Адвокат вольного города 3

Глава 4

— Ну что, братец, поговорим? — в дедовскую комнату, где я временно обитал, один за другим плавно вошли мои старшие братья с наигранно весёлыми мордами.

Что они задумали, мне понятно и так, чай, жизненный опыт побольше, чем у них будет. Собрались меня избить, чтобы незатейливо, при помощи грубой физической силы совершить акт доминирования и загнать в нижнюю позицию социальной иерархии. Не понравилось им, как я себя позиционирую «в семье». Интеллигенция, а повадки, как у шимпанзе.

Второй из идущих братцев застенчиво прикрыл двери.

— Вас двое? — я одевался, так что повернулся к ним всем корпусом.

— Ну да, — они внезапно остановились, когда на ближайшего уставился мой пистолет.

Вот такой я адвокат. С сюрпризом.

— Да брось, — плавно продолжал двигаться на меня второй, намереваясь схватить оружие. Ребячество, тупость и безответственное поведение при обращении с оружием.

— Раз вас двое, то поговорите между собой.

Я отвёл пистолет в сторону и выстрелил.

Громыхнуло знатно, в доме все перепугались и загомонили. Зато братьев, наконец, проняло. Они дёрнулись и побледнели. Пуля попала в обои, проделав в рисунке с цветочками новую дырку.

— Правило номер один, купите себе пистолеты и научитесь ими пользоваться. В Кустовом есть уличная преступность. Она может представлять опасность. Правило номер два, по ночам особо из дома не выходите. Правило номер три, я живу тут дольше, так что тоже представляю опасность.

— Что здесь происходит? — в комнату ворвался отец.

— Юра попросил показать мой пистолет. Правда, Юра?

— У тебя есть пистолет? И ты собрался его брать на службу? — ужаснулся отец.

— Пистолет, нож, кастет, иногда бронежилет. Казаки подарили мне кистень, но пока что не пользуюсь. Изредка беру на работу ружьё.

— Ты, наверное, шутишь? — не поверил отец.

— Да, конечно… шучу… Ружьё я на работу не беру, это исключительно для охоты.

— А остальное? — насупился отец.

— В вольном городе отсутствует запрет на свободное ношение оружия. Кустовой — вотчина всякого шального люда, беглых преступников, торговцев, контрабандистов, караванщиков и каторжан. Плюс, тут куча своих тюрем и каторг. За пределами города — Чёрный рынок. Дальше — вотчины лендлордов. А дальше вольная степь, причём не так давно со степняками была война. Хвала Кротовскому, наши победили, но от этого степь не стала менее опасной. Туда можно только с ружьём. Кстати об этом, кто тронет моё ружьё, тому отстрелю яйца. Всё, мне пора на работу. Адрес офиса на столике в коридоре, как соберётесь, можете зайти туда в гости, хотя я на месте не сижу. Дела.

Адвокатские дела — это своего рода жонглирование. Оттолкнув один вопрос и дав ему время на ответную реакцию, хватаешься за следующее дело, чтобы подбросить и его, потом за следующее и так до тех пор, пока очередное дело не долбанёт по голове.

Передо мной стоял Тайлер, который временно отлучился с фабрики, чтобы произвести разведку по другому предприятию. При помощи сравнительно небольшого фотоаппарата (по габаритам, что-то вроде «Зенита») он сделал серию качественных чёрно-белых снимков большого и красивого паровоза. В тех местах, где он был не таким красивым.

Я оплатил ему эти снимки и пока что вернул на фабрику. Там он присматривал как за состоянием дел на ней, так и за взглядом со стороны на деятельность Игоря, причем последний о существовании моего шпиона даже не догадывался.

Теперь мне предстояла задача нетривиальная.

В городе не было чего-то вроде центров судебных экспертиз, кроме, конечно же, криминалистической лаборатории и бюро вскрытий при полицейском ведомстве.

Поэтому до поездки в агентство недвижимости я направился в ремонтный цех железнодорожного депо, где мне показали пальцем на главного инженера.

…

— Да, — инженер ткнул замотанным пальцем в фотографию, и я порадовался, что у меня есть негативы, на случай если он испортит снимки. — Вот там густая смазка для шестерней и подшипников колёсных пар. Сначала ваш тягач стоял на морозе, она перестыла. Потом на солнце, она разогрелась. Потеряла вязкость и стала самотёком вытекать. А ещё это косвенно свидетельствует, что шапочки корпуса ходовой шестерни неплотно закручены, иначе потёки не были бы такими густыми и по всем парам.

— Как вы красиво говорите, Василий Иванович. А это?

— Ржавчина. Его же подкрашивать надо регулярно. Облупилась, на стыках от перегрева пластин корпуса — сеточка трещин. Это не страшно, но туда поступает атмосферная влага, от этого сталь окисляется и вспучивается.

— Могу я говорить, что эксплуатация ненадлежащая?

— Не эксплуатация, — в депо грохотали механизмы, так что он не только кричал, но и обильно жестикулировал. — А обслуживание.

— А это не одно и то же?

— Нет.

— Василий Иванович, мне надо по этим фото составить заключение эксперта, что паровоз не содержится должным образом, что от этого страдает корпус и механизмы.

— Слушайте, Аркадий, я разбираюсь, дай Предок, в паровозах, но писать эти Ваши бумажки, это хуже не придумаешь.

— А кто мне поможет?

— Идите к начальству, управляющему станцией.

— Ну зачем Вы так, Василий Иванович? Ну, где я и где управляющий? Мне же помощь нужна, а не погрязнуть в совещаниях и согласованиях. Может, заместителя дадите, мы с ним вместе напишем, Вы за нами проверите?

— Стажёра могу озадачить. Олежка, шуруй сюда! — махнул он рукой в глубину депо.

Что-то загрохотало, но на его жест никто не отреагировал.

— Мы напишем текстовку, — продолжил мысль я, — Вы проверите, поправите, если будем не правы, после мне нужно, чтобы Вы под этим подписались.

— Это через руководство, — замотал головой инженер. — Мы люди подневольные. Подписи да печати — это там. У нас тут гайки всех калибров, смазки и сварка.

— Печать мне не нужна, — я показал ему извлеченный из кармана две сотенные ассигнации.

— По закону, эксперт — это не организация, не депо, это человек. Причём с образованием, который разбирается в вопросе. В нашем случае, это лично Вы и Вы помогаете правосудию в свободное от работы время.

— Ну… — глядя на купюры, задумался Василий Иванович.

— Закон! Мы с Вами ничего не придумываем. Тогда план такой, я с Вашим стажёром придумываю текст заключения, Вы согласуете, потому что человек Вы серьёзный и под ерундой подписываться не станете. А там я печатаю, сшиваю… Мне понадобится копия Вашего диплома. И всё, документ идёт в работу.

— Вы меня не подставите, Аркадий?

— А Вы высказываете своё обоснованное мнение, что паровоз не обслуживается надлежащим образом и это ему вредит. Мы никого не обвиняем, наоборот. Он стоит на приколе в фискальной службе, арестован ещё при прежнем начальнике. Теперь этого фрукта посадили, а служба не знает, как от него избавится. А тут я попрошу суд паровоз передать собственнику. А Ваше заключение только к тому, что фискальщики в железе ничего не смыслят и невольно могут причинить ущерб, который потом из казны возмещать. Так что мы с Вами спасаем казну от трат, причём действуем в законном порядке.

Мой ответ инженера удовлетворил, так что скоро мне передали на руки остроглазого веселого парня по имени Олег, с которым я договорился встретиться на следующий день и проработать текст заключения. Всю подноготную ему я, разумеется, не стал рассказывать.

До агентства заехал в банк, в котором мне согласовали сделку по покупке дома, но не выдали на руки кредитный договор, потому что он будет подписан после заседания кредитной комиссии, однако все были уверены, что кредит мне дадут.

Ну и ладно. Деньги есть, в договор упоминание кредита уже должно быть вписано.

Так же они не возражали ни против агентства, ни против дома. Илья предложил пойти покурить, но я, ссылаясь на то, что опаздываю, немедленно убыл.

К риелтору я немного опоздал, но тот меня терпеливо дождался. По моей просьбе, против которой он не возражал, мы не стали заходить в их серпентарий офис агентства, а поехали подписывать документы непосредственно в нотариальную контору.

Эта контора располагалась в центре.

Вообще нотариусы по закону равны в статусе, но какие же разные они люди. Опять-таки, у них разный стиль работы и личный вкус. Этот нотариус любила белый цвет и светлых тонов мрамор, которым была отделана приёмная, освещённая яркими люстрами.

Белого дерева мебель, светлые ткани обшивки, вежливые помощницы, которые носились туда-сюда, как заведённые.

Цветлана там знали, одна из девушек даже строила ему глазки.

— Прошу не забыть указать про залог и про ипотечный кредит, — отвлёк молодых людей от невербальных намёков.

— Конечно, мы работали с банком, форма у нас отработана.

У нас забрали документы, попросили посидеть и уже через четверть часа попросили зайти к Алле Демидовне.

Нотариус заседала за большим столом и посматривала на нас поверх золочёных очков.

— Аркадий Андреевич у нас покупает… Агентство, в лице Цветлана Иванова продаёт… Кто платит за процедуру?

— Я, — поднял руку, как школьник.

— С вас сто шестьдесят один рубль. Читайте и сразу проверяйте договор.

Мы с риелтором дисциплинированно прочли.

— Все проверили, ошибок не замечено.

— Хорошо. Расписывайтесь. Секунду… Берите ручку. Вот тут — полностью фамилия, имя, отчество, только после этого — подпись.

Любопытный момент, нотариус не собиралась проверять фактическое исполнение, передачу дома, оплату.

— Нотариус не удостоверяет факт оплаты и передачи недвижимости. У нас есть специальная комнатка, где вы можете это произвести. Но я вам тут не банк, ко мне чтобы никаких претензий, если денег меньше, чем договаривались или дом не такой хороший. Я отвечаю только за документы.

Оплата у нас была усложнённой, Цветлан получал оплату от банка и только после того, как сделка будет зарегистрирована. Впрочем, его такие условия устраивали, а клиент был согласен ждать.

Несмотря на то, что ипотека в финансовом смысле — кабала, тут был и свой плюс. Например — банк проверил объект, то есть, покупаемый дом и не нашёл в нём юридических проблем.

А значит — дополнительный фильтр от проблемной недвижимости и продавцов. Включение банка в сделку означает что в схеме появляется цербер, который кровно заинтересован в том, чтобы никто и никого не обманул, потому что таким образом в жертвах окажется и банк с вовлекаемыми деньгами.

Конечно, буквально за нашей спиной никто не стоял (в случае крупных сделок скорее всего представитель банка участвовал в них вживую), но они проверяли как участников, так и документы. Это успокаивало меня и Цветлана.

Акт приема-передачи квартиры подписан, но до сдачи договора на регистрацию ключ Цветлан мне пока не отдавал. Говорить ему, что у меня есть парочка спецов по ключам и я без посторонней помощи способен его открыть, не стал, зачем человека пугать?

…

Вполне логично, что тут не было электронной сдачи документов силами нотариуса, сдавать в регистрационную палату их было нужно было «вручную».

Очередь была «живой». Ну, как живой. Скажем — не вовсе уж мёртвой, но совсем, чтобы живой…

Тесное душное помещение, в которое набилось множество людей, молчаливых, сосредоточенных и со слегка смятыми документами. Приём документов был безбожно медленным.

Тётка в очереди потянула меня за рукав.

— А Вы тоже домик племяннику покупаете?

Я осоловело посмотрел на неё. Хотелось спросить, — что навело тебя на эту мысль, приятель? — цитируя известный анекдот.

Впрочем, ответ её не интересовал, достаточно было того, что у меня есть уши. Усмотрев на моём черепе эти самые уши, она на них немедленно «присела».

— Вы знаете, Костик у нас хороший… Но невеста его, Каринка, она такая алчная. Мы домик решили купить на моё имя, чтобы эта стервочка не получила ничего в случае развода. Конечно, свадьба была всего четыре месяца назад. Но Вы знаете, что мне в ресторане в день свадьбы сказала её мама?

Мне захотелось поправить тётку, что если была свадьба, то никакая она не невеста, а вполне себе жена. А подобная постановка вопроса ни разу не способствует поддержке брака силами родственников.

Однако, усилием воли я себя удержал от любого разговора. Так же, как нельзя вести переговоры с террористами, так нельзя подпитывать наводящими вопросами таких рассказчиков.

— Она сказала, что у меня волосы крашеные! — тётка продемонстрировала седые волосы, неравномерно окрашенные хной. — Как она посмела⁈ А когда она танцевала, у неё в рукаве были деньги, которые дарили гости жениху с невестой. Украли! Представляете? Нет, Вы представляете?

Он сцапала меня за рукав и показывала куда-то в сторону слегка облупившегося потолка.

Твою дивизию, за что мне такое счастье?

Я повернулся к Цветлану.

— Уважаемый, Вы тут держите очередь, я Вам дополнительную премию выпишу. Мне надо покурить.

Он кивнул, сосредоточенный на процессе, его работа по сделке почти закончена, и он уверенно намеревался её довести до конца.

Конечно же, курить никто не собирался. Строго говоря, я вообще не курил, но сейчас взял бы наперевес самую длинную кубинскую сигару, а на спину повесил кальян, только чтобы иметь счастье не слушать тётку в очереди.

Да и сама по себе концепция, когда ты стоишь, ждешь, а потом ещё какая-то падла деятельно пытается ввинтиться перед тобой, отвернув табло и самоуверенно бросив тебе — Я тут стоял…

Короче, очередь — это то, что я не люблю.

Недаром Кроули показывал безбожно длинную очередь, как вариант адовой пытки.

Однако же, зачем-то я плачу риелтору? Я оставил в очереди его и ближе к часу дня нас начали принимать.

На улице, зная, что внутри меня ждёт очередь, я был готов пребывать неограниченно долго.

Конечно же, время от времени я заходил внутрь.

В половине первого наступила, наконец и наша очередь.

…

— Вот тут неправильно написано про ограничения и обременения… — протяжно заголосила тётка.

Прием вёлся буквально у обшарпанного стола мелкой немолодой чиновницы со злыми слезящимися глазками.

Цветлан попытался ей что-то объяснить, одновременно вяло жестикулируя. Я оттеснил его.

— Всё в соответствии с выпиской, — нахмурился я с серьёзным видом.

— Какой выпиской? — не поняла тётка. — Тут нет никакой выписки.

— Мы брали в вашей службе перед оформлением, — уверенно врал я. — У нотариуса оставили. Если окажется не верно, мы вашу же контору заставим платить за убытки.

— Какие ещё убытки? — покрутила головой тётка.

— Расходы на нотариуса. Кроме того, Вы считаете, что знаете, как оформлять лучше, чем нотариус?

— Нууу……

— Ваша работа принять документы или где?

— Молодой человек, — набычилась тётка. Как любой чиновник, она не переваривала ситуаций, когда ей кто-то рассказывал, что входит или не входит в её работу.

Я плавно и без лишнего пафоса продемонстрировал корочку адвоката.

— Пишите письменный отказ, я его обжалую и Вас лично упомяну. Или принимайте. В конце концов, ну, найдёт регистратор ошибки в документах. Вынесет требование об устранении. Мы устраним, какие проблемы? Ну или обжалуем. На Вас никакой ответственности.

— Переживаешь тут за Вас, хочешь, как лучше, а они, — пробурчала тётка, ставя какие-то пометки и выписывая расписку в приёме документов.

Всё сдвинулось с мёртвой точки и через девять долгих минут мы с Цветланом стали обладателями расписки о том, что договор и приложения сданы на регистрацию и через месяц мы может быть получим положительный результат. Но это не точно.

Впрочем, мне было плевать. Я расплатился, получил квартиру и ключи к ней, а дальше… да никто не посмеет завернуть нотариальные документы, мало ли что тётя-мотя мне через стол сказала.

Я распрощался с риелтором, получил от него ключи и тихонько сунул ему лишний полтинник за его героическое стояние в очереди. Он для вида поотнекивался, но деньги взял.

Когда мы попрощались, он пошёл пританцовывающей походкой, причём, не в сторону агентства. Наверное, на сегодня своё отработал. Ну а я — плюхнулся в экипаж к Хуань-ди.

— Вези меня, родной.

— На прииск, к старому дому или к новому дому? — озвучил «меню» мой возничий.

— Подъедем к купленному дому, проверим для начала, что ключ подходит. А то были прецеденты. Потом в офис. Подберём Чена и займёмся переездом.

В квартире я появился в сопровождении несгибаемо-спокойного Чена.

— Что там Кабыр и его конная шайка?

— Раз в два дня выбираются с Изнанки, сбывают макры твоему Скарабейникову.

— Общался с кем-то из них?

— С Кабыром и общался. Вообще не уверен, что остальные русский язык знают, — вздохнул Чен. — Пока уезжать не собираются, ведут планомерное истребление зверья.

— Ну, а прииск не беспокоят?

— Нет, окупают сами себя и все про них знают, что даёт возможность показывать в приходных книгах сотни макров животного происхождения каждую неделю. Их присутствие — необходимое зло.

— Необходимое зло, — вторил я, открывая дверь своим ключом.

В квартире был только Юрий, один из братьев. Куда унесло остальное татаро-монгольское иго, я не знал.

— Тут тётка какая-то приходила, тебя спрашивала, — нахмурился он.

— Как её зовут, чего хотела?

Он неопределённо пожал плечами.

— Можно было и спросить, — упрекнул его я.

— Можно было и не позволять шастать посторонним.

— Скорей всего это владелица квартиры, Наталья Романовна, а не посторонние. Вы хоть вежливо с ней общались?

— Нуууу… Был только я и… да она сама виновата, что я был вынужден на неё наорать. Быдло!

— Сраная интеллигенция, — разозлился я. — Доложишь об этом отцу и намекнёшь, что вам нужно искать новое жильё, потому что благодаря тебе хозяйка не в восторге. Вы все вроде образованные люди, а с окружающими себя вести не умеете.

— Да перед кем тут лебезить? — скривился он. — Провинциалы, ворьё и всякие татары.

Он показал пальцем на Чена.

— Он китаец, а не татарин. А ты что-то имеешь против татар или китайцев?

Юрий смолчал, но было видно, что имеет.

— Вы в Кустовом нахер не сдались. Или уважаете тех горожан, какие есть или валите на все четыре стороны. Это я тебе, как местный говорю.

— То-то ты легко с ними сошёлся, — набычился он.

— Всё, посторонись, позор светлого имени.

Оттеснив его, я быстро собрался.

Как говорил мой приятель Вова: «Нищему собраться, только подпоясаться».

В моём случае я закидал в купленные по дороге громадные холщовые сумки свою одежду, небольшое количество мелких вещей, книг, прочего барахла. Проверил, не попятили ли мои драгоценные родственники чего-то из моего охотничье-походного рюкзака, что оба ружья на месте, патроны, амуниция и бронежилет тоже.

Завязал, поставил в коридор, чтобы закинуть на плечо.

Прошёлся по комнатам, собрал мои вещи. В руки мне попался дневник старого батлера — слуги какого-то дворянина-исследователя, тоже довольно старого. Надо дочитать, не люблю недочитанных книг.

Отдельное возражение Чена вызвали гантели. То есть бессмысленная, но крайне тяжелая вещь, которую выпало тащить ему.

Чен помогал мне, вместе мы вытащили сумки, на прощание я погладил старую деревяшку двери. Это был хороший дом, старый и с характером, но меня принимал добром и уютом. Прощай, старина, я пойду покорять новые пространства.