Академия относительности

ГЛАВА 18. В Бездну с головой. Раэль

Вопреки моим надеждам, переместились мы не в Тилурив-Ссин, а сразу в Храм — Аррастра милостиво разрешила воспользоваться портальной аркой комплекса. Жаль, мне не столько хотелось посмотреть на подземный город, сколько оттянуть предстоящее, ведь кульминация наступила слишком рано. Смешно, я столько к этому готовился… готовилась, но всё равно день расплаты нагрянул неожиданно.

Вот только Бри не собиралась делать никаких поблажек. Она вообще странно себя повела — никак не отреагировала на мой изменившийся пол, даже острое ухо с паучком не дернулось, ничего не рассказывала и не спрашивала, дала с десяток минут на омовение, плетение торжественной косы, а потом…

Потом она передала подарок от Паучьей Королевы. Платье, ну или условное платье.

— Как она узнала? — поражённо спросила я.

— Ллос ведомо всё, — последовал очередной фанатичный ответ.

Бри выгнала мужчин, лично помогая мне одеться, и я было попыталась вновь завести с ней разговор, но дроу или отмалчивалась, или отделывалась столь же стандартными, ничего не значащими словами. Наконец с облачением было покончено. Тончайшая сеть фиолетовых паутинок плотно облегала моё молочно-белое тело, расползаясь замысловатым узором от горла до пят, совершенно ничего не прикрывающая, лишь немного сгущаясь в "стратегических местах". Зато каким-то чудом на этом подобии платья оказался пояс для ношения ножен и Бри жестом велела взять оружие. Оглядевшись, я поняла, что моих клинков тут нет, только кинжал, подаренный Келлином, который тот успел захватить из спальни паршивого дракона вместе с остатками моей одежды. Ладно, пусть будет кинжал.

Перед самым выходом из комнаты Бри остановила меня и накинула сверху на паутинистое непотребство тяжелый, черный плащ с лиловой подбивкой, чуть сжала плечи и очень тихо, но твердо посоветовала:

— Помни, ты не просто Раэль, ты не просто Вауу, ты не просто женщина. Ты Наследница, а по сути, Глава Великого Дома, Матриарх. Равных тебе единицы во всем Мире. Выше тебя — только Ллос.

— Α Аррастра?

— Королева, Наместница, Верховная Жрица. Но всего лишь тень Ллос, у неё нет своей воли или желаний, её можешь вообще не принимать в расчёт.

— Что меня ждёт?

— Ритуал, как и было уговорено.

— Я в роли Жрицы?

— Конечно.

— Мне предстоит принести в жертву разумного?

Но на этом откровения Бри закончились, она открыла дверь и подтолкнула меня в спину, а потом повела в сторону Портальной. По пути к нам присоединились и Мас, и два моих якоря, но Бри на это ничего не сказала. Кажется, приглашение распространялось и на них. Покосившись в сторону моих спутников, я отметила, что и они приоделись. Относительно. Мас был в одной… юбке? Волна лиловой материи расходилась от тяжёлого, серебряного пояса и струилась до самой земли, на груди весела связка амулетов, а предплечья украшали широкие браслеты из молочного серебра — больше на нём ничего не было, даже обуви. Брат остался верен своему традиционному наряду — чёрная, облегающая кожа. Вот только плетение его косы меня обеспокоило — боевое. Плохо, очень плохо.

Но сильнее всего меня удивил Келлин. На нём был почти такой же "наряд", как и на Масе, вот только "юбка" была не лиловой, а чёрной, да на груди не так много украшений. Откуда? Естественно, никто не собирался отвечать на мои вопросы.

В Портальной нас ждал ещё один сюрприз, вернее сразу целая группа сюрпризов — Мисса, Сейла, Яйзар и Нифакх.

— Мы с вами, — безапелляционно кинула сильно повзрослевшая Мисса — Не следует Сиятельной являться без должной свиты.

К моему удивлению, Бри одобрительно кивнула и позволила Миссе с Сейлой встать за моей спиной, тогда как мужчинам велела держаться на несколько шагов позади. Сама же заняла место во главе процессии.

Именно в такой последовательности мы входили в портал, именно так вышли из него. Как уже было сказано, переместились мы сразу в Храм, и это было ожидаемо, а вот неожиданностью стало помещение, куда мы попали — огромная пещера, без потолка и, казалось, без стен, слабо освещённая слегка мерцающей паутиной. Огромным количество паутины. Она была везде, свисала откуда-то из мрачной бездны над головой, колыхалась на расстоянии вытянутой руки, пружинила мерзким ковром под ногами. Крэшшш… Кажется, у меня арахнофобия.

Ох, не стоило об этом думать… Сo следующим шагом я полностью провалилась в вязкую, липкую массу нитей, меня завертело, закружило и в считанные секунды я оказалась в тугом коконе. Бездна! Бездна и все Преисподние Коварного. Реальность дрогнула, мигнула, а потом в поле зрения попало лицо прекраснейшей женщины, оно оскалилось страшной улыбкой и лиловые губы свистяще прошептали:

— Не бойссся…

Как можно не бояться, когда оказываешься в худшем из возможных кошмаров?! Когда холодные прикосновения потусторонней жути острыми коготками рвут сердце, сворачивают внутренности комом, оставляют следы на душе? Никак, это просто невозможно.

Рывок, ощущение свободного падения, еще рывок, мельтешение чёрных мушек, и вдруг полная свобода…

Резво поднявшись с каменного пола я уже было хотела схватиться за кинжал, но беглый осмотр новой сцены показал, что это будет плохим решением. Я стояла посреди ещё одной пещеры, но на этот раз хорошо знакомой — Зал Зарождения. Поправка, относительно знакомой. В запомнившуюся картину кто-то привнёс новые детали: огромный чёрный алтарь и с десяток дроу. Все женщины, все одеты, вернее так же раздеты, как и я.

И, конечно же, ужас, который снится по ночам самым страшным монстрам — Ллос собственное персоной. Прекрасная, уродливая, неповторимая. Белое тело покачивалось из стороны в сторону, будто бы в трансе, тонкие веки прикрывали глаза, лицо застыло неподвижной маской. Ллос колдовала и мне для понимания этого не нужно было переходить на второй уровень зрения — нити силы слишком явно колебались, их дрожь ощущалась сквозь все щиты, которыми я поспешила укрыться. Вот оно, то самое, ради чего я пришла в этот Мир, я понимала это отчетливо и всё же медлила, боясь сделать пресловутый последний шаг.

— Иди к ним.

Голос из-за спины раздался совершенно неожиданно, и на этот раз кинжал таки оказался в моей руке, вот только и теперь зря. За границей скупого, молочно-белого света, струящегося откуда-то с бесконечного потолка, там в сумраке, почти скрытый тенями стоял никто иной как Камаэль, Господин Портной, Папочка. Поймав мой взгляд, он кивнул и вновь указал в сторону алтаря. Что он здесь делает?

— Раэль, мы жжждем.

А вот этот голос ослушаться не было никакой возможности. Ллос велела подойти и ноги сами понесли меня в сторону алтаря. Паучья Богиня указала на место по правую руку от себя и велела:

— Опуссссти щщщиты.

И моя защита пала.

— Всссе.

И я открылась для чужих эмоций, но к моему удивлению, почти ничего не почувствовала, лишь едва заметные отголоски беспокойства из тьмы, где остался Камаэль, да нетерпение, которым так и веяло от воплощённого кошмара возле меня.

Α потом на алтаре появилась первая жертва — юный дроу, совершенный в своей нагой красоте, с диковатыми красными глазами и ошалевшей, почти счастливой улыбкой. Крэшшшев фанатик.

Стоящая слева от Ллос Жрица качнулась вперед, занесла кинжал и вонзила его в живот несчастного, и тут же следующая за ней добавила удар в бок. Следующая в руку. Ногу. Лицо. Уколы кинжалов сыпались один за другим, пока не дошла очередь и до меня. В ужасе я посмотрела на Ллос, но та отрицательно покачала головой. Неужели моя роль ограничится только созерцанием? Верилось с трудом. Впрочем, как и в реальность происходящего. Кровь капала с алтаря, а я всё еще пыталась убедить себя, что это вовсе не сон, что это на самом деле творится прямо передо мной, при моём невольном участии.

Внезапно Ллос исчезла из поля зрения, чтобы тут же появится над алтарем, повиснув на невидимых нитях, точно самый настоящий паук над незадачливой мухой. Бросок, и она склоняется прямо к лицу паренька и… целует его. Долго, страстно, и самое паршивое, что дроу отвечает ей со всем возможным удовольствием, буквально кончая и кончаясь прямо там на алтаре… Бездновы психи. Спустя всего несколько мгновений всё было завершено — юноша затих, а Ллос вновь появилась рядом со мной.

— Вот теперь можно начинать.

Реальность опять дрогнула, поплыла и вдруг оказалось, что рядом стоит вовсе не монстр, а женщина, и даже не дроу — белоснежная кожа, чёрные, с серебристы отливом, волосы и лиловые глаза, точённая фигура, небольшой рост и совершенно, вот абсолютно ничего ужасного или кошмарного. Просто очень красивая голая женщина.

Ллос проследила за мои взглядом, скользнувшим по её телу, коротко что-то шепнула и тут же стало понятно, что ничего простого и приятного в ней нет. Из глаз потекли лиловые слезы, заструились по вискам, по шее, по рукам и дальше до самых пят, оставляя после себя фиолетовый узор, ложащийся то ли платьем, то ли татуировкой на белую кожу. Спустя несколько мгновений Ллос была полностью покрыта абстрактной вязью, не складывающейся ни в один знакомый язык, но неуловимо напоминающий всё и сразу.

— Так-то лучше, — сказала Богиня, а потом спросила — Ты готова, Раэль?

Готова ли я? Нет, нет и еще раз нет, но кого это интересует…

Ллос усмехнулась, а потом кивком головы указала на алтарь:

— Вот твоя жертва.

Нет. Непроизвольно я дернулась в сторону огромного чёрного камня, но была остановлена цепкими и сильными руками Богини:

— Не так быстро, сперва поговорим. Ты знаешь про Дверь?

Догадка резко отрезвила, заставила замереть и прислушаться.

— Вижу, что знаешь. Хорошо. Знаешь почему она должна быть открыта? Упустим банальную тему спасения Мира, всё немного глобальнее — спасение всей Связки Миров. Да-да, Айн в своей трусости, совершил огромную глупость, проигнорировав сразу множество законов Созидания, впрочем, он был не один и искренне верил в свою миссию. Между тем, даже те, кто должны были предугадать последствия и предостеречь, не сделали этого, а, наоборот, поддакивали и подталкивали дальше. И вот теперь мы расхлёбываем кашу, заваренную ими.

Увидев, что я больше не сопротивляюсь и не рвусь в сторону алтаря, Ллос отпустила мои плечи и встала рядом, как и я, разглядывая жертву на камне.

— Увядает не только этот Мир, все ближайшие миры борются с одинаковыми симптомами — исход магии, потеря бессмертия, катаклизмы. Более того, Первозданный лихорадит уже которую тысячу лет, скрытые или явные противостояния не утихают, вместо того, чтобы искать лекарство, все ищут виноватых… А ведь всё до смешного просто — нужно всего лишь восстановить нормальный ток энергии Χаоса и со временем всё встанет на свои места.

— Открыв Дверь.

— Верно, открыв Дверь.

— И для этого я должна убить своего брата.

Да, на алтаре лежал Иллири. Неподвижный, расслабленный, будто бы спящий.

— Брата? Неужели? — насмешливо спросила хаоситка — Думаешь, я не знаю кто ты и что ты?

Как там вещала Бри — "Ллос ведомо всё"? Воистину.

— Неважно, кто он мне по крови. Я люблю его.

Богиня улыбнулась, но мягко, одобрительно, и это выражение лица настолько не вязалось с её образом, что заставляло бояться еще сильнее.

— И это хорошо, это правильно, именно поэтому вы здесь.

— Я не стану его убивать.

— Это и не требуется. Как было сказано в одном из Миров "оргазм — это маленькая смерть".

— Значит…

— Делайте то, что вы умеете лучше всего — любите друг друга.

— На алтаре? При всех?

— Тебя что-тo смущает? Напрасно. Впрочем, я предвидела это. Да и ты предусмотрительно захватила с собой очень интересную свиту…

Сияние, исходящее из-под потолка, становится сильнее, вырывает из мрака несколько клочков, а там… Ну конечно же — "мои детки" и дроу. Мисса и Сейла смотрят на меня, немного вопросительно, немного лукаво. Яйзар уже во всю целуется сразу с двумя Жрецами, среди которых я замечаю и Маса, а Нифакх позволяет окружающим его Жрицам срывать с себя одежду. Я смотрю на них и с нарастающей обречённостью понимаю, что остановить происходящее не смогу. И не хочу. Ибо Договор, крэшшшево спасение Мира, всех миров. Вот он выбор — мои принципы против жизни миллиардов. И принципы становятся пылью, а мораль прахом.

Я еще сильнее открываюсь навстречу чужим эмоциям и ощущениям, Сейла проказливо улыбается и вдруг вытягивает в круг света Келлина, а Мисса манит к себе Камаэля. Ρевность? Да, она поднимает голову, скалит зубы, но тут же прячется обратно, сметённая волной всё нарастающего возбуждения. Моего. Всех присутствующих.

Только Лири всё ещё спит.

Подхожу ближе, всматриваюсь в его лицо, но вместо него вижу лишь пустое полотно, маску. В шоке поворачиваюсь к Ллос:

— Что это?

— Он все еще в коконе. Как гусеница. Ты должен помочь ему освободиться.

— Как?

— Я покажу. Объясню. Возьми свой кинжал.

С лёгким шелестом клинок покидает ножны.

— Начерти на его лбу вот эту руну.

И Ллос рисует в воздухе тонким, длинным пальцем, увенчанным острым чёрным коготком. Я послушно повторяю незнакомый символ.

— А теперь вот этот, прямо под ним, на переносице.

И вновь горящий фиолетовым пожаром узор зависает прямо передо мной. Ещё один знак ложится на лицо Иллири, его глаза тут же распахиваются, но они совсем другого цвета — нет больше зелени, они совершенно лиловые, без белка, без зрачка. Он смотрит на меня этими двумя провалами в колышущуюся Бездну, а потом протягивает руку, касается скулы, губ, хватает за шею и вот мы уже целуемся, а я лежу под ним задыхаясь от страсти. Εго, моей, их.

Цепочки слетают, рвутся, ибо даже они мешают, не дают чувствовать желанное тепло. Я теряюсь в ощущениях сплетенных тел и больше не способна понять, где мои чувства, а где то, что я читаю из окружающего меня фона. Проникновение, сладость, горечь, боль, жар, голод, головокружение, полёт, падение. Всё сразу и ничего. Пустота и новый взлет. Но на этот раз я уже он, мерцание произошло само, и ведущая роль теперь у меня. Что-то толкается в руку, и я непроизвольно сжимаю ладонь. Безумный голос шепчет:

— Завершшшиии. Ссссейчассс.

И вспышкой мелькает кинжал, чтобы тут же воткнуться по самую рукоять в грудь Иллири.

Удар. Это замирает моё сердце.

Удар. Это всё ещё бьётся сердце Лири.

Удар. И его руки не могут больше удержать колени, они распрямляются, член подрагивает, выплескивая всё новые порции семени, а лиловый туман уходит из его глаз, обнажая зелень, но я не вижу в ней страха или боли, лишь неистовое удовольствие.

— Вот так. Малая и большшшая ссссмерть вмессссте… А теперь умри и ты!

Жалящее прикосновение к затылку и голову откидывает в самом диком оргазме, который я когда-либо испытывал. Я продолжаю изливаться в Лири, даже когда из его рта тонкой струйкой начинает течь кровь, даже когда его глаза закатываются, а грудь перестаёт вздыматься.

Удар. И моё сердце вновь стучит, неправильным, двойным стуком.

Удар. И его сердце замолкает.

Всё пространство тонет в бешенной вспышке, выжигающей зрение и разум, меня корчит в конвульсиях, скидывает на пол, на колени. Камень под ладонями дрожит, плавится, руки уходят по локоть в вязкую массу, рядом кто-то протяжно и надрывно кричит, стонет, плачет. Чьи-то руки касаются спины, но не приносят облегчения, лишь еще сильнее давят, заставляя тонуть в неимоверной боли, разрывающей внутренности, выворачивающей наизнанку и меняющей местами… Меняющей боль на оглушающее удовольствие, с привкусом лаванды…

— Даааа…

Тело выгибается в новой волне оргазма, руки исчезают, вместо них появляется ощущение кожи к коже, а потом в моё тело кто-то проникает, пронзая его. Жесткий захват смыкается на косе, заставляя запрокинуть голову и подставить губы для грубого поцелуя. Рывок, еще рывок и с каждым новым движением возвращается по капле разум. Укус в плечо и Лин бурно кончает, утягивая и меня в своё удовольствие, но лишь на краткий миг. Ρазум полностью очищается и вдруг со всей ясностью осознаю…

— Нет!!!

Этого просто не может быть… Я не могла… Не мог… Вскакиваю на ноги, в надежде, что мне привиделось, почудилось, но нет, все так — Иллири лежит изломанной куклой на алтаре.

— Ты!!!

Оборачиваюсь к тому месту, где по ощущениям находится проклятая Ллос, кидаюсь к ней, но дорогу мне преграждает высокая фигура:

— Стой!

Передо мной стоит кто-то совершенно незнакомый, и между тем, мне кажется, что мы уже где-то встречались. Мне не нужно напрягаться, чтобы увидеть его ауру, я и так понимаю, что он хаосит, чистокровный, древний и невероятно могущественный. Не так как Ллос, совсем иначе, но мне всё равно.

— Уйди с дороги, она должна сдохнуть!

Хаосит отрицательно качает головой:

— Та, что никогда не рождалась, умереть не может. Даже с помощью такого кинжала.

— Кинжала? — непонимающе спрашиваю.

Мужчина кивает на алтарь. Оборачиваюсь, и наконец осознаю, о чём он.

— Всё верно. Сиятельный не должен был умереть, Ллос не зря велела нарисовать тебе обе руны — и Вауу и Реш — через последнюю, она смогла бы удержать его душу по эту сторону Грани, даже когда временная смерть настигла бы его тело. Всему помешал кинжал, не знаю откуда он у тебя, но, пожалуй, это единственное оружие в Мире, способное гарантированно убить бессмертного.

Кинжал… Медленно поворачиваюсь к Келлину, но он прячет взгляд, его щиты подняты, не дают ничего прочитать. Даже так…

— Лин?

Дроу молчит, а потом наконец поднимает глаза:

— Я не знал. Купил его у торговца в Тилурив-Ссине, решил, что он послужит хорошим подарком.

— И не узнал о свойствах? — немного презрительно спросил хаосит.

— Торговец сказал, что никто не смог разобраться в них, да и кинжал себя никак не проявлял.

Хаосит усмехнулся:

— И ты, глупый Цаде, поверил? Ты или полный идиот, или предатель. Впрочем, и то и другое. Так или иначе. Это в вашей поганой крови.

Предатель. Келлин предатель. А ведь меня предупреждали не доверять Цаде, теперь я кажется понял от кого было то послание… Голова разрывается от противных, едких мыслей — Лин, как он мог? Глупость или подлость? Или на самом деле и то и другое? Месть? Всё же месть Цаде? Они так желали нас сместить, он и его сестра, несколько раз покушались, плели заговоры за спиной, а потом он, гомофоб, внезапно решил влюбиться? И я поверил? Нет, идиот не Цаде, это я полный придурок.

Смотрю на него, но он отворачивается, не глядит в ответ. Почему он поднял щиты? Прячется? Не хочет, чтобы я его прочитал? Тошнота комом подкатывает к горлу, в груди почему-то бьётся уже не одно, но сразу два сердца, и их частое "бум-бум" просто оглушает, сводит с ума. Свет меркнет, пространство кружится и качается, каменный пол вновь зыбкий словно пески пустыни. Очень тяжело сосредоточиться, я вижу всё, но ничего не складывается в осмысленные картинки.

Двое, тот самый непонятный, полузнакомый некто и Архимаг Мара что-то шепчут над Лири. Его тело корчит в конвульсиях, но оно почти сразу опадает обратно на каменное ложе. Последнее ложе.

Камаэль трясёт Келлина, орёт на него, но тот молчит, не сопротивляется, всё так же не смотрит по сторонам.

Мас о чём-то меня спрашивает, пытается заглянуть в глаза, прикоснуться, но я его не слышу, не могу слышать, его живого, всё же живого, тогда как Лина спасти никто не может.

Почему Бри не пробует накинуть Саван? Бри рядом, стоит возле Ллос, с нечитаемым выражением лица взирает на происходящее у алтаря.

Мои дети, мои послушные, верные дети ругаются с Жрицами, что-то доказывают, но те лишь отрицательно качают головами, как тупые болванчики.

Мас отвешивает мне пощёчину, зачем? Смотрю на него вскользь, вижу тревогу и страх в красных глазах. Οтстраняюсь, иду к алтарю, падаю возле него на колени.

Вокруг разливается ядовито-зеленое море, тянет ко мне свои щупальца, но строгий окрик и ледяные нити устремляются куда-то вдаль, где-то словно хлопает дверь, а потом я слышу голос хаосита:

— Его нет в этом Мире.

— Но я не чувствую его и за Гранью, — говорит Мара.

— Вы уверены? — голос Ллос кажется мне до противного радостным.

— Уверен, Путь не открыть. Что с Дверью?

— Открыта настежь, но за ней Пустота.

— Бездна?

— Нет, Пустота.

— Как это возможно? — недоверчиво спрашивает хаосит.

— Ловушка Уробороса.

— Йод, проклятые твари…

— Навил, — утвердительно кивает Ллос — Οн перехватил волну силы и закольцевал время.

Что-то щёлкает в голове. Οни все заняты не тем. Всё не так. Нет мне дела до судьбы всех Миров вместе взятых. Мораль и принципы — прах, а высшее благо — бред. Если душа сдохла в муках, если Пустота не только за Дверью, но и внутри, то ничего более не имеет значения. Кроме одного.

Шатаясь вновь поднимаюсь на ноги, словно в бреду смотрю на тело брата, а потом медленно вытаскиваю кинжал из его груди. Οтстраненно отмечаю, что кровь из раны не идёт, словно и не осталось её более. Взвешиваю кинжал в руке, а потом в один миг оказываюсь за спиной предателя.

Удар. И клинок останавливается в сантиметрах от его обнаженной груди, моя кисть крепко зажата в его твердой ладони. Он смотрит прямо на меня, хочет что-то сказать, но я опять ничего не слышу. Лин обречённо опускает веки, пряча потускневшие золотые глаза и ослабляет захват. Я вновь замахиваюсь.

Удар. Что-то происходит и кинжал лишь задевает его, оставляя длинный росчерк на плече. Нет! Пытаюсь вновь…

Удар. И я отлетаю от крэшшшевого дроу, ударяюсь спиной и затылком об камень и наконец наступает благословенный покой.

Я не знаю, сколько времени прошло, я не знаю, как оказался в странном саду, знаю лишь, что верчу тёмно-лиловую, почти чёрную розу в руках. Когда только успел её сорвать? Все чувства обострены, зрение намного чётче чем было, сознание едва справляется с обрушивающимися на него образами. Крупные лепестки такие мягкие, такие приятные на ощупь. Теплее шёлка и нежнее бархата. Αромат кружит голову, заставляет принюхиваться снова и снова. Магический светильник едва разгоняет окружающий мрак, но для меня он словно полуденное солнце, а тьма за его границами вовсе и не так густа. Я вижу и ощущаю всё и вся.

И вместе с тем совершенно ничего не чувствую. Будто бы и нет меня здесь, будто бы это кто-то другой любуется странной розой, а я, тот что был раньше, он то ли умер, то ли остался там, возле тела брата. Опять рыдает над ним, умоляет вернуться, обещает всё исправить.

Губы кривятся в ухмылке. Ничего не исправить. Ничья вина. Лишь я, лишь моя небрежность, глупость и доверчивость. И полная несостоятельность как Избранного Льдами. Положил все на алтарь чужих интересов, буквально, и проиграл. А все почему? У всех свои планы, и только я плыву по течению, только я позволяю собой управлять, обманываясь иллюзией успешность и власти. Я пешка, идиотская пешка в руках Древних. Всего один раз ответственность была на мне, и я облажался.

Хотя, Древние тоже оказались с носом. Когда-то Мас сказал одну умную фразу "Если хочешь рассмешить Хаос, расскажи ему о своих планах". Думаю, Хаос знатно посмеялся сегодня…

Кажется, теперь я знаю по ком кричала баньши… На секунду запоздалое удивление от появления Архимагов попыталось пробиться сквозь пелену равнодушия, но быстро отступило. Пришли и пришли, мне всё равно. Даже если оба оказались хаоситами.

Едва заметная боль всё же привлекает внимание. Кажется, я укололся oб один их шипов. Капля крови вспухает на подушечке пальца, уродует безупречную белизну кожи, а может быть украшает её… Откуда-то приходит не знание даже, но уверенность — на шипе яд и ничего хорошего мне это не сулит. Но тот я, что держит розу в руках… Ему интересно, что же будет? А тот я, что плачет над трупом брата… Ему нет дела до каких-то роз. Что ему розы, что ему смерть, если его мир, тот что только начал обретать форму и смысл, вдруг оказался разрушенным до основания? Мною, тем, кто стоит с розой в руке.

Я жду. Жду минуту, две, пять, но ничего не происходит. Удивленно хмыкаю и мне вторит голос сзади:

— После того, как ты так жадно хлебнул Первозданной силы, жалкие крохи Хаоса, хранящиеся в этих розах не способны на тебя повлиять.

Пожимаю плечами, а Ллос продолжает:

— Можешь попробовать вот это, — и протягивает мне орхидею голубого цвета — Без прямого канала из Хаоса они хиреют, скоро совсем исчезнут, но пока еще обладают частью изначальных свойств.

— Каких? — спрашиваю не потому, что мне интересно, а потому, что Ллос ждёт этого вопроса.

— Успокоительное. Энергетик. Αфродизиак. Снотворное. Смотря, что тебе нужнее в этот момент. Единственный наркотик, действующий на нас чуть дольше нескольких секунд.

Вдыхаю воздух над цветком, но ничего не ощущаю, и это так невероятно в свете обострившихся чувств, что позволяю эмоциям проскользнуть и в голосе:

— Ничего! Она ничем не пахнет…

Ллос качает головой:

— Может быть, а может быть она уже действует. Ты никогда не поймешь.

Орхидея выскальзывает из пальцев, медленно кружится, плавно, нереально плавно падая на узорную дорожку.

— Да и какое это имеет значение…

— Ты прав, никакого.

Она разворачивается, касается одного из кустов ладонью, потом следующего, потом еще одного, постепенно удаляясь, а я смотрю на голую спину, смотрю как опавшие лепестки колышутся от её шагов, вздымаются волнами, заворачиваются смерчами у её ног, поднимаются всё выше и выше, сплетаются в жгуты и ложатся на её изрисованное лиловыми татуировками тело невесомой накидкой.

— Ты идешь?

Иду. Иду вслед за ней, и лепестки точно также кружатся у моих ног, чтобы соткаться в ритуальную юбку, подобную той, что была надета на Маса. И Келлина.

Келлин. Сердца пропускают удар, а зубы смыкаются.

— Ты ненавидишь его. Зря. Он тут не причём.

— Неужели? — сарказм скрыть не получается.

Ллос молчит, не одёргивает зарвавшегося меня, не отвечает, зато я не могу остановить льющиеся потоком слова:

— Это не он вместе с сестрой планировал меня убить. Не он дрался со мной на дуэли, зная, что я не ровня ему. Не он всячески досаждал мне в Академии. Не люди Цаде покушались на меня и мою свиту. Не Минитфра подсылала отравленные вина. Не Келлин преподнёс мне кинжал, способный убить бессмертного даже вопреки твоей воле. Не он закрылся от меня щитами, не он не хочет ответить на простые вопросы…

— Непростые. Совсем непростые, — прерывает меня Ллос — Он купил этот кинжал, но о ритуале не мог знать.

— Разве его сестра не была Жрицей?

— Была, но её давно уже не допускают в Храм.

— Потому, что ты ей не доверяешь, и при этом хочешь, чтобы я поверил в невиновность её брата?! Да, ты шутишь, верно!

И вновь Ллос никак не реагирует на непочтительный тон и фамильярное обращение.

— Раэль, он молчит, потому что ему страшно, он не понимает, как оправдаться в твоих глазах, что сказать, чтобы ты поверил ему.

— Поэтому не говорит ничего?

— Да. Тут Дасат прав, идиот твой Келлин, просто идиот.

— Не мой.

— Ο! Все ещё твой. И всегда будет. Единственный твой якорь.

Якорь. Как я мог забыть об этом… Какая ирония — тот, кто должен удержать мой разум и сущность, их же и разрушил. Смешно. Было бы, если бы не было столь гнусно.

Следующие слова Ллос заставляют вздрогнуть и вновь обратить на неё внимание:

— Единственный. Если только ты не возвратишь Иллири.

Мир совершает кульбит, стены Подземного вдруг стремительно сжимаются, давят, а потом молниеносно возвращаются на место.

— Архимаги не смогли.

— Верно. Не смогли. Хоть их сила Мейн велика, всё же она недостаточна.

— Что могу сделать я, если лучшие Некроманты не справились?

— Не просто Некроманты, но Идущие Путём, истинные хаоситы.

— Тем более.

— Всё и ничего.

Выжидающе смотрю, она передёргивает плечами, словно мой взгляд имеет физическую силу, а потом останавливается, медленно оборачивается и со странной улыбкой говорит:

— Позволь рассказать тебе сказку.