Алая Корона

Море было всё ещё неспокойным, и Мору пришлось придержать меня, когда он повёл меня к краю судна. Он сбросил с себя плащ, ботинки и рубашку, оставшись в одних только штанах, перчатках и маске. Я проделала то же со своей обувью. Затем он взял меня за руку и сжал её.

— Готова?

Я покачала головой, снова почувствовав приступ тошноты, на этот раз из-за паники.

— Нет, даже немного.

— С тобой всё будет в порядке, — быстро сказал он.

— Я не могу дышать под водой!

— Сейчас мы это выясним, — сказал он.

И перепрыгнул через борт.

Потянув меня за собой.

Я закричала, затем с плеском ударилась о холодную воду, и начала погружаться вниз быстрее, чем я предполагала, точно долбаный камень. Я хотела снова закричать, но не стала открывать рот и инстинктивно попыталась всплыть на поверхность.

Мор по-прежнему держал меня, продолжая тянуть за собой вниз. Именно из-за него я не могла освободиться, не могла добраться до поверхности, не могла дышать. Этот засранец собирался меня утопить.

Паника забурлила у меня внутри, сдавив лёгкие. Мне был нужен воздух. Мне надо было сделать вдох. Я уставилась на тусклый серый свет на поверхности, который удалялся всё быстрее и быстрее. Каждая частичка меня очень хотела жить, спастись, сражаться за то, чтобы добраться до поверхности, сделать глоток воздуха.

Но мы продолжили плыть вниз.

Всё ниже.

И ниже.

И ниже.

Мы тонули, точно камни.

Пока до меня не дошло, что Мор не тонул. Он плыл. Он делал мощные гребки и тащил меня за собой. Он двигался в воде, словно акула, точно это была его вторая натура.

Чернота под нами начала рассеиваться, и сквозь неё стал пробиваться голубоватый свет. Он заворожил меня. Я уставилась на него, в то время как мы опускались всё ниже и приближались к нему. Я даже не поняла, что раскрыла рот и…

Задышала.

Каким-то образом мне удавалось дышать, не втягивая в рот воду и не захлебываясь ею.

Чёрт побери, неужели Мор был прав? Либо он был прав, либо я умерла.

Я попробовала снова сделать вдох и выдох. И хотя я не чувствовала воздух в лёгких, как это было на суше, я не тонула и не задыхалась.

Ого. Кажется, во мне было больше от Богини, чем я полагала.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я начала различать фигуры, которые двигались в свете; это был лес из морских водорослей, тянувшийся как будто до самого морского дна, которое нельзя было разглядеть.

Мор потянул меня сквозь него, мимо начали проноситься водоросли всевозможных цветов — бирюзовые, фиолетовые, зеленые — это было похоже на поле из струящихся лент.

Под нами, посреди леса из водорослей, появился грот, напоминающий небольшой амфитеатр, выдолбленный в смеси вулканических пород и кораллов. Его освещали несколько жутких рыб-удильщиков, которые жили на самом дне. Они были наполовину скелетами, наполовину покрытыми чешуей, словно ими кто-то уже пообедал, но слишком быстро наелся. Они были привязаны к камням бечевкой. Голубые огоньки на конце их антенн освещали всё пространство, включая богов, которые стояли посреди грота и смотрели на нас снизу вверх.

Ощутив на себе их божественные нечеловеческие взгляды, я тут же запаниковала, и мне захотелось вернуться на поверхность. Но Мор ни в какую не хотел отпускать мою руку.

Он плыл до тех пор, пока мы не оказались прямо над ними и не начали описывать над богами круги, точно косяк рыб.

Один из богов с яркими глазами цвета морской волны, загорелой кожей и широким чисто выбритым подбородком, что-то протянул Мору. Взяв предмет, Мор развернулся и передал его мне, вложив в мою руку.

Это был небольшой черный диск с выгравированными на нём странными символами, напоминающими готические эмблемы, похожие на морских ежей. Как только диск коснулся моей ладони, я начала опускаться, точно кто-то привязал к моим лодыжкам камни, после чего мои ноги приземлились на пол грота.

— Это поможет тебе оставаться внизу, — сказал Мор, с лёгкостью встав рядом со мной.

Я не могла видеть его рот под маской, но мне показалось, что он говорил как обычно, а не у меня в голове. Поток пузырьков потянулся вверх от его головы и исчез в темноте над нами.

Затем он положил руку на мой локоть, встал в командирскую позу и повернулся к своим собратьям.

— Боги, богини, братья и сёстры Подземного мира, — сказал он громыхающим голосом, тем голосом, который он использовал, когда ему требовалось быть королём, — позвольте мне представить вам мою жену, Ханну, королеву Туонелы и Богиню смерти.

Я с трудом сглотнула и посмотрела на зловеще прекрасные лица богов, уставившихся на меня.

К счастью, я узнала двух из них. Бледную девушку, приблизительно моего возраста, а может быть младше (по крайней мере, с точки зрения внешнего вида), одетую в тёмно-зеленое платье, которое струилось вокруг неё, точно водоросли. Её волосы были ярко-рыжего цвета, а из головы торчали крошечные рожки. Это была Теллерво, Богиня леса, которая помогла мне в Хийсинском лесу, когда Расмус ушёл куда-то ночью, сразу перед тем, как продать меня Мору.

Я быстро ей улыбнулась, и она кивнула. Её взгляд был дружелюбным, но по её напряженной позе было понятно, что ей приходилось следовать формальностям.

Там также была Велламо, Богиня моря. Такая же роскошная, какой я её и запомнила. Её неземную красоту подчёркивал невероятно замысловатый наряд: наполовину платье, наполовину доспехи, из рыбных костей, ракушек, щупалец осьминогов и жемчужин. У неё на голове был головной убор из чешуек, как у епископа, с клешнями краба на макушке.

Она холодно на меня посмотрела и приветственно приподняла свой волевой подбородок. Похоже, это был максимум, на который я могла рассчитывать. Мне хотелось спросить её о Динь, узнать, была ли она сейчас вместе с ней, или с кем-то из русалок, но мне показалось, что сейчас это будет неуместно.

— Рад наконец-то с тобой познакомиться, Ханна, — сказал Бог с квадратной челюстью.

Теперь, когда мне удалось получше его разглядеть, я заметила, что его грудь была обнажена, так же как у Мора, а его штаны были сотканы из раковин и рыбных чешуек. У него в руке была длинная штука, сделанная из костей и морских звезд. Я поняла, кто он такой, ещё до того, как он сказал:

— Я — Ахто. Бог океанов. Брат Туони, муж Велламо. Я многое слышал о тебе от неё. А вот мой брат мало что рассказывает.

Он взглянул на Мора, который не двигался.

— Вообще-то, ты можешь снять свою маску, Туони, — сказал Ахто с ухмылкой. — Мы все знаем, как выглядит твоё отвратительное лицо.

Несколько богов усмехнулись. А я рассмеялась. Кажется, моя нервозность наконец-то нашла выход.

Мор неохотно поднял руки и снял маску кабана, одарив своего брата пристальным взглядом. Его глаза мерцали серебром на этой глубине.

Ахто улыбнулся ему.

— А вот и уродливый Бог, так хорошо мне знакомый, — сказал он и посмотрел на меня. — Не знаю, что ты в нём находишь, Ханна.

— Хватит, — сказала Велламо низким гипнотическим голосом. — Мы можем обсудить внешность Туони потом. А сейчас нам надо придерживаться повестки.

Теперь мне было понятно, кто был главным в этой группе. Мор говорил, что собрание созвал Ахто, но было очевидно, что всем здесь заправляла Велламо. И хотя я ещё не познакомилась со всеми богами, мне уже очень нравилось наблюдать за этой стороной Туони, когда он был со своей семьёй. Тем более что эта семья не боялась потешаться над ним.

Мы продолжили знакомиться.

После Ахто, мне быстро представили Велламо, хотя мы уже встречались. И хотя она заставляла меня чувствовать себя смертной и ничтожной, Богиня моря мне всё так же нравилась. Мне бы хотелось стать такой же невозмутимой и рассудительной правительницей, но я не знала, суждено ли мне было стать именно такой. Но опять же, мне было всего лишь двадцать четыре года. Может быть, через пару столетий, мне удалось бы повзрослеть до её уровня.

Затем мне представили Тапио, Бога леса. У него была длинная седая борода, бараньи рога и мужественная осанка.

Далее мне представили жену Тапио, Миеликки. Как и у её дочери Теллерво, на голове Миеликки были рога, усыпанные полевыми цветами. Только они были гораздо больше и напоминали лосиные. Она была одета в скромное коричневое платье с принтом в виде отпечатка медвежьей лапы, вырез которого был украшен косточками мелких животных. И у неё была самая добрая улыбка, которая доходила до её глаз изумрудного цвета. Она даже сделала небольшой реверанс.

— Мы очень рады видеть тебя в нашем королевстве в качестве новой королевы, — сказала мне Миеликки, её голос был воздушным и нежным. — Туони сделал хороший выбор.

После Миеликки я заново познакомилась с Теллерво.

А затем с сестрой Туони, о которой я мало что слышала. Её звали Ильматар, и она была Богиней воздуха. Она была очень молчаливой, апатичной и практически незаметной, на ней было надето длинное платье небесно-голубого цвета, а её светлые волосы были заплетены в косу. Когда я смотрела прямо на неё, она казалась абсолютно цельной, но, когда я смотрела на неё краем глаза, она как будто исчезала. Обман зрения? Может быть, а может и нет.

Все теперь болтали друг с другом, а я отошла назад и наблюдала, так как мне было пока нечего добавить к разговору. Похоже, боги очень давно не собирались вместе в одном помещении, или как в этом случае, в одном подводном гроте.

— Так каким всё-таки образом ты можешь дышать под водой? — спросил меня Ахто.

— Она не простая смертная, — вставила Велламо, пристально посмотрев на меня. — Так ведь?

Мор откашлялся.

— Это правда. По сути, она не смертная. Это одна из причин, по которой я созвал вас всех сегодня. Правда, я ещё… эм… незаметно воздействовал на неё магией.

Я раскрыла рот.

— Какой ещё магией?

— Чай, — просто сказал он. — Я не хотел рисковать, на случай если ты не сможешь дышать под водой.

— Ты опоил меня!

Он пожал плечом и выглядел при этом так, словно совсем не раскаивался.

— О, Ханна, — сказала Велламо, издав мрачный смешок, — это ведь не первое твоё родео с Туони.

Я проигнорировала её, и, прищурившись, посмотрела на него. Придурок.

Не глядя мне в глаза, он обратился к присутствующим.

— Как вы знаете, Ханна всё это время тренировалась с Випуненом, как и все остальные члены моей семьи.

— И это, мать его, большая ошибка, — проворчал Тапио.

Меня очень удивило то, что он выругался. Он казался слишком тихим и старомодным для подобных ругательств.

— Заставив Випунена тренировать Лоухи, ты сделал её ещё сильнее.

— Тапио, — предостерегла его Велламо со вздохом. — Лоухи, в любом случае, перешла бы на тёмную сторону.

Я чуть не расхохоталась, услышав про «тёмную сторону», но решила, что кроме Мора, никто здесь, вероятно, не видел «Звёздные войны».

— Пожалуйста, продолжай, — твёрдо сказала Велламо.

Он кивнул.

— Во время тренировки Випунен рассказал Ханне о том, что я всегда подозревал. Что её мать из Верхнего мира ей не родная. И что её мать богиня. Из этого мира.

Все начали удивленно переглядываться.

Могла ли одна из этих богинь быть моей матерью? Я оглядела их всех, но не знала, на самом ли деле все они были шокированы. Может быть, они притворялись? Боги славились тем, что были самыми большими обманщиками.

— Ты уверен? — спросил Ахто, поудобнее взявшись за длинную штуку у себя в руках.

Мор кивнул.

— Випунен не врёт.

Он сделал паузу и одарил меня лёгкой, но гордой улыбкой.

— Если вам нужно ещё доказательство того, что моя королева особенная, то вот оно: она смогла взглянуть на него без маски.

Моя королева. Я чуть не упала в обморок.

Но, конечно же, никого не интересовал намёк Мора на нечто более интимное. Все они раскрыли рты, услышав новость о великане, и все их взгляды обратились ко мне. Они были полны благоговения, неверия и зависти.

— Ты видела Випунена в его настоящем обличье? — спросила Велламо, прижав руку к груди.

Я кивнула.

— Вообще-то, он меня заставил. Сказал, чтобы я сняла маску и посмотрела на него. Он сказал мне, что моя мать Богиня, но он не может сказать мне, кто она. Сказал, что я со временем об этом узнаю, и это спасёт мне жизнь.

— Как это на него похоже, — пробормотал Ахто.

— Как он выглядит? — спросила Теллерво, глаза которой округлились. — Он огромный?

Я не знала, стоит ли мне рассказывать всему миру о том, как выглядит легендарный великан, но я решила, что он выбрал меня не случайно. Я попыталась в точности описать, что я видела, хотя большинство богов, кажется, оказались разочарованы. Я и сама ожидала увидеть кого-то наподобие великана из сказки о «Джеке и бобовом стебле» вместо сгустка света.

— Так-так-так, — сказала Велламо себе под нос, — думаю, мы все можем предположить, что свет — это его естественное обличье, и что он может размножить себя или превратиться во что-то твёрдое, когда доходит, например, до тренировок.

— Я слышала, что шаман Вяйнямёйнен однажды обманул Випунена, когда был погребён под землей. Он ранил, его и тому пришлось отдать ему свои заклинания, — сказала Теллерво. — Это случилось во времена древних богов.

По суровым выражениям лиц, которые теперь нас окружали, я поняла, что они не часто разговаривали о древних богах. Но Мор воспользовался этой ситуацией и сказал:

— К слову о древних богах. Несмотря на то, что нам важно узнать, кем является мать Ханны, мы также должны обсудить надвигающееся восстание. У меня есть причина полагать, что оно случится очень скоро. Мои шпионы подслушали участившиеся разговоры в Хляби. Все они ждут сигнала или своего рода знака.

— Они давно уже его ждут, — сказал Тапио угрюмо. — Это старо как мир.

— Не могу не согласиться, — сказал Мор. — Однако, теперь, когда Лоухи заполучила Расмуса, я чувствую, что она начнёт торопить события.

Он обвёл взглядом всех присутствующих, и когда никто не отреагировал, сказал:

— Я предполагаю, что все вы знаете, что произошло, и что Лоухи заполучила Расмуса, шамана. Новости здесь быстро распространяются. Однако вы можете не знать, что Расмус является как братом Ханны, так и сыном Лоухи.

Послышались резкие вздохи и ропот.

— У Лоухи есть ещё один сын? — громыхающим голосом переспросила Велламо.

— И он не от Ильмаринена? — спросил Тапио.

Мор покачал головой и продолжил рассказывать обо всём. Новостей было много. Он закончил рассказом о Пророчестве трёх.

— Я не слышала о двух других пророчествах, — сказала Велламо.

Все остальные начали роптать в знак согласия.

Кроме Ильматар, которая молча наблюдала за нами всё это время и почти ничего не говорила. Её глаза были бледно-голубого цвета и сочетались с её платьем. На дне моря они становились то белыми, то зелёными, точно лунный камень.

— Сестра, — сказал ей Туони. — Ты знала о Пророчестве трёх?

Она слега кивнула, и уставилась прямо перед собой своими бледными глазами, не смотря ни на кого.

Туони что-то разочарованно проворчал.

— И ты решила не делиться этим со мной?

Она слегка покачала головой.

— Я вижу всё, — сказала она.

Её голос был таким тихим, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать её.

— Когда ты видишь всё, это слишком.

— «Всё» в том смысле, что вы экстрасенс? — спросила я.

Все посмотрели на меня как на идиотку.

Ильматар не смотрела на меня, что, вероятно, было к лучшему. Я решила, что если она установит со мной зрительный контакт, я буду загипнотизирована или что-то типа того.

— Я не экстрасенс, — сказала она так, словно это было какое-то непонятное слово. — Я Богиня воздуха. Я вижу всё, что происходит внизу. Существует Пророчество трёх, но не все пророчества сбываются. Помните пророчество, согласно которому великий Вяйнямёйнен должен был воскреснуть и вернуться в наш мир? Этого так и не произошло.

— Пока, — резко сказал Велламо, приподняв подбородок.

Мне показалось, что между двумя Богинями имелось какое-то напряжение. Они были сёстрами только формально.

— Пока время не подошло к концу, всегда есть шанс, что пророчество исполнится.

— Ладно, — сказал Мор, подняв ладонь. — Значит, Ильматар знала о пророчестве, но у неё в голове слишком много воздуха, чтобы понять его.

Ой. Кажется, у брата и сестры тоже были напряжённые отношения.

— Вопрос в том, что мы собираемся с этим делать?

— Мы мало, что можем сделать, — сказал Тапио, проведя рукой по своей длинной бороде, и только тогда я заметила, что в ней застряли мох и веточки.

Лесной Гендальф.

— Пока не узнаем, кто есть кто.

Он пристально посмотрел на меня, хотя его взгляд не был злым.

— Ханна, ты без сомнения являешься частью всего этого. Нам хотелось бы верить, что ты та, кто коснётся Мора и объединит эти земли. Но также есть вероятность, что ты относишься к другим категориям.

— Да, такая вероятность есть, — сказала Велламо, обратив на меня свой взгляд. — Но я не думаю, что это Ханна.

— Я тоже так не думаю, — тихо сказала Ильматар, всё ещё не смотря на меня. — У неё добрая душа. Она не из тёмного места.

— Это не значит, что она не обратится к этому тёмному месту, — сказал Ахто, посмотрев на меня извиняющимся взглядом, после чего перевёл взгляд на Велламо. — Как ты уже говорила, дорогая жена, со временем пророчества могут сбываться, а люди меняться. Мы часто недооцениваем тех, кому больше всего доверяем.

— Справедливости ради, у меня нет намерения воскрешать древних богов, — сказала я им. — Их последователи, Секта нежити, невероятно жуткие, и если уж они настолько ужасные, то я бы не хотела увидеть тех, кому они поклоняются.

Я взглянула на Мора, который внимательно смотрел на меня.

— А что касается моего мужа, хотя мы с ним и не ладим, я не собираюсь его уничтожать.

— Вы только поженились, — сказал Ахто и фыркнул. — Подожди немного.

— Как бы то ни было, — сказал Тапио, — Ханна, ты просишь нас доверять тебе.

— Нет, — сказал Мор низким командным голосом. — Это я прошу вас всех доверять ей. Что вы и сделаете. Она моя жена и моя королева. И именно она объединит эти земли.

Его неожиданная вера в меня согрела мне сердце.

— А если она этого не сделает? — спросил Тапио.

— Тогда я могу пообещать вам, что она не сможет уничтожить меня, — сказал Мор мрачно.

Угу. Потому что я совершенно точно буду мертва.

— Я хочу, чтобы каждый из вас, — продолжил он, пристально взглянув каждому из них в глаза, — держал ухо востро на земле. На море. В воздухе. Везде. Мы должны выяснить, какова роль Расмуса. Мы должны узнать, что Лоухи с ним делает, и более того, мы должны выяснить, кто такая Салайнен.

Он посмотрел на Ильматар.

— Богиня воздуха, если у тебя есть информация о том, кто был рождён от тени, не желаешь ли ты поделиться ей с нами?

Ильматар покачала головой.

— Я никогда не видела Салайнен, но если она находится с Лоухи в Звёздных топях, то я не смогу её увидеть. Если я встречу её, я дам тебе знать, дорогой брат.

Это послужило сигналом для завершения встречи. Между богами снова начались разговоры.

Пока все разговаривали, я села с Теллерво на одну из коралловых лавочек, которые стояли вдоль задней части грота. Я почувствовала себя на семейном торжестве, а мы с ней как будто сидели за детским столом, пока взрослые болтали о своих делах. Крошечные скелето-рыбки собрались вокруг рогов Теллерво и начали покусывать их. Она захихикала и начала отмахиваться от них, её рыжие волосы заструились вокруг.

— Приветик, — услышала я чей-то тихий голосок у себя за спиной, — Как дела, смертная?

Я застыла, узнав голос, после чего развернулась и увидела маленькую русалку, которая высунула голову из-за угла грота.

— Динь! — воскликнула я.

Она приложила палец к губам.

Я оглянулась. Ни Мор, ни кто-либо из богов не обращал на меня никакого внимания. Теллерво на какое-то мгновение взглянула на меня, но я её, похоже, не интересовала. Она была увлечена своими новыми друзьями — скелето-рыбками.

— Иди сюда, — сказала Динь, подзывая меня, после чего спряталась за пучком водорослей.

Я встала с коралловой лавки и присела рядом с ней.

— Классное декольте, — сказала она и всплыла повыше. Похоже, моя грудь оказалась на одном уровне с её лицом.

Одарив меня похотливой улыбкой, она сказала:

— Ну и каково это — быть женой Мора?

Я рассмеялась.

— Кажется, мне это… подходит, хотя это и странно. Не могу поверить, что ты здесь. Я надеялась увидеться с тобой снова, но не знала, когда это произойдёт.

Она заправила волосы за уши. Когда-то они были белыми, как и её хвост. Сейчас же её хвост был похож на переливающуюся морскую пену и был фиолетового цвета, а в её волосах появились пряди розового и лавандового цветов. Похоже, находясь в том аквариуме, она потеряла часть своего пигмента. Я снова почувствовала лёгкий гнев в адрес Мора за то, что он удерживал её у себя, но была рада, что сейчас она выглядела здоровой.

— Я подумывала о том, чтобы нанести тебе визит, — сказала она. — Но затем Велламо рассказала нам, что ты собираешься посетить грот, и я решила, что это хорошая возможность увидеться с тобой. Остальные русалки тоже здесь, — сказала она, указав себе за спину большим пальцем.

Я прищурилась и разглядела тёмные формы, которые двигались под водой в тех местах, куда не проникал свет удильщиков.

— Мы никогда не упускаем возможности выйти в открытое море. Здесь много хорошей еды.

— Значит, вы нигде не бываете без Велламо? — спросила я.

— Она нас защищает. Ты будешь удивлена, узнав, как много существ хотели бы потрахаться с русалками или съесть их. Хотя первое тебя не должно удивлять.

Ей почти удалось воспроизвести у меня в голове картинку, где Мор трахает её, но к счастью, мне удалось отогнать эту мысль в сторону.

— Не думала, что ты останешься такой же маленькой, — призналась я.

Она пожала плечами.

— Я не против, — сказала она. — Это отваживает от меня мужчин.

— Раз уж Мор здесь, может быть, он смог бы отменить заклинание?

Она решительно замотала головой.

— Ну, уж нет. Хоть ты теперь и королева, он, вероятно, захочет вернуть меня в тот аквариум. Ты же его знаешь. Ему нравится, когда то, что ему принадлежит, находится под замкóм. Он собственник и альфа-придурок.

Меня рассмешило это её определение.

— В общем, — продолжила она, и её глаза цвета аквамарина, похожие на глаза куклы Барби, воодушевленно заблестели. — Я слышала то, о чём вы говорили на собрании. Поздравляю тебя с тем, что ты наполовину Богиня.

— Спасибо. Должна признать, это было то ещё приключение. Вот только мне хотелось бы уделить чуть больше времени тому, чтобы выяснить, кто моя мать. Она ведь должна быть здесь, верно?

Несмотря на все эти разговоры о войне, пророчествах и всём остальном, на протяжении всей встречи я задавалась вопросом о том, могла ли одна из этих богинь подарить мне жизнь?

— Не обязательно. Здесь отсутствует пара божеств.

Я огляделась.

— Кто?

— Не то, чтобы он был Богиней, но здесь нет — Найрикки, брата Теллерво, — тихо сказала она. — Бога охоты. Он чем-то похож на сына Мора, обычно занят своими делами. Здесь также нет Куутар, которая, как ты знаешь, является Богиней луны, и её сестры Пяйвятар, Богини солнца. А также Оринготар, Богини огня. Все эти богини не могут спуститься на дно моря. Они вообще редко покидают свои земли. Есть ещё Ведь-ава, Богиня воды. Она выглядит как русалка, и её можно встретить только в реках или озерах. Я никогда не видела её в море. Вообще-то, я не знаю, жива ли она ещё.

— Некоторые боги могут вот так просто перестать существовать?

— Или их убивают. Боги могут убивать других богов. Политическая жизнь этих всевышних иногда напоминает мыльную оперу, но до меня не всегда доходят все слухи.

— Ильматар ведёт себя странно, — прокомментировала я, понизив голос. — Может быть, она моя мать?

Динь фыркнула.

— Не думаю. Она девственница. В этом вся она.

Наверное, от неё, и правда, исходили девственные флюиды. Словно кто-то выставил уровень «непорочности» на максимальные значения.

— Странно, что она ни на кого не смотрит.

— Она не может, — объяснила Динь. — То есть может, но она может видеть тебя только периферическим зрением. А когда она находится в зоне нашего периферического зрения, то полностью исчезает.

Неожиданно Динь поплыла вниз к основанию куста водорослей, откуда достала сетчатый мешочек, похожий на мешок мусора.

— Вот, я кое-что тебе принесла.

Мешочек показался мне тяжёлым, поэтому я забрала его у неё. Раскрыв его, я вытащила оттуда небольшой округлый кристалл.

— Это солнечно-лунный камень, — сказала она мне.

Ранее мне не удалось хорошо рассмотреть ни один из них, поэтому я посвятила некоторое время его изучению. Сфера была ржаво-коричневого цвета и сверкала миллионами искорок. Сверху и снизу камня были переливающиеся белые пятна, которые напоминали полярные шапки. Когда я перемещала сферу, белый цвет сменялся мерцающим свечением лунного камня.

— Ты ведь знаешь, как он работает?

Я кивнула. Я хотела продемонстрировать ей, но боялась, что свет привлечёт к нам внимание.

— Откуда ты узнала, что я хотела себе такой?

— Просто догадалась, — сказала она, пожав плечами, и кивнула на мешочек.

Я достала оттуда ещё один предмет, очередную сферу. Она ярко сверкала золотистым и жёлтым цветами, точно алмаз.

— Это портальное стекло, — сказала она.

— Портальное стекло? — повторила я, повертев сферу в руке.

На ней была пара несовершенств, в которые попадал свет, и которые создавали миллионы крошечных радуг.

— Это кристалл с солнца, — сказала она. — Его дала мне Куутар, он принадлежал её сестре. Ты можешь использовать его для того, чтобы заглянуть в жизни тех, кого ты больше всего любишь. Я не пыталась его использовать, потому что… ну, мне некого любить.

Она слегка опечалилась, но затем взяла себя в руки.

— В общем, я решила отдать его тебе. Ты можешь увидеть внутри него своего отца.

— Что!? — воскликнула я так громко, что Теллерво посмотрела на меня. — Что? — повторила я шёпотом.

Я поднесла сферу к глазам, но не увидела ничего, кроме перевернутого изображения Динь.

— Я его не вижу.

— Тебе надо его раскрутить, — сказала она. — И это надо делать одной, в темноте. Попробуй сделать это сегодня ночью. Думаю, ты сможешь увидеть его всего на пару секунд, но это ведь лучше, чем ничего.

Слёзы подступили к моим глазам. Это было странное чувство, так как я и так уже была под водой. Я прижала оба камня к своей груди.

— Большое тебе спасибо, Динь. Ты не представляешь, как много это для меня это значит.

Она одарила меня мягкой улыбкой.

— Я имею некоторое представление.

А затем выражение её лица стало мрачным, а лоб разгладился.

— Знаешь, я могу вытащить тебя отсюда, — сказала она едва слышным голосом.

Я нахмурилась.

— То есть с этого собрания?

— Из Туонелы. На дне Великого внутреннего моря есть самый настоящий портал. Если тебе удастся как-нибудь добраться до моря, я могу указать тебе путь.

Это было заманчиво. Так заманчиво. Я могла покинуть страну мёртвых и вернуться домой, где находился отец, где не было ни угрозы войны, ни пророчеств, ни принудительного брака с Богом.

И всё же… и всё же…

Я покачала головой.

— Я пока не готова, — сказала я ей. — Я знаю, это звучит глупо, но мне нужны ответы, и я сомневаюсь, что смогу найти их дома.

— Даже несмотря на то, что там твой отец? — спросила она.

Я задумалась над ее словами. Я знала, что, если бы мне представилась возможность снова поговорить с отцом, он бы всё мне рассказал. Но какой был толк в этих ответах, если бы я не смогла вернуться в Туонелу? Потому что я абсолютно точно не смогла бы туда вернуться. Мор бы мне не позволил. Он бы меня не принял. Он, скорее всего, убил бы меня, а если бы он не смог этого сделать, то мне в прямом смысле пришлось бы гнить в той темнице.

Ответы, которые я сейчас искала, пригодились бы мне только в том случае, если бы я оставалась королевой. Я совершенно точно не смогла бы функционировать как нормальный человек в прошлой реальности со всеми этими знаниями.

— Я не могу, — сказала я ей. — Я хочу увидеть своего отца, но теперь у меня есть обязательства, нравится мне это или нет. Я состою в законном браке с Мором, и даже если этот закон не распространяется на Верхний мир, для меня это важно.

Я даже не представляла, насколько, пока не произнесла это вслух.

— Ого.

Я нахмурилась.

— Что ого?

Она слегка мне улыбнулась.

— Ты всерьёз в него влюбилась.

— Я не влюблена в него, — тут же запротестовала я.

Не влюблена, я знаю, что не влюблена.

— Но я о нём переживаю. Я переживаю о Туонеле. Происходящее здесь влияет на все миры, а не только на один. Я не могу покинуть её сейчас.

— Вероятно, ты делаешь правильный выбор, феечка, — сказала она мне. — Ты говоришь как королева. Кажется, мне пора начинать тебе кланяться.

Она слегка поклонилась, как вдруг голос Мора прогремел на весь грот.

— Ханна! Что ты там делаешь?

Глаза Динь округлились и, сверкнув своей радужной чешуёй, она исчезла в водорослях.

«Пока, маленькая русалка», — сказала я про себя и быстро спрятала мешочек в лифе своего платья.

Выпрямившись, я улыбнулась Мору, который уже направлялся в мою сторону.

— Просто смотрела на водоросли, — сказала я ему.

Я заметила, как Теллерво с любопытством посмотрела на меня, и я тут же напряглась. Но она ничего не сказала.

— Разве у вас в Калифорнии нет водорослей? — спросил Мор.

Он взял меня за локоть, но его прикосновение было нежным.

— Нам пора возвращаться на поверхность. Не знаю, как долго ещё этот чай будет давать тебе возможность дышать под водой.

Он не знал? А вот теперь я начала слегка паниковать.

Мы попрощались с богами и богинями, я вернула Ахто чёрный диск, после чего мы с Мором поплыли наверх.

СПОКОЙСТВИЕ

Мор

Море было спокойным, как стекло. Я не стал задерживаться на палубе слишком долго, так как меня мог кто-нибудь заметить, например, какой-нибудь пеликан, подчиняющийся приказам Лоухи. Но мне хватило этого времени, чтобы подышать свежим воздухом и поглядеть на проблески солнца, встающего на горизонте. Я знал, что погода изменится, но сейчас я приветствовал солнце. Я стал с ним единым целым, словно оно слишком надолго покинуло моё королевство, и теперь я должен был приветствовать его возвращение. Может быть, тогда всё снова могло встать на свои места?

Но затем облака опустились, и восход поглотило море стального цвета. Я испустил низкий вздох и взглянул на слуг. Они мерно гребли, а лодка разрезала воду, точно острое лезвие. У нас оставалось ещё несколько часов до Сумеречной окраины.

Я спустился под палубу и вернулся в капитанские каюты. Когда-то я владел огромными длинными кораблями, которые стояли на якоре в Ночном форпосте, но со временем море поглотило их. Несколько больших кораблей, принадлежащих мне, всё ещё стояли на севере. Один из них располагался рядом с Хийсинским лесом в крошечной бухте, напоминающей тропический лес. Смертные назвали бы это место раем. Там росли роскошные цветы и растения, а вода там была тёплой и чистой. Только вот мой рай был тёмным, холодным и жестоким.

И всё же часть меня хотела отвезти туда Ханну. Даже если бы корабль пришёл в негодность, мы смогли бы устроить себе дом на пляжах с белым песком. Ей бы понравилось это место, она бы почувствовала себя там как дома, а я был бы счастлив, если бы она была счастлива.

«Я был бы счастлив, если бы она была счастлива».

Эта мысль застала меня врасплох.

Король не мог так думать. Это было так не похоже на Бога.

Я покачал головой, отогнал эту мысль и снова стал думать о больших кораблях.

В этих больших кораблях всё было таким величественным и пышным, а их интерьеры сияли хризолитом и кожей. Но на этом судне каюты капитана, располагавшиеся в хвостовой части, едва ли могли вместить меня. Хотя кровать там была удобной, и когда я вошёл внутрь, я увидел крепко спящую Ханну.

Конечно же, голую. Нам пришлось снять мокрую одежду. После чего мне пришлось трахнуть её, пока она не отключилась. Я был очень впечатлён тем, как она вела себя на собрании со всей моей братией, и я видел, что она впечатлила и их тоже. Я почувствовал, что мне очень повезло, что она стала моей королевой. Когда я был с Лоухи, меня пугало коварство её ума и то, как она использовала свои силы. Но в случае с Ханной, я испытывал изумление и гордость, видя, как она расцветала, превращаясь в Богиню. Я не знал, замечала ли она изменения, происходившие в ней. Она была слишком молодой и слишком сосредоточенной на изменениях своего тела и внешности. А её тело становилось сильнее и красивее с каждым днем. Но она пока не догадывалась, что самые масштабные и значимые изменения происходили внутри неё.

Однако сейчас она была вымотана. Тренировками, нахождением под водой, остатками магии внутри неё. Чёрт, кажется, она так и не восстановилась после того, что моя Сумеречная сущность и я проделали с ней на прошлой неделе. Море наконец-то утихло, и мне не хотелось будить Ханну. Ей был необходим отдых.

Я сел рядом с ней на кровати, и матрас прогнулся под моим весом. Её тело было произведением искусства. Долгие каждодневные тренировки сделали её бедра гладкими и мускулистыми, попу крепкой, а руки сильными. Но всё остальное было таким нежным. Естественные округлости её живота, полные груди, мягкая плоть на внутренней части бедер. Мне надо было показать ей, что то, кем она была снаружи, соответствовало тому, кем она была внутри: могущественной, но ранимой, сильной, но мягкой.

Иногда я думал о том, что Випунен был тем самым, настоящим Богом, который просто бросал кости, пытаясь предугадать будущее. А если это был не он, то Создатель, кто бы он ни был, просто сидел и наблюдал за тем, как всё обернётся. Было так просто представить, что могло случиться с Ханной. Если бы я не спас её от Лоухи в Звёздных топях, была бы она теперь жива? Что если Лоухи забрала бы её? Может быть, там она должна была превратиться в Салайнен, ту самую, что должна была меня уничтожить, или ту, что воскресит древних богов? А если вспомнить ещё более ранние события? Если бы Ханна попала в руки Лоухи или бродяг-скелетов сразу же после того, как она отправилась в Туонелу на поиски своего отца? Могла ли она перейти на их сторону?

Было ли удачным стечением обстоятельств, случайностью или судьбой то, что я завладел Ханной и, в итоге, сделал её королевой?

Я, конечно, не мог не думать о словах Тапио о том, что Ханна в любой момент могла измениться и стать той, кого мы боялись. Именно по этой причине я хотел бы на сто процентов доверять Випунену. Она тренировалась с ним в одиночку… кого он хотел из неё сделать? Я не сомневался в том, что Ханна сможет защитить себя, она показывала мне некоторые приёмы, которым она научилась, плюс у неё уже были боевые навыки. Випунену не обязательно было делать из неё воина. И если он это делал, значит, существовала какая-то проблема.

Могла ли воин-Ханна перейти на тёмную сторону, пойти против меня, превратиться в ту самую Салайнен? Может быть, Салайнен это и была она, только в другом временном пространстве, в другом будущем?

«Соберись, мать твою, — отругал я сам себя. — Ты рассуждаешь как несчастный смертный, а не как Бог. Ханна — твоя королева, она объединит эти земли и точка».

Я ущипнул себя за переносицу и тяжело вздохнул. Несмотря на весь наш секс, напряжение снова пробиралось внутрь меня.

От звука моего дыхания Ханна издала неслышный вздох и повернулась в кровати. Если бы не солнечно-лунный камень, излучавший слабый лунный свет, здесь была бы кромешная темнота. Странно, но я не помнил, что брал с собой этот камень. Должно быть, это был камень с лодки.

— Туони? — прошептала она, и её глаза распахнулись.

Мне сдавило грудь. Мне никогда не нравилось моё настоящее имя — если только его не произносила она. В её случае мне хотелось слышать его снова и снова.

— Ты спала, — сказал я ей, положив руку на её икру. — Уже рассвело. Мы приближаемся к Сумеречной окраине. Море пока спокойное.

— У тебя здесь есть кофе? — спросила она хриплым и сонным голосом, который моментально завёл меня.

— Могу поискать, — сказал я ей. — Хотя зёрна, вероятно, испортились. Тут очень сыро. Здесь может быть кофе без кофеина, но я бы предпочёл ему смерть.

— И я, — сказала она, слегка мне улыбнувшись. — Я могу подождать.

Она скользнула ладонью по пустому месту рядом с собой.

— Почему бы тебе не прилечь? Предполагаю, что ты вообще не спал.

Я покачал головой и дернулся влево. Я не мог спать в подобных ситуациях. Я не мог показать свою слабость. Даже когда я спал с ней, я всё равно обращал внимание на звуки снаружи и при случае был готов атаковать или защищать. Думаю, я неплохо в этом преуспел, учитывая то, как у меня получалось управляться со своей Сумеречной сущностью. Сейчас он тоже спал, но он вскоре должен был пробудиться, и мне пришлось бы разрываться на два разных тела. С тех пор, как мы соединились с ним в библиотеке вместе с Ханной, всё шло как по маслу.

— Тогда просто приляг, — сказала она. — Пожалуйста.

— Ты знаешь, что мне нравится, когда ты умоляешь, — сказал я.

И покорился. Я лёг рядом с ней и почувствовал себя огромным и могущественным рядом с её крошечным телом, но при этом странным образом уязвимым.

Она перекатилась на свою половину кровати. Её груди были идеальными. Протянув руку, она прижала кончик пальца к моему носу и улыбнулась сама себе, словно чему-то обрадовалась.

Я нахмурился.

— Что ты делаешь?

— Я тебя пунькнула.

— Пунькнула? Это какой-то сленг из мира смертных, заменяющий слово «трахать»? Потому что, если это так, то я предпочитаю второй вариант.

Она издала лёгкий смешок.

— Нет, глупый ты Бог. Пунькнуть это значит коснуться чьего-то носа. Вот так.

И она снова сделала это.

— Пуньк!

Я не смог сдержать смех.

— Кажется, я уже просил тебя не переставать меня удивлять. Ты нечто, Ханна.

Она снова меня пунькнула, но на этот раз я попытался укусить её за палец. Она вовремя отдёрнула его и застенчиво прижала к груди. Меня охватила грубая непреодолимая потребность доминировать над ней, и мой член затвердел. Как ей удавалось быть такой сексуальной, обворожительной и милой одновременно?

Я накрыл её тело своим и начал скользить по ней руками, а её руки запутались в моих волосах. Она уже была влажной, и я сразу же вошёл в неё. Внутри, как всегда, было узко, и я начал погружаться глубоко-глубоко, пока не прижался к ней и не начал двигаться.

Её стон прозвучал точно музыка у меня в ушах.

Мне хотелось слушать эти стоны всю свою жизнь.

Я начал медленно. Мы оба двигались спокойно и настойчиво, вторя морю за бортом лодки. Я хотел уделить время тому, чтобы почувствовать её. Я лизал её и пробовал на вкус каждый сантиметр её тела. В каюте ощущения были другими, будто это тесное помещение заставляло меня чувствовать себя так, словно я был у неё под кожей, а она у меня.

«Ты теряешь себя, Туони, — сказал я себе. — Ты теряешь себя в ней. Не дай этому случиться».

Но эти слова испарились, я не стал их слушать, не в этот момент. Я не слышал ничего кроме её учащённого дыхания, вызванного нарастающим жаром внутри неё, кроме влажных звуков того, как я входил и выходил из неё, а также скрипа лодки, скользящей вдоль волн.

— Ты моя навеки, — прошептал я ей, запустив руки ей в волосы и желая почувствовать её пряди между пальцами. — Скажи мне, что ты это знаешь.

Она посмотрела на меня с лёгким удивлением, после чего мои бёдра снова врезались в неё, и она ахнула, раскрыв рот и закатив глаза.

— Скажи мне, что ты моя, — продолжил я, полный решимости и приближаясь к тому, чтобы кончить. — Мне надо это услышать.

— Я твоя, — тихо проговорила она. — Я твоя, а ты мой.

Затем она вскрикнула, её тело напряглось, а пульс ускорился. Я довел её до пика.

— Посмотри на себя, птичка, — прошептал я ей, в то время как её спина изогнулась, а тело начало сотрясаться, и по нему прокатился оргазм.

Её щеки пылали, губы порозовели, а глаза были наполнены дикой нежностью.

— Посмотри, как ты летишь.

Она кончала снова и снова, после чего я тоже взорвался у неё внутри. Я продолжил делать резкие движения внутри её тела, схватив её за волосы, и заскрежетал зубами. Мысли покинули меня, а из груди вырвался низкий рык.

Чёрт.

Еще одна нить распуталась внутри меня.

Я вышел из неё, все мои мышцы дрожали, что было странно, так как моё тело никогда не доходило до предела. Когда я скатился с неё и принялся глубоко дышать, я снова почувствовал себя самим собой. Пульс барабанил внутри моей головы.

Я не мог перестать думать о ней. Об этом. О нас.

Её дыхание сделалось глубже, и она снова была готова уснуть, как вдруг я сказал:

— Чего ты хочешь, Ханна?

Она пошевелилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду: чего ты хочешь? — повторил я. — Чего ты на самом деле хочешь? Сейчас. Все чего-нибудь хотят, Ханна. Чего ты желаешь больше всего?

— В данный момент? В этом мире?

— В любом из миров.

Я услышал, как она сглотнула. Она перевернулась на спину, облизала губы. Последовала долгая пауза, пока она пыталась собраться с мыслями. Я мог бы сказать, что застал её врасплох, но, по правде говоря, не так много мёртвых задумывалось о том, чего они хотели от жизни, не говоря уже о том, чего они хотели в данный момент.

— Я хочу убедиться в том, что с моим отцом всё в порядке, — сказала она тихим голосом.

Я так и думал, что она это скажет. Она оставалась верной ему до конца.

— Ты уверена? Это действительно всё, чего ты хочешь?

Я сделал глубокий вдох. Интересно, стал бы я сожалеть о тех словах, что собирался сейчас сказать.

— Если я тебя отпущу, ты уйдёшь, прямо сейчас? Сможешь ли ты просто встать и оставить меня?

Она повернула голову и посмотрела на меня.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — осторожно спросила она.

— Мне любопытно. Всё хотел тебя спросить.

Она сглотнула и кивнула.

— Если бы мне было позволено вернуться, я бы ушла. Только для того, чтобы убедиться, что он в порядке. И я бы вернулась.

— Разве?

— Да. Вернулась.

— А чего ты хочешь потом? Если о твоём отце позаботятся, и он будет в безопасности до конца своих дней, тогда чего ты хочешь? Ты бы хотела, чтобы он вернулся сюда вместе с тобой?

Я пытался не давать ей никаких обещаний, но в её глазах уже загорелся огонёк надежды.

— Да. Если бы он мог попасть сюда… у меня было бы всё, чего я хочу.

Я оглядел её неземное лицо, зная, что в ней течёт кровь Богини.

— Правда? А кроме него, что тебе ещё нужно? Какова твоя цель? Что ты надеешься достичь на этой должности?

Я ожидал, что она начнёт колебаться, но я был удивлён, когда она сказала:

— Власти. Я хочу власти.

Моё сердце гордо забилось.

— Достойно уважения.

— Я хочу стать той, с кем стали бы считаться, — сказала она, на секунду закусив нижнюю губу. — Я хочу реализовать весь свой потенциал и хочу узнать, каков он. Я хочу проверить его границы. Я хочу безопасности и хочу, чтобы наступили безопасные времена, но не потому, что я замужем за тобой, а потому что, никто не должен переходить мне дорогу, никто не должен мне угрожать. Я хочу понять, каково это.

Я сел, постаравшись не удариться головой о потолок. В ней был огонь, которого я доселе не видел. Он никогда не был настолько сильным, чтобы мне хотелось задуть пламя.

— Ты уже близка к этому, разве ты не чувствуешь? — сказал я ей.

— Я не знаю, — она покачала головой. — Я близка к этому, но… не могу дотянуться. Я не уверена, что достойна этого.

— Чувствовать себя достойным чего-то и чувствовать свою власть — две разные вещи. Вероятно, настоящая власть заключается в том, чтобы знать себе цену?

Она расплылась в улыбке.

— Хорошо-хорошо, доктор Фил.

— Ты же не ждёшь от меня понимания всех твоих скучных отсылок к поп-культуре?

Она закатила глаза, после чего села рядом со мной. Я даже слегка испугался, что она снова меня пунькнет.

— А чего хочешь ты? Того же самого? Власти?

— У меня она есть, птичка, — сказал я ей. — И всегда была. Хорошо это или плохо. Проблема заключается в том, и я уверен, что ты скоро это поймешь, что тебе надо уметь её удержать. Ты не можешь быть всё время наверху, даже если ты Бог или лидер. С годами твоя власть начнёт испаряться. В данный момент, я в упадке, но я делаю всё возможное, чтобы снова воспрянуть.

— Значит, ты хочешь удержать власть?

— Когда ты формулируешь это подобным образом, это звучит так просто. К тому же я не такой одномерный. Я хочу больше одной вещи.

— И чего же ещё ты хочешь?

Я с трудом сглотнул.

— Тебя.

— Но я у тебя есть.

— Разве? — я приподнял одну бровь.

— Мы женаты. Ты только что оттрахал меня до потери сознания. Мы лежим в кровати, голые. Как ты можешь в этом сомневаться?

— Можно обладать человеком разными способами, Ханна. Какие-то из них простые. Но я не обладаю тем, чего хочу: твоим сердцем и душой.

Может быть, она и сказала то, что я хотел услышать, когда мы были в Хрустальных пещерах, но была разница между словами и чувствами.

Какое-то время она смотрела на меня, сдвинув брови и слегка нахмурившись.

— Ты сказал, что никогда меня не полюбишь, — тихо сказала она.

Я кивнул.

— Я знаю.

— Что тебе будет меня жаль, если я тебя полюблю.

— Может быть, я хочу тебя пожалеть?

Может быть, я просто хотел узнать, каково это, мать твою, почувствовать это хоть раз за свою проклятую жизнь?

Быть любимым.

Но я и так уже слишком много сказал.

Мы замолчали, воздух в помещении стал тяжёлым, напряжение усилилось. В этой лодке могли бы сделать люк, да что угодно, чтобы можно было запускать внутрь морской воздух. Словно этот воздух мог унести прочь всё то, что я ей только что сказал.

Я позволил себе стать таким уязвимым.

Был только один способ исправить это.

Я протянул руку, нагнулся и прижал палец к её носу.

— Пуньк.

Она разразилась смехом, который заполнил каюту, и вся неловкость момента за секунду пропала.

— О, Боже, — сказала она сквозь смех. — Меня только что пунькнула сама Смерть.

ПЕРЕД ИГРОЙ

Мор

Снежная птица чирикнула из угла кабинета, потешаясь надо мной. Она сидела на потускневшем наконечнике одного из моих глобусов, расположенных на самой верхней полке. Так высоко, что мне нужно было тянуться, чтобы достать дотуда.

Было ошибкой открывать клетку. Я думал, что раз уж снежная птица провела здесь достаточное количество времени, и раз уж я разговаривал с ней и кормил её, то она не покинет меня.

Я был глупцом.

Я выпустил её, и она сразу же улетела повыше, чтобы я не мог её достать. Теперь она сидела там, уставившись на меня своими красными, как у ящерицы, глазами, недоверчиво чистила перья, и я знал, что это, мать его, был урок для меня.

Я вёл себя слишком расслабленно рядом с Ханной. Слишком открыто. Больше как муж, а не как король или Бог. Я чувствовал себя большим добряком. Мне стоило снова бросить её в темницу. А, может быть, отправить пару слуг в Обливион? Всё что угодно, лишь бы почувствовать себя чуть более жёстким. Сейчас не время предаваться чувствам к Ханне: сейчас вообще не время для каких-либо чувств. Единственные чувства, которые мне были необходимы — это безжалостность, решительность, настойчивость. Мы стояли на пороге войны, и мне нужно было подготовиться к ней настолько, насколько это возможно. Я не должен был проводить ни секунды своего времени, не думая о войне.

Раздался стук в дверь.

Легка на помине.

Я понял, что это была Ханна, ещё до того, как услышал её. Я всегда различал её запах, чувствовал её, она была точно солнечный свет.

Вот дерьмо.

— Входи, — сказал я, не сводя глаз со снежной птицы.

Птица раскрыла клюв, обнажив ряд крошечных и острых, точно иголки, зубов. А затем она взлетела, скользнула у меня над головой и полетела в сторону Ханны.

Я развернулся и попытался поймать её, но тщетно. Ханна округлила глаза, увидев приближающуюся птицу, которая раскрыла клюв и развела крылья в стороны. Немой крик застыл на её губах, в то время как птица приземлилась ей на плечо, и у неё даже хватило наглости бросить на меня злобный взгляд. Она начала кудахтать, а потом запустила клюв в волосы Ханны, словно желала присвоить её себе.

— Как вижу, ты выпустил её из клетки, — сказала Ханна с беспокойством в голосе, не сводя глаз с летающей ящерицы.

— Теперь я уже понимаю, что это была большая ошибка, — признался я, подойдя к ней. — Но думаю, ты ей нравишься.

— Надеюсь, — сказала она. — Потому что у меня на плече сидит самый настоящий летающий динозавр. Я читала «Парк Юрского периода». Я знаю, что маленькие существа создают больше всего проблем.

Видя, что она чувствует себя неловко, даже несмотря на то, что птица-динозавр абсолютно точно её полюбила и пыталась свить гнездо в её волосах, я сделал шаг в её сторону. Птица раскрыла клюв, похожий на бритву, злобно на меня зашипела и попыталась схватить меня за перчатки.

— Глупое маленькое создание, — сказал я, схватив её за длинную шею.

— Ой, не убивай её, — взмолилась Ханна, сложив руки, словно в молитве.

— Так вот как ты меня видишь, — сказал я, разочарованно посмотрев на неё, после чего отнёс снежную птицу в клетку, стараясь не задушить её.

— Ты Бог смерти, — заметила она.

— Я разборчивый, — пробормотал я, вернув снежную птицу на место и захлопнув дверцу прежде, чем птица успела бы освободиться.

Она закричала и начала клевать прутья клетки. Я схватил шкуру и набросил её на клетку, чтобы прекратить беспрестанное кудахтанье. Это не сработало.

Я внимательно оглядел Ханну. На ней было длинное красное платье из бархата и атласа, в котором её талия выглядела узкой, и которое выставляло напоказ её груди. Драгоценные камни красного цвета украшали её шею, и они идеально подходили к короне, которую она должна была надеть позже. Волосы кудрями спадали ей на плечи, хотя некоторые пряди запутались из-за снежной птицы.

От её вида у меня перехватывало дыхание. Это была мука, которую могла доставить мне только она.

— Как я выгляжу? — спросила она, приподняв платье, чтобы продемонстрировать его мне.

— Как королева, — сказал я ей.

— Достаточно хорошо для твоего народа?

— Достаточно хорошо для того, чтобы съесть тебя, чёрт побери, — сказал я, скривив губы. — И это твой народ, моя дорогая.

Он улыбнулась мне нервной улыбкой и начала суетливо перебирать пальцами.

— Тебе надо выпить вина и поесть, — сказал я, подойдя к ней, и взял её руку в свою. — И, может быть, хорошо потрахаться.

— Нет, — резко ответила она и рассмеялась. — Я не дам тебе всё это испортить. Знаешь, сколько понадобилось времени Райле, чтобы сделать меня такой красивой?

— Не больше минуты, — сказал я, обвив её рукой за талию и прижав к себе, после чего врезался в неё своими бедрами.

Я был твёрд как железо.

— Нет, — снова сказала она и убрала мою руку. — Мне надо подготовиться к сегодняшнему вечеру, а из-за тебя я могу забыть своё имя.

— Твоё имя Ханна, — пробормотал я, снова притянув её к себе и поцеловав в шею.

На вкус она была такой сладкой, словно мёд или солнечный свет.

— Также известная как птичка и феечка. Богиня, жена и королева.

— Но в итоге, когда ты со мной закончишь, я могу превратиться в растрёпанное стонущее нечто со спермой в волосах.

Она прижала руки к моей груди, из-за чего мой член затвердел ещё больше. Это было похоже на отношения хищника и жертвы. В конечном счете, я её отпустил, потому что она была права.

Сегодня я давал праздничный ужин. Мы часто устраивали пиры перед Состязаниями Костей, чтобы отпраздновать это событие в кругу семьи и друзей. Состязания иногда длились часами — соперникам требовалось время, чтобы умереть, так как повторная смерть давалась гораздо сложнее — а это означало, что мы могли проголодаться. И не считая выпивки, которую мы доставляли в Хлябь по случаю этого события, приносить туда еду — было не очень хорошей идеей.

Поскольку Туонен судил состязание, и находился сегодня здесь, на Сумеречной окраине, вместе с Сарви, Калмой, Тапио, Миеликки, Теллерво и правой рукой Тапио — Ваки, Ловии пришлось перевозить мёртвых.

— Туонен уже здесь? — спросила Ханна, выйдя из кабинета.

Кажется, мне тоже нужно было переодеться. Я потратил слишком много времени, пытаясь вернуть птицу в клетку.

— Он должен быть здесь, — сказал я ей. — Он не пропускает обеды. Обычно он ест, а потом уходит, чтобы сберечь энергию для состязания. Так что он будет там.

Она кивнула и приподняла платье, а я взял её за руку, когда мы начали спускаться по лестницам на наш этаж.

— Как жаль, что Ловия вынуждена работать.

— Это так, — признался я. — Она никогда не видела ни одного Состязания.

— Может быть… — начала она и замолчала.

Я взглянул на неё.

— Что?

— Может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы… ну, я не знаю… нанять кого-то, кто мог бы взять на себя эту ответственность?

Я остановил её внизу лестницы.

— Ответственность? — сказал я, покачав головой. — Я знаю, что в Верхнем мире вы сами выбираете себе работу и получаете за неё зарплату, но здесь это так не работает.

Она приподняла подбородок и посмотрела мне прямо в глаза. О, сегодня она собиралась быть совершенно невыносимой. Чёрт, я опять возбудился.

— Почему нет? — возразила она. — Ты — чёртов Бог, Туони. Ты можешь делать всё, что захочешь.

Она не понимала. Ох уж эти смертные со своими идеями.

— Это так не работает.

— Почему нет?

— Потому что нет.

— Но почему?

Я раздосадовано зарычал.

— Смертная женщина. Послушай меня. Всё работает определенным образом, потому что если ты нарушишь баланс, то нарушится естественный порядок вещей.

Она скрестила руки и приподняла одну бровь.

— Ага-ага. И кто тебе это сказал? Антеро Випунен?

— Да, — неохотно ответил я.

— А то, что твоя бывшая жена-демон замышляет погубить тебя вместе с Древними богами и подземными повстанцами, это тоже естественный порядок вещей в Туонеле?

Я раскрыл рот, чтобы возразить ей. И закрыл его. Я решил, что не смогу ответить ей ничего умного. Чёрт, она постоянно меня обыгрывала.

— Почему тебя так волнует то, чем занимаются Ловия и Туонен?

— Потому что… — сказала она так, словно долго держала это в себе, — Ловия несчастна.

Я был ошарашен.

— Ловия?

Каждый раз, когда я думал о своей дочери, она представлялась мне такой безрассудной и улыбчивой девушкой. Она совсем не казалась мне несчастной.

Ну, хорошо. Может быть, сейчас, когда я на минуту задумался об этом, я вспомнил, что она, и правда, жаловалась на то, что слишком часто перевозит мёртвых.

— Да, — сказала Ханна решительно. — Она ненавидит свою работу. Она хочет… заниматься другими вещами. Она хочет всё бросить.

Я издал смешок.

— Ты не можешь перестать быть Богом.

Ох уж эти современные дети, всё время пытаются отлынивать от своих обязанностей.

— Она не собирается перестать им быть, она знает, что она Богиня мёртвых от и до. Но у неё есть свои собственные амбиции, и они не вращаются вокруг мёртвых.

Я нахмурился и задумался, пытаясь представить её возможные интересы. Она всегда была рядом, когда я смотрел ретро-фильмы из Верхнего мира. Она любила читать абсолютно любые книги, которые я оставлял то здесь, то там. У неё была странная одержимость модой. Весь её слэнг был заимствован из Верхнего мира…

— Я не понимаю. Какие у неё амбиции?

— Она любит… путешествовать.

— Путешествовать куда?

Она на мгновение закусила губу, её глаза что-то скрывали. Она словно размышляла о том, что сказать дальше.

— В Верхний мир.

— Она вообще когда-нибудь там была? — спросил я.

Не то, чтобы она не могла получить туда доступ, я просто не знал, когда она умудрилась это сделать. Она никогда мне об этом не рассказывала.

— Пожалуйста, не говори ей, что я тебе рассказала, — сказала Ханна, округлив глаза. — Она хотела, чтобы я поговорила с тобой об этом. Ей просто нужно немного времени и личного пространства, чтобы разобраться в себе. Она надеется, что ты мог бы найти кого-то ещё на ее должность.

— Кого-то ещё? Разве она не осознает всю важность своей роли? Насколько она почётна? Быть тем, кто встречает мёртвых и отвозит их в загробную жизнь.

— Тогда делай это сам.

Я сощурил глаза и посмотрел на неё.

— Это не смешно.

— Вот видишь? Тебе не нужна эта работа.

— Это не моя работа, Ханна.

— Так и Ловия думает, что её должен делать кто-то другой. Посмотри на это с другой стороны. В Верхнем мире, если бы я заехала в отель, в котором была не уверена, и менеджер на стойке оказалась бы стервой, это испортило бы всё впечатление об отеле, а может быть и обо всей поездке. Именно это и думают люди, прибывающие сюда. Они, чёрт побери, только что умерли, они боялись этого на протяжении всей своей недолгой жизни. Меня не волнует то, что ты Бог смерти. Ты явно не понимаешь, насколько страшна мысль о смерти для мёртвых. Они живут всю свою жизнь с этой идеей, и они даже не знают, что с ними произойдёт. И вот они умирают, может быть, видят белый свет, а потом они видят лодку, плывущую к ним по реке. Она плывет, чтобы забрать их в загробную жизнь, о которой они ничего не знают, и знаешь что? Тот, кто управляет лодкой, не хочет здесь находиться. Он ненавидит эту жизнь. Он предпочёл бы находиться во Франции, есть сыр бри и попивать вино из бутылки за два евро под Эйфелевой башней. Нет никаких сомнений в том, что люди на лодке захотят того же.

Ханна даже запыхалась, когда закончила говорить.

— Хорошая речь. Ты закончила?

— Туони, — сказала она предостерегающим голосом.

Это был плохой знак. Она впервые произнесла моё имя этим тоном.

— Она твоя дочь. Дай ей немного пожить. Так же как и своему сыну. Дай ему тоже немного пожить. Он может стать хорошим дополнением к Сумеречной окраине, где он сможет работать твоим поверенным и советником, вместо того чтобы работать на лодке.

Я почти рассмеялся, но вспомнил, что Туонен находился сейчас в замке. Последнее, чего бы мне хотелось, это проявить к нему неуважение.

— У него нет опыта.

— Тогда дай ему шанс его получить, через пару тысячелетий он его приобретёт. Послушай, я бы не стала с тобой об этом говорить, если бы она мне не доверилась, и не попросила меня поговорить с тобой. Может быть, ты можешь попросить кого-то из младших богов заняться этим. Или богинь? Или духов? Кого-то, кто чертовски похож на Калму. Кого-то, кто захочет делать эту работу и будет её чтить, как она того заслуживает.

Ханна говорила так страстно, её большие карие глаза умоляли меня, и меня невольно тронула её преданность моей дочери.

— Она тебе очень дорога, не так ли? — сказал я.

Она кивнула.

— Да. И я не хочу переходить границы или задевать твои чувства. Я знаю, что она вовсе не моя дочь. Но от этого она мне не менее дорога. Просто пообещай мне подумать об этом. Пожалуйста.

Я одарил её полуулыбкой.

— Ты же знаешь, что мне нравится, когда ты говоришь «пожалуйста».

— Вот вы где, — раздался голос Туонена, не дав мне чрезмерно увлечься своей женой.

Я посмотрел вниз за перила и увидел своего сына, поднимающегося по лестнице. Он был одет в чёрное с ног до головы. В его наряде было много кожи и металлических деталей. Яблоко от яблони. В последний раз я виделся с ним, когда он перевозил полуголых женщин в Город смерти.

Он остановился под нами и посмотрел на Ханну.

— Вот мы и снова встретились, — сказал Туонен и слегка поклонился. — На этот раз ты здесь в качестве королевы.

Он посмотрел на меня из-под маски в виде гадюк, сделанной из обсидиана.

— Стоит ли мне теперь называть её мачеха?

— Пожалуйста, не надо, — сказала Ханна, рассмеявшись. — Просто Ханна.

— Хорошо, Просто Ханна, — сказал он, поправив галстук-бабочку, единственное цветное пятно на его теле: красное.

Если бы я надел что-то красное, мы бы выглядели как семья, что было бы неплохим решением. Я не знал, будет ли кто-нибудь из членов восстания присутствовать на Состязании Костей, рыская в темноте, но было бы полезно показать им, что мы выступаем единым фронтом.

— Я пришёл сообщить вам о том, что ужин почти готов, — сказал он, и только тогда я почувствовал запах еды, приготовленной Пири, который витал по замку.

Туонен на мгновение снял маску и убрал чёрные волосы со лба.

Я внимательно оглядел Ханну. Я знал, что она была более близка по возрасту моему сыну, чем мне, и я должен был признать, что Туонен был довольно красив. Определенно красив. Я передал ему все свои гены, за исключением рогов. И хвоста. Но мне не разрешалось говорить о хвосте.

И хотя Ханна оценивающе его рассматривала, так как наконец-то увидела его без маски, она не заискивала перед ним. И всё же я приобнял её одной рукой для пущей убедительности.

— Мне надо переодеться, я гонялся за летающим динозавром, — сказал я ему.

Он нахмурился и надел маску обратно.

— Пойдём со мной, Туонен. У Ханны есть одна очень интересная идея, которую она только что мне подкинула.

Мы прошли по коридору в сторону моих покоев, и я рассказал Туонену про её идею о том, чтобы найти младшего бога, который взял бы на себя роль паромщика, с целью предоставить ему и Ловии больше личного пространства. Это было на меня не похоже. Обычно я размышлял над чем-либо в течение нескольких месяцев, даже лет, и только потом принимал решение.

— Ещё один паромщик? — сказал Туонен, когда я вынул одежду из шкафа. — Я не против.

Он произнёс это вальяжно, но я услышал воодушевление в его голосе и понял, что это, вероятно, именно то, что нужно моим детям. Я знал, что они были бессмертны, и это продолжалось уже много тысячелетий, но, может быть, они заслуживали того, чтобы немного продлить свою молодость?

То, что она сказала про Випунена, заставило меня пересмотреть некоторые вещи. Випунен постоянно напоминал мне о моей роли, о том, что нельзя нарушать баланс этих мест и что следует сохранять естественный порядок вещей. Мне вбивали это в голову с тех пор, как я проснулся голым на полу пещеры, будучи ещё, чёрт побери, ребёнком, который вскоре должен был стать Богом.

Но если всемогущий великан так упорно пытался держать меня в узде, то почему он не делал того же с другими? Этого я не знал. Может быть, я был единственным, к кому у него был доступ? Иногда я задавался вопросом — почему это было так? Почему мой брат Ахто не должен был иметь дело с Випуненом? Или моя сестра Ильматар? Даже наши родители — Укко и Акка — древние боги, которые были гораздо могущественнее нас — держались от него подальше. Они не встревали во всё это.

— Это всего лишь идея, — сказал я ему. — Я поспрашиваю и узнаю, насколько это возможно.

Он приподнял маску и широко мне улыбнулся.

Вот дерьмо. Я дал ему надежду.

Я посмотрел на Ханну. Она тоже широко улыбалась. Словно они с ним уже победили.

— Осторожнее, — предупредил их я. — Если вы будете слишком злоупотреблять моей щедростью, я могу бросить вас в темницу.

— Какая бесподобная угроза! — сказал Туонен.

Я проигнорировал его. Переодевшись за ширмой, я пошёл в Зал черепов, чтобы выбрать маску для состязания. Поскольку я уже очень давно не появлялся в Городе смерти, мне нужно было выбрать маску с особенной тщательностью, чтобы выглядеть максимально устрашающе.

Стараясь придерживаться определенной цветовой гаммы, я выбрал красную маску, выполненную из окрашенных костей северного крокодила. Два железных шипа представляли собой рога, а форма лба делала её похожей на морду рептилии. На её щеках были вырезаны чешуйки, а изо рта, который растянулся в маниакальной улыбке, торчали клыки.

Я надел её и посмотрел на Туонена и Ханну, чтобы узнать их мнение.

Туонен улыбнулся, очарованный маской.

А лицо Ханны исказилось от отвращения.

Отлично.

Я схватил плащ с капюшоном, и мы направились к лестнице, как вдруг Ханна неожиданно о чём-то вспомнила. Она забежала в спальню, после чего вышла оттуда, поправляя платье.

Я вопросительно на неё посмотрел.

— Простите, — сказала она. — Я забыла свой нож и солнечно-лунный камень.

— Куда ты их дела? — спросил Туонен, осмотрев её.

Она гордо ему улыбнулась и была уже готова приподнять свою пышную юбку, но я протянул руку и схватил её за запястье.

«Это необязательно», — беззвучно сказал ей я.

— У неё на ноге чехол, — ответил ему я.

Несмотря на то, что его лицо закрывала маска, я понял, что он был разочарован тем, что ему не удалось попялиться на мою жену.

— Нож из селенита нужен для защиты, а солнечно-лунный камень для освещения.

— Это Випунен дал тебе этот нож? — спросил Туонен. — Я пробовал использовать селенит, но он не режет в моих руках.

Она покачала головой.

— Нет. Вообще-то его дал мне твой отец. Если бы всё было так, как хочет Випунен, то на Состязание Костей мне пришлось бы взять для защиты меч. Мне всё время кажется, что скоро он мне понадобится.

Я сжал её руку, и мы пошли вниз по лестнице на основной этаж.

— Тебе не стоит нервничать, моя дорогая.

— Кто сказал, что я нервничаю? — спросила она, но нервозность была написана на её лице.

Все, кто собрался на пир, а также мёртвые слуги, стоявшие снаружи на страже, расступились, чтобы пропустить нас.

Гости уже сидели за длинным столом, который был заставлен едой. Пири и другие прислужницы сновали туда-сюда между залом и кухней с подносами, заполненными восхитительными блюдами.

Двери закрылись за нами, и мы вместе с сыном сняли наши маски. Среди присутствующих мы могли быть самими собой.

Я сел на одном конце стола, и поскольку Ханна была на званом ужине впервые, я подвел её к стулу на противоположном конце стола. Она села на железный трон и взглянула на меня обеспокоенными глазами. Чтобы подбодрить её, я похлопал её по плечу, после чего направился в свой конец стола.

Туонен сел рядом со мной. С другой стороны от меня сидели Тапио, Миеликки, Теллерво и Калма. Сарви сидел рядом с Ханной. Конечно же, у единорога не было стула, но поскольку он стоял там, это было то же самое. Теллерво не могла перестать смотреть на единорога с детским восторгом. Я понял, что она никогда не была на званом ужине в замке. Новым гостям было нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что единорог будет есть за столом вместе с ними.

Вино полилось по кубкам, и Туонен встал на ноги, приподняв свой бокал.

— Я знаю, что обычно речи здесь говорит мой отец, но я решил опередить его, — сказал он, оглядев всех присутствующих. — Я хотел бы лично поприветствовать нашу новую королеву, Ханну, потому что это её первый званый ужин в качестве королевы, и это определенно её первое Состязание Костей. Это важный день, и я очень рад, что она находится сейчас здесь, чтобы разделить его с нами.

Хм-м-м. Речь Туонена оказалась очень трогательной. Я никогда не видел его таким сентиментальным. У меня было ощущение, что он начал заискивать передо мной, потому что Ханна предложила заменить его другим паромщиком.

Я похлопал ему вместе со всеми, после чего мы выпили в честь Ханны, которая сдержанно улыбалась с другого конца стола. Её бледные щёки вспыхнули из-за смущения, что заставило мой член дёрнуться. Чёрт. Жаль, что я не овладел ею, пока у меня была такая возможность; если она собиралась быть такой же очаровательной весь вечер, мне пришлось бы провести его в возбужденном состоянии, что было очень неудобно.

Наконец внесли наши кушанья, и все принялись за еду. Она была сегодня особенно вкусной. Здесь были тарелки, наполненные золотой дыней, приготовленной с жареными полосками бекона из лосиного мяса, рагу из жареных каштанов с ледяной тыквой и ранетками, а ещё запечённый снежный фазан, фаршированный горной рожью, скальной репой и цветами из сада. Каштановый эль и можжевеловое пиво текли рекой, равно как и сладкое вино и ликер из кардамона, которые обладали более мягким вкусом. В качестве гарнира нам даже подали рис. Я заставил одного из своих помощников привезти его нам из Верхнего мира. Как бы ни старались мои прислужницы, они так и не научились выращивать рис в Туонеле.

— Что это? — спросила Теллерво, с отвращением уставившись на миску с рисом, когда Туонен передал его Ханне. — Личинки?

— Это называется — рис, — сказала Ханна, стараясь не рассмеяться. — Он из моего мира. Мы едим его со всем подряд, начиная от водорослей и рыбы и заканчивая корицей и сахаром. Он очень хорош. Попробуй.

Теллерво сморщила нос.

— Нет, спасибо.

— Тапио, — сказал я отцу Теллерво, Богу леса.

В этом тёмном зале, в окружении металла, Тапио смотрелся не к месту с его бараньими рогами и бородой, усыпанной мхом, веточками и листьями.

— Твой сын, — я указал на него вилкой, — Найрикки. Он не был на собрании и сейчас тоже отсутствует. Чем он занимается целыми днями?

Старческое лицо Тапио сделалось недовольным.

— Насколько я знаю, ничем.

— Он охотится, — сказала Миеликки, хотя её это, похоже, тоже не радовало. — Весь день. Убивает ценных животных. Как ты знаешь, я их защищаю, и таким образом он как будто пытается бунтовать. Он нарёк себя Богом охоты. Говорит, что Бог леса уже есть.

— Он боится последовать по стопам своего отца, — проворчал Тапио.

— Это нельзя назвать «следованием по стопам отца», раз уж ты не собираешься уходить со сцены, — отметил я. — Не хотел бы он заняться чем-то ещё? Временно. Стать по совместительству Богом смерти?

Краем глаза я заметил, как Туонен и Ханна обменялись удивлёнными взглядами. Готов поклясться, они думали, что я никогда не рассмотрю этот вариант. Было довольно приятно застать их врасплох.

— И что он будет делать? — спросил Тапио, и выражение его лица сделалось заинтригованным. Как и у его жены.

— Он станет паромщиком, — сказал я ему. — Иногда Ловия и Туонен заняты другими делами, например, помощью мне и так далее. Это очень престижная должность в нашем королевстве.

И я совсем не преувеличивал. Все вокруг уважали моих детей за то, что те перевозили мёртвых в их загробную жизнь. Без них этот мир не мог бы функционировать.

— Для нас было бы честью, если бы ты поручил ему эту роль, — сказала Миеликки, плотно прижав руки к столу для пущей убедительности.

Теллерво фыркнул.

— Если только ты сможешь его убедить.

— Эй, — резко сказал Туонен. — Это почётная должность. И она позволяет встречаться с множеством интересных людей.

Его глаза загорелись, когда он это сказал, и я знал, что сейчас он подумал о полуголых представителях переправляемых им людей.

— Я поговорю с ним об этом, — сказал Тапио. — Если эта должность подразумевает какие-то дополнительные привилегии, он, вероятно, согласится. Я знаю, что он хочет сделать себе имя.

— Мы можем поговорить об этом подробнее в другой раз, — сказал я, приподняв бокал вина.

Все погрузились в разговоры и продолжили есть, а мне тем временем надо было кое-что проверить. Я закрыл глаза на случай, если что-то пойдёт не так, и стал искать свою Сумеречную сущность у себя в голове. Я нашёл его там же, где и оставил — лежащего на полу в восточном крыле библиотеки.

Я открыл его глаза.

И посмотрел сквозь них.

Я уставился на потолок и на небесные светила, выгравированные на нём. На галактики из других миров, у которых ещё даже не было названий.

Но пока я смотрел на потолок, я также находился на ужине. Я слышал разговоры вокруг — Туонен говорил о сегодняшнем состязании и о деньгах, которые он на него поставил, хотя деньги здесь были бесполезны, и он не должен был этого делать, так как был судьёй. И когда я на мгновение открыл глаза, я увидел Ханну на другом конце стола, которая с беспокойством наблюдала за мной. Она знала, что я делаю.

А я всё также видел потолок.

Я видел её, и я видел библиотеку. Эти изображения не накладывались друг на друга. Всё это происходило параллельно друг другу, но при этом в одно и то же время.

Я находился в двух разных местах одновременно, но мои мысли были единым целым.

Я улыбнулся сам себе, сидя за обеденным столом, но лицо Сумеречной сущности осталось бесстрастным. Всё то время, пока я находился внутри себя, связь между моим разумом и телом была идеальной.

И сегодня я собирался это проверить.

Я собирался отвезти Ханну на Состязание Костей.

Только вот моя Сумеречная сущность не стала бы оставаться на Сумеречной окраине.

Она собиралась отправиться туда вместе со мной.

СОСТЯЗАНИЕ КОСТЕЙ

Ханна

Прошлой ночью я видела своего отца.

Пока Мор был в библиотеке, упражняясь в единении со своей Сумеречной сущностью, я воспользовалась темнотой и поискала своего отца.

Я достала портальное стекло из банки для соли, которую хранила рядом с кроватью (я тоже сходила в библиотеку и изучила всё о портальном стекле, и о том, как его надо хранить), и положила его на пол. Так его было удобнее всего крутить. Встав на четвереньки, я принялась наблюдать за тем, как оно вращается.

Я собиралась сделать это ещё раньше, но когда темнота опускалась на Сумеречную окраину, со мной всё время кто-то был. Однако прошлой ночью я знала наверняка, что Мор будет занят (вероятно, делая минет самому себе).

Сфера всё вращалась и вращалась, и я с трудом могла разглядеть её в темноте. Но затем она начала сиять. Это свечение не было похоже на свечение солнечно-лунного камня. Я всего лишь могла теперь разглядеть стекло, словно оно было подсвечено изнутри.

И вот, в крутящемся жёлтом стекле, которое переливалось всеми цветами радуги, я увидела своего отца.

Как и предупреждала Динь, видение длилось всего пару секунд. Но пока мне этого было достаточно.

Я увидела лицо своего отца. Он с кем-то разговаривал, но я не смогла увидеть его собеседника. На заднем плане я увидела зелёную траву, что удивило меня, потому что я думала, что в Финляндии сейчас зима. Но кто знает, как вело себя время, пока я находилась в этом мире?

Отец не выглядел расстроенным. Он не был зол. Он был глубоко погружён в разговор и казался очень озабоченным. Это единственное, что мне удалось разглядеть, пока сфера не начала останавливаться. Я тут же попробовала снова её раскрутить, чтобы увидеть отца на ещё один короткий миг, но вскоре вращение совсем прекратилось. На третьей попытке я даже не смогла увидеть его образ.

И всё же я пошла спать с ощущением теплоты в сердце. И не только потому, что я снова увидела лицо отца и узнала, что он всё ещё жив и вполне здоров, а ещё и потому, что вспомнила о словах Мора, которые он сказал мне, когда мы лежали в каюте лодки. Он закинул мне в голову идею о том, что мой отец мог жить здесь, с нами. Сейчас я уже была не уверена в том, что он имел в виду именно это, но если это было так…

Я чуть не расплакалась. Я никогда не думала, что Мор будет рассматривать такую возможность. Это не входило в нашу сделку. Но чем больше времени я с ним проводила, тем сильнее переплетались наши жизни, в хорошем смысле. И я начала думать — надеяться — что сделка, вероятно, ничего уже не значила.

А что, если именно я начала что-то значить?

Естественно, я не хотела опережать саму себя. Я знала, что между нами всё происходило в обратном порядке. Меня заставили выйти замуж за Бога, чтобы выполнить свою часть сделки, о любви здесь не было и речи. Мы даже не особенно друг другу нравились. И хотя о любви речи до сих пор не было, мы с ним сблизились. Даже сегодня утром, когда я лежала рядом с ним, мою грудь наполнило какое-то сильное чувство. Оно билось внутри, хлопая крыльями и пытаясь вырваться наружу. Оно было огромным, горячим и пугающим. Я никогда не чувствовала ничего подобного ранее, ни по отношению к нему, ни к кому бы то и было.

Неужели это и была любовь? Птица в груди, которая пыталась вырваться наружу?

— Ты готова, Ханна? — позвал меня с лестницы Бог смерти.

Он всё чаще и чаще называл меня Ханной. Иногда он произносил моё имя точно священную молитву, точно необходимое ему заклинание. В порыве страсти, когда он находился глубоко внутри меня, он произносил его так, словно просил меня вознестись в небо и навеки остаться там.

— Думаю, да, — сказала я ему.

Ужин закончился двадцать минут назад, и гости уже порядком развеселились, чему немало поспособствовал ликёр из кардамона, курсирующий вокруг стола. Я стояла в главном зале вместе со всеми, и разговаривала с Теллерво о её отсутствующем брате, охотнике Найрикки. Я была шокирована, когда Туони объявил, что рассматривает его в качестве кандидата на роль паромщика. Судя по лицу Туонена, он был точно так же шокирован.

Мор появился на лестнице, за ним шла его Сумеречная сущность, одетая точно так же, как он.

— Vittu Perkele, — выругалась Тапио у меня за спиной, уставившись на них. — Что тут происходит?

— Магия, — сказал Мор, и, хотя на нём была маска, я услышала в его тоне самодовольную усмешку.

Он указал на своего двойника, который в свою очередь указал на него. Если бы я уже не привыкла видеть их (чувствовать их) вместе, у меня бы взорвался мозг.

— Позвольте представить всем вам мою Сумеречную сущность. Он будет сопровождать меня сегодня на Состязание Костей.

«Ты уверен, что это хорошая идея?» — спросил Сарви, нервно взмахнув хвостом.

— Отец, — произнёс Туонен низким голосом, — в последний раз, когда ты выпускал его, всё вышло немного странно. Ты уверен, что хочешь сделать это?

— А когда он выпускал его в последний раз? — спросила я Туонена.

— Это долгая история, — устало сказал Туонен, небрежно махнув рукой, словно говорил: «Это надо было видеть своими глазами».

О, я совершенно точно собиралась расспросить об этом своего мужа.

— На этот раз всё гораздо лучше, — сказал ему Мор, подойдя ко мне. — Я нашёл способ усовершенствовать его. В прошлый раз я этого не делал. Есть один магический трюк…

Я бросила на него предостерегающий взгляд, который говорил: «О, боже, ты же не собираешься рассказывать своим гостям о том, что твой магический трюк заключается в том, чтобы трахнуть самого себя?»

Его тёмные глаза заблестели в прорезях маски, когда он взглянул на меня, но ничего не сказал. Затем он повернулся ко всем остальным.

— Поездка в город по переходу будет быстрой. Мы с Ханной полетим первыми на Сарви. Моя Сумеречная сущность поедет со всеми остальными в карете. Туонен будет замыкать нашу процессию.

Я слегка приподняла руку.

— У меня есть вопросы. Почему я не поеду в карете? Мне кажется, это комфортно и безопасно.

— Для тебя безопаснее всего будет поехать со мной, — сказал он мрачно. — Магическая защита перехода никогда нас не подводила, но я не собираюсь рисковать. Если что-нибудь вдруг случится, если нас атакуют, все, кто будут находиться в карете, станут лёгкой добычей.

Он посмотрел на гостей.

— Без обид.

— О, мы не обижаемся, — сказал Тапио, усмехнувшись.

— Зачем ты берёшь с собой своего двойника? — спросил Туонен.

Мор взглянул на Калму, но я не могла видеть выражение его лица.

— Мне нужна дополнительная пара глаз. У меня есть причина предполагать, что лидеры восстания будут на Состязании Костей. Вероятно, там даже объявится твоя мать.

Я содрогнулась. Чёрт побери, только не это! Лоухи могла явиться туда?

— Но он одет точно так же, как и ты. Люди будут задаваться вопросом, почему вас двое, — сказал Тапио, указав на Сумеречную сущность как на паразита.

— В каретах есть другая одежда. Просто доверься мне, старик. Я знаю, что делаю.

И на этом мы все направились в конюшни. Там стояла огромная чёрная карета, запряжённая большими чёрными лошадьми с длинными чёрными гривами и белыми глазами. Они были похожи на фризских лошадей. Боги леса, Калма и Сумеречная сущность забрались внутрь. Мор сел на Сарви и поднял меня ему на спину так, что я оказалась между его промежностью и шеей Сарви. Благодаря его присутствию я действительно почувствовала себя в безопасности, но после того, как я упала с Алку, а потом произошло всё то дерьмо, я немного нервничала.

Мы направились в сторону перехода. Сарви то шёл пешком, то летел. Там, где Сумеречная окраина граничила с Горами Випунена, Сарви взлетел и начал петлять над каретой, после чего снова опустился. Большую часть времени Мор молчал, и я знала, что они с Сарви осматривали окрестности, но всё, кажется, было в порядке. Я не думала, что нас атакуют прямо здесь и сейчас, но, похоже, пребывание на открытой местности отличалось от нахождения на Сумеречной окраине.

Если в прошлый раз Расмусу удалось обрушить часть замка. Если тогда ему хватило на это силы… я не могла даже представить ту силу, которой он обладал сейчас.

«Если, конечно, он был ещё жив», — напомнила я себе, когда Сарви приземлился, и мы продолжили идти перед лошадьми и каретой. Несмотря на то, что он был моим братом, я никак не могла понять, был ли он ещё жив. Никакое шестое чувство ничего мне не говорило. Может быть, это означало, что он уже перешёл на тёмную сторону, и больше не являлся человеком, которого я знала?

Если он не был мёртв, и его заполучила Лоухи, то мне была понятна паранойя Мора. В последние несколько недель было так тихо, а я была так сосредоточена на тренировках, словно мы просто ждали, что что-то вот-вот начнётся.

И у меня было такое чувство, что всё должно было начаться сегодня вечером.

— Моя королева, ты нервничаешь, — сказал Мор и коснулся губами моей шеи. — Я чувствую, как бьётся твоё сердце.

— Я нервничала и до этого, — призналась я. — Ещё до того, как ты сказал мне, что решил взять с собой свою Сумеречную сущность, и до того, как ты упомянул о том, что на нас могут напасть, и до того, как ты сказал, что Лоухи может быть там. Теперь же я в ужасе.

— Тут не о чем беспокоиться, — сказал он, впившись зубами в краешек моей ушной раковины.

Он провёл руками по моим бёдрам, приподняв пышный подол моего платья.

«Далеко не всё решается сексом», — подумала я.

«Прошу прощения?» — спросил Сарви.

Вот чёрт.

— Я просто думаю, — сказала я Сарви. — Пожалуйста, отключи пока эту часть своего мозга.

«Хорошо», — сказал Сарви с облегчением.

— Мне нужно знать, каков твой план, — сказала я Мору.

Тон моего голоса стал хриплым, когда его руки в перчатках нашли мои голые бёдра. Из-за холодного горного ветра по моей коже побежали мурашки.

— Мне надо, чтобы ты мне доверяла, — сказал он.

Я издала свистящий звук, когда его пальцы скользнули вдоль меня.

— Как твоё тело. Оно всегда такое мокрое.

— Доверять тебе? — спросила я, сжав челюсти и пытаясь собрать всё своё самообладание.

Мы были не у себя в спальне, мы были на спине у чёртового единорога!

— Ты сам мне не доверяешь!

— Понемногу начинаю, — сказал он, и когда его палец скользнул внутрь меня, моё дыхание сбилось. — Нельзя сходу начать доверять. Доверие можно только заслужить, медленно.

Тяжело дыша, я сказала:

— Похоже, мой единственный способ заслужить твоё доверие, это продолжать раздвигать ноги.

Мор усмехнулся рядом с моей кожей. Сарви фыркнул. Ну, конечно же, он мог нас слышать, когда мы говорили вслух.

— Ладно, — сказал Мор, убрав руку и оставив меня изнывать от желания. — Скажи мне, как я могу усмирить твои страхи?

— Я хочу знать, каков твой план. Что ты сделаешь, если Лоухи будет там?

— Ты же взяла с собой свой кинжал?

Я развернулась и посмотрела на него. Мимо маски, прямо ему в глаза.

— Это и есть моя защита?

— Випунен не просто так тебя тренировал, — сказал он. — Нож из селенита в твоих руках может причинить вред Лоухи. Если до этого дойдёт, ты сможешь снова себя защитить.

Я была всё ещё в шоке.

— Моя дорогая, я буду все время рядом с тобой. Я не позволю ничему случиться. Мы зайдём в город, тебя представят, мы посмотрим состязание, а потом уедем. Я надеюсь, что наше появление в качестве короля и королевы заставит людей поверить, что мы объединили земли.

Это звучало слишком просто, но я этого ему не сказала.

И к тому же я отвлеклась. Мы подъехали к Переходу смерти. Он представлял сбой узкое ущелье в Горах Випунена, которое тянулось до самого Города смерти. Ущелье было около десяти метров в ширину и глубиной около километра. Я посмотрела наверх, когда мы поехали по нему, но вскоре почувствовала ужасное головокружение. Вдоль верхнего края я увидела крошечные точки. Сарви сообщил мне, что это были наши солдаты. Випунен активировал магическую защиту, чтобы обеспечить безопасный переход для Мора и его команды, но это была всего лишь одна из мер безопасности.

И теперь я поняла, что, если нападающие одолеют солдат наверху и прорвутся сквозь магическую защиту, они с лёгкостью попадут в ущелье и доберутся до нас. А также поняла, почему я ехала сейчас на Сарви вместе с Мором. Сарви был не просто средством передвижения, которое умело летать, он отличался от лошадей и кареты. Сарви сам по себе был оружием. И хотя Алку это никак не помогло, единорог мог сражаться с помощью своего рога.

Мне показалось, что мы ехали по переходу целую вечность. В ущелье дул ветер, который не то плакал, не то выл. Мор сказал, что эти звуки могли издавать души, застрявшие в Хляби, как будто, это должно было мне очень помочь, учитывая, что именно туда мы и направлялись.

Когда мы наконец-то дошли до конца перехода — и я испустила глубокий вздох облечения, так как ничего не произошло — над нами навис Город смерти. Мгновение назад он, казалось, был совсем далеко, и вот он уже растянулся до самого неба, исчезая в облаках. Он простирался на много миль вокруг, а его башни были под стать погоде. Казалось, что его здесь как будто вообще не было. Он напомнил мне об Ильматар, которая тоже словно исчезала из вида.

Мы поехали по железной тропинке, которая привела нас к гигантским воротам, которые сверкали серебром. Я ожидала, что ворота будут выполнены в более готическом стиле, но потом вспомнила, что каждый умерший человек проходил через эти ворота. Кому-то они должны были показаться переливающимися словно жемчуг, кому-то — объятыми пламенем.

У ворот стоял человек с колодой карт.

Маг.

Он стоял там один. В разные стороны от него тянулись стены замка, уходящие в бесконечность. Здесь не было ни людей, ни каких-либо звуков. По какой-то причине я ожидала увидеть здесь кучку Бродяг-скелетов, поднимающих шум, но вокруг был только песок пустыни.

Человек в плаще не сказал ни слова.

Он отошёл в сторону и ворота открылись.

Я оглянулась и посмотрела на него, когда мы проезжали мимо.

Его лицо было похоже на ночное небо. В нём я увидела целую вселенную.

Я уставилась на него в благоговении и ужасе.

Как вдруг он приподнял колоду карт, которую держал, раскрыл верхнюю карту и показал мне.

На ней была изображена Смерть из колоды карт Таро.

Я услышала, как он засмеялся, после чего выбросил карту себе за спину. Он достал ещё одну карту, это снова оказалась Смерть. Он продолжал делать это, пока не скрылся из виду.

Мы заехали в ворота.

— Эм, это же был тот самый маг? — настороженно спросила я.

Мор кивнул.

— Да.

— Он показал мне карту Смерти.

Тишина.

— Это невозможно. Он показывает только три карты: Амарант, Золотую середину и Хлябь. Мы направляемся в Хлябь.

Я сосредоточилась на своих мыслях.

— Ты это видел, Сарви? Он показал мне карту Смерти.

«Боюсь, что нет, — сказал Сарви. — Но маги известны своими фокусами».

«Я Богиня смерти. Может быть, таким образом он отдавал нам честь?»

Я попыталась отогнать нехорошее чувство. К сожалению, стало только хуже. Оказавшись за воротами, мы очутились в тёмном узком туннеле. На каменных стенах горели факелы, а сами стены выглядели обожжёнными, словно здесь когда-то бушевал огонь, который спалил всё до основания.

Я направлялась в Ад. В буквальном смысле.

Мы начали спускаться вниз. Туннель продолжал уходить всё глубже и начал слегка изгибаться. Я поняла, что мы теперь спускались по спирали. У меня заложило уши, чего не случалось с тех пор, как я попала в Туонелу. Запах мусора и жжёных волос заполнил мой нос. Он был во всех смыслах ужасен, и я была рада тому, что поела, потому что сейчас мой аппетит совсем пропал.

Наконец, Сарви замедлился, а туннель расширился. Мы оказались на вершине огромного амфитеатра, похожего на Колизей, в котором сражались гладиаторы. И как это бывало в тех амфитеатрах, трибуны были полостью забиты самыми жалкими созданиями на свете. Все они собрались здесь, и звуки их воодушевленных и разнузданных голосов наполнили воздух.

— А вот и Хлябь, во всем её великолепии, — сказал Мор, слезая с Сарви.

Он опустил меня вниз, и мои ноги приземлились на что-то мягкое и противное. Я даже не хотела знать, во что я наступила. Не считая факелов, всё это место было вонючим, тёмным, скользким и… фу. Фу! Я была готова поклясться, что заметила чьи-то внутренности в паре шагов от нас.

— С тобой всё будет в порядке, — сказал Мор, положив мне руку на талию и поддержав меня.

Ага. Я совершенно точно собиралась упасть в обморок, и совершенно точно не хотела упасть лицом в чьи-то кишки.

— Уверен, тебе нужно время, чтобы привыкнуть к этому.

— И что теперь? — сказала я, осмотревшись.

Боги леса вышли из кареты, а Сумеречная сущность осталась внутри. Туонен уже шёл в сторону железной двери, за которой он вскоре исчез.

— Мы представим тебя толпе и посмотрим состязание.

Он отвёл меня в ту часть амфитеатра, откуда было видно арену целиком. Поскольку, это место располагалось под землей, оно показалось мне огромным, но при этом вызывающим клаустрофобию, так как чернота над нами, по сути, была потолком.

Я хотела сесть на железный стул, который стоял там, так как всё еще чувствовала головокружение, но Мор не дал мне этого сделать.

— Дамы и господа, — прогремел голос Туонена.

Я опустила взгляд на арену и увидела его стоящим посредине с древней моделью микрофона в руках. Вокруг него стояли скелеты с факелами.

— Состязание костей, которое мы проводим сегодня, особенное. И дело не только в том, что мы проводим множество боев, победители которых получат шанс на лучшую жизнь в качестве мёртвых слуг и прислужниц, но мы также хотим представить вам нашу новую королеву.

Он картинно взмахнул рукой и указал на меня.

— Прошу поприветствовать нашу новую королеву, Ханну, и новую Богиню смерти.

На вас когда-нибудь смотрели одновременно тысячи самых ужасных людей и существ во всей вселенной? Это было то ещё ощущение. У меня во рту пересохло, а кровь похолодела. Я была до чёртиков напугана.

— Я должна что-нибудь сказать? — незаметно спросила я Мора. — Надо ли мне помахать им?

Я приподняла руку, взмахнула запястьем и беспомощно улыбнулась, пытаясь скопировать поведение Королевы Елизаветы II.

— Что ты делаешь? — резко проговорил Мор и взял меня за руку. — Ничего не говори, ничего не делай. Не провоцируй их.

— Вообще-то, — сказала я, стараясь оставаться невозмутимой. — Мог бы и раньше сказать.

К счастью, обитателей Хляби, казалось, не интересовало моё присутствие. То есть, они определенно меня не любили, но могло произойти что-то и похуже. Например, меня могли закидать какими-нибудь частями тела, как гнилыми помидорами.

— Приготовьтесь убивать! — провозгласил Туонен в микрофон своим низким голосом конферансье.

Какая интересная подводка перед началом боя.

Все вокруг начали ликовать, толпа впала в неистовство. И я увидела, что люди уже начали нападать друг на друга, хотя они даже не были на арене.

— Что не так с этими людьми? — произнесла я вслух.

Мор фыркнул.

— Это всё Ад.

Затем он засунул руку под плащ и достал оттуда железную флягу, которую передал мне.

— Ликёр из ледяных ягод, — сказал он. — Тебе он, вероятно, понадобится, чтобы пережить всё это.

Я была ему более чем благодарна. Улыбнувшись, я взяла у него флягу и отпила из неё. Напиток обжёг мне рот, но также пообещал мне избавление от всего этого ужаса и кишок, которых было сейчас предостаточно.

На этом Состязании Костей было особенно не на что смотреть. Я сама была борцом и немного интересовалась смешанными единоборствами. Я предполагала, что в этих боях будут демонстрироваться какие-то умения.

Нет.

Ужасные мертвецы по двое выходили на ринг и просто бились насмерть. А учитывая то, что жители Хляби и так уже, по сути, были мертвы, им было необходимо хорошенько избить друг друга прежде, чем одного из них мог засосать Обливион. Участники отрывали друг другу головы, отрубали конечности, пробивали дырки в черепах, выдавливали глаза, вырывали кишки прямо из горла, отрезали пенисы. Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видела. Боже, я надеялась, что мне не доведётся увидеть ничего хуже этого.

Мор на мгновение оставил меня, после чего вернулся с чем-то наподобие ведёрка с попкорном, которое он передал мне.

— Попкорн? — спросила я, уставившись на ведерко и отказываясь его брать.

Всё это, конечно, было похоже на кинотеатр, но…

— Чёрта с два я буду есть попкорн, приготовленный тут. Это, наверное, птичьи мозги или что-то типа того.

Теперь уже лицо Мора исказилось от отвращения.

— Спасибо за образ. Я привёз его с Сумеречной окраины, он был в карете.

В итоге он выкинул ведёрко за спину. Через пару секунд я услышала, как на земле у нас за спинами задвигались чьи-то тела. Это было похоже на гигантских насекомых, на которых у меня не было желания смотреть.

Я содрогнулась и прильнула к Мору. Мне хотелось уйти, но мне не хотелось показаться нытиком. Я была Богиней смерти, и всё же я сомневалась, что времяпрепровождение в Аду было для меня.

Я вздохнула и положила голову на плечо Мора.

Он напрягся.

Как грубо. Неужели нам надо было соблюдать нормы приличия? В этом месте?

Я выпрямилась и посмотрела на Мора.

Но это был вовсе не он.

РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ

Ханна

Я уставилась на него, раскрыв рот.

— Ты не он, — сказала я.

Какое-то время о ничего не говорил.

— Конечно же, это я.

— Нет, это не ты, — сказала я. — Ты Сумеречная сущность.

— Которая всё также является мной.

— Как долго ты уже здесь? Когда вы поменялись?

— Когда ты смотрела в другую сторону.

Я огляделась. Некоторые люди смотрели на нас и перешептывались, но внешне он выглядел точно так же. Никто бы не смог понять, что это была его Сумеречная сущность. Конечно, кроме меня. Теперь, когда я была в курсе всего, я могла заметить разницу. Он пах по-другому. Не морскими брызгами и уютным костром. Нет, сейчас у него был лёгкий запах трав и серы. Этот запах не был неприятным, но это был не мой Туони.

— Зачем вы поменялись? — спросила я.

Он медленно снял перчатку, после чего надел её обратно.

— Я решил устроить для них представление.

Мои брови приподнялись.

— Ты собираешься подделать Пророчество?

— Всё верно. Политика — это умение пускать пыль в глаза, птичка. После этого раунда мы встанем, Туонен обратит на нас внимание, и мы устроим представление. Я коснусь тебя своими голыми руками, ты не умрешь, и они все узнают, что повстанцы, Лоухи и древние боги не победят. Игра для них закончится.

Всё это казалось таким нечестным, но в то же самое время… гениальным.

— Это и был твой план с самого начала? — спросила я, восхитившись его идеей.

— Отчасти, — сказал он.

Он снова обратил внимание на бой, и как раз в этот самый момент кому-то отрубили руку. Соперник поднял её и начал использовать как оружие.

Некоторое время я понаблюдала за отвратительной, но в то же время комичной сценой, после чего опять посмотрела на Сумеречную сущность.

— Туони, — сказала я, понизив голос. — Где ты сейчас?

— Здесь.

— А где ещё?

— В темнице.

Я нахмурилась.

— Почему ты находишься в темнице? В какой темнице? В Хляби?

— Да, — ответил он, его голос прозвучал слабо. — Под этой ареной есть темница. Здесь соперники ожидают выхода на арену, и сюда же они возвращаются после боя.

— Почему ты там?

— Хочу узнать, кто достоин того, чтобы присоединиться к моей армии.

Это имело смысл. Он уже говорил, что это было частью его большого плана.

— Я также хочу послушать, о чём они говорят. И узнать, не является ли кто-то из них повстанцем.

— Они узнали тебя?

— Они не смогут этого сделать. Я скрыл себя.

— У тебя есть плащ-невидимка?

Не может быть!

— Нет. Это только так говорится. С помощью магии я могу сделать так, что другие не увидят меня.

— А со мной это тоже работает?

— Понятия не имею. Ты наполовину Богиня, так что, вероятно, нет. А что? У тебя есть какие-то идеи?

Я прикусила губу.

— Может быть.

Он замолчал. Я ожидала, что он рассмеется или пошло пошутит. Или хотя бы фыркнет. Но он ничего не сказал, не сдвинулся с места, не сделал ни вдоха.

— Туони? — спросила я.

Я наклонилась и пристально посмотрела на него. Его глаза были абсолютно белыми. Я знала, что такое с ними иногда случалось, когда он пытался получить доступ к двум телам одновременно, но мне всё равно стало жутко. Мурашки побежали по моей коже.

— Мор? — повторила я.

— Нам надо уходить, — сказал он.

Чёрт!

— Сейчас?

Он кивнул, после чего встал на ноги и потянул меня за собой. Я огляделась в поисках Калмы и Сарви, чтобы дать им знак последовать за нами. Но нигде их не увидела. Внизу Боги леса внимательно следили за состязанием, а Туонен всё ещё находился на арене.

Мор потянул меня за собой, и люди расступились, продолжая болтать между собой и глядя на нас в страхе и презрении.

— Куда мы идём? — прошипела я. — Разве мы не собираемся продемонстрировать им, как исполнится пророчество?

Он ничего не сказал, но его хватка стала крепче. Сильнее. Такой сильной, что мои кости как будто начали ломаться.

— Ой, — резко прошептала я, стараясь высвободиться из его хватки, но тщетно. — Ты делаешь мне больно.

Я знала, что мой муж любил быть грубым, и я обычно была на это согласна, но, когда я просила его остановиться, он останавливался. Он не был монстром, по крайней мере, по отношению ко мне (не считая темницы, о которой я собиралась напоминать ему до скончания веков), и он уважал меня больше, чем готов был признать.

Поэтому, когда его Сумеречная сущность не отпустила меня, даже когда я снова сказала ему о том, что он делает мне больно, по моей коже побежали мурашки, а всё моё тело начало покалывать словно иголками. Всё внутри меня перевернулось из-за охватившей меня паники.

Что-то было не так.

Сумеречная сущность завела меня за угол, подальше от толпы. Там не было ничего, кроме тёмного коридора, выдолбленного в земле. Там, впереди на стене, горел факел. Он давал мало света, но его было достаточно, чтобы я могла разглядеть существо, прислонившееся к стене. Оно было похоже на ужасного отпрыска, рожденного от человека и паука, а вдоль его спины тянулся ряд чёрных глазных яблок. И оно ело кого-то, издающего хныкающие звуки, напоминавшие плач младенца, вгрызаясь в него с мокрыми щелкающими звуками. Мне даже показалось, что из его пасти выпала крошечная человеческая ножка и плюхнулась на землю.

Это было настолько отвратительное и жуткое зрелище, что я почти забыла о том, что сейчас происходило.

Я потянулась к ножу, ругая себя за то, что надела сегодня такое пышное платье. Но как только я достала его из ножен, Сумеречная сущность Мора развернула меня и прижала к склизкой стене.

Он схватил меня за запястья одной рукой и зафиксировал мои руки у меня над головой, заставив меня выпустить нож, который со звоном упал на каменный пол. Я задержала дыхание, зная каким хрупким был этот кристалл, когда не находился у меня в руках, но он не разбился.

Сумеречная сущность победоносно фыркнула и начала расстегивать штаны.

Но это был не он, не он.

Он больше не контролировал свою Сумеречную сущность.

Я не знала, кто это был.

— Кто ты? — с трудом проговорила я. — Чего тебе надо?

Его глаза угрожающе сверкнули под маской.

— Я хочу тебя, дорогая Ханна, — сказал он спокойным тоном. — Ты такая изысканная. Такая чистая, — тон его голоса сделался мерзким, насмешливым. — Ты как редкий бриллиант, такая бледная, хрупкая, и незапятнанная ужасами этих земель. Ты думаешь, что ты лучше нас. Ты думаешь, что ты лучше меня.

Это был голос Мора, но при этом я его не узнавала.

Только тот, кто обладал невероятной силой, мог завладеть его Сумеречной сущностью, потому что для того, чтобы это сделать, надо было обойти самого Мора.

Кого — или что — нашёл он в том подземелье?

— Что ты с ним сделал? — прошептала я, охваченная ужасом. — Что ты сделал с Мором?

— То же, что я собираюсь сделать с тобой, ничтожная смертная, — сказал он голосом, из которого сочился яд. — Но для начала я покажу тебе что такое — настоящее унижение. Если бы Туони не был сейчас мертв, он бы ни за что больше не притронулся к тебе, никчемная, грязная шлюха.

Он достал член из штанов и начал приподнимать мои юбки.

О, Господи. О, нет.

Нет.

Мне надо было освободиться. Мне надо было добраться до своего ножа.

— Сопротивляйся сколько влезет, сука, — зашипел он. — Мне нравится, когда ты истекаешь кровью.

Туони говорил много грязных вещей, но он никогда бы не назвал меня сукой.

— После того, как я изуродую тебя, я возьму твой жалкий нож и оттрахаю тебя им. Я засуну его так глубоко, что он вылезет из твоего горла. Я отрежу тебе язык. Посмотрим, как тебе понравятся такие изменения.

Я резко вдохнула, а мои глаза в шоке округлились.

Лоухи!

Это была, мать его, Лоухи!

Сердце выпрыгнуло у меня из груди и полетело вниз.

Как же я встряла!

Теперь я труп.

И мой муж, по-видимому, тоже.

Она убила моего Туони.

Ярость начала нарастать внутри меня, отбросив в сторону жалость к себе, печаль и чувство безысходности.

Она, мать твою, не должна была победить.

Я не собиралась ей этого позволить.

Она пыталась изнасиловать меня, но я не собиралась позволить ей это сделать.

Я часто оказывалась в таком положении на своих тренировках, и я научилась из него выходить.

Я начала подтягивать колени вверх в надежде дотянуться ими до своей груди, чтобы высвободиться. Обычно, если противник мужского пола зажимает тебя, перво-наперво ты пытаешься ударить его между ног, но это довольно сложно сделать, потому что каждый мужчина инстинктивно защищает себя в том месте.

Только вот женщине неведомо, каково это — когда тебя бьют между ног.

В теле Сумеречной сущности Лоухи едва двигалась, хотя я не думала, что она стала бы сейчас особенно двигаться, даже если бы была в своем собственном теле. Она не знала, как функционирует тело Туони.

Поэтому я ударила между ног. Сильно.

У меня в голове даже возникло лёгкое чувство удовлетворения, когда мне удалось отомстить ему за темницу, но я тут же сконцентрировалась на настоящем моменте и пришла в движение.

Лоухи завизжала от боли и отпустила меня. Боль отвлекла её всего лишь на секунду, но этого было достаточно для того, чтобы я смогла выкатиться из-под неё, схватить нож и встать в джингу. Я начала двигаться взад-вперёд в низком приседе, размышляя о том, каким образом мне стоит нанести удар. Я также напомнила себе о том, что позади меня находился паук-монстр, пожирающий ребенка. Только вот в данный момент я предпочла бы сражаться с ним, а не с Лоухи.

«Не говори так, — сказала я сама себе. — Ты хочешь сразиться с ней. Ты хочешь снова её победить».

— Ах ты, сука, — зарычала она на меня голосом Мора.

Встав на ноги, она сорвала маску с лица, и я вздрогнула, так как это, вероятно, был последний раз, когда я видела лицо своего мужа. Он был таким чертовски красивым, хотя внутри него был совсем не он.

Она кинулась на меня, быстро.

Чёрт! Она знала, что я отвлекусь, если она снимет маску.

Она резко прижала меня к стене, из которой посыпались кирпичи. Факел рухнул на каменный пол, который тут же вспыхнул, точно был покрыт бензином. Из моих лёгких вылетел воздух, и я не могла уже сделать ни вдоха.

— Ах ты, шлюха, — сказала она.

Рука Мора схватила меня за шею и с силой сжала, а другая рука прижала моё запястье к стене. Огонь теперь быстро приближался к нам. «Интересно, почему всё так быстро воспламенилось? — подумала я, а потом поняла. — Ха-ха-ха, я же нахожусь в Аду».

И я собиралась тут умереть, если бы что-нибудь не предприняла.

Проблема была в том, что моя шея была готова переломиться надвое. Я не могла дышать, и всё поплыло у меня перед глазами. Я ничего не могла с этим поделать. Нож из селенита всё ещё был у меня в руке, он словно впечатался в мою кожу, но я никак не смогла бы пырнуть её, находясь в этом положении.

Огонь уже лизал наши ноги. Я всегда носила сапоги, даже под юбкой, потому что мне, похоже, было не суждено стать настоящей леди. Мне казалось, что настоящие королевы должны были носить крутые сапоги, но у меня оставалось всего пара секунд, прежде чем кожа начала бы плавиться.

Поэтому я сделала то, что могла.

Собрав остатки энергии (я ведь делала это и раньше), я решила использовать свои навыки и попыталась представить то, что мне нужно было сделать.

И я сделала это.

Подняла оружие и попробовала снова.

Я сдвинула запястье, приложив все свои силы, и нож пронёсся по воздуху в сторону противоположной стены.

Перед тем, как удариться о камень, он развернулся, как бешеный бумеранг, и полетел обратно ко мне.

Точнее прямо в спину Лоухи.

Несмотря на то, что на Сумеречной сущности была надета такая же одежда, что и на Море, включая костюм и кожаный плащ, нож из селенита с лёгкостью проткнул ткань и пронзил его мышцы.

Он зарычал, и этот рык был больше похож на пронзительный и мерзкий крик Лоухи, чем на что бы то ни было. Я упала на землю, отпрыгнула подальше от пламени, после чего развернулась и начала танцевать вокруг, что, к сожалению, снова привело меня в огонь.

Я выдернула нож из Сумеречной сущности, Лоухи снова закричала.

Я ткнула её в бок, под рёбра.

Потом в затылок.

Затем в основание позвоночника, перебив спинной мозг.

Всё это время я чувствовала себя сумасшедшей, потому что мне пришлось впасть в это состояние, чтобы покончить с ней. Прежде чем я отправилась бы искать Мора, мне надо было убедиться, что она точно мертва. Но каждый раз, когда нож врезался в Сумеречную сущность, мне казалось, что я наношу себе травмы, которые будут терзать меня ещё долгое время.

Я до смерти забивала любовь всей своей жизни.

От осознания того, что я испытывала это чувство, это большое чувство — любовь — я начала плакать.

Но сейчас было не время плакать. Огонь уже поднимался по моему телу, моё платье вспыхнуло, но по какой-то причине пламя не обжигало мою кожу. Я не могла сейчас об этом думать, на данном этапе я была готова принять всё, что угодно.

Сумеречная сущность Мора рухнула на землю, и Лоухи издала дикий крик. Она, наконец, привлекла внимание паука, который забрался на стену, просунув свои костлявые паучьи конечности в трещины стены, чтобы спастись от пламени. Боком к стене он начал быстро двигаться в сторону тела. И его движения показались мне такими до боли знакомыми, словно я уже видела это раньше, но не могла вспомнить, где.

Я отошла в сторону, но паук был более заинтересован в том, чтобы съесть тело Сумеречной сущности, а не меня. Мор повернул голову и посмотрел на меня умоляющим взглядом.

— Как ты могла так со мной поступить? Ханна?

Мука и искренность в его голосе едва не заставили меня упасть на землю.

Его прекрасные серые глаза сверкнули, после чего сделались безжизненными.

Я только что забрала чью-то жизнь.

Но нет, нет, это ведь был не он.

Это всё ещё была Лоухи. Только вот она была где-то в другом месте, в безопасности, она только управляла им. Он закрыл глаза и замер. Чёрная кровь начала растекаться вокруг него, заставив пламя стать ещё выше. Мора больше не было внутри этого тела. Как и Лоухи.

Я развернулась и побежала.

Моё платье наполовину сгорело, а обувь расплавилась, но поскольку паук всё ещё смотрел на тело, размышляя над тем, стоит ли ему попробовать его, и поскольку я знала, что огонь не причинит мне вреда, я побежала в противоположном направлении от того места, откуда мы пришли. Мне надо было найти темницу.

Я продолжила бежать, шлепая босыми ногами по грязной земле, миновала помещения, в которых я увидела то, что хотела бы стереть из памяти — людей и существ в разной степени изуродованных, измученных и страдающих. Не удивительно, что они так сильно хотели стать мёртвыми слугами. Они были согласны на что угодно, лишь бы спастись из Хляби.

Я продолжила бежать, коридор начал идти вниз. Так я поняла, что бежала в верном направлении. А, может быть, я бежала в ещё более ужасное место? Когда ты находишься в Аду, последнее, чего тебе хочется, это спускаться ещё ниже.

Наконец, коридор наполнили голоса и крики ликования, и я поняла, что была уже недалеко от арены.

У меня в сердце загорелась надежда. Может быть, она просто вырубила Мора? Может быть, ему помешала его магия? Может быть, из-за неё ему было сложно соединиться с телом Сумеречной сущности?

Может быть, он был жив?

Он был Богом смерти, королем Преисподней. Он не мог умереть.

«Нет, мог, — напомнила я себе. — Его мог убить другой бог».

Лоухи могла найти его раньше меня.

Я попыталась не думать об этом и продолжила бежать. Мимо тюремных камер, заполненных закованными в цепи жителями Хляби, мимо помещений, где они тренировались перед боем. Они все смотрели на меня, но я не хотела спрашивать их о местонахождении Мора. Даже если все они пытались стать его солдатами, все они также хотели избавиться от Мора. Они жили в Аду и не верили в то, что их место было здесь. Они хотели наказать Бога, который поместил их сюда, пусть даже они сами были в этом виноваты.

Поэтому они ненавидели и меня тоже. Я была Богиней и их королевой.

Чёрт. Мне, вероятно, не следовало здесь находиться, так как меня могли тоже выбросить на арену.

Но страх не остановил меня, и я продолжила бежать вперёд в поисках своего мужа.

Я добралась до последней камеры, дверь которой была слегка приоткрыта. Неожиданно я почувствовала взрыв энергии у себя за спиной, что заставило меня застыть на месте. Полнейший ужас охватил каждую клеточку моего тела.