Алчный

ГЛАВА 3

ДЖАКС

Это была одна из самых сложных татуировок в моей гребаной жизни. Когда я чувствовал жар ее тела так чертовски близко, мне было чертовски трудно сосредоточиться. Я взял себя в руки, настаивая на том, чтобы не испортить произведение искусства, которое навсегда останется на ее теле, но это было чертовски тяжело. Я имею в виду это в переносном и физическом смысле. Это было очень тяжело.

— Ладно, веди себя хорошо, можешь идти, — говорю я и понимаю, что немного разочарован тем, что она уже уходит. Моя интуиция подсказывает мне просто пригласить ее на свидание, попробовать себя с ней раз и навсегда, но я сдерживаюсь. Я сдерживаю себя, потому что она только что разорвала отношения. Похоже, она переживает довольно тяжелый разрыв отношений, и я не хочу быть в центре этого. Я хочу дать ей время и не подталкивать ее к чему-то, к чему она не готова, но с другой стороны, что если это мой единственный шанс? После этого у меня не будет возможности связаться с ней. Я начинаю придумывать, как попросить ее номер, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы не выглядеть жутко, но ничего не придумываю, пока она не прерывает мои мысли.

— Вообще-то, я хочу попросить тебя еще об одном одолжении, — говорит она неуверенным голосом, ее карие глаза беспокойно бегают по комнате, кажется, нигде не останавливаясь, нервозность каскадом исходит от нее. Я поднимаю брови, ожидая, что она объяснит, и она вздыхает, прежде чем продолжить. — У меня есть еще кое-какие воспоминания о Греге, которые я пытаюсь забыть, и я подумала, не захочешь ли ты помочь мне, — она прикусывает губу в ту же секунду, как эти слова слетают с ее губ. Боже, черт возьми, она такая сексуальная. Секунду я смотрю на нее, ее лицо опьяняет меня, я в полном блядь замешательстве, не понимая к чему она клонит, не зная о каких еще воспоминаниях она говорит.

— У тебя есть еще татуировки? — спрашиваю я, мой разум совершенно пуст, но я высказываю свое лучшее предположение, понятия не имея, о чем, черт возьми, она говорит.

Она слегка смеется, ее лицо краснеет.

— Э-э, больше никаких татуировок, — говорит она, глядя на меня с такой нежностью в глазах, с такой невинностью. Она облизывает нижнюю губу, когда смотрит на меня, ее щеки розовеют, все ее существо заставляет меня нервничать, заставляя каждый взгляд, который она посылает в мою сторону, ощущаться как поглаживание моего гребаного члена. На меня никогда так не влияли чьи-то малейшие движения, и я чувствую как сильно мое тело хочет ее, даже когда я изо всех сил пытаюсь сопротивляться ей.

— Тогда что? — спрашиваю я, мой разум все еще пуст, поскольку я использую всю свою энергию, чтобы не пялиться на ее тело, ее сиськи и все другие места, к которым я хочу прикоснуться ртом. Я пытаюсь сосредоточиться, пытаюсь обратить внимание на ее слова, но она просто слишком чертовски хорошенькая, чтобы я мог мыслить здраво.

— Ты хочешь, чтобы я это сказала? — спрашивает она с легкой застенчивой улыбкой, глядя на меня так, как будто я должен знать о чем она говорит, как будто смысл ее слов находится прямо здесь, передо мной. Она заламывает руки, пока я смотрю на нее, изо всех сил пытаясь осмыслить ее слова, изо всех сил пытаясь понять, о чем черт возьми, она говорит.

О.

О.

Все начинает складываться воедино; то, как она смотрит на меня, и румянец на ее щеках, начинает обретать смысл, но она не может на самом деле спрашивать, за кого я ее принимаю. Или может? Не будет же она просить меня избавиться от всех воспоминаний о Греге, верно?

Я прочищаю горло, в моей голове крутятся мысли о нас обоих, обнаженных под моими простынями, о том как мое тело избавляет ее от любых оставшихся воспоминаний о Греге.

— Было бы лучше, если бы ты просто объяснила мне, — выдыхаю я, задыхаясь, представляя ее лежащей на спине, обнаженной, со мной сверху, покрывающей поцелуями ее грудь, ее соски у меня во рту, ее спину выгибающуюся мне навстречу, ее аромат вокруг меня, полностью поглощающий меня, заставляющий мой член напрячься в штанах.

Она придвигается ко мне ближе, ее тело вторгается в мое личное пространство, мое тело мгновенно осознает насколько она близко, и мое сердце начинает учащенно биться. Она смотрит на меня своими гребаными глазами лани, встает на цыпочки, чтобы приблизить рот к моему уху и шепчет:

— Я вроде как надеялась, что ты будешь трахать меня по всей квартире, пока я не забуду имя Грега, — говорит она так чертовски невинно, что это должно быть преступлением. Она мягко отстраняется от меня, поднимая брови, с ухмылкой на лице, как будто она точно знает что делает со мной, и держит меня именно там где хочет, как кисть в своих гребаных руках.

— Ты так сильно хочешь его разозлить? — говорю я, мой голос похож на гребаное карканье. Я не могу думать, когда она так близко от меня, ее тело всего в футе от меня и похоже, оно может принадлежать мне, если я захочу этого.

— И да и нет — говорит она, пожимая плечами. — Я заметила тебя, когда впервые зашла в салон, но я была с Грегом, поэтому ничего не могла с этим поделать. Теперь я могу, — она говорит это так просто. Она ведет себя так, как будто от ее слов не кружится моя гребаная голова, как будто это не те слова, которые я представлял, что услышу в течение чертовых месяцев, пока я глажу свой член под мысленные образы ее тела, которые запечатлелись в моем мозгу.

Секунду я обдумываю ее слова, давая своему разуму время собраться с мыслями. Кажется, мой разум замедляется, когда мой член твердеет. Я отчаянно хочу сказать «да», отчаянно хочу насытиться ею, пока могу, но я все еще не уверен, что это не сон.

— Так ты делаешь мне предложение? — спрашиваю я с улыбкой, мой мозг наконец-то заработал. Она смеется над моими словами, ее смех заполняет пространство вокруг нас, заставляя мою грудь болеть от желания, от потребности услышать ее смех по крайней мере в сто раз чаще.

— Да, наверное, так и есть, — говорит она с улыбкой и в ее глазах появляется лишь намек на уязвимость, как будто она не так уверена в себе, как хотела бы казаться. Она нервничает больше чем показывает, и мне нравится мысль о том, что я заставляю ее нервничать, что я заставляю ее сердце биться быстрее, а желудок трепетать.

Я секунду смотрю на нее, притворяясь, что взвешиваю свои варианты, как будто у меня есть гребаный выбор. Я искал повод раздобыть ее номер, просто чтобы неуклюже попытаться пригласить ее на свидание, и теперь она просит меня трахнуть ее по всей квартире, избавляя ее от всех воспоминаний о моем конкуренте по бизнесу. Это в буквальном смысле моя эротическая мечта, и я даже не думаю, что она понимает, как сильно я, черт возьми, хотел этого, как отчаянно я был нужен ей и как долго.

— Так это значит «да» или «нет»? — спрашивает она, ее глаза полны надежды, легкая улыбка наводит на размышления. Я смотрю на ее губы, теряясь в них, прежде чем мои глаза снова встречаются с ее. Я улыбаюсь вызывающей улыбкой, улыбкой, которая говорит о том, что она не знает, во что только что ввязалась.

— Запиши свой адрес и номер телефона, и я приду вечером, — я протягиваю ей лист бумаги и ручку. Мое тело уже жаждет быть с ней прямо сейчас, заниматься с ней сексом на моем тату-кресле, пока Грег с противоположной стороны улицы наблюдает за нами, но я сопротивляюсь. Я знаю, что захочу провести с ней время, когда она наконец окажется подо мной. Я не хочу торопить события, не тогда, когда я ждал этого так чертовски долго.

Она записывает свой адрес и номер телефона, ее щеки розовеют все время, пока ручка у нее в руке. Она протягивает мне бумагу, наши пальцы едва соприкасаются, но я чувствую, как тепло ее кожи разливается по всему моему телу.

— Увидимся вечером, — говорит она с еще одной мягкой улыбкой, выходя за дверь, оставляя меня смотреть ей вслед. Мои глаза следят за ней всю дорогу до ее машины. Она выезжает с моей парковки, оставляя меня с твердым членом и несколькими лишними часами, чтобы подумать обо всем, что я хочу с ней сделать, предвкушение уже доводит меня до крайности.