Адское пламя

Глава 12

Члены исполнительного совета и Харри Маллер сидели молча, пока Бэйн Мэдокс собирался с мыслями. Потом тот продолжил свои рассуждения.

— Первое, что нам следует сделать, — это установить временны́е рамки осуществления плана «Грин». Ядерные чемоданы, — он кивнул в сторону одного из них, — нуждаются в периодическом обслуживании, чтобы наверняка обеспечить их взрыв и максимальный выход энергии, заложенный в проекте. Все это очень сложно, когда мы имеем дело с плутонием, но, к счастью, у меня есть специалист в области ядерной физики, который этим и занимается. Имя этого джентльмена — Михаил, он русский, но работает в Америке. Я уже связался с ним, и он завтра сюда приедет, а к вечеру завтрашнего дня, если не возникнет никаких проблем, устройства будут готовы и включены.

— А этот Михаил, — осведомился Лэндсдэйл, — что-нибудь знает о проекте «Грин»? Или об «Адском пламени»?

— Конечно, нет. Он считает, что эти устройства будут размещены на Ближнем Востоке, и полностью с этим согласен. А больше ему ничего не надо знать.

— А где он сейчас?

— Живет на восточном побережье и работает в одном из американских университетов. Это все, что вам надо знать. И он понимает, насколько это дело срочное. — Мэдокс улыбнулся. — А поскольку Михаил получает по пятьдесят тысяч за визит, то будет здесь так скоро, как только сумеет.

— И вы доверяете этому парню? — спросил Лэндсдэйл.

— Вовсе нет. Но предложил ему миллион долларов, которые он получит, когда — и если — устройства сработают. В соответствии, естественно, с тем, сколько из них взорвется и какой мощности будут взрывы. Так что у Михаила отличный движущий мотив.

— А как этот Михаил отреагирует, когда бомбы взорвутся в американских городах, а не на Ближнем Востоке? — не успокаивался Лэндсдэйл.

— Понятия не имею. А какая разница?

— Что будет с Михаилом после взрывов?

— Скотт, вы задаете слишком много вопросов, — заметил Мэдокс.

— Меня беспокоит проблема безопасности. Однажды этот Михаил выпьет лишнюю рюмку водки и расскажет кому-то, что его «левая» работа заключается в обслуживании ядерных устройств для клуба «Кастер-Хилл».

— В мои планы такое не входит.

— То есть вы заставите его молчать?

Мэдокс посмотрел на остальных членов исполнительного совета и сказал, обращаясь ко всем:

— Можете об этом не волноваться.

Харри внимательно прислушивался, как эти джентльмены обсуждают убийство свидетеля. Если Михаила, которому известна только часть их затеи, замочат, то у него самого, у Харри Маллера, не будет особых шансов выжить; правда, он уже и так понял, что его шансы в любом случае близки к нулю.

— Естественно, — продолжал Мэдокс, — что наше предприятие получило мощное ускорение после непредвиденного визита детектива Маллера, но я не вижу причин, которые могли бы задержать осуществление проекта «Грин» в течение следующих нескольких дней. — Он оглянулся на Лэндсдэйла: — По сути дела, джентльмены, нас заставили действовать быстрее, так что наш единственный выбор — двигаться вперед.

— Бэйн, — вмешался Пол Данн, советник президента, — мне кажется, мы могли бы спрятать эти устройства до более подходящего момента…

— Этот момент, Пол, уже наступил. Я полагаю — опираясь на недавно полученную информацию, — что в правительстве есть люди, которые уже начинают что-то подозревать, и мы должны действовать, пока они не появились здесь. Эти устройства нужно развезти по предназначенным для них городам в течение одного-двух дней, а вам следует вернуться в Вашингтон и быть рядом с президентом, чтобы, когда мы дадим ход проекту «Грин», он запустил план «Адское пламя». Кстати, — спросил он Дана, — какое расписание у президента на понедельник и вторник?

Данн посмотрел на листок бумаги, лежащий перед ним.

— В понедельник утром президент будет в Белом доме. Это День Колумба. Потом он летит в Дирборн, штат Мичиган, — прибытие в международный аэропорт Окленд Каунти примерно в три тридцать. Менее чем через три недели, как вам известно, выборы, и президент выступит с речью в поддержку кандидатуры Дика Постьюмуса на пост губернатора Мичигана. Потом он поедет в отель «Ритц-Карлтон» в Дирборне, где выступит на торжественном обеде с речью в поддержку Тадеуса Маккоттера, баллотирующегося в конгресс от этого округа. Потом на своем самолете ВВС-1 он летит на военно-воздушную базу Райт-Паттерсон — это будет около десяти вечера — и вертолетом возвращается в Белый дом. Прибытие на Южную лужайку — около половины одиннадцатого.

Мэдокс некоторое время обдумывал услышанное, потом произнес:

— Понедельник. День Колумба. В такой день исламские террористы вполне могли бы взорвать ядерные бомбы в американских городах.

— Бэйн, — возразил Пол Данн, — праздничный день по целому ряду причин может оказаться не самым подходящим… для этого. — И пояснил свою мысль: — Ни я, ни Эд в понедельник не сопровождаем президента в его поездке. Скотта тоже в Белом доме не будет. — И он посмотрел на Лэндсдэйла, надеясь на подтверждение.

— У меня на понедельник намечен корпоративный пикник и матч в софтбол, — сказал Скотт Лэндсдэйл.

Мэдокс рассмеялся:

— Ну что же, ядерное нападение на Америку придется отложить. — Он повернулся к Эдуарду Уолферу: — Может, требуется какая-то информация о ПЭЧС, чтобы помочь нам принять решение?

Уолфер кивнул.

— Вам всем, видимо, известны все детали ПЭЧС — Плана эвакуации в чрезвычайной ситуации. В годы «холодной войны» в соответствии с этим планом президент и группа избранных военных и политических деятелей должны были как можно быстрее эвакуироваться автомобилями или вертолетами на военную базу Райт-Паттерсон или в любой другой аэропорт национального значения, оказавшийся ближе к местонахождению президента на тот момент. В этом аэропорту будет стоять готовый к немедленному взлету реактивный самолет Е-4. Это воздушный командный пункт на случай общенационального чрезвычайного положения, известный также под кодовым названием «Коленная чашечка».[9] Иногда его еще называют «Самолет Судного дня».

Уолфер оглядел всех присутствующих:

— У президента, конечно, будет с собой ядерный чемоданчик, так что он прямо с этого летающего командного пункта сможет отдать приказ о нанесении ответного ядерного удара. Однако после одиннадцатого сентября в ПЭЧС и в план действий «Коленной чашечки» были внесены изменения, которые вступают в силу, если нападение на Америку произойдет не с помощью межконтинентальной баллистической ракеты. Если подтвердится, что нападение устроили террористы, как предполагается, у нас уже не будет десяти-пятнадцатиминутного предупреждения о направляющейся на нас МБР, а возникнет опасность, что в любою секунду в Вашингтоне может взорваться спрятанный ядерный заряд. Поэтому план действий в этом случае иной: президент как можно скорее грузится в вертолет морской пехоты на лужайке Белого дома и летит в безопасное место подальше от Вашингтона, который, естественно, является потенциальной целью террористов.

— Ну, — сказал Мэдокс, — нам-то известно, что он отсутствует в нашем списке целей — по понятным причинам национальной безопасности. — Он улыбнулся: — Не говоря уж о том, что все вы, джентльмены, будете там в час «икс». Вы все имеете шанс выглядеть героями, оставаясь на своих постах посреди паники и замешательства, которые последуют за ядерными взрывами. И вам, всем троим — Эду, Полу и Скотту, — придется воздействовать на развитие событий.

— Вообще-то, — заметил Уолфер, — мы уже это сделали, введя данные изменения в ПЭЧС. — И пояснил: — Вертолет морской пехоты не так хорошо оборудован, как самолет ВВС-1 или как Е-4, «Самолет Судного дня», чтобы передавать и принимать огромные объемы информации или некоторые виды кодированных сообщений, так что период времени между нападением и ответным ударом будет в значительной мере посвящен эвакуации. И стало быть, существует крайне малая вероятность, что президент, получив определенные сообщения или прислушавшись к какому-нибудь идиотскому совету, вмешается в утвержденную схему действий по плану «Адское пламя». Время, когда президент находится на борту вертолета морской пехоты, — заключил он, — характерно отнюдь не идеальным состоянием системы командования, контроля и связи.

— Но это идеальные условия для нас, — вмешался Мэдокс. И спросил Пола Данна: — А какое расписание у президента на вторник?

— Президент весь день будет в Белом доме, — ответил тот. — В два часа у него конференция по правам нацменьшинств на домовладение. Остальное время он проведет в Овальном кабинете. Ужин с друзьями, избранными помощниками и первой леди. Скотт, видимо, в этот день будет допоздна работать в своем кабинете в Западном крыле, а Эд должен находиться как можно ближе к министру обороны, и если возможно, то весь день. Джим должен быть в Пентагоне, следить за действиями Комитета начальников штабов. А я буду ужинать в Белом доме.

Бэйн Мэдокс, казалось, на некоторое время задумался. Потом сказал:

— Хорошо… Вторник, мне кажется, наилучший день для осуществления проекта «Грин». Значит, у нас еще есть время не торопиться и завершить все, что требуется сделать. — И пояснил: — Первое: Михаилу нужно приехать сюда, и ему может потребоваться некоторое время на подготовку ядерных устройств. Второе: мне надо удостовериться, что все мои самолеты уже прибыли и готовы к вылету. Третье: необходимо проверить дизель-генераторы, которые снабжают током антенну СНЧ-передатчика. После чего необходимо обследовать и сам передатчик — это я сделаю лично… а кроме того, еще и подготовить два самолета к перелету в выбранные нами города.

Харри слушал Мэдокса, но не совсем понимал, о чем тот толкует, хотя все остальные, кажется, были в курсе.

— Итак, — продолжал Мэдокс, — предположим, это будет вечером во вторник. Известно, что президент ложится спать рано, и я не хочу, чтобы его вытаскивали из постели и тащили в одной пижаме в вертолет морской пехоты. — Он широко улыбнулся. — Скажем, во время ужина, когда Пол и первая леди окажутся рядом с ним, в силу чего эвакуация вертолетом пройдет гораздо легче для всех. Точное время определю я сам и сообщу его Скотту и Эду, которые допоздна засидятся у себя в кабинетах. — Он посмотрел на генерала Хокинса и добавил: — А вы, Джим, будете допоздна работать в Пентагоне.

Хокинс кивнул.

— Итак, джентльмены, — завершил свое выступление Мэдокс, — новый мир начинается во вторник вечером — через три дня и примерно три часа. Мы все должны оставаться на постоянной связи друг с другом. А вам, Скотт, необходимо погасить панику и всех успокоить, объявив, что, по имеющимся у вас точным данным разведки, города, подвергшиеся ядерному нападению, единственные, которым это грозило.

Лэндсдэйл кивнул:

— Сделаю все возможное, но не многие нынче верят информации ЦРУ.

— Белый дом верит вам в смысле сообщений о наличии в Ираке оружия массового поражения, которого, насколько мне известно, не существует.

Лэндсдэйл улыбнулся:

— Может, верят, а может, и нет. В любом случае после осуществления плана «Адское пламя» этот вопрос станет несущественным, а это хорошо для всех.

Мэдокс кивнул и обратился к Уолферу:

— Каким образом «Адское пламя» запускается в действие? Поделитесь с нами своими знаниями.

— После поступления сообщений и их подтверждения, что американские города подверглись нападению с использованием оружия массового уничтожения — в данном случае оно будет ядерным, — министр обороны посылает кодированное сообщение в Колорадо-Спрингс, в котором говорится: «„Адское пламя“ — вперед», — за чем следует указание уровня ответного удара: список А или списки А и Б. — Он оглядел сидящих за столом: — Если разрушен Вашингтон и от министра обороны или президента не поступает никаких указаний, план «Адское пламя» все равно вступает в действие.

Комментариев не последовало, и Уолфер продолжил:

— Все программы и меры безопасности аналогичны тем, что применялись в рамках плана ВГУ, и хотя «Адское пламя» не так быстро вводится в действие, это все же один из тех редких случаев, когда верх берет здравый смысл. Другими словами, как только в Колорадо-Спрингс становится известно — из любого надежного источника, — что в одном из городов Америки произошел ядерный взрыв, оттуда немедленно посылают кодированный сигнал ракетным шахтам, выбранным для ответного удара в рамках плана «Адское пламя», и в командные пункты ВМФ в Норфолке и Перл-Харборе, которые затем связываются с подводными лодками. Лодки и шахты получают предпусковой сигнал. Планом «Адское пламя» предусмотрен тридцатиминутный интервал между командой о предпусковой готовности и сигналом к пуску.

Уолфер посмотрел всем по очереди прямо в глаза.

— В этот отрезок времени в Колорадо-Спрингс ждут любого кодированного сообщения от президента, который может изменить условия пуска или отменить его.

— Мне казалось, что президент не может отменить ответный удар по плану «Адское пламя», — заметил Лэндсдэйл.

— Может, — ответил Уолфер. — Но только если у него есть убедительные подтверждения, что ядерную атаку начали не исламские террористы. И он имеет только тридцать минут, чтобы вмешаться. А если он на борту вертолета морской пехоты, летящего в безопасное место, у него почти нет шансов получить подобную информацию. Как уже говорилось, существует сильное предубеждение против исламских террористов, люди заранее возлагают вину за нечто подобное именно на них, особенно после одиннадцатого сентября. На деле же на всех этих ядерных зарядах будут отпечатки пальцев членов Аль-Каиды. И при отсутствии каких-либо иных улик — например, что атаку начала Северная Корея или, как ни дико это звучит, какая-нибудь местная группа, имеющая информацию о существовании плана «Адское пламя», — улыбнулся он, — ракеты запускаются и летят на цели в мусульманских странах. По сути дела, мы сперва стреляем и уже потом начинаем задавать вопросы. Даже если мы ошиблись в определении авторов нападения, то все равно получаем результат, которого добивались.

— Насколько мне известно от Пола, — сказал Мэдокс, — наш нынешний президент не станет отменять план «Адское пламя».

— Для президента не единожды проводились брифинги по плану «Адское пламя», — подтвердил Пол Данн. — Сразу после одиннадцатого сентября и совсем недавно, в первую годовщину этой катастрофы. И мне кажется, его вполне устраивает такое положение, когда все, что ему нужно делать, — это ничего не делать.

— Если в Колорадо-Спрингс не получат никаких сообщений от президента в течение получаса, это молчание будет означать сигнал к пуску, — сказал Уолфер. — Значит, скажем, через час после ядерного нападения на Америку мы добьемся ядерного уничтожения тех, кто в этом повинен.

— Надеюсь, что этого не произойдет, — заметил Лэндсдэйл. — Ведь повинны в этом будем мы.

Мэдокс не понял юмора и возразил:

— Да нет же, Скотт! Полная ответственность за уничтожение мусульманского мира будет возложена на исламских террористов. Они и так слишком долго нас донимали, а тот, кто играет с огнем, не застрахован от ожогов.

— Да возлагайте на кого хотите, — пожал плечами Лэндсдэйл. — А как вы намерены развезти эти чемоданы с бомбами по нужным местам?

— У меня есть два реактивных самолета «сессна-сайтейшн» — правда, к сожалению, сейчас они не здесь. Но я уже связался с пилотами и самолеты направляются в Адирондакский региональный аэропорт. Завтра или, самое позднее, в понедельник, когда Михаил скажет, что ядерные заряды в порядке, пилоты отвезут эти чемоданы на двух джипах в аэропорт и погрузят в свои самолеты. — Мэдокс оглянулся на черный чемодан. — Их называют «чемоданные бомбы», однако, как вы сами видите, они совсем не похожи на обычные изделия американских фирм вроде «Туристера» или «Самсонайта». Так что, перед тем как выставить на всеобщее обозрение, мы спрячем их в транспортные контейнеры, запирающиеся на стальные замки. Затем пилоты летят в два разных города, берут такси и едут в назначенный отель — вместе с чемоданами, — где ждут дальнейших инструкций.

— Вы доверяете этим ребятам? — спросил Лэндсдэйл.

— Они работают на меня уже долгое время. Бывшие военные летчики. Всегда выполняют приказы.

— Вы сообщите им, когда потребуется уехать из этих отелей?

— К сожалению, — ответил Мэдокс, — они все еще будут в своих номерах, когда устройства взорвутся. Они, понятно, не имеют представления о содержимом чемоданов, но знают, что там нечто весьма ценное и их нельзя оставлять без присмотра.

Харри Маллер по-прежнему внимательно слушал. Он уже почти утратил надежду выбраться отсюда живым, а сейчас его шансы приобрели отрицательные значения.

Харри раздвинул ноги, натянув цепочку кандалов, и попробовал нажать на нее стопой. Он понимал, что цепь ему не разорвать, но руки-то у него были свободны, а поскольку все эти люди не вооружены, может, ему удалось бы вырваться отсюда. Харри украдкой оглянулся на дверь, потом на зашторенные окна.

Мэдокс заметил это и спросил:

— Вам стало скучно? Или вы куда-то торопитесь?

— Пошел в жопу! — ответил Харри.

— Бэйн, — вмешался Пол Данн, — он нам тут больше не нужен. Если вообще был нужен.

— Боюсь, — ответил Мэдокс, — что сейчас это самое лучшее место для мистера Маллера. Мы же не хотим, чтобы он общался с охранниками и рассказывал им страшенные истории про ядерные заряды. — Он посмотрел на Маллера и повернулся к остальным: — Сейчас сюда принесут шприц со снотворным. Мистеру Маллеру надо поспать до вторника.

Никто не отреагировал, кроме Харри, который сообщил остальным:

— Этот ублюдок намерен меня убить. Вы это понимаете?

На него даже не взглянули, и только Скотт Лэндсдэйл потрепал Харри по плечу:

— Мы не собираемся причинять вам вред.

Харри оттолкнул его руку и рявкнул:

— Да вы все тут гребаные убийцы!

— Харри, не заводитесь, — вмешался Мэдокс. — Для этого нет никаких оснований. Может, снотворное надо пустить в дело уже сейчас? Или вы заткнетесь и дослушаете до конца?

Харри не ответил, и Мэдокс обратился к своему совету:

— Как я уже сказал, пилоты и вторые пилоты останутся в своих номерах, и во вторник, когда Пол сообщит мне, что президент и первая леди находятся в Белом доме и приступили к ужину, я включу СНЧ-передатчик и пошлю трехбуквенный кодированный сигнал, который взорвет все четыре ядерных устройства. К тому времени, когда президент покончит с салатом, ему сообщат ужасную новость и часы начнут отсчет времени, оставшегося до вступления в действие «Адского пламени». А президента и первую леди тем временем отправят вертолетом в безопасное место. Кого-либо из вас предполагается эвакуировать вместе с ним?

— Меня, — ответил Пол Данн. — Но только если я окажусь поблизости.

— Ну что же, — заметил Мэдокс, — ближе, чем за тем же обеденным столом, оказаться трудно.

Генерал Хокинс прокашлялся и обратился к Мэдоксу:

— Помню, мы однажды уже обсуждали места размещения этих ядерных зарядов, однако сейчас, когда пришло время, я хотел бы знать точно, куда вы задумали их отвезти. Вы говорили про два города, но зарядов-то четыре.

— Как я уже сообщил, — ответил Мэдокс, — это заряды небольшой мощности и, вероятно, не такие надежные, как нам бы хотелось. И вот, проконсультировавшись с Михаилом, я решил отвезти в каждый из намеченных городов по два чемодана. Так что, если один не сработает, у нас останется второй. Если же взорвутся оба и на полную мощность, мы получим более приличный ядерный взрыв.

Он оглядел сидящих за столом:

— Итак, если мы, к примеру, выберем Сан-Франциско в качестве первого города, тогда пилот устраивается с чемоданом в одном из отелей, а второй пилот в другом отеле, поблизости от первого, со вторым чемоданом. В результате мы имеем два центра взрыва, которые находятся в зоне полного поражения и уничтожения друг друга. Стало быть, даже если взорвется только одно устройство, оно уничтожит и второй отель, и второй заряд. Это важно, чтобы потом не нашли невзорвавшийся заряд и до смерти перепуганного пилота и не проследили всю цепочку до… до меня. Другими словами, один взрыв уничтожит также несработавший заряд и пилота, находящихся в другом месте. Если не сработают оба устройства, тогда я передам своим пилотам другие инструкции.

— А насколько они вообще надежны, эти устройства? — спросил генерал Хокинс.

— Михаил утверждает, что надежность обоих составляет более девяноста процентов, — ответил Мэдокс. — Что же касается их запланированной мощности, об этом мы узнаем только после взрыва. — И пояснил: — Как я уже говорил, оба заряда старые — производства примерно семьдесят седьмого года, и поскольку это мини-бомбы, они на самом деле представляют собой более сложные устройства, чем, скажем, атомная боеголовка мощностью в одну мегатонну. Но Михаил тщательно их обслуживал и уверен, что конструкция весьма надежная и детонатор с плутониевым зарядом в прекрасном состоянии.

— Оружие, особенно ядерное, — это та область, в которой Советы особенно преуспели, — заметил генерал Хокинс. И, улыбнувшись, добавил: — В годы «холодной войны» ходила такая шутка, что нам не стоит опасаться советских ядерных устройств, упрятанных в чемоданы, поскольку Советы не владеют технологиями производства чемоданов.

Некоторые захихикали, а Мэдокс посмотрел на чемодан и заметил:

— Он и впрямь выглядит несколько потрепанным. — Потом оглядел всех поочередно: — А теперь, вероятно, нам следует принять самое трудное решение, которое мы никогда еще толком не обсуждали. Но это время пришло. Какие два американских города нужно принести в жертву, чтобы Америка и весь мир освободились от угрозы исламского терроризма. Итак, джентльмены?

Глава 13

Бэйн Мэдокс нажал кнопку на панели, и карту исламского мира на экране сменила карта Соединенных Штатов.

— Итак, забудем, что мы американцы, — предложил он. — Поставим себя на место исламских террористов. Мы имеем возможность уничтожить два американских города. Какие именно более угодны Аллаху?

Он закурил сигарету и стал наблюдать за дымом, поднимающимся вверх на фоне карты Соединенных Штатов.

— Ну хорошо, давайте я начну. Если бы я был исламским террористом, мой выбор пал бы на Нью-Йорк и Вашингтон. Снова. Но ведь я не исламский террорист, так что Вашингтон отпадает. А Нью-Йорк не будет включен в этот список, поскольку там находятся биржи, а это имеет жизненно важное значение для мировой экономики. Кроме того, все мы, включая и мистера Маллера, имеем в Нью-Йорке друзей и семьи.

— Не забудьте еще и свою квартиру на Парк-авеню, Бэйн, — подсказал Лэндсдэйл.

— У меня собственность во многих городах, Скотт. Не стоит об этом беспокоиться. Единственное, о чем следует помнить, так это о родных и близких, находящихся в городах, которые мы выберем в качестве целей. Возможно, нам придется под каким-нибудь предлогом вывезти нужных людей. Но с этим мы справимся, если встанет такой вопрос.

— А где проживает ваша бывшая жена? — осведомился Лэндсдэйл.

— В Палм-Бич, — раздраженно ответил Мэдокс. — Не самая подходящая цель для ядерного нападения исламских террористов.

— Если бы я платил такие алименты, как вы, то всерьез бы стал агитировать за этот город, — улыбнулся Лэндсдэйл.

— Хорошо! Думаю, нам следует убрать из списка возможных целей все города восточного побережья. Любой ядерный взрыв на линии Бостон — Балтимор повлечет серьезные последствия для национальной экономики, чего нам следует избегать. С другой стороны, как я уже сказал, мы должны создать иллюзию, что это нападение исламистов.

Харри Маллер слушал, как эти пятеро обсуждают вопрос о ядерном уничтожении двух американских городов. Как только они занялись этой проблемой, дискуссия обрела вид делового обсуждения бизнесменов, решающих, какой завод в том или ином городе следует закрыть. Все это было настолько невероятным, что Харри и сам начал забывать, о чем именно они толкуют.

— Мне кажется, — говорил между тем Мэдокс, — что нам следует серьезно отнестись к Детройту. Город в любом случае уже почти мертв, имеет значительное мусульманское население и расположен рядом с Канадой, которая давно уже стала пацифистской и социалистической занозой у нас в заднице. Это был бы неплохой сигнал нашим канадским союзничкам.

— Детройт может оказаться среди первых в нашем списке, — согласился Эдуард Уолфер. — Однако по причинам, которые вы только что назвали, Бэйн, он не попал бы в число приоритетных целей любой исламистской группировки.

— Да-да, я знаю, но цель весьма соблазнительная.

— Поставьте себя на место исламских террористов, — напомнил Лэндсдэйл. — Думайте, как они. Я бы назвал Майами — там значительное еврейское население. Город имеет и экономическое значение как порт и центр туризма, но без этого мы можем обойтись. Кроме того, мы могли бы нанести упреждающий удар по всем этим запутавшимся выборщикам и непонятным результатам голосования — еще до следующих выборов.

Некоторые рассмеялись, но Пол Данн напомнил:

— В Майами еще и много кубинцев, а они здорово поддерживают… определенные политические инициативы администрации. Они могут оказаться полезными, когда мы займемся кубинской проблемой.

Все закивали, а генерал Хокинс предложил:

— Диснейленд. Разве уже не звучало угроз исламистов взорвать Диснейленд? Отличная цель. Никакой промышленности, никакой экономической или военной ценности. Далеко от густонаселенных центров…

— Вы предлагаете нам убить Микки-Мауса? — воззрился на него Мэдокс.

Все засмеялись.

— И Дональда Дака, и Гуфи… кто там еще? Джим, это просто… жестоко. Не говоря уж о детях. Мы ведь не монстры.

Харри Маллер был не слишком в этом уверен. Да, эти парни не соответствовали привычным для него описаниям криминальных персонажей, социопатов или просто сумасшедших, склонных к насилию. До Харри постепенно начало доходить, что это по большей части нормальные, образованные и успешные люди, имеющие хорошую работу, крепкую семью, друзей и сотрудников, прислушивающихся к их мнению. Самая понятная и близкая аналогия, которую он мог бы применить, — это сравнение с ребятами из Ирландской республиканской армии. Он не раз имел дело с этими в основном вполне нормальными, но исполненными ненависти и зацикленными на своей проблеме людьми. Стало быть, эти тоже считают, что всё делают правильно, — как один парень из ИРА, которого Харри однажды допрашивал; тот заказал себе на ленч сандвич с тунцом, поскольку была пятница да еще Великий пост, а у себя в Белфасте совершенно хладнокровно застрелил двух полицейских. Такие парни пугают больше, чем обычный уличный уголовник.

А Бэйн Мэдокс продолжал вещать:

— Чикаго тоже слишком важен для экономики США, к тому же не имеет особого значения для исламских террористов. Послушайте, а давайте все их сравним. У меня есть предложение, три отличных города: Лос-Анджелес, Сан-Франциско и Лас-Вегас. Содом, Гоморра и… какой третий?

— Вавилон, — подсказал Лэндсдэйл.

— Спасибо. Итак, первое: Сан-Франциско. Имеет некоторое экономическое значение, но его перевешивает тот факт, что этот город давно гниет заживо, словно переполненный гноем фурункул на заднице Америки. Прибежище всяких безумцев и левых радикалов с сексуальными отклонениями и антиамериканскими идеями, идиотов — приверженцев политкорректности, пораженческих настроений и пацифизма.

— А на самом деле что вы думаете про Сан-Франциско? — подколол его Лэндсдэйл.

Мэдокс проигнорировал его выпад и спросил:

— Может кто-то возразить против включения Сан-Франциско в наш список целей?

— Ну я, например, — ответил Эдуард Уолфер. — Во-первых, там живет моя дочь. Хотя, конечно, я могу вызвать ее сюда под предлогом, что в семье кто-то болен. Но, кроме этого… прекрасный город в смысле архитектуры. И, мне кажется, в новой Америке Сан-Франциско нужно либо очистить от всякой нечисти, либо рассматривать в качестве некоего курьеза. Чего-то вроде социальной лаборатории. Интересно, как там отреагируют на сообщение об уничтожении двух американских городов, за которым последует крах исламского мира.

Все задумались над его словами, однако Мэдокс возразил:

— Меня не интересует их реакция или очищение. Меня больше волнует их уничтожение. Полное испарение.

— Это очень эгоистичный и предубежденный подход, Бэйн, — осторожно заметил Пол Данн. — Дело ведь не в вашем личном отношении к Сан-Франциско, а в том, что он не занимает приоритетных позиций в списке целей исламских экстремистов. Особых угроз уничтожить этот город от них не поступало…

— А почему они должны были поступить? — резко возразил Мэдокс. — Если бы я был исламским террористом, или марксистом, или самим Усамой бен Ладеном, то в последнюю очередь стал бы угрожать столь дружески настроенному ко мне Сан-Франциско.

— И именно поэтому, — заявил Уолфер, — этот город не должен стать нашей целью.

Мэдокс, видимо, здорово разозлился, когда его собственные аргументы обратились против него самого.

— Тем не менее Сан-Франциско включается в шорт-лист! — хлопнул он ладонью по столу.

— Бэйн, вы ведете заседание или присвоили себе все его функции? — спросил Лэндсдэйл.

Мэдокс глубоко вдохнул.

— Прошу прошения за свое поведение. Но здесь у нас не государственный комитет. Это заседание исполнительного совета, призванного быстро принять четкое и окончательное решение. Ваше участие в общей работе весьма ценно, а ваши действия во вторник определят успех «Адского пламени». Мне нужен консенсус, но всем нам необходимы руководство и ясность. Как писал Фридрих Ницше, самая частая форма человеческой глупости — это привычка забывать, что именно ты пытаешься сделать.

— Спасибо, — сказал Лэндсдэйл. — Полагаю, мы хорошо помним, что́ пытаемся сделать — начать одностороннюю ядерную войну, создав иллюзию, что на нас напали. Это будет не слишком трудно. Если помните, многие в мусульманском мире обвиняли нас, что мы сами взорвали Всемирный торговый центр и Пентагон, чтобы иметь предлог нанести им ответный удар. Они тоже пришли к идее подобной концепции, даже если были тогда не правы. А на сей раз окажутся совершенно правы. Но нам необходимо выбрать цели, которые точно соответствуют требованиям, чтобы никто — по крайней мере в течение нескольких часов — не догадался, что мы нанесли себе этот удар, дабы потом сделать то же самое с ними. Так что давайте будем рациональны и мудры в выборе наших целей. — Он улыбнулся. — Вот что сказал бы Ницше.

Бэйн Мэдокс не обратил никакого внимания на это выступление и продолжил свою речь:

— Два других города, вынесенных на ваше рассмотрение, — это Лос-Анджелес и Лас-Вегас. Давайте сперва рассмотрим первый. Это мощный экономический центр, но сам город такой огромный, что вряд ли два ядерных заряда по пять килотонн способны причинить больше ущерба или разрушений, чем их периодические землетрясения. Поэтому предлагаю нацелиться конкретно на район Голливуда и Беверли-Хиллз. Причины приводить надо?

— Думаю, мы того же мнения по этому вопросу, — произнес генерал Хокинс.

Мэдокс кивнул.

— Следует также помнить, что сторонники исламского джихада не раз публично угрожали конкретно Голливуду. Они считают это место рассадником морального разложения. И должен признаться, что в этом я с ними согласен.

Послышался смех.

Мэдокс заглянул в свои записки:

— Некий джентльмен по имени Сулейман Абу-Гайт, официальный представитель бен Ладена, заявил, цитирую: «Америка совместно с евреями выступает лидером в разложении и разрушении всех ценностей — моральных, политических и экономических, лидером коррупции. Посредством дешевой пропаганды она сеет между людьми отвращение друг к другу и распутство». При переводе что-то могло быть упущено, но, полагаю, он говорил о Голливуде.

И вновь раздались смешки. Мэдокс нажал несколько клавиш, и на экране появилась карта Лос-Анджелеса.

— Это значительно разбросанная городская территория. А если взять за центр Голливуд, — тут он увеличил часть карты, — и район Беверли-Хиллз, мы увидим, что радиусы поражения от взрыва двух ядерных зарядов немного накладываются друг на друга. Отсюда возникает возможность нашего последующего разоблачения, если один из зарядов не сработает. Но я уверен, что нам следует пойти на такой риск, поскольку результат все покроет.

Тут вступил Пол Данн:

— Полагаю все же, что потом нас так или иначе вычислят. Бэйн, здесь будет один или два эпицентра, и впоследствии удастся определить, что это были гостиницы, и при расследовании ФБР получит список всех, кто там на тот момент проживал. В конечном счете из этих четырех списков вычленят фамилии ваших пилотов, а при дальнейшем расследовании выяснят их маршруты, города и аэропорты, где они садились. И не думаю, что ФБР или ЦРУ сочтут это простым совпадением.

Мэдокс с минуту раздумывал, потом посмотрел на Харри Маллера:

— Харри, что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что вы все тут рехнулись, мать вашу!

— Это нам известно. Но мне нужно ваше профессиональное мнение. — И добавил: — Пожалуйста.

Харри поколебался, но все же ответил:

— Если бы я занимался расследованием такого дела, мне бы потребовалось менее недели, чтобы собрать все данные в целостную картину. Мы начинаем с места преступления — с отелей, которые вы обозвали эпицентрами, — потом переходим к спискам проживающих — они сохранятся в компьютерах с записями забронированных номеров, находящихся в других местах. Потом день и ночь проверяем эти списки, пока что-то не начинает проясняться.

— А если пилоты зарегистрируются в отелях под чужими фамилиями и с фальшивыми кредитными карточками, это что-то изменит? — спросил Мэдокс.

— Да… но…

— Ну а у нас именно такой план, Харри. Слышишь, Пол? Не такой уж я дурак.

Харри решил оспорить последнее утверждение:

— Кто-то непременно обратит внимание на подобное совпадение: два ваших самолета прилетели в города, где потом произошли ядерные взрывы, а после этого четыре пилота пропали без вести. Так?

— А вам известно, сколько подобных совпадений всплыло после катастрофы с башнями-близнецами? — не сдавался Мэдокс. — Риск, что кто-то выявит тянущуюся к нам ниточку после гибели миллиона человек, если он вообще существует, незначителен и вполне приемлем. И знаете что еще? Если люди из ФБР и постучат в мою дверь, то наверняка чтобы принести свои поздравления.

Харри так не думал, но отвечать не стал.

А Мэдокс продолжал:

— И если ФБР или кто-то в правительстве придет к заключению, что клуб «Кастер-Хилл» имеет какое-то отношение к этим атакам на Америку, которые разожгли «Адское пламя», вряд ли они станут кричать об этом на весь мир. Что они при этом скажут? «Извините, мы тут немного нашкодили»? Потом, конечно же, последуют сожаления по поводу гибели двухсот миллионов мусульман, искренние соболезнования и извинения перед выжившими, ошалевшими от такой катастрофы, а также обещания впредь такого не допустить.

Это, кажется, прозвучало достаточно убедительно, и Мэдокс предложил:

— Итак, продолжим. Я проделал некоторую работу, исследуя Лос-Анджелес, и считаю, что лучшие отели для размещения наших пилотов — это «Беверли-Уилшир» в Беверли-Хиллз и «Холливуд-Рузвельт». — И пояснил: — Я забронирую номера для них в каждом из этих отелей, пользуясь фальшивыми кредитными картами, причем на самом верхнем этаже, откуда открывается отличный вид на город и высота наиболее подходит для взрыва. Кроме того, чем выше, тем меньше шансов, что оказавшаяся случайно рядом группа из ГЧЯС выявит исходящее от зарядов гамма-излучение или нейтроны. — Он взглянул на Харри: — Правильно?

— Не беспокойтесь об этом, Бэйн. Группы ГЧЯС в любом случае бесполезны. Или вы забыли?

Лэндсдэйл рассмеялся, но остальные сохранили серьезность.

Мэдокс собрался было одернуть Харри, но вместо этого продолжил свои объяснения:

— Если я правильно подсчитал и заряды дадут взрыв максимальной мощности, радиусы их поражения перекроют друг друга. Зона полного и частичного разрушения в Беверли-Хиллз избавит нас от множества бесталанных кинозвезд, высокооплачиваемых руководителей киностудий и прочих либералов, привыкших разъезжать в лимузинах. Ну как, неплохо?

Вопрос был явно риторический, но Лэндсдэйл все же заметил:

— Надеюсь, Деми Мур живет не в этом районе.

— Я дам вам карту, где указаны места проживания голливудских звезд, Скотт. Далее: вторая зона разрушений, сам Голливуд, охватывает несколько киностудий, включая «Парамаунт», «Уорнер бразерс», а также телеканал Ай-би-си. В качестве бесплатного приложения мы получаем штаб-квартиру Гильдии киноактеров. Полагаю, впоследствии мы с удовольствием будет просматривать диски со старыми фильмами.

Присутствующие вежливо улыбнулись.

— Но Лос-Анджелес, — возразил Пол Данн, — один из важнейших городов страны с населением более пятидесяти миллионов! Если вы взорвете два ядерных заряда и уничтожите Голливуд и Беверли-Хиллз, это вызовет в городе хаос и панику. Миллионы людей побегут оттуда, и результаты окажутся катастрофическими.

— Пол, вы всегда рассматриваете пессимистическую сторону дела, — ответил Мэдокс. — Попробуйте взглянуть на позитивную. Считайте это решением проблемы нелегальных иммигрантов. Они все прекрасно помнят, где находится Мексика.

— Это отдает расизмом, — заметил Данн.

Мэдокс изобразил притворное раскаяние:

— Ужасно сожалею. Но понимаю, что вы имеете в виду. Вообще-то у меня здесь имеется большое нефтехранилище и мощный нефтеперерабатывающий завод, к югу от Лос-Анджелеса. Но я оптимист и уверен, что через год все вернется к прежнему состоянию, которое нынче считается нормальным. Гораздо более важно, что исламисты и в самом деле не раз грозились уничтожить Голливуд. Итак, эта цель попадает в шорт-лист.

Все согласно кивнули.

— И последняя, но не менее важная цель — Лас-Вегас. — Он опять нажал на несколько кнопок, и на экране появился вид ночного города, снятого с воздуха. — По-моему, это просто превосходная цель. Загаженный наркотиками притон беззакония, морального уродства, кишащий мошенниками, безбожниками и бабами легкого поведения…

— Постойте, постойте, — перебил Лэндсдэйл. — Некоторым из нас нравятся бабы легкого поведения.

— Я излагаю точку зрения исламистов, — пояснил Мэдокс и вернулся к предмету обсуждения: — Этот город занят только в одной сфере деятельности, но любители играть в казино найдут другое место, где смогут проигрывать свои денежки. В любом случае не вижу ничего предосудительного в том, что мы сровняем с землей часть этого города. Он расположен далеко от других многочисленных центров и значится одним из первых в списках исламистов, а следовательно, должен быть и в нашем списке.

Остальные четверо вновь кивнули.

Мэдокс повел рукой в сторону карты Лас-Вегаса — оазиса сверкающих огней, окруженного темной пустыней и черными холмами.

— Сказать по правде, в ядерном разрушении этого города есть и определенный экономический плюс. Город растет слишком быстро и потребляет чересчур много электроэнергии и воды, которой и так не хватает.

Никто не возразил.

— Что я предлагаю, — продолжал Мэдокс, — так это взорвать заряд в одном из самых высоких отелей, расположенных на центральной магистрали, может, в «Сизарс-пэлас» — он находится в самом центре. И второй — тоже где-нибудь в центре. Это должно уничтожить все казино, но окружающие город предместья уцелеют. А они по большей части голосуют за республиканцев. — Он улыбнулся, щелкнул клавишей, и экран погас.

В комнате зажегся свет, и Мэдокс подытожил:

— Итак, три города. Голосовать будем?

— Думаю, это затруднительно… — задумчиво проговорил Пол Данн. — Непросто выбрать два города, которые подвергнутся ядерному уничтожению. Мы обсудили три… но, может быть, проще голосовать только за два.

Мэдокс оглядел всех по очереди, и каждый кивнул в знак согласия. Он вырвал из блокнота несколько листков, написал на них названия городов и показал всем присутствующим:

— Это чтобы вы убедились, что Сан-Франциско я не отметил дважды.

Он улыбнулся, сложил листки пополам, потом еще раз и, засунув в пустую кружку из-под кофе, двинул ее по столу в сторону Харри:

— Харри, вы сейчас Господь Бог. Выберите Содом и Гоморру.

— Пошел ты к черту.

— Тогда поступим иначе: выберите город, который не будет взорван. Сам Господь направит вашу руку.

— Пошел в жопу!

Лэндсдэйлу, по-видимому, это надоело, он взял кружку, вытащил оттуда два сложенных листка, поджег их зажигалкой и бросил горящие бумажки в пепельницу. Все неотрывно смотрели на пылающие листки.

— Это два проигравших в национальной ядерной лотерее. — Лэндсдэйл достал из кружки последний сложенный листок: — Город, который избегнет ядерного уничтожения, это…

— Не заглядывайте туда! — перебил его Мэдокс. — Положите в карман. Покажете нам позже. Не хочу, чтобы кто-то разочаровался или отвлекся, пока продолжается заседание.

Лэндсдэйл положил в карман листок с названием города, который будет пощажен, и сказал Харри:

— Теперь вы ничего не узнаете, пока это не произойдет.

Но Харри уже понял, что не узнает этого никогда.

Глава 14

Харри Маллер слушал, как эти пятеро обсуждают последние детали осуществления планов «Грин» и «Адское пламя».

В самой глубине души он соглашался с тем, что сто двадцать две ядерные боеголовки, взорванные по затерянным в песках исламским странам, вполне возможно, не самое плохое решение. Что его действительно волновало, так это четыре ядерных заряда, которые взорвутся в Америке, и, кажется, Уолфер, Хокинс, Данн и Лэндсдэйл были с ним солидарны. Но они собирались пойти на это. Он услышал, как Мэдокс заметил:

— Если бы я мог выбирать время взрыва, то предпочел бы уничтожить Лос-Анджелес в момент вручения наград киноакадемии.

«Вот так, — подумал Харри. — Мэдокс из них самый рьяный».

Тем временем генерал Хокинс вернулся к более приятной теме и мечтательно заметил:

— Вообще-то как раз во время вручения этих наград огромное водохранилище позади Асуанской плотины будет заполнено паводковыми водами.

Бэйн Мэдокс согласно кивнул:

— Благодаря мистеру Маллеру мы не имеем такой роскошной возможности — по собственному усмотрению выбирать время взрыва. — Он посмотрел на Харри. — И хотя мы вряд ли увидим во вторник праздник планет, мне кажется, прибытие мистера Маллера — это знак, данный нам Господом, так что следует либо какать, либо слезать с горшка. — Ему явно понравилась эта метафора. — Нам вовсе не нужно дожидаться идеальных условий для пуска сотни ракет. Ядерные боеголовки сами создадут идеальные условия, новый, совершенный мир. Это трансцендентальное оружие. Божественное.

— Бэйн, — остановил его Лэндсдэйл, — до того как вы стали богатым и могущественным, кто-нибудь объединял слово «безумный» с вашим именем?

Мэдокс налил себе стакан воды, не отводя взгляда от Лэндсдэйла.

— Иногда меня слегка заносит, когда я рассуждаю об «Адском пламени». В истории человечества не часто возникает ситуация, когда сложнейшая проблема имеет простое решение. И еще реже, когда судьба вкладывает это решение в умы и руки нескольких хороших людей. Меня это сильно возбуждает и радует.

Никто ему не ответил, даже Скотт Лэндсдэйл, и Мэдокс продолжил:

— Еще несколько технических деталей. Первое: вы должны уехать отсюда завтра. Остальные члены клуба покинут его в понедельник, как планировалось ранее. Я заказал транспорт на завтрашнее утро для тех, кто намерен пойти в церковь…

— Я бы тоже хотел посетить церковь, — сказал Харри.

— Вы будете спать допоздна. — Мэдокс помолчал, затем продолжил: — Не подлежит сомнению и то, что никто из присутствующих не будет обсуждать с другими членами клуба повестку дня данного заседания исполнительного совета. Вы должны выглядеть совершенно нормально и вести себя соответственно. Как вам, наверное, известно, Стив Дейвис живет в Сан-Франциско, а Джек Харлоу и Уолт Бауэр — в Лос-Анджелесе. Так что не смотрите на них так, словно они вот-вот умрут. В принципе никто из нас пока не знает, какие два города мы выбрали, так что это должно вам помочь.

Ответом ему было молчание.

— Если ваши актерские способности не соответствуют ситуации, просто сошлитесь на грядущую войну с Ираком, что и впрямь является весьма болезненной проблемой. И пожалуйста, много не пейте. Понятно?

Все послушно кивнули.

— Что касается связи, — продолжал Мэдокс, — у всех есть сотовые телефоны, которые невозможно засечь и отследить, и мы будем пользоваться только ими. Кроме того, как вам известно, у меня имеется собственная ретрансляционная вышка сотовой связи. Но звонить следует только в том случае, если мне потребуются от вас новые сведения. Большую часть из того, что мне необходимо знать о проекте «Грин», я получу из новостных передач любой телекомпании. — Он задумался на несколько секунд. — Примерно в начале ужина все радио- и телевизионные станции Америки — кроме находящихся в двух выбранных нами городах — начнут передавать исключительно новостные сообщения.

Комментариев не последовало, и Мэдокс продолжил:

— Примерно через час после этого я буду ждать новостное сообщение об американском ядерном ответе на ядерное нападение на Америку. Правильно, Пол? Эд?

— Да, — ответил Эдуард Уолфер. — План «Адское пламя» будет объявлен по всей стране и всему миру. Нет смысла держать это в секрете, поскольку невозможно долго скрывать массовый запуск ракет и сто двадцать два ядерных взрыва. Потом президент обратится к нации из своего секретного убежища и расскажет об «Адском пламени». Надеюсь, это возымеет успокаивающий эффект для всей страны. Коль на то пошло, это неплохо для подъема морального духа нации.

— Ну, положим, — сказал Мэдокс, — это будет хорошо для подъема моего духа. После одиннадцатого сентября мы все в некоторой депрессии, поскольку не отреагировали на нападение немедленно. А тут уж американцы не станут упрекать правительство в чрезмерной осторожности.

— Да, это так, — подтвердил генерал Хокинс. — Но на сей раз на нас обрушится немало ругани за слишком жесткую реакцию.

— На сей раз, Джим, — возразил Мэдокс, — весь мир и средства массовой информации заткнутся, пораженные тихим ужасом. Вы даже писка от них не услышите. Ни единого гребаного звука.

Члены совета, а с ними и Харри, дружно закивали.

— Это должна быть очень интересная ночь, — сказал Мэдокс. — Я останусь здесь, это понятно, — чтобы послать СНЧ-сигнал, который активирует ядерные заряды. — Он снова подошел к чемодану, стоящему посреди комнаты, и положил руки на черную кожу обшивки. Потом обвел взглядом присутствующих: — Джентльмены, я нажму сегодня на ядерную кнопку, которая уничтожит два американских города с помощью четырех ядерных устройств, и, сделав это, буду просить Бога о прощении. А вы проследите и обеспечите, чтобы план «Адское пламя» был приведен в действие — как ответный ядерный удар.

— Вы надолго останетесь здесь после вторника, Бэйн? — спросил генерал Хокинс.

Мэдокс вернулся на свое место:

— Не знаю. А что?

— Ну, вы же сами понимаете: по всей Америке поднимется жуткая паника, когда взорвутся эти заряды. Люди решат, что раз у противника имеется несколько ядерных устройств, значит, возможно, продолжение. Начнется эвакуация населения из городов, это приведет к хаосу и, к сожалению, к большому числу пострадавших и погибших. Члены наших семей и друзья тоже подвергнутся некоторой опасности… а я не могу и не буду звонить всем, кого знаю по всей Америке, и просить их сохранять спокойствие и сидеть на месте. Мы можем только надеяться, что ответный удар — уничтожение исламского мира — успокоит людей. Но до этого…

— Джим, к чему вы клоните?

— Ну… теперь, когда этот час наступил… я считаю… мне кажется, мы все сейчас задумались о реальности того, что должно случиться.

— Я понимаю, Джим, — ответил Мэдокс, — что все произошло внезапно, однако о чем-то подобном вам следовало задуматься сразу после одиннадцатого сентября, когда мы только начали разрабатывать проект «Грин».

— Да-да, я знаю. Но вы-то остаетесь сидеть в этом Богом забытом уголке, а мы все четверо будем в Вашингтоне, а наши семьи и друзья разбросаны по всей стране, которую скоро охватит хаос. А где будет ваша семья?

— Где будет, там и будет. Я никому не стану звонить, — отрезал Мэдокс. — Мои дети все равно мне никогда не перезванивают.

— Это ваше решение. Но мне кажется, вам следует вернуться в Нью-Йорк как можно скорее после того, как это случится.

— Зачем?

— Чтобы разделить с нами все опасности, Бэйн.

— Ну хорошо… Я сделаю все возможное, чтобы как можно скорее вернуться в Нью-Йорк. Но мне необходимо уничтожить СНЧ-передатчик, на тот случай если тут появится некто с ордером на обыск. Это моя задача. А ваша задача, джентльмены, — оставаться в Вашингтоне или в безопасном президентском убежище, чтобы влиять на развитие событий. Согласны?

Все кивнули.

Харри снова внимательно вгляделся в лица сидящих за столом. Похоже, только теперь до него начинает доходить, что все услышанное и увиденное вполне реально и напоминает ему тех радикалов, чьи преступления он расследовал. Они готовились загадить и разрушить все к чертовой матери, но чужими руками, потому что большинство этих гадов вовсе не желали рисковать собственной жизнью, не лезли добровольно закладывать бомбы, стрелять в полицейских, грабить банки или кого-то похищать. Но время от времени — когда во главе их оказывался урод типа Бэйна Мэдокса — их собственное дерьмо оборачивалось против них самих. Кто-нибудь стучал на остальных полиции или сдавался после совершенного преступления, чтобы заключить сделку с правосудием и заслужить снисхождение на суде.

Харри еще раз оглядел присутствующих. Может быть, теперь, когда настал решающий час, кто-то из этих ребят все же начнет рассуждать здраво, пока вторник еще не наступил. Советник президента Данн явно колеблется, именно он может настучать на остальных. Генерал тоже вроде бы не совсем уверен в этом деле, но Харри хорошо знал этот тип людей — он пойдет до конца, а потом, вполне возможно, пустит себе пулю в лоб. Парень из Минобороны, Уолфер, целиком и полностью повязан с этим планом и колебаться не будет.

Остается Лэндсдэйл. Харри вспомнил Теда Нэша, противника Кори из ЦРУ, ныне покойного. Кори однажды заметил: «Самое лучшее, что можно сказать об офицерах из ЦРУ, — это то, что они лгут всем в равной мере». Если бы Лэндсдэйл кивал и соглашался со всем, Харри точно заподозрил бы его в двойной игре. Но тот подпустил немало шпилек, возражая Мэдоксу, стало быть, видимо, поддерживает их план, даже если не до конца доверяет владельцу клуба «Кастер-Хилл». Харри уже пришел к выводу, что Мэдоксу это понятно, но он, вероятно, достаточно доверяет Лэндсдэйлу, иначе бы этого парня здесь не было. В принципе Харри чувствовал, что на самом деле Лэндсдэйл гораздо больше связан с Мэдоксом, чем все остальные.

Теперь сам Мэдокс. Человек, у которого есть все, но что-то заставляет его этим всем рисковать. И дело не в нефти, деньгах или власти — дело в ненависти. Так всегда бывает с людьми подобного сорта — бен Ладеном, Гитлером, Сталиным и всеми, кого Харри допрашивал и арестовывал, с тех пор как начал бороться с терроризмом. И еще одно — они все немного чокнутые, и именно это приводит их к ненависти. Или наоборот?

Мэдокс посмотрел на Харри, словно прочел его малоприятные мысли:

— Хотите еще что-то сказать, кроме своего обычного «пошел в жопу»?

— Да. В качестве офицера федеральных правоохранительных органов я хотел бы напомнить вам, что заговор с целью совершения убийства является уголовным преступлением…

— Мы говорим о войне, — перебил его Мэдокс. — О войне, детектив Маллер, а не об убийстве. Генералы нередко жертвуют своими солдатами — и даже гражданскими, — чтобы сберечь других солдат и те продолжали сражаться.

— Чушь собачья!

Мэдокс отмахнулся от него и снова обратился к членам совета:

— Джентльмены, одиннадцатого сентября две тысячи первого года одиннадцать исламистов угнали несколько самолетов и осуществили свой дьявольский план. У них не было особых причин причинять нам такой ущерб, и им далеко до людей, сидящих за этим столом. Никто из них не отказался от своей затеи, никто не дезертировал, не донес на других — все они добровольно пошли на смерть. Я не требую, чтобы кто-то из нас жертвовал жизнью — всего лишь призываю, как патриотов Америки, нанести нашим врагам не менее значительный удар, чем они нанесли нам. Если они смогли это сделать, то мы просто должны исполнить свой долг.

Люди за столом согласно кивнули.

— А теперь я хочу, чтобы каждый из вас сказал свое «да» или свое «нет» проекту «Грин». — Он повернулся к заместителю министра обороны: — Эд?

Эд Уолфер встал:

— Джентльмены, то, что мы намерены предпринять, требует мужества и решительности, в которых мы не испытываем недостатка. И я верю, что каждый из вас знает: наши действия необходимы и правильны. — Он выдержал паузу. — Сейчас не время думать о себе и о риске, на который идет каждый из нас. Настал час выступить на защиту страны — сделать то, что наши парни и девушки в военной форме делают каждый день. — И заключил: — Я голосую за осуществление проекта «Грин».

Поднялся генерал Хокинс.

— Как человек военный я принес присягу оберегать и защищать конституцию, как и все вы. Также я принес присягу повиноваться своему верховному главнокомандующему. Я очень серьезно отношусь к этим клятвам и после долгих размышлений решил, что могу — в полном согласии со своей совестью — проголосовать за осуществление проекта «Грин».

Настала очередь Пола Данна.

— Хотелось бы, — сказал он, — обойтись без спешки, чтобы мы имели больше времени и довели наш план до совершенства. Но приходится играть теми картами, которые мы получили. Я голосую за.

Скотт Лэндсдэйл остался сидеть.

— У меня есть сильное подозрение, — произнес он, — что это единственный шанс, который у нас когда-либо может появиться. Харри Маллера направили сюда не за птичками наблюдать. Наилучшая защита против любых будущих попыток правительства сунуть нос в наши дела — и, возможно, предъявить нам обвинение в заговоре — это нападение. Если мы не используем ядерные заряды, мы их просто потеряем. Я голосую за.

Бэйн Мэдокс встал и молча уставился на дальнюю стену, погруженный в свои мысли. Потом посмотрел на членов совета.

— Благодарю вас за мужество и преданность нашему делу. Мы и в самом деле солдаты на службе цивилизации.

— Хорошие солдаты не убивают гражданских, — возразил Харри. — А во Вьетнаме вы тоже убивали гражданских? И именно за это вас наградили Серебряной звездой?

Мэдокс яростно уставился на Харри и впервые не сдержал гнева:

— Заткнись! И помалкивай, пока тебе не велено говорить! Понял?!

— Понял. Пошел в жопу!

Это Мэдокс пропустил мимо ушей и продолжил:

— Джентльмены, нас не много, но мы небольшая армия, которая может и должна нанести поражение исламскому фундаментализму и терроризму. И нанесет! Мы, вероятно, самые последние в длинной череде настоящих христиан, мужчин и женщин, защищавших веру и западную цивилизацию от ислама. Садитесь, пожалуйста.

Мэдокс щелкнул несколькими клавишами на своей клавиатуре, и на экране монитора появилась карта Европы и Ближнего Востока.

— Испанцы и французы — прежде чем растерять все свое мужество — бились с мусульманами на Западе. Крестоносцы перенесли войну на Восток, в сердце ислама. Христиане Балканского полуострова сражались с турками почти пятьсот лет.

Он помолчал.

— Вы, весьма возможно, знаете историю польского короля Яна Собеского, который в семнадцатом веке, когда мусульманские орды хлынули в христианскую Европу и нацелились на самое ее сердце, повел свою армию из Польши в Австрию и разгромил турок у ворот Вены. К нему никто не обращался, его никто об этом не просил, но он так решил.

Мэдокс оглядел сидящих за столом, убедился, что все его слушают, и продолжил:

— Нас тоже никто не просил спасать западную цивилизацию, но мы ясно видим опасность и сделаем то, что должно. Я верю: Святой Дух направляет наши мысли и действия, точно так же как Господь направлял короля Яна, который почти ничего не выигрывал, но мог потерять все, когда ринулся на помощь братьям-христианам в Вене. Потому что король Ян знал, джентльмены, что если он не остановит турок возле Вены, то вся Европа окажется в руках мусульман. И вспомните вот еще что: никто в Европе не пришел на помощь осажденному городу, Европа предпочла засунуть голову в песок и молиться, чтоб не стать следующей жертвой мусульман. Знакомая картина, верно? Но Святой Дух снизошел на короля Яна, вошел в его сердце и указал, что нужно делать, ибо его победа над исламом угодна Господу. И вот, вооруженный и окрыленный Святым Духом, польский король Ян Собеский разгромил мусульман-турок и спас христианскую Европу. Этот человек не просил себе никаких наград и благодарностей за свой подвиг, да и не получил их.

— Даже концессии на добычу нефти? — спросил Лэндсдэйл.

Бэйн Мэдокс проигнорировал его ехидный вопрос.

— Мы, джентльмены, — продолжал он, — действуем как король Ян. Мы сегодня единственная преграда между западной цивилизацией и врагом, который уже у наших ворот. Это Господь привел нас сюда — в этот момент и с этой целью. Пожертвовав двумя американскими городами — которые, подобно Содому и Гоморре, и так не слишком многого стоят, — мы предотвратим разрушение врагами других американских городов, которые они сами выберут и в назначенное ими время. По сути дела, мы спасаем Вашингтон, Нью-Йорк, Сиэтл, Чикаго, Атланту, Даллас… Палм-Бич… Я хочу, чтобы вы все поняли это и нынче ночью спали спокойно, не терзая себе сердце, душу и разум.

Он снова обвел всех взглядом.

— Если бы Иисус Христос был сейчас здесь, он сказал бы: «Укрепите свои сердца, ребята, наберитесь мужества, и — вперед!»

Четверо остальных украдкой посмотрели друг на друга, но не стали комментировать слова Мэдокса и предполагаемое напутствие Иисуса Христа.

Бэйн Мэдокс отпил глоток водки и заключил:

— Итак, я все сказал. А теперь прошу вас склонить головы в молитве и просить Господа придать нам сил, направить и, быть может, отпустить наши грехи, если он сочтет, что они у нас есть. — Затем Мэдокс добавил: — Вы, Харри, тоже помолитесь с нами.

Мэдокс склонил голову, остальные не слишком охотно последовали его примеру.

Харри Маллер молился, чтобы хоть один из этих ребят обрел здравый смысл или утратил над собой контроль. Или хотя бы услышал более подходящее божественное откровение, нежели озвученное Мэдоксом.

Через минуту тот провозгласил:

— Аминь! Коктейли подадут в пять, в баре. Одежда обычная. Покерные карты в игровой комнате. Имеется также мишень для дартса, выполненная в виде физиономии Хусейна. Ужин в семь тридцать, пиджак и галстук, пожалуйста. Уходя, воспользуйтесь камином — сожгите все свои заметки. Заседание исполнительного совета объявляю закрытым. Благодарю за то, что вы приехали.

Четверо мужчин собрали свои вещи и вышли из комнаты.

Бэйн Мэдокс и Харри Маллер смотрели друг на друга, разделенные длинным столом.

— Вот мы и остались вдвоем, Харри, — сказал Мэдокс.

Харри прикинул свои шансы. Если ему удастся уложить Мэдокса, окно — самый простой выход. Однако существует более привлекательный выход из положения, чем просто бегство, — переговорить с двумя головорезами, дежурившими снаружи, рассказать, что эти гады придумали.

— О чем вы размышляете? — спросил Мэдокс.

— О том, что мне нравится ваш план.

— Ерунда. Послушайте, а как вам мои доводы?

— О'кей.

— Просто «о'кей»?

— Я не совсем понял про короля Яна. — Харри прикинул, что ему хватит и трех секунд, чтобы одолеть Мэдокса, несмотря на кандалы на ногах.

— Меня беспокоит, что вы меня недопоняли, — заметил Мэдокс. — Вы что же, хотите, чтобы эта гребаная война с терроризмом продолжалась до тех пор, пока состарятся ваши внуки?

— Слушай, приятель, мы должны принимать удары и отвечать на них. Но они не будут использовать ядерное оружие, значит, и мы не должны. Вы неправильно толкуете смысл «Адского пламени».

— Нет, правильно. И смысл его в том, что он сработает даже слишком хорошо!

— Ага, вот в этом-то все и дело!

— Да нет, Харри, тут все просто: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Так?

— Да как угодно. — Харри схватил тяжелую металлическую пепельницу, которой пользовался Лэндсдэйл, и, метнув ее в Мэдокса, вскочил на ноги. Мэдокс пригнулся, избегая удара.

Харри проскочил разделявшие их десять футов менее чем за пару секунд, но Мэдокс был уже на ногах и отступал к стене. Харри старался двигаться как можно быстрее, но Мэдокс оказался проворнее и уже вытащил свой пистолет.

Харри кинулся на него, и тот выстрелил почти в упор. Харри замер, удивленный, что не почувствовал удара пули, и вдруг осознав, что звук выстрела был едва слышен.

Бэйн Мэдокс отступил еще дальше, и они уставились друг на друга. Харри сделал шаг к нему, но тут ноги у него подкосились и все вокруг поплыло.

— Успокойтесь, — сказал Мэдокс.

Харри почувствовал, что ноги перестают ему повиноваться, и упал на колени. И тут заметил дротик, торчащий у него из груди.

— Дартс с транквилизатором, — пояснил Мэдокс. — Используется против черных медведей.

Харри выдернул дротик — на игле повисла капля крови.

— Мне нельзя убивать федеральных агентов, так что вам придется умереть каким-нибудь другим способом. Например, в результате несчастного случая на охоте.

Открылась дверь, и один из охранников спросил:

— Все в порядке, мистер Мэдокс?

— Да, Карл, все в порядке. Пожалуйста, отведите мистера Маллера вниз, в его комнату.

Появился второй охранник, и они с Карлом направились к Харри.

Тот едва мог стоять на коленях; в комнате, казалось, становилось все темнее. Он глубоко вдохнул и с трудом произнес:

— Ядерный… — Он помнил, что нельзя двигаться, чтобы транквилизатор не так быстро подействовал. — Они хотят… взорвать… чемодан…

Охранники подняли его с пола, поставили на ноги, и Карл, подняв его на руки, как пожарный пострадавшего, пошел к двери.

— Вы вообще-то мне нравитесь, Харри, — сказал Бэйн Мэдокс. — Крутой парень. К тому же оказали мне большую услугу. Так что зла я на вас не держу.

Харри едва понимал, что ему говорят, но сумел прошептать:

— Пошел в жопу…

— Ну, это вряд ли, — заметил Мэдокс и приказал Карлу: — Держите его на седативах. Я загляну попозже.

Охранники вышли, и Мэдокс закрыл за ними дверь. На ковре валялись окурки, и это его раздражало. Он собрал их и положил в пепельницу.

Потом он подошел к черному чемодану и погладил ладонью блестящую кожу:

— Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это сработало…