Алхимик в Пустыне

Пятнадцатью часами ранее

Провинция Луаз

Нарядный черный экипаж, запряженной парой вороных (одним мохнатым, и одним змеисто-изогнутым) мчался по дороге из Талерина в Луаз. Не жалея подков, он пролетал мимо крестьянских подвод, движущихся в противоположном направлении, стучал колесами мимо деревушек, украшенной полями с соломенными чучелами, грядками огородов, стадами крупного и мелкого домашнего скота, охраняемых ковыряющимися в носу подпасками. Опередил путешествующего на ослике жреца в серой, с алым кантом мантии — знаком принадлежности к адептам Асгадира Внезапного… Кучеру не требовалось погонять лошадей — оба вороных, недовольно фыркая друг на друга, неслись быстрым галопом, не щадя сил.

По сравнению с центральными областями Кавладора провинция Луаз отличалась повышенной каменистостью и выраженной холмистостью почвы, а растительность здесь предпочитала держаться земли. На степном фоне выделялись островки зеленых деревень, где ухоженные белые домики прятались под тенью садов. Вдоль тракта иногда попадались высокие конусовидные тополя, и, гораздо чаще, непролазные чащи кустарников — ирги, боярышника, дикой вишни, шиповника и ежевики. Дорога из Талерина в Луаз считалась одной из основных транспортных артерий королевства, строилась, как и многие другие важные объекты, гномами, а потому была широкой, по большей части ровной, и пользовалась у путешественников заслуженным уважением.

В этом году содержатели расположенных вдоль дороги Талерин-Луаз постоялых дворов и маленьких гостиниц спешно учили новые цифры: известие о затевающемся в Великой Пустыне соревновании магов вызвало небывалый наплыв любопытствующих. Жители северных и центральных провинций Кавладора (и не только его) — торговцы, мошенники, азартные игроки и просто алчные до новостей сплетники, — спешили добраться до Луаза, чтобы потом отправиться в путь по Караванной Тропе через горы Шумерета, или, если позволит кошелек, телепортироваться в эльджаладский Аль-Тораз, величественный город, за которым начинались придалежащие Эмирату бесконечные желтые пески.

Кто-то пользовался ажиотажем вокруг Выборов Покровителя Года как оказией навестить родню (или деловых партнеров) в далеких южных странах. Кто-то, наивный, трепетно прижимал к груди корзинку с ненаглядным домашним питомцем, уверенный в том, что случится чудо и именно Фифи (Пушистика, Хвостика или Дружка) первой пропустят к финишу все собравшиеся в Великой Пустыне магические твари. Кто-то точно знал, что, сколько и как можно на чужой глупости заработать. Кто-то надеялся на свою удачу. Кто-то — на чужую…И все эти «кто-то», включая стайки гоблинов, которые двигались в ту сторону, где больше вероятность украсть чего-нибудь съестного, ехали в Эмират Эль-Джалад. То есть — из Талерина, Триверна, Стафодара, Чудур и прочих городов в Луаз, а дальше как получится.

Ничего удивительного, что глава Министерства Спокойствия господин Жорез Ле Пле велел подчиненным забыть об отдыхе и следить за порядком в провинции Луаз во все глаза. А если своих не хватает — срочно спросить у магов…

Талерин, Министерство Спокойствия

Инспектору Клеорну

Дорогой инспектор!

Напа аккуратно вывела обращение и задумалась, покусывая кончик пера.

Карета наехала на случайную кочку, гномка высоко подпрыгнула — всё-таки рессоры у экипажа совершенно замечательно амортизировали дорожные неожиданности, и чуть не уронила походную чернильницу.

— Напа, — укоризненно произнесла Далия.

— Ой, извини, — очнулась от размышлений гномка. — На тебя попали чернила? Сейчас, сейчас…

— Нет, пустяки, — проверила госпожа алхимик краешек своего одеяния. Зевнула, прикрыв рот ладошкой, потянулась. Достала из кармана мантии часы. — О, скоро девять. Долго же я спала…

— Да уж, — согласилась Напа и воспользовалась возможностью поворчать: — Для чего было вставать на рассвете? Можно было бы отправиться в путь после нормального завтрака, и, кстати сказать, я вообще не понимаю, нас вроде как похитили? Или все-таки нет?

Сапиенсологиня придирчиво рассматривала себя в зеркальце и, вместо того, чтобы ответить на вопрос, принялась приводить в порядок косметику и прическу. Похоже, она решительно не хотела делиться секретами. В свою очередь, Напа была исполнена надежд выяснить, как в дальнейшем будет происходить их путешествие "из пункта А в пункт Б".

Гномам ведь все равно, какой гранит грызть — натуральный или предполагаемый.

— И зачем мы вдруг опять воспользовались экипажем? — спросила Напа, уверенная, что рано или поздно Далии наскучит молчать и она проговорится, — конечно, он очень удобен, все эти подушечки, мягкие сидения, лошади, опять же, резвые… Но нас ведь вроде как похитили, точно? Или все-таки отпустили? Разве нельзя было…

Прежде, чем гномка успела сформулировать свой вопрос, мэтресса прекратила красить ресницы и достаточно решительно заявила:

— Нет, нельзя. Я тебе уже объяснила: нас должны заметить. И, в идеале, запомнить.

Маленькая гномка смущенно почесала кончик носа.

— А потом — нас опять похитят?

— Совершенно верно, — подтвердила Далия. — Очень желательно, чтобы в следующий раз это произошло при свидетелях. А пока — мы просто едем. Как ты думаешь, наш экипаж достаточно бросается в глаза?

Обе девушки выглянули в окно и внимательно осмотрели достаточно однообразный пейзаж окружающих город Луаз земель.

— Думаю, — поразмыслила гномка, — мы выделяемся на фоне местного населения, как жемчужина в тарелке манной каши. Кстати, о каше. Позавтракаем?

Далия посмотрела на часы.

— Может быть, через полчасика? Через пару лиг, если верить карте, будет постоялый двор, там можно отдохнуть и перекусить.

— Согласна. А как ты думаешь, он, — Напа указала на стенку кареты, подразумевая кучера, — еще не проголодался?

— Не думаю, а знаю, что потерпит, — успокоила подругу алхимичка. — А кому ты опять пишешь письмо?

— Инспектору Клеорну.

— Зачем? — изумилась сапиенсологиня.

— Чтоб, если вдруг до него дойдут слухи о нашем похищении, он не волновался.

— Напа, — с укоризной произнесла Далия. — Я же просила тебя — тсс! Конспирация! Видишь, я даже от мантии отказалась, чтоб не быть чересчур узнаваемой.

— Ты стала похожа на Джою, — внимательно осмотрев наряд своей научной предводительницы, заметила гномка, — Только серебряных украшений не хватает.

— Спасибо, что напомнила, — спохватилась Далия и достала из бархатной сумочки связку серебряных цепочек. — Так лучше?

— Угу.

— Как ты думаешь, а на практикующую некромантку я похожа?

Напа пожала плечами:

— Пока не попросят упокоить ожившего мертвеца или победить вампира — даже очень.

— Когда попросят — тогда и буду беспокоиться, — легкомысленно отмахнулась мэтресса. — Что это? Мы тормозим?

Она высунулась в окно, чтобы посмотреть, что происходит.

— Нас снова грабят? — запаниковала Напа, отбрасывая планшет с недописанным письмом и шаря под сидением в поисках топора.

— Сейчас выясним. Только, Напа, прошу тебя, помни — тсс! Конспирация!

Дорогой инспектор!

Далия категорически запретила мне извещать вас о том, что нас похитили. Поэтому новостей, как таковых, нет. В дороге, оказывается, если тебя не пытаются убить или ограбить, невыносимо скучно, но я терплю и не поддаюсь на провокационные предложения мэтрессы повернуть обратно. Мы и так уже далеко от Талерина уехали… Если вдруг опять повстречаюсь с криминальными элементами — обязательно извещу. Знаете, инспектор, теперь, получив соответствующий жизненный опыт, я тщательно присматриваюсь ко всем странным или даже обыкновенным гномам, человекам и кентаврам, которые вдруг предлагают подвезти нас с Далией до ближайшей гостиницы, или даже просто спрашивают, который час! Преступники от меня не уйдут, я и арбалет перезарядила, и топор наточила!

Остаюсь с уважением — Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл (кавладорская ветвь).

— Спасибо, что согласились подвезти, ваше магичество, — в шестой или седьмой раз поблагодарил господин Вормель.

— Пожалуйста, пожалуйста, — мигом отозвалась мэтресса. — Всегда так приятно поболтать с интересным собеседником! Скажите, а вы часто путешествуете в Луаз?

Маленький, степенный господин Вормель приосанился и важно произнес:

— Уже в двадцать первый раз. Или двадцать второй, я уже сбился со счета.

— Вот как? Расскажите, это безумно интересно! — предложила мэтресса с любезной улыбкой.

Вормель улыбнулся в ответ — не потому, что ему было радостно, а потому, что немного нервничал. Во-первых, обходительная путешественница, предложившая подвезти его до ближайшего постоялого двора, явно принадлежала к магической элите королевства Ллойярд — и платье у нее было черное, строгое у ворота, зауженное в талии и расширяющееся книзу, и на шее висел целый выводок серебряных украшений, и косметикой дама пользовалась, как строительным материалом. Под слоями пудры угадывались приятные черты, но черная помада, лак на ногтях и костяной гребень в прическе, украшенный искусно вырезанными скелетами дракончиков, портили всё впечатление. Во-вторых, спутница очаровательной некромантки, гномка из клана Кордсдейл(11), судорожно вцепилась в топор и как-то очень недоверчиво косилась на самого Вормеля. Возможно, потому, что Вормель на четверть был родственником этого клана — когда-то давно его бабушка соблазнилась доходами, умениями и домовитостью кузнеца, заехавшего в Мелансон из Орбурна, а не все гномы одинаково хорошо относились к полукровкам.

Так или иначе, гномка смотрела на Вормеля с подозрением, а тот, будучи весьма мирным человеком, полностью изжившим в себе воинственность дальней подгорной родни, вздрагивал всякий раз, когда карета подскакивала на кочке, вынуждая путешественников крепче перехватывать ручную кладь. Пока гномка писала письма и тратила свои усилия, чтоб перехватывать дорожную чернильницу, было еще неплохо, но когда она закончила с эпистолярным жанром и достала из-под сидения топор и начала править лезвие…

— Расскажите, господин Вормель! — продолжила уговоры мэтресса. — Уверена, все ваши путешествия были захватывающими, интересными и волнующими! Например, скажите, вас часто грабили?

— Восемьдесят четыре раза, — грустно поведал Вормель. Все-таки некромантка выглядела гораздо менее опасной, чем гномка, поэтому путешественник повернулся к сидевшей рядом ученой барышне и продолжил: — Последние лет пятнадцать я просто перестал брать деньги в дорогу, но меня всё равно грабили. Вот в этот раз — я сразу, как только перешагнул порог гостиницы, заявил, что денег у меня нет, а счёт за услуги надо переслать в луазский банк "Подковы и Метлы", но меня все равно ограбили! Украли пояс, плащ, хорошо хоть, сапоги оставили…

Жертва преступления грустно посмотрела на свои ноги. Мэтресса сочувственно вздохнула и оставила при себе мысль, что ни одному взрослому человеку сапожки Вормеля не подойдут по размеру, а гномы любят что-нибудь покрепче, поподкованнее…

— Опасное у вас занятие, господин Вормель, очень опасное, — посочувствовала мэтресса. — А чем, кстати сказать, вы занимаетесь?

Как по волшебству — хотя, учитывая стопроцентно некромантский наряд путешественницы, возможно, именно так оно и было, — в руках барышни появился блокнот и карандаш.

— Я зарабатываю тем, что собираю новости, — поведал Вормель. — Ну, знаете, как это бывает? Что-то произошло в Анжери, что-то — в Фраскароне, а что-то в Препелье, а я езжу по королевству, слушаю и потом пересказываю.

— А у нас в Талерине, — оживилась гномка. Мэтресса громко кашлянула, и гномка тут же исправилась, — я имею в виду, в Талерине, где живет мой родственник, все новости пересказывает газета.

— "Талерин сегодня", знаю-знаю, — подтвердил Вормель. — В Анжери тоже было подобное издание, но однажды королева Сиропия рассердилась, что ее парадный портрет получился излишне длинноносым, и разогнала всех нас, я имею в виду — сочинителей… Когда я работал на "Анжерийскую розу", — с ностальгией вздохнул маленький человечек, — мне оплачивали телепорт, если, конечно, речь шла о путешествии в большие города. У нашего редактора было даже кольцо с заклинанием телепорта, чтоб домой возвращаться откуда угодно, знаете, некоторые маги специально настраивают подобные артефакты под конкретного заказчика? А теперь приходится добираться старым испытанным способом. Дорога, конечно, дольше, зато новостей больше собирается…

— Понимаю, понимаю, — поддакнула мэтресса, записывая рассказ Вормеля в блокноте.

— Значит, — нахмурилась гномка, — вы специально выискиваете чужие секреты? Вы шпион?

— И на кого работаете? — уточнила ее спутница.

— Вы меня не так поняли! — перепугался сверкнувшего топора путешественник. — Я никогда, поверьте, не интересовался чужими секретами! Наоборот, я собираю те новости, про которые и так все знают! Понимаете, оставшись не у дел, я согласился на предложение одной сочинительницы, вы наверняка о ней слышали — Фелиция Белль, известная романистка…

— Мадам Белль?! О, конечно, я о ней слышала! — вскричала мэтресса. — Так, значит, вы с ней знакомы?

— Да, — подтвердил Вормель.

— Здорово! — искренне восхитилась гномка. Атмосфера внутри экипажа сразу же потеплела, и низкорослый собиратель новостей вдруг понял, что совершенно зря боялся этой Кордсдейл — голубые глаза юной гномки загорелись восторгом, когда она с восхищением сказала: — Я просто восторгаюсь ее книгами!

— А мне до смерти интересно, где она берет сюжеты, — улыбнулась мэтресса. — Случайно, не вы их подсказываете?

Вроде бы, в поведении ученой барышни не было явной угрозы, но стреляный воробей Вормель просто спинным мозгом почуял, что зря он сидит на расстоянии двух локтей от некромантки, заговорившей о Смерти. И панически пискнул:

— Нет! Она сама! Мадам Белль — поистине гениальная сочинительница, она может закрутить сюжет о чем угодно!

— Знаю, — ядовито согласилась мэтресса. Прошипела пару проклятий, немного успокоившись, она вернулась к блокноту: — И какие новости сейчас вы собираете для мадам Белль?

— Ну, в последнее время только и было сплетен, что про Выборы Покровителя Года. Все прикидывают шансы на успех того или иного мага. Жаль, что наш министр по Чудесам, мэтр Адам, не специалист по Призыву всяческих созданий…

— Значит, — прищурилась, размышляя о чем-то важном, мэтресса, — шансы магов Брабанса на победу невелики?

— Как это — невелики? — оскорбился за соотечественников Вормель. — Есть мэтр Панч, великий специалист в магии Крыла и Когтя, есть много друидов…

— Таких же крутых, как в Иберре? — с тонкой иронией поинтересовалась мэтресса. Брабансец вскипел:

— Что значит — в Иберре? Иберрские чудики ни на что не годятся! Да если бы не тамошние эльфийские ренегаты, которые почему-то не ушли вместе с остальными кланами в иные миры, эти так называемые «волшебники» — тьфу, плюнуть и растереть! Нет, видите ли, мэтру Пугтаклю взбрело в голову остаться в нашем мире, мэтр Аэлифарра, полукровка, туда же… — Вормель обиженно всхлипнул. — Почему бы не ввести квоту на содержание эльфийской крови в жилах волшебников?

— Многие обидятся, — мудро прокомментировала гномка. Мэтресса, аккуратно зафиксировав основную мысль душевного переживания Вормеля, продолжила расспросы, повернув дискуссию в нужное ей русло:

— А что в отношении магов Фносса? Говорят, тамошние друиды — тоже ого-го, верней, иго-го!

— Шансы на победу у фноссцев, если быть честным, достаточно неплохи, — признал собиратель новостей. — Но всё дело не только в мастерстве магов, но и в том, какое создание имеет больше шансов пересечь Великую Пустыню. Я, признаться, не представляю, как будут ползти по горячим пескам Эль-Джалада все эти розочки, клеверочки и лианы, на которые щедры специалисты Зеленой Магии. Вот животные, или, уж не обижайтесь, ваше магичество, мертвые кости — это другое, они повыносливее будут…

— Разгул стихий ожидается?

— Элементалей Природных Начал не обещают, — покачал головой Вормель. — Разве что попадется настолько сильный маг, что наплюет на правила и запустит какой-нибудь файербол, невзирая на запреты.

— Представляешь, — подмигнула гномка своей предводительнице. — Вдруг следующий год будет годом Огненного Плевка?

— Все лучше, чем сейчас, — проворчал Вормель, — додуматься — год Черного Лебедя! В природе такого не бывает!

— А вдруг? — возразила мэтресса, но тут же возвратилась к прежней теме: — Так что насчет хозяев? Я имею в виду Кадика ибн-Самума и его учеников? Как оцениваются шансы магов Эль-Джалада?

— Ну, — до путешественника вдруг дошло, что он разговаривает с потенциальной участницей состязаний, и он взглянул на мэтрессу совершенно иначе, придирчиво и оценивающе. — О них, как и о ваших соотечественниках, много чего болтают…

— Расскажите, — с милой улыбочкой попросила ученая барышня.

— Заплатите, — с такой же улыбочкой предложил Вормель. Вернее, попытался: губы низкорослого, безобидного человечка дергались в нервической гримасе. — Я, конечно, очень благодарен вам, мэтресса, что вы меня подвезли, но не считаете же вы меня каким-нибудь тупым буренавским ослом, чтоб я выбалтывал секретные сведения за просто так!

— А сам говорил, что никаких секретов не знает! — хищно раздула ноздри огромного носа воительница из клана Кордсдейл. — Давай его зарубим? На всякий случай, а?

— Нет-нет, — отмахнулась предводительница гномки. — Никого рубить мы не будем. Пока, во всяком случае. Может быть, мы сумеем договориться с почтенным господином Вормелем?

— Тридцать золотых, — решительно потребовал Вормель. Жажда путешествовать с комфортом, или, еще лучше, отправиться в Великую Пустыню телепортом и собирать новости для мадам Фелиции, услаждая себя прохладительными напитками, съедобными яствами и нормальным ночлегом, вдруг оказалась сильнее естественного страха быть превращенным в какую-нибудь нежить.

Гномка и ученая барышня обменялись многозначительными взглядами. Секунду спустя топор как-то очень ловко поймал на острие лучик утреннего солнышка.

— Двадцать пять, — понятливо сбросил цену собиратель новостей.

Некромантка поправила гребень и задумчиво начала крутить шнурок с драконьим клыком.

— Пятнадцать, — смутился Вормель. Сгорбился, став еще меньше ростом, поерзал на сидении, сделал попытку спрятаться за подушку: — Десять!.. Мне ж еще новый плащ покупать! А потом за телепорт до Ильсияра платить! Помилосердствуйте! Пять, и это последняя цена! Хотя бы один золотой заплатите!.. — прорыдал раздавленный тишиной Вормель.

— У меня встречное предложение, — наконец, произнесла мэтресса. — Давайте, вы расскажете нам все-все, что знаете об участниках предстоящих Выборов Покровителя Года, о том, кто еще, помимо Фелиции Белль покупает ваши услуги…

— А как вы догадались о… — и Вормель резво закрыл рот обеими маленькими ручками, испуганно подтвердив блеф мэтрессы.

— И, так и быть, можете поведать нам о том, как эта романистка придумывает сюжеты своих романов, — удовлетворенно сверкнув красивыми серыми глазами, продолжила ученая барышня. — А в ответ мы не будем применять к вам ни моей, ни ее, — кивок в сторону гномки, — магии.

Глаза у Вормеля округлились до шарообразного состояния и предприняли отчаянную попытку сорваться с привычных орбит. Он испуганно перевел взгляд со скрытого пудрой, помадой и тушью лица некромантки на носатое идеально круглое голубоглазое лицо ее помощницы.

— Вы имеете в виду, — он шумно сглотнул слюну, — магию раскаленного железа, тисков и прочего?

— О, какая у вас богатая фантазия! — проворковала мэтресса. — Позвольте вас уверить — если не расскажете, вы узнаете о способностях моей ассистентки во всех подробностях…

Вормель затрясся, сделал неуклюжую попытку выскочить из кареты на полном ходу, но потом понуро сгорбился, сдался и принялся рассказывать.

Через некоторое время, пользуясь тем, что мэтресса занята подробным допросом сборщика новостей, гномка отложила топор и вновь взялась за планшет с письмом.

П.С. Инспектор, буквально две минуты назад я получила важную конфиденциальную информацию. Возможно, что брабанскую сочинительницу Фелицию Белль побьют. Конечно, поквитаться с ней за ее сочинения мечтают многие, не только Далия, но и Фиона, и, если верить моей маменьке, половина населения Орберийских гор, но, боюсь, на сей раз Фелиции достанется наверняка. Уж очень подозрительно Далия расспрашивает этого человечка… Хотя, может быть, ее на самом деле интересуют гонки Выборов Покровителя Года? Зачем они ей сдались?.. В любом случае — желаю побольше Спокойствия на вашей нелегкой Службе!

Н.Л.Ф. из к. К.

Остановку сделали час спустя, на развилке с указателем, предупреждающим о том, что до ближайшей деревни около семи лиг. С Вормеля, отвечающего на вопросы «некромантки», пот лил в три ручья, потому как, подробно расспросив его о котировках магов на будущих гонках, мэтресса Далия по старой сапиенсологической привычке перешла к подробному анализу устремлений Разума его, господина Вормеля из Анжери, лично.

Смущенный и перепуганный маленький человечек попросился в кустики, Напа, шокированная натурализмом просьбы, крикнула кучеру притормозить. Стоило экипажу сбросить скорость, как Вормель выскочил из кареты и устремился в колючие придорожные заросли, будто за ним гнались голодные демоны.

— Ушел, — недовольно подытожила Далия. — Надо было связывать… Что, едем дальше?

Треск веток, через которые продирался, спасаясь, господин Вормель, поспешно удалялся. Напа легко вздохнула, проводила сбежавшего сборщика новостей тоскливым взглядом и снова потянулась к планшету с бумагой, перу и чернильнице.

— Поехали! — крикнула мэтресса кучеру. Сама же Далия потянулась к корзине, в которой были сложены припасы путешественниц, достала флягу с водой и принялась избавляться от некромантского макияжа. — Кому пишешь, Напа? — спросила она примолкнувшую гномку.

— Родителям в Орбурн, — ответила Напа. — А что ты делаешь с платьем?

Легкими движениями рук Далия превращала ллойярдскую моду в брабансский стиль. Рукава — долой, вырез — глубже, пышные кружева — чтобы замаскировать небольшие издержки самодельности. Белая пудра сменилась розовой, на щеки «прилетело» несколько мушек, серебряные цепочки вернулись в сумочку, а их место заняла элегантная бархотка. За несколько минут Далия изменилась до неузнаваемости.

— Отвлекись ненадолго, — попросила алхимичка подругу. — Тебя тоже надо как-то переодеть.

— Делать из любимой кольчуги декольте на бретельках я не позволю! — вцепилась Напа в свои одежки, — Это аморально!

— Знаю, знаю, — согласилась Далия. — Мне всегда было интересно, как это вы, гномы, не вымерли со своей чрезмерно высокой моральностью… Поэтому для тебя я придумала другой способ. Смотри.

Напа осторожно перевела взгляд на то, что мэтресса достала из корзины.

— А мне не будет слишком…э-э… жарко? — осмелилась поинтересоваться гномка.

— Можешь высунуть язык, — великодушно разрешила Далия. — Видела, как собаки делают? Действуй так же. А я иногда буду тебя поливать водичкой.

— И зачем всё это? — проворчала Напа, послушно заворачиваясь в огромную собачью шкуру.

— Я же сказала — конспирация! Нам надо доехать до Луаза так, чтоб никто не узнал. В смысле — не узнал нас, мэтрессу Далию, алхимика из Талерина и Напу Леоне из кавладорской ветви клана Кордсдейл. Мы уже побывали волшебницей из Ллойярда, путешествующей в сопровождении знакомой гномки, теперь я буду дамой из Брабанса, путешествующей c… хмм… со своей собачкой…

Дорогая маменька!

Погоды в Луазе стоят жаркие. Даже очень. Почему-то вдруг вспомнилось, как дядя Дюша двадцать лет назад ездил по делам в Охохо. Кажется, он упоминал, что во время поездки избил серебряным подносом для дичи целую стаю оборотней. Так вот, маменька, сейчас я вдруг поняла, что тот поступок нашего родственника, безусловно, мужественный и славный, являлся актом неприкрытой агрессии в адрес шерстистого меньшинства. Теперь, войдя в собачью шкуру, я отчетливо понимаю это и от души сочувствую буренавцам…

А вот Далию я понять не могу. Сначала она мрачно предрекала, что нас похитят. Похитили! И что же? Я даже не могу пересказать подробности преступления, потому как грабители, по просьбе все той же Далии, заставили меня поклясться о соблюдении конспирации. Вынуждена хранить тайну! Но совершенно не понимаю, зачем надо тащиться в Луаз. Далия, правда, объяснила, что ей надо что-то узнать про Симона Пункера, составившего указания о поиске клада Тиглатпалассара, но можно было просто телепортироваться прямо в город, а не устраивать шоу с переодеваниями на дороге!.. Тем более, что Виг предлагал… В смысле, он предлагал прямой телепорт, а переодевается Далия сама, я ей только со шнуровкой иногда помогаю.

Меня очень беспокоят медведи. Тройной Оракул точно о них упоминал, правда, в отношении мэтрессы, но где Далия — там и я. Или Оракул какую-нибудь другую Далию имел в виду? Нет, вряд ли. Еще одного подобного моей научной предводительнице экспериментатора Вселенная не выдержит…

Приближался полдень, солнце поднялось в зенит, и лишь желтая ткань занавесок спасала пассажиров несущейся по провинции Луаз кареты от раскаленного летнего зноя.

Далия и Напа, вынужденные занять одну скамейку, сосредоточенно рассматривали попутчиков — почтенное семейство, занявшее противоположное сидение. Посмотреть было на что. Высокая худая рыжая женщина неопределенно-стервозного возраста, рядом с ней — квадратный муж, а по бокам от родителей — дети. Двенадцатилетняя девочка, такая же рыженькая, как и матушка, сосредоточенно жующая пирожки (очевидно, дитя хотело как можно больше походить на отца) и мальчик лет восьми, прижимающий к груди плетеную корзинку.

Именно мальчик, единственный из пассажиров черной кареты, испытывал от путешествия настоящее удовольствие.

— Вы правда из Брабанса? — спросил он Далию.

— Мдау, — усиленно подражая акценту господина Вормеля, ответила алхимичка. — Из Мелансона.

— А это и есть собачка породы мелансон? — восторженно подпрыгнул отрок и принялся с жадным любопытством рассматривать Напу.

Гномка, и так угнетенная жаркой, пахнущей мокрой шерстью маскировкой, растерялась. Инстинкты клана Кордсдейл подсказывали, что ее только что оскорбили, и просто заставляли врезать нахалу чем-нибудь острым по шее. С другой стороны, человеческие дети были для Напы еще большей загадкой, чем взрослые. Может, он имел в виду что-то другое?

Перехватив всполошенный, молящий взгляд ассистентки, мэтресса пустилась в объяснения:

— Собачки-мелансоны — мелкие, мой юный друг. Они беленькие, на голове у них… — Далия изобразила прическу собачки. Девочка зафыркала, давясь пирожком и смехом.

— Мелких собак я не люблю, — авторитетно высказался мальчик. — Вот буренавские волкодавы, или, допустим, орберийские овчарки…

Он мечтательно причмокнул, и Далия мигом учуяла в малолетнем сорванце богатый материал для исследований. Достала блокнот и вытянула из прически карандаш:

— Что, хорошо разбираешься в собаках? Только в собаках, или в их родственниках тоже? Волки, оборотни, лесничие, браконьеры?..

— У меня дома живет… — начал мальчик, но строгая мать тут же напомнила ему о приличиях:

— Терри, тебе не кажется, что мадам не хочет слушать обо всех тех мерзких тварях, которых ты пытался притащить в наш дом?

— Хочет, хочет, — в один голос ответили и Терри, и Далия.

Женщина посмотрела на мужа в поисках поддержки, но тот не отреагировал: для него вся Вселенная сейчас сосредоточилась на расстоянии от бархотки "брабансской дивы" до пышных кружев ее платья.

— Да, дорогая, — привычно согласился он после того, как жена пихнула его локтем. И продолжил наблюдение за универсумом.

— Между прочим, — заметила Далия некоторое время спустя, после того, как Терри подробно изложил свои взгляды на охотничьи и сторожевые породы собак, преимущества лисиц по сравнению с хорьками (в плане скорости удушения кур) и перспективы завести волка. Хотя бы карликового, его можно держать в комоде, вместе с носками. — Между прочим, сударыня, столь онтогенетически раннее формирование сферы интересов является признаком выраженных способностей. Вдруг Терри станет магом? Представляете, сударыня, ваш сын — вдруг вырастет специалистом в магии Крыла и Когтя? Уважение, всеобщий почет, стабильные доходы…

В глазах матери семейства зажегся маленький огонек интереса. Но Терри сам все испортил. Он вскочил и, чуть пошатываясь от раскачиваний быстро мчащегося экипажа, восторженно закричал:

— Тогда я себе дракона заведу! Настоящего! Чтобы плевался на двоюродную бабушку и учителей из Ордена Акимании!..

Его сестра засмеялась сквозь пирожок, мать перепугалась, а отец на секунду отвлекся от приятного зрелища. Судя по вытянувшимся лицам родителей, они знали, что такое обещание их отпрыска — не просто слова.

Корзинка, отброшенная мальчиком, согласно тявкнула.

— Что это у тебя? — подпрыгнула мать.

— Ничего, — фальшиво ответил Терри, возвращаясь на место и прижимая плетеную ношу к груди.

— Грр-тяв! — донеслось оттуда.

— По-моему, это собака, — дипломатично заметила Напа.

Рыжая женщина выхватила корзинку из рук сына, открыла крышку, и оттуда появилась голова щенка, родителями которого, по всей вероятности, были все породы, только что упомянутые в разговоре Далии и Терри. Крупная морда с брылями, вислые уши, широкий лоб, плотная темно-серая шерсть вряд ли обеспечили бы будущему барбосу приз на конкурсе красоты, но зато энергии и азарту маленького пса можно было только завидовать.

Несколько минут Далия сосредоточенно конспектировала экспрессивный монолог попутчицы, обвиняющей сына в непослушании, безалаберности, нарушении запрета на приобретение домашних любимцев и прочих грехах. Дочка спешно уничтожала пирожки, вызывая голодную слюну у щенка и поскуливающей Напы, а квадратный муж время от времени опытно поддакивал "Ты совершенно права, дорогая".

— Ты оставишь его на первом же постоялом дворе, — сурово приказала мать в конце обвинительной речи.

— Нет! — упрямо возразил малолетний собаковод. — И не подумаю! Я с Бобби решил выиграть гонки Покровителя Года!

— Как интересно! — вскричала Далия, совершенно заглушив возмущенный вопль матери Терри. — Умоляю, посвятите меня в подробности! Как вы планируете это сделать?

— В Луазе мы воспользуемся услугами магов-телепортистов, чтобы отправиться в Перуэллу, навестить родных. И ни в какой Аль-Тораз мы не поедем! Забудь об этих несчастных гонках! — завизжала женщина. Чувствовалось, что тема обсуждается невпервые.

— А я хочу в Аль-Тораз! — топнул ножкой Терри.

— А я сейчас спрошу у отца ремень, и кто-то будет основательно наказан!

— Между прочим, — вклинилась Далия в разгорающийся семейный скандал, — выборы Покровителя Года будут проходить в Ильсияре, вернее, в Великой Пустыне, которая расположена севернее этого города.

— Хочу в Ильсияр! — тут же переменил свое решение мальчик. — Поедем туда!

— Мы с твоим отцом приказываем выбросить эту дурь о гонках из головы!

— Это не дурь, это серьезный исторический прецедент, который наверняка займет достойное место в летописях всех королевств, — возразила Далия.

Рыжая женщина смерила ее злобным взглядом.

— Представь, мама! — чувствуя поддержку со стороны "брабансской мадам" оживился Терри, — следующий год может стать годом моего Бобби! И будет удача всем, приютившим бездомного щеночка!

— Да вас с ним просто затопчут! — перепугалась женщина, явно представившая старт разнообразных магических созданий, от Альвинары до каких-нибудь ящериц, и своего сыночку, упрашивающего бобика выйти из корзинки.

— Не волнуйся, ма. Конкурентов всегда можно отравить, — задумчиво произнесла девочка, у которой как раз закончились пирожки.

— Потрясающе! — восхитилась Далия прагматичности подрастающего поколения. — Какой яд предполагаете использовать?

— Я знаю белладонну, наперстянку, — принялась перечислять девочка, — ягоды тиса, поганки…

— Сушеные мухоморы, конопля, — подсказал сестре Терри.

— Трицена ползучая… — вдруг вспомнилось Напе.

— Остановите карету! — завизжала мать семейства. — Мы выходим!

Муж попытался возразить, что, дескать, он еще не все окраины Вселенной изучил должным образом, и вообще, топать по жаре пять лиг до ближайшего забора он не согласен, но рыжая выпихнула его, выволокла детей и сделала попытку «забыть» вислоухого Бобби в карете.

— Маленький совет по воспитанию, — Далия придержала временную попутчицу за край платья. — У некоторых детей — причем чем ребенок способнее, тем эта закономерность более выражена, — наблюдается прямая зависимость между степенью привлекательности объекта желания и усилиями, необходимыми для его обретения. Другими словами, — спохватилась сапиенсологиня и перешла с научного диалекта на обычный кавладорский, — если вас кусают пчелы, значит, они хотят спрятать от вас самый сладкий мед. Чем больше вы детям что-то запрещаете, тем крепче они убеждаются в том, что именно это «что-то» им и надо. А если запретить очень крепко, — наслаждаясь значительностью собственной речи, Далия выдержала драматическую паузу, вложила в руки матери семейства корзинку с радостно пускающим слюни щенком и сформулировала главный вывод своих наблюдений: — Отравят.

Большая остановка была сделана на постоялом дворе "Пятая подкова".

На подъезде к деревеньке, гордостью которой являлось это двухэтажное сооружение под скрипучей вывеской, путешественниц пытались ограбить. Двое бродяг голодного, растрепанного вида сидели на обочине дороги и очень правдоподобно изображали нищих, а Напе именно у них вдруг приспичило спросить, далеко ли расположена хоть какая-нибудь гостиница. Стоило экипажу притормозить, как обнаружился третий участник шайки, прячущийся в придорожном малиннике. Мужик выскочил и перехватил лошадей под уздцы, его сообщники ломанулись в дверцы кареты. Один из грабителей как-то очень ловко зажал Напу в угол, так, что ни разбежаться для атаки, ни даже выхватить из-под сидения топор или арбалет у нее не получилось.

— Кошелек или жизнь! — потребовали разбойники.

— Вопрос поставлен не совсем корректно, — заметила Далия, раскрывая блокнот на чистой странице. — Будьте любезны уточнить, какой именно кошелек и какая именно жизнь имеются в виду.

— Твой кошелек! — заорали на мэтрессу грабители. — Или твоя жизнь!!

— Вы настаиваете именно на такой формулировке вопроса? — нахмурилась Далия. — Что у меня где-то есть кошелек, я догадываюсь…

— Где?! Где он? — нетерпеливый вор принялся осматривать внутреннее убранство кареты. Заглянул под подушки, залез под сидение и вытащил корзину, заполненную припасами для дорожной маскировки. Второй грабитель придерживал Напу. Он совершенно обоснованно подозревал, что рядом с гномами, даже с безбородыми, обязательно найдется оружие, и твердо решил помешать данной конкретной маленькой гномке добраться до заветного топорика.

— А вот насчет жизни я готова поспорить, — приготовилась к содержательному диспуту мэтресса.

— Давай деньги! — нетерпеливый достал неприятного вида нож. — Или…

— Или, — Далия решила немного ускорить объяснения. — Вы отберете мою жизнь. Понимаю. Только одна проблема: видите ли, с точки зрения некоторых религиозных Орденов, наша жизнь — лишь мимолетный полет бабочки, случайно увлеченной ураганом событий. А с точки зрения других философов, особенно сильны при этом традиции восточного мистицизма, наша жизнь, как и наша смерть — всего лишь сон демиурга, доказательство существования которого сводятся к постулатам о…

Осторожный громко, со вкусом зевнул, разбудив медленно тонущего в лекционной коме нетерпеливого.

— Ты, это, — с опаской убирая из пределов досягаемости странной путешественницы острый предмет, произнес грабитель, — можешь всё не отдавать. Нам много не надо, скажем, два или три золотых.

— Сумма действительно невелика, — согласилась мэтресса. Как раз перед вынужденной остановкой она развлекалась обдумыванием новых способов маскировки, и теперь рассудительный, понимающий тон прекрасно подходил к бархатным мушкам, переползшим с лица на бюст, черной помаде, сиреневым ресницам, золотистым теням для век и легкомысленным фисташковым румянам. — Может быть, вы просветите меня, почему именно эта сумма кажется вам достаточной? Хотите сделать запасы на зиму? Накопить на свадьбу родственника? Выполнить какие-то обязательства, требующие солидных материальных вложений?

— Не, мы выпить хотели, — почесав в затылке, ответил осторожный. — А эта монстра, хозяйка "Пятой подковы", больше в долг не наливает.

Снаружи, со стороны где, предположительно, третий соучастник преступления угрожал дубинкой кучеру, донесся сдавленный крик.

— Не отвлекайтесь, — попросила Далия с любезной улыбкой. — Значит, "Пятая подкова" — это…

— Постоялый двор, — объяснили грабители. — Раньше им Николь одна владела, ну, конечно, у нее там штуки три помощницы на кухне крутились…

— Полин!!! — вдруг заорала Напа, память которой среагировала на словосочетание "помощницы на кухне".

Грабители вздрогнули и начали оглядываться в поисках выхода.

— Я про нее совсем забыла! — объяснила гномка для Далии. — А вдруг я опять заперла ее в морозильнике?! Надо срочно писать Ньюфуну, чтобы он ее выпустил!

— Да не волнуйся, если что, замороженной она прекрасно сохранится до нашего возвращения.

— А если нет?

— Если нет, то, поверь, трупом больше, трупом меньше — на твою дальнейшую жизнь это никак не повлияет. Господа, простите, что нас отвлекли. Я вас внимательно слушаю: значит, раньше гостиницей "Пятая подкова" владела хозяйка, а сейчас… Куда вы, господа?

Дверца кареты, наконец, поддалась совместным усилиям, распахнулась, и оба грабителя выпали наружу. Гномка, на которую отрезвляюще подействовала внезапно обретенная свобода, выхватила из-под своего сидения заряженный арбалет и бросилась в погоню за горе-налетчиками.

Далия перехватила ассистентку за шиворот.

— Напа! Ты хотела писать письмо Ньюфуну, — напомнила она. — Или на тебя жара так действует? Что-то мне кажется странным перепрыгивание твоего Разума с темы на тему.

— Прости, Далия, — покаялась Напа. — Они же сами сказали про "помощниц на кухне", я вспомнила про Полин, как я прошлый раз на два дня заперла ее в кладовке, бедняжку, а потом они же вдруг и побежали, и… Жара действительно кошмарная…

— В Великой Пустыне будет еще хуже, — мрачно предрекла алхимичка. — Может, повернем назад? Нет? Ну, как знаешь. Кстати, арбалет у тебя заряжен?

Гномка рассеянно кивнула.

— Рязряди его, — потребовала Далия. — А то получится…

Снаружи кареты послышались шаги. За дверью начал вырисовываться силуэт высоко мужчины в шляпе.

— …как в прошлый раз, — закончила фразу мэтресса, наблюдая, как выпущенный случайным движением Напы арбалетный болт сбивает с кучера шляпу.

Несчастный человек, обязавшийся сопровождать алхимических барышень в их путешествии, со вздохом поднял головной убор, осмотрел дырочку, оставленную стрелой, и спросил:

— Ну что, вы живы?

— Ага, — радостно улыбнулись обе путешественницы. — Едем дальше!

Постоялый двор "Пятая подкова" был заведением с вековой историей. Здесь издавна останавливались торговые караваны, идущие из Вечной Империи Ци в западные земли; шестьдесят лет назад здесь почти полгода прятался знаменитый бандит из Вертано Жан Д'Айк; в этом двухэтажном доме — вернее, в том здании, которое сгорело перед тем, как было возведено нынешнее строение, — во времена Луазской кампании располагался на ночлег отряд Октавио Громдевура, тогда еще не генерала и даже не лейтенанта, но погуляли ребята на славу… "Здесь был Вася", — нацарапал кто-то гвоздем на стене, и хозяйка гостиницы Николь по прозванию Кружка объявила, что оторвет руки тому идиоту, которому приспичило поупражняться в саморекламе.

Иначе говоря, место известное.

Карета проехала под аркой ворот, растрепанный подросток бросился открывать дверцы экипажа, а чуть покачивающийся солидный мужичок, выгребая солому из бороды, вышел из распахнутых дверей конюшни, чтобы помочь вознице с лошадьми.

— Мы — обедать, — важно объявила Далия, выбираясь из кареты. Твердо убежденная в необходимости конспирации, она предстала перед обитателями "Пятой подковы" с чисто умытым лицом, стянутыми в тугой узел волосами, огромных очках в металлической оправе и черной пелерине. Накидка закрывала фигуру алхимички от шеи до середины бедер, и в сочетании с черным платьем смотрелась как наряд практикующей учительницы из Ордена Акимании Дельфийской.

Следом за мэтрессой выкатилась гномка, в такой же черной длинной пелерине. Огненно-рыжая гномка. С маленькой шелковистой бородкой цвета меди. Длинные косы апельсинового цвета спускались из-под шлема до поясного ремня.

Нет, но вы заметили, что эта гномка бородата?! Она такая симпатяга с этой рыжей полосой на подбородке!

— И лошадям пора перекусить, — ответил кучер. — У вас есть полчаса, или минут сорок…

— Лучше час, — попросила Напа. — Я уже устала сидеть… Хочется размять ноги, пройтись…

— Вы обещаете, что продержитесь час без своих обычных глупостей? — подозрительно уточнил кучер. Из-за того, что он закрывал лицо от дорожной пыли цветастым платком, голос звучал глухо и неразборчиво.

Далия фыркнула:

— Тоже мне, умник выискался… Пошли, Напа. И не трогай бороду руками, вдруг отвалится!..

Барышни прошли внутрь дома, а их сопровождающий вернулся к лошадям.

— Хорошие кони, браток, — осклабился местный конюх. Кивнул на конягу, запряженного слева: — Смотри, даже не вспотел нисколько! Второй упрел, бедняга. Шкура у него чего-то мохнатая…

Конюх сделал попытку погладить ближайшее животное, но то как-то дернулось, захрапело, да и хозяин экипажа подоспел:

— Я сам. Вы лучше не трогайте, они кусаться могут.

— Ну, сам, так сам. Мне ж забот меньше. Распрягать будешь? Надолго твои кикиморы к нам пожаловали? — конюх выудил из бороды соломину и принялся ковыряться в зубах.

Немногословный возница отрицательно покачал головой.

— Мне только напоить лошадей, и мы дальше, кхм, поедем. Где вёдра?

Конюх показал на большой каменный желоб, выполняющий при "Пятой подкове" функции водопоя.

— А где у вас можно купить молоко?

— Молоко-о? — недоверчиво протянул конюх. На его памяти большинство кучеров предпочитали напитки покрепче и попрозрачнее. — Тебе сколько? Кружку, две? Кувшин? Или флягу наполнить?

— Мне — два ведра, — честно ответил спутник мэтрессы и ее ассистентки. Заметив изумление в глазах собеседника, он откашлялся и уточнил, что всего лишь выполняет требования владельца лошадей — тот велел поить молоком, значит, надо поить. Будут ли лошади пить или не будут, это другой вопрос, можно даже сказать — философско-онтологический…

— Ну-ну, дело, конечно, подневольное, — задумчиво согласился конюх. Потом, не спуская глаз с лошадей, махнул рукой и коротко объяснил, как найти требуемую жидкость в ближайших окрестностях.

Кони действительно были замечательные. Особенно тот, змеисто-изогнутый, который явно проделал дальний путь, по летней жаре, но не вспотел ни капельки. Воспользовавшись тем, что кучер экипажа ушел по своим делам, конюх обошел, посмотрел, оценил серебристый отлив вороной гладкой шкуры, сильные ноги, точеные копыта. Потом обошел и полюбовался на второго коня — мощный битюг, шерсть, конечно, немного странноватая, слишком длинная, с бурым отливом, но в целом коняга хороший. Сильный, выносливый…

Задумчиво прожевав соломину, конюх принял решение и поспешил к черному ходу гостиницы.

— Куда прешь, кобеляка? — неласково отреагировала на появление на кухне конюха кухарка. — Навозу приташшишь! А мне потом с пола не моги ничего в котел бросить!..

— Уймись, не до тебя! Лучше скажи, где хозяин?

— Да где и раньше, — объяснила кухарка. — Стоит у стойки, рядом с хозяйкой. Ждет, шоб кто-нить выпивку попросил. Да только никто не спрашивает. Фигу хозяин сегодня, а прибыль дождется.

— Это почему? — мимоходом полюбопытствовал конюх.

— Так ить божеские люди сегодня у нас кушать изволят, — с проникновенным, можно даже сказать — истовым видом произнесла женщина. Вареная картофелина, которую она выкладывала на большое блюдо, вдруг юркнула под стол. Кухарка подняла, поплевала и аккуратно протерла беглянку передником: — Божеские, — повторила она и понесла угощение в обеденный зал.

Конюх прошмыгнул следом.

Приблизительно полгода назад Николь-Кружка сочеталась законным браком со своим давним знакомым, Куртом, который частенько заглядывал в "Пятую подкову" на пути из Луаза или в Луаз. Родом Курт был из Пелаверино, но свою принадлежность к герцогству тщательно скрывал, потому как… Одним словом, были причины.

Скажи путешественникам, что они оказались в гостях у предприимчивого пелаверинца — они ведь развернутся и отправятся обедать или ночевать в другое место, где народ почестнее, верно?

За полгода семейной жизни Курт начал набирать вес, и теперь, важный, задумчиво теребил второй подбородок, разглядывая собравшуюся в обеденной зале публику.

— Хозяин, — потянул Курта за рукав конюх. — Хозяин, есть дело!

— Чего тебе? — рассеянно спросил пелаверинец.

— Хозяин, ты уже видел, к нам приперлись две дамочки? Одна — акиманка в очках, а другая — гномка из Моргенштернов.

— Ну, — буркнул Курт, принимаясь протирать стаканы и кружки.

— А ты карету их видел?

— Хорошая карета, — вздохнул Курт. — Черная, лак новенький, подушки плюшевые. Только ведь белый день на дворе, увести ее по-тихому не получится.

— А коней ихних ты видел?

— Ну. Видел.

— За них полсотни дать могут, — шепотом, из уважения к возможной стоимости чужого имущества, поведал конюх. — Этот, который потощей, видать, из Эмирата, я про тамошних скакунов наслышан, ветер на скаку обгоняют; а второй — ну мощняк! Его каким-нибудь графьям Умбирадам на развод породы продать — озолотимся!

Хозяин задумался. Выглянул в окно, где объекты обсуждения потряхивали гривами, трясли головами и перебирали копытами в ожидании своего молочка, задумался.

— И карета, наверно, дорогая. Новая, ее в Вертано выгодно пристроить можно, — пробормотал Курт.

— Ты на коней посмотри! Ну красавцы ведь! Жалко отпускать!

Курт, наполнив кружку пивом из жбана, задумчиво сделал глоток.

— А где, говоришь, их кучер?

— Пошел за молоком, — не слишком внятно уточнил конюх. И, в свою очередь, поинтересовался: — А их хозяйки?

— Вон, заходят в зал; — должно быть, за время семейной жизни Курт отрастил не только брюшко и второй подбородок, но и глаза на затылке, потому как иначе заметить приближение двух посетительниц не мог. — Попрошу Николь угостить их чем-нибудь особым. Ты чего?

Воспользовавшись тем, что внимание начальства сосредоточилось на важных делах, конюх быстренько нацедил себе кружку пенного напитка и теперь торопливо, давясь и обливаясь, поглощал его.

Курт отвесил мужичку затрещину.

— Бей, ибо любой труд, даже столь приятный, угоден Степенному! — прокомментировали действие хозяина "Пятой подковы" ее посетители. Конюх и Курт недовольно покосились на оккупировавших обеденные столы святош, сосчитали потенциальных противников и обострять отношения передумали.

— Идем, подумаем, что можно сделать, — потащил Курт за собой вяло упирающегося конюха.

Как раз в это время Далию и Напу, чуть задержавшихся, чтобы посетить некое дощатое сооружение позади гостиницы, провожала к столу Николь-Кружка.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ворковала хозяйка. — Присаживайтесь. У нас заведение чинное, порядочное, вот и собратья ваши у нас обедать изволят…

Далия осмотрелась. Хотела улыбнуться покосившимся на нее посетителям, да вовремя одумалась.

— Они из какого Ордена? — строго спросила мэтресса хозяйку.

— Мегантирцы, чтоб их… — пробормотала Николь-Кружка.

— Мегантира, работника и труженика, верные сыны! — радостно добавила кухарка, щедрой рукой подкладывая вареную картошку в тарелки гостей. — Во славу его!

— Работай, работай, себя не жалей! И будешь прославлен вовеки, ей-ей! — хором подтвердили мегантирцы.

Далия и Напа уселись за предложенный столик, попросили время, чтоб обдумать заказ. Стоило Николь отойти в сторонку, как гномка тут же схватилась за подбородок. Алхимичка зашипела:

— Напа! Тсс! Брр! Фрр! То есть — фу! Короче, убери руки от подбородка! А то клей не выдержит!

— Ты приклеила мне бороду! Бороду! — в панике ответила гномка.

— Я не поняла, ты этим фактом восторгаешься или испугана?

— Но это же нечестно! Носить фальшивую бороду!.. — возмущалась Напа. — Гномы так не делают!

— Тсс! Конспирация! Ты обещала, что будешь меня слушаться, так что терпи, — поддерживая разговор с подругой, Далия осторожно оглядывалась кругом. Пересчитала поклонников Мегантира Степенного (их оказалось восемнадцать мужиков в возрасте от пятидесяти лет и старше), с неудовольствием отметила паутину под потолком, а в углу, кажется, мелькнули тараканьи усы.

— Кушайте, кушайте! — выражала восторг и солидарность с мегантирцами кухарка. — В погребе еще свекла с прошлого урожая лежит! А в огороде редиска поспела! Накормим мы вас! Кушайте, кушайте!

— Любая еда во благо, коли заработана своим горбом, — наставительно проговорил старший из святош. — Спроси хозяйку, добрая женщина, как нам отблагодарить ее за хлеб-соль?

— А соли могло быть и побольше, — проворчал кто-то.

— Цыц! — со всего маху стукнул деревянной ложкой старший. — Работай челюстями, брат, работай!

— Может, починить что надо? — спросил еще один мегантирец — у этого крестьянина, мужчины обходительного, вежливого, борода была широкая, наполовину седая, наполовину — русая. — А то эти огороды, которые мы по пути пропалываем, нас просто задолбали…

— Смирись, брат, смирись! — не унимался старший, бодро перемелывая голыми деснами картошку.

— Давно уж смирился, — ответил обладатель пегой бороды. — Да вот ночью мне снилась гречневая каша, которую жена моя варила. Сама-то рассыпчатая, зернышко к зернышку, — я о каше, если кто не понял. Жена моя, светлая ей память, бывало, кусок маслица в кашу положит, размешает, масло тает, а каша паром так и исходит. Ну, а жена кашу — в горшок, туда же — грибы белые, жареные, да с лучком золотистым, мясца шматочек…

Энергия, вырабатываемая сейчас быстро двигающимися челюстями братии Мегантира Степенного, покровителя крестьянского труда, сравнялась по мощности с выбросом небольшого землетрясения.

— Все, значит, в горшок, перемешает хорошенько, да в печь томиться поставит…

— Работящая жена у тебя была, — вкрутился в паузу Старший. — Это хорошо, когда женщины работают!

И тут Далия поняла, что кто будет следующей темой для разговора. Та-ак…

— Вот и сестры наши, — указал Старший на скромно притихших в уголке "сестер Ордена Акимании". — Наверное, со мной согласятся!

— Согласны, согласны, — торопливо кивнула Далия. — Эй, хозяюшка… мы, кажется, готовы заказ сделать… Где она?

— Работаете ли вы с утра до ночи? — взревел Старший, не позволяя жертвам грядущей проповеди избежать своей участи. — Болит ли у вас спина от непосильных тяжестей? Должным ли образом прикладываете вы руки свои к улучшению мира?

— Да! — честно ответила Напа.

Во взгляде, которым мегантирец смерил маленькую гномку, можно было заметить легкий оттенок одобрения.

— А ты, дочь моя? — обратился он к Далии.

— Ну, — попыталась соврать мэтресса. Перехватила чистый взгляд ассистентки, и чуть замялась. Жрец, опытный в уличении чужих грехов, тут же предпринял попытку наступления:

— Что, грешница, ты позволяешь себе спать до обеда?! Что, заблудшая твоя душа, небось, питаешься белым хлебом да ворованным у пчел медом?! Ты мозоля, мозоля нам свои покажи, беспутная лентяйка!

Кто-то из крестьян, последователей Мегантира, смотрел на Далию с оттенком сочувствия — должно быть, знали, как любит их предводитель морально издеваться над "тунеядцами и бездельниками". Но большинство смотрело хмуро, постепенно понимая, что ткань «рясы» сестры слишком хороша, чтобы носить такой наряд в огороде, что белое личико не сохранить, пропалывая по пятнадцать грядок в день, что настоящей, порядочной работящей девушке положено с утра до вечера накачивать мускулатуру, орудуя маслобойкой, или, на худой конец, полоща белье в ближайшей проруби…

— Вы что, — завопила Далия, сама не замечая, как вскочила на стул. — Хотите сказать, что я не работаю?! Да я с утра до вечера, как какая-нибудь цинская рабыня, пашу! учу этих недорослей! Вбиваю в их головы азы наук!

Поднялся небольшой гул. Всем известно, что кентавресса Акимания Дельфийская прославилась тем, что сумела научить рунному алфавиту жителей десятка деревень в королевстве Фносс, боевую дружину викингов, около сотни гномов из Илюмских гор, и даже одного дракона. Правда, потом дракон учительницу съел…

Конечно, с полноценным крестьянским трудом жертвы и подвиги Акимании и рядом не стояли, но подавляющее большинство мегантирцев, в силу возраста, прекрасно знали, чего стоит заставить непослушное чадо учить руны и циферки, а потому отнеслись к признанию «акиманки» с пониманием и сочувствием.

— Пороть их надо! — поддержал Далию кто-то. — С поркой учение лучше идет!

— А порка — это тоже работа, — наставительно поднял палец другой. — А значит, грешить, дочь наша, будешь меньше!..

Голос Далии потерялся в шуме:

— Да я с таким усердием лекции выговариваю, что у меня потом щеки болят! Голос трижды в год теряю! От сидения в библиотеке глаза слезятся!.. А если…

— Тише, — шикнула Напа на разбушевавшуюся алхимичку: — Не вздумай говорить, как ты экономишь на одежде и украшениях, чтоб купить очередную книгу — не поймут.

Переведя дух, мэтресса опустилась на стул:

— Откуда такие познания в религии людей, Напа?

— Они же следуют по пути Мегантира Степенного, — пожав плечами, объяснила гномка. — Тот считал, что чем больше работает человек, тем лучше. И пытался, как мне бабушка рассказывала, прибиться к гномам. Дескать, мы тоже всегда трудимся и очень уважаем свою работу. Вот только Мегантир считал, что нельзя ни обменивать результаты своего труда на деньги, ни получать вознаграждение за интеллектуальные и физические усилия…

В сердце Далии шевельнулось сострадание ко всем этим жилистым, бородатым мужикам, одетым в коричневые домотканые рубахи и штаны и самодельные лапти.

— Их можно как-нибудь спасти? — с сомнением спросила алхимичка и потянулась к спрятанному в кармане юбки блокноту.

— Успеешь? — спросила Напа. — Мы через пятнадцать минут поедем дальше. Давай, что ли, действительно пообедаем…

Услышав посетительницу, подбежала Николь-Кружка:

— Чего уважаемые барышни изволят? Есть мясной суп, пирог с курятиной и пирог с грибами, клубника со сливками, вертуны сладкие, вертуны сытные…

— Вертуны — это такие блинчики с начинкой, — объяснила Напа Далии. — Очень вкусные. Мне, пожалуйста…

— Вы что, их мясом кормить собираетесь? — страшным голосом закричал подслушавший чужой разговор Старший.

— Они едят мясо, если только сами его ловят, — прокомментировала Напа, великий знаток человеческих безумств. — А иначе оно считается не заработанным. Собственно, они вообще едят или то, что сами сготовили, или что отработали честным трудовым потом…

— Я буду вареное яйцо, — громко объявила Далия, отчаянно подмигивая и гномке, и хозяйке гостиницы. — Мы нашли гнездо у дороги. И нам пришлось изрядно потрудиться, прежде чем мы его отыскали!

— Перепелка сбежала при нашем появлении, — догадалась, чего от нее хотят, Напа.

Лицо Николь вытянулось. Муж просил подсыпать дамочкам снотворное, но как этот фокус проделать с вареным яйцом, она не представляла.

— Может, вы будете пиво?

— Нет, — хором возразили Напа и все мегантирцы. По лицам крестьян было видно, как они страдают.

А юная Кордсдейл, примерившая парик цветов клана ее жениха, наоборот, ответила совершенно искренне:

— Чтобы я пила пиво, сваренное людьми? Не дождутся!

Тем временем во дворе, где отдыхали после долгого перегона замечательные кони путешественниц, назревало преступление.

Конюх и хозяин постоялого двора примеривались, как бы свести лошадей так, чтоб кучер не заметил. Кстати, где он?

Увидев, как парень с завязанным цветастым платком лицом возвращается, нагруженный двумя ведрами молока, конокрады совершили тактическое отступление — спрятались в конюшне.

— Он действительно поит лошадей молоком? — на всякий случай уточнил Курт. — Или Николь меня подпоила паленым самогоном?

— А что, у тебя и самогон имеется? Гномий, или у старухи Шарлотты купил? — облизнулся конюх. Потом опомнился, взял себя в руки и, выдавая себя за умного, объяснил, что так парню велел владелец лошадей. Вряд ли простой человек — обычный, законопослушный трудяга такую великолепную пару скакунов не купит. Значит, или родовой дворянин, или разбогатевший маг, или какой-нибудь вор… Украсть у любого из перечисленных богатеев хоть швейную иглу — благое дело! Может, перевоспитается и честнее станет?

Кучер, не подозревая, что за каждым его шагом установлено пристальное наблюдение, оглянулся по сторонам, не заметил ничего подозрительного, достал из сумки, спрятанной под козлами, две склянки. Содержимое одной из них было до странности похоже на свежий липовый мёд, а вторая…

— Что за красная жидкость? — не понял Курт. — Если бы я не знал, что он везет сушеных селёдок из Ордена Акимании, подумал бы, что он поит их кровью, как какого-нибудь вампира с Даца.

— Хозяин! Я понял! — в экстазе завопил конюх. — Это какая-то магия! Посмотрите!

И действительно, отведав молока с секретными добавками (бурый — с медом, а извилисто-змеевидный — предположительно, с кровью), кони буквально на глазах стали еще более бодрыми, задышали легко, с энтузиазмом, как вышедшие на старт борзые, шерсть их заблестела на солнце, выдавая прекрасное самочувствие…

— Надо брать, — решился Курт. Он уже понял, что, продав секрет таинственного допинга, сможет кардинально изменить расстановку сил на бегах рысаков в Вертано. А чем демоны не шутят — может, стоит рискнуть и поучаствовать в Выборах Покровителя Года? — Держи лошадей и спокойно, как ни в чем не бывало, заводи их в конюшню.

— А он? — показал конюх на парня.

— Я с ним разберусь, — сжал Курт кулаки. — Эй, любезный! — крикнул хозяин гостиницы, выходя на дневной свет. — Любезный! Как вас там…

— Что-то случилось? — вежливо ответил кучер.

— Зайдите, пожалуйста, в конюшню.

— Зачем? — переспросил парень, закашлявшись в свой цветастый платок.

— Вас там спрашивает… ну, ваша хозяйка там спрашивает, — несколько коряво объяснил Курт.

Парень оставил лошадей наслаждаться напитком, поправил шляпу и пошел вслед за хозяином гостиницы в темноту сарая.

"Справится ли Курт?" — вдруг подумал конюх. Парень был высокий, молодой, сразу видно, силушкой не обижен. Но сомнения тут же развеялись: хозяин "Пятой подковы" тоже был малый не промах, он на себе Николь-Кружку женил, а это, знаете ли, подвиг не из простых…

Представив себе, какой его ожидает ужин, если сделка окажется удачной и хозяин решит поблагодарить верного помощника, конюх прошелся к лошадушкам, еще раз оглядел их стати и вздохнул от восхищения. Полсотни золотых монет за пару точно можно получить, а если получится поторговаться…

В этот момент конюх, продолжающий наблюдать за тем, как кони, опустив морды, пьют молочко, уловил какую-то неправильность, неточность, странность в поведении животных. Обычные, вроде, кони, ну да, красивые… Нет, померещилось…

А хороши, собаки! — подумал мужичонка. И на всякий случай решил проверить, а как у коняг с возрастом, здоровьем и зубами, для чего подошел к мохнатику, поднял его большую голову и ловко раскрыл пасть.

Увидел зубы. Замечательные, здоровые зубы. Очень острые, прямо как у волка или медведя. Плюс огромные, выделяющиеся по размеру и расположению клыки.

Одним словом, совершенно не лошадиные.

Конюх застыл, чувствуя, как к горлу подступил горький ком. То ли на солнце перегрелся, то ли пиво у хозяйки действительно того…

На всякий случай мужичок посмотрел в пасть «коню» снова. Осторожно убрал руки и отошел на полшага. Ему показалось, или мохнатик действительно смотрит на него и улыбается наглой лошадиной мордой?

Тут второй, извилисто-змеевидный, с серебристым отливом коняга оставил ведро в покое, поднял голову, посмотрел на человека и облизнулся. Длинным, раздвоенным змеиным языком.

— Ой! Мамочки! — ойкнул конюх и бросился наутек. — Хозяин! Хозяин! — заверещал он, врываясь в сарай.

— Он это… отдохнуть прилег, — невнятно пробормотал парень, прикрывая лицо. — Помоги ему.

Конюх бросился к сваленному у стены стожку, на котором лежал Курт.

— Хозяин, вы живы? Ой, хозяин! Я вам сейчас такое расскажу — вы просто умрете от ужаса!

На лице пелаверинца расплывался огромный кровоподтек; стоило конюху чуть приподнять голову хозяина гостиницы, как тот отозвался душераздирающим стоном.

— Я отведу вас к Николь, хозяин, — пообещал конюх. — Она мне наверняка за хлопоты кружечку нальет…

А кучер, не тратя времени понапрасну, уже отогнал карету к воротам.

— Где они? — проворчал он, оглядываясь в поисках своих пассажирок. — Что Далия опять учудила? Будет ругаться — скажу, что она наконец-то угадала с переодеванием и в памяти местного населения останется как «кикимора». Так ей и надо, — пробормотал кучер, входя в гостиницу.

В обеденном зале уже не обедали. Адепты Мегантира Степенного стояли, повернувшись к забравшейся на стол Далии, которая, размахивая вареным яйцом, громко скандировала:

— Посей сейчас, чтобы выросло позже! Даешь труды на ниве общественного образования! Пожни плоды Разума в макроэргическом пространстве реальности! Даешь преодоление трудностей и открытие тайн множественной Вселенной!

— Ее ведь когда-нибудь побьют, — печально вздохнул рыцарь дальней дороги. Однако по странному стечению обстоятельств желание причинить «акиманке» физический ущерб изъявлял лишь бывший старшина крестьян-мегантирцев. После каждого озвученного звонким голосом ученой барышни лозунга он задумчиво душил деревянную ложку.

А остальные посетители "Пятой подковы" слушали с большим одобрением. В том числе и Николь, и…

— Свободу работникам кухни! — вдруг закричала, забираясь на другой стол, кухарка.

Далия хотела возмутиться, что ее перебивают, но протолкавшийся через ряды агитируемых слушателей кучер решительно сгреб ее в охапку и понес к выходу. Напа, суетливо извиняясь, пробралась следом.

— Позор дар-ррмоедам! — взывала кухарка. Ее речь сопровождалась бурными аплодисментами.

Появление в обеденной зале избитого Курта и перепуганного, подпрыгивающего конюха имело очень странные последствия: Николь вдруг поняла, что, пока она в поте лица старается усыпить и обобрать путешественниц, ненаглядный супруг квасит на пару с корешем. Хозяйка "Пятой подковы" прилюдно закатила Курту затрещину, конюху пообещала семь казней пентийских(12), и, полная чувства духовного родства с последователями Мегантира Степенного, принялась потчевать дорогих гостей пирогами и разносолами…

Правда, ни Далия, ни Напа, ни их верный спутник этого торжества внезапно просветлившихся душ не застали. Черная карета, запряженная черными… хмм… по количеству ног, форме туловища и функциональному назначению — все-таки лошадьми, спешила в Луаз.

5-й день месяца Барса, ближе к вечеру

Луаз

Город, возведенный в центре каменистой равнины, у быстрой маленькой речушки, поражал своим великолепием. Старая часть города, крепость, возведенная в давние времена и сохранившаяся благодаря могущественному волшебству, возвышалась на небольшом пригорке; по кругу от нее располагался Новый Город — жилища именитых дворян, зажиточных купцов, городская ратуша и прочая привилегированная недвижимость. Стену, когда-то защищавшую Новый Город, снесли после того, как Луаз был завоеван Лорадом Восьмым — разобрать остатки оказалось дешевле, чем пытаться отремонтировать. Поэтому граница между собственно городом и предместьями, заселенными ремесленниками и горожанами попроще, была неявной, затертой. А роль городских укреплений сейчас выполнял насыпной вал, украшенный то здесь, то там табличками: "Здесь будет крепостная стена. Внеси посильный вклад в ее возведение!" Судя по тому, насколько выгорела надпись, или жители Луаза задумали строительство стены высотой и протяженностью в Шан-Тяйский Хребет, или все-таки решили обойтись без оборонительных сооружений…

Правда, ворота были. Величественная каменная арка возвышалась среди новых домишек, а торговцы цветами использовали ее в качестве опоры для своего товара.

Заплатив небольшую пошлину и предъявив подорожную грамоту, подозрительно не похожую на ту, что демонстрировалась на выезде из Талерина, путешественницы въехали в столицу восточной провинции Кавладора.

После краткого знакомства с историей войн последнего царствования у Напы Леоне сформировалось твердое убеждение, что жители мятежного города, попытавшегося объявить о своей независимости и выйти из-под власти династии Каваладо, должны испытывать стыд, или хотя бы неловкость за свой самоуправный поступок. Да, позиция горожан понятна, Ранну Четвертому Сонному не следовало злоупотреблять своим королевским статусом и проигрывать провинцию Луаз пелаверинскому герцогу Роберто Третьему(13) в карты. Но короли Кавладора — думала Напа, — так извинялись! Ведь можно было их простить!

Вместо этого спор о том, кому принадлежит Луаз и ближайшие земли, Пелаверино или Кавладору, дошел до логического абсурда; а уже с абсурдом справился Лорад Восьмой, решительно завоевавший Луаз — фактически у себя самого, и положивший конец всяким там попыткам сепаратизма.

В свое время Напа слышала рассказы о Луазской Кампании и от родственников, которые продавали оружие и доспехи обеим враждующим армиям, и от непосредственных участников событий — в частности, ветеранов партизанских отрядов гномов провинции Триверн; да и Фиона, помнившая прошедшую войну по рассказам отца, много подробностей поведала… Маленькая гномка внутренне была готова к тому, что в Луазе ей придется проявлять чуткость, тактичность и сдержанность, чтобы лишним словом или намеком не напомнить горожанам о гражданском конфликте тридцатилетней давности.

Вместо этого, к откровенному ужасу юной Кордсдейл, буквально на каждом шагу попадались свидетельства прошедшей войны.

"Здесь стояла правая нога короля Лорада VIII, когда он командовал штурмом Луаза," — прочитала гномка на бронзовой табличке, утопленной в мостовой. "На этом месте располагалась батарея бомбард, залп которой едва не оторвал королю Лораду VIII голову", — памятная доска у основания дома. "Купите на память о визите в наш замечательный город стрелу, которая чуть не изменила исход Осады Луаза!" — зазывал уличный торговец. Аргумент, что "это не кузнец выпил лишнего, а предыдущий владелец выщербил меч, воюя за Луаз", был самым частым в оружейных рядах. "Персонал одобрен *ским полком", — прочитала Напа на двери какого-то заведения, но Далия почему-то напрочь отказалась объяснять, услуги какого рода привели в восторг бравых вояк.

А в остальном город Напе понравился. Конечно, не родной Орбурн, где на каждом углу стучит кузнечный молот, но тоже неплохо. Улицы, опять же, широкие, — заметила гномка. Чтоб проехать по этим улицам, карету не приходится разбирать на половинки…

Оставив лошадей и экипаж на попечение их молчаливого надежного спутника, Далия вместе с Напой отправились "разведывать что-нибудь относительно Симона Пункера", как выразилась мэтресса. Правда, госпожа алхимик не стала ни искать родственников старика Пункера, ни объяснять им, что тот первую половину жизни был дипломированным историком, виднейшим специалистом по Империи Гиджа-Пент.

Вместо этого Далия и Напа прогулялись по кварталу, в котором продавали золото, серебро и антиквариат, перекусили в трактире, хозяин которого, по слухам, играл с покойным мэтром Симоном в "Короля и Звездочета" каждую субботу в течение тридцати лет. Наслаждаясь мороженым с миндальной крошкой и прохладной тенью, дарованной диким виноградом, Напа с любопытством рассматривала жителей Луаза.

Рядом, на улице, голосили под гитару три бродячих менестреля. Бездомные кошки грелись, распластавшись на мостовой. Важный маг телепортировался прямо перед ювелирной лавкой, и выходящий приказчик стукнул его открывшейся дверью. "Так ему и надо," — решила гномка. Конечно, судя по обилию золотых украшений на шее, пальцах, запястьях, ушах (даже в носу у мага покачивалась серьга с рубином!) как покупатель волшебник был неплох, но, право слово, для истинного гнома не всё измеряется выгодой. Есть еще и чувство прекрасного, чувство камня — хотя, если честно, для подземных жителей это одно и то же… Есть еще и наслаждение победой, чувство гордости за хорошо сделанную работу…

По увитой виноградом террасе, где отдыхали Далия и Напа, прошли новые посетители — сухой, желчный старичок, судя по всему — давний приятель хозяина трактира; два важных гнома из шан-тяйских Анкенштреков, обсуждающих луазские цены на металл, симпатичная темноволосая девушка в платье по иберрской моде, заказавшая плотный полдник, шумное семейство, набросившееся на местное мороженое, как на последнюю надежду…

— Сударыни! — вскричал, поднимаясь на террасу, еще один посетитель. — Только сегодня и только для вас — я могу предсказать судьбу всего за пару серебряных монет!

Судя по красному носу и потертому виду «предсказателя», лучше всего ему удавалось предвидеть дармовую выпивку. Почему-то в Далии он заподозрил легкую добычу — честное слово, виной тому было розовое шелковое платье, которая мэтресса одолжила на время поездки у Изольды, — и двинулся на путешественниц с целеустремленностью эльфийской стрелы.

— Окажется ли удачным наше предприятие? — сразу задала вопрос Напа.

Предсказатель картинно нахмурился, взял гномку за руку и принялся изучать линии ладони.

Далия фыркнула и уточнила, имеется ли у господина волшебника лицензия на оказание магических услуг.

— Имеется, имеется, — задумчиво пробормотал «ясновидец». — Мантию я давно пропил, а вот лицензия именная, так просто ее не пристроишь… Значит, — спохватился он и начал старательно изображать титаническое напряжение магических сил. — Увенчается ли успехом ваше предприятие? Хмм… Вижу темные силы! Вижу препятствия! По Караванной Тропе поедете в Эмират? — уточнил он.

— Нет, — ответила Напа.

— Да, — перебила ее Далия.

— Опасайтесь засады! Вижу стрелков, засевших за каменной грядой! Вижу ползучих гадов и злых остроухих эльфов!.. хмм, а эльфы-то откуда взялись? — удивился собственным словам предсказатель.

— Напа, все эти беды я тебе уже предсказала, — заворчала Далия. — Между прочим, абсолютно бесплатно.

«Ясновидец» улыбнулся не распознанной им алхимичке с выражением явного превосходства:

— Между прочим, милая барышня, одной из причин, по которой ваше предприятие находится под угрозой, является то, что вас — лично вас, — кто-то недавно проклял.

— Фе, — фыркнула Далия. Правда, не слишком уверенно. — Подумаешь…

— А кто проклял? — заинтересовалась Напа.

— Сейчас, сейчас сконцентрируюсь, — нахмурился волшебник. — Сейчас, сейчас… Какая-то ведьма…

— Хотя бы — за что ее прокляли? — спросила гномка, доставая из недр своего одеяния три серебряные монеты. — Вы можете сказать?

— Сейчас, сейчас я скажу имя… — театральным жестом закрыл глаза предсказатель.

— А ну, пошел вон отсюда! — закричал подошедший к столику хозяин заведения. — Ишь, выискался специалист! А вы поберегите деньги, сударыня, он вас дурит!

— Обманывает? — перепугалась Напа. Далия не упустила шанс объявить, что "так она и знала!" — Он не волшебник?

— В том-то и дело, что да, — разгневанный трактирщик поднял мошенника за шиворот и потащил к выходу. — Но только он не будущее предсказывает…

— Предсказываю! Предсказываю я будущее! — попытался оправдаться пойманный с поличным бедняга.

— Ничего он не предсказывает, он мысли ваши, сударыня, читает! Я тебе говорил, чтобы ты не смел появляться в моем трактире? Говорил, или нет? — громовым голосом заорал трактирщик, замахиваясь полотенцем. — Я на тебя в Городской Совет пожалуюсь! Жалобу в Министерство Чудес напишу! Пошел вон отсюда! Пошел, пока я стражу не вызвал!..

Менестрели поддержали выволочку бодрым свистом, а сонные кошки не сочли нужным даже открыть глаза.

— Подумаешь! Не очень-то и хотелось обедать в твоей вонючей забегаловке! — отойдя на противоположную сторону улицы, крикнул разоблаченный обманщик. Нахохлился и поспешил уйти из поля зрения рассерженного хозяина заведения.

Далия проводила его пристальным взглядом.

— А вот подобных эксцессов мой план не предусматривал. Ты закончила с мороженым, Напа? Кажется, нам пора отправляться дальше.

— Я хотела спросить у здешнего повара пару рецептов. Знаешь, соус к жареной дичи я готовлю немного иначе, и хотелось бы…

— Спросишь на обратном пути! — решительно отрубила Далия. Гномка обиделась: с трактирщиком мэтресса разговаривала совершенно иначе, была прямо-таки нежным кленовым сиропом. Должно быть, проклятие испортило алхимичке характер, решила Напа и поспешила следом.

Минуту спустя расплатилась за еду и исчезла с увитой виноградом террасы тихая незаметная темноволосая девушка в светлом платье по моде Аль-Миридо.

Лек-Притворщик не стал спорить с разгорячившимся тракщирщиком. Не по чину магу, пусть даже мелкому, прилюдно выяснять отношения с каким-то разжиревшим повелителем котлет и жареных кур. Он повернулся и пошел прочь, стараясь выглядеть поникшим и опечаленным.

Однако в глубине души Лек вопил от восторга. Удача! Какая удача! И даже больше — две удачи в течение одного дня!

Не напрасно он страдал все эти годы — Судьба просто выбирала момент, чтоб преподнести телепату-неудачнику неожиданный сюрприз. Он, Лек-Притворщик, чьих способностей едва хватало дурить головы заезжим крестьянкам, стал обладателем тайны, великой тайны, тайны великолепной, захватывающей, сногсшибательной…

Лек на секунду остановился, перевести дух и сделать глоточек из маленькой фляжки. Так, ничего не забыл? Образы, подсмотренные в памяти простодушной гномки, ярко заполыхали перед внутренним взором горе-волшебника золотыми грудами. Если честно, «подслушанная» с помощью телепатии информация грешила массой неточностей: гномку явно больше интересовали пески, глина и камни, которые придется перевернуть, чтоб добраться до сокровища, плюс точное местоположение клада, скорее всего, сама гномка представляла достаточно смутно. Но клад был! Точно! Никаких сомнений! Занесенный песками Великой Пустыни клад царя Тигла-чего-то-там!

Так, сделал еще один глоток Лек-Притворщик. Теперь надо решить, кому продать эту замечательную информацию. Конечно же, — пришел ответ во время следующего глотка, — Иллариану! Говорят, у старого распутника полно друзей в Пелаверино, он наверняка сумеет и организовать поиски, и добыть сокровище, и даже отбрехаться от жадных эльджаладцев, буде они воспрепятствуют вывозу ценностей из их пустыни… Но ведь тогда придется делиться, вдруг понял Лек. Может, рискнуть самому? А что, дело нехитрое. Собрать команду, в пять-шесть доверенных человек. Нанять двух или трех троллей, чтоб защищали кладоискателей по дороге. При такой организации поисков Лек получит большую часть найденных сокровищ. А потом…

При мысли о несметном богатстве, достойном королей, на душе Лека-Притворщика потеплело.

Прохожие шли по улице и временами оборачивались на застывшего с блаженной пьяненькой улыбкой потасканного неудачника.

Кто-то задел Лека и чуть не сшиб с ног. Притворщик очнулся от приятных дум и с неудовольствием понял, что сочиненный план потребует существенных материальных затрат. Где бы взять деньжат на первые расходы?

И снова Лек-Притворщик вспомнил о мэтре Иллариане. Собственно, ведь первая удача, которую Лек «встретил» за полчаса до судьбоносной встречи с гномкой, тоже имела отношение к известному в Луазе торговцу артефактами: прогуливаясь мимо станции магов-телепортистов, Притворщик почувствовал ауру сложного, сильного магического предмета. Долго приглядывался, «принюхивался», выражаясь профессиональным сленгом, к суетящимся на станции путешественникам. Потом пошел за невысокой, изящной темноволосой девушкой в светлом платье, сшитом по моде Иберры, пытаясь выяснить, почему от нее фонит Силой. Потом сообразил — где-то под одеждой у незнакомки спрятан артефакт, но что это за вещь, какими качествами обладает, Лек так и не догадался.

В этом не было ничего необычного — уверенный в своих способностях задурить голову любой крестьянке, Лек в годы давно прошедшей молодости не налегал на учение. Но вот что действительно было загадкой — то, что телепат не смог уловить ни одной мысли незнакомки. Постоянно мешал ментальный шум, издаваемый мельтешащими по улицам горожанами. Нонсенс! Загадка! Он ведь действительно неплохой телепат! Потому-то Лек и поднялся на террасу трактира — хотел незаметно приблизиться к таинственной девушке, подслушать мысли с меньшего расстояния.

Может, ее загадочный артефакт был рассчитан именно на то, чтобы оберегать свою хозяйку от магического подслушивания?

Надо вернуться, выяснить, куда она направляется, — принял решение Лек-Притворщик. Пойти следом, потом продать наводочку на магическую вещицу Иллариану, на купленные деньги собрать экспедицию, тихо-мирно выкопать клад, а потом жить, долго и счастливо, в собственном замке, где подвалы будут забиты мешками с золотом и бочками с лучшим вином с виноградников Триверна, Химериады и Сан-Тиерры.

Он повернул обратно к трактиру. И — вот она, третья улыбка госпожи Удачи! — увидел изящную фигурку темноволосой девушки. Иберрская красавица как раз свернула в темный, безлюдный переулок. "Не знает, бедняжка," — нервно облизнулся Лек, — "Что в таких переулках, где высокие стены закрывают солнце и глушат любой звук, грабить — милое дело. Надеюсь, артефакт не предупреждает о злых намерениях окружающих? И не удесятеряет силы носителя?"

Лек догнал незнакомку в самой середине переулка.

Она повернулась на звук его шагов. На симпатичном большеглазом личике читались испуг и растерянность.

— Сударыня, — откашлявшись, сказал Лек, приближаясь и пытаясь угадать, где незнакомка прячет свое сокровище. На шее? Платье с глухим воротом, так что — может быть. Или на груди? Вон как прижала руку к сердцу. — Могу вам чем-нибудь помочь?

— Я заблудилась, — прошептала девушка.

— Давайте, я провожу вас, — он подал ей руку.

Легкое ментальное усилие, чтобы «прочитать» жертву, и… Что?!

Лек-Притворщик хотел закричать, но всего лишь всхлипнул. Подавился собственным криком, отшатнулся, сделал два неверных шага и тяжело рухнул на мостовую.

Осторожно подобрав юбки светлого платья, девушка наклонилась над умирающим волшебником. Решительно выдернула у него из сердца невзрачный стилет, посмотрела, как толчками выливается из раны темная кровь, и, убедившись, что всё кончено, ушла.

До телепортационной станции, совмещенной с большой стоянкой наемных карет, нужно было пройти всего пару кварталов, так что очень скоро Напа и Далия снова усаживались в свой комфортабельный экипаж.

— Мы взяли тебе бутылочку тривернского вина, пирожков и половину цыпленка. Поешь в дороге, — заботливо сказала гномка кучеру.

— Спасибо, Напа, — ответил парень, явно тронутый вниманием.

Далия нервно оглядывалась по сторонам.

— Ты успел покормить живность? — спросила мэтресса у кучера.

— Покормить-то покормил, только, боюсь, заклинание уже начало рассеиваться. К утру от наших «скакунов» останутся лишь счастливые воспоминания. Так что — поехали скорее. Садись в карету. Тебе помочь?

— Сейчас, — отмахнулась алхимичка, напряженно о чем-то размышляя.

— Что?

— То есть? Что означает твое «что»?

— Мое «что» означает, что я хочу знать, чем вызван твой перепугано-злоумышляющий вид. Давай, рассказывай. Неужели ты снова впуталась в неприятности?

— Почему сразу «снова»? Почему что ты, что Напа, постоянно считаете, что я только и делаю, что нахожу проблемы на свою несчастную голову? Между прочим, если бы не ты, твои ненормальные тетки, твои дурочки-кузиночки и псих работодатель, если бы не Напина упертость, твердолобость и желание чего-нибудь покопать, я жила бы спокойную жизнь! Сидела в библиотеке и читала книжки!

Парень благоразумно промолчал, вытер цветастым платком пот, выступивший на лбу, поправил шляпу, чтоб лучше затеняла лицо, подождал, и на шестидесятой секунде тишины Далия, наконец, справилась с раздражением и выдала важную информацию:

— Сейчас в трактире какой-то местный хмырь подкатил к Напе, вроде как хотел предсказать, будет ли успешным наше предприятие. Но потом выяснилось, что хмырь — телепат, и я боюсь, что он мог залезть Напе в голову. Мог ли он за несколько минут разговора прочитать ее мысли? Как думаешь?

— Кажется, у нас нет амулетов, защищающих от ментального сканирования, — нахмурился парень. Он снова замотал платком лицо, готовясь встречать клубы дорожной пыли, и его голос звучал очень тихо. — Да с гномами это и не требуется — с ними магия Четвертого Шага практически не работает.

— Маги не могут навязывать гномам свою волю. А прочесть воспоминания, или, как в данном случае, «услышать» назойливую идею — вполне возможно. Мне Лотринаэн в свое время проговорился, — объяснила Далия. Посмотрела на своего спутника с нетерпеливым ожиданием. — Ну, давай, придумывай что-нибудь! Надо как-то отреагировать на возможную опасность!

— Что я могу придумать? Поехали отсюда быстрее, это единственное, что я могу предложить!

— Уехать — мало. Надо что-нибудь сделать, что-нибудь этакое, чтобы наш отъезд запомнился! Придумала! — вскрикнула Далия. — Давай, ты взорвешь что-нибудь! А я закричу, что это сделал ты и вроде как брошусь за тобой в погоню!

— О, боги! Далия, помилосердствуй!

— Городские ворота! — предложила алхимичка, сверкая глазами. — Точно! И как раз по пути отступления! Ты взял с собой какие-нибудь реактивы? Где они?

— Далия, я отказываюсь разрушать город ради твоих капризов!

— Фри-Фри, если ты будешь со мной спорить, я пожалуюсь твоей маме! — с угрозой прошипела алхимичка.

— Моя драгоценная коллега, — зашипел в ответ неуступчивый Фриолар, — поверь, нельзя использовать один и тот же аргумент, сначала чтобы заставить меня пуститься в это сумасшедшее путешествие, а потом еще раз, чтобы я выполнял любые твои прихоти! Перестань рыться в моих вещах! Там нет бомб!

— А где они есть? — мигом сориентировалась алхимичка и стала искать возможные заначки под скамейками внутри кареты.

Вокруг спорщиков шумела обычная для телепортационных станций публика. Как правило, воспользоваться услугами магов могли позволить себе горожане с доходом выше среднего; поэтому вполне можно было ожидать от посетителей некоторой степенности, самоуважения, тактичности… Однако сегодня вокруг телепортационной башни царил ажиотаж, достойный какой-нибудь сельской ярмарки. (Причем село — отдаленное, а ярмарка — первая и последняя в нынешнем веке).

Ученики магов и многочисленные слуги бегали то внутрь башни, то на стоянку наемных экипажей. Путешествовать с помощью телепорта легко лишь на первый взгляд. Маг должен точно представлять себе координаты места перемещения, а следовательно, «прыгать» по малоизвестным деревням, пещерам или даже замкам, могли далеко не все волшебники. Поэтому в крупных городах большие станции-башни магов соседствовали с наемными конюшнями, где путешественники меняли магический транспорт на гужевой и обратно. Солидные работники почтовой службы его величества переносили из карет в башню и обратно мешки с корреспонденцией. Важные дамы и господа, обремененные детьми, ручной кладью и даже павлинами в клетке выстроились в длинную очередь, ожидая, когда придет их черед вступить в выложенный мозаикой с рунными заклинаниями круг, послушать бормотание мага и переправиться… куда-нибудь, по назначению. Время от времени в очереди вспыхивали споры — кто должен уступать, именитые или платежеспособные. Вопрос был принципиальный и разрешался, только если прибывал конный отряд полиции. Или, другой распространенный вариант, какой-нибудь из магов-телепортистов истерически начинал кричать, что не может работать в таких кошмарных условиях и пытался бросаться в шумную публику шаровыми молниями и ледяными копьями.

Тогда полиция завязывала мага нюртанговыми (14) узелками…

Некоторое время назад — века три-четыре — телепортисты ввели в практику небольшую подсказку: чтобы ученики легче запоминали координаты места назначения, пол в каждой из «приемных» зал башни-станции, был выложен особым орнаментом. Оказавшись в незнакомом месте, учили маги своих подопечных, главное — посмотреть под ноги. Черная мозаика с золотыми вкраплениями — королевство Кавладор. Если видишь дуб, опутанный цепью — значит, оказался, в Талерине, если видишь золотую иглу на фоне желудя — Ла-Фризе…

— Каменная гора в окружении дубовых листьев — знак Луаза; пушки на фоне гор — город Триверн. Количество пушек разное, чтобы обозначить координаты жилищ гномов разных кланов, — тоскливо повторял ученик, семнадцатилетний оболтус. Прямо за окном, у которого он устроился, красотка в розовом шелке о чем-то спорила с кучером, лицо которого было скрыто цветастым платком. Девушка чем-то напоминала оболтусу его мамочку — такая же въедливая и, судя по экспрессивным жестам, настырная. Ученик мага от душе посочувствовал бедняге-кучеру, которого угораздило связаться со столь требовательной пассажиркой, и вернулся к заданному уроку.

Перевернул страницу справочника и продолжил зубрежку:

— Город Тьюсс, на северо-западе Кавладора… Серые воды на белом фоне, обрамленные черной каймой с отдельными золотыми искорками. Можно не учить, — шумно плюнув на палец, оболтус пролистнул несколько страниц. — На эту каторгу никто, кроме купцов и каторжан, добровольно не стремится. Так, читаем дальше: отличительным признаком телепортационных станций королевства Иберры является красный с золотом орнамент; город Сан-Тиерра…

Совсем рядом с учеником вдруг закружилось серое облачко — то самое, которое обычно предупреждает о том, что в указанном месте вот-вот кто-то совершит межпространственное перемещение. Впрочем, оболтус не отреагировал: он выбрал местечко у окошка специально так, чтобы не попадаться на глаза ни наставнику, ни будущим коллегам, ни жаждущим перемещения в Эль-Джалад клиентам… Эх, самому бы отправиться в Пустыню! Говорят, южные красотки — это нечто…

Серое облако ученик благополучно проморгал, но вот появление двух путешественниц — заметил. Тем более, что они выпали из телепорта практически на него.

— Ааа! — закричал перепуганный ученик. И начал рефлекторно отбиваться справочником.

— Ааа! Чтоб тебя! Чтоб тебя! ААА!! — на два голоса заголосили вновьприбывшие и принялись плеваться, пинаться и царапаться.

Избиение оболтуса продолжалось минуты четыре, после чего юноше удалось, поднявшись и прикрываясь оплеванным расцарапанным справочником, отступить. Отступление вышло на редкость коротким: буквально сразу же ученика догнали, схватили за горло и, одновременно, за левую коленку, подняли…

Держала, приподнимая добычу на дюйм от пола, девица. В жутком розовом сарафане, сшитом по буренавской моде, в зеленых крупных бусах и натуральной, свекольно-сметанной, с добавлением сажи, косметике. Растрепанная блекло-соломенная коса, по всей вероятности, принадлежавшая богатырке, находилась в руках сгорбленной низкорослой бабки, которая придерживала пойманного ученика мага за коленку. Бабка тоже была одета по буренавской крестьянской моде, в нечто, напоминающее дырявую собачью шубу.

— Маг? — рявкнула девица.

— М-мм… мм-может быть… — пролепетал пойманный оболтус.

— Быстро колдуй нас отсюда! — потребовала путешественница. — Немедленно! Кому говорю?!

— Я не… того… ннне-е умею, — прозаикался несчастный.

— Мамо, кусайте его! Кусайте! — приказала девица. И бабка, к совершеннейшему ужасу начинающего волшебника, послушалась.

Через штаны и мантию было практически не больно, но вдруг через минуту эта ненормальная девица потребует его, несчастного, убить? Мамочки!

— Колдуй нас немедленно, кому сказала! Отправь куда-нибудь! Или я тебя… — террористка перехватила свою косу из рук преданной матушки, размахнулась, скривив при этом перепачканные в саже брови.

Пусть я не маг, но жизнь всего дороже, — закрыв глаза, решил ученик и прошептал трясущимися губами стандартное заклинание телепортации.

Через секунду сила, удерживающая школяра в поднятом состоянии, исчезла, и он рухнул на пол. Вот тут уж бедняга перепугался по-настоящему.

— Куда ж я их? — огляделся он по сторонам. Шум, раздавшийся за окном, дал ответ на этот вопрос.

Девица и бабка приземлились прямо в центре небольшой площади у телепортационной башни, в середину и так подогретой долгим ожиданием толпы. Розовый сарафан тут же кинулся в драку, бабка, если отслеживать ее по собачьей спине, кусала всех снизу…

— Хвала богам, — искренне порадовался начинающий волшебник. — Их не расщепило, они не угодили в иной мир к демонам… Не наблюдается разрывов пространственно-временных континуумов… Все обошлось!

Стоило оболтусу поздравить себя с удачным заклинанием, как раздался подозрительный громкий треск.

Школяр замер, пытаясь сообразить, рушится ли это башня, или просто кто-то ломает мебель этажом выше.

Треск повторился. Посыпалась штукатурка.

Деревянная панель, украшавшая ближайшую стену, вдруг расплылась, как кусок льда, попавший в раскаленную лаву, и из образовавшейся дыры в коридор вышло странное создание.

Это был… даже не гном, а карлик. На редкость нескладный и неправильный — тонкие кривые ножки в башмаках с длинными острыми носами, загнутыми вверх и привязанными к лодыжкам; грушевидное туловище облачено в темный камзол странного покроя, тоненькие ручки заканчивались непропорционально длинными пальцами. Шеи у карлика почти не было, тем более, что переход от узких плеч к большой лысой голове закрывало пышное кружевное жабо. Лицо странного существа выглядело пародией, злой и почти неприличной, на отличительные черты половины крупных гномьих кланов: у него был большой острый, как соколиный клюв, нос, длинные треугольные уши без мочек плотно прилегали к голове, лоб широкий, но какой-то неровный, выпирающий подбородок и близко посаженные маленькие сердитые глазки, над которыми нависали ярко-рыжие брови.

— Шеп'аз туих? — сказало существо.

— Ч… что? — пролепетал школяр. Уж лучше бы остались те буренавские скандалистки!

Карлик поднял ручки и поправил длинными пальцами какую-то пуговичку на своем камзоле. После чего заговорил более понятно:

— Я спрашиваю, что это?

— Что? — рискнул уточнить юноша. И честно, ибо на ложь не осталось душевных сил, ответил: — Урод.

— Что ты урод, я прекрасно вижу, — прищурился карлик. — Я спрашиваю, что тут за город?

— Лу… Луаз, — чуть более уверенно ответил ученик мага. И язык сам собой выговорил слова, которые повелел выучить наставник: — Мы рады приветствовать вас в Луазе, столице восточной провинции королевства Кавладор.

— Ишь ты, — пробормотал карлик, теряя интерес к собеседнику. — А прошлый раз был столицей западной провинции герцогства Пелаверино. Все меняется…

Он повернулся, и, смешно шаркая тоненькими ножками, пошел прочь.

Начинающий маг, совершенно не знающий, как вести себя в подобных ситуациях, сделал то, чего, как показало ближайшее будущее, делать явно не следовало: он подошел к зияющей в стене темноте и заглянул внутрь.

Карлик, не оборачиваясь, прищелкнул пальцами. Стена сомкнулась.

— Ой… — донесся приглушенный неуверенный голос ученика. Его оставшееся снаружи тело затопало ногами и застучало свободной рукой по деревянной панели. — Ой-ёйёйёй! Спасииитееее!!

— Всё меняется, и только глупость — вечна, — ухмыльнулся карлик. С каждым шагом его очертания размывались, терялись, и очень скоро стали совершенно невидимы.

— Не волнуйся, — успокаивала Далия несговорчивого спутника. — Тебе практически ничего не придется делать! Ты всего лишь заложишь свою бомбочку, подожжешь ее, убежишь — а панические вопли и организацию твоего преследования я беру на себя!

— Далия, не смей, — Фриолар пытался вырвать из цепких рук алхимички склянку с загадочно поблескивающим содержимым. — Отдай! Отдай немедленно, или я оставляю тебя здесь и аннулирую все ранее достигнутые договоренности!

— Ха, — самоуверенностью Далии можно было только восхищаться. Желательно — издали, потому как она обращалась со склянкой весьма беспечно. — А как объяснишь Вигу, почему вдруг бросил нас на произвол судьбы? По-твоему, он обрадуется, услышав, что из-за твоих капризов сорвался его Великий Эль-Джаладский Проект?

— Не беспокойся, — с ехидцей ответил секретарь волшебника, он же, по совместительству, кучер двух авантюристок. — Я расскажу в подробностях, как тебя взрывом разнесло на корпускулы.

— Может, хватит ссориться? — выглянула в окошко кареты Напа. — Вы же сами заставляли меня торопиться. Поехали!

— Нам надо замаскироваться, Напа! — прорычала мэтресса. — Так, чтобы на нас никто не обращал внимание! А у меня идеи, в кого переодеваться, временно закончились!

— Не волнуйся, — «утешил» алхимичку Фриолар, воспользовавшись ситуацией и выхватывая склянку из рук террористки от науки. — Ты можешь изображать хоть русалку, хоть рыцаря королевской гвардии, хоть мумию царя Эпхацантона — тебя, знаешь ли, легко вычислить по взбалмошным идеям и манере ведения допроса!

— Не допроса, а опроса. Научно-исследовательского, — буркнула Далия, лихорадочно прикидывая, а не попробовать ли образ зингской валькирии? Кольчуга есть, вот только как уговорить гномку ею поделиться?

— Далия, поехали! — еще раз попросила Напа. — Ой, смотри! Там какая-то буча поднялась! — показала гномка на внезапно оживившуюся толпу путешественников. — На нас никто и не смотрит! Поехали, Далия, воспользуемся моментом!

— И верно, — решила алхимичка. Фриолар тут же, не давая девушке опомниться, подпихнул ее внутрь кареты, захлопнул дверцу и быстро взгромоздился на козлы. — Там что, кого-то бьют? — полюбопытствовала Далия, пока карета разворачивалась, чтобы выехать на улицу.

— Да, кого-то в розовом платье, — присмотрелся секретарь волшебника.

— Тпру! Стоять! — через десять секунд завопила Далия. — У меня есть план!

Так как у Фриолара буквально на четверть секунды раньше мелькнула в голове та же идея, он послушался.

Похищение двух скандалисток, нарушивших работу телепортационной станции Луаза, прошло в великолепном стиле сочинений мадам Фелиции Белль. Когда богатырку в розовом сарафане, хлеставшую налево-направо растрепанной косой, приперли к стене, а у бабки в драной шубе онемел язык от слишком частого попадания по нему "челюстного оружия самообороны", появилась карета, разумеется, черная, и запряженная парой вороных лошадей. Мохнатый, черно-бурый конь взревел, красиво и качественно подражая рассерженному медведю; от второго коня, змеисто-изогнутого, с серебристым отливом гладкой шкуры, дружно шарахнулось в сторону всё собрание претендентов на звание Покровителя Года, перевозимое в корзинках и за пазухами путешественников. Воспользовавшись суматохой, кучер, чье лицо до глаз было закрыто почему-то не черным, а цветастым платком, очень ловко хлестнул кнутом, набросил на шею сопротивляющейся богатырки тугую петлю и таким своеобразным арканом подтянул ее к экипажу. Дверца распахнулась, и две кольчужные руки — одна, вроде бы, человеческая, длинная, а вторая короткая, как у гнома, — втянули деваху внутрь. Бабка выдала пронзительный крик шан-тяйских воинов-отшельников и с умопомрачительной скоростью запрыгнула следом. Вылетела в дверь с противоположной стороны, развернулась в полете, снова запрыгнула в карету, пролетела ее насквозь, вырвалась через первую распахнутую дверь, врезалась в стену, наконец-то потеряла скорость, сознание, голос и была благополучно втянута следом за дочерью.

Прежде, чем кто-нибудь успел опомниться, возница снова хлестнул кнутом, кони взяли быстрый старт, и очень скоро можно было видеть только столб пыли, поднявшийся за спешно удаляющимся от города Луаза экипажем.