All You Need Is Kill

Часть 1

Полуденное солнце добавило чёткости теням на земле. Ясное небо казалось таким низким, будто ничего не стоит дотянуться до него лучом лазерного прицела. Высоко-высоко на флагштоке развевалось полковое знамя. Прибрежную площадку обдувал южный тихоокеанский бриз.

Рита Вратаски глубоко вдохнула морской воздух, ощутила языком привкус соли и нахмурила рыжие брови. Да уж, это тебе не вонь мимиков. Уж не за этот ли аромат любят вьетнамский соус ныокмам?

Не считая войны, на Дальнем Востоке было совсем не плохо. Красивые закаты, в которых солнце пропадало за трудным для обороны побережьем, свежий воздух, вкусная вода. Если уж Рита, понимавшая в красоте значительно меньше среднего человека, прониклась этими местами, то обычные отпускники и вовсе были в восторге… Хотя влажность здесь не подарок.

Сегодня вечером будет идеальное время для авиаудара. Как только стемнеет, в небо поднимутся бомбардировщики, полные снарядов с GPS-наведением, и от обречённого острова останутся лишь кратеры. И враги человечества, и красивые кораллы, и птицы, и остальная живность — всё очень скоро превратится в мелкую пыль.

— Не правда ли, прекрасный день, госпожа прапорщик? Самое то фотографировать самолёты. Получатся насыщенные, контрастные снимки, — заявил мужчина с плёночной камерой. Она свисала с могучей шеи, которой позавидовали бы даже ребята из бронепехоты.

— Решил заняться художественной фотографией?

— Не забывай, ты разговариваешь с единственным репортёром, которому разрешили принять участие в японской экспедиции. Я, между прочим, очень горжусь тем, что по долгу службы показываю людям правду о войне.

— У тебя точно только один язык?

— Ровно один, потому что такими американцев создал Господь. Вот у критян и русских, я слышал, по два.

— А я слышала, в Японии есть бог, который вырывает языки врунам. Веди себя осторожнее, а то недосчитаешься своего.

— О, дрожу от страха!

Они стояли в уголке обдуваемой морем тренировочной площадки. Посреди этого огромного пространства замерли в причудливой позе сто сорок шесть японских бронепехотинцев. Рита никогда не слышала про это упражнение, которое они называли отжиманием с удержанием. Товарищи Риты по спецназу стояли неподалёку, тыкали в потомков самураев волосатыми ручищами и смеялись над их странными позами.

Существовал негласный уговор: за тридцать часов до начала операции никому нельзя подходить к Рите Вратаски. Говорить с ней в это время решались только рассеянная ремонтница-индианка и репортёр Ральф Мёрдок.

— Им нельзя шевелиться? — спросила у него Рита.

— Как мне объяснили, они должны удерживать эту стойку.

— Это и есть самурайские тренировки, о которых ты рассказывал? По-моему, больше похоже на йогу.

— Между легендами Индии и Японии наверняка почти нет разницы.

— Девяносто восемь!

— Девяносто восемь!

— Девяносто девять!

— Девяносто девять!

Ротный прапорщик вёл счёт, а солдаты повторяли за ним, крича в землю перед собой, словно брадобрей Мидаса[8]. Голоса роты солдат эхом отдавались в голове Риты. Начиналась привычная мигрень. Сегодня сильнее, чем обычно.

— Опять голова болит?

— Это тебя не касается.

— На этой базе одних докторов целый взвод. Не понимаю, как они с головной болью не справятся.

— Мне тоже интересно. Можешь узнать у них подробности?

— Так молчат же. Ничем не хотят делиться с репортёром!

Мёрдок принялся фотографировать. Дались ему эти непонятные упражнения? Возможно, собирался продать их какой-нибудь жёлтой газете.

— Такое снимать неправильно.

— Фотографии — это просто фотографии, они не бывают правильными или неправильными. Если ты щёлкнешь по ссылке, а перед тобой выскочит фотография трупа, можно даже в суд подать. Были случаи. Но если эта же фотография попадёт на передовицу «Таймс», есть вероятность получить Пулитцеровскую премию.

— Ты совсем обнаглел.

— С чего бы?

— Это ведь ты залез в центр обработки данных. Парни страдают по твоей милости, а ты их фотографируешь. Я считаю это неправильным.

— Хочешь свалить всю вину на меня?

Фотоаппарат щёлкал быстрее, чем раньше. Репортёр пытался заглушить беседу звуком двигающегося затвора.

— Здесь охрана проще, чем в Центре, — продолжила Рита. — Что бы ты ни рассчитывал найти на далёкой передовой базе, хотя бы не подставляй посторонних.

— Так ты и правда всё знаешь?..

— Когда твою скандальную публикацию запретит к печати цензура, что будешь делать?

— Пускай судьбу правдивой статьи решает правительство. Даже если мой репортаж никто не опубликует, я должен увидеть правду своими глазами.

— Ты эгоист.

— Все журналисты эгоисты. Ну ладно… Я тут собрал отличный материал про «Спящих». Слышала о них?

— Церковь космических сигналов меня не интересует.

— А знаешь ли ты, что это движение появилось практически одновременно с твоими подвигами во Флориде?

«Спящие» — название гражданского антивоенного движения. Вмешательство мимиков так сильно изменило океаны, что прежние группы защитников морской живности типа дельфинов и китов исчезли сами собой. Им на смену пришли «Спящие».

Эти люди уверены, что мимики разумны и сражаются с человечеством просто потому, что люди не разговаривают с ними. Они говорят, что раз мимики способны эволюционировать, развивая своё оружие, то могут выработать и способность к общению с людьми, если пойти с ними на контакт. Последние два-три года движение «Спящих» росло как на дрожжах, пополняясь людьми, уставшими от войны и не верящими в победу над мимиками.

— Я говорил с некоторыми из них перед Японией.

— Молодец.

— Им снятся сны, в которых человечество проигрывает мимикам. Одним и тем же людям одновременно снятся одни и те же сны. Они считают, что так мимики передают сообщения человечеству. Но это ты и без меня знала, а теперь послушай…

Мёрдок облизал губы. Маленький язык огромного репортёра напоминал застрявшего во рту моллюска.

— Я разобрался и выяснил, что сны приходят к ним преимущественно накануне операций американского спецназа ОАО. Более того, с годами их видит всё больше людей. Даже в армии их полно, хоть об этом и не рассказывают.

— Ты серьёзно прислушиваешься к фанатикам, которые рассуждают про разум загадочных подводных тварей?

— С точки зрения официальной науки разумность мимиков — вопрос дискуссионный. А если они наделены разумом, почему бы им не отправлять нам послания?

— Хватит видеть послания во всём, что не можешь объяснить. Если не поумнеешь, так и останешься на побегушках у правительства до конца жизни.

— Возьмём одноклеточных, холоднокровных и теплокровных животных — на каждой ступени развития существо становится прожорливее в плане энергии. Современный человек потребляет на порядок больше энергии, чем любое животное. А мимик, которого считают холоднокровным, потребляет на порядок больше человека.

— Какая интересная теория! Запиши и опубликуй.

— Ты говорила, что тоже видишь сны.

— Да, я вижу. Но сны — это всего лишь сны.

Рита считала, что искать в снах смысл — занятие бессмысленное. Кошмары — это всего лишь кошмары. Они заметно отличаются от временных петель, в которые Рита попадает в каждой битве.

— Кстати, сегодня тоже канун операции. Люди, с которыми ты разговаривал, опять получали сообщения? — спросила она.

— Разумеется. Я с утра звонил в Лос-Анджелес. Троих опросил, все подтвердили.

— Вот ты и проговорился. Такое в принципе невозможно.

— С чего ты так решила?

— Потому что это первое сегодня.

— Опять за своё? Как сегодня может быть первым, вторым и так далее?

— Если не понимаешь, то и не надо.

Мёрдок картинно пожал огромными плечами и снова уставился на несчастных парней, потеющих посреди площадки.

Считается, что бронепехотинцам незачем быть мускулистыми. Активная работа мышцами тратит слишком много сил. Вместо этого нужно тренировать выносливость. Тренировка спецназа, в котором состояла Рита, включала в себя китайское упражнение ма-бу. Его суть в том, чтобы встать так, будто оседлал коня, и удерживать стойку. Это упражнение не только укрепляет ноги и поясницу, но и развивает чувство равновесия. Что касается самурайского отжимания с удержанием, то Рита не видела в нём никакой пользы. Такая тренировка больше напоминала наказание.

Японцы, уперевшись руками в землю вплотную друг к другу, удерживали одну и ту же стойку. Скорее всего, для них это будет одним из худших воспоминаний в жизни, но Рита завидовала их житейским трудностям. Сама она уже давно не могла делить неприятные воспоминания с кем-то ещё.

Влажный ветерок обдувал её волосы цвета ржавчины. Длинноватая чёлка слегка щекотала лоб. Этот мир ещё не начал повторяться. Всё, что сейчас происходило, останется лишь в голове у Риты. Скоро исчезнет и пот, пролитый японцами, и насмешки американского спецназа.

Ей не обязательно было приходить на площадку, но она немного жалела солдат. Их заставили тренироваться в такую жару, что потную рубашку от тела не оторвать, и отчасти в этом виноват Мёрдок. Наверное, у Риты случился приступ эмпатии, но она задумалась, как бы сократить время бесполезной, не считая закалки самурайского духа, физподготовки. Она обвела взглядом площадку… и наткнулась на дерзкий взгляд.

Парень смотрел на Риту глазами, посылающими проклятия этому миру. Она привыкла видеть глаза, полные уважения, обожания и даже страха, но незнакомец глядел на неё так, будто у него были личные счёты. Если бы люди могли сжигать глазами, Рита уже секунды через три превратилась бы в рождественскую индейку.

До сих пор Рита встречала лишь одного человека с подобным взглядом. Его звали Артур Хендрикс. Но Рита убила его, и сейчас обладатель прекрасных голубых глаза покоится под землёй.

Судя по мускулатуре, парень с вызовом во взгляде — новобранец. Конечно, он не Хендрикс — тот был лейтенантом, командиром взвода и американцем. Другой цвет глаз. Другой цвет волос. Другие лицо и тело. И всё же…

Этот азиат привлёк внимание Риты Вратаски.

Часть 2

Иногда Рита задумывалась: как бы выглядел мир, если бы в нём существовал измеритель человеческих талантов?

Если есть участки ДНК, которые определяют рост и черты лица, то почему бы не быть таким, которые отвечают за таланты? Кровь отца, матери, дедов, бабушек и всех остальных предков сливается в нас, определяя наш характер. Точная, беспристрастная машина могла бы оцифровать склонности человека так же, как это происходит с весом и ростом.

Что, если гениальный астрофизик стремится стать писателем? Что, если одарённый пекарь рвётся в инженеры? Есть дар и есть стремление. Если они направлены в разные стороны, то какой из двух путей приведёт человека к счастью?

Маленькой девочкой она имела два таланта: накидывать кольца на шест и притворно плакать. Она не задумывалась о том, что в её генах скрывается дар воина.

До того как в пятнадцать лет потерять обоих родителей, она была обычной девочкой, ненавидевшей свои волосы цвета моркови. В школе она не блистала ни в учёбе, ни в спорте. Не любила сладкий перец и сельдерей, но разве это можно назвать особенностью? Она отлично умела разве что плакать по заказу и считала, что может обмануть кого угодно, кроме матери, видевшей её насквозь. Её внешность тоже не была какой-то необычной, кроме доставшихся от бабушки рыжих волос. Она была заурядной американкой, одной из двухсот сорока миллионов.

Её семья жила в тихом городке Питтсфилд к востоку от реки Миссисипи. Питтсфилд есть во Флориде и в Массачусетсе, но ей достался тот, что в Иллинойсе. Отец был признанным мастером джиу-джитсу, но девочку воротило от мысли о военной или спортивной школе. Она хотела выращивать свиней в деревне.

Жители Питтсфилда, не считая парней, уходивших добровольцами в Объединённую армию обороны, жили мирной жизнью и порой забывали о том, что человечество ведёт войну с неизвестным врагом. Девочке нравился этот городок, хотя населения в нём было меньше четырёх тысяч человек. Её раздражало хрюканье свиней, зато нравились чистый воздух и бескрайнее небо. У неё было любимое секретное место, где она искала четырёхлистный клевер.

В городке работал магазинчик, который держал пенсионер, ушедший из крупного ритейла. Там продавались и продукты, и хозтовары, и даже серебряные крестики, чтобы отгонять мимиков. И это было единственное место, где продавались натуральные кофейные зёрна.

По ходу наступления враги превращали плодородные земли в пустыни. Исчезли натуральный кофе, чай, табак и другие не самые критичные для выживания продукты, уступившие место синтетическим аналогам. Все растили зерно и пасли свиней, чтобы прокормить огромную страну и армию. Питтсфилд не был исключением.

Вторжение мимиков началось с самых уязвимых районов планеты — с нищих стран Африки, Южной Америки и островов Юго-Восточной Азии. Не имея серьёзных войск для сопротивления, эти государства быстро превратились в пустыни. Получив такой удар, человечество отказалось от кофе, чая, табака и специй, начав выращивать практичные бобы и картофель. Дальнейшее наступление мимиков было остановлено другими странами, что не помешало некогда популярным продуктам полностью исчезнуть с рынка.

Отец провёл своё детство и юность в большом городе, где, конечно, всё было, и стал заядлым кофеманом. Он не пил и не курил, зато на кофе тратил огромные деньги. Как-то раз он повёл девочку за руку в тот магазин, прося не рассказывать матери.

Пожилой хозяин со смуглой кожей и белой бородкой дни напролёт сидел, держа во рту трубку, идущую к большой стеклянной колбе. Вокруг лежали разнообразные и таинственные товары, о происхождении которых оставалось только догадываться.

Маленькие серебряные поделки. Уродливые по любым стандартам куклы. Деревянные статуэтки не то птиц, не то животных. Внутри магазин пропах кальянным дымом, загадочными специями и землистым ароматом натурального кофе.

— Эти зёрна собраны в Чили. Вот эти — в Африке, в Малави. Ну а эти прошли Шёлковый путь из Вьетнама в Европу, а затем сюда, — рассказывал старик, показывая пальцем на будто бы одинаковые зёрна.

— Мне бы танзанийские…

— Будто не знаешь, что уже все сварил.

— Ты говоришь прямо как моя жена. Это был мой любимый сорт!

— Тогда как тебе такое? Настоящий эксклюзив — гавайский кофе кона высочайшего качества. Такой даже в Вашингтоне поискать надо. Ты только понюхай!

Морщинистое лицо владельца расплылось в улыбке. Отец сложил руки на груди и хмыкнул. Его одолевали приятные муки выбора. Тем временем девочка встала на цыпочки и посмотрела на прилавок, который был чуть выше её самой.

— По телевизору говорили, что Гавайи захватили, — сказала она.

— Смотри-ка, какая любознательная! — усмехнулся владелец.

— Относись к детям серьёзнее, — вмешался отец. — Это взрослые смотрят только бейсбол и футбол, а они — следят за новостями.

— Вот тебе раз! — Владелец вновь улыбнулся. — Ну вот, это последние зёрна коны. Когда ты их размелешь, этот сорт навсегда исчезнет с лица земли.

— Где вы их добыли? — спросила она.

— Секрет фирмы, девочка.

Владелец взял пеньковый мешочек кремового цвета и доверху набил зёрнами. Девочка заметила, что они не отличаются от остальных, разве что немного круглее. Она взяла одно зёрнышко и посмотрела на него внимательнее. Оно было холодным, ещё не обжаренным.

Отец рассказывал ей, как выглядят небеса над маленькими островами. Кона — особый сорт кофе, который растёт под ярким гавайским солнцем. Девочка привыкла к небу Питтсфилда, словно нарисованного блёклой акварелью, но хотела хоть раз увидеть небо, под которым жило это зёрнышко.

— А ты любишь кофе, девочка?

— К сожалению, нет. Он не сладкий. Я люблю шоколад.

— Как жаль!

— Но его запах весьма хорош. Думаю, это самая приятно пахнущая вещь во всём магазине.

— Ты подаёшь надежды. Не хочешь после меня управлять этим магазином? — шутливо предложил владелец.

— Не забирай мою единственную дочь! — тут же вставил отец, до сих пор смотревший только на кофе. — Кто унаследует мои поля, если не она?

— Она ведь тоже может доверить магазин кому-нибудь ещё. Вдруг ей попадётся перспективный молодой человек?

— Я подумаю над этим… — протянула девочка.

— А ну-ка!..

— Не будь таким строгим. У нас страна свободы.

— Папа, я хочу иметь в будущем свободу выбора. Я готова попробовать всё, кроме службы в армии.

— Армию тоже не любишь, что ли? — удивился владелец. — ОАО — славные ребята.

— У меня девочка, а не мальчик.

— Начиная с восемнадцати лет любой гражданин имеет право вступить в ОАО и защищать родину. Никто не может лишить её этого права, и ты это прекрасно знаешь.

— Просто девушка-военная, это как-то…

— Успокойся, папа, я не пойду в армию.

— А можно узнать почему? — спросил владелец.

— Я читала в книге, что мимики несъедобные. Учитель и падре всегда говорят, что неправильно истреблять несъедобных существ.

— Из тебя вырастет большой человек.

— В очередной раз прошу прощения, но я бы предпочла жить как все.

Взрослые переглянулись и усмехнулись. Девочка не понимала, почему они смеются.

Мимики напали на Питтсфилд спустя четыре года, когда стояла необычайно холодная зима. Бесконечный снег почти полностью парализовал дорожное движение. Уже намного позднее она узнала о том, что мимики первым делом отправляют разведчиков — отряд, который прёт напролом и забирается как можно дальше, чтобы вернуться с информацией. Трём мимикам удалось просочиться через кордоны Объединённой армии обороны и незамеченными подняться против течения Миссисипи. Если бы жители Питтсфилда не заметили подозрительные силуэты, мимики так бы и прошли через весь город, состоявший в основном из полей и пастбищ.

Выстрел ночного сторожа послужил сигналом к резне. Из-за снегопада Национальная гвардия не смогла никуда выехать. Вертолёты Объединённой армии обороны прилетели спустя три часа. К тому времени половина города сгорела и погибло полторы тысячи человек — больше трети. Погиб мэр. Погиб священник. Погиб пенсионер, державший магазин.

Мужчины, выбравшие разведение свиней вместо службы в армии, героически защищали свои семьи. Охотничьи ружья на мимиков не действуют. Таранить их машинами не больше смысла, чем врезаться в стены. Их копья пробивают деревянные дома насквозь.

Наконец, мужчины накинулись на тройку мимиков без оружия. Подождав, пока те приготовятся стрелять, они врезались в них. Им удалось их развернуть. Два мимика застрелили друг друга, третий разорвал мужчин.

В объятиях тяжело раненной матери она из сугроба смотрела, как сражается и умирает её отец. Струился дым, извивалось пламя. Снопы ослепительных искр поднимались высоко в багровое небо.

Чувствуя, как остывают безжизненные руки мамы, девочка думала. Всякий раз, когда она притворно рыдала, набожная мать твердила, что Господь покарает её и закроет дорогу в рай. Когда девочка однажды спросила, попадут ли в рай пришельцы-мимики, раз они никогда не врут, мать взорвалась от злости. Если и люди, и мимики — божьи создания, неужели они продолжают сражаться даже в раю? И неужели туда попадут её мать и отец?..

Далёкие родственники взяли девочку к себе. Узнав, что по соседству живёт беженка на три года старше, она украла её паспорт и направилась с ним в ближайший вербовочный пункт Объединённой армии обороны. Страна устала от затяжной войны, и армии как воздух нужны были новые люди на передовую. Отказывали только тем, кто совершил совсем уж тяжкие преступления. Хотя девочка была ещё слишком молода для армии, офицер посмотрел на возраст в паспорте беженки и тут же заверил её заявление.

Ей дали сутки, чтобы она могла подумать и понять, не совершает ли глупость. Этот день девочка, взявшая имя Риты Вратаски, провела на жёсткой скамейке в офисе Объединённой армии обороны.

У неё было всего одно желание: избавить эту планету от всех чёртовых мимиков. Кровь отца, текущая в её жилах, должна дать ей всё, что для этого нужно.

Часть 3

Посмотрите в ночное небо. В нём есть созвездие, которое люди назвали «Рак». Его космическая правая клешня держит небольшую звезду, но вы её не увидите. Для этого нужен телескоп размером с гору. Эта звезда за секунду пролетает семь с половиной диаметров Земли, и лететь до неё от нашей планеты более четырёх с половиной тысяч лет. Радиоволны человечества до неё не достают. Вот сказка о том, что могло произойти около этой звезды.

На одной из планет, которая вращается вокруг неё, жизнь расцвела сильнее, чем на Земле, цивилизация продвинулась дальше, а существа стали разумнее. Для простоты будем называть обитателей той планеты людьми.

Однажды люди придумали устройство, которое назвали терраформирующей бомбой.

Эта бомба прикрепляется к специальному космическому кораблю, на котором нет ничего живого, поэтому он намного легче и быстрее обычного. Корабль доставляет бомбу до нужной планеты, где она взрывается.

Взрыв бомбы разбрасывает по территории планеты нанороботов, которые перерабатывают окружающую среду, превращая её в пригодное для жизни людей место. На самом деле процесс намного сложнее, но опустим подробности. Затем не торопясь прилетают корабли с людьми, и те расселяются на планете, уже переработанной нанороботами.

Учёные возражали:

— Что, если бомба нанесёт непоправимый вред недостаточно изученной биосфере? Если планета находится в кандидатах на переселение, значит, на ней уже могла зародиться жизнь. Правильно ли истреблять местную биосферу ради удобства людей?

Изобретатели ответили:

— Необратимый прогресс — та основа, на которой строится человеческая история. Захватывая новые территории, люди всегда жертвовали живой природой: рубили леса, осушали болота, строили плотины, добывали ископаемые. Многие существа уже вымерли от принесённых нами изменений. Почему мы должны беречь жизнь на какой-то другой планете, если не бережём на своей?

— Там может существовать разумная жизнь. Люди должны наблюдать за преобразованием планеты.

Никто так и не ответил учёным. Людей на планете стало слишком много, другая планета нужна была как воздух.

Не слишком далёкая система с одной звездой класса G постоянной светимости и планета с водой в жидком состоянии. Под эти условия подошла планета у звезды, которую люди назвали Солнцем. Никто даже не подумал о том, что в пределах Млечного Пути может существовать ещё одна разумная раса. Способов связаться с этой удалённой точкой тоже не было. В конце концов, до неё было больше сорока световых лет.

Так инопланетный корабль оказался на Земле. На нём не было гостей из космоса. Не было орудий вторжения. Было лишь что-то вроде бульдозера. Прилетевший из космоса объект приковал к себе внимание человечества, но не отвечал на его послания.

Метеорит — если верить официальной версии — во время падения распался на восемь частей. Четыре затонули в океане, три достигли суши, последний фрагмент остался на орбите. По одной части упало в Австралии и Северной Америке — они достались НАТО. На ещё одну, упавшую в Азии, претендовали Россия и Китай — и в итоге Китаю удалось ей завладеть. Фрагмент на орбите считался ключевым, и на него претендовали все страны, пока наконец не взорвали его ракетой.

Что же касается модулей, упавших в недоступные людям глубины океана, те начали медленно, но уверенно исполнять записанные в них приказы. Модули обнаружили покрытых панцирями существ и запустили им под шкуры нанороботов. Вступив с ними в симбиоз, существа стали активно размножаться… И есть землю. Проходя через пищеварительную систему, земля превращалась в яд для обитателей планеты и в благоприятную почву для будущих гостей из космоса. Из-за разрушения экосистем земля становилась бесплодной. Вода приобрела мутный зелёный оттенок.

Поначалу человечество списывало происходящее на мутации из-за утечек химикатов и тектонические сдвиги, поднявшие со дна первобытных существ. Какому-то учёному даже пришло в голову назвать загадочных существ очередной ступенью в эволюции саламандр. Наконец, эти существа вышли на сушу и начали изменять планету, нисколько не считаясь с существованием человечества.

Сначала они были далеко не такими крепкими, чтобы представлять угрозу. Двигались они медленно, и вооружённый человек вполне мог дать им отпор. Но подобно тому, как тараканы вырабатывают иммунитет к инсектицидам, инопланетные модули продолжали направленную эволюцию. Они пришли к выводу, что для выполнения миссии нужно сперва избавиться от всех помех на пути к изменению окружающей среды.

Мир охватила война. Она распространилась настолько, что вооружённые силы всей планеты соединились в Объединённую армию обороны. Люди назвали существ, поставивших человечество на грань исчезновения, мимиками.

Часть 4

Рита Вратаски оказалась в спецназе бронепехоты Объединённой армии обороны сразу после битвы, которая принесла ей медаль доблести Тора.

Этой медалью награждались солдаты, уничтожившие за один бой больше десяти мимиков. Генерал, прикрепивший к её груди медаль с изображением блестящего молота, заявил, что далеко не многим солдатам удаётся за раз убить столько врагов и что до Риты никому не удавалось заслужить эту медаль после второго сражения. В конце концов, обычно мимиков побеждали, окружив отрядом из пятидесяти бронепехотинцев и расстреляв перекрёстным огнём. Некоторые спрашивали у Риты, где она научилась сражаться так, что уже во втором бою начала щёлкать врагов как орехи?

Рита задавала встречный вопрос:

— Молодая жена готовит на кухне. Она в опасности?

Почти все отвечали, что нет. Один щелчок — и газовый баллон выдыхает пламя. Под раковиной спрятана масса легковоспламеняющихся жидкостей. Падающие с полки кастрюли могут серьёзно травмировать, а кухонным ножом можно и убить человека.

Но люди не считает кухню опасным местом, и они правы. Домохозяйки прекрасно знают, где опасность и как её избежать. Им не придёт в голову тушить огонь маслом или водить ножом по венам.

Рита считала, что на поле боя действуют такие же правила. Мимики не отличаются хитростью, они ведут себя не сложнее питтсфилдских свиней. Люди уничтожают их по одному, а они кидаются сразу на толпу. Они действуют как метла, сметающая пыль, и, если пылинка умеет уворачиваться от прутьев, их усилия тщетны. Всё, на что они способны, — раз за разом пытаться сгрести непослушные пылинки в кучу. Секрет выживания в бою против мимиков — не уходить от опасности, а бежать прямо по грани жизни и смерти.

— Сами попробуйте, — предлагала Рита мужчинам, но те лишь недоверчиво смотрели на неё и уходили, ничего не сказав.

Когда Рите только-только исполнилось шестнадцать, она открыла в себе талант бойца. Она предпочла бы умение печь пирожки с мясом, но пути Господни неисповедимы. Должно быть, Бог видел, как она спала на воскресных службах, куда её водили родители. Считается, что в спецназ попадают плохие парни, не признающие правил. Иногда даже говорят, что самых отпетых преступников ставят перед выбором — высшая мера или служба в спецназе. Мол, в таких отрядах служат те, кому ничего не стоит убить человека: эти ребята готовы двадцатым калибром стрелять хоть в мимиков, хоть в людей. А поскольку их суровые миссии никогда не обходятся без потерь, им всегда нужна свежая кровь.

Но оказалось, что спецназ — место, где оседают опытные вояки. Если бы кто-то отлил штангу из медалей отряда, в котором она служила, её смог бы поднять разве что олимпиец. Прошедшие огонь и воду спецназовцы никогда не унывали и могли травить анекдоты даже в самых тяжёлых условиях. Разумеется, анекдоты по большей части были пошлыми, но всё равно в опровержение всех слухов спецназовцы оказались добродушными людьми. Рите они нравились.

Её взвод держался на лейтенанте Артуре Хендриксе, ослепительном блондине с голубыми глазами. Его женой была хрупкая женщина, которой он звонил перед каждой, даже самой незначительной, операцией. Личный состав не забывал над этим подшучивать. Хотя все мужчины и женщины в спецназе матерились так, что любая монашка за секунду сгорела бы от стыда, лейтенант никогда не употреблял бранных слов. Поначалу он раздражал Риту тем, что относился к ней как к младшей сестре, но со временем она привыкла.

Временные петли начались через полгода после её вступления в спецназ. Это была особенная даже по меркам их подразделения операция, после которой Риту и начали называть валькирией. Президенту США была нужна крупная победа, чтобы граждане переизбрали его на выборах. Все танки, вертолёты и сто с лишним тысяч бронепехотинцев бросили отбивать Флориду. Никогда ещё Рита не участвовала в настолько опасной, сложной и безмозглой операции.

Спецназ укомплектован ветеранами, но одного отряда недостаточно, чтобы переломить безнадёжную ситуацию. Бронекостюмы дают людям силу, но не превращают их в суперсолдат. Сто с лишним лет назад во Второй мировой у немцев был пилот бомбардировщика, лично взорвавший больше сотни танков, но это не помогло Германии выиграть войну. Если штаб спланировал операцию, которая не может завершиться успешно, то она и не завершится успешно.

Земля Флориды была усеяна трупами солдат, для которых бронекостюмы стали их гробами. Рита кое-как выживала, балансируя на тонкой, словно струна, грани между жизнью и смертью. Сваебой сломался и потерялся, патроны заканчивались. Палец будто прирос к спусковому крючку. Борясь с тошнотой, Рита забрала аккумулятор у павшего товарища и села в обнимку с автоматом.

— Как-то у тебя дела не очень, — раздался вдруг голос Хендрикса.

Он присел рядом с Ритой, свернувшейся клубочком в воронке, и посмотрел в небо. Над ними пролетело копьё мимика, раздался истошный вопль. Вился чёрный дым. Рита вспомнила, как полыхал Питтсфилд. Она не могла ответить. Горло пересохло настолько, что нельзя было даже сглотнуть слюну.

— Жена мне как-то рассказывала, что в китайской глубинке люди добавляют в чай кровь животных.

Рита молчала.

— Там живут кочевые племена, где все умеют ездить верхом: мужчины, женщины, даже дети. В Средние века эта мобильность помогла им захватить почти всю Евразию. Вот и Европе досталось. Захватчики наступали с востока, покоряя одну страну за другой. Представь, как на тебя скачут племена кровопийц. Жутко, а? Говорят, восточноевропейские предания о вампирах как раз и пошли от рассказов о нравах кочевников.

— Лейтенант…

— Так себе история?

— Лейтенант, со мной всё хорошо. Простите, что расклеилась посреди битвы.

— Да ладно, всем иногда нужна передышка. Особенно во время такого затяжного боя. Но я тебе обещаю — до горячего душа осталось всего ничего.

С этими словами лейтенант убежал к следующему солдату, а Рита вернулась в пекло. Там она увидела странного врага. Не сказать, чтобы он чем-то отличался от остальных — такая же распухшая жаба-утопленница. И всё-таки этот мимик был другим. Возможно, Рита так долго балансировала между жизнью и смертью, что научились видеть вещи, недоступные обычному глазу. Временная петля началась с его убийства.

Один из мимиков играет роль ядра сети. Он выглядит так же, как остальные. Для новичка на ферме все свиньи одинаковые, вот и среди солдат никто, кроме Риты, не замечал разницы. Она выделила этого мимика из остальных только благодаря своему богатому опыту и не смогла бы объяснить, чем он отличается.

Дерево легче всего спрятать в лесу. Генерала легче всего спрятать среди солдат. Ядро стаи прячется среди заурядных мимиков. Рита дала ему название «сервер».

Убийство сервера посылает всей сети сигнал. Позже учёные рассказали ей о тахионах, которые теоретически могут опережать время, но Рита не поняла их заумных объяснений. Всё, что она знала, — что сигнал от убитого сервера отправляется в прошлое и предупреждает там мимиков о грозящей опасности.

Знание о будущей опасности принимается мимиками, и они меняют поведение, чтобы избежать той же ошибки. Это одна из способностей, которую пришельцы получили в результате эволюции и передали своим автономным модулям, чтобы масштабный проект по преобразованию далёкой планеты не рухнул из-за критических случайностей.

Однако если в момент гибели сервера человек будет соединён с ним электрическим проводником, то предсказание достанется и ему. Уходящим в прошлое тахионным сигналам не важно, кто их услышит — мимик или человек. Для человека предсказание будет казаться вещим сном. А поскольку мозг у людей меньше, чем у мимиков, это воспоминание будет для них значительно ярче.

И получается, что победа над сервером не означает победы над мимиками, потому что за каждым из серверов стоит целая сеть и несколько резервных копий. Пока эта структура цела, мимики будут и дальше менять свою стратегию в поисках лучшего алгоритма уничтожения человечества.

Вот три условия, открывающие дорогу в будущее.

1. Уничтожение антенны.

2. Убийство всех мимиков, играющих роль резервных копий.

3. Убийство сервера, потерявшего связь с прошлым.

На то, чтобы придумать этот план, у Риты ушло двести одиннадцать витков. Никто не верил её словам. Армия — оплот прагматизма, в ней нет людей, готовых прислушаться к дурацким рассказам о временных петлях.

Когда Рита наконец вырвалась из петли и увидела завтрашний день, ей сообщили, что Артур Хендрикс погиб в сражении. Он стал одним из двадцати восьми тысяч людей, погибших в том бою.

За эти повторяющиеся два дня Рита досконально изучила историю войны, перерыла всю Сеть в поисках информации о мимиках, заказала у своей неуклюжей ремонтницы боевой топор и сражалась, сражалась, сражалась как проклятая. Наконец ей удалось выжить и вырваться в будущее. Операция прошла успешно, но рядом с именем Артура Хендрикса появилась приписка: «Погиб при исполнении».

«Это и есть война», — поняла Рита.

На войне обязательно гибнут люди. У Риты есть временная петля, поэтому в будущем она сможет спасать некоторых людей, но вместо них, скорее всего, погибнут другие. У погибших есть отцы, матери, друзья. У некоторых — братья и сёстры, возлюбленные и дети. Если бы Рита прошла двести одиннадцатый виток ещё раз, она могла бы сделать, чтобы Хендрикс остался жив. Но вместо него погиб бы кто-нибудь другой. Рита Вратаски единственная оказалась в этой странной ситуации, и теперь ей приходилось вступать в завтрашний день, не оглядываясь на тех, кого она могла бы спасти.

Каждая смерть на поле боя — не более чем цифра в графе предполагаемых потерь, рассчитанных в штабе. Там не думают о страхе, любви и внутренних конфликтах рядовых солдат. Кто умрёт, а кто выживет — решает жестокая богиня Вероятность.

Перед боем Хендрикс, как обычно, звонил домой. Он узнал, что стал отцом, и потом долго ворчал по поводу качества приклеенного на изнанку бронекостюма снимка младенца. Он очень хотел вернуться домой, но выбрал участие в операции.

Рита слушала его разговор по телефону двести двенадцать раз и выучила наизусть. По итогу наступления Риту Вратаски наградили орденом доблести валькирии, который вручался бойцам, уничтожившим за один бой больше сотни мимиков. Уже потом Рита узнала, что эту награду придумали специально для неё. Ничего удивительного: ни одному человеку на планете ещё не удавалось убить столько мимиков за раз. Президент лично прикрепил к её груди сияющий орден с изображением крылатой богини, похвалил бесстрашие девушки и назвал её гордостью Америки.

На этот орден она обменяла жизнь брата. Она не плакала. Демоны не плачут.

Часть 5

Рита участвовала во многих битвах за Северную Америку.

Её грозное прозвище «Боевая Сука» произносили с уважением и ужасом. Рита тайно собрала команду, исследующую временные петли. Вдоволь поиздевавшись над её телом, люди в белых халатах написали отчёт, где говорилось, что петля могла как-то изменить структуру мозга и это стало причиной головных болей. Короче, ничего конкретного. Впрочем, ради истребления всех оставшихся на Земле мимиков Рита готова была мириться и с сигналами из космоса, и с раскалывающей голову мигренью.

Президент наделил Риту особым правом не подчиняться приказам на поле боя. Она почти перестала общаться с товарищами по спецназу. Наград скопилось так много, что Рита просто сбрасывала их в ячейку камеры хранения, арендованную в Нью-Йорке.

Часть 6

Рита воевала в Европе.

Часть 7

Северная Африка.

Рите Вратаски сообщили, что следующим этапом будет операция на Дальнем Востоке.

Она была совсем не против: белокожие и чернокожие трупы уже надоели, хотелось экзотики. Интересно, у жрущих сырую рыбу азиатов кровь красная? Рита предвидела, что к концу той операции ей успеют надоесть и желтокожие трупы.

Часть 8

Рита слышала, что в Японии существует древнее искусство рыбалки с помощью привязанного за шею баклана. Ей всегда казалось, что её собственные отношения с армией очень похожи на отношения баклана и рыбака-бакланщика. Она служила, чтобы выживать. Армия давала ей работу: охотиться на мимиков и улучшать отчётность. Взамен её обеспечивали всем необходимым и улаживали разные трудности, так что Рита их даже не замечала. Взаимовыгодное сотрудничество. Партнёрство.

Конечно, она совсем не претендовала на роль спасительницы мира, но так уж было надо. Армия нуждалась в актрисе, которая бы изображала героиню ради поднятия боевого духа у потерявших надежду солдат.

Последняя линия японской обороны трещала по швам. Поражение на острове Котоиуси привело бы к захвату полчищами мимиков прибрежной промышленной зоны. По оценкам, потеря японской индустрии с высокотехнологичными фабриками металлопроката могла на треть снизить эффективность выпускаемых бронекостюмов. Это был бы удар по всей Объединённой армии обороны.

Эта война не закончится, пока кто-то не прервёт тахионные послания мимиков. Разумеется, при подавляющем превосходстве мимиков можно прогнать. После нескольких бесплодных попыток те поймут, что эту битву им не выиграть, и постараются отступить с минимальными потерями. Но это нельзя назвать поражением, потому что выжившие мимики перегруппируются на дне океана, где в недосягаемости для людского оружия соберут силы для нового вторжения.

Воевать с мимиками было всё равно что играть с ребёнком, который не успокоится, пока не победит. Результат известен заранее. И человечество действительно постепенно теряло Землю.

Виток временной петли длится около тридцати часов. Рита Вратаски решила, что одного повторения будет достаточно. В первый раз она оценивала потери среди союзников, во второй — одерживала победу. Каким бы ни был ход операции, кто бы в ней ни умирал — Рита повторяла её ровно один раз, решив отдать безжалостным ангелам смерти право выбирать, кто из её незаменимых товарищей расстанется с жизнью.

Перед боем она находилась у себя в комнате, собираясь с мыслями. Спасительница мира была вправе требовать полного уединения и запрета на встречи с кем-либо.

Весь спецназ знал, что за тридцать часов до начала активных боевых действий наступает личное время Риты. Они понятия не имели, что такова длина витка, но понимали: валькирия перед битвой ни с кем не хочет общаться. Рита держалась в стороне ото всех, и они уважали её выбор. Но в этом чётком распорядке, который она для себя завела, ей временами было одиноко.

Рита смотрела на блеск Тихого океана из окна высокой башни. Её поселили в самом высоком, за исключением радиовышки, строении базы «Флауэрлайн». Сидеть здесь — всё равно что просить мимиков подстрелить её первой. Конечно, если они вдруг вылезут на сушу. Хоть смейся, хоть плачь: самое уязвимое здание на базе использовалось как жильё для офицеров. Хотя что взять со страны, которая никогда не знала сухопутных оборонительных войн…

Японская земля и вправду оказалась до невозможности мирной. Будь Хонсю чуть дальше от континента — он уже давно превратился бы в безжизненную пустыню, а будь чуть ближе — его бы захватили во время сухопутного вторжения мимиков в Азию. Японии страшно повезло, что война до сих пор не коснулась её столицы.

Офицерская комната была неприлично большой. Вид на Тихий океан мог бы поспорить с лучшими отелями, и на его фоне спартанская койка посреди комнаты казалась издевательством. Рита щёлкнула переключателем. Жидкокристаллический слой внутри пакета из пуленепробиваемого стекла стал непрозрачным и скрыл пейзаж. Она выбрала офицерскую комнату, чтобы не пересекаться с товарищами по спецназу. Мужчины, прокопчённые в дыму войны, и близко не подойдут к зданию, которое словно создано быть мишенью. Даже Рита не хотела в нём жить.

Японский инженер попытался её успокоить, мол, в стекло вплетены углеродные нити, поэтому по прочности его можно сравнить с танковой бронёй. Не лучше ли было эти навороты использовать для оружия? Но пускай, главное — не видеть других людей. Если башня скроет от неё лица тех, кого завтра придётся бросить умирать, то…

Тихий стук прервал мысли Риты. Стеклянная дверь тоже имела жидкокристаллическое затемнение.

— Меньше тридцати часов до операции, я не в духе, — проворчала Рита. — Я предупреждала, чтобы меня не трогали.

Из-за двери раздался странный писк то ли зверька, бегущего от хищника, то ли девушки, спасающейся от маньяка… Чёрт возьми, неужели Шаста?

Рита щёлкнула переключателем. Дверь сделалась прозрачной, стала видна фигурка коренной американки. Лейтенант Шаста Рейл, ремонтница бронекостюмов. Несмотря на разницу в чинах, валькирия могла вообще не отвечать, однако ей нравилась эта девушка, которая вела себя вежливо даже с теми, кто был младше её по званию или по возрасту.

Шаста громко стукнулась лбом о дверь и села на корточки, обхватив голову. Кажется, она решила, что дверь не стала прозрачной, а открылась, и попыталась войти в комнату.

В прижатой ко лбу руке девушка сжимала что-то непонятное и дрожала, словно умирающая цикада. И ведь не скажешь, что умная.

Впрочем, гении, наверное, все такие. Риту считали гениальным солдатом, хотя разница между ней и остальными была только в сосредоточенности. И если она каждую секунду думала о тактике, то Шаста, должно быть, размышляла лишь о странном предмете в её руке.

Когда Рита приоткрыла дверь, Шаста поправила чуть съехавшие от удара очки и выпрямилась.

— Прости, мне очень нужно тебе кое-что показать… Я правда не хотела! — с этими словами Шаста резко поклонилась и снова ударилась о дверь на этот раз об угол. — Ай! Б-больно… у-у…

Шаста снова села на корточки.

— Господин лейтенант… можешь заходить в любое время. Ты ведь обслуживаешь мой костюм.

— А-а! — Шаста вскочила на ноги в слезах. — Ты опять называешь меня лейтенантом! Не надо! Просто Шаста.

— Нет, лейтенант…

— Шаста! Хватит уже! Говори со мной так же, как с остальными!

— Хорошо, Шаста.

— Вот! — Она уже улыбалась.

— Ладно… Что ты хотела мне показать?

— Ах, да. Посмотри! Я такое нашла!

Шаста раскрыла ладонь, и Рита тщательно изучила взглядом загадочную штуковину. Нечто ярко-красное, очень сложной формы, размером чуть больше девятимиллиметрового патрона. Некоторые любили красить свои пули в разные цвета, чтобы не перепутать, но никто не красил патроны целиком.

Рита взяла предмет в руку и увидела, что это фигурка человека.

— Смотри, сколько деталей! Я за ней в Татэяму сходила — мне люди с базы показали, где это! Почти все деньги потратила, пока не выиграла!

— Выиграла?

— Там есть такая машинка — вставляешь деньги и крутишь. Она гремит, потом даёт тебе капсулу с выигрышем.

— Так это игрушка?

— Нет-нет, это коллекционный предмет для взрослых. Говорят, особенно редкие призы стоят от ста долларов.

— Вот за это — сто долларов?

— Именно. — Шаста медленно кивнула.

Рита подняла фигурку, чтобы получше рассмотреть в белом свете комнаты. Наконец-то стало понятно, что фигурка изображает бронепехотинца. Точнее, судя по красной краске и боевому топору, её саму.

— Очень достоверно, — заметила Рита. — Вот эти выступы вообще словно настоящие, а ведь устройство бронекостюмов засекречено.

— Над этим работают лучшие моделисты, которые даже по мутным изображениям могут сделать реалистичную фигурку. Японские производственные образцы особенно хороши — их продают на аукционах за огромные деньги.

— Как много в мире людей, чей талант пропадает зря, — пробормотала Рита, поворачивая фигурку. На подошве было написано «Made in China».

— Надо же! У Китая ещё есть силы клепать такие штуковины? Я слышала, они постоянно срывают планы по поставке управляющих чипов к нашей броне.

— У них совсем другая численность рабочего населения. Помнишь историю с сенатором, которому пришлось уйти в отставку после слов, что если в Китае умрёт всё население Америки, то всё равно останется миллиард? Они действительно теряют миллионы людей на южном фронте, но удерживают его, перебрасывая ресурсы из глубины континента.

— Даже не верится, что это происходит на нашей планете.

— США тоже продолжают снимать дурацкие фильмы, несмотря на войну.

С таким аргументом не поспоришь.

Объединённая армия обороны защищала мир, который производит горы бесполезного хлама. Но Рите нравилась страсть человечества к бессмысленному. В конце концов, сама она тоже хорошо умела только убивать мимиков.

— У меня их полно. — Шаста достала из кармана спецовки ещё несколько фигурок.

— А это что? Жаба-мутант из джунглей Амазонки?

— Это мимик.

— Ты говорила, моделисты могут делать реалистичные фигурки по мутным изображениям.

— В кино мимики так и выглядят. Это реалистичная фигурка мимика из кино. Здесь все складки тщательно повторяют то, что показывают в фильмах.

— Ладно, а это?

— Это ты, Рита.

Фигурка «Рита Вратаски» была высокой, с огромной грудью и светлыми вьющимися волосами. Найти что-то общее между ней и оригиналом было затруднительно. Рите вспомнилось, как однажды ей пришлось разговаривать с игравшей её киноактрисой, чтобы та могла вжиться в роль. Даже Рита была не слишком похожа на бронепехотинца, а уж на роль актрисы вообще взяли предельно гламурную особу, несовместимую с жизнью на передовой. Рита перевела взгляд на фигурку мимика. Пожалуй, даже она была достовернее.

— Можно забрать? — спросила Рита, беря не похожую на себя фигурку Боевой Суки.

— Что?

— Я думала, ты мне одну подаришь.

С чем бы можно было сравнить лицо Шасты в этот момент?.. Счастливо дремавшая кошка, пинком хозяина сброшенная с кровати. Пятилетний ребёнок, который изо всех сил сдерживает слёзы после того, как его заставили отдать последнюю шоколадную конфету любимой бабушке. Если кто-то увидит лучшую выпускницу MIT с такой гримасой, в следующему году институт не досчитается абитуриентов.

«Хотя, — возразила себе Рита, — с учётом того, какие люди рвутся в этот институт, они, скорее, после такого зрелища полетят туда как взрывом подкинутые».

— Шучу. Прости, если обидела.

— Извини, это особенно редкая и дорогая фигурка… И я за все попытки выиграла только одну.

— Не волнуйся, я не собираюсь грабить человека, который и без этого потратил все деньги.

— Извини, правда не могу… Может, возьмёшь эту? Она тоже редкая, хоть и не настолько.

— Кто это?

— Ремонтница отряда Риты из фильма. То есть я.

Шаста неловко рассмеялась. Фигурка изображала стереотипную девушку-механика: худую, веснушчатую, с лицом круглой отличницы. Такая себе зрелая холостячка-перфекционист, которая не упустит ни болта, ни гайки. Один в один. Хотя, как показывает практика, талантливые инженеры вполне могут биться головой о двери и шкафчики. Шаста исподлобья посмотрела в глаза Риты.

— Не нравится?..

— Она совсем не похожа на тебя.

— И твоя не похожа.

Они переглянулись.

— Ладно, оставлю себе как талисман.

Дальше разговор плавно перетёк в лекцию Шасты, что именно изображает тот или иной шедевр пластиковой миниатюры. Монолог длился почти вечность и был прерван появлением ещё одного гостя.

Такого персонажа в фильме не было, да и вообще он относился скорее к съёмочной группе, нежели к актёрам. Ральф Мёрдок со своим плёночным фотоаппаратом на бычьей шее.

— Доброе утро, девочки.

Рита вскинула рыжую бровь и неодобрительно посмотрела на незваного мужчину.

Испугавшись и сурового взгляда валькирии, и незнакомого великана-журналиста, Шаста на секунду растерялась, а затем спряталась за Ритой.

— Кто тебя сюда пустил?

— Официально — я твой личный помощник. Кто меня остановит?

— Хорошо, я поняла. Но ты работаешь на себя, а не на меня, так что свободен.

Рита недолюбливала этого мужчину, который всячески избегал боевых действий. Зато с ним и Шастой она говорила спокойно, ведь их не могли убить в бою. С ними было приятно перекинуться парой слов, не опасаясь, что завтра их придётся бросить умирать. Рита не могла общаться с братьями по спецназу, но легко разговаривала с мужчиной, который заходил к ней в комнату в грязной обуви. Мысль об этом парадоксе разозлила её ещё сильнее.

— Ну не прогоняй меня, я же только пришёл! И у меня есть интересные новости.

— Прекрасно. Отсылай их в «Нью-Йорк Таймс», пусть печатают на первой полосе.

— Снаружи сейчас будет кое-что занятное.

— Мы с тобой считаем занятными совершенно разные вещи.

— У японцев будет физподготовка в наказание за вчерашний переполох.

— Проваливай. И хватить портить мне настроение перед боем.

— Ты что, не хочешь на это посмотреть? Я слышал, у них там будет какая-то самурайская тренировка. Почему бы нашей валькирии не почтить их своим присутствием и не поделиться со мной впечатлениями от увиденного?

— Когда тебя рожали, совесть достать забыли. Так теперь без неё и живёшь.

— Вот уж не ожидал! — Мёрдок сделал вид, что удивился.

— Я тоже, поэтому на втором витке не скажу.

— Иногда тебя совершенно невозможно понять.

— Взаимно.

— Нет совести — ну и ладно. Значит, в ад попаду. Мне уже говорили об этом, когда я снимал в Индонезии плачущих детей, убегающих от мимиков.

— Молчал бы про ад. Уверена, ты и там устроишься: нащёлкаешь снимков сатаны, а потом пролезешь в рай.

— Временами твою ругань невозможно отличить от лести.

Валькирия улыбнулась. Так, как улыбалась в самые тяжёлые минуты битвы, когда в шлеме никто не видит её лица. Шаста напряглась. Мёрдок невольно попятился.

— Я сама иду в ад, — сказала Рита. — И не хочу видеть твою рожу ещё и там.

Часть 9

Рита всё-таки пошла смотреть на японскую физподготовку, но Шаста не составила ей компанию. Рядом стоял только ненавистный репортёр. Остальной спецназ держался на расстоянии. Именно тогда она увидела тот дерзкий взгляд.

Парень смотрел на Риту глазами, посылающими проклятия этому миру. Она привыкла видеть глаза, полные уважения, обожания и даже страха, но незнакомец глядел на неё так, будто у него были личные счёты. Если бы люди могли сжигать глазами, Рита уже секунды через три превратилась бы в рождественскую индейку.

Этот азиат привлёк внимание Риты Вратаски. Она пошла в его сторону.

В её походке не было лёгкости: это была тяжёлая поступь человека, сражающегося в бронекостюме. Совершенный бронепехотинец умеет управлять своим центром тяжести так, что может ходить по яйцам, не ломая их скорлупы.

Парень не отрываясь смотрел на Риту. Почти дойдя до него, она повернула под прямым углом и направилась к навесу, где сидел майор. Остановившись, она по всей форме отдала честь.

Майор подозрительно посмотрел на неё. Сама Рита имела звание прапорщика, но служила под началом Американского штаба Объединённой армии обороны, так что у кого больше реальной власти — вопрос открытый.

Рита помнила этого мужчину. Он был рядом с генерал-майором во время бессмысленной церемонии встречи и первый протянул ей руку для рукопожатия. В армии нетрудно найти конторскую крысу, которая получила погоны, ни разу не побывав на передовой, а майор, ко всему прочему, любил показать свою значимость и порассуждать о нравственности.

Рита стояла молча.

— Чего тебе? — спросил майор.

— Разрешите присоединиться к тренирующимся.

— Но ведь тебе завтра в бой.

— Им тоже, однако наш отряд не участвует в этой физподготовке. Я считаю, перед тем как сражаться плечом к плечу в предстоящей операции, нам надо укрепить дух товарищества в коллективе.

Майор хмыкнул и быстро поглядел в глаза Риты, но тут же отвернулся, не выдержав её напора. Стоявшие поодаль спецназовцы присвистнули.

— Разрешите принять участие ради успеха завтрашнего боя.

— Гм, ладно. Разрешаю.

— Благодарю за понимание!

Рита встала рядом с тем парнем и приняла упор на вытянутых руках. Повисло напряжённое молчание. В неподвижном воздухе она чувствовала тепло его щуплого по солдатским меркам тела.

Парень не двигался. Рита тоже. Палящее солнце постепенно их припекало.

— У меня что-то не так с лицом? — спросила Рита тихим, одному ему слышным голосом.

— Нет, дело не в этом…

Если не считать лёгкого акцента, парень говорил на внятном беглише. Жители бывших колоний Франции в Северной Африке говорили куда неразборчивее.

Беглый английский, он же беглиш, — язык с минимальным количеством слов и исключений из правил, созданный для общения личного состава в многонациональной армии. Придурки, состряпавшие этот lingua franca человечества, разумеется не включили в него брань, но невоспитанные мужики всё равно через слово вставляли fuckin’.

— Ты так внимательно на меня смотрел.

— Ну… не буду спорить, смотрел…

— У тебя ко мне какое-то дело?

— Да, но я не хочу его обсуждать в этой позе.

— Хорошо, давай подождём, пока всё закончится.

— Кирия! Бестолочь! Стой ровно! — рявкнул взводный.

Рита продолжала удерживать стойку с таким видом, словно никогда в жизни не разговаривала с соседями во время упражнений. Отжимания с удержанием оказались намного сложнее, чем выглядело со стороны. Капли пота скатывались с волос на виски и бежали по щекам, шее, между грудей. Неутолимое желание почесаться напомнило ей ощущения внутри бронекостюма. Да уж, надо отдать должное самурайскому духу.

Когда тяжело — отвлекись от происходящего. Рита перестала думать о руках, ноющих от боли, и сосредоточилась на том, что её окружало. Штабной майор до сих пор не пришёл в себя после её вмешательства. Пороху он не нюхал, так что эта обдуваемая морским бризом площадка и была в его понимании полем боя. Человек, не вдыхавший вонь раскалённого металла, пыли и крови, не может знать, что настоящая война происходит там, где убивают. А перед этой заурядной операцией только одному человеку нужно ощущать себя как на войне — попавшей во временную петлю Рите Вратаски.

Иногда ей снилось, что придёт кто-то другой. Ей снились волшебные слова — ответы на фразы, известные только Рите и людям, с которыми она ими делилась. Появление нового человека, запертого во временной петле, будет означать, что кто-то ещё умудрился убить сервер мимиков. Как она оставляла других людей за пределами своего кольца времени, так и он будет изнывать от одиночества, вращаясь в петле без Риты.

Но хотя она не сможет путешествовать по петле вместе с этим человеком, она сможет давать ему советы. Она разделит с ним одиночество. Скажет, что спустя двести одиннадцать попыток и отчаянных поисков сумела найти выход. Скорее всего, этот человек будет таким же прекрасным солдатом, как и она сама, ведущим нескончаемую войну. Но… в глубине души девушка не верила, что человек, который произнесёт заветные слова, появится.

Тахионные сигналы — главное оружие мимиков, триумф их эволюции. С помощью этих сигналов они захватывали Вселенную. Человечеству повезло влезть в их временную петлю во время битвы за Флориду. Не случись так, Земля бы уже пала под их натиском.

Чем больше Рита воевала, чем громче гремела её слава, тем больше её терзало одиночество. Даже за пределами временных петель дни стали похожими друг на друга. Ей оставалось только надеяться, что успешное истребление врагов поможет унять это чувство в груди. Поэтому Рита Вратаски продолжала сражаться.

Хорошо на поле боя! Там не надо думать. Все печали, все шутки и смех, все воспоминания о душевных ранах забываются, как только она залезает в красный бронекостюм. Пропахшая порохом земля — вот её настоящий дом…

Физподготовка продлилась меньше часа. Успокоившийся майор ушёл к себе. Рита встала на ноги одновременно со своим соседом.

Тот был на редкость высоким по сравнению с обычно коренастыми бронепехотинцами. Он, несмотря на юные года, совершенно естественно чувствовал себя в военной форме, что было особенно странным, учитывая, какая она была новая. Дежурная азиатская полуулыбка на лице парня успешно скрывала его возраст.

На тыльной стороне его левой ладони виднелась небрежная надпись «159». Рита не догадывалась, что это значит, но чувствовала, надолго запомнит парня хотя бы за эту особенность. Говорят, до того как бронекостюмы приняли на вооружение, пехотинцы приклеивали к ногам группу крови, но Рита никогда не слышала, чтобы рядовые оставляли себе заметки маркером на ладони.

— Ты сказал, у тебя ко мне дело.

— А, да.

— Пошевеливайся. Я довольно терпеливая, но мне ещё много чего предстоит сделать до завтрашней операции.

— Отвечая на твой вопрос… — произнёс парень равнодушным тоном, словно актёр, зачитывающий реплику из плохого сценария. — Да, зелёный чай в японских ресторанах подают бесплатно.

Девятнадцатилетняя Боевая Сука, прошедшая через множество битв, не удержалась и заплакала.