Алмазная маска

7

Столица государства Земля Конкорд, Земля

4 июня 2062 года

Запах свежесрезанной травы… Аромат цветущих роз… Прогретый за день воздух недвижим и густ, ни единого дуновения ветерка. Редкая погода для Нью-Гемпшира в июне. Обычно в это время окрестные холмы продувает с моря так, что впору в шубе ходить.

В саду позади виллы, выстроенной для Первого Магната Земли, разбит большой цветник. Вокруг раскрывшиеся бутоны алых, белых, чайных, кремовых роз; солнце, стремящееся к горизонту, тишина, теплынь – где еще могли собраться сыновья и дочери Дени Ремиларда в ожидании отца, как не в этом чудесном месте.

– Знаешь, – заявил Поль Ремилард, отвечая на удивленное замечание старшего брата Филипа, высказанное им по поводу необычного вида лужайки, – мне не по сердцу этот искусственный генноинженерный дерн. Трава на нем выше трех сантиметров не вырастает. Конечно, ухаживать за таким газоном куда легче, я согласен. И садовникам меньше хлопот… Но что касается меня, то мне эти нынешние лужки более напоминают махровое полотенце, чем, скажем, лесную полянку. Да еще новомодные сорта травы!.. Хрустят под ногами, как гравий. А здесь старое доброе разнотравье – семена посеяли, когда я был в отлучке, на сессии Галактического Консилиума. Теперь смотрите, как все разрослось. Видишь, даже два одуванчика поднялись, там ромашки, скоро клевер зацветет…

– Но как же подстригать эту варварскую поросль? – спросила Катрин. – Ведь лазерные ножницы, которыми пользуются фермеры, не могут ее взять.

– Траву стрижет племянник Фитча с помощью древней косилки. Он ее подремонтировал, что-то там переделал… Иногда я сам берусь за дело – здорово успокаивает нервы. Ходишь взад-вперед, лезвия вращаются, жужжат, а ты вдыхаешь аромат свежесрезанной травы…

Филип засмеялся и недоверчиво покачал головой.

– Что-то не похоже на вечно занятого Первого Магната, которого мы все знаем и любим.

– Точно, – кивнул Поль, – я сам себя не узнаю. С возрастом меня все больше и больше тянет к дому. Как только мы окончательно подготовим штаты земной администрации, обучим кадры, я уйду со всех постов и начну жить по-другому. Знаешь, я даже научился готовить. Это такое удовольствие!..

– Боже мой! – засмеялся Филип.

– Не верю ни единому твоему слову! – заявила Катрин.

Все остальные члены семьи заулыбались, однако в этом веселье чувствовалась какая-то напряженность, неловкость, ожидание дурных вестей, ведь не будет же Первый Магнат после утомительной служебной командировки собирать родственников только для того, чтобы поделиться опытом стрижки газонов. Что-то случилось, и предощущение беды чувствовалось в каждой реплике, шутке, долгих паузах…

Полю только что исполнилось сорок восемь лет, но выглядел он на тридцать с небольшим. Такая наследственность выпала на долю Ремилардов – по достижении определенного возраста они как бы останавливались на этой ступени, в работу включался уникальный генный комплекс, позволяющий постоянно поддерживать организм в режиме омолаживания. У каждого Ремиларда был свой критический возраст – Рогатьен дожил до пятидесяти с небольшим, когда включился его наследственный аппарат. С Полем это случилось после тридцати, и теперь лишь мазки седины в монотонно-черных – под цвет свободного пространства – волосах и аккуратно подстриженная бородка старили его. Одет он был в темные слаксы и рубашку апаш с рукавами-фонариками. Только пестрой косынки не хватало – ну, может, трубки, повязки, наложенной на один глаз, – чтобы сойти за киношного пирата южных морей. По мнению Рогатьена, глядя на Поля, все эти флибустьерские атрибуты напрашивались сами собой, так что Первый Магнат любил в домашней обстановке расстегнуть одну пуговицу на вороте или этак бесшабашно засучить рукава…

Поговорили о лужайках, помолчали…

Только Северен и Адриен догадывались, о чем сегодня пойдет речь. Они так же, как и все остальные приглашенные, в ожидании начала разговора тщательно следили за своими защитными экранами – не дай Бог, где-нибудь обнаружатся слабости!

Между тем наступили сумерки, в померкшем небе загорелись первые звезды. Границами участка, где стояла вилла Первого Магната, служила живая изгородь из быстрорастущих мутированных вязов, орешника и редких сахарных кленов, сквозь листву которых мягко просвечивали огни непривычно высоких стратоскребов – административных зданий, расположенных в нескольких километрах от усадьбы Поля Ремиларда. Столица государства Земля, входившего в Галактическое Содружество на правах ассоциированного члена, была выстроена невдалеке от старого Конкорда, главного города прежнего штата Нью-Гемпшир, что в долине реки Меримак. В первые полстолетия после начала Вторжения из космоса все государства Земли слились в единое новообразование, управляемое из одного центра. Под властью правительства Земли находились и колонизируемые планеты. Их общее население уже составляло около девяти миллиардов человек. Одно время Конкорд начал стихийно разрастаться, однако этот процесс быстро ввели в регулируемое русло, и потребности в новых площадях удовлетворялись теперь в основном за счет подземного строительства. Недра под городом были изрыты на километровую глубину – все подземные сооружения: административные и служебные помещения, городские службы, склады, небольшое число промышленных предприятий – в обыденном общении называли «муравейником». Нижние и средние чины государственной администрации, обслуживающий персонал, рабочие жили в окрестных городках и поселках штатов Нью-Гемпшир, Вермонт и даже Мэн. Все они были связаны прекрасно спроектированной сетью автострад. Только высшие государственные чиновники имели разрешение селиться вблизи Конкорда. В их число, естественно, входил и Поль Ремилард.

В 2054 году, когда государство Земля освободилось наконец от унизительного попечительства пришедшей из космоса разумной расы, называемой симбиари, и получило статус полноправного члена Галактического Содружества, Поль Ремилард, Первый Магнат Земли, пришел к выводу, что ему необходимо иметь собственную официальную резиденцию. Старый семейный дом Ремилардов, расположенный на Ист-Саут-стрит в Хановере, маленьком студенческом городке в Нью-Гемпшире, где вырос он сам, его дети, где покончила с собой его жена Тереза Кендалл, навевал слишком мрачные, угнетающие воспоминания. Однако в то время среди высшей бюрократии не было принято обзаводиться постоянными гнездами вблизи Конкорда, поэтому Поль несколько лет снимал небольшую квартирку в столице, служившую ему местом отдыха и размышлений в те короткие моменты, когда он находился на Земле.

В отличие от прежних, привычных представлений об обязанностях главы государства, Поль Ремилард, ввиду своей занятости, был полностью освобожден от участия в торжественных церемониях и от всех прочих представительских обязанностей. Забот ему в ту пору хватало. Первые пять лет участия Земли в работе Галактического Консилиума, бурные и непредсказуемые процессы, происходившие на Земле и колонизируемых планетах, постоянно возникавшие конфликты с представителями звездных рас не давали ему ни минуты свободного времени. В те поры он и детей своих толком не видел, разве что по экрану тридикома… Они были отданы на попечение гувернанток и домработниц, обладавших оперантскими способностями. Со временем Поль Ремилард пришел к выводу, что частный колледж, дядьки, няньки, опытное педагогическое око – это хорошо, но без родных рук, без родительской ласки дети тоже не могут обходиться…

Он обратился к родителям – Дени и Люсиль Картье. Что было делать! Деду и бабке пришлось сократить свою научную и преподавательскую деятельность и заняться воспитанием внуков. Дени и Люсиль сдали свой чудесный домик вблизи Дартмутского колледжа, где они работали, и переехали в старое родовое гнездо на Ист-Саут-стрит, чтобы заменить детям отца и мать.

Также редко Поль встречался со своими братьями и сестрами – только во время месячных сессий Галактического Консилиума, которые проходили каждый год по земному счету времени. Все семеро детей Дени и Люсиль были полноправными магнатами и занимали различные должности в первых эшелонах власти Галактического Содружества. Чтобы встретиться вот так, в домашней обстановке, нужен был исключительный повод. Все знали, что изредка выпадавшие свободные часы Поль проводил с Лорой Трамбле, женой покладистого, умеющего ничего не замечать операнта-ирландца Рори Малдоуни.

В 2059 году при не выясненных до конца и весьма странных обстоятельствах Лора умерла. Как раз в тот год единая администрация Земли добилась первых успехов в установлении порядка и законности, с трудом удалось погасить постоянно вспыхивающие конфликты. Наконец-то у властей появилась возможность предвосхищать развитие событий, заранее подготовиться к возникающим угрозам, а не бегать с огнетушителем от одного разгорающегося конфликта к другому. Как-то Первый Магнат обнаружил, что его рабочий день наконец прошел без непредвиденных осложнений, потом дни начали сливаться в недели, месяцы. Он сразу почувствовал, как полегчало бремя власти. Скоро ему уже не надо было безвылазно сидеть на Консилиум Орбе. Все реже и реже возникала необходимость мчаться сломя голову с одной освоенной планеты на другую, посещать экзотические миры, чтобы на месте улаживать возникающие недоразумения и столкновения, вспыхивающие, как правило, после грубых промахов, допущенных бесцеремонными и необузданными представителями его молодой расы.

К золотому юбилею Вторжения и вступления Земли в семью галактических цивилизаций, казалось, люди-магнаты полностью освоились в мировом сообществе, научились не только ладить с соседями, ближними и дальними, но и овладели искусством проводить нужные им решения через Консилиум. Только небольшая группа фанатично настроенных оперантов, которые позже составили ядро руководства восстанием, решительно выступали против дальнейшей ассимиляции Земли среди чуждых, как они считали, рас.

К тому времени в колониях сложилась достаточно эффективная и надежная система управления, в которую входил назначаемый Консилиумом Глава администрации, с одной стороны, и местное законодательное собрание – с другой. Тем самым создавалась двойная вертикаль, дающая каждой ветви власти реальный выход в верхние эшелоны управления конфедерацией, что позволяло им успешно отстаивать свои права. Столкновения обеих ветвей гасились тщательно разработанным и закрепленным законодательно на самом высоком уровне разграничением полномочий и обязанностей. Конечно, главное, что оправдывает существование любой власти, – это способность проводить решения в жизнь и тщательно соблюдать взятые обязательства. В этом смысле очень велико значение нравственного климата в высших сферах, сохранение нормальных человеческих отношений. Ответственность, сила и терпимость – вот лозунги достойного правления. Всеми этими качествами Поль Ремилард обладал в избытке, поэтому две сессии назад Галактический Консилиум пришел к выводу, что стабильность и торжество закона в государстве Земля достигли такого уровня, что властные функции Первого Магната, ограниченные на время переходного периода, могут быть переданы главному должностному лицу в полном объеме. Народы Земли и планет-колоний в должной мере оценили усилия Поля Ремиларда, и на новых выборах он победил подавляющим большинством голосов. В этом большую роль сыграло умение Поля поддерживать добрые отношения с экзотиками, в первую очередь с представителями пяти ведущих в галактике рас, основавшими Содружество. Эти древние народы имели хорошо налаженные связи с землянами в научной и культурной областях, в сфере государственного строительства, особенно в вопросах отбора, воспитания и подготовки оперантов. К сожалению, все их усилия по налаживанию контактов с течением времени все более враждебно воспринимались значительной частью землян. Опеку считали унизительной, помощь лицемерной, а всякое вмешательство в школьные программы объявлялось попытками духовно закабалить наивных землян. Особенно усердствовали отъявленные горлопаны, фанатики и нечистоплотные политиканы…

Правда, подобные настроения пока не вышли за пределы обыденных разговоров, крикливых заявлений…

Наиболее тесно земляне сжились с полтроянцами, которые считали, что дружба с Землей – великий дар для них. Они первыми заговорили, что поиск во Вселенной иного, подобного им самим разума наконец-то завершился полным успехом. Может быть, это происходило потому, что и обликом они схожи с нами. Полтроянцы вполне человекоподобные существа, только очень маленького роста. Их психика во многом напоминала человеческую… Другие расы, например, гии, держались более обособленно. В первую очередь их занимали утилитарные возможности контакта. Гии очень интересовало наше искусство и, как ни странно, наша ненасытная страсть к наслаждениям. Люди сначала особенно недоверчиво относились к гии, похожим на больших, в человеческий рост, птиц. Со временем холодок неприязни перешел в бытовую сферу – в общем, это были безобидные создания, правда, несколько бесцеремонные в метапсихическом смысле. Они иной раз позволяли себе без разрешения вмешиваться в мысли землян – операнты, как на подбор, они были сильные.

Крондаки никогда не меняли своего церемонного благожелательного отношения к землянам. Даже во время восстания… Они, очень древняя раса, предпочитали держаться наособицу, возможно, вследствие своего чересчур экзотического вида. Что-то подобное осьминогам с головой монстра и гигантским клювом вместо носа… Однако именно они скептически отнеслись к поспешному, с их точки зрения, предоставлению Земле статуса полноправного члена Содружества.

Что касается лилмиков, которые при общении вели себя крайне непредсказуемо – могли внезапно исчезнуть, так же внезапно появиться, – с ними практически было невозможно наладить какие-либо иные взаимоотношения, кроме официальных. Понять их – имеются в виду нормы частной жизни – не было дано никому.

…После перевыборов, когда схлынула горячка служебных дел и обязанностей, Поль Ремилард всерьез задумался о строительстве нового дома-резиденции. Теперь он собирался подолгу жить на Земле, хотелось почаще видеться с детьми… Сначала он снял большую квартиру в Конкорде, потом пришел к выводу, что надо обзаводиться собственным жильем.

Но где поселиться?

Решение, связанное со старым семейным домом на Ист-Саут-стрит, отпало сразу. Там, вместе с Дени и Люсиль, жили старшие дети Поля Ремиларда Марк и Люк. Джек, принятый в Дартмутский колледж в десятилетнем возрасте, имел комнату в студенческом общежитии. Самый старший, Марк, за это время успевший получить несколько ученых степеней в самых различных областях науки, с головой погрузился в разработку церебральных генераторов. Исследования эти оплачивались из семейного фонда Ремилардов. Марк обзавелся маленьким, расположенным в уединенном месте – на холмах, к северу от Хановера – домиком, купленным на деньги, взятые из неприкосновенного страхового запаса. Все дети в общем-то были пристроены, и на семейном совете все они в один голос твердили одно и то же: папа, тебе обязательно надо строиться, и где-нибудь поближе.

В воздухе витала общая невысказанная мысль, что, может, отец в конце концов женится и тем самым положит предел бесконечным слухам о его любовных похождениях, в которые он ударился после смерти Лоры Трамбле. Однако Поль Ремилард вовсе не собирался менять образ жизни и вряд ли кто-нибудь был способен переубедить его, тем не менее дом – точнее, прекрасную виллу – он построил. Располагалась она в окрестностях Конкорда, в сотне километров от Хановера.

В то время когда Поль не заседал в Консилиуме, не участвовал в сессиях и не исполнял возложенных на него обязанностей, он становился обычным гражданином и, как любой другой магнат, был полностью свободен в выборе досуга, бизнеса и развлечений. Однако любовные похождения здорово вредили его репутации, и как частное лицо он не мог быть избран, например, в законодательное собрание Северной Америки. Одним словом, несмотря на установившийся новый, более либеральный порядок, путь на выборные административные должности был для него закрыт. Его несколько раз неофициально извещали об этом.

Поразмыслив, Поль Ремилард решил, что лучше всего, если его дом станет неофициальной резиденцией Первого Магната, практически не связанной ни с бюрократией Консилиума, ни с аппаратом Председателя земной администрации. Он хотел, чтобы любой гражданин мог переговорить с ним и получить совет. Свободное время Поль намеревался посвятить дальнейшему изучению Галактического Содружества и перспективам развития отношений человечества с иными расами…

Согласно табели о рангах Первый Магнат мог рассчитывать на роскошное житье. Попроси он – и местный Директорат, с согласия избирателей, – авторитет Поля Ремиларда был очень высок, – выстроил бы ему точную копию Версальского дворца или любого другого творения архитектуры. Его семья, коллеги решили, что Первый Магнат так и поступит – ну, может, умерит запросы и создаст что-нибудь скромное, но тоже величаво-государственное, внушающее благоговение и чинопочитающий трепет.

Вместо этого Поль дал волю своей необузданной, постоянно поглядывающей в сторону прекрасного пола фантазии.

Когда Люсиль Картье, законодательница мод и общепризнанный судья в вопросах вкуса, в первый раз увидела сооружение, возведенное ее сыном в окрестностях Конкорда, она на мгновение потеряла дар речи. Потом перевела дух и заявила ожидавшему восхищенных оханий и аханий, ликующих криков Полю, что дом представляет из себя ублюдочную помесь швейцарского охотничьего домика шале и свадебного торта.

– Ничего подобного! – заявил Поль, крайне разочарованный не столько оценкой, сколько удивленно-окаменевшим лицом матери. – Это точное повторение деревянных коттеджей, которые в середине девятнадцатого века строили в Новой Англии. Работа американского архитектора Эндрю Джексона Даунинга. Сам коттедж, на мой взгляд, образец красоты, – еще стоит в Питерборо.

– Это явная нелепица, – ответила мать.

– Но меня он устраивает, – возразил Поль. – Я создал то, о чем мечтал. Теперь у меня есть уютное гнездышко на ту пору, когда Консилиум попросит меня на пенсию.

Покрытый белой краской коттедж был достаточно вместителен; десять комнат, не считая западного крыла, где располагались танцевальный зал, несколько кабинетов, оборудованных по последнему слову техники, и жилые комнаты для домашних. За домом, на двадцати гектарах, был устроен удивительно искусно спланированный, совершенно не мешающий обозревать окружающие дали хозяйственный комплекс, включающий частную станцию метро – эта линия вела прямо в космопорт, – несколько гаражей, мастерскую и склады. Фасад украшали окна с полуциркулярным завершением, на крыльцо вынесены красивые квадратные колонны – такие же опоры поддерживали крышу на веранде с тыльной стороны. По карнизу, обегающему периметр, были пущены резные деревянные полотенца, что придавало дому нарядный и в то же время уютный вид. Конечно, некоторая эклектичность деталей бросалась в глаза – здесь было над чем позубоскалить строгим ценителям архитектурного искусства, но вряд ли кто-нибудь решился отрицать, что у дома была душа, от него как бы исходило тепло, и это могло смирить любого здравомыслящего человека.

Полы в комнатах были застелены полированными дубовыми досками, стены оклеены приятного тона обоями, мебель, собранная поштучно, являла собой смесь предметов колониальной и викторианской эпох. Спальня Поля была обставлена очень скромно, а вот на обстановку в комнатах для гостей Поль не поскупился. Приглядывали за домом роботы и несколько человек обслуживающего персонала.

Поваром у Поля служил немногословный янки, которого звали Эшел Фитч. Его кулинарное умение и пристрастия лучше всего проявлялись при приготовлении супов, салатов, курятины в винном соусе и жареной картошки. Жена Фитча Элси ухаживала за цветами, а также приглядывала за винным погребом. Надо сказать, что питие всегда служило отличительной чертой Ремилардов. Коллекция у Поля была замечательная – от редчайших вин, собранных со всех концов галактики, до известных крепких напитков. Тут же хранилось два ящика старого виски специально для дяди Роги. Съестные припасы ему поставляли лучшие фирмы, и свозились они отовсюду, даже в Куала-Лумпуре у Поля был свой агент. Если же возникала необходимость приготовить ужин для двоих – а это случалось нередко, – Фитчи получали на ночь выходной, и Поль сам вставал к плите. Его любимым блюдом был омлет. Он знал в нем толк.

В сотне метров от усадьбы, на опушке леса стоял летний домик – туда и пригласил Поль Ремилард своих гостей. Обстановка здесь была скудная – несколько плетеных кресел и диванчиков, а также всевозможная аппаратура.

– Здесь мы подождем папу, – сказал хозяин. – Вон на том вращающемся столике напитки. Если кто-нибудь желает… Это самое удобное место, чтобы поставить заслон сигма-поля. Если нам повезет, мы сможем понаблюдать за полетом ночных бабочек. Удивительное, должен заметить, зрелище…

– Сигма-экран? – Адриен вскинул брови. – Зачем? Неужели ты считаешь, что кому-то интересна наша болтовня?

Поль через плечо глянул на брата, безрадостно улыбнулся.

– Нам есть о чем поговорить без чужих ушей. Это особенно касается тебя и Севи.

– Опять то же самое! – Адриен изобразил безмятежность, однако скрыть нотки тревоги ему не удалось. Чертами лица он напоминал Поля, только выглядел менее респектабельно и вальяжно. И молодо!.. Его наследственный аппарат включил естественное омолаживание в более юном возрасте – в компании родственников он выглядел как парнишка. Что-то противоестественное было в его облике (впрочем, их отец тоже начал омолаживаться в юные лета), чуть старили его маленькие усики. —

– Снова о политике, – тяжело вздохнул Северен. – Как только ты начал обзванивать нас, я сразу догадался, о чем пойдет речь. Еще эта конспирация, словно мы нашкодившие дошколята…

– Поль пустяками не занимается, – отрезала Катрин. Она тоже не могла скрыть тревогу, но ради сохранения мира решила вступиться за старшего брата. – Чем вы недовольны? – спросила она меньших братьев. – Тем, что с вами хотят посоветоваться?

В разговор вступил Морис:

– Возможно, они недовольны успехами оппозиции на последних выборах. У них сразу прибавилось наглости, захотелось хапнуть еще…

– Позор! – заявила Анн. – Вы бы никогда не добились такого успеха, если бы не занялись откровенной дезинформацией избирателей. Заметьте, я говорю – дезинформация, не ложь.

– Какая дезинформация!! – вскипел Северен. Он картинно обратился к Адриену: – Взгляни, кто повторяет эти бредни! Синие чулки, ученые истерички, набросившиеся на папу римского и выкручивающие ему руки с требованием выпустить энциклику с благословением Галактического Разума. Они требуют, чтобы он заявил, что вселенский мета-содом не посягает на свободу воли!

– Это не так, – возразила Анн.

– Почему же? – вступил в спор Адриен. – Мы тоже можем подыскать покладистых теологов, которые устроят хорошую взбучку официальным святошам. Все они тоже будут метапсихологами! Уж они сумеют раскрыть людям глаза. Вам тесны рамки философского канала на тридивидении? Вы желаете устроить дебаты на межзвездном форуме? Прекрасно! Мы выставим раби Моргенштерна, кардинала Фудзинага, доктора Азиза Кхоури. Они вмиг поставят вас на место.

Анн поджала губы.

– Галактическое Единство – слишком серьезный вопрос, чтобы превращать дискуссию по этому поводу в подобие эстрадного шоу. Вы и ваша подпольная компашка бунтарей должны были бы понимать это.

– Очень серьезный! Слишком… – подхватил Северен. – Поэтому мы не позволим вашим метапсихам и мистикам от религии, особенно фанатикам, забывшим о своем происхождении, решать его за закрытыми дверями.

Поль, до сей поры молчавший, вмешался и попытался перевести разговор на другую тему. Для начала он поблагодарил братьев и сестер за то, что они откликнулись на его призыв и сразу приехали.

Анн насмешливо спросила:

– У нас был выбор? Попробовал бы кто-нибудь отказаться! Из-за тебя мне пришлось пропустить конгресс теологов, который начался в Константинополе. Хорошо, что мой доклад представит Анатасиус Вонг. Надеюсь, всем удастся приятно вздремнуть, когда он будет читать его.

– Ну, Анн, не надо скромничать, – заметила Катрин. – О чем там идет речь?

– «Святой Тейярд де Шарден и его концепция одухотворения природы как предвосхищение единения всех мыслящих созданий Творца», – ответила сестра.

– Да здравствуют боги и маленькие рыбки! – съязвил Адриен.

– Вселенское согласие все равно будет создано, как бы вы, заскорузлые «Сыновья Земли», ни проклинали его. Полнокровное участие в Галактическом Содружестве необходимо предполагает, чтобы мы влились в гигантское космическое созвучие разумов…

Северен насмешливо улыбнулся.

– Не спеши, дорогая сестричка. У нас есть выбор, и, черт возьми, мы не уступим вам возможность публичного обсуждения предполагаемых альтернатив этому мертворожденному взбалмошному Единству. Дискуссия должна быть проведена свободно и открыто. Человечество имеет право само решить, хотим ли мы идти на риск потери собственного лица как расы, если допустим это невообразимое, кошмарное смешение наших сознаний с разумами экзотиков.

– Конечно, дискуссия должна быть проведена гласно. Кто с этим спорит, – сказала Анн. – Но ваша фракция как-то странно понимает свое участие в ней. Зачем постоянно искажать факты, скрывать и извращать подлинные данные? Даже конкретные цифры… Давайте честно и откровенно объявим о наших целях – пусть каждый получит точную и полную информацию, на основе которой только и можно сделать ответственный выбор. Зачем нагнетать страсти? Ведь ясно же, что крикливая речь, которую произнесла Аннушка Гаврыс перед открытием сессии Консилиума была не вспышкой оскорбленного чувства собственного достоинства, а точно рассчитанным трюком…

– Ты считаешь, – вспыхнул Адриен, – она пошла на это из каких-то корыстных соображений? Тебе следовало бы покинуть башню из слоновой кости и спуститься на землю – полезно иной раз послушать, что говорит народ на улицах. Причем как операнты, так и нормальные люди. Вовсе не метапсихические способности и не люди, ими владеющие, пугают простых людей. Всех страшит, что человеческий разум попадет под власть нечеловеческого!

– Пожалуйста. – Первый Магнат умоляюще вскинул руки. – Вы еще спрашивали, зачем нужен защитный экран?

Каждый из присутствующих почувствовал, как некая мощная сила, излучаемая Полем, мягко обняла их, приглушила рвущиеся из глубины души язвительные замечания, негодующие возгласы. Они – все Великие Магистры, магнаты, члены Консилиума – вдруг как бы разом прикусили языки. Мощь брата была несокрушима…

Некоторое время они молчали, слушали тишину. Наконец Филип заметил:

– Я смотрю, ты полностью переделал розарий, Поль?

– Точно. Я украсил сад самыми модными сортами. Теперь мой питомник смотрится совсем по-другому. Что за прелесть эти новые розы! У меня есть и небесно-голубые, и черные, и пурпурные, даже лимонно-изумрудные. Есть розы, у которых лепестки украшены бахромой, есть бутоны «в горошек», «в полоску».

– Удивительный ты человек! – воскликнул Филип. – Что заставило тебя, завзятого консерватора, клюнуть на эти новомодные штучки?

Самый старший из детей Дени, Филип, на первый взгляд напоминал доброго дядюшку. Лицо у него округлое, чуть рыхлое, на лбу обширные залысины. Он склонен к полноте и выглядел лет на сорок, хотя ему в ту пору было шестьдесят пять. Филип – единственный член семьи, который за все это время даже не попытался воспользоваться оздоровительным автоклавом, чтобы исправить телесные недостатки.

– Консерватор? – Поль был удивлен подобным обвинением. – Вот уж неправда. Что касается роз, то это только розы, и не более того… Все новые сорта были выведены еще до Вторжения…

– Вот и замечательно, – сказала Катрин. – А то генные инженеры, занимающиеся выведением новых цветов, совсем с ума посходили. Они считают, что чем экземпляр необычней, тем лучше. Дело дошло до того, что появились бутоны с суповую тарелку и разукрашенные так, словно витражные окна в средневековых соборах.

– В наше время, – сказал Морис, – в моде все чрезмерное, вычурное… Одним словом, возрождение барокко. Цветы, одежда, экипажи, музыка… Некоторые известные искусствоведы считают, что такова реакция на суровую простоту эпохи, которая прошла под знаком попечительства инопланетян.

Катрин кивнула. Она была такой же высокой, как и Морис, Северен, Анн. Такие же светлые волосы, но в поведении ее не было назойливой менторской рассудительности первого, расфуфыренного щегольства второго и холодного рационализма сестры. Катрин была натура увлекающаяся, пылкая, властная, в то же время частенько впадала в черную меланхолию. Притушила ее характер – она как бы сразу заледенела – трагедия, случившаяся с ее сыном Гордоном, оказавшимся одной из составляющих Гидры. Он поднял руку на собственного отца. Он пожрал его духовную энергию. Не побрезговал… После этого открытия она долго болела, потом Поль убедил ее пройти курс лечения в оздоровительном автоклаве – поговаривали, что он силой засунул ее туда. Тем не менее Катрин ожила, воспрянула духом, с головой ушла в работу в Директорате, занимавшемся вопросами научно-технического прогресса, куда она была приписана как магнат и член Консилиума. Когда спало напряжение первых десятилетий строительства нового земного государства, она вернулась в клинику, где работала вместе с Бретом (замуж она больше не выходила), занимаясь исследованиями в области метапсихологии. Возглавляемый ею институт считался наиболее перспективным научным и лечебным заведением на Земле.

В клинике она когда-то познакомилась с Макалистером. Они очень любили друг друга…

– А мне эти новые веяния очень по душе, – заявила она. – Стоит только взглянуть на Северена – сердце радуется. Лосины из оленьей кожи, гусарские сапоги… Замечательно! Просто душка…

– Еще бы! – отозвался Северен и, чтобы скрыть смущение, ударил ногой по воображаемому мячу. Кисточки на его сапожках дернулись, взметнулись в воздух…

– Тебе следует остерегаться его, Поль, – сардонически рассмеялся Адриен. – Стоит ему разукрасить себя еще каким-нибудь экзотическим нарядом – ну, скажем, шкурой первобытного человека, – и ты тут же слетишь со своего поста.

– Да, это будет великое несчастье! – засмеялся Поль.

Северен, как ребенок, состроил обиженную рожицу.

– Куда уж нам! Поль умеет обращаться с леди, а это основа основ любой карьеры, не правда ли, малыш? Что женщины, что политика – большой разницы нет.

– Ты, кажется, обещал устроить грандиозный парад ночных бабочек? – сменил тему Филип.

Анн сразу всполошилась:

– Мне так хочется посмотреть на них!..

Она потянулась к сифону и налила себе лимонад. На вид ей было около сорока – на этой отметке она остановилась. Это была зрелая и красивая женщина. Особенно впечатляла ее фигура, сравнимая со скульптурным изображением греческой богини. Одевалась она всегда строго, кроме редких, особых случаев, как то подобает монахиням. Сегодня она принарядилась – на ней был голубой в белую полоску брючный костюм, и смотрелась она куда нарядней, чем ее сестра Катрин, которая пришла на встречу в глухом скромном темно-синем платье.

– Господин Первый Магнат, не пора ли отдать приказ этим маленьким ночным созданиям? Пора, мол, начинать, – пошутил Адриен.

Не ответив, Поль опустился в одно из кресел, поставил на стоявший рядом столик стакан с охлажденным чаем и погрузился в размышления.

Северен подтолкнул локтем Адриена. Они вдвоем устроились на одном из диванов.

– Маг священнодействует, – шепотом сказал Северен. – Шлет вызов своим подданным. Или он сейчас начнет творить их силой своего колдовства? Интересно, из чего он их создает? Из мрака и звездного света?

– Ты же бывший врач, – ответил Адриен. – Ты и должен пролить свет на его дьявольские манипуляции. Видишь, как напрягся – сейчас начнет лепить их из ничего…

Поль невольно улыбнулся.

– Должен вас разочаровать, – ответил он. – Сотворить подобных мотыльков мне не под силу, тем более когда имеешь дело с обезумевшими от похоти самцами. Управлять ими с помощью мысли значительно легче… Вот, кстати, и они…

Между тем сумерки сгустились, теперь только свет ярких, пробудившихся от дневного сна звезд проникал в домик. Легкое серебристое свечение едва различимо очертило предметы в комнате… Угасли контуры сада, растворились во мраке ближайшие деревья. Ремилардам ночная мгла не была помехой, они прекрасно видели в темноте, взоры их проникали сквозь легкие стены и крышу. Все повернулись к востоку – там висел молодой, с острыми рожками месяц, и в его скудном ровном сиянии над купами вязов и тополей прозрачными облачками начали всплывать трепещущие, чуть посвечивающие создания. Мотыльки были величиной с человеческую ладонь, бледно-бирюзовые, с бахромчатыми крылышками, исчерченными пурпурными полосками, двумя парами фосфоресцирующих глаз. Выступающие вперед усики-антенны указывали на то, что все они были самцами. Подчиняясь мысленному приказу, они начали выстраиваться в цепочки и, помахивая крыльями, через распахнутые окна начали влетать в домик. Скоро вокруг замершей, изумленной Катрин закружился призрачный бесшумный хоровод. Женщина затаила дыхание… Бабочки, словно сотворенные из лунного света, несколько раз стройными рядами облетели ее и попарно в разные окна потянулись на волю, в чистую звездную ночь.

– Чудо! – едва слышно вымолвила Катрин. – Спасибо, Поль.

– Это все выдумки нашего Джека, – негромко принялся рассказывать Первый Магнат. – Он убедил меня, что дом будет пуст до той поры, пока я не заведу домашних животных. Он набрал в лесу коконы этих мотыльков, расселил их по опушке… Слава Богу, что ему не пришло в голову поселить в моей новой хижине летучих мышей.

– Как он поживает, твой младший? – поинтересовался Морис. – Все еще живет в Дартмуте? Я подумать не мог, что нам с Сесилией доведется встретить его в феврале на дне рождения Марка. Представляете, эти двое обращаются друг с другом как коллеги. Так и окликают – коллега Марк Ремилард, коллега Джон Ремилард… Смех… При этом ведут себя очень серьезно.

– Об этом мы тоже должны сегодня поговорить, – коротко ответил Поль.

– Ага, – проницательный Филип понимающе покивал, – речь пойдет о церебральном генераторе нового типа, над которым они работают, не так ли? Марк поделился со мной впечатлением от той разносной критики, которой подвергли его в совете директоров колледжа. Он еще сообщил, что последнюю модификацию ЦГ они закончили неделю назад.

Поль неожиданно вскинул голову – он прислушался к чему-то неслышимому, идущему издалека.

– Папа приехал, – наконец вымолвил он. – Элчи Фитч направит его к нам. Теперь мы можем приступить к обсуждению одного чертовски неприятного вопроса.

Морис спросил:

– Поль, это действительно чрезвычайно важно? Я догадывался, что исследования, которыми занимается Марк, дурно пахнут. В этом есть что-то аморальное?.. Неужели с ним ничего нельзя поделать, как-то приструнить… Я считал, что партия мятежников, к которым принадлежат Севи и Ади, тревожит тебя куда больше…

– Это не самые главные беды, – ответил Первый Магнат. – Положение куда более серьезное, чем вы можете предположить. Анн, – обратился он к сестре, – приготовь мне, пожалуйста, двойной скотч. Чувствую, что холодным чаем я сегодня не удовлетворюсь.

Дени. Здравствуйте, дети.

Филип + Морис + Северен + Анн + Катрин + Адриен (шепот в ответ, невнятные приветствия).

Поль. Добрый вечер, папа. Очень рад, что ты принял мое приглашение. Что-нибудь выпьешь? Как всегда, хоуки? Пожалуйста. Прошу меня простить, я отвлекусь на минуточку – поставлю защитный экран. Так… Теперь можно начинать.

Дени. Защитный экран? Ради всех святых, зачем? Что плохого в том, что мы собрались вместе?.. Поль, я тебя не узнаю. Ты стал завзятым конспиратором…

Поль. Папа, мы собрались здесь, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся нас лично, чести и благополучия нашей семьи. Это не красивые слова – я совсем не намерен нагонять тревогу» но положение сложное… Тем более если принять во внимание некоторые глубинные настроения в Галактическом Консилиуме. Есть люди – или, скажем так, существа, – которые не постояли бы за ценой, чтобы узнать, о чем мы тут будем шептаться. Особенно Председатель земной администрации. Наш любезный Дирижер…

Дени. Дэвид Макгрегор? Но…

Поль. Папа, пожалуйста, не перебивай. Я все объясню. Я только что вернулся из Шотландии. На прошлой неделе там случились три необычных убийства. У нас есть твердые доказательства, что преступником является Гидра.

Различная реакция. (Возгласы изумления, нецензурная брань.)

Анн. Четверо исчезнувших детей?

Поль. Мои люди, специальная группа Галактического Магистрата под руководством Дознавателя Трома'елу Лека, местные полицейские собрали все, что можно было собрать об этой банде… Хочу обратить ваше внимание, что только Леку и его помощникам-крондакам известны настоящие имена злоумышленников. Исключая, правда, Верховного лилмика, которому тоже все известно… Квентин, Парнелл, Селина и моя собственная дочь Мадлен все это время – с того момента как они исчезли – жили на острове Айлей, что во Внутренних Гебридах. Да-да, с той ночи, когда было совершено покушение на дядю Роги и Джека.

Северен. Вот сукины дети!

Поль. Каждая из составляющих Гидры получила новое имя, новую личину. Можете радоваться – они закончили курс средней школы и институты, получили дипломы. Стали, так сказать, дипломированными специалистами… Помощь им оказывал какой-то неизвестный человек, который имел доступ к почти не ограниченным финансовым ресурсам. Теперь прикиньте, какой напрашивается вывод – раз после нападения на Джека, после тщательного глобального прочесывания Земли мы не смогли найти их убежище, выходит, им удалось сменить личные ментальные отпечатки? Не так ли?..

Северен. Это невозможно!..

Поль. Если исходить из нынешнего состояния науки – да! Но ведь иначе бы их поймали. Не могли бы не поймать… Факт неопровержимый… Мы пришли к выводу, что дети сами этого сделать не могли. Значит, им кто-то помогал… По общему мнению, такую работу – исчезновение, воспитание, маскировку – выполнила Фурия. Она и является главным действующим лицом трагедии. Фурия, возможно, иллюзорное существо, цель которого любым способом сохранить и вырастить детей. Никто, кроме нее, не мог устроить их бегство с Земли, да еще таким образом, что не осталось никакого следа, никакой зацепки.

Морис. Галактический Магистрат имеет полную картину случившегося?

Поль. Да. Дознаватель Лек оказался свидетелем убийства.

Северен. Дерьмо поганое!

Поль. Дознаватель как раз в эти дни прибыл на остров в отпуск. Он-то и определил, что это был modus operandi note 6 Гидры, и сразу связался со мной. Вот краткий отчет о проведенном расследовании.

(Поток изображений.)

Теперь вам ясно, что контора Лека знает почти все, кроме разве что личности Фурии и мотива убийства.

Катрин. Куда же скрылись дети?

(Поддерживающие вопросы, кивки.)

Поль. Вот в том-то и дело. Вот в чем закавыка. Неужели вы не понимаете, что это бесследное исчезновение кладет гу-устую тень на нашу семью. Разве неясно, что теперь вряд ли удастся сдержать слухи… Я, по крайней мере, не представляю, как это сделать. Это же куча дерьма… Только тронь! И вот что еще страшно – любой из нас может оказаться Фурией.

Морис. Почему только из нас? Нет, ты прав… Итак, как Галактический Магистрат решил обойтись с семьей Ремилардов?

Поль, В настоящее время Лек и его ребята, как и прежде, находятся под контролем Верховного лилмика. Я предложил, чтобы мы все разом вышли из состава Консилиума. И даже был согласен на то, чтобы всех нас заключили под стражу.

(Мертвая тишина.)

Мои предложения были отвергнуты. Верховный лилмик в качестве главы института Генеральных Инспекторов настоял, чтобы мы все продолжали исполнять свои обязанности. В конфиденциальном разговоре он пообещал, что никаких ущемлений наших гражданских прав, да еще огулом, не будет. Расследование по-прежнему будет проводиться в строжайшей тайне. Можно надеяться, что скандал разразится не сразу… А может, и пронесет. Однако если обнаружится причастность одного из нас к этим преступлениям, мы будем не вправе рассчитывать на защиту, а если что-то просочится в печать, нам всем придется уйти в отставку. Подобное развитие событий наиболее вероятно. Я уверен, что рано или поздно Дэвид Макгрегор или еще какой-нибудь могучий оперант что-нибудь пронюхает. Тогда огласки не избежать.

Северен. Нам-то что делать? Сидеть и ждать у моря погоды?..

Морис. Есть ли какой-нибудь шанс избежать шума?

Поль. Гидра-дети жили в Шотландии под вымышленными именами. После этого случая они, конечно, их сменят. Охота на них будет продолжаться, теперь сеть будет мельче и шире, да еще в несколько рядов. Причем ловить станут не только молодых Ремилардов… Единственное обнадеживающее обстоятельство, что все будет происходить в глубокой тайне.

Анн. Та же самая уловка, что была использована восемь лет назад. Уже тогда обман был мне ненавистен. Я не хочу, чтобы это повторилось! Опять косые взгляды, перешептывания за спиной… Боже, спаси нас от всего этого!..

Филип. Как только Дэвид Макгрегор узнает, что в этом деле замешана Гидра, он сразу поднимет такой шум… Непременно объявит о существовании Фурии, станет утверждать, что в ее личине скрывается кто-то из нас. Ты этого хочешь? Настаиваешь, чтобы мы все разом подали в отставку? И тут же исчезнут перешептывания, люди перестанут отводить взгляды… Так, что ли?

Анн. Я настаиваю, чтобы все было честно, открыто. Иначе нам не предотвратить дальнейшие убийства… Или, Фил… Я не знаю! Почему лилмик так упорно защищает нашу семью? По логике его поведения может статься, что он и Дэвиду заткнет рот. Но самое страшное и загадочное не в этом, а в том, что понять просто невозможно – ради сохранения доброго имени нашей семьи он позволяет пяти маньякам оставаться на воле. Почему?

Поль. Бесполезно, Анн, мучиться по этому поводу, бесполезно надеяться, что открытым неповиновением, самоубийственным саморазоблачением можно чего-либо добиться. Разве подобный шаг защитит нас от позора, от заключения в тюрьму? Все это не более чем моральные, оторванные от реальных обстоятельств конструкции. Если бы да кабы!.. Нет ни одного свидетельства – понимаешь, ни одного! – что кто-то из нас является Фурией. Даже намека на подобную связь нет. Только слова, рассуждения… Вероятностные ситуации!.. Конечно, Лек опять тщательно допросит нас, но только ради проформы. Никто в Галактическом Магистрате не ожидает, что выудит из наших мозгов что-то новенькое… Если Фурия прячется внутри сознания одного из нас, то, как и восемь лет назад, она успешно выскользнет из метапсихической облавы.

Филип. Как насчет Марка?

Поль. Его тоже подвергнут допросу, ведь он великолепный оперант, и прежде на него тоже падала тень подозрения. Мы, кстати, должны заранее предупредить его, чтобы он все держал в секрете.

Морис. У Магистрата есть какие-нибудь надежные сведения, куда исчезла Гидра-дети после покушения на Айлее?

Поль. Четверка преступников, по-видимому, изменила внешность и покинула Землю. Предположительно… Таково единое мнение. Мы считаем, что Фурия как-то сумела изменить их личности, но это не самое страшное. Беда в том, что у них теперь новые документы и нигде, ни в единой ячейке памяти главной информационной машины на Консилиум Орбе никаких следов, никаких аномалий!..

Адриен. Не может быть! Ты только вдумайся, сколько файлов необходимо подправить, в скольких архивах покопаться, чтобы никто не мог ничего обнаружить! Для этого Фурия должна иметь возможность подделать анкетные данные каждого – учти, каждого! – человека в Галактическом Содружестве!! Это более семи тысяч планет. Сюда надо и экзотиков причислить, ведь эти сукины дети могут и под инопланетян перекраситься. Ты понимаешь, что говоришь? Фурия должна иметь доступ в Центральный государственный архив лилмиков на Консилиум Орбе!

Поль. Да, понимаю. Есть, правда, одна несуразность. В Женевском статистическом управлении обнаружили странную запись, введенную в компьютер в полдень следующего дня после совершения преступления в Шотландии. Почти в то же время произошел короткий сбой в приемном устройстве Центрального архива, а оттуда в каждое планетарное статистическое хранилище ушел сигнал с дефектом. Сбой занял двенадцать наносекунд. Засечь-то мы его засекли, но что проскочило во все компьютеры за этот отрезок времени, определить невозможно.

Филип. Боже мой! Неужели неясно, что произошел не машинный сбой. Это должно быть ментальное…

Поль. Вмешаться в работу компьютера в Женеве – для Фурии пара пустяков, но вот чтобы добраться до Центрального хранилища и провести через него информацию, необходим импульс гигантской мощности.

Северен. Поразительно.

Адриен. Не придавай слишком большое значение моим словам, но кто из нас, кроме тебя, Марка и Джека, способен сконцентрировать подобное количество энергии в такой короткий промежуток? Бог знает, я, например, даже ради сохранения своей жизни не смогу сформировать импульс, способный преодолеть четыре тысячи световых лет и внедриться в большой компьютер на Консилиум Орбе. Может, Фурия перехитрила саму себя? Проще простого проверить уровни наших энергетических возможностей – сразу станет ясно, кто из нас мог, а кто не мог провернуть это дельце.

Северен. Если к тому же учесть, что Марк занимается искусственными усилителями… Его штуковина позволяет увеличить мощь творческой метасилы в тридцать раз.

Катрин. Но эта, как ты выражаешься, «штуковина» не более чем проект. Она еще не действует.

Адриен. Марку не нужны никакие подпорки. Чтобы сформировать подобный сигнал, ему достаточно своих серых клеточек. Особенно если ему поможет Джек.

Поль (раздраженно). Черт побери, Джек вне подозрений! Его на свете не было, когда погибли Брет и Маргарет. Он родился спустя двенадцать лет после смерти Вика. Каким образом он мог стать Фурией?

Северен. А Марк как раз стоял у постели умирающего Вика. Он, конечно, был еще ребенок, но ведь Виктор… мог заразить его. Его сознание не идет ни в какое сравнение со всеми нашими, вместе взятыми. Если мы согласимся с тем, что эта гадина родилась в голове кого-то из Ремилардов, то Марк – самая подходящая кандидатура.

Поль. Я… Я и сам пришел к такому же заключению.

Анн. Нет. Этого не может быть!

Поль. Почему?

Анн. Вы все словно забыли, что даже после двукратного просвечивания наших мозгов с помощью Кембриджского детектора лжи, на чем настаивал Дэвид Макгрегор, с нас все равно не были сняты подозрения. Это значит, что человек может не ведать, что творит…

Катрин. Точно! Возможно, патологическое раздвоение личности!..

Анн. Я и говорю. Но в таком случае преступная инкарнация Марка вряд ли бы стала покушаться на своего носителя. А насчет Поля я вот что скажу – он постоянно на виду. Причем не где-то на отдыхе, среди толпы, а в непрерывном общении с мощными оперантами. Смог бы он скрыть импульс такой силы от окружающих его людей? Это возможно?

(Молчание.)

Анн. То же самое и в случае с Марком. Он не вылезает из лаборатории, впрочем, как и Джек…

Дени. Согласен, что объяснение, предложенное Анн, – это наиболее вероятная гипотеза. Подобным дисфункциям я посвятил целую главу в своей новой работе «Оперантское сознание: опасности преступного помешательства».

(Колонки кратких тезисов и цифр.)

Если кто-то из нас страдает подобной патологией, если у него есть двойник, то именно оборотная сторона личности может стать Фурией. Это существо всего лишь фикция, нечто выдуманное, бесплотное, внематериальное, но, насытившись метапсихической энергией, оно может явить себя миру в разрушительном аспекте куда более могучем, чем сама конкретная личность-носитель. Виктор…

Катрин. Папа, это за пределами понимания любого, рационально мыслящего человека. Каким образом личность умирающего могла бы внедриться в сознание другого здравствующего индивидуума? Фурия – это порождение страдающего разума, его реакция на какое-то неразрешимое противоречие, на страшный конфликт между тем, что «должно», и тем, что «есть».

Дени. Так-то оно так, но…

Северен. Последний на краю могилы вопль сознания Виктора оказался услышанным. По крайней мере, пятеро наших детей превратились в маньяков, в существа, лишенные человеческой основы. Кто может поручиться, что он не родил что-то еще более ужасное? Разве он не мог поразить кого-то из нас дьявольским наваждением?

Поль. Главное, найти того, кто не устоял перед его призывом.

Дени. Если бы я, старый дурень, не пригласил вас тогда! Как же я не сообразил, чем может обернуться наше метаединение возле постели гибнущего сатаны. А мы еще обратились к небесам с метамольбой о прощении грехов!.. Что помещало мне отказать ему в еде и питье, когда стало ясно, что он никогда не выберется из комы!..

Анн. Папа, что толку снова упрекать себя. Ты же верил, что так надо. Тебе не в чем раскаиваться.

Адриен. Если кто и виноват, то это только Виктор. Как подобное исчадие ада могло появиться на свет?

Анн. Появление подобных монстров – предельно безнравственных, погрязших и славящих грех – одна из самых глубоких загадок мироздания. Большинство психологов и теологов сходятся в одном: подобные чудовища не рождаются сами по себе. Их появление не случайно. Они всегда изготовлены . Кто-то или «что-то» должно приложить усилие, чтобы создать такого ублюдка. Если подобная тварь наделяется жизнью, то, по общему мнению, речь может идти именно о гнусном рукоблудстве.

Северен. Кто же или «что» же постаралось в нашем случае?

Дени. Я много размышлял об этом. Вместе с Роги пытался докопаться до разгадки. Мы припоминали малейшие детали из жизни Виктора, особенно из его детства… По дням перебирали жизнь наших родителей. Все вы прекрасно знаете, что мой бедный отец страдал «белой горячкой». Пил он потому, что считал себя непохожим на других, этаким чудищем среди людей – так, по крайней мере, он заявлял. Метасила постоянно истекала из него, Дон буквально ненавидел себя за это. Метаспособности, которыми одарила его природа, внушали ему религиозный ужас. Вся эта неврастения толкнула его к бутылке. В запои он впадал частенько – он и скончался в сильном подпитии. Сердце отказало. Я был первенцем, и мои скрытые возможности – когда выяснилось, что я тоже рожден сильным оперантом – ничего, кроме страха, у него не вызвали. Виктор был вторым ребенком в семье – отец обожал его. Виктор был в семье любимчиком. Что касается матери, то она была истовая католичка. Я подозреваю, что ее душа была насквозь пропитана греховными помыслами и вся истеричная религиозность являлась следствием внутренней борьбы. У нее было десять детей, один за другим, и каждый раз она беременела во время очередного расширенного запоя. В общем, не жизнь у нас была, а малина, причем понять, что из чего вытекало – отец пил, потому что не мог содержать семью, или не мог содержать семью, потому что пил, – мне никак не удавалось. А это было очень важно для меня, Роги, моих братьев и сестер. Кроме Виктора… Я должен был разобраться в этом клубке, потому что мне доставалось больше других. Со временем я начал подозревать, что корень зла лежал где-то глубже. У папочки была причина ненавидеть себя – что-то нестерпимо жгло его совесть. Находясь в трезвом уме, он не мог избавиться от ощущения вины.

Катрин. Боже правый! Что бы это могло быть?..

Дени. Роги утверждает, что ничего не знает. Даже приблизительно… У меня тоже не было никакой зацепки… Одно могу сказать: когда Виктор только начал ходить (это случилось поздно, где-то около двух лет), он уже был отъявленным метапсихическим разбойником. Всех младших братьев и сестер он буквально душил своей ментальной силой. Это был садист до мозга костей – одни его детские игры чего стоили! Не знаю… Если какая-то душевная травма превратила моего брата в выродка, то это случилось в самую раннюю пору… Естественно, что воспоминание оказалось придавленным, загнанным вглубь…

Катрин (задумчиво). Подобный конфликт на разных людей действует по-разному. Многие в конце концов справляются с кошмарами, отложившимися в бессознательном, и вырастают вполне нормальными людьми. Некоторым требуется помощь специалиста, чтобы высветить подполье, вывести всю эту гадость на белый свет. Работа трудная, но почти всегда успешная… Есть и такие экземпляры, которые спасаются тем, что начинают мучить других. Злоба в любом случае не является спонтанно проявляющимся чувством. Я со всей определенностью могу это утверждать, все психологи поддержат меня. Зло не врожденное качество, как, например, стремление к добру, чувство прекрасного, ощущение ритма, темпа… Сколько бы мы ни исследовали подобные отклонения, побудительные импульсы, влекущие к аномальным результатам, всегда оказывалось, что люди прекрасно сознают, что творят зло. Несмышленый ребенок, мучающий кошку, получив сдачу, начинает осознавать, что так поступать нельзя. Это воспитательный процесс, но где вы видели, чтобы муки другого существа доставляли малышу радость. Тогда бы дети не играли, а мучили друг друга. Короче говоря, злу можно научить. В любом случае перед каждым человеком, как и перед Виктором, был поставлен выбор. Пусть то наследственная болезнь или душевная травма, вначале человек должен сказать «да» злу!

(Долгое молчание.)

Филип (настойчиво). Виктор Ремилард мертв. Его грехи – ведал он о них или нет – в прошлом. Существо, называемое Фурией, кто бы и где бы оно ни было, – живо-здорово и, очевидно, недоступно для нас. Как мне видится, у нас даже нет толковой идеи, как отыскать и обезвредить монстра. Что касается Гидры – это совсем другой вопрос. Что мы собираемся предпринять в отношении свихнувшейся четверки? Будем надеяться, что Магистрат отыщет их?

Анн. Я считаю, что мы нравственно ответственны за случившееся, поэтому их поиск – наше семейное дело. Кровное…

Поль. Я тоже так считаю. Может, не по той причине, на какую указала Анн… Мои мысли долгое время занимал вот какой вопрос: должна же в долгосрочной перспективе существовать цель, которую преследует Фурия. Или скажем так: Фурия-Гидра… Понятно, что массовые убийства людей по большей части объясняются зверским аппетитом бестии. Однако уже покушение на Брета, и особенно на Маргарет, доказывают, что у бандитской шайки есть какой-то план. Есть цель!.. Что и было подтверждено последующими посягательствами на жизнь Марка, Джека, старого Роги. В случае с дядей совершенно ясно, что Фурия решила избавиться от человека, который слишком много знает. Марк и Джек? Бесспорно, наиболее могучие метадарования в галактике, если не считать лилмиков. Наконец последнее зверство в Шотландии. Убиты трое исследователей, занимавшихся теоретическими вопросами усиления метапсихической силы, границами применимости искусственных стимуляторов – в том числе и машинных, – тенденциями бесконтрольного развития подобной техники. Доклад уже был почти готов, аннотация опубликована… Нападение на них – это что? Голодную зверюгу выпустили из клетки? Или все дело в последней работе исследователей? Что-то непонятное творится с церебральными генераторами.

Филип. Которыми занимается Марк?

Поль. Точно. Вы представляете, что произойдет, если Директорат по делам научно-технического прогресса при Галактическом Консилиуме признает его проект по использованию модели Е-15 слишком рискованным и опасным для любого вида умственной деятельности?

Северен. В обзоре факультетских работ уже сделана попытка прикрыть его исследования. Если это случится, то Марк потеряет кафедру.

Поль. Если бы!.. Я просмотрел работы погибших шотландцев. Их основной вывод – использование СВУ не несет никакой опасности. И за это их убили? Чепуха! Я поговорил с близкой родственницей одной из погибших, небезызвестной Машей Макгрегор-Гаврыс, – как вы знаете, она сама ученый высокого класса и сильный оперант, – и вот что выяснилось. В частных беседах ребята из Эдинбургского университета высказывали совсем другие мысли. Они собирались бить тревогу по поводу расширения работ в области ЦГ. При этом, как они утверждали, дело не терпит отлагательств.

Анн. Выходит, маньяк из подполья спланировал убийство с целью подправить данные их доклада?

Поль. Не могу утверждать, но боюсь, что Фурия сочла работу Марка потенциально выгодной для себя. Давайте сделаем такое предположение…

Адриен. Черт!.. Если разрушительную силу Гидры можно будет повысить с помощью церебральных генераторов, эту машину для убийств никто не остановит.

Дени. Обращаю ваше внимание на целительный компонент, который при использовании в извращенной форме не менее опасен, чем сокрушающая способность. Представьте себе целительный луч огромной силы. Это же будет ментальный лазер, поджигающий все и вся, – нечто подобное проявлялось у вашей матери в молодые годы. Конечно, неумышленно… Мы, Ремиларды, от природы наделены таким даром. Кто в большей, кто в меньшей степени… Не знаю, дети, рассказывал ли вам дядя Роги, что он сам в молодости баловался подобными фокусами. Он силой мысли прожигал дырки в оконных стеклах. Мощность, конечно, была невелика, и у Роги подобные шутки получались только в моменты сильнейших душевных волнений. У меня – да и у вас, дети мои, – такая способность никак пока не проявилась, но это совсем не значит, что вы не можете испускать испепеляющий луч.

Филип (скороговоркой). Это что, тоже часть семейного наследства? Нам надо сойти с ума, чтобы она проявилась?

Северен. Очень интр-р-ригующее сообщение…

Катрин. Можно обойтись без глупых шуточек, Севи! Как у тебя язык поворачивается насмехаться над подобным ужасом! Мне уже довелось увидеть, что эти недоноски сделали с моим мужем. Я на всю жизнь запомнила кучки пепла… Вот что я хочу сказать – если мы рассудили правильно, то единственный повод к убийству Брета заключался в том, что он отговаривал меня от участия в выборах в Галактический Консилиум. С другой стороны, зачем Фурии нужно, чтобы я стала полноправным магнатом?

Морис. Если Фурия – кто-то из нас, а против этого утверждения пока никто убедительно не возразил, – он или она в безумном восторге, по-видимому, решил, что способен манипулировать нашими голосами в Консилиуме. Вероятно, не в лоб, не с помощью грубой силы, а как-нибудь косвенно, подцепив на крючок.

Катрин. Но зачем ?

Поль. Чтобы господствовать в Содружестве.

Северен (со смехом). Мне кажется, что мы уже наполовину выполнили этот план. Шестеро из нас магнаты, один даже самый главный магнат на Земле – того и гляди, станет первым и в галактике. Наш уважаемый родитель, великий знаток в области патологической метапсихологии – вскоре будет избран членом Консилиума. Добавим сюда молодого Джека, чей сияющий всеми достоинствами супермозг не имеет равных во всей галактике. Вспомним и о Марке, могучем операнте и не менее талантливом ученом… Картина совершенно ясная. Ремиларды uber alles! note 7 Даю голову на отсечение, что в следующем году Марк будет избран магнатом и получит чин Великого Магистра.

Дени (торопливо). Ты должен убедить членов Консилиума отказать мне в звании магната. Я политикой не интересуюсь. Думаю, Марк тоже.

Адриен. А я надеюсь, что Марк выставит свою кандидатуру и будет избран. Мы, несогласные, можем помочь ему.

Анн. Почему ты решил, что Марк встанет на вашу сторону? Неужели вы считаете, что ему тоже не терпится поскорее разрушить Галактическое Содружество?

Северен. Спроси его сама, уважаемая сестричка.

Анн. Обязательно спрошу!

Поль (чуть повысив голос). Факт, что Севи и Адриен, играющие видную роль в антигалактической партии, сформулировали важную проблему, которая может крайне обостриться в самое ближайшее время. Особенно в связи с появлением Фурии… Объективные наблюдатели, например лилмики, могут прийти к выводу, что диссидентское движение, с самого начала пытавшееся ставить палки в колеса власти Попечителей и обособить человечество от межзвездной конфедерации, теперь сменило тактику. А что, если они взяли курс на захват власти в Содружестве? А что, если с этой целью они решили в качестве тарана использовать семейку Ремилардов? Теперь сделаем вполне логичный вывод: не являются ли эти планы плодом размышлений Фурии? Если, конечно, монстр всерьез настроен подчинить себе Млечный Путь.

Адриен (горячо). Неужели ты и поддерживающая тебя банда экзотиков и лижущих им задницы прихвостней не можете придумать ничего умнее?! Значит, вы решили использовать Фурию, чтобы дискредитировать оппозицию? Прекрасно, господин Первый Магнат! Отличный трюк!.. Наши единомышленники не так уж сильно нуждаются в Севи и во мне, как и твоя клика не будет проливать слезы по тебе и Анн.

Северен. Не надо спешить со своей идеей, Поль. Еще до того, как человечество получило статус полноправного члена Содружества, любое неприятие метагалактического Единства объявлялось государственной изменой. В настоящее время наше умонастроение признано законным, оно оформилось в легальную партию. Да, экзотикам не нравятся наши взгляды, но они и не думают посягать на наше право иметь собственное мнение. Не в пример вам, тоже называющим себя людьми…

Адриен. Наша позиция сложилась не под влиянием момента, не вызвана исключительно эмоциональным взрывом. Чертовы инопланетяне прекрасно знают, что мы не свихнувшиеся на бомбах и терроре анархисты, пригревшиеся под крылышком сатаны. Мы – уважаемые магнаты и честные граждане. Мы только верим, что Земля принадлежит землянам и нам не следует жертвовать своей свободой и независимостью – тем более индивидуальностью – ради пресловутой «безопасности» и «светлого будущего». Мы не видим необходимости для нашей расы сливаться с другими галактическими культурами в едином ментальном согласии. Нам претит пребывание в этом чудовищном улье!

Анн. Галактическое Единство не улей.

Северен. Скажи об этом кому-нибудь другому!

Адриен. А нам заливать не надо!

Поль. Ради Бога, послушайте, вы, двое! Вы сами прекрасно знаете, что Вторжение произошло именно потому, что Галактическое Содружество предчувствовало, что следует предотвратить возможную унификацию человечества. Чистое безумие считать, что теперь мы можем порвать все связи с Конфедерацией и вернуться к прежнему состоянию. В этом вы не уступаете Фурии.

Северен. Ох ты! Через сто лет в результате нашей непрекращающейся колонизации мы будем численно превосходить все экзотические расы, исключая полтроянцев. Эти маленькие пурпурные человечки сочтут за честь присоединиться к нашей цивилизации. Из всех экзотиков они более всего напоминают людей.

Филип. Но большинство оперантов из землян не разделяют ваши взгляды, Севи.

Адриен. Но зрители, бесплатно допущенные на этот спектакль, все больше и больше восхищаются актерами, излагающими нашу точку зрения. Неужели ты стыдишься их? Мы знаем, что придет день – и наши потомки станут оперантами, но мы предпочтем, чтобы прапраправнуки оставались людьми. Чтобы им – пусть даже из самых лучших побуждений – не промывали мозги.

Анн. Человечеству впервые в истории выпала необыкновенная удача – мы были допущены в Содружество, и вы хотите наглухо перекрыть этот путь? Изменить выбор? Отказаться от будущего?! Своими руками уничтожить его?

Северен. Мы не призываем к насилию. Да, это трудная работа – убеждать людей, что правда на нашей стороне, но мы верим, что наступит день, и мы отделим себя от чуждых нам рас. Ваши пособники и приверженцы Содружества могут идти своим путем, мы же – вся Земля – своим.

Адриен. А дьявол заберет всех остальных.

(Напряженная пауза.)

Дени. Дети мои! Пожалуйста, послушайте старика. Мнение Поля по поводу отношения к партии мятежников очень весомо. Севи и Адриен безусловно честны в своем выборе и вряд ли легко поддадутся на соблазнительные приманки Фурии. Но вполне вероятно, что найдутся беспринципные политики, которые могут подпасть под влияние чудовища, стать ее орудием. Пусть неявно, незаметно для самих себя. Роги уверяет, что ему довелось присутствовать при рождении монстра. Вы, может, помните, что он так и не вошел в метаобъединение, организованное у постели умирающего Виктора. Роги спросил у Фурии, что она хочет, и чудище ответило – всех вас. Не исключено, что Роги слишком узко интерпретировал ее ответ, решив, что монстр домогается исключительно душ членов семьи Ремилардов.

Филип. Ты считаешь, что эта мразь посягает на все человечество? Но это абсурд!..

Mорис. Но не для маньяка, пораженного манией величия.

Анн (решительно). Фурия представляет опасность для Галактического Единства…

Дени. Вполне вероятно, что это существо предпочитает иной способ мысленного объединения, чем узаконенный в Содружестве и основанный на полной свободе и равноправии его участников. В качестве примера я имею в виду Гидру. Отвратительное создание! Пока только о четырех головах. Кто может сказать, сколько их вообще может быть.

Катрин. Если в эту мерзость окажутся включенными тела и разумы Ремилардов, страшилище вообще станет бессмертным!

Поль. Не буду ничего утверждать, но вот что поражает меня больше всего – необыкновенная, искусная одновременность ее действий. Никаких сбоев! Гидра может ошибаться, наследить – Фурия никогда! Никаких улик!.. Вот почему я собрал вас, вот почему поставил защитный экран. Не дай Бог, если хотя бы часть прозвучавшего здесь станет достоянием чужих ушей.

Анн. Да, мы все несхожи, по-разному смотрим на те или иные вещи, но против Фурии мы должны выступить единым фронтом.

Северен. Безусловно.

Поль. Давайте остановимся на том, что Фурия-Гидра представляет страшную опасность для всей нашей семьи, для человеческой расы, для всего Галактического Содружества. Поэтому она должна быть уничтожена!

Филип + Морис + Северен + Анн + Катрин + Адриен. Да!

Дени. Гидра – это ваши собственные дети. Фурия может оказаться одной из вас. И вы согласитесь с тем, что они должны умереть?

(Безмолвное подтверждение.)

Поль. Все мы также едины в том, что наша семья должна взять на себя ответственность за поимку и уничтожение этих тварей.

(Вынужденное безмолвное подтверждение.)

Дени. А что, если Фурия – это Марк? Его психопрофиль подходит куда более сильнее, чем у любого из вас.

Катрин. В потенциале Марк может стать великим оперантом. Если Фурия свила гнездо в его сознании, то бороться с ним способен только равный или превосходящий его по силе оперант.

Адриен. Например, лилмики?

Катрин. При чем здесь лилмики! До сих пор никто не может понять, как действуют их сознания. Их непредсказуемость исключает представителей этой расы из числа тех, кто способен помочь нам в розыске Фурии-Гидры. К сожалению, все остальные экзотики в психокинетическом плане на порядок ниже их, а из людей только Джек может овладеть метапсихическими функциями на уровне Великого Магистра. Но он так молод, ему еще расти и расти… Мы не имеем права привлекать его к этому опасному делу. К тому же всем известно, что он обожает Марка.

Поль. Марк мне сын, я очень люблю его. Но я не могу закрывать глаза на факты, а они таковы, что последнее убийство было совершено – я уверен в этом, – чтобы не допустить официального запрета на разработку церебральных генераторов. Если подобное высокоэффективное оборудование попадет в руки Фурии и ее подручных, все мы можем оказаться под властью жесточайшей тирании… Если при этом принять во внимание обстоятельства, сообщенные нам отцом насчет ментального лазера… Я всерьез подумываю об издании указа, запрещающего дальнейшие исследования в этой области. Власти у меня хватит.

Филип. Если ты поступишь подобным образом, Марк будет окончательно выбит из седла, а ты лишишь Содружество технологии, которая вполне может пригодиться нам в будущем. Я не хочу озадачивать тебя деталями, но коммерческий директорат, который я возглавляю, оценивает доходы от использования этой технологии в географической модификации в весьма кругленькую сумму. С помощью разрабатываемых Марком ЦГ мы удвоим количество планет, которые можно подготовить к заселению. И не только людьми, но и другими экзотическими расами.

Морис. Поль, Марку уготована великая судьба. Рамки ученого мужа слишком тесны для него. Из этого парня получится неплохой лидер. Может, даже сильнее тебя. Если ты заставишь его прекратить работу над ЦГ, то оттолкнешь от Содружества один из самых могучих разумов галактики.

Поль. Я вынужден поступить так, как того требуют интересы Конфедерации. Я уверен, что Марк поймет меня.

Катрин. Своим запретом ты допустишь ужасную несправедливость – он никогда не простит тебе этого. Я уверена, ты сам во всем прекрасно разбираешься, Поль. Марк верит, что ЦГ принесут огромную пользу всему Галактическому Содружеству. Я знаю его лучше других и клянусь, что он не может быть Фурией. Вспомните, тварь дважды покушалась на его жизнь!

Поль. Не забывай, что Марк склонен поддерживать партию мятежников…

Катрин. Нет, он не имеет к ним никакого отношения. Севи, скажи как на духу, без всяких дерьмовых уверток считаешь ли ты, что Марк симпатизирует вашей партии?

Северен. Спросите лучше его самого.

Катрин. Я спрашиваю тебя .

Северен. Ладно, откровенность на откровенность… Несколько раз я беседовал с ним на эту тему. Он внимательно слушал, даже кивал, словно соглашаясь, что человеческий образ мыслей – ценность непреходящая, и мы должны во что бы то ни стало сохранить его автономию, но дальше разговоров дело не пошло. От всякого участия в наших кампаниях он решительно отказывается. Если хотите знать мое личное мнение, то вот что я скажу… У него рыбий мозг, ледяной, рациональный до последнего нейрончика. Не могу представить, чтобы его могло что-нибудь взволновать или вывести из себя… Ему, если откровенно, плевать на всех и вся, кроме своих интересов, понимаемых, конечно, не в примитивном, обывательском смысле. Боюсь, что его сжигает дьявольская гордыня. Так что союзником он может быть, последователем, другом – никогда.

Морис. Ну-ну, это слишком. К Марку надо относиться объективно. При чем здесь его политические пристрастия или эмоциональные реакции? Мы, конечно, можем держать его на подозрении, но я согласен с Анн и Катрин. Все разговоры о том, что он является носителем Фурии, не более чем досужие домыслы. У нас нет никаких доказательств, что Марк и Фурия сопряжены. С психологической точки зрения невероятно, чтобы два таких противоположных и могучих сознания могли ужиться в одном разуме, и при этом Марк не догадывается, что у него есть темная ипостась? Не могу поверить!.. Если же он сознает, что является носителем Фурии, тогда цепь убийств совершенно теряет смысл. Так что обвинения против Марка считаю, с одной стороны, не доказанными, а с другой – психологически ошибочными. Любые наши действия должны исходить именно из этого.

Дени. Ты прав, Мори.

Филип. Папа, возможно, он прав, но тут есть одно процедурное обстоятельство… Этот вопрос нельзя решить простым голосованием. Поль один отвечает за все, ему и принимать решение. Он – Первый Магнат, его прямая обязанность доложить о нашем разговоре главе Генеральных Инспекторов, Верховному лилмику.

(Общее одобрение.)

Поль (после долгой паузы). Хорошо… Одно условие… Марк обязан дать слово, что, когда – и если – модель Е-15 заработает в полную силу, Галактический Консилиум проведет совещание в полном составе. Принятое решение Марк должен будет исполнить безоговорочно. Второе: с одобрения Верховного лилмика я приговариваю Фурию и четырехсоставную Гидру к смерти. Третье: каждый из нас в меру своих сил и возможностей примет участие в поимке и наказании этих тварей. Я составлю примерный план, где каждому из нас будет предписано, как действовать. План безусловно подлежит обсуждению и уточнению. Все свои действия вам необходимо координировать со мной, вы обязаны докладывать о каждом своем шаге в этом направлении, о любом успехе или неудаче, о времени и месте, где что-то случилось. Разумеется, полученные от меня сведения не подлежат разглашению.

Филип, А если один из нас определит местоположение Гидры?

Поль. Никаких самовольных поступков!

Катрин. А что, если мы обнаружим ниточку, ведущую к раскрытию тайны личности Фурии?

Поль. Доложить об этом вы имеете право только на такой же общей встрече – так безопаснее. Помните, человек, в чье сознание проникла Фурия, может ничего не знать об этом! Все свои поступки и решения я буду согласовывать с Верховным лилмиком. Видит Бог, у меня даже проблеска мысли нет, как нам приняться за дело. Надеюсь, есть способ безболезненно освободить несчастного от жуткой твари.

Дени. А что, если это невозможно? Попросим Галактический Магистрат привести приговор в исполнение, даже если человек ни в чем не виноват?

Поль. Не знаю. Я ничего не знаю!..

(Молчание.)

Спасибо всем, особенно тебе, папа, что пришли. Завтра в полдень Дознаватель Лек и его люди будут допрашивать нас. И Марка тоже. Теперь я должен уйти. У меня очень много дел. Кроме того, я должен поработать над планом поиска Фурии-Гидры. Надеюсь, к завтрашнему вечеру план будет готов. Если, конечно, вы после завтрашнего просвечивания мозгов будете способны что-либо воспринимать. Спокойной ночи.

Дени + Филип + Морис + Северен + Анн + Катрин + Адриен. Спокойной ночи.

(Поль снял сигма-поле и вышел в ночь. Последний ночной мотылек отчаянно бился в стекло. Катрин встала и выпустила его на волю. В комнате наступила долгая тишина.)