Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ)

38

Для Островской это была трудная ночь. Сенькины вопросы всколыхнули воспоминания о другой жизни. Семь лет назад Алевтина так старалась забыть всё и всех, что ей это почти удалось. С появлением же Ринберга в их городе словно сама судьба решила сыграть против неё. Обстоятельства складывались таким образом, что дальше уже было невозможно изображать из себя страуса и прятать голову в песок, как ни крути, а тушку всё равно было видно. Сегодня тревожные мысли о прошлом почти до утра не давали Але уснуть, а ту пару часов, которые девушке чудом, но всё же удалось поспать, её снова мучили кошмары.

Говорят, что утро вечера мудренее, но по закону подлости именно сегодня народная мудрость не сработала, и вместо четкого плана действий в отношении отца Сеньки от недосыпа Алевтина обзавелась головной болью. Тот случай, когда эмоциональное состояние человека не самым лучшим образов влияло на физическое самочувствие.

С закрытыми глазами, прижав ладони к вискам, Островская переместилась на кухню, где у них хранилась аптечка. Девушка открыла окно, впуская в комнату свежий утренний воздух. Чтобы притупить боль, она выпила таблетку, на что ушли почти все оставшиеся силы: Аля обречённо опустилась на пол и привалилась спиной к стене, так она и продолжала сидеть, не шелохнувшись, до тех пор, пока лекарство не подействовало.

Островская перестала бы быть Островской, если бы так легко сдалась под гнётом неблагоприятных обстоятельств. Она решила выдохнуть, лишний раз не накручивать себя и решать проблемы по мере их поступления, ведь нельзя проглотить слона за раз, нужно разделить его на части и тогда, всё возможно. Именно этим девушка и собиралась заняться.

Немного придя в себя, Алевтина первым делом позвонила подруге, с которой вчера так и не успела договорить из-за подкравшегося к ней Ринберга.

Монотонные гудки в трубке неприятно отдавали тупой болью в виски, но, наконец, Ясная взяла трубку, а Аля испытала настоящее облегчение.

— Доброе утро! Не спишь?

— Теперь не сплю, — раздалось в трубке недовольное ворчание Евы. — Ну, Алька. Тебе чего неймётся-то в такую рань? Ты вообще знаешь, сколько сейчас времени?

— Знаю-знаю. Шесть. Солнце встало и нам велело, — подбодрила Островская всё ещё сонную подругу.

— Нет, ты точно издеваешься!? — уже довольно бодро возмутилась девушка на другом конце трубки. — Я, кажется, поняла: Алька проснулась, а Алькина совесть нет.

Совсем не злобное бурчание Ясной не могло не вызвать улыбку, но Аля решила дольше не испытывать на прочность терпение Евы.

— Я вообще-то по делу звоню, но ты так смешно возмущаешься, что удержаться было невозможно, — сказала Аля.

— Ладно, бессердечная женщина, говори, что там у тебя за дело такое неотложное, хоть ты и жестоко вырываешь меня из объятий любимого Морфея, — смилостивилась госпожа Ясная. — Что-то случилось или хочешь мне про своего столичного поклонника рассказать?

— Ничего особенно критичного, но нужна твоя помощь, — ответила Алевтина, почесывая за ухом кота, который по привычке расположился среди цветов на подоконнике, свесив грустную морду к батарее. — Можешь сегодня пораньше забрать Сеньку из детского сада? Не хочу после вчерашнего последним там оставлять до поздна. В идеале ещё нужно заскочить к нам домой за котом и привезти их ко мне в офис часам к пяти, но если тебе неудобно, тогда просто забери Сеньку к себе. У моих новичков сделка сегодня важная в пятнадцать тридцать, я боюсь, что сама не успею, а отпрашиваться второй день подряд как-то не очень, сама понимаешь.

— Без проблем, всё равно сегодня для моей работы не самый благоприятный день, так что ты можешь смело на меня рассчитывать, — даже не задумываясь, Ева сразу согласилась помочь.

— Огромное тебе человеческое спасибо. Ты меня очень выручишь, — обрадовалась Островская, теперь ей хотя бы не придется лишний раз переживать за Сеньку. — Оставлю запасные ключи от квартиры в рюкзаке у Арсения во внутреннем кармане.

— Да не за что, — сказала Ясная, и Аля догадалась, что та улыбается. — С тебя фирменные блинчики, и мы в расчете.

— Договорились, — засмеялась Алевтина. — Давай как обычно в пятницу.

— Хорошо. Слушай, Алька, я вчера так и не поняла, что за история у тебя со всеми этими товарищами бизнесменами, которые вокруг тебя вьются?

Привыкшая почти всегда полагаться только на себя Островская подумала, что возможно в данной ситуации объективный взгляд со стороны ей не повредит.

— Пожалуй, мне действительно понадобится твой совет. Только давай не по телефону. Могу сказать, что у этих отношений статус всё слишком сложно.

— Я поняла, ты хочешь, чтобы твоя лучшая и, заметь, единственная подруга до вечера извелась от любопытства, — пожурила её Ева.

— Нет, это действительно долгая история, и началась она не вчера.

— Ладно, не вопрос, буду тренировать силу воли. Тогда до вечера.

— До вечера. Прости, что разбудила, — искренне сказала Аля и, услышав довольный смешок в ответ, положила трубку.

До начала рабочего дня оставалось ещё полтора часа, пора будить Сеньку и собираться.

— Малыш, подъём, пора вставать.

***

Слава Богу, пессимистичные прогнозы Островской не оправдались: день для неё складывался на удивление удачно.

Детский сад встретил их с Сенькой приятным ароматом выпечки и не менее приятной новостью, что Оксана Александровна Потехина не только написала заявление на увольнение, но и уже получила расчёт. Малыш остался в своей группе и радостный побежал демонстрировать ребятам свои новые умные часы, позабыв про все свои вчерашние горести.

В «Академии риелти» сегодня всё тоже шло просто замечательно: клиенты не скандалили, подчинённые практически не беспокоили, и самое главное — начальство во всех его проявлениях отсутствовало: ни Крупельницкого, ни Ринберга на месте не оказалось.

Аркадий Семёнович сказался больным. Алевтина подумала, что тот просто решил пересидеть бурю после вчерашнего неприятного разговора с Иваном Соломоновичем и под благовидным предлогом не явился. Чтобы там не было на самом деле, девушка порадовалась его отсутствию.

Ринберг же и вовсе не считал нужным оповещать кого бы то ни было о своих передвижениях и планах. Никто не знал, где он, но его кабинет тоже весь день пустовал.

Всю эту полезную и не очень информацию Аля получила от никогда не замолкающей Лялечки, у которой в отсутствии руководства появилось слишком много свободного времени для общения.

День прошёл почти незаметно. Сделка новичков, принесшая агентству хорошую комиссию, завершилась несколько минут назад. Всё-таки хорошо, что она попросила подругу помочь, сама Алевтина точно бы не успела. Совсем скоро Ева должна была привезти Арсения и кота. Они звонили минут двадцать назад, когда выходили из дома.

Островская ещё раз посмотрела на часы, когда в кабинет влетела растрепанная и заплаканная Ясная:

— Алечка, миленькая, я, правда, не знаю, как такое могло случиться, но Сенька пропал…

Алевтина побледнела. На лице её стали заметны выступившие капли холодного пота. Когда она попыталась вздохнуть, вместо облегчения к горлу подступила тошнота.

Слова Евы прозвучали слишком неожиданно, как гром среди ясного неба. Страх за Сеньку горьким ядом проник в сознание Островской, и в ответ она не смогла произнести не слова. Девушку словно накрыло непроницаемым куполом, под которым она почти перестала воспринимать что-либо из происходящего вокруг. Аля хотела сделать шаг навстречу растерянной Ясной, но голова закружилась, и перед глазами замелькали чёрные мушки.

Голос Евы, которая всё пыталась что-то объяснить, стал доноситься, как сквозь толщу воды.

— Аля?.. Алька!?

— А может, это звон в ушах мешает, как следует расслышать подругу?! — это была последняя связанная мысль Алевтины, перед тем, как внезапная слабость полностью овладела её телом.

Ноги Островской подкосились, и она стала оседать на пол, но чьи-то сильные руки нежно подхватили её и в последнюю секунду уберегли от падения.