Алеша Джапаридзе

Жаркое лето

Алеша Джапаридзе вернулся со съезда — и сразу же за партийные дела. А их невпроворот. Он продумывает и пересматривает работу в свете указаний съезда. Прежде всего пришлось реорганизовать Бакинский комитет РСДРП. Он пополняется, как и предписывал съезд, из числа сознательных и подготовленных рабочих. Была избрана исполнительная комиссия комитета.

Оформлялись соответственно и районные партийные организации. В них проводились собрания: о работе съезда, о его решениях. Более целенаправленно строилась пропаганда и агитация среди рабочих. Конкретизировались их требования. Рабочие нацеливались на вооруженное восстание.

В конце июня 1905 года Джапаридзе пишет письмо, адресованное в Кавказский Союзный комитет РСДРП. «Работа идет вовсю, — сообщал он, — приводится в порядок вся организация, и надеемся, что в скором будущем мы будем представлять из себя сильную организацию». Характерно: эти строки процитировал Миха Цхакая в письме В. И. Ленину. Вместе со своим письмом, в котором рассказывалось о положении в отдельных партийных организациях Кавказа, Цхакая направил Владимиру Ильичу и письмо Алеши.

Джапаридзе, зная, какую роль может сыграть в ходе вооруженного восстания массовая политическая стачка, принимает все меры к ее проведению. Она была намечена на август. Особые надежды Алеша возлагал на Балаханы, где рабочие многих промыслов и заводов готовы были бастовать.

Здесь, в Балаханах, Джапаридзе провел межрайонное партийное собрание, на котором утвердили план стачки. Как и в прошлый раз, распределили представителей стачечного комитета по районам — в Центральный, Романы, Сабунчи, Забрат и другие. Алеша помнил напутственное слово Ленина — прежде всего обобщить опыт, извлечь уроки предыдущей борьбы. Джапаридзе рассказал об этом присутствующим на собрании и предложил то, чего не делали раньше: выделить в каждый район хотя бы по четыре-пять хорошо вооруженных рабочих. Это, так сказать, для начала. Собрание согласилось с предложением Алеши и поручило ему организовать вооружение передовых, сознательных рабочих.

Биби-Эйбат. Примолкший завод. По тревожным гудкам во дворе предприятия мгновенно собрались рабочие. Джапаридзе вышел на трибуну, коротким взглядом окинул присутствующих. Среди них он заметил радостное волнение. Донеслись слова:

— Алеша, Алеша будет говорить! Тише!..

Речь его была недолгой. Он разъяснил цель забастовки, призвал провести ее организованно, сплоченно и, разумеется, добиться утверждения своих законных прав.

— Не забывайте, капиталисты не будут в отдельности уступать рабочим, — предупредил Алеша. — Необходимо ударить по врагу общей объединенной забастовкой, ибо она — более сильное оружие в руках могучих масс, чем частичные и разрозненные выступления!

Все, как один человек, подхватили этот призыв. Тут же по предложению Джапаридзе рабочие выбрали представителей, вооружили их револьверами и послали на другие заводы.

Но заводские ворота оказались на замке. Не желая выпускать рабочих, администрация распорядилась закрыть все входы и выходы. Тяжелые двери, однако, не могли остановить могучую людскую лавину, они были взломаны. Вырвавшись на улицу, представители первым делом пошли на завод Бенкендорфа. Здесь рабочие уже поджидали своих товарищей. Они вместе направились к Мирзоевскому заводу. Мирзоевцы, не медля, пристроились к ним — и на завод Ротшильда.

— Выходите, ребята, стачка! — кричали рабочие, стучась в закрытые ворота.

Двери не открывались. Бастующие готовы были пустить в ход ломы и кирки.

— Взломаем! — предупредили они тех, кто притаился за железной дверью.

Хозяева испугались. Двери наконец распахнулись, и рабочие хлынули на заводской двор…

А на заводе Аракелова директор наотрез отказался впустить рабочих. Тогда они применили ломы и кирки. Железные ворота не устояли…

Всполошились и забурлили улицы. Гулко звучали призывные песни демонстрантов — «Варшавянка», «Марсельеза», «Вы жертвою пали…».

Над городом висел знойный, томительный полдень, и люди мучились от жажды. На помощь рабочим пришли солидарные бакинские водоносы-тулухчи. Они оставили своих обычных клиентов и ринулись за демонстрантами с бочками, полными воды, плату за нее не брали…

Больше месяца длилась всеобщая забастовка. Капиталисты, однако, не уступали, зная, что за их спиной опора — царское правительство. По этому поводу в газете «Бакинский пролетарий» Алеша Джапаридзе опубликовал статью. В ней он писал: «На помощь капиталу, как и всегда в критическую минуту, приходит наше любвеобильное самодержавие. Массовые аресты и преследования бастующих рабочих окончательно дезорганизуют забастовки».

В сентябре на Баилове, в помещении электростанции, созывается общебакинская партийная конференция. Большевики обсуждают, анализируют причины неудавшейся политической стачки. Одна из них — предательская, соглашательская политика меньшевиков и эсеров, дашнаков, мусаватистов и других отщепенцев. Во всех уголках Российской империи пролетариат поднимается на борьбу с самодержавием, а они всячески сдерживают эту борьбу, призывают рабочих ограничиться лишь «экономическими» требованиями, не идти на серьезный бой с предпринимателями. И это в то время, когда всего месяц оставался до всеобщей российской стачки, когда всюду среди рабочих распространялись листовки, призывавшие к вооруженному восстанию.

Неожиданно здание, в котором проходила конференция, окружили жандармы и полицейские. Увидев их в окно, Джапаридзе вскочил со своего места. «Что делать? — лихорадочно заработала мысль. — Может, завязать бой? Ведь все активисты вооружены».

Но раздумывать уже поздно. Жандармы с молниеносной быстротой ввалились в зал и прежде всего бросились к Джапаридзе, схватили его. Большинство участников конференции, в том числе и представитель ЦК Мартын Лядов, было арестовано. Их отправили на Шемахинку, в частный дом Валиева.

Итак, опять заключение. Алеша горько переживает провал конференции, никак не может примириться с мыслью, что в такой ответственный момент из рядов революционеров вырваны самые активные партийные работники. Бежать! Как? Он пытается улизнуть через небольшое окно, расположенное у самого потолка камеры. Уже выбито стекло. Но… бежать не удалось.

Пришлось менять тактику побега.

На воле немало людей, которые сочувствовали и хотели помочь арестованным большевикам. Пришли как-то земляк Джапаридзе Михаил Хундадзе и приказчик Осип Тер-Акопов. Одетые в халаты и чалмы, как правоверные мусульмане, они принесли для заключенных сбор — четыреста рублей. Долго домогались свидания с Джапаридзе и его товарищами. Наконец их впустили в дом. Через некоторое время вместо «мусульманина» Хундадзе вышел Джапаридзе, а вместо «правоверного» Тер-Акопова — другой революционер. Конечно, товарищи рисковали собой, но ведь ради друзей, которые больше нужны делу революции!

Через три дня ротмистр Зайцев вызвал на допрос Джапаридзе. Явился, разумеется, Хундадзе, он хорошо знал биографию своего земляка и допроса не боялся. Зайцев начал расспрашивать:

— Год рождения? Кто родители? Место рождения?

Хундадзе отвечал точно, не испытывая никакого волнения. И тем не менее ротмистр засомневался.

Подозрительным взглядом окинул он допрашиваемого с ног до головы. И заорал:

— Ты не Джапаридзе! Охрана!..

Хундадзе должны были отправить в Карс, Тер-Акопова в Сальяны, но вскоре вышел манифест от 17 октября, по которому царь вынужден был «даровать свободы», и их освободили вместе с другими товарищами.

А Джапаридзе уже несколько дней как на свободе. Теперь он и его вышедшие из заключения друзья совместными усилиями восстанавливают партийный комитет, снова начинают действовать.