Мэдокс, — пытался найти какое-нибудь иное решение проблемы, которую поставил перед ним Харри Маллер? Ведь был же такой момент в этой истории, когда убийство казалось не лучшим выходом из положения и какой-то другой, более разумный образ действий указал бы выход из сложившейся ситуации.

Большинство уголовных преступников — от самых тупых до самых умных — не понимают, какие силы выпускают на волю, осмелившись на убийство, чтобы решить свои проблемы. Те же, кто это все-таки понимает, прилагают массу усилий, чтобы оно выглядело как несчастный случай, самоубийство или естественная смерть. Но при этом обычно оставляют еще больше улик.

Самый лучший способ сокрытия — это полное исчезновение трупа, который вместе с результатами обследования места преступления дает кучу самых разных улик. Но у Бэйна Мэдокса была одна проблема: ему требовалось убрать федерального агента подальше от своей территории, закинуть на чью-то чужую землю — в данном случае принадлежащую штату, — где тело обнаружат еще до того, как полиция и федеральные агенты заявятся в его владения, разыскивая пропавшего. Значит, у Мэдокса имелось нечто — помимо Харри Маллера, — не предназначенное для чужих глаз.

И то, что мы здесь увидели, стало для него решением проблемы, и вовсе не скоропалительным. Однако и оно не выдержит хорошего расследования, проведенного по полной программе.

Впрочем, верна и другая моя версия: все, чего желал Мэдокс, — это выиграть время, прежде чем против него возникнут подозрения. Этот ублюдок уже поджег бикфордов шнур, и тот сгорит быстрее, чем удастся обнаружить бомбу.

Глава 33

Мы вернулись к машине Шеффера и поехали по тропе в обратную сторону. Говорить никому не хотелось.

Скоро мы подъехали к Т-образному перекрестку, где парни из полиции штата «под прикрытием» по-прежнему рубили кустарник. Шеффер притормозил:

— Есть о чем доложить?

Один из них сообщил:

— Черный джип десять минут назад выехал на разведку. И водила спросил, что мы тут делаем.

— И что вы ему ответили?

— Сказали, что очищаем дорогу от зарослей и опавших листьев, которые легко могут загореться и стать причиной лесного пожара, если какой-нибудь безмозглый водитель выбросит в окно окурок.

— Он это съел?

— Вроде как отнесся скептически, мол, тут никогда раньше этого не делали. А я ответил, что опасность лесных пожаров в этом году очень высока.

— О'кей. Вот что: свяжитесь с капитаном Стоунером, чтобы прислал сюда две бригады дорожных рабочих — латать выбоины. Настоящих ремонтников. И придал им парочку полицейских, одетых как рабочие, и чтобы так же лениво ковырялись в асфальте, как настоящие.

— Есть, сэр, — улыбнулся полицейский.

— После чего вы свободны.

— Есть, сэр.

Шеффер поехал дальше к шоссе пятьдесят шесть.

— Думаю, Мэдокс уже в курсе, что за ним следят, — бросил он нам.

— Он знал о наблюдении с того момента, когда Харри Маллера задержали на его территории утром в субботу, — возразил я.

— Но нам пока неизвестно, что Харри Маллера задержали на его территории, — заметил Шеффер. И спросил: — А зачем вашего друга направили сюда собирать информацию на гостей Мэдокса?

— Не знаю. Он и сам этого не знал. Я разговаривал с ним перед его отъездом сюда.

Шеффер, видимо, рассчитывал разжиться у нас какой-то информацией в обмен на избавление от Лайама Гриффита и поездку на место происшествия. И чтобы подбросить ему хоть что-то, что в любом случае следовало бы сообщить, я сказал:

— Предполагалось также, что Харри наведет кое-какие справки в аэропорту. Списки пассажиров, взятые напрокат машины. Теперь это сделают федералы. Или уже сделали. И вам следует поторопиться, пока эти данные не пропали.

Он не ответил, и я добавил:

— Мы с Кейт случайно узнали, что в аэропорт прибыли несколько випов из Вашингтона и, вполне возможно, направились оттуда в клуб «Кастер-Хилл».

Он бросил на меня быстрый взгляд.

Когда тебя в любой момент могут снять с расследования, поскольку ты наступил кому-то на любимую мозоль, следует поделиться собранной информацией с тем, кто способен воспользоваться ею и дальше или по крайней мере держать при себе, пока не будет принято решение, что с ней делать.

И я подбросил Шефферу еще одну зацепку:

— Лучше бы пока никому не сообщать, что вы установили наблюдение за этим клубом.

И снова никакой реакции. Думаю, он был бы более разговорчив, если бы на заднем сиденье не торчала агент ФБР. Но я уже сказал ему все, что хотел, и расплатился за все любезности и одолжения. А то, что Харри написал в своем кармане, майору Шефферу пока знать не нужно.

Теперь настала моя очередь задавать вопросы:

— А вы знаете этого парня, Карла? Он там вроде как правая рука Мэдокса или, может быть, телохранитель.

Шеффер помотал головой:

— Я в этом клубе никого не знаю. Как я уже говорил, его охранники не из местных. Там есть помещение, где они живут. Работают неделю и едут домой. А потом снова приезжают на неделю. Что же касается обслуги дома, то, похоже, они тоже не отсюда.

Это уже было интересно.

К северу, вне границ парка штата, население погуще, начиная с Потсдама и Массены. По сути дела, до канадской границы с этого вот места меньше пятидесяти миль, и нам известно, что многие канадцы ежедневно таскаются сюда на работу — они заняты в турбизнесе. На месте Мэдокса, желая нанять приезжих, я бы скорее взял служащих из-за границы, чтобы их сплетни не достигали здешних ушей.

Я не видел никого из домашней прислуги, к тому же не в состоянии отличить наш северный акцент от канадского. Что же до парней из охраны, то какой бы акцент у них ни был с рождения, он давно уже уступил место ярко выраженной отрывистой военной манере речи.

— Я нынче утром звонил в «Энтерпрайз», — сообщил нам Шеффер, — и выяснил насчет машины с тем номерным знаком. Ее брал парень по имени Михаил Путов. Вроде как русский. — И добавил: — Может, он все еще в клубе. Со вчерашнего вечера оттуда никто не уезжал.

— Хорошо. Вы, наверное, довольны, что установили за ними наблюдение?

Это майор Шеффер проигнорировал.

— Парень, с которым я говорил в «Энтерпрайз», сказал, что вчера к нему заехали два агента ФБР, мужчина и женщина, и взяли копии всех договоров на аренду машин. Вам об этом что-нибудь известно?

— А как он их описал? — уклончиво осведомился я.

— Сказал, что парень подбивал клинья к Макс, дамочке из фирмы «Херц», а женщина очень красивая.

— И кто бы это мог быть? — удивился я, прекрасно понимая, что бо́льшая опасность мне угрожает с заднего сиденья, а не от Лайама Гриффита. Ну, спасибо, майор!

— Полагаю, это были мы, — догадалась Кейт.

— Разве я вам об этом не говорил? — спросил я Шеффера.

— Нет.

— Надо же, а ведь собирался!

Я посмотрел на часы на приборной панели — они показывали десять пятнадцать — и сказал майору:

— Кстати, этот малый, Путов, забронировал билет на рейс в Бостон в двенадцать сорок пять. Если он намерен прибыть в аэропорт за час до вылета, как это требуется, то скоро должен выехать из клуба «Кастер-Хилл». Если он еще в клубе.

— Откуда вам известно, что он забронировал место на этот рейс?

— Разве я не говорил, что мы с Кейт проделали то, что должен был сделать Харри, — взять в аэропорту списки пассажиров и копии договоров на аренду машин?

— Нет, не говорили. — Он потянулся к своей рации.

— Охранники Мэдокса, несомненно, прослушивают полицейскую волну. Лучше позвоните по сотовому.

Он глянул на меня, то ли впечатленный моим знанием вопроса, то ли обеспокоенный моей паранойей. В любом случае майор достал мобильник и вызвал команду наблюдателей.

— Есть что-нибудь?

Громкая связь была включена, и мы услышали ответ полицейского:

— Нет, сэр.

— Так вот: вскоре, возможно, с территории выедет автомобиль и направится в аэропорт. Сообщите об этом ребятам из второй машины, они на шоссе пятьдесят шесть.

— Есть, сэр.

Шеффер отключил связь и, посмотрев на часы на приборной панели, сделал то, что я сделал бы в первую очередь: позвонил в офис «Континентал эйрлайнз» в аэропорту. Трубку взяла наша подруга Бетти, и он сказал:

— Бетти, это Хэнк Шеффер…

— А-а, как дела?

— Отлично. А у вас?

И так далее. Вежливость, несомненно, вещь хорошая, и приятно слышать, что все в здешних краях прекрасно знают друг друга и связаны кровными или брачными узами, но давайте ближе к делу, ребята!

В итоге Шеффер наконец осведомился:

— Можете сделать мне одолжение — посмотрите, есть ли у вас в списках пассажиров на рейс в двенадцать сорок пять на Бостон парень по имени Путов?

Бетти ответила:

— Могу сказать и не заглядывая в списки, что там такой был. Но я только что получила на компьютер сообщение от бронирующей места компании об отмене брони.

— Он полетит другим рейсом?

— Нет. А что, какие-то проблемы?

— Нет, обычная проверка. Позвоните мне в офис, если этот Путов закажет билет на другой рейс или сам объявится. И еще: приготовьте для меня копии всех списков пассажиров и заказов на билеты за последние шесть дней. Я заберу их попозже.

— О'кей. Эй, хотите новость? Вчера к нам заскочили парень и дама из ФБР и тоже затребовали копии списков пассажиров и забронированных мест. Прилетели в фэбээровском вертолете, так что сразу понятно — настоящие. И у них были жетоны. Ну, я им дала все, что они просили.

Бетти потрещала еще пару минут и в конце концов сообщила:

— У парня острый язычок — и мне пришлось отвечать ему тем же.

Что-то я не припомню за собой никаких острот — я был вежлив, вот и все. Но даже если что-то там и отпустил, она мне вовсе не ответила тем же. Врунья!

Майор Шеффер глянул в мою сторону и сказал Бетти:

— Ладно, спасибо…

Она не дала ему договорить и взорвалась потоком вопросов:

— Что у нас происходит? Этот парень говорил о зимней Олимпиаде. — Она засмеялась. — А я ответила, что Олимпиада была в восьмидесятом. А вот дама очень милая, и ей уже вроде как поднадоел этот сумасшедший остряк. Так что тут происходит?

— Сейчас не могу обсуждать это и прошу вас держать язык за зубами.

— Они мне тоже так сказали. Я бы сразу вам позвонила, но тогда не обратила на это особого внимания. А теперь вот думаю…

— Не стоит беспокоиться. Позвоните мне, если этот малый, Путов, появится или забронирует билет. Увидимся попозже. О'кей?

— О'кей. Желаю удачи.

— И вам того же. — Он отключился и посмотрел на меня: — Ну, вы сами слышали.

— Я был с ней очень вежлив и мил. Кейт? Разве не так?

Никакого ответа.

— Я про Путова и про то, что он снял бронь.

— Правильно. Значит, он, вполне возможно, еще в клубе.

— Да. По новой Путов ничего не бронировал. Это все маленькие авиакомпании местного сообщения, и несколько имеющихся у них рейсов обычно заполнены. Тут нельзя рассчитывать, что примчишься в аэропорт в последнюю минуту и получишь билет на свободное место.

Теперь у Шеффера было полно информации для размышления, но он понятия не имел, что происходит — за исключением расследования дела об убийстве, — однако уже не сомневался, что событиями в клубе «Кастер-Хилл» интересуются федеральные агентства. Он был заинтересован, но в число приглашенных не вошел.

Мы приближались к шоссе пятьдесят шесть, и я обратился к майору:

— Сделайте одолжение, довезите нас до Потсдама.

— Зачем?

— Нам нужно… Вообще-то мы пытаемся избежать встречи с Лайамом Гриффитом.

— Не шутите? А что я с этого буду иметь?

— Ну, тогда просто высадите нас на шоссе. Дальше доберемся автостопом.

— Вы там быстрее встретите медведя, чем машину.

— Да? Ну что ж, у меня есть оружие.

— Не надо стрелять в медведей. Ладно, я вас отвезу.

— Спасибо.

Я повернулся к Кейт, но она даже на меня не взглянула.

— Я тебя в Потсдаме угощу ленчем.

Никакого ответа.

А тут еще это трепло Шеффер:

— Макс — очень хорошенькая. И смешная.

— Кто? А-а, эта, из компании «Херц»… — Неплохая месть со стороны доброго майора.

Мы уже добрались до перекрестка с шоссе пятьдесят шесть, и Шеффер остановил машину:

— Значит, в Потсдам?

У меня возникло ощущение дежа-вю — вчера я точно так же оказался на перекрестии дорог и принял решение ехать в Потсдам, в морг на опознание тела Харри, а не исполнять приказ и тащиться в штаб-квартиру полиции.

А теперь нам следовало решать: то ли ехать на разборки с Гриффитом, пока мы еще больше не увязли в этом дерьме, то ли удрать в Потсдам и там отсидеться.

— Итак, куда едем? — снова спросил Шеффер.

— Кейт? Потсдам или Лайам?

— Потсдам, — ответила она.

Шеффер повернул направо, и мы поехали на север, в Потсдам.

Это достаточно трудная задача — расследовать дело об убийстве не на своей территории. И она еще больше осложняется, если скрываешься от собственного начальства, твой напарник злится на тебя, а подозреваемый приятельствует с ребятами, которые болтаются рядом с президентом.

И как это я умудрился вляпаться в такое дерьмо?!

Глава 34

Мы еще немного поболтали об этом деле, двигаясь через заповедник. В Саут-Колтоне я спросил Шеффера:

— Вы знаете Руди, у которого бензоколонка?

— Да, я его помню. Еще с тех времен, когда патрулировал этот район. А что?

— Он подсадная утка Мэдокса в тутошних местах. — И я рассказал ему о своем коротком знакомстве с этой крысой Руди.

Шеффер кивнул:

— У этого парня, Мэдокса, здесь гораздо больше связей, чем я думал. Но, как уже говорил, с ним никогда не возникало никаких проблем, и я не считал, что он тут так здорово завязан. Но теперь уж глаз с него не спущу!

Я подумал, что у нас не будет особо долгого «теперь», но промолчал.

Шеффер, видимо, пришел к той же мысли.

— Пожалуй, теперь он у нас подозреваемый номер один.

— Я тоже так думаю.

— А ваши коллеги, что торчат у меня в офисе, согласны с этим?

— Я сообщил о своих подозрениях Тому Уолшу в Нью-Йорк.

— А что вы будете делать в Потсдаме?

— Просто передохнем.

— Да ну? А почему бы вам не вернуться в «Дело»?

— Боюсь, мистер Гриффит уже сидит в нашем номере и балуется с косметикой Кейт, поджидая нас.

— Стало быть, вы пустились в бега и скрываетесь от собственного начальства?

— Ну, я бы не стал употреблять такие выражения.

— Правда? А какие выражения вы бы употребили?

— Дайте подумать. А пока вот что: мы можем рассчитывать на ваше молчание?

— Дайте подумать.

— В противном случае можете сразу везти нас в Рэй-Брук.

— А что я буду с этого иметь?

— Вы будете делать правильные вещи.

— И когда я получу этому подтверждение?

— Ну… скажем, через пару дней.

— Правда? Стало быть, вы желаете, чтобы я пренебрег своими профессиональными обязанностями и не скрыл от Гриффита, что возил вас на место преступления, а затем отвез в Потсдам?

— Я вам вот что скажу, майор. Спросите у него и у других парней из ФБР, о чем тут вообще идет речь. Если они дадут вам прямой ответ, посылайте их в Потсдам, пусть найдут нас. Договорились?

— Думаю, от этой договоренности выиграете только вы. Но ладно. Договорились.

— Я еще добавлю к этому ключи от машины, взятой напрокат в фирме «Херц», которую вы, вероятно, захотите отогнать со своей стоянки в расчете на ничтожную вероятность, что ФБР умеет использовать добрые старые полицейские методы слежки и займется поисками арендованной нами машины. — Я передал ему ключи. — Там на заднем сиденье корзина с ленчем для пикника. Готовил шеф-повар из «Дела». Она ваша.

— Так. Все лучше и лучше. И что там на ленч?

— Наверное, улитки. И еще: если хотите скрыть от ФБР все следы, позвоните в «Дело» и спросите нас.

— Из вас вышел бы отличный дезертир, — заметил майор Шеффер.

А на самом деле именно дезертирами мы и были в настоящий момент. Но говорить ему об этом совершенно не обязательно.

Мы уже въехали в предместье Потсдама, и Шеффер спросил:

— Куда хотите направиться?

— Просто высадите нас возле станции метро.

Не уверен, что майор оценил или вообще понял мой юмор, но он ответил:

— Думаю, вам понадобится машина.

— Хорошая мысль. Тут найдется прокатная фирма?

— Есть отделение «Энтерпрайз».

Я ждал продолжения списка, но, видимо, это было все.

Мы миновали центр города, поехали дальше по шоссе пятьдесят шесть, мимо больницы, где я опознавал тело Харри, и еще через несколько минут прибыли в контору «Энтерпрайз».

Майор Шеффер припарковался возле офиса.

— Не знаю, почему вы избегаете Гриффита и в какие неприятности попали, но вы потеряли здесь друга и напарника, а ваши коллеги меня вусмерть затрахали, иначе я бы не стал соваться ради вас в эти дела.

— Мы высоко ценим ваше содействие. У вас отличный инстинкт.

— Да? Хотелось бы получить от вас подтверждение.

— Мы будем держать вас в курсе.

— Это будет очень мило с вашей стороны, хотя бы для разнообразия. О'кей, я не скажу Гриффиту, что встретился с вами на месте преступления и передал вам его слова.

— И избавьтесь от нашей арендованной машины, — напомнил я.

— Да я уж как-нибудь и сам справлюсь, детектив.

— Вы можете быть совершенно уверены, майор, что мы с Джоном возьмем на себя всю ответственность в случае возникновения у вас любых проблем, — вступила Кейт.

— Единственная моя проблема в данный момент — это как разместить шестерых федеральных агентов, которые явно намерены перехватить у меня это дело.

— Там еще едут, — сообщил я и добавил: — Вот что я думаю по поводу того, каким образом убили Харри Маллера. — И пересказал свою версию реконструированных событий. — Еще раз осмотрите внедорожник. Ищите следы пребывания в нем Харри — он мог хоть ненадолго прийти в себя, пнуть в потолок или в боковину заднего отсека.

Майор Шеффер посидел молча, потом заметил:

— Да, все могло происходить именно так. Но это не сокращает дистанцию между нами и убийцей. Или убийцами.

Вообще-то подозреваемым номер один по-прежнему оставался Бэйн Мэдокс, хотелось майору в это верить или нет.

— Ну что же, — сказал я, — когда найдете подходящего подозреваемого, то можете сразу его расколоть, описав, как все происходило. Это будет неплохо смотреться в вашем рапорте.

Он кивнул и поблагодарил. Но работу мне так и не предложил.

Мы обменялись рукопожатиями, а затем я и Кейт пошли в офис «Энтерпрайз».

— Нам нужно взять напрокат машину, — обратился я к стоявшей за прилавком даме.

— Что ж, вы приехали по нужному адресу.

— Так я и думал. Как насчет внедорожника?

— Есть «хендай-акцент», полностью наготове.

— И какой у нее акцент?

— А?

— Ладно, беру.

Я воспользовался личной кредитной карточкой, поскольку мои работодатели уже расплатились за одну арендованную мной машину. Не говоря уж о том, что я был в бегах и скрывался от них и им потребуется больше времени, чтобы отследить мою личную карточку, чем ушло бы на казенную.

Через пятнадцать минут я уже сидел за рулем маленькой корейской машинки.

Мы поехали назад, в центр города, и Кейт заметила:

— Это совсем не так уж долго — взять машину напрокат.

Кажется, я понял, к чему она клонит.

— Да, совсем недолго, особенно если не требовать копии всех договоров за последние четыре дня.

— Не говоря уж о том, сколько времени можно сэкономить, если не подбивать клинья к даме, оформляющей аренду.

Господи! Ну вот вам, пожалуйста! Мы сидим по уши в дерьме, какой-то маньяк, одержимый манией величия, собирается затеять третью мировую войну или что-то в том же роде, а она мотает мне кишки из-за глупых шуточек у прилавка фирмы «Херц», причем давным-давно. Ну вчера. Я гордо отверг эти игры и ответил ей полным молчанием.

— Ты теперь не холостяк, знаешь? — напомнила она мне.

И так далее.

Мы добрались до центра города, и я заехал на парковочную площадку возле кафе.

— Хочу кофе.

— Джон, ты уверен, что все правильно делаешь?

— Ага. Хочу взять кофе навынос. А ты что возьмешь?

— Отвечай на мой вопрос.

— Да, уверен. Я знаю, что делаю.

— И что ты делаешь?

— Не знаю.

— И как долго ты намерен это делать?

— Пока не раскроем убийство или нас не схватят наши коллеги, что бы ни произошло первым.

— Ну, я могу тебе сказать, что будет первым.

— Кофе?

— Черный.

Я вылез из машины и вошел в кафе. Скромное местное заведение, вовсе не «Старбакс», где сперва пришлось бы идти к банкомату.

Я заказал два черных кофе явно тупой юной леди за стойкой и, пока она с трудом переваривала в уме мой заказ, обратил внимание на полку с буклетами и бесплатными путеводителями. И рассовал несколько по карманам.

Тупица за стойкой все еще пыталась определить, какого размера крышка нужна для контейнеров с кофе, когда я обратился к ней:

— Мне нужно сделать местный звонок. Можно воспользоваться вашим мобильником?

— Э-э-э?..

Кофе обошелся в доллар пятьдесят, и я дал ей пятерку:

— Сдачи не надо, это за звонок.

Она протянула мне свой мобильник, и я набрал номер «Дела».

Ответил Джим:

— «Дело». Чем могу вам помочь?

— Это мистер Кори. Кто-нибудь нам звонил, мне или жене?

— Доброе утро, мистер Кори! Вам понравилось у нас?

— Привет, Джим. Должен вам сказать, что это самые лучшие двенадцать сотен баксов, какие я когда-либо тратил в Лас-Вегасе.

Джим на минутку утратил дар речи.

— У меня для вас два сообщения. Оба от мистера Гриффита. Он просит вас перезвонить. — Он дал мне номер Гриффита и спросил: — Вы будете сегодня к ужину?

— Разве я могу пропустить вальдшнепов, приготовленных Анри? Сделайте одолжение, позвоните Санни и напомните, что он собирался дать мне взаймы смокинг и галстук. О'кей?

— Да, сэр. Это мистер Демотт из номера «Обзор».

— Точно. Пусть отнесут эти одежки к нам в номер. Ну ладно, увидимся в час коктейлей. Анри обещал подать поросенка в тесте.

— Да, я слышал.

Я отключился и вернул телефон мисс Тупице, которая, как мне показалось, решила, что это подарок. По крайней мере не нужно волноваться, что она сумеет вспомнить нас, если сюда припрутся со своими расспросами федералы.

Я вышел из кафе, раздумывая о том, как мне лучше поступить. Может быть, мне следует прекратить вести себя беззаботно и эгоистично, думать о карьере Кейт, поехать на встречу с Гриффитом и все ему выложить, в том числе о МЭД, ЯДЕ и СНЧ, в надежде, что ФБР сумеет разобраться в замыслах Мэдокса, прежде чем станет слишком поздно? Или мне не следует делать ничего из вышеперечисленного? А причина этого очень проста: дело слишком странное, а я больше никому не доверяю. Исключая, конечно, Кейт, которая — безразлично, в каком порядке это поставить, — является моей женой, моим напарником, моим адвокатом, моим непосредственным начальником и агентом ФБР.

Но с Кейт никогда не знаешь, кто именно из всех упомянутых выше персонажей вылезет наружу первым.

Я рассчитывал, что жена и напарник.

Глава 35

Я вернулся в машину и передал Кейт кофе и пачку буклетов и путеводителей.

— Надо найти место, где остановиться, но не в Потсдаме.

— Может, рвануть в Канаду и попросить там политическое убежище?

— Я рад, что у тебя еще остается чувство юмора.

— А я вовсе не шучу.

Я пил кофе, пересекая центр Потсдама, а Кейт рылась в печатных материалах. Я сообщил ей о своем звонке в «Дело».

— Гриффит скоро потребует, чтобы местная полиция начала поиски пропавших, то есть нас, если уже не потребовал. Но думаю, нам удастся держаться на шаг впереди него.

Кейт, кажется, не слышала — изучала местную литературу.

— Вот подходящее местечко, чтобы купить там домик. Средняя цена — шестьдесят шесть тысяч четыреста долларов.

— Я говорил о месте, где можно снять комнату на ночь, дорогая.

— А средняя стоимость содержания — всего тридцать тысяч семьсот восемьдесят два доллара в год. Сколько дает твоя семидесятипятипроцентная утрата трудоспособности?

— Милая, найди, где нам переночевать.

— О'кей… — Она перелистала несколько буклетов: — Вот есть неплохая на вид гостиница. Номер с завтраком.

— Никаких номеров с завтраком!

— Но выглядит здорово. И стои́т изолированно, если именно это нам требуется.

— Требуется.

— Территория — двадцать два акра, раньше там были конюшни для верховых лошадей университета Сент-Лоуренс. — И зачитала: — «Гостиница обеспечивает полное уединение, как в классическом дворянском поместье».

— И сколько стоит это классическое дворянское поместье?

— Шестьдесят пять долларов за ночь. Но можно взять отдельный коттедж за семьдесят пять.

— Столько мы платим в «Деле» за час.

— Ага, все еще платим.

— Точно? Дальше куда?

Она заглянула в буклет:

— Нам нужно попасть на национальное шоссе одиннадцать.

Я уже начал описывать второй круг по центру Потсдама; к этому времени я неплохо знал этот район. Доехал до перекрестка со множеством придорожных магазинчиков, и вскоре мы выбрались на шоссе одиннадцать, ведущее из города.

— Я знавал ребят из отдела розыска беглых преступников, — сказал я. — Они говорили, что беглецы вроде как наслаждаются, уходя от погони. Они, типа, получают прилив адреналина, это для них как под балдой — хитрить, изворачиваться, лететь куда глаза глядят…

— Лично я никакого наслаждения не испытываю. А ты?

— Ну… в общем, да. Это вроде игры. А игры — это наслаждение.

Это она комментировать не стала.

— Гостиница примерно в десяти милях отсюда, на окраине Кантона.

— Кантон находится в штате Огайо.

— Может, они его переместили сюда, а может, в штате Нью-Йорк имеется свой Кантон.

— Ладно, увидим. — И мы продолжили путь по национальному шоссе одиннадцать.

Кейт вернулась к изучению буклета местной торговой палаты.

— Здесь много колледжей, в этом районе, и процент людей с образованием выше, чем в среднем по стране.

— Только тут недолго заморозить твою образованную в колледже задницу.

— Средняя температура января двадцать семь градусов.[31] Не так уж и холодно.

— Повторишь мне это в январе.

— А зиму мы могли бы проводить у твоих родителей во Флориде.

— Я уж лучше замерзну до смерти.

Часы на панели приборов показывали одиннадцать сорок семь, а мне следовало позвонить Дику Кернсу сразу после полудня.

Дорога была весьма оживленная и проходила по открытой местности, меж ферм и небольших городков. Мы уже выбрались из района Адирондакских гор на равнину, окружающую Великие озера. Там, в горах, в этом райском уголке, где медведей больше, чем людей, а дорожное движение незначительное, мы с Кейт тут же привлекли бы внимание и нас бы запомнили. А здесь мы слились с местными обитателями. Пока я держу на привязи свой слишком длинный язык.

Управлять маленькой «хендай» было легко, но мне-то требовалась машина с приводом на все четыре колеса — на случай если в какой-то момент придется прорываться сквозь ограду клуба «Кастер-Хилл». Например, нынче вечером.

— У тебя много патронов? — спросил я у Кейт.

Она не ответила.

— Кейт!

— Два запасных магазина в портфеле.

У меня был один запасной магазин — во внутреннем кармане куртки. Никогда у меня нет с собой достаточно патронов! Может, имея портфель, я бы взял еще один магазин.

— А в Кантоне продают спорттовары?

Она, не отвечая, полезла смотреть в путеводителе.

— Вот реклама спортивного магазина в Кантоне.

— Отлично.

Дальше мы ехали в молчании, и через десять минут Кейт сообщила:

— Здесь сворачивай на шоссе шестьдесят восемь. И смотри не пропусти указатель на гостиницу «Уилма».

— Может, нам самим открыть тут гостиницу? Ты будешь готовить и убирать, а я — стрелять по прибывающим гостям.

Ответа не последовало.

Я увидел указатель на «Уилму» и свернул на гравийную дорожку, тянувшуюся через всхолмленное поле, поросшее вечнозеленым кустарником. Впереди виднелся дом в стиле Кейп-Код[32] с крытой верандой.

Я подъехал, остановил машину, мы выбрались наружу и поднялись по ступеням на веранду. Я оглянулся на шоссе, едва отсюда видневшееся.

— Ну как? — спросила Кейт.

— Отлично! Именно в таком местечке укрылись Бонни и Клайд.

Она позвонила в дверь, и минуту спустя нам открыл джентльмен средних лет:

— Чем могу служить?

— Нам нужна комната на ночь, — ответила Кейт.

— Что ж, вы приехали по нужному адресу.

Это, видимо, у них тут местная шуточка. То же самое они, наверное, скажут, когда вы попадете по «Скорой» в местную больницу с острым аппендицитом.

Мы вошли внутрь, в маленький офис рядом с фойе, и Нед, хозяин заведения, сказал:

— Свободны два номера наверху и два коттеджа.

— Мы возьмем коттедж, — выбрал я.

Он показал на два фото:

— Вот это «Дом у пруда» — он стоит у воды. А вот это «Дом в поле».

«Дом в поле» выглядел подозрительно и больше походил на жилой трейлер.

— Думаю, мы возьмем «Дом у пруда», правда, Джон? — повернулась ко мне Кейт.

— Правильно, — одобрил я и спросил у Неда: — В коттеджах есть телефоны с выходом в город?

— Конечно, есть. И электричество тоже, — усмехнулся он.

Я уже хотел сообщить, что мы прибыли из роскошного курортного отеля, где нет ни телевизоров, ни внешних телефонов, но Нед бы все равно не поверил.

— В «Доме у пруда» есть кабельное телевидение и видеомагнитофон, и там можно подключиться к Интернету.

— Не шутите? Может, у вас найдется и лэптоп в аренду?

— Есть один. Можете пользоваться бесплатно, если вернете к шести тридцати. В это время моя жена проверяет, что новенького появилось на интернет-аукционе. Покупает всякую дрянь, а потом перепродает. И говорит, будто зарабатывает на этом. Но я так не думаю.

Если бы мы сейчас не скрывались, я бы сказал ему, что она, видимо, трахается с каким-нибудь парнем из компьютерно-сервисной компании. Но сейчас я только улыбнулся.

Так или иначе, я заплатил за коттедж наличными, что Неду очень понравилось, и он не потребовал с нас никаких удостоверений личности или залога. Он дал мне свой комп — стоимостью примерно в тысячу баксов. Я уже подумывал попросить упаковку пива, раз уж на то пошло, но решил не злоупотреблять его гостеприимством.

Нед дал нам ключи от коттеджа, зачитал некоторые основные правила пользования им и указал направление к «Дому у пруда»:

— Езжайте на запах.

Это скорее всего привело бы меня к кухне, но, думаю, он имел в виду, что сначала надо сесть в машину.

Мы с Кейт пошли к машине, и она сказала:

— Ну видишь, какие здесь милые и доверчивые люди?

— Кажется, у меня украли бумажник.

Это замечание она проигнорировала:

— Напоминает Миннесоту, где я выросла.

— Что ж, они тут неплохо поработали. Но свое переселение сюда мы обсудим позднее.

Я поехал на запах, и через сотню ярдов мы увидели маленький дощатый коттедж на берегу пруда.

Кейт взяла свой портфель, мы вылезли из машины и вошли в домик. Он оказался вполне приличным строением с гостиной, спальней и кухней, украшенной эклектическим набором вещей, купленных на интернет-аукционе. К задней его части примыкала веранда, выходящая на пруд. И я надеялся, что где-то внутри обнаружится еще и ванная.

Кейт уже изучала кухню, и я поинтересовался:

— Что там в холодильнике?

Она открыла дверцу:

— Электрическая лампочка.

— Позвони в бюро обслуживания.

Она и это проигнорировала, но зато нашла ванную.

Я снял трубку с телефонного аппарата, стоявшего на письменном столе, и набрал номер Дика Кернса — с оплатой звонка вызываемым абонентом.

Он подтвердил оплату и спросил:

— Почему это плачу я?

— А я в тюрьме и уже использовал бесплатный звонок, чтобы звякнуть своему букмекеру.

— Где ты? И кто такая Уилма, чье имя у меня на определителе?

— Жена Неда. Что ты нарыл?

— Насчет чего? А-а, Пушкин! Русский поэт. Уже умер. Больше никакой информации.

Дик, видимо, испытывал искушение немного меня подурачить, вместо того чтобы сразу послать куда подальше.

— Кончай, Дик. Это действительно важно.

— Прежде я должен вас спросить, какой у вас допуск.

— Пять футов одиннадцать дюймов.

— К сожалению, детектив Кори, большая часть этих сведений не может быть выдана людям менее шести футов ростом, но я тут укажу, что вы уже подали заявку на шестифутовый допуск.

Расправившись с этой древней шуткой, Дик сказал:

— Ну ладно. Готов записывать?

— Сейчас. — Тут Кейт как раз вышла из ванной, пододвинула к столу кухонный стул и села. Я включил громкую связь и предложил Дику: — Можешь поздороваться с Кейт.

— Привет, Кейт!

— Привет, Дик.

— Я рад, что вы тоже там и уберегаете этого парня от неприятностей.

— Пытаюсь.

— Я вам когда-нибудь рассказывал о том случае…

— Дик, — оборвал я, — у нас мало времени.

— Ага, у меня тоже. Ладно. Готов?

Кейт достала блокнот, я взял ручку со стола:

— Давай!

— Даю. Путов Михаил. Родился восемнадцатого мая тысяча девятьсот сорок первого года в Курске, Россия, Союз Советских Социалистических Республик. Отец погиб в бою в сорок третьем, капитан Красной армии. Мать умерла, больше никаких сведений. Субъект учился… Не могу выговорить эти гребаные русские названия…

— Давай по буквам.

— Хорошо. — Он начал выдавать сведения об образовании Михаила Путова, и у меня уже стало сводить челюсти, пока он не сообщил: — Окончил Ленинградский политехнический институт, факультет ядерной физики. Потом аспирантуру. А потом работал в этом… черт бы его побрал… Курчатов? Ага, Институт Курчатова в Москве… Тут сказано, что это ведущее ядерное заведение в Советском Союзе и малый занимался там исследовательской работой.

Мы обменялись с Кейт многозначительными взглядами.

— Ты именно на это рассчитывал?

— Что еще там есть?

— Ну, потом он вкалывал на кухне, чистил картошку для супа…

— Дик!..

— Работал в Сибири, был связан с советской программой ядерных вооружений… — Он по буквам назвал город или базу. — Эта информация вроде как секретная, а начиная с семьдесят девятого года и по девяносто первый, до развала Советского Союза, сведений о нем почти нет.

— О'кей… а насколько эта информация надежна?

— Часть сведений я получил напрямую от ФБР. Путов у них в списке взятых под наблюдение. Другие сведения почерпнул из автобиографии, которую он выставил на веб-сайте по месту работы.

— А где он работает?

— В Массачусетском технологическом институте. Профессор.

— И что преподает?

— Ну не русскую историю.

— Ага…

— Еще кое-какие сведения о нем я получил он-лайн из академических журналов. Его очень уважают.

— За что?

— За ядерное дерьмо. Не знаю. Хочешь, чтоб я тебе это зачитал?

— Ладно, я потом посмотрю. Что еще?

— Ну, еще мне повезло в отделении ФБР в Бостоне. Нашел там одного парня, который, как я знаю, любит потрепаться «без протокола». И он сказал мне, что Путов приехал сюда в девяносто пятом году в рамках нашей помощи бывшим советским гражданам с целью использовать здесь болтающиеся без дела таланты, прежде чем эти парни продадутся кому-нибудь другому за более высокую цену. В рамках этой же программы его устроили на работу в МТИ.

— Надо было его просто пристрелить.

Дик усмехнулся:

— Ага, это обошлось бы дешевле. Ну вот, ему купили квартиру в Кембридже, и он по-прежнему получает свои баксы от дяди Сэма. Я к тому же проверил его кредитную историю и выяснил, что его рейтинг — ААА. Никаких долгов или проблем с возвратом кредитов. А это, как нам хорошо известно, снимает половину причин, по которым он мог бы встрять в большую часть нелегальных ядерных делишек, происходящих во всем мире.

— Верно. — Но меня беспокоила вторая половина: причины или мотивы, настолько неотразимые, чтобы заставить заняться нелегальными делишками нефтяного миллиардера. Власть, например. Или слава. Или месть.

— А почему он оказался в фэбээровском списке лиц, взятых под наблюдение? — спросила Кейт.

— Парень из Бостона сказал, что это стандартная процедура для подобных людей. Но у Бюро нет на него никакого негатива. И все же они требуют, чтобы он уведомлял их, когда куда-то уезжает, поскольку, как говорит этот парень, Путов — ходячее хранилище таких секретов, которые нельзя передавать странам, ведущим нелегальную работу над ядерной программой.

— А Путов уведомил бостонский офис, что намерен уехать из города?

— Не знаю, я этим не интересовался. Мне и так здорово повезло, что он мне попался и все это рассказал «без протокола». Но мои вопросы касались только прошлого.

— Жена у него есть? — спросила Кейт. — И дети?

— Двое взрослых сыновей перебрались сюда в рамках той же программы. На них — ничего. Жена, Светлана, не очень хорошо говорит по-английски.

— Вы с ней общались?

— Ага. Позвонил им на квартиру. Но перед этим звякнул ему на кафедру, в МТИ. Его секретарша, мисс Крэбтри, сказала, что он прислал ей е-мейл в субботу и сообщил о задержке до вторника — до сегодня. Но его там нет и никто ничего не слышал. Думаю, он все еще в ваших краях. А?

— Мы не знаем. — «Странно, — подумал я. — Он отменил заказ на рейс в двенадцать сорок пять на Бостон прошлой ночью, но до сих пор не связался с институтом или авиакомпанией, чтобы заказать билет на следующий рейс, который, насколько я помню, будет в девять пятьдесят пять завтра утром. И на арендованной машине в Бостон не уехал — ее вернули в офис компании».

— Его секретарша беспокоится? — спросила Кейт.

— Не могу сказать. Отвечала она четко и профессионально, и у меня не было оснований на нее давить. Так что я позвонил Светлане, а та мне говорит: «Его нет дома». Тогда я спрашиваю: «А когда будет?» — отвечает: «Во вторник». А я: «Вторник — это сегодня», — она: «Званить патом», — и вешает трубку.

— Званить патом?

— По-русски это значит «позвоните позже». Ну, я позвонил попозже, минут двадцать назад, и сказал: «Мне очень нужен Михаил. Он выиграл миллион долларов в лотерею „Ридерз дайджест“, и ему срочно нужно потребовать выигранные деньги». А она говорит: «Денги? Какие денги?» Как бы то ни было, его нет дома, иначе она бы его послала забирать бабки. Значит, этот парень пропал?

— Может быть. Что-нибудь еще?

— Нет. Все в рамках базового бесплатного предложения.

— А номер его сотового ты не узнал?

— Я спросил у Светланы и у секретарши, но они не дали. Могу спорить, что сами они ему звонили, и не раз.

— Хорошо. А как насчет телефонной компании? Или, может, отделения ФБР по Бостону?

— Я попробую узнать в телефонной компании. Но этому своему парню в ФБР звонить не стану. Я уже и так его выдоил; он очень мне помог, но потом стал задавать лишние вопросы. Там больше не стоит мутить воду, если, конечно, ты не намерен поднимать бучу.

— Ладно, оставим это пока.

— Кейт, ну почему я влез в это дело? Когда я работал на АТОГ, у них были свои собственные компьютеры, телефоны и досье.

Она посмотрела на меня и ответила Дику:

— Ваш приятель разрабатывает собственную версию по поводу этого дела.

— Понял. А вы ему не говорили, что тут надо работать командой?

— Говорила, и не раз.

Теперь настала моя очередь закатывать глаза.

— Хорошо, — сказал Дик. — Когда Джона выгонят с работы, у меня найдется для него место.

— Я полагаю, что тогда он попадет в федеральный список «на работу не брать».

— Ну хватит, — прервал их я. — Давайте ближе к делу. Дик, тебе ничего больше не приходит в голову, что могло бы оказаться важным или имеющим отношение к делу?

— К какому делу?

Хороший вопрос. Но прежде чем я успел ответить, Дик спросил:

— А что там насчет чего-то ядерного?

— Вряд ли это имеет отношение к расследованию убийства.

— А каким образом профессор из МТИ мог оказаться замешанным в убийство?

— Я думал, что он из русской мафии, но не похоже. О'кей, я…

— Значит, этого парня украли арабы?

— Едва ли. Дай мне его телефоны — домашний и служебный.

Он продиктовал нам номера и сказал:

— Ну ладно, ребята, теперь мячик на вашей половине. Желаю поскорее найти этого Путова и, главное, того сукина сына, что убил Харри Маллера.

— Найдем.

— Спасибо, Дик.

— Вы там поосторожнее!

Я повесил трубку, и Кейт посмотрела на меня:

— Ядерный физик!

— Вот именно.

— И что он делает в клубе «Кастер-Хилл»?

— Может, чинит микроволновую печь?

— Джон, нам необходимо лететь в Нью-Йорк, сегодня же, и заставить Уолша собрать нужных людей…

— Погоди. Ты слишком нервно на это реагируешь. У нас нет никакой убедительной информации, помимо того что ядерный физик случайно оказался в гостях в клубе «Кастер-Хилл»…

— У нас есть МЭД, ЯДЕ и СНЧ…

— Бог ты мой, надеюсь, они уже сами до этого докопались.

— А если нет?

— Тогда они полные идиоты.

— Джон…

— Мы не можем признаться, что обнаружили улики и скрыли их от следствия… нет, забыли сообщить.

— Мы? — Она резко поднялась со стула. — Это ты о них не сообщил! И мы совершили преступление. А я соучастник.

Я тоже встал:

— А тебе не кажется, что я тебя в любом случае прикрою?

— А мне этого вовсе не нужно. Нам следует доложить обо всем, что мы обнаружили, включая Путова. Прямо сейчас.

— Насколько нам известно, ФБР знает все, что знаем мы, но они с нами информацией не делятся. Так с какой стати нам делиться с ними?

— Так в этом и заключается наша работа!

— Правильно. И мы ею поделимся. Но не сейчас. Считай, что наше занятие — это побочное, второстепенное расследование.

— Да, но мы занялись незаконным расследованием!

— Неправда. Уолш сам нас назначил…

— Но Лайам Гриффит…

— К дьяволу Гриффита! Будем считать, что он привез нам чистое белье на неделю.

— Тебе отлично известно, зачем он прилетел.

— Нет, мне это не известно. И тебе тоже.

Она подошла ближе:

— Джон, что у нас дальше?

— Как всегда: поиск истины и справедливости. Долг, честь и страна.

— Вздор!

— Ну, на самом деле мы просто стараемся уберечь собственные задницы. У нас крупные неприятности, и единственный выход из создавшегося положения — продолжать колоть это дело и дальше, пока…

— Только про собственное эго не забудь. Вот он, Джон Кори, Управление полиции Нью-Йорка, старается доказать, что умнее, чем все ФБР!

— Мне нет нужды это доказывать. Это установленный факт.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Ты едешь со мной?

— Нет. Я должен найти убийцу Харри.

Она села на кровать и уставилась в пол. Расстроилась, конечно.

Я стоял молча целую минуту.

— Кейт! — И положил ей руку на плечо. — Доверься мне!

Она пробормотала, словно сама себе:

— Ну почему просто не вернуться в Нью-Йорк и не сообщить Тому все, что нам известно?.. И попытаться спасти карьеру… обоим?

— А потому, — ответил я, — что мы уже прошли точку возврата. Обратного пути нет… Мне очень жаль, что так получилось.

Она еще немного посидела, потом встала:

— Ну хорошо… И что дальше?

— СНЧ.

Глава 36

Кейт вроде успокоилась и примирилась с тем фактом, что идиот, заваривший эту кашу, по-видимому, единственный идиот, способный ее расхлебать.

А я ощущал от этого некоторый напряг, но знал, что, если буду и впредь действовать целенаправленно и раскрою это дело — убийство Харри и тайну Мэдокса, — наши карьерные и личные проблемы попросту исчезнут. А занимаясь этим, мы вполне можем спасти и всю планету. Как говорит Кейт, ничто не бывает столь же успешным, как сам успех.

В противном же случае… ну позор, унижение, увольнение, безработица и еще какой-то ядерный сюрприз. Но зачем печалиться заранее?

И я попытался вовлечь Кейт в принятие окончательного решения.

— О'кей, я приму твой совет, и мы сейчас позвоним Джону Насеффу.

Мы уселись за письменный стол и достали свои блокноты.

Я бы предпочел воспользоваться компом Неда, но вот беда — Джон Насефф, работающий в техническом отделе, не имеет доступа к сети АТОГ.

Кейт набрала номер, пользуясь своей личной телефонной карточкой, в результате чего на определителе появится всего лишь номер «Уилмы», представилась оператору АТОГ и попросила соединить ее с коммандером[33] Насеффом. Потом включила громкую связь и, пока нас не соединили, пояснила:

— Джон Насефф по-прежнему считается на действительной службе, так что хотя бы для начала обращайся к нему по полной форме. Он офицер и настоящий джентльмен, поэтому следи за своим языком.

— А ты следи за формулировкой вопросов.

— Думаю, я хорошо знаю, как это делается. А почему бы, собственно, тебе самому не взять на себя ведущую роль?

— Есть, мадам!

Коммандер Джон Насефф вышел на связь:

— Привет, Кейт! Чем могу служить?

— Привет, Джон. Моему мужу — он работает… он работает со мной, — да и мне тоже, нужна информация о сверхнизких радиочастотах. Можете нам помочь?

— Думаю, да… — Он помолчал и спросил: — А можно узнать, зачем это вам?

Тут вмешался я:

— Добрый день, коммандер. Это детектив Джон Кори. Я работаю под началом специального агента Мэйфилд.

— Зовите меня просто Джон.

— И вы меня тоже. Не могу, к сожалению, ответить на ваш вопрос — это закрытое дело, и мы можем только сказать, что оно очень важное и срочное.

— Понимаю… Что бы вы хотели узнать?

— Можно с помощью СНЧ сварить яйцо?

Кейт явно разозлилась, но коммандер Джон ответил:

— Не думаю.

Голос его звучал так, словно это до хруста накрахмаленный и до предела церемонный военно-морской офицер, каковым он, видимо, и был на самом деле, так что я продолжил в ином духе:

— Это просто шутка. Можете нам вкратце объяснить, что это такое — волны СНЧ? Только, пожалуйста, без особых технических подробностей. Я даже свой приемник в машине толком не умею настраивать.

Это улучшило его настроение, он даже посмеялся.

— Ну хорошо… Это довольно сложный технический вопрос, но я попробую объяснить попроще. Первое: сам я не специалист в области СНЧ-радио, но основное вполне могу рассказать.

— Мы все обратились в слух. — Я открыл свой блокнот и взял ручку.

— Так, для начала… Я тут сейчас кое-что выведу на экран компьютера… ага, вот… СНЧ-волны распространяются на сверхнизких частотах… — Он снова засмеялся: — Потому они так и называются… так вот, это на самом деле чрезвычайно длинные волны. Скажем, вы ведете передачу на волне восемьдесят два герца, то есть ноль целых восемьдесят две миллионных мегагерца, — это соответствует длине волны три миллиона шестьсот пятьдесят восемь тысяч пятьсот тридцать пять целых пять десятых метра или три тысячи шестьсот пятьдесят восемь целых пять десятых километра…

Я выронил ручку:

— Погодите, Джон. Погодите. Мы не собираемся посылать сообщения с помощью СНЧ-передатчика. Кто пользуется этой частотой? И для чего она используется?

— Ею пользуются только военные, — ответил он. — Точнее, флот. Она используется для связи с ядерными подводными лодками, действующими на больших глубинах.

Мы с Кейт обменялись взглядами. Я уже хотел было спросить его, не знаком ли он с Фредом, но вместо этого осведомился:

— А эти передачи на СНЧ можно отследить или перехватить?

— Конечно. Если есть необходимое оборудование. Но придется очень долго ждать, прежде чем вы поймаете передачу на СНЧ.

— Почему?

— Эти частоты используются весьма ограниченно. И все, что вы перехватите, будет зашифровано.

— О'кей… Ну давайте дальше. Кто, что, где, когда, как и зачем?

— Не думаю, что что-то из моих сообщений относится к секретным данным. Но должен спросить, линия-то безопасная? Не прослушивается?

Типичный представитель военной связи. Может, конечно, нас подслушивает Нед — от нечего делать, — но, судя по его виду, на шпиона он не тянет, а Уилма, по всей вероятности, смотрит сейчас «Магазин на диване». И я сказал коммандеру:

— Это обычная телефонная линия, идет из курортного местечка в Адирондакских горах. Я ею воспользуюсь только раз. — Вообще-то мы уже не в горах, но именно там, как должны считать Уолш и Гриффит, все еще находимся, если до них дойдет информация об этом разговоре. — Это курортный отель, называется «Дело». Шеф-повар тут француз, но я уверен, что он не подслушивает.

— Ну хорошо… как я уже сказал, это по большей части не секретные данные. Давайте я вам объясню, как СНЧ-технология применяется на практике. Как вам известно, у нас имеются ядерные подлодки, плавающие на очень больших глубинах весьма продолжительные периоды времени — иногда многие месяцы подряд, и большая часть этих подлодок действует в своих обычных патрульных зонах возле… ну, это немного засекречено… ну, скажем, возле подводных гидроакустических станций, через которые они могут выходить на связь с оперативниками из военно-морских штабов через обычные каналы радиосвязи. Но некоторые такие подлодки уходят в нейтральные воды, слишком далеко от подводных станций, так что в чрезвычайной ситуации у оперативных отделов штабов в Перл-Харборе — он контролирует наш Тихоокеанский флот — и в Норфолке — он отвечает за Атлантический флот — возникает необходимость связаться с этими ядерными подводными лодками, находящимися далеко от поверхности и от подводных релейных станций. Пока все понятно?

Я взглянул на Кейт, она кивнула, и я ответил:

— Понятно. Продолжайте.

— Ну вот, к примеру, передачи на обычно используемых ОНЧ — это значит «очень низкие частоты» — не проходят в океанские глубины, особенно если соленость воды высокая. То есть вода очень соленая.

— Я знаю, что такое соленость.

— Хорошо. А вот СНЧ-волны могут проникать куда угодно, в любую точку мира, вне зависимости от состояния атмосферы, даже сквозь горы, через океаны, через ледники. И в любое время, в любом месте достигают подводную лодку, находящуюся на глубине. По сути дела, если бы не СНЧ, у нас не было бы связи с некоторыми из судов нашего подводного ядерного флота, а это чревато большими проблемами, если лопнет баллон.

— Какой баллон?

— «Ядерная война» на нашем жаргоне.

— Понятно. Баллон мне нравится больше. — И снова мы с Кейт обменялись взглядами, пытаясь осознать услышанное. Не знаю, что она в этот момент чувствовала, но, памятуя про Бэйна Мэдокса, я несколько обеспокоился.

А тут еще коммандер Насефф выдал мрачную шуточку в духе совершенно висельного юмора:

— Если бы не было СНЧ, мы не смогли бы начать хорошую, полноценную атомную войну.

— Тогда слава Богу, что у нас есть СНЧ!

Он засмеялся:

— Это старая шуточка военно-морских связистов.

— Сногсшибательная шуточка. А есть и другие такие же?

— Ну, знаете, со времен «холодной войны» столько воды утекло… Однако…

Я обычно не люблю перебивать свидетеля, но сейчас перебил:

— Итак, это единственный способ… единственная причина, в силу которой кто-то воспользуется СНЧ-передатчиком, — для связи с подводной лодкой.

— Ну, вы понимаете, это вообще-то не голосовая связь, а скорее передача радиосигналов, как на телеграфе, — посылается сообщение, зашифрованное буквенным кодом.

— И только на подводную лодку?

— Да. На подлодку, находящуюся на большой глубине. СНЧ-волны очень длинные, поэтому передачи идут медленно. Но они способны проникнуть сквозь что угодно. Таким образом, их единственное практическое использование — это связь с подлодками на глубине, когда невозможно применить обычные средства.

— Понятно. А могут СНЧ-волны испортить мой сотовый телефон?

Он опять засмеялся:

— Не могут. Эти частоты настолько далеки от обычных радио- и телефонных диапазонов, что никогда не пересекаются с другими радиоволнами, микроволнами и всем остальным, используемым нынче повседневно.

— Стало быть, эти СНЧ-передатчики применяют буквенные коды? — уточнила Кейт.

— Правильно.

— И их могут принимать только подводные лодки?

— Ну, их может принимать кто угодно, у кого есть СНЧ-приемник. Но если вы не знаете код, который часто меняется, это бессмысленно. Все, что вы услышите, это импульсы, являющиеся буквами в зашифрованном виде. Насколько мне известно, самый распространенный код — трехбуквенный.

— И таким образом парням на подлодке сообщается все, что им надо знать?

— Как правило, это просьба установить обычную радиосвязь. — И пояснил: — СНЧ-передачи еще называют «звонком вызова», который извещает командира подлодки, что возникла ситуация, когда ему нужно немедленно выйти на связь. Но иногда соответствующий трехбуквенный код говорит сам за себя — например, он может означать «Срочное всплытие» или «Следовать в точку А», а точка имеет заранее обговоренные координаты. Понимаете?

— Кажется, да, — ответила Кейт.

— СНЧ нельзя использовать для длинных передач или переговоров. Сигналу, чтобы достичь подлодки, иногда требуется полчаса. И я бы еще отметил, что с подлодки нельзя послать СНЧ-сигнал или СНЧ-сообщение. Она может их только принимать.

— Типа: не звоните нам, мы сами позвоним, — сказал я.

— Точно.

— А почему с подлодки нельзя послать СНЧ-сигнал? — спросила Кейт.

— Передатчик и антенна должны находиться на земле. Я потом вам объясню. А пока вот что: если командиру требуется дополнительная информация, тогда подлодке нужно приблизиться к одной из подводных гидроакустических станций — если есть время, конечно, — или всплыть ближе к поверхности и выпустить буек с антенной, чтобы ответить на запрос или получить дополнительную информацию уже на ОНЧ или через спутник, как это теперь обычно делается. Или каким-то иным способом.

— Что вы имели в виду под словами «если есть время»? — спросил я.

— Ну, например, если противная сторона уже запустила на нас свои МБР, тогда нет времени устанавливать обычную радиосвязь, поскольку к тому времени, когда подлодка получит СНЧ-сигнал, что, как я уже говорил, может занять тридцать минут, все виды и формы связи в США превратятся в дым, а атомная война будет в полном разгаре. — И объяснил: — Если на поверхности все произойдет именно так, тогда подлодка получит последний и единственный СНЧ-сигнал, который вообще получит, — трехбуквенный кодовый условный знак, означающий… ну, скажем, «Открыть ответный огонь».

Кейт явно забеспокоилась, но у коммандера Насеффа были и хорошие новости.

— СНЧ-сигнал не подвержен воздействию даже термоядерного взрыва.

— Ну слава Богу хоть это, — вздохнул я. — Но скажите мне вот что: если парень, направляющий сигнал о пуске ядерных ракет, пошлет не те буквы? Ну, например, он хотел послать ОП, что означает «Обеденный перерыв», но все перепутал и послал ЯП, что означает «Ядерный пуск»?

Коммандер Насефф слегка удивился и заверил:

— Такого случиться не может.

— Почему же? Сами ведь знаете, какие иногда вам приходят сообщения по е-мейл.

— На этот случай, — терпеливо объяснил он, — разработаны меры предосторожности, и все приказы о запуске ракет должны сначала получить подтверждение.

— От кого? К тому времени, когда подлодка получит приказ о запуске — через полчаса после того, как он был послан, — как вы сами отметили, не останется никого, кто мог бы что-либо подтвердить.

— Это так. Но все же будьте уверены — такого случиться не может.

— Да почему? Вы говорите о трех идиотских буквах. Это все равно как обезьяне перепечатать «Короля Лира».

— Для вашего сведения, трехбуквенный код дает семнадцать тысяч пятьсот семьдесят шесть разных сочетаний букв английского алфавита. В русском алфавите тридцать три буквы, он дает тридцать пять тысяч девятьсот тридцать семь разных сочетаний, то есть разных кодов. Тридцать три, помноженные на тридцать три и еще раз помноженные на тридцать три, — в результате тридцать пять тысяч девятьсот тридцать семь. Ну и каковы же шансы, что военно-морской радист по ошибке пошлет на подлодку не тот код, дав сигнал к запуску ядерных ракет, наведенных на заранее определенные цели?

«Доказанный факт: если что-то может пойти не так, оно вполне может пойти не так, — подумал я. — Так что шансы есть, и неплохие». А вслух сказал:

— Может, нам следует пользоваться русским алфавитом? Там больше букв. Меньше шансов начать ядерную войну по случайности.

Он решил, что это смешно.

— Вообще-то, если хотите узнать больше, чем вам положено, такие сигналы дублируются, и не неоднократно, чтобы избежать ошибки. А вслед за первыми тремя буквами идет еще один, но уже другой трехбуквенный код — в подтверждение предыдущего. Так что никто тут ничего не напутает.

Тогда я задал очевидный, но более важный вопрос:

— А если это сделать специально? Скажем, какой-нибудь чокнутый придурок, решивший начать ядерную войну, пошлет такой сигнал?

Он обдумал это и ответил:

— Я уже говорил, что коды часто меняются.

— Но если у кого-то есть нужный код…

— Я не могу себе представить ситуацию, при которой некто, не имея соответствующих прав и допусков, получит код пуска и код подтверждения да плюс еще действующий метод шифровки. К тому же компьютерная программа шифровки настолько сложна, что такое и вообразить невозможно. Вам не стоит волноваться о подобных вещах.

Я подумал о Бэйне Мэдоксе и хотел сказать коммандеру Насеффу, что волноваться-то должен не я, а он.

— А другие возможные области применения этих средств связи существуют? То есть СНЧ можно использовать для иных целей, не военных? — спросила Кейт.

— Ну, когда-то было нельзя. Но насколько мне известно, после окончания «холодной войны» русский СНЧ-передатчик использовался для геофизических исследований. Перековали мечи на орала. — И пояснил: — СНЧ-волны могут проникать глубоко в земную кору и использоваться для электромагнитного зондирования. Например, при изучении сейсмически опасных регионов. Для предсказания землетрясений и тому подобных катаклизмов. Но я не слишком много про это знаю.

— Значит, — не отступала Кейт, — теоретически не только военные могут пользоваться передачами в СНЧ-диапазоне. Например, ученые.

— Теоретически — да, но во всем мире имеется лишь три СНЧ-передатчика, и они принадлежат военным. У нас два, у них — один.

Кейт переварила услышанное.

— Понимаю… но теоретически… это что, сверхсекретная конструкция или самому собрать такой передатчик незаконно?

— Я не знаю, законно это или нет, но в плане технологии или физики, на которых все это основано, тут нет ничего сверхсекретного. Проблема фактически в том, что собрать радиостанцию, работающую в СНЧ-диапазоне, очень дорого, а практического применения она не получила, за исключением связи с подводными лодками и, как недавно выяснилось, для ограниченных геофизических исследований.

Не думаю, что Бэйн Мэдокс интересуется геофизическими исследованиями, хотя и вполне возможно.

— А с помощью этих СНЧ-волн можно обнаружить месторождения нефти?

— Вероятно, можно.

— Значит, геологи могут ими пользоваться, когда ищут нефть?

— Теоретически да, но СНЧ-радиостанции можно построить лишь в нескольких местах на планете.

— Почему? — поинтересовалась Кейт.

— Ну, раз уж мы заговорили о самих передатчиках… Вы спрашивали, почему подлодка не может посылать СНЧ-сигналы. Причина в том, что СНЧ-передатчик должен находиться на земле, причем в районе, где почвы имеют очень низкий коэффициент проводимости. А на всей планете всего несколько таких мест, отличающихся подобной геологической особенностью.

Я, конечно же, спросил:

— И где они находятся?

— Русский передатчик, он называется «Зевс», находится к северо-западу от Мурманска, недалеко от Полярного круга. Другое место с такой же особенностью почвы у нас, в США. Наши два передатчика стоят в Висконсинском и Мичиганском радиоцентрах. И оба установлены на том же самом геологическом образовании, именуемом платформой Святого Лаврентия.

— И это все?

— Это касается действующих СНЧ-передатчиков. Но британцы во времена «холодной войны» почти закончили создание своего аппарата для Королевского военно-морского флота в подходящем месте — это Гленгэрри-Форест в Шотландии. Но потом, в силу как политических, так и практических причин, эту идею похерили.

Мы с Кейт молчали, наконец она пришла в себя:

— Значит, во всем мире существует только три СНЧ-передатчика.

— Именно столько я насчитал в последний раз, — пошутил коммандер Насефф.

«Ну что же, коммандер, — подумал я, — скоро вам придется пересчитать их вновь».

Мы с Кейт переглянулись, но ни один не задал лежащий на поверхности вопрос о других и, вероятно, более близко расположенных подходящих местах. Мы оба понимали: с таким вопросом нельзя соваться очертя голову, чтобы коммандер Насефф, сидя где-нибудь в баре, не проболтался, что Кори и Мэйфилд расспрашивали его о СНЧ-передатчиках в Адирондакских горах.

Джон Насефф воспринял наше молчание как знак, что мы закончили злоупотреблять его терпением.

— Ну, вы удовлетворены?

— Весьма! — ответила Кейт. — Спасибо. Еще один вопрос. Мне кое-что не совсем понятно. Вот вы говорите, что частное лицо вполне может собрать СНЧ-передатчик. Да?

Джон Насефф, видимо, уже подумывал насчет ленча, но все-таки ответил:

— Конечно. Кто-то вполне способен сделать такой передатчик в собственном подвале или гараже. Технически это совсем не трудно, а многие компоненты, вероятно, имеются в свободной продаже. А то, что нельзя купить в готовом виде, можно заказать за хорошие деньги. Настоящая проблема в месте размещения антенны и ее размерах.

— А в чем тут проблема?

— В том, что СНЧ-антенна отличается от обычной — это длинный кабель или пучок кабелей, которые натягивают на столбах как телефонную линию, обычно огромной замкнутой петлей длиной в несколько миль.

Это мне кое-что напомнило из виденного совсем недавно. И я спросил:

— Неужели это так трудно… или дорого?

— Да, это дорогое удовольствие, — подтвердил Насефф. — Даже для правительства. — И рассмеялся. — Как я сказал, тут все дело в геологии и географии. Нужно найти место с подходящими скальными образованиями, а затем обзавестись достаточной территорией.

— А потом?

— А потом натянуть кабели, которые, в сущности, будут питать вашу антенну. Длина их может достигать сотен миль — петлями для экономии места — или, если геологические условия идеальные, миль пятьдесят или даже меньше.

— Мне не совсем понятна геологическая сторона дела, — проговорила Кейт.

— Ах да… дайте-ка я посмотрю в компьютере… ага, необходимое условие для установки СНЧ-антенны — это район с несколькими метрами песка или моренных отложений. А под ними должно быть скальное основание из магматического гранита или метаморфического… а это что еще за хреновина? — И прочитал по буквам: — Г-н-е-й-с-а.

— Надеюсь, это не кодовый сигнал к пуску ракет, — заметил я.

Он фыркнул.

— Наверное, какой-то камень. Так, посмотрим… районы старых докембрийских горных цепей, например платформа Святого Лаврентия, где находится наш передатчик, Кольский полуостров в России, где они поставили свой… это местечко в Шотландии, где бритты решили построить СНЧ-станцию… район возле Балтийского моря… ну вот такая картинка, понятно?

Я не услышал от него «Адирондакские горы», а ведь слушал внимательно.

А он тем временем продолжал:

— Итак, желающий построить собственную СНЧ-станцию едет в одно из этих мест, покупает достаточно большой участок земли, вбивает в каменное основание телефонные столбы и натягивает между ними кабели антенны, петлями. Чем лучше геологические условия, тем меньше потребуется кабеля, при той же передающей мощности. Потом кабель антенны подсоединяется к мощной медной штанге заземления, которая крепится к одному или нескольким телефонным столбам и уходит вниз по пробуренной скважине, глубоко в каменное основание, имеющее низкую проводимость. Затем ко всему этому подключается мощный электрогенератор — самая дорогостоящая часть оборудования, питающая кабели антенны; ток идет по кабелям, по кругу, и уходит вниз по медной штанге заземления в камень. А затем сама Земля становится антенной. Понимаете?

— Абсолютно, — заверил я.

Не думаю, что он мне поверил.

— Это немного сложно технически, даже для меня. Но полагаю, если имеется генератор достаточной мощности — порядка нескольких тысяч киловатт — и антенна установлена правильно, то сам радиопередатчик не так уж трудно собрать, после чего можете передавать СНЧ-сигналы, сколько вашей душе угодно. К сожалению, вас никто не услышит.

— На подлодках могут услышать, — напомнил я.

— Только если случайно настроятся на ту же частоту, на которой вы ведете передачу. Русские используют частоту в восемьдесят два герца, а мы ведем передачи на семидесяти шести герц. Но даже если на подлодке услышат что-то на соответствующей частоте, их СНЧ-приемник наверняка не примет этот сигнал.

— Почему?

— Потому что, как я уже говорил, у военных все передачи шифрованные. Они шифруются, передаются в эфир, затем расшифровываются по приеме. В противном случае, — пояснил он, — любой придурок, как вы это только что предположили, может, теоретически, устроить бардак на русском или американском подводном флоте. Например, начать третью мировую войну.

Я уже понял, даже без подобных примеров.

— А кто-нибудь когда-нибудь подобное пробовал сделать? — спросила Кейт.

Коммандер Насефф промолчал, поэтому я задал тот же вопрос.

— На что это вы, ребята, нацелились? — вместо ответа поинтересовался он.

Я уже знал, что́ сейчас последует, а мне вовсе не хотелось, чтобы он послал в Пентагон трехбуквенное кодовое предупреждение типа «Проверить Кори и Мэйфилд». Поэтому пояснил:

— Ну вы же знаете, мы работаем в отделе Ближнего Востока. Это все, что я могу сказать.

Он еще немного помолчал.

— Ну, понимаете… эти ребята могут иметь такую технику… или приобрести ее… но вряд ли в этих странах найдется участок с подходящими геологическими условиями.

— Хорошая новость, — заметил я. Но дело-то было вовсе не в наших друзьях с Ближнего Востока. — Кто-нибудь — в прошлом — хоть раз пытался послать липовый сигнал нашим подлодкам?

— Однажды я слышал такую сплетню.

— Когда? Каким образом? И что в итоге произошло?

— Ну… если верить сплетне, то лет пятнадцать назад наш подводный флот вдруг начал получать шифрованные СНЧ-сообщения, но бортовые компьютеры подлодок не могли проверить и подтвердить их законность и аутентичность, поэтому отказались принимать. Отвергли. А когда командиры подлодок другими средствами связались с оперативными отделами штабов в Перл-Харборе и Норфолке, их проинформировали, что через Висконсинскую станцию не передавали никаких подобных сообщений, — Мичиганскую тогда еще не достроили. — Он несколько секунд помолчал. — Получается, что… некто посылал фальшивые сигналы, но меры предосторожности сработали, и ни одна из подлодок не начала активных действий, основываясь на них.

— Каких активных действий? Какой приказ несли эти сигналы?

— Запуск.

В комнате повисла тишина. Потом Кейт ее нарушила:

— Может, русские посылали эти сигналы?

— Нет. Во-первых, у русских не было СНЧ-передающих станций примерно до девяностого года, но даже если бы они их имели, у них не было никаких логических оснований, чтобы дать американским подлодкам приказ запустить ракеты на СССР.

С этим я был вполне согласен.

— И кто же тогда это сделал?

— Видите ли, это ведь вполне может оказаться одной из апокрифических историй времен «холодной войны», каких вообще-то полно. Многие подводники, особенно связисты, любят попугать своих подружек или собутыльников, чтобы произвести впечатление.

— Точно. Такая история вполне заслуживает дружеского хлопка по плечу или угощения пивом. Но она могла быть и правдой.

— Могла.

— И значит, — подвел я итог, — количество существующих в мире СНЧ-передатчиков подсчитано, по-видимому, неверно. Похоже, что их четыре.

— Вообще-то, — задумчиво проговорил он, — лет пятнадцать-шестнадцать назад в мире существовала только одна СНЧ-станция — наша, в Висконсине. Мичиганская, как вы помните, еще не была построена. И русский «Зевс» тоже. Поэтому я считаю эту историю выдумкой. Ну кому в голову придет такая мысль — создать и пустить в дело СНЧ-передатчик с целью развязать ядерную войну?

Я подумал, что мой безумный бывший тесть вполне мог бы решиться на такое, но он был слишком жаден, чтобы расстаться со своими баксами. И вообще — дешевка. И предложил иной вариант:

— Может, китайцы? Понимаете? Посылают нам приказ запустить ракеты на русских, а сами сидят в сторонке и наблюдают, как мы колошматим друг друга.

— Да, такое возможно. Но если бы их на этом поймали, я бы не удивился решению русских и американцев объединиться и закидать их ядерными ракетами. Это очень опасная игра, чреватая самыми тяжкими последствиями.

Это уж точно, особенно если Китай или русские задумали мошенническую игру. Тут семь раз подумаешь, прежде чем такое начать. Но богатый и достаточно сумасшедший индивидуум с собственными взглядами на мир и жизнь вполне может захотеть поиграть с СНЧ-передатчиком. Именно это я и сообщил коммандеру Насеффу:

— Вы сказали, что СНЧ-передачи можно отследить, и, полагаю, также можно выяснить и местонахождение передатчика.

— Правильное предположение. Но если по правде, то нельзя. Вспомните, антенной служит сама Земля, так что создается ощущение, будто сигналы приходят отовсюду.

— Как космические сигналы?

— Ну… это скорее напомнит вибрацию грунта в результате землетрясения. И кажется, что сигнал поступает сразу отовсюду, со всех сторон.

— Значит, выявить источник СНЧ-сигналов невозможно?

— Так, как вы полагаете, нет. Но СНЧ-приемник может определить общее направление, откуда поступают сообщения и где находится их источник, сравнивая эффективную мощность сигналов, которые он принимает. Как и со всеми прочими источниками передач, чем дальше вы находитесь от него, тем слабее сигнал. Именно так мы узнали о существовании русского передатчика «Зевс» — мы подозревали, что у русских появился СНЧ-передатчик для связи с подлодками, поэтому разместили принимающую станцию в Гренландии, и она начала принимать сильные сигналы. И вскоре точно определили местоположение передатчика на Кольском полуострове, что потом подтвердили спутники-шпионы. Но это произошло только потому, что русские вели передачи непрерывно, когда мы охотились за их сигналами.

— А ребята из ВМФ так и не сумели выяснить, откуда поступали те липовые сигналы?

— Понятия не имею. Но подозреваю, что не сумели, иначе все имеющие отношение к военной связи знали бы об этом. А я никогда про такое не слышал. Еще раз повторяю: этих липовых сигналов вообще могло не быть.

Ну а я полагаю, что они были, и, подозреваю, коммандер Насефф тоже так считает. И еще я знаю, где находится их источник.

А пока перешел к более приятной теме:

— Ну что же, слава Богу, «холодная война» позади.

— Воистину так.

Однако сам он явно придерживался иного мнения.

— Что-нибудь еще?

Я вспомнил про Михаила Путова.

— Скажите, человек, занимающийся ядерной физикой, может быть связан со сверхнизкими частотами?

— Нет. Он, вероятно, знает о них еще меньше, чем вы.

— Ха, да я теперь настоящий эксперт! И уже никому никогда не всучить мне микроволновку, работающую на СНЧ!

— А с какой стати, — вдруг осведомился коммандер Насефф, — отдел Ближнего Востока Антитеррористической оперативной группы заинтересовался СНЧ?

Мы с Кейт обменялись взглядами, и она быстро написала в моем блокноте:

«Давай, ты ж у нас главный специалист по запудриванию мозгов!»

Ну спасибо, Кейт! Но отвечать коммандеру все равно пришлось мне.

— Понимаете, так получилось… мы исходили из полученной информации… и наверное… ну, попали не на ту волну. — Я пофыркал, усиливая эффект. — Мы вообще-то расследуем одно дело, связанное с группой экологических террористов — они называют себя «Свобода — надежда человечества». Тоже СНЧ, но другое. Так что извините.

Он хоть и был истинным офицером и джентльменом, но не удостоил этот бред никаким ответом.

Кейт, которая прекрасно знала, как задать человеку вопрос, не заставив его поднять ушки торчком, сказала Насеффу:

— Джон, я тут смотрю в свои записи… Вы, кажется, говорили, что единственное место в Соединенных Штатах, где можно установить СНЧ-антенну и передатчик, — это подходящие в геологическом отношении районы Висконсина и Мичигана, которые называются платформой Святого Лаврентия. Правильно?

Он, конечно, мог придраться и спросить, какое отношение это имеет к группе «Свобода — надежда человечества», но не стал этого делать.

— Кажется, правильно… погодите… Ага, вот еще одно место в США, где можно поставить СНЧ-передатчик.

Мы с Кейт не стали задавать вопросы, где именно, но Джон Насефф сообщил:

— Вообще-то именно там вы и находитесь.

Глава 37

Мы уселись на закрытой веранде, обогреваемой солнцем, льющимся сквозь большие окна, за которыми кружились опавшие листья. В пруду плавали утки; жирные канадские гуси вперевалку брели через лужайку, не имея никакого права здесь находиться, поскольку были беспаспортными.

Мы сидели, погрузившись в собственные мысли, по всей вероятности, одинаковые.

— У Мэдокса на территории клуба имеется мощный электрогенератор и СНЧ-антенна, — нарушила молчание Кейт. — И в доме, видимо, стоит передатчик. Может, в его атомном убежище…

Я попытался снизить накал страстей:

— Ты, стало быть, считаешь, что Мэдокс ведет поиски нефтяных месторождений?

Но она не была настроена на юмор.

— Итак, мы пришли к заключению, что человеком, запустившим эти липовые СНЧ-сигналы нашему подводному флоту пятнадцать лет назад, был Мэдокс?

— Так точно.

— Но зачем?

— Дай подумать. Ха! Да он же пытался начать термоядерную войну!

— Это понятно. Но зачем?

— Вероятно, просто бросал кости, скрестив предварительно пальцы и надеясь на счастливый конец.

— Но это же безумие!

— Точно. Но он так не считал. Ты, может, этого не помнишь, но в те дни в стране были люди — и мистер Мэдокс, я уверен, входил в их число, — желавшие первыми нажать на кнопку и покончить со всем этим. Они и вправду считали, что сумеют застать Советы врасплох; советские технологии и оружие несовершенны, и мы выживем, чем бы нас ни закидали в ответ. Опасность радиоактивных осадков сильно преувеличена.

— Совершеннейшее безумие!

— Ну к счастью, об этом мы никогда не узнаем. У Мэдокса, несомненно, имелась какая-то инсайдерская информация о военных кодах для СНЧ-сигналов, и он решил ею воспользоваться. Технологии, позволяющие самому сделать передатчик и антенну, секретом не являются, и вот лет двадцать назад Мэдокс решает приобрести земельный участок в подходящем месте и тут же начинает искать требуемое в Адирондакских горах. Самое удачное его капиталовложение.

Она задумчиво кивнула:

— Наверное, именно так и было… но не сработало.

— Слава Богу, не сработало, иначе мы бы тут не сидели и не беседовали.

— А почему не сработало?

— Думаю, он просто недооценил сложность и мощность компьютеров и программного обеспечения, которые, несомненно, являются неотъемлемой частью систем, обеспечивающих прием и передачу кодированных СНЧ-сигналов. И вот в какой-то момент этот парень, его засланец, предупредил, что, если он будет и дальше посылать кодированные сигналы на пуск ядерных ракет, правительство предпримет все меры для выявления источника этих липовых передач, после чего ФБР тут же вынесет двери клуба «Кастер-Хилл». Ну он и перестал заниматься этим своим интересным хобби.

— Или может, это Господь вмешался.

Я обдумал это предположение.

— Бэйн Мэдокс, вне всякого сомнения, верил, что Господь на его стороне и он исполняет Божью волю.

— Но оказалось, что он ошибался.

— По-видимому, так. А пока вот какой вопрос: что за связь между СНЧ и Михаилом Путовым, бывшим советским специалистом по ядерному оружию, ныне профессором МТИ и гостем мистера Мэдокса?

— Может быть… может, на этот раз Мэдокс решил заставить наши подлодки выпустить ракеты по заранее определенным целям на Ближнем Востоке, в Китае или Северной Корее?

— Вполне в духе того Бэйна Мэдокса, которого мы с тобой недавно узнали. Интересное предположение. Однако оно не объясняет присутствие Путова.

Кейт задумалась над этим вопросом и, наверное, о том, что вчера ей и в голову не приходило. И спросила меня, а может, самое себя:

— И какую все-таки дьявольщину он задумал?

— Думаю, решил осуществить план Б. Но я понятия не имею, что это такое — возможно, вариант плана А, который не сработал пятнадцать лет назад. Мир здорово изменился со времен окончания «холодной войны», а с ним и план Мэдокса, но сам мистер Бэйн Мэдокс остается тем же психопатом, каковым был всегда.

Я посмотрел на часы и встал.

— Вот что я попрошу тебя сделать, Кейт. Залезай-ка ты в Интернет: выясни, что там еще имеется насчет СНЧ-волн, и поищи в «Гугле» Михаила Путова, а коль уж ты туда заберешься, то и Бэйна Мэдокса.

— О'кей…

— И еще одно: помни, что комп надо отдать Уилме до шести тридцати. И выясни дальнейшие полетные планы обоих самолетов Мэдокса. Их бортовые номера у тебя в портфеле. Это может занять некоторое время — мы же знаем, что такое бюрократы в федеральном агентстве, поэтому будь настойчива и старайся их очаровать…

— Ты считаешь, это важно?

— Понятия не имею. Но мне хотелось бы знать, куда Мэдокс послал свои самолеты — если это понадобится. И еще: изучи списки пассажиров, забронированных мест и договоры на прокат машин — может, что-то выяснится. И позвони Путову домой и в офис — не знает ли кто, где он болтается.

— О'кей… а ты что будешь делать, пока я всем этим занимаюсь?

— А у меня время послеобеденного сна.

— Очень смешно.

— Вообще-то я собираюсь кое-куда сбегать — закупить еды плюс туалетные принадлежности, которые, кажется, забыли включить в содранные с нас семьдесят пять баксов, и все, что еще тебе понадобится.

— Да ничего нам не нужно тут покупать, Джон. Соберем всю эту информацию и поедем обратно в город. Я сейчас закажу нам билеты — из Адирондакского регионального аэропорта или из какого-нибудь другого места поблизости.

— Кейт, не думаю, что у нас достаточно информации, чтобы хватило на индульгенцию.

— А я думаю, вполне достаточно.

— Нет. В Вашингтоне наверняка есть люди, которым известно по крайней мере столько же, сколько нам сейчас.

— Тогда зачем они послали Харри вести наблюдение за клубом «Кастер-Хилл»?

Хороший вопрос. На ум тут же приходит несколько ответов.

— Ну может, из-за этой их встречи в уик-энд.

— Джон, я думаю, Харри выполнил свое задание. Они хотели, чтобы его там поймали.

Я тоже так думал, а вот теперь и Кейт пришла к тому же заключению.

— Да, похоже, именно так.

— Но для чего?

— Вопрос из вопросов. Возможный ответ: подать Бэйну Мэдоксу сигнал, что за ним ведется слежка. Они, конечно, не ожидали, что тот убьет агента.

— А зачем Минюсту и ФБР сообщать Мэдоксу, что он попал под колпак?

— Иногда такой прием применяют в полиции — используют наружное наблюдение, чтобы напрячь подозреваемого. Или, когда подозревают кого-то богатого и влиятельного, этот прием используется как жест вежливости, как предупреждение. Ну, знаешь, типа «сиди и не высовывайся, чтобы мы все не оказались в скверном положении».

Кейт встала и подошла ко мне:

— На его месте мог оказаться ты.

Вообще-то, надеюсь, у меня хватило бы мозгов увильнуть от такого задания, успев хорошенько изучить ситуацию. А вот Харри, простая душа, всегда слишком доверял боссам и выполнял все приказы.

— Если ты прав и это был сигнал опасности, то, как ты считаешь, мог Мэдокс отказаться от своих планов?

— Думаю, Мэдокса не так легко испугать. Человек он решительный и уже совершил по меньшей мере одно убийство, осуществляя свою миссию.

— Одно, о котором нам известно.

— Верно. И еще я уверен, что все случившееся здесь в этот уик-энд имело обратный эффект, совсем не тот, на который рассчитывали в Вашингтоне. По сути дела, запас времени у Бэйна Мэдокса резко сократился — примерно до двадцати четырех часов.

— А может, он уже понял, что игра проиграна, и собирается бежать из страны. Так на его месте поступило бы большинство.

— В том-то и дело, что он отличается от большинства. Но все равно проверь, где находятся его самолеты.

Она кивнула:

— О'кей, но если ты действительно считаешь, что он не отступился от своих планов, и если не хочешь возвращаться в Нью-Йорк, тогда нам нужно обратиться к ближайшему федеральному прокурору за ордером на обыск клуба «Кастер-Хилл».

— Милая, мне кажется, что единственный ордер, ожидающий нас в любом федеральном суде, — это ордер на арест Кейт Мэйфилд и Джона Кори.

— Тогда поедем к Шефферу — убедим его обратиться к прокурору местного округа и получить ордер на обыск.

— Кейт, никто не выдаст ордер, в котором стояло бы имя Бэйна Мэдокса, всего лишь на основании наших с тобой сообщений. Нам нужно больше реальных улик.

— Каких, например?

— Ну, ясное дело, какие-нибудь волокна или шерсть из охотничьего дома в «Кастер-Хилл», обнаруженные на теле и одежде Харри. Это реальная улика, вещдок, необходимый, чтобы связать воедино охотничий дом и Харри, а Харри с Мэдоксом, который в этом доме проживает.

— Ну хорошо… Но как заполучить волокна из этого клуба без ордера на обыск?

— Тем же образом, каким я проделал бы это, если бы расследовал убийство Джона Доу, которого, как я уверен, в последний раз видели живым в доме Джо Смита.

— Ты хочешь сказать…

— …что поеду в клуб «Кастер-Хилл» и нанесу визит мистеру Мэдоксу.

— Ни в коем случае!

— Да почему? Именно это я бы сделал на таком же этапе любого другого расследования дела об убийстве. У нас сейчас не хватает улик и ниточек, поэтому мне нужно поехать к основному подозреваемому и побеседовать с ним.

— Тогда я поеду с тобой.

— Нет, не поедешь. Ты должна сидеть здесь и работать — добывать данные, которые нам понадобятся, чтобы открыть дело… получить ордер на обыск. — Вообще-то времени для этого оставалось крайне мало, но звучало вполне убедительно.

— Нет! — твердо отрезала она. — Один ты туда не поедешь! Это может оказаться опасным!

— Ничего это не опасно. Это же не замок графа Дракулы. Я федеральный агент и просто навожу справки.

— Он уже убил одного федерального агента.

Хорошее замечание. Но я не сдавался:

— И вероятно, жалеет об этом. А если нет, то еще пожалеет. — Я прошел обратно в гостиную и надел свою кожаную куртку.

Кейт последовала за мной и тоже оделась.

Это был один из тех моментов, который требовал разумного сочетания твердости и мягкости.

— Ты мне нужна здесь. — Я обнял ее. — У нас не хватает сил на все. Но с этим я вполне справлюсь.

— Нет.

— Мне кажется, больше шансов получить к нему доступ, если я буду один.

— Нет!

— Я предупрежу ребят из группы наблюдения, которых Шеффер поставил на перекрестке. О'кей? Скажу им, что мне нужен час, а если не появлюсь вовремя, пускай посылают туда кавалерию. О'кей?

Это, кажется, ее убедило, и она больше не настаивала.

— Держи связь с Шеффером, — проинструктировал я ее напоследок. — Кроме того, позвони в «Дело» и спроси, кто нас домогался. Скажи, что мы заняты шопингом в Лейк-Плэсиде, и если позвонит мистер Гриффит, пусть встречает нас в центре города. И напомни Джиму, что Санни Демотт собирался дать мне взаймы смокинг и галстук для ужина.

— А он собирался?

— Уверен, что наверняка собрался бы. Просто запудрить всем мозги. И вообще притворись, что ты — это я. Вешай им лапшу на уши, не жалей макаронных изделий.

Она улыбнулась:

— Включи свой мобильник.

— Кейт, никаких мобильников. Ты и включить его не успеешь, как Лайам Гриффит тут же окажется у твоей двери.

— Джон… это неправильно… мы так никогда не делаем…

— Моя дорогая, в нашей профессии иногда приходится слегка выходить за рамки правил.

— Иногда? Ты точно так же выходил за рамки, когда расследовал наше последнее дело.

— Правда? Ну что ж, в итоге-то все вышло прекрасно. А пока позвони и выясни, можно ли получить сюда пиццу.

Мы пошли к двери, и Кейт сказала:

— Будь осторожен!

— Ага, никаких анчоусов.

Мы поцеловались, и я отправился в замок графа Дракулы.

Глава 38

Я нашел магазинчик товаров повседневного спроса на окраине Кантона. Или, возможно, это был центр Кантона. Трудно сказать.

Как бы то ни было, я купил там пакетик пирожных «Рингдинг» с кремом и небольшой рулончик липкой ленты.

Парнишка, сидевший на кассе, объяснил мне, как быстрее добраться до Колтона, до которого было около тридцати миль. И еще я узнал у него, где находится ближайший магазин спорттоваров.

Я вернулся в машину и обдумал предстоящие действия. Уже перевалило за час дня, и это означало, что до караулки у ворот клуба «Кастер-Хилл» я доберусь еще до двух, если не заеду в спорттовары за коробкой девятимиллиметровых патронов и парочкой запасных магазинов для «глока». Если уж я соберусь выбить Мэдоксу мозги, патронов у меня вполне хватит — магазин пистолета вмещал пятнадцать, да еще один в патроннике.

С другой стороны, если мне придется отстреливаться при уходе оттуда, то патронов скорее всего не хватит. С запасными патронами всегда так: лучше иметь больше, чем нужно, иначе все может плохо кончиться.

И еще одно соображение: по-видимому, мне не следовало спрашивать Кейт насчет патронов — теперь она, наверное, думает, что я решился брать штурмом клуб «Кастер-Хилл». Я еще не определился, но такая возможность не исключена.

Но все же моим первым шагом должно стать посещение клуба «Кастер-Хилл» с целью выяснить, что задумал Мэдокс. А если понадобятся еще патроны, то у Мэдокса — я это хорошо помнил — повсюду валяются ружья.

Я поехал вперед и включил радио — из Квебека в прямом эфире передавали какое-то ток-шоу на французском.

Понятия не имею, о чем именно они там говорили, но все были в страшном возбуждении и я даже уловил знакомые слова: Ирак, Америка, Буш и Хусейн.

Мелодичное журчание французского языка быстро довело меня до головной боли, и я начал шарить по другим каналам, пытаясь найти новостную программу, которая, возможно, сообщит о несчастном случае на охоте, но попадалась лишь сплошная трепотня диджеев и местная реклама. Я остановился на станции, гнавшей кантри и вестерн. Почему мне нравится эта музыка — не знаю и ни с кем не делюсь этим секретом.

Погода по-прежнему стояла отменная, деревенская дорога была вполне приличная и почти пустая, так что ехал я с хорошей скоростью.

Я распечатал пакет пирожных и жадно проглотил одно, а потом, уже медленно, наслаждаясь, съел второе. Настоящее путешествие в мир шоколадного крема.

Прислушиваясь к завыванию Хэнка Уильямса, я думал над создавшимся положением.

Первое. Кейт в общем-то в безопасности, пока находится в гостинице — если, конечно, в ней не проснется зверь по имени «долг, честь и страна» и она не бросится звонить Уолшу или Гриффиту.

Мисс Мэйфилд вообще-то гораздо более понятливая особа, чем представляется на первый взгляд, и, я надеялся, все еще пребывает в настроении, которое у нее возникло после 11 сентября, и понимает, что нынче в Нью-Йорке и Вашингтоне творится нечто весьма странное, а значит, не следует по этому поводу звонить кому бы то ни было.

Второе. При последнем разговоре с майором Шеффером я проникся уверенностью, что он на нашей стороне. Но это может быстро измениться. Или, возможно, он никогда и не был на нашей стороне. И если кто-нибудь из полиции штата вдруг остановит сейчас на шоссе мою взятую напрокат в «Энтерпрайз» машину, я узнаю об этом прежде, чем доберусь до клуба «Кастер-Хилл».

Третье. Том Уолш. Он явно не представляет, что происходит, а теперь, вероятно, еще и по уши в дерьме, поскольку направил самых неподходящих агентов расследовать дело Харри Маллера. Ну что же, он получил то, чего заслуживал. Но с другой стороны, вначале-то он собирался послать на задание меня, а не Харри! Этот-то факт что должен означать?

Четвертое. Лайам Гриффит, Пугало. Я вспомнил, что он был дружком счастливо покинувшего нас Теда Нэша, офицера ЦРУ. А как говорят арабы, друг моего врага — мой враг. Особенно если оба они — засранцы. Мне придется избегать этого паскудника, пока не появится возможность его прихлопнуть.

И последнее, но не менее важное: мистер Бэйн Мэдокс, который, по всей вероятности, однажды уже пытался развязать термоядерную войну, просто чтобы поглядеть на результат. Это было выше моего понимания. Но все детали пазла, которые я видел собственными глазами, включая встречу с этим джентльменом, вроде как собирались воедино и указывали именно в этом направлении. Я было подумал, что Мэдокс слишком увлекался фильмами о Джеймсе Бонде в годы, когда формировалась его личность, и теперь уподобился всем этим психам и мерзавцам, с которыми столь успешно сражался агент 007.

Но Бэйн Мэдокс отнюдь не киношный антигерой, «плохой парень» с иностранным акцентом; это стопроцентный американский малый, герой войны и воплощенный деловой успех. Нечто вроде этакого Горацио Олджера[34] с термоядерным уклоном.

Но, как сказал бы мой личный психотерапевт — если бы у меня таковой имелся, — «Джон, угроза термоядерной войны уже в прошлом, и нам нужно двигаться дальше». Совершенно верно. Теперь необходимо выяснить, чем занимается Бэйн Мэдокс в своем огромном охотничьем доме, чтобы превратить прошлое поражение в успех.

Я свернул с боковой дороги, ведущей в Колтон, и устремился на юг по шоссе пятьдесят шесть. И вскоре въехал в сонный городишко Саут-Колтон. И тут же передо мной возник эта крыса Руди — сидит и перебирает местные сплетни с каким-то парнем, подъехавшим в пикапе.

Я не мог противиться искушению и свернул на заправку.

— Хей, Руди!

Он обернулся и засеменил к моей машине.

— Я опять заблудился, — сообщил я ему.

— Да ну? А как вообще дела? У вас новая машина.

— Нет, та же самая.

— Да нет же! У вас вчера был «форд».

— Правда? Слушайте, вы вчера виделись с мистером Мэдоксом?

— Ну да, я собирался поговорить с ним. Но он не захотел меня принять.

— А мне сказал, что хочет.

— Точно?

— Ну, он сам так сказал. Извините, что я проболтался ему насчет оплаты вперед.

— Ага… Я хотел ему все объяснить, но он почему-то решил, что это просто смешно.

— Да ну? А что еще он сказал?

— Ну… Сказал, что вы меня разыграли. Мол, вы ушлый малый. И доставляете много беспокойства.

— Я? И это в благодарность за то, что я починил его морозилку?

— А он сказал, что морозилка вовсе и не ломалась.

— И кому вы верите? Мне или ему?

— Ну… это не имеет роли…

— Значения, Руди. Правда всегда имеет значение. У него еще торчат гости?

Руди пожал плечами:

— Я там никого не видал. Но у дома стояла машина, и я думал, ваша. Синий «форд».

— А у меня белая «хендай».

— Ага, но это теперь… А вчера у вас был синий «форд».

— Точно. Слушайте, а кто-нибудь по дороге от Мэдокса заезжал к вам заправляться?

— Не-а. А вам горючка нужна?

— Нет, эта штука ездит на рисовой водке. Кто-нибудь здесь останавливался, спрашивал дорогу к его клубу?

— Не-а… хотя один парень приезжал, из Потсдама. И спрашивал у меня карту.

— Что искал?

— У него было записано, как проехать в «Кастер-Хилл», и он хотел проверить, правильно или нет. Я сказал, что на карте он этот клуб не найдет, проверил его записи и объяснил, каких ориентиров держаться.

Существует много хитрых вопросов, и я задал один из них:

— Такой высокий и тощий парень с усиками в ниточку, в красном «корвете»?

— Нет, это был ремонтник из «Потсдам дизель».

Это меня несколько удивило, я даже дар речи потерял.

— Ага… понятно. Чарли из «Потсдам дизель». Генераторы чинит.

— Ага. Только, кажется, его звали Эл… Ага. Сейчас как раз время проверять генераторы. В прошлом году, в ноябре… нет, в декабре, такая жуткая метель налетела… Все линии электропередачи повалило, по всей округе…

— Хорошо… значит, этот Эл все еще там?

— Не знаю. Это было с час назад. Не видал, как он обратно ехал. А чего? Он вам нужен?

— Да нет… это я так просто…

— А вы куда направляетесь?

— А?

— Вы ж сказали, что заблудились.

— Нет… Вы передали мистеру Мэдоксу мои слова? Что я тоже хорошо умею стрелять?

Руди явно стало не по себе.

— Ага… Только он сказал, что это не смешно.

— Правда? И что именно он сказал?

— Да ничего особенного. Просто попросил меня повторить.

— О'кей… хорошо. Ну ладно. Еще увидимся.

Я выехал обратно на дорогу и направился в сторону клуба «Кастер-Хилл».

«Потсдам дизель», значит.

Стало быть, настало время запускать генераторы, и скоро там начнут прогревать передатчик, потом завибрирует антенна, посылая СНЧ-сигналы вглубь, во чрево Земли. И где-то на этой траханой планете стоит приемник, который тут же начнет принимать эти сигналы.

Срань господня!

Глава 39

Я ехал слишком быстро для такой ухабистой лесной дороги, и «хендай» несколько раз подскакивал и взлетал в воздух.

Вот показался перекресток, от которого на север, к воротам и караулке клуба «Кастер-Хилл», отходила Маккуэн-Понд-роуд, но я не заметил ни людей, торчавших на обочине, опираясь на лопату, ни только что засыпанных рытвин.

Я остановился на перекрестке и осмотрел эту дорогу на лесозаготовки и Маккуэн-Понд-роуд.

Кажется, я был тут в полном одиночестве.

Это напоминало сцену из фильма «Крестный отец», когда Майкл едет в больницу проведать своего папашу и обнаруживает, что кто-то снял там полицейскую охрану и головорезы уже на подходе. Мамма миа!

Я посидел с минуту, дожидаясь, не вылезет ли из кустов парень из группы наблюдения. Но нет, я точно был один. Так, что случилось у Шеффера? Эй, Хэнк! Отзовись, приятель!

Не тратя понапрасну времени, я свернул на Маккуэн-Понд-роуд и поехал к караулке.

Замедлил ход, как того требовал предупреждающий знак, потом остановился перед «лежачим полицейским», достал «глок» из кобуры и сунул его в карман куртки.

Ворота раскрылись, и ко мне направился парень в камуфляже. Когда он подошел ближе, я убедился, что это тот самый штурмовик, с которым я имел дело в прошлый раз. Это хорошо. А может, и нет. Я попытался вспомнить, не разозлил ли его тогда. Кейт никогда не забывает, кого я вывел из себя, и напоминает мне об этом.

Я опустил боковое стекло. Парень, кажется, узнал меня, несмотря на другую машину, и выдал ту же реплику, что и в прошлый раз:

— Чем могу вам помочь?

— Я приехал повидаться с мистером Мэдоксом.

— Он вас ожидает?

— Слушай, приятель, давай не будем возиться с тем же самым дерьмом. Ты знаешь, кто я такой, и знаешь, что он меня ожидает. Отворяй свои гребаные ворота.

Теперь он точно меня вспомнил — может, потому что на мне была та же одежда, но более вероятно, из-за моей наглости. И неожиданно улыбнулся:

— Подъезжайте к караулке. Он и впрямь вас ожидает.

Так. Очень мило. Только вот улыбка была отнюдь не мила.

Я тронулся впереди в боковое зеркало увидел, как этот Рэмбо-младший что-то вякает в микрофон своей рации.

Ворота раздвинулись, и когда я въехал внутрь, из караулки вылез еще один парень и поднял руку.

Я ответил ему тем же, отдав честь по-итальянски, и, прибавив газу, поехал вверх по извивающейся дороге к охотничьему дому.

И вновь обратил внимание на телефонные столбы и три толстенных кабеля, натянутых между ними, — то, что казалось несколько странным вчера, теперь выглядело подозрительно. Очень похоже на СНЧ-антенну. Если, конечно, я не ошибся. Мне сейчас требовалась хорошая доза общения с Бэйном Мэдоксом, чтобы обрести уверенность и получить подтверждение своим подозрениям и умозаключениям.

Ко мне уже приближался черный джип, и водитель махал рукой. Очень мило с его стороны. Я тоже махнул в ответ и блямкнул клаксоном, когда его снесло в дренажную канаву.

Впереди завиднелся флагшток с развевающимся на нем звездно-полосатым флагом и желтым вымпелом Седьмого кавалерийского под ним. Я когда-то где-то вычитал, что вымпел означает присутствие командира; стало быть, El Supremo[35] точно дома.

Я объехал флагшток, остановился под портиком и, заперев машину, поднялся на террасу. Передняя дверь была открыта, и я прошел в атриум и посмотрел вверх, на балкон.

Вокруг никого не было, и я вспомнил, что вся прислуга в отпуске после трехдневного уик-энда — вот такой мистер Мэдокс прогрессивный работодатель. Или ему просто захотелось побыть в одиночестве.

Висевший на стене генерал Кастер по-прежнему удерживал свой последний рубеж, и я только теперь заметил, что на панели над ним торчит «рыбий глаз» оптико-волоконной системы наблюдения, способный обозревать все помещение.

Сказать по правде, я и в прошлый раз подсознательно отметил наличие этого устройства. И по всей вероятности, моя глупая шуточка насчет «божьей рыбки» была связана именно с этим. А может, и нет.

Я подошел к картине поближе, вроде чтобы лучше ее рассмотреть, потом еще ближе к стене, выходя из поля зрения «глаза».

Еще раз оглянувшись на балкон, я достал из кармана липкую ленту, оторвал кусок от рулона и уронил на ковер, притоптав ногой. Потом поднял и сунул в карман. Если бы эта глупая собака оказалась рядом, я бы и ее обработал таким же образом.

Мне нравятся вещдоки, особенно когда их собирают, изучают и анализируют другие, а потом сообщают мне результаты. Но иной раз приходится делать это самому. Не думаю, что у меня осталось время собирать вещдоки, но, может быть, кто-то найдет кусок липкой ленты у меня в кармане, если со мной произойдет несчастный случай на охоте.

Я услышал позади себя какой-то звук и обернулся. По лестнице спускался Карл. Мы встретились взглядами. Трудно сказать, видел ли он, как я собираю образцы волокон с пола.

Карл остановился на последней ступеньке:

— Вы хотите видеть мистера Мэдокса?

— Ну не вас же, Карл.

— Вам следовало подождать, пока кто-нибудь не проведет вас до дома, а потом и в дом.

— Ага. Знаю. Ваша страховка. Может, мне попробовать еще раз?

Не думаю, что я ему нравился, и он, видимо, все еще злился на меня за необходимость готовить кофе с молоком.

— На ваше счастье, мистер Мэдокс сегодня принимает.

— Принимает что? Послания из космоса?

— Принимает визитеров.

Я уже и в прошлый раз успел заметить, что Карл здоровенный малый. Не юноша, но в хорошей физической форме, и то, чего он не добрал в юности, более чем возместил в зрелом возрасте за счет накопленного опыта. По сути, я вполне мог представить, как он тянет Харри за ремешок бинокля и держит его в стоячем положении или на коленях, пока его босс целится и стреляет Маллеру в спину.

Я знавал немало крутых ветеранов боевых действий — от них всегда следует ожидать прежней крутости и полной боевой готовности, и физической, и моральной. Но большая часть моих знакомых теперь вроде как полны доброты и мягкости, словно говорят: «Да, я убивал, но больше убивать не хочу».

А вот Карл, наоборот, явно готов пополнить список убитых врагов. Если прикажут.

— Мистер Мэдокс у себя в кабинете, — сообщил он. — Следуйте за мной.

Я взошел за ним вверх по винтовой лестнице и оказался в фойе, нависавшем над расположенным внизу вестибюлем.

Карл довел меня до полированной филенчатой двери:

— Мистер Мэдокс готов уделить вам пятнадцать минут.

— Боюсь, мне придется отнять у него побольше. — Если я не прибью его еще до окончания этого срока.

Карл постучал, приоткрыл дверь и провозгласил:

— Полковник, к вам мистер Кори.

Полковник? Однако!

Я сказал Карлу:

— Меня зовут детектив Кори. Попробуйте объявить еще раз.

— Спасибо, Карл, — послышалось из-за двери.

Я вошел в кабинет, и дверь за мной захлопнулась. Я ожидал увидеть полковника Мэдокса в полной парадной форме со всеми регалиями, но он стоял за своим столом в джинсах, белой рубашке поло и синем блейзере.

— Весьма неожиданный визит, детектив. Рад вас видеть.

— Возле ваших ворот у меня создалось впечатление, что меня ждут здесь в любой момент.

Он улыбнулся:

— Вообще-то да. Я сказал охране, что вы можете снова к нам заехать в связи с пропажей вашего друга, который, кажется, теперь уже не считается пропавшим. — Мэдокс протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатиями. — Добро пожаловать.

Он указал мне на кресло напротив его стола, и я сел. Интересно, Харри тоже здесь сидел?

— А где же мисс Мэйфилд? — спросил Мэдокс.

— У нее урок пения в стиле йодль.

Он улыбнулся:

— Итак, вы вдвоем наслаждаетесь пребыванием в «Деле»?

Я молчал.

— Я тоже там останавливался несколько раз — для разнообразия. Мне нравится тамошнее озеро — у меня здесь такого нет. Неплохое местечко, только вот еда слишком… ну, слишком европейская, на мой вкус. Я предпочитаю простую американскую кухню.

На это я тоже ничего не сказал, и он спросил:

— У них все тот же французский шеф-повар? Анри?

— Да.

— Настоящий король кухни, как и все они, впрочем. Но если попросить, он приготовит вам простой бифштекс и печеную картошку.

Что он хочет мне этим сказать, засранец? Я правильно сделал, не сообщив ему, что мы с Кейт женаты, но при этом нарушил одно из основополагающих правил — известил, где мы остановились. И теперь он, вполне возможно, решил поиграть со мной.

Видимо, Мэдокс был в разговорчивом настроении — так ведут себя многие подозреваемые, когда их допрашивают в участке.

— Кстати, о французах, — сказал он. — Как вы полагаете, в чем их главная проблема?

— В том, что они французы.

Он рассмеялся:

— Вот именно. — И постучал пальцем по лежащей на столе газете — я увидел, что это «Нью-Йорк таймс». — Вы видели эту статью на первой полосе? Наши верные французские союзнички намекают, что воевать в Ираке мы будем одни.

— Видел.

— Считаю, они растеряли свой генетический фонд еще во время Первой мировой войны. Миллион солдат погибли в траншеях. И кто же остался на развод? Умственно и физически недоразвитые, трусы и сопляки. Что вы по этому поводу думаете?

Я думал, что он совсем съехал со своих гребаных катушек, но ответил:

— Я в генетике не слишком разбираюсь.

— Ну, это же просто теория… С другой стороны, у меня в батальоне было два француза. Один раньше служил в Иностранном легионе, другой — в парашютно-десантных частях. Они вступили в американскую армию, чтобы сражаться, и действительно сражались. Им нравилось убивать комми. Отличные были парни!

— Вот вам и ваша теория!

— Нет, Франция больше не рождает таких парней в достаточных количествах. Может, они и есть, но это феминизированное общество их просто затаптывает. Они больше не уважают воинский дух. А вот мы уважаем! — И добавил выспренно: — Эта война с Ираком закончится меньше чем в тридцать дней!

— Когда она начнется?

— Не знаю.

— А я думал, у вас есть друзья в верхних эшелонах.

— Ну вообще-то есть. — Он немного поколебался. — Могу поспорить, что в середине марта. Примерно в День святого Патрика.

— А по-моему, в конце января.

— Сотню долларов ставите?

— Конечно.

Мы заключили пари, и он сказал:

— Когда проиграете, я вас разыщу.

— Дом двадцать шесть, Федерал-плаза. — Мы посмотрели друг другу в глаза. — А если проиграете вы, я разыщу вас.

— Позвоните мне тогда в мой нью-йоркский офис. Это недалеко от дома двадцать шесть по Федерал-плаза. Дуань-стрит. ГОКО. — Потом вдруг произнес: — Я был у себя в офисе, когда эти самолеты врезались в… Никогда этого не забуду… Вы тоже были у себя в офисе? И видели все это?

— Я как раз подходил к Северной башне.

— Бог ты мой!..

— Давайте лучше сменим тему.

— Хорошо. — И тут же спросил: — Итак, мисс Мэйфилд к нам присоединится?

Странный вопрос, памятуя о том, что я сообщил ему о занятиях по пению в стиле йодль, как поют альпийские горцы. Да и отпущено мне было у его величества всего пятнадцать минут. Может, ему приглянулись ее прелести, а может, он хотел убедиться, что ему не грозит налет полиции.

— Нет. Сегодня у вас в гостях только я.

— Ну хорошо… значит, я просто заговорился… И так и не спросил о цели вашего визита.

Целью моего визита было расследование убийства, но я не спешил сразу переходить к этому вопросу. Такое всегда вызывает негативную реакцию, и он мог даже попросить меня удалиться. Вот я и сказал:

— Просто подумал, а не заехать ли мне к вам… Поблагодарить за ваше предложение помочь в розыске пропавшего человека.

— Всегда готов оказать поддержку. Мне очень жаль, что результат получился таким печальным.

— Ага, мне тоже. — Если продолжать в том же духе, мне придется еще раз сказать ему спасибо за то, что он такой законопослушный гражданин, и убраться отсюда. Но я оставил эту проблему в покое. — Не возражаете, если я полюбуюсь открывающимся отсюда видом? — И кивнул в сторону окна.

Он заколебался, но потом пожал плечами:

— Если вам так хочется…

Я встал и подошел к окну. Открывавшийся позади охотничьего дома вид являлся продолжением склона холма, на вершине которого стояла релейная вышка с торчащими электронными штырями. Интересно, имеет ли она отношение к СНЧ-антенне?

В отдалении виднелись несколько телефонных столбов, я даже заметил птиц, которые садились на три толстенных кабеля. Кажется, при этом не возникало никаких неприятных последствий: птички не загорались, не дымились и не падали замертво, — и я решил, что это хороший знак.

Еще дальше стоял большой сарай или амбар, собранный из готовых панелей. Его двери были распахнуты, и внутри можно было разглядеть несколько машин — черный джип, синий микроавтобус и небольшой трактор. Рядом с сараем стояло несколько внедорожников, используемых, как я понял, для патрулирования территории. Вполне можно было ожидать, что у полковника Мэдокса имеется парочка танков «Абрамс», но следов гусениц я не обнаружил.

Справа, ярдах в ста от дома, я заметил два длинных здания. Судя по карте Харри, лежавшей сейчас у меня в кармане, белое здание — это казарма. Оно и выглядело как казарма человек на двадцать. Второе строение размером с дом было возведено на мощном скальном основании, с крышей из листового железа и стальными ставнями, закрывавшими окна. Из трех труб, торчавших над крышей, извергался черный дым, а возле распахнутой двери стоял фургон с надписью на борту «Потсдам дизель».

Мэдокс тоже подошел к окну.

— Отсюда вид неважный. Из фасадных окон гораздо лучше.

— А мне кажется, очень интересный вид! Зачем вам все эти телефонные столбы и кабель, тянущийся по всей территории?

Мы встретились взглядами, и он не отвел глаз.

— Эти столбы и провода подключают к общей сети все телефоны, установленные на нашей территории.

— Да неужели?

— В бытность патрульным полицейским вы наверняка часто пользовались специальными телефонами для связи с участком?

— Точно. И у нас были рации в машинах, обеспечивающие двустороннюю связь, еще с пятидесятых годов. Это гораздо дешевле, чем несколько сотен телефонных столбов, вбитых в скальную породу.

Мистер Мэдокс, по всей вероятности, сильно забеспокоился: что это — пустая болтовня или наводящие вопросы?

— Как показывает мой боевой опыт, — наконец заговорил он, — рации не всегда надежны. В любом случае этими телефонами мы теперь редко пользуемся, ведь сейчас есть сотовые, а также качественные уоки-токи. А столбы еще используются для установки и питания прожекторов охранной системы.

— Ага, верно. — А также подслушивающих устройств и камер наблюдения. — А в этом белом здании у вас что?

— Казарма.

— Ага, понятно. Для вашей армии. А там я вижу гараж. Чертовски здорово вы тут все устроили!

— Спасибо.

— А это каменное здание?

— Там установлен электрогенератор.

— Но я вижу три дымовые трубы.

— Три генератора.

— Вы продаете часть энергии в Потсдам?

— Я большой поклонник излишеств и избыточности.

— Избыточности?

— Да. Так же как Господь Бог. Именно поэтому у нас по два яйца.

— Но только по одному члену. Почему бы это?

— Я и сам часто задаюсь тем же вопросом.

— Я тоже.

Теперь по ходу дела полагалось, чтобы он спросил, почему меня все это интересует. Но он не спросил, а вместо этого сказал:

— Ну хорошо, спасибо, что заехали. И еще раз — мне очень жаль этого… извините, как его звали?

— Харри Маллер.

— Да-да. В здешних лесах следует соблюдать осторожность.

— Понятное дело.

— Что-нибудь еще?

— Я, пожалуй, отниму у вас еще несколько минут.

Он вежливо улыбнулся и напомнил:

— То же самое вы говорили и в прошлый раз, однако пробыли здесь довольно долго.

Это я проигнорировал и отошел от окна, окинув взглядом кабинет. Это было большое помещение, стены отделаны светлой сосной, мебель дубовая. На полу — восточный ковер.

Над письменным столом Мэдокса висела фотография в рамке — нефтяной танкер с логотипом «ГОКО» на носу. На другой фотографии было горящее нефтяное месторождение.

— Война в Заливе, — пояснил Мэдокс. — Или уже нужно говорить Первая война в Заливе? Крайне неприятно, когда впустую сгорает отличная нефть, особенно если мне никто за это не платит.

Я не ответил.

Обычно моя манера быстрых коротких вопросов и еще более коротких ответов довольно скоро сбивает спесь с подозреваемых, но этот парень оставался спокоен и холоден, как заледенелый труп. Однако же я чувствовал в его поведении некоторую неуверенность. Беспокойство. Вот, например, он закурил сигарету, но на сей раз не выпустил ни единого колечка дыма.

Мы помолчали, и я прошел к стене, увешанной всякими дипломами и аттестатами в рамочках.

Все это были военные дела — награды, выписки из приказов, удостоверение о почетной отставке, патент на звание младшего лейтенанта, приказы о присвоении очередных званий и прочее плюс некоторое количество фотографий, в основном самого Мэдокса в различных мундирах. С полдюжины сделаны во Вьетнаме.

Я рассмотрел одну из них — его лицо крупным планом. Кожа вымазана камуфляжной боевой раскраской, к тому же грязная, над правым глазом свежий порез, из которого сочится кровь. Лицо блестит от пота, глаза пялятся из этой почерневшей маски — взгляд пронзительный, как у ястреба.

— Эти фотографии напоминают, как мне повезло, что я оказался здесь, — произнес он.

«Что ж, — подумал я, — мы еще посмотрим, как тебе повезло».

— Я вижу тут три «Пурпурных сердца», — заметил я.

— Да. Два легких ранения, но третье «Сердце» я получил почти посмертно.

Я не стал выспрашивать подробности, да он и сам не собирался мне их излагать, только сказал:

— Пуля из «АК-47», сквозное ранение в грудь.

По-видимому, она не задела жизненно важных органов, но вполне могла вызвать отток крови от мозга.

— Это была моя третья командировка, и я, наверное, несколько перестарался, искушая судьбу.

— Верно. — Харри вот повезло меньше.

— Но знаете? Я бы снова туда пошел.

Невредно было бы ему напомнить, что определение «безумец» означает повторение одних и тех же ошибок в надежде получить иной результат.

Но странная вещь: как уже предположила мисс Мэйфилд, мы с мистером Мэдоксом были очень похожи, и если бы он не убил моего друга — а убил его, видимо, все же он — и не намеревался захватить всю планету или устроить на ней какую-то траханую катастрофу, то вполне пришелся бы мне по нраву. Даже мог понравиться. Он и в деле вел себя так же, как я, несмотря на мои навязчивые вопросы. Только вот я-то не убивал никого из его друзей и пока еще не раздолбал его планы устроить ядерную бойню или что он там задумал. Так что у него не было причин считать меня плохим парнем.

Пока я изучал остальные фото, он спросил:

— Вы когда-нибудь были ранены при исполнении служебных обязанностей?

— Был.

— В армии или в полиции?

— В полиции.

— Тогда вам, видимо, известно, что это серьезно травмирует человека. Это настолько далеко от нормальной повседневной жизни — вы сперва даже не сознаете, что с вами произошло.

— Кажется, я это понимаю.

— Если это происходит в бою — или на службе в полиции, — то вы знаете, что можете быть ранены или убиты, и думаете, будто готовы к этому. Но когда это происходит в действительности, вы сперва не верите, что это и впрямь случилось с вами. У вас ведь была именно такая реакция?

— Нет. Я сразу понял, что́ произошло.

— Правда? Что ж, видимо, каждый реагирует на это по-своему. — И продолжил развивать ту же тему: — Уже потом, когда осознаешь, что случилось, у тебя возникает совершенно другое состояние, другой образ мыслей. Если перефразировать Уинстона Черчилля, нет ничего более замечательного, чем быть раненным и выжить.

— Верно. Альтернатива — быть раненным и умереть.

— В этом-то все и дело! Опыт пребывания вблизи от смерти. И если ты выжил, ты уже совсем не тот, каким был прежде. Это я в положительном смысле. Чувствуешь себя в такой… эйфории… таким всемогущим. Почти бессмертным. У вас возникало подобное ощущение?

Я припомнил, как валялся в канаве на Сто второй Западной улице, после того как два испаноговорящих джентльмена выпустили по мне, насколько я успел насчитать, не менее дюжины пуль, сумев добиться маловпечатляющих трех попаданий с расстояния двадцать футов. И еще вспомнил, как смотрел на вытекавшую из меня и просачивавшуюся в ливневый сток прямо перед моим лицом кровь.

— Что вы тогда чувствовали? — полюбопытствовал он.

— Думал, что меня на несколько месяцев уложили в госпиталь.

— Нет, потом. Это изменило вашу жизнь?

— Ага. На этом закончилась моя карьера в полиции.

— Да, — согласился он. — Это значительная перемена. Но я имею в виду другое: это изменило ваши взгляды на жизнь? Что вы тогда стали думать о своем будущем? Была мысль, что Господь ведь запланировал для вас нечто более значительное?

— Какое, например? Получить еще одно ранение?

— Нет… Я хотел сказать…

— Поскольку потом я получил еще одно ранение.

— Правда? И тоже при исполнении?

— Ну конечно. В отпуске я тогда уж точно не был.

— Я решил, что ваша карьера закончилась.

— У меня теперь карьера номер два, — объяснил я. — Это был ливийский парень. Я еще охочусь за ним.

— Понимаю. — Он, кажется, запал на этот сюжет. — Надо полагать, вы воспринимаете все эти атаки как нападения на вас лично.

Надо всегда давать подозреваемому возможность выговориться, поскольку он, по всей вероятности, ведет к чему-то конкретному. И даже если он ничего вам не прояснит касательно преступления, то откроет что-то в себе самом.

— Когда кто-то в меня стреляет, я воспринимаю это как нападение лично на меня, даже если этот кто-то меня не знает.

Он кивнул:

— Весьма интересно, ведь в бою никогда не воспринимаешь это в личном плане и не пытаешься отыскать того, кто в тебя стрелял. Это самое последнее, о чем тогда думаешь.

— Значит, вы не озлились на того парнишку, который всадил в вас пулю?

— Нет, совсем нет. Он просто отрабатывал свое жалованье. Точно так же как я отрабатывал свое.

— Очень милое смягчающее обстоятельство. Все извиняет. Только вы мне не кажетесь человеком, склонным ко всепрощению.

Он пропустил это мимо ушей.

— Я вот что имею в виду. Солдаты не видят во враге отдельных личностей. Враг — это огромная аморфная угроза. Так что не имеет значения, кто конкретно старается вас убить или кого вы убиваете в ответ, если парень, которого вы убиваете, носит тот же мундир, что и пытавшийся вас убить. — И пояснил: — Вы стреляете в мундир, а не в человека. Понимаете?

— В общем… Я того ливийца даже не видел, но вот двое испаноговоряших парней, что пытались меня убить, были в тесных черных штанах, лиловых блузках и туфлях с острыми мысами.

Он улыбнулся:

— Полагаю, это несколько чрезмерно — отстреливать всех одетых таким образом. Но я готов застрелить любого, похожего на врага.

— Хороший подход.

— Месть — здоровая реакция, и это не обязательно должна быть личная месть. Любой боец врага подойдет.

— Это может оказаться не такой уж здоровой реакцией, как вам кажется.

— Возьму на себя смелость возразить. Месть влечет за собой завершение дела. К сожалению, та война закончилась прежде, чем я смог вернуться в строй или хотя бы свести счеты за свое ранение.

Мне вдруг подумалось, что если удастся навесить на этого парня убийство Харри, его адвокат заявит о недееспособности обвиняемого по причине психического заболевания и судья объявит: «Согласен, советник. Ваш клиент съехал со своих гребаных катушек».

Мне также пришло в голову, что этот парень, по всей вероятности, затерялся где-то между чистилищем и адом, после того как Советы всплыли брюхом вверх и на свете не осталось ни единого врага из высшей лиги, достойного его внимания или пули, чтобы Бэйн Мэдокс мог спасти страну.

А потом случились события 11 сентября 2001 года. И в этом — теперь я был совершенно уверен — ныне и заключалось все дело.

Он внезапно сменил тему:

— Вы бывали в здешних лесах?

— Зашел ненадолго нынче утром. А что?

— А интересно, медведей вы там не повстречали?

— Пока нет.

— Вам неплохо бы увидеть хоть одного медведя, прежде чем вернетесь в город.

— Зачем?

— Познавательно. За ними очень интересно наблюдать.

— На канале «Нэшнл джиогрэфик» они вовсе не выглядят такими уж интересными.

Он улыбнулся и возразил:

— На экране телевизора вы не почувствуете их запаха. Самое захватывающее, до жути, это встретиться с диким животным лицом к лицу, зная, что оно может вас убить.

— Да, это здорово. До жути.

— Но если вы вооружены, то это неправильно. Нечестно. Самое интересное при встрече с черными медведями то, что с ними можно общаться. Они опасны, но при этом не опасны. Понимаете?

— Кажется, я перестал вас понимать после первого «опасны».

— Ну, представьте себе льва, с одной стороны, и ягненка — с другой. В этом противостоянии точно знаешь, что к чему. Правильно?

— Верно.

— А вот медведи — черные медведи! — более сложные существа. Они умны, любопытны и могут достаточно близко подойти к человеку. В девяноста пяти случаях они будут просто ждать подачки, но в пяти — и практически неизвестно, когда именно, — попытаться вас убить. — Он шагнул ко мне и добавил: — Именно это и делает их такими интересными.

— Да, это и впрямь интересно.

— Теперь понимаете, о чем я? Возможность погибнуть действительно имеет место, однако ее вероятность достаточно низка, поэтому вас и влечет к подобной встрече — ради всплеска адреналина в крови. Сердце бьется чаще, адреналин только что из ушей не брызжет, вы замерли на месте, раздираемые страхом и желанием бежать. Понимаете?

Алкоголем от него, кажется, не пахло, но, может, он пил водку или чего-то нанюхался. Или просто сбрендил. А может, это всего лишь притча — Джон и Бэйн состязаются в иносказаниях.

— Вот бурые или белые медведи совсем другие. С ними всегда точно знаешь, что у них на уме, — заметил он.

— Точно. Еще раз, пожалуйста. Бурый — это…

— Гризли. Очень опасный.

— А черный, значит…

— Не такой страшный. Белый — полярный медведь. Этот вас на кусочки порвет. Но у нас здесь только черные медведи.

— Вот и хорошо. А они знают, что они черные?

Ему это показалось смешным. А потом он посмотрел на часы.

— Ну, еще раз спасибо, что заехали. Если… если у вас там… будут собирать деньги… в фонд памяти мистера Миллера… пожалуйста, дайте мне знать.

Я растерялся, но сумел перевести дыхание и взять себя в руки. Да, я действительно хотел его застрелить, всадить ему пулю в брюхо и потом наблюдать, как он подыхает, медленно-медленно, а я при этом говорю ему о Харри Маллере и о том, что мой выстрел — это моя личная месть, лично ему; совершенно непрофессиональный поступок и отнюдь не за это мне платят.

Он, кажется, ждал, когда я начну прощаться, но я не двигался с места, и тогда он сказал:

— Кстати, наш общий друг Руди заезжал ко мне вчера вечером.

Или, может быть, я стал бы говорить, что застрелил его во имя Бога и страны. Я не знаю, что он задумал, но был совершенно уверен — его надо остановить, и если я не сделаю этого прямо сейчас, потом может оказаться поздно. Бэйн Мэдокс вполне способен такое понять.

— Руди, — повторил он. — С заправочной станции в Саут-Колтоне.

Я засунул руки в карманы кожанки и нащупал рукоять «глока».

А Мэдокс продолжил свою мысль:

— Он вроде как был в полной неуверенности. У него создалось впечатление, будто я просил вас передать, что хочу его видеть.

— А вы не просили?

— Нет. Зачем вы ему это сказали?

Но если я застрелю его прямо здесь, тогда только он будет знать, за что его убили. Может, этого вполне достаточно.

Но вероятно, мне следует выяснить побольше. Полиция и ФБР, несомненно, хотели бы именно этого.

— Детектив, вы меня слушаете?

Но если быть честным с самим собой, я просто не мог сейчас вытащить пистолет и застрелить безоружного человека. А если быть еще более честным, мистер Бэйн Мэдокс здорово меня заинтриговал… нет, произвел на меня сильное впечатление. В него уже стреляли — он пережил войну, и был — или считал себя — патриотом своей страны, продолжавшим выполнять свой долг, и если бы я заявил ему, что он просто психопат и убийца, он был бы в шоке.

— Мистер Кори! Вы меня слышите?

Мы встретились взглядами, и, кажется, он понял, что у меня на уме. Его глаза, в сущности, смотрели только в одну точку — на мою правую руку, сжимавшую в кармане рукоять пистолета.

Мы оба молчали. Потом он все же выдавил:

— Зачем вы просили его передать мне, что тоже хорошо умеете стрелять?

— Кому?

— Руди.

— Руди? — Я перевел дыхание и вытащил руку из кармана. Пустую. — А-а, Руди! Руди. Руди. Как он поживает, этот Руди?

Он, видимо, понял, что поворотный момент уже пройден, и сразу забыл про Руди.

— Я скажу Карлу, чтобы он вас проводил.

Затем подошел к столу, взял уоки-токи и уже хотел нажать на кнопку вызова.

— Вообще-то я приехал, чтобы расследовать убийство.

Он поколебался и положил рацию обратно на стол.

— Какое убийство?

Я подошел ближе:

— Убийство Харри Маллера.

Он принял соответствующий вид — удивление и некоторое замешательство.

— Ох… А мне сказали, что это несчастный случай. Тело нашли… извините, мне бы следовало выразить вам свои соболезнования. Он же был вашим коллегой…

— Другом.

— Да-да. Мне очень жаль… Однако… мне звонили из офиса шерифа и сообщили, что в лесу нашли тело и сочли это несчастным случаем на охоте.

— Пока что никто ни к каким выводам не пришел.

— Понятно… значит, есть вероятность, что это преступление.

— Правильно.

— И?..

— Я рассчитывал, что вы мне поможете.

— Нет… извините. Мне-то что об этом может быть известно?..

Я сел в кресло перед столом и сделал ему знак последовать моему примеру.

Он помедлил, уверенный, что ему вовсе не нужно ни садиться, ни говорить на эту тему и он вообще может приказать мне убраться из кресла, из его дома, из его жизни. Но решил этого не делать и сел. С технической точки зрения я не имел никаких прав расследовать здесь убийство — это все-таки было делом полиции штата. Но Мэдокс, кажется, этого не знал, а я вовсе не собирался читать ему лекцию по конституции и правоведению.

Мы опять скрестили взгляды — он ни разу не моргнул. Поразительно. И как ему такое удается? Моргают ведь даже обладатели стеклянных глаз.

— Ну и чем я могу вам помочь, детектив? — спросил он.

— А дело вот в чем, мистер Мэдокс. Харри Маллер, как вам, может быть, известно, приехал сюда вовсе не за птичками наблюдать.

— А вы сказали, за птичками.

— Нет, не за птичками. Он приехал сюда, чтобы следить за вами.

Мэдокс не стал изображать шок или удивление. Он вроде как задумался над этим и кивнул:

— Я понимаю, что правительство интересуется моими делами. Человек в моем положении скорее был бы удивлен, если бы им не интересовались.

— Да? А почему, как вам кажется, правительство вами заинтересовалось?

— Ну… потому что я веду дела с иностранными державами. Нефть и все такое. — И проинформировал меня: — Иракский министр нефти — мой личный друг.

— Шутите? Ну и как он относится к предстоящей войне?

— Мы с ним в последнее время не общались, но, полагаю, он не слишком доволен ожидаемым вторжением в свою страну.

— Да уж, надо думать. Итак, вы считаете, что правительство интересуется вами, потому что… почему?

— Потому что мои интересы и интересы правительства США не всегда совпадают.

— Понятно. И чьи же интересы стоят для вас на первом месте?

Он чуть улыбнулся:

— Интересы страны всегда на первом месте, однако моя страна не всегда наилучшим образом представлена моим правительством.

— Ага. Мне это определение тоже подходит. Но давайте предположим — просто в виде гипотезы, — что правительству совершенно наплевать на ваши дела с иностранными державами. Что скорее всего вы ошибаетесь на этот счет. И вот скажите: почему еще вами могли бы заинтересоваться?

— Понятия не имею, мистер Кори. А вы?

— Нет.

— Но зачем посылать детектива Миллера из Антитеррористической оперативной группы шпионить за мной? Разве правительство считает меня террористом?

— Не знаю. А кто сказал, что детектив Маллер из Антитеррористической оперативной группы?

Он секунду помедлил.

— Он же ваш коллега. А вы из этой оперативной группы.

— Правильно. Хорошая логика. Как у детектива.

Он закурил сигарету, но опять — никаких колечек дыма.

— Стало быть, вы говорите, что этот Миллер…

— Маллер. Детектив Харри Маллер.

— Да-да. Детектив Харри Маллер был послан сюда, чтобы… шпионить за мной…

— …и за вашими гостями.

— И за моими гостями. И вы не знаете…

— Это называется наблюдением, кстати. «Шпионить» — слово с отрицательным значением.

Он наклонился ко мне:

— Да мне плевать, как это называется! — Он наконец потерял над собой контроль, врезал кулаком по столу и почти заорал: — Если этот парень — детектив Маллер — был сюда послан, чтобы… наблюдать за мной и моими гостями, то я буду черт знает как возмущен! Правительство не смеет вторгаться на частную территорию, нарушать мое право на частную жизнь, на уединение или такое же право моих гостей, которые вполне законным образом собрались на частной территории для…

— Все правильно. Правильно, правильно, правильно. Но дело-то совсем в другом. Дело-то в убийстве.

— Это вы так говорите. А шериф считает это несчастным случаем. И если это убийство, какое отношение оно имеет ко мне?

Если сказать человеку, что он стал подозреваемым, тогда ему следует зачитать его права, а у меня не было с собой этой проклятой карточки с их перечнем, а даже если бы я их ему зачитал, он бы возразил: «Вы взялись не за того парня, детектив. Извините, я должен позвонить своему адвокату».

Поэтому я заметил:

— А я вовсе и не говорил, что это имеет отношение к вам.

— Тогда зачем вы здесь?

— Чтобы сказать вам правду. — Я, честно говоря, не имел никакого намерения это делать. — Думаю, это может быть как-то связано с одним из ваших охранников.

Нет, на это он не купился, но отговорка была вполне приемлемая, так что мы оба могли продолжать притворяться, будто у каждого имеется козырь в рукаве, и еще некоторое время играть в кошки-мышки.

Он откинулся назад и произнес:

— Это… это просто невероятно… однако если… У вас имеются какие-то улики?

— Этот вопрос обсуждению не подлежит.

— Ну хорошо. Но вы подозреваете кого-то конкретного?

— Пока что не могу вам этого сказать. Если назову имя подозреваемого и это потом окажется ошибкой, придется черт знает сколько платить.

— Верно. Но… тогда я и не знаю, чем могу быть вам полезен.

— Ну, согласно стандартной процедуре ФБР должно потребовать у вас личные дела всех служащих, потом мы проведем опрос охранников, а также домашней прислуги, чтобы определить местонахождение каждого на момент убийства, его передвижения и все такое прочее.

Я еще немного пораспространялся на эту тему, а потом он заявил:

— Я по-прежнему не понимаю, почему вы думаете, будто убийство совершил кто-то из моих служащих. Какие у него могли быть мотивы?

— Ну, пока не знаю. Может, это произошло от чрезмерного энтузиазма.

Он молчал.

— Скажем, кто-то перестарался, вышел за рамки своих служебных обязанностей. Может быть, возникла перебранка, ссора. Или происшедшее придется квалифицировать как непредумышленное убийство или менее значительное нарушение закона — например как оправданную самооборону.

Он осмыслил мои слова.

— Мне крайне неприятно думать, что кто-то из моих людей мог это сделать. Они все прекрасно подготовлены, и раньше у них не было подобных инцидентов. — Он выглядел по-настоящему озабоченным. — Как вы полагаете, мне как работодателю могут вчинить иск за его гибель?

— Это не моя епархия. Вам следует выяснить у своего адвоката.

— Выясню. — И тут же напомнил: — Как я говорил вчера, все эти судебные иски только губят страну.

Насколько я помнил, он сказал «адвокаты», но теперь ему один такой понадобился, и они уже не казались столь уж страшными.

— Я могу узнать у мисс Мэйфилд, — предложил я.

Он затушил свою сигарету.

— Что ж, я предоставлю в ваше распоряжение любые личные дела, какие вам или кому-то еще могут потребоваться. Когда они вам понадобятся?

— Видимо, завтра. Сюда едет группа из ФБР. Специалисты по сбору вещдоков.

— Хорошо… Не уверен, что все дела здесь. Они могут быть в моем офисе в Нью-Йорке.

— Когда выясните это, дайте мне знать.

— Как с вами связаться?

— Звоните в «Дело». А мне с вами?

— Как я уже говорил — через мою охрану.

— В данном случае это может не сработать, — напомнил я.

— Тогда через мой офис в Нью-Йорке.

— Как насчет вашего мобильника?

— В моем офисе оператор дежурит круглосуточно и, если потребуется, вызовет меня.

— О'кей. Вы здесь еще долго пробудете?

— Не знаю. А что?

— Один день, два? Год? Когда вы уезжаете?

Он явно не привык, чтобы на него так напирали с вопросами, и ответил раздраженно:

— Дня через два-три. А вы еще долго здесь пробудете?

— Пока дело не будет раскрыто. А куда вы отправитесь отсюда?

— Я… наверное, в Нью-Йорк.

— О'кей. Прошу вас уведомить ФБР в Нью-Йорке, если захотите выехать из страны.

— Зачем?

— Вы можете оказаться важным свидетелем для расследования дела об убийстве.

На это он никак не отреагировал.

— И еще: мне нужно получить список гостей, прибывших сюда в этот уик-энд.

— Зачем?

— Они тоже могут оказаться важными свидетелями. Знаете, что-то слышали или заметили странное поведение охранников или прислуги, передвижения других гостей. Тут все как в фильме о таинственном убийстве в огромном поместье в уикэнд. Ну, понимаете, не заметил ли мистер, скажем, Уолф, который сидел и читал в библиотеке, как, к примеру, Карл, дворецкий, целых два часа где-то отсутствовал и вернулся с пятнами крови на одежде.

Ответа не последовало.

Я продолжил:

— Кроме того, мне понадобятся пленки с записями с камер наблюдения, которые могли быть сделаны на территории или здесь, в доме. А также регистрационный журнал службы охраны — у вас, как у бывшего армейского офицера, я уверен, такой имеется. Кто был на дежурстве, когда заступил и сменился, когда производились патрульные обходы территории, любые необычные происшествия и так далее. — И повторил: — Уверен, такой журнал у вас ведется.

Он не подтвердил действительное существование журнала и пленок с записями, но и отрицать этого не стал.

Я достал записную книжку:

— Будьте любезны, сообщите мне фамилии гостей, побывавших у вас в прошедший уик-энд. — И напомнил: — Кажется, вы говорили, их было шестнадцать.

К этому моменту мистер Бэйн Мэдокс выглядел уже довольно пришибленно, прямо как генерал Джордж Кастер. И, подобно ему, не имел выхода из окружения. Но все-таки умудрился его найти:

— Боюсь, мне придется прервать нашу беседу, детектив. Мне необходимо сделать несколько важных телефонных звонков на Средний Запад — там уже становится поздно. Есть и другие неотложные дела. Я ведь руковожу крупным бизнесом, а сегодня — рабочий день.

— Знаю. А я веду расследование убийства.

— Понимаю, конечно, однако… А знаете, у меня есть идея!

— Отлично. И что это за идея?

— Почему бы нам не соединить приятное с полезным? Приезжайте сюда вечером. Скажем, к семи, к коктейлям? А если останетесь на ужин, то будет просто замечательно.

— Ну, насчет ужина не обещаю. Анри собирался приготовить вальдшнепов.

Он улыбнулся:

— Думаю, смогу предложить вам нечто получше. А также подготовлю список моих гостей.

— Потрясающе! — Я не мог обронить кусок липкой ленты на ковер — пришлось бы объяснять свои действия, — поэтому просто сбросил ботинок и потер носком ворсистую поверхность — такие волокна всегда легко идентифицировать.

Я уже не сомневался, что Харри и впрямь был здесь. А максимум через пару дней узнаю точно. После чего заявлюсь сюда с ордером на арест мистера Бэйна Мэдокса по обвинению в убийстве или, что еще лучше, поскольку это обвинение может и не прокатить, всажу ему пулю в брюхо. Если, конечно, он к тому времени не будет играть в покер где-нибудь в Ираке с тамошним министром нефти.

— А кто станет готовить? — спросил я.

— Что-нибудь придумаю, — заверил Мэдокс. — А коктейли я делаю сам. Вам ведь виски, верно?

— Точно. Очень мило с вашей стороны.

— И, конечно же, привезите с собой мисс Мэйфилд.

— Посмотрим, вернулась ли она со своих хоровых занятий.

— Отлично. Одежда — обычная. Смокинг не обязателен.

— Смокинг потребуется завтра вечером.

— Точно. По средам и субботам. — И еще раз напомнил: — Пожалуйста, уговорите мисс Мэйфилд приехать. Скажите ей, чтобы не волновалась насчет одежды. — И добавил как мужчина мужчине: — Вы же знаете, как женщины ведут себя в подобных случаях.

— Я? Знаю? Да с каких это пор?

Мы оба немного посмеялись, снова пребывая в отличном расположении духа, вполне дружелюбно настроенные друг к другу. Просто прекрасно. А вот удастся ли нам с Кейт выбраться отсюда живыми?

— А еще кто-нибудь будет к ужину? — спросил я.

— Э-э-э… не уверен пока что. Но мы с вами можем уединиться в библиотеке, если понадобится поговорить о делах.

— Прекрасно. Терпеть не могу разговаривать о делах за ужином. Кстати, кто-то из ваших гостей еще здесь?

— Нет. Все разъехались.

Вероятно, он забыл про Михаила Путова.

Мэдокс встал:

— Итак, коктейли в семь, потом дела и ужин. Если вам удастся забыть про вальдшнепов.

— Это трудная задача. — Я сунул ногу обратно в ботинок и тоже поднялся:

— Послушайте, а что такое étuveé из овощей?

— Я не совсем уверен… — И посоветовал: — Никогда не ешьте блюда, название которых не можете произнести, и ничего такого, в чьем названии над буквами присутствует аксан.[36]

— Отличный совет!

— Еще раз, мне очень жаль, что такое случилось с детективом Маллером. Искренне надеюсь, что мои служащие не имели к этому никакого отношения. Но если это не так, то можете быть уверены в моей поддержке любых ваших действий. — И добавил: — Я подготовлю для вас все данные, о которых вы просили.

— Спасибо. Но пока что — никому ни слова. Не надо никого пугать заранее.

— Понимаю.

Мы пожали друг другу руки, я вышел из кабинета и увидел Карла, стоявшего в нескольких шагах от двери.

— Я провожу вас к выходу, — сказал он.

— Спасибо. У вас тут недолго и заблудиться.

— Именно поэтому я вас и провожаю.

— Верно. — Ах ты, засранец!

Мы спустились по ступеням, и я спросил:

— А где у вас туалет?

Он указал на одну из дверей в коридоре. Я прошел внутрь, снял с кольца полотенце для рук и вытер им несколько поверхностей, собирая волосы, клетки кожи и прочие образцы ДНК, с которыми так любят возиться судмедэксперты. Хотелось бы еще прихватить окурок Мэдокса, но это было невозможно. Не попросишь же его подарить мне чинарик в качестве сувенира!

Я засунул полотенце за пояс на спине и вышел.

Карл проводил меня до парадного входа.

— Ладно, увидимся в шесть.

— В семь, — поправил он.

Да, парень не слишком умен. Но предан. И очень опасен.

Глава 40

Стальные ворота впереди и не думали открываться, когда я к ним подъехал, — пришлось посигналить.

Створка поехала в сторону, и когда я поравнялся с караулкой, двое штурмовиков уставились на меня гнусными взглядами, засунув большие пальцы за ремни с пистолетными кобурами. Если это лучшее, на что они способны, я бы даже не стал показывать им свой средний палец; вместо этого прибавил газу, пронесся, едва не задев их, дернул руль в сторону и буквально просочился сквозь наполовину открытые ворота.

В боковом зеркале мне было видно, как они в ярости пинают камни.

Может, мне и не следовало так нагло себя вести. Но всегда нужно устанавливать иерархию отношений: кто тут альфа-самец? Каждый должен знать свое место в очереди к миске со жратвой.

Кроме того, у меня не было никаких сомнений, что один из них или даже оба участвовали в поимке Харри на территории клуба. А если не они, то другие парни в таких же мундирах. Правильно, Бэйн?

На перекрестке по-прежнему не было никакой группы наблюдения, и я, раздумывая, что за чертовщина стряслась с Шеффером, доехал до шоссе пятьдесят шесть и повернул на север.

Все это время я проигрывал про себя весь наш разговор с Бэйном Мэдоксом и пришел к некоторым интересным выводам. Самый основной: Бэйн и Джон прекрасно понимают, что ведут друг с другом смертельную игру.

Тем не менее Мэдокс пригласил меня к ужину вместе с мисс Мэйфилд. К тому же он догадался по моей одежде, что мы с мисс Мэйфилд прибыли сюда в весьма спешном порядке. Посему даже нарушил собственные правила, позволив мисс Мэйфилд вполне удобно себя чувствовать в его клубе в любой одежде. Это было весьма предусмотрительно с его стороны, я уж не говорю о его наблюдательности. Из мистера Бэйна Мэдокса получился бы неплохой детектив.

Уголовники обычно не стремятся уладить свои проблемы с законом, убивая полицейских, ведущих расследование, но если это приглашение к ужину на деле означало западню, стало быть, Мэдокс намерен осуществить свой главный план сразу же после двойного убийства, в чем бы тот ни заключался.

И единственное условие, при котором Мэдокс мог бы его осуществить, состояло в том, что он откуда-то узнал — от Шеффера, шерифа или даже от своего человека в ФБР, — что мы с Кейт сами сейчас в бегах, прячемся от собственного начальства, а в кустах не сидит группа поддержки, готовая прийти нам на помощь.

И если у Мэдокса имеется такая инсайдерская информация, это должно нас обеспокоить и даже испугать.

И еще одно: Мэдокс понимает, что у него осталось совсем немного времени, особенно теперь, когда он сам попал под расследование в связи с убийством. И такой вот важный момент: как скоро мне удастся узнать результаты того, что он задумал? Я, конечно, вполне мог представить себе такую картинку: он наливает мне виски и при этом как бы вскользь замечает: «Да, кстати, наш ядерный подводный флот только что уничтожил Китай, Северную Корею, Ближний Восток и Париж. И нам, вероятно, неплохо бы проследовать в ядерное бомбоубежище».

Как бы то ни было, сейчас явно настал момент воспользоваться советом Кейт и рвануть в Нью-Йорк, а вовсе не на ужин в замок Мэдокса. Правильно? Абсолютно правильно!

Я знал, что Кейт беспокоится обо мне и можно вполне безопасно ей позвонить, позволив себе целых три минуты разговора без риска быть обнаруженным, поэтому включил сотовый и набрал номер «Дома у пруда». Кейт ответила:

— Алло?

— Это я.

— Ну слава Богу! Я уже начала беспокоиться…

— У меня все в порядке. Говорить могу только минуту. Мне тут еще надо кое-какие мелочи сделать, так что вернусь через часок.

— О'кей. Как у тебя все прошло?

— Хорошо. Расскажу при встрече. А тебе что-нибудь удалось?

— Да, я…

— С Шеффером разговаривала?

— Я до него не дозвонилась.

— О'кей… А пиццу заказала?

— Нет. Можешь прихватить что-нибудь по пути.

— Проголодалась?

— Подыхаю с голоду.

— Отлично. Я выбил нам с тобой приглашение на ужин в клуб «Кастер-Хилл».

— Что-о-о?

— Расскажу, когда приеду. Форма одежды — повседневная.

— Шутишь, что ли?

— Нет. Именно повседневная. Коктейли — в семь.

— Да я…

— Мне надо отрубаться, пока.

— Джон!..

— Пока. Я тебя люблю. — Я отключил телефон. Неужто я и впрямь сказал, что мы поедем на ужин в «Кастер-Хилл»? Совсем с ума спятил!

Как бы то ни было, я уже подъезжал к заправке Руди, где он трепался с очередным клиентом.

— Руди! — позвал я.

Он увидел меня и подошел.

— Уже вернулись?

— Откуда?

— Из… Ну, не знаю… А куда едете?

— Да пытался уладить это недоразумение между вами и мистером Мэдоксом.

— Да?.. Я ж вам сказал, что мы виделись. И с ним все о'кей.

— Нет, не все. Но у меня есть и хорошие новости. Правда, и плохие тоже. С чего начать?

— Э-э… с хороших.

— Хорошая новость такая: он на вас больше не сердится. А плохая — он собирается открыть тут бензоколонку ГОКО, напротив вас, через улицу.

— Да ну? Зачем? О Господи! Нет, не может быть.

— Может. И откроет.

Руди посмотрел через улицу на пустое пространство, и, я уверен, тут же нарисовал себе картинку: восемь новых сверкающих насосов с заправочными пистолетами, чистенькие комнаты для отдыха и карты парка.

— Конкуренция — хорошая вещь, — заметил я. — И очень американская.

— Ох, вот дерьмо!

— Эй, Руди, можете сделать мне одолжение?

— Ну?..

— Мне тут надо забрать тушу оленя. У вас найдется что-нибудь посолиднее, чем эта корейская газонокосилка?

— А?..

— Только на сегодняшний вечер. Я вам сотню баксов подкину за беспокойство.

— Да?..

— И бак полностью залью.

— Так вам бензин нужен?

Я загнал «хендай» за здание станции, чтобы не было видно с дороги, и через пять минут мы с Руди заключили сделку — он по-прежнему имел такой вид, словно его мул лягнул в темечко, и поэтому даже не заметил, что в замке зажигания машины отсутствуют ключи, хотя я уверил его в обратном.

Расставаясь с ним, я сказал:

— Мэдоксу ничего не говорите. Только хуже будет. Я сам с ним поговорю.

— Он не имеет права… Я в суд пойду!..

«Что-нибудь посолиднее» оказалось раздолбанным «доджем» с замызганным салоном. Но летал он как ласточка.

Я поехал дальше, в Колтоне пропустил поворот на Кантон и помчался дальним путем в Потсдам.

Когда уходишь от погони, нужно часто менять лошадей, всегда убивать последнюю и никогда не выбирать одну и ту же дорогу.

Я добрался до Кантона, нашел магазин спорттоваров мисс Шайнталь и купил там коробку патронов сорокового калибра для Кейт и девятимиллиметровых — для себя. В правоохранительных органах хорошо бы всем пользоваться оружием одного калибра, как в армии, но это совсем другая история. Еще я прикупил четыре запасных магазина для «глока». Владелица, мисс Лесли Шайнталь, потребовала у меня удостоверение личности, чтобы продать патроны, и я предъявил ей водительские права, но не ксиву федерального агента.

Мне требовалось переменить носки — мои недавно стали вещдоком для судмедэкспертов, — посему я прикупил пару шерстяных носков, которые хорошо подойдут для сбора волокон с ковра и шерсти в обеденном зале и библиотеке мистера Мэдокса.

Конечно, всем этим моим детективным ухищрениям будет грош цена, если Мэдокс сыпанет нам в коктейли какую-нибудь химию — хлоралгидрат к примеру — или начнет стрелять шприцами с транквилизатором и мы будем мертвыми, как Харри. Помимо этого, всегда оставалась возможность старой доброй перестрелки.

Кстати, там вполне могла сложиться ситуация, при которой у нас с Кейт отберут оружие. Я вовсе не собирался допустить такое без сопротивления, но факт оставался фактом: мы ехали в лагерь вооруженного противника, а это всегда затруднительно — спорить с десятком парней, наставивших на тебя винтовки. Уверен, что Харри оказался именно в таком положении.

И я внимательно осмотрел товары в спортивном магазине, выискивая нечто такое, что не вызовет истерики у металлодетектора и проскочит при личном досмотре, но в то же время в критической ситуации окажется полезнее, чем, скажем, пара шерстяных носков.

Мисс Шайнталь, молодая и симпатичная дама — чего я вроде как и не заметил, — спросила:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Понимаете… это довольно длинная история… — Мне вовсе не хотелось влезать во все подробности касательно человека, пригласившего меня на ужин, и его частной армии, которая может взять меня на мушку и отнять пистолет, отчего мне и нужно обзавестись каким-нибудь тайным оружием, чтобы их убивать, ну и так далее. Поэтому я сказал: — Мне… нужно что-нибудь для выживания в суровых условиях…

— Что, например?

— Не знаю, Лесли. А что у вас есть?

Она провела меня к соответствующим полкам:

— Вот здесь имеется все необходимое. Собственно, туристское снаряжение и предназначено для выживания в суровых условиях.

— Но не в таких, в каких обитает моя бывшая жена. В трейлере и под охраной приходящей служанки.

Лесли улыбнулась.

Я осмотрел разложенное вокруг снаряжение, пытаясь определить, что мне удастся пронести в охотничий дом, не вызвав реакции металлодетектора. В светошумовых гранатах, например, практически нет металлических деталей.

— А светошумовых гранат у вас нет?

— Нет, — рассмеялась она. — Зачем мне светошумовые гранаты?

— Ну может, рыбу глушить. Знаете, как динамитом глушат?

— Это же запрещено! — удивилась Лесли.

— Правда? А я все время этим занимаюсь в Центральном парке.

— Перестаньте, Джон.

Она явно хотела мне помочь, но толку от меня было маловато.

— Вы собираетесь пожить на природе? — уточнила она.

— Верно.

— Значит, вам может понадобиться зимнее снаряжение?

— Какое?

Она засмеялась:

— Здесь очень холодные ночи, Джон. Это вам не Нью-Йорк.

— Точно. Потому-то я и прикупил шерстяные носки.

Ей и это показалось смешным.

— Значит, вам нужно зимнее туристское снаряжение.

— У меня не так много наличных, а бывшая жена сперла мою кредитную карту.

— Но винтовка-то у вас есть по крайней мере?

— Не-а.

— Тут нужно быть осторожным — вокруг полно медведей. А они в это время года совершенно непредсказуемые.

— Я тоже.

— И не считайте себя в полной безопасности, раз у вас есть эта стрелялка. Тут один парень пытался уложить медведя из пистолета. Теперь он изображает ковер в медвежьей берлоге.

— Здорово. Очень смешно.

— Ага. Только совсем не смешно. Так вот, если возле вашей палатки объявился медведь и ищет, чего бы пожрать, сразу бейте во все колокола…

— У меня нет колоколов. Поэтому мне и нужны светошумовые гранаты.

— Знаете, что вам на самом деле нужно?

— Что?

— Сирена и баллончик сжатого воздуха.

Она сняла с полки небольшой баллон, и я спросил:

— Это с перечным газом? С чили?

— Да нет же!

— Но газ под давлением… Понимаете?

— Джон, Господи! Да нет же, это просто сирена. Ее вой обычно отпугивает их, а еще ею можно подать сигнал тревоги. Сообщить, что вы в опасности. Два длинных сигнала и один короткий. Понимаете? Всего шесть баксов.

— Да-а?

— А вот это… — Она сняла с полки еще одну коробку. — Это «Медвежье пугало».

— Да ну?

— Что-то вроде ракетницы. С патронами. Понятно? Видите, вот тут написано, что ракета взлетает на сто тридцать футов и ее видное расстояния в девять миль днем и восемнадцать — ночью.

— Понятно… — Тут у меня в башке тоже взлетело нечто вроде ракеты, и я сказал: — Ага. Это, наверное, подойдет.

— Вот и хорошо. Учтите, когда вы выстреливаете эту ракету, ее рев достигает ста пятнадцати децибел. И это тут же вызывает у медведя сами знаете что.

— Ага. Понял. Стало быть, с медведем случится приступ медвежьей болезни.

— Вот именно, — улыбнулась она. — Вот держите. — И вручила мне коробку.

Я открыл ее. Сама ракетница по форме напоминала маленький фонарик. К ней прилагалось шесть патронов с ракетами «Медвежье пугало» размером с пальчиковую батарейку. И эта штучка способна издавать жуткий рев и пугать чуть не до смерти.

— Патрон вставляется вот сюда, — объяснила Лесли. — Потом нажимаете вот на эту кнопку, и ракета вылетает. О'кей? Только постарайтесь не попасть себе в лицо.

Вообще-то я собирался попасть ракетой совсем в другое лицо, если уж понадобится стрелять из этой штуки.

— И в медведя тоже не стоит целиться. Понятно? Вы можете его поранить или устроить лесной пожар. А вам это совсем не нужно.

— Не нужно?

— Нет. Ракета даст яркую вспышку, как… что тут сказано? Мощностью около пятнадцати тысяч кандел. — Она улыбнулась. — Если я ее увижу или услышу рев, пойду вас искать. Тридцать баксов. Идет?

— Да.

— Значит, берете сирену и «пугало»?

— Ага. Только я возьму два «пугала».

— Вы будете не один?

— Нет. Но это будет отличный подарок на день рождения моему пятилетнему племяннику.

— Нет, Джон. Это же не игрушка! Ракета для отпугивания медведей — только для взрослых! И вообще, чтобы ее купить, нужно расписаться в инструкции БАТО.

— Базово-аналитическо-тренировочного отдела?

— Нет. Бюро контроля за оборотом алкоголя, табачных изделий и оружия.

— Да неужели? — Я взял еще одну коробку с «Медвежьим пугалом», и мы пошли к кассе. По пути я про себя поблагодарил этих траханых медведей за помощь в решении очередной проблемы.

Лесли дала мне бланк Бюро контроля за оборотом алкоголя, табачных изделий и оружия, в котором было написано, что я обязуюсь использовать это «пугало» исключительно в целях законной защиты от представителей животного мира.

Ну что ж, достаточно близко к моим намерениям, и я расписался внизу.

На прилавке стояла коробка с шоколадными батончиками, и я прихватил один для Кейт. Я бы взял и два, но мне хотелось, чтобы она проголодалась к ужину.

— Ну все? — спросила Лесли.

— Ага.

Она пробила чек на патроны, сирену, носки, батончик и два «Медвежьих пугала».

Расплачиваясь остатками своей наличности, я обнаружил, что мне не хватает двух долларов, и решил отказаться от батончика, но Лесли протянула мне свою визитку и предложила:

— Пусть останется за вами. Заезжайте ко мне завтра — может, еще что-нибудь понадобится. Я и чек от вас приму, а вообще в городе есть несколько банкоматов.

— Спасибо, Лесли. Увидимся завтра.

— Надеюсь.

Я тоже.

Я влез обратно в «додж» Руди и поехал в гостиницу «Уилма».

Итак: медведи, Мэдокс, что-то ядерное, СНЧ, Путов, Гриффит. Хорошая компашка.

Ей-богу, Асад Халил, этот ливийский террорист с его снайперской винтовкой, в сравнении с ними выглядел сущим ангелочком.

Глава 41

В шестнадцать пятьдесят четыре я свернул на длинную подъездную дорожку, ведущую к гостинице Уилмы.

В окне главного здания виднелась женщина — несомненно, сама Уилма, ожидающая своего компьютерного хахаля, и, вероятно, она сейчас гадает, кто это там к ним тащится в раздолбанном «додже».

Я остановился возле «Дома у пруда», собрал пластиковые пакеты с покупками из магазина спорттоваров Лесли Шайнталь, вылез, постучал в дверь и возвестил:

— Снежный человек приехал!

Кейт открыла, и я вошел внутрь.

— Где ты раздобыл этот «додж»? — тут же спросила она.

— У Руди, — объяснил я. — Это очень важный момент, когда ты в бегах, — все время менять машины.

Она не стала это комментировать, а продолжила расспросы:

— Как все прошло? А что в этих пакетах?

— Все прошло хорошо, хотя Бэйн по-прежнему не лечится. Сейчас покажу, что я купил.

Я вывалил содержимое пакетов на кухонный стол.

— Чистые носки для меня, запасные патроны и магазины для нас обоих…

— Зачем?..

— Сигнальная сирена, два «Медвежьих пугала»…

— Два чего?

— Медведей отпугивать и подавать сигнал бедствия. Отличная штука, а?

— Джон…

— Жаль, что ты не видела этот спортивный магазин! Я и не знал, что столько вещей может быть в камуфляжной раскраске! А вот тебе шоколадный батончик.

— Ты что-нибудь ел?

— Ага. Сникерс. Или, кажется, это было пирожное «Ринг-динг».

Я сел на стул, стащил ботинки, а потом носки с ворсинками от ковра. И еще там был по крайней мере один длинный черный волос, который, надеюсь, принадлежал Бэйну Мэдоксу, Кайзеру Вильгельму или Харри Маллеру.

— Это из кабинета Мэдокса. У меня есть подозрение — нет, даже надежда, — что Харри сидел в том же кресле, что и я.

Она кивнула.

Я уложил носки в пластиковый пакет, вырвал страницу из блокнота и записал на ней вкратце все нужное: время, дата, способ сбора вещдоков, место их сбора. Подписался и сунул листок в тот же пакет.

Потом извлек из кармана кусок липкой ленты, весь покрытый волокнами, и пояснил Кейт:

— Это с ковра в вестибюле.

Я аккуратно прилепил ленту к внутренней стенке пакета.

— Однажды я стащил из кухни у подозреваемого в убийстве сандвич с ветчиной… — Тут я начал писать на листке данные по поводу этой липкой ленты. — И получил достаточно материала для анализа ДНК, чтобы привязать его к этому убийству… Но его адвокат выступил с возражением: дескать, вещдок добыт незаконным образом, украден, без ордера, и поэтому неприемлем в суде, так что мне пришлось поклясться, что подозреваемый сам предложил мне наполовину обкусанный сандвич… — Я засунул листок в пакет и закончил свою мысль: — Ну и вот, судья долго над этим смеялся… — Запечатал пакет и спросил Кейт: — У тебя есть клейкая лента?

— Нет. Но я сейчас добуду. Так что там произошло?

— Ты о чем? А-а, об уликах… Ну, этот адвокат долго мурыжил меня насчет того, как это обвиняемый мог предложить мне наполовину съеденный сандвич, и мне пришлось целых двадцать минут торчать на месте для дачи свидетельских показаний, объясняя, почему я засунул этот огрызок в карман, вместо того чтобы съесть. — Я улыбнулся, вспомнив этот процесс. — Судью весьма впечатлило мое вранье, и он решил, что сандвич с ветчиной можно принять в качестве улики. Адвокат совсем взбесился и обвинил меня во лжи.

— Ну… так это и была ложь. Разве нет?

— Это спорный вопрос.

Она не стала возражать.

— Его осудили?

— Правосудие восторжествовало.

Потом я нащупал полотенце для рук на дне второго пакета и пояснил:

— Это из комнаты для пи-пи, я им обтер кое-какие поверхности. — И начал писать пояснение к этому вещдоку. — Оно подпадает под категорию сандвичей с ветчиной. Как записать: мне его дали на хранение или я забрал его без ордера на обыск? Что скажешь?

— Ничего не знаю. Это твое дело.

— Верно… — И зачитал: — Выдано мне Карлом, служащим подозреваемого, когда он увидел, что полотенце… застряло у меня в «молнии»?

— Над этим тебе придется еще подумать.

— Ага. Потом закончу. О'кей, если повезет, то какие-то из этих волокон и волос из клуба «Кастер-Хилл» совпадут с теми, что мы обнаружили на теле Харри, а волосы Харри и волокна от его одежды, вполне возможно, остались в «Кастер-Хилл» и теперь перемешаны с теми, что я собрал в качестве вещдоков.

— Отличная работа, Джон, — похвалила Кейт.

— Спасибо. Я когда-то был хорошим детективом.

— Ты и сейчас хороший детектив.

Вот так!

— Думаю, у нас уже достаточно вещдоков для судмедэкспертизы и прочих улик. Звоним Тому Уолшу и сматываемся в Нью-Йорк.

Я проигнорировал это предложение и показал ей свои новые шерстяные носки.

— Нам надо проделать еще одну вылазку для сбора вещдоков в охотничьем доме. У тебя какие носки?

Она проигнорировала мой вопрос.

— Ты серьезно настроен насчет этого приглашения на ужин?

— Ага. — Я положил в карман моток липкой ленты. — Человек, подозреваемый в убийстве, не станет приглашать нас на ужин каждый день.

— Ну, семейство Борджиа все время так делало.

— Да? Это кто такие? Итальянская мафиозная семейка? Так?

— Нет. Это благородное итальянское семейство, частенько травившее своих гостей за обедом.

— Да неужели? И гости все равно к ним приходили? Кретины какие!

— Вполне согласна.

Она развернула шоколадный батончик, и я предложил:

— Хочешь, откушу первым, чтобы удостовериться, не отравлен ли он?

— Нет. Но если ты голодный, я с тобой поделюсь.

— Не надо, я берегу аппетит до ужина.

— Я туда не поеду.

— Милая, он специально подчеркнул, что приглашает и тебя.

— И ты тоже не поедешь. Лучше расскажи, о чем вы беседовали с Мэдоксом.

— Ладно. Только сперва позвони Уилме.

— Зачем?

— Скажи, что вернешь ей комп до шести тридцати, и попроси моток липкой ленты.

— О'кей. — Она отошла к столу, а я прошлепал босиком к дивану, не желая пачкать свои новые носки Уилминой гостиничной пылью.

Кейт взяла трубку телефона, и я добавил:

— И попроси Уилму немедленно позвонить тебе, если твой муж проедет мимо в белом «хендае».

Я думал, Кейт сообщит мне в ответ, что я инфантильный идиот, но она улыбнулась и ответила:

— О'кей.

Странное у нее все-таки чувство юмора.

Кейт дозвонилась до Уилмы, поблагодарила за лэптоп и пообещала вернуть его до половины седьмого. Потом сказала:

— Могу я попросить вас еще о двух одолжениях? Мне нужен скотч или изолента. Я заплачу. Спасибо. Ой да: если увидите, что мой муж едет мимо вас в белом «хендае», перезвоните мне, ладно? — Уилма что-то ответила, и Кейт улыбнулась: — Нет, это просто один мой друг, но… да, да…

— Скажи, что тебе нужно много ленты, чтобы хватило связать себя по рукам и ногам, и спроси, есть ли у нее взбитые сливки.

— Минутку, пожалуйста… — Кейт прикрыла микрофон и, едва сдерживая смех, укорила: — Джон!..

— И пусть позвонит, если к «Дому у пруда» проедет любая другая машина.

Кейт недовольно посмотрела на меня.

— Мой муж может приехать и в другой машине. Так что если вы увидите любую машину, направляющуюся к «Дому у пруда»… да, спасибо.

Она положила трубку.

— Уилма посоветовала, чтобы мой друг убрал свой «додж» за дом, и напомнила, что с веранды имеется отдельный выход.

Мы посмеялись, а именно это нам и было нужно. Потом Кейт сказала:

— Как будто я не знаю, как выводить своих приятелей через заднюю дверь!

— Неужто знаешь?

Она улыбнулась, но тут же посерьезнела.

— Уилма теперь наш часовой.

— У нее неплохая мотивация для этого.

Кейт кивнула:

— Иногда ты умеешь придумывать.

— У меня тоже неплохая мотивация.

Мы запоздало принялись обниматься и целоваться, а потом Кейт сообщила:

— Я заказала нам билеты на завтра. Из Сиракьюс. Вылет в восемь тридцать утра. Приземление в аэропорту Ла-Гуардиа. Это самый первый рейс, на который были билеты.

Мне сейчас не хотелось спорить об этом.

— Надеюсь, ты не пустила в ход свою кредитную карту.

— Они не принимают чеки по телефону.

— Ну что ж, когда приедешь в аэропорт, передай Лайаму Гриффиту привет от меня.

— Джон, они не успеют так быстро получить информацию о моей кредитной карте… Мы можем вечером рвануть в Торонто. Оттуда много рейсов на Нью-Йорк и Ньюарк.

— Мы не будем пересекать никаких границ! Ну ладно, а каковы твои успехи?

Она открыла свой блокнот, лежавший на столе:

— Есть успехи. Первое: как я уже сказала, до майора Шеффера дозвониться не удалось. Я пыталась дважды и оставила для него сообщения, что позвоню еще. Но не думаю, чтобы он хотел разговаривать со мной. Тебе может повезти больше.

— Я ему попозже позвоню. — Я улегся на диван. — Кстати, на Маккуэн-Понд-роуд не было никаких наблюдателей.

— Может, они хорошо спрятались.

— Может быть. Или Шеффер решил от нас отделаться.

— Но ты все равно поехал в клуб.

— Я оставил записку — вырезал на коре березы.

— Я еще раз просмотрела списки пассажиров. Заказы на билеты и договоры на аренду машин. Никаких других интересных имен, кроме Пола Данна и Эдуарда Уолфера. И конечно, Михаила Путова. — Она заглянула в свои записи: — Там были еще имена, показавшиеся мне знакомыми, но это, вероятно, потому, что я несколько раз перечитывала списки. Например, Джеймс Хокинс. Тебе это имя не кажется знакомым? Только не говори, что он играл на третьей базе за «Янки».

— Ладно, не играл. Хокинс? А ты в «Гугл» лазила?

— Лазила. И там есть один Джеймс Хокинс — из членов Объединенного комитета начальников штабов. Генерал ВВС. Только откуда нам знать, что это тот Хокинс?

— Ну… если уж он поехал в «Кастер-Хилл», то, вероятно, тот самый. Он машину напрокат брал?

— Нет. Прибыл из Бостона в субботу, в девять двадцать пять, и отбыл в ноль сорок пять в воскресенье в Бостон с последующей пересадкой на Вашингтон.

— О'кей… Если он приехал в «Кастер-Хилл», то за ним, вероятно, прислали в аэропорт машину. И вот что интересно: ни за кем из этих випов Мэдокс не послал самолеты своей корпорации. Думаю, что он, да и они тоже, просто не желал привлекать ничьего внимания к своим прямым контактам. А это всегда подозрительно.

— Ну, может оказаться, — возразила Кейт, — что дело тут просто в этике: правительственным чиновникам не следует принимать дорогие подарки от богатых людей.

— Тогда это еще более подозрительно, — заметил я. — Стало быть, у Мэдокса на этом сборище был член Комитета начальников штабов, генерал ВВС.

— Интересно, а эти гости знали о Харри и о том, что с ним потом произошло…

Я не мог себе представить, чтобы люди такого уровня оказались замешаны в убийстве. С другой стороны, если ставки достаточно высокие, все возможно.

— Что-нибудь еще из аэропорта?

— Нет, это все. Понадобится целая команда, чтобы проанализировать все списки, посмотреть, кто такие все эти люди и какая связь — если она вообще имеется — между ними и Бэйном Мэдоксом.

— Надеюсь, наши коллеги уже работают над этим. Только вот результатов мы никогда не узнаем.

Кейт ничего на это не сказала. И продолжила свой доклад:

— Потом я полезла в Интернет, в «Гугл», и стала искать, что там имеется на мистера Бэйна Мэдокса. И сведений о нем оказалось на удивление мало.

— Ничего удивительного тут нет.

— Надо думать. Большая часть информации — о его бизнесе. Пост генерального директора и основного держателя акций «Глобал ойл корпорейшн». Не слишком много. А о нем самом, биографии, личных делах почти ничего — никакого упоминания о бывшей жене или детях, с полдюжины выдержек из опубликованных источников и ни единой цитаты из неопубликованных. И никаких комментариев.

— По всей видимости, он имеет возможность снимать нежелательную информацию, поступающую в Сеть от третьих лиц.

— По всей видимости. — Она заглянула в свои записи. — Единственное, что может представлять хоть какой-то интерес, — около пятидесяти процентов его нефтяных и газовых месторождений и половина танкерного флота принадлежат безымянным владельцам с Ближнего Востока.

Я задумался над этим. Мэдокс говорил о своем приятеле, иракском нефтяном министре. Следовательно, он, равно как и большая часть западных владельцев нефтяных компаний, должен целовать кое-чьи задницы в странах, имеющих нефть. Но поскольку Бэйн Мэдокс явно не принадлежит к типу людей, готовых целовать чьи-то задницы, то, вполне возможно, озабочен устранением своих партнеров, раз и навсегда. Может, именно это он и задумал.

— Что-нибудь еще по Мэдоксу?

— Нет. Потом я снова влезла в Интернет и стала искать информацию по СНЧ. Там ее не слишком много, чуть больше того, что нам рассказал Джон Насефф. За одним исключением — русские используют свою СНЧ-систему не так, как мы.

— Верно. У них в алфавите больше букв. — Я зевнул и прислушался к бурчанию в собственном желудке.

— Нет, разница еще в одном. — Она снова заглянула в свои записи. — Вот послушай. В США посылают СНЧ-сообщения своему подводному флоту как предупредительный сигнал, а вот русские в моменты усиления международной напряженности постоянно шлют своим ядерным подлодкам одно и то же послание, в котором сообщается, что все в порядке. И когда такая передача вдруг прекращается, это означает, что сейчас им будут передавать новое, срочное сообщение. И если оно не поступает на подлодку в течение времени, необходимого для прохождения СНЧ-сигналов — а это около тридцати минут, — тогда молчание воспринимается как знак того, что передающая СНЧ-станция уничтожена. На этот случай подлодка имеет приказ запускать ракеты по заранее определенным целям в США, Канаде или где-то еще.

— Господи, надеюсь, они вовремя оплачивают свои счета за электричество.

— Я тоже надеюсь, — кивнула Кейт. — Вот поэтому наш СНЧ-приемник в Гренландии и смог перехватить СНЧ-сигналы русских и определить местоположение передатчика на Кольском полуострове — непрерывный сигнал «Все в порядке» поступал в течение всего периода международной напряженности. А спровоцировали ее мы, чтобы заставить русских непрерывно посылать этот сигнал и получить возможность обнаружить их передатчик на Кольском полуострове.

— Ух ты! Какие мы умные! И что же после этого говорить о балансировании на грани ядерной войны! Как все-таки хорошо, что «холодная война» закончилась!

— Именно. Но это привело меня к мысли, что Мэдокс, который однажды уже сумел заполучить американские СНЧ-коды, мог раздобыть и аналогичные русские. Если верить этой статье — кстати, ее написал швед, — у русских не такое сложное и не столь непробиваемое для хакеров программное обеспечение для шифровки этих сообщений. Значит, Мэдокс вполне мог перейти на СНЧ-частоты, используемые русскими, и теперь хочет послать фальшивые сигналы русским подводным лодкам, чтобы те нанесли ядерный удар… по Китаю или Ближнему Востоку. Да по кому угодно, кто ему сегодня не нравится.

Я задумался над этим предположением.

— Что же, если русские коды легче добыть, чем наши, надо полагать, такая возможность имеется. Тот же передатчик в «Кастер-Хилл», но другие подлодки. Что там еще интересного про СНЧ?

— Только то, что индийцы изучают возможность создания собственной СНЧ-станции.

— А им-то за каким чертом она понадобилась? Томагавки запускать? Мало им, что ли, собственных казино, дьявол их задери?!

— Джон, я про Индию говорю. И про индийцев.

— А-а…

— Они работают над созданием ядерного подводного флота. И китайцы тоже. И пакистанцы.

— Вот гады! А следующими, видимо, этим займутся почтовые служащие. После чего мы спокойно попрощаемся с этим миром.

— Вообще-то мир становится гораздо более опасным местом, чем во времена «холодной войны», когда нас было только двое: мы и они.

— Точно. Какая, ты говорила, средняя цена на дома в Потсдаме?

Этого она, кажется, уже не помнила. Зато сообщила:

— Я еще там кое-что нарыла… Не слишком хорошая информация.

— Типа, скверная?

— Да.

— Что именно?

— Я все еще пытаюсь определить, насколько это скверно. Ладно, давай сперва покончим со всем остальным, а потом вернемся к этому.

— Твоя мама собирается к нам с визитом?

— Я не шучу.

— Ладно. Что у нас на очереди?

— Михаил Путов.

Глава 42

— Так, — сказал я. — Михаил Путов. В клубе «Кастер-Хилл» его не видать. Как насчет дома или офиса?

— Я звонила в его офис, и секретарша, мисс Крэбтри, заверила, что его там нет. А я ей сказала, что врач и звоню по очень важному вопросу, касающемуся состояния здоровья Путова.

— Хорошо придумала! Мне такое еще в башку не приходило.

— Это всегда срабатывает. Как бы то ни было, мисс Крэбтри слегка расслабилась и сообщила, что мистер Путов не появился на рабочем месте, не звонил, а все ее звонки по сотовому телефону тут же переводились в режим речевых сообщений. Она также звонила его жене, но миссис Путова не знает, где ее муж. По-видимому, тот никому не сказал, куда отправился.

— А номер его сотового ты заполучила?

— Нет. Мисс Крэбтри отказалась его дать. Но дала мне свой, чтобы связываться с ней в нерабочее время, а я оставила номер своего пейджера. Мисс Крэбтри, судя по голосу, начала волноваться.

— О'кей, стало быть, Михаил свалил из своего МТИ в самоволку. А что у него дома?

— То же самое. Миссис Путова почти в истерике. Говорит, что даже по дороге к любовнице Михаил звонит и излагает причины, по которым задерживается.

— Какой примерный муж!

— Джон, перестань изображать засранца!

— Да я просто пошутил. Итак, Михаил не просто отправился в самоволку. Он пропал без вести в ходе боевых действий.

— Да, если верить его жене и секретарше. По всей вероятности, он все еще в клубе «Кастер-Хилл».

— Нет. — Я помотал головой. — Если бы он был там, то позвонил бы. Человек в его положении, под наблюдением ФБР, просто так не исчезает, поставив жену и коллег перед необходимостью связываться с ФБР. Такого он ни за что не допустил бы.

Кейт кивнула.

— И это значит?..

— Ну, по всей видимости, не каждый, кто попадет в клуб «Кастер-Хилл», отбывает оттуда в том же состоянии, в каком приехал.

— Видимо, да, — согласилась она. — Ты был там уже дважды. Хочешь попробовать еще раз?

— Бог троицу любит.

Это она пропустила мимо ушей.

— Потом я поискала Путова в «Гугле». И получила несколько опубликованных им статей и неопубликованных заметок о нем самом, написанных другими физиками.

— Они его любят?

— Уважают. Он настоящее светило в мире ядерной физики.

— Здорово. Тогда зачем болтается рядом с Бэйном Мэдоксом?

— У них могут быть профессиональные взаимоотношения. Или же личные непонятно какого рода, мы об этом все равно ничего не знаем. Может, они просто друзья.

— Тогда почему он не сказал жене, куда едет?

— Да, это вопрос без ответа. Но точно известно лишь то, что ядерный физик по имени Михаил Путов был гостем в клубе «Кастер-Хилл» и теперь пропал. Все остальное — сплошные догадки.

— Верно. Да, слушай, а в «Дело» ты звонила?

— Да. Нам поступило два новых сообщения от Лайама Гриффита, требующего срочно с ним связаться.

— Срочно для кого? Только не для нас. Ты им сказала, что мы заняты шопингом в Лейк-Плэсиде? Ищем чучело лося?

— Я попросила Джима — он дежурил на ресепшене, — говорить всем, кто нам будет звонить, что мы собираемся вернуться в «Дело» к ужину.

— Отлично. Это слегка успокоит Гриффита, пока он сам не явится в «Дело» и не обнаружит, что ему наставили нос. А Уолш звонил?

— Нет.

— Вот видишь? Наш босс отпустил нас на свободу и умыл руки. Прекрасный начальник!

— Мне кажется, это мы от него оторвались, Джон. И он просто отплатил нам той же монетой.

— Ну и ладно. Пошел он на фиг. Кто еще?

— Майор Шеффер звонил в «Дело», как ты ему предложил. И вот тебе его сообщение: «Вашу машину перегнали в „Дело“. Ключи у дежурного».

— Очень мило с его стороны. Он, правда, забыл оставить на месте засаду наблюдателей, но прикрыл собственную задницу от ФБР.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты отъявленный циник?

— Милая моя, я же коп, двадцать лет служил в нью-йоркской полиции. И я реалист. Ладно, мы это уже проходили. Что еще?

Она оставила на время свою любимую тему и продолжила отчет:

— Звонил человек по имени Карл — кажется, что-то знакомое? — и оставил сообщение: «Ужин уже готовится». Джим хотел узнать подробности, но Карл ответил, что мистер Кори и так прекрасно осведомлен и должен непременно привезти с собой мисс Мэйфилд. Значит, Мэдокс никак не засветился и никому не придет в голову связывать наше исчезновение с ним или с его клубом.

— Какое такое исчезновение?!

— Наше исчезновение.

— И почему ты такая подозрительная?

— Джон, пошел ты к черту! Еще к нам в номер поступило три речевых сообщения.

— Гриффит…

Кейт сверилась со своими записями.

— Лайам Гриффит оставил сообщение в пятнадцать сорок пять. Вот оно: «Привет, ребята! Рассчитывал уже увидеться с вами. Звякните мне, когда получите это. Надеюсь, у вас все в порядке».

Я засмеялся:

— Какой говнюк! Он что же, совсем идиотами нас считает? — И быстренько добавил: — Извини. Кажется, это прозвучало несколько цинично…

— Второе голосовое сообщение — запрос, не желаем ли мы посетить массажный салон…

— Желаем.

— И последнее сообщение — от Анри. Умненький парень, спрашивает, какую горчицу ты желал бы получить к своему… поросенку в тесте.

— Ну видишь? А ты мне не верила!

— Джон, у нас куча гораздо более важных дел, чем…

— Ты ему перезвонила?

— Да, чтобы они по-прежнему считали, будто мы вернемся в «Дело».

— И что ты сказала Анри? Горчица «Дели», да?

— Именно. Он был просто очарователен.

— Он хотел продемонстрировать мне своего вальдшнепа. Который «деревянный член».

Она проигнорировала мой каламбур.

— Еще я записала нас обоих на массаж на завтра, на утро.

— Хорошо. С нетерпением жду массажа.

— Но мы же не собираемся туда!

— Это так. Мне очень жаль разочаровывать Анри после всех его трудов, но вовсе не жаль пропустить коктейли в компании Лайама Гриффита.

Кейт выглядела усталой. Или, может, озабоченной. И я решил немножко ее подбодрить:

— Отлично поработала. Ты лучший напарник из всех, какие у меня были.

Она выдавила улыбку:

— Я тебе не верю, но очень мило с твоей стороны.

— Но я действительно так считаю! Ты умна, расчетлива, смела, инициативна, заслуживаешь доверия… что там еще?

— Я твой босс.

— Верно. Лучший босс из всех, какие у меня были. Так, теперь Федеральное авиационное управление…

Тут зазвонил телефон.

— Ты ждешь от кого-нибудь звонка? — спросил я Кейт.

— Нет.

— Может, это Уилма. Сообщает, что твой муж на подходе.

Она поколебалась, потом взяла трубку:

— Алло? Спасибо. Да… Я скажу ему. Спасибо. — И положила трубку.

— Это и впрямь была Уилма. Моток изоляционной ленты лежит у дверей. Она говорит, что моему другу лучше убрать свой «додж».

Мы посмеялись, но не очень весело. Сказывалось напряжение. Я подошел к окну, осмотрел подходы к дому, отворил дверь и забрал здоровенный моток изоленты.

Потом сел за кухонный стол и стал обматывать ею свои импровизированные пакеты с вещдоками, как того требуют правила. И попросил Кейт:

— Давай рассказывай про ФАУ.

— Почему бы нам не забрать «хендай» от Руди, — вместо этого спросила она, — взять все эти вещдоки и поехать прямо в Нью-Йорк?

— У тебя ручка есть? Мне нужно тут подписать…

— До офиса доберемся примерно к… — Она посмотрела на часы. — К трем или четырем утра.

— Ты можешь ехать. Я останусь здесь. Все произошло и еще происходит именно тут, и именно тут мне и следует быть. Ручку дай.

Она достала из сумки ручку и протянула мне.

— А что тут все еще происходит?

— Пока не знаю, но когда это случится, я буду здесь. — Я поставил подпись и добавил: — Вообще-то нам лучше разделиться — на случай если… О'кей, ты отгонишь «додж» Руди в Массену, арендуешь еще одну машину и поедешь в Нью-Йорк.

Она села рядом и взяла меня за руку:

— Давай я сперва закончу отчет о том, что мне удалось выяснить, а потом уж будем решать, что делать дальше.

Это прозвучало так, словно у нее туз в рукаве спрятан. Туз скорее всего был плохой новостью и явно давил ей на психику.

— Ладно, давай про ФАУ. Плохие новости?

— Хорошая новость в том, что я вообще сумела добыть информацию. А вот плохая — сама эта информация.

Глава 43

— С ФАУ, — начала Кейт, — как ты и предсказывал, сразу появились проблемы. Но в конечном счете меня там все же надоумили позвонить в региональное Управление гражданской авиации, УГА, в Канзас-Сити, куда эти два самолета ГОКО прибыли в воскресенье из Адирондакского аэропорта.

— Хорошо. И что тебе там сообщили?

— Эти самолеты у них приземлились, заправились, представили новые полетные планы и отбыли. — Она заглянула в записи. — Один, «сессна-сайтейшн», пилотируемый капитаном Тимом Блэком, бортовой номер Н две тысячи семьсот тридцать Г, улетел в Лос-Анджелес; второй, управляемый капитаном Элвудом Беллманом, бортовой номер Н две тысячи семьсот тридцать один Г, направился в Сан-Франциско.

— Вот как? — Это меня несколько удивило. Я был уверен, что хотя бы один самолет Мэдокса вернется в Адирондакский региональный аэропорт, где тот мог бы в любой момент запрыгнуть в него и срочно улететь куда угодно. — А это были конечные пункты их полетов?

— Час назад — да. Я как раз позвонила в УГА Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, и они сказали, что новых полетных планов не представлено.

— О'кей… Но зачем им тогда было лететь в Лос-Анджелес и Сан-Франциско?

— Именно это нам и надо выяснить.

— Точно. А еще надо узнать, в каких гостиницах останавливались пилоты в этих городах, чтоб потом побеседовать с тамошней обслугой.

— Я об этом подумала и узнала, что частные самолеты пользуются услугами местных технических компаний — они называются «Базовые обслуживающие компании», БОК. В Лос-Анджелесе я выяснила, что самолетами ГОКО занимается компания «Гаррет авиэйшн сервис», это их БОК, а во Фриско — «Сигначер флайт саппорт». Ну вот, я позвонила в эти БОК и спросила, не знают ли они, где разместились пилоты самолетов ГОКО. Мне сказали, что пилоты иногда оставляют им свой местный номер телефона, обычно гостиничного, по которому с ними можно связаться в случае необходимости, или номер сотового телефона. Но на этот раз они ничего не оставили. Единственное, что могли мне сообщить в этих БОК: основной аэропорт, в котором базируются самолеты этой корпорации, находится в Ньюберге, штат Нью-Йорк, — там у них и собственные ангары, и ремонтная служба, и диспетчеры.

— И что? Ты туда звонила?

— Да. Я позвонила в диспетчерскую службу ГОКО в Стюарте, но, понятно, не стала им представляться как агент ФБР, и никто мне ничего не сообщил.

— А ты им сказала, что ты врач и оба командира экипажей вместе со вторыми пилотами, по сути дела, слепые?

— Нет, но ты можешь сам туда позвонить. Посмотрим, что тебе удастся узнать.

— Может, попозже. А как зовут вторых пилотов?

— Странная вещь — в полетных планах не указываются имена вторых пилотов.

Как видно, Федеральное авиационное управление после 11 сентября и не подумало ужесточить свои правила касательно частной авиации. Но об этом я знал и раньше.

— В полетном плане, — пояснила Кейт, — указывается количество людей на борту. На обоих самолетах их было по двое — капитан и второй пилот.

— Хорошо… Стало быть, эти самолеты сели в Лос-Анджелесе и Фриско, без пассажиров, и находились там с вечера воскресенья, никаких новых полетных планов представлено не было, и, надо полагать, капитан Блэк, капитан Беллман и их безымянные вторые пилоты наслаждаются видами в ожидании дальнейших распоряжений.

— Вроде бы так.

Вполне возможно, это вообще ничего не значит и, стало быть, вполне нормальное явление. Просто четыре летчика летят через весь континент без пассажиров, жгут авиационный керосин по нескольку сотен галлонов в час, пока их босс своими танкерами завозит в страну еще больше топлива.

— Тебе это не кажется странным? — спросил я у Кейт.

— Само по себе, наверное, да. Но мы же не знаем, что за этим стоит. Один из служащих БОК в Сан-Франциско, например, предположил, что эти самолеты кто-то мог зафрахтовать, с тем чтобы его забрали, например, из Фриско.

— И ты допускаешь, что человек вроде Мэдокса сдает свои личные самолету кому-то в аренду, чтобы заработать пару лишних баксов?

— Ну, некоторые богачи так и поступают. Но у меня есть еще кое-какая информация.

— Именно на это я и надеялся.

— Я разговаривала с некоей мисс Кэрол Аскрицци, сотрудницей «Сигначер флайт саппорт» в Сан-Франциско. Она сказала мне, что ее попросили довезти капитана и второго пилота в машине их компании до стоянки такси возле главного терминала.

Это также не казалось ни странным, ни важным, но, судя по тону мисс Мэйфилд, все-таки было и тем и другим.

— И что?

— Мисс Аскрицци сообщила также, что ГОКО, как и большинство крупных компаний, почти всегда заранее заказывает машину с водителем, чтобы забрать экипаж и отвезти его куда нужно. Поэтому ее и удивило, что в данном случае капитану и второму пилоту понадобилось брать такси от терминала. И вот мисс Аскрицци, которая старается быть милой и вежливой с постоянными клиентами компании, предложила довезти этих парней до отеля. По всей видимости, экипажи всегда останавливаются в одном и том же месте, где для них действуют скидки, поблизости от аэропорта. Но второй пилот сказал — нет, спасибо, они едут в центр и поэтому возьмут такси.

— О'кей… Она поняла, куда они направились?

— Нет, она этого не говорила.

«Что и объясняет, — подумал я, — почему они взяли такси, а не воспользовались машиной обслуживающей компании и почему им не была заказана тачка с ливрейным водителем».

— Ну хорошо. Что-нибудь еще?

— Да. Она сказала, что эти ребята, капитан и второй пилот, имели с собой по здоровенному черному кожаному чемодану. Чемоданы, запертые на замки, были на колесиках и очень тяжелые, так что в багажник они их загружали вдвоем каждый.

— О'кей, — подвел я итог. — Большие и тяжелые. Замки и колесики. Думаю, именно это Чэд Рикман видел в здешнем аэропорту. Значит, их выгрузили в Сан-Франциско и, полагаю, в Лос-Анджелесе тоже. — Кейт не сделала никаких выводов на основе собранных данных, так что я решил ей помочь: — Может, эти парни прихватили с собой на борт своих жен или подружек, зайцами, а в двух больших и тяжелых сундуках везли двухдневный запас одежек для этих дам.

— И как только тебе удается свести к сексу даже серьезный разговор об экипажах и их грузе? — ядовито осведомилась она.

— Извини. Это было нелегко. Я просто размышлял вслух. — И предложил другую версию: — Значит… золото? Два трупа? Или что?

— Вот над этим и поломай голову.

— О'кей. Что еще сообщила тебе Кэрол Аскрицци? У нее возникли какие-то подозрения? Капитан или второй пилот странно себя вели? Нервничали?

— По словам мисс Аскрицци, и капитан, и второй пилот вели себя совершенно нормально, шутили над весом этих чемоданов и над тем, что ГОКО не заказала для них машину с водителем. Второй пилот даже пофлиртовал немного с мисс Аскрицци и выразил надежду увидеться с ней в среду, когда они вернутся в аэропорт перед отлетом.

— Ага… Отлетом куда?

— Второй пилот сказал, что их пункт назначения — Ла-Гуардия в Нью-Йорке, но не сообщил, где они будут садиться по пути туда. Капитан оставил компании распоряжение подготовить самолет к вылету в полдень среды с полными баками.

— Хорошо. Итак, капитан и второй пилот, если верить мисс Аскрицци, выглядели вроде бы нормально, а вот их груз — нет. — Я еще немного подумал. — Груз был переправлен в Лос-Анджелес и Фриско на двух частных самолетах, а не на одном, а эти города находятся рядом друг с другом.

— Правильно.

— И там не оказалось машины с водителем, чтобы отвезти экипаж и груз куда им нужно.

— Верно.

— И капитан дал фирме «Сигначер флайт саппорт» в Сан-Франциско распоряжение подготовить самолет к вылету в полдень среды, имея конечным пунктом полета аэропорт Ла-Гуардия, но, как ты уже сказала, полетный план они в ФАУ не представили.

— Правильно. Но ничего необычного в этом нет. Полетные планы, как я выяснила, следует представлять прямо перед вылетом, чтобы можно было учесть погодные условия, нагрузку аэропорта и все прочее.

— Да, это логично.

— Извини, мне больше нечем питать твою паранойю.

— Ну, на этот счет можешь не беспокоиться. Я и так понял больше, чем ты сказала. Вот, к примеру, такое предположение: капитан и второй пилот прибыли в Сан-Франциско с тайным заданием.

— Почему тайным?

— Да потому что им не заказали машину с водителем — это ведь след, улика; плюс к тому — они отказались воспользоваться автомобилем компании, чтобы тот отвез их в город, но загрузили его тяжеленными чемоданами, набитыми кирпичами или еще чем-то, которые потом пришлось выгружать на стоянке такси, а потом грузить в два такси — в одно они бы не влезли — и уже на них ехать в город. Логично? Все сходится?

— Нет. Я ведь еще звонила и в фирму «Гаррет авиэйшн сервис» в Лос-Анджелесе и разговаривала с парнем по имени Скотт, который сообщил мне те же сведения — два больших черных чемодана и услуги машины компании только до стоянки такси.

— Ага! Значит, вероятно, у этих четырех парней были одинаковые инструкции. Взять такси и ехать туда, куда следует отвезти чемоданы.

— Да, вроде бы так.

— Стало быть, вполне вероятно, оба этих экипажа имели секретные задания в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, и именно поэтому каждый взял по отдельному такси, отследить которые практически невозможно. И теперь встает вот какой вопрос: имеет ли это какую-то связь с безумным планом Бэйна Мэдокса сделаться императором Северной Америки или что он там еще задумал? Или не имеет?

— Думаю, что имеет.

— Это и есть плохая новость?

— Нам нужно больше данных, — ответила она. — А теперь расскажи о своем разговоре с Мэдоксом.

— О'кей. А плохую новость сообщишь потом?

— Да. Если сам не догадаешься, прежде чем мы покончим со всеми вопросами нашей повестки дня.

— А это уже вызов! О'кей, у меня уже есть вся информация, чтобы догадаться, в чем заключается плохая новость?

— Мы как раз дошли до точки, в которой я догадалась. А потом обнаружила еще одно подтверждение своей догадке, которой так опасалась.

— Ничего себе!

В мозгу происходили кое-какие подвижки, кое-что сходилось воедино, но прежде чем все окончательно встало на свои места, Кейт сказала:

— Ты уже располагаешь всеми данными. Клуб «Кастер-Хилл». Бэйн Мэдокс.

Так. Все дороги ведут в клуб «Кастер-Хилл» к Бэйну Мэдоксу.

Глава 44

Я откинулся на спинку дивана, а Кейт уселась в кресло.

— Ну хорошо, — сказал я. — Первое: Бэйн Мэдокс в общем-то ожидал меня. Великие умы мыслят одинаково.

Мне нравится, когда она закатывает глаза. Очень здорово выглядит.

— Домашние слуги, кажется, отсутствуют, но охранники на месте. И Карл тоже.

Я вкратце рассказал Кейт о встрече с Бэйном Мэдоксом, включая завуалированную дискуссию о ранениях при исполнении служебных обязанностей и странную любовь Мэдокса к медведям. И заключил:

— Но возможно, Мэдокс высказывался аллегорически.

— На мой взгляд, все это скорее звучит как бред в стиле мачо.

— Точно. И на мой тоже. Но главное, я официально уведомил мистера Мэдокса, что он является важным свидетелем в деле о вероятном убийстве. — Я рассказал о своей липе насчет подозрений в отношении одного из охранников клуба. — Так что теперь он у нас в кармане.

— Но убийство федерального агента — это не федеральное преступление, — напомнила Кейт.

— А должно бы таковым считаться.

— Но пока что — не считается. В данном случае это юрисдикция штата Нью-Йорк. То есть майора Шеффера. Разве ты не этому учишь студентов кафедры уголовного права?

— Да, я учу их этому. Но на практике не пользуюсь. Вообще-то я подстраховался — использовал термин «нападение», а это уже преступление федерального уровня. Мэдокс не юрист. Он подозреваемый.

— Но у него есть адвокат.

— Не стоит обращать внимания на подобные мелочи.

Она вроде как несколько раздражилась моими высказываниями, но должна была признать:

— Думаю, это удачная отговорка. Это было, когда он пригласил тебя на ужин?

— Именно тогда. Он еще обещал приготовить кое-какие сведения, о которых я его просил.

— Ага, правильно. Ну а теперь тебе нужно официально доложить обо всем этом майору Шефферу и Тому Уолшу.

— Доложу.

— Когда?

— Позже. — И я продолжил рассказ о нашей с Мэдоксом беседе, но не стал упоминать, что в ее ходе настал момент, когда я всерьез рассматривал возможность классически простого решения этой комплексной проблемы. А мне так хотелось сказать своей жене и напарнице: «Мэдокс решил проблему Харри Маллера с помощью пол-унции свинца, а я мог бы решить проблему с ним самим за гораздо меньшее время, подняв кусок липкой ленты с его ковра». Но сказал другое:

— Мэдокс выразил свои соболезнования в связи со смертью Харри, но фамилию исказил.

Кейт подняла на меня взгляд.

— И еще он желает внести некую сумму в фонд памяти Харри.

Она продолжала смотреть на меня, и, как мне показалось, уже заподозрила, что я очень хотел бы ускорить осуществление правосудия — как это сплошь и рядом делается в случаях, когда убивают копов.

— А еще я звонила подруге Харри, Лори Баник.

Это меня удивило: я только теперь понял, что давно уже должен был это сделать.

— Очень мило с твоей стороны, — похвалил я.

— Разговор был трудный. Но я уверила ее, что мы предпринимаем все меры, чтобы все разузнать и выяснить.

Я кивнул.

— Лори велела передать тебе привет. Она рада, что расследованием занимаешься ты.

— Ты ей не сказала, что меня уже от него отстранили?

— Нет, не сказала. Согласно последнему приказу, который я получила, мы с тобой назначены вести это расследование.

Мы встретились взглядами и обменялись короткими ухмылками.

— Так вот, — сменил я тему, — теперь Мэдокс ощущает давление и может сделать какую-нибудь глупость. Или пойти на отчаянный шаг. Или, наоборот, предпринять нечто умное.

— Думаю, он уже сделал все это, пригласив тебя на ужин.

— Нас, дорогая. И мне кажется, ты права.

— Я знаю, что права. Так почему бы тебе просто не подыграть ему и не явиться туда? Или поступить более умно — не являться? Можно мне теперь позвонить Тому Уолшу?

Я проигнорировал ее вопрос и продолжил рассказ:

— Я хорошенько осмотрел задний двор клуба из окна кабинета Мэдокса на втором этаже. Там имеется казарма, достаточно большая, чтобы разместить человек двадцать-тридцать, но, думаю, на дежурстве одновременно находится не более половины. Плюс каменное здание с тремя трубами, из которых валит дым, а рядом грузовик компании, обслуживающей дизельные электрогенераторы.

Она кивнула и повторила свое предложение:

— Наверное, пришло время поделиться этой информацией. Я позвоню Тому, а ты звякни майору Шефферу.

— Хорошо, только сперва позвоню Хэнку Шефферу, чтобы у нас было больше тем для разговора с Томом Уолшем.

Я встал с дивана и подошел к столу с телефоном. Сунул в него свою телефонную карту и набрал номер штаб-квартиры полиции штата в Рэй-Брук.

Майор Шеффер, как оказалось, был на месте и ждал звонка от детектива Кори. И сразу спросил:

— Вы где?

Я нажал на кнопку громкой связи и ответил:

— Не совсем понял, куда мы попали, но меню тут на французском.

Майора Шеффера это никак не позабавило.

— Вы получили мое сообщение, что вашу машину от фирмы «Херц» уже перегнали в «Дело»?

— Получил. Спасибо.

— Ваш друг Лайам Гриффит очень вами недоволен.

— Пусть подавится.

— Так ему и передать?

— Я это и сам сделаю. Кстати, я ездил в клуб «Кастер-Хилл» и не заметил на дороге никаких наблюдателей.

— Они там. Просто я переместил их обратно на шоссе пятьдесят шесть, поскольку вокруг все время крутился этот черный джип. И поставил еще один пост на грунтовой дороге — на случай если кто-то попытается въехать или выехать с тыльной стороны.

— О'кей. Что-нибудь новенькое от них поступало?

— В клуб не въезжал никто, кроме вас на белом «хендае», взятом в фирме «Энтерпрайз», и грузовика компании, обслуживающей дизель-генераторы. — Он сообщил мне подробности моего прибытия и убытия. — Какого черта вас туда понесло?

— Мы еще дойдем до этого. А грузовик уже уехал оттуда?

— Пять минут назад был еще там. Больше никто территорию клуба не покидал, так что, думаю, этот парень, Путов, пока на месте. Вы его не видели?

— Нет, не видел. За мной кто-нибудь следил, когда я уехал из клуба?

— Нет.

— Почему нет?

— Со мной напрямую связались мои парни из машины наблюдения и сообщили о «хендае», взятом напрокат мистером Джоном Кори, а я сказал им, что вы едете по делу.

— О'кей. — Стало быть, если это правда, полиция штата не заметила, что я поменялся машинами с Руди на его заправочной станции. А если ложь, значит, я ездил на засвеченной машине. Но это могло иметь значение только в том случае, если бы я не доверял майору Шефферу, а такого решения присяжные пока что не принимали. В крайнем случае я бы всегда заметил слежку.

— Так за каким чертом вас туда понесло? — снова осведомился майор Шеффер.

— Я примеривался к подозреваемому и собирал вещественные доказательства и улики.

— Какие вещественные доказательства?

— Волосы, шерсть и волокна. — И объяснил ему, о чем речь.

— И где теперь эти улики?

— У меня.

— Когда вы их мне передадите?

— Видите ли, тут встает вопрос юрисдикции, который нужно сначала решить.

— Такого вопроса нет. Убийство расследует полиция штата.

— Мы еще не квалифицировали случившееся как убийство, — напомнил я.

Наступило молчание — майор Шеффер обдумал возможные последствия нарушения правил расследования дела и в конце концов сказал:

— Я могу арестовать вас за сокрытие улик.

— Можете, если найдете.

— Найду.

— Нет уж, в этом деле я и сам мастак. Я, правда, еще подумаю, что лучше для расследования и для нас с напарницей.

— Только не думайте слишком долго. Ну и что вам сказал Мэдокс?

— Мы побеседовали о медведях, — сообщил я майору. — Я поставил Бэйна Мэдокса в известность, что он является важным свидетелем по делу о возможном убийстве. — И пояснил, каким образом я это проделал. — Так что отныне он вынужден сотрудничать с нами, добровольно или против воли, и это еще один способ на него надавить.

— Ага, — ответил Шеффер. — Теперь я понимаю, как вы работаете, детектив. Спасибо. А с каких пор убийство, имевшее место в штате Нью-Йорк, приобрело статус федерального преступления?

— А с каких пор смерть Харри Маллера считается убийством?

Майор Шеффер, совершенно очевидно, был не в восторге ни от меня, ни от моих методов работы, поэтому, оставив вопрос без ответа, заметил:

— Мэдокс, возможно, будет теперь сотрудничать со следствием, но больше вы с ним один на один не побеседуете: он вызовет адвоката.

Интересно, этот адвокат тоже явится к ужину? В этой связи я решил сообщить Шефферу о приглашении в клуб на ужин, уже будучи на пути в «Кастер-Хилл». То есть мне, конечно, требовалось, чтобы он знал, куда я еду, поскольку могли возникнуть сложности, но не хотелось раскрываться слишком рано — на тот случай если ему или Гриффиту тоже вздумается создать мне проблемы. Например, арестовать.

— О'кей, — сказал он. — Я вам делал кое-какие одолжения, а вы — мне. Так что, считаю, мы в расчете.

— Вообще-то мне хотелось бы просить вас еще кое о чем.

— Представьте свои пожелания в письменной форме.

— И тогда за мной определенно будет должок.

Я молчал. Кажется, он озлился. Тем не менее я продолжил:

— Кстати, к вопросу о дизель-генераторах. Вы никогда не интересовались, насколько мощные генераторы установлены в «Кастер-Хилл»?

— А разве это так важно?

— Не уверен. Вряд ли. Но я видел это здание…

— Я тоже его видел, когда там охотился.

Повисла пауза. Он первым нарушил молчание:

— Я велел одному из своих людей запросить «Потсдам дизель», но этот парень, видимо, что-то не так понял. Или в компании ему дали неправильную информацию.

— Какую именно?

— Понимаете, мой парень говорит, будто мощность генераторов — две тысячи киловатт. — Он помолчал. — Каждого! Черт возьми, этого хватит на небольшой город! Должно быть, они дают по двадцать киловатт… ну, может, по двести, и это предел. Или, может, по двадцать тысяч ватт.

— А это имеет значение?

— Имеет, особенно если сунуть член в розетку. — После чего он сменил тему: — Позвольте дать вам один совет.

— Давайте.

— Вам не следует действовать в одиночку. Это работа для целой команды. Так что давайте работать вместе.

Кейт кивнула, поддерживая это предложение.

— Ваша идея немного запоздала, — сказал я майору.

— Вас с женой приглашают в нашу штаб-квартиру. Прямо сейчас.

Это всегда приятно — получить приглашение вернуться обратно в родной дом. В таких случаях всегда испытываешь сильное искушение согласиться. Но я больше не доверял своей семье, поэтому ответил:

— Полагаю, у вас там и без меня вполне хватает федеральных агентов.

— Я мог бы встретиться с вами в другом месте, которое вам представляется… более безопасным, — предложил он.

— Хорошо. Я сообщу, где мы с вами встретимся. Но позже.

Я повесил трубку прежде, чем он успел ответить, и посмотрел на Кейт, которая тут же проговорила:

— Джон, мне кажется, мы должны ехать в…

— Конец дискуссии. Новая тема: «Потсдам дизель». — Я снова взял трубку и набрал номер компании, который видел на борту их грузовика.

Послышался молодой женский голос:

— «Потсдам дизель». Меня зовут Лу-Энн. Чем могу вам помочь?

Я нажал на кнопку громкой связи:

— Привет, Лу-Энн. Это Джо, завхоз клуба «Кастер-Хилл».

— Да, сэр?

— У нас тут ваш Эл торчит, возится с генераторами.

— Возникли какие-то проблемы?

— Нет, но не могли бы вы глянуть в книгу регистрации вызовов на обслуживание?

— Подождите.

Из динамика понеслись звуки музыки, и я сказал Кейт:

— Я не силен в ваттах — извини за хохму, я не хотел, — но Шеффер не верит, что там шесть тысяч… как они называются? Мегаватт?

— Киловатт, — поправила Кейт. — Тысяча ватт — это один киловатт. Шесть тысяч киловатт — это шесть миллионов ватт. Мощность лампочки — обычно семьдесят пять ватт.

— Ух ты! Это ж целая куча…

Тут вернулась Лу-Энн.

— Я нашла книгу регистрации. Что вам нужно узнать?

— Ну, понимаете, если нам отключат электричество, я смогу сделать себе утром кофе и поджарить тостик?

Она рассмеялась:

— Вы можете приготовить кофе и тостики для всего Потсдама.

— Правда? Значит, сколько киловатт я могу задействовать?

— Ну, у вас стоят три шестнадцатицилиндровых дизеля типа «Детройт», и каждый может раскрутить спаренный с ним генератор до двух тысяч киловатт.

Мы с Кейт молча обменялись взглядами.

— Не шутите? — сказал я Лу-Энн. — А они старые? Время их менять еще не пришло?

— Нет. Их установили в… восемьдесят четвертом году, и при соответствующем обслуживании они могут служить вечно.

— А сколько стоит новый?

— Ох, я точно не знаю… но в восемьдесят четвертом они стоили двести сорок пять тысяч.

— Каждый?

— Да, каждый. А сегодня… ну, гораздо больше. А что, возникли какие-то проблемы с обслуживанием?

— Нет, Эл прекрасно справляется. Мне даже отсюда видно, как он вкалывает. Только вот когда закончит?

— Понимаете, у нас сегодня только Эл и Кевин работают… суббота, всегда много заказов… вы ведь знаете, что этот вызов оплачивается по повышенному тарифу?

Мы с Кейт снова переглянулись.

— Нет проблем, — заверил я Лу-Энн. — И вообще, прибавьте к счету мистера Мэдокса еще тысячу долларов — для Эла и Кевина.

— Это очень щедро с вашей стороны…

— Так что вы думаете? Еще час они провозятся?

— Не знаю. Если хотите, я позвоню им. Или сами с ними поговорите?

— Позвоните вы. Понимаете, у нас тут много гостей собирается на ужин, так что, может, им приехать еще раз, потом?

— На какой день лучше назначить?

— На тридцать первое ноября.

— О'кей… ох!.. так в ноябре же только тридцать дней!

— Ладно, я вам потом перезвоню, тогда и договоримся. А пока звякните своим парням, чтобы сваливали. Я подожду.

— Да, пожалуйста.

Из динамика почему-то зазвучал вальс «Голубой Дунай», и я сказал Кейт:

— Это нужно было сделать еще час назад.

— Лучше поздно, чем никогда, — ответила она. — Шесть тысяч киловатт!

— Вот именно. И почему это я слушаю вальс «Голубой Дунай»?

— Потому что ты и режиме ожидания.

— Потанцевать не хочешь?..

Тут Лу-Энн вернулась к телефону и сообщила:

— Ну, у меня хорошие новости. Они уже закончили и сейчас собирают инструмент.

— Отлично! — Вот дерьмо!

— Чем еще могу служить?

— Помолитесь за мир во всем мире.

— О'кей… хорошая мысль.

— Всего доброго, Лу-Энн.

— И вам того же, Джо.

Я положил трубку и сказал Кейт:

— Это первый случай во всемирной истории, когда бригада ремонтников закончила работу досрочно.

— Мэдокс все равно не отпустил бы этих парней. Так что, не будь мы уверены в существовании СНЧ-антенны, эта информация убедила бы нас окончательно.

— Да я уже и так не сомневался. Это только лишнее подтверждение. Если заметишь нынче вечером, что столовое серебро у них светится, сразу мне сообщи.

— Джон, нам не следует…

— А что нам угрожает в самом крайнем случае, если мы туда поедем?

— Смерть, распад, расчленение и развод.

— Ну, с этим-то мы справимся.

— У меня есть мысль получше. Сядем в этот «додж» и поедем на Манхэттен. Прямо сейчас. По пути звякнем Тому…

— Забудь. Я вовсе не намерен куда-то лететь по скоростному шоссе, беседуя на ходу с Томом Уолшем, пока тут дерьмо фонтаном бьет во все стороны. Учти, настоящая причина нашей сегодняшней поездки в «Кастер-Хилл» заключается не в том, что нас пригласили на ужин, и не в сборе дополнительных улик. Следует определиться, можем или должны ли мы взять мистера Бэйна Мэдокса под арест за убийство… нет, извини, за нападение на федерального агента Харри Маллера.

— Не думаю, что у нас имеется достаточно улик или необходимый предлог, чтобы…

— Наплевать на улики. Они у нас есть! Вон в тех пакетах. А необходимый предлог — это общая сумма всего, что мы видели и слышали.

Она покачала головой:

— Арест по любому обвинению в федеральном преступлении — а особенно такого человека, как Бэйн Мэдокс, — будет преждевременным действием и приведет нас к еще большим неприятностям.

— У нас их и так полно. А нам необходимо арестовать этого подонка сегодня, прежде чем он осуществит свои намерения.

Она замолчала, и я решил, что убедил ее.

— Ну ладно. Давай выкладывай теперь свою плохую новость. Тогда я и приму наконец рациональное решение о наших дальнейших действиях.

— Я думала, ты сам уже понял.

— Если бы понял, то сказал бы. Погоди. — Я думал еще целых десять секунд, и в голове уже начало кое-что складываться, но помимо этого там крутилось полно других мыслей, так что я бросил это дело и спросил: — Красное или черное, горячее или холодное?

Она подошла к столу и пододвинула ко мне лэптоп:

— Давай-ка я тебе кое-что покажу.

Глава 45

Она щелкнула несколькими клавишами, и на экране компа возникла страница текста.

— Это неопубликованная статья о Михаиле Путове, — пояснила Кейт. — Написана десять лет назад.

Я глянул на экран.

— Так. И что?

Она повернула компьютер экраном ко мне:

— Автор — ученый по имени Леонид Чернов, тоже русский ядерный физик, теперь живет в США. Статья написана в форме письма к коллегам-физикам, и в ней он восхваляет гений Путова и его достижения.

Я молча ждал продолжения.

— А вот здесь Чернов пишет, цитирую: «Путов теперь вполне доволен своим положением профессора и считает свою работу интересной и приносящей удовлетворение. Но можно задаться вопросом, так ли уж она интересна в сравнении с тем, что он имел в Институте имени Курчатова, когда занимался проблемами миниатюризации». Конец цитаты. — И она посмотрела на меня.

— Миниатюризации чего?

— Ядерного оружия. Например, артиллерийских снарядов с ядерной начинкой. Или ядерных мин. А также ядерных бомб размером с чемодан.

Мне потребовалось полсекунды, чтобы врубиться. Ощущение было такое, словно мне врезали под дых.

Срань господня!..

Я тупо уставился на освещенный экран. Мысли бегали и путались, мозг судорожно перебирал все, что мы услышали, узнали, выяснили и о чем начинали подозревать.

— Джон, я считаю, что сейчас две ядерные бомбы размером с чемодан находятся в Лос-Анджелесе и две — в Сан-Франциско.

— Вот дерьмо!

— Я не знаю конечной точки доставки этих бомб. Неизвестно также, как они будут транспортироваться в пункты назначения — то ли самолетами Мэдокса, то ли их перегрузят на корабль, то ли…

— Нужно задержать эти самолеты!

— Уже сделано. Я позвонила в Лос-Анджелес, в наше тамошнее региональное отделение, своему приятелю Дагу Стургису — он там сейчас помощник начальника управления — и попросила организовать наблюдение за этими двумя самолетами, если появятся пилоты, или взять их под охрану как улики в деле, подлежащем федеральной юрисдикции, и все это очень срочно.

Я кивнул. «Приятель» Даг был, думаю, из прежних бойфрендов времен ее службы в Лос-Анджелесе. Я имел сомнительное удовольствие познакомиться с этим тощим хреном, когда мы с Кейт гонялись в Калифорнии за Асадом Халилом. И сейчас не сомневался, что этот козел вывернется наизнанку, лишь бы ублажить свою бывшую подружку.

И тем не менее я не совсем понял, как это Кейт удалось решить такую проблему всего одним телефонным звонком какому-то помощнику шефа управления ФБР по Лос-Анджелесу. Конечно, я не слишком хорошо знаком с методами работы Бюро, но вроде как неплохо помню, что такое субординация и служебная иерархия.

На мой вопрос об этом она ответила:

— Чтобы избежать любых контактов с Томом Уолшем, я упросила, нет, умолила, Дага рассматривать пока эту информацию как анонимное сообщение о возможном теракте. Это в любом случае ускорит дело, особенно если Даг заявит у себя, что сигнал заслуживает доверия.

— Верно. И он уже занялся этим?

— Обещал сразу же заняться. Я ему сказала, что у меня… у нас возникли проблемы с руководством АТОГ, нам не до конца доверяют и так далее, но эта информация исключительно надежная и требует чрезвычайно срочных мер, дело теперь подпадает под его юрисдикцию и…

— О'кей. Понял. И он твой приятель и готов ради тебя голову положить.

— Да не стал бы он голову класть ни ради кого, но обязан реагировать на достоверный сигнал о возможной террористической опасности.

— Да, верно. Полагаю, он твердо знает, что твой сигнал достоверный.

— Ну что, пошли дальше?

— Ага. Я просто хотел удостовериться, что дело в надежных руках, а не засунуто в долгий ящик.

— Я также сообщила Дагу имена пилотов и сказала, что Блэк, видимо, остановился в каком-то отеле в Лос-Анджелесе, а Беллман — в Сан-Франциско и этих пилотов нужно разыскать как можно быстрее. И еще сообщила о своих подозрениях, что они везут ядерные взрывные устройства в чемоданах.

Я кивнул. Это был правильный ход.

— Он поверил?

Она не ответила и продолжала:

— Он обещал немедленно начать поиски в Лос-Анджелесе, позвонить во Фриско, в тамошнее отделение, и уведомить все местные правоохранительные органы в обоих городах и их пригородах. Он также намерен тут же переговорить со своим шефом, чтобы тот сообщил директорам управлений в Нью-Йорке и Вашингтоне об этом сигнале. Даг будет настаивать, что этой информации следует доверять, и доложит начальству обо всех принятых мерах.

— Хорошо. А если окажется, что эти четыре чемодана битком набиты порнушкой для арабских приятелей Мэдокса, Даг прикроет тебя? Или тут же расколется, от кого он про это узнал?

— Ты считаешь, что я ошибаюсь?

Я с минутку подумал.

— Нет. Полагаю, ты права. Четыре чемодана с ядерной начинкой. Полностью разделяю твое мнение.

— Вот и отлично. Спасибо. А еще я сказала Дагу, что нужно объявить о повышенном уровне террористической опасности для данного района.

— Ага, это заставит всю вашу Контору в Лос-Анджелесе позабыть про серфинг. Но вообще-то опасность угрожает не только данному району.

— Да. И Бэйн Мэдокс не террорист… Или террорист? Я не в состоянии классифицировать заговор с целью направить куда-то за моря четыре чемодана с ядерными устройствами, поэтому и просила Дага рассматривать это дело как реальную угрозу данному району, пока мы считаем, что эти чемоданы находятся в Лос-Анджелесе и Фриско.

— Правильно.

— ФБР в обоих городах прошерстит все компании такси и попытается найти водителя, подвозившего пассажира-мужчину от аэропорта Лос-Анджелеса или Фриско с большим кожаным чемоданом. Но думаю, это слишком долгая история: сам понимаешь, многие из таксистов — иностранцы и не любят общаться с полицией или ФБР.

Это заявление было политически некорректным, особенно в устах федеральной служащей, но когда земля горит под ногами, даже федералы мыслят реалиями сегодняшнего дня.

— У нас имеется вполне приличное описание чемоданов, но не внешности пилотов. Поэтому я попросила Дага связаться с Федеральным авиационным управлением и запросить у них фото из личных дел Блэка и Беллмана, чтобы их немедленно переслали электронной почтой в отделения ФБР в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. И с удивлением узнала, что в личных делах пилотов в ФАУ нет их фотографий!

— Шутишь? Или это еще один пример невероятной тупости чиновников из ФАУ? Особенно впечатляет после одиннадцатого сентября!

— Точно. Поэтому я взяла в ФАУ адреса всех четырех пилотов, чтобы получить их фото через дорожную полицию, с их водительских прав. Блэк живет в Нью-Йорке, Беллман — в Коннектикуте.

— Вижу, ты тут здорово потрудилась.

— Я начала спешить, когда поняла, что мы имеем дело с ядерными устройствами.

— Верно. А как там Даг?

— У меня было слишком много других проблем, чтобы спрашивать. Но он передавал тебе привет.

— Очень мило. — К черту Дага. — А он не полез на стенку, когда ты стала ему объяснять, как лучше выполнять свои обязанности?

— Джон, я же дала ему информацию… Я ведь уже успела все продумать, а он… он был просто поражен. Обескуражен. Так что вполне оценил мои предложения.

— Ну и хорошо. — Я ведь помню, что этот парень туповат.

Теперь и я задумался над неожиданным поворотом событий, старательно пытаясь взвесить и оценить все аспекты, возможности и вероятности.

— Если эти пилоты поехали по гостиницам и это нечто вроде секретного задания, данного им Мэдоксом — что представляется вполне вероятным, — тогда они наверняка зарегистрировались там под фальшивыми именами.

Она кивнула.

— Но у нас есть фамилии двух пилотов, и ФБР вскоре получит их фото с водительских прав, если уже не получило. Даг связался с региональным отделением в Кингстоне, штат Нью-Йорк, попросил направить агента в диспетчерскую службу ГОКО в Стюарте и выяснить фамилии обоих вторых пилотов.

— Отличная мысль. — Кажется, эту сторону проблемы проработали хорошо, но найти четырех пилотов будет нелегко, особенно если Мэдокс приказал им держаться тихо, не отвечать на звонки, сидеть безвылазно в своих гостиницах, использовать липовые имена при регистрации и так далее.

— К сожалению, — заметила Кейт, — эти ядерные бомбы в чемоданах — если то, что они везут, именно бомбы — сейчас вполне могут оказаться уже в других руках.

— Это действительно ядерные бомбы, так что можешь называть их именно так.

— О'кей, о'кей. Мэдокс, видимо, намерен их куда-то вывезти из страны. Думаю, на Ближний Восток или еще в какую-нибудь мусульманскую страну. Я позвонила в «Гаррет авиэйшн сервис» и поговорила с парнем, сидевшим на телефоне, и он сказал, что «сессна-сайтейшн» не потянет перелет через Тихий океан, разве только полетит через западное побережье Аляски, потом на Алеутские острова, в Японию и дальше. Тогда им потребуется много раз садиться для дозаправки, не говоря уж о таможенных проверках по всему маршруту. Думаю, это можно исключить.

Я кивнул и тоже задумался над этим аспектом проблемы. «Сессны-сайтейшн» Мэдокса вечером в воскресенье приземлились в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Капитаны и вторые пилоты обоих самолетов не оставили адресов пребывания, но сообщили, что вылетают в среду — то есть завтра — и направляются обратно в Нью-Йорк. Я был вполне уверен, что пилоты именно так и полагают. А их груз? Вероятно, они его уже где-то оставили.

— Мне кажется, — сказал я Кейт, — что Мэдокс хочет задействовать — или уже задействовал — один из своих нефтяных танкеров для доставки этих ядерных устройств в пункты назначения. Поэтому самолеты и приземлились в портовых городах.

— Я пришла к такому же заключению и попросила Дага проверить танкеры и контейнеровозы в обоих портах, начав с судов, принадлежащих ГОКО. Это гигантская работа. Но если они сразу задействуют команды ГЧЯС и портовые службы безопасности, у которых тоже есть счетчики Гейгера и детекторы нейтронного излучения, нам может и повезет.

— Ага… только им понадобится проверять не только танкеры и контейнеровозы, но и склады и грузовики. Насколько мы знаем, эти бомбы можно транспортировать и с помощью авиаперевозчиков.

— Они также проверяют и местные аэропорты.

— О'кей. Но это действительно очень напоминает поиски иголки в стоге сена.

— Эти иголки радиоактивные, и у нас есть неплохие шансы их найти.

— Возможно. Если они все еще в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Но вот тебе гораздо более вероятный сценарий: эти ядерные устройства уже плывут морем или летят по воздуху к своим пунктам назначения. Ведь прошло два дня, как они прибыли на Западное побережье.

— Может, ты и прав, но их все равно нужно искать в этих городах — на тот случай если они по-прежнему там. Наверное, легче отыскать пилотов, особенно если те объявятся завтра в аэропортах Лос-Анджелеса и Фриско.

— Точно. О'кей, значит, теперь самое главное — пилоты. Было бы неплохо их найти, но не думаю, что ФБР разыщет их вместе с чемоданами. А пилоты ведь знают, куда они доставили чемоданы или кому их передали. Но на этом след, видимо, и оборвется. К сожалению, разрыв во времени составляет сорок восемь часов, и в следующий раз эти устройства заметят уже в виде ядерных грибов над мусульманскими странами.

Кейт на мгновение застыла.

— Господи, надеюсь, что нет.

— Ну да. — Что ж, кажется, Кейт и этот, как его там, из Лос-Анджелеса сделали все возможное за такое короткое время, и сделали хорошо, хотя это не ракетные технологии и даже не ядерная физика, коль на то пошло. Это нормальная полицейская или фэбээровская работа, и в конечном итоге она даст нам четырех летчиков и, вероятно, кое-какую информацию насчет ядерных бомб в чемоданах. Остается, однако, проблема времени — она всю дорогу преследует нас в этом деле. Мэдокс начал свою игру задолго до того, как мы в первый раз явились к нему с визитом, и получил выигранные очки прежде, чем его противники вышли на поле.

Но были, вероятно, и хорошие новости. Слабое звено в этой ядерной цепочке.

— Все дело в СНЧ-передатчике, — сказал я Кейт. — Именно с его помощью он намерен взорвать эти бомбы.

Она кивнула:

— Именно для этого СНЧ-станция и предназначена. Каждая бомба, должно быть, снабжена СНЧ-приемником, соединенным с детонатором. СНЧ-волны, как мы выяснили, могут гулять по всему миру и проникать сквозь любые преграды. Значит, когда бомбы окажутся там, где нужно Мэдоксу, он пошлет отсюда кодовый сигнал, и через час тот достигнет приемников в чемоданах, где бы они ни находились.

— Правильно. Похоже, этот говнюк построил такую сложную СНЧ-станцию почти двадцать лет назад, чтобы посылать липовые сигналы американскому ядерному подводному флоту с целью развязать третью мировую войну. Но тогда это не сработало, так что теперь он придумал другой способ оправдать свои гигантские инвестиции.

— Теперь все встало на свои места, — согласилась Кейт.

— Верно… А Путов сделал с этими ядерными чемоданами все необходимое, чтобы они сдетонировали, получив СНЧ-сигнал.

— И еще одно. Я нашла в Интернете информацию, что миниатюрным ядерным устройствам требуется регулярное обслуживание, так что это тоже была работа для доктора Путова.

— Покойного доктора Путова.

Кейт кивнула.

Я задумчиво спросил, чисто риторически:

— И где это Мэдокс, черт бы его подрал, раздобыл ядерные бомбы? — И сам ответил: — Думаю, они попали на распродажу от наших новых друзей из России — поэтому Мэдокс и нанял русского. Вот дерьмо — я не могу найти приличного шведского механика, чтоб привести в порядок свой старый «вольво», а этот траханый Мэдокс умудрился где-то откопать русского ядерного физика, и тот настроил ему ядерные заряды. Вот что значит деньги!

— Деньги и безумие не самое приятное сочетание.

— Хорошо сказано. О'кей, значит, в каких-то четырех городах скоро случится беда… через несколько дней или даже часов. В мусульманских городах. Так?

— Так. Какие еще могут быть варианты?

Я задумался. На какие города мог нацелиться Мэдокс? Потенциальных целей слишком много. К тому же это в определенной мере зависит от способа перевозки зарядов: по воздуху или морем. Или и тем и другим, а потом еще и сушей. Я вполне мог поверить, что этот парень решился взорвать ядерные заряды в Мекке или Медине, но, может, это чисто деловая акция и он избрал какие-то нефтяные терминалы в странах, которые его чем-то разозлили. А в общем и целом, какая, в сущности, разница?!

— Ну, думаю, я сделала все, что могла, — сказала Кейт. — А Даг делает все, что может он.

— Ага… — Я посмотрел на часы. — Это задаст вашей Конторе в Лос-Анджелесе приличную работку перед их вечерними занятиями аэробикой.

— Джон!..

— А по вопросу о данной информации, думаю, Вашингтон что-то об этом знает. Просто нам забыли сказать.

Никаких комментариев от специального агента ФБР Кейт Мэйфилд не последовало.

— Единственное объяснение, почему Харри направили на это задание. Минюст и, значит, ФБР в Вашингтоне знают, что задумал Мэдокс. Так?

— Понятия не имею. Но, как я тебе уже говорила, это дело гораздо более крупное и значительное, чем ты думал, когда сунул свой нос в расследование, проводимое министерством юстиции.

— Полагаю, мы оба тогда его недооценивали, — заметил я. — Вот тебе две теории заговора. Первая: правительство знает, что́ происходит в клубе «Кастер-Хилл», а Харри — жертвенный агнец, посланный туда, чтобы дать ФБР предлог ворваться к Мэдоксу и арестовать его. Но есть и другая, получше: правительство знает, что́ происходит в клубе «Кастер-Хилл», а Харри — жертвенный агнец, посланный туда с целью расшевелить Мэдокса и его приятелей, дать им пинка, чтобы они нажали на спусковой крючок своих ядерных бомб.

Кейт покачала головой:

— Но это же чистое безумие!

— Да ну? А ты разве видела боевую группу ФБР, штурмующую «Кастер-Хилл»?

— Нет… но, может, они просто ждут удобного момента…

— Если так, то они уже перестарались со своим ожиданием. Харри попал в клуб утром в субботу. Мэдокс заседал со своими друзьями в субботу и воскресенье. Путов появился там в воскресенье утром, чтобы настроить и подготовить бомбы. Самолеты Мэдокса приземлились на западном побережье вечером в воскресенье. В понедельник заряды, видимо, уже были в пути — в страны ислама. Сегодня вторник, и фирма «Потсдам дизель» закончила обслуживание генераторов. Взрыв произойдет либо нынче вечером, либо завтра.

Кейт не ответила.

— И Мэдокс действует не в одиночку. Это отнюдь не совпадение, что на уик-энд у него в гостях оказались двое, а может, даже трое или еще больше высокопоставленных персон из правительства. Черт возьми, насколько я могу судить, директора ФБР и ЦРУ тоже в этом замешаны! И вполне вероятно, следы ведут еще выше.

Она несколько минут раздумывала, потом сказала:

— Хорошо… но какое теперь имеет значение, кто именно может быть связан с Мэдоксом, замешан в это или об этом знает? Ведь если все обстоит так, как мы думаем, тогда я правильно сделала, позвонив в местное отделение ФБР по Лос-Анджелесу…

— Надеюсь, ты не стала сообщать своему приятелю про Мэдокса, СНЧ, откуда звонишь или…

— Нет. Потому что… сперва хотела обсудить это с тобой. А что, если я ошибаюсь? И все не так поняла? Ведь если хорошенько подумать, всему этому может найтись и другое объяснение…

— Кейт, ты не ошибаешься. Мы не ошибаемся. Харри не ошибался. Все совершенно ясно. Мэдокс, ядерные бомбы, СНЧ. Плюс Путов.

— Да знаю я, знаю. Ну ладно; значит, теперь нужно связаться с Томом Уолшем и заставить его официально уведомить главную квартиру ФБР, от кого поступила данная информация, то есть сообщить про меня… и про тебя. И про то, на чем она основана…

— Верно. — Я снова посмотрел на часы. Было уже десять минут седьмого. — Свяжись с ним. А потом поедем на ужин.

— Нет. Нам не следует туда ехать.

— Милая, Мэдокс уже настраивает свой передатчик и ждет сообщения, что все четыре ядерных чемодана находятся там, где нужно. После чего СНЧ-сигнал начнет свое неспешное путешествие через континент и Тихий океан — или в противоположную сторону, через Атлантику, — пока не будет принят СНЧ-приемниками в этих четырех чемоданах. Погибнут миллионы людей, а радиоактивное облако накроет всю планету. Самое малое, что я могу сделать, — это попытаться остановить безумие в самом начале.

— Тогда я еду с тобой, — заявила Кейт.

— Нет. Ты остаешься на связи. Вызовешь кавалерию и поведешь ее в «Кастер-Хилл» — без всякого там гребаного ордера на обыск, благовидного предлога или еще какого-нибудь дерьма; просто скажешь им чистую правду: на территории клуба находится федеральный агент и его жизнь в опасности.

— Нет…

— Звони Уолшу, Шефферу, местному шерифу; если надо, звони хоть Лайаму Гриффиту. И скажи ему, где он может наконец найти Джона Кори. Но дай мне фору — минут тридцать.

Она ничего не ответила.

Я подошел к кухонному столу и собрал свое имущество: набил два запасных магазина для «глока» девятимиллиметровыми патронами, засунул два «Медвежьих пугала» в карман куртки и прицепил их рядом с ручкой. Потом натянул новые носки, необходимость в которых теперь отпала. У меня не было никаких идей, как можно использовать сирену, но я все равно взял ее с собой — на случай если откажет клаксон в «додже» Руди.

Пока я этим занимался, Кейт возилась с лэптопом.

— Ты что там делаешь? — спросил я.

— Посылаю е-мейл Тому Уолшу. Сообщаю, что ему надо связаться с Дагом в Лос-Анджелесе, а источник информации — я.

— Не отправляй сообщение, пока я не дам сигнал. Надеюсь, Уолш сегодня проверит, что ему поступило по электронной почте.

— Обычно всегда проверяет.

Кстати, об электронной почте. ФБР все еще располагает только одной, внутренней, защищенной системой е-мейл — невероятно, но факт, — и Кейт не могла послать Уолшу сообщение на его электронный адрес в ФБР или связаться с кем-то другим в своей Конторе, например с агентом, дежурившим в нерабочее время. Поэтому она посылала сообщение на личный электронный адрес Уолша, надеясь, что тот его регулярно проверяет. А ведь с одиннадцатого сентября прошел уже целый год!

— Ну ладно, — сказал я. — Я тебе позвоню со своего мобильника, как только подъеду к клубу «Кастер-Хилл».

— Погоди. Отлично, я отослала е-мейл оператору связи. С пометкой передать абоненту в семь вечера.

Она отключила компьютер, поставила его на кухонный стол и надела замшевую куртку.

— Кто поведет машину?

— Ну раз я еду один, надо думать, я и поведу.

Она сунула в свою сумочку коробку патронов сорокового калибра, два магазина, взяла лэптоп и пошла к двери. Я перехватил ее за руку:

— Куда это ты направилась?

— Ты же сам сказал, дорогой, что Мэдокс меня приглашал. И хотел, чтоб я поехала. Вот я и еду.

— Ситуация изменилась, — напомнил я.

— Несомненно. Но здесь я уже сделала все, что могла. Ты меня два дня подряд таскал за собой, мы вместе возились со всем этим дерьмом и теперь оказались там, где оказались. И я желаю быть рядом, когда настанет время действовать. — Она отстранилась от меня, открыла дверь и вышла наружу.

Было уже темно и холодно. Мы шли к «доджу», и я заметил:

— Высоко ценю твою заботу обо мне, однако…

— Это больше касается меня, чем тебя, — тут есть некоторая разница.

— Неужели?

— Да-да, это не я тебе подчиняюсь, а ты мне.

— Ну, это только технически…

— Садись за руль.

Она устроилась на пассажирском сиденье, а я забрался на водительское и завел мотор. Потом развернулся, и мы направились к главному зданию гостиницы.

— И еще одно, — произнесла Кейт. — Я действительно забочусь о тебе.

— Спасибо.

— За тобой всегда нужно приглядывать.

— А я и не знал…

— Остановись здесь.

Я притормозил возле дома Уилмы и Неда, и Кейт сказала:

— Давай вылезай. Отдай Уилме ее лэптоп. У нее осталось всего десять минут до закрытия интернет-аукциона.

Я так и не понял, в чем дело, но, кажется, это было достаточно важно, так что взял комп, вылез и нажал на кнопку звонка.

Открылась дверь — на пороге возникла Уилма. Она вполне соответствовала своему имени, и я бы ни за что не стал состязаться с ней в армрестлинге.

Она оглядела меня с головы до ног, бросила взгляд в сторону «доджа» и увидела Кейт.

— Мне тут неприятности не нужны.

— Мне тоже. О'кей, вот ваш лэптоп. Спасибо.

— А что сказать, если сюда явится ее муж?

— Скажите ему правду. А мне сделайте одно одолжение. Если мы не вернемся к утру, позвоните майору Хэнку Шефферу из полиции штата — его штаб-квартира в Рэй-Брук. Шефферу, о'кей? И скажите, что Джон оставил кое-что для него в «Доме у пруда». И желаю удачи на интернет-аукционе.

Она глянула на часы:

— Ох… Господи!.. — И захлопнула дверь.

Я вернулся в «додж», и мы поехали дальше.

Кейт как раз набивала патронами два запасных магазина.

— Эта тачка — полное дерьмо.

— Думаешь? — Я передал ей свой короткий разговор с Уилмой, и Кейт заверила:

— Мы вернемся еще до наступления утра.

Весьма оптимистично!

Часы на панели приборов показывали пятнадцать десять. Видимо, неправильно — на моих было восемнадцать двадцать шесть. Мы здорово опаздывали к коктейлям.

А у меня появилось ощущение, что где-то уже тикают другие часы.

Глава 46

По дороге я спросил у Кейт:

— Что ты написала в своем сообщении Уолшу?

— Я же тебе все сказала.

— Надеюсь, ты не упомянула, что мы едем в клуб «Кастер-Хилл» на коктейли и ужин?

— Упомянула.

— Ну и зря. Теперь нас могут перехватить по дороге — или прибыть туда первыми.

— Исключено. Я же сказала, что сообщение отправила оператору связи, а он перешлет его по адресу позже, в семь вечера.

— А я и не слышал о таком.

— Это придумано специально для подобных ситуаций и людей вроде тебя.

— Правда? Здорово!

— Тебе ведь хочется попасть в клуб «Кастер-Хилл», — пояснила она, — до того, как кто-нибудь об этом узнает. А к тому времени, когда Том Уолш прочтет мое сообщение, мы, я надеюсь, уже займемся решением своих проблем. Правильно?

— Верно.

— И станем героями.

— Точно.

— Или трупами.

— Не надо таких мрачных мыслей.

— Не хочешь повернуть назад?

— Почему? Разве я пропустил нужный поворот?

— Джон, тебе не кажется, что уже настал момент мыслить трезво?

— Нет, этот момент еще не настал. Ты зачем со мной увязалась — шпынять меня или помогать?

— Помогать. Но если ты сейчас заедешь в управление полиции штата, я решу, что ты очень умный.

— Нет, ты решишь, что я последний трус, у меня трясутся поджилки и вообще я жалкий слабак.

— Никто никогда не посмеет так о тебе думать. Но иногда, например сейчас, стоит проявить немного осторожности. Осторожность — лучшее доказательство смелости.

— Это придумал жалкий слабак. Я ведь не полный идиот. Но тут есть личный элемент, Кейт. Он связан с Харри. А кроме того, элемент времени. СНЧ-передатчик уже посылает сигнал или скоро начнет посылать. А я сомневаюсь, что кто-то из органов правопорядка сумеет попасть в клуб «Кастер-Хилл» быстрее нас. К тому же мы с тобой туда приглашены.

— Может, так, а может, и нет.

— Главное, мне нужно взять этого сукина сына за горло, прежде чем до него доберется кто-то еще.

— Я знаю. Но при этом ты рискуешь вызвать ядерную катастрофу только из-за того, что намерен осуществить личную вендетту?

— Слушай, ты же сама послала сообщение по е-мейл с пометкой о задержке!

— Но я могу позвонить майору Шефферу или Лайаму Гриффиту прямо сейчас!

— Мы сделаем это, когда подъедем к «Кастер-Хилл». И нужно попасть туда без всяких препятствий.

Она не стала это комментировать.

— Ты считаешь, что Мэдокс может отправить СНЧ-сигнал сегодня?

— Не знаю. Но возможно, приглашение на ужин имеет какую-то связь с его графиком действий. Вот что, включи-ка радио. Посмотрим, не передают ли уже сногсшибательные новости о ядерных взрывах где-то в мире. Я тогда сброшу скорость и не стану волноваться, что мы опоздаем к ужину.

— Оно не работает, — сообщила Кейт, потыкав кнопки.

— Может, СНЧ-сигнал нарушил вещание в АМ- и ФМ-диапазонах. Попробуй канал СНЧ.

— Не смешно.

Я уже выбрался на шоссе пятьдесят шесть и ехал в сторону Саут-Колтона. Достав из кармана ключи от «хендая», я вложил их ей в ладонь.

— Я заеду на заправку к Руди, ты возьмешь «хендай» и поедешь в управление полиции штата.

Она опустила стекло и выкинула ключи.

— Это мне обойдется в полсотни баксов, — заметил я.

— Ладно, Джон, мы минут через двадцать будем на месте. Давай-ка лучше обсудим, что нас может там ожидать, и свои действия. И еще придумаем какой-то запасной план — на всякий случай. И вообще: в чем заключается наша цель?

— Ты имеешь в виду план действий?

— Да, план действий.

— О'кей. Нам нужно играть на обострение.

— Я так не думаю.

— Ну хорошо… Первое — не допустить проверки металлодетектором. И конечно, никакого личного досмотра.

— Это и так понятно.

— Они, естественно, вряд ли на это пойдут, если только не похерят все свое притворство насчет приглашения на ужин.

— А если пойдут?

— Ну, если потребуют сдать оружие, мы покажем им пистолеты и жетоны.

— А если их будет десяток и все с винтовками?

— Тогда переходим в режим работы федеральных агентов и объявляем, что они арестованы. Не забыв при этом уведомить Мэдокса, что вся полиция штата Нью-Йорк прекрасно знает, где мы находимся. Это наш туз в рукаве.

— Я-то знаю. Но вообще-то больше никому не известно, куда мы направились. А если Мэдоксу наплевать, что кто-то об этом знает? Если Хэнк Шеффер сидит у него на кухне и стряпает ужин, а шериф в это время готовит коктейли? Что, если…

— Не делай из мухи слона. Не так страшен Мэдокс, как его малюют. Он, конечно, умный, богатый и безжалостный подонок. Но не супермен, моя милая. А вот я — супермен!

— Ну хорошо, супермен, что нам еще нужно придумать, чтобы остаться живыми и здоровыми?

— Не проси подать «Дайкири» со льдом, — посоветовал я. — Могут подсыпать отравы. Пей то, что пьет Мэдокс. То же самое с едой. Будь осторожна. Помни про Борджиа.

— Это ты помни про Борджиа. Я ж тебя знаю: будешь лопать и жаркое, и хот-дог, даже если они отравлены.

— Господи, ну за что мне такое! Ладно, теперь о поведении. Это ведь как-никак дружеская вечеринка, к сожалению, круто замешанная на неприятном деле, связанном с расследованием федерального преступления. Так что веди себя соответственно.

— И что это означает?

— Всего лишь правильное сочетание вежливости и твердости. Мэдокс любит виски. Попытайся определить пределы его трезвости. Если он не станет пить много, считай это признаком надвигающейся беды.

— Понятно.

Мы обсудили еще некоторые детали этикета, которые Эмили Пост[37] наверняка упустила из виду.

Когда мы покончили с этим, Кейт вернулась к проблемам выживания:

— Слушай, расскажи мне про «Медвежье пугало».

— А-а, это отличная штука! — Я дал ей одну ракетницу, объяснил, как ее заряжать и стрелять, и прошелся по возможным способам использования в качестве оружия, последнего средства защиты, если нас лишат тяжелой артиллерии.

— На нее могут не обратить внимания при обыске, поскольку она выглядит как фонарик. Но вполне возможно, тебе придется засунуть ее в промежность.

— О'кей. Тебе тоже посоветовать, куда спрятать свою?

— Я серьезно!

Мы обсудили еще несколько возможных сценариев поведения и предупредительные меры, а также запасные варианты «на всякий случай».

— Мой исходный план, — сказал я, — который мне по-прежнему нравится больше всего, заключался в том, чтобы вломиться туда, проделав дыру в ограде, и обрушить парочку антенных столбов. Или вырубить генераторы. Или то и другое вместе.

Она молчала.

— Это лучшее решение проблемы с СНЧ-передатчиком, — настаивал я. — Самое слабое звено в плане Мэдокса. Разве нет?

— А если никаких бомб в чемоданах не существует? Если это не СНЧ-станция?

— Ну, тогда мы извинимся за причиненный ущерб и предложим возместить убытки — заплатить за столбы и генераторы.

Я дал ей возможность переварить услышанное, но Кейт по-прежнему безмолвствовала. Тогда я достал карту территории клуба «Кастер-Хилл» и бросил ей на колени.

— Где ты это взял?

— Харри дал.

— Ты взял ее в морге?

— Она не попала в опись…

— Ты украл улику?

— Кончай с этими фэбээровскими глупостями! Скажем, я взял ее взаймы, на время. Все всегда так делают. — Я постучал пальцем по лежащей у нее на коленях карте: — Вот эта старая дорога по просеке для вывозки леса тянется вдоль восточной стороны их территории и упирается прямо в ограду, а потом ведет дальше, внутрь. Едем по ней, проламываемся сквозь ограду и через сотню ярдов выезжаем на другую дорогу, идущую по всему периметру, вдоль которого установлены эти столбы.

Но она смотрела не на карту, а на меня.

— Ну вот, — продолжал я, — едем по этой дороге до такого столба и сбиваем его «доджем». О'кей? Столб падает, кабель рвется, и СНЧ-станция уходит из эфира. Что скажешь?

— Ну, если не считать, что это чистое безумие, вряд ли тебе удастся сбить «доджем» этот столб — он ведь забит в каменное основание.

— Не сомневаюсь, что удастся. Я потому и взял его у Руди.

— Джон, я ведь выросла в Миннесоте, в сельской местности. И не раз видела, как тяжелые грузовики врезались в столбы. Обычно в такой схватке побеждал столб.

— Да? В это трудно поверить.

— Даже если столб ломается, провода все равно его удерживают, и он остается стоять.

— Не врешь? Надо было это с тобой обсудить, прежде чем разрабатывать такой план.

— А если кабель лопнет и конец попадет на «додж», мы поджаримся и превратимся в тосты.

— Да, это так. Значит, идея не проходит. Ну ладно. Посмотри на карту. Генераторную видишь? Вот она. Видишь?

— Следи за дорогой.

— Ну вот. Это действительно проблема, поскольку дом сложен из камня, двери и ставни стальные. А слабое звено — дымовые трубы…

— Как в сказке про трех поросят.

— Ага. Но мы не станем спускаться по трубам. Заберемся на крышу «доджа», оттуда перелезем на крышу генераторной, засунем свои куртки в отверстия труб — именно так должен был поступить глупый волк! — дым заглушит дизели, и генераторы вырубятся.

— Там три трубы, а у нас только две куртки.

— В багажнике валяется одеяло и куча всякого тряпья — этого хватит, чтобы заткнуть шесть труб. Ну, что скажешь?

— Технически выглядит вполне возможным. А ты учел дюжину охранников с вездеходами и штурмовыми винтовками?

— Конечно. Потому-то и прикупил еще патронов.

— Несомненно. Ну, скажем, это сработает. Или не сработает. А что мы? Все равно явимся на ужин через парадный вход?

— Это зависит от результатов перестрелки с охранниками.

— Ну что же, вполне приличный план. Где эта лесная дорога?

Кажется, она была настроена саркастически. Есть свои преимущества и свои недостатки, если ваш напарник — женщина. Дамы всегда практичны и осторожны, а парни, наоборот, имеют тенденцию поступать глупо и безрассудно, что, видимо, и объясняет преобладание в мире женщин.

— Ну, это просто очередная идея, — сказал я. — И пришла она мне до того, как нас пригласили на ужин.

— Совершенно не понимаю, как ты умудрился дожить до встречи со мной. А я-то думала, эволюция и естественный отбор уже решили проблему людей вроде тебя.

Я, конечно же, гордо промолчал.

— Но ты затронул один важный аспект, — продолжала она. — СНЧ-станция. Самое слабое звено в ней — это не столбы, не кабели и не генератор. Это передатчик.

— Да, правда.

— Полагаю, передатчик находится в доме.

— Весьма вероятно. Там он в полной безопасности и скрыт от посторонних.

— Точно. Он может быть установлен в подвале. В ядерном бомбоубежище.

— Скорее всего.

— Стало быть, если хочешь вырубить СНЧ-станцию Мэдокса, именно по передатчику и следует наносить удар.

— Абсолютно верно! Например, ты извинишься и пойдешь в дамскую комнату — Мэдоксу известно, что это может занять от пятнадцати до двадцати минут, — найдешь передатчик и расколотишь его.

— О'кей. А ты прикроешь меня. Засунешь себе «Медвежье пугало» в задницу и выстрелишь.

Мисс Мэйфилд нынче пребывала в странном юмористическом настроении. Видимо, таким образом пыталась справиться со стрессом.

— Как я уже говорил, истинная цель нашего визита вовсе не дружеская вечеринка — мы должны взять Бэйна Мэдокса под арест. Ну-ка предложи какое-нибудь подходящее преступление федерального уровня.

— Киднепинг. Насильственное похищение человека. Он должен был насильно задержать Харри, прежде чем напал на него.

— Верно. Киднепинг и нападение на человека. А штат преследует его за убийство.

— Правильно.

Вообще-то, если Мэдокс меня каким-то образом спровоцирует, ему уже не придется беспокоиться ни о каких судебных преследованиях.

— Хорошо быть женатым на юристе, — сообщил я Кейт.

— Тебе нужен юрист на полную ставку, Джон.

— Точно.

— И еще: чтобы арестовать человека, одних подозрений мало.

— Если мы не арестуем его нынче вечером, завтра на тебя свалится ответственность за ядерные взрывы. Или уже сегодня.

— Не хотелось бы… но если забыть про юридическую сторону вопроса, осуществить арест на территории клуба «Кастер-Хилл» — задача не из легких. Нас только двое, а их много.

— Мы представляем закон.

— Я знаю, однако…

— У тебя есть с собой эта карточка, чтобы зачитать ему его права?

— Думаю, я теперь могу зачитать их ему и без карточки.

— Вот и хорошо. А наручники у тебя есть?

— Нет. А у тебя?

— Забыл прихватить. Надо было взять изоляционную ленту! А может, у Мэдокса найдутся подходящие кандалы. Для Харри же нашлись. Или лучше ему как следует врезать?

— Ты, кажется, очень уверен в себе.

— У меня хорошая мотивация.

— Прекрасно. А кстати, зачем нам эти «Медвежьи пугала»? У нас есть пистолеты и служебные жетоны.

— Ну…

— Вот-вот. Ладно, Джон, я ведь на твоей стороне. Только не заведи нас туда, откуда не сможешь вывести.

Я, вполне возможно, уже завел нас именно туда, но ответил:

— Ты просто будь готова ко всему — как в любой другой опасной ситуации. Мы представляем закон, а он — уголовный преступник.

— А ты помни про Харри, — сказала она.

— Кейт, именно поэтому мы и действуем здесь вдвоем. Я действительно хочу взять его сам. Собственными руками. И твоими, если угодно.

Мы встретились взглядами, и она кивнула.

— Ладно, поехали дальше.

Кейт, кажется, немного волновалась насчет предстоящего вечера, но при этом вроде как с нетерпением ждала его. Мне хорошо знакомо такое ощущение. Мы этим делом занимаемся не из-за денег. Мы влезли в него в погоне за адреналином, из-за моментов, подобных вот этому.

Долг, честь, родина, служба, истина и справедливость — прекрасные понятия. Но им можно служить и не вылезая из-за стола.

В итоге ты выходишь на поле боя, имея оружие и служебный жетон, с единственной целью — вступить в схватку с плохими парнями. С врагом. Другой причины вылезать на передовую просто нет.

Кейт это хорошо понимала. И я понимал. А примерно через час это поймет и Бэйн Мэдокс.

Глава 47

Мы миновали заправочную станцию Руди — свет там уже не горел — и поехали дальше, в глубины парка штата.

Добрались до Старк-роуд и увидели машину электрической компании с включенной аварийной сигнализацией. Я был уверен, что это наблюдательный пост полиции штата, и замедлил ход, чтобы эти парни видели, что я сворачиваю на Старк-роуд.

Продвигаясь вперед под нависшими кронами деревьев, я взглянул на Кейт:

— Давай-ка позвони в полицию штата и скажи, что мне нужен майор Шеффер. Срочно.

Кейт достала из сумки сотовый, включила его и сообщила:

— Нет связи с оператором.

— Какого черта? Мэдоксова релейная вышка всего в четырех милях отсюда.

— И тем не менее.

Я вытащил мобильник. Связи не было.

— Может, нужно подъехать поближе, — предположил я и отдал ей свой телефон. Потом свернул на узкую дорогу для лесозаготовок. Кейт, удерживая перед собой оба телефона, повторила:

— Связи по-прежнему нет.

— Ну ладно…

Впереди показалась Маккуэн-Понд-роуд, я сбросил газ и включил дальний свет, рассчитывая увидеть машину наблюдателей, но на Т-образном перекрестке никого не было.

Я свернул влево, на Маккуэн-Понд-роуд, и посмотрел на часы: 18:55. Через несколько минут мы подъехали к столбам с прожекторами и предупреждающим знаком перед клубом «Кастер-Хилл».

— Связь есть? — спросил я у Кейт.

— Нет.

— Как такое возможно?

— Не знаю. Может, у Мэдокса вышка повреждена. Или он ее отключил.

— Зачем ему это?

— Дай подумать.

— Ага… ну да. Он и впрямь параноик и засранец.

— Очень умный параноик и засранец. Хочешь, повернем назад?

— Нет. А телефоны оставь включенными.

— Хорошо, только все равно никто не поймает наш сигнал отсюда, если вышку в «Кастер-Хилл» снова не подключат.

— Это может быть просто временный сбой. — Но сам-то я в этом сильно сомневался. Сейчас, когда нам требовалось, чтобы о нашем местонахождении знали в полиции, мы оказались в зоне электронного молчания. Да уж, если не повезет, то не повезет. Вот дерьмо!

Я замедлил ход перед «лежачим полицейским» и остановился. Створка ворот чуть отодвинулась, и я разглядел своего любимого охранника в освещенном круге у въезда на территорию. Он пошел к нам, я сунул «глок» за пояс и сказал Кейт:

— Будь начеку.

— Ага. Попроси у него разрешения воспользоваться линейным телефоном, чтобы сообщить в полицию штата, что мы в клубе «Кастер-Хилл».

Я пропустил ее сарказм мимо ушей и обратил все внимание на неспешно приближавшегося к нам громилу охранника.

— В любом случае уверен, что нас заметили наблюдатели.

— Ну конечно… Машина-то Руди.

— Ох, действительно… Глупо получилось!

Она могла рассердиться, но лишь похлопала меня по руке:

— Глупости случаются со всеми. Желательно только выбирать для этого другие моменты.

Я не ответил, но мысленно дал себе по морде.

Неонацист подошел к «доджу», и я опустил боковое стекло. Он, кажется, удивился, увидев меня в машине, которая, как он, видимо, хорошо знал, принадлежала Руди, и посмотрел на Кейт.

— Мистер Мэдокс ждет вас.

— Вы в этом уверены?

Он не ответил, просто стоял молча, и мне захотелось съездить по его идиотской физиономии. Потом я заметил у него на груди табличку с именем. Мамочка с папочкой окрестили свое чадо Лютером. Видимо, не знали, как правильно пишется «Люцифер». Я спросил его:

— Еще кто-нибудь ожидается к ужину, Люцифер?

— Лютер. Нет. Только вы.

— Сэр.

— Сэр.

— И мадам. Давайте попробуйте еще раз.

Он глубоко вдохнул, демонстрируя, что изо всех сил старается сохранить спокойствие.

— Только вы, сэр. И вы, мэм.

— Отлично. Потренируйтесь на досуге.

— Да, сэр. Как проехать, вы знаете. Сэр. Пожалуйста, на этот раз двигайтесь медленно и осторожно. Сэр.

— Пошел на…!

Я въехал в ворота, которые к этому времени полностью открылись.

— Что это он имел в виду под «на этот раз»? — поинтересовалась Кейт.

— А-а, да он со своим приятелем, что сидит там, пытался броситься мне под колеса, когда я заезжал сюда днем. — Я замедлил ход возле караулки, высунул в окно карманную сирену и включил ее, сигналя второму охраннику. Он при этом звуке подпрыгнул футов на пять. Затем я поехал дальше.

— Зачем ты ее включил? Перепугал меня до смерти.

— Кейт, ведь именно эти уроды и их приятели поймали тут Харри в субботу. И насколько можно судить, помогали его убить в воскресенье. — Постараемся всех их притащить в суд.

— Мы их увидим в ближайшие полчаса, всех и каждого, — напомнила она.

— Вот и хорошо. Сэкономим немного денег налогоплательщиков.

— Успокойся.

Мы ехали по длинной и извилистой дороге. Сенсоры движения на столбах включались при нашем приближении.

Под одним из столбов я заметил на траве нечто очень похожее на здоровенный измельчитель для веток. Это напомнило мне любимое выражение мафиози — «засунуть противника в измельчитель». Я почему-то всегда смеюсь, услышав его. И на этот раз тоже улыбнулся.

— Чего это тебе так смешно?

— Уже забыл. — Гораздо менее смешным было отсутствие рядом с измельчителем веток и сучьев.

Обычно в подобных ситуациях никто не работает без страхующей группы поддержки. Но эта ситуация была какой угодно, только не обычной. Ирония заключалась в том, что мы прятались от АТОГ, от Лайама Гриффита и ФБР, а также от полиции штата — и теперь, когда мне требовалось, чтобы они знали, где мы находимся, это было известно только Бэйну Мэдоксу.

Обычно, впадая в подобное параноидальное состояние, я начинаю воображать, что тут замешано ЦРУ. А если учесть, во что все это может вылиться, почему бы ЦРУ и впрямь не быть здесь замешанным?!

— Ты о чем задумался? — спросила Кейт.

— О ЦРУ.

— Правильно. Такое дело, как теперь выясняется, не могло обойтись без них.

— Не могло. — Тем не менее их уши редко удается разглядеть. Разве что в самом конце. Вот как сейчас. По правде говоря, я вижу тут руку Теда Нэша.

Она удивленно обернулась ко мне:

— Теда Нэша?! Джон, Тед Нэш мертв!

— Я знаю. Мне просто хотелось еще раз это услышать — от тебя.

Ей это смешным не показалось, а вот я несколько повеселел.

Впереди показался флагшток на площадке для разворота, с американским флагом и вымпелом Седьмого кавалерийского полка, освещенный двумя прожекторами.

— Вымпел и флаг означают, что командующий на месте, — проинформировал я Кейт.

— Знаю. А ты никогда не замечал мой вымпел на спинке кровати?

Я улыбнулся, и мы взялись за руки.

— Я немного… тревожусь, — сказала она.

— Мы тут не одиноки, — напомнил я. — За нами власть и мощь правительства Соединенных Штатов.

Она оглянулась через плечо и заметила:

— Что-то я никого там не вижу.

Я был рад, что у нее сохранилось чувство юмора, сжал ее ладонь и притормозил перед верандой.

— Проголодалась?

— Умираю с голоду!

Мы выбрались наружу, поднялись по ступенькам, и я нажал кнопку звонка.

Глава 48

Дверь открыл Карл.

— Мистер Мэдокс вас ожидает.

— Добрый вечер, Карл, — поздоровался я.

Он явно хотел сказать «Пошел бы ты на…!», но вместо этого провел нас внутрь, в атриум, и произнес:

— Я позабочусь о ваших куртках.

— Мы оставим их у себя, — отказалась Кейт.

Карл, кажется, остался этим недоволен, но сообщил:

— Коктейли подадут в бар. Прошу следовать за мной.

Мы прошли в дверь возле лестницы и направились в заднюю часть охотничьего дома.

Стояла тишина, я никого не видел и ничего не слышал. И вообще не ощущал чьего-либо присутствия.

«Глок» по-прежнему торчал у меня за поясом, прикрытый рубашкой и курткой. Запасной револьвер тридцать восьмого калибра устроился в кобуре над щиколоткой. Кейт сунула свой «глок» в карман куртки, а другого оружия у нее не было — как практически у всех агентов ФБР, — зато где-то в джинсах притаилось «Медвежье пугало». Свое «пугало» я засунул в карман рубашки, как авторучку, и прицепил пружинным зажимом. Два запасных магазина лежали в кармане куртки, а Кейт сложила свои четыре в сумочку и в куртку. Мы были готовы к встрече с медведем. Или с Мэдоксом.

Я не ожидал никаких неприятных сюрпризов, пока мы двигались. Решил, что Мэдокс по крайней мере сначала поздоровается и осмыслит создавшуюся ситуацию, прежде чем сделать первый шаг.

Интересно, каким он будет, этот шаг? В стиле мачо? Сразу перейдет к вооруженному противостоянию? Или предпочтет менее резкий подход, положив нам в коктейли какую-нибудь химию вроде хлоралгидрата, а потом «засунет в измельчитель»?

Если Мэдокс замыслил против нас боевую операцию, я буду действовать, рассчитывая, что отнюдь не все его охранники — убийцы, которым он полностью доверяет. Стало быть, вполне возможно, действовать нам придется против самого Мэдокса, Карла да еще двух-трех его громил.

Более оптимистическая, но не слишком реалистичная перспектива заключалась в том, что никаких отравлений или перестрелки в клубе «Кастер-Хилл» не будет и Бэйн Мэдокс, оказавшись перед лицом неопровержимых улик и взятый под арест, признает свой проигрыш, сознается в убийстве федерального агента Харри Маллера и проведет нас к СНЧ-передатчику. И дело будет закрыто.

Я посмотрел на Кейт — она выглядела спокойной и собранной. Я улыбнулся и подмигнул. Затем бросил взгляд на Карла. Обычно по лицу и поведению человека можно определить, знает ли он, что вот-вот случится нечто неприятное, но по тому, как вел себя охранник, не было заметно никакого напряжения. Правда, расслабленным он тоже не выглядел.

Карл остановился перед двустворчатыми дверьми, на которых красовалась бронзовая табличка «БАР», постучал и сказал нам:

— После вас.

— Нет, — ответил я. — Это мы после вас.

Он поколебался, потом прошел внутрь и жестом указал налево — там за стойкой бара стоял мистер Бэйн Мэдокс с сигаретой во рту и прижатой к уху телефонной трубкой. Телефон был местный, не сотовый.

Дальний конец слабо освещенной комнаты занимал пылающий камин, справа от которого висели задернутые портьеры, возможно, закрывавшие окно или двери, ведущие наружу.

— Ладно, — произнес Мэдокс. — У меня гости. Позвони попозже. — И положил трубку на аппарат. — Добро пожаловать. Заходите.

Мы с Кейт огляделись и избрали разные пути в обход мебели к стойке бара. Я услышал, как позади нас закрылась дверь.

Мэдокс затушил свою сигарету.

— Я не был уверен, получили ли вы сообщение, оставленное Карлом в «Деле», но надеялся, что не забыли о моем приглашении.

Мы с Кейт добрались наконец до барной стойки, и я заверил:

— Мы с нетерпением ждали вечера.

А Кейт добавила:

— Спасибо за приглашение.

Мы все обменялись рукопожатиями, и Мэдокс осведомился:

— Чего вам налить?

Я был рад, что он не произнес: «Какого вам яду?» — и спросил:

— А вы что пьете?

Он указал на бутылку, стоявшую на полке бара:

— Как обычно, солодовое виски, из частной коллекции. Кажется, вчера оно вам понравилось.

— Отлично. Мне чистого. — На тот случай если ты напихал яду в содовую или кубики льда.

— Мне тоже, — сказала Кейт.

Мэдокс налил виски в два хрустальных стакана, добавил и себе из той же бутылки, видимо, таким вежливым образом желая показать, что от этого виски мы не откинем копыта.

Верный своему обещанию, он был в той же одежде, что и днем, — синий блейзер, белая рубашка и джинсы. Стало быть, мы с Кейт будем себя чувствовать вполне комфортно, когда его арестуем.

Он поднял свой стакан и провозгласил:

— Нас свели не самые счастливые обстоятельства, но выпьем за более веселые времена.

Мы чокнулись и выпили. Он проглотил свое виски. Я тоже проглотил. И Кейт проглотила.

В зеркальной стенке бара просматривалась вся затемненная комната — в другом ее конце виднелась еще одна распахнутая двустворчатая дверь, ведущая вроде бы в игровую комнату.

И еще: позади бара, слева от полок с бутылками, тоже имелась маленькая дверь, за которой, видимо, располагалась кладовая или винный погреб. Вообще-то здесь было слишком много всяких дверей, да к тому же еще и портьеры, вполне возможно, скрывающие выход. Мне не нравилось стоять возле бара спиной к комнате и лицом к человеку за стойкой, который мог в любой момент исчезнуть. Вот я и предложил:

— Может, сядем у камина?

— Хорошая мысль, — одобрил Мэдокс и вышел из-за стойки.

Мы с Кейт последовали за ним к четырем кожаным клубным креслам, тесно поставленным у огня. Прежде чем сесть, мы с Кейт развернули свои кресла так, чтобы оказаться лицом друг к другу, предоставив Мэдоксу осталось выбрать одно из двух оставшихся, спинками обращенных к двустворчатой входной двери. С моего места открывалась распахнутая дверь в игровую комнату, а Кейт видела бар и маленькую дверцу за ним.

Застолбив место, я встал, подошел к портьерам справа от камина и, сказав: «Вы не возражаете?» — раздернул их. Там и впрямь оказались застекленные «французские» двери, ведущие на темную террасу.

Устроившись наконец в кресле, я заметил:

— Отличный вид.

Мэдокс не отреагировал.

Итак, все базы были прикрыты, и я не сомневался, что Мэдокс — бывший пехотный офицер — оценил нашу заботу о секторах обстрела.

— Вы не хотите снять куртки? — спросил он.

— Нет, спасибо, — ответила Кейт. — Мне все еще немного прохладно.

Я проигнорировал его вопрос, отметив, что сам-то он свой блейзер не снимает — вероятно, по той же причине, по которой мы остались в куртках. Никаких выпуклостей я не заметил, но был уверен, что он что-то прячет.

Я снова обозрел комнату. По стилю она больше напоминала клуб истинных джентльменов, нежели помещение в адирондакском охотничьем доме. На полу лежал персидский ковер, очень дорогой на вид, повсюду стояла мебель, обитая зеленой кожей и отделанная бронзой. Чучел животных тут, слава богу, не было.

— Эта комната — точная копия бара в моей нью-йоркской квартире, которую я, в свою очередь, скопировал с одного лондонского клуба.

— У вас не возникает трудностей с ориентацией, если их несколько? — осведомился я.

Он вежливо улыбнулся:

— Давайте-ка покончим с деловыми вопросами. — И повернулся ко мне: — Я приготовил список охранников, дежуривших во время уик-энда; его вам передадут, когда будете уезжать.

— Хорошо. А как насчет прислуги?

— Полный список работавших в те дни тоже готов.

— А регистрационный журнал охраны и пленки с записями с камер?

Он кивнул:

— Копии с них тоже подготовлены.

— Потрясающе! — Оставался еще скользкий вопрос о богатых и известных гостях, побывавших здесь в уик-энд. — А как насчет ваших гостей?

— Над этим мне надо подумать.

— О чем там думать?

— Ну, ясное дело, имена этих людей не всякому положено знать. Именно поэтому, видимо, власти и решили направить сюда мистера Маллера — чтобы заполучить эти имена… окольными путями. А теперь вы хотите, чтобы я передал вам их добровольно.

— Харри Маллер погиб, — напомнил я. — И расследуются обстоятельства его смерти. Днем вы сказали, что приготовите список этих людей.

— Я прекрасно об этом помню и даже позвонил своему адвокату, который скоро приедет. Если он убедит меня в необходимости сообщить вам их имена, я сегодня же это сделаю.

— В противном случае мы будем вынуждены затребовать список гостей в судебном порядке, — сказала Кейт.

— Для меня это может оказаться наиболее приемлемым способом передать вам имена и избавит от необходимости оправдываться перед моими гостями, — пояснил Мэдокс.

Все это было полным вздором, призванным внушить нам, что ему необходимо учитывать какие-то очень серьезные проблемы. А между тем думал он сейчас только об отправке СНЧ-сигнала в мусульманские страны. А также о наилучшем способе избавиться от Кори и Мэйфилд.

— Мой адвокат утверждает, что федеральные власти не имеют права расследовать дело об убийстве, подлежащее юрисдикции полиции штата.

Обсуждать эту проблему я предоставил Кейт.

— Любые обвинения в убийстве, инкриминированные в результате данного расследования, будут предъявлены властями штата Нью-Йорк. Но в данный момент мы расследуем обстоятельства исчезновения федерального агента и его возможного похищения и насильственного удержания, а это уже преступление федерального уровня. Также мы расследуем возможность нападения на агента, приведшего к его смерти. Хотите, я переговорю с вашим адвокатом?

— Не нужно. Уверен, что правительство Соединенных Штатов непременно найдет федеральный закон, подходящий к любому преступлению, включая нарушение правил дорожного движения.

— Думаю, данное дело несколько серьезнее, чем нарушение каких бы то ни было правил, — возразила специальный агент Мэйфилд.

Мэдокс пропустил ее слова мимо ушей, поэтому, чтобы снять напряжение, я сменил тему:

— Отличное виски!

— Да, спасибо. Напомните мне дать вам бутылку с собой, когда будете уезжать. — Затем добавил, обращаясь к Кейт: — Немногие женщины пьют солодовое виски.

— В доме двадцать шесть по Федерал-плаза я всего лишь один из тамошних парней.

— Думаю, вашим коллегам по дому двадцать шесть следовало бы надеть очки, — улыбнулся он.

Добрый старый Бэйн! Какая любезность! И мужикам умеет угодить, и дамам! Настоящий чаровник, только вот социопат, к несчастью.

Как бы то ни было, Мэдокс решил, что с деловыми вопросами покончено, и продолжил очаровывать мисс Мэйфилд:

— Как прошли ваши занятия по пению в стиле йодль?

Кейт, кажется, несколько растерялась, поэтому я пришел ей на помощь:

— Занятия были по йоге.

— Ох… А мне показалось, по пению в стиле йодль. — Мистер Мэдокс усмехнулся и сообщил Кейт: — Слух у меня нынче не тот, что раньше.

Кейт посмотрела на меня и заверила:

— Занятия прошли отлично.

— Вам понравилось в «Деле»? — продолжал расспрашивать Мэдокс.

— Там очень мило.

— Надеюсь, вы останетесь у меня на ужин. Я обещал доказать мистеру Кори, что готовлю лучше Анри.

— Мы и планировали остаться на ужин, — ответила Кейт.

— Прекрасно. А вообще, поскольку у нас сейчас никого нет и никто никогда об этом не узнает, вы могли бы остаться и на ночь.

Не уверен, что это относилось и ко мне, но отозвался:

— Мы можем поймать вас на слове.

— Вот и отлично. Обратно до «Дела» ехать далеко, особенно если вы пили. Кстати, вы что-то забыли про напитки. — Он улыбнулся мне и развил тему далее: — К тому же вы на машине, которую не очень хорошо знаете.

Я не откликнулся, и он продолжил:

— Сами посудите: вчера у вас был «форд»; сегодня утром — «хендай», а вечером — «додж» Руди. Вы уже поняли, что вам больше подходит?

Ненавижу остряков, если это не я сам.

— Как раз собирался одолжить у вас джип.

— Зачем вы вообще так часто меняете машины? — вместо ответа спросил он.

Я решил сбить его с толку чистой правдой:

— Мы убегаем от закона.

Он широко улыбнулся.

— У нас возникли проблемы с этими двумя машинами, взятыми напрокат, — пояснила Кейт.

— Ах вот как. Ну, я уверен, они в любой момент дали бы вам другие. А со стороны Руди очень любезно предоставить вам свой «додж». — И он решил вернуться к расследованию: — Я тут навел некоторые справки и выяснил, что в офисе шерифа даже не знают о вероятности убийства. Они по-прежнему считают это несчастным случаем.

— Расследование ведется федеральными властями и полицией штата, но не местной. А что?

— Да ничего. Просто к слову пришлось.

— Мне кажется, вам лучше оставить проблемы подследственности органам правопорядка.

Он, кажется, не испытал никакого раздражения по поводу моего резкого отпора. Просто хотел показать, что знает больше, чем ему полагается, — включая тот факт, что детектив Кори и агент ФБР Мэйфилд избегают слишком тесных контактов со своими коллегами, то и дело меняя транспортные средства.

Не уверен, что Бэйну Мэдоксу это точно известно, но он, несомненно, знает, что мы не смогли ни до кого дозвониться по сотовому телефону в пределах десяти-двенадцати миль отсюда.

Воцарилась тишина — в камине полыхал огонь, в его отсветах посверкивало виски в хрустальных стаканах. Наконец Мэдокс обратился к Кейт:

— Я уже выразил свои соболезнования мистеру Кори и хотел бы выразить их и вам. Мистер Маллер был и вашим другом?

— Одним из моих ближайших коллег, — ответила Кейт.

— Мне правда очень жаль. И меня очень огорчает, что мистер Кори считает, будто кто-то из моих охранников может быть связан со смертью мистера Маллера.

— Я тоже так считаю. А коли речь зашла об огорчениях, то можете себе представить, как огорчились дети детектива Маллера, узнав, что их отец не только погиб, но и, вероятно, убит. — Кейт в упор уставилась на нашего хозяина.

Мэдокс ответил ей таким же пристальным взглядом.

— И вся его семья, — продолжала Кейт, — все его друзья и коллеги. Когда дело касается убийства, горе очень быстро обращается в злость. Лично я чертовски разозлилась.

Мэдокс медленно кивнул:

— Могу вас понять. И искренне надеюсь, что никто из моих охранников не имеет к этому никакого отношения. Но если все же имеет, я также желаю, чтобы этого человека привлекли к ответственности.

— В этом можете не сомневаться, — пообещала Кейт.

Я расширил тему:

— Это мог быть кто-то из вашей прислуги или один из гостей.

— Вы же полагали, — напомнил он мне, — что это кто-то из охраны. А теперь создается впечатление, что вы ловите рыбу в мутной воде.

— Я ловлю не рыбу, а преступника.

— Как бы то ни было, — пожал он плечами, — вы можете подробнее объяснить, почему именно полагаете, будто кто-то из моих слуг — или гостей — имеет отношение к тому, что вы считаете убийством?

Полагаю, мы все уже давно поняли, что на самом деле имеем в виду Бэйна Мэдокса, но ему как будто бы было на это совершенно наплевать.

Тем не менее я решил, что кое-какая инсайдерская информация по этому делу может сбить с него спесь, поэтому сказал:

— Ладно. Первое. У меня имеются неопровержимые улики, свидетельствующие, что Харри Маллер действительно находился на территории вашего клуба.

Я смотрел на Мэдокса, но не заметил никакой реакции.

— Второе. Вещдоки, изученные судмедэкспертами, свидетельствуют, что он действительно находился в этом доме.

Снова никакой реакции.

Ну ладно, засранец!

— Третье. У нас есть основания считать, что детектив Маллер был задержан вашей охраной. У нас также есть доказательства, что его внедорожник изначально стоял вблизи вашей ограды, но потом его отогнали. — Я объяснил ему это подробно.

По-прежнему никакой реакции, если не считать кивка, словно это очень занимательно.

Я обрисовал мистеру Бэйну Мэдоксу еще кое-какие детали дела, сообщив, что в убийстве замешаны по меньшей мере двое — один вез жертву во внедорожнике, второй ехал в другой машине, джипе или вездеходе, о чем свидетельствовали отпечатки двух разных комплектов шин. Мы их, правда, не обнаружили, но он-то об этом не знал…

Еще я наврал ему про первичный токсикологический анализ, якобы выявивший в крови убитого следы сильнодействующих седативов, потом описал, как, по-моему мнению, происходило само убийство — обездвиженную седативами жертву удерживали на коленях с помощью ремешка бинокля. И так далее.

Мэдокс опять кивнул, словно это тоже весьма занимательно, но вид у него при этом был отсутствующий.

Если я ожидал какой-то реакции — шока, к примеру, недоумения, возмущения или удивления, — то меня ждало полное разочарование.

Я отпил глоток виски и уставился на него.

В комнате было тихо, только поленья в камине потрескивали.

— Это очень впечатляет, — наконец заговорил Мэдокс. — За такое короткое время вы сумели собрать столько улик!

— Первые сорок восемь часов — критический период в расследовании, — проинформировал я его.

— Да, я про это слышал. А каким образом вещдоки указывают на мой дом?

— Если вам действительно хочется знать, я собрал образцы ворса от ковра, волос и собачьей шерсти, когда был здесь, и они совпали с обнаруженными на теле и одежде детектива Маллера.

— Неужели? — Он посмотрел на меня и заметил: — Я что-то не помню, чтобы давал вам разрешение на подобные действия.

— Но вы бы его дали.

Он оставил это без внимания.

— Лаборатория у вас работает весьма быстро.

— Это расследование убийства. И убит федеральный агент.

— Да-да… и, стало быть, этот ворс…

Я прочел ему краткую лекцию по анализу волокон.

— Волокна, обнаруженные на теле, совпадают с найденными здесь. Собачья шерсть, видимо, совпадет с шерстью вашей собаки, как ее там…

— Кайзер Вильгельм.

— Как бы ее ни звали. А человеческие волосы, обнаруженные на теле детектива Маллера, плюс все другие образцы ДНК, которые найдут на одежде жертвы или его теле, приведут нас прямиком к убийце — или убийцам.

Мы скрестили взгляды, и он опять ни разу не моргнул. Тогда я сказал:

— С вашей помощью мы рассчитываем составить список всех, кто находился здесь в уик-энд, потом взять образцы их ДНК, образцы волокон с одежды — например с камуфляжных курток и штанов, которые носят ваши охранники. Понятно?

Он кивнул.

— Кстати, о вашей армии. Где и как вы навербовали этих ребят?

— Они все бывшие военные.

— Это видно. Стало быть, хорошо умеют обращаться с огнестрельным оружием и иными боевыми средствами.

— Более важно то, — заметил он, — что им известно понятие дисциплины. Как скажет вам любой военный, лучше иметь десять дисциплинированных и хорошо подготовленных людей, чем тысячу необученных и недисциплинированных.

— Не забудьте еще упомянуть о лояльности, мотивации и благородной цели.

— Об этом и упоминать не надо.

— А сколько у вас на самом деле охранников? — спросила Кейт.

Он, кажется, понял подтекст и чуть улыбнулся — так мог бы улыбнуться граф Дракула, если бы кто-то из гостей спросил, в котором часу встает солнце в районе его замка.

— Кажется, сегодня на дежурстве десять человек.

Тут раздался стук в дверь, и на пороге возник Карл, толкавший перед собой сервировочную тележку, на которой стоял большой, закрытый салфеткой поднос.

Карл отнес его к кофейному столику и сдернул салфетку.

И там, на этом серебряном подносе, красовалось несколько дюжин «поросят в тесте», с поджаристой, чуть коричневатой корочкой, как я люблю. В центре подноса стояли две хрустальные чаши: в одной густая темная горчица, какую продают в магазинах деликатесов, в другой — жиденькая, желтая, отвратительная.

— Должен вам кое в чем признаться, — объявил наш хозяин. — Я позвонил Анри, выяснил ваши гастрономические предпочтения и — voila! — Он улыбнулся.

Совсем не то признание, на какое я рассчитывал, и он знал это, но и оно тоже было нелишним.

— Что-нибудь еще желаете? — спросил Карл.

— Нет, — ответил Мэдокс. — Впрочем, — тут он посмотрел на часы, — пойди взгляни, как там готовится ужин.

— Хорошо, сэр.

Карл вышел, а Мэдокс сообщил нам:

— Вальдшнепов сегодня не будет. Обычный бифштекс с жареной картошкой. — И повернулся ко мне: — Попробуйте закуску.

Я перехватил взгляд Кейт. Она явно полагала, что я не устою перед жареной свининой, напичкали ее ядом или нет. И была права. Я чувствовал аромат хрустящей корочки и горячих хот-догов.

В них для удобства были воткнуты зубочистки — красные, синие и желтые, — так что мне оставалось лишь угадать, каким цветом обозначены неопасные для жизни. Я выбрал синий, мой любимый, взял одного «поросенка» и окунул в горчицу «Дели».

— Джон, тебе бы следовало поберечь аппетит до основного блюда, — заметила Кейт.

— Да я всего парочку. — И я отправил «поросенка» в рот. Вкус был потрясающий — горячая поджаристая корочка, острая горчица.

— Пожалуйста, попробуйте, — предложил Мэдокс Кейт.

— Нет, спасибо. — Она бросила на меня хмурый взгляд. — А вы сами что же?

Мэдокс тоже взял «поросенка» с синей зубочисткой, но горчицу предпочел желтую. Значит, я, вероятно, выбрал не ту чашу.

Вообще-то пока я чувствовал себя прекрасно и следующего «поросенка» на сей раз макнул в желтую горчицу — на всякий случай.

— Неплохо! — одобрил Мэдокс и выбрал другого «поросенка», с красной зубочисткой, предложив Кейт: — Может, все же попробуете?

— Нет, спасибо.

Он съел его сам, на сей раз намазав горчицей «Дели». Ну и я взял еще одну порцию.

Хот-доги навели меня на мысль о Кайзере Вильгельме. Его отсутствие рядом с хозяином свидетельствовало, что пес сейчас нужен Мэдоксу буквально как собаке пятая нога.

Собака всегда предупреждает хозяина — да и всех окружающих, — если кто-то к ним приближается. И у меня было сильное подозрение, что по замыслу Мэдокса мы с Кейт не должны обнаружить за дверью чье-то присутствие.

И еще: если бы Кайзер Вильгельм оказался здесь, я бы непременно скормил ему штук двадцать хот-догов, чтобы выяснить: то ли он отдаст концы, то ли Мэдокс меня остановит.

С другой стороны, может, я слишком увлекся анализом обстановки, что всегда склонен делать в минуту опасности.

Решив, что настало время поднять уровень дискомфорта, я сказал Мэдоксу:

— Я тоже должен кое в чем признаться. Вы ведь знаете историю Борджиа, да?

Он кивнул.

— Ну так вот, после того как вы нас сюда пригласили, мы получили заключение токсикологической лаборатории, в котором отмечен высокий уровень седативов в крови Харри Маллера. И Кейт была несколько… озабочена по поводу… ну, вы понимаете.

Мэдокс посмотрел на меня, потом на Кейт и снова на меня.

— Нет, не понимаю. — И резко добавил: — И вероятно, не хочу понимать!

— Наверное, нас следует зачислить в категорию невежливых гостей, однако Кейт, да и я тоже… мы несколько обеспокоены, что среди ваших слуг… может оказаться человек, имеющий доступ к сильнодействующим седативам, тот самый, кто накачал ими покойного.

Мистер Мэдокс не стал комментировать услышанное, но закурил сигарету.

Я перехватил взгляд Кейт. Кажется, она чувствовала себя более неудобно, чем Бэйн, который даже изобразил на лице обиду.

Чтобы слегка его успокоить, я взял еще одного «поросенка в тесте» — синяя зубочистка, желтая горчица — и, отправив в рот, продолжил:

— Однако, судя по всему, детектива Маллера подвергли воздействию седатива с помощью стрелки с транквилизатором, а потом двумя инъекциями, чтобы он оставался в отключке. — Я посмотрел на Мэдокса, но никакой реакции не заметил. — Значит, сейчас мы вполне можем исключить наличие хлоралгидрата в виски и отшибающих сознание таблеток в горчице.

Мэдокс отпил вина и затянулся сигаретой.

— Хотите сказать, что здесь кто-то пытается… вас отравить?

— Ну, я просто экстраполирую ситуацию, отталкиваясь от имеющихся улик. — И чтобы разрядить обстановку, выдал шуточку: — Многие считают, что нужно время от времени получать хорошую дозу седатива — это может сослужить добрую службу. Если, конечно, затем не последует пуля в затылок.

Мэдокс сидел совершенно спокойно в своем удобном кресле, обитом зеленой кожей, и выпускал колечками дым. Потом посмотрел на Кейт и произнес:

— Если вы так считаете, то удовольствия от ужина, видимо, не будет.

Хорошо сказано, Бэйн! Нет, мне этот парень здорово нравился. Жаль, конечно, что ему скоро придется умереть или, если повезет, провести остаток дней своих в месте, гораздо менее комфортабельном, чем это.

Тут Кейт решила перехватить у меня инициативу:

— Меня очень интересует Карл.

Мэдокс уставился на нее:

— Карл — мой самый старый и доверенный служащий и друг.

— Именно поэтому он меня и интересует.

— Это равносильно обвинению в мой адрес, — бросил Мэдокс.

— Вероятно, мы с детективом Кори должны были уведомить вас, что ни один человек из всех, кто в последний уик-энд находился на вашей территории, не исключен из списка подозреваемых. Включая вас.

В этот момент Мэдокс должен был бы сообщить нам, что ужин отменяется, и попросить покинуть его дом, но он этого не сделал, поскольку ни он еще с нами не закончил, ни мы — с ним.

По сути дела, настал момент, когда переступаешь черту и переходишь от подозреваемого к допрашиваемому. Тут возникает надежда, что подозреваемый уже признался в чем-то, ему инкриминируемом, или признается, как только начнешь на него давить. В противном случае остается полагаться на уже имеющиеся улики и удачные догадки. И в итоге все кончится тем, что я произнесу: «Мистер Мэдокс, я арестовываю вас по обвинению в убийстве федерального агента Харри Маллера. Прошу проследовать с нами».

Потом везешь такого парня в город и отправляешь на нары. Или, как в данном случае, в управление полиции штата, что доставит майору Шефферу несказанное удовольствие.

Кстати, о Шеффере. Похоже, выставленная им группа наблюдателей не засекла нас, когда мы ехали в клуб «Кастер-Хилл». Или, если засекла и сообщила ему, Шеффер не предпринял в связи с этим никаких мер. Осталось только представить себе, что Том Уолш отправился ужинать или сидит у телевизора, вместо того чтобы читать электронное послание от Кейт. Сказать по правде, у меня было такое ощущение, что кавалерия из-за холмов скоро не появится. Или не появится вообще. Значит, арестовывать его придется нам самим.

Однако в этом деле имелся ряд проблем — например частная армия подозреваемого, и ряд обычных явлений, таких как статус богатого и влиятельного человека.

И конечно же, помимо подозрения в убийстве, существовала вероятность, что данный субъект участвует в заговоре с целью устроить ядерный взрыв планетарного масштаба. А данное обстоятельство у меня стояло на первом месте и было в нашей с Кейт юрисдикции.

Настал момент перейти к нашим ядерным делам, и я сказал Бэйну Мэдоксу:

— Кстати, к вопросу о гостях. В воскресенье к вам приехал один гость и, кажется, еще не уехал отсюда. Он к нам присоединится за ужином?

Мэдокс вдруг поднялся и пошел к бару. Наливая себе виски, он ответил:

— Не совсем понимаю, о чем — или о ком — вы говорите.

Мне не понравилось, что он расположился у меня за спиной, поэтому я тоже встал и подал знак Кейт последовать моему примеру.

— О докторе Михаиле Путове. Ядерном физике.

— А-а, вы о Михаиле. Так он уехал.

— Уехал куда?

— Понятия не имею. А что?

— Ну, если его здесь нет, тогда он, видимо, пропал без вести.

— Как это?

— Да так, что он не вернулся домой и в офисе его тоже нет. Путов не имеет права покидать свой дом, не сообщив ФБР, куда направляется.

— Неужели? А почему?

— Полагаю, так записано в его контракте. А он что, ваш друг?

Мэдокс прислонился спиной к стойке бара, со стаканом в руке, и, кажется, задумался.

— Это что, неудобный вопрос? — спросил я.

Он улыбнулся:

— Нет. Я просто обдумываю ответ. — И посмотрел сначала на меня, потом на Кейт. — У меня с доктором Путовым отношения чисто профессиональные.

Это несколько меня удивило — я не ожидал, что он так скажет. Но кажется, все мы уже осознали, что настало время играть в открытую, высказываться честно, уважая требования и чувства противника. А потом уж можно будет вдосталь пообниматься и поплакаться друг другу в жилетку. Перед тем как я его арестую. Или застрелю.

— И что это за профессиональные отношения? — осведомился я.

Он только небрежно отмахнулся:

— Ну понимаете, Джон… можно мне называть вас Джоном?

— Конечно, Бэйн.

— Вот и отлично. Значит, что за профессиональные отношения? Вы так ставите вопрос? О'кей, как бы это сказать…

— Начните с миниатюризации ядерных зарядов, — предложил я.

Он глянул на меня и кивнул:

— Что ж, неплохое начало.

— О'кей. Можно также упомянуть о ядерных зарядах в чемоданах.

Он улыбнулся и снова кивнул.

Что ж, это оказалось легче, чем я ожидал, хотя и могло быть дурным знаком. Но я продолжил:

— И еще двое ваших гостей — Пол Данн, советник президента по вопросам национальной безопасности, и Эдуард Уолфер, заместитель министра обороны.

— А они тут при чем?

— Они были здесь — верно?

— Были, — подтвердил он и тут же добавил: — Именно поэтому мне и не нравятся людишки, шныряющие вокруг.

— Вы имеете полное право принимать у себя в уик-энд известных и влиятельных людей, Бэйн.

— Спасибо. Вопрос в том, что это никого не касается.

— Но в данном случае это может касаться меня.

— В принципе, Джон, вы, вероятно, правы.

— Я знаю, что прав. И еще — Джеймс Хокинс, генерал ВВС и член Комитета начальников штабов. Он тоже был здесь. Правильно?

— Правильно.

— Кто еще?

— Ох, еще примерно дюжина гостей, не имеющих отношения к нашим делам. Кроме Скотта Лэндсдэйла. Он связник ЦРУ в Белом доме. Это секретная информация, она не должна выйти за пределы этой комнаты.

— О'кей… — Это имя я не раскопал, но был бы разочарован, не окажись тут парня из ЦРУ, замешанного в… в чем бы то ни было. — Вашу тайну мы сохраним, Бэйн.

— Эти четверо составляют наш исполнительный совет, — пояснил Мэдокс.

— Какой исполнительный совет?

— Нашего клуба.

— Ага. И о чем же вы, парни, разговаривали?

— О планах «Грин» и «Адское пламя».

— Отлично. И как прошло обсуждение?

— Прекрасно. — Он посмотрел на часы, я глянул на свои. Было девятнадцать тридцать три, и Уолш, наверное, наконец вспомнил о своей личной электронной почте. И еще оставалась надежда, что скоро сюда прибудет полиция штата. Но я на это не рассчитывал.

— Ну а теперь, — сказал Мэдокс, — у меня есть несколько вопросов к вам. Вы сегодня одни?

Я выдал вполне приличную имитацию смеха:

— Конечно.

— Впрочем, — заметил он, — в данный момент это не имеет значения.

Мне было неприятно это услышать.

— И как вы все раскопали? — спросил он.

Я был рад его просветить.

— Это Харри Маллер. Он написал нам записку на внутренней стороне своего кармана.

— Ах вот как… Умно придумано.

— Чтоб тебе сдохнуть, — сказал я.

Он не обратил на это никакого внимания и вдруг спросил:

— Вы никогда не слышали про «Адское пламя»? — И тут же пояснил: — Это крайне секретный план.

— Сказать по правде, Бэйн, я читаю далеко не все приходящие мне сообщения и справки из Вашингтона. — Я обернулся к Кейт, которая стояла спиной к камину, засунув руку в карман, где у нее был пистолет. — Кейт, ты когда-нибудь слышала про «Адское пламя»?

— Нет.

Я повернулся обратно к Мэдоксу и пожал плечами:

— Видимо, мы пропустили этот документ. А в чем там дело?

Он, кажется, начал раздражаться.

— Это не могло попасть ни в какой документ, Джон. Думаю, у вас уже есть большая часть необходимого, так что превозмогите свою интеллектуальную лень и сами сведите все воедино. Не ждите, что я это сделаю за вас.

— Он назвал нас лентяями! — сказал я Кейт. — И это после проделанной титанической работы!

— В принципе, — признал Мэдокс, — вы практически раскрыли дело об убийстве и оказались ближе, чем я думал, к раскрытию другого дела. Но вам еще нужно свести все воедино.

— О'кей. — Я отошел к французским дверям и распахнул их.

Ночь была великолепна, яркий полумесяц сиял почти над головой, освещая поляну позади дома.

Вдали виднелась металлическая крыша генераторной — все три трубы извергали в небо дым. И еще я увидел три вездехода и черный джип — они объезжали дальнюю часть территории, словно охраняя генераторы.

— Как я вижу, дизели работают вовсю.

— Правильно. Они только что прошли техобслуживание.

Я прошел обратно к бару, где по-прежнему стоял Мэдокс.

— Значит, шесть тысяч киловатт.

— Верно. Откуда вы это узнали? В «Потсдам дизеле»?

Вместо ответа я спросил:

— А где у вас СНЧ-передатчик?

Он, кажется, не удивился и тут же ответил:

— Я не особенно поражен, что вы догадались об СНЧ-станции. Об этом всем известно, любой может зайти и посмотреть на генераторы, на кабели. И про это место в Адирондакских горах тоже все знают.

— Где передатчик, Бэйн?

— Я его вам покажу. Попозже.

— А мне кажется, теперь самое время.

Это он проигнорировал, и мы уставились друг на друга, глаз в глаз. И он вовсе не выглядел человеком, у которого возникли серьезные проблемы.

— Ну как, пришли к каким-нибудь сногсшибательным заключениям? Кейт? Будете кричать «Эврика!»?

— Четыре ядерные бомбы в чемоданах были переправлены двумя вашими самолетами в Лос-Анджелес и Сан-Франциско.

— Правильно. Что дальше?

— И ваш СНЧ-передатчик пошлет сигнал на взрыв этих устройств, когда они достигнут мест назначения.

— Так… тепло.

Мне уже начал надоедать этот вздор, и я сказал Мэдоксу:

— Игра окончена, приятель. Я арестую вас за убийство федерального агента Харри Маллера. Повернитесь, положите руки на стойку и поставьте ноги пошире. — Прикрой меня! — бросил я Кейт и шагнул к Мэдоксу. Он даже не шевельнулся.

Я услышал голос Кейт:

— Джон!..

Я обернулся и увидел в дверях Карла с охотничьим ружьем в руках. Оно было нацелено на Кейт.

У двери, ведущей в игровую комнату, возник еще один человек с наведенной на нас винтовкой «М-16».

Потом появился и третий — он целился в меня с террасы тоже из «М-16».

Они прошли в комнату, поближе к нам, и я рассмотрел парня, появившегося из игровой, — это был Лютер. А на террасе был второй парень из караулки, тот самый, которого я так напугал своей сиреной.

Я оглянулся на Мэдокса и увидел в его руке огромный армейский «кольт» сорок пятого калибра, направленный мне в лицо.

Ну что ж, нельзя сказать, что я этого не ожидал, однако ситуация показалась мне невероятной.

А потом Мэдокс сказал:

— Вы ведь сами знали, что живыми отсюда не выберетесь.

Глава 49

Мы с Кейт встретились взглядами. Она не выглядела испуганной, скорее разозленной. Может, на меня.

— Ну, так, — сказал Мэдокс. — Оба — на пол, лицом вниз. — И добавил, как будто мы и сами этого не знали: — Одно лишнее движение, и вы оба — трупы. Я не шучу.

Ну, мы улеглись на пол, лицом вниз — это совершенно правильная полицейская и военная мера при разоружении пленных. Мы явно имели дело с людьми, хорошо знавшими, как это делается.

— Кейт, вы первая, — скомандовал Мэдокс. — Оружие. Медленно. Джон, лицом в ковер. И даже не дыши.

Мне не было видно, что там происходит, но я услышал звук, словно сапог или ботинок ударил по «глоку» Кейт, отшвырнув его по ковру в сторону, и Мэдокс спросил:

— Вы всегда носите пистолет в кармане?

Она не ответила.

— Очень сильно он вам помог, — заметил Мэдокс. — Еще оружие есть?

— Нет.

— А кобура где?

— На поясе сзади.

Он приказал своим:

— Заберите у нее кобуру, снимите часы, ботинки, носки и куртку. Потом пройдитесь металлодетектором.

Я услышал разные звуки — шорохи и постукивание снимаемых и отбрасываемых в сторону вещей, потом голос Мэдокса:

— Обыщите ее.

— Убери свои шкодливые ручонки! — воскликнула Кейт.

— Может, вам стриптиз устроить, или все же обойдемся обыском и металлодетектором? — ядовито осведомился Мэдокс.

Ответа не последовало.

— Чисто, — произнес Лютер.

— Перевернитесь, — велел Мэдокс.

Я услышал, как она переворачивается, через пару секунд раздался писк металлодетектора и Карл спросил:

— Это что?

— Мой ремень и молния на джинсах, тупица, — ответила Кейт. — Что тут непонятного?

— Снимите ремень, — скомандовал Мэдокс.

Я не слышал, пустили они еще раз в ход металлодетектор или нет, но и писка тоже не последовало — стало быть, «Медвежье пугало» не обнаружили.

— Карл, ощупай ее, — распорядился Мэдокс.

Я не видел, по каким местам он ее охлопывает, но она сказала Карлу:

— Наслаждаешься?

Несколько секунд спустя Карл бросил:

— Чисто.

Не знаю, куда она засунула «пугало», но либо его не обнаружили, либо нашли, но не поняли, что это такое.

— Дерек, надень на нее кандалы, — велел Мэдокс второму охраннику.

Я услышал металлическое позвякивание, потом щелкнули, закрываясь, замки кандалов и Мэдокс произнес:

— Теперь твоя очередь, Джон. Процедура тебе известна. Сперва пистолет.

По-прежнему лежа лицом в пол, я сунул руку под грудь, будто доставая пистолет, вытащил из нагрудного кармана рубашки «пугало» и положил на ковер под животом.

Мэдокс, кажется, передвинулся поближе и встал над моими ногами.

— Даже не думай геройствовать, — предупредил он. — Или твоя жена умрет. — И добавил: — Да-да, я знаю, что она твоя жена.

— Пошел бы ты на…!

Я вытащил из-за пояса свой «глок» и бросил на ковер.

— Что еще имеется? Только не врать, или я всажу тебе в задницу пулю сорок пятого калибра.

— Кобура у щиколотки. На левой ноге.

Кто-то задрал мне штанину и снял кобуру с револьвером тридцать восьмого калибра.

Потом два охранника стянули с меня ботинки и носки, кожаную куртку и часы.

— Проверьте его на металл, — приказал Мэдокс.

Один их них — кажется, Лютер — обошел меня, водя металлодетектором, но ничего не нашел — сигнал не пищал.

— Обыщи его.

Кто-то ощупал мои спину, бока и ноги, вытащил бумажник.

— Чисто, — доложил Лютер.

— Бэйн, — пожаловался я, — Лютер меня за задницу лапает.

Лютеру это явно не понравилось.

— Заткни свою траханую пасть, сэр! — рявкнул он.

— Тебе велели меня обыскать, а не лапать.

И тут же тяжелый ботинок врезался мне в ребра, а Лютер заорал:

— Ты, засранец!..

— Прекрати! Ничего без моего разрешения! — остановил его Мэдокс.

Когда мне удалось выровнять дыхание, я не смог удержаться от ехидного замечания:

— А они у тебя не такие уж дисциплинированные, Бэйн.

— Заткнись! — рявкнул Мэдокс. — Мне не нравится твой сарказм. Переворачивайся!

Надо было перевернуться таким образом, чтобы они не заметили «Медвежье пугало», лежавшее на ковре у меня под брюхом. Поэтому я не просто перекатился вбок, а притворился, будто мне очень больно от пинка под ребра, и вполне приемлемо изобразил выбросившегося на берег кита, барахтающегося на песке, так что остался лежать на том же месте, а «пугало» оказалось у меня под спиной.

Теперь я видел Мэдокса, стоявшего над моими ногами, и Карла, вставшего возле Кейт и нацелившего на нее ружье.

Лютер стоял справа от меня, похлопывая металлодетектором по ладони, словно полицейской дубинкой, которой он подумывал врезать мне по голове.

Другого охранника, Дерека, не было видно, но, думаю, он просто сместился мне за голову и навел на меня свою «М-16».

Единственной хорошей новостью было то, что Мэдокс по какой-то причине до сих пор не открыл огонь.

Он, видимо, уловил мою мысль.

— Если ты гадаешь, почему я тяну время и вожусь с вами обоими, то ответ простой: мне нужна от вас кое-какая информация. И еще мне не хочется пачкать кровью этот персидский ковер.

Обе причины выглядели вполне прилично.

— Сними ремень, — приказал Мэдокс.

Я расстегнул пряжку, вытащил ремень и отбросил в сторону.

— Надень на него кандалы, — кивнул Мэдокс Дереку.

Я поднял ноги, Дерек нацепил мне на щиколотки ножные браслеты и защелкнул их. Я удивился, насколько они тяжелые, и уронил ноги на ковер, отчего кандалы зазвенели.

Лютер вытащил из моего нагрудного кармана ручку и провел надо мной детектором. Молния на ширинке, конечно, заставила его запищать, и Лютер ткнул детектором мне в штаны:

— Никаких чугунных яиц, полковник.

Все засмеялись, исключая меня и Кейт.

Тут мне подумалось, что я успел разозлить всех в этой комнате, включая Кейт. И хотя до сего момента они вели себя вполне профессионально, в любую минуту могут перейти и на личности. Стало быть, решил я, ради собственной жены следует держать рот на замке.

Я повернул голову и посмотрел на Кейт — она лежала футах в десяти от меня, тоже на спине и в ножных кандалах. Мы встретились взглядами.

— Скоро прибудет подмога, и все будет хорошо.

— Я знаю.

Конечно, дело было не в том, когда она прибудет, а в том, прибудет ли вообще.

— Заткнись! — гаркнул Мэдокс. — Говорить будешь, когда к тебе обратятся. — И уже Лютеру: — Еще раз обыщи его!

Лютер снова прошелся по мне своими ручонками, ткнув при этом большим пальцем в яйца, и отрапортовал:

— Чисто.

Мэдокс переместился к бару и стал обыскивать карманы наших курток, осматривать документы, обувь и ремни, потом высыпал на стойку содержимое сумочки Кейт и начал копаться в ее вещичках.

— У вас тут целых шесть полных магазинов! Вы что же, рассчитывали устроить перестрелку?

Остальные три идиота засмеялись.

Я не мог устоять перед искушением и ответил:

— Да пошел ты на…!

— Именно это все время повторял твой приятель Харри — «Пошел ты!» «Пошел ты!» Поинтеллигентнее ничего придумать не можешь?

— Могу. Ты арестован.

Он решил, что это смешно, и сказал:

— Ты тоже.

И продолжил копаться в наших вещах, разложенных на стойке. Я заметил, что он вынул батарейки из сотовых телефонов и стал рассматривать мою ручку. «Пугало» Кейт он так и не обнаружил, и я надеялся, что аппарат по-прежнему у нее.

— Так. Тут у вас служебный жетон детектива Маллера. Джон, зачем он вам?

— Чтобы передать его семье.

— Понятно. А ваш значок кто передаст семье после вашей смерти?

— Это риторический вопрос?

— Это вам только кажется.

Теперь он взялся за наши блокноты. Мои записи он, понятно, не прочтет, потому что никто, включая меня самого, не в состоянии разобрать мой почерк. Но у Кейт почерк был очень аккуратный.

— Я вижу, у вас хорошо с логикой. Редкое качество для женщины.

Она, как и следовало ожидать, предложила:

— Пошел на…!

Он проигнорировал этот посыл и продолжил листать ее блокнот.

— Кейт, кому-нибудь известно, что вы здесь?

— Только ФБР и полиции штата, которая уже сюда едет.

— Если бы что-то в этом роде произошло в управлении полиции штата, я бы об этом уже знал.

Вот это мне страшно не понравилось.

— Джон, что об этом знают в доме двадцать шесть по Федерал-плаза? — спросил он.

— Все.

— Не думаю.

— Тогда и не спрашивай.

— Вас видели, когда вы разговаривали с Харри в пятницу после обеда возле лифта. О чем вы говорили?

И это мне тоже очень не понравилось — у Бэйна Мэдокса в доме двадцать шесть имеется свой источник информации.

— Ну же, Джон!

— О делах мы не разговаривали.

— Ну хорошо… У меня сейчас больше нет времени, так что мы продолжим нашу беседу попозже.

— Попозже — это хорошо.

— Но тогда я уже не буду таким добрым.

— Ты и сейчас не слишком добрый, Бэйн.

Он засмеялся:

— Ты еще ничего не видел, приятель.

— Пошел бы ты на…! — посоветовал я ему.

Он стоял прямо надо мной, и его ястребиные глазки уставились на меня, словно он из поднебесья высмотрел на земле раненое животное.

— Есть два способа вести допрос, — сообщил он мне. — Не знаю, как вы, Джон, но лично я предпочитаю обходиться без крови, переломанных костей и криков о пощаде. А как вы, Кейт?

Она не ответила.

И он продолжил развивать ту же тему:

— И еще: есть два способа попасть в измельчитель для веток — живым или мертвым. — И проинформировал нас: — Путова засунули туда уже мертвым, поскольку это было убийство по необходимости. Но вы двое здорово меня разозлили. Однако если будете сотрудничать, даю вам слово чести: ваша смерть будет быстрой и легкой — пуля в голову, перед тем как попадете в измельчитель и превратитесь в жратву для медведей. Ну как? Договорились? Джон? Кейт?

Я не видел в этой договоренности никаких особых выгод для нас, но нужно было выиграть немного времени и я ответил:

— Договорились.

— Отлично. Ну ладно, вы просили показать вам мой СНЧ-передатчик. Сейчас я вам его покажу.

— Вообще-то, — заметил я, — я бы предпочел просто забрать сейчас списки ваших гостей и прислуги, после чего мы отбудем отсюда.

— Джон, это не смешно.

Это сказал Мэдокс, но могла бы сказать и Кейт.

Потом все четверо задвигались вокруг нас, и Мэдокс произнес:

— О'кей, мистер и миссис Кори, теперь можете встать. Руки на голову.

Я попытался сесть и скривился от боли в отбитых ребрах, теперь уже не воображаемой. Уперся руками позади себя, чтобы оттолкнуться, сгреб ладонью «Медвежье пугало» и сунул его в трусы. Затем поднялся на ноги. Пока все шло хорошо.

Я повернулся к Кейт, которая уже стояла и смотрела на меня, и сказал:

— Стойкость придется проявить попозже.

Она кивнула.

— Молчать! — напомнил мне Мэдокс. Потом посмотрел на часы и бросил Карлу: — Пошли отсюда!

— Следовать за мной, — приказал тот. — Дистанция — десять футов.

После чего двинулся к открытым дверям в игровую комнату, а Мэдокс скомандовал:

— Вперед. Руки за голову.

И мы пошли за Карлом.

Я никогда не ходил в ножных кандалах, и хотя цепь была довольно длинная, плохо удавалось ставить одну ногу перед другой, и я шаркал ступнями по полу, словно прикованный к общей цепи каторжник. Кроме того стальные браслеты уже начали натирать мне щиколотки.

И еще: мои штаны без ремня начали сползать, и мне пришлось несколько раз их поддернуть, вызвав вопль Лютера:

— Руки на голову!

Кейт, шагавшей впереди меня, тоже было трудно идти — она все время спотыкалась, чуть не падала. Но тесные джинсы держались на ней, и рук с головы она не снимала.

Я не знал, кто идет позади, и оглянулся через плечо. В десяти футах от меня шел Мэдокс с «кольтом» сорок пятого калибра в руке.

Лютер замыкал шествие с винтовкой «М-16» наготове. Дерек, жертва моей сирены, остался в баре — собирал наши вещи.

— В следующий раз, когда ты оглянешься, — сказал Мэдокс, — у тебя откроется третий глаз, прямо посреди лба. Ясно?

Кажется, я хорошо его понял.

Итак, оказывается, мистер Бэйн Мэдокс вовсе не такой уж очаровательный и милый человек, не слишком хорошо воспитанный и недостаточно цивилизованный. И не стремится это скрыть. По правде говоря, таким он мне нравился гораздо больше — все фиговые листочки отброшены, притворство забыто, а что самое важное, он ведет нас к СНЧ-передатчику.

Карл остановился посередине игровой комнаты, и Мэдокс скомандовал:

— Стоп!

Мы с Кейт выполнили его указание, и я посмотрел по сторонам. На одной стене висела большая мишень для дартса, в центре которой красовалась цветная фотография Саддама Хусейна.

— Вы спрашивали, когда начнется война, — напомнил мне Мэдокс. — Дата операции — пятнадцатое марта. Иды[38] марта плюс-минус день-два на всякие недоразумения. Но я начну ее раньше. Менее чем через час.

— Может, сперва поужинаем?

По крайней мере Лютеру это показалось смешным.

Мэдокс, который теперь оказался впереди меня, кажется, пребывал в некотором напряжении или, возможно, погрузился в свои мысли и не ответил.

Карл тем временем закинул ружье на плечо, и я смог как следует его рассмотреть. Это был «браунинг», полуавтоматическое охотничье ружье, видимо, двенадцатого калибра. Оно способно выпустить пять зарядов подряд, и так быстро, как только вы сумеете нажимать на спусковой крючок и если устоите при этом на ногах. Для Карла это проблемы не составит.

У Мэдокса в его «кольте» сорок пятого калибра семь патронов в магазине и один в патроннике. Этот пистолет известен тем, что из него трудновато попасть в цель, но если тупоносая пуля все же зацепит вас, то вы тут же взлетите на воздух, но, как любили шутить мои приятели, успевшие послужить в армии, «убьет вас падение после этого взлета».

Винтовка «М-16» Лютера — совсем другое дело. Очень точная на средних дистанциях, и если у Лютера полностью автоматический вариант, он может выпустить двадцать пулек в стальных рубашках за меньший отрезок времени, нежели потребуется, чтобы произнести все эти слова.

Срань господня, я уже мертвец!

В любом случае Дерека, этого напуганного моей сиреной паренька, с нами уже не было — его, видимо, ждал прием у отоларинголога, и теперь нам с Кейт приходилось довольствоваться всего тремя противниками. Однако это вам не примитивная уличная шпана вроде моих испаноговоряших приятелей, наверное, зажмуривавшихся, стреляя по мне, или тех джентльменов с Ближнего Востока, которые, я полагаю, вообще не стараются в кого-то попасть, когда палят из своих «АК-47».

В любом случае эти трое — бывшие солдаты, а мы с Кейт в ножных кандалах, без ремней, босые и загнанные в угол.

И самое последнее соображение: сейчас еще не время воспользоваться «Медвежьим пугалом». Надеюсь, Кейт это тоже понимала.

К тому же нам необходимо было попасть к СНЧ-передатчику.

Тут я увидел, как Карл сунул руку куда-то под большой круглый карточный стол, потом отступил назад. Стол начал подниматься над полом, и я услышал жужжание электромотора. Стол продолжал ползти вверх вместе с круглым ковром, лежавшим под ним, и куском пола под ковром. Вот завиднелся шток гидравлического подъемника, все это поднимавшего, и когда ножки стола оказались футах в пяти над уровнем остального пола, подъем прекратился, оставив отверстие около четырех футов в диаметре.

Карл сел на пол, свесив ноги в дыру, и исчез в ней. Вскоре темное отверстие осветилось изнутри.

— Кейт, вы первая, — сказал Мэдокс.

Она помедлила, и он схватил ее за руку и подтолкнул вперед, к отверстию в полу.

Она чуть не свалилась, поскольку ноги были скованы, и я заорал:

— Поосторожнее, ты, засранец!

Он обернулся ко мне:

— Еще одно слово, и ей будет плохо. Понял?

Я кивнул.

Мэдокс за руку подвел Кейт к краю отверстия:

— Там винтовая лестница. Держитесь за перила и быстро спускайтесь.

Кейт села на пол, ухватилась за веревочную петлю, свисавшую с нижней части поднявшегося куска пола, и спустилась в отверстие.

Мэдокс сделал мне знак, указывая в сторону дыры:

— Давай.

Я почувствовал, как сзади меня подтолкнул Лютер, и понял, что этот недоумок стоит слишком близко, чтоб оставаться в безопасности.

— Отойди назад, идиот! — заорал на него Мэдокс.

— Да я его пальцем не трону, — сказал я.

Когда я подошел к отверстию, Мэдокс, который идиотом не был, отступил в сторону и навел на меня «кольт».

— Стой!

Я остановился.

Через несколько секунд снизу донесся голос Карла:

— Можно!

И Мэдокс проинформировал меня:

— Кейт лежит на полу, а Карл целится из ружья ей в голову. Это для твоего сведения. — И указал на отверстие: — Пошел!

Я сел на пол и, опустив закованные в кандалы ноги, почувствовал первую ступеньку. Как только мы с Кейт окажемся в этом подземелье, никто нас уже не найдет.

— Вперед, Джон, — поторопил Мэдокс. — У меня мало времени. — И взвел курок своего пистолета, давая знак двигаться.

Я спустился по винтовой лестнице, огибавшей шток гидравлического подъемника. Это было нелегко — спускаться с кандалами на ногах, но руки были свободны, так что я держался за перила и по большей части просто съезжал по ним.

Кстати, о руках. Если Мэдоксу в какой-то момент вздумается надеть на нас наручники, придется действовать до того, как это произойдет. Кейт, я был уверен, тоже это понимала.

До пола внизу было футов двадцать, высота двухэтажного дома, и я сразу понял, что это и есть убежище на случай ядерной войны.

Винтовая лестница спускалась до бетонного пола круглой комнаты, освещенной люминесцентными лампами без плафонов.

Напротив последней ступеньки, в нескольких футах от нее, располагалась блестящая стальная дверь, как в банковском хранилище, вделанная в бетонную стену.

— Лицом вниз, — произнес позади меня Карл.

Я повернулся и увидел его — он стоял в другом конце круглого пространства, наведя ружье на Кейт, лежавшую на полу лицом вниз.

Неплохой момент для атаки, но прежде чем я на это решился, Карл приставил дуло к голове Кейт и заорал:

— Три! Два!..

Я опустился на холодный бетонный пол, и Карл крикнул:

— Можно!

И я услышал, как Мэдокс, стуча ботинками, спускается по винтовой лестнице, очень быстро, словно немало в этом тренировался.

— Джон, полагаю, одному из нас придется исчезнуть, — произнес он.

Я не ответил.

Прошло несколько секунд, и на лестнице послышались шаги Лютера, потом шипение в цилиндре гидравлического подъемника и глухой удар: пол и стол на нем опустились на прежнее место.

— Открой дверь, — велел Мэдокс Лютеру.

Я услышал щелчок отпираемого замка и легкий скрип открывающейся тяжелой двери.

— Джон, — сказал Мэдокс, — одно твое лишнее движение — и Кейт застрелят первой. — И обратился к Карлу и Лютеру: — Поняли? Если Кори вздумает что-то сделать, застрелите Кейт. А о мистере Кори я сам позабочусь.

— Есть, сэр! — хором ответили Карл и Лютер.

Потом Мэдокс решил сделать мне последнее предупреждение:

— Учти, ты испытываешь мое терпение, а я уже на десять минут выбился из графика. Итак, либо ты ведешь себя хорошо и быстро исполняешь все требования, либо я стреляю в одного из вас, чтобы наверстать упущенное время. Понятно?

— Понятно.

— Хорошо. Твоя жена все равно не считает тебя героем, так что и не пытайся им стать.

— Отличный совет.

— Кейт! — приказал он. — Вставайте. Руки на голову.

Она встала, и Мэдокс отдал следующее распоряжение:

— Следуйте за Карлом. — И обратился ко мне: — Джон, вставай. Руки на голову. Следуй за ними, дистанция двадцать футов.

Я встал, положил руки на голову и заметил на полу большой холщовый мешок. «Молния» на нем была частично расстегнута, и я увидел торчащий оттуда рукав моей кожаной куртки. Видимо, Дерек передал Лютеру мои вещи, и все доказательства нашего пребывания в клубе «Кастер-Хилл» — за исключением «доджа» Руди, от которого они, конечно, тоже избавятся, — теперь исчезли.

Мэдокс заметил, куда я смотрю.

— Даже следов ваших ДНК не найдут в медвежьем дерьме. — И сделал мне знак в сторону двери: — Вперед!

Я прошел сквозь эту банковскую дверь, вделанную в бетонную стену футов трех толщиной.

— Добро пожаловать в мое ядерное убежище, — прозвучал позади голос Мэдокса.

Лютер вошел последним, и я услышал, как захлопнулась дверь и щелкнул замок.

У меня было ощущение, что мы сейчас находимся под террасой, примыкавшей к дому сзади, в выдолбленном в скальном основании глубоком помещении, никак не связанном с цокольным этажом самого дома. И еще я понял, что на поверхности земли не найдется ни единой живой души, способной нас теперь отыскать.

Глава 50

Мы оказались в широком коридоре, бетонные стены которого были выкрашены в светло-зеленый цвет, переходивший в небесно-голубой футах в трех от пола. Потолок был отделан матовым стеклом, из-под которого сияли яркие фиолетовые лампы. Я решил, что это, видимо, специальные лампы для теплиц, ускоряющие рост растений. Здесь, правда, не было никакой растительности, если не считать чудовищной расцветки половое покрытие «Астротерф» в стиле восьмидесятых годов прошлого века.

Полагаю, кто-то пытался создать иллюзию открытого пространства, залитой солнечным светом лужайки, но не преуспел: все вокруг выглядело как подземный бетонный коридор.

— Это для иллюзии, будто вы не под землей, а на поверхности, — пояснил Мэдокс.

— А разве это не так? — спросил я.

Вместо ответа он сообщил:

— Это идея моей бывшей жены, полной идиотки. Она испытывала совершенно иррациональный ужас при одной только мысли об атомной войне.

— Какая глупая женщина.

У него, кажется, улучшилось настроение, и он сделал мне знак в сторону открытой двери справа, заглянув в которую я увидел детскую комнату.

— Наши дети были тогда маленькими, и она считала, что им тут будет хорошо.

— Лампы для ускорения роста оказались бы очень кстати, — заметил я, — но что касается товарищей по играм, выбор у них был бы весьма ограничен.

Он не обращал на меня особого внимания и, кажется, разговаривал сам с собой.

— Она раз по двадцать смотрела фильмы «На берегу» и «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу», но вряд ли поняла, что первый фильм — очень серьезный, а второй — лишь черный юмор висельника. — И, помолчав, добавил: — После этих фильмов о ядерном Армагеддоне она месяцами лечилась в психушке.

У меня создалось впечатление, что Бэйн Мэдокс имел некоторые расхождения со своей бывшей женой в вопросах, касающихся ее одержимости ядерным холокостом, и, по всей вероятности, его нынешние действия были призваны разрешить эти противоречия с помощью собственной ядерной войны. Я был абсолютно уверен, что, когда все это закончится, одной из первых он позвонит миссис Мэдокс.

Как бы то ни было, мы с Кейт медленно продвигались по коридору в кандалах, и я то и дело поддергивал брюки, на что Лютер тут же орал: «Руки на голову!» — а я отвечал: «Пошел на…!»

Я слышал шум работающих вентиляторов, но воздух тут все равно оставался влажным и затхлым.

По обе стороны коридора тянулись открытые двери, за которыми виднелись хорошо обставленные комнаты — спальни, гостиная, кухня и длинная столовая с обшитыми деревянными панелями стенами, тяжелыми портьерами, кессонными потолками и роскошными коврами. Из-за одной закрытой двери слышалась чья-то речь, и я не сразу понял, что это радио или телевизор. Стало быть, тут есть кто-то еще.

А Мэдокс продолжал разглагольствовать:

— Она потратила кучу денег, украшая это убежище. Намеревалась просидеть тут весь период полураспада выпавших радиоактивных осадков, причем в роскоши, к которой привыкла.

Его явно несло, так что я не стал мешать.

— С другой стороны, тут оказалось вполне удобно. Во-первых, разместить СНЧ-передатчик, а также спрятать целое состояние в произведениях искусства, золоте и валюте. Последний агент налоговой службы, пытавшийся здесь что-то разнюхать, все еще сидит тут внизу, взаперти, — пошутил он.

Неплохо сказано, Бэйн. Этот подвал выглядел как последний бункер фюрера, но сейчас, видимо, не совсем подходящий момент для подобных сравнений.

Мы достигли конца коридора, который протянулся, должно быть, ярдов на пятьдесят, и Карл отпер стальную дверь и включил внутри свет.

— Кейт, идите за Карлом. Джон, стой тут, — распорядился Мэдокс.

Кейт исчезла за дверью, я остался на месте.

Потом изнутри раздался голос Карла:

— Чисто.

— Джон, вперед, — велел Мэдокс.

Мне уже слегка надоели эти собачьи команды, но об этом вряд ли стоило сейчас говорить, когда мы так близки… к концу.

Я вошел в комнату и увидел, что Кейт опять лежит на полу, а Карл стоит возле дальней стены с ружьем наготове, чтобы стрелять либо в нее, либо в меня.

— Джон, на пол, — скомандовал Мэдокс.

Я лег лицом вниз на толстый синий ковер. Как профессионал, я вполне мог оценить военную сноровку Карла и Бэйна и их обращение с пленниками в полном соответствии с правилами, изложенными в любом приличном учебнике. Пленники, хотя и закованные в кандалы, безоружные и противостоящие подавляющим силам в лице трех вооруженных мужчин, все равно потенциально опасны — это они хорошо понимали.

Негативный момент заключался в том, что эти трое не давали мне пока ни малейшей возможности вывернуться из создавшейся ситуации.

То, что они воспользовались кандалами вместо наручников было достаточно внятным сигналом, и я прекрасно понимал, почему Мэдокс пустил их в ход.

Единственной ошибкой, которую они пока допустили, были так и не обнаруженные «Медвежьи пугала». Вот поэтому арестованным всегда устраивают в полиции полный стриптиз. Теперь, когда мы оказались в подземелье, Мэдокс вполне может этим заняться, а также напялить наручники, что станет для нас сигналом к активным действиям.

А пока Мэдокс и Карл, кажется, были очень заняты чем-то никак не связанным с нами. Но Лютер стоял возле двери со своей «М-16», поводя стволом, и мушка все время перемещалась с меня на Кейт и обратно. Холщового мешка нигде видно не было. Вероятно, Лютер его куда-то засунул по пути сюда. Значит, в комнате только оружие, нацеленное на нас.

Кстати, об оружии. Полуавтоматическое ружье Карла в ограниченном пространстве также имело большие преимущества — и это явилось лишним свидетельством их профессионального подхода к ситуации. Пуля из винтовки летит с огромной скоростью и способна пробить тело жертвы насквозь и ранить других, в которых вы вовсе не хотели попасть, а потом еще и рикошетировать от стен, превратившись в угрозу для самого стрелка и его приятелей.

По сути дела, «М-16» Лютера почти так же опасна для него самого, как и для нас. Тем не менее мне вовсе не хотелось, чтобы он стал из нее стрелять.

Что же до «кольта» Мэдокса, то в ограниченном пространстве с бетонными стенами это отличное оружие. При выстреле с близкого расстояния он проделает в вас огромную дыру, а скорость пули на выходе не так уж высока, чтобы ранить кого-то стоящего позади предполагаемой цели. И еще: если эта тупоносая пуля попадет в бетонную стену, у нее больше шансов расплющиться, чем срикошетировать.

Проанализировав все это, я пришел к выводу, что мы с Кейт сидим в полном дерьме и надежда на «пугала» все больше испаряется.

— Встаньте на колени, — скомандовал Мэдокс. — Руки на голову.

Я приподнялся, встал на колени, держа руки на голове, и Кейт проделала то же самое. Мы были футах в десяти друг от друга. В комнате царил полумрак. Мы встретились взглядами. Она опустила глаза туда, где было спрятано ее «пугало» — в джинсах или трусах, вероятно, сразу за «молнией», — и снова взглянула на меня. Я чуть качнул головой. «Нет, еще не время, — имелось в виду. — Я дам тебе знак».

Когда глаза привыкли к слабому освещению, я огляделся по сторонам.

Мэдокс сидел спиной к нам перед каким-то электронным устройством, находившимся возле дальней от меня стены. Я решил, что это и есть СНЧ-передатчик. Эврика. Ну и что теперь?

Лютер по-прежнему торчал возле двери, целясь из винтовки в нас с Кейт.

Карла не было видно, но я слышал его дыхание позади нас.

Комната была обставлена скудно и чисто функционально, как рабочий кабинет. Здесь явно и размещался штаб атомной войны, затеянной Бэйном, где он мог встретить Судный день и звонить хоть по всему миру, выясняя, кто остался после Большого взрыва. Здесь у него, видимо, имеется и биржевой телетайп, чтобы наблюдать, как растут котировки акций его военно-промышленных и нефтяных компаний.

Все семидесятые-восьмидесятые годы меня мучила загадка, зачем люди хотят выжить после ядерного холокоста. Сам-то я никогда не строил далеко идущих планов на постъядерный период, ограничиваясь мыслями о банке маринованного чили и бутылке пива.

Но если быть до конца честным по отношению к Бэйну, следует признать — все это по большей части устроено по проектам его бывшей жены. Интересно, что с ней потом произошло? Или ее тоже засунули в измельчитель?

Я заметил, что на обшитой деревянными панелями стене справа от электронного устройства висели три плоских телеэкрана на поворотных кронштейнах. В обстановке, где все оставалось в стиле восьмидесятых, новенькие экраны выглядели совершенно не к месту.

Слева от консоли передатчика стоял стеллаж с шестью более старыми телевизорами, они были включены, и черно-белое изображение на их экранах все время менялось. Я понял, что это мониторы системы наружного наблюдения, и вычленил караулку и сам большой дом, снимаемый камерой от ворот, потом объектив переместился на генераторную и так далее.

Значит, и Мэдокс, и мы с Кейт сразу узнаем, если на выручку явится кавалерия. Однако пока на территории «Кастер-Хилл» царили спокойствие, мир и тишина.

Меня все время терзала малоприятная мысль, что, если даже полиция штата или ФБР прорвутся сквозь ворота и выломают двери охотничьего дома, никто не найдет нас тут, внизу.

И даже если Шеффер вспомнит, что где-то на территории должно размещаться ядерное убежище, то, по всей вероятности, обыщет цокольный этаж самого дома и вполне может принять одно из его помещений за это самое убежище.

Он ни за что не обнаружит гидравлический подъемник под карточным столом, а если каким-то чудом и обнаружит, ему потребуется немало времени, чтобы вызвать сюда команду взрывников и с их помощью высадить стальную банковскую дверь.

Вот так. Мы по уши в дерьме. Даже глубже. Оставался только один способ выбраться отсюда — тот, к которому я пришел нынче после обеда: этот подонок и его подручные должны умереть здесь и сейчас, прежде чем убьют нас, прежде чем Мэдокс взорвет четыре ядерных устройства где-то в мусульманских странах.

Мэдокс повернулся к нам и осведомился:

— Джон, вы уже поняли, что сейчас произойдет?

— Полагаю, вы намереваетесь послать СНЧ-сигнал на четыре приемника, приделанных к детонаторам ядерных бомб, упакованных в четыре чемодана.

— Правильно. Я уже начал передавать этот сигнал.

Вот дерьмо-то!

— Придвиньтесь-ка ближе. На коленях. Давайте.

Мы с Кейт, не вставая с колен, начали перемещаться ближе к консоли, пока стоявший позади нас Карл не скомандовал:

— Стоп!

Мы остановились.

— Видите эти три окошка? — спросил Мэдокс.

Он указал на черную коробку, стоявшую на верхней панели электронной консоли. В одном окошке этого ящика с головокружительной быстротой мельтешили красные буквы, выдаваемые светодиодами.

— Я уже послал первую букву трехбуквенного кодового сигнала, который взорвет ядерные устройства, — пояснил Мэдокс. — Я мог бы, конечно, поставить в каждом из чемоданов часовой механизм, но тогда время взрыва устанавливается заранее и уже ничего нельзя было бы изменить. Поэтому я предпочел взрыв по сигналу, что означает использование моего СНЧ-передатчика, который идеально подходит для подобной задачи и не подвержен воздействиям извне.

— А знаете, Бэйн, с помощью СНЧ-волн можно вести разведку на нефть, — сообщил я.

Он улыбнулся:

— Да, вы неплохо поработали над своим домашним заданием. Но мне не нужно вести разведку на нефть. Я и так знаю, где она имеется, а нынешние ее владельцы очень скоро сгорят в ядерном взрыве.

— А почему вы это делаете?

Он внимательно посмотрел на меня:

— Ну вот, опять этот вопрос! — Он закурил сигарету и продолжил: — Итак, почему. Да потому что мне до смерти осточертела вся эта череда бессильных президентов, постоянно целующих арабов в задницу.

Надо полагать, ему и самому пришлось целовать арабов в задницу и это расплата за былые унижения. Я был готов согласиться с ним.

— Знаете, Бэйн, мы с Кейт у себя на работе сталкиваемся с этим почти ежедневно. К нелегальным иммигрантам-мусульманам принято относиться так, словно это юристы, поднаторевшие в толковании конституционных норм. Подозреваемые в терроризме с головы до ног прикрыты адвокатами, в любое время готовыми вчинить иск за незаконный арест. — И я продолжил свою молитву, перечисляя проблемы в нашей работе, но — вот ведь странно! — Мэдокса это, кажется, совершенно не заинтересовало. И я завершил выступление, заявив: — Я понимаю ваше неудовольствие и раздражение, но взрыв четырех ядерных бомб в исламских странах эту проблему не решит. Он ее лишь усугубит.

Он рассмеялся, что мне показалось весьма странным.

Потом снова повернулся на своем стуле, нажал несколько клавиш на клавиатуре консоли и пояснил:

— Каждую букву следует зашифровать с помощью четырехбуквенного кода.

— Верно, — кивнул я. — Может, об этом и поговорим?

Мэдокс меня, кажется, не слышал, занятый анализом показателей всех этих шкал и циферблатов и какими-то сигналами, доносившимися из наушников, которые он то и дело подносил к уху.

Тут я увидел, что в первом окошке черного ящика перестали мелькать вспышки и вместо них появилась яркая красная буква G.

— Когда полиция штата и ФБР явятся сюда, — заговорила Кейт, — то остановят генераторы и сшибут все столбы вашей антенны.

Мэдокс, продолжая свои электронные игры, ответил не оборачиваясь:

— Кейт, во-первых, они еще даже не выехали из управления, а оттуда сюда больше часа езды. Во-вторых, они не имеют понятия о том, что здесь происходит. В-третьих, даже если они доберутся сюда в течение ближайших тридцати минут, то все равно опоздают. — И объяснил: — Все будет кончено минут через двадцать.

Я заметил, что теперь и во втором окошке черного ящика замелькали красные буквы.

Мэдокс развернулся на своем стуле:

— Вот и вторая буква пошла в эфир, и четыре приемника в ядерных устройствах примут ее примерно через пятнадцать минут.

Я было решил, что он подначивает нас, намекая, сколько времени нам осталось, хотя мы и неплохо поработали над своим домашним заданием, и сказал:

— Примерно через тридцать.

— Нет, через пятнадцать. Именно столько требуется каждому СНЧ-сигналу, чтобы достичь Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, а приемнику — расшифровать эти сигналы.

— Ближнего Востока, — поправил его я. — Тридцать минут.

— Да нет же! — нетерпеливо оборвал мистер Мэдокс. — Вы так и не узнали главного — и для меня это хорошая новость.

— И что же главное? — спросила Кейт.

— Главное — это планы «Грин» и «Адское пламя».

Мэдокс опять повернулся к нам спиной, проверил показания приборов и сообщил:

— Генераторы по-прежнему выдают шесть тысяч киловатт. — Он положил руку на клавиатуру. — И теперь все, что мне остается сделать, — это напечатать последнюю зашифрованную букву трехбуквенного кода.

Пока он это говорил, во втором окошке появилась и застыла красная буква О. Теперь код представлял собой сочетание GO.

Он заметил это и сказал:

— Ну вот, у нас уже есть буквы G и О. Ну и какое же слово является кодовым сигналом? Я что-то забыл. GOB? GOT? — Он засмеялся, глядя на нас через плечо. — Может, GOKO? ГОКО? Нет, слишком много букв. Помогите мне. Джон? Кейт? Пожалуйста. Господи, где моя память… А! Вот оно! GOD! БОГ!

Он явно веселился и наслаждался. И при этом все больше съезжал с катушек.

Мэдокс снова застучал по клавиатуре, и в последнем окошке тоже замелькали красные буквы.

— Итак, вот что сейчас происходит. Моя шифровальная программа через СНЧ-передатчик успешно направила буквы G и О на четыре приемника ядерных устройств, что подтверждают эти буквы в окошках черного ящика. Однако, как вам известно, требуется определенное время, пока СНЧ-волны достигнут этих приемников, а те их соответствующим образом расшифруют. Понятно?

Не думаю, что его действительно волновала наша осведомленность. Или он все еще пытался выяснить, что именно нам известно. Поэтому я ответил:

— Понятно.

— Действительно понятно? Я использую повторяющийся, автоматически сам себя корректирующий код, который передается непрерывно до тех пор, пока не будет принят весь кодовый сигнал. DOG не сработает. Только GOD инициирует взрыв. Понимаете?

— Не забудьте активировать свои изотопы, — напомнил я.

— Что? — Он посмотрел на меня, словно это я сошел с ума, и продолжил: — То же самое программное обеспечение используется в ВМФ для связи с нашим ядерным подводным флотом. Вероятно, вы про это знаете. Вам известно о маленьком эксперименте, который я проделал в восьмидесятых?

— Известно, — ответила Кейт. — Всему ФБР известно.

— Да неужели? Ну что же… это плохо. Но уже не имеет никакого значения. В любом случае, когда черный ящик покажет полный набор букв, GOD, то есть примерно через пятнадцать минут, все четыре приемника поймают полный трехбуквенный сигнал в нужной последовательности. Затем, еще через две минуты, если не произойдет никаких изменений в постоянно передаваемом сигнале, приемники пошлют электронные импульсы на четыре детонатора, подсоединенные к ним, и мы получим четыре великолепных ядерных взрыва. За что отдельное спасибо доктору Путову.

Мы с Кейт молчали.

Мэдокс закурил еще одну сигарету и посмотрел на черный ящик, в последнем окошке которого уже перестали мельтешить красные буквы. Теперь там горело красное D, и все сочетание читалось как GOD. БОГ. Мэдокс явно подразумевал под этим самого себя.

— Итак, три буквы пересылаются теперь через всю страну в постоянном, повторяющемся режиме.

Я все еще не понимал, почему он сказал «через всю страну». А может, уже понял, но не хотел себе в этом признаться.

Мэдокс щелкнул еще несколькими клавишами, и на большом экране возникли четыре зеленые цифры: 15:00. Потом нажал еще одну клавишу, и на экране начался обратный отсчет.

— Трудно точно сказать, сколько именно времени потребуется СНЧ-сигналу, чтобы его должным образом расшифровали приемники, но примерно минут пятнадцать. Потом, как я уже говорил, приемникам потребуется еще две минуты, чтобы убедиться в правильном восприятии постоянного и повторяющегося, самого себя корректирующего кодового сигнала. После чего — ба-бах! — И он громко хлопнул в ладоши.

Я-то уже чувствовал, что он сейчас проделает, а вот бедняга Лютер едва не написал в штаны.

Мэдокс, видимо, считал это очень смешным — и еще трижды хлопнул, но сюрприза больше не вышло, никто не подпрыгнул от неожиданности.

Да, этот парень явно свихнулся, и я рассчитывал, что Карл с Лютером начинают это понимать. И еще я был уверен, что Харри тоже в какой-то момент додумался, и, возможно, Карл с Лютером помнят, что с ним потом случилось.

Я перенес внимание на часы, показывавшие обратный отсчет: сейчас на них было тринадцать тридцать шесть, потом стало тридцать пять и так далее, — уходило время, оставшееся до ядерного экстаза Бэйна Мэдокса.

А тот прикурил новую сигарету от предыдущей, глянул на часы, потом на обратный отсчет, проверил показания каких-то приборов на консоли и осмотрел шесть мониторов системы наружного наблюдения.

Он, кажется, уже впал в маниакальное состояние, и это было понятно — настал час пожинать плоды многолетней работы.

Мне же делать было практически нечего, разве что стоять на коленях, держа руки на голове, наблюдая и слушая. Нельзя сказать, что мне уже наскучило смотреть, как разворачивается это ядерное действо, но я все же предпочитаю действовать, а не наблюдать.

Кстати, к вопросу о действиях. Карл по-прежнему находился позади нас, так что в данный момент о том, чтобы тянуться за «Медвежьим пугалом», которое успело съехать южнее моей задницы, речь пока не шла. Я, конечно, успею вытащить «пугало», но стану мертвецом до того, как соображу, где у него верх, и нажму кнопку на противоположном конце.

У Кейт было больше шансов засунуть руку в джинсы и достать эту штуку, не привлекая внимания Карла или тупоумного Лютера. И я заметил, что она напряглась, подумав о том же.

Она все время украдкой следила за Лютером, но не видела Карла, да и я не имел понятия, насколько внимательно он за нами наблюдает. И хотя Лютер страшно медленно ворочает своими тупыми мозгами, Мэдокс может в любой момент повернуться к нам и возобновить интересную беседу.

И вот вам — он повернулся:

— Вы, вероятно, считаете меня безумцем?

— Нет, Бэйн, мы совершенно уверены, что ты безумец, — ответил я.

Он начал было улыбаться, но потом сообразил, что у его солдат не должны возникнуть ненужные мысли, поэтому принял серьезный вид, словно с мозгами у него все в полном порядке.

— В истории мира не было великого человека, которого не считали бы безумцем. Цезарь, Аттила, Чингисхан, Наполеон, Гит… Ну, этот, кажется, и впрямь немного не в себе. Понимаете, о чем я?

— Я понимаю, что если вы считаете себя Наполеоном, то вам необходимо с кем-то об этом поговорить. Посоветоваться.

— Джон, я считаю себя лишь тем, кем на самом деле являюсь.

— Отличное начало, Бэйн.

— Не думаю, что вы в состоянии оценить мои действия, — заявил он и принялся живописать великих людей, изменивших судьбы мира, включая какого-то польского короля по имени Ян Собеский, безвозмездно спасшего Вену от турок. Но мне-то до этого какое дело, Бэйн?

А часы обратного отсчета между тем показывали уже одиннадцать тринадцать и продолжали тикать.

Кейт воспользовалась паузой — Мэдокс прикуривал очередную сигарету — и спросила:

— А что такое «Адское пламя»?

Он выпустил несколько колец дыма, прежде чем ответить.

— Это особо секретный план правительства, вступающий в силу, если Америка подвергнется нападению с использованием оружия массового уничтожения. Это единственный по-настоящему разумный план из всех появившихся после эпохи ВГУ — взаимно гарантированного уничтожения.

Кейт тут же задала следующий вопрос:

— А какое отношение он имеет к тому… к тому, что сейчас происходит?

Он посмотрел на нее сквозь завесу сигаретного дыма и спросил:

— Значит, вы так ничего и не поняли, да?

Похоже, если мы неверно ответим на один из его вопросов — если он и впрямь сочтет, что мы ничего не понимаем, — то нас отправят за доктором Путовым и тем парнем из налоговой службы быстрее, чем хотелось бы. Именно поэтому я сказал:

— Нас проинформировали перед отправкой, но…

— Хорошо. Тогда рассказывайте.

— О'кей. Ну… «Адское пламя» — это секретный план, который вступает в силу…

— Джон, вы настоящий мастер вешать лапшу на уши, — перебил он. — Ладно, я сам вам расскажу. — И пустился в объяснения. По-моему, «Адское пламя» — это страшная штука, но в то же время вселявшая некоторые странные надежды. Самое страшное заключалось в том, что Бэйн Мэдокс знал малейшие детали этого секретного плана, подпадающего под категорию самых охраняемых государственных тайн, включая место захоронения трупов инопланетян, погибших в Росуэлле.[39]

А часы обратного отсчета уже показывали девять тридцать четыре, и пока я слушал излияния Мэдокса, цифры сменились на девять ноль-ноль, а затем на восемь пятьдесят девять.

Я схватывал практически все, а когда он перечислял исламские города, подлежащие уничтожению ядерным оружием, если план «Адское пламя» будет осуществлен, мне показалось, что сейчас у него начнется оргазм.

Он пребывал в полном экстазе, и у меня даже появилась надежда, что с ним случится обморок или сердечный приступ.

Добравшись до той части плана, которая предусматривала ядерный удар по высотной Асуанской плотине, он страшно вдохновился, замахал руками и воскликнул:

— Миллиарды галлонов воды! Озеро Насер и воды Нила смоют весь Египет и вынесут в Средиземное море шестьдесят миллионов трупов!

Бог ты мой! Бэйн, да ты же совсем спятил, мой милый!

Как мы ни были увлечены столь занимательной беседой, я все же умудрился зафиксировать два момента. Первое: Мэдокс засунул «кольт» во внутренний карман блейзера. И второе: Лютер выглядел весьма озабоченным, словно все это явилось для него откровением. Он даже закурил, а этого не следует делать, когда кого-то охраняешь. Особенно если винтовка болтается на плече стволом вниз, пока ты возишься с сигаретой и зажигалкой.

В комнате между тем стало дымно, и я уже собирался заявить, что дым «секонд-хенд» не слишком полезен для здоровья присутствующих, но тогда Бэйн Мэдокс непременно ответил бы, что нам с Кейт не следует строить долгосрочных планов.

Обратный отсчет дошел уже до семи двадцати восьми.

Где-то в комнате зазвонил телефон. Оказалось, что это мобильник Мэдокса, который он тут же достал из кармана:

— Мэдокс. — Потом послушал и подтвердил: — План «Грин» пошел. — За чем последовало: — Кайзер Вильгельм. — Видимо, тот тоже завязан в этом деле. Или, более вероятно, это кодовое сообщение, что все в порядке и он, Мэдокс, пока не арестован и не подвергается принуждению.

Потом он еще немного послушал и сказал:

— Хорошо. — Посмотрел на часы обратного отсчета и добавил: — Минут через пять-шесть, потом еще две минуты на расшифровку сигнала. Да. Отлично. И что будет на ужин? — Снова послушал и засмеялся: — Я, кажется, спасаю всех вас от участи более страшной, чем смерть. О'кей. Хорошо. Спасибо, Пол. — И в заключение: — Храни вас Господь.

Он выключил телефон и сообщил мне:

— Вам это должно понравиться, Джон. Президент и его гости сегодня развлекаются французской кухней. На ужин у них таймень, приготовленный на пару, под пикантным соусом. Так, ладно, на чем мы остановились?

— Прошу прощения, Бэйн. Я, кажется, утратил нить беседы, но вы…

— А-а, извините. Это был Пол Данн. Специальный советник президента по вопросам национальной безопасности. — И объяснил: — У них в Белом доме нынче небольшой интимный ужин. И это хорошо, поскольку президента и первую леди быстро эвакуируют из Вашингтона. И Пола вместе с ними.

— А разве там плохо готовят французские блюда?

Мэдокс рассмеялся:

— А вы и впрямь очень смешной! — Он сунул мобильник обратно в карман. — Для вашего сведения, у меня здесь внизу имеется своя антенна сотовой связи, а релейная вышка снова работает, но, к несчастью для моих бесплатных гостей, здесь присутствующих, система действует через скремблер и, стало быть, не прослушивается. Так на чем я остановился?

— На шестидесяти миллионах трупах, плывущих вниз по Нилу.

— Ага, верно. Крупнейшая катастрофа с самыми значительными человеческими жертвами во всей мировой истории. Не забудьте также про миллион, а то и больше наших друзей-мусульман, которых испепелят сто ядерных взрывов.

Я все еще не до конца его понял. То есть уяснил, что такое «Адское пламя». Правда, это была несколько чрезмерная, на мой взгляд, ответная реакция на ядерный взрыв, устроенный террористами в Америке. Однако кто я такой, чтобы судить? Каким образом Мэдокс, взорвав свои ядерные заряды в исламских городах, приведет в действие план «Адское пламя»? И тут до меня внезапно дошло. Не в исламских, а в американских городах! В двух городах Америки! Там, где сейчас находятся эти ядерные устройства, — в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско! Срань господня! Я посмотрел на Кейт. Она была бледна как полотно.

Мэдокс взял с консоли пульт дистанционного управления и включил все три телевизора с плоскими экранами.

Первый экран осветился, и я увидел студию новостных программ. Дама-диктор вещала про погоду, тыкая указкой в карту страны.

— Вашингтон, — пояснил Мэдокс и отключил звук.

На втором экране появилась другая новостная студия — какой-то парень вел обзор спортивных событий.

— Сан-Франциско, — сообщил Мэдокс и также убрал звук.

На третьем экране два ведущих новостной программы трепались о чем-то на фоне городского пейзажа, и мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы узнать центр Лос-Анджелеса. Мэдокс послушал их и посмотрел на часы:

— О'кей, сейчас у нас здесь девятнадцать пятьдесят шесть — значит, на западном побережье шестнадцать пятьдесят шесть. — Он взглянул на часы обратного отсчета, показывавшие четыре сорок восемь, сорок семь, сорок шесть, сорок пять… и сказал: — Итак, осталось пять-шесть минут, и последняя буква D достигнет приемника. Потом еще две минуты на расшифровку сигнала. — И, помолчав, добавил: — GOD. БОГ.

Я прочистил глотку.

— Вы что… вы и впрямь?..

— Не можете выговорить?

— Какого дьявола вы задумали?

— А как вам кажется?

Я не ответил. Кейт тоже не произнесла ни звука.

Он откинулся на спинку своего крутящегося стула, скрестил ноги и закурил новую сигарету.

— Это план «Грин». Чтобы ввести в действие «Адское пламя». Поняли? Четыре ядерных заряда в чемоданах — два в Лос-Анджелесе, два — в Сан-Франииско. Они обошлись мне в десять миллионов баксов. Плюс обслуживание.

Он снова оглянулся на отсчитывающие последние минуты часы.

— Они взорвутся меньше чем через шесть минут. — И повернулся к нам. — После чего вступит в действие план «Адское пламя», ответный удар, и мы сметем всех этих мусульманских сукиных детей с лица земли за то, что они сделали в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско… — Он вдруг замолк, словно до него внезапно что-то дошло. — Я и забыл… Это я взорву Сан-Франциско и Лос-Анджелес. — И рассмеялся.

Срань господня!

— Бэйн, — сказал я, — ради Бога, так же нельзя…

— Заткнись, Джон. Ты сейчас несешь то же самое, что и Харри. А когда закроешь пасть, подумай, как это будет прекрасно. План «Грин». План «Адское пламя». Почему «Грин»? Почему «зеленый»? Да потому что… — Он повернулся к плоским экранам. — Видишь бегущую строку на канале Лос-Анджелеса? Что там написано? Уровень опасности — «оранжевый». А знаешь, что там будет написано в ближайшем будущем? Уровень опасности — «зеленый». Постоянно «зеленый». Понял? И тебя больше не станут обыскивать в аэропортах… ну, вообще-то ты туда никогда больше и не попадешь… Но подумай обо всех наших соотечественниках — американцах, вынужденных проходить досмотр в аэропортах.

Он продолжал развивать эту тему, а я смотрел новостные сообщения из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско в надежде узнать, что заговор раскрыт в обоих городах. Но ведущие уже начали закругляться. Я молился, чтобы капитанов и вторых пилотов Мэдокса вместе с их чемоданами уже обнаружили, но шансов становилось все меньше и меньше.

— Бэйн, — сказал я, — в правительстве узнают, что это ты, а вовсе не террористы…

— В любом случае уже слишком поздно. «Адское пламя» защищено от вмешательств и запускается в действие одним нажимом на кнопку.

— Бэйн, они же явятся сюда за тобой!..

— Знаешь что? Мне на это будет наплевать, когда я узнаю, что мир ислама лежит в ядерных руинах. Я готов принести себя в жертву за свою страну, свою веру…

— Ты что, совсем с ума спятил?! Ты же убьешь миллионы американцев, миллионы мусульман, ни в чем не повинных…

— Заткнись, мать твою! — Он быстро оглянулся на Карла и Лютера: — Цель оправдывает средства.

— Ничего подобного!..

Он возвысил голос:

— Именно так! Мы сейчас стоим на пороге нового мира! Или ты слишком глуп, чтобы это понять?!

— Мне бы пописать, — сказала вдруг Кейт.

Мэдокс посмотрел на нее.

— Что?

— Пописать. Пожалуйста. Я уже не могу терпеть. Мне бы не хотелось намочить здесь… Описаться.

Мэдокс, кажется, был несколько раздражен:

— Я тоже не желаю, чтобы вы описались, особенно учитывая огромную работу, проделанную здесь по установке системы очистки воздуха. — И приказал Карлу: — Присмотри за ней.

— На четвереньки! Повернитесь! — скомандовал тот.

Кейт подчинилась, и Карл сказал:

— Вон туда.

Она выпала из моего поля зрения, но я слышал, как охранник прошел через комнату и позади меня раздался скрип открываемой двери.

Мэдокс наблюдал за происходящим, как и Лютер, который опять полез за своими сигаретами.

— Валяйте, — раздался голос Карла. — Я не буду закрывать дверь.

Вот он, нужный момент. Карл следил за Кейт, стоя ко мне спиной, Мэдокс смотрел то на часы обратного отсчета, уже показывавшие три двадцать шесть, то на мониторы системы наблюдения, которые по-прежнему не вызывали беспокойства, то на плоские экраны телевизоров, где все тянулись новостные программы.

Лютер сосредоточил внимание на открытой двери в ванную.

Я оглянулся. Карл стоял у двери, с нацеленным на Кейт ружьем, а она стояла перед раковиной умывальника, расстегивая пуговицу на поясе, а затем «молнию» джинсов.

Уж не знаю, что собирался увидеть Карл, но ожидало его нечто совершенно иное.

— Джон, тебе вовсе не надо смотреть, как писает твоя жена. Повернись обратно, — усмехнулся Мэдокс.

Я отвернулся от того, что сейчас должно было произойти — очень яркой вспышки света, — и зажмурился. Я был готов к этому, но, услышав, чуть не напустил в штаны.

Раздался оглушительный выстрел, заполнивший грохотом всю комнату, словно звук обладал огромной плотностью. Одновременно с этим комнату осветила слепящая вспышка, которую я увидел даже сквозь сжатые веки, и Карл вскрикнул от боли.

Я уже упал плашмя на пол, успев достать свое «пугало» и держа его в руке, но комнату заволок дым и я не видел ни Мэдокса, ни Лютера. И надеялся, что они меня тоже не видят. Я решил, что Лютер представляет более значительную опасность со своей «М-16», направил «пугало» в сторону двери и, едва уловив там какое-то движение, выстрелил.

Второй оглушительный звук заполнил комнату. Из трубки «пугала» вылетел сноп пламени, похожий на красный луч лазера, и взорвался, ударив в стену. Или в Лютера.

Не имело никакого значения, попал я в него или нет, поскольку все теперь наполовину ослепли, оглохли и совершенно точно потеряли ориентацию в пространстве.

Я повернулся и рванул через комнату туда, где увидел Карла, лежащего на спине. И попытался нащупать рядом с ним ружье, но тщетно.

Потом Кейт прокричала что-то, но я не расслышал, обернулся и увидел ружье у нее в руках.

По ковру гуляли язычки пламени, диван уже горел — вот что наделало «Медвежье пугало».

Я мельком увидел лицо Карла, вернее, то, что от него осталось, потом приподнялся и бросился на Мэдокса. Он лежал рядом со своим вращающимся стулом, дергаясь из стороны в сторону и явно потеряв ориентацию, но отнюдь не выведенный из строя. Я сделал слишком большой шаг для короткой цепочки ножных кандалов, запнулся и упал, потом поднялся на четвереньки и снова рванул к нему.

Прежде чем я до него добрался, Лютер встал и вскинул винтовку к плечу, готовый изрешетить меня пулями, но тут оглушительно грохнуло ружье, и Лютер в нарушение всех законов гравитации оторвался от пола и врезался спиной в стену.

Прежде чем он упал, Кейт выстрелила второй раз, и нижняя челюсть Лютера исчезла.

Я снова бросился на Мэдокса, который уже стоял на одном колене и держал в руке «кольт» сорок пятого калибра.

Он поднимал ствол, когда Кейт заорала:

— Брось оружие! Брось, или ты труп!

Время словно остановилось, пока Мэдокс обдумывал свои шансы. Кейт помогла ему принять решение, всадив заряд в потолок над его головой. И он бросил пистолет еще до того, как ему на голову посыпалась штукатурка.

Мы с Мэдоксом стояли на коленях на расстоянии футов пяти друг от друга. Кейт застыла футах в десяти сбоку, направив ружье Мэдоксу в голову.

В комнате воняло горелым порохом, в воздухе висел синеватый дым. Зрение мое почти пришло в норму, но перед глазами все еще плясали черные мушки, куда бы я ни посмотрел. Что до слуха, то ружейные выстрелы я слышал словно издали, но никаких других звуков в комнате не различал.

Я медленно поднялся на ноги, подхватил с ковра «кольт» Мэдокса и подошел к Лютеру, который сидел, привалившись к стене возле двери. Он был еще жив, но лучше бы не был, поскольку вряд ли выживет без нижней челюсти. Первый выстрел Кейт раздробил ему руку, но винтовка так и висела у него на ремне поперек груди. Я сорвал ее, переставил селектор огня с автоматического на предохранитель и забросил себе за плечо.

Кейт знаком велела Мэдоксу переместиться на ковер, и он улегся там, зарывшись лицом в толстый синий ворс, что было весьма неприятно, — я мог это подтвердить по собственному опыту.

Я посмотрел на часы обратного отсчета. До последнего момента, когда они покажут четыре нуля, оставалось полных две минуты.

Нужно было действовать в строгом соответствии с правилами и убедиться, что никто здесь больше не представляет опасности для нас с Кейт. И я подошел к Карлу, который был еще жив, но растерял некоторые части своего лица.

Я начал его обыскивать, но, к моему величайшему удивлению, он вдруг поднялся и сел, прямо как чудовище Франкенштейна на лабораторном столе. Я даже отпрянул.

А он поднялся на ноги, ослепший, не временно, а, судя по ожогам вокруг глаз, навсегда. Тем не менее Карл сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда «кольт» сорок пятого калибра.

Я хотел было сказать «Брось оружие!», но тогда он бы понял, куда стрелять, а время уходило! И я принял трудное решение — выстрелил ему в лоб.

Он был слишком здоровый, чтобы удар пули оторвал его от пола. Просто упал навзничь, как огромное подрубленное дерево.

— Пятьдесят восемь секунд, — произнесла Кейт.

Я подошел к Мэдоксу, уставившемуся на тело Карла, и спросил:

— Как это остановить?

Он повернул ко мне голову:

— Пошел на…!

— Ничего приличнее сказать не можешь? Кончай, Бэйн! Помоги мне! Как это остановить?

— Это нельзя остановить. Да и зачем тебе, Джон? Подумай хорошенько!

Должен откровенно признать, я подумал над этим, хорошенько подумал. Прости меня Господь, но я действительно подумал, а не оставить ли все как есть и пусть будет что будет.

— Сорок секунд, — раздался голос Кейт.

Я сразу пришел в себя и стал вспоминать, что Мэдокс говорил про СНЧ-сигнал, и, кажется вспомнил что-то насчет непрерывности и продолжительности и времени на его расшифровку. Может, если остановить сейчас передачу сигнала, прямо здесь, в самом передатчике, приемники не получат его подтверждения и не подадут импульс на ядерные детонаторы? Я не слишком хорошо разбираюсь в электронике, а вот в уничтожении и разрушении — весьма неплохо. И нам сейчас терять нечего, если не считать двух огромных городов, поэтому я отступил назад и велел Кейт сделать то же самое.

Электронные часы показывали ноль часов пятнадцать секунд, но я помнил слова Мэдокса: «СНЧ-сигнал может запоздать на минуту или две», а насколько мне было известно, двухминутный период расшифровки уже начался или, вернее, подходил к концу.

Я бросил взгляд на три плоских телевизионных экрана, но в Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе и Вашингтоне не происходило ничего необычного.

— Джон! — позвала Кейт.

Часы обратного отсчета показывали четыре нуля, а в окошке черного ящика вспыхивали красные буквы: GOD — GOD — GOD.

Я поднял «кольт» и навел его на СНЧ-передатчик.

Мэдокс приподнялся и встал на коленях перед передатчиком, словно защищая его.

— Джон! — закричал он, подняв руки. — Не надо! Не делай этого! Умоляю! Спаси мир! Спаси Америку!..

Я выстрелил в передатчик три раза, целясь выше головы Мэдокса, и еще четыре раза в другие части консоли с электронным оборудованием, просто для полной уверенности. А затем Кейт всадила два своих последних заряда в уже дымящиеся электронные внутренности.

Освещение, приборы и циферблаты мигнули и погасли. Из консоли летели искры и тянулся дым. Слово «GOD» исчезло.

Мэдокс смотрел, как гибнет передатчик. Потом обернулся ко мне, взглянул на Кейт, снова на меня и прошептал:

— Ты все уничтожил. А ведь мог позволить свершиться. Ну почему ты такой кретин?!

У меня было несколько ответов, один лучше другого, про долг, честь и страну, или, например, еще вариант: «Если я такой кретин, то почему твой пистолет у меня?» — но я перешел прямо к делу и сказал:

— Это тебе за Харри Маллера!

И всадил последнюю пулю ему в голову.

Глава 51

Ключ я нашел у Карла в кармане, и мы сбросили кандалы. Мы также нашли его «кольт», и Кейт сунула его себе за пояс.

Потом мы молча стояли с ней рядом в заполненной дымом комнате и смотрели на экраны трех телевизоров.

Через несколько минут, когда пошла реклама и никаких срочных сообщений из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско не последовало, я сказал Кейт:

— Кажется, там все нормально.

Она кивнула.

— Ты в порядке?

— В порядке. Только вот… оглушенная какая-то…

— Ты отлично справилась с этим делом, — помедлив, произнес я.

— Отлично? Черта с два! Я справилась с ним великолепно!

— Точно, великолепно. А вот интересно, где ты прятала свое «пугало»?

— Тебе этого лучше не знать.

— Верно.

С минуту помолчав, она спросила:

— Ты понимаешь, что это было? Понимаешь, что Мэдокс хотел сотворить?

Я посмотрел на электронную начинку консоли:

— Отчаянные времена требуют отчаянных действий.

— Джон… был такой момент… мне показалось, что ты заколебался.

— Честно?

— Ладно. Можешь не отвечать.

Но мне все-таки нужно было что-то сказать.

— Это все равно когда-нибудь случится.

— Не говори так.

Тогда я попытался пошутить:

— А почему бы нам не остаться здесь на несколько лет?

Она не ответила.

Я посмотрел на Бэйна Мэдокса, который по-прежнему стоял на коленях. Его голова откинулась назад и прижалась к консоли с электроникой. Серые пронзительные глаза были открыты, такие же немигающие и лишенные эмоций. И если не считать кровавой дырки в середине лба, казалось, будто он жив. И это было противно до дрожи.

Кейт заметила, что я смотрю на него.

— Ты должен был это сделать.

Что не соответствовало действительности, и мы оба об этом знали. Я хотел это сделать.

Я отвернулся от Мэдокса и осмотрел шесть мониторов системы наружного наблюдения. Там не было никакого движения, за исключением какой-то тени возле караулки. Видимо, это был Дерек. Потом я увидел проехавший возле генераторной джип.

— Они по-прежнему там, — сказал я Кейт. — И никакой полиции штата не видно.

Она кивнула:

— Значит, придется еще немного посидеть.

Мне не слишком хотелось болтаться рядом с двумя жмуриками, лежащими на полу, с дымящимися ковром и диваном, нюхая вонь от сгоревшей электроники.

К тому же Лютер издавал какое-то бульканье — я узнал этот звук. И хотя мало чем мог ему помочь, решил все же попытаться. Поэтому стал оглядываться в поисках прямого местного телефона, чтобы позвонить в управление полиции штата и вызвать «скорую помощь», не говоря уж о самих полицейских, которые могли бы арестовать Дерека со товарищи и вытащить нас из этого чертова подземелья.

Кейт продолжала смотреть на экраны телевизоров, время от времени поглядывая на висевшие на стене электронные часы.

— Кажется, там и впрямь все о'кей.

— Ага.

Я никак не мог найти телефон и уже хотел поискать его в других комнатах, но тут вспомнил про закрытую дверь, за которой слышал звуки работающего телевизора.

Я был все еще оглушен выстрелами «Медвежьих пугал», а следовало быть начеку.

Мой слух не полностью восстановился, да и Кейт не совсем оклемалась, поэтому мы не услышали шагов в коридоре и поняли, что уже не одни в помещении, когда рядом раздался голос:

— Так! Вот этого я точно не ожидал увидеть!

Я резко обернулся и лишился дара речи. Возле двери маячил призрак Теда Нэша.

Кейт тоже стояла пораженная, у нее даже челюсть отвисла.

В конце концов я все же сумел произнести:

— Ты же мертв.

— Вообще-то я прекрасно себя чувствую, — ответил он. — Извини, что так тебя расстроил.

— Я не расстроен. Просто страшно разочарован.

— Веди себя прилично, Джон. — Он посмотрел на Кейт: — Ну а ты как?

Она молчала.

Вот так. А ведь я знал, что ЦРУ тут замешано! Но даже в самых кошмарных снах и предположить не мог, что снова увижу Теда Нэша. А может, и предполагал…

Нэш огляделся, но не стал комментировать нанесенные повреждения и видневшиеся повсюду пятна крови, не обратил внимания на Лютера, умирающего в нескольких шагах от него, и труп Карла посередине комнаты. Тед всегда был хладнокровным малым. Но на Мэдокса он посмотрел внимательно.

— А вот этого действительно жаль.

Видимо, у нас были разные взгляды на усопшего.

— Так, — сказал он, скорее сам себе. — В Вашингтоне найдется немало людей, которые будут очень недовольны, узнав про это.

Мы с Кейт ничего ему не ответили, а я подумал об «М-16», висевшей у меня на плече, — как бы мне ее поднять и изготовиться к стрельбе.

Это не было приступом паранойи, поскольку Тед Нэш — убийца по своей сути, да к тому же не слишком обожает Джона Кори. Правую руку он держал в кармане спортивной куртки, словно красавчик из каталога модной одежды. Этакий, знаете, беспечный человек, сжимающий в кармане заряженный пистолет.

— Как ты тут оказался? — заговорила наконец Кейт.

— Я тут работаю.

— Но ты… ты же был в Северной башне…

— Я, как и ты, Джон, и некоторые другие, немного туда опоздал. — И философски добавил: — Судьба иной раз очень странно нами распоряжается.

— Ага, — ответил я. — Судьба — это мешок дерьма. Так что ты тут делаешь, Тед? Уж не хочешь ли сказать, что явился сюда остановить Мэдокса, но, как обычно, опоздал?

Он улыбнулся:

— Я сюда вовсе не для того явился, чтобы остановить Мэдокса. — И посмотрел в сторону покойника. — А вот вы, как я понимаю, именно за этим.

— Да нет, мы на ужин приехали.

И прежде чем мы продолжили этот увлекательный обмен остроумными колкостями, он вытащил свой пистолет — это оказался «глок», такой же, как у меня.

— Вы, ребята, и в самом деле все тут испортили.

— Да брось ты, Тед, — отмахнулся я. — Мы всего лишь спасли Сан-Франциско и Лос-Анджелес. — И добавил, чтобы до него дошло окончательно: — Мы герои. А плохие парни — мертвые.

Тед, кажется, начинал злиться — всегда бесился в моем присутствии, — а сейчас, когда он достал пистолет, все сразу поняли расстановку сил.

— Вы даже не представляете, насколько все испортили. — Он уставился на меня, потом оглянулся на Кейт. — Весь мир должен был вот-вот перемениться! Хоть это-то вы понимаете?! Понимаете?!

Он все больше заводился, так что я не стал отвечать на его глупый вопрос.

— Это был самый лучший, самый умный, самый смелый и решительный план, который у нас когда-либо рождался! Всего за один траханый день — один день, Джон! — мы могли бы полностью ликвидировать самую большую угрозу Америке. А вы — ты и эта сука — все испортили!

— Ну извини, пожалуйста. Мне правда очень жаль.

Кейт глубоко вдохнула и резко бросила:

— Во-первых, Тед, я не сука! Во-вторых, если правительство желает уничтожить ислам с помощью ядерного оружия или пригрозить им, оно не должно инсценировать атаки террористов на два американских города, в которых погибли бы миллионы американцев…

— Заткни пасть, мать твою так! Кому какое, на хрен, дело до Лос-Анджелеса и Сан-Франциско?! Только не мне! И не вам! Не пудри мне мозги всей этой высокопарной чушью, Кейт! У нас был шанс раз и навсегда покончить с мусульманским дерьмом, а ты и этот гребаный клоун, твой муж… — Тут он посмотрел на меня и заметил у меня на плече винтовочный погон и черный обрез ствола «М-16», торчавший из-за моей спины. Затем навел «глок». — Сними эту траханую винтовку! Не прикасайся к ней! Вообще ни к чему не прикасайся! Наклонись вбок, чтобы она соскользнула на пол. Давай!

Я наклонился влево, лихорадочно соображая, как перехватить винтовку, сбросить предохранитель и выстрелить в него прямо от бедра.

По всей видимости, мистеру Нэшу надоела моя медленная реакция.

— Ладно, Джон, — сказал он. — Не дергайся. Просто стой и жди смерти. — Он поднял «глок» и прицелился мне в грудь. — Еще одно напоследок. Я нажал на нужные кнопки, чтобы сюда направили именно тебя. Рассчитывал, что тут прикончат вовсе не беднягу Харри Маллера. Но секунды через три ты все равно последуешь за ним. И еще одно. — Он мотнул головой в сторону Кейт: — Я ведь и впрямь трахал ее…

Я услышал оглушительный грохот, но не увидел вспышки из ствола его пистолета. Вместо этого он подбросил оружие в воздух. Так мне, во всяком случае, показалось. Тело Теда отлетело назад, словно кто-то пнул его в грудь, и он врезался спиной в стену рядом с Лютером. И пока сползал по стене на пол, Кейт опустошила весь магазин «кольта» сорок пятого калибра, принадлежавшего Карлу, всаживая в тело Теда Нэша пулю за пулей, отчего оно всякий раз дергалось и подпрыгивало.

Я наблюдал, как она выпустила три последние пули без намека на истерику или ярость. Здоровенный автоматический пистолет она держала совершенно правильно, чуть согнув колени и вытянув вперед обе руки — прицелилась, нажала на спуск, выстрелила; перевела дыхание, прицелилась, нажала на спуск. И так до тех пор, пока затвор не замер в крайнем заднем положении — магазин был пуст.

Я подошел к ней, чтобы забрать пистолет, но она отшвырнула его в сторону.

— Спасибо, — сказал я.

Она продолжала смотреть на окровавленное тело Нэша и медленно произнесла:

— Я не сука, Тед!

Надо мне постараться больше не пользоваться этим словом, когда мы ссоримся.

Глава 52

Я нашел местный телефон и дозвонился до майора Шеффера. Оказалось, он совершенно не в курсе дела — не имеет понятия, где мы и что происходит.

Я выдал ему весьма отредактированную версию, в рамочках «знаешь лишь то, что тебе положено знать», сообщив о трупах и разрушениях, после чего запросил помощь в виде полицейских, медиков, экспертов-криминалистов и его самого.

Потом мы с Кейт, вооруженные винтовкой Лютера и «глоком» Нэша, к счастью, полностью заряженным, обследовали остальные комнаты подземного жилого комплекса, фотографии которого вполне могли бы украсить журнал «Лучшие дома и убежища на случай ядерной войны».

Мы нашли холщовый мешок со своим барахлом и рассовали его по карманам.

В положении беспомощного пленника нет ничего интересного или поучительного, особенно если ваши тюремщики — склонные к убийствам психопаты. Поэтому я не могу понять «стокгольмского синдрома», когда пленник отождествляет себя с тюремщиком и даже сочувствует ему и тем бредням, которые тот несет в оправдание своего плохого поведения.

Однако действия и бредни такого психа то и дело находят живой отклик у пленника, совпадая с его устремлениями и мыслями, сокрытыми в самых темных уголках сознания.

Но хватит об этом.

Мы с Кейт нашли бар мистера Мэдокса, оказавшийся уменьшенной копией того, что располагался наверху, и она стырила оттуда бутылку «Дом Периньон» урожая 1978 года, которую тут же откупорила и налила себе полный стакан.

Я обнаружил несколько бутылок теплого пива «Карлштадт», качество которого с возрастом вовсе не улучшается, — оно и оказалось мутным, что немудрено, поскольку хранилось с 1984 года. Но все равно оказалось весьма кстати.

Относительно мистера Теда Нэша можно было констатировать, что это был его второй и, есть надежда, последний выход из царства мертвых. Я насчитал в его теле семь дырок — целых семь! Совсем неплохой результат — семь попаданий из восьми выстрелов. Сказать по правде, я себя глупо чувствовал, пытаясь нащупать у него пульс, и Кейт спросила, за каким чертом мне это понадобилось. Но я очень хотел убедиться окончательно.

И еще по поводу Теда Нэша. За какие-то три минуты он ухитрился здорово меня взбесить. Во-первых, я не клоун, Тед, и моя жена не сука! Что же касается остального… ну, что было, то было. Даже Кейт может ошибиться в своих отношениях с мужчинами. Ведь не все же ее бойфренды звались Джон Кори.

Она, должно быть, догадалась, о чем я подумал, и, прикончив еще один стакан шампанского, заявила:

— Этого никогда не было. Он наврал.

Ну, у покойного Теда подтверждения не спросишь, так что я просто заметил:

— Эти цэрэушники всегда врут.

— Можешь мне верить.

У нее был «глок» Теда, поэтому я сказал:

— Я тебе верю, милая.

Тут она вспомнила, что является юристом и агентом ФБР.

— Я смогу оправдаться за первый и второй выстрел — заявить, что это была самооборона. Но остальные шесть объяснить трудновато.

— Давай скажем, что Тед поспорил, будто ты не попадешь в него все восемь раз. С удовольствием возьму на себя почести за его убийство.

— Спасибо, только… я сама справлюсь.

Мы вернулись в комнату с СНЧ-передатчиком, глянули на мониторы системы наблюдения и убедились, что люди Шеффера уже прибыли в своих машинах, с полицейскими опознавательными знаками и без таковых, а с ними и «скорая помощь» и стоят перед закрытыми воротами.

Странно, но ворота им никто не открыл, и первая машина вышибла их своим передком.

Потом два полицейских в форме прошли в караулку, и через несколько минут санитары «скорой помощи» вынесли оттуда на носилках чье-то тело и задвинули в свою машину.

— Это что такое? — удивилась Кейт.

— Думаю, Дерек умер.

— Умер?

— Ага. Мэдокс приказал ему прибрать в доме и избавиться от «доджа» Руди. Но ему вовсе не хотелось, чтобы Дерек потом всем об этом рассказывал или сообщил, где располагается ядерное убежище… Ну вот он и велел кому-то от него избавиться.

— Бэйн Мэдокс, кажется, обо всем успел позаботиться.

— Кое о чем не успел. И уже никогда не успеет.

Мы дали им пятнадцать минут, чтобы все стратегические позиции наверху наверняка заняли нужные люди, потом взобрались по винтовой лестнице, нашли выключатель гидравлического подъемника и выбрались в игровую, полную чистого, свежего воздуха.

Затем достали свои удостоверения и, размахивая ими, пошли от одного полицейского к другому, пока не оказались в большой комнате, где майор Шеффер устроил командный пункт, установив там рацию и собрав нескольких своих ребят. Кайзер Вильгельм спал возле камина, посапывая и попердывая.

— И что, скажите на милость, тут происходит? — уставился на нас Шеффер.

— Убийство Харри Маллера раскрыто. Это сделали Бэйн Мэдокс и Карл, его дворецкий.

— Да ну? А где Мэдокс?

— В ядерном убежище.

— Мы обыскали подвал дома.

Я объяснил, как найти убежище, и добавил:

— Там три трупа и один серьезно раненный.

— Чьи трупы?

— Мэдокса, Карла и еще одного парня.

— Мэдокс мертв? И отчего же он умер?

Я ответил уклончиво:

— Пошлите туда своих криминалистов. И еще — раненому нужна помощь.

Шеффер взял рацию и отдал приказания касательно убежища.

А я дал ему еще один совет:

— Надо бы разоружить и запереть всех тутошних охранников.

— Они уже разоружены и заперты в своей казарме. Сидят под охраной.

— Отлично.

— А что у нас на них имеется?

— Они соучастники и свидетели убийства Харри. Скажите им, что их босс убит, и увидите, как они сразу запоют.

Он кивнул.

— Эти три дизеля и генераторы крутились на полную мощность, и мы их выключили. Вы узнали, для чего они?

— Ну, Фред оказался прав: для подлодок.

— Как?..

— Извините, майор, — подключилась Кейт, — но это подпадает под категорию секретной информации, относящейся к вопросам национальной безопасности.

— Да ну?

Я сменил тему, вернувшись к убийствам, и сообщил Шефферу:

— Не ищите здесь Путова.

— Почему?

— Да потому что, по словам покойного мистера Мэдокса, он убил своего гостя доктора Путова и засунул его тело в измельчитель для веток.

— Что?!

— Ну, если хотите знать, Путов получил по заслугам. Больше ничего сообщить не могу. Скажите экспертам-криминалистам, чтобы особое внимание обратили на этот измельчитель. А если там пусто, можно подумать о сборе медвежьего дерьма и поискать в нем остатки ДНК доктора Путова…

— Я не совсем понимаю… — пробормотал Шеффер.

— Послушайте, — перебил я, — а что случилось с парнем в караулке?

— Он мертв.

— Дерек, да?

— Так было написано на его нагрудной табличке. Криминалисты предполагают отравление. Может, какой-то невротоксин. Парень корчился как эпилептик, прежде чем умер.

— Надеюсь, этой дряни не было в «поросятах», — сказал я Кейт.

— Мы не обнаружили никаких «поросят», — сообщил Шеффер. — Но на столе в караулке стоял кофейник со свежесваренным кофе, а этот парень выронил кружку и разлил остатки на стол. Так что яд, вероятно, был в кофе. Его отправили на токсикологический анализ.

— Мэдокс обо всем позаботился, — произнесла Кейт.

— Больше не позаботится.

— А здесь есть кто-нибудь из ФБР? — спросила она у Шеффера.

— О да! Они устроили собственный командный пост. — Он мотнул головой вверх и пояснил: — В кабинете Мэдокса. И ваш приятель Гриффит тоже там. И все еще хочет вас видеть.

— Пойдем поздороваемся с приятелем, — предложила Кейт.

— О'кей, — согласился я и бросил Шефферу: — Увидимся позже.

— Вы пропахли дымом, да и выглядите просто ужасно, — заметил он. — Что там у вас произошло?

— Это слишком длинная и совершенно безумная история. Давайте вернемся к ней потом.

— Вы должны оставаться на месте преступления, — напомнил он. — И помогать расследованию.

— Ага. Еще увидимся.

Я взял Кейт за руку, и мы вышли из комнаты.

По дому болталось не менее дюжины копов, явно не понимая, что им делать. Я предъявил одному из них свое удостоверение и спросил:

— Где тут кухня?

— Кухня? А-а, идите прямо по коридору.

— Спасибо.

— Нам нужно поговорить с Лайамом Гриффитом, — напомнила Кейт.

— Шеффер сказал, что он на кухне.

— Он в кабинете Мэдокса.

Я похлопал себя по уху:

— Повтори?

Мы нашли кухню, где никого не оказалось. Я заметил, что там и не пахнет приготовлением ужина, и указал на это Кейт.

— Ужин был всего лишь предлогом. Уловкой, — пояснила она.

— Да? Ни бифштекса, ни жареной картошечки?

— Мы зачем сюда пришли?

— Я проголодался.

— Может, принести тебе чашечку кофе из караулки?

— Конечно. И налей вторую — для себя. — Я открыл огромный, как в супермаркете, холодильник и обнаружил там сыр и нарезку.

— И как ты только можешь сейчас есть? — удивилась Кейт. — У меня желудок бунтует.

— Я проголодался. — Я вынул сыр и нарезку, подошел к кухонной мойке и умылся. Кажется, на мне остались отметки Мэдокса.

Пока я этим занимался, в кухню вошел Лайам Гриффит.

— Где это вас черти носили?

Я поднял голову от мойки:

— Кухонное полотенце не передадите?

Он помедлил и протянул мне полотенце.

— Что вы здесь делаете?

Я вытер лицо и ответил:

— Мы тут спасали планету от ядерного уничтожения.

— Да неужели? А что исполнили на бис?

Я передал полотенце Кейт, и она тоже подошла к мойке.

— А на бис мы прикончили одного вашего дружка. — Я развернул обертку чеддера и добавил: — Теда Нэша.

Мистер Гриффит молчал, но я видел по его лицу, что он ничего не понял.

— Но Тед Нэш погиб!

— Именно это я и говорю. Разве не замечательно звучит?

Он все еще не понимал, и я полностью уверился, что Лайам Гриффит, каким бы козлом он ни был, обо всем здесь происшедшем никакого понятия не имеет.

Кейт вытерла лицо и руки и пояснила:

— Он тогда не погиб в Северной башне. Но теперь мертв. — И добавила: — Я его застрелила.

— Что?!

— Мы пока ничего больше не скажем по этому поводу, — вмешался я. — Не хотите немного чеддера? Отличный сыр.

— А? Нет. — И он наконец добрался до главного: — А вам известно, что у вас обоих крупные неприятности? У меня приказ отвезти вас в Нью-Йорк, как только найду. Я вас нашел. И имею удовольствие сообщить, что вам грозят дисциплинарные взыскания и, надеюсь, даже нечто более серьезное.

И так далее.

Я, должно быть, съел полфунта сыра и нарезки, пока он распространялся на эту тему, и несколько раз демонстративно посмотрел на часы, намекая, что пора бы ему закруглиться.

Покончив с этим, он осведомился:

— Так что именно здесь произошло?

— Мы с Кейт нашли убийцу Харри Маллера.

— И кто же это?

— Бэйн Мэдокс, владелец этого дома, — ответила Кейт.

— И где он теперь?

— В ядерном убежище, — вступил я. — Мертвый. Я его застрелил.

Никакой реакции не последовало.

— И это все, что вам надо знать. И все, что мы можем вам сообщить.

— Ну хорошо… тогда вам следует ехать со мной.

— А куда вы едете, Лайам?

— Я вам уже сказал. Обратно в город. Вертолет ждет в аэропорту.

— Собственно, мы не имеем права покидать место преступления, — сообщил я. — Майор Шеффер…

— Хорошо, хорошо. Мы останемся здесь еще на час, пообщаемся с полицией штата, вы им расскажете, что тут произошло. А потом я потребую, чтобы вас выпустили под мою ответственность.

Я посмотрел на Кейт, она кивнула. И я сказал Гриффиту:

— Мы с Кейт ограничимся показаниями по поводу убийства Харри Маллера. Все остальное, что вы и полиция штата здесь увидели, подпадает под понятие государственной тайны и не подлежит обсуждению, пока мы не окажемся в доме двадцать шесть по Федерал-плаза. Понятно?

— Может, вы хотя бы намекнете, каким образом государственная тайна связана с тем, что Кейт убила офицера ЦРУ?

— Лайам, — заметила Кейт, — не думаю, что ваш допуск достаточно высок, чтобы знать об этом.

Он, кажется, несколько разозлился, но все же выдавил нечто похожее на шутку:

— Тед всегда высоко о вас отзывался, Кейт.

— Но не в последний раз, когда мы с ним разговаривали.

Ну, полным идиотом Лайам Гриффит все же не был, поэтому ответил:

— Вы оба либо навлекли на себя крупные неприятности, либо вас представят к награде. Так что я лучше помолчу, пока не пойму, что именно вас ждет.

— Видимо, сегодня единственный в году день, когда у вас пробуждается ум, — прокомментировал я.

На беседы с майором Шеффером, детективами из полиции штата и экспертами-криминалистами ушел еще час, в течение которого мы с Кейт танцевали вокруг основного вопроса: что же на самом деле происходило в этом бункере. Потом, посоревновавшись с Шеффером и Гриффитом «кто кого переписает», влезли в машину, взятую Лайамом напрокат, и поехали прочь, миновав по пути флагшток, где по-прежнему развевался американский флаг, освещенный прожектором, а под звездами и полосами висел вымпел Седьмого кавалерийского полка Бэйна Мэдокса.

Да, у меня были сложные чувства к этому человеку… но если бы он не убил Харри и если бы не собирался убить несколько миллионов других американцев, включая Кейт, меня и любого другого, вставшего на его пути, плюс еще миллионы мужчин, женщин и детей… Это был сложный человек, и мне понадобится немало времени, чтобы понять его сущность.

Мы также проехали мимо измельчителя для веток, и это некоторым образом вернуло меня к реальности. Значительные понятия — такие как, например, ядерный Армагеддон — всегда несколько абстрактны. А вот незначительные вроде этого измельчителя как раз и заставляют осознать, что такое Зло.

Ну вот, а потом мы прилетели в Нью-Йорк, и к тому времени, когда добрались до дома двадцать шесть по Федерал-плаза, нас уже ждали — с дюжину сотрудников нашей конторы, включая, естественно, Тома Уолша, и еще столько же из Вашингтона — все с открытыми блокнотами и диктофонами наготове.

Том Уолш тепло нас приветствовал:

— И чем я вообще думал, черт меня побери, когда вас туда направил?!

— А чем вы вообще думали, когда направили туда Харри Маллера? — осведомился я.

На это у него ответа не было, так что я задал следующий вопрос:

— Чья была идея послать на это задание меня одного?

Молчание.

— А я могу вам сказать. Идея принадлежала Теду Нэшу.

— Нэш мертв!

— Теперь — да. А вот я — нет.

— Но легко могло случиться и наоборот, — сообщила Тому Кейт.

Уолш посмотрел на нас обоих, явно не понимая, как на это реагировать: то ли притвориться ничего не понимающим, то ли изобразить ярость, то ли невинность. Кажется, он так ничего и не решил, поэтому отправился в туалет.

Собравшиеся, без сомнения, по-прежнему пребывали в полном недоумении по поводу происшедшего и нашего с Кейт нынешнего статуса — героев или уголовных преступников, — но я уловил, что парочка ребят из Вашингтона точно знает, в чем дело, но держит это при себе.

Нас несколько часов подряд допрашивали в кабинете Уолша все время менявшиеся команды из двух следователей, но мы с Кейт держались молодцом, отчитываясь обо всем, что произошло с того момента, когда мы появились в доме двадцать шесть по Федерал-плаза утром в День Колумба и говорили с Томом Уолшем. Припомнили даже наши беседы с Бетти в «Континентал коммьютэр» и с Макс и Ларри в фирмах, выдающих напрокат автомобили. Потом перешли к выяснению маршрутов реактивных самолетов Мэдокса в Управлении гражданской авиации и к решению отправиться в клуб «Кастер-Хилл», вместо того чтобы ехать в штаб-квартиру полиции штата. И так далее.

Ребят из ФБР вполне впечатлила наша инициатива, хорошие навыки и опыт расследования, но несколько обеспокоило полное пренебрежение полученными приказами, в результате чего мы превратились в беглецов и отщепенцев. Я надеялся, что в итоге они все же хоть что-то поймут.

И еще — по мере того как тянулась ночь, я все больше уверялся, что мы с Кейт здесь единственные, кого ничто больше не тревожит.

Интересно было также отметить, что следователи из ФБР остались по большей части недовольны смертью Бэйна Мэдокса — вдохновителя, организатора и основного свидетеля по делу о заговоре. Я, конечно, заявил, что это была самооборона, хотя, в сущности, удовлетворил собственную жажду мести. Конечно, пришив его, я таким образом лишь осложнил расследование заговора. Жаль, что ничего нельзя вернуть; я, естественно, поступил бы точно так же, но прежде успел бы себе напомнить, что действую непрофессионально.

Возможно, я вообразил себе невесть что, однако по меньшей мере два парня-фэбээровца из Вашингтона вовсе не казались расстроенными по поводу того, что Мэдокс замолчал навсегда.

О том, что Кейт застрелила офицера ЦРУ Теда Нэша, ни один из представителей ФБР вообще не сказал ни слова и не настаивал на продолжении допроса в этом направлении — странно, конечно, но понятно. Они не собирались касаться этого дела без соответствующего приказа свыше.

Приятно было смотреть, как Том Уолш вертится словно уж на сковородке. А еще веселее — сидеть в его кабинете, задрав ноги на кофейный столик, пока нас с Кейт допрашивали. Примерно в три часа ночи я выразил страстное желание освежить свое знакомство с китайской кухней, и один из агентов ФБР пошел искать открытую в этот час забегаловку. И нашел ее. Что ж, не каждый день оказываешься в центре внимания, так что следует выдоить из такого положения все возможное.

С этим делом можно было ковыряться сколь угодно долго, и я не имел ни малейшего понятия, куда это приведет или насколько высоко тянутся нити заговора, связанного с планом «Грин». И конечно же, мы с Кейт никогда этого не узнаем.

На рассвете два агента ФБР отвезли нас домой и пожелали спокойной ночи, хотя было уже утро.

Вернувшись в свою квартиру, мы вышли на балкон и стали смотреть, как над Нижним Манхэттеном поднимается солнце. И вспоминали утро 12 сентября 2001 года со столбами черного дыма, закрывающими солнце не только Нью-Йорку, но и всей стране.

— Как нам хорошо известно по нашей работе, — сказал я Кейт, — любой акт насилия и любое убийство — это месть за убийство, совершенное прежде, и предлог для будущего насилия.

Она кивнула:

— Знаешь… я хотела уйти с этой работы… уехать куда-нибудь в другое место… Но теперь, после случившегося, останусь здесь и буду делать все, что могу…

Я посмотрел на нее, потом на Нижний Манхэттен, где когда-то стояли башни-близнецы, и сказал то ли ей, то ли самому себе:

— Интересно, увидим мы с тобой когда-нибудь «зеленый» уровень террористической опасности?

— Сомневаюсь. Но если будем работать в этом направлении, то по крайней мере не допустим, чтобы он стал красным.

И самое последнее. Агенты ФБР в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско нашли в гостиницах пилотов и чемоданы с ядерными бомбами. Собственно, один из вторых пилотов сидел на таком чемодане и смотрел телевизор, когда в его номер ввалились фэбээровцы.

И самое-самое последнее. Я оказался в подвешенном состоянии со счетом на три тысячи долларов, который нам прислали из «Дела». Как и предрекала Кейт, наша бухгалтерия и слышать не хотела никаких объяснений. Да и Уолш не стал нас защищать, так что мы с Кейт теперь гораздо реже питаемся в городе, чем хотелось бы.

Нам еще предстоит поездка в штаб-квартиру ФБР, в округ Колумбия. Там нас подвергнут самому полному, полнее некуда, допросу, мы сделаем свои заявления и напишем рапорты.

Что касается исполнительного совета клуба «Кастер-Хилл», то единственные сообщения, появившиеся в прессе — да и то в виде кратких заметок, — были о том, что заместитель министра обороны Эдуард Уолфер ушел в бессрочный отпуск; Пол Данн, советник президента по вопросам национальной безопасности, оставил свой пост; генерал Джеймс Хокинс вышел в отставку.

Эти три события, взятые по отдельности, особого внимания не привлекли и не вызвали никакой реакции в вечно бдительных средствах массовой информации. И мы с Кейт все еще ждем более интересных и поразительных новостных сообщений об этих ребятах — например об их аресте. Но пока что Данн, Уолфер и Хокинс не появились на первых полосах газет или в шестичасовой новостной программе телевидения, и я не удивлюсь, если никогда больше ничего о них не услышу, несмотря на то, что́ мы с Кейт рассказали ребятам из ФБР. Может, они просто потеряли свои записи этих бесед.

Что же касается четвертого члена исполнительного совета, офицера ЦРУ Скотта Лэндсдэйла, то отсутствие новостей совсем не обязательно означает дурные новости. Этот парень по-прежнему где-то там; этот Скотт — весьма изворотливая скотина, и если не попадет в очередную крупную неприятность, никто никогда о нем и не узнает.

Другой вопрос, вероятно, имеющий некоторое отношение к нашим делам: война с Ираком, кажется, приближается. Я воспользовался инсайдерской информацией, полученной от Мэдокса, и поставил на семнадцатое марта, что, как заявил мой букмекер, слишком осторожный прогноз и ставки сейчас три к одному. Если мне удастся утроить свою тысячу баксов, я погашу счет, присланный из «Дела». Надо еще прикинуть, кто заслуживает большего доверия — мой букмекер или Бэйн Мэдокс. Нелегкая задачка.

Одного только от нас никто так и не потребовал в Вашингтоне: объяснить, каким образом и почему Кейт застрелила офицера ЦРУ. По этому поводу самый главный представитель ЦРУ в АТОГ сообщил нам, что труп, обнаруженный в клубе «Кастер-Хилл», так и остался неопознанным, а офицер ЦРУ по имени Тед Нэш, которого мы когда-то знали, погиб в Северной башне 11 сентября 2001 года.

А я вовсе и не собирался спорить с ними по этому поводу, и Кейт тоже.

Я все еще много размышляю по поводу плана «Грин» и вполне уверен, что почти произошедшее уничтожение американского города или городов еще произойдет, рано или поздно. Но теперь уже придется гадать, кто это устроил.

Кстати, мне кажется — при этом я вовсе не желаю выглядеть параноиком! — что нам с Кейт выпало узнать, услышать и увидеть больше, чем нужно, чтобы и дальше жить в комфорте и спокойствии. Я, конечно, вовсе не предполагаю, что ЦРУ планирует нас ликвидировать, поскольку мы слишком много знаем про Скотта Лэндсдэйла или потому что Кейт застрелила офицера ЦРУ Теда Нэша. Но ведь точно сказать затруднительно, и вполне возможно, мы скоро купим собаку и будем осматривать свои машины, перед тем как включить зажигание.

В нашем деле невозможно перестараться с мерами безопасности, и всегда надо помнить, кто твои друзья и кто — враги. А если не способен этого понять, всегда держи оружие наготове.