Часть II Суббота Север штата Нью-Йорк

Если живешь бок о бок с драконом, изволь с ним считаться.

Дж. Р. Р. Толкин[6]

Глава 3

Детектив Харри Маллер остановил свой внедорожник на обочине заброшенной лесной дороги и забрал вещи с переднего сиденья. Потом выбрался наружу, определился по компасу и направился на северо-запад, через лес. На нем был камуфляж под цвет осенней листвы и черная вязаная шапочка.

Здесь было нетрудно ориентироваться — сосны росли далеко друг от друга, землю покрывали мох и росистые папоротники. Пока он шел к нужному месту, сквозь деревья забрезжил свет. Запели птицы, мелкие животные засновали в подлеске.

На холоде дыхание превращалось в туман, но чистый и нетронутый лес был столь красив, что Харри скорее радовался, чем грустил.

На плече у него висели бинокль, видеокамера и дорогой фотоаппарат «Никон» с двенадцатимегапиксельным разрешением и трехсотмиллиметровым объективом. Еще он взял с собой справочник по птицам — на случай если кто-то спросит, что он тут делает, а также «глок» девятого калибра — на случай если этому кому-то не понравится его ответ.

Парень, известный как Эд из техотдела, рассказал ему, что принадлежащий клубу «Кастер-Хилл» участок земли площадью шестнадцать квадратных миль является частной собственностью. Невероятно, но вся эта территория обнесена высокой оградой из стальной сетки, и именно поэтому парень из техотдела вручил Харри специальные кусачки, лежавшие сейчас у него в боковом кармане.

Через десять минут он увидел эту ограду футов двенадцати высотой, усиленную поверху колючей проволокой. Через каждые десять футов на ней висели металлические щиты с надписью: «Частная собственность. Нарушители преследуются по закону». Еще одна надпись на щите гласила: «Опасно! Не входить! Территория патрулируется вооруженной охраной с собаками!»

По своему немалому опыту Харри знал, что подобные предупреждающие знаки обычно не имеют никакого отношения к действительности. В данном случае, однако, щиты и надписи следовало воспринимать серьезно. Кроме того, его беспокоило, что Уолш либо не знал про собак и вооруженную охрану, либо просто не сообщил ему об этом. В любом случае утром в понедельник ему будет что сказать Тому Уолшу.

Он достал сотовый телефон и включил вибросигнал, заметив при этом высокий уровень сигнального вызова, что было странно для горной местности. Повинуясь внезапному импульсу, он набрал номер своей подруги Лори. Через пять звонков включился режим речевого сообщения.

Харри тихо сказал в микрофон: «Привет, малыш. Это твой любимый и единственный. Я тут в горы забрался, так что у меня, вероятно, достаточно долго будет скверный прием. Но захотелось послать тебе привет. Сюда я приехал вчера около полуночи, переночевал в машине, а сейчас уже на службе, возле охотничьего домика богатеньких ультраправых недоумков. Так что не звони мне, я тебе сам попозже звякну по обычному телефону, если не смогу дозвониться по сотовому. О'кей? Мне еще предстоит кое-что сделать в тутошнем аэропорту, чуть позже сегодня или завтра утром, так что, наверное, придется здесь ночевать. Дам тебе знать, когда это выяснится окончательно. Ладно, поговорим потом. Пока. Целую».

Он выключил телефон, достал кусачки, проделал дыру в сетке ограды и пролез на территорию клуба. Постоял несколько секунд неподвижно, осматриваясь и прислушиваясь, потом сунул кусачки обратно в карман. И пошел через заросли.

Минут через пять он увидел между соснами столб телефонной линии с вмонтированной телефонной коробкой, запертой на замок.

Он посмотрел вверх: столб был около тридцати футов высотой. Примерно в двадцати футах над землей на нем крепились четыре прожектора, а над ними — пять линий проводов, проходивших через поперечину. Одна была явно подключена к телефону, другая питала прожектора. Остальные три представляли собой толстые кабели, по которым мог поступать ток высокого напряжения.

Харри заметил еще кое-что необычное на верхней части столба и настроил бинокль, чтобы разглядеть это получше. То, что он сперва принял за толстые ветви сосен, растущих вокруг, оказалось точно такими же ветвями, но торчащими из столба телефонной линии. И эти ветви, как он понял, были из пластика; компании сотовой связи используют такие для маскировки или украшения своих ретрансляционных вышек, расположенных в населенных районах. «Интересно, — подумал он, — зачем это тут, посреди леса?»

Он опустил бинокль и сделал несколько снимков, припомнив слова Тома Уолша: «Помимо машин, лиц и номерных знаков, фотографируй все, что покажется интересным».

Харри решил, что столб достаточно интересен для досье, поэтому сменил фотоаппарат на видеокамеру и потратил десять секунд на съемку. Потом двинулся дальше.

На небольшом подъеме сосны уступили место огромным дубам и кленам, чьи еще не облетевшие листья пестрели всеми цветами осени: красным, оранжевым и желтым. Землю вокруг покрывал ковер из опавших листьев, шуршавших под ногами.

Харри быстренько сверился с картой и компасом и определил, что охотничий дом находится прямо впереди, менее чем в полумиле отсюда.

Он развернул упаковку комплексного завтрака и двинулся в путь, жуя на ходу и наслаждаясь свежим воздухом Адирондакских гор, но оставаясь настороже на случай возможных неприятностей. Хотя он являлся агентом федерального ведомства, нарушение прав собственности есть нарушение закона, к тому же без ордера у него было не больше прав, чем у обычного браконьера, забравшегося в частные владения.

И тем не менее, когда он спросил Уолша насчет ордера, тот сказал: «У нас нет явных причин устанавливать за ними наблюдение. Зачем просить у судьи ордер, если ответ будет отрицательный?» Как любят говорить в нью-йоркской полиции о превышении служебных полномочий, «лучше потом принести извинения, чем сейчас просить разрешения».

Харри, как и все занимающиеся антитеррористической деятельностью, отлично понимал: правила игры изменились буквально через пару минут после того, как самолет врезался во вторую башню ВТЦ, а те, что не успели измениться, можно и нарушить. Это обычно облегчало ему работу, но иногда, как сейчас, сама работа была более рискованной.

Лес постепенно редел, и Харри заметил множество пней: деревья спилили и увезли — может, на дрова, может, в целях лучшего обзора. Какова бы ни была причина, здесь практически невозможно укрыться.

Впереди показалось широкое поле, и он медленно приближался к нему, скользя между редкими деревьями.

Под последним уцелевшим кленом он остановился и внимательно осмотрел в бинокль открывшееся перед ним пространство.

Через поле шла мощеная дорога, спускаясь по склону холма к въездным воротам, где в бинокль можно было разглядеть рубленый домик караулки. Вдоль дороги тянулись металлические столбы с прожекторами, и еще он заметил деревянные телефонные столбы с пятью проводами на каждом — линия выходила из леса, пересекала поле и дорогу и снова исчезала в зарослях. Похоже, это было продолжением увиденного возле ограды, и, как ему представлялось, столбы и провода тянулись по всему периметру территории клуба. А значит, все шестнадцать миль ограды освещались прожекторами. «Это вовсе не охотничий дом», — сказал он себе.

Он изучил дорогу. Она тянулась вверх по склону к огромному двухэтажному зданию, выстроенному в местном стиле, — типичному охотничьему дому в Адирондакских горах, стоявшему на крутом склоне прямо перед ним, ярдах в двухстах. На лужайке торчал флагшток, на котором развевался американский флаг, а под ним какой-то желтый флажок или вымпел. Позади дома виднелись хозяйственные постройки, а на вершине холма возвышалось нечто напоминавшее то ли радиотрансляционную башню, то ли ретрансляционную вышку сотовой связи. Он сфотографировал ее своим «Никоном».

Охотничий дом был сложен из речного камня, бревен и крыт гонтом. Фасад украшал портик с колоннами. Из зеленой гонтовой крыши торчало шесть каминных труб, из которых в небо поднимались струи серого дыма. В окнах фасада виднелись огни, а перед домом, на большой, посыпанной гравием парковочной площадке, стоял черный джип. В доме явно были люди и, надо надеяться, ждали гостей. Именно поэтому он здесь и оказался.

Харри сделал несколько снимков парковки и дома, потом включил камеру и отснял общий вид окружающей территории.

Но если он хочет заснять приезжающие машины, людей и номерные знаки, придется подойти к дому гораздо ближе. Эд из техотдела показал ему результаты аэрофотосъемки этого клуба и отметил, что местность тут открытая, но повсюду имеются мощные скальные выходы, за которыми можно укрыться.

Харри осмотрел эти скальные образования, поднимающиеся над склоном холма, и наметил дальнейший маршрут, который позволил бы ему двигаться перебежками от одного выступа до другого, пока он не доберется до удобного для обзора места примерно в сотне футов от дома и парковки. Оттуда он мог фотографировать и снимать на видеокамеру припаркованные автомобили и людей, входящих в здание клуба. Придется сидеть там до самого вечера, как велел Уолш, а потом отправиться в местный аэропорт и просмотреть списки прибывших пассажиров и регистрационные журналы фирм, выдающих напрокат автомобили.

Ему вспомнилось, как он расследовал дело банды парней из Ирландской республиканской армии, устроивших тренировочный лагерь недалеко от здешних мест. Адирондакский лесной заповедник по площади не уступает штату Нью-Хэмпшир; здесь полно и государственных, и частных владений, а населения крайне мало; это отличное место для охоты, пеших походов и пристрелки оружия, приобретенного незаконным путем.

Нынешнее его задание несколько отличалось от работы с бандитами из ИРА, поскольку здесь, по всей видимости, не совершалось никаких преступлений, а люди, приезжавшие в этот огромный дом, весьма вероятно, имели кое-где значительный вес и связи.

Харри уже собирался сделать первую перебежку к ближайшей скале, когда из-за дома вдруг вылетели три черных джипа и на большой скорости рванули по целине. И направлялись они прямо к нему.

— Вот дерьмо!

Он повернулся и бросился обратно к лесу, но тут же услышал в зарослях лай собак.

— Срань господня!

Три джипа подъехали к самой опушке, и из каждого выскочили по двое. У всех в руках были охотничьи винтовки.

Из зарослей позади него вышли еще трое с рычащими немецкими овчарками на туго натянутых поводках. У каждого из охранников, как он успел заметить, на поясе висела кобура пистолета. Потом Харри увидел появившегося из леса четвертого — этот держал себя так, что было понятно: он у них главный.

Харри уже понял, что если его местоположение так точно зафиксировано, значит, на территории имеются детекторы звука и движения. Да, эти люди действительно очень ценили свое уединение.

Его охватило непривычное ощущение тревоги, но не страха. Ситуация могла обернуться достаточно скверно, но явной опасности не представляла.

Охранники окружили его со всех сторон, но держались на расстоянии, футах в двадцати. Все они были в камуфляжной форме типа военной с нашивкой в виде американского флага. На головах высокие фуражки с американским орлом на тулье, и у каждого от левого уха тянулся проводок переговорного устройства.

Тот, что ими командовал — крутой на вид, среднего возраста, — подошел ближе, и Харри разглядел у него на груди именную табличку, как у военных, с надписью «Карл».

— Вы вторглись в частные владения.

Харри придал лицу туповатое выражение.

— Да неужто?

— Да, сэр.

— Ох, Боже ты мой… Ну ладно, если вы покажете, как отсюда выбраться…

— Как вы проникли сквозь изгородь, сэр?

— Изгородь? Какую изгородь?

— Изгородь вокруг этого владения… сэр. Там везде висят щиты с надписью «Вход воспрещен».

— Да я ничего такого и не видел… Ох, вы имеете в виду ту загородку… Извините, Карл, я там за одним дятлом погнался, а он перелетел через нее. Вот я и нашел дыру в заборе…

— Зачем вы здесь оказались?

Харри заметил, что тон Карла стал менее вежливым, к тому же тот забыл про обращение «сэр».

— Я, видите ли, занимаюсь фотоохотой. За птицами наблюдаю. — Он показал свой справочник и постучал пальцем по биноклю.

— А зачем вам фото- и киноснаряжение?

— Так я ж их фотографирую! — Вот козел! — Итак, если вы покажете, как убраться с вашей территории, а еще лучше — вывезете меня отсюда, то я вас покину.

Карл промолчал, и Харри почувствовал первые признаки возможных осложнений.

— Здесь вокруг миллионы акров свободных земель, — наконец заговорил охранник. — Зачем вы прорезали дыру в ограде?

— Я не прорезал никаких траханых дыр, приятель. Я нашел эту траханую дыру. И, кстати сказать, Карл, плевать на тебя хотел.

И сам Харри, и все окружающие тут же осознали, что это речь вовсе не любителя птичек.

Он уже собрался предъявить свое удостоверение, поставить этих ублюдков по стойке «смирно» и приказать им отвезти его обратно к машине, но по некотором размышлении решил не превращать этот казус в дело федерального значения. Зачем им знать, что он федеральный агент, направленный сюда подглядывать и подслушивать? У Уолша, чего доброго, случится припадок.

— Ладно, я ухожу, — сказал Харри и сделал шаг в сторону леса.

Все винтовки были тут же направлены ему в грудь, из кобур появились пистолеты. Собаки зарычали и натянули поводки.

— Стоять! Или я велю спустить собак!

Харри глубоко вдохнул и остановился.

— Есть два способа покончить с этим, — произнес Карл. — Легкий и трудный.

— Давайте выберем трудный.

Карл оглянулся по сторонам, проверив всех девятерых охранников и собак, потом посмотрел на Харри и заговорил увещевательным тоном:

— Сэр, у нас четкие инструкции: всех нарушителей приводить в здание и вызывать шерифа, чтобы их вывозили отсюда сотрудники правоохранительных органов. Мы не станем предъявлять никаких обвинений, но шериф сообщит вам, что если вы вторгнетесь сюда еще раз, то будете арестованы. И вы не можете — и по закону, и в соответствии с условиями нашего страхового полиса — выйти с нашей территории самостоятельно, на своих ногах, а вывозить вас на машине мы не будем. Это может сделать только шериф. Для вашей собственной безопасности.

Харри некоторое время обдумывал услышанное. Хотя задание явно провалено, он мог получить кое-какие дивиденды, осмотрев здание внутри, и, может быть, некую информацию, а также хоть какое-то содействие от местного шерифа.

— Ладно, приятель, — сказал он Карлу. — Пошли.

Карл сделал ему знак идти к джипам. Харри предположил, что его посадят в одну из машин, но этого не произошло — значит, условия их страховки и впрямь по-настоящему строгие.

Джипы, однако, последовали за ним, когда его повели к дороге, а затем вверх по склону к дому.

По пути он обдумывал ситуацию. Десять вооруженных охранников с собаками, караулка у ворот, мощная ограда из стальной сетки, колючая проволока, прожектора, телефонные коробки на столбах и скорее всего детекторы звука и движения. Это вам не обычный охотничий или рыболовный клуб. Он вдруг здорово разозлился на Уолша, который едва проинформировал его, но еще больше на самого себя — за то, что не почувствовал опасность.

Он понимал, что бояться ему нечего, но инстинкт, отточенный двадцатью годами службы в полиции и пятью годами в антитеррористической организации, сигналил об опасности.

Желая убедиться в этом, он спросил у Карла:

— Слушай, а почему бы не вызвать шерифа прямо сейчас по сотовому телефону? Сэкономили бы кучу времени.

Карл не ответил.

Харри полез в карман:

— Можешь воспользоваться моей трубкой.

— Держи руки на виду, — рявкнул в ответ Карл, — чтобы я их видел все время! И заткнись к гребаной матери!

У Харри по спине пробежал холодок.

Глава 4

Харри Маллер сидел у стола напротив высокого худого мужчины средних лет, который представился как Бэйн Мэдокс, президент и владелец клуба «Кастер-Хилл». Это, объяснил Мэдокс, для него отнюдь не работа, просто хобби. Бэйн Мэдокс являлся также президентом и владельцем «Глобал ойл корпорейшн» (сокращенно ГОКО), о которой Харри слышал; это объясняло присутствие на стене двух фотографий: на одной — нефтяной танкер, а на другой — горящее нефтяное месторождение в какой-то пустыне.

Мэдокс заметил интерес Харри к фотографиям и пояснил:

— Кувейт. Война в Заливе. — И добавил: — Терпеть не могу, когда горит добрая нефть, особенно если мне за нее никто не заплатит.

Харри промолчал.

На мистере Мэдоксе был синий блейзер и кричащая рубашка из шотландки. На Харри Маллере только его теплые кальсоны. Карл подверг его унизительному обыску с полным личным досмотром, включая раздевание, а двое других охранников держали при этом в руках остроконечные стрекала для скота, которые пообещали пустить в ход, если он станет сопротивляться. Сейчас Карл и один из тех парней стояли у Харри за спиной, по-прежнему вооруженные своими стрекалами. Шерифа пока видно не было, и Харри решил, что он вряд ли сюда едет.

Он наблюдал за Бэйном Мэдоксом, спокойно сидевшим у огромного стола. Они находились в большом, отделанном сосной кабинете на втором этаже охотничьего дома. За окном, расположенным справа, виднелся склон холма, — а на его вершине — антенна, которую он заметил из леса.

— Не угодно ли кофе? Или чаю? — спросил мистер Мэдокс своего гостя.

— Да пошел ты на…!

— Это надо понимать как «нет»?

— Пошел ты!..

Они внимательно смотрели друг на друга. Мэдоксу было около шестидесяти — тренированный, загорелый, зачесанные назад седые волосы, длинный тонкий нос, как у орла, серые глаза под цвет волос. Харри решил, что этот малый богат, но вовсе не глуп. Что-то в Мэдоксе свидетельствовало о силе, власти и мощном интеллекте. Явно привык командовать и все контролировать. Кроме того, Мэдокс, кажется, вовсе не нервничал, захватив в плен и насильно удерживая у себя агента федеральной службы. А это, как уже понял Харри, не сулило ничего хорошего.

Мэдокс достал сигарету из деревянной шкатулки на столе и спросил:

— Не возражаете, если я закурю?

— Да мне наплевать, даже если вы загоритесь. Звоните шерифу. Прямо сейчас.

Мэдокс прикурил сигарету от серебряной настольной зажигалки и задумчиво выпустил дым.

— Так что привело вас сюда, детектив Маллер?

— Наблюдал за птичками.

— Мне бы не хотелось быть грубым, но это выглядит девчачьим хобби, мало подходящим человеку, занимающемуся борьбой с терроризмом.

— Еще минута, и я объявлю, что вы арестованы.

— Что ж, тогда позвольте мне с умом использовать эту минуту. — Мэдокс еще раз осмотрел предметы, выложенные на стол: сотовый телефон Харри, отключенный пейджер, видеокамеру, цифровую камеру «Никон», бинокль, справочник по птицам, карту местности, компас, кусачки, документы и девятимиллиметровый «Глок-27», так называемый «беби-глок», который легко спрятать под одеждой.

Харри заметил, что Мэдокс предусмотрительно вынул из пистолета магазин.

— И как прикажете все это понимать? — осведомился хозяин охотничьего дома.

— Да как угодно, приятель, чтоб тебе пусто было! Верни мне мое барахло и выпусти отсюда к едреной матери. Иначе тебе грозит от двадцати лет до пожизненного за нападение на федерального агента.

Мэдокс сделал гримасу, демонстрируя, что раздражен и теряет терпение.

— Перестаньте, мистер Маллер. Это мы уже проехали. Пойдем дальше.

— Да пошел ты!..

— А давайте я поиграю в детектива, — предложил Мэдокс. — Вот я вижу тут бинокль, портативную видеокамеру, очень дорогой цифровой фотоаппарат с телескопическим объективом и справочник по птицам. Из этого я могу заключить, что вы большой любитель птиц, просто энтузиаст. И настолько этим увлечены, что даже имеете кусачки — на случай если между вами и птичкой окажется какая-то ограда. Плюс к тому девятимиллиметровый пистолет, если птичка не захочет достаточно долго сидеть на одном месте, чтобы вы успели ее сфотографировать. Ну как, у меня получается?

— Не слишком хорошо.

— Тогда позвольте продолжить. Еще я вижу здесь карту Государственного картографического управления США, на которой красным обозначен периметр моих владений. Правильно?

Харри ничего не ответил.

— Также я вижу у себя на столе, — продолжал Мэдокс, — полицейский жетон и удостоверение, в котором указано, что вы отставной детектив из нью-йоркской полиции. Поздравляю вас.

— Чтоб ты сдох!

— Но гораздо больше меня заинтересовал другой жетон и удостоверение, свидетельствующие, что вы являетесь федеральным агентом из Антитеррористической оперативной группы. Не отставным. — Он посмотрел на фото, потом на Харри Маллера и спросил: — Вы сегодня на работе?

Харри решил еще раз воспользоваться заранее приготовленной легендой, на тот случай если этому малому нужен предлог, чтобы выпустить его на свободу.

— О'кей, давайте я повторю вам то, что уже говорил вашим параноикам, взятым напрокат из охранного бюро. Я приехал сюда на уик-энд, на отдых. Наблюдаю за птицами и фотографирую их. Да, я федеральный агент и по закону имею право носить с собой удостоверение и ствол. Два плюс два — вовсе не пять. Понятно?

Мэдокс кивнул.

— Понятно. Но поставьте себя на мое место. А я поставлю себя на ваше. Вот я, федеральный агент Харри Маллер, слушаю человека, который утверждает, будто все вещественные доказательства, лежащие передо мной и свидетельствующие, что он занимался наблюдением, слежкой, на самом деле объясняются его большой любовью к птичкам. И что, мне следует вас отпустить? Или потребовать более логичного и правдивого объяснения? Что бы вы сделали на моем месте?

— Извините, я вас плохо слышу. Ваша рубашка отвлекает внимание.

Мистер Мэдокс улыбнулся, раскрыл справочник, надел очки и перелистал страницы.

— Где чаще всего можно повстречать гагару, мистер Маллер?

— У озера.

— Нет, это слишком легкий вопрос. — Он перевернул несколько страниц. — Какая расцветка у древесной славки?

— Коричневая.

Мистер Мэдокс покачал головой.

— Нет-нет, мистер Маллер. Синяя. Синяя, как небо. Еще один вопрос. Проходной балл — два правильных ответа из трех. — Он снова пролистал страницы. — Какого цвета самец…

— Слушай, возьми эту книгу, намажь ее вазелином и засунь себе в задницу.

Мистер Мэдокс закрыл справочник и отбросил в сторону. Потом повернулся к компьютеру.

— Вот они, ваши цифровые снимки. Никаких птиц я не вижу. Зато вижу ваш интерес к моим сооружениям… к столбам с проводами… и, посмотрим еще… снимок телеобъективом — башня позади дома… панорамный снимок самого дома… ага, а вот и птичка, сидит на моей крыше. Что это за порода?

— Ястреб-говноед.

Мэдокс взял в руки видеокамеру и посмотрел в видоискатель.

— Так, опять этот столб… вы заметили на нем пластмассовые ветки, надо полагать… снова дом… отличный вид с того места, откуда вы снимали… а вот птичка улетает. Кто это был? На первый взгляд большая голубая цапля, но они сейчас подались на юг. Правда, осень нынче необычно теплая. Глобальное потепление, если верить в этот вздор. — Он положил камеру на стол. — Вы знаете, какое предлагается решение проблемы глобального потепления? Нет? Я вам скажу. Ядерная зима. — Он рассмеялся. — Старая шутка.

Мэдокс откинулся на спинку стула и закурил новую сигарету. Выпустил несколько идеальных колец дыма и проследил за ними, пока они не растаяли в воздухе.

— Забытое искусство, — заметил он.

Харри Маллер огляделся, пока Бэйн Мэдокс практиковался в своем забытом искусстве. Он слышал дыхание двух охранников за спиной, а сам перевел взгляд на стену, увешанную какими-то сертификатами или дипломами в рамках. Если бы ему удалось выяснить, что собой представляет этот парень, информация могла бы оказаться полезной в будущем.

Мэдокс заметил взгляд Харри и пояснил:

— Вверху слева висит мое удостоверение кавалера Серебряной звезды. Рядом с ним — удостоверение кавалера Бронзовой звезды и документ на Пурпурное сердце. Затем следует мой патент на звание лейтенанта армии Соединенных Штатов. В следующем ряду обычные медали за доблестную службу, включая медаль за кампанию во Вьетнаме, и указ президента с благодарностью. Я служил в Седьмом кавалерийском полку Первой авиадесантной дивизии. Седьмой кавалерийский — полк генерала Кастера. Это отчасти объясняет название моего клуба. Позднее я, возможно, сообщу вам и другую причину, почему так назвал свой клуб, но, если сделаю это, придется вас убить. — Он рассмеялся. — Шутка. Эй, да улыбнитесь же! Это просто шутка!

Харри заставил себя улыбнуться. «Вот козел!»

— В последнем ряду висит значок «За боевое отличие», снайперский значок, диплом о прохождении спецкурса войны в джунглях и, последнее, удостоверение о демобилизации. Я ушел из армии после восьми лет службы в чине подполковника. В те времена карьеру делали быстро. Много офицеров гибло в бою, открывая большие возможности для повышения в чине. А вы служили в армии?

— Нет. — Харри решил подыграть Мэдоксу. — Я был слишком юн, а потом призыв прекратили.

— Точно. А надо бы его возобновить.

— Вы абсолютно правы, — поддержал Харри. — И женщин тоже надо призывать. Они хотят равных прав, так пусть несут и равную ответственность.

— Совершенно верно.

Харри уже несло:

— Мой сын все равно должен был встать на военный учет, на случай если вновь объявят призыв. А вот дочка — нет. Ну и что это такое?

— Точно. У вас сын и дочь?

— Ага.

— Женаты?

— Разведен.

— Я тоже.

— Женщины могут свести с ума, — пожаловался Харри.

— Но только если это им позволить.

— А мы и позволяем.

Мэдокс фыркнул.

— Да, позволяем. Но как бы то ни было, сюда вы приехали, чтобы следить за нами по заданию Антитеррористической оперативной группы. Почему?

— Вы долго пробыли во Вьетнаме?

Мэдокс несколько секунд неотрывно смотрел на Харри Маллера, прежде чем ответить.

— Два срока — по году каждый. А третья командировка закончилась досрочно пулей из «АК-47», которая прошла всего в дюйме от сердца, пробила мне правое легкое и размозжила ребро на выходе.

— Вам повезло, что остались в живых.

— Я это каждый день себе повторяю. Каждый день — подарок. В вас когда-нибудь стреляли?

— Пять раз. Но ни разу не попали.

— Это вам повезло, что остались в живых. — Мэдокс в упор уставился на Харри. — Такое меняет человека раз и навсегда. И не обязательно к худшему.

— Я знаю. Много моих друзей получили пули. — Он подумал о Джоне Кори, хотя тот как был до ранения идиотом, так им и остался. — Пожалуй, мне следовало пойти добровольцем. Вьетнам позади, но я все равно мог бы служить. Может быть, успел бы застать вторжение на Гренаду или еще куда-нибудь.

— Ну не стоит так уж расстраиваться. Большинство американцев нигде никогда не служили. И, сказать по правде, война — страшная штука. А вы теперь завязаны с терроризмом, мистер Маллер, и, по всей видимости, действуете на передовой. Правильно?

— Ну… да.

— А под терроризмом мы обычно подразумеваем исламских молодчиков. Правильно?

— Да… только…

— Стало быть, вы тут высматриваете исламских террористов? Может, вам помочь?

У Харри мелькнула какая-то неясная мысль, но Мэдокс продолжал:

— Если я могу вам каким-то образом посодействовать, мистер Маллер, вы только скажите. В мире вряд ли найдется человек, более серьезно настроенный на победу в войне с терроризмом, чем я. Так чем я могу вам помочь?

— Ну… э-э… есть одна проблема. Лет пять назад я занимался делом, связанным с террористами из Ирландской республиканской армии, и это было всего в пятнадцати милях отсюда. У них там имелся тренировочный лагерь. — Харри подробно рассказал Мэдоксу об этом деле и закончил: — Восьмерых мы засадили в федеральную тюрьму на сроки от трех до двадцати лет.

— Да-да. Я помню, поскольку все происходило рядом.

— Точно. И тут то же самое. Мы просто проверяем многочисленные частные заповедники на предмет какой-нибудь подозрительной активности, связанной с ИРА. У нас было донесение разведки, что…

— Значит, это не имеет отношения к исламским террористам?

— Нет. Сейчас — нет. Мы занимаемся ИРА.

— Мне кажется, это напрасная трата времени и ресурсов, особенно в свете одиннадцатого сентября.

— Я тоже так считаю. Но нам нужно отслеживать все и всех.

— Да, это точно. — Мэдокс на минуту задумался, потом спросил: — Значит, вы считаете, что клуб «Кастер-Хилл» является… чем он является? Тренировочным лагерем Ирландской республиканской армии?

— Ну, понимаете, начальство получило данные какой-то непонятной активности в этом районе. И меня отправили поразнюхать. Знаете, бывает, когда кто-то использует вашу территорию без разрешения.

— Никто не может проникнуть на мою территорию без моего ведома. Вы сами в этом только что убедились.

— Ну да, понятно. Я укажу в рапорте…

— И конечно же, сюда не могут пробраться люди, занимающиеся боевой подготовкой.

— Ага, я…

— Но это не объясняет, зачем вы фотографировали мой дом. Вам следовало бы искать этих ребят из ИРА по лесам.

— Ага. Просто так получилось…

— Несомненно. Но главное в том, что вы действительно занимались слежкой.

— Ну да. Мне нужно проверить около дюжины владений в этом районе.

— Понятно. Итак, я должен считать, что не мне одному оказана такая честь?

— Простите?

— Я не должен считать, что меня одного избрали для проверки?

— Да, конечно! Это же обычная, рутинная работа.

— Что же, большое облегчение. Кстати, у вас есть какой-нибудь официальный ордер на эту вашу деятельность?

— Есть… но он остался на службе.

— А разве вам не следует иметь такой ордер при себе? — Он махнул рукой в сторону предметов, разложенных на столе, и добавил: — Мы ничего такого не обнаружили, даже заглянув вам в анус. — И мистер Мэдокс улыбнулся.

— Слушай, парень, а не пошел бы ты на…! Черт бы тебя драл! — вскочил Харри. — Ты, траханый засранец, кусок дерьма!

— Простите?

— Да засунь ты свои извинения себе в задницу! Я сейчас же сваливаю отсюда к едрене матери… — Он протянул руку за своими вещами, лежащими на столе, и тут же всю правую сторону тела пронзила резкая боль. Он успел услышать хруст, глухой удар, и наступила тишина.

Потом он понял, что лежит на полу, весь в холодном поту. Перед глазами все плыло, но он рассмотрел стоящего над ним Карла, постукивающего по ладони своим стрекалом, словно говоря: «Ну что, хочешь еще?»

Харри попытался встать, но ноги были как резиновые. Второй охранник подошел сзади, поднял его, взяв за подмышки, и швырнул обратно на стул.

Харри попытался наладить дыхание и унять дрожь в мышцах. Зрение все еще не фокусировалось, звуки отдавались в ушах жестяным звоном.

Один из охранников дал ему пластиковую бутылку с водой, которую Харри едва удержал в руках.

— Просто удивительно, — заметил мистер Мэдокс, — что электричество способно творить с человеком. И практически никаких видимых следов. Так на чем мы остановились?

Харри попытался бросить ему очередное «Да пошел ты!..», но не смог произнести ни слова.

— Кажется, вы пытались убедить меня, что приехали сюда с обычным, рядовым заданием в поисках тренировочных лагерей ИРА. Вы меня не убедили.

Харри глубоко вдохнул и ответил:

— Но это правда.

— Ну что же, тогда позвольте мне уверить вас, что на территории моего владения нет никаких членов Ирландской республиканской армии. Сказать по правде, мистер Маллер, все мои предки — англичане, сплошные англичане, и я не питаю теплых чувств к ИРА.

Харри промолчал.

— О'кей, — сказал Мэдокс. — Давайте покончим с этим вздором насчет ИРА и перейдем к сути дела. Что именно, по мнению вашего начальства, здесь происходит?

Харри снова ничего не ответил.

— Вам опять требуется ободрение электричеством, чтобы удовлетворить мое любопытство?

— Нет… Я не знаю. Мне ничего не говорили.

— Но хоть что-то ведь вам сказали? Например: «Харри, мы подозреваем, что клуб „Кастер-Хилл“…» что? Как именно они характеризуют этот клуб и его членов? Это для меня действительно важно, и я желаю что-то от вас услышать. Вы все равно мне это скажете, рано или поздно. И чем раньше, тем легче для вас.

Харри попытался прочистить мозги от последствий электрошока и обдумать сложившееся положение. Он никогда еще не сидел на другой стороне стола при допросе, у него не было опыта и подготовки, которые подсказали бы выход из подобной ситуации.

— Ну, мистер Маллер?

Он никак не мог решить, то ли придерживаться версии об ИРА, то ли рассказать этому уроду то немногое, что ему было известно. Цель, понятное дело, ясна: убраться отсюда живым, — хотя ему с трудом верилось, что его жизнь действительно в опасности.

— Мистер Маллер! Мы уже проехали версии про птичек и про ИРА — вообще-то неплохую. Но это все неправда. Вы, кажется, в некотором замешательстве, так что позвольте вам помочь. Вам сказали, что клуб «Кастер-Хилл» создан бандой богатых и выживших из ума старикашек с ультраправыми взглядами, которые плетут заговоры с целью, возможно, преступной. Так?

Харри кивнул.

— Что еще они вам сказали?

— Ничего. Мне не полагалось знать большего.

— Ах да! Допуск! Знать только то, что положено! А вам сообщили, что некоторые из членов нашего клуба — высокопоставленные и влиятельные лица, имеющие вес в обществе и правительстве?

Харри помотал головой:

— Это мне тоже не полагается знать.

— Ну ладно, а мне вот кажется, что вам необходимо это знать. Именно потому вы здесь и оказались, знали об этом или нет. Факты таковы, что члены нашего клуба обладают значительной властью — политической, финансовой, военной. Вам известно, что один из наших членов — заместитель министра обороны, а другой — влиятельный советник президента по проблемам национальной безопасности? Известно вам это?

Харри снова помотал головой.

— Нам не нравится, когда какое-то государственное учреждение ведет незаконную слежку за нашей деятельностью, всегда совершенно законной. Мы охотимся, ловим рыбу, выпиваем и обсуждаем сложившуюся в мире ситуацию. Сама конституция охраняет наше право на собрания, свободу слова и частную жизнь. Правильно?

Харри кивнул.

— Кто-то в вашей конторе вышел за рамки своих полномочий, и этого человека заставят ответить за свои действия.

Харри еще раз кивнул. Он верил Мэдоксу. Ведь не в первый раз кто-то из его боссов сошел с резьбы и приказал следить за какой-нибудь группой или человеком, ни в чем не виноватым. Но с другой стороны, слежка именно для того и ведется, чтобы подтвердить или опровергнуть подозрения в незаконной деятельности.

— Видимо, он сошел с резьбы, — сказал Харри.

— Ну, это понятно. А вы попали между двух жерновов.

— Точно.

— Вы не агент ФБР?

— Нет.

— Или вы офицер ЦРУ?

— Да нет же, черт побери!

— Тогда кто вы? Агент, работающий по отдельному контракту?

— Ага. Полицейский из УП Нью-Йорка, в отставке. Работаю на ФБР.

— Низкий уровень допуска? — предположил Мэдокс.

— Ну… да.

— Я сделаю все, чтобы вас не наказывали.

— Ага. И спасибо за электрошок.

— Не понимаю, о чем вы толкуете. — Мистер Мэдокс посмотрел на часы. — Я ожидаю гостей. — И уставился на Харри: — Вы знали об этом?

— Нет.

— Вы чисто случайно оказались здесь именно сегодня?

Харри не ответил.

— Отвечайте же, мистер Маллер! У меня еще полно дел нынче утром.

— Э-э… Ну, мне сказали, что, если я кого увижу…

— Вам велели отслеживать прибывающих гостей, фотографировать, записывать номера машин, отмечать время прибытия и так далее?

— Да.

— Откуда люди, на которых вы работаете, узнали, что у нас сегодня намечается встреча?

— Понятия не имею.

— А зачем вы сфотографировали телефонный столб?

— Я просто… увидел его.

— Когда вы сюда забрались?

— Прошлой ночью.

— С вами еще кто-то есть?

— Нет.

— Как вы сюда добрались?

— Приехал на своем внедорожнике.

— Это ключи от него?

— Да.

— И где он, ваш внедорожник?

— На трассе к югу отсюда.

— Возле того места, где вы проникли на нашу территорию?

— Ага.

— Вы должны доложить о своей работе по телефону?

Такого приказа не было, но Харри ответил:

— Да.

— Когда?

— Когда покину вашу территорию.

— Понятно. — Мэдокс взял мобильник Харри и включил. — Вам, как я вижу, поступило сообщение. — И добавил: — На случай если вас заинтересует, почему тут так отлично работает сотовая связь, сообщаю, что у меня имеется собственная ретрансляционная вышка. — Он махнул в сторону окна. — Теперь вы знаете, для чего нужна эта башня, и можете наклеить на свою фотографию соответствующий ярлычок. Можете также отметить, что у нас есть шифрующее устройство, так что никто не перехватит и не прослушает мои разговоры. Не правда ли, хорошо быть богатым?

— Не знаю, не пробовал.

— Какой у вас код приема речевых сообщений?

Харри сообщил ему код, и Мэдокс, включив режим голосовых сообщений, набрал нужную комбинацию и нажал громкую связь.

Раздался голос Лори:

«Привет, милый! Получила твое сообщение. Я спала. Поеду сегодня по магазинам с твоей сестрой и Анной. Позвони мне попозже. Я беру с собой мобильник. О'кей? Дай мне знать, если останешься там ночевать. Я тебя люблю и скучаю. Берегись этих правых недоумков. Они любят таскаться с пистолетами. Будь осторожен!»

— Голос у нее замечательный, — прокомментировал услышанное Мэдокс. — И звучит все здорово. За исключением того места про правых недоумков и пистолеты. Она, как видно, полагает, что вы останетесь здесь на ночь. Что ж, может, она и права. — Он отключил питание мобильника. — Полагаю, вам известно, что эти аппараты посылают сигнал, который можно отследить.

— Да. Это моя работа.

— Правильно. Поразительная технология! Я могу в любое время позвонить своим детям, в любое место. Они, конечно, никогда не отвечают, но потом перезванивают, после пяти посланных им сообщений. Или когда им что-то нужно.

Харри выдавил улыбку.

— Итак, — продолжил мистер Мэдокс, — кажется, вы и в самом деле тот, за кого себя выдаете. Если по-честному, мистер Маллер, я думал, что вы можете оказаться агентом какой-нибудь иностранной державы.

— Что?!

— Нет, я вовсе не параноик. Члены этого клуба имеют множество врагов по всему миру. Врагов соответствующего ранга и калибра. Мы все тут патриоты, мистер Маллер, и создали немало проблем врагам Америки во всем мире.

— Это же хорошо!

— Я не сомневался, что вы с этим согласитесь. Следовательно, если воспользоваться старинной арабской поговоркой, враг моего врага — мой друг.

— Точно.

— Иногда, однако, враг моего врага является и моим врагом. Не потому что он этого хочет — просто у нас разные мнения насчет того, как поступать с нашим общим врагом. Но обсуждение этого вопроса придется отложить до других времен.

— Ага. Я к вам заеду на следующей неделе.

Бэйн Мэдокс встал и посмотрел на часы:

— Раз уж вы и ваше агентство так заинтересовались этим клубом, я сделаю следующее: разрешу вам, человеку постороннему, присутствовать на заседании нашего исполнительного совета, которое состоится сегодня ближе к вечеру, после ленча в честь прибывающих членов клуба. Как вам нравится идея присоединиться к нам?

— Я… нет, не стоит… Наверное, мне лучше…

— Мне кажется, вы приехали сюда за информацией, не так ли? Куда вам спешить?

— Никакой спешки, просто я…

— Я даже разрешу вам делать снимки.

— Спасибо, но…

— Полагаю, ваше присутствие на заседании принесет пользу нам обоим. Вы кое-что узнаете, а я получу возможность понаблюдать за вашей реакцией на то, что мы обсуждаем. Мы иногда склонны к так называемому «бункерному мышлению». Это когда внешняя реальность исключена из анализа, а выслушиваются только мнения, основанные на наших собственных ощущениях, что не очень здорово.

Харри ничего не ответил, а Бэйну Мэдоксу идея явно понравилась.

— Мне хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя совершенно свободно, высказывались по любому вопросу, комментировали каждое выступление и прямо сказали нам, если наши слова прозвучат как бред выживших из ума стариков — ультраправых недоумков. — Он широко улыбнулся. — Нам нужно ваше откровенное мнение о нашем следующем проекте. Проекте «Грин».

— А что это такое, проект «Грин»?

Мистер Мэдокс посмотрел на охранников, подошел к Харри и прошептал ему на ухо:

— Ядерный Армагеддон.

Глава 5

Харри Маллера, с завязанными глазами и босого, провели вниз по двум лестничным пролетам в помещение, видимо, расположенное в цокольном этаже охотничьего дома. Здесь было сыро и холодно, слышался гул работающих моторов.

Потом он услышал, как открылась дверь, и его подтолкнули вперед. Дверь с грохотом захлопнулась за ним, лязгнул задвигаемый засов.

Он постоял немного и спросил:

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Молчание.

Он стянул с глаз повязку и осмотрелся. Комната была пуста.

Харри находился в маленькой каморке со стенами из бетонных блоков, выкрашенных той же серой эмалевой краской, что и бетонный пол. Низкий потолок закрыт гофрированным железом.

Когда глаза привыкли к ослепительному свету флуоресцентных ламп, он увидел, что в комнате имеется только железная кровать, болтами привинченная к полу. На тонкий матрас были брошены его камуфляжные штаны и рубашка. Он оделся, проверил карманы, но они оказались пустыми — ничего из вещей ему не вернули.

В углу комнаты имелся унитаз без сиденья и раковина. Прямо как тюремная камера. Над раковиной не было зеркала, даже пластикового или стального, какие обычно используются в тюрьмах.

Он подошел к стальной двери без ручки и окошечка, толкнул ее, но та не поддалась.

Он обыскал комнату, высматривая хоть что-то пригодное в качестве оружия, но здесь было совершенно пусто, если не считать кровати и ржавого, чуть теплого радиатора.

Потом он заметил маленькую вращающуюся камеру наблюдения размером с глазное яблоко, укрепленную в углу под потолком, а в углублении рядом с ней динамик. Поднял средний палец и заорал:

— Мать вашу так-перетак!

Ответа не последовало.

Он еще раз огляделся, выискивая, чем можно было бы разбить камеру слежения и динамик, но никаких свободно лежащих предметов в комнате не обнаружил, если не считать таковым его самого. Он разбежался, подпрыгнул и врезал по камере ладонью. Но та продолжала водить объективом, обозревая комнату, а потом помещение наполнил громкий, режущий слух звук, и Харри, закрыв руками уши, отпрыгнул от динамика. Нестерпимый визг продолжался, и Харри крикнул:

— О'кей, я все понял!

Наступила тишина, и голос из динамика приказал:

— Сядь!

— Пошел ты в жопу!

«Ублюдки! Ну погодите, дайте только выбраться отсюда…»

Он потерял счет времени, но решил, что сейчас около десяти или одиннадцати утра. В желудке урчало, но особого голода он не чувствовал. Только жажду. И неплохо было бы пописать.

Он приблизился к унитазу, и глазок камеры последовал за ним. Харри помочился, подошел к раковине и отвернул единственный кран. Потекла тонкая струйка холодной воды. Он умылся, потом, подставив под кран ладонь, напился.

Полотенца не было, и Харри вытер руки о штаны. Затем сел на кровать. И задумался о разговоре с Бэйном Мэдоксом.

Ядерный Армагеддон.

Что же этот засранец имел в виду?

И что это за заседание, на которое его пригласили? Ничто из увиденного и услышанного на первый взгляд не имело никакого смысла. Если, конечно, все не подстроено специально.

Он встал.

Да, точно, в том-то и дело! Это один из их тренировочных лагерей! Срань господня!

Он вновь задумался о своем задании, перебирая события с тех десяти минут в кабинете с Томом Уолшем и беседы с Эдом из техотдела до прорезанной в сетке ограждения дыры, встречи с охранниками и вот этой тюремной камеры в частном доме. Может, это проверка на прочность, один из тренировочных курсов по выживанию, скрытным методам работы, способам избежать контактов с неприятелем, уходу от преследования и сопротивлению противнику?

Ну что же, избежать контакта с неприятелем он явно не сумел и поэтому сидит сейчас в этой камере. Он еще раз припомнил подробности разговора с малым по имени Мэдокс — это подпадало под категорию «сопротивление противнику».

«О Господи! Я что же, все ему выдал? Что я ему там наговорил, черт меня дери?! Послал его к разэтакой матери и продолжал держаться своей легенды… потом выдал ему бодягу про ИРА, что вполне разумно… или нет?»

Потом он вспомнил про стрекало для скота. Воспользуются они им еще раз? Да… наверное.

А немного погодя Харри перешел к следующим пунктам тренировочного курса: к уходу от преследования, к избеганию контактов с противником, к выживанию в лесу… Ага! Вот к этому все и идет!

Он еще раз повторил в уме все этапы, стараясь объяснить их своей догадкой, что это очередной идиотский тренировочный курс, придуманный ФБР или ЦРУ. Именно так и должно быть! Всякое иное объяснение — просто бред сумасшедшего.

Его, видимо, готовят к какому-то крупному делу, и это испытание — мощный проверочный тест. Они задумали все это, чтобы определить его способности. А клуб «Кастер-Хилл» — то же самое, что и тренировочный лагерь ЦРУ «Ферма» в штате Виргиния.

«О'кей, ладно, — сказал он себе. — Первый тест я прошел. Теперь — это заседание. Поглядим, что будет там. Спокойствие, Харри! Главное, оставаться настороже».

И заорал, обращаясь к камере:

— Эй, вы, уроды! Я ж вам головы пооткручиваю! Шеи посворачиваю!

Потом он улегся на тонкий матрас и улыбнулся. Харри зевнул и погрузился в беспокойный сои.

В слепящем свете ламп и холоде ему снилось, будто он опять идет по лесу, пробираясь между деревьями. Фотографирует птиц, спорит с какими-то людьми, потом мирно и вежливо беседует с мистером Мэдоксом. Тот возвращает ему пистолет и говорит: «Он вам понадобится». Люди вдруг поднимают винтовки, к нему бегут собаки. Он вскидывает свой «глок» и нажимает на спуск, но пистолет не стреляет.

Харри быстро сел и стер с лица холодный пот. Срань господня!

Потом снова лег на спину и уставился в железный потолок. Что-то в поведении мистера Мэдока убеждало в реальности происходящего. Да нет! Не может быть!

Ведь если все это реальность, значит, его жизнь в опасности.

Открылась дверь, и чей-то голос произнес:

— Пошли с нами.

Загрузка...