Адвокат вольного города.12

Глава 8 Премьер

— Надо подписать указ, мой награждённый каган.

Юба покрутил в руках указ, это был самый первый и самый важный указ о назначении Бугуйхана Аркадия Ефимовича председателем Правительства.

В моём мире в России нет должности премьер-министр, официально оно так и называется «председатель Правительства». Слово «премьер» вошло в обиход в девяностые под влиянием западной моды.

— Ты понимаешь, Аркадий, есть такая традиция, что моим алпаутом, то есть советником, может быть только мой родственник.

Я улыбнулся, потому что такой разговор предвидел. Слыхал про обычай, мне его некоторые степняки рассказывали, да и традиция не алтайская, а распространена в Степи.

Приходилось ли радоваться собственной прозорливости?

— Да, всё так. Хотя у тебя никогда не было алпаута, ты всем руководил сам? — хитро спросил я.

— Ну… не было, но традиция такая. А твой председатель — это же советник, алпаут, — глазки Юбы хитро блеснули.

Я молчал, давай ему возможность говорить.

— Давай вернёмся к моим дочерям.

И это я тоже предвидел.

— Мой дорогой каган, прошу подписать указ, а я сейчас найду кое-что важное и разрешающее этот обычай.

Юба попыхтел, но указ о назначении меня, по сути, вторым человеком в каганате, которым я и так являюсь фактически (если не первым), подписал, я убрал его к себе.

Покопавшись в проектах указов, я достал один из них.

— Мне нет нужды жениться на твоих прекрасных дочках.

— Это почему это вдруг?

— Вот указ, по которому Великий каган Юба усыновляет Бугуйхана Аркадия Ефимовича, признавая ненаследным сыном… Ну, это чтобы никто не смел ставить под сомнения права на наследования Мустафы-тигэна и Сейита-тигэна.

— И всё же это делает тигэном, — Юба почесал подбородок. Указ он подписывать не спешил. — Постой, не гони табун. Ведь у тебя есть отец? Я никогда его не видел, но мне говорили, что ты не сирота. Братья, сёстры, отец. Я не хочу так запросто родниться с твоей семьёй. Мне надо на них посмотреть, насколько крепок их характер в делах и в бою. Они умеют ездить верхом? Мой клан не станет связываться со слабаками.

Я сдержал усмешку, потому что все эти аргументы не мешали ему пытаться сбагрить одну из дочерей.

— В этом нет необходимости. Я, считай, как сирота.

— Как это?

— По требованию Предка-Покровителя я вышел из состава своего клана и семьи. То есть, фактически в моей семье есть только я и больше никого. А меня ты и так знаешь.

— Тебя я знаю, — покорно повторил Юба, однако рука с ручкой не двинулась.

— И все мои подвиги и достижения, которые, безусловно, если это подвиги, в твою славу и по сути, твоим сыном.

— Ну…. Подвиги сына красят отца.

Эта мысль понравилась Юбе и он подписал указ, произведя меня в свои великовозрастные пасынки.

— Тогда твой клан становится вассальным? — спросил каган, удерживая подписанную бумагу.

— Сыновьим. В принципе, ты и так отец нации, но ещё и меня персонально. А так это объясняет и моё особое положение, и причины, по которым я так много сделал и делаю для каганата. Поехали дальше?

— Куда? Я не пообедал ещё, чтобы ехать.

— Это метафорически. Вот указы о снятии с постов англичан. Ты согласен, что англичане самую малость предали своего кагана и теперь в каганат надо допускать только проверенных и полезных англичан⁉

Каган, который хлебнул международной дружбы сполна, спорить с этим не стал. Подписал, отдал мне.

Я подал следующий.

— А это что ещё за беда?

Указ был большим и Юба его принялся читать.

— Что за франковагоны?

— Франтирёры. Это и есть то ополчение, что надавало по щам ногайцам. Наёмники и местные.

— Мне не нужна тут армия, кроме моей гвардии, которая всю войну выполняла очень важные задачи по обеспечению безопасности своего кагана и успешному маневрированию в северной части каганата.

— Да, они молодцы. Но франтирёры уже существуют, надо их урегулировать. Указать, что центром базирования является город Николай, что расходы на содержание ополчения несёт казна города.

— Это, конечно, правильно. И всё же надо с ними что-то делать. Убрать или отправить на войну. Точно! Военный поход к вражеским ханствам. Командуй сбор. Но я буду управлять удалённо, отсюда. А мысленно с вами.

— Мы с ними того и гляди подпишем мирный договор, зачем нам поход?

— Ничего ты не понимаешь, сын… Звучит как, звучит! У меня сын родился! Двадцать… Сколько там тебе лет?

— Я уточню.

— Ты не помнишь, сколько тебе лет? А ещё про меня говорят, что я в юрте родился. Ну, то есть, я-то и родился в юрте, такова традиция.

— Да за последними событиями не уследил, себя забываю… — я перевёл тему обратно на партизан. — В общем, в указе написано, что франтирёры будут распущены по домам, как только война закончится.

— Это правильно. А то армия, когда им нечем заняться, иной раз каганов своих свергает, а нам такое не нужно, это не наш метод.

— Распустим войско, не переживай.

— Буду не переживать, когда отправлю по домам.

— Урегулируем. Наёмникам премию и по домам, ополченцев поздравим, награды раздадим и тоже по домам. А чтобы уважения было больше, великий каган им лично награды вручать будет.

— Вот ведь конская лепёха, — ругнулся Юба, покрутив глазами. — У меня же для такого случая нет нарядного военного кафтана.

— Парадки? В смысле, парадной военной формы?

— Да, её самой, парадки.

— Не проблема. У меня в Бийске есть знакомое ателье, которое держат вьетнамцы, они местной полиции массово форму шьют. Сейчас смотаемся и нам тоже пошьют.

…

Первая задача, которую я решал, как премьер, это снять мерки с каганской задницы. Ну и остального кагана, само собой.

Вежливые и немногословные (они по-русски знали от силы слов тридцать), вьетнамские работницы обмерили его и, заодно меня, своими лентами, делая записи на бумажках и переговариваясь.

— Хунь, объясни ты ей, что я не военный. Она же по-русски ни бельмеса. Меня не надо мерять.

— Нада, насяльника. Паладную фолму генелальскую сцить.

— Мне нельзя генеральскую.

— Ты же главная, насяльника? Генелал.

— Нет, главный он, — я ткнул в кагана, тот, довольный полученным вниманием, приосанился.

— Тогда какую вама фолму, насяльника?

— А что, есть выбор?

— Есть! — Хунь притащил мне каталог, подписанный непонятными иероглифами.

Некоторое время назад я через китайцев вышел на них и оплатил авансом пошив трех комплектов одежды на бийскую полицию на каждого, чем заслужил среди последних уважение и прозвище «меценат». Учитывая численность, для ателье это был крупный опт.

Но ушлые вьетнамцы, конечно, понимали, что раз бабки даю я, то и главный я, тут без вариантов.

Посмотрел подсунутый верховным вьетнамским ательером каталог.

— А это что? Казачья?

— Да, — кивнул Хунь. — Мы есть некотолым казакам сцить. Атаману сцить.

— Ага, вот откуда у Чуя парадная форма. А пошей и мне такую.

— Улядник?

— Да. Казачий урядник. Выше я никак не заслужил. А на урядника я вполне настрелял за счёт рейда на «козлике».

— Ну, насяльнику виднее. Сделаем самую класивую и с бахломой.

— Не надо с бахромой. Просто красиво.

— Ну что, — каган поправил одежду, — Пошли в город. Кофе попьём с пирожным. Юба все время в делах, много лет не пил кофе в большом городе.

…

— А вообще, сынок, ты меня порадовал, — мы пили кофе на набережной, а на монарха нашло философское настроение. — Войну выиграл, казаков вооружил. Франковагонов этих собрал.

— Франтирёров.

— Ага. В общем, молодец. Одна беда, одно лишь дело меня печалит.

— Что такое?

— Мотоцикл, конечно. Ты же мне мотоцикл обещал. Понимаю, сыну некогда, всё в делах, в заботах, в пьянках и гулянках. Совсем забыл своего старика.

— Это самое… каган-отец. Пошли купим. Я знаю салон, где продаётся.

— У меня из-за войны… совсем казна оскудела, кобылы не родят, пастбища запустели.

— Да-да, я помню, налогов нет и так далее. Я всё оплачу из своих.

— Да? Пошли конечно. Мне белого надо, как конь.

…

Среди подписанных каганом указов был и указ о наделении дяди Миши земельным наделом. Поскольку Юба был очень занят делами государственной важности, то есть выбирал сначала фасон военного мундира и штанов к нему, а потом ещё и мотоцикл, то всё документы были у меня.

Ближе к вечеру я вернул кагана во временное стойбище, куда постепенно стягивались и его «гвардейцы», которые выглядели как потрёпанные жизнью цыгане.

— А где дядя Миша?

— Удалой найом Михаил на дальней заставе, с Архаем, — махнул рукой один из степняков.

— А насколько она дальняя?

— Далеко, полдня ехать.

— А ты мне дорогу не покажешь, мил человек?

— Ой, найом Аркадий, я совсем обессилен, падаю от усталости. Сил есть только доползти до подушки. Мы сегодня сотни вёрст проскакали. Рад бы, да не могу.

— Да? А у меня есть три пачки табака. Ну, пойду поищу кого-то менее уставшего.

— Стой! Не надо никого. Поехали. Что ж я, найому не помогу?

— Ну, тогда алга. Погнали.

Он скакал верхом, я катился следом на мотоцикле, и мы добрались менее чем за полчаса. Видимо дальний пост не такой уж и дальний.

Мне открылась полянка, ровный участок в центре которого тёк ручеек шириной не более двадцати сантиметров, шустрый и чистый.

Боец получил «оплату» и ускакал ещё быстрее, чем на дальнюю заставу. Видимо, открылось второе дыхание.

В месте, где плотно росли два десятка сибирских кедров, на круглой площадке, где ручей тёк ровно посередине, был красиво и аккуратно «сложен» шестиугольный свежий сруб, причём деревья вырублены не тут, и нигде не видно следов вырубки.

Шестиугольник образовывал укрепление, форт, он не имел на первом этаже дверей, попасть можно было только на второй этаж при помощи убирающейся лестницы.

Всего ярусов-этажей было три, крыша остроконечная и обита из неизвестно откуда взявшейся жестью, крашеной в буро-зелёный цвет.

Найти форт, не зная о нём, было сложно, он был прикрыт деревьями. Первый этаж не имел ни окошка, ни даже щели, только на втором и на третьем были узкие окна-бойницы. Великолепно для ведения оборонительного ружейного огня. Учитывая, что под зданием протекал ручей, форт имел и собственное водоснабжение, а его стены пропитаны каким-то мыльным составом. Вероятно, противопожарным.

— Эй! Открывайте, свои пришли! — лестница была опущена, но я предпочёл заявить о себе, чтобы не пристрелили.

Высунулся степняк, увидев меня, кивнул, быстро сказал что-то внутрь и уже скоро меня встречали дядя Миша и Архай.

…

— Слушай, Аркадий, — Архай наливал мне чай, причём не ту бурду с кобыльим молоком и солью, что потчевались степняки, а нормальным крепким китайским чаем. — А сможешь моего сына пристроить в учебное заведение? Я тут прикинул, ты же сыновей Юбы смог туда сунуть.

— А вот мы сейчас как министры поговорим и, я думаю, договоримся.

Дядя Миша посмотрел на меня вопросительно. Кажется, он каким-то образом догадался о изменении моего статуса.

— Да… тут такое дело, товарищи министры. Я теперь Председатель правительства каганата. Премьер, значит.

— Поздравляю, — Дядя Миша искренне и жарко пожал мне руку.

Архай несколько секунд молчал, потом потянул нас на третий этаж, а оттуда в смотровое гнездо под самой крышей.

Дежурного бойца, который там, кажется, дремал, он согнал вниз.

Нам втроём было тесно и негде сидеть, зато, когда Архай запер люк за нами, мы оказались одни. Одни, но с чаем, который в прохладе смотрового гнезда выдавал ароматный пар.

— А как Юба на это пошёл? У него же все родственники передрались за пост премьера, и он сказал, что займёт его сам.

— Ну, во-первых, я для него войну выиграл. Аргумент?

— Серьёзно? Война закончена? Много новостей за сегодня.

— Официально не закончена, но по факту ногайцы и англичане выбиты с территории каганата. Теоретически нужно подписать мирный договор с ханами и всё.

— А англичане?

— И с ними я, во-вторых, работаю, но уже как глава МИД.

— Миришься?

— В некотором роде. Торгуюсь, как еврей на Привозе.

— Получится? — серьёзно спросил дядя Миша.

— Пёс их знает. Но у них нет объективной причины дальше тянуть авантюру, которая не даёт результата. Проще провести черту и работать дальше. Короче, я пробую.

— Ну, пробовать надо. В любом случае формально англичане в войне вообще не участвуют. Это для них всегда удобная позиция.

— А когда мне ждать официального результата? — задал практический вопрос Архай. — И когда возвращаться назад? Ты не против, если я пошлю разведку посмотреть, что там в старом стойбище?

— Против. Но не как премьер, а как друг. По всему каганату шастают франтирёры, они могут твою разведку принять за ногайцев и положить во сыру землю.

— Резонно. Но у меня есть группа охотников из алтайцев.

— Погоди, не надо никого гонять. Просто обожди недельку. Тут у вас комфортное жильё. Очаг на первом этаже, вода, тепло. Куда спешить?

— Ладно. — проворчал Архай. — А как ты обошёл тот факт, что визирем должен быть родственник Юбы?

— Он меня усыновил.

— Что? Кто?

— Натурально. Юба меня усыновил. Так было проще, чем жениться на его дочке.

— Неожиданный поворот. Так ты теперь можешь претендовать на престол?

— В указе оговорка, что я имею статус «не наследник». А заодно там прямо указан Мустафа, как будущий великий каган и наследник.

— И всё равно ты можешь. Ты тигэн, — ткнул в меня пальцем Архай. — Но только наши воины тебя не примут.

— Ну, я заявляю, что не претендую на престол. Если бы хотел, дал бы ногайцам вас растерзать и переформировал каганат по своим представлениям о прекрасном.

— Такое было бы возможно. Но, повторяю. Воины и найомы тебя не примут. Ты не сын Степей, — покачал головой Архай. — Говоря это, я признаю твои подвиги и достижения и лично поддержал бы тебя. Теоретически.

— Так уж вышло, что баланс создаёт победитель.

— Ты сейчас прямо намекаешь, что скидываешь нас всех на мусорку истории?

— Давай поговорим, как «осёдлый» со степняком. Типа, как представители и в каком-то смысле, так и есть.

— Ну, говори, житель леса.

— Говорю. Мы выиграли это войну. Я сейчас не про русских, хотя нас там было большинство, но… чалдоны, алтайцы и наёмники, плюс казаки, пулемёты и авиация.

— Степняки, те из нас, кто не струсил или не предал, тоже дрались. По всему каганату были сотни битв, — Архай вздохнул. Его спокойствие давалось ему с некоторым трудом.

— Да. Так и было. И поэтому, а так же, исходя из моего характера, я против революций и свержений. Всё народы каганата признаются победителями. И ты, мой дорогой друг Архай, среди них. И Юба, мой приёмный отец. У него даже орден есть. И этот факт лишний раз против насилия над ним.

— Надеюсь. Когда не было главы правительства, было проще, — Архай задумчиво посмотрел куда-то в ночь через смотровую щель.

— Чтобы показать, что в новой должности и статусе принца я не загордился и не стану всех окунать в чан с говном, а как раз наоборот, для начала я подписал у Юбы указ на дядю Мишу и спешу его вручить.

Безопасник принял и бегло пробежался глазами по документу.

— Мне… земельный надел?

— Земельный надел и статус найома. Тем более, что негласно тебя и так найомом называют.

Он покрутил бумагу.

— Тут наверняка второе дно, у этого подарка. Тем более, что для Архая у тебя нет указа.

— Мой друг Архай уже давно найом и свой надел у него есть.

Министр обороны с трудом, поскольку этому мешала теснота и его возраст, кивнул.

— Архаю, как министру, я могу предложить модернизацию и перевооружение его гвардии. Потому что сдаётся мне, что как только закончится война, Юба захочет покарать предателей и трусов.

— Захочет, — легко согласился Архай.

— Ну, для этих целей и для превосходства гвардии кагана, я дам тебе оружие более высокого качества.

— Ружья у нас есть, а вот патроны в дефиците.

— Новое оружие и патронов вволю. Как новый премьер.

— Буду с благодарностью ждать. Но это не исключает просьбы про сына.

— А нам с тобой сейчас помогут, — я повернулся к дяде Мише.

Он в недоумении вздёрнул бровь.

— Эта земля, вернее, в ней, находятся золотоносные месторождения каганата.

— Ты же всё добыл и продал империи? — ехидно спросил дядя Миша.

— Всё, да не всё. И двойное дно там такого размера, что поместится. И я отдаю добычу в руки империи под официальным руководством найома Михаила.

— Старичок, ты меня решил надолго в каганате поселить?

— Да, надолго. А ещё это гирька на весы политики среди имперских министров. Курировать добычу волей-неволей будет ваша служба.

Архай, если и догадался о какой службе идёт речь, то вида не подал. Официально дядя Миша тут был гость и помощник Юбы в войне, ни к какой секретной службе отношения не имел. Да и вообще, официально её и не существовало.

Официально.

Некоторые вещи проще знать и не озвучивать.

— А финансирование. Вернее, полученные от добычи доходы? — спокойно уточнил дядя Миша.

— Золото, очевидно, предприятие продаст империи. Деньги… Ну, ваша служба их заберёт себе, на пополнение бюджета.

— Это большие деньги. Мне надо… Поделиться об этом с родственниками.

Я хотел было открыть рот и пошутить про «посоветоваться с Михал Иванычем», но не стал. Опасное это дело, с КГБ шутить.

— Я тоже буду им звонить. И сразу хочу дать понять, что это огромная дань уважения службе и империи. Ну и как небольшая просьба, прошу принять сына Архая в учебное заведение. А также пару-тройку тех, кого ты и он считаете достойными. А может и не пару, а сотню-другую.

— Да, был разговор про военное сотрудничество, тем более война идёт. Но опять-таки, это не наша сфера, — он покосился на Архая.

— У вас прибавится сфер, когда в ваши руки попадёт такой металлический аргумент. Ну, а я прошу о простой практической вещи. Уже как первый министр. Обучение кадров. Негласное. Каганат готов за это платить из бюджета. Оружие я и сам найду, снаряжение, форму и так далее.

— То есть, это будет на за мой счёт? Сын и лучшие воины? — Архай вычленил из моей речи важное для себя.

— Да. Я полагаю, что министр обороны и так многое делает. Может страна что-то сделать ему полезное? Например, обучить его сына и пару пацанов военному делу?

— Думаю, что такое возможно, старичок, — кивнул дядя Миша, хотя вопрос ему не адресовался. — Давай как можно скорее, докладывай по своим каналам, я по своим.

Дядя Миша посмотрел на меня долгим взглядом и убрал документ в сумку на поясе.