Алая книга

Ты затихаешь, мой Рим… Дневные смолкают шумы,

Вечерняя сходит прохлада.

Иду я неспешно заросшей тропинкой старого сада.

Темнеет…

Вдали огневеет

Прощальной лаской заката мраморный портик дворца

и семнадцать ведущих к нему ступеней.

Идут со мною вечерние думы,

Печалью повитые думы,

Вдоль тихих аллей.

Вот, полускрытый темными пиниями,

Строгими линиями

Белеет алтарь, перевитый плющом.

На нем

Не сжигают давно аромата…

«Богу, чье имя неведомо» — вырезал я на гранитном подножье когда-то.

А ныне

Жгучим ветром пустыни

Выжгло в душе моей тихую радость милых чудес.

Закрылась навеки в страну осиянную дверь.

Теперь

Я не мечтаю о чуде.

И Бог для меня — лишь Тень, что придумали люди,

Чтоб ей населить пустынность небес.

А вот

Нахмуренный грот

С застывшим, как черный хрусталь, водоемом.

За колоннами входа паутиной густеет мгла…

О, сколько раз, на этой скамье, движеньем знакомым,

Помню, бросала она мне на плечи свои руки любимые.

Она умерла! Умерла…

Неудержимые

Слезы текут сквозь прижатые бледные пальцы, снова

и снова.

Кругом тишина… Ничье ненужное слово

Памяти той не обидит.

Этих слез никто не увидит.