Аксель и Кри в Потустороннем замке

ГЛАВА XVII. ЗАКЛЯТИЕ СЕМИ СМЕРТЕЙ

— То есть как… «кончено»? — медленно выговорил Аксель, чувствуя слабость в ногах. — Как это — «летим»?

— А вы разве не видите, что меня здесь нет? — хихикнул Пралине.

И только тут дети осознали, что ног у крокодиломакака словно бы действительно нет: его мохнатое туловище ниже пояса было скрыто облаком голубых искр. Впрочем, грудь, плечи, лапы и голова с торжествующе распахнутой пастью тоже были слегка прозрачны и колыхались от ветерка, идущего из колодца.

— Я уже час как на борту Зевса, — гордо заявил Пралине. — В брюхе, значит. Нас всех даже заставили надеть скафандры для безопасности. Но Зевс пока молодчина: летит без малейшего толчка. С вами же я говорю благодаря Заклятию Раздвоения, которым обычно пользуются только старшие духи. Однако я решил, что нельзя не поблагодарить Спросившего Смерть и Его Луну за моё продвижение по службе… И поздравить их самих с головокружительным будущим! О… мне пора! — торопливо прибавил дух, заметив приближающегося Штроя. — До встречи на новой Земле!

И рассыпался дождём голубых искр.

— Акси… — побелев, прошептала Кри. — Нашим родителям осталось жить два часа…

— Как же так?! — взвился Аксель, будто отсрочка что-то меняла. — Он обещал ждать до вечера!

— Обещал, да, — сказал Штрой, подошедший уже так близко, что ему всё было слышно. — Но благодаря старательности и усердию Главного Диспетчера приготовления завершились быстрей, чем я думал. Видимо, я отменю ему выговор за музейные дела… Прошу всех сюда! — повысил он голос, метя краями мантии каменные плиты пола и стукнув по ним серебряным жезлом.

Все — то есть птерокуры с нарядными бантами — придвинулись к колодцу, где уже находились дети и Хоф.

— Наступает великий час! — провозгласил Штрой. — Поэтому не будем тратить времени, — добавил он обычным голосом к явному разочарованию цыпочек, настроившихся на длинную речь. — Сила заклятия, которое вскоре прозвучит там… — он указал жезлом на потолок, и Беттина попыталась захлопать крыльями. Но Амалия жестоко и умело пнула её в бок, и аплодисменты захлебнулись.

— Благодарю, — бросил Штрой обеим соперницам. — Итак, сила заклятия заставляет нас оставить этот замок. Мы отправляемся в Подземный Мир. Честно говоря, — добавил он с усмешкой, — мы даже там не в полной безопасности. Смерти чуют жизнь сквозь любые земные толщи, любые преграды! Правда, Подземному Миру опасность грозит чисто теоретически, и мы не будем его покидать. Спасибо, хоть Зевсу нечего бояться: на сам источник заклятия Смерти никогда не нападают… Но вернёмся к нашим делам. Хлопотунья Элоиза Нахрихтен ещё упаковывает бумаги, её и Шворка заберут чуть позже, а замок свернут. Я отделюсь от вас по дороге, оставшись в Главной Диспетчерской. Затем младшие диспетчеры, сменив меня, проводят наших гостей, — он указал на Акселя, Кри и Хофа, — до ближайшего города духов. Я предлагал спасти ваших родителей… — продолжал он, повернувшись к детям. — Но последние события лишь укрепили меня в давнем убеждении. Не страх и отчаяние, и уж тем более не жалость должны сделать вас звёздными духами, а твёрдость и трезвый расчёт! И сейчас речь идёт уже только о трёх ваших жизнях. Решайте в последний раз: присоединиться к нам или нынче же вечером выбирать между Бродячей Башней и Пятым Ярусом. Я бы, кстати, в последнем случае предпочёл Ярус…

— Никогда! — хором крикнули дети, а Хоф лишь молча мотнул головой.

— Ну и хватит об этом, — сухо заключил Штрой. И, обернувшись, позвал: — Эй, где ты там?

Из коридора послышался звук спокойных шагов, и в холл спустился мальчик в белом. Он по-прежнему словно спал наяву, глядя перед собой в пространство тёмными, пустыми прорезями глаз. Не взглянув на колодец, людей и животных, малолетний охранник замер за спиной волшебника. Тот молча вытянул жезл над тёмным жерлом колодца. Из серебряного зеркала вырвалась короткая вспышка света и ушла вниз. Все молча ждали. Через какую-нибудь минуту снизу с мощным гудением поднялась круглая площадка лифта без перил. Штрой первым шагнул в мертвенно-синюю полутьму, с которой тут же слилась его мантия. Весь он превратился словно бы в живое скопление бесчисленных звёзд, которые плыли, пульсировали и жили далёкой, таинственной жизнью. За ним прыгнул мальчик в белом, сразу же приняв вид жуткого манекена. Комиссар и дети невольно помедлили перед шагом туда, откуда им не будет возврата. Но обе птицы принялись подталкивать их грудью, угрожающе шипя и сверкая угольками глаз.

«Вот и кончилась дружба», — с горечью подумал Аксель, крепко сжав холодную ручонку Кри. И шагнул вниз. Пол под каблуками не вибрировал, но гулко пел при каждом шаге, словно гигантский бубен. Дождавшись ящеров, площадка устремилась в пропасть. Светлый круг над головами делался всё меньше и меньше, а синий свет кругом — всё ярче и сильней.

— Кри, — тихонько позвал Аксель.

— Что? — шепнула та.

— Ты сейчас можешь увидеть… — начал мальчик. Но она так прижалась к нему, что Аксель понял: Кри уже увидела. Он и сам прежде сталкивался со старшим духом лишь раз, да и то, можно сказать, на экране. И когда из встречного туннеля в стене, словно из пещеры, до конца высунулась ушастая тупорылая голова, брат и сестра на секунду зажмурились. Вход в туннель заливал зелёный свет, отчего дух казался ещё ужаснее. Тем более что и Аксель никогда не видел подобного монстра целиком. Ростом тот был почти с Хофа, и горбатая спина его, как у медведя или свиньи, сразу переходила в затылок. Передние лапы — длинные, цепкие, обезьяньи, с когтями, как у Пралине. Но пальцы не мохнатые, а пепельно-серые и голые, и на каждой лапе их только по два. Такими же были ступни коротких, медвежьих ног, усыпанные какими-то странными красными огоньками. Приглядевшись, Аксель с дрожью отвращения понял, что это глаза многочисленных крохотных существ, копошащихся в ямке между пальцами ног. Кажется, они представляли собой нечто среднее между муравьями и пауками, однако рассмотреть их толком мешал полумрак.

— Курьеры-шпионы, — любезно пояснил Штрой, видимо, перехватив взгляд Акселя.

Двигаясь не с медвежьей, а с чисто обезьяньей ловкостью, старший дух раболепно согнулся перед Штроем, словно собираясь нырнуть в пол. Вывернул розовую, слизистую изнанку носа и заскрежетал. Штрой не стал отвечать, лишь медленно и важно кивнул. Минуты через три дух неожиданно впрыгнул в другой встречный туннель, где одиноко и зловеще мерцала красная звезда. А дальше вниз — чем ниже, тем чаще — в дверцах и люках, провалах и нишах, которыми изобиловала шахта, мелькали новые и новые морды, носы, горбы и короткие, свиные хвосты. Это был ад наяву…

— Держись! — шепнул Аксель сестре, спрятавшей лицо в дрожащие ладони. — Нам нечего терять. Пусть не думают, что нам страшно…

Кри опустила веки и застыла. «Как защитить её? — с тоской подумал Аксель. — Как ЗАБУДЬСВОЁОТЧАЯНЬЕОНО…»

— Что? — вырвалось у него вслух. Он замотал головой, словно пытаясь забыть лицо сестры, вставшее перед ним на фоне его закрытых век. — Кри, это ты сказала?

— Я ничего не говорила, — медленно ответила та.

— А что ты сейчас подумала? Говори скорей!

— «Забудь своё отчаянье, оно…»

— Что — оно? — быстро спросил мальчик.

— Не знаю… Я сперва решила, ты ко мне обращаешься.

— Нет, не я! — прошептал Аксель. — Слушай, Кри: это обращается к тебе дедушка. Ты тоже можешь слышать его! И ещё… оказывается, я никогда и не думал вслух! Помнишь, там, в горах… когда я размышлял о Шворке, ты спросила, кто он такой? И позже, мы с тобой шли к Штрою, а я подумал, от скольких ошибок нас спас Отто, потому что он невидимка. Ты вдруг поправила меня… Значит, я молчал оба раза! Просто мы с тобой можем читать мысли друг друга. Только не постоянно! Наверное, надо напрячься… очень сосредоточиться!

— Я не хочу, чтоб ты читал мои мысли! — сварливо начала Кри, но тут же осеклась и горько махнула рукой: — Впрочем, теперь уже всё равно…

— Нет, не всё равно, — тихо вмешался Хоф. — Если Гуго Реннер даже здесь нашёл и ободряет вас — значит, он прав. Я помню его тетрадь! Он умел найти выход из любого положения, когда хотел. И если б он вас увидел до своего ухода из жизни — может быть, он бы не захотел уйти… Помните об этом!

«Помните…» — скрипнул зубами Аксель. Его мозг и так лихорадочно работал, пытаясь найти выход из безвыходной ловушки. Нет, дедушка не прав: упущенного не вернёшь… Никогда больше им с Кри не выручить из беды друг друга, а комиссару Хофу — их обоих!

Они опускались всё ниже, и синие тени становились всё гуще и темнее, как на океанском дне. Только вместо подводных чудовищ кругом кишели подземные — ещё более отвратительные. Кри уже давно опять зажмурилась, чтобы не видеть их, и, казалось, оцепенела. Даже Амалия и Беттина всё более нервно скребли пол когтями. Один только Хоф сохранял внешнее спокойствие.

— О… — пробормотал он, глянув вниз. — Что-то серьёзное…

Аксель тоже опустил глаза и увидел опоясывающее шахту кольцо рубиновых огней, к которому плавно приближался лифт. Красный свет постепенно вытеснял синий и перемежался при этом какими-то миганиями. Ещё минута — и лифт поравнялся с подземным залом. Перед пассажирами была Главная Диспетчерская.

Обе ближние к лифту стены были заняты многоцветными пультами, кнопками и панелями. Время от времени они тихо звенели, хрипели и курлыкали, мигая, оживая и погасая без всякого постороннего вмешательства. Дальняя стена сплошь состояла из телеэкранов. На каждом из них мелькали светлые кадры наземной жизни, или тёмные — словно бы взятые из фильмов ужасов — уголки Подземного Мира. Самый большой экран в центре стены показывал сейчас угольно-чёрное звёздное небо. И по этому небу, оставляя за своим драконьим хвостом длинный светящийся след, летело чудовище. Вместо пасти у него торчал клюв, как у попугая, но морда, брюхо и ноги были бычьи. Спину и хвост гигантской ящерицы-быка покрывала шипастая броня. Огромные круглые глаза-иллюминаторы тихо светились жёлтыми огнями, и в них маячили чьи-то тёмные силуэты.

«Зевс», — с тоской понял Аксель. В левой стороне экрана отливала голубизной круглая тень. Это, видимо, была Земля.

— Чего он ждёт? — спокойно спросил Хоф у Великого Звёздного, кивая на экран.

— Он должен отдалиться от планеты ещё немного, — ответил тот. — Заклятие очень сильное… Осталось два часа двадцать пять минут и пятнадцать… тринадцать секунд. Видите табло?

Действительно, над экраном, на светящемся табло, оформленном в виде глаза, с быстротой молнии мелькали цифры. Штрой шагнул с площадки в зал, сопровождаемый, как тенью, белым мальчиком, и, паруся мантией, неслышно приблизился к экранам. Казалось, он хочет понаблюдать за кем-то, оставаясь незамеченным. Аксель вгляделся и лишь тут различил, что перед экранами в трёх креслах с высокими спинками сидят духи. Их тёмные макушки с торчащими ушами-«рожками» едва виднелись над спинками кресел. Диспетчеров трудно было разглядеть ещё и потому, что головы их были полускрыты большими наушниками. У духа в крайнем левом кресле — это, очевидно, и был Главный Диспетчер — над висками вращались также маленькие серебряные локаторы. Постояв и посмотрев, Штрой тронул его за плечо и сказал:

— Млем.

— Миллениум! — торопливо вскочил тот, низко кланяясь. Штрой усадил его назад в кресло, и они негромко заговорили на незнакомом Акселю, но удивительно красивом и мелодичном языке. По звучанию этот язык звёздных духов, которым, видимо, дозволялось пользоваться и Главному диспетчеру, представлял собой нечто среднее между латынью и испанским. Но, хотя речь ничем не напоминала жуткое скрежетание подземных уродцев, вид двух деловито беседующих убийц был невыносим! Мальчик хотел уже отвести глаза от экранной стены, но что-то на одном из нижних боковых экранов привлекло его внимание. В отличие от остальных, эта картинка не мигала: в её полутёмных глубинах явно ничего не происходило. Ряды застеклённых книжных шкафов… кресла с резными подлокотниками… столики перед ними… Да это же «салон желудка» внутри Шворка! Но почему там включён телевизор, если подвал закрыт? «А, — вспомнил Аксель, — пёс обозвал Фибаха „Клетчатым Балбесом“… Тот разозлился и забыл выключить экран. А диспетчерам, видно, всё равно. Тем более, Штрой говорил, что им запрещено совать носы во всё, что касается нашего Морица. Но зачем мне всё это? Что я должен вспомнить? Скорее! Что?»

Он наморщил лоб на несколько секунд, глубоко вздохнул и позвал:

— Отто!

— Да? — немедленно откликнулся Хоф.

— Покрепче возьми Кри за руку, а другую руку дай мне. И по моему сигналу бегите за мной, не разжимая пальцев.

— Понимаю, — сказал комиссар. — Сам думал об этом. Вот, значит, что он имел в виду… Но, Акси, это будет только отсрочка!

— Пусть! Нам терять нечего… КРИ, НЕ ОТПУСКАЙ РУКУ ОТТО НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ! И ПО СЧЁТУ «ТРИ» БЕЗ ШУМА ЗА МНОЙ. ТЫ ПОНЯЛА? — мысленно сказал он, напрягшись.

Но ничего не услышал. Тогда Аксель в упор уставился на Кри и ещё раз «послал» ей эту фразу. И тут же в его мозгу всплыл ответ:

— ДА.

Аксель сквозь зубы пробормотал:

И все трое, держась за руки, ринулись в зал, стараясь бежать бесшумно. Птерокуры не пытались им помешать, думая, что Аксель спешит к Штрою. А когда спохватились, было уже поздно. Нужный экран был слева от Главного Диспетчера, и Штрой как раз заслонял его от духов спиной. Если не мешкать и не шуметь… Но уже перед самой целью Аксель, словно по наитию, вдруг отпустил руку Хофа и сделал ему знак подбородком. А сам, поймав свободную руку Кри, повернулся к Великому Звёздному лицом. Комиссар рванулся вперёд и врезался головой в экран. Погружение произошло быстро, но всё-таки не мгновенно — как в очень плотную морскую воду. А вот у Главного Диспетчера реакция была мгновенная. Что-то заметив краем глаза, тут же выскочившего из глазницы на слизистом стебельке, он издал тревожный вой. Штрой быстро обернулся — как раз тогда, когда полтуловища Кри и половина её лица ушли в экран. В выпуклых зрачках волшебника зарябила бешеная пляска созвездий. Но в последнюю оставшуюся ему секунду Аксель вырвал из-за пояса клинок белых гномов и отчаянно взмахнул им. Раздался громовой удар, и на секунду все огни в зале и шахте — а может быть, и во всём Подземном Мире — погасли. Глубокие трещины раскололи содрогнувшиеся стены и пол, из них брызнули мощные языки голубого пламени. Ужасающий рёв сотен и сотен духов наполнил воздух. Затем вспыхнул свет, и рассеченное по талии тело Штроя рухнуло на Главного Диспетчера, обдав его фонтаном кипящей золотистой крови.

Аксель уже не видел этого — поймав ускользающие пальцы Кри, он скрылся вслед за ней в экране. Кончик его клинка был до последней секунды направлен в сторону подземного зала. Однако Главный Диспетчер барахтался сейчас в кровавом месиве, а ближайший к нему дух, выпучив глазки-стебельки, оцепенел от ужаса и непонимания. Но стоило отливающему золотом клинку исчезнуть в телевизоре, как по полу Диспетчерской раздался звонкий топот каблуков. Мальчик в белом, застонав от боли, склонился над разрубленным телом Штроя. Глаза его мигнули и на секунду закрылись, а когда широко открылись вновь, они были уже не безжизненно-пустыми, а живыми — чёрными и блестящими, как сливы. Над трупом стоял обычный ребёнок — только очень нарядный и смертельно напуганный. Он растерянно огляделся, словно не понимая, кто он и как здесь очутился. Сделал было шаг назад, но в эту секунду вокруг него с бешеной скоростью завихрилась серебряная спираль. Через несколько мгновений она пропала. Глаза мальчика опять стали тёмными, как прорези в маске. Он вскинул руки, навёл их на мертвеца, и из ладоней брызнули холодные голубые искры. Пузыри золотистой крови тут же со свистом всосались в разрубленное тело, а обе его половины срослись по талии…

Тем временем Аксель, Кри и Хоф, рухнувшие на пол в «салоне желудка», уже вскочили на ноги. Первое, что сделал Аксель, — это развалил телевизор напополам ударом меча. Затем он без передышки выпалил какое-то стихотворное заклятие, которое ограждало их и пса от любого колдовства. (Позже он никак не мог вспомнить, какое. Впрочем, Аксель был уверен, что здесь не обошлось без дедушки Гуго. Когда дрожишь, как в лихорадке, только что разрубив живое существо, разве сможешь ты без чужой помощи тут же что-то сочинить?)

— Этого мало! — запыхавшись, сказал комиссар. — Они опомнятся…

— Не сразу, — нервно стуча зубами и борясь с тошнотой, сказал Аксель. — Я убил Штроя!

Кри в ужасе взвизгнула.

— Уби-ил? — недоверчиво протянул Хоф. — Хорошо бы, но… сомневаюсь я почему-то, что его так просто убьёшь. Как мог ты даже ранить его — хотя, судя по твоему оружию, тебе это удалось, — если он был защищён всякими там контрзаклятиями?

— Защищён, да только в замке! А я-то его ударил не в замке… — И, отшвырнув меч, Аксель начал нервно смеяться. Это продолжалось бы с ним долго, но Хоф мигом заказал три стакана воды, бросил в один из них двойную дозу своего снотворного и дал мальчику выпить. При этом он ещё раз настойчиво повторил, что Аксель наверняка не убил Штроя. И отмахнулся от Кри, которая порывалась объяснить ему особую мстительную силу меча.

— Ты герой, малыш, — заключил комиссар. Но Аксель, мрачно взглянув на него, сказал:

— А ты прямо как Вальтер. Какой я теперь малыш?..

— Извини, — серьёзно ответил Хоф. — Ты поговоришь с псом, или я? Лучше бы тебе…

Аксель огляделся. В «салоне желудка» и в иллюминаторе царил полумрак. Мальчик пристально взглянул на одну из морд на подлокотнике ближайшего кресла.

— Мориц! — позвал он.

— Вы здесь? Как вы здесь очутились? — пророкотал у всех в ушах низкий рёв. Но он звучал слабее обычного — будто силы пса были на исходе. Сердце Акселя сжалось от дурного предчувствия.

— Мы вырвались… сбежали! — торопливо ответил он. — Но они гонятся за нами, хотят убить! Ты — наша последняя надежда…

— Они закрыли подвал… — хрипло выдохнул пёс. — Элоиза… Волшебный ключ у неё! Я не смогу помочь вам…

— А выломать дверь ты не мог бы? — замирающим голосом спросил мальчик.

— Попытаюсь… Но меня уже давно держат в темноте… Я очень ослабел. Только Клетчатый Балбес мог бы оживить меня без солнечной энергии! Он знает резервные программы…

— Ну, я не балбес, но тоже попытаюсь! Тут контрзаклятия не помеха, — бросил Аксель, окончательно придя в себя. И сморщил лоб. Остальные с надеждой смотрели на него.

В иллюминатор тут же ворвался свет зажёгшихся факелов. И, под облегчённые вздохи Кри и Хофа, пол и стены завибрировали, словно их сотрясал мощный электрический разряд.

— Р-рух-х-х!!! — загремел в салоне желудка бодрый и неузнаваемый голос Морица. — Тепер-рь др-ругое дело! Всех убью!!!

Пёс вскочил с соломы и двумя гигантскими прыжками достиг лестницы, ведущей к люку из подвала.

— Дер-ржитесь за что-нибудь! — клокоча от избытка сил, проревел он.

Раздался страшный удар, и стены подвала задрожали. Потом ещё удар… и ещё… И тишина.

— Нет… — виновато пробурчал пудель. — Не могу! Простите…

Все в отчаянии переглянулись.

— Пушку бы мою включить, — вздохнул Мориц. — Тут ведь заклятие слабое, это не наружная стена…

— Так дело не в запорах? — наивно спросил Аксель, забыв о громадном весе и силе пса.

— Я могу опрокинуть товарный вагон лёгким толчком, — кратко ответил Мориц.

— Да-да… извини… сейчас-сейчас… — забормотал мальчик. — Дай подумать!

— Ну же, Акси! Вырви нас отсюда! — в безумной надежде взмолилась Кри. Аксель отвернулся от её просящих глаз, чтобы сосредоточиться, и произнёс:

Снаружи раздалось слабое шипение, словно пробуждалась гигантская змея, затем — оглушительный треск разрядов и грохот от падения чего-то тяжёлого. Пелена дыма заволокла иллюминатор, и Мориц рванулся вверх.

— Есть!!! — завопили все. Вырвавшись из подвала, Мориц кинулся было к парадной двери.

— Нет! — крикнул Хоф. — Здесь не выйдет! Это же наружная дверь, ты сам говорил.

— Что же мне делать? — в недоумении прорычал пёс.

— Беги вверх по коридору, в обсерваторию! Скорей!

Пудель стрелой кинулся вверх по каменной спирали. Но когда холл мелькнул в иллюминаторе в последний раз, Аксель успел заметить безобразную плешивую голову в дверях приёмной. Голова, злобно оскалив пасть, проводила Морица горящими глазками и скрылась.

— Побежала поднимать тревогу, — скрипнул зубами Аксель.

— Кто? — испуганно спросила Кри.

— Элоиза! Успеем или нет?

— Будем надеяться, — спокойно сказал Хоф.

Один поворот, другой, третий… Они мелькали, словно в ускоренном кино, и это был не путь во мрак, как прежде, а дорога к спасению.

Извилистый коридор мешал пуделю развить настоящую скорость. Но умница Мориц не просто бежал — он делался всё более плоским. Стенки салона сдвинулись, почти не оставив людям места повернуться. Зато теперь пёс нёсся пулей, и вот в иллюминатор ударил дневной свет!

— Обсерватория! — закричал Аксель. — Успели!.. Ой, что это?

Каменные полушария, в которых зиял широкий голубой просвет, вдруг зашуршали и, погасив свои созвездия, начали медленно смыкаться. Полоска света становилась всё уже…

— Это Штрой! Он очнулся! — простонал мальчик, потрясая кулаками.

— Скорее, пёсик! Скорее! — умоляла Кри.

Мориц сплющился, как косматая летающая камбала. Людей развернуло боком и стиснуло, будто клещами. Скорость последнего броска вверх была невероятной. Шерсть пуделя с электрическим треском прошлась по закраинам полушарий, и они сомкнулись в каком-то дюйме под его задними лапами, едва не прищемив их. Под общее «ура!» пёс свечой взмыл над замком в сверкающий голубой простор.

— Домой! Домой! — плакала Кри, бегая взад и вперёд по раздвинувшемуся «салону желудка».

— А Зевс? Ты забыла? — напомнил ей комиссар. — У нас впереди самое главное испытание, девочка…

— Не хочу! Не хочу ждать! — рыдала Кри. — Вы меня с ума сведёте!

— А вот это — хочешь? — спросил Аксель, дёргая её за руку и притянув к иллюминатору. — Хочешь поздороваться?

И он указал ей на зловещий силуэт башни, торчащий на скале над замком. Кри молча кивнула и вытерла слёзы.

— Мориц! Разрушь, пожалуйста, эту башню! — скомандовал мальчик. — А потом полетим спасать твою прежнюю хозяйку и весь мир.

— С удовольствием! — взревел пёс. Страшная ветвистая голубая молния толщиной со ствол молодого тополя вырвалась у него из переносицы и ударила в крышу Бродячей Башни. Та издала короткий, захлебнувшийся вой, покачнулась и рухнула на замок в облаках многосотлетней трухи и пыли. Когда пыль рассеялась, замок по-прежнему стоял нерушимо, но был весь осыпан каменными обломками.

— Вот она и дождалась своей собаки, — сказал Аксель.

— А теперь — в космос! Ты знаешь Зевса, пёс? — спросил комиссар.

— Меня, между прочим, зовут Мориц, — проворчал пудель, устремляясь в облака.

— Прошу прощения, — извинился Хоф. — Мы просто недавно знакомы… Так ты знаешь его, Мориц? Сумеешь с ним справиться?

— С кем? С этим увальнем? — пренебрежительно фыркнул пёс. — Не смешите меня! Пока он делает одно движение, я делаю десять… Нам устраивали пробные состязания. Вот только…

— Что?

— Я слышал, как те летучие дряни из академии навоза болтали… наверное, со слов Балбеса… Он, когда пьян, может что угодно сказать… В космосе к Зевсу нельзя приближаться! А если бы я отправился вместо него, нельзя было бы пролететь мимо меня — даже на очень большом расстоянии. Пушечка же моя бьёт всего на милю…

Аксель и Хоф переглянулись.

— Ну, нам терять нечего, — задумчиво пробормотал комиссар. — Там увидим. Если кое-что сопоставить… Акси, с твоего позволения я приму командование на себя! Не возражаешь? Чудесно! Итак, дружище Мориц, развей всю скорость, на которую ты способен, и догони этого увальня Зевса, пока нам всем не пришёл конец.

Морица не надо было упрашивать: он чуть не зачах в тёмном подвале, и вернувшаяся с лихвой энергия так и распирала его. С бешеной скоростью провалилась вниз и исчезла горная страна, через несколько секунд так же мелькнули и исчезли облака, вверху и внизу осталось только тёмно-бирюзовое небо. Странное и непривычное ощущение красоты и свободы! Правда, по-настоящему им мог бы насладиться сейчас только Хоф: дети без сил лежали в креслах и приходили в себя. Но и Хоф явно думал не о небесных красотах. Он шагал по салону, хмурил лоб и обдумывал предстоящий бой, пока пёс торопливо рассказывал ему о своих маневренных возможностях.

Комиссар попробовал заказать им охлаждённого апельсинового соку, и это у него получилось: линия доставки ещё работала. Выпив, Кри слабо улыбнулась в знак благодарности и через несколько секунд уснула. Вскоре задремал и разбитый Аксель. Проснувшись первой, девочка вскрикнула и подбежала к иллюминатору:

— Ой! Уже ночь…

— Это не ночь, — сказал комиссар. — Это космос.

Угольно-чёрное небо с громадными косматыми звёздами раскинулось вокруг них. Земли в иллюминаторе видно не было. Пёс летел быстро и уверенно, словно по хорошо знакомому маршруту.

— Уже космос? А где же состояние невесомости? — боязливо спросила Кри.

— Внутри волшебных кораблей его нет, — проворчал Мориц. — Но, если хотите, я могу на минутку отключить защиту.

— Да, пожалуйста… нам только попробовать, — сказал пробудившийся Аксель, переглянувшись с сестрой. И плавно взмыл к потолку, нелепо махая руками и ногами. Через секунду на него с визгом и уханьем, словно какая-то космическая сова, налетела Кри. Хоф же, пристегнувшись к своему креслу, глядел только в иллюминатор, не обращая внимания на детские шалости.

— Выключаю! — предупредил пёс, и дети рухнули вниз. Если б не мягкий пол, они бы здорово ушиблись. Но теперь, благодаря этой встряске, Аксель и Кри немного приободрились. Воспользовавшись этим, комиссар распаковал гамбургеры и чай и роздал еду.

— Вот и понадобились, — заметил он. — Приятного аппетита! — Но сам ничего не съел и по-прежнему глядел наружу.

Дети немного поели, выпили чаю, и, глотая последний кусочек, Аксель спросил:

— Интересно, скоро ли мы догоним Зевса?

— Уже минут пять как догнали, — спокойно ответил Хоф. — Сейчас летим параллельным курсом…

— Как! Что же ты молчишь?! — завопил мальчик, отчаянно кашляя.

— Я не хотел, чтоб ты давился куском. Извини…

Но никто не собирался его извинять! Аксель и Кри припали к иллюминатору. Да, невдалеке, заслоняя звёзды, виднелся тёмный силуэт быкодракона с круглыми светящимися глазами и кривым птичьим клювом. Правда, выглядел он пока нестрашно: будто плюшевая игрушка. А слева и снизу на него наползал размытый голубой ореол чего-то гигантского…

— Земля, — кивнул комиссар. — Ну, Мориц, ты всё понял?

— Да… — пробурчал тот. — Ещё раз говорю, Отто: это очень опасно. Нет ли другого способа?

— Нет. Пристегнитесь к креслам! — бросил Хоф детям.

— Ещё чего!! — завопили Аксель и Кри. — Даже не пробуй! Мы хотим смотреть!

Хофу было уже не до пререканий. Он просто крикнул:

— Давай!

И стены в салоне вдруг стали прозрачными! Как будто три крошечных человеческих фигурки стояли на открытой платформе с живой собачьей головой, лапами и хвостом, а вокруг них раскинулся открытый космос. Это было волшебное зрелище, затмившее все приключения в Потустороннем замке — страшное и захватывающее одновременно! Слева в глаза людей ударило море голубовато-серебряного света, и они увидели, что висят в пустоте между Зевсом и огромным светящимся земным шаром. Шар, словно живые многоногие существа, окутывали белые клочья и разводы облаков.

Аксель и Кри попятились от края бездны и закрыли глаза руками. Комиссар молча толкнул их в кресла и защёлкнул ремни.

— Они нас видят! — глухо рявкнул пёс. Действительно, в круглых жёлтых глазах быкодракона метались неясные тени.

— Главное, не отставай, но и не обгоняй их. И не нападай ни в коем случае, что бы они ни делали! — напомнил Хоф.

— Что ты задумал? — нетерпеливо спросил Аксель.

— Ой, Акси, смотри… Кто это? — прошептала Кри.

Мальчик присмотрелся и увидел то же, что она. Вдоль хребта Зевса наклонились вперёд к его голове какие-то странные тёмные свечи с пляшущими чёрными огоньками. Каждая свеча была будто наискось перечёркнута палочкой. Аксель принялся считать их: «Одна… две… три… пять… семь… Семь!» Неужели же это?.. Он всмотрелся до рези в глазах и понял. Не свечи — семь фигур в балахонах до пят. И те пятна, что казались их огоньками — не пятна, а капюшоны.

— Отто… что это У НИХ за длинные палки? — хриплым шёпотом спросил он.

— Не знаю… Вероятно, косы. Всё по форме, как полагается.

— Ужас! — ахнула Кри.

— Значит, Заклятие уже произнесено? И мы опоздали? — в отчаянии крикнул Аксель.

— Ещё нет. Мориц, замедли ход немного, чтоб их успокоить. Но не расслабляйся!

Пёс послушно замедлил полёт. Зевс начал уплывать вперёд. Прошла минута… другая… и вдруг его глаза вспыхнули хищным оранжевым светом. Хоф бросил короткий взгляд через плечо, и Аксель заметил под потолком салона такое же светящееся табло, как в Главной Диспетчерской. «Заказал, — понял Аксель. — Вот молодец!» И тут же захлебнулся в ледяной волне сумасшедшего страха: почти все цифры на длинной строке табло были дрожащими нулями. Лишь последние две — бешено плясали, вскоре превратившись в одну: «10… 9… 8… 7». Отсчитывали последние секунды, оставшиеся Земле… его родителям… всему, что можно себе представить…

— Пошёл! — внезапно заорал Хоф на весь салон. Дико взвыв, Шворк — никак иначе его теперь было не назвать — ринулся вперёд. В эти страшнейшие секунды своей жизни Аксель уже не глядел ни на что, кроме пляски цифр: «6… 5… 4… 3… 2… 1… 0». Все нули, мигнув, исчезли, и тут же вместо них на табло возник череп со скрещёнными костями, горящий рубиновым злобным огнём. Мальчик перевёл взгляд на Зевса и увидел, как самая высокая из тёмных фигур выпрямилась во весь рост. А затем взмыла с его спины и, с косой наперевес, на безумной скорости устремилась к беззащитной голубой планете. Секунду спустя её догнала другая… третья… и, наконец, все Семь Смертей понеслись к своей жертве. За ними гнался Шворк, вытянувшись струной, из-под всех его четырёх лап били струи голубого пламени, словно у стартующей ракеты. Он нёсся под косым углом к Зевсу, стараясь проскочить между Смертями и Землёй. Но через пару мгновений стало ясно, что это ему не удастся и что Смерти намного быстрее его. Аксель превратился в живую глыбу льда, и на его глазах Хоф, человек без нервов, закрыл лицо руками. Мальчик зажмурился, чтобы не видеть этого. В тот же миг на фоне его закрытых век возникло сосредоточенное лицо Кри и вспыхнули лунным светом слова: «ЛЕТИ СКОРЕЕ МОРИЦ В ДЕСЯТЬ РАЗ ЧТОБ ДЕНЬ ЗЕМЛИ НАВЕКИ НЕ ПОГАС». Боязливо покосившись вправо, мальчик понял: Смерти словно кто-то отшвырнул далеко назад!

— У тебя получилось, Кри! Получилось!!! — завопил Аксель на весь космос. — Теперь ты волшебница! Уничтожь их совсем!

— Можете попробовать, конечно, — устало заметил комиссар, — но я не думаю, что это вообще возможно… И даже нужно.

Однако обезумевшим от счастья детям было не до рассуждений. Они наперебой принялись выкрикивать заклятия, которые сами собой возникали в их мозгу. Но цепочка из шести зловещих фигур с чуть опережающей их вожатой продолжала свой бесшумный полёт.

— Они же теперь летят за нами! — ахнула Кри. — Что я наделала!

— Спасла свою планету, — хмыкнул комиссар. — Уводи их подальше от Земли, пёсик…

— Я не совсем понял, Отто, — робко сказал Аксель, боясь поверить. — А… что нам удалось?

— Сбить их с цели, — объяснил Хоф, — и подсунуть им взамен наши скромные персоны… Ты же помнишь, что показал на допросе Фибах: тело, которое атакуют Смерти, должно двигаться. Как Земля… А болтун Пралине, сам того не замечая, ответил на очень важный вопрос, который мне НЕУДОБНО было задавать профессору в лоб. Вопрос этот: гонятся ли Смерти только за определённым движущимся телом — тем, на которое их натравили, к примеру? Или же, если между Смертями и этим телом вклинится какое-то другое, они забудут о прежней цели и кинутся за новой? Пралине сообщил, что вблизи Смертей нельзя двигаться никому, кто хочет остаться целым. Вывод напрашивается сам собой: не так уж трудно обмануть семь слепых дам и подсунуть им вместо одной цели другую…

— Например, нас! — закончил Аксель и широко улыбнулся. «Неужели я такой храбрый? — удивился он сам себе, оглянувшись на погоню. — Да нет… не может быть! Наверное, я просто не верю, что они нас догонят». И тут же в его мозгу словно взошла луна, высветив слова: «НЕТ, ТЫ И ХРАБРЫЙ ТОЖЕ».

— Кри! Кончай читать мои мысли! — строго скомандовал Аксель. — Я пожалуюсь дедушке.

— Ябеда… А вдруг они нас догонят? — боязливо спросила Кри, оглядываясь. — Ой! Они куда ближе, чем были!

— Да, они сейчас летят с той же скоростью, что и мы, — нахмурился Хоф. Его лицо при свете звёзд казалось призрачно-серебряным, как и лица детей. — Это скверно… Видимо, не зря все их так боятся. Простите ли вы меня?

— Конечно! — хором ответили брат и сестра.

— Но, Отто… ты уверен, что мы сейчас умрём? — запинаясь, спросила Кри.

— Уверен, — ответил тот. Его лицо стало ещё призрачнее — словно покрылось сверкающей фольгой. Нестерпимое, режущее глаза сияние залило летящего пса, комиссара и детей. И они впервые поглядели вперёд, а не назад. Печальный серебряный шар висел перед ними в пустоте. Казалось, это тоже человеческое лицо — так уж легли на него серые тени…

— Мориц, — позвал Хоф. — Куда ты нас несёшь?

— Сами не видите? К Луне, — буркнул пёс.

— Хочешь на неё повыть напоследок? — мрачно пошутил комиссар.

— Отто, Отто, они у нас на хвосте! Я вижу череп и косу! — в ужасе пролепетала Кри. — Только не здесь… не сейчас…

— Да замолчите вы или нет?! — взревел пудель. — Не снижайте мне скорость! Надоели… Воображают, будто умнее всех, раз они люди, — сообщил он сам себе. — А у собаки не хотите поучиться?

И он исчез. Три человеческих тела повисли в полной пустоте, в невидимых креслах, ощущая под ногами невидимый пол. Только Луна — всё более огромная, сверкающая — медленно плыла им навстречу.

— У тебя есть план? — спросил Хоф уже знакомым Акселю «кабинетным» тоном. (Но теперь это мнимое спокойствие не могло обмануть мальчика.) — Вожатая совсем близко.

— Я боюсь вовсе не её! А вы о себе позаботьтесь, — проурчал у них в ушах голос Шворка. — Не мозольте глаза! Хоть Смерти и слепые, мало ли что… Ясно? Да поживей, у вас четыре с половиной минуты!

— Оне Ауген! — хором произнесли люди. И растаяли в серебристом тумане.

— А теперь подбавьте мне скорости ещё разиков в пять и замрите. Шевельнёте хоть пальцем — нам конец!

Аксель торопливо что-то пробормотал и послушно оцепенел в кресле, чувствуя, как то же сделали два невидимых существа рядом. Вдруг сила, уносящая их, резко подалась вниз и устремилась… назад! Прямо в пасть преследователям! Описав полукруг, Шворк пронёсся под вереницей Смертей на такой скорости, что никто не успел на него спикировать. И пристроился в хвост последней Смерти. А затем пролетел ещё две-три секунды и застыл в пустоте без единого движения, глядя вслед уходящей погоне. Правда, уходила она недолго. Летящая впереди вожатая, почувствовав «нырок» Шворка, описала беспощадно-точную дугу. Цепочка догоняющих превратилась в правильное кольцо. Но этому кольцу не хватило нескольких секунд, чтобы замкнуть в себе летающего пса. И теперь, потеряв добычу, Смерти насторожённо замерли прямо перед своими жертвами.

Вряд ли хоть один человек с начала времён видел перед собой более ужасное зрелище! В развевающихся тёмных балахонах, с заржавленными косами наперевес, перед Акселем висели, слабо покачиваясь, семь гигантских скелетов. Их белые, как снег, черепа были чуть наклонены к левому плечу, словно прислушивались. Пустые глазницы глядели на людей в упор. Шворк мог не беспокоиться — ни у кого не нашлось бы сил шелохнуться, глядя на эту стаю. Прошла минута… другая… Наконец Смерть-предводительница — самая рослая, с самым красно-бурым лезвием косы — разжала щербатые челюсти, словно в немом удушье. Она повернулась к безмятежно плывущей Луне и остриём лезвия указала на неё своим товаркам. Кольцо вновь превратилось в цепочку, и невообразимая космическая змея ринулась к серебряному шару. Она тут же скрылась из глаз — так велика была её скорость…

— В добрый час! — напутствовал её Шворк.

— Акси, — позвала Кри тихим, дрожащим голосом. — Я умерла?

— Ты же только что колдовала! — успокоил её брат. — Всё в порядке… Но мне это будет сниться каждую ночь, — добавил он дрогнувшим голосом.

— Это ещё что… — пробормотал голос Хофа. — Вы вперёд посмотрите!

Глаза всех устремились к Луне. Тени на ней уже не казались больше чертами человеческого лица. Они слились в одну, огромную — в форме балахона, с капюшоном и косой наперевес. Вот эта тень взмахнула своей косой — и две чёрных, как смоль, волны залили планету с полюсов, сомкнувшись на экваторе за считаные секунды. Луна погасла, превратившись на фоне чёрного космоса в ещё более чёрную дыру. Затем во все стороны от неё брызнули круговые серебряные волны гигантского взрыва. Казалось, весь космос задрожал и испустил вопль… Троих людей и пса невидимая взрывная волна завертела волчком. И если бы пассажиры не были пристёгнуты к креслам, им пришлось бы плохо! Перед глазами Акселя вдруг снова оказалась Земля — спокойная, далёкая, голубая. И какая-то тёмная мошка, шевеля лапками, плыла навстречу Шворку на фоне этой спасённой Земли. Взрыв подбросил и её, перекувырнув брюшком вверх, но через несколько секунд стало видно, что она неумолимо приближается. А ещё через мгновение волна серебряного света хлынула на людей откуда-то сзади.

— Луна! Она опять светит! Она цела! — хором закричали дети.

— Но ничего живого, боюсь, на ней не осталось… — хмыкнул комиссар.

— Да и не было! — засмеялся Аксель.

— Не скажи, не скажи… На Луне ведь, оказывается, тоже есть духи. А впрочем, ты, наверное, прав, Акси. Лунные духи, конечно, предупреждены и затаились в глубинах своего Подземного Мира. Но ведь Штрой не зря сказал сегодня, что Смерти чуют жизнь за любой преградой. Убили они на Луне кого-то или нет — для них это, видимо, уже не главное. Главное — выплеснуть злобу после неудачной охоты, быть может, первой неудачной охоты с начала времён… И всё-таки у Пралине определённо будут неприятности! Правда, теперь у него в запасе лет пятьсот, чтобы оправдаться.

— Ничего у него нет в запасе, у вашего Пралине, — вмешался Шворк. — Он и его дружки летят нам навстречу, если вы заметили. И их-то невидимостью да неподвижностью не обманешь! Ну, так я им сейчас покажу подопытное собачье существо… Р-р-р-рых!!

И пёс опять стал видимым. Пока его пассажиры тоже расколдовывались, он уже мчался навстречу Зевсу. Быкодракон больше не казался безобидной плюшевой игрушкой. Он беззвучно и угрожающе разевал клюв, в глазах его по-прежнему прыгали чёрные тени, хвост нервно стегал по брюху и коротким лапам. Подлетев к нему метров на двести, Шворк остановился и повернулся к врагу боком.

— Ну, давай… — подбодрил он, словно Зевс мог его услышать. — Они там, внутри, даже и не знают, как со мной драться. Привыкли заколдовывать вместо честного поединка!

— С ними Клетчатый Балбес, — напомнил Хоф.

— Он давно пьян, — успокоил его пёс. — Может ваш… как его… Пралине его и стережёт, но не дать ему напиться на ночь глядя — это только моя прежняя хозяйка умела. А раз он пьян, будет по-моему!

Не успел он закончить, как из клюва Зевса вырвалась голубая ветвистая молния. Она уже почти достигла Шворка, когда тот рывком повернулся к ней мордой и раскрыл пасть. В глотке его мелькнуло что-то вроде вогнутого серебряного зеркала, которым он поймал молнию и метнул её назад. Только с многократно увеличенной скоростью! Заряд ударил Зевса прямо в оранжевый злобный глаз, и тело чудовища взорвалось — полностью, от клюва до кончика хвоста. Белое облако взрыва разметало фигурки в горбатых, тупорылых скафандрах, и они беспомощно полетели в космическую бездну. Одна из них, правда, имела обычные человеческие очертания. Бешено махая ручками и ножками, она пыталась освободиться от другой фигурки, поменьше, с цепкими обезьяньими конечностями и в очень длинном шлеме. Таком длинном, словно он скрывал крокодилью морду! Клочья скафандров летели в этой последней схватке, и наконец с человечка был сорван шлем. А затем два сцепившихся неподвижных тела исчезли вслед за остальными — в чёрную пропасть, прочь от Земли…

— Ну вот… — нарушил комиссар тягостное молчание, — теперь можно и домой!

— Да, пора бы… — вздохнул Аксель. — Только теперь уж с собакой. Мориц, а ты научишься грызть мясные косточки?

— У меня нет такой программы, — ответил пёс, поворачивая к Земле. — Но я постараюсь.

— Знаешь, — продолжал Аксель, стремясь не молчать и отвлечь Кри от только что виденного, — мне кажется, ты сейчас гораздо лучше говоришь, чем там, в подвале.

— Верно. Потому, что вы со мной и при мне разговариваете. Клетчатый почти не говорил, только приказывал. И словарь в меня вложил небольшой. А сейчас я вас слушаю и сам учусь!

— Ты здорово ушёл от Смер… от них! Оказался умнее нас всех!

— Это не моё достижение, — заскромничал пудель, виляя, однако, хвостом от удовольствия. — Это всё «Штрой».

— Кто?! — хором ахнули все.

— Ах да, вы же не знаете… В общем, я давно мог бы уйти от Смертей. А они давно поймали бы меня, если б захотели.

— Объяснись! — потребовал Аксель, теперь уже всерьёз заинтригованный.

— Ну, если коротко, — начал пудель, польщённый всеобщим вниманием, — я тоже готовился к бою, пока мы летели в атмосфере. Запросил свои бортовые компьютеры — а они у меня самые лучшие, какие только есть у духов. Семьдесят два миллиона волшебных операций в секунду! С такой техникой я успел бы перебрать массу разных решений — как уйти от Смертей — даже пока удирал к Луне. Но я люблю всё делать с чувством, заранее…

— Я тоже, — вставила Кри.

— И правильно! — одобрил пёс. — Так вот, главный компьютер называется «Штрой-2008». Он сам себя чинит и совершенствует, и не очень-то любит выдавать пользователю готовые решения. Хочет, чтобы я сам подумал над подсказкой. Ещё и поэтому я всё включил заранее. Теория преследования — одна из главных наук, которые я должен знать…

— Любопытно! — перебил на этот раз Хоф. — А нельзя ли использовать всё это, например, для нужд криминальной полиции?

— Всегда рад тебе услужить, Отто. Итак, оказалось, что по защите от Семи Смертей ничего нет! И «Штрой» объяснил, почему. Потому что эти Смерти — самые страшные. Их никто не посылает гоняться за отдельными существами. Они используются для уничтожения целых миров! Если вы решили убить кого-то, вы же не будете использовать для этого водородную бомбу, верно? Словом, у меня волосы на спине встали дыбом, когда я почитал материалы! Но и возврата, как вы сами понимаете, не было… И вот я задаю вопрос: «А если за мной всё-таки погонятся Смерти в открытом космосе?»

— Что же ответил «Штрой»? — с любопытством спросил Аксель.

— Выдал девятнадцать разных решений. Но ни одно из них не годилось.

— Почему?

— Для их выполнения надо было жертвовать пассажирами. Спасать только себя! Тогда я решил, что или мы вместе погибнем, или вместе спасёмся, и отключил компьютер. А вышло так, что мои пассажиры спасли меня.

— Чем это? — осведомился Хоф.

— Вы увеличили мою скорость! Я-то, когда делал запрос, исходил из своей обычной скорости. Но когда полетел в десять раз быстрее, сразу же опять включил «Штрой». Он и тут был верен себе. Ответил: «Думай сам». И выдал подсказку: «Борзые».

— Какие ещё борзые? — с опаской спросила Кри, оглядываясь на звёздную пустыню.

— «Штрой» напрямую подключён к моей памяти, — объяснил Мориц. — И вот, пока мы удирали к Луне, я вспоминал, какие же это в моей жизни встречались борзые. И вспомнил! Со мной по соседству, ещё при жизни с хозяйкой, жила одна борзая пенсионного возраста. Я ей был, конечно, никто, но иногда на выгуле мы общались. О каких только шикарных охотах она не рассказывала мне! Там было всё — лисы, зайцы, поместья! И как-то раз старуха Урсула (так звали борзую) мне говорит: главное, мол, в руководстве стаей — поощрять личную инициативу подчинённых. Если вожак захочет непременно первым схватить добычу, она может ускользнуть…

— А-а-а! Я, кажется, понимаю… — протянул Аксель. — А ты, Кри?

— Ну конечно! — с жаром подхватил Мориц. — Я сразу обратил внимание, что Смерти летают только цепочкой. Чтобы первой нанесла удар вожатая! Ещё бы, ведь они никогда ни на кого не охотились — просто убивали беззащитную жертву, и всё… И я тут же нашёл азбучно простое решение. Может быть, те скелеты, которые летели в середине цепочки, даже и успели бы ударить меня косой. Но они не посмели сделать это раньше начальницы! А та последняя Смерть, что замыкала погоню, — её-то я и боялся больше всего! Она наверняка меня почуяла. Однако даже не повернулась ко мне. Ждала предводительницу. Тем временем моё движение наложилось на их движение, и…

— Значит, мы выжили потому, что никто из нас никому не начальник. Потому что мы — друзья! — со слабой улыбкой сказала Кри.

— Я и впредь не подведу вас, — заверил пёс. — Притворюсь обычной собакой и постараюсь быть как все…

— Это очень здорово — быть как все, — тихо сказал Хоф. — Только мне почему-то кажется, ребята, что вам уже никогда такими не стать. Конечно, у Гуго Реннера была своя дорога, а у вас будет своя… И всё-таки господин Штрой жив. Он не оставит вас в покое.

— Нам нужно сейчас же защитить себя и своих родных от его нападений каким-нибудь заклятием, — спохватилась Кри. — Думай, Акси, пока летим!

— Я это сделал через секунду после того, как разрубил телевизор. Хотя вряд ли это был действительно я… — задумчиво прибавил Аксель. — И ещё, по-моему, нам нужно кое от чего избавиться. — Он нагнулся над своим рюкзаком, пошарил в нём и показал сестре найденное. — Ты не против?

— Что ты! Туда и дорога, — сказала она.

— Мориц, у тебя есть мусоропровод? — спросил мальчик.

— Бросайте мне в пасть, чтоб туалет не засорять! — предложил пёс.

Заинтригованный Хоф наклонился вперёд и успел заметить, как в глотку пуделя полетела монета с фигуркой быка и женщины у него на спине. Затем Аксель щёлкнул крышкой стальной кассы и вытряхнул туда же кипу банкнот. Стайка их выпорхнула в открытый космос и отправилась догонять останки Зевса.

— В общем-то, — вздохнул Аксель, провожая их взглядом, — ты могла бы на эти деньги стать кинозвездой…

— У меня остались усилители! — напомнил Мориц. — Захотите — мигом наколдуем.

— Нет, спасибо, — помотала головой Кри, — что-то не тянет меня пока на звёздное… Мне, наверное, хватит того, что я — Его Луна. И что на небе светит настоящая Луна. А захочу в звёзды — попробую добиться этого сама. Без Штроев и Фибахов… Ну, вперёд!

Земля уже заслонила весь горизонт. Поглядывая сбоку на Кри, Аксель заметил, что она молча шевелит губами.

— О чём это ты шепчешь? — спросил он наконец.

— Стараюсь не забыть, кому я сегодня позвоню! Тётя Хельга и дядя Эрнст, тётя Сандра, Лиза…

— И Дженни, — напомнил Аксель. — Не забудь позвонить Дженни… А то мне совестно, что я помешал вам свидеться, — поспешно добавил он.