Аленка, Настя и математик

— Что же ты, Настя? Присаживайся, я тебе альбом покажу. Тебя интересует скульптура? — с этими словами Алена почти швырнула на коленки присевшей на диван подружки три фолианта. Девочка стала рассматривать картинки.

— Жарко, — Алена, не стесняясь, сняла школьное платье, оставшись в одних трусиках.

Зрелище почти голой нимфетки возбудило Настеньку, но она сделала вид, что ничего не случилось, хотя немного и сладко заныло в ее паху от такого зрелища.

— А давай посмотрим, у кого ножки длинней.

Что за идея?

— Раздевайся, Настя, не стесняйся. Я ведь не предлагаю тебе ничего нехорошего.

Настенка задрала было подол, да одумалась. На ней были совсем не такие эротичные трусцы, как на Аленушке — широкие кружевные панталончики совсем не смахивали на модные Т-стринги. Ей стало как-то неинтересно обнажаться, и вообще она задумалась о том, что зря пришла к Аленке — надо ведь, придя домой, еще и уроки сделать, предварительно покормив и поласкав Хомку, а потом ведь и дел невпроворот. Она вздохнула и подошла к однокласснице, на коей были надеты лишь узкие полупрозрачные трусишки, через которые явно просвечивали слегка намокшие губки. Аленке уже давно хотелось заняться привычным действом, но она, стесняясь Насти, лишь только водила туда-сюда голыми ногами по ковру. Это, надо сказать, было приятно. Настенька (ей тоже стало интересно) стянула платье, оставшись в своих псевдовинтажных трусиках и маечке. Все ее бельишко было белого цвета, как и подобало бы девстеннице… но! Развращенность автора, к сожАлению, оставляет мало места для фантазии читателя.

Хотя посмотрим.

В зеркало… огромное зеркало от пола почти до потолка смотрелись две полуобнаженные девчушки — одна — явная мечта педофила: стройные ноги, несмотря на юный возраст, мальчиковые практически бедра, крошечные бледно-розовые сосочки и слегка похабное выражение губ, которые, скорее всего, никогда не будут нуждаться ни в какой косметике. Вторая девочка, чуть полненькая, веснушчатая, у которой стремительно набухали соски, также смотрела на себя, свою подругу и ее удивляли чувства, посетившие детский организм. Это было воплощение невинности перед Аленкой, которая, несмотря на свои десять неполных лет и прикючения с мАленьким двоюродным братом, целочку свою берегла, желая дать порвать ее лишь достойному мэну. Настеньке казалось, что она толстовата, вот комплекс, что взять с поколения, воспитанного на идеале Барби. Она уже закончила играть в куклы; тело хотело чего-то иного — просыпались смутные желания; хотелось, наплевав на увещевания родителей и учителей, запустить руку в трусы и достигнуть цели. Голос Алены вывел ее из некоторого ступора, в котором Настя пребывала до сих пор. «Я тебе показывала альбомы, — жарко зашептала ей Алена в ухо, — так это все фигня. Папка занимается фотографией, что-то мне постоянно трет о композиции и свете, учит меня, короче. Знаешь, как мне приятно сидеть перед ним, когда он перекручивает свои объективы на «десятке», обнаженной? Мне так хочется раздвинуть губки (с этими словами девочка скинула трусики, расставила слегка ножки и начала теребить свой крошечный курок). — Но я себе этого не позволяю, а вдруг папаня подумает что?»

— Кстати, а ты, — она, перейдя с шепота на sotto voce, — никогда там себя не трогала?

— Ну что ты, нет! — мысль показалась Настенке дикой.

— А мне, знаешь, нравится! — с этими словами Аленка, раздвинув ножки еще шире и любуясь в зеркале подружкой, стала быстро-быстро… Кажется, ты догадался, читатель.

Да, это было кайфовое зеркало. И ножки у Аленки оказались немного длиннее, чем у Настеньки.

Девочка отвернулась от широкоформатного оптического прибора, села на диван, эротически поджав под себя одну голую ножку, на которую с таким удовольствием спутил бы некий маэстро извращений (другая продолжала механически шарить по ковру туда-сюда), вынула альбом гиганского формата откуда-то из-за большого спального инструмента (в чем разница между большим и малым? На малом Аленка воплощала свои аномальные фантазии и нет-нет, да и спускала своей крохотулечкой. Настеньке же подобный экзерсисы были незнакомы. Большой тоже был неплох, когда родители избавляли дитя от своего присутствия, уехав на дачу, например).

Не-ет, это был не Успенский. И даже не Остер.

Настя просмотрела альбом бегло. Изображения представляли собой какую-то странную похабщину: в основном, малышки той или иной степени раздетости, а на предпоследней странице… Она непроизвольно закрыла рот рукой. Нет, таких гадостей Настя не видела никогда!

Это была школа. Учительницы занимались грязным развратом с первоклашками. Последний кадр ее просто добил: мальчишка, типичный ботаник, вооружившись картами, глобусом и указкой, объяснял что-то высокомудрувствовающим тетям.

И все-таки это было приятно!

— Настюш… Давай спустим вместе…

Приоткрыв глаза, Аленка увидела, что Настя трогает себя через трусики. Она прижалась к ней. «Как приятно… Алена, а ты часто занимаешься …» — «Чем? — Алена, приподнявшись, озорно посмотрела на Настю. — Ну, скажи это слово». — «Я не могу, мне стыдно…» — «Ну скажи!» — «Ма… мастурбацией!»

— Да сними ты трусики, глупенькая!

Настя послушалась. Теперь на ней была только майка, сквозь которую топорщились розовые соски — это было заметно.

Аленушка положила голову на колени дрочащей Настеньки, вытянула ножки, лаская клитор и, выдохнув, прошептала: «А я занимаюсь этим каждый день. И не один раз».

Девочка прониклась оргазмом. Ее убогое тельце сотрясло, как хибару, приютившего одинокого путника, молнией. Настенька также вот-вот была готова спустить. И вот это произошло. Ее относительно полненькое тельце покидало туда-сюда по дивану; Алена хотела было поймать своими губами сокровенное местечко, но решила, что для первого раза хватит; широкое конопатое личико будущей отличницы-вафлистки пока что выражало недоумение. Вид спускающей подружки возбудил Аленку вновь и она, бесстыдно расставив ноги перед Настей, принялась за очередной акт мастурбации. «Что же ты, Настя? Я хочу спустить с тобой». Настя, еще продолжая стесняться, раздвинула пальчиком свои крошечные губки, нашла пуговку клитора и стала его подрачивать. Аленка онанировала бестыдно, и это Настеньку завело. Ей захотелось кончить еще раз, но теперь так, как будто их одновременно ебали.

Смешно, но этой мечте было дано осуществиться и, причем, в самом скором времени.

Скрип ключа в сувальде прервал удовольствие. Девочки вздрогнули, будто их ужалили осы. Алена молниеносно швырнула Насте халат, сама же — вмиг! — облачилась в затрапезный треники. Настя была просто в ужасе.

— Это… сестра!