Агент хаоса

Глава 31

Лондонский Сити-холл торчал над Темзой как стеклянный большой палец, и мерцающий свет солнца отражался от обширного разнообразия окон. Здание из зеркал — идеальное место для магии отражений. Пока бриз от Темзы целовал мою кожу, я торопливо прошла мимо молодой пары в одежде для бега, охваченной танцевальной чумой: в глазах ужас, тела покрылись тонким слоем пота. Светлые волосы женщины, собранные в хвостик, трепались и метались на ветру, рот раскрылся в кошмарной гримасе. При виде их мой живот скрутило.

Если я сумею остановить Сиофру, возможно, я смогу их спасти.

Я подошла к входным дверям, приготовившись показать сумочку охраннику. Ранее я убрала оружие и пристегнула нож Рикса к лодыжке.

Но добравшись до дверей, я не нашла охранников. Более того, всё здание казалось зловеще тихим — никого за стойками регистрации, никого в лобби. Я медленно прошла в круглый холл, глянув вверх на современную архитектуру — воронка уровней, которая поднималась по спирали надо мной, как внутренняя часть ракушки.

Сиофра знала, что я приду за ней, и она следила за моими передвижениями через отражения. Она могла бы остановить меня в любой момент.

Может, именно этого она и хотела.

И тут было лишь одно место, где она могла меня ждать. Я следовала за указателями к выставке зеркал, спускаясь по спиральным уровням в выставочный зал. Мои шаги эхом отражались от пола, пока я медленно шла, уже частично видя зал зеркал подо мной. Волнение покалывало мою кожу, когда я добралась до нижнего уровня.

Дюжины зеркал выстроились по краям круглого зала — некоторые антикварные, в золочёных рамах, другие современные и стильные, или же украшенные поэзией. Некоторые были слегка наклонены, чтобы их отражения пересекались, бесконечно отражая друг друга. Одно зеркало было изогнутым, формируя половину раковины. А в центре зала стоял огромный осколок из зеркальной мозаики, указывавший вверх, на воронку, словно колонна света.

Сиофры здесь не было, что меня не удивило. Она наблюдала за мной через отражения, а я была мухой, шагавшей в её ловушку. Скоро она совершит свой драматичный выход.

Я подняла руки.

— Ну? Я здесь!

Я ждала с гулко стучащим сердцем, чувствуя себя совершенно уязвимой. Попытавшись сформировать связь с любым из отражений, я ощутила, что они заблокированы, пусты. Сиофра контролировала их все.

Зеркальный осколок замерцал, и в центре зала медленно появилось изображение — огромное отражение женщины-мэра, которую я видела в газете. Стареющая, солидная женщина. Затем зеркала вокруг меня одно за другим заполнились тем же отражением. Она улыбалась мне, моргала глазами, сохраняя странно девчачье выражение лица.

При виде неё в моих венах взбурлила ярость. Я хотела вырвать сердце из её груди и затолкать в её тупой, ухмыляющийся рот. Она убила моих родителей. Она истязала мою лучшую подругу. Она пыталась убить половину Лондона. Прямо передо мной, улыбаясь и хлопая ресницами, находилось лицо истинного зла.

Она не могла слышать мой голос через отражения, но некоторые вещи не нуждались в озвучке. Когда ярость завладела моими венами, я зарычала на неё, обнажив зубы и повинуясь злобному, примитивному инстинкту.

Множество лиц вокруг меня шире распахнули глаза и приоткрыли рты в притворном удивлении. Эта женщина, которой с виду лет пятьдесят, вела себя как ребёнок, и это зрелище тревожило меня. И всё же я должна подманить её намного ближе.

А затем, к моему совершенному шоку, восемь её отражений шагнули из зеркал, и их идентичные тела появились в комнате.

— Ты пришла сюда поиграть, смейри? — спросили все восьмеро разом, и голоса в унисон разнеслись эхом. Мэры дружно потеребили края своих пиджаков, игриво размяли плечи, и их голоса сделались напевными. — Теперь ты хочешь поиграть со мной?

Она окружила меня, и при виде этого мир под моими ногами накренился. Я лихорадочно осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Эта женщина в миллион раз могущественнее меня. Восемь мэров, и все, похоже, прямо на моих глазах поддавались детскому поведению.

У меня имелся всего один туз в рукаве, один безумный план.

Я заставила себя сохранять спокойное лицо и замаскировать страх, затопивший моё тело.

— Боишься встретиться со мной в одиночку? — спросила я. — Восемь тебя против одной меня?

— Ну конечно, — ответили они в унисон, смущённо улыбаясь. — Кто же не боится большой и грозной Кассандры Лидделл? Агент ФБР, любимая дочка. Все ею восхищаются, все её любят, — мэры прикусили нижние губы, лукаво улыбаясь. — Кассандра Лидделл — воровка, похитительница жизней, убийца, — мэры хлопнули в ладошки. — Каков твой план, дорогая двойняшка? Мне не терпится увидеть, что ты для меня припасла.

— Мой план — остановить тебя.

Мэры приподняли брови, взмахнув ресницами.

— Но ты же хочешь почувствовать мой страх, разве нет? Монстр вроде тебя процветает на страхе. Питается им. Упивается им, когда матери и отцы погибают, ведь это слишком приятно, чтобы остановиться.

Пылкий гнев взорвался в моём мозгу, и я ринулась на первого мэра, замахнувшись. Мой кулак прошёл прямо сквозь неё, отражение дрогнуло, и я едва не потеряла равновесие. Я тут же резко развернулась, пнула вторую и встретила лишь воздух. Удар по третьей дал тот же результат. Когда я накинулась на четвёртую и пятую, ударяя кулаком в никуда, она рассмеялась.

— Лишь отражения, — сказала я. — Дым и зеркала.

— Тебе ли не знать, — восемь мэров захихикали. — Дым и зеркала, Сиофра ближе подошла.

Ближайшее отражение повернулось, врезав мне по лицу кулаком, и я отпрянула назад. Похоже, иногда отражения бывали осязаемыми. Если бы я смогла подловить их в нужное время, если бы смогла впиться пальцами в их гнусную кожу…

Когда я развернулась, другое отражение бросилось и пнуло меня в живот. Весь воздух вылетел из моих лёгких, но я схватила её за ногу и перебросила через себя. Однако моя победа была недолгой, поскольку в затылке взорвалась боль, и я пошатнулась вперёд. Отражения были сильными, их тела иногда становились твёрдыми. Но каждый раз, когда я пыталась атаковать, мой кулак лишь ударял по воздуху. Сиофра играла со мной. «Хочешь поиграть со мной?»

Голова закружилась, я пошатнулась, и ещё один удар врезался в мой затылок, сбивая с ног.

— Богач, бедняк, нищий, вор, — выводили они.

Ещё одна пнула меня в живот ногой, и я согнулась пополам.

— Убийца в горе тонет до сих пор, — пропели они.

Мэр пнула меня в лицо, и мою челюсть прострелило агонией.

— Монстр, — её голос по-прежнему звучал высоким и девчачьим, но теперь в нём слышались резкие нотки.

И по мере того, как она становилась злее, голоса выпадали из унисона, и отражения били меня с нарастающей яростью. Свернувшись клубочком, я терпела удары, терпела боль. Маленькая армия клонов разразилась неразборчивыми криками, пиная меня и плюясь.

Как раз когда мне показалось, что я больше не вынесу, нападение прекратилось, и отражения посмотрели на меня.

Я закашлялась, перекатившись на спину. Она ушибла несколько моих рёбер, и рот заполнился кровью.

— Ладно, — просвистела я, глядя на неё вверх. — Я понимаю, почему ты называешь меня воровкой. Я украла твою жизнь, верно? Ни папули, ни мамули для бедняжки Сиофры. Но что-то не припоминаю, кого я убила.

Зеркала по всему залу замерцали, показывая одно и то же место: каменные своды средневековой церкви, танцующие на них тени. Кассандра Лидделл лежит на полу, Рикс на ней сверху. Нож в её руке. Одним резким и безжалостным взмахом она перерезает горло Рикса.

— Убийца, — сказали мэры.

— Ну, он был засранцем, — я заставила себя сесть, потом обхватила рукой живот и медленно встала. Боль пронзила мою левую ногу. Наверное, там тоже трещина. — Ну прости, ты скучаешь по папочке?

— А ты по своему скучаешь? — они наклонились ближе, потянулись ко мне, их девчачьи улыбки дрогнули. — Давай снова встретимся с ним!

Два мэра бросились ко мне, и их пальцы сделались твёрдыми, как камни. Они толкнули меня в изогнутое зеркало. Затем окружили со всех сторон, удерживая на месте и впиваясь пальцами в мою плоть. Всюду вокруг себя я видела зеркала — половина купола, осколок, зеркала в золочёных рамах. Сиофра хотела что-то показать мне.

— Помнишь это, Кассандра? — прошептала одна из них мне на ухо.

По всему залу зеркала ожили, и отражения изменились, показывая мне комнату с голубыми стенами, и острый укол тоски пронзил меня до мозга костей. Гостиная. Стол, о который я расшибла себе подбородок в четыре года. Диван, где я устраивалась с книгой и пила горячий шоколад с зефирками, который готовила моя мама. Ковёр с его замысловатыми узорами, который я любила разглядывать, пока мои родители смотрели новости. Я застыла, уставившись на него и не в силах пошевелиться, пока воздух покинул мои лёгкие. Даже если бы мэры не удерживали меня, кажется, я не смогла бы сдвинуться с места.

Мой старый дом. В спальне моих родителей на стенах висели портреты, красный мамин халат лежал на кровати. Мои родители стояли спинами к стене, с раскрытыми ртами и смятением на лицах. Перед ними стояла женщина с огромным ножом. Нет, не женщина. Девочка.

Я ясно видела её лицо — очень похожее на лицо моей матери, но более молодое. Такое юное. Она не могла быть старше тринадцати — губы самую чуточку изогнутые, личико пухлое. Её коварная улыбка и мёртвые глаза необъяснимо контрастировали с детскими чертами лица.

Мне надо было перестать смотреть, оторвать взгляд, но я не могла. Даже если бы я сумела освободиться из неподатливой хватки мэров, я бы не смогла отвернуться. Мне нужно увидеть, что случилось на самом деле. Все эти годы я была уверена, что мой отец безжалостно зарезал мою маму, а теперь я нуждалась в правде. Мне надо знать.

Девочка… Сиофра… говорила, показывая ножом. Мой отец отвечал, выглядя напуганным и сердитым. А затем он кинулся к ножу.

И тут моя мать закричала. Я не слышала голоса, но её слова давным-давно выжглись в моей душе, и я видела как её губы произносят: «Хорас, не надо!»

Моё сердце гулко ударилось о рёбра с такой силой, что я не сомневалась — Сиофра услышала.

Рука девочки двигалась быстро, так быстро. Схватила запястье моего отца, дёрнула его ближе. Их глаза встретились. На мгновение сложилось ощущение, будто она сейчас обнимет его.

Я смотрела, как маленькая Сиофра ринулась мимо него и вонзила нож в грудь моей матери. С моих губ сорвалось рыдание, когда немое лицо моей мамы исказилось от боли. Кровь брызнула из её груди, покрыв девочку. Выпучившиеся глаза моего отца указывали на сердечный приступ. Он потрясённо обхватил руками мою маму, чтобы не дать ей упасть.

Пока он держал мою мать, нежно укладывая её на пол, Сиофра выдернула нож и вонзила в его шею. Он рухнул, и обмякшее тело моей матери упало вместе с ним. Кровь быстро выплескивалась из горла моего отца, заливая пол, кровать. Его широко раскрытые глаза выражали шок. Ещё живой. Моя мать стискивала свою грудь, хватая ртом воздух. Я знала, что Сиофра не попала в её сердце. Вместо этого она пронзила лёгкое.

Девочка присела, затем схватила руку моего отца и обернула его пальцы вокруг рукоятки ножа. В этот самый момент жизнь ушла из глаз моего папы, и его голова повалилась набок, а пальцы выпустили рукоятку ножа.

«Монстров не существует, принцесса».

Они есть, папочка, но ты не воспитал одного из них. Лишь породил.

Горе разрывало меня на части. Слёзы катились по щекам, тело тряслось. Все эти годы…

Следователи должны были понять, что это не убийство с суицидом. Вскрытие моего отца должно было показать синяки на его запястье. Умелый криминалист заметил бы следы, оставленные Сиофрой. Угол, под которым вонзился нож, был слишком низким для нападения взрослого мужчины.

Но никому не было дела. Мой отец страдал от какой-то психической болезни. Возможно, от депрессии. Он плохо спал и вынужден был принимать таблетки. Я помнила, как подслушала спор своих родителей. Он едва не потерял работу после того, как сорвался на коллегу в результате недель бессонницы.

Нестабильный мужчина на медикаментах. В прошлом личные проблемы. Классический козёл отпущения. Убийство с суицидом и дочь, которая годами будет ненавидеть его. Дело сразу же закрыто.

Пальцы мэров крепче сжали мои плечи, выдёргивая из кошмара.

— А где же великая Кассандра Лидделл? — их певучие голоса захихикали над моим ухом, звуча зловеще пронзительными. — Вот-вот ворвётся и спасёт своих родителей? А может, хоть позвонит в больницу? Ооооо! — некоторые мэры хлопнули в ладоши. — Твоя мать пошевелилась. Она всё ещё жива! Может, если ты поторопишься, то сможешь её спасти! Как же это закончится, Кассандра? — в глазах мэров сверкнул восторг, но потом они надули губы. — Но ты ведь знаешь, как это заканчивается, не так ли?

Печаль и стыд глодали мою грудь, и отражение изменилось, показывая комнату подростка. Бардак, на зелёном ковре валяется рюкзак, на полу виден незаконченный рисунок. А под кроватью светловолосая девочка зажмурилась, зажала ладонями уши и дрожит от страха.

Я не пыталась спасти мою мать. Не позвала на помощь. Я просто лежала, пока кто-то не пришёл.

— Ооооу. Малышка Кассандра не захотела помогать, — мэры надулись. — Может, ей нравился весь тот страх, которым кормили её родители. Слишком приятно, чтобы прерывать этот кайф, не так ли? Вот когда ты узнала свой маленький грязный секретик. Что ты кормишься ужасом, что ты лучше впитаешь его, чем станешь спасать своих близких. Ведь правда в том, Кассандра, что монстры на самом деле не могут любить. Ты же это знаешь, верно?

Мэры отпустили меня, и я упала на колени. Воспоминания той ночи кружили в моём черепе, отравляя мой разум подобно едкому дыму. Я пыталась заблокировать воспоминание о звуке, который издала моя мать, когда тот нож пронзил её лёгкое — свист, бульканье — но звук впечатался в мой череп. Резкий завиток печали скрутил меня, угрожая сломать. «Монстры на самом деле не могут любить».

Сиофра погладила мои волосы сзади.

— Мои родители должны были знать, — она говорила своим лёгким, певучим голосом. Но в этот раз голос был один вместо восьми. — Посмотрев на тебя, они сразу должны были понять, что кто-то забрал их малышку. Их маленькую девочку. А вместо неё остался монстр. Существо из кошмаров. Лич ужаса.

Ярость, опалявшая мою кровь, едва не выжгла боль от сломанных костей. Я медленно повернулась и посмотрела на неё. Она выглядела уже не как мэр, а как более молодая копия моей матери. Женщина, которая читала мне сказки на ночь и делала причёски утром, поила безалкогольным имбирным элем, когда я заболевала, и накрывала одеялом, когда я засыпала на диване. Женщина, у которой был самый красивый смех. Может, у них почти одна внешность, но выражение её лица было воплощением Сиофры: девчачья улыбка, которая так и не отразилась в глазах.

Я снова посмотрела на зеркало. Сиофра показывала мне тот же образ: маленькая Кассандра, съёжившаяся под кроватью.

— Каково это? — Сиофра захихикала. — Знать, что ты могла бы их спасти, но не сделала этого? Что ты пряталась под кроватью как трусиха?

— Мне было всего тринадцать, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Мне тоже, и видишь, что мне удалось сделать. Я изменила для них всё.

Я уставилась на девочку под кроватью, на её широко раскрытые глаза, дрожащее тело. Впервые я осознала, насколько юной я тогда была. Я не знала, что случилось в соседней комнате, и почему я чувствовала их страх, курсировавший по моим венам. Я не знала, что кто-то умирает. Я понимала, что происходит нечто ужасное: ожесточённый спор между взрослыми, необъяснимые звуки и эмоции, которых я не осмысливала.

Сиофра невинно приподняла брови.

— Ты могла бы их спасти.

— А ты могла бы их не убивать, — и одним резким движением я убрала воротник, открывая кристалл, который дал мне Элвин.