Адвокат вольного города.12

Глава 17 Может ли адвокат посадить?

Я прикинул, что полицейские, конечно же, расстроенно и очень эмоционально сообщат своему начальству, что самолёт улетел. Предположительно, вовсе даже угнан. Хорошо. Есть ли у них такое понятие, как план-перехват? ПВО? Сообщит ли полиция куда-либо? Допустим, сообщит.

Но авиация в этом мире находится в состоянии нулевых-двадцатых годов прошлого века моего мира, то есть, зачаточном. Как такового, контроля неба не существовало. И именно это делало воздушных контрабандистов достаточно успешными.

Да, у крупных городов империи были системы ПВО, но от Рима мы удалялись на высокой крейсерской скорости, и никто не спешил нас сбить.

При условии, что отступать нам некуда, а нас никто не спешил «перехватывать», я исходил из того, что никакой военной авиации по поводу нашего полёта никто ничего не приказал. Да и к слову сказать, с поля я взлетал в направлении северо-запада, а уже через километров пятнадцать, когда набрал высоту, плавно повернул на восток.

То есть, те патрульные не могли бы адекватно определить моё предположительное направление полёта.

Поскольку терять было нечего, я продолжил полёт.

Летел я, подняв машину на высоту три тысячи, и пёр на востоко-северо-восток и достаточно быстро оказался перед горами, украшенными величественными белоснежными шапками снегов.

Горы мне пришлось огибать. Не знаю я, какой они высоты и могу ли я пролететь поверх, то есть какой практический потолок у самолёта. Так что нормальные герои всегда идут в обход. Правда так, что я немного потерял направление.

С навигационными приборами было достаточно сложно. Компас, высотомер, прибор скорости. Компас, правда, довольно точный.

Но по факту, я летел достаточно примерно и в какой-то момент мы промчались над полоской пляжей, оказавшись над Адриатическим морем.

Море-то оно небольшое, но чтобы убиться, хватит и этого. А самолётом, чтобы «в одного», управлять мне довелось впервые.

Тем не менее, я делал важное лицо, отважно решив, что если мы и погибнем, то не в результате паники.

На границе суши и моря самолёт несколько раз провалился в воздушные ямы, я удерживал равновесие, сжав зубы, но в целом крепкая доза адреналина в крови помогала.

Скорость самолёта была что-то порядка двухсот шестидесяти километров в час, иногда удавалось разогнаться до трёхсот.

Так я пересёк море за сорок пять минут, видимо летел немного по диагонали.

— Старшина, ты смог определить, где мы?

— Да я того… С детства с такими картами не очень…

— Придержи штурвал. Просто держи ровно.

Я смотрел и сравнивал с картой. Пёс же его знает! Острова и острова. Побережье. Озеро за полоской суши.

Я ткнул пальцем в подходящее место.

— По идее это озеро, которое на карте, называется, как «Lago Vrana», что бы это ни значило.

— Как скажете, барин! — лихо согласился командир четвёртого отряда.

— Старшина, какой я тебе барин⁈ Отставить, ты же знаешь, я это дело не люблю.

— А я жутко робею в самолёте летать, а тут вообще такой обзор, что лучше б я ослеп.

— Не дрейфь, дальше земли не упадём. Зато как красиво!

— По мне, так и с земли шикарный вид.

— Ладно, держи штурвал. Просто держи.

Я нашёл на карту Будапешт, используя линейку, прикинул расстояние. Записал в блокнот, перемножил с учётом масштаба. Получается, с учётом погрешности, около пятисот километров. Для самолёта с запасом хода в три тысячи не так и много. Правда, когда мы взлетали было половина бака. Сейчас чуть меньше. Это значит, что хватает, верно?

Я снова полез в карту и вычислил достаточно точный угол наклона по северу и востоку. Взял управление и выставил самолёт под полученным углом.

Теперь я просто летел и всё.

В мире, где нет диспетчеров, которые бы вели, указывали и ругали, надо быть постоянно начеку, чтобы не столкнуться в воздухе с другим летуном. Столкновения редки, но бывают.

Для меня кажется невероятным, чтобы два таких крошечных объекта, в масштабах неба, которые к тому же могут лететь на любой высоте, сталкивались.

Кажется невероятным.

А по факту — бывает и запросто.

Мир, в котором я жил, спасала только низкая скорость. Самолёты летали медленно, успевали отвернуть. Пока что.

Я отпустил Старшину в салон, но на время.

И правил, постоянно следя за временем, скоростью, углом по компасу, высотой и горизонтом. В общем, почти два часа для меня пролетели незаметно.

После бесконечных полей и постоянно попадающихся населённых пунктов, которые никак нельзя было идентифицировать, мы вдруг оказались над довольно большим озером.

Я позвал Старшину, приказал держать штурвал ровно и углубился в атлас. Получается, что это может быть, судя по размеру, только «Lago Balaton». То есть я мальца промахнулся мимо Будапешта. Впрочем, прямо туда мне и не надо.

Всё это время я гонял рацию, пытаясь найти что-то понятное среди немецкой и венгерской речи. Пару раз ловил какое-то радио на русском, но там только кто-то заунывно пел. Так-то я искал не радиовещание, а частоты для общения с диспетчерами и пилотами.

Но ничего понятного мне не находил.

Мобилет ожил звонком. Я вздрогнул, отчего чуть дёрнул руль и самолёт чуть просел по направлению к глади озера.

Матюгнувшись, выровнял машину и убрал громкость радио.

Незнакомый номер.

— Да?

— Сэр Аркадий Ефимович Бугуйхан?

— Дыыы, — самолёт стал лететь горизонтально, а вот направление по компасу я сбил, так что плавно рулил чуть правее. Учитывая, что пилотирую «в одного» я впервые, этот процесс казался мне крайне ответственным, я даже потел от переживаний.

— Это сэр Фредерик Олсой Палмер.

— Безумно рад Вас слышать, — сцепив зубы, пробурчал я. Чтобы освободить руку для штурвала, приходилось держать мобилет плечом и ухом, что изрядно отвлекало от рулёжки.

— Что-то в Вашем голосе такого… Сэр Аркадий!

— Йес!

— Я уполномочен сообщить, что мы склонны заключить с вами соглашение, тот самый пакт о мире на условиях, вами предложенных. Так же туда будут добавлены… Вернее уже добавлены, что Вы даёте личные гарантии всем подданным Британии, находящимся на территории каганата.

— Да, всех отпустим.

— Там есть те, кто не находятся у вас в незаконном плену.

— Кто-то прячется по ущельям и кустам? Похвально. Всем дадим свободу и безопасность.

— То есть, Вы согласны?

— Да.

— Мы склоны назначить вам постоянного представителя.

— Посла? — самолёт летел ровнее, так что я чуть ослабил хватку штурвала.

— Это статус ниже. У Вас есть пожелания?

— Ага. Тот офицер из наёмников, британец, как там его… капитан Дьюспэн.

— Понравился?

— Нет. Он та ещё задница и он мне совсем не понравился. Пару раз мне хотелось его пристрелить. Но, в отличие от хлыща Форбса, кстати, как он…

— Жив, рад что Вы спросили.

— Это был сарказм. Мне плевать на Форбса. Тут материя тонкая. Меня злит ваш Дьюспэн, но он вызывает у меня уважение. А такие как Форбс, нет. То есть по факту, если вы назначите мне такого бабушкиного пирожка, то я приму его в городе, но по-взрослому с ним говорить не стану. Мы начали с Вами знакомство с рассматривания друг друга через прицел. После этого нужен человек жёсткий. Мне не понравится общаться с капитаном Дьюспэном, но я по крайней мере смогу с ним говорить и понимать, что он хотя и козёл винтокрылый, фактически враг, но такой враг, которого можно воспринимать на равных.

— Я Вас услышал. Конечно, решать нам.

— Да, я это понимаю. В конце концов, посол — это не красна девица чтобы всем нравится.

— Да, рад, что Вы понимаете.

— Что мы теперь делаем? — впереди показался дальний край озера.

— Я прилечу с пактом и эдиктом на его подписание. Так же, на самолёте, официально. Дату сообщу. Вы меня встречаете, мы садимся за стол, всё проверяем и подписываем. Фотографы нас снимают, потом совместное фото и всё, я улетаю.

— Ужин? Предпочитаете рыбу?

— Стейк. Но на ужин я не останусь. Протокол и ситуация… Словом, я прибуду на большом самолёте, чтобы вывезти первую партию пленных. Потом самолет прилетит ещё несколько раз, чтобы вывезти всех. Полетим прямым рейсом в Лахор.

— Окей.

— Какой-то Вы не радостный, Аркадий? Я думал, Вам нужно соглашение, мир, всё такое.

— Очень нужно. Простите, у меня тут… Родственника оперируют в настоящий момент. Врачи гарантий жизни не дают, может помереть, вот я и волнуюсь.

— Аааа… Не смею больше отвлекать. Буду рад Вас увидеть. И те условия, что Вы озвучили, тоже буду рад увидеть.

— Всё будет и даже больше.

Я положил трубку и вытер лицо рукой.

Теперь помирать никак нельзя.

Доктор пролетел на километров тридцать-пятьдесят западнее города, так?

Деревушка звалась вроде бы «Замой». На карте была точка, которая называлась «Zamoly». Могла при переводе буква потеряться?

Короче, пробую туда. Один чёрт, у меня не точная навигация, а направление.

А ещё я не знал частоты для связи с аэропортом.

После озера сбросил скорость и, кажется, мне повезло. Я увидел крошечный самолёт, который взлетел с земли где-то с полей.

Проследив место взлёта, я снизился, сильно сбросил скорость и стал кружить, пока не увидел полосу.

Та ли эта полоса? Черт его знает, когда садись, не запомнил, а когда были на земле, то всё казалось по-другому.

Я включил рацию и стал рыскать по частотам, постоянно повторяя «Венкель».

В какой-то момент одна из частот что-то пробурчала со словом «Венкель». Или ругались на меня или согласились, что такой человек у них есть. Вообще-то, он не хозяин аэропорта, а просто очень оборотистый директор кабака.

Я посмотрел на полосу. Никто не взлетал и не садился. Чем чёрт не шутит? Пробую сесть. Доктор же посадил такую же фиговину?

Садиться — это, на мой взгляд, труднее всего. Я ни разу не сажал самолёт. Фёдор Иванович всегда это делал сам. Не то чтобы мне не доверял, просто я не просил. Взлетать да, раза три давал. Порулить на высоте.

А вот сесть… Мне кажется, это самое трудное в лётном деле, сесть и так, чтобы целым.

Когда-то миллион лет назад я играл на Pentium 486 в авиасимулятор F-16. И всё, что я знал о полётах — это совместный опыт с Фёдором и чёртова древняя игрушка на компьютере.

— Там, в салоне! Все сядьте и пристегните ремни!

До бойцов без лишних слов доходила серьёзность момента, никто, даже Малой, не стал спорить или задавать глупые вопросы.

По моей команде Старшина тоже взялся за штурвал, но с полностью расслабленными руками.

Сделал очередной круг. Выставил машину, чтобы она шла точно по полосе, чтобы ВПП казалось прямой струной. Сбросил скорость до сто десяти, медленнее машина начинала просто падать, я пробовал.

Стал приближаться и, одновременно, снижаться пока не оказался на высоте всего полутора сотен метров. И когда увидел передний край полосы… Надо сказать, что местные венгры, кажется, поняли, что у меня проблемы и подсветили, несмотря на день, полосу. Так же по бокам полосы собрались люди, у некоторых в руках были огнетушители, багры и топоры. Настроены они были серьёзно.

Видимо те настораживающие факты, что я делал уже одиннадцатый круг над аэродромом и не выходил на связь, плюс то, что рулил неуверенно, вселили в них тревогу.

Я выпустил шасси, три лампочки мигнули и показали, что шасси выпущены (искренне надеюсь, что индикаторы не врут) и стал снижать. Так плавно, плавнее, чем я уговаривал судью, плавнее, чем мухлевал с нотариальным завещанием. Плавнее, чем делал что-либо в своей жизни.

Кажется, я мог разглядеть все трещины на бетоне полосы.

Удар, покрышки взвизгнули от касания.

— Удерживай штурвал на нижнем! — сипло пропищал я, от волнения у меня пересохло горло и голос стал сопением. Однако Старшина меня понял и помог со штурвалом.

Я удерживал тоже, одновременно сбросив обороты двигателя в ноль.

Теоретически, если мне не хватало полосы для того, чтобы полостью остановить машину, я мог бы добавить оборотов и оторваться, то есть, взлететь обратно.

Я чувствовал, что мог бы это. Однако не стал. Поскольку самолёт нёсся по полосе, как долбанный гоночный болид, я поставил на кон всё, сбросил скорость и нажимая на тормоза на колесах. Плавно, но уверенно.

У моего самолёта не было парашюта, такого, который выстреливает сзади. Сейчас я заплатил бы за такой парашют миллион или даже сто.

Но… парашюта не было.

Мы держали штурвал, полоса неслась и….

Мы замедлились, катясь все медленнее и медленнее…

Самолёт чуть развернуло, покрышки скрипели, кажется, я их пережёг… Плевать.

Самолёт остановился.

Когда Старшина и парочка бойцов открыли люк, нас встречала половина аэропорта.

— Крейзи рашн! — один из пилотов-контрабандистов безошибочно определил нашу национальность по ошалелому виду.

— Венкель!

Он был тут и покивал головой.

— Сеньор Венкель! Всем шампанского, всем присутствующим. Я посадил самолёт…

Я выкупил шампанское, всё какое было на складе у Венкеля, он ещё и послал в местную деревню закупщиков.

Слегка потряхивающими руками я набрал Шпренгера. Вокруг меня шумели, пили, радовались. Людям только нужен повод. Старшина, даром что пользы от него в полёте было мало, на земле внезапно помог и рассказал, что летим мы с острова Кефалония (не иначе из атласа подглядел), а нашего пилота вообще загребла полиция за драку, так что рулить пришлось боссу, то есть мне. И что в полёте мы натерпелись и оборудование барахлит.

В общем, он наливал воды, болгары-техники переводили, всё радовались. Людям дай волю, они будут радоваться просто тому факту, что рассвет наступил. В данном случае небесное братство радовалось, что мы не разбились, потому что, по их словам, садился я не особо правильно и технично.

— Да, Аркадий Ефимович? — Шпренгера отозвался, возле меня хлопнула пробка от шампанского.

— Дедушка Яков, здравствуй.

— Гм. Ты там пьёшь, что ли?

— Сделал исключение по поводу… Не важно. Дедушка Яков, я чего звоню?

— Аркадий, ну какой я тебе и вам всем дедушка?

— Так вот, наш неродной знакомый из Лондона, он того… согласен на сделку.

— Аааа… у тебя там вокруг посторонние? — догадался Шпренгер. — Лондон согласен на пакт о мире?

— Да, и я тебе первому об этом говорю. На днях должен прилететь риелтор на сделку.

— Тот же Палмер, что прилетал до этого?

— Да, тот же риелтор, именно он.

— А по условиям? Дожимают тебя?

— По мелочам добавили в договор условий, но ничего такого грустного.

— Ага, понял. А ты говоришь буквально, что мне первому сообщаешь? Другие ведомства не знают?

— Я лично никому не говорил. Да, с кем же ещё таким радостным делиться? С самым родным человеком.

Шпренгер усмехнулся.

— Ладно, отдыхай, у тебя там я посмотрю, дым коромыслом. Держи в курсе.

— До свидания и всем, в том числе дяде Мише, привет.

— Куратору? Передам, он подаст под нужным соусом Юбе. Всё, до связи.

…

После Шпренгера и уже значительно позже я набрал Чену, по своему номеру в свой или бывший свой офис на Каспийском проспекте в Кустовом.

— Чен, брат.

— Здравствуйте, босс Аркад Ий.

— Как там погода в Кустовом?

— Ветрено. А у вас в каганате?

— У меня, в данном случае, в Венгрии, штиль. У тебя блокнот под рукой?

— Ну да. Что-то записать?

— Смотри. Пиши для начала. Дон Мантичелло, вилла Мантичелло, восточный пригород Рима.

— Кто это?

— Погоди. Точного адреса я не знаю. Близ Марко-Симоне.

— Записал.

— Надо найти этого чёрта, Дона Помидора.

— Допустим. И?

— У него буквально сегодня угнали самолёт. Я хочу решить проблему как адвокат, а не беспредельщик. Я хочу у него выкупить угнанный самолёт и документы на него.

— Эээээ. Дайте подумать. Вряд ли Вы, Аркадий…

— Чен, мы сто лет как на «ты». Несмотря на то, что давно не виделись, ничего не поменялось.

— Ладно. Не думаю, что ты бы хотел купить несуществующий самолёт. Значит, ты же его и угнал. Судя по адресу, угнал ты его из Рима.

— Гм. Ты же не будешь мне выкатывать, что я путешествую с комфортом, а тебя с собой не взял.

— С чего бы это? И теперь мне надо договориться с человеком, чтобы он этот самолёт продал. Причем, по сути, это откуп.

— По сути, он хрен с маслом получит, если не согласится с твоим предложением. Я в логове контрабасистов, то есть, контрабандистов. Тут мне занедорого перебьют серийники, перекрасят и документы сделают. А ты выясни, сколько стоит такой самолёт у изготовителя «с нуля», то есть, новый и предложи ему ровно столько.

— А если он будет против, вежливо намекнуть, что иначе он ничего не получит.

— Да. Я хочу, чтобы без беспредела. Но если он решит, что тут фраера собрались, то его ждёт, как там у итальянцев? Фиаско. Продавец — тот парень из Рима.

— А моральный ущерб?

— Тысяча извинений и не более того.

— Было бы ещё неплохо узнать, что за самолёт?

— А, да прости, тупанул. «Кнехт-триста десять».

— Записал. Допустим, он согласится. Что оформляем? Договор купли-продажи? Я не умею.

— Используй стандартный договор поставки самолётов, возьми текст у Канцлера. Покупатель — посольство каганата в Кустовом.

— Постой, это не на прииск?

— Нет. Из моих денег.

— А почему, Аркадий-джан, ты не запряг этой задачей Нианзу, стесняюсь спросить? Ты знаешь, что после того, как Танлу-Же отбыл в каганат, часть операционных задач легла на мои плечи. Я не жалуюсь, но дел у меня по горло.

— Потому что задача адвокатская, а ты, если не забыл, помощник адвоката.

— Да, помощник.

— Сделай, я тебе статус адвоката обеспечу.

— Помогаешь каганату, помогаешь, а я там ни разу в жизни и не был.

— Блин, ты обижаешься на это?

— Не обижаюсь, но делаю выводы.

— Эпическая сила. Чен-брат, ты перевари этот вопрос, и ко мне в гости в Николай. Всё. Я хотел тебе ещё один вопрос поставить, но теперь не буду. Давай, до связи. Я на телефоне, жду от тебя результата. Да, документы надо будет переслать в Будапешт. Но тому итальянцу об этом не говори.

— Само собой. Я вообще не признаюсь, что это наши люди спёрли, чтобы нельзя было потом записать разговор и что-то доказать.

— Соображаешь. Ладно, давай, мне надо Нианзу задачу поставить.