Алфавита. Книга соответствий

Кофе

Что касается меня самого, то я пью чай (см.). На это есть три причины. Во-первых, по совершенно справедливому утверждению Вялова (см. Кенкияк), только чай мирит нас с жизнью. Во-вторых, вкус кофе мне не очень нравится. И в-третьих, то волшебное состояние оживления и бодрости, которое якобы должно охватывать человека после принятия чашки-другой этого напитка, я испытывал только в Замке (см.), во всех же прочих случаях меня охватывали неприятная сонливость и лень.

Возможно, в этом виноват не кофе, а мое собственное устройство. Не знаю.

Так или иначе, в отличие от меня, значительная часть, если не большинство народонаселения планеты, с восторгом пьет не чай, а именно кофе (см., например, Специализация). Естественно, что разговор о сортах кофе, видах его помола и способах приготовления с целью достижения наиболее божественного вкуса, запаха и бодрящести занимает довольно значительную часть их жизни. Во всяком случае, если собрать все то, что довелось мне услышать об этих самых способах, сортах и видах, получится целая книжица (см. Вещи), каждая страница которой будет настаивать на некоторых особенностях процесса, столь же важных на взгляд любителя кофе, сколь и неуловимых с точки зрения человека, пьющего чай.

Все это не имеет отношения к истинному положению вещей.

В действительности же истинное положение вещей таково.

Я приехал в Берлин и пришел в гости к одному художнику (см.). Он давно эмигрировал, на Западе завоевал скорый, но тем не менее прочный успех, стал богат, жил в роскошном пентхаусе на крыше небоскреба.

Он решил угостить меня кофе.

Я отпил — вкус и впрямь оказался восхитительным.

Говорить нам особенно было не о чем, поскольку мое посещение являлось визитом скорее вежливости, нежели дружбы, поэтому нашлась минута побеседовать о способах приготовления.

— Покупаешь в зернах? — спросил я, на всякий случай усиленно чмокая.

— Зачем? — Он пожал плечами. — Еще молоть…

— Специальный способ заварки, наверное… — понимающе протянул я, отпив еще немного.

— Глупости. Сыплю чайную ложку в чашку и заливаю кипятком.

— Подожди! — сказал я. — Это же не растворимый кофе?

— Еще чего, растворимый!.. — буркнул он. — Я не пью растворимый. Но этот и так отлично заваривается.

— А как же всякие там поддоны с раскаленным песком и… что там еще?.. холодная вода?

Он отмахнулся.

— Говорю же: заливаю кипятком — и вся недолга.

— Может быть, кофе какой-то особенный? — догадался я.

— Не знаю. Кофе как кофе.

— Я бы купил в Москву килограммчик…

— Сейчас сходим, — пообещал он.

Когда я собрался восвояси, он и впрямь пошел со мной.

Магазин был как магазин. Сто раз я бывал в таких магазинах.

Бесконечные ряды банок с надписями и ценниками. Ценники примерно одинаковые. От, скажем, тридцати марок за килограмм до, скажем, пятидесяти. То есть нормальные цены. Не очень дешево, конечно. Но, с другой стороны, если уж ты такой оголтелый любитель кофе, можешь себе позволить.

— Вон, — показал он пальцем куда-то в угол. — Я вон тот всегда беру.

Который справа.

Я задрал голову.

Действительно, в углу стояли две банки. На одной ценник указывал, что килограмм кофе из нее стоит 210 марок. На другой — 240.

— За двести десять? — робко поинтересовался я.

— Нет, — хмуро ответил он. — Говорю же: справа.