Адвокат вольного города 3

Глава 8

Грохнув дверью, я снова критически осмотрел внутренний мир автомобиля и вставил ключи в замок зажигания.

Вообще, глядя на этот необычный транспорт, у меня появилось мощное подозрение, что я не являюсь единственным представителем своего мира в этом мире магии, Изнанки, сравнительно чистой экологии, красивых девушек и блестящих камушков.

Очень уж этот агрегат, особенно если игнорировать технологии макров, напоминал обычный примитивный автомобиль моего мира. Скажем, довоенной эпохи или даже начала двадцатого века. Может, какие-то инженеры просочились, вот и трудятся на ниве местного магического автопрома.

Из индикаторов были только лампочка заряда макров, тахометр силовой установки, спидометр. Все простое, без винтажного блеска и в то же время понятное без инструкции.

Интересно, а тут бывает «гибрид», то есть смесь бензинового двигателя и магии на камушках?

Ключ активировал силовую установку, которая дала вращательный момент. Выжимаю сцепление, коробка механическая, на четыре скорости, плюс задний ход.

Сцепление достаточно тугое, к нему приходится приноровиться, а у руля, разумеется, нет гидроусилителя, но в целом, можно ехать.

За окном было уже семь утра и город потихоньку просыпался. Здесь было ближе к промышленным кварталам, так что меня, как когда-то, разбудил паровой заводской гудок, но в этот раз не хотелось сразу бежать и устраивать революцию. Видимо, звук приглушала плотная застройка.

Вроде бы, всё в дорогу взял? Тронулся, поехал.

Езда без навигатора и даже без толковой карты — это то ещё приключение, однако тут так ездили все, придётся привыкать.

Проехался по улицам города, доехал до своего офиса, оставил прямо под стеклом короткую записку для Чена, что уехал по делам, сегодня чтобы не ждал.

Вернулся в машину и неторопливо погнал по Каспийскому, пока не покинул город. Вообще, если не считать Изнанки, я редко покидаю город. А ведь раньше любил поездки, дорогу.

В дороге всё становится просто и несущественно. Все проблемы оказываются за кормой, а есть только путь и бесконечная лента дороги.

Немного не хватало радио. Насколько я слышал от местных, эту технологию тут знали и активно использовали для военных целей, для морской навигации, а вот простых банальных радиостанций, чтобы крутили музыку и шутил ведущий — такого в вольном городе не было. Если бы я был инженер, можно было бы запилить свою станцию, изготавливать приёмники на автомобили, продавать…

Короче, я юрист, могу только постановление о штрафе обжаловать. Для цивилизации инженер в сто раз ценнее, чем я.

Город кончился, начался пригород. Вдоль дороги всё застроено, мелькают частные дома, заборы, ворота, крестьяне ремонтируют телегу, детишки играют в мяч.

Дорога быстро перестала быть ровной городской брусчаткой, превратилась в грунтовку, правда, всё ещё ровную и при этом твёрдую, как камень. И всё же мою и без того невысокую скорость пришлось сбросить.

Зато ни попутных, ни встречных, не считая двух сеновозов, гружёных на высоту шести метров, которых размеренно тащили медленные, но сильные кони-тяжеловозы.

Дорога пролегала вдоль реки Тобол и время от времени поверхность реки открывалась, а иногда скрывалась за очередной деревенькой или беспорядочно растущими высокими кустами.

Я приоткрыл окно и в салон ворвался влажный и насыщенный запах степей и реки, такой густой и приятный, что захотелось остановиться и немедленно искупаться в реке.

…

Дорога заняла у меня два с половиной часа и заставила несколько раз понервничать на предмет того, насколько я правильно еду, потому что дорожные знаки тут встречаются исключительно редко. Настолько, что я видел только один раз — «до Оренбурга 700 километров» и это хотя бы дало мне намёк, что я всё ещё еду в нужном направлении.

Я проехал сквозь поселок Денисовка и на выезде из него, на крупном перекрестке дорог, встретил интересующий меня стационарный пост, который внешне напоминал небольшую военную крепость, выстроенную на этом перекрёстке.

Военный на моём месте сказал бы, что с плоской крыши строения поста можно простреливать перекрёсток в любом направлении. А если поставить пулемёт, то можно остановить атаку хоть пехотного полка, хоть конной сотни. Гаишник заметил бы, что пост даёт контроль над всем трафиком по эту сторону реки.

Я был юрист и меня интересовала бюрократия, в какую бы броню она не была закована.

Ветер поднял лёгкую пыль со стороны степей, но это нисколько не испортило мне настроение.

Здесь располагался транспортный погранпост, один из нескольких аналогичных в республике.

И хотя до границы Кустовских земель было ещё порядка пятидесяти километров, предполагалось, что все караваны, будь они конные, автомобильные, одиночные или даже, если будет нечего делать, то пешие — должны проходить через него и даже получать какой-то хитрый штамп в транспортных документах, без которого груз и транспорт был бы обвинён в контрабанде и нарушении режима границы.

…

— Сержант Симонов, погранслужба Кустового. Куда едем, господин хороший? — ко мне подошёл скучающий пограничник в полевой зеленоватой форме, с пистолетом в кобуре на поясе, явно намекающей, что пограничники — народ в первую очередь военный, а уже во вторую — ловят контрабандистов и бдят на дорогах республики,

— Паспорт, документы на машину. Документы на груз, если таковой имеется. У Вас будет путевой лист или Вы в частном порядке?

— В частном, — дал ему заранее заготовленный лежащий на сидении комплект документов. — А вот куда еду… Собственно, к вам еду. Мне нужен начальник поста.

— По какому вопросу, Аркадий Ефимович? — не отрываясь от прочтения моего паспорта, спросил пограничник.

— По адвокатскому, — спокойно ответил я и показал удостоверение. — Как его зовут, Вы говорите?

— Давайте мы машинку проверим, чтобы сначала отработать мои вопросы. А потом уже — начальство. Вы же не возражаете? Или у адвокатов есть какой—то иммунитет вроде дипломатического?

— Есть у меня иммунитет. Как у адвоката и как у дворянина. И всё же, давайте я не буду ссылаться на него, а и правда, осмотрим, проверим, потому что мне скрывать нечего, так что давайте соблюдём общий порядок.

— Это правильно, — одобрительно кивнул пограничник.

Проверка на границе, хотя буквально это и не была граница — это изучение документов, потом бардачка, багажника, вещей, даже меня самого.

Вообще пограничники на границе действуют в стиле «сам себе режиссёр», объединяют много государственных функций, могут задержать, то есть совершить арест, могут расследовать преступления, изымать вещи и транспорт, применять силу и ещё много чего.

И это при том, что они же отбиваются от степняков, если те нарисуются, от залётных бандитов, а если будет прорыв, то и от тварей Изнанки.

Всё это невольно вызывало к «пехоте первой линии» огромное уважение и, тем более, подталкивало меня к тому, чтобы не махать тут «коркой» и не качать права, а культурно показать всё, что интересовало бойца.

Приставы в кустовских судах ещё не доросли до металлорамок и запрета проноса в суды всего стреляющего, колющего и режущего, вплоть до маникюрных ножниц (серьёзно, у меня когда-то в прошлом мире у стажёра один раз такое изъяли), поэтому не догадывались о моей кобуре скрытого ношения.

Пограничник сразу показал, что он сделан из другого теста.

— Аркадий Ефимович, прошу Вас предъявить оружие. По правилам, на границе оно должно подаваться для проверки стволом вниз, палец к спусковой скобе не подносите, во избежание недоразумений…

Я достал пистолет, передал как было велено, перехватив за ствол и повернув к земле, после чего подал и нож Шило.

Пограничник принял нож, покрутил, сразу же вернул.

Любопытно жить в мире, где оружие не является чем-то априори противозаконным, а, напротив, органичной частью быта.

Пограничник проверил, что пистолет заряжен, затем вытащил, осмотрел и вставил обратно магазин, после чего понюхал ствол.

— Всё в порядке, образец не армейский, в запретительных списках не состоит. А что это у Вас ствол не пахнет? Чистили недавно или не пользуетесь, Аркадий Ефимович?

— Пользовался один раз, — сконфуженно ответил я. — Стрелял в воздух, разгонял хулиганов. После этого почистил и больше не пользовался.

— Ну, — с видом знатока произнёс пограничник, — в такой модели не так уж много пружин, которые проседают со временем. Так что Вы периодически проводите неполные сборку-разборку пистолета и по возможности, используйте более одного магазина. Когда дежурные магазины снаряжены патронами, остальные пусть будут разряженными. Это позволит пружинам дольше оставаться упругими. К тому же, один раз — слишком мало для уверенного владения оружием. Так что, всё же Вы иногда учитесь стрелять, потом чистите, хорошо? Я понимаю, что патрон денег стоит. Но мы не охраняем всю степь, а только на постах и там, где окажемся во время рейдов. А люд бывает всякий, так что… держите и воспользуйтесь моими советами. Ну всё, у меня вопросов больше нет, можете ехать, штамп Вам не нужен, раз в частном порядке и не в колонне.

— А начальник Ваш?

— Ах да. Майор погранслужбы, зовут Сергей Прокофьевич, сейчас должен быть на месте. Идите вон в ту дверь, скажете дежурному, по коридору налево, третья дверь.

…

— Разрешите, Сергей Прокофьевич?

Я вошел после дежурного стука и оказался в слегка захламлённом кабинете местного босса.

В глаза немедленно бросилось, что в шкафу под стеклом был потрёпанный армейский бронежилет (не такой лёгкий, как у меня, а гренадёрский солдатский вариант) и каска со следами сабельных ударов. На стене у майора висели перекрещенные сабли разных моделей, под ними винтовка и штык к ней. Я совсем не был уверен, что это украшение, а не способ хранения.

— Да? — он поднял глаза от книги, посмотрел на меня поверх очков для чтения.

— Здравствуйте, меня зовут Аркадий Филинов, барон.

— Ну здарова, барон. Какие-то недоразумения с моими бойцами? Ты уж извиняй, места у нас неспокойные.

— Никоим образом, никаких претензий, прошёл полноценную проверку, и Ваши подчинённые меня отпустили, вопросов ко мне никаких.

— Тогда что случилось? — недоумённо протянул он, убирая книгу.

Я нервно сглотнул. Вообще майор оказался совсем не таким человеком, как я ожидал. Я думал, встречу полевой вариант Хорькова, который с удовольствием берёт везде, где только плохо лежит. А этот, судя по внешности и кабинету, вояка и человек крутого нрава, такого так просто не подкупишь, за деньги так уж точно. Вообще дача взятки — это не только статья в местном уголовном кодексе, но и целое искусство.

— Случилось. Ситуация у нас. Можно присесть?

— Валяй. Чаю будешь, пока рассказываешь? У меня новый чайник на макрах. Водку не предлагаю, я на службе.

— Есть в Кустовом нефтеперерабатывающая фабрика. Делает солярку там, бензин, мазут.

— Так. И? — он потянулся за чашкой и действительно стал наливать мне ароматный чай.

— На ней был директор, Кремер.

Он ободряюще кивнул, показывая, что никуда не торопится, и я должен транслировать свою мысль в полном объёме, без утайки.

— Буквально на прошлой неделе оказалось, что он под прикрытием фабрики изготавливал на ней, то есть фасовал и обрабатывал так называемый английский порошок.

— Иди ты? Ему что, мало денег с фабрики было?

— Фабрика была не его, он был просто директор.

— Мне этот порошок знаешь, где сидит? Всё прошу приобрести для меня новую служебную собаку, натасканную на опий. Или хотя бы прибор на макрах, такой есть в продаже в Челябинске. А начальство жмётся денег выделить. Жлобы штабные. Главное, на новую машину для начальника финансы есть, а вот уже на оптику для ружей и приборы ночного виденья, как у военных — так «нет возможности приобрести». Взяли подлеца?

— Арестовали. И подельников его. Но этот порошок кто-то привозил и увозил.

— Таааак. Это ты уже ко мне и моему посту подходишь?

— Подхожу. Меня попросили прийти на фабрику после ареста, помочь. И была среди его покупателей весьма странная компания.

— Откуда та странная компания? — прищурился майор.

— Из Оренбурга.

— И ты думаешь, что транспорт перевозчиков поедет через меня?

— Я не то, чтобы думаю… У фабрики с ними контракт и пока есть контракт, они будут ездить. А я бы хотел, чтобы они вообще перестали к нам наведываться.

— Как хочешь этого добиться?

— Завтра через Ваш пост пойдёт их колонна, восемь нефтевозов.

— Подлецы и наркоторговцы? — раздражённо скрипнул зубами он.

— То-то и оно, мы не знаем, какая машина может возить английский порошок. Там, скорее всего, все водители, кроме одного, честные мужики.

— То есть вор-ловкач-барыга затесался в общую толпу. Хитёр, шельмец. А заказчик сидит в безопасных кабинетах. Но ты говоришь, Аркадий, что они только едут к тебе. Значит, ничего у них не будет. Порожняком. И потом, если ты склад наркотиков прикрыл, то они уедут ни с чем?

— Да, но…

— Постой, постой, давай я сам, все же у меня опыта в таких делах больше твоего, — он выставил вперёд палец, чтобы я не перебивал и не мешал думать. — За пределами твоей фабрики могут быть ещё подельники и под прикрытием твоей поставки они могут затариваться где-то ещё. Так, получается?

— Сергей Прокофьевич, что за слова такие, барыга, затариваться…

— А ты послужи с моё, ещё не такого наберёшься. Так что ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы Вы их всех остановили на сутки. Я знаю, Вы имеете право.

— Могу даже на трое. Досмотр полный, проверка техники, запрос по телефону в управление для контроля документов и пофамильной проверки по базам. А что тебе это даст? Они же «чистые», мне их взять не за что. Подержу, а затем отпущу.

— Я боюсь с наркомафией бодаться. Убьют меня. А когда колонна опоздает на сутки, я откажу в отгрузке, не пущу их на территорию, расторгну договор и официально попрошу больше не приезжать.

— И они, думаешь, не приедут?

— У них больше не будет такого удобного прикрытия в лице фабрики.

— А кому принадлежит фабрика, ты говоришь?

— Сорок пять процентов конфискуют в пользу республики, за преступные дела с наркотиками. Ещё пятьдесят — одному чудику из степей, но он в городе не появляется. Новый директор местный, Игорем зовут.

— Ладно, я тебя понял. Брать бандитов ты не хочешь, полиции не до конца доверяешь. Это верно, там всякие бывают. Хочешь, чтобы они перестали ездить, то есть — отвадить. А поможет? Есть у тебя такое право, договор твой расторгнуть?

— Есть. На то я и адвокат.

— Ну да, точно!

— Сергей Прокофьевич, но я бы не хотел, чтобы Вы оказывали мне такую услугу просто так.

— Ты, — он ткнул в мою сторону палец, — даже не вздумай мне взятку предлагать! Я мзду не беру, мне за державу обидно!

— Да как можно⁈ Конечно, нет! — в моём правом внутреннем кармане пиджака лежали двадцать новеньких сотенных ассигнаций, которые буквально кричали об обратном. — Вы делаете это, по сути, для закрытия границ от перевозки наркотиков.

— Всю гидру не поборю. Но… Что смогу.

— А я хочу Вам посильно помочь. Вы говорили, прибор нужен?

— А сможешь купить? Он денег стоит!

— Могу заказать изготовление у мастера, из столицы приехавшего.

— Ну, буду тебе обязан. Давай так. Я обещаю, что твоих голубчиков продержу сутки. Ещё и рёбра им намнём.

— Не надо «рёбра»! Так один преступник и мы не знаем, кто он. Остальные честные мужики, работяги, водилы. Нельзя из-за одной паршивой овцы всё стадо под нож. Вы уж их пожалейте, Сергей Прокофьевич.

— Ладно, согласен, мальца перегнул. Продержим, они и не поймут, что не так. Что там за машины?

— А у меня список с номерами и фамилиями водителей.

— Это ты молодец, подготовился.

— И заявление от гражданина Власюка с просьбой проверить на основании потенциальной связи с уголовным делом по опию.

— Что за Власюк?

— Один из членов банды. Заявление он не писал, но для Вас официальный документ, если кто прикопается, почему Вы их держите?

— А ты продуманный, Аркадий. Не хочешь ко мне на службу? У меня тут тоже детективы с перестрелками бывают.

— Мне надо семью кормить, долги закрывать.

— Хорошо. С тебя прибор. Не для себя прошу, для поста. Заставить не могу, только честное слово твоё, баронское.

— Напишете название?

— Сейчас, у меня где-то записано было, каждый раз забываю, как с начальством по телефону ругаюсь… Специально себе пометил, чтобы не путать.

Я уезжал от поста в хорошем настроении, Сергей Прокофьевич вышел меня проводить и по-отечески похлопал по плечам.

Ну почему моим отцом не может быть этот старый и местами беззубый вояка, который переживает за вверенный ему участок границы и степи, а не юрист, который проиграл крупное дело и раскидал свой колоссальный долг по членам семьи посредством особенностей местного законодательства (кстати, такая ерунда была только для дворян, вот тебе и привилегированный класс), а теперь вообще хочет наложить лапу на моё нажитое нечестным непосильным трудом имущество?