Спальня. Утро. Каренин под одеялом. Анна стоит над ним.
АННА. Алексей Александрович, это срочное…
Каренин открывает глаза, смотрит на неё.
АННА. Вы позволили себе крайнее…
Каренин моргает, пытаясь вспомнить, что он себе позволил.
АННА. Вы зашли слишком далеко в своих подозрениях. Вы не должны были вмешивать Сережу в это дело. Но теперь сделано, и я вынуждена просить вас перевезти меня на дачу. Вместе с Сережей.
КАРЕНИН. Анна…
АННА. Полагаю, это принесет облегчение всем.
КАРЕНИН. Я одно спросил… хороша ли няня у княгини…
АННА. Вы не одно это спросили. И вы сами знаете, что вы спросили. Это дурно пытать мальчика подобным.
КАРЕНИН. Няня пахла луком… он сказал…
АННА. Алексей Александрович, вы смешны в своих оправданиях. Я хочу ехать сегодня. Вы устроите?
КАРЕНИН. Анна…
АННА. Со своей стороны вы сможете видеть нас когда угодно. Это подойдет?
КАРЕНИН. Я одно спросил, клянусь. А он и давай рассказывать…
АННА. Алексей Александрович, побойся бога клеветать на ребенка.
КАРЕНИН. Клянусь…
АННА. Ты устроишь наш отъезд?
КАРЕНИН. Я больше не стану этого…
АННА. Полагаю, здесь необходимо кончить. Мы уезжаем сегодня.
Решительно вышла из спальни. Каренин откинул одеяло. Он в одежде и даже в обуви. Недоуменно смотрит на себя, садится. Снимает ботинки…
КАРЕНИН. Да что же это…
Подскакивает, босиком идет в коридор, видит Сережу с деревянной лошадкой в руках. Сережа вжимается в стену. Каренин смотрит на него как на соперника. Анна выходит из комнаты.
АННА. Щипать станете, Алексей Александрович? Щипите!
КАРЕНИН (вдруг, решительно). Не стану. Я только одного прошу. Раз все приобрело такие краски. Я прошу вас держаться рамок приличия и не позволять злым языкам чернить мое и ваше имя. Я даю вам свое согласие на ваш отъезд только с этим условием. Вы мне обещаете?
АННА. Обещаю.
КАРЕНИН. Я распоряжусь по вашему отъезду.
АННА. Благодарю вас.
Каренин, не взглянув на Сережу, разворачивается и уходит в спальню. Там он переодевается в ночное и ложится под одеяло. Долго смотрит в потолок. Накрывается с головой.