Age of Danger

В 1995 году японская секта Судного дня под названием "Аум Синрикё" провела смертоносные зариновые атаки в токийском метро. Это стало сигналом тревоги в сообществе национальной безопасности по поводу опасности биологических атак на гражданское население. Тогдашний министр ВМС Ричард Данциг был одним из тех, кто слушал. Его беспокоила общая готовность. Он знал, что не сможет решить проблему самостоятельно, но пришел к выводу, что делать что-то лучше, чем не делать ничего.

Стиль Данцига, как мы уже видели, заключается в привлечении внимания широкой аудитории, вовлечении других людей в решение его проблемы, в воплощение его идей в жизнь. В данном случае он использовал очень неортодоксальный подход.

"Я пытался убедить Объединенный комитет начальников штабов [что необходимо уделять больше внимания]". рассказал нам Данциг. "В отчаянии у меня возникла идея обратиться к Ричарду Престону, который был очень хорошим журналистом и написал потрясающую книгу о лихорадке Эбола. Поэтому я сказал Ричарду: "Почему бы тебе не написать роман о биотерроризме, который мог бы увлечь людей". И он написал роман под названием "Событие "Кобра"".

Данциг искал что-то вроде визитной карточки. Если он не мог убедить Объединенный комитет начальников штабов своими собственными отчетами разведки и брифингами Пентагона, возможно, он мог мотивировать их, пригласив рассказчика, человека, чей вымышленный рассказ оживит угрозу так, как это не могли сделать секретные отчеты разведки.

"Я дал роман не только некоторым членам Объединенного штаба, которых мне нужно было попытаться убедить, но и жене одного из них", - добавил Данциг. "Суть в том, что эта образная схема не дала никаких результатов в моих попытках убедить Объединенный штаб".

Данциг был готов принять удачу за коварство. "Совершенно неожиданно с моей стороны эту книгу прочитал Билл Клинтон. И Клинтон оживился на этом.... Из Белого дома пришла просьба сделать видео о биотерроризме. И они сделали этот небольшой ролик, потому что Клинтон хотел увидеть это в видеоформате.....

"Я считаю, что там, снаружи, ты как Джонни Эпплсид. Ты бросаешь туда свои семена, и где они вырастут, ты не знаешь. И нет такого мира, в котором я подумал: "Я попытаюсь стимулировать Престон. И это приведет к тому, что президент что-то сделает. Итак, мир просто слишком сложен, слишком сложен для уверенного предсказания, слишком сложен для способности производить эти результаты каким-то прямым путем.... Вы должны придумать какой-то способ двигать систему".

В результате усилий Данцига и многих других, все американские войска будут привиты от сибирской язвы. В то время это было спорное решение. Некоторые военнослужащие отказались от вакцины, в результате чего дело дошло до суда, но в целом эта мера была признана важной для устранения особого недостатка в военной готовности США.

Данциг, конечно же, не был одинок, возглавляя ответные действия. Уильям Коэн был министром обороны во время второго президентского срока Клинтона. Именно Коэн стал знаменитым участником утренней воскресной программы новостей с пятифунтовым мешком сахара, чтобы проиллюстрировать тот факт, что небольшое количество высокоинфекционного материала может оказать разрушительное воздействие на концентрированное городское население. "Сибирская язва", - сказал он, ошеломив обычно словоохотливых Сэма Дональдсона и Коки Робертс мгновенным молчанием. "Если Саддам Хусейн распространит такое количество сибирской язвы в городе размером, скажем, с Вашингтон, это уничтожит по крайней мере половину населения этого города.... Один вдох, и вы, скорее всего, столкнетесь со смертью в течение пяти дней". Некоторые эксперты оспаривали данные Коэна, утверждая, что потребуется в десять раз большее количество сибирской язвы, что является небольшим утешением, но они согласились с тем, что Коэн придает проблеме срочный характер.

К концу 1990-х годов сотрудники Белого дома моделировали учения с участием оспы и рекомбинантного вируса, который имел бы не менее смертоносные последствия. Сценарий предусматривал вспышку заболевания в Калифорнии и на границе Мексики и США. Участники, игравшие роли государственных и местных чиновников, были перегружены жертвами.

Клинтон запросил дополнительное финансирование для повышения общей готовности к биотерроризму. В Пентагоне Уильям Коэн отдал распоряжение Национальной гвардии создать потенциал для реагирования на биотеррористические угрозы внутри страны. Тем не менее, огромная система здравоохранения США была далеко не готова к противодействию растущей угрозе. Информационная эпоха проникла в большую часть общества, но еще не добралась до системы здравоохранения. "По сравнению со здравоохранением в других экономически развитых государствах, система общественного здравоохранения США была катастрофой. Почти половина всех местных отделов здравоохранения не пользовалась электронной почтой; по меньшей мере тысяча из них не имела доступа к какой-либо онлайновой или интернет-услуге; 20 процентов из них все еще имели роторные телефоны."

"Система эпидемического надзора Центров по контролю и профилактике заболеваний, созданная полвека назад для выявления атак с применением боевых микробов, пришла в негодность. Большинство эпидемиологических расследований и даже врачи скорой помощи вряд ли смогли бы распознать случай сибирской язвы, редкого заболевания. Они также не смогли бы правильно поставить диагноз пациенту с оспой, которая теоретически была "искоренена"".

Одним из результатов такого внимания стало создание национального запаса вакцин и антибиотиков. Этого было бы достаточно для обеспечения сорока миллионов доз вакцины против оспы. На какое-то время машины предупреждения и действий пробудились и начали предпринимать разумные действия. Эта машина была сильно раздроблена, но, похоже, двигалась в правильном направлении.

В 1998 году доктор Николь Лури получила должность главного заместителя помощника секретаря по вопросам здравоохранения в Министерстве здравоохранения и социального обеспечения. Доктор Лури известна своим коллегам на сайте как Ники. Она училась в Пенсильванском университете и осталась в нем, чтобы получить степень доктора медицины, а затем начала практиковать в Университете Миннесоты, где также присоединилась к школе общественного здравоохранения.

Ники Лури всегда в движении, и ей удается побывать там, где есть интересные проблемы, требующие решения. Она пришла в Министерство здравоохранения, чтобы работать над проблемами неравенства в области здравоохранения среди неравноправных групп населения. Она работала над планированием пандемии гриппа. Она помнит, как пыталась заставить машину двигаться.

"Когда я работала в администрации Клинтона, мы впервые заговорили о готовности к пандемии гриппа, и была проделана огромная работа", - сказала она. Она была среди тех, кто знал, что прошло почти столетие после гриппа H1N1 в 1918 году, и удача в мире не будет длиться вечно. С тех пор, конечно, были крупные вспышки гриппа, но ничто не сравнится по масштабам с пандемией 1918 года, в результате которой по всему миру заразилось около пятисот миллионов человек и пятьдесят миллионов умерло. Около 675 000 американцев умерли во время пандемии. Лури знала, что страна не готова к новой пандемии, и она сделает все возможное со своей новой должности в правительстве. "Знаете, можно спорить о разной степени успеха в области наблюдения, разработки контрмер, создания запасов, развертывания здравоохранения и общей готовности здравоохранения. Мы пытались заставить систему общественного здравоохранения функционировать". Она была частью больших усилий по пробуждению дремлющего гиганта. Но прогресс не был равномерным.

В августе 1999 года в Квинсе, штат Нью-Йорк, у нескольких пожилых пациентов появились симптомы, похожие на энцефалит. После нескольких недель неопределенности и испытаний, в которых участвовали ЦКЗ и USAMRIID в Форт-Детрике, было установлено, что инфекция представляет собой вирус, похожий на вирус Западного Нила. Те, кто был вовлечен в это дело в то время, рассматривали эту вспышку как хороший тестовый пример для потенциальной биотеррористической атаки в США. Техника оказалась неэффективной.

Особенно выделяется один урок. "Ежедневные селекторные совещания с участием ста чиновников из восемнадцати различных местных, государственных и федеральных ведомств, которые часто длились до двух часов, оставляли чиновникам меньше времени на борьбу с кризисом. В спорах о юрисдикции иногда было неясно, какое ведомство в каком городе, штате или округе является главным".

Двадцать лет спустя та же проблема возникнет снова, но уже в чудовищно больших масштабах, когда КОВИД-19 охватит планету. Отсутствие четкого распределения полномочий для действий в кризисной ситуации означает, что никто не является главным. Действия замедляются или вообще не предпринимаются. Люди, занимающие ответственные посты, находятся в замешательстве. Поставки и материальные средства не доставляются туда, где они необходимы. Число больных растет, и люди умирают. Действие в кризисной ситуации через высоко децентрализованную систему - это верный путь к медленным и фрагментарным результатам.

Теракты 11 сентября изменили очень многое в жизни Соединенных Штатов, включая значительное усиление внимания к биологическим угрозам. Команда Буша (43) по национальной безопасности знала, что Аль-Каида экспериментирует с биологическими угрозами, включая сибирскую язву и оспу. В одном из аналитических центров Вашингтона, Центр стратегических и международных исследований , в сотрудничестве с университетом Джона Хопкинса, была проведена симуляция. Учения были известны под названием "Темная зима", и они моделировали последствия атаки оспы в США, в Оклахома-Сити, который до этого времени пережил самый смертоносный акт доморощенного терроризма. Бывший председатель комитета по вооруженным силам Сената Сэм Нанн играл роль президента в этой симуляции, а результаты были широко распространены в сообществе национальной безопасности, включая начальника штаба вице-президента Чейни Скутера Либби.

Позднее Чейни отметил, что среди самых больших опасений, возникших после моделирования, было то, что многие люди были уязвимы к болезни, потому что не были привиты, а у тех, кто был привит, иммунная система уже не могла противостоять болезни. Это привело к тому, что основное внимание стало уделяться вакцинации военнослужащих США. Буш и Чейни сами решили пройти вакцинацию в качестве примера для тех, кого просили сделать то же самое.

Тогдашний министр обороны Дональд Рамсфельд был настолько обеспокоен этой угрозой, что проинформировал союзников по НАТО о биологической военной игре во время посещения штаб-квартиры альянса в Брюсселе. Он сказал собравшимся министрам обороны, что растущая угроза биотерроризма потребует упреждающих ударов по теневым террористическим сетям и любым странам, которые могут поставлять им оружие массового уничтожения.

Рамсфельд, раскрывая подробности сценария био-войны, сказал, что террористы распространяют оспу в торговых центрах, заражая три тысячи человек. В течение шестидесяти восьми дней три миллиона американцев заражены, и один миллион умирает. Запасы вакцины недостаточны. Начинаются беспорядки. Вирус распространяется десятки других стран. Для того чтобы еще больше убедительно доказать свою правоту, Рамсфелд рассказал министрам обороны стран НАТО о сверхсекретных оценках угрозы, сделанных американской разведкой. Чиновник Пентагона сказал, что эти оценки были еще более тревожными.

Учитывая все это, Буш решил изложить свою позицию в публичном заявлении в декабре 2002 года:

С тех пор как 15 месяцев назад на нашу страну было совершено нападение, американцы вынуждены готовиться к различным угрозам, которые, как мы надеемся, никогда не придут.... Одной из потенциальных опасностей для Америки является использование вируса оспы в качестве оружия террора.... Сегодня я принимаю дополнительные меры по защите здоровья нашей нации. Я приказываю, чтобы военные и другой персонал, который служит Америке в регионах мира, подверженных высокому риску, получили вакцину против оспы. Мужчины и женщины, которые могут оказаться на передовой линии биологической атаки, должны быть защищены.... Эта конкретная вакцина действительно связана с небольшим риском серьезных последствий для здоровья. Как главнокомандующий, я не считаю, что могу просить других принять этот риск, если я не готов сделать то же самое. Поэтому я буду получать вакцину вместе с нашими военными".

Все это происходило в то время, когда сибирская язва доставлялась по почте США в правительственные учреждения, офисы Конгресса, редакции новостей ABC, NBC и CBS, даже в National Enquirer в Бока-Ратон, , Флорида. Первый известный случай заражения произошел в течение месяца после терактов 11 сентября. По меньшей мере семнадцать человек заразились сибирской язвой при вдыхании, и по меньшей мере пять человек умерли. Миллионы долларов были потрачены на очистку объектов, где присутствовала сибирская язва, включая почтовое отделение в Брентвуде в Вашингтоне. ФБР провело многолетнее независимое расследование этого дела и пришло к выводу, что доктор Брюс Айвинс, правительственный ученый из Форт-Детрика, штат Мэриленд, несет полную ответственность за нападение. Отчет был завершен в 2010 году. Айвинс покончил жизнь самоубийством в 2008 году.

Это побудило Буша объявить в начале 2002 года, что он запросит 11 миллиардов долларов на инвестиции в меры защиты от биотеррористических атак.

В течение всего этого времени один человек уделял постоянное внимание растущей угрозе. Полковник Джерри Джаакс был героем романа Роберта Престона "Горячая зона". Он возглавлял группу, которая вошла на объект в Рестоне, штат Вирджиния, чтобы забрать обезьян, зараженных вирусом Эбола. Его жена, Нэнси, была частью команды в Форт-Детрике, которая выявила вирус Эбола у обезьян.

Мы разговаривали с Джааксом чуть больше чем за год до начала пандемии COVID-19. Он ждал в кабинке спорт-бара, как и любой другой в пригороде, как и любой другой, хотя этот находился за пределами Канзас-Сити. Ему сделали прививку от оспы, поскольку, как и многие другие, он служил в армии во время и после 11 сентября. Но в отличие от многих других, он также получил прививку от целой энциклопедии инфекционных заболеваний и подвергался воздействию нескольких самых страшных из них во время пугающих вспышек. Он входит в небольшую когорту тех, кто служил в качестве одного из главных командиров армии, занимающихся подготовкой войск к биологическим и химическим атакам.

Даже в отставке Джаакс сохраняет осанку и осанку полковника армии. Тем не менее, трудно было представить, что этот мягко говорящий седовласый дедушка влезет в химико-биологический скафандр, чтобы отправиться на борьбу со вспышкой лихорадки Эбола среди зараженных обезьян в Вирджинии, всего в получасе езды от Белого дома и в нескольких минутах от аэропорта Даллеса, одного из самых загруженных международных аэропортов в мире.

Когда мы разговаривали с Джааксом, он выразил огромное разочарование тем, что угроза биологических атак террористов - не говоря уже о риске проникновения в США смертельных патогенов естественного происхождения - была практически забыта или, в лучшем случае, отодвинута на второй план.

"Мы начали готовиться, и я думаю, что мы двигались в правильном направлении", - сказал он, отметив, как национальное хранилище вакцины от оспы выросло с двенадцати миллионов до трехсот миллионов к десятилетию после терактов 11 сентября. Но еще одно десятилетие уже почти прошло. Срок годности вакцин истекает. И мало что было сделано для того, чтобы приучить американцев принять спорную вакцинацию, даже если нация подвергнется нападению. Конечно, предупреждение Джаакса стало слишком очевидным, когда пришло время вводить вакцину COVID-19. Риск, связанный с COVID-19, конечно, не так велик, как риск, связанный с оспой, но гибель людей была ошеломляющей, и боль, причиненная мировой экономике, неоспорима, а сопротивление тому, чтобы защититься от болезни и защитить других от заражения, широко распространено.

"Мы просто не готовы сегодня", - сказал он. "Мы могли бы быть готовы. И мы должны быть готовы".

Когда Дональд Трамп был избран президентом, риск нетрадиционного нападения на родину вряд ли был приоритетом. Уходящая администрация Обамы, отмечая спокойную, профессиональную передачу планирования национальной безопасности от администрации Буша, несмотря на их резкие политические разногласия, планировала аналогичную передачу, включая тренинги для будущей команды национальной безопасности Трампа. Лиза Монако, занимавшая должность советника Обамы по национальной безопасности в Совете национальной безопасности, провела серию настольных учений, брифингов и конференций по передаче полномочий для своих коллег из администрации Трампа.

Один из них, в частности, выделяется как тревожно знаковый для уходящих в отставку чиновников администрации Обамы. Оно было посвящено угрозе глобальной пандемии. Майкл Флинн, будущий советник по национальной безопасности, провел сессию, работая на своем BlackBerry, вспоминают участники. Другие члены будущей команды Трампа почти не вели записей. По словам участников, они просто не проявляли явного интереса к угрозе пандемии или другим рискам, не связанным с традиционными государственными субъектами. Они еще не знали, что это поглотит президентство Трампа в последний год его пребывания у власти. Ники Лури была там. "Это было действительно ужасно. И я помню лицо министра образования, которая заходила в лифт после этого и говорила о том, что это была пустая трата времени. Это было ужасно. Мы провели их через большое стихийное бедствие и начало пандемии. Они могли бы заботиться об этом меньше".

Служба национальной безопасности США признает три вида серьезных биологических угроз. Первая - это естественно возникающие пандемии, в первую очередь поражающие людей. Вторая - это биологическая ошибка: генетически измененный организм может вырваться из лаборатории или непредсказуемо мутировать, обрушив чуму на растения, животных или людей. Третья угроза - преднамеренный биотеррор. Человеку свойственно преуменьшать серьезность угрозы или минимизировать последствия. Социологи называют этот тип когнитивной ошибки "предвзятостью нормальности".

Чем проще и доступнее становится редактирование генов, тем сложнее предсказать вероятность биотеррористической атаки, которая может исходить практически от кого угодно и откуда угодно. Естественно, эксперты расходятся во мнениях о том, насколько вероятна эта угроза и что следует предпринять в связи с ней. Мелинда Гейтс публично заявила, что биотеррористическая атака - это угроза, которая ее больше всего беспокоит в ближайшие десять лет - настолько, что она не часто говорит об этом. Она и Билл Гейтс неоднократно предупреждали, что патоген, передающийся воздушно-капельным путем, будь то террорист или природа, может убить более тридцати миллионов человек менее чем за год.

Однако другие эксперты не видят в справочнике террористов ничего, что указывало бы на серьезные намерения атаковать Соединенные Штаты с помощью биологического или химического оружия. "Если вы посмотрите, что движет террористами, то они хотят получить большое количество жертв. Заражение происходит медленно", - сказал Питер Чалк, эксперт по борьбе с терроризмом и другим стратегическим вопросам. "Это не будет драматический взрыв, который сразу же попадет в заголовки газет". Данциг согласен с этой логикой.

Однако существует множество доказательств того, что ячейка Аль-Каиды в Йемене закупила тонны касторовых бобов для экспериментов по изготовлению рицина, одного из самых смертоносных токсинов на земле. И когда ИГИЛ был выбит из своих опорных пунктов в Сирии и Ираке, наступающие войска собрали доказательства того, что эта террористическая организация также экспериментировала с тем, как использовать вирусы и токсины естественного происхождения для атак на западные цели.

Это не значит, что никто не следит за этим.

Центрам по контролю заболеваний поручено быть американским наблюдателем в этом вопросе. ЦКЗ является центральным звеном машины предупреждения. Но у ЦКЗ много обязанностей, включая мониторинг сезонных вспышек гриппа - что немаловажно - и других инфекционных заболеваний, которые представляют собой проблемы "здесь и сейчас". ЦКЗ находится на переднем крае борьбы с COVID-19 уже более двух лет, и он подвергается справедливой критике. Некоторые утверждают, что CDC взял на себя слишком много разрозненных миссий и должен быть сосредоточен на "отслеживании и помощи в остановке болезней". Полная остановка. Наблюдение за будущими угрозами - особенно теми, которые могут быть произведены террористами в отдаленных местах - является частью миссии CDC, но у CDC нет собственной армии, и он полагается на сотрудничество с иностранными партнерами для получения информации о глобальных угрозах здоровью. Выяснение происхождения вируса COVID-19 показывает, насколько сложным может быть это сотрудничество.

После атаки сибирской язвы внимание было сосредоточено на создании в правительстве институтов, которые могли бы возглавить ответные действия в случае биотеррористической атаки. Для этого требовалось законодательство и финансирование. Сначала был принят Закон о безопасности общественного здравоохранения и готовности к биотерроризму 2002 года. Этот закон имел ряд важных особенностей. Он учредил должность помощника секретаря в Министерстве здравоохранения и социальных служб, который будет отвечать за координацию действий в случае национальной чрезвычайной ситуации. Он создал стратегический запас вакцин, фармацевтических препаратов и медицинских принадлежностей, которые будут доступны в случае национальной чрезвычайной ситуации. В нем также были определены полномочия федерального правительства по оказанию помощи властям штатов и местным властям в случае национальной чрезвычайной ситуации, включая возможность предоставления финансирования для местного планирования действий в чрезвычайных ситуациях и создание Национальной системы медицины катастроф, которая позволяет добровольцам из числа медицинских работников оказывать помощь в наиболее нуждающихся районах в случае чрезвычайной ситуации. Эти полномочия, конечно же, оказались бесценными во время пандемии COVID-19.

В 2006 году законодательство было обновлено Законом о готовности к пандемии и всем опасностям. Одной из наиболее важных особенностей этого закона стало создание Управления по перспективным биомедицинским исследованиям и разработкам, или BARDA, как его еще называют. BARDA отвечает за разработку и закупку вакцин, лекарств, медицинских препаратов и других контрмер для борьбы с последствиями биотеррористической атаки, а также пандемического гриппа и других новых заболеваний. Хотя о COVID-19 никто не думал, когда создавалась BARDA, вспышка атипичной пневмонии в Китае в 2003 году стала еще одним тревожным сигналом.

Когда мы спросили Ричарда Данцига, что он думает об уровне готовности к пандемии COVID-19, он сказал, что, по его мнению , страна находится в гораздо лучшем положении благодаря принятым ранее мерам. Никто бы не сказал, что Соединенные Штаты работали как хорошо отлаженная машина, но некоторые основные элементы были на месте. Например, операция Warp Speed, в ходе которой были созданы вакцины COVID-19, в том числе новые мРНК-вакцины, была бы невозможна, если бы не было этих предыдущих институциональных элементов - составных частей машины реагирования на чрезвычайные ситуации.

Могло быть и лучше, но сработало, когда нам это было нужно. Если бы угроза не была воспринята всерьез за полтора десятилетия до этого, все части не были бы на месте.

Доктор Ники Лури вернулась в правительство в 2009 году в качестве помощника секретаря по вопросам готовности и реагирования в Министерстве здравоохранения. Эту должность часто называют по ее инициалам - "Аспер". Она была создана в рамках реформ, проведенных после 11 сентября, и задачей Лури было обеспечить готовность страны к крупным событиям в области здравоохранения. Как и Данциг, она вспоминает, что многие важные детали собирались медленно, но верно, с течением времени, в том числе доходя до штатов и местных органов власти. Некоторые из моих самых приятных воспоминаний о работе в ASPR - это когда люди останавливали меня в аэропортах и говорили: "Так это вы тот человек, который отвечает за то, чтобы мы проводили эти учения по борьбе с торнадо или учения, и мы вас проклинали. Мы ненавидели каждую минуту. Но знаете что, торнадо разрушил нашу больницу, и мы спасли жизни".

Лури с уважением относится к тому, что военные уделяют особое внимание боеготовности. Возможно, частично это связано с тем, что, будучи сотрудником Службы общественного здравоохранения США, которая находится под руководством Генерального хирурга, она была частью военной службы. Служба общественного здравоохранения США является одной из национальных служб в форме. Традиция ношения униформы восходит к 1870-м годам.

Возможно, Лури не ссылается на уроки, которые военные извлекли из операции "Смит" в Корее, где подразделения, участвовавшие в первоначальном реагировании, были перевешены и перебиты, но она знает, что значит быть готовым, причем постоянно. "Я думаю, что одна из реальных проблем во всей этой области, и особенно в области общественного здравоохранения и готовности здравоохранения, заключается в том, что вы переживаете эти циклы бумов и спадов финансирования или циклы паники и пренебрежения. Если вы работаете в департаменте здравоохранения, вы живете на пайке чрезвычайного дополнения после последнего кризиса до следующего кризиса, и через шесть-девять месяцев вы получаете некоторый приток финансирования. В такой системе нельзя играть".

Она знает, что постоянная готовность означает, что не все будет использовано, запасы закончатся, срок годности вакцин и лекарств истечет. Но, опять же, она сравнивает готовность общественного здравоохранения с готовностью армии. "И все же люди говорят: "Боже мой, мы потратили все эти деньги, которые мы вложили, ну, знаете, купили все эти моноклональные антитела. Мы купили все эти вакцины. Мы сделали все эти вещи. Мы не использовали их. Какая трата! Когда мы строим реактивный истребитель, и нам не нужно его использовать, мы же не говорим, что это пустая трата, верно? Но мы не всегда думаем о подготовке к эпидемиям, пандемиям и тому подобным вещам, как мы думаем о подготовке к другим вопросам национальной безопасности, и обо всех последующих последствиях этих вещей. И у нас очень, очень короткая память".

У Лури были свои трудности на посту ASPR, хотя и не такие масштабные, как пандемия COVID-19. Она смогла увидеть, как работает и не работает система.

Вспоминая вспышку лихорадки Эбола в Западной Африке в 2013-2014 годах, Лури заметил: "Мы как бы наблюдали за ней. И один из моих сотрудников пришел и сказал: "Вы заметили, сколько медицинских работников умирает в Либерии?". Мы посмотрели на него и поняли, что это действительно серьезная проблема. Мы обратились в CDC, но они не обратились к нам. Когда произошел случай в Лагосе, люди действительно испугались. В тот момент я сказал: "Давайте проанализируем вселенную и посмотрим, работает ли кто-нибудь над вакциной против Эболы"".

Следующим шагом стало то, что Лури переняла от своих долгих лет работы в Службе общественного здравоохранения. Немедленно приступайте к действиям. Потеря времени означает потерю жизни. Она любит говорить о трамплинах и съездах с трамплинов. Она искала трамплин.

"У нас было сотрудничество между министерствами здравоохранения и обороны четырех стран, и у нас была эта секретная база данных о том, над чем все работают. Мы зашли туда, и, о чудо, здесь был кандидат на вакцину против Эболы, созданный в Агентстве общественного здравоохранения Канады, который пролежал во льду десять лет. Мы позвонили им и спросили: "Что за история?". И знаете, примерно через двадцать четыре часа я принял решение, что нам нужно достать ее из льда и посмотреть, сможем ли мы разработать вакцину против Эболы".

Но в этой истории есть одна изюминка. Ее полномочия были ограничены. Законодательство, принятое в результате биотеррористических угроз 1990-х и 2000-х годов, дало ей возможность действовать быстро против угроз биотерроризма. Средства были специально выделены только на эти случаи, но не на другие. Не грипп. И уж точно не COVID, о появлении которого никто не знал.

"Я могу сделать это только потому, что по ряду причин Эбола была классифицирована как биологическая угроза. Поэтому я могу потратить на нее деньги на биотерроризм". У нее был запасной выход, и она им воспользовалась. По мнению Лури, в этом и заключается суть готовности и реагирования. Вопрос о том, является ли этот путь правильным для функционирования федерального правительства, остается открытым.

Это также критика Лури в отношении реакции на COVID-19. Она высоко оценила идею о том, что в рамках операции "Варп-Спид" вакцина против COVID была создана в рекордно короткие сроки. Но она считает, что усилия были предприняты слишком медленно. Она хотела, чтобы администрация Трампа действовала быстрее, чтобы она начала действовать, как только стало ясно, что происходит что-то серьезное. Она всегда искала возможность спуститься с трамплина. Если предупреждение не подействует, то можно свернуть на другую трассу. "Если бы они ввели Warp Speed на два месяца раньше, подумайте, сколько жизней мы бы спасли. И поэтому философия была такова, и мы часто делали это в отношении гриппа: вы должны ехать по трассе, вы всегда можете свернуть с нее, вы можете сделать это очень быстро. Но вы никогда не сможете наверстать упущенное время".

Когда мы вернулись к вопросу общей готовности общественного здравоохранения, Лури сказал следующее: "Я уже очень давно утверждаю, что необходимо создать что-то вроде постоянного чрезвычайного фонда инфекционных заболеваний, чтобы вы всегда могли воспользоваться этой возможностью, не спрашивая никого. Это довольно просто. Нам нужна современная система общественного здравоохранения во всех смыслах этого слова. Она должна функционировать как в повседневной жизни, так и в условиях кризиса. Она должна быть способна справиться с эпидемией опиоидов... она должна быть способна справиться с пандемией. Это действительно важная часть, которую мы должны создать. И это вопрос национальной безопасности. На мой взгляд, это императив национальной безопасности".

Федеральное правительство не контролирует департаменты здравоохранения штатов, но оно может установить руководящие принципы. Именно таким образом Лури хотела бы добиться большей согласованности в национальных ответных мерах. Она хотела бы, чтобы руководящие принципы передавались штатам и местным органам власти не путем установления контроля со стороны федерального правительства, а путем установления стандартов и протоколов. Соблюдение стандартов может быть связано с поступлением федерального финансирования. "В Министерстве здравоохранения нет отдельного человека или отдела, который бы отвечал за общественное здравоохранение. Это повсюду. Оно полностью оторвано от системы здравоохранения, что просто безумие. И у него нет механизмов для создания ожиданий, подотчетности, стандартизации на уровне штатов и на местном уровне. Итак, вы можете оставить федерализм нетронутым. И вы можете требовать от людей соответствия основным возможностям, у вас может быть система аккредитации, и вы можете предоставить людям ряд стимулов для достижения этих возможностей, что сделает их очень привлекательными для них. Вы можете повысить квалификацию рабочей силы, да много чего еще можно сделать. Итак, вам нужна современная система здравоохранения. Это потребует денег и некоторой реорганизации".

В июле 2022 года администрация Байдена объявила о планах реорганизации Министерства здравоохранения и социального обеспечения, в результате которой прежняя должность Ники Лури станет новым федеральным агентством наравне с Центрами по контролю заболеваний и Управлением по контролю за продуктами и лекарствами. Новое агентство будет называться Администрацией по обеспечению готовности и реагированию, сохранив инициалы ASPR, которые хорошо известны в сообществе по обеспечению готовности здравоохранения. Не все были в восторге от этих изменений. В статье New York Times цитируется бывший советник CDC, который отметил, что "будущие администрации будут жалеть о том дне, когда они подрезали крылья CDC". Определение ведущего агентства - логичный шаг. Другим важным шагом является обеспечение согласованного управления швами, которые проходят через все агентства. Неясно, что план на июль 2022 года выполняет этот важный шаг. Тот факт, что другие затронутые ведомства, возможно, были удивлены этой новостью, говорит о том, что не все швы еще разобраны.

Более того, Лури быстро отмечает, что даже если Соединенные Штаты наведут порядок в своем доме, они все равно зависят от остального мира в плане наблюдения и предупреждения. Одно дело - иметь в Твиттере информацию о больных и умирающих в отдаленных уголках мира. Совсем другое дело - иметь такое предупреждение, которое необходимо для выезда на трамвайные пути, что, по мнению Лури, так важно для эффективного реагирования. Система здравоохранения должна знать достаточно, чтобы понять, что она ищет вакцину против Эболы, которая может быть где-то во льду у партнера. Вакцина против Эболы не поможет, если реальной угрозой является грипп или другое инфекционное заболевание.

Другими словами, машине нужен правильный механизм. А его пока нет. Международные отношения не будут строиться во время кризиса. Отношения должны быть выстроены заблаговременно, чтобы они функционировали, когда в них возникнет необходимость.

Лури предложил последнюю мудрость: "Одна из самых важных вещей, которую вы должны сделать в подобном кризисе, - это сохранить доверие общественности. Несмотря ни на что, независимо от того, насколько все плохо, вы должны сохранять доверие общественности. Посмотрите на Владимира Зеленского, президента Украины. Дела идут ужасно. А он сохраняет доверие общества".

Чтобы машины предупреждения и действия функционировали должным образом, им необходима инфраструктура для поддержки. Да, инфраструктура в виде кирпичей и раствора, но также и инфраструктура в виде лучших человеческих умов. Точно так же, как существовала целая лабораторная система для поддержки разработки ядерного оружия и освоения космоса, так же должна существовать лабораторная система для поддержки понимания биотеррористических угроз.

Опасения вызывает не только то, что террористы могут заразить тысячи людей, применив биологическое оружие в крупных городах, но и то, что они могут атаковать сельскохозяйственную инфраструктуру страны, занеся болезни растений или животных, вредителей, отравить продукты питания или воду.

В 2004 году президентская директива по национальной безопасности предписывала ряд мер по защите сельского хозяйства. Бюрократия продолжала заниматься этой проблемой. В 2017 году Управление генерального инспектора опубликовало нелестный обзор о состоянии готовности США к борьбе с сельскохозяйственным терроризмом. Оно установило, что Министерство внутренней безопасности не сделало достаточно для того, чтобы Министерство сельского хозяйства США (USDA) могло "защитить сельское хозяйство и продовольственные системы от террористических атак, крупных катастроф и других чрезвычайных ситуаций".

Позднее Конгресс позволил МНБ, ведомству, которое, по мнению многих, и без того имеет слишком много обязанностей, передать ответственность за готовность сельского хозяйства Министерству сельского хозяйства США. Но научное подразделение Министерства сельского хозяйства США считается хронически недофинансированным и все более перегруженным распространением болезней растений и животных. Более того, USDA просто не является основным агентством по национальной безопасности, что заставляет некоторых предсказывать, что его проблемы неизбежно не привлекут внимания высших политиков в Вашингтоне. Деньги иногда не соответствуют миссии.

В 2017 году Конгресс также принял более широкий закон - Securing Our Agriculture and Food Act, который предписывает правительству запустить надежную систему эпиднадзора, обеспечивающую раннее выявление заболеваний растений, животных, дикой природы и человека. В ответ на опасения американских производителей скота по поводу растущего риска распространения ящура (FMD) из Китая, Конгресс выделил 50 миллионов долларов на профилактику ящура в сельскохозяйственном законопроекте 2018 года.

В 2018 году администрация Трампа выпустила свою первую Национальную стратегию биозащиты - документ, полный признаний потенциальных угроз для животных, растений и продовольствия, а также здоровья людей, но в стратегии отсутствовал план реализации. По словам исследователя RAND Питера Чалка, который давал показания Конгрессу о биологической угрозе еще в 2003 году, пятнадцать лет спустя было принято очень мало мер.

"Эта штука нас укусит", - сказал Рон Тревин, бывший исследователь рака, чьей жизненной миссией стало привлечение денег, талантов и большего внимания общественности к борьбе за биобезопасность. Загадка заключалась в том, почему это оказалось так сложно. В случае с африканской чумой свиней дело было не в том, что предупреждения казались слишком теоретическими или истеричными, и не в том, что предупредители, как считалось, вынашивали непопулярную политическую повестку дня. (Это хрестоматийные причины, по которым бюрократии бездействовали перед лицом надвигающихся угроз). И дело не в том, что инфекция распространилась еще до того, как власти узнали, что это такое. (Это произошло в 1980-х годах, когда молодые геи начали массово умирать от СПИДа за год до того, как был идентифицирован вирус ВИЧ). На этот раз предупредителями были известные ученые, публикующие тщательные, рецензируемые работы, и их труды читали как регулирующие органы, так и отраслевые эксперты. На специализированном жаргоне мира национальной безопасности достоверное предупреждение появилось намного "левее бума" - это означает, что на временной шкале событий, ведущих к катастрофе, предупреждение предшествовало взрыву.

США действительно используют подход "голова в песке", - сказал Тревин, работавший в Университете штата Канзас.

Тем не менее, есть один очень ощутимый символ того, что правительство Соединенных Штатов представило себе более мрачное альтернативное будущее и наконец-то приняло три ключевых вывода: что здоровье растений, животных и человека взаимосвязано; что все они уязвимы для возникающих инфекционных заболеваний; и что потребуются согласованные федеральные усилия для защиты продовольственного снабжения страны и здоровья окружающей среды.

Снаружи символ выглядит не очень похоже. Это современное офисное здание, возвышающееся на неприметном холме в не очень известном городке в Канзасе, местные жители называют его "Маленькое яблоко". На самом деле, малозаметность является частью плана. Национальный комплекс био- и агрозащиты стоимостью 1,25 миллиарда долларов (так называемый NBAF) - это комплекс повышенной секретности, который строится Министерством национальной безопасности в 120 милях к западу от Канзас-Сити.

NBAF расположен в кампусе Университета штата Канзас в Манхэттене, штат Канзас. Когда он откроется не ранее конца 2022 года, NBAF займет место почти обветшавшего Центра болезней животных Плам-Айленда в Нью-Йорке, который был построен в 1954 году для проведения секретных исследований патогенов животных во время холодной войны. Секретность, окружавшая центр на Плам-Айленде, а также его расположение прямо у побережья Лонг-Айленда, в конечном итоге сделали его непопулярным среди соседей. В Манхэттене, штат Канзас, это предприятие рассматривается как поддержка университета и фермерской экономики, хотя некоторые соседи ошибочно полагают, что лаборатория работает над биооружием. Конечно, патоген, встречающийся в природе, может стать оружием террористов, как и патоген, синтезированный для нанесения вреда, поэтому исследования по защите от этих рисков пересекаются.

Проект не был быстрым или легким. В ходе проверки, проведенной по решению Конгресса, было установлено, что вероятность того, что ящур может вырваться из лаборатории в течение следующих пятидесяти лет, составляет 70 процентов. Этот вывод побудил к проведению большого количества дорогостоящих мер по повышению биобезопасности, которые снизили предполагаемый риск выброса до 1% в течение пятидесяти лет, но это обошлось более чем в 800 миллионов долларов США и с задержкой в несколько лет. Некоторые критики считают, что объект на Плам-Айленде можно было бы отремонтировать за эту сумму. Другие отмечают, что в федеральном бюджете нет средств на масштабное техническое обслуживание, которое будет требовать NBAF из года в год.

На данный момент безопасность NBAF ненавязчива, но соответствует последнему слову техники. Среди многих других мер безопасности, здание спроектировано таким образом, чтобы выдержать прямое попадание торнадо, не выпустив ни одного микроба. Внутри NBAF будут располагаться лаборатории, способные безопасно изучать самые опасные в мире патогены растений, животных и насекомых - настолько страшные, что их относят к четвертому уровню биобезопасности. Здесь будут пытаться разработать вакцины и лекарства от этих болезней. Здесь можно будет содержать большое количество крупных экспериментальных животных и утилизировать каждую унцию их трупов без нагрузки на местные водоочистные сооружения. В NBAF также будет располагаться высокосекретная разведывательная служба, задачей которой будет раннее предупреждение о возникающих биологических угрозах.

NBAF притаился за плечом Исследовательского института биозащиты (BRI) Университета штата Канзас, где уже собрана команда ученых мечты для изучения множества инфекционных заболеваний, поражающих растения и животных по всему миру, от африканской чумы свиней и вируса Усуту до птичьего гриппа, от желтой лихорадки до пшеничного взрыва.

И у БРИ, и у НБАФ был мощный защитник в лице бывшего президента Университета штата Канзас, четырехзвездного генерала ВВС в отставке Ричарда Майерса. 11 сентября 2001 года Майерс был заместителем председателя Объединенного комитета начальников штабов. 1 октября того же года он был назначен председателем. Он консультировал президента Джорджа Буша и помогал министру обороны Дональду Рамсфельду в ходе вторжения в Афганистан и Ирак и более масштабной "глобальной войны с терроризмом".

Майерс служил в Пентагоне в 2002 году, когда американские войска вошли в пещеру в Афганистане в поисках Усамы бен Ладена, а вместо этого нашли список патогенов, включая болезни человека, домашнего скота, птицы и растений, которые Аль-Каида надеялась использовать в качестве оружия. После возвращения в свою альма-матер в качестве президента в 2016 году Майерс помогает превратить Канзасский государственный университет в "Силиконовую долину биозащиты".

"Сельскохозяйственные угрозы, как правило, упускаются из виду, несмотря на то, что продовольствие и питание мира имеют критически важное значение", - сказал Майерс, который ушел в отставку с поста руководителя KSU в 2022 году. "Мир должен быть готов, но мы не готовы".

Когда в кампусе Университета штата Канзас откроется Национальный центр био- и агрообороны, он сможет работать с вирусом Эбола и другими самыми страшными патогенами. "Эти болезни возникают естественным образом с начала времен", - говорит Майерс. "Но что, если люди хотят внедрить их намеренно? Это гораздо проще, чем найти расщепляющийся материал и создать что-то, что взорвется. И плохие парни будут далеко, когда что-нибудь произойдет".

NBAF также будет обладать разведывательными возможностями, чтобы попытаться выявить биотерроризм против растений (уничтожение посевов противника - древний инструмент войны, но редактирование генов создает новые возможности для того, чтобы делать это без обнаружения), а также биопреступность (преднамеренное отравление продовольствия). Есть эксперты, работающие над кибербезопасностью сельского хозяйства - растущей угрозой по мере того, как США автоматизируют все больше и больше сельскохозяйственных работ. Есть даже эксперты, работающие над механизмами доставки биологических веществ, включая энтомолога, который беспокоится о том, что летающие насекомые могут быть использованы в качестве оружия для доставки патогенов через фермы, медленно, но незамеченными.

Подобно тому, как неспособность предвидеть 11 сентября была провалом воображения - что террористы превратят коммерческие авиалайнеры в крылатые ракеты - Майерс считает, что такое же узкое мышление ограничивает планирование национальной безопасности сегодня.

"Если бы у меня не было такого опыта, я не думаю, что пришел бы сюда и отреагировал так, как отреагировал", - говорит он о своем стремлении превратить КГУ в передовой рубеж защиты от био-, аг- и химических атак. "Это то, чему мы научились после 11 сентября: Если противники готовы умереть за дело, то каков предел?".

В конце концов, если сотни террористов доказали свою готовность взорвать себя в Афганистане, Ираке, Пакистане или Индонезии, почему бы не заразить нескольких самых ярых борцов с Эболой и не заказать им билет из Африки в Нью-Йорк или Лос-Анджелес? Или найти в развивающемся мире стадо скота, больное ящуром - одним из самых смертоносных для скота, а значит, и для экономики страны - и просто взять носовой платок, положить его в карман - вирус живет до семи дней - и полететь в США, осмотреть любой скотный двор, чтобы посеять экономическую катастрофу?

Это не умозрительный сценарий. В 1997 году группа новозеландских фермеров разозлилась на свое правительство за то, что оно проголосовало против применения ядов для борьбы с растущей популяцией диких кроликов. Они тайно ввезли кроличий калицивирус RHDV1 - геморрагический вирус, который убивает, вызывая отказ органов - из Чехии, где он продается по лицензии для борьбы с вредителями. Фермеры, что правительство назвало актом агротерроризма , тайно распространили вирус на значительной части островного государства.

Официальные лица предупреждают, что завезенная болезнь животных может пройти путь по пищевой цепочке и системе снабжения до того, как ее заметят, и ущерб будет катастрофическим. И такая атака не требует высокой степени технического ноу-хау, чтобы нарушить американскую экономику с катастрофическими результатами.

Эта невозможность узнать, откуда идет атака, известна как "проблема атрибуции". Это проблема кибератак, когда злоумышленники подделывают цифровые учетные данные или захватывают компьютеры невинных людей, чтобы совершать нападения в Интернете. В конце концов, цифровая экспертиза обычно может определить виновника, но в случае с отслеживанием взлома, совершенного Россией во время президентской кампании в США в 2016 году, этот процесс занял месяцы. Тем временем недоверие к правительству может усугубляться, как и мнение, что правительство некомпетентно в борьбе с возникающими угрозами.

"Цель терроризма - посеять страх", - сказал Майерс. "Многие люди не летали после 11 сентября из-за страха. Кроме того, такая атака подорвет доверие к правительству. Если вы не можете защитить от этого меня, наши запасы продовольствия, нашу экономику, то какой от вас толк?".

Существуют проблемы с привлечением внимания и полным финансированием этих усилий. В 2014 году ЦРУ закрыло свой офис по сбору разведданных о биологических угрозах. Объект Министерства сельского хозяйства на Плам-Айленде для борьбы с биологическими угрозами разрушается и даже не сертифицирован для работы с патогенами самого смертоносного уровня. В настоящее время идет гонка за открытие NBAF.

Это иллюстрирует другой вид вызова машинам предупреждения и действий: Была сделана правильная оценка угрозы, она была ясно услышана, и было принято решение выделить 1,2 миллиарда долларов на борьбу с ней. Но тирания строительства и испытаний, несомненно, означает, что нация будет уязвима, подвержена агро- и биоугрозам, возможно, в течение нескольких лет, прежде чем NBAF будет полностью введена в эксплуатацию. Конечно, никто не хочет торопиться с вводом в эксплуатацию системы, основной задачей которой является работа с веществами, которые могут положить конец жизни или продовольствию, как мы его знаем. Но для этого Манхэттенского проекта нет такого широкого ощущения срочности военного времени, как для первого.

По словам официальных лиц из офиса связи NBAF, строительство было завершено летом 2022 года, но тестирование всех систем объекта должно было продолжаться в течение нескольких месяцев. По лучшим оценкам чиновников, ввод в эксплуатацию - то есть признание объекта безопасным для первоначальной эксплуатации - произойдет не ранее конца 2022 года, но "полная эксплуатация" все еще будет "через некоторое время". По мере тестирования систем на этом единственном в своем роде объекте, естественно, прилагаются усилия для обеспечения соответствия самым высоким стандартам. Но даже после ввода объекта в эксплуатацию, работа NBAF будет осуществляться поэтапно, по мере прохождения испытаний и валидации, в течение так называемого периода эксплуатационной выносливости. Также будет проведен "этап подготовки к науке", когда эксперты подтвердят правильность установки лаборатории и безопасность оборудования. А затем менее опасные патогены будут отрабатываться до тех, которые имеют более высокий уровень опасности.

Чиновники подчеркнули, что не следует придавать большого значения передаче NBAF от Министерства внутренней безопасности Министерству сельского хозяйства в соответствии с Меморандумом о соглашении, подписанным в 2019 году. Хотя у МНБ и Минсельхоза США, безусловно, разные приоритеты, у них общая цель, сказали чиновники, добавив, что Минсельхоз США обладает более широким и глубоким техническим опытом, чтобы отвечать за NBAF.

"Даже после завершения пуско-наладочных работ и перехода права собственности на объект от Министерства внутренней безопасности (DHS) к Министерству сельского хозяйства США (USDA), потребуется еще как минимум пара лет для передачи полной научной миссии от Центра болезней животных Плам-Айленда к NBAF", - говорится в заявлении отдела коммуникаций NBAF.

"Значит, есть разрыв", - предупредил Майерс. "Произойдет потеря импульса. Это все равно, что сказать любому потенциальному врагу: "Тайм-аут! Тайм-аут!", пока США готовится к угрозе био-агры. Если вы не верите в существование угрозы, если вы не следите за тем, что происходит в мире, и не обращаете на это внимания, то вы думаете: "Почему бы сегодня не поспать спокойно? Я думаю, мы должны быть готовы к большему количеству подобных случаев".

Администрация Байдена поставила свою печать на стратегии противодействия биологическим угрозам и пандемиям, выпустив в октябре 2022 года новую правительственную стратегию для обновления существующих планов. "Соединенные Штаты должны быть готовы к вспышкам из любого источника - естественного, случайного или преднамеренного происхождения", - говорится в стратегии, и в ней содержится просьба к Конгрессу выделить 88 миллиардов долларов на пять лет на биозащиту и готовность к пандемиям.

Еще один смелый человек, посвятивший свои последние годы карьеры этой проблеме, - Эрик Шмидт, наиболее известный как многолетний генеральный директор и исполнительный председатель совета директоров Google. Сейчас он стремится пробудить нацию к непросчитанным угрозам в киберпространстве и со стороны искусственного интеллекта. Среди них - то, как искусственный интеллект может стать катастрофически мощным множителем силы в биовойне. Он провел нас через то, что он назвал мысленным экспериментом, чтобы спровоцировать, напугать и, возможно, вдохновить на работу по противодействию биологическим угрозам, которые, по его прогнозам, будут множиться со скоростью сети по мере того, как продвинутый искусственный интеллект станет более распространенным в обществе. Представляемые им патогены будут гораздо более жестокими, чем кроличий яд, и их будет легче распространить, чем спрятать на носовом платке.

"Допустим, мы создаем большую базу данных клеточной информации", - сказал нам Шмидт из штаб-квартиры своего проекта "Специальные конкурентные исследования" в пригороде Вашингтона. "И мы создаем набор инструментов, которые позволяют изменять белки и то, как клетки общаются друг с другом. И это общедоступно. Так сколько же патогенов, способных убить весь человеческий род, можно создать с помощью этого?

"Не один", - сказал он. "Может быть, десять. Может быть, сто. Может быть, тысяча. Может быть, сто тысяч. Может быть, миллион. Мы даже не можем количественно оценить риск вымирания в масштабах человечества", - предупредил Шмидт. "Хорошо. Я говорю это для того, чтобы быть провокационным. Может быть, это вас не убьет". (Удар для пущего эффекта.) "Может быть, вас просто парализует".

Существует даже название для этого нового вида оружия и целеуказания: персонализированная война.

По мере коммерциализации этих инструментов ИИ и их широкого использования в обществе "все сценарии, которые являются плохими, будут опробованы", - сказал он. "Для меня самой очевидной новой угрозой будет биологический материал", - заключил Шмидт. "Потому что это станет реальностью, и именно ИИ сделает это возможным. Биологическая угроза действительно страшна. Мы к ней не готовы, и у нас есть опыт, что мы к ней не готовы".

Другая существенная проблема с микробами заключается в том, что для создания глобального кризиса здравоохранения не нужен биотеррорист. Оглядываясь назад, Ники Лури не может не размышлять с грустью и явным разочарованием.

"Я бы сказала, что одна из сумасшедших вещей, произошедших в самом начале пандемии, заключается в том, что люди, подобные моему преемнику, просто не представляли себе, что мать-природа может быть худшим актером, чем биотеррорист", - сказала она. "Поэтому никто не прислушался к предупреждениям. По крайней мере, в правительстве США, я имею в виду, несколько человек в NIH сделали правильные научные выводы, вы знаете, они получили научные данные о мРНК, но не как часть национального ответа".

Глава 6. Цифр

а

. Защита со скоростью света

Идея о том, что информация может быть объединена в сеть и передаваться большому количеству людей, возникла как минимум столетие назад. Никола Тесла задумал всемирную беспроводную систему в начале 1900-х годов. Ему так и не удалось ее запустить. У других были разные идеи о формировании сетей или связей между информационными системами. Проблема заключалась в том, как это сделать.

В разгар холодной войны ученые и инженеры ломали голову над тем, как обеспечить безопасность связи в случае ядерной атаки. Системы связи того времени имели централизованные коммутационные сети. Вспомните старого оператора, сидящего за коммутатором и соединяющего одну сторону с другой с помощью проводов и штекеров. Со временем старых операторов заменили автоматической коммутацией, но связь по-прежнему проходила через централизованные узлы. Ученые и инженеры знали, что для того, чтобы нарушить работу системы, не обязательно разрушать ее целиком. Достаточно просто вывести из строя централизованные узлы. Выведите из строя концентратор, и вы выведете из строя всю систему, даже если большая ее часть все еще цела.

Это навело их на мысль о децентрализованной системе, в которой коммуникация может быть разбита на части или пакеты и передаваться от одного источника к другому без необходимости проходить через централизованные коммутационные сети. Фактически, информация могла бы передаваться даже в том случае, если бы ключевые коммутаторы были уничтожены. Информация будет поступать в виде пакетов и вновь соединяться на принимающей стороне. Можно подумать, что это похоже на то, как автомобилисты покидают перегруженные шоссе, чтобы воспользоваться второстепенными и третьестепенными маршрутами только для того, чтобы снова подключиться к основному маршруту после того, как они проедут перегруженный участок. Если на развязке происходит авария, автомобилисты просто находят способы ее объехать. В отличие от длинного поезда, который должен пройти по фиксированным путям и через центральные железнодорожные дворы. Если нарушить движение через центральные железнодорожные дворы, система остановится. Постройте второстепенные и третьестепенные маршруты, и транспорт сможет объехать их.

Пол Баран был центральной фигурой, возможно, центральной фигурой, в решении вопроса о том, как заставить работать децентрализованную систему. Баран был инженером польского происхождения, работавшим в RAND в Санта-Монике в конце 1950-х - начале 1960-х годов. Его семья приехала в США в конце 1920-х годов. Он получил степень бакалавра в Калифорнийском университете, посещая вечерние курсы. Баран был захвачен проблемой, которая стала одной из отличительных черт ядерной эры:

Когда я пришел в RAND в 1959 году, очевидным слабым местом в командных и контрольных коммуникациях наших стратегических сил была зависимость от коротковолнового радио и национальной телефонной системы AT&T, которые были очень уязвимы для атак. Испытания Н-бомбы в Тихом океане показали, что передача коротковолновых (высокочастотных) небесных волн на большие расстояния будет нарушена на несколько часов в результате высотного ядерного взрыва. Компьютерное моделирование показало, что оружие, нацеленное на американские силы возмездия , выведет из строя междугороднюю телефонную связь только за счет побочного ущерба. Хотя большинство телефонных объектов уцелело бы, недостаток коммутационных центров создавал опасную "ахиллесову пяту".

Это привело к появлению ряда инновационных идей, которые будут финансироваться Министерством обороны. В конечном итоге именно британский физик Дональд Дэвис самостоятельно создал концепцию, которую он назвал коммутацией пакетов, что привело к экспериментам в конце 1960-х годов. В результате была создана знаменитая ныне сеть ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network), которая была создана для того, чтобы ученые и исследователи могли обмениваться информацией удаленно. Начало было нелегким, но уже через два года она превратилась в высокоскоростное электронное почтовое отделение, позволяющее исследователям отправлять пакеты информации по всему миру. Так началась современная Всемирная паутина.

Интересно отметить, что идеи Барана не ограничились децентрализацией коммуникационной сети. К середине 1960-х годов он уже думал о виртуальном универмаге, в котором потребители могли бы заказывать товары с экрана телевизора. Он опередил Amazon почти на три десятилетия.

Генерал Майк Хайден, занимавший должности директора ЦРУ и АНБ, сравнил появление Интернета с другими масштабными изменениями в мировой торговле и безопасности. Он ссылается на столетия европейских открытий. "Эта эпоха, при всех ее достижениях, объединила хороших и плохих, слабых и сильных так, как никогда не было раньше. Европейцы получили от этого землю, богатство, табак и сифилис. Большая часть остального мира получила эксплуатацию целых народов, глобальное пиратство и глобальную работорговлю. Сейчас мы находимся в примерно аналогичном состоянии, за исключением того, что сегодня связь осуществляется не на скорости 10 узлов при благоприятном ветре. Скорость составляет 186 000 миль в секунду".

Хейден сделал это замечание в связи с критикой того, что Всемирная паутина не рассматривается как современное глобальное общее достояние, которым могут пользоваться все, и никто не может доминировать или контролировать, и уж тем более использовать в качестве театра военных действий. "Не понадобился Stuxnet, чтобы сделать киберпространство очень опасным местом".

Природа современного Интернета в виде кошки-мышки восходит к самым ранним временам. В одной поучительной и несколько забавной истории, которая впоследствии стала легендарной книгой в киберкругах, доктор Клиффорд Стол, астроном и первый эксперт по компьютерной безопасности в лаборатории Лоуренса Беркли, обнаружил аномалию на центральном компьютере лаборатории - плату в семьдесят пять центов без записи пользователя. Это положило начало погоне, которая привела к немецким злоумышленникам, финансируемым советским КГБ. Среди компьютерных систем, которые были взломаны, база данных Министерства обороны под названием Optimus, компьютер НАСА в Лаборатории реактивного движения в Пасадене, Калифорния, а также компьютеры, используемые для исследования ядерного оружия и энергии в Лос-Аламосе, Нью-Мексико, и Аргоннской национальной лаборатории в Аргонне, Иллинойс.

Все это произошло в 1988 году, когда большинство из нас еще не знали о существовании Интернета. Клиффорд Столл впоследствии назвал свой рассказ "Яйцо кукушки". Его широко читают студенты, изучающие раннюю кибер-эпоху.

Мы все знаем, как пакетная коммутация Дэвиса изменила нашу повседневную жизнь. Стоит рассмотреть его влияние на то, как машина национальной безопасности ведет свой бизнес, собирает информацию и разведданные, пытается влиять на других - от отдельных людей до массового населения, защищает собственную инфраструктуру и ведет войны.

Любой посетитель Вашингтона, Нью-Йорка или любого другого крупного города в 1980-х или 1990-х годах увидел бы полчища курьеров, несущихся по улицам города на бешеной скорости и совершающих захватывающие маневры, которые впечатлили бы самых искушенных голливудских каскадеров. Конечно, это был век бумаги и бумажных копий. Бумага - это то, что обеспечивало работу экономики и правительства, и она должна была перемещаться от здания к зданию, от квартала к кварталу, от агентства к агентству. Курьеры были людьми, которые перемещали бумагу по городу и между агентствами, а для самых конфиденциальных сообщений - , которые носили государственные служащие с портфелями на висячих замках. В то время Пентагон был усеян вакуумными трубками, и сообщения загружались в цилиндры и проносились сквозь стены и потолки. Штабные офицеры проводили свои дни, "согласовывая" документы с решениями, ходя из кабинета в кабинет, чтобы собрать инициалы и подписи соответствующих чиновников. Нередко штабному офицеру требовалось ремонтировать обувь несколько раз в год. Мастерская по ремонту обуви в Пентагоне была процветающим бизнесом.

К середине 1990-х годов большинство офисов федерального правительства были оснащены оптоволоконным кабелем, и процесс координации стал осуществляться виртуально. Человеческий контакт стал более виртуальным. Кожа для обуви служила дольше. Не все были в восторге. Некоторые из промежуточных офисов, созданных для контроля и направления бумажного потока, обнаружили, что вышестоящие офисы пропускают некоторые средние организации, чтобы найти настоящих экспертов и получить более быстрые действия. Такова жизнь бюрократии.

Идея обращения вглубь организации за советом и опытом, возможно, получила свое самое преувеличенное выражение, когда Дональд Рамсфелд осыпал Пентагон "снежинками" - короткими записками, обычно вопросами, которые были адресованы конкретным лицам в бюрократии Пентагона. По иронии судьбы, Рамсфелд сам был человеком старой закалки, и его снежинки приходили на белой бумаге размером восемь с половиной на одиннадцать. Он использовал диктофон для записи своих вопросов или наблюдений, а помощник печатал их, назначал дату ответа и отправлял их через почтовую систему Пентагона. Многие в Пентагоне не понимали, что Рамсфелду было достаточно получить ответ от руки на самой "снежинке". Его вопросы вводились в электронную систему и пересылались из кабинета в кабинет для получения подробных ответов. Вакуумные трубки к моменту приезда Рамсфелда уже исчезли, но бумага по-прежнему падала сверху, как снежинки.

Появление правительства в Интернете также привело к утечкам. Самые известные случаи связаны с рядовым армии Челси Мэннингом (в то время известным как Брэдли) и Эдвардом Сноуденом. Мэннинг признала себя виновной в том, что в 2010 году загрузила огромное количество материалов на сайт WikiLeaks. За свои действия она была осуждена и приговорена к тридцати пяти годам лишения свободы. Барак Обама смягчил приговор Мэннинг за четыре дня до ухода Обамы с поста президента.

Через три года после Мэннинга, в 2013 году, Эдвард Сноуден ошеломит официальный Вашингтон утечкой информации, в которой подробно описываются многие текущие разведывательные операции. Сноудену было двадцать девять лет, он не имел высшего образования и работал на правительственного подрядчика Booz Allen Hamilton. Положение Сноудена становилось все более причудливым, когда он искал убежища сначала в Гонконге, а затем в московском аэропорту в течение сорока дней в поисках статуса убежища за рубежом. В конечном итоге он остался в России, где и живет по сей день.

Конечно, с новыми способами обмена информацией появились и новые способы мониторинга и кражи информации. Если раньше задачей разведки было перехватывать почту и прослушивать телефонные разговоры, то теперь разведка должна следить за миллиардами и триллионами сообщений, проходящих через Интернет. Большая часть этой информации находится в открытом доступе, ее может увидеть любой, если только он знает, что ищет. Некоторые из них зашифрованы на сайте , чтобы их не было видно и они были доступны только тем, у кого есть специальные инструменты или современные декодеры. А некоторые скрываются в потаенных уголках темной паутины, где процветает преступная и другая незаконная деятельность. Поговорим о поиске иголок в стогах сена. Подумайте о том, что каждый ноутбук, планшет и карманный компьютер - это потенциальный стог сена. Все они содержат иголку того или иного вида. Лишь немногие из них будут иметь отношение к срочным решениям в области национальной безопасности.

Все это привело к созданию совершенно новой дисциплины в разведывательном сообществе, позволяющей получать доступ к сокровищницам информации, выискивать в данных соответствующие самородки и подсказки и объединять их с другими источниками информации, чтобы соединить точки или заполнить дыры, оставленные другими, более традиционными источниками. Новая дисциплина известна как OSINT, или разведка из открытых источников.

Этим бизнесом занимается не только правительство. OSINT сейчас является большим бизнесом и в коммерческом секторе. Некоторые компании создали свои инструменты для использования правительством. Другие были созданы для удовлетворения более широких коммерческих или общественных потребностей. Благодаря возможности доступа к государственным документам, сканирования Интернета в поисках актуальной информации и доступа к коммерческим спутниковым снимкам для поиска источников, предприятия стали массово входить в эту развивающуюся область. Каждый, кто наблюдал, как российские танки горят на обочинах дорог, а украинские войска пытаются защитить свои города, поселки и деревни, несомненно, получал различные формы OSINT. В мире политиков это не всегда лучшая информация, но зачастую она наиболее быстро доступна. Таким образом, это та информация, которую используют политики.

Энди Робертс был человеком, который пытался собрать новую организацию для разведки с открытым исходным кодом и создать новые дисциплины в Разведывательном управлении Министерства обороны. Его задачей было не переделать агентство, а создать новый узел внутри него. Он должен был сделать это в то время, когда бюджеты были в основном плоскими, что означало, что все новое, что ему было нужно, должно было появиться за счет чего-то другого. Это не самое лучшее место, особенно в большой бюрократической системе. Ему нужно было получить доступ к данным, включая данные социальных сетей, и к людям, которые знали, что делать с этими данными. "Так что это было сочетание инструментов, людей и организации. Инструменты [используемые для поиска данных в Интернете] - это здорово, но только если вы найдете людей, которые будут их использовать. И мы быстро обнаружили, что некоторые инструменты лучше других. Не во всех из них были наборы данных, которые нам были нужны. Это было первое, что мы всегда проверяли, чтобы узнать, что они предлагают".

Многие из инструментов и наборов данных не принадлежали правительству. Более чем несколько из них находятся в частном секторе. Не все были заинтересованы в работе с правительством США, и уж точно не все были заинтересованы в работе с разведывательным сообществом. "Некоторые из них даже не хотели работать с правительством", - сказал Робертс, когда мы с ним разговаривали. Topsy, инструмент, используемый для соскабливания данных Twitter и анализа информации с течением времени, "был тем, что мы использовали еще в 2014 году, у него был канал Twitter. А Apple выкупила их и решила: "Ни за что, ни за что, ни за что мы не будем иметь дело с ИС"". Apple заплатила за компанию 200 миллионов долларов, но позже закрыла ее.

Эта же проблема может проявиться в самых разных областях. Хорошим примером являются нашумевшие случаи, когда правительство США и правоохранительные органы хотели получить доступ к операционному коду iPhone. После стрельбы в 2016 году в Сан-Бернадино, Калифорния, в которой муж и жена застрелили четырнадцать человек , ФБР захотело получить доступ к телефону убитого стрелка. Судья приказал Apple подчиниться, но генеральный директор Apple Тим Кук заявил, что не будет этого делать. Ситуация на время разрешилась, когда ФБР нашло частную компанию для обхода защиты телефона. Сколько бы веских причин ни приводилось, чтобы объяснить, почему доступ должен быть предоставлен, Apple всегда неохотно открывала дверь, видя в ней не щель или трещину, а шлюз.

Создавая разведданные из открытых источников, новый инструмент для машины предупреждения, разведывательному сообществу также пришлось создать новый тип аналитика. Робертс описал поиск "дисциплины коллекционирования и подготовку людей в области библиотечных наук, аналитики данных, просто "носителей цифровых технологий" любыми способами. Именно таких людей мы начали искать, и как мы их привлекали к работе и проводили через конвейер обучения, чтобы убедиться, что они хорошо владеют техникой. И они могут использовать эти инструменты, чтобы идти вперед и делать хорошие вещи. А затем в организационном плане мы дали им дом не только в рамках DIA, но и в рамках всего оборонного разведывательного предприятия, а затем соединили это с тем, что делают другие, такие как ЦРУ и МНБ".

Это также сопровождалось столкновением культур. Не только новые таланты, приходящие в разведывательное сообщество, но и старые таланты, которые не были готовы освободить место для привычек и симпатий нового поколения талантов. Представьте себе, что белые рубашки и галстуки сочетаются с рубашками-поло и шлепанцами. "Некоторых из пожилых людей нам пришлось убеждать в том, что нет, этот - это волна будущего, нам придется прийти к некой пресловутой золотой середине, чтобы убедиться, что мы учитываем это... эти люди прикоснулись к чему-то, что нам нужно обязательно учитывать в будущем".

На это наслоилось использование машинного обучения и искусственного интеллекта. "Машинное обучение и автоматизация очень важны, - сказал Робертс, - особенно в последние пять лет, я бы сказал. Просто тогда просеивать информацию, которую вы видели, например, данные Twitter, было буквально как перебирать множество стогов сена, чтобы найти то, что вы хотите искать. Вот где автоматизация стала очень важной". Множество стогов сена. Возможно, это больше похоже на поля и поля стогов сена. Автоматизация предоставляет инструменты для сортировки полей и стогов сена в поисках нескольких иголок. Это при условии, что иголки скрываются в инфосфере.

Робертс говорил не только о своевременной информации, но и о точности информации. Он говорил о возможности геолокации места, откуда поступает информация, а затем о возможности проверки источника. "Часть ремесла, которому учились некоторые из них, заключается в том, что геолокационные данные очень важны. Они говорят обо всем: от картины жизни до картины сил и так далее". "Схема жизни" - это военный термин, описывающий, как разведка, наблюдение и рекогносцировка используются для понимания повседневной жизни противников - потенциальных целей. Под "схемой сил" подразумевается способ развертывания и позиционирования этих подразделений.

Те же идеи прозвучали и в других наших дискуссиях. Джейсон Мэтини, бывший директор IARPA, говорил об использовании геолокационных данных в качестве важного источника предупреждения. Именно команда IARPA сообщила сотрудникам здравоохранения США о вспышке лихорадки Эбола в Гвинее (Западная Африка) в 2014 году. Они сделали это, наблюдая за автоматическим обнаружением африканских новостных сообщений о неопознанной геморрагической лихорадке. Аналитики IARPA, использующие большие данные, также смогли предсказать массовые протесты в городах Ближнего Востока и Северной Африки намного раньше начальников местных станций, дипломатов и местных журналистов, отслеживая покупки уксуса, который ослабляет действие слезоточивого газа, если его налить на бандану и прижать к лицу, а также поиск на интернет-карте мест проведения демонстраций. Аналитики IARPA обнаружили индикаторы раннего предупреждения о готовящейся кибератаке, отслеживая цены на вредоносные программы на черном рынке.

Американские военные хорошо знают ценность разведданных из открытых источников и во время войны с Ираком проявили неожиданную креативность в сборе и обработке местных СМИ - даже собирая слухи, услышанные на улице, на рынках и в общественном транспорте. Во время своего развертывания в центральном Ираке в 2003 и 2004 годах Первая бронетанковая дивизия выделила шесть американских аналитиков разведки, пару переводчиков-арабоамериканцев и около дюжины местных иракцев для сбора различных OSINT и публикации The Baghdad Mosquito - чтобы, так сказать, уловить "шумиху" в городе среди иракского населения.

Это издание, распространенное среди военных командиров и высокопоставленных американских гражданских лиц в оккупационных штабах, было признано улучшившим их информационные кампании.

Сообщения местной прессы, сплетни и слухи, собранные изданием, "позволяют нам лучше понять, что на самом деле волнует граждан на улицах Багдада", - сказал тогда бригадный генерал Марк П. Хертлинг, который был помощником командира Первой бронетанковой дивизии во время командировки, отвечая за безопасность Багдада и центрального Ирака. "Отзывы, которые мы получили от The Mosquito, были особенно полезны при разработке кампании, направленной против убеждения, что все иракские полицейские коррумпированы и работают не на благо граждан".

Информационные инструменты также могут быть оружием саботажа и войны. Хотя некоторые, возможно, надеются, что киберпространство станет глобальным общим местом - местом для общения и торговли - оно с самого начала было местом для конкуренции и преимуществ. Генерал Майк Хейден в своих мемуарах выразил эту мысль весьма остро: "Киберпространство никогда не было цифровым Эдемом. Это всегда был Могадишо".

Мы можем думать об этом как о хаотичной сцене в баре в фильме "Звездные войны" или на Диком Западе.

Использование червя Stuxnet для заражения программного обеспечения, управляющего иранскими центрифугами, является хорошим примером. Под названием "Олимпийские игры" этот мощный кибер-инструмент был разработан при администрации Буша. Джордж Буш хотел иметь другой вариант, кроме бомбардировки Ирана или предоставления Ирану свободного доступа к ядерному оружию. Изначально червь был разработан под руководством Стратегического командования США, которое отвечает за ядерное оружие США, но в то время также отвечало за киберпланирование. (Киберкомандование США было создано после атаки Stuxnet). Программа была унаследована администрацией Обамы, и после тщательного анализа в 2010 году был дан зеленый свет для активации червя, который заставил сотни иранских центрифуг выйти из-под контроля. Возможно, информация о программе никогда бы не просочилась наружу, если бы червь Stuxnet не выбрался с ядерных объектов Ирана и не заразил компьютерные системы по всему миру.

Stuxnet стал первым известным случаем использования кибернетического инструмента для получения кинетического эффекта - то есть, червь заразил программный "мозг", который заставил центрифуги выйти из-под контроля. Не было никакой надежды на то, что Stuxnet остановит ядерную программу Ирана. Была надежда, что он замедлит ее, даст время и, возможно, даст санкциям и переговорам больше времени для работы. Перед началом атаки была проведена обширная работа по определению возможных других видов ущерба. Целью были центрифуги, а не местный район, больницы или продуктовые магазины, или электростанция, если уж на то пошло. Целью был локальный эффект, чтобы выиграть время. Тем не менее, червь вырвался на свободу, что стало смущением и предупреждением. В мире, где все движется со скоростью 186 000 миль в секунду, все может выйти из-под контроля.

Особенность систем заключается в том, что лишь немногие из них стоят особняком во взаимосвязанном мире. Системы связаны с системами, которые связаны с другими системами. Сказать, что все взаимосвязано, будет большим преувеличением. Некоторые системы достаточно хорошо защищены. Технологическая индустрия знает, где спрятаны ее драгоценности, и принимает чрезвычайные меры для их защиты. То же самое касается банковской и финансовой отраслей, которые научились сами становиться технологическими отраслями. Но не все системы защищены, в том числе и некоторые правительственные системы. Достаточно вспомнить утечку данных Управления по персоналу и управлению в 2015 году. Конфиденциальная информация о более чем двадцати миллионах федеральных служащих, федеральных подрядчиков и членов их семей - да, двадцати миллионах - была вытеснена с серверов правительства США на серверы, предположительно находящиеся в Пекине. Имена, адреса, предыдущие места жительства, места рождения, члены семьи, информация о браке, номера социального страхования, гражданские и уголовные дела и многое другое.

Конечно, каждый потребитель, получивший уведомление о том, что кредитные данные были скомпрометированы, хорошо знает, насколько уязвимыми могут быть незащищенные данные.

Если бы это был 2012 год, мы бы сказали, что самой значительной киберугрозой была та, о которой говорил Леон Панетта, министр обороны, в своей речи на борту авианосца Intrepid, пришвартованного в Нью-Йорке. Панетта предупредил, что Соединенным Штатам грозит "кибер-Перл-Харбор" - что иностранные хакеры могут вывести из строя энергосистему, транспортную систему или финансовые сети страны.

Если бы это был 2014 год, мы могли бы сказать, что самой значительной киберугрозой для Соединенных Штатов было что-то вроде взлома Северной Кореей корпоративных компьютерных систем, таких как Sony.

И если бы это был 2016 год, то, очевидно, мы бы сказали, что самой серьезной угрозой кибербезопасности страны являются российские хакерские атаки с целью сорвать американские выборы и подорвать нашу демократию.

И если бы это был 2021 год, то самой большой угрозой были бы киберпреступники, которым, вероятно, пособничает национальное государство, Россия, использующие программы-выкупы, чтобы перекрыть критически важный трубопровод и отправить цены на газ по спирали вверх, а экономику - в обратном направлении.

Сегодня, что это? Или что-то другое? Мике Эоянг, высшее должностное лицо Пентагона по вопросам киберполитики, бросает вызов многим терминам и даже предположениям, лежащим в основе нынешних дебатов о цифровых угрозах.

"Говоря о некоторых из этих вещей, как об оружии и арсенале, и аналогиях, которые мы используем в традиционной войне, могут быть или не быть точными, когда речь идет о кибер", - сказал Эоян, который был назначен заместителем помощника министра обороны по киберполитике после долгой карьеры в качестве старшего сотрудника Капитолийского холма. "И во многих случаях они на самом деле не точны и не помогают людям понять суть дебатов".

Хотя в дебатах о кибервойне, киберугрозах и киберполитике в основном используются формулировки, связанные с ядерным оружием и контролем над ядерным оружием, Эоян считает, что эта аналогия далеко не точна.

"Ядерное оружие сделает пространство непригодным для жизни и лишит доступа к нему на многие поколения", - отметила она. "Кибероружие может быть решающим в том смысле, что оно меняет ситуацию в определенное время, что имеет значение для расчета противника". Кибероружие может заставить центрифугу выйти из-под контроля, но оно не сравняет с землей города. Неясно, насколько временными могут быть некоторые эффекты - отключение электроэнергии на атомной электростанции может иметь длительные последствия - но они не приведут к образованию груды развалин, которые российские бомбы и артиллерийские снаряды сделали в Грозном или Мариуполе.

Она привела в пример компанию Colonial Pipeline, которая была выведена из строя в 2021 году в результате атаки выкупной программы, организованной преступной группировкой, которая могла получить или не получить благословение, пусть и негласное, со стороны России. "Как мы видели в случае с Colonial Pipeline, в конечном итоге люди, решившие восстановить и продолжить свою деятельность, сделают это", - сказала Эоянг. На Восточном побережье США на некоторое время закрылись автозаправочные станции. Везде, где был бензин, также были длинные очереди из встревоженных, иногда разъяренных водителей, ожидающих заправки. "Так что это ограниченный по времени эффект. Люди возвращаются к работе. Поэтому мы должны думать о воздействии этих вещей не как о кинетическом оружии, которое надолго оставляет после себя дымящийся кратер, а как о воле к восстановлению".

Она отметила, что сосредоточенность на кибервойне также затуманивает мысли о других способах враждебного использования цифр противником или соперником, включая шпионаж, кражу интеллектуальной собственности и информационную войну.

Когда-то кибер-ответственность входила в компетенцию Космического командования США в Колорадо-Спрингс. Когда в 2002 году Космическое командование было расформировано, кибер-ответственность была передана Стратегическому командованию США в Омахе, штат Небраска. К 2004 году Объединенный комитет начальников штабов объявил киберпространство зоной конфликта, а в 2010 году тогдашний министр обороны Роберт Гейтс призвал к созданию киберкомандования, которое будет размещено в Агентстве национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, недалеко от Вашингтона, округ Колумбия, но по-прежнему будет подчиняться Стратегическому командованию. В 2018 году президент Дональд Трамп назначил Киберкомандование США одиннадцатым боевым командованием.

Тем не менее, не все в восторге от того, как разрабатывается и используется киберполитика и киберинструменты. Сью Гордон и Эрик Розенбах - ветераны машины национальной безопасности . Гордон была заместителем директора национальной разведки. Розенбах был начальником штаба министра обороны Эштона Картера. В статье, опубликованной в 2022 году, они вспоминают, как высокопоставленный российский офицер принизил организационный подход США: "Для уничтожения наций используется информация, а не сети. Вот почему мы рады, что вы, американцы, настолько глупы, что создали целое Киберкомандование, у которого нет задачи ведения информационной войны!". Этот обмен мнениями произошел в 2013 году и, возможно, стал предвестником того, что русские планировали на американских выборах 2016 года. Они рассказывают, что раз за разом отсутствие надлежащей организации и планирования приводило к отсутствию подходящих вариантов действий после захвата Россией энергосистемы Украины, безостановочной кражи Китаем интеллектуальной собственности США стоимостью от 200 до 600 миллиардов долларов в год и взлома базы данных Управления по персоналу и управлению, и это только несколько примеров. Они приветствуют создание Киберкомандования США в качестве самостоятельного командования, но отмечают, что Трамп сам подорвал разработку последовательной политики своим "странным преклонением перед Путиным".

Гордон и Розенбах утверждают, что из-за пассивности Обамы и непоследовательности Трампа президент Джо Байден оказался в затруднительном положении. Рекомендации авторов включают в себя борьбу с огнем - использование киберпространства для борьбы с киберпространством, например, для ответного взлома, но также использование других сильных сторон, включая другие экономические и военные силы для сдерживания кибератак. Они также утверждают, что лучшим средством сдерживания является не наказание после факта, а отказ в доступе до факта. Это означает защиту важных данных и объектов и повышение дисциплины со стороны людей, управляющих системами. Они хотят предоставить гражданам правовую защиту против компаний, которые не защищают их данные, хотя они не уточняют, относится ли это к самому правительству. Они также хотят сделать Агентство кибербезопасности и безопасности инфраструктуры при Министерстве внутренней безопасности центральным звеном внутренней киберполитики, наделив его более широкими полномочиями. Как и в других областях, ответственность все еще слишком раздроблена. Говоря языком правительства, они хотят найти "пупок" - человека, который отвечает за все, если что-то пойдет не так. Они также хотят, чтобы Киберкомандование стало больше похоже на проворное Командование сил специального назначения, ориентированное на скорость разработки и скорость действий, а не на громоздкие организационные подходы. Им нужны боевые искусства, а не блокирование и захват.

Гордон и Розенбах, похоже, согласны с Майком Хайденом в том, что киберпространство - это Могадишо, а не Эдем. Но они утверждают, что киберполитика не обязательно должна быть хаосом Могадишо. Более того, они относятся к тем людям, которые хотят починить большую машину национальной безопасности, и считают, что при всех наших стараниях мы все еще не создали организационных инструментов для борьбы с проблемами, заложенными в большой киберсфере. Они не одиноки в своем мнении, что мы все еще ездим на старом "Шевроле", тогда как нам нужна современная "Тесла".

В декабре 2021 года Конгресс учредил должность Национального кибердиректора. Это должность, которую не хотела администрация Байдена, но которую администрация заполнила из признания того, что тема слишком важна, а существующий механизм не справляется с решением возникших киберпроблем. Работа координатора заключается в том, чтобы помочь обеспечить согласованность действий десятков агентств, которые отвечают за кибербезопасность и тратят до 100 миллиардов долларов в год на информационные технологии и киберсредства. Задача координатора - навести порядок в довольно хаотичной сфере, которую можно описать как "слишком много поваров на кухне". Среди основных задач - обеспечение большей согласованности в том, как федеральное правительство обеспечивает безопасность и надежность крупных объектов общественной инфраструктуры - электричества, водоснабжения, больниц и транспорта. При таком количестве поваров на кухне правила и рекомендации могут быть запутанными и даже противоречивыми.

То, что в Белом доме была создана новая роль, имеет как плюсы, так и минусы. К плюсам можно отнести признание того, что никто не является главным, а разделение ответственности привело к путанице и медлительности в создании согласованного федерального подхода к формированию политики. При этом в штате Совета национальной безопасности уже есть координатор по киберпространству, так что теперь есть два координатора, которым необходимо разобраться в своей работе и в более широком федеральном подходе. С другой стороны, всякий раз, когда в Белом доме учреждается новая должность координатора, существует риск, что срочное вытеснит важное. Координаторы создаются для координации, а не для руководства или контроля. Полномочия по-прежнему передаются от президента к членам кабинета, и координаторы влиятельны лишь настолько, насколько им удается завладеть ухом президента. Ни в день, ни в неделю, ни в месяц у президента никогда не хватает времени, чтобы взяться за дело координатора. Это не означает, что все представители федерального сектора будут активно противостоять координатору. Но у каждого департамента и агентства есть свои приоритеты, и они мотивированы скорее приоритетами департамента или агентства, чем координатором в Белом доме. В той мере, в какой координатор имеет контроль над расходами, приоритеты могут измениться, но это трудная задача, и она еще больше осложняется отношениями между департаментами и комитетами, которые контролируют их в Конгрессе.

В настоящее время киберпространство представляет собой очень тесное поле, в котором функции правительства и частного сектора пересекаются во всех областях современной жизни. Вспомните кухню с множеством плит и множеством поваров. Любое количество кастрюль может закипеть в определенный момент. Департаментам и агентствам необходимо управлять этими плитами и не дать кастрюлям перекипеть. При этом они должны советоваться друг с другом и со своими партнерами в частном секторе. Энергетический сектор хочет иметь дело с Министерством энергетики, сектор здравоохранения - с Министерством здравоохранения и социальных служб, транспортный сектор - с Министерством транспорта и так далее. Координатор может помочь определить приоритеты и обеспечить большую согласованность общих усилий, но координатор не отвечает за контроль, который не дает кастрюлям перекипеть. Это означает, что нам следует ожидать большего хаоса на этом переполненном поле. Это также означает, что мы почти наверняка не видели последних планов реорганизации.

За пределами правительства существует широкий круг людей, размышляющих о будущем цифровой эпохи. Джаред Коэн - один из них. Он умеет опережать всех остальных на десятилетие. Не только в том, о чем они думают, но и в том, что они делают. Он окончил Стэнфорд в 2004 году, уже успев поработать в Пентагоне и Госдепартаменте. В возрасте двадцати четырех лет он поступил на работу в отдел планирования политики Государственного департамента - отдел, основанный Джорджем Кеннаном на сайте на заре холодной войны, и работал как на Кондолизу Райс, так и на Хиллари Клинтон. В двадцать девять лет он был нанят Эриком Шмидтом в Google для создания Google Ideas, которая позже стала Jigsaw, инкубатором, сосредоточенным на поддержке свободы интернета. Сейчас он работает в Goldman Sachs.

Коэн живет на пересечении политики и технологий, и киберполитика занимает его очень важное место. Он интересно рассуждает о киберполитике. Стратеги всегда ищут слабые места. Такова природа работы стратега. Опираться на силу; находить и использовать слабости. Киберстратеги находятся в поиске фактических человеческих ошибок. Не просто слабости или уязвимости, а именно ошибки. "Что интересно в кибератаках, так это то, что они часто требуют человеческих ошибок для того, чтобы правильно сработать. В отличие от ракеты с тепловым наведением, когда вы можете направить ее на что-то теплое, при кибератаке вы направляете ее на небрежность". Это похоже на поиск бреши в броне. Иногда разработчики знают о существовании уязвимости и оставляют дверь открытой, чтобы посмотреть, попытаются ли другие проникнуть внутрь. В других случаях никто не знает об уязвимости, пока кто-то не войдет в дверь и не обчистит дом.

Коэн по-своему описывает, почему трудно сравнивать кибероружие с другими видами военного оружия, в частности с ядерным. Он описал нам сложность использования оружия, источник которого трудно установить, а последствия могут быть просто неудачными. Он говорил о кибератаке, которая с грохотом обрушится на хорошо защищенную цель. Что делать с оружием, которое может иметь разрушительный эффект, но приземляется с грохотом. Ничего не происходит? А у атакованной стороны теперь, вероятно, есть код, неразорвавшееся оружие , если хотите. Открыть ли ответный огонь? Расскажете ли вы миру, что вы подверглись нападению и что враг промахнулся? "Все это - долгий способ сказать, что у вас нет сдерживания в этом пространстве. И никто еще не придумал, как обеспечить сдерживание в этом пространстве. Это, я думаю, самая большая проблема", - объяснил нам Коэн. По крайней мере, сдерживание, которое приходит в виде угроз наказания". Его мир - это мир отрицания, потому что слишком трудно приписать атаку таким образом, чтобы президент был готов наказать нарушителя, будь то кибернетический или более традиционный военный ответ. В кибернетическом мире лучше отрицать атаку, чем иметь дело с ее последствиями.

Коэн, похоже, разделяет мнение Хейдена о Могадишо, но он не всегда был такого мнения. Он считал, что у Соединенных Штатов и Китая был шанс договориться о наборе глобальных норм. Он не заходил так далеко, чтобы считать, что они будут зафиксированы в договоре или официальном своде соглашений, но он считал, что какая-то форма глобальных норм была возможна. "На самом деле я всегда считал, что у США и Китая есть возможность взаимодействовать в этом вопросе; сейчас мне так кажется меньше. Но в более простые времена я думал, что саммит Обамы и Си 2015 года по этому вопросу прошел лучше, чем я ожидал". Именно здесь Соединенные Штаты и Китай договорились контролировать киберкражи и пиратство. "Знаете, я скептически относился к тому, что встреча снизит объем атак, но это произошло, по крайней мере, на год. Мы видели это на примере Google".

Коэн продолжил: "Я подумал, что это может быть интересно, опираясь на это, я подумал, что у нас есть возможность, когда США, Китай и другие страны соберутся вместе и согласуют список целей, которые в принципе запрещены - вентиляционные системы и туннели, водоснабжение, вещи, которые приведут не просто к гибели людей, а к реальным страданиям". Если бы было достигнуто соглашение о том, что является "запрещенным", тогда можно было бы начало основы для того, как думать о сдерживании. Все начинается с ясности в отношении того, что является запрещенным. Это не обязательно ограничит негосударственных субъектов, но это положит начало созданию набора международных норм.

"Я хочу убедиться, что если мы встанем и скажем: "Если вы сделаете это с нами, мы сделаем это с вами", - сказал Коэн. "Они понимают, о чем мы говорим. И потом, если они сделают это, если они скажут нам то же самое, мы поймем, о чем они говорят. Все, что мы можем сделать, чтобы устранить двусмысленность в том, что уже является вечным состоянием киберконфликта. Все, что мы можем сделать, чтобы убрать двусмысленность со стола, приближает нас к сдерживанию", - заметил Коэн.

Этого не произошло, и вряд ли произойдет сейчас. По крайней мере, не с Китаем. И с Россией тоже.

Мы вернули Коэна в мир людей и человеческих ошибок. Мы спросили его о том, что его беспокоит, какие проблемы еще не решены и могут стать катастрофическими. Он начал с того, что его меньше всего беспокоит. Хотя банковская система часто является одним из сценариев Перл-Харбора, для Коэна это не было главной проблемой. Он не склонен к поллианне, но считает, что банковская система стала достаточно технологическим центром, чтобы в ней действовали достаточно эффективные стандарты, протоколы и дисциплина. Это не означает, что отдельные части системы не могут столкнуться со сбоями или потерями, но в целом система относительно надежна.

Мы продолжали выяснять. Как насчет этого? Что насчет этого? Затем мы пришли к коммунальным услугам. Тон его голоса немного изменился, а его реакция была предельно ясной. Когда мы спросили: "Куда бы вы поставили коммунальные услуги в списке ваших забот?", Коэн ответил: "Довольно высоко". Коэн ответил: "Довольно высоко. Я вообще считаю, что уровень безопасности, который существует в коммунальных службах, просто ужасающий. Я не могу понять , почему. Я имею в виду, это неясно, я потрясен, что что-то еще не произошло".

Взлом водопроводной станции во Флориде в феврале 2021 года - это именно тот тип атаки, который имел в виду Коэн. Оператор станции заметил, что курсор на его компьютере вышел из-под его контроля. Затем хакер добавил в водопровод в сто раз больше нормального уровня гидроксида натрия - более известного как щелочь, один из основных ингредиентов средства для очистки стоков. К счастью, оператор станции заметил взлом и вернул гидроксид натрия на нормальный уровень. В этом случае хакер был остановлен на своем пути. Кто знает, что будет в следующий раз.

Коэн продолжил: "Я думаю, что более вероятным сценарием является не атака, спонсируемая государством, а что-то более безобидное, что просто выходит из-под контроля. Потому что дело не только в том, что у этих коммунальных служб нет надлежащих средств защиты. Их персонал гораздо больше подвержен человеческим ошибкам". Может быть, хакер возится с добавками в водопровод?

Вернемся к человеческому фактору. Искать слабые места в киберпространстве - значит искать человеческие ошибки.

Коэн продолжил: "Возьмем электрическую сеть, я думаю, что она станет непропорционально большой мишенью. Она построена на устаревших системах. Системы намеренно децентрализованы, что затрудняет их обновление и так далее. А рабочая сила, скажем так, не относится к числу наиболее грамотных в цифровых технологиях, когда речь идет о таких вещах. Это плохая комбинация".

Есть еще один нюанс. Внимательные кибер-наблюдатели уже много лет предвидят появление квантовых вычислений. Они обеспечат вычислительные преимущества, о которых в прошлом можно было только мечтать. Они также могут дать пользователям возможность взломать шифрование, которое было основой цифровой безопасности. Без надежного шифрования нет цифровой безопасности. Это огромный вызов, и над этой проблемой работают лучшие умы, в том числе лучшие умы Китая. Вопрос о том, дают ли прорывы в квантовых вычислениях преимущество первопроходца - тот, кто первым получит такую возможность, будет иметь огромное преимущество, - является предметом жарких споров, но те, кто стремится получить такую возможность, хотят достичь ее первыми. Конкуренция за квантовые вычисления идет полным ходом.

Если кибер продолжает вызывать постоянное беспокойство из-за беззаконного характера угрозы Дикого Запада, то в киберсфере есть особый элемент, который вызывает особое беспокойство. Мы говорили о мире цифр. Часть киберпространства, которая особенно беспокоит людей, - это мир, где у цифр есть мозг, или то, что более известно как искусственный интеллект.

С момента появления современной вычислительной техники люди были увлечены идеей компьютеров с мозгом, не просто компьютеров, которые могут вычислять, а компьютеров, которые могут самостоятельно рассуждать. Об искусственном интеллекте заговорили в 1950-х годах, и с каждым десятилетием эти разговоры приобретали все большее значение. Только в последнее десятилетие или два обещание искусственного интеллекта стало реальным. Большинство помнит искусственный интеллект HAL из фильма "2001 год: космическая одиссея". Теперь мир населен HAL.

"Итак, [сейчас] ИИ составляет 10 процентов от того, чем он будет", - объяснил Эрик Шмидт, бывший генеральный директор Google, который беседовал с нами из своего офиса в Северной Вирджинии. В прошлом бизнесмен, сейчас он занимается благотворительностью и консультирует правительство о том, как подготовиться к миру проблем, связанных с ИИ.

Шмидт много писал о перспективах искусственного интеллекта. В книге, написанной им в соавторстве с Генри Киссинджером и Дэниелом Хаттенлохером, они описывают перспективы искусственного интеллекта, влияние, которое он окажет на нашу жизнь, и то, как он будет формировать взаимодействие между людьми и между странами.

В нашей беседе со Шмидтом он сосредоточился на более коварной стороне ИИ. Он не описывал, как ИИ обыграет шахматных мастеров мира или как его можно будет использовать для сочинения музыки. Мир, который описывал Шмидт, не был тем, в котором каждый компьютер обладает потенциалом творческого мышления. Скорее, он сосредоточился на том, как горстка компьютеров будет обладать способностью приносить огромное благо или огромный вред. Не раз он говорил: "Мы находимся в 10 процентах. Впереди нас 90 процентов".

Шмидт описал нам будущее, когда компьютеры будут действовать как люди и сами будут решать, над чем им работать. "В какой-то момент, некоторые люди говорят о двадцати годах, но не скоро, появятся системы, с которыми вы сможете разговаривать, которые будут отвечать вам, и, в отличие от нынешних систем, они смогут выбирать свою объективную функцию. Другими словами, они сами будут решать, над чем им работать".

Шмидт быстро исправился. "Они" - это неправильное название. Они" - это компьютеры, а не люди. Он сам решит, над чем ему работать".

Он сказал, что таких компьютеров не будет много, потому что их создание и эксплуатация будут очень дорогими. Системы, которые он описывает, не будут результатом работы творческих умов в каком-нибудь гараже, создающих новый компьютер. Это не будут переделки Стива Джобса и Стива Возняка. Они станут прерогативой государств.

Далее он описал нам леденящий душу сценарий: "Допустим, будет десять компьютеров. Я придумаю число. А теперь скажем, что два или три в Китае, два или три в США, один в Израиле, один в Европе, может быть, один в России, кто знает?".

Шмидт продолжил: "Каков будет характер доступа к этому компьютеру? Потому что с таким компьютером вы можете сказать: "Я хочу знать, я хочу, чтобы вы изобрели способ убить миллион людей, которые не принадлежат к моей расе". Хорошо, и вы говорите: "Ну, очевидно, что вам следует сделать то, что вы должны иметь переднюю часть, которая не позволяет делать такие запросы". Хорошо, тогда мы запретим этот запрос. Хорошо. Но поскольку это общая разговорная система, средний человек может продолжать пытаться, пока не добьется того, чтобы она действительно поняла, чего он хочет, и тогда она это сделает".

Продолжайте спрашивать, пока компьютер не ответит, независимо от того, как он был разработан. Похоже, это еще один вопрос человеческой ошибки, а не ошибки компьютера.

"Таким образом, проблема распространения выглядит следующим образом. Вы должны выяснить, как не допустить попадания этого потенциала в руки плохих людей, а также сдерживать его использование плохим управлением. Итак, предположим, например, что Северная Корея крадет китайскую ракету, что она делает с помощью какого-то относительно простого механизма. Им удалось доставить его в Северную Корею, они сумели включить его, и теперь они заняты тем, что пытаются его использовать. Какова же архитектура сдерживания, чтобы не дать им его включить? Эти вопросы совершенно не изучены".

В некотором смысле Шмидт воспроизводит первые годы ядерной эры, но он хочет сделать это с гораздо большей продуманностью. Прошло почти десять лет ядерной эры, прежде чем возникла дисциплина ядерного сдерживания, прежде чем у нас появились такие термины, как "стабильность второго удара" и MAD, прежде чем "Доктор Стрейнджлав" стал частью лексикона.

Шмидт видит потенциально пугающее будущее, и он хочет сделать тяжелую работу сейчас, пока мы не сорвались в пропасть. Люди достаточно коварны. Шмидт не стремится отдать компьютеры на волю самых мрачных человеческих мыслей.

"Они более мощные, у них больше данных, они могут начать делать вещи, которые мы еще не придумали, как предотвратить".

Шмидт посылает предупреждение. Машина не готова к машине.

Эрик Шмидт - не единственный человек, посылающий предупреждение. В 2018 году Кай-Фу Ли написал книгу под названием "Сверхспособности ИИ". Ли вырос на Тайване и имеет глубокие корни в технологической индустрии и Кремниевой долине. Он возглавлял Google China, пока Google не решил уйти из Китая. Он написал книгу "Сверхспособности ИИ", чтобы озвучить свое собственное предупреждение, и это предупреждение - страшное. Он не оспаривает мнение Шмидта о состоянии ИИ в современном мире - что мы видим только 10 процентов потенциала - но он считает, что Китай дает особые преимущества в конкурентной борьбе.

Ли сравнивает ИИ с первыми днями появления электричества. Как только Эдисон завладел электричеством, невозможно было сказать, как оно изменит современную жизнь. Принести свет во тьму - это одно. Дать энергию машинам - совсем другое. В первые дни появления электричества Эдисон еще не знал, что оно будет использоваться для охлаждения продуктов, стирки и сушки одежды, перемещения людей с земли на вершины самых высоких зданий в мире, перемещения людей по городам на поездах, регулирования дорожного движения и, в конечном счете, для обеспечения энергией человеческого мышления.

Далее он переходит к обсуждению более широкого состояния игры в мире, который он называет "глубоким обучением". Вначале он отмечает, что когда-то это было явным преимуществом США. Большие идеи в мире ИИ исходили из США и Канады. Это было в то время, которое он называет периодом открытий. Но далее он говорит, что мы больше не находимся в периоде открытий. Сейчас мы находимся в периоде внедрения. "В эпоху открытий прогресс двигала горстка элитных мыслителей, практически все из которых были сосредоточены в США и Канаде. Их исследовательская проницательность и уникальные интеллектуальные инновации привели к внезапному и монументальному росту того, что могут делать компьютеры".

Но теперь мы знаем, на что способны компьютеры, и в этой области произошел сдвиг. "Сегодня для успешной работы алгоритмов ИИ необходимы три вещи: большие данные, вычислительная мощность и работа сильных, но не обязательно элитных, инженеров по алгоритмам ИИ". В каждой из этих трех областей, по его мнению, Китай имеет явное преимущество. В предыдущих технологических революциях преимущество получали изобретатели - первые, кто обладал навыками и ноу-хау и применял их на практике. Ли не видит такого преимущества в этой революции. Он с явным весельем отмечает: "Когда его спрашивают, насколько Китай отстает от Кремниевой долины в области исследований искусственного интеллекта, некоторые китайские предприниматели в шутку отвечают "шестнадцать часов" - разница во времени между Калифорнией и Пекином".

С учетом этих деталей Кай-Фу Ли делает леденящее душу предсказание: "Китай скоро сравняется или обгонит США в разработке и внедрении искусственного интеллекта". Далее он продолжает: "Это лидерство в развертывании искусственного интеллекта приведет к росту производительности в масштабах, невиданных со времен промышленной революции".

Затем он говорит о последствиях для рабочей силы США: "Я предсказываю, что в течение пятнадцати лет искусственный интеллект технически сможет заменить от 40 до 50 процентов рабочих мест в Соединенных Штатах". Он видит аналогичные последствия в Китае, но делает вывод, что потеря рабочих мест в первую очередь произойдет в США. Он не прогнозирует 40-50-процентную безработицу, поскольку интервенции в различных формах замедлят многие потери. Но потери, тем не менее, будут значительными.

Не все согласны с анализом и прогнозами Ли. Некоторые, кто не согласен с ним, считают, что авторитарная система Китая станет его гибелью. Она станет хрупкой тогда, когда должна быть прочной. Она не сможет хорошо адаптироваться к социальным изменениям, которые неизбежно придут в китайское общество. Только демографическая ситуация в Китае может стать его гибелью. Демографы отмечают, что в течение следующих семидесяти пяти лет население Китая сократится наполовину - да, наполовину. Другие предполагают, что это может произойти даже быстрее, возможно, в течение сорока пяти лет. Но те, кто погружен в область ИИ, читали Кай-Фу Ли и обращают на него внимание. Эти люди считают, что шансы Америки выше, чем он предполагает, но они прислушиваются к его предупреждению. Они делают все возможное, чтобы привлечь к этому внимание американских лидеров и широкой общественности.

Последнее размышление. Мы уже писали о моментах Спутника. Кай-Фу Ли пишет о китайском моменте Спутника. Это было, когда подросток Ке Цзе был выставлен против Alpha Go, искусственного интеллекта, поддерживаемого Google. Кэ Цзе был ведущим игроком в Китае в древнюю игру Го, в которую играют на доске с камнями размером девятнадцать на девятнадцать. Как описывает Кай-Фу Ли, Ке Цзе был не просто побежден мыслящей машиной, он был полностью уничтожен. Это произошло в 2017 году. Это привело к осознанию лидерами Китая того, что ИИ - это соревнование, которое Китай должен выиграть. С тех пор оглядки на прошлое не было.

Эрик Шмидт, Боб Ворк, Джейсон Мэтини и другие технологи вошли в состав Национальной комиссии по искусственному интеллекту. Они опубликовали свой отчет в конце 2021 года на шестистах страницах, включая приложения. Отчет похож на многие отчеты комиссий - много фактов и цифр, множество рекомендаций. Отчет полон предупреждений от серьезных людей и призывов к действию - к лидерам Америки и американскому народу. Доклад посвящен талантам, технологиям, интеллектуальной собственности и многим другим темам.

На самом деле, доклад посвящен тому, чтобы пробудить Америку от дремоты.

Нам повезло. Революция ИИ не является стратегическим сюрпризом. Мы ощущаем ее влияние в нашей повседневной жизни и можем предвидеть, как исследовательский прогресс воплотится в реальных приложениях, прежде чем нам придется столкнуться со всеми последствиями для национальной безопасности. Эта комиссия может предупредить о вызовах национальной безопасности и сформулировать преимущества, а не объяснять, почему предыдущие предупреждения были проигнорированы, а возможности упущены. У нас все еще есть возможность внести изменения, чтобы построить более безопасное и лучшее будущее. Темпы инноваций в области ИИ не равны, они ускоряются. Если Соединенные Штаты не предпримут никаких действий, то в ближайшее десятилетие они, скорее всего, уступят Китаю свои лидирующие позиции в области ИИ и станут более уязвимыми для целого спектра угроз с использованием ИИ со стороны множества государственных и негосударственных субъектов.

В отчете перечисляется множество проблем и мер по их устранению, но выделяется одно конкретное замечание: "Самый лучший человек-оператор не сможет защититься от множества машин, совершающих тысячи маневров в секунду, потенциально движущихся на гиперзвуковых скоростях и управляемых искусственным интеллектом в разных областях. Люди не могут быть везде одновременно, но программное обеспечение может".