Алмазный маршрут

Пролог

27 декабря 2004 г.

Международный аэропорт Шереметьево-2 напоминал большой муравейник. Люди сновали по зданию во все стороны, таща за собой вереницы чемоданов и спортивных сумок. Тут и там выстраивались очереди, чтобы купить стакан кофе, бутерброд, упакованный в пищевую пленку, или бутылку пива. Более состоятельные пассажиры предпочитали выпить рюмочку коньяка или виски и съесть бутерброд с черной икрой.

Время от времени сквозь шум людских голосов прорывался сухой речитатив диспетчера, сообщавшего разнообразную полезную информацию: отменен вылет в Мадрид, задерживается самолет из Вены, чей-то малыш ожидает своих родителей в комнате матери и ребенка.

За столиком одного из «демократичных» кафе сидели двое мужчин. Судя по их утомленному виду, а также по трем пустым пластиковым стаканам и одной (тоже пустой) бутылки из-под минералки, они находились здесь уже довольно давно и уходить пока не собирались.

— Ненавижу аэропорты, — произнес один из них. — Нет, Сережа, правда. Ненавижу, и все тут.

Почему? — удивился второй. — Странно. Я, наоборот, люблю с детства.

— А вот я именно с детства их и ненавижу. Неудачный первый опыт. Знаешь, как у сексуальных маньяков. Первый раз ничего не вышло, и понеслось…

— Для сотрудника МВД, Володя, — усмехнулся второй, — ты приводишь весьма оригинальные примеры.

— Влияние средств массовой информации. Я вчера по телевизору передачу на эту тему смотрел. Вот у меня в голове сюжет на эту тематику и вертится. Наверное, все-таки телевидение действительно зомбирует зрителей.

— Зрители сами себя зомбируют, — махнул рукой Сергей. — От нечего делать. Жить им скучно, вот и верят во все что попало. Все знают, что много смотреть телевизор вредно, однако никого это не останавливает. А предложи вместо телевизора пойти прогуляться, какой там… Чушь это все. — Он сделал глоток кофе. — Так чего у тебя там за первый опыт неудачный был? Давай колись.

— Да ничего особенного-то и не произошло. В общем, решили меня в детстве родители взять с собой на Черное море. Я уже даже не помню сейчас, куда мы летели. Мне тогда пять лет было.

— А чего вы на поезде не поехали? Меня в детстве только на поездах возили.

— Ну вот захотелось им так. Чтобы я одновременно и Черное море посмотрел, и на самолете полетал. Все в одном флаконе. В общем, рейс тогда отложили и мы проторчали в аэропорту почти сутки. Так что настроение у меня было уже совсем не праздничное.

А в Крыму я в первый же день объелся сливами. — Молодя помолчал. — Вот после этого я аэропорты ненавижу. И Черное море тоже.

— Да, старик, — протянул Сережа, — во-первых, ничего особенного, а во-вторых, это сто лет назад было. И что, до сих пор забыть не можешь?

— Да нет, наверное, — Володя пожал плечами. — Просто неприятно. Возникают, так сказать, ассоциации.

Он посмотрел на часы.

— На сорок минут задерживается. — Володя вздохнул. — Вот если я чего и не люблю, так это ждать. Два часа уже сидим тут. И еще столько же проторчать можем.

— Служба такая, — усмехнулся Сережа. — Лучше прийти заранее, чем опоздать. Согласен?

— Да согласен, согласен. Ладно, пойдем посмотрим на табло. Может, там все-таки высветилось точное время?

Они направились в зал прилета.

Оказалось, что самолет из Цюриха совершил посадку две минуты назад.

— Ну вот, — заметил Сережа, — а ты переживал. Сейчас пройдут контроль и появятся. Смотри внимательнее.

— Не бойся. Не пропустим.

Милиционеры, охранявшие аэропорт, уже были заранее предупреждены, поэтому оба оперативника получили возможность стоять не в общей толпе встречающих, а в стороне, рядом со стеклянными дверьми.

Один всматривался в зал ожидания, второй незаметно наблюдал за встречающими. Ничего подозрительного не было.

— Идут, — наконец сообщил Володя.

…Стеклянные двери автоматически открылись, и помощник министра внутренних дел Виктор Солонин вышел навстречу оперативникам. Впереди него шел угрюмый мужчина лет пятидесяти. На его плечи было накинуто пальто. Обычные граждане не обратили на это никакого внимания, но для оперативников это означало, что руки мужчины скованы наручниками.

— Здравствуйте, Виктор Иванович. Как долетели?

— Нормально долетели. — Солонин кивнул на мужчину. — Принимайте арестованного. Полторы недели за ним по пустыне бегал. Застрелить меня хотел. Ну что, Юрий Данилович, с возвращением вас на родину.

— Зря смеетесь, — мрачно ответил тот. — Мы еще пока не доехали.

— Доедем, не волнуйтесь. — Солонин кивнул оперативникам. — Транспортируйте господина Кокушкина в машину, а я сейчас подойду. Мне кое с кем попрощаться надо. Только смотрите за ним внимательней, а то он прыткий.

— Да мы и сами прыткие. — Сережа взял арестованного за плечо. — Ладно, пойдем. Нечего распугивать своим видом мирных граждан.

— Это еще неизвестно, кто их распугивает, — огрызнулся Кокушкин.

— Пойдем, пойдем, в машине поговорим. Виктор Иванович, мы стоим сразу слева от главного входа.

Солонин махнул им рукой и двинулся обратно.

В зале ожидания среди всех прибывших пассажиров выделялась странная группа людей — пожилая русская пара и чернокожий семилетний мальчик, их внук. Украшением компании был Александр Борисович Турецкий. В данный момент дедушка с жаром пожимал Александру Борисовичу руку.

Солонин подошел поближе.

— Не знаю, как вас благодарить, Александр Борисович, — донеслись до него слова. — Огромное нам спасибо от меня лично и от всей нашей семьи.

— Что вы… — протестовал Турецкий. — Не стоит.

Заметив Солонина, Александр Борисович высвободил свою руку и пошел ему навстречу.

— Ну что, Витя, долетели? — спросил Турецкий.

— Долетели, Александр Борисович. И к Новому году успели. Попрощаться пришел.

— Слушай, Витя, а зачем тебе с ними ехать? Ну правда, что, они его сами не довезут?

— Нет, Александр Борисович, — покачал головой Солонин, — слишком я на него много сил потратил. Так что пока лично его не определю куда надо, не успокоюсь.

— Как знаешь? — улыбнулся Турецкий. — Ладно, удачно тебе добраться.

— Счастливо.

Солонин развернулся и быстрым шагом направился к выходу. Через десяток метров он остановился и снова повернулся к Турецкому.

— Александр Борисович, — крикнул Солонин, — с наступающим тебя.

Махнув на прощание рукой, он покинул зал ожидания.

В машине ехали молча. Юрий Данилович, стиснутый с обеих сторон оперативниками, угрюмо смотрел в пол. Солонин размышлял о том, где ему встретить Новый год. Оперативники не мешали своему начальнику размышлять.

Никаких пробок, ко всеобщей радости, по пути нигде не образовалось. Но погодные условия не позволили развить более или менее приличную скорость. В какой-то момент скорость вообще пришлось снизить до минимальной. Этот участок шоссе ремонтировался. Вдоль дороги горели оранжевые огни и стояли красно-белые заборы. Впереди стучала лопатами по мерзлой земле группа рабочих в телогрейках. Когда до них оставалось не более пятидесяти метров, произошло неожиданное.

Первым отреагировал водитель.

— Это еще что за черт?

Но это был не черт, а четыре человека, вооруженных короткоствольными автоматами.

— Ложись. — заорал Солонин. — Засада.

Спустя несколько секунд машину прошили автоматные очереди.

— Я говорил, что зря смеетесь, — донесся до него с заднего сиденья голос Юрия Даниловича.

Это были его последние слова.

В следующий момент Солонин почувствовал, как его обожгло одновременно в нескольких местах, и, потеряв сознание, сполз под сиденье.

Он не увидел, как были убиты оперативники — один прямо в машине, второй при попытке выскочить. Никто из них не успел сделать ни одного выстрела.

Возле изуродованной машины резко затормозил большой черный внедорожник. Побросав автоматы и телогрейки в снег, «рабочие» влезли внутрь.

Последняя дверца еще не успела захлопнуться, а джип уже сорвался с места.

До Нового года оставалось четыре дня.