На следующий день мы поехали по улицам Москвы. Наконец я рассмотрел более или менее хоть что-то. Что приятно порадовало, что все новые постройки имели свою архитектурную особенность. Но бестолковости, для человека двадцать первого века, было не меньше.
Посмотрел и на новые фабрики располагались вдоль Москвы-реки и Яузы близ водоемов, откуда легко было брать воду, и куда удобно было спускать сточную жидкость, в районах, где строили ещё мануфактуры в XVIII веке. Особенно много фабрик возникло в Лефортове — в районе былой Немецкой слободы. Фабричные районы образовались на Яузе, в Сыромятниках вне Земляного города и на Хапиловском пруду, по Генеральной и Семеновской улицам. Крупные фабричные районы сложились на Москве-реке, там, где она вступает в город Трехгорная и Саввинская группы фабрик, и там, где она выходит из города Кожевники и Симоновская слобода.
Фабричные районы разорванным кольцом охватили центр Москвы и затрудняли рост городской, селитебной, территории. Они загрязнили реки и погубили сады.
Посетили и железнодорожное строительство, которое велось столь же не организованно. Эра железнодорожного строительства началась двадцать седьмого октября 1829 года. В этот день построенный Стефенсоном паровоз «промчался» со средней скоростью в пятнадцать миль (почти 25 км) в час, и направление развития государственного транспорта было предначертано на полтора столетия вперед.
Первая Николаевская дорога вошла в городскую территорию не по радиусу, что отвечало бы исторически сложившемуся плану Москвы, а по хорде, пересекая городские радиальные улицы. Николаевский вокзал, построенный на пустыре Каланчевского поля, был слишком удален от центра города и связан с ним одной узкой Мясницкой улицей.
Хронические транспортные заторы стали уделом старой Москвы.
Частные вопросы застройки Москвы решались применительно к плану Москвы, «доставленному от г. Московского генерал-губернатора, Генваря 4-го дня 1830 г.», не удостоившемуся «высочайшего» утверждения, но всё же включенному в книгу «Планы городов», приложенную к Полному собранию законов Российской империи (1839). Этот план мало отличался от «прожектированного» плана 1818–1824 годов. Он не содержал новых широких градостроительных идей, игнорировал фабричную промышленность и не предвидел железнодорожного строительства. Его регулирующее значение было невелико и при Николае I, а после его смерти он стал простым листом бумаги.
Властителем дум в архитектуре стал любимец императора архитектор Константин Андреевич Тон (1794–1881).
Очень сильно не похож на себя Арбат. В середине девятнадцатого века этот уголок Москвы был не таким пёстрым и разноцветным, как сейчас. В это время в районе Арбата жили, в основном, небогатые дворяне и ремесленники. Кстати, на Арбате жил и А. С. Пушкин, причём приезжал он туда довольно часто, и жил там подолгу. Никаких дворцов или других подобных строений в том районе не было, но были ухоженные сады и красивые особняки в них. Вообще в то время в районе Арбата имели дома многие поэты. Примерно так выглядел Арбат в середине девятнадцатого века: не очень оживленный, но красивый уголок Москвы.
— Неплохо бы тут прикупить участок с садом и построить новый дом — говорю Мальцеву, указывая на красоту вокруг.
— Неплохо, но не сейчас. Денег нет — сразу же откидывает моё предложение.
— Но хоть застолбите участок — прошу его.
— Попробую — без особого энтузиазма ответил Иван Акимович.
Смоленский бульвар находится недалеко от Арбата, и представляет собой тоже довольно интересный уголок Москвы. В «Старой Москве» Смоленская дорога проходила через теперешнюю Арбатскую площадь, улицу Арбат, и недалеко от теперешнего Бородинского моста выходила к Москве-реке. Улица вдоль этой дороги от самого Кремля называлась Смоленской. Теперь Смоленская улица уменьшилась: теперь она проходит от Смоленской площади до Бородинского моста. Смоленская площадь появилась в двадцатых годах девятнадцатого века на месте части Земляного вала и Смоленских ворот Земляного города. Была тут ещё одна площадь — Смоленская-Сенная: она находилась между Смоленской площадью и Смоленским бульваром. Сам Смоленский бульвар возник примерно в то же время, что и Смоленская площадь, то есть в двадцатых годах девятнадцатого века после того, как снесли Земляной вал (по его линии сейчас проходит Садовое кольцо — прим. Автора). Смоленский бульвар получил свое название от Смоленской улицы, как и Смоленская площадь.
Интересным «памятником» труда большого количества людей можно считать 16(!) почти параллельных улиц, которые находятся недалеко от Измайловского парка, причём сначала они назывались первая и по шестнадцатая Парковые. Центральной магистралью Измайлова считается Сиреневый бульвар. Позже — уже в двадцатом веке улицы Измайлово получили такие названия, как Первомайская, Верхняя и Нижняя Первомайские улицы, Заводской проезд, Щербаковская улица. Васильевский спуск-территория склона, который ведёт от храма Василия Блаженного к набережной Москвы-реки и Большому Москворецкому мосту. Васильевский спуск всегда служил как место для разнообразных мероприятий и тому подобного.
Красная площадь образованная 1493 год, в то время она представляла собой не памятник, а площадку для торговли. Позже она несколько изменилась: стала опрятнее, красивее, начала «обрастать» различными зданиями. Сейчас площадь постепенно утратила свое прежнее значение, и превратилась в место для различных культурных мероприятий.
— Ну что насмотрелся? — он хоть и провёл мне экскурсию по сегодняшней Москве, но был в этот раз задумчив и неразговорчив. Какие мысли и проблемы одолевали олигарха, бог весть? Но были они явно не лёгкими.
— Да отвёл душу — улыбнулся я. Всё-таки почему-то любим мы старые улицы, в отличие от новых. Так и у меня, что-то сжалось в груди, при посещении улиц старой Москвы.
— Завтра заедем в Московское ремесленное учебное заведение (МРУЗ), и там поговорим с графом Петром Андреевичем Клейнми́хель. Он сейчас главноуправляющий путями сообщений и публичными зданиями. (Оставался в этой должности до октября 1855 года, Мельников же сейчас занимает должность автора и руководителя строительства железной дороги. — прим. Автора). Будем обсуждать железнодорожные вагоны, может, что и дельное посоветуешь.
Ну, блин, везде-то у него друзья и знакомые. Ох, начал Мальцев меня подозревать, вот только в чём? Но это не мешает ему использовать меня и мои придумки по полной. Вдумчиво и со вкусом…причём в основном себе. Видно, что возможности у него тут открываются большие. Наверняка и влияние в Санкт-Петербурге тоже растёт.
Вечером, лёжа на кровати и вспоминая поездку по Москве, руки «сами слепили» из огарка воска свечи, подшипник. Вот честное слово, на автомате. Ох, уж эти магические слова, ремесленное заведение. Посмотрев на своё «произведение искусства», вздохнул и решил, что это судьба.
Но судьба, в этот вечер, меня в покое решила не оставлять. Открылась дверь и на пороге возникла совсем ещё юная девушка, в одной длинной рубашке.
— Дмитрий Иванович…вот я пришла — ели пропищала она.
— Э…дальше — торможу, насколько для меня всё стало неожиданно. Девушка «подана и готова», а вот я нет. Анекдот, мать его так…ни встать, ни взять.
— Иван Акимович, распорядился, чтобы я вам постель согрела — через слово мямлит деваха.
Нет, я конечно не ханжа, но вот чтобы так…первую попавшуюся девку себе в постель тащить. Как-то не очень. Ну, Иван Акимович…ну удружил…на ночь глядя. И наверняка, хотел как лучше. Значит так, отсылать нельзя. Обидеться.
— Как тебя звать? — смотрю на девчонку.
— Марина — еле выговаривает она. Из полек что ли?
— Так, Мар-рина. Ищешь второе одеяло и подушку и ложишься рядом — отдаю распоряжение.
Так мы и проспали. Вот только я не очень выспался. Утром я её отослал, так толком хорошо и не рассмотрев.
— Ну что, не замёрз ночью? — улыбаясь, спросил, как только мы поздоровались за завтраком, Мальцев. — А то больно ты на своей портнихе… задержался. Не влюбился ли чай?
— Нет. Я вот вам, вместе с Ангелом, подарок приготовил — вернул ему с ехидством. И кто ему у меня «стучит»?
— Да? Ну, давай — подозрительно уставился на меня олигарх.
Подаю восковый подшипник и объясняю, для чего он нужен и как приблизительно, можно его изготовить.
Мальцев посмотрел, побарабанил по столу пальцами и выдал — Вы бы ещё с Ангелом мне денег подкинули…или клад какой…на твои придумки. Вот тогда бы вообще хорошо было. Ведь надо будет много оборудования у немцев покупать — качает он головой.
— А мы и придумали — достаю из специально сшитой кожаной сумочки на груди и подаю вексель Ротшильда на две тысячи фунтов.
— Откуда? — прочитав и подняв на меня глаза Мальцев. Жаль не добавил «дровишки», а то вообще, как дома… чего-то накатило вдруг на меня. Совсем башни Кремля вогнали меня в ностальгию.
— Трофеи, за которые вы, меня так ругали — как-то их мы и не обсуждали.
— А вот это уже хорошо, но мало — задумчиво Мальцев.
Ага, как ругает меня так сильно, а как денег так мало.
Дальше Мальцев рассказал о других моих задумках. Автоклав сделали в двух экземплярах и на этом остановились. Пока никому он не нужен из-за отсутствия стеклянных или жестяных банок. А со стеклянными банками оказался полный атас, их сейчас выдувают вручную, как и бутылки. Соответственно и цена.
Я тут же встрял и сказал, что обсудил этот вопрос с Шулером и Фатеевым в Гусь-Мальцевском.
(Промышленное производство стеклянной тары началось с изобретением прессованного стекла. Произошло это в 1824 году. А в конце XIX века, благодаря американскому инженеру Майклу Оуэнсу и его машине для изготовления бутылок, производство стеклотары стало автоматизированным. Консервирование в стеклянных банках стало удобным способом хранения пищи. Патент на метод консервации получила компания Weck, созданная 1 января 1900 года, чем и стала знаменита на весь мир. — прим. Автора)
Мальцев в производстве стекла всегда старался быть в курсе новинок. Но ставить раньше пресс почему-то не хотел. Скорее всего, из-за конечного сбыта продукции. Хотя люди Мальцева уже вышли на след Оуэнса, но нужно время и деньги. Особенно деньги. Тут уже проскакивает общение со мной, раньше он так о модернизации и не думал. Значит не зря «капал» на счёт большой войны или из-за того что его привычные товары уже не берут? Ну, а скорее и то и другое.
Вот тут и у меня окончательно сформулировалось цель. Набег. Грабануть венгерских банкиров, хотя и от толковых мастеров не откажусь. По любому, при наступлении наших они начнут вывозить капиталы, там их и перехватить. Делюсь мыслью с Мальцевым, он задумался. Раз сразу ругаться не стал, значит…очень и очень нуждается в деньгах.
— Дмитрий, это очень опасно. А если станет известно…император…
— Подарите ему несколько зеркал…или ещё чего. А в случае расследования сошлёмся, что это сделал польский граф Станислав Забелло. У меня есть дворянская грамота, тоже трофей. Только чтобы Дубельт, если что подстраховал — перебиваю его.
— Даже так. Хорошо, дай подумать…но всё равно просто не будет. А сейчас поехали в МРУЗ — поставил он точку на разговоре и завтраке.
Конечно, здание МРУЗ сейчас выглядело далеко не так, как в двадцать первом веке. А в МГТУ оно превратится только в 1868 году. Здание постоянно достраивалось и перестраивалось, но и сейчас на фоне других тоже неплохо. Под строительство был отдан т. н. Васильевский луг — обширный участок между Солянкой и рекой Москвой, ограниченный с запада Китайгородской стеной, а с востока стеной Белого города, упразднённого в 1760.
Нас встретил и провёл по зданию сам директор, действительный статный советник Розенкампф Адольф Андреевич. Это говорило действительно о том, что Мальцева здесь ждали и уважали. Да и не прибыл ещё граф, Клейнмихель. Тфу-у чёрт, и не выговоришь такое без пол-литра. С этим засильем иностранцев в руководстве, особенно немецким, я вообще перестал понимать, как мы могли с немцами столько ожесточённо воевать? Одни немцы, воюют с потомками других немцев? Бредятина какая-то. Но такова будущая история, если я её, конечно, не сумею хоть немного изменить.
История МГТУ началась с Ремесленного учебного заведения, открытого при Московском воспитательном доме в 1830 году по указу императора Николая-1. Идея создания такого учебного заведения принадлежала императрице Марии Федоровне, которая еще в 1826 году повелела учредить «большие мастерские для разных ремёсел». Изначальной целью его создания было формирование в России третьего сословия — сословия вольных людей, призванных «служить отечеству делами рук своих в различных искусствах и ремеслах». Режим работы учащихся был весьма напряженным. Занятия (кроме воскресенья) проводились с шести часов утра до восьми часов вечера с перерывом на обед и краткий отдых. Только в среду и субботу учебный день длился до обеда.
В 1848 г. в МРУЗе открылась механическая мастерская. Средства, на оборудование которой были выделены по указанию императора Николая-1 после посещения им училища. Впоследствии мастерская была преобразована в опытный завод.
Именно с этого времени начала складываться ставшая позднее знаменитой «русская система обучения ремеслам» как сочетание теоретической подготовки и практическое обучения основам фабричного производства, в отличие от ремесленного обучения предшествующих лет.
Сейчас тут выпускались — конные приводы, чесальные и стригальные машины, машины для валяния сукон и многое, многое другое. Это меня приятно поразило…но вот что-то я этого не наблюдал у наших помещиков. Нет, ну могут же когда захотят, и даже быстро организовать выпуск продукции. А позже, во время Крымской войны здесь для армии делали лафеты для пушек и другие военные заказы.
Выпили уже целый самовар чаю, в личном кабинете директора. Разговаривали о разном, пока не появился граф Клейнмихель. За ним слуга тащил целый ворох рулонов ватмана. Он со всеми поздоровался тепло, а со мной несколько настороженно. Не уже ли мне кличку пирата уже прилепили? Слухи тут распространяются быстро. Ну и флаг им в руки… и барабан на шею.
— Ну что господа, приступим — выдув чашку чая, сказал граф.
Я ещё не совсем понимал, о чём речь, но постеснялся спросить. Он развернул первый ватман, и от увиденного, я обомлел. На чертеже был изображён пассажирский вагон в виде нескольких карет соединённых вместе. Вот это «чудо»…вот кто такое мог придумать? Они принялись всерьёз обсуждать постройку.
— А вы, почему молчите — обратился вдруг граф ко мне. — Мне вас рекомендовали, как человека с хорошим техническим чутьём и много читающего технические книги — в конце толи подколол, толи пошутил он.
— Мне кажется, что так будет несколько неудобно самим пассажирам. Строить такой вагон будет и очень дорого — несколько сконфужено говорю я.
Они опять принялись обсуждать. Вот только простота им всем не нужна. Билеты будут стоить довольно дорого, особенно по началу. Это не для простых людей. И господа не понимают, почему они и их клиенты должны ездить в «сараях». Массовая перевозка пассажиров в будущем до них ещё не доходит. Ну не время, этого понятия. Они исходят из практики Царскосельский дороги, где ездят аристократы, дворяне и просто богатые люди. Сошлись строить хоть не то убожество, которое поначалу предлагал граф, тут отличился Розенкамф и без моей помощи. Будет что-то типа пульмановского вагона с разными купе.
Дальше обсуждали открытые платформы, для перевозки войск. Это уже требование императора.
— А как же зимой? — вставляю я слово об открытых платформах.
Сходятся на обычном вагоне-теплушке. Рессоры на пассажирских вагонах тоже будут, как у дилижансов, но это уже идея графа и пожелания самого императора. Удобство и роскошь, прежде всего! Я только после высказался за общую базу и одинаковые размеры, что признали разумным.
— Но вот с паровозами у нас беда. Англичане тянут с нашим заказом, хотя мы его уже и оплатили — невесело Клейнмихель. — Наш Александровский завод паровозов практически не выпускает, а что выпускает то… посредственного качества.
— А зачем было заказывать весь паровоз, да ещё и под нашу колею. Я правильно понял? — переспрашиваю.
— А как же? Это штучный товар. Каждый паровоз имеет даже своё имя — ответил мне Розенкампф.
— Ну а если разработать свой паровоз, а недостающие детали по частям заказывать в разных станах? Например, топку в Англии, а колёса у немцев — выдаю очевидную истину для меня, но абсолютно новую тут.
— Что-то в этом есть — подумав, сказал Мальцев. — Тем более я могу у себя в Сукремле многие части сделать.
Ох, что-то Мальцев опять задумал. Ведь казна ему ещё те заказы не оплатила.
— Ну а собирать будем у меня — тут же влез Розенкампф. — Вот только на проект денег выделите, Пётр Андреевич.
Ай, какие «молодцы». Всё сделаем, только деньги дайте и побольше, побольше.
— Да где же я вам их возьму? В казне денег нет. Все фонды выбраны — отнекивается граф.
— А если ещё дополнить проект и приспособить паровые котлы паровозов для отопления помещения — осторожно вношу предложения.
— А деньги? — опять директор. — На изыскание надо средства. Придётся строить опытные образцы и проводить испытания.
— Мы дадим, но давайте оформим договором — настаиваю и смотрю, как улыбается Мальцев.
А дальше я уже не вмешивался. Торговля, с сегодняшними чиновниками не мой «конёк», как я убедился в этом не раз.
Расстались мы с договором, где Мальцеву принадлежит шестьдесят один процент прибыли в каждом предприятии, но минус четырьмя тысячами рублей моих трофейных билетов московской охранной казны. Этих денег хватит только на… начало дела. Как у них тут с промышленностью всё дорого…ужас.
— А я и не знал, что ты такой богатый? — садясь в карету, удивился Мальцев.
— Был — уныло констатирую я.
— Не переживай. Сейчас приедем, оформлю долговую расписку, а к Рождеству я с тобой рассчитаюсь. Ну а пока ты мне расскажешь об новых вагонах, я же видел, как ты презрительно скривил лицо, наблюдая чертежи графа — и смотрит на меня с прищуром.
Но вот о доле мне что-то в новых предприятиях он не заикнулся. Одним словом…русский олигарх. Ну и ладно…пока переживём…но запомним.
— Ну и надо учесть, что движение будет и зимой, а у вас это не предусмотрено. Помните, как вы в санях зимой ездили? Ну и отхожее место делать надо…путь то не близкий — аккуратно подбирая слова, и делаю вид, что усиленно думаю, медленно всё это произношу.
— Вот по приезду домой и изложишь все свои…умные мысли на бумаги…и нарисуешь — констатирует Мальцев.
Мне остаётся только глубоко вздохнуть и пожелать, чтобы вагоны у нас действительно сделали лучше, чем было в истории.
(«На чугунке в пятницу замерзла барыня — в Петербург явился труп ее»… «Мороз страшный до 35 градусов доходит, я простудился и в путь пуститься не рискую, тем более что я порядком стыл и на 10 градусах, да еще 3 часа ждал на одном месте за недостатком паров на локомотиве»… Эти слова из писем Мусоргского Балакиреву, датированных январем 1861 года. — прим. Автора.)