Американский таблоид

59. (Блессингтон, 10 февраля 1961 года)

Взгляды слева, взгляды справа. Оружие наизготовку, затвор передернут — вся компания вооружена винтовками М-16 с патронниками из безуглеродной стали.

Поле для учений так и сверкало. Тренированные солдаты действовали с синхронностью латиноамериканских танцовщиц, одновременно задирающих ноги в канкане.

Локхарт отдавал команды и вел отсчет. Нестор Часко играл роль знаменосца. Трепетали полотнища звездно-полосатого флага и флага с изображением монстра с телом питбуля.

Пит вел за собой делегацию инспекторов в штатском. За ним следовали Чарльз Биссел и Джон Стэнтон, все из себя цивильные, в ладно пошитых шерстяных костюмах.

На солдатах была накрахмаленная камуфляжная униформа и шлемы из хромированной стали. Фуло, Паэс, Дельсол и Гутьерес стояли во главе отряда.

Бойд наблюдал за происходящим с причала. Он не хотел, чтобы высокие чины ЦРУ знали его в лицо.

Пит проверил оружие каждого и вернул обратно. Биссел похлопывал солдат по плечу и улыбался.

Стэнтон же едва подавил зевок — он-то знал, что все это делается на публику.

Локхарт рявкнул:

— Оружие на плечо! Равняйсь!!!

Сорок четыре винтовки взметнулись вверх. Часко сделал десять шагов вперед и выжидающе посмотрел.

Часко отдал честь. Часко поднял оба флага на высоту вытянутой руки.

Локхарт скомандовал:

— Смирна!

Солдаты опустили оружие, один за одним — получился зрелищный эффект волны.

Биссел ахнул. Стэнтон зааплодировал.

Бойд не сводил глаз с Часко. Стэнтон расписал маленького засранца так, точно тот был немилостивым Иисусом Христом.

Часко ел жареных тарантулов и пил мочу ягуаров. Часко убивал коммунистов от Рангуна до Рио.

Часко откашлялся и сплюнул на землю:

— Для меня — большая честь быть с ва-ами в Америке. Большая честь иметь возможность сразиться с тираном Фиделем Кастро и быть представленным ва-ам, сеньор Биссел.

Раздался мощный шквал одобрения — гав-гав-гав в пятьдесят голосов.

Биссел сделал знак рукой, и гул затих.

— Сеньор Часко прав. Фидель Кастро — убийца и тиран, и настала пора его проучить. И я здесь, чтобы сообщить, что это предстоит сделать вам, и, вероятнее всего, в самом ближайшем будущем.

ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ…

Биссел рубанул ладонью воздух — излюбленный жест Джека Кеннеди.

— Ваш моральный дух весьма высок, и это хорошо. На территории Кубы тоже есть те, чей моральный дух также чертовски высок, и я не ошибусь, если скажу, что даже сейчас таких на Кубе достанет на три, а то и на четыре бригады. Я имею в виду тех ваших земляков, которые ждут не дождутся, когда вы установите береговой плацдарм и укажете им путь в личный кабинет Фиделя Кастро.

ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ…

— Вам, в числе многих других, суждено отвоевать и вновь обрести свою родину. Вы должны объединиться с силами противников Кастро на самом острове и свергнуть Фиделя. В настоящий момент в Никарагуа и Гватемале и на побережье Мексиканского залива находятся войска общей численностью шестнадцать тысяч человек, и все они готовы отправиться на остров прямо со своих баз на побережье. В числе этих шестнадцати тысяч и вы, ребята. Вы — отличное боевое подразделение, и у вас будет шанс проявить себя. В помощь вам будет задействовано шестнадцать бомбардировщиков В-26, а на родину вас доставят специально выделенные для этой миссии суда военно-морского флота США. Вы сделаете это! И следующее Рождество будете встречать в кругу родных и любимых в освобожденной Кубе!

Пит подал сигнал. Залп из сорока четырех винтовок лишил Биссела дара речи.

Стэнтон устроил обед в мотеле «Брейкере». Список приглашенных гласил: только белые англосаксы: Пит, Биссел, Бойд, Чак Роджерс.

Мотель принадлежал Санто-младшему. А ребята из Блессингтона пили и ели в долг. Подавали в кафетерии крахмалистые итальянские блюда — с выбором было негусто.

Они заняли лучший столик у окна. Биссел тут же занял место оратора — втиснуть хоть слово в его тирады было весьма сложно. Пит присел рядом с Бойдом и уныло ковырял в тарелке с какими-то спагетти.

Чак принес пиво. Бойд сунул Питу записку:

— Часко мне понравился. Его выражение лица «не стоит меня недооценивать только из-за того, что я небольшого роста» здорово напоминает мне Литтела. Давай отправим его на Кубу и «закажем» ему Фиделя.

Пит нацарапал на салфетке ответ:

— Давай «закажем» ему Фиделя и У.Дж.Л. Джимми-то обоссался со страху, когда исчезли книги, а только мы с тобой знаем, кто это сделал. Давай что-нибудь с этим сделаем.

Бойд написал на своем меню «НЕТ». Пит рассмеялся вслух.

Биссел немедленно обиделся:

— Я что — сказал что-то смешное, мистер Бондюран?

— Нет, сэр, что вы!

— Вот и я так не думаю. Я говорил о том, что мы поднимали эту тему уже на нескольких брифингах, но относительно даты начала операции президент все еще колеблется, — и лично я это вовсе не нахожу смешным.

Пит подлил себе пива. Стэнтон сказал:

— Мистер Даллес назвал реакцию президента «осторожной заинтересованностью».

Биссел улыбнулся:

— Зато у нас есть секретное оружие — и это мистер Бойд. Он — наше доверенное лицо и доверенное лицо Кеннеди, и я полагаю, что, если настанет время действовать решительно, он вполне может рассекретить свое прикрытие агента ЦРУ, а потом открыто выступить в поддержку плана.

Пит застыл в ожидании: что-то сейчас предпримет Бойд.

Стэнтон быстро вставил:

— Мистер Биссел шутит, Кемпер.

— Я знаю. Как знаю и то, что он прекрасно понимает, что сеть наших союзников — весьма сложная структура.

Биссел повертел в пальцах салфетку:

— Понимаю, мистер Бойд. И знаю, с какой щедрой стороны показали себя наши союзники — мистер Хоффа, мистер Марчелло и еще несколько джентльменов итальянского происхождения, как знаю и то, что вы действительно имеете кое-какое влияние в лагере Кеннеди. И, как больше всех контактирующий с президентом по кубинскому вопросу, я знаю, что Фидель Кастро и коммунизм гораздо хуже мафии, хотя мне и в голову бы не пришло просить вас вступаться за наших друзей, ибо это может стоить вам доверия ваших священных и неприкосновенных братьев Кеннеди.

Стэнтон уронил ложку прямо в суп. Пит испустил до-о-олгий вздох облегчения.

Бойд улыбнулся нарочито широкой улыбкой.

— Я очень рад, что вы так думаете, мистер Биссел. Потому что если бы вы и впрямь решили просить меня об этом, я послал бы вас подальше.

60. (Вашингтон, округ Колумбия, 6 марта 1961 года)

Каждый вечер он выпивал по три порции спиртного — ни больше ни меньше.

От виски он перешел на неразбавленный джин — его обжигающий вкус компенсировал скудность порции.

Три порции позволяли ему ненавидеть именно тех, кого надо. Четыре и больше — заставляли ненавидеть всех подряд.

После трех порций он говорил себе: ты излучаешь опасность. Четыре и больше говорили ему: ты — просто хромой урод.

Он всегда пил перед зеркалом в прихожей. Зеркало испещряли трещины и царапины — его новая квартирка была из дешевых.

Литтел опрокидывал три порции одну за другой: и раз — и два — и три. Алкогольный жар давал ему силы бороться с обессиливающими его мыслями.

Через два дня тебе стукнет сорок восемь. Хелен ушла от тебя. Эдгар Гувер тебя подсидел — сперва его подсидел ты, а потом он тебя, и куда более эффективно.

Ты рисковал собой зазря. Роберт Ф. Кеннеди отмахнулся от тебя, как от назойливой мухи. Ты спускался в ад и вернулся живым — и все для того лишь, чтобы получить формальный отказ.

Ты пытался лично связаться с Бобби. Его помощники указали тебе на дверь. Ты отправил Бобби четыре записки. Он не ответил ни на одну.

Кемпер попытался попросить для тебя работу в министерстве юстиции — Бобби отказал — тот, кто называл себя гувероненавистником, покорно послушался Гувера. Гувер отдал приказ: отныне ни одна юридическая фирма, ни один юридический факультет не возьмут тебя на работу.

Кемпер знает, что подлинные бухгалтерские книги фонда — у тебя. Теперь вас с ним связывает его страх.

Ты поселился в приюте для бездомных, который держали в Милуоки монахи-иезуиты. Газетчики восхваляли тебя: заметка о дерзком ограблении получила заголовок: ТАИНСТВЕННЫЙ ПОХИТИТЕЛЬ КАРТИН РАЗРУШАЕТ ПОМЕСТЬЕ НА ОЗЕРЕ ДЖЕНИВА! Ты выполнял различные мелкие поручения монсиньора и установил свой собственный код молчания.

Ты стал гораздо меньше пить. Ты подкачал мышцы. Ты изучал криптографию. Молитва подсказала тебе, кого простить, а кого ненавидеть.

В колонке некрологов «Чикаго трибьюн» ты прочел, что Курт Мид умер от обширного инфаркта. Ты ездил в те места, где вырос. Детские приюты, которые все еще воспитывают в иезуитском духе одинаковых, роботоподобных мальчишек.

Тебе разрешили юридическую практику в столице. Гувер оставил тебе спасительную лазейку — на собственном заднем дворе.

Поездка на восток придала тебе сил. Представители юридических фирм, искавших новых сотрудников, были в шоке от твоей коммунистической «родословной».

И туг появился Кемпер. Будучи человеком широких взглядов, Кемпер все еще общался со своими бывшими коллегами — угонщиками авто. Которые всегда боялись федерального суда и всегда нуждались в дешевом адвокате.

Вот эти-то ребята и подкидывали тебе работенку-другую — на квартирку и три порции джина в день хватало.

Кемпер звонил — потрепаться. Он совсем не упоминал о книгах фонда. Трудно ненавидеть человека, балансирующего на краю. Почти невозможно ненавидеть человека, который сам ненавидеть не способен.

Он многое дал тебе. И то, что он подарил, компенсировало его предательство.

Кемпер назвал свою миссию защитника гражданских свобод «трогательной». О да, это и есть дешевое «ноблесс оближ», которое так успешно культивировала семейка Кеннеди.

Ты ненавидишь массовый соблазн, спонсируемый Джо Кеннеди. Твои приемные отцы дарили тебе на Рождество дешевенькую игрушку. Джо Кеннеди подарил своим сыновьям весь мир, купленный на порочные деньги.

Молитва научила тебя ненавидеть фальшь. Молитва открыла тебе дар проникновения в суть вещей. Молитва стала тем, что держало в узде лицемерие и лживость.

Ты видишь улыбающееся лицо президента и знаешь, что таится за этой улыбкой. Ты видишь, как Джимми Хоффе удалось избегнуть ответственности по делу Солнечной долины — как сообщили репортеры, «из-за недостатка улик».

У тебя в руках цифры, которых достаточно, чтобы повернуть беззаконие вспять. Цифры, которые могут предать суду массовый соблазн Кеннеди.

Ты можешь взломать код бухгалтерских книг пенсионного фонда и от и до показать всем, на чем основано благочестие власть предержащих. Ты можешь явить миру истинное лицо барона-разбойника и его сынка — похотливого фюрера.

Литтел засел за очередной учебник по криптографии. Три порции спиртного на ночь научили: хотя ты на мели, но зато способен на все.

61. (Вашингтон, округ Колумбия, 14 марта 1961 года)

Бобби выступал. Четырнадцать дипломированных юристов расселись вокруг трибуны на стульях, примостив на коленях блокноты и пепельницы.

По конференц-залу гуляли сквозняки. Кемпер стоял, прислоняясь к торцовой стене и накинув на плечи свое пальто.

Генпрокурор едва не орал, так что ближе подходить не было смысла. У Кемпера оказалось свободное время — из-за шторма задержали его рейс в Алабаму.

Бобби говорил:

— Все вы знаете, зачем я вас здесь собрал, и знаете, в чем заключаются основы вашей работы. Со времен инаугурации я по уши погряз в бумажной волоките, и времени на поиск подходящих дел, чтобы пустить их в разработку, у меня не было; и я решил — черт с ним, позволю-ка я вам самим заняться этим. Вы — отдел по борьбе с организованной преступностью, и прекрасно знаете свои полномочия. И будь я проклят, если затяну с началом вашей работы.

Присутствующие достали ручки и карандаши. Бобби уселся верхом на стул перед ними.

— В нашем отделе есть и юристы и следователи; к тому же любой хороший прокурор одновременно по мере сил сам является следователем. При крайней необходимости мы можем привлечь и агентов ФБР, если мне удастся убедить Гувера немного пересмотреть свои приоритеты. Он все еще полагает, что коммунизм на территории США опаснее, чем организованная преступность, и я считаю, что основным препятствием, которое нам предстоит преодолеть, будет нежелание сотрудничать со стороны ФБР.

Все рассмеялись. Какой-то коп — бывший член Маклеллановского комитета сказал:

— И мы его преодолеем[35].

Бобби ослабил узел галстука.

— Куда мы денемся? А наш разъездной советник Кемпер Бойд, который шпионит с галерки, будет командирован для преодоления случаев расовой дискриминации в южных штатах. Я не стану просить мистера Бойда к нам присоединиться, ибо согласно его «модус операнди» ему больше пристало торчать у стены со скучающим видом.

Кемпер помахал ему:

— Я — шпион!

Бобби помахал в ответ:

— Президент бы с этим не согласился.

Кемпер рассмеялся. Бобби вроде как потеплел к нему — чему способствовал разрыв с Лорой. Клер и Лора все еще общались достаточно близко — из Нью-Йорка ему регулярно сообщались свежие новости.

Бобби продолжал:

— Хватит глупостей. Слушания Маклеллановского комитета обозначили список наших приоритетов, и первыми пунктами в этом списке значатся Джимми Хоффа, Сэм Джианкана, Джонни Росселли и Карлос Марчелло. Мне нужно получить их досье из внутренней налоговой службы, а также просмотреть рапорты разведывательных отделов полицейских управлений Чикаго, Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Майами и Тампы на предмет упоминания в них вышеперечисленных лиц. Также требуется составить записки о резонном основании для возбуждения уголовного дела таким образом, чтобы у нас появилась возможность проверить их финансовые и прочие личные документы.

Кто-то спросил:

— А что там с самим Хоффой? По делу Солнечной долины присяжные так и не пришли к единому мнению, но ведь можно зайти с другого бока.

Бобби закатал рукава:

— Если раз присяжные не пришли к единому мнению, это значит, что во второй раз тебя обязательно оправдают. Я оставил надежду разыскать следы «трех призрачных миллионов», да и вообще, начинаю подозревать, что подлинные бухгалтерские книги пенсионного фонда профсоюза — всего лишь красивая легенда. Полагаю, что пора составить энное количество больших жюри и наводнить их доказательствами преступлений Хоффы. И раз уж мы этим займемся, я намерен разработать и отдать на утверждение федеральный закон, согласно которому все муниципальные управления полиции обязаны будут предоставлять министерству юстиции собранные ими данные прослушивания телефонных переговоров, так что мы сможем иметь доступ к переговорам, прослушанные и записанные на всей территории страны.

Собравшиеся разразились одобрительными возгласами. Один из «старичков» Маклеллановского комитета воинственно потрясал кулаками.

Бобби поднялся со стула:

— Я нашел старый приказ о депортации Карлоса Марчелло. Он родился в Тунисе, в Северной Африке, его родители были итальянцами. А в его свидетельстве о рождении, поддельном, стало быть, местом его рождения значится Гватемала. Вот я и хочу депортировать его в Гватемалу — и чем раньше, тем лучше.

Кемпер слегка вспотел…

62. (Сельская местность, Мексика, 22 марта 1961 года)

Маковые поля раскинулись до самого горизонта. Головки мака на тонких стебельках наполняли дурманящим ароматом долину площадью с половину территории штата Род-Айленд.

Сборщиками служили заключенные местной тюрьмы. Мексиканские копы присматривали за ними и общались с посетителями.

Гидом стал Хеши Рескинд. За ним брели Пит и Чак Роджерс, слушая его разглагольствования.

— Эта ферма многие годы снабжала нас с Санто. Здесь же перерабатывают опий в морфин по заказу Управления, поскольку Управление вечно поддерживает каких-нибудь «правых» инсургентов, которых частенько ранят в перестрелках, и морфий им нужен как лекарство. Кстати, большинство тех вон зомби, что здесь работают, остаются и после того, как отсидят: ведь все, что им надо, — сосать трубку да сожрать пару лепешек. Мне бы такие простые запросы! Не надо платить девяти гребаным врачам, я ж, блин, еще тот ипохондрик; ни сожалеть о том, что в свое время мне хватило chutzpah — то есть «наглости» на вашем гойском языке — попытаться побить мировой рекорд по количеству минетов, поскольку я, по ходу, достиг предела, после которого это дело стало приносить мне больше вреда, чем пользы. К тому же я уже давно не так привлекателен, чтобы у меня хотелось отсосать. Мне приходится ездить со спецом в этом деле, чтобы хоть что-нибудь заполучить. В последнее время таким парнем для меня стал Дик Контино. Я хожу на его представления, а после он подгоняет мне парочку своих поклонниц.

Солнце закатилось за край макового поля. Они ехали на рикшах — коими являлись торчки из работавших тут заключенных.

Пит сказал:

— Нам нужно десять фунтов сырья для подразделения. Просто я не смогу приехать сюда до окончания операции.

Чак хохотнул:

— Ага, если — и когда — ее одобрит твой приятель Джек.

Пит сорвал головку — оттуда засочился белый дурманящий сок.

— И еще — приличный запас морфия для медпункта блессингтонского лагеря. При таком раскладе на некоторое время это наш последний визит.

Хеши прислонился к тележке рикши. Возница был в набедренной повязке и бейсболке «Доджерс».

— Устроим. Всяко проще, чем устроить, чтобы отсосали у шестидесяти делегатов какого-нибудь вонючего съезда профсоюза.

Чак выдавил клейкий белый сок на порез от бритвы.

— Видите? У меня немного онемела челюсть, это приятно — но гробить из-за этого свою жизнь я бы не стал.

Пит рассмеялся. Хеши заявил:

— Я устал. Пойду соберу ваш заказ и пойду посплю.

Чак вскочил на своего рикшу. Возница был сущим Квазимодо.

Пит приподнялся на цыпочках. Обзор стал на-а-а-много лучше.

Стебли — где-то с тысячу рядов. Примерно двадцать рабов на ряд. Выше крыши дешевой рабсилы — ведь койка, рис и бобы стоили гроши.

Чак и Хеши тронули рикш — гляди-ка, их возницы, эти ненормальные торчки, решили устроить гонки.

Бойд говорил, что у мистера Гувера есть одна меткая фраза: «Антикоммунизм добру не научит».

Из Мексики они вылетели в Гватемалу. «Пайпер дейс» Чака летел низко и медленно — грузовой отсек был переполнен.

Чем? Ружьями, агитками, героином, морфином, тортильями, бутылками текилы, армейскими ботинками парашютистов-десантников, куклами вуду, изображавшими Мартина Лютера Коммуняку, старыми номерами «Строго секретно» и пятьюстами копий размноженного на мимеографе рапорта, распространенного Гаем Бэнистером, который уволок его из офиса лос-анджелесского отделения ФБР; в рапорте сообщалось, что, хоть мистер Гувер и знал, что президент Джон Ф. Кеннеди и Мэрилин Монро никогда не зажигали вдвоем, он все равно установил за ней интенсивное наблюдение и таким образом получил абсолютно верные сведения, что за последние шесть недель мисс Монро трахалась с Луисом Прима, двумя морпехами в увольнении, Спейдом Кули, Франшотом Тоуном, Ивом Монтаном, Стэном Кентоном, Дэвидом Севиллом из группы «Дэвид Севилл и бурундуки», четырьмя разносчиками пиццы, боксером «в весе петуха» по прозвищу Боец Арада и диск-жокеем одной негритянской музыкальной радиостанции.

Словом, самолет битком был набит тем, что Чак именовал «необходимым снаряжением».

Пит пытался вздремнуть, но приступ воздушной морской болезни не позволил ему этого сделать. Точно по расписанию далеко внизу, под облачными грядами, показался тренировочный лагерь.

Грома-а-адной площади — с воздуха казалось, что территория его составит десяток Блессингтонов.

Чак убрал щитки и стал стремительно снижаться. Пита вырвало в расположенный рядом иллюминатор, уже у самой взлетно-посадочной полосы.

Они сели. Пит прополоскал рот текилой, чтобы освежить дыхание. Кубинцы из тренировочного лагеря отсалютовали винтовками и устроили приветственный залп.

К ним подошел надзирающий офицер ЦРУ и протянул формы для заполнения касательно груза. Пит их заполнил: «спиртное, журнал «Строго секретно» и пропагандистские листовки, очерняющие Кастро».

Офицер поинтересовался:

— Сейчас поедите или подождете господ Бойда и Стэнтона?

— С вашего позволения я прогуляюсь. Никогда здесь раньше не был.

Чак остановился, чтобы отлить прямо на взлетную полосу. Пит поинтересовался:

— Слышно что-нибудь о дате начала операции?

Офицер покачал головой:

— Да этот Кеннеди все чешется. Мистер Биссел уже начал думать, что нам повезет, если это будет летом.

— Джек решится. Он скоро поймет, что такое дело нельзя откладывать в долгий ящик.

Пит слонялся по лагерю. Который оказался сущим Диснейлендом для убийц.

Три сотни кубинцев. Пятьдесят человек командования — белые англосаксы. Двенадцать казарм, поле для учений, стрельбище для ружейной стрельбы, стрельбище для стрельбы из пистолетов, взлетно-посадочная полоса, столовая, классы для обучения внедрению в лагерь противника и туннель для испытания химического оружия и имитации химических атак.

Примерно в двух километрах к югу, на берегу Мексиканского залива, были устроены три пусковые пристани.

Около пятидесяти танков-«амфибий», оборудованных пулеметами пятидесятого калибра, ждали своего часа.

Склад боеприпасов. Полевой госпиталь. Католическая часовня с капелланом, который знал английский и испанский.

Пит все бродил по территории лагеря. Бывшие новобранцы, подготовленные в Блессингтоне, приветственно махали ему. Офицеры демонстрировали ему свои достижения.

И Нестор Часко там был — устраивал маневры, изображая предполагаемое убийство Кеннеди.

И практические занятия по антикрасной пропаганде там тоже были.

И муштра в виде оскорблений — рассчитанных на выработку у солдат подчинения.

А у санитаров был приличный запас амфетамина — сотни порций для поднятия боевого духа перед началом операции.

А в загончике, огороженном колючей проволокой, балдели пеоны — им дали отведать нового снадобья под названием ЛСД.

Кто-то кричал. Другие плакали. Кто-то так сиял, будто это самое ЛСД было самым счастливым событием в его жизни. Один из офицеров пояснил, что идея принадлежала Джону Стэнтону: давайте наводним Кубу этакой вот пакостью, а потом завоевать ее будет — раз плюнуть.

В Лэнгли задумку одобрили. И даже додумали кое-что: давайте вызовем массовые галлюцинации и разыграем «Второе пришествие Христа»!!!

В Лэнгли нашли несколько актеров-камикадзе. В том же Лэнгли загримировали их так, что они стали точной копией И. X. В Лэнгли решили отправить их завоевывать Кубу одновременно с насыщением ее дурью.

Пит аж взвыл от смеха. Офицер заметил: «Смешного тут мало». Какой-то забалдевший пеон достал свой член и как следует вздрочнул.

Пит все ходил и ходил по лагерю. Все блестело и сверкало.

Там шло обучение штыковой атаке. Сям стояли отполированные до зеркального блеска джипы. А капеллан, чудаковатого вида тип, служил обедню на свежем воздухе.

Вскоре из громкоговорителей донесся приказ отправляться в столовую — ужин. Было пять часов вечера, притом темнеть пока и не собиралось — просто военные ужинают рано.

Пит отправился в комнату отдыха. Две трети коей занимали бильярдный стол и бар.

Вошли Бойд и Стэнтон. В дверном проеме показался здоровенный детина — он был просто великолепен в форме хаки, какую носят в парашютно-десантных войсках Франции.

Кемпер сказал:

— Entrez, Laurent.[36]

Лоран был лопоух и огромен; всей своей манерой он отвечал представлениям о гордом и надменном «лягушатнике», солдате империи.

Пит поклонился:

— Salut, capitaine.

Бойд улыбнулся:

— Лоран Гери. Пит Бондюран.

Лягушатник щелкнул каблуками:

— Monsieur Bondurant. C’est ип grand plaisir defaire voti'e connaissance. On dit que vous etes un grand patriote [37].

Пит ответил на квебекском диалекте французского языка:

— Tout le plaisir est a moi, capitaine. Maisje suis beau-coup plus profiteur que patriote[38].

Лягушатник рассмеялся. Стэнтон попросил:

— Переведи мне, Кемпер. А то стою тут дурак дураком.

— Ты мало что пропустил.

— Хочешь сказать, Пит просто решил быть любезным со вторым гигантским экземпляром французской породы?

Лягушатник принялся пожимать плечами:

— Quoi? Quoi? Quoi?[39]

Пит подмигнул:

— Vous etes quoi done, capitaine? Etes-vous un ультраправый псих? Etes-vous un очередной наемник, который хочет поживиться на кубинской заварухе?[40]

Лягушатник снова пожал плечами:

— Quoi? Quoi? Quoi?

Бойд вытащил Пита на крыльцо. Латиносы ускоренным маршем покинули поле для умений и выстроились в очередь у раздаточной.

— Аккуратней с ним, Пит. Он — контрактник Управления.

— Это в качестве кого?

— Наемного стрелка.

— Так пусть пристрелит Фиделя и выучит английский. Словом, сделает что-нибудь выдающееся, а то пока он для меня — очередной полоумный лягушатник.

Бойд рассмеялся.

— В прошлом месяце в Конго он пристрелил человека по имени Лумумба.

— И что?

— И вдобавок прикончил порядочное количество зарвавшихся алжирцев.

Пит зажег сигарету:

— Ну, так скажи Джеку — пусть отправит его в Гавану. И Нестора в придачу. И еще передай Джеку, что он — мой должник за шумиху вокруг дельца Никсона/Хьюза — а то лично мне кажется, что история движется чересчур медленно. Пусть назначит дату вторжения, а то придется мне самому приплыть на Кубу и вздрючить Фиделя.

Бойд ответил:

— Потерпи. Джек еще не пообвыкся в новом качестве, а вторжение на территорию социалистической страны — это все-таки дело нешуточное. Даллес и Биссел гнут свою линию, и, убежден, он даст «добро» в ближайшее время.

Пит отфутболил жестяную банку, стоявшую на крыльце. Бойд достал свою пушку и разрядил ее. Банка протанцевала по всему учебному полю.

Персонал раздаточной дружно зааплодировал. Грохот от стрельбы крупнокалиберными патронами заставил кое-кого закрыть ладонями уши.

Пит пнул ногой коробку от патронов.

— Вот сам и поговори с Джеком. Передай ему, что кубинская операция весьма хороша для бизнеса.

Бойд повертел пушку на пальце:

— Я не могу открыто выражать свою поддержку вторжения на территорию Кубы, не признавшись, что я — агент Управления под прикрытием. Мне и так чертовски повезло, что они думают, будто я езжу во Флориду, работая на ФБР.

— Должно быть, непыльная работенка — защита гражданских прав, а? Делаешь, что велено, а потом, когда ниггеры начинают действовать тебе на нервы, смываешься в Майами.

— Не совсем так.

— Нет?

— Нет. Мне нравятся негры — почти так же, как и тебе наши кубинцы, и скажу тебе откровенно, их проблемы посерьезней будут.

Пит выбросил свою сигарету:

— Говори что хочешь. А я еще раз повторю тебе одно: ты слишком много позволяешь некоторым людям.

— Ты имеешь в виду, что я не позволяю людям садиться себе на шею?

— Нет, не это. А то, что ты прощаешь людям слишком много слабостей, и, на мой взгляд, это — привычка снисходительного богатенького мальчика, которой ты заразился от братцев Кеннеди.

Бойд достал новую обойму и зарядил свой револьвер:

— Да, у Джека такое есть, но не у Бобби. Бобби очень рассудительный и умеет ненавидеть по-настоящему.

— Он ненавидит кое-кого из наших хороших друзей.

— Так и есть. Кстати, Карлоса Марчелло он, кажется, начинает ненавидеть больше, чем хотелось бы.

— А Карлос об этом знает?

— Пока нет. Но если ситуация усугубится, я могу попросить тебя помочь ему.

— И я соглашусь, без вопросов. А вот теперь ты согласишься кое с чем.

Бойд прицелился в вершину земляного холмика метрах в двадцати от них.

— Нет, ты не можешь убить Уорда Литтела.

— Почему?

— Он застраховал книги на случай, если с ним что-нибудь станется.

— Ну тогда я под пытками узнаю у него, как снять страховку, а потом убью его.

— Не сработает.

— Почему?

Бойд отстрелил голову гремучей змее.

— Кемпер, я спросил «почему».

— Потому, что он умрет только за то, чтобы это тебе доказать.

63. (Вашингтон, округ Колумбия, 26 марта 1961 года)

Его визитные карточки гласили:

Адреса не было — он не хотел, чтобы клиенты знали, что он работает из своей квартиры. Ни глянца, ни тиснения — он попросту не мог себе этого позволить.

Литтел курсировал по коридору третьего этажа. Обвиняемые брали его карточки — и смотрели на него как на сумасшедшего.

Стряпчий. Беспринципный адвокатишка. Или просто адвокатишка средних лет, оказавшийся в трудной жизненной ситуации.

В здании федерального суда кипела работа. Шесть подразделений, и слушания расписаны на весь день подряд — весь здешний безадвокатный сброд являлся его потенциальными клиентами.

Литтел все раздавал визитки. Кто-то запустил в него «бычком».

Вошел Кемпер Бойд. Красавец мужчина Кемпер — такой подтянутый и ухоженный, что, казалось, сверкал.

— Угостить тебя стаканчиком?

— Я теперь уже почти не пью так, как раньше.

— Тогда обедом?

— А вот это с удовольствием.

Окна столовой отеля «Хей-Адамс» выходили на Белый дом. Кемпер то и дело посматривал в окно.

— …и мои обязанности заключаются в сборе показаний и предоставлении их окружному суду. Мы пытаемся удостовериться в том, что негры, которым ранее было отказано в избирательном праве, оказались отлучены не на основании незаконно взимаемого подушного налога или же того, что местные чинуши-регистраторы решили, что они не прошли тест на грамотность.

Литтел улыбнулся:

— И я уверен, что Кеннеди разработали закон, обязывающий каждого негра в Алабаме вступить в ряды демократов. О подобных вещах всегда следует думать заранее, если ты собрался создавать династию.

Кемпер рассмеялся:

— Политика президента в области гражданских прав не столь цинична.

— А твое ее применение?

— Едва ли. Я всегда считал политику подавления неблагоразумной и малоэффективной.

— И тебе нравятся те, с кем ты работаешь?

— Да.

— Ты снова говоришь с южным акцентом.

— Он обезоруживает тех, с кем я имею дело. Они очень ценят, что на их стороне — белый уроженец Юга. Чего улыбаешься, Уорд? А?

Литтел глотнул кофе:

— Да просто подумалось, что Алабама совсем близко от Флориды.

— Ты всегда быстро соображал.

— А генпрокурор в курсе твоей, гм, подработки?

— Нет. Но у меня и вправду есть официальное одобрение моих поездок во Флориду.

— Дай догадаюсь. Это мистер Гувер обеспечил тебе прикрытие, и как бы Бобби ни провозглашал себя его противником, он никогда не сделает ничего, что не понравилось бы мистеру Гуверу.

Кемпер жестом отослал официанта:

— Ты его ненавидишь, Уорд. Сразу видно.

— Не мистера Гувера. Такого формалиста ненавидеть невозможно.

— Но Бобби…

Литтел заговорил шепотом:

— Ты знаешь, скольким я ради него рисковал. И что получил взамен. И самое отвратительное — то, что каждый член семейства Кеннеди притворяется, что он лучше, чем есть на самом деле.

Кемпер сказал:

— Книги у тебя.

Он слегка поправил манжеты, продемонстрировав солидные золотые часы «Ролекс».

Литтел указал на Белый дом:

— Да, у меня. И они защищены дюжиной способов. Я лично составлял инструкции на случай непредвиденных обстоятельств с дюжиной юристов, да еще будучи в пьяном виде; и даже я не помню их все.

Кемпер сложил руки на груди:

— С приложением письменных показаний касательно моего внедрения в окружение Кеннеди, которые в случае твоей смерти или длительного отсутствия будут переданы в министерство юстиции?

— Нет. С приложением показаний о твоем внедрении, а также о том, что свои астрономические богатства Джозеф П. Кеннеди-старший заработал, незаконно сотрудничая с мафией; и копии всего этого добра будут переданы в отделы по борьбе с оргпреступностью всех муниципальных полицейских управлений, а также каждому члену Сената и Конгресса от республиканцев.

Кемпер сказал:

— Браво.

Литтел ответил:

— Спасибо.

Официант поставил на их столик телефон. Рядом с ним Кемпер пристроил папку с бумагами.

— Ты на мели, Уорд?

— Практически.

— Ты не сказал ни слова упрека в мой адрес.

— Толку от этого?

— И как ты теперь относишься к оргпреступности?

— Теперь-то? Терпимо.

Кемпер похлопал по папке.

— Здесь — дело, украденное из архива департамента по иммиграции и натурализации. А ты — лучший юрист в мире по делам о депортации.

Манжеты на рубашке Литтела были истрепанными и грязными. На манжетах Кемпера красовались солидные золотые запонки.

— Десять тысяч долларов для начала, Уорд. Я уверен, что могу заполучить для тебя эту работу.

— За что это? За то, чтобы я отдал книги тебе?

— Забудь о книгах. Все, о чем я тебя прошу, — не отдавай их больше никому.

— Кемпер, о чем ты вообще гово…

— Твоим клиентом будет Карлос Марчелло. А Бобби Кеннеди хочет выслать его из страны.

Зазвонил телефон. Литтел даже уронил свою кофейную чашку.

Кемпер сказал:

— А вот и Карлос. Постарайся быть с ним поуслужливее, Уорд. Он привык, что с ним носятся.

64. (Новый Орлеан, 4 апреля 1961 года)

Он опоздал — на какие-то несколько секунд.

Четверо крепких мужчин схватили Карлоса Марчелло и втолкнули в служебный автомобиль. Прямо на пороге дома — на глазах у миссис Карлос, которая, натурально, закатила истерику.

Пит сидел в припаркованном через улицу авто и наблюдал за происходящим. Он опоздал со своей спасательной миссией — ровно на полминуты.

Марчелло был в трусах и пляжных шлепанцах. В этих шмотках он смахивал на застигнутого врасплох Дуче Муссолини.

Бойд облажался.

Он сказал: Бобби хочет депортировать Карлоса. И добавил: вы с Чаком должны первыми добраться до Нового Орлеана и увезти его. И еще: не стоит звонить ему заранее. Просто приезжайте.

Бойд сказал, что бюрократическая волокита даст им время. Бойд просчитался.

Служебное авто ФБР отчалило. А фрау Карлос осталась стоять на пороге и ломать руки — образцовая безутешная супруга.

Пит сел на хвост федералам. Между ними немедленно набились машины — ранним утром движение было весьма оживленным. Он не сводил взгляда с антенны служебного авто — и въехал в зад пурпурного «линкольна».

Чак был в аэропорту Муассан — заправлял свой «пайпер». И федералы направлялись туда же.

Они либо отправят Карлоса коммерческим рейсом, либо сбагрят его пограничной службе. В любом случае, он направляется в Гватемалу — а Гватемала в превосходных отношениях с ЦРУ.

Машина федералов повернула на восток. Пит увидел впереди мост — будочки для взимания платы за проезд и две неширокие дороги, пересекающие реку.

Обе дороги были с обеих сторон окружены поручнями. А по краям шли узенькие тротуары для пешеходов.

Возле каждой будочки выстроилась очередь из автомобилей — минимум двадцать машин на каждую дорогу.

Пит переехал на другую дорогу и вывернул прямо перед носом федералов. Краем глаза он заметил свободное пространство между будочкой слева и поручнем.

Он прибавил газу. Его авто лишилось бокового зеркала — оно зацепилось за поручень и отломилось.

Взвыли клаксоны. Отлетели и покатились по дороге левые колпаки. Человек, взимавший плату за проезд, поднял глаза — и облил кофе какую-то старушку.

Пит буквально ПРОТИСНУЛСЯ мимо будочек и помчался по мосту, разгоняясь до восьмидесяти километров в час. Служебное авто ФБР прилежно стояло в очереди — все дальше и дальше от него.

Он мигом добрался до Муассана. Взятый напрокат автомобиль украсился вмятинами; на краске появились царапины, а кое-где она и вовсе слезла.

Он бросил машину на подземной стоянке. Сунув пару монет носильщику, он принялся его расспрашивать.

— Коммерческие рейсы в Гватемалу? Нет, сэр, сегодня нет, и не будет. Где офис пограничной службы? Да вон, рядом со стойкой авиакомпании «Транс-Техас».

Пит подошел туда и закрылся газетой. Дверь офиса то и дело открывалась и закрывалась.

Кто-то заносил в кабинет наручники. Кто-то выходил оттуда со стопкой бортовых журналов. Несколько человек стояли у двери и чесали языками.

Один из них сказал:

— Слышал, его повязали в одних трусах.

Второй добавил:

— А пилот терпеть не может макаронников.

Еще один сообщил:

— Они вылетают в полдевятого.

Пит помчался к ангару, где размещались частные самолеты. Чаки примостился на носу «пайпера» и листал пропагандистский журналец.

Пит отдышался:

— Они схватили Карлоса. Нам надо успеть в Гватемала-Сити раньше их и что-нибудь придумать.

Чак сказал:

— Черт, это ж заграница. Нам приказано было только привезти его в Блессингтон. У нас бензину хватит только до…

— Поехали. Позвоним в пару мест и посмотрим, может, что придумаем.

Чак пошел за разрешением на взлет и посадку. Пит тем временем набрал Гая Бэнистера и объяснил ему ситуацию.

Гай ответил, что позвонит Джону Стэнтону и они вместе постараются что-нибудь сообразить. У него на озере Поншартрен была портативная коротковолновая радиостанция, так что он мог настроиться на частоту Чака.

Они взлетели в восемь восемнадцать. Чак надел наушники и принялся перехватывать сообщения других пилотов.

Самолет пограничной службы поднялся в воздух с опозданием. Расчетное время его прибытия в Гватемала-Сити — сорок шесть минут после прилета Чака с Питом.

Чак летел на средней — ближе к низкой — высоте и всю дорогу не снимал наушников. Пит листал агитки — от скуки.

Заголовки были — высший сорт. Особенно этот: «ККК — круши коммунистических кретинов».

Под своим сиденьем он обнаружил гибрид агитки и порножурнала. Особенно ему глянулась пышнотелая блондинка с серьгами в виде свастик.

Большому Питу нужна женщина. Опыт вымогательства желателен, но необязателен.

Мелькали огоньки на приборной панели. Чаку удалось перехватить сообщение экипажа наземным службам, и он расшифровал его в бортовом журнале:

«Парни из пограничной службы стебутся над Карлосом. Они передали по радиосвязи в свою штаб-квартиру, что на борту нет туалета, а Карлос наотрез отказывается ссать в жестянку (и они решили, что у него просто маленький член)».

Пит рассмеялся. Пит поссал в стаканчик и оросил Мексиканский залив с высоты десяти тысяч километров.

Медленно тянулось время. В животе заурчало было — и перестало. Пит проглотил таблегку драмамина[41] и запил теплым пивом.

Замерцали огоньки. Чак сказал: «Вас понял». С радиоточки на озере Поншартрен был получен сигнал. Он расшифровал сообщение:

«Гай дозвонился до ДС. ДС принял меры и связался с контактами в Гват. Нам разрешили не проходить паспортный контроль, и если нам удастся перехватить КМ, они устр. так, чтобы его поселили в «Га. Хилтон» под именем Хосе Гарсия. ДС говорит, что КБ просит КМ сегодня вечером позв. адвокату в Вашингтон, окр. Колумбия, по номеру OL6–4809».

Пит сунул сообщение в карман. Тем временем подействовал драмамин — спи спокойно, прекрасный принц.

Проснулся он оттого, что у него затекли ноги. Под ними расстилались джунгли и черная лента взлетно-посадочной полосы.

Чак посадил самолет и вырубил мотор. Какие-то латиносы натурально постелили им под ноги красную ковровую дорожку. Несколько потертую, но все равно приятно.

Латиносы, судя по всему, были американскими прихлебателями «правого» толка. Однажды ЦРУ спасло ихние гватемальские задницы — инсценированный переворот помог ликвидировать хренову тучу коммуняк.

Пит выпрыгнул из самолета и принялся разминать ноги. Чак и латиносы быстро-быстро переговаривались на испанском.

Они снова в Гватемале — не прошло и недели, блин.

Темп разговора все нарастал. Пит почувствовал, как у него трещит в ушах. У них было сорок шесть минут, чтобы хоть что-то придумать.

Пит подошел к хибаре таможенного контроля. Когда у него в мозгу точно прокрутился цветной фильм: Карлосу Марчелло приспичило отлить.

Сортир располагался рядом со стойкой паспортного контроля. Пит осмотрел его.

Стандартный квадратный толчок три на три метра. Окно, расположенное в задней стене, было затянуто тоненькой прозрачной пленкой. Из окна открывался вид на взлетную полосу и ряд изрядно послуживших бипланов.

Карлос был коренастым. Чак — тощим, как щепка. Он сам — огромным.

Вошел Чак и расстегнул ширинку перед писсуаром.

— Я тут напутал малость. Уж не знаю, хорошо это или не очень.

— Ты о чем это?

— Да о том, что самолет пограничной службы приземлится через семнадцать минут. Здесь они сядут только для дозаправки, а потом полетят на другой аэропорт километрах в ста двадцати отсюда. Там-то Карлоса и сдадут таможенникам. Я просто, дурак, не ту частоту поймал и неверно рассчитал время при…

— Сколько у нас с собой денег?

— Шестнадцать тысяч. Санто сказал, чтобы я передал их Гаю.

Пит покачал головой:

— Мы подкупим таможенников. Мы вынудим их взять бабки, так что они пойдут на риск. Все, что нам нужно — тачка с водителем, чтоб стояла у этого вот окна, и ты — чтоб пропихнул Карлоса через окно.

Чак сказал:

— Понял.

Пит буркнул:

— Если ему не приспичит, мы в пролете.

Латиносы план одобрили. Чак дал им денег — по две штуки на лапу. Они пообещали, что отвлекут парней из погранслужбы, пока Карлос отправится в туалет, чтобы побить мировой рекорд по длительности отливания.

Пит ослабил натяжение закрывавшей окно пленки. Чак спрятал «пайпер» во втором по счету ангаре от толчка.

Латиносы подогнали тачку для побега — «мерк» сорок девятого года. И водителя дали — какого-то качка-педераста по имени Луис.

Пит пристроил «мерк» прямо за окном. Чак скрючился на толчке с номером «Строго секретно» за прошлую неделю.

Тем временем сел самолет пограничной службы США. Вновь расстелили красную ковровую дорожку. Какой-то мелкорослый тип прошелся по ней метелкой.

Из самолета выбрались двое из погранслужбы. Пилот сказал:

— Да пусть сходит. Куда он убежит?

На землю выбрался Карлос. Карлос припустил к сортиру — кривоногий крепыш в тесных трусах.

Луис завел автомобиль. Пит услышал, как хлопнула дверь туалета.

Карлос заорал:

— РОДЖЕРС, КАКОГО ХРЕНА!..

С треском лопнула затягивавшая окно пленка. Из окна просунулось тело Карлоса Марчелло — его трусы зацепились за подоконник и сползли.

До «Хилтона» они добрались за час. Все это время Марчелло без передыху честил Бобби Кеннеди.

По-английски. По-итальянски. На сицилийском диалекте. На каджунском диалекте французского, на каком говорят в Новом Орлеане, — для макаронника у него был весьма неплохой словарный запас.

Луис свернул с дороги и подъехал к магазину мужской одежды. Чак прикинул размеры Карлоса и купил ему кое-какие шмотки.

Карлос одевался прямо в машине. Когда его протискивали через окно, он кое-где содрал кожу — на рубашке расцвели пятна крови.

Управляющий отеля встретил их у служебного входа. В пентхаус они поднялись на грузовом лифте — так, чтоб никто не заметил.

Управляющий отпер дверь. С первого же взгляда стало ясно: Стэнтон свое дело знал.

В номере было три спальни, три ванные комнаты и даже зал игровых автоматов. А уж гостиная была — Кемпер Бойд бы обзавидовался.

Бар был битком набит. Также имелся столик, уставленный холодными закусками в итальянском вкусе. Рядом с полным подносом сыра лежал конверт — в нем оказалось двадцать тысяч и записка:

Марчелло схватил деньги. Менеджер опустился на колени. Пит указал ему на дверь, сунув сотню.

Марчелло набросился на салями и хлебные палочки. Чак сделал себе «Кровавую Мэри» в высоком бокале.

Пит принялся мерить шагами номер. Почти сорок три метра в длину — ничего себе!

Чак устроился в кресле с пропагандистским журнальцем в руках. Марчелло сказал:

— Мне и вправду надо было поссать. Когда приходится так долго терпеть, никакие нервы не выдерживают.

Пит кинул в рот несколько сухих галет и запил пивом.

— Стэнтон нашел вам адвоката в Вашингтоне. Он ждет вашего звонка.

— Я уже говорил с ним. У меня уже есть лучшие жидяры-адвокаты, которых только можно купить за деньги, и вот теперь у меня есть он.

— Тогда вам стоит позвонить ему сейчас и все уладить.

— Набери его номер. И оставайся на линии, а то эти адвокаты с ихним профессиональным языком порой завернут такое, что я не сразу врубаюсь.

Пит снял трубку с телефонного аппарата в баре.

Марчелло снял трубку своего аппарата. Гостиничный оператор соединил его. Дальняя связь — гудки в трубке были едва различимы.

Мужской голос сказал:

— Алло?

Марчелло спросил:

— Это кто? Ты — тот парень, которому я звонил в «Хей-Адамс»?

— Да, это Уорд Литтел. Это мистер Марчелло?

Пит едва не ОБОСРА…

Карлос плюхнулся в кресло:

— Он самый, звонит из Гватемала-Сити, Гватемалы, где ему чертовски не хочется быть. А теперь, если хочешь привлечь мое внимание по-настоящему, скажи что-нибудь плохое о том парне, что меня сюда доставил.

Пита охватила неуемная дрожь. Ему даже пришлось закрыть рукой динамик трубки — чтобы они не услышали, как часто и тяжело он дышит.

Литтел туг же ответил:

— Я ненавижу этого человека. Однажды он причинил мне зло, и я пошел бы на многое, чтобы насолить ему.

Карлос захихикал — странным для баса-баритона тенорком.

— Считай, что тебе удалось привлечь мое внимание. А теперь — не надо лизать мне задницу, как в прошлый раз, а лучше скажи-ка мне пару слов, чтобы я поверил, что ты так хорош, как тебя расписали.

Литтел откашлялся:

— Я специализируюсь на депортационном законодательстве. Почти 20 лет я был агентом ФБР. Я — хороший друг Кемпера Бойда, и, хотя я не доверяю его восхищению семейством Кеннеди, я убежден, что его преданность кубинской кампании искупает все его недостатки. Он желает, чтобы вы безопасным, а главное, легальным путем воссоединились с родными и любимыми, и я здесь для того, чтобы это случилось.

У Пита закружилась голова. БОЙД, С-СКОТИНА…

Марчелло принялся ломать хлебные палочки.

— Кемпер сказал, что ты стоишь десяти тысяч баксов. Но если ты так же хорош на деле, как на словах, то эти десять тысяч — только начало нашей с тобой совместной работы.

Литтел услужливо ответил:

— Работать на вас, мистер Марчелло, — большая честь. И Кемпер просит извинения за сложившуюся ситуацию. Он узнал об операции по вашему задержанию в самый последний момент и просто не ожидал, что они окажутся столь проворными.

Марчелло почесал шею хлебной палочкой:

— Кемпер — исполнительный парень. И у меня нет к нему претензий — во всяком случае, таких, которые не подождут до следующего раза, когда я воочию увижу его дюже красивую физию. А Кеннеди эти заполучили 49,8 % голосов американцев, среди которых были и мои хорошие друзья, поэтому я не против восхищения им — если оно не станет на пути у меня и моего маленького дружка в штанах.

Литтел сказал:

— Ему будет очень приятно это услышать. И вы должны знать, что я составляю запрос о вашем временном водворении в страну, и этот запрос будет рассматриваться коллегией из трех федеральных судей. Я позвоню вашему адвокату в Нью-Йорк, и мы начнем разрабатывать долгосрочную стратегию вашего вызволения.

Марчелло скинул туфли.

— Действуй. Позвони моей жене и скажи, что я в порядке, и делай все, что необходимо, — только вытащи меня из этой задницы.

— Хорошо. И скоро я привезу вам кое-какие документы. Ждите, я приеду к вам в течение семидесяти двух часов.

Марчело сообщил:

— Я хочу домой.

Пит положил трубку. Из его ушей едва не валил пар — как у того утенка Дональда из диснеевского мультфильма.

Они принялись убивать время. Размеры номера позволяли убивать его каждому по отдельности.

Чаки смотрел гватемальское телевидение. Король Карлос обзванивал подданных по междугородней связи. Пит придумал девяносто девять способов убийства Уорда Литтела.

Позвонил Джон Стэнтон. Пит дат ему полный отчет о похищении с толчка. Стэнтон сказал, что Управление возместит истраченные им на подкуп деньги.

Пит сообщил ему, что Бойд нашел Карлосу адвоката. Стэнтон сказал, мол, я слышал, что адвокат хорош. Пит едва удержался, чтоб не сказать: вот из-за этого теперь я не могу его убить.

НУ И СУЧАРА ЖЕ ТЫ, БОЙД.

Стэнтон сообщил, что они разработали план. За десять штук баксов Карлосу сляпают временную визу. Министр иностранных дел Гватемалы сделает следующее заявление:

«Мистер Марчелло на самом деле родился в Гватемале. Его свидетельство о рождении — подлинное. Генеральный прокурор Кеннеди ошибся. Происхождение мистера Марчелло не вызывает ни малейших сомнений.

Мистер Марчелло уехал в Америку — на законных основаниях. К сожалению, мы не можем предоставить никаких этому доказательств. Теперь поиск доказательств — миссия м-ра Кеннеди».

Стэнтон сообщил, что министр ненавидит Джека К.

Стэнтон пояснил, что Джек трахнул его жену и обеих дочерей.

Пит сообщил, что Джек спал с его, Пита, бывшей.

Стэнтон впечатлился:

— Вау, тем не менее, ты помог его избрать!

Стэнтон сказал:

— Попроси Чака подкупить министра. И кстати — Джек все никак не определится с датой начала кубинской операции.

Пит положил трубку и посмотрел в окно. Оттуда ему открывался вид ночного Гватемала-Сити — вот это в дыру они угодили.

Все заснули почти сразу. Пит проснулся рано утром — ему приснился кошмар, и он проснулся скрюченным в позе эмбриона под своими простынями, судорожно хватая ртом воздух.

Чак отправился подкупать министра. Карлос курил вторую сигару.

Пит поднял шторы в гостиной. На уровне первого этажа происходила какая-то возня.

На тротуаре он увидел целую вереницу припаркованных грузовиков. И людей с камерами. И провода, тянувшиеся прямиком в вестибюль отеля.

И каких-то оживленно жестикулирующих типов.

И огромную кинокамеру — нацеленную прямиком на их окно.

Пит сказал:

— Приплыли.

Карлос выронил сигару в свое мясное рагу и кинулся к окну.

Пит сказал:

— У Управления есть тренировочный лагерь в часе езды отсюда. Если нам удастся найти Чака и благополучно взлететь, мы спасены.

Карлос посмотрел вниз и, увидев, что там творится, тут же вышвырнул из окна тележку с завтраком. Все молча наблюдали, как она летит с высоты восемнадцатого этажа.

65. (Джунгли Гватемалы, 8 апреля 1961 года)

Взлетно-посадочная полоса буквально дышала жаром. Сущее пекло — Кемперу следовало предупредить его, что одеваться стоит полегче.

Зато Кемпер предупредил его, что там будет Бондюран. Марчелло спешно увезли из Гватемала-Сити три дня назад, и вот теперь его приютило Управление.

Кемпер добавил постскриптум: «Пит знает, что бухгалтерские книги у тебя».

Литтел выбрался из самолета. У него кружилась голова: рейсом из Хьюстона, доставившим его сюда, он летел на транспортнике времен Второй мировой.

Лопасти пропеллера разгоняли вокруг горячий воздух, отчего становилось еще жарче. Лагерь был большим и пыльным — там и сям торчали разрозненные сооружения, воткнутые в красную глину отвоеванной у джунглей земли.

Подъехал джип. Водитель отдал честь:

— Мистер Литтел?

— Да.

— Я отвезу вас, сэр. Ваши друзья ждут.

Литтел забрался в джип. Зеркало заднего вида отразило его новый облик — дерзкого и опасного человека.

В Хьюстоне он выпил три порции джина. Специально, чтобы собраться с духом для сегодняшнего случая.

Они остановились у выстроенных четырехугольником бараков. Водитель затормозил у маленького сборного домика из гофрированного железа. Литтел подхватил свой чемодан и вошел, гордо расправив плечи.

В комнате работал кондиционер. Бондюран и Карлос Марчелло стояли у бильярдного стола.

Пит подмигнул. Литтел подмигнул в ответ. Его лицо исказилось.

Пит защелкал суставами пальцев — так он делал всегда, когда хотел припугнуть кого-либо. Марчелло буркнул:

— Вы что — педики, друг другу подмигивать?

Литтел поставил свой чемодан. Затрещали застежки. Из-за привезенного им «сюрприза» треклятую штуку так и распирало.

— Как вы, мистер Марчелло?

— Теряю деньги. С каждым днем Пит и мои друзья из ЦРУ обращаются со мной все лучше, так что с каждым днем растет мой долг перед кубинской кампанией. Полагаю, что каждый орешек в моем коктейле в этой самой хижине обходится мне в двадцать пять штук в день.

Пит натер мелом бильярдный кий. Марчелло сунул руки в карманы.

Кемпер предупредил его: клиент не любит рукопожатий.

— Несколько часов назад я говорил с вашими нью-йоркскими адвокатами. Они желают знать, не хотите ли вы чего-нибудь.

Марчелло улыбнулся:

— Мне нужно чмокнуть в щечку свою благоверную и трахнуть подружку. Мне крайне необходимо заказать порцию утиного жаркого в «Галатуаре», а здесь ничего из вышеперечисленного сделать нельзя, Бондюран принялся раскачивать стол. Литтел поднял свой чемодан и отгородился им.

Марчелло усмехнулся:

— Кажется, у вас двоих какие-то старые счеты.

Пит зажег сигарету и выпустил дым прямо в физиономию Литтела.

— Мне нужно согласовать с вами множество документов, мистер Марчелло. Нам надо поработать вместе и сочинить историю вашей иммиграции — с тем, чтобы мистер Вассерман смог использовать ее, когда будет обжаловать ордер о вашей депортации в суде. Вашего возвращения в США хотят некоторые весьма влиятельные люди, и с ними также буду работать я. Полагаю, что ваше неожиданное путешествие вас утомило, так что мы с Кемпером Бойдом устроим так, чтобы Чак Роджерс перевез вас в Луизиану, где мы вас спрячем.

Марчелло сделал несколько быстрых маленьких шажков. Он оказался весьма деловитым и шустрым.

Пит ехидно поинтересовался:

— Что стряслось с твоим лицом, Уорд?

Литтел открыл свой чемодан. Пит подхватил бильярдный шар и раздавил его голыми руками;

Тот разлетелся в щепы. Марчелло не преминул заметить:

— Мне начинает не нравиться эта ваша история.

Литтел достал из чемодана амбарные книги с бухгалтерией пенсионного фонда. Быстро помолившись, он успокоил нервы.

— Полагаю, вам обоим известно, что в прошлом ноябре было ограблено поместье Джулиуса Шиффрина на озере Дженива. Грабитель унес несколько картин, а также несколько тетрадей, по слухам содержавших секретную информацию касательно махинаций со средствами пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков. Тот самый грабитель был информатором агента чикагского отделения программы ФБР по борьбе с оргпреступностью Курта Мида, и он передал книги Миду, когда понял, что картины продать не удастся, поскольку они слишком известны и узнаваемы. В январе Курт Мид умер от обширного инфаркта и завещал книги мне. Он рассказал мне, что никому не показывал этих книг, и лично я думаю, что он собирался продать их кому-то из людей Гьянчаны. Несколько страниц вырвано, но в общем, полагаю, они в целости и сохранности. Я привез их вам, потому что мне известно, насколько вы близки к мистеру Хоффе и профсоюзу.

У Марчелло отвисла челюсть. Пит сломал пополам бильярдный кий.

В Хьюстоне он вырвал четырнадцать страниц. Все записи, касающиеся семейства Кеннеди, хранились в надежном месте.

Марчелло протянул ему руку. Литтел приложился губами к огромному бриллианту его перстня — точно целовал руку духовника.

66. (Аннистон, 11 апреля 1961 года)

Списки избирателей и сведения о подушном налоге. Результаты тестов на грамотность и показания свидетелей.

Четыре заваленных бумагами стола со столешницей из пробковой плиты — черным по белому отпечатанные доказательства систематических ущемлений гражданских прав.

Его комнатенка в мотеле была маленькой и мрачной. Мотель «Вигвам» явно уступал «Сент-Реджису».

Кемпер составлял иск о нарушении избирательных прав. Тест на грамотность и показания одного свидетеля — вот и вся его доказательная база.

Дельмар Герберт Боуэн был чернокожим мужчиной, родившимся в Аннистоне, штат Алабама, 14.06.19. Он был грамотным и, по его собственным словам, «любил читать».

15.06.40 мистер Боуэн попытался зарегистрироваться в качестве избирателя. Чиновник-регистратор спросил его: «Парень, ты умеешь читать и писать?»

Мистер Боуэн подтвердил, что умеет. Регистратор задал тестовые вопросы из области сложных исчислений.

Мистер Боуэн не смог на них ответить. Мистеру Боуэну было отказано в избирательном праве.

Повесткой он затребовал продемонстрировать ему выполненный мистером Боуэном тест на грамотность. Он определил, что аннистонский регистратор подделал его результаты.

Согласно им выходило, что мистер Боуэн не смог написать слова «кот» и «пёс». Мистер Боуэн также не знал, что соитие предшествует деторождению.

Кемпер сунул листы в папочку. Ему было скучно. На его вкус, политика гражданских прав, проводимая Кеннеди, была совершенно пресной.

Его больше устроила бы «дипломатия канонерской лодки».

Вчера он съел сэндвич в забегаловке — в зоне «для цветных» — ради забавы.

Какой-то белый идиотик обозвал его «негролюбом». Тогда он вырубил его приемом дзюдо — тот рухнул рожей в миску овсяных хлопьев.

Прошлой ночью он слышал выстрелы прямо за дверью своего номера. Цветной мужчина рассказал ему, что местные куклуксклановцы подожгли негритянскую церковь в квартале от мотеля.

Кемпер закончил составлять иск касательно Боуэна. Ему пришлось торопиться — через три часа он встречался с Джоном Стэнтоном в Майами.

Телефон звонил, не переставая, все утро — так, что у него едва хватало времени заниматься чем-либо еще. Звонил Бобби — узнать, как идет работа; звонил Литтел, чтобы сбросить последнюю свою бомбу.

Уорд передал книги Карлосу Марчелло. Свидетелем передачи стал Пит Бондюран. Кажется, Марчелло поверил придуманной Уордом истории о том, как они к нему попали.

Уорд сказал:

— Я сделал копии, Кемпер. И прибавил к ним письменные показания касательно твоего внедрения и доказательства махинаций Джо Кеннеди. И был бы весьма признателен, если бы ты посоветовал Большому Пьеру не убивать меня.

Он немедленно позвонил Питу. И сказал:

— Не убивай Литтела и не говори Карлосу, что его версия получения им книг — неправда.

Пит ответил:

— Не стоит отказывать другим в наличии умственных способностей. Я, как и ты, играю в эту игру.

Литтел их провел. Впрочем, ничего страшного — бухгалтерские книги фонда остались выгодным долгосрочным проектом.

Кемпер смазал свой «сорок пятый». Бобби знал, что он носит оружие, — и посмеивался.

Он не расстался с ним и на инаугурации. Подойдя к Бобби во время парада, он сообщил ему, что порвал с Лорой.

Он нашел Джека в фойе Белого дома. И в первый раз обратился к нему «мистер президент». Первый президентский декрет Джека:

— Найди мне пару девочек на вечер.

Кемпер быстренько съездил за двумя знакомыми студентками вечернего отделения Джорджтауна. Президент Джек приказал: спрячь девочек — вечерком я ими займусь.

Кемпер спрятал их в одной из «гостевых комнат» Белого дома. Джек нашел его зевающим и умывающимся холодной водой, чтоб хоть как-то взбодриться.

Было три часа утра — после восхода солнца должна была начаться долгая вереница торжественных приемов.

Джек предложил укольчик, для того чтобы «взбодриться». Он пригласил Кемпера в Овальный кабинет, где их ждал врач с ампулами и шприцами.

Президент закатал рукав. Врач сделал ему укол. Джон Ф. Кеннеди немедленно просиял от удовольствия.

Кемпер закатал рукав. Врач сделал укол и ему. По его венам понесся «полезный груз».

Снадобье действовало в течение двадцати четырех часов. Место и время слились воедино.

Возвышение Джека стало и его возвышением. Эта простая истина вдруг небывало четко сформулировалась в его мозгу. Время и место были признательны некоему Кемперу Каткарту Бойду. В этом смысле они с Джеком были неразделимы.

Он позвонил одной из Джековых «бывших» и занялся с ней любовью в отеле «Уиллард». Он рассказывал о Великом Моменте сенаторам и таксистам. Сама Джуди Гарленд научила его танцевать твист.

Действие снадобья прекратилось — и ему тотчас же захотелось еще. Но он знал: «еще» только испортит Великий Момент.

Зазвонил телефон. Кемпер отодвинул сумку с ночными принадлежностями и схватил трубку.

— Бойд слушает.

— Это Боб. Президент рядом.

— Он желает, чтобы я доложил о результатах ему лично?

— Нет. Нам требуется твоя помощь в… так сказать, сборе информации.

— Касательно чего?

— Кубы. Я понимаю, что с некоторыми недавними достижениями ты знаком лишь неформально, тем не менее, мне кажется, что ты подойдешь для этого лучше прочих.

— Для чего? Вы вообще о чем?

Бобби раздраженно зачастил:

— О планах вторжения десанта кубинских эмигрантов на территорию Кубы; не знаю, слышал ты о них или нет. Только что ко мне в кабинет заходил Ричард Биссел и сообщил, что ЦРУ уже закусило удила, а их тренированные наемники из эмигрантов только что не бунтуют. ЦРУ уже выбрало основной пункт высадки десанта. Это место называется Плайя-Хирон, или залив Свиней.

Вот это была действительно НОВОСТЬ. Стэнтон еще не говорил ему, что в Лэнгли уже определились с местом.

Кемпер прикинулся обалдевшим.

— Не понимаю, чем я могу вам помочь. Вам ведь известно, что я никого из ЦРУ не знаю.

Трубку взял Джек:

— Бобби пока не известно, что операция продвинулась настолько далеко, Кемпер. Аллен Даллес проводил брифинг по этому вопросу незадолго до моей инаугурации, но с тех пор мы эту тему не поднимали. Мнения моих советников по чертову кубинскому вопросу разделились ровно наполовину.

Кемпер натянул кобуру. Бобби сказал:

— И теперь нам нужна независимая оценка степени готовности подразделений эмигрантов.

Кемпер рассмеялся:

— Потому что если операция провалится и выяснится, что вы поддерживали так называемых мятежников, то администрация Кеннеди крупно лажанется в глазах мирового сообщества.

Бобби сказал:

— Хорошо сказано.

Джек добавил:

— А главное — по существу. И мне следовало бы посвятить Бобби в эти проблемы несколько недель назад, но он всякий раз бывал по уши занят ловлей гангстеров. Кемпер…

— Да, господин президент?

— Я все никак не могу определиться с датой, а Биссел наседает на меня со страшной силой. Я знаю, что ты работаешь на мистера Гувера, занимаешься наблюдением за сторонниками Кастро, так что хотя бы что-то ты знаешь.

— Да, я могу поддержать разговор о Кубе, по крайней мере, о том, что касается группировок сторонников Кастро.

Бобби резко повысил голос:

— Куба всегда была твоим коньком, так что поезжай во Флориду и сделай кое-что полезное. Посетишь тренировочные лагеря ЦРУ, проедешься по Майами. Потом позвонишь и сообщишь нам, имеет ли операция хоть какой-то шанс на успех, — и чем быстрее, тем лучше.

Кемпер сказал:

— Я выезжаю. Перезвоню в течение сорока восьми часов.

Джон едва не умер от смеха. Кемперу чуть было не пришлось звонить кардиологу.

Они сидели на личной террасе Стэнтонова номера. В Лэнгли ему разрешили-таки переселиться в «Фонтенбло» — проживание в люксах лучших отелей, как оказалось, было заразным.

С Коллинс-авеню дул легкий ветерок. У Кемпера запершило в горле — он пересказал Джону давешний телефонный разговор, имитируя бостонский говорок Джека.

— Джон…

Стэнтон отдышался.

— Прошу прощения. Никогда бы не подумал, что нерешительность политиков — это так смешно.

— Как думаешь, что мне ему сказать?

— Как насчет: «Вторжение на Кубу — гарантия вашего избрания на второй срок»?

Кемпер рассмеялся.

— У меня будет немного свободного времени в Майами. Есть предложения?

— Да, два.

— Тогда валяй. И заодно объясни, зачем ты хотел меня видеть, когда знал, что я по уши в работе в Алабаме.

Стэнтон налил себе маленькую порцию виски с водой:

— Вот, поди, занудная работа — защищать права человека?

— Не совсем.

— Думаю, что наделение негров избирательными правами — палка о двух концах. Они ведь такие легковерные, правда?

— Я бы назвал их чуть менее покладистыми, чем наши кубинцы. И с куда менее выраженными криминальными наклонностями.

Стэнтон улыбнулся:

— Ну хватит. А то опять начну смеяться.

Кемпер положил ноги на перила.

— Капелька веселья тебе не помешает. А то они в Лэнгли совсем тебя вымотали. И ты пьешь в час дня.

Стэнтон кивнул:

— Есть такое. Все, начиная с мистера Даллеса и по убывающей, хотели бы, чтобы операция началась хоть через пять минут — я, кстати, не исключение. И, в ответ на твой первоначальный вопрос — мне бы хотелось, чтобы в ближайшие сорок восемь часов ты придумал убедительную «информацию» касательно боеготовности тренированных в лагерях ЦРУ беженцев, чтобы предоставить ее президенту; также мне хотелось бы, чтобы ты объехал территорию деятельности нашего подразделения вместе с Фуло и Нестором Часко. Майами — наш лучший источник «уличной информации», и мне бы хотелось, чтоб ты оценил, насколько далеко заходят циркулирующие в среде кубинского населения слухи о предстоящей высадке десанта, а также то, насколько эти слухи соответствуют действительности.

Кемпер смешал себе джин с тоником.

— Прямо сейчас и займусь. Еще что-нибудь?

— Да. Управление желает собрать так называемое «кубинское правительство в изгнании». По большей части это делается для виду, тем не менее, нам придется создать иллюзию законно избранного правительства, которое будет готово прийти к власти на Кубе, если мы свергнем Кастро на, скажем, третий или четвертый день нашей операции.

— И ты хочешь знать мое мнение о том, чьи кандидатуры скорее получат одобрение?

— Верно. Я знаю, ты не особый спец в иммиграционной политике, но мне подымалось: ты мог бы почерпнуть что-то из разговоров ребят из подразделения.

Кемпер изобразил на лице глубокую задумчивость. Тихо, пусть подождет…

Стэнтон вскинул ладони вверх:

— Эй, я же не просил тебя впадать в транс…

Кемпер мигом очнулся — глаза его блестели, а голос поражал силой:

— Нам нужны несколько ультраправых функционеров, которые согласились бы работать с Санто и другими нашими друзьями-мафиози. Нам нужен номинальный глава кабинета, который сможет поддерживать порядок; а лучший способ возродить кубинскую экономику — возродить работу всех казино. Если ситуация на Кубе долгое время будет нестабильной, или, чего доброго, красные снова придут к власти, нам необходимо будет обратиться к мафии за финансовой поддержкой.

Стэнтон сложил ладони на колене:

— Я ожидал несколько более просвещенных речей от Кемпера Бойда — реформатора гражданских прав. К тому же я больше чем уверен: тебе известно, что пожертвования наших итальянских друзей составляют лишь небольшую часть нашего легального, установленного правительством бюджета.

Кемпер пожал плечами:

— Кредитоспособность Кубы зависит от американского туризма. А сотрудничество с мафией — гарантия того, что этот туризм будет процветать. Компания «Юнайтед фрут» больше не работает на Кубе, и только кто-нибудь гиперправый, да к тому же за приличную взятку, может попытаться денационализировать ее прежние тамошние владения.

Стэнтон сказал:

— Продолжай. Ты почти убедил меня.

Кемпер встал:

— Карлос сейчас в вашем гватемальском лагере, с ним — мой друг-адвокат. Через пару дней Чак привезет его в Луизиану на своем самолете и спрячет в надежном месте, и я слышал, что с каждым днем он становится все более ярым сторонником кубинской кампании. Держу пари, что операция будет успешной, но на некоторое время на Кубе воцариться хаос. Кого бы мы ни выбрали в качестве номинального правительства, эти люди попадут под пристальное внимание общества, а значит, возрастет и их ответственность перед оным; и нам обоим известно, что в таком случае Управление также будет подвергнуто пристальному вниманию, что практически сведет на нет возможность отрицания своего участия в секретной акции. Тогда-то нам и понадобится наше подразделение, а также, вероятнее всего, и еще с полдюжины подразделений таких же беспощадных и самостоятельных парней, какие служат в нашем подразделении, и чтоб они финансировались в частном порядке. Нашему новому «кубинскому лидеру» понадобится тайная полиция — мафия ее предоставит; а случись ему выразить антиамериканские настроения — мафия его прикончит.

Стэнтон поднялся. Его глаза сверкали почти горячечным блеском.

— Последнее слово осталось не за мной, но ты меня убедил. Конечно, твои слова были не столь цветисты, как речь твоего мальчика по случаю его инаугурации, однако в ней куда больше политической проницательности.

И ЗАБОТЫ О СОБСТВЕННОЙ ВЫГОДЕ…

Кемпер сказал:

— Спасибо. Сравнение с Джоном Ф. Кеннеди для меня — большая честь.

Фуло вел машину. Нестор трепался. Кемпер наблюдал.

Они выписывали беспорядочные «восьмерки» по району компактного проживания кубинцев, в том числе и бойцов подразделения.

Нестор просил:

— Отправьте меня на Кубу. Я пристрелю Фиделя с крыши соседнего задания. Я стану Симоном Боливаром моей страны.

«Шеви» Фуло был набит наркотой. Белый порошок, просыпавшийся из полиэтиленовых пакетов, покрыл сиденья.

Нестор просил:

— Отправьте меня на Кубу боксером. Я забью Фиделя до смерти одними кулаками, как боксер Авилан.

Их провожали сотни слезящихся глаз — местные торчки машину знали. В окна тянули дрожащие руки непохмелившееся алкоголики — Фуло слыл известным добряком и никогда не отказывал им в монетке-другой.

Фуло называл это Новым Планом Маршалла. Он говорил, что эти монетки покупали ему их угодливость.

Кемпер наблюдал.

Нестор заезжал на «точки» и продавал заранее расфасованные дозы. А вооруженный Фуло его охранял.

Кемпер наблюдал.

Фуло заметил, как кто-то не из членов подразделения продает наркоту возле винного магазина «Удачное время». Нестор расстрелял участников сделки каменной солью из двенадцатикалиберного дробовика.

Те бросились врассыпную. Каменная соль проникала сквозь одежду, и кожа саднила как черт знает что.

Кемпер наблюдал.

Нестор все нудил:

— Отправьте меня на Кубу ныряльщиком. Я пристрелю Фиделя из гарпунного ружья.

За углом алкашня хлестала дешевое винище. Нюхали пропитанные клеем тряпки токсикоманы. Половина лужаек была загажена использованными презервативами.

Кемпер наблюдал. Что-то постоянно бормотала автомобильная рация. Из Черного города Фуло въехал в Покито Хабану.

Черные лица сменились коричневыми. Основные цвета пейзажа стали более пастельные.

Выкрашенные в пастельные тона церквушки. Дансинги и винные погреба таких же пастельных тонов. Мужчины в рубахах-гваябера насыщенных пастельных тонов.

Фуло вел машину. Нестор трепался. Кемпер наблюдал.

Они видели, как играют в кости прямо на парковке. Слышали, как ораторы толкают слезоточивые речи. Наблюдали, как двое парнишек избивали кулаками памфлетиста, которому вздумалось агитировать за Бороду.

Кемпер наблюдал.

Фуло свернул на улицу Флэглер, дал горсть монет уличным девкам и стал слушать их болтовню.

Одна из шлюх сказала, что Кастро, похоже, педик. Ее товарка сообщила, что у Кастро — тридцатисантиметровая «сосиска». И все девчонки хотели знать одно: когда же будет то самое «вторжение», о котором столько говорят?

Одна из девушек сказала, что кое-что слышала в Блессингтоне. Что — правда это случится уже на следующей неделе?

Кто-то из девочек сообщил, что на Гуантанамо сбросят атомную бомбу. Ее тут же поправили: не на Гуантанамо, а на Плайя-Хирон. Третья девица заявила, что Гавану атакуют летающие тарелки.

Фуло вел машину. Нестор опрашивал прохожих-кубинцев, встреченных им на Флэглер.

Слухи о готовящейся операции долетали до всех. Каждый говорил об этом с видимым удовольствием.

Кемпер слушал, закрыв глаза. Из потоков испанской речи его мозг выхватывал имена собственные:

Гавана. Плайя-Хирон. Баракоа, Ориенте, Плайя-Хирон, Гуантанамо, Гуантанамо.

Кемпер уловил основную мысль: об этом говорят.

Солдаты подразделения, пришедшие в увольнение. Наблюдатели ЦРУ. Намеки, откровенная чушь, — люди заполняли пробелы в информации по собственному усмотрению; если долго гадать о том, куда же высадится десант, можно случайно угадать и «методом тыка».

Если верить разговорам, утечка информации была минимальной.

Фуло не проявлял признаков беспокойства. Нестора эти разговоры тоже не волновали. Кемпер приравнял эту болтовню к «удерживаемой в рамках».

Они принялись фланировать по боковым улочкам близ Флэглер.

Фуло следил за заказами такси. Нестор все болтал о тысяче способов разделаться с Фиделем Кастро. Кемпер смотрел из окна и любовался видом.

Кубиночки посылали им воздушные поцелуи. По радио играла беззаботная музыка мамбо. Гуляки поглощали пропитанные пивом дыни.

Фуло прослушал сообщение по рации:

— Это Уилфредо. Сообщил, что Дон Хуан знает кое-что о партии наркоты, и наверное, нам стоит к нему наведаться.

Дон Хуан Пиментель заходился туберкулезным кашлем. Прихожая его дома была завалена переделанными кукольными Барби и Кенами.

Они зашли и встали в коридоре. От Дона Хуана пахло ментоловым растиранием для груди.

Фуло сказал:

— В присутствии мистера Бойда говорить можно. Он — очень хороший друг свободной Кубы.

Нестор подхватил голую Барби. На кукле был парик а-ля Джеки Кеннеди и кустик волос на лобке, сделанный из губки для мытья посуды.

Дон Хуан закашлялся:

— За рассказ — двадцать пять баксов, а за рассказ и адрес — пятьдесят.

Нестор отбросил куклу и перекрестился. Фуло выдал Дону Хуану две бумажки по двадцать долларов и одну в десять.

Тот сунул деньги в карман рубашки.

— Адрес — дом 4980 по Балюстрол. Там живут четверо членов директората кубинской разведки. Они страшно боятся того, что ваша операция будет успешной и что они больше не станут, как это, получать запас товара с острова. Дома у них хранится большой запас расфасованных доз, от продажи которых можно выручить быстрые деньги, чтобы, как это, финансировать сопротивление вашему сопротивлению. У них там почти полкило героина, разделенного на небольшие дозы, продажа которых приносит, как это, наибольшую прибыль, вот.

Кемпер улыбнулся:

— Дом охраняется?

— Не знаю.

— И кому они собираются продавать?

— Уж конечно, не кубинцам. Я так думаю, negritos и белой бедноте.

Кемпер толкнул Фуло локтем:

— Как считаешь, мистеру Пиментелю можно доверять?

— Думаю, да.

— Он — убежденный противник Кастро?

— Думаю, да.

— Можно рассчитывать, что он не предаст нас ни при каких обстоятельствах?

— Ну… это трудно…

Дон Хуан сплюнул на пол:

— А ты трус — иначе задал бы этот вопрос мне лично.

Кемпер врезал ему, применив прием дзюдо. Дон Хуан сшиб подставку для кукол и рухнул, судорожно глотая воздух.

Нестор швырнул ему на лицо подушку. Кемпер достал свой «сорок пятый» и выстрелил сквозь нее — в упор.

Глушитель скрыл звук выстрела. В воздух взлетел фонтанчик окровавленных перьев.

Нестор и Фуло замерли, шокированные случившимся. Кемпер сказал:

— Позже объясню.

Эти заголовки Кемпер набросал на путевом листе. Вокруг него суетился персонал «Такси «Тигр»» — как раз заступала ночная смена.

Он написал приписку:

Кемпер надписал конверт: «Ч. РОДЖЕРС/СЛЕД. РЕЙС/СРОЧНО». Мимо проскользнули с крайне озадаченным видом Нестор и Фуло — он так и не объяснил им, за что убил Дона Хуана.

У Санто-младшего жила акула по кличке Батиста. Они приехали в Тампу и бросили тело Дона Хуана в бассейн к рыбине.

Кемпер втащил телефонный аппарат в туалет. Три раза он повторил свою речь — со всеми паузами и репликами «в сторону».

Он набрал номер секретаря Бобби. И попросил ее включить магнитофон на запись.

Она быстро выполнила просьбу, купившись на его превосходно разыгранную «срочность».

И он запел дифирамбы. Он захлебывался в похвалах. Он превозносил высокий моральный дух и боевую готовность подразделения. План ЦРУ, заявил он, просто превосходный. Подготовка вторжения ведется в обстановке чрезвычайной секретности.

Он говорил взахлеб, точно новообращенный скептик. Он разглагольствовал, точно какой президент прошлого, вещавший о политике «новых границ». Его тягучий теннессийский выговор излучал убедительность.

Секретарь пообещала срочно передать кассету Бобби. Ее голос дрогнул и сорвался.

Кемпер положил трубку и направился к парковке. Пробегавший мимо Тео Паэс сунул ему записку.

Уорд Литтел на коне — просто поразительно.

Подул ночной ветерок. Кемпер растянулся на расписанном тигровыми полосками капоте и стал смотреть в небо.

Низко над ними нависла луна. У Батисты были блестящие белые зубы — такого же, как ночное светило, цвета.

Кемпер задремал. Его разбудили ритмичные возгласы. Он услышал голоса, скандирующие «ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД» — только это слово и больше ничего.

Кричавшие явно пребывали в состоянии экстатического восторга. Диспетчерская так и сотрясалась, точно гигантская эхо-камера.

Наконец-то назначили дату начала операции. Именно так — ни больше ни меньше.

Санто кормил Батисту бифштексами и жареной курицей. Ее бассейн был доверху залит котлетным жиром.

Батисту не нужно было специально упрашивать откусить Дону Хуану голову. Нестор и Фуло отвернулись. Бойд же не стал. Он начал получать большое удовольствие от кровавых зрелищ.

67. (Джунгли Никарагуа, 17 апреля 1961 года)

ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ! ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ! ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ! ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ! ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ!

Шесть сотен глоток изрыгали эти слова. Земля сотрясалась от гула голосов.

Солдаты запрыгивали в грузовики. Грузовики, бампер к бамперу, двинулись на пристань.

ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ! ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ! ЗА-ЛИВ СВИ-НЕЙ!..

Пит наблюдал. Джон Стэнтон наблюдал. Оба патрулировали лагерь на джипе и проверяли общую готовность.

На пристани, в полной готовности: военно-транспортное судно американской армии без опознавательных знаков. На борту которого: десантные суда, минометы, гранаты, винтовки, пулеметы, радиооборудование, походные аптечки, репеллент от комаров, карты местности, боеприпасы, а также шестьсот упаковок презервативов «Шейх» — какой-то психоаналитик из Лэнгли предсказал массовые изнасилования в качестве побочного эффекта победы.

В ПОЛНОЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ: шестьсот накачанных бензедрином кубинских повстанцев.

В ПОЛНОЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ на полевом аэродроме: шестнадцать бомбардировщиков «Б-26», призванных нанести сокрушительный удар по действующим военно-воздушным силам Кастро. Опять же опознавательные знаки замалеваны черной краской — то есть это не какие-нибудь там происки империалистов.

СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ!

Короткий клич вполне соответствовал пункту назначения. Джон Стэнтон приказал скандировать его с самого начала «подъема» — тот самый головастый психоаналитик заявил, что многократное повторение укрепляет боевой дух.

Пит сунул в рот несколько таблеток высокооктанового бензедрина и запил кофе. Он видел, чувствовал, чуял, как…

Удар авиации нейтрализует ВВС Кастро. В это время выходят в море корабли — неравномерно, из разных мест. Второй удар с воздуха уничтожает толпы милиционеров. Хаос порождает массовое дезертирство.

На пляж десантируются борцы за свободу Кубы.

Они заполоняют все вокруг. Они убивают. Они рушат. Они воссоединяются с диссидентами на территории острова и захватывают Кубу, ослабленную предварительной обработкой наркотой и пропагандой.

Они ждали, когда Джек-Бесхребетник даст отмашку на первый воздушный удар. Все приказы должны были исходить от Причесона.

СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ!..

Пит и Стэнтон патрулировали территорию на джипе. Приборная панель их автомобиля была оборудована коротковолновым радиопередатчиком — для облегчения связи.

У них был прямой канал связи с лагерем в Гватемале, с «Такси «Тигр»» и Блессингтоном. На этом их радиодосягаемость обрывалась — прямой выход на частоту Белого дома был только в Лэнгли.

Пришел приказ: Джек дал «добро» на вылет шести самолетов.

Пит почувствовал мгновенную слабость в паху. Передавший сообщение заявил, что Джек намерен действовать крайне осторожно.

Шесть из шестнадцати — ни фига себе осторожность!

Они все колесили по лагерю. Пит беспрестанно курил. Стэнтон нервно вертел в пальцах медаль Св. Христофора.

Три дня назад Бойд передал ему с нарочным сообщение — какие-то малопонятные указания Ленни Сэндсу касательно написания статей в «Строго секретно». Ну, он передал приказ Бойда Ленни. Ленни пообещал, что постарается побыстрее.

Ленни умел быть исполнительным. Уорд Литтел умел удивлять.

План по сбагриванию бухгалтерских книг фонда был превосходен. А уж то, как Литтел обхаживал Карлоса, — и подавно.

Бойд устроил их на территории тренировочного лагеря в Гватемале. Марчелло первым долгом вытребовал себе приватную телефонную линию и принялся вершить свои темные дела по междугородной связи.

Карлос любил свежие морепродукты. Карлос обожал закатывать шикарные ужины. Каждый вечер Литтел заказывал воздушную доставку в гватемальский лагерь пятисот свежевыловленных омаров из штата Мэн.

Карлос превратил тренированных солдат в истекающих слюной обжор и вдобавок сделал из них мальчиков на побегушках — образцовые наемники чистили ему ботинки и выполняли разные мелкие поручения.

Бойд руководил операцией по вызволению Марчелло. Бойд дал Питу только один, зато четкий приказ: ОСТАВИТЬ ЛИТТЕЛА В ПОКОЕ.

Перемирие Бондюрана и Литтела было временно продиктовано Бойдом.

Пит все курил. Стэнтон вспотел так, что впору было его выжимать.

СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ!

Они припарковались у пристани и стали наблюдать, как вспрыгивают на доски причала повстанцы. Шестьсот человек взобрались на мостки меньше чем за две минуты.

Зашипело радио. Игла указателя, подпрыгнув, остановилась на блессингтонской частоте.

Стэнтон надел наушники. Пит зажег, наверное, миллионную за этот день сигарету.

Транспортник накренился и закачался на волнах. Какой-то жирный кубинец блевал, согнувшись, стоя на корме.

Стэнтон сказал:

— Наше «правительство в изгнании» уже на месте, и Биссел в конце концов одобрил предоставленный мной список ультраправых функционеров. Это-то хорошо, но вот номер с якобы перебежчиком провалился. Гутьерес посадил свой самолет в Блессингтоне, однако приглашенные Дуги Локхартом репортеры узнали нашего Рамона и освистали представление. Беда, конечно, невелика, но лажа есть лажа.

Пит кивнул. Он почуял запах рвоты, трюмных вод и ружейного масла из дул шестисот винтовок.

Стэнтон снял наушники. Из блестящей медаль Св. Христофора стала залапанной и тусклой.

Они все нарезали круги. Это была пустая трата бензина, бензедриновый «приход».

Пожалуйста, Джек, отправь еще несколько самолетов. Отдай приказ войскам выступать.

У Пита жутко зачесалось все тело. Стэнтон принялся болтать о своих детишках.

Часы тянулись, точно десятилетия. Чтобы не слушать Стэнтона, Пит принялся вспоминать.

Всех тех, кого он убил. Всех женщин, с которыми спал. Лучшие гамбургеры в Майами и в Эл-Эй. Прикидывать, что бы он сейчас делал, если бы не уехал из Квебека. Чем бы сейчас занимался, если бы не встретил Кемпера Бойда.

Стэнтон припал к радиоприемнику. Поступали все новые сводки.

Они услышали, что воздушный удар оказался неудачным. Бомбардировщикам удалось уничтожить лишь 10% военно-воздушного флота Фиделя Кастро.

Джек-Бесхребетник весьма болезненно воспринял эту новость. И отреагировал совершенно по-свински: не дал разрешения на второй удар с воздуха — пока.

Чаку Роджерсу удалось пробиться на их частоту. Он сообщил, что Марчелло и Уорд Литтел все еще в Гватемале. И прибавил еще кое-какие последние новости из Штатов: ФБР рыщет по Новому Орлеану — кто-то скормил им фальшивку, что якобы видел там Карлоса!

Это была работа Бойда. Он решил, что телефонные фальшивки отвлекут Бобби и помогут Марчелло замести следы.

Чак отключился. Стэнтон снял наушники и навострил уши — вдруг еще кто позвонит.

Секунды казались годами. Минуты, блин, тянулись целую вечность.

Питовы яйца уже саднили — так он их расчесал. Он охрип от бесчисленного множества сигарет. Пит принялся стрелять по верхушкам пальм, чтобы стрелять хоть во что-нибудь.

Стэнтон сказал кому-то в микрофон:

— Вас понял. — И потом Питу: — Это был Локхарт. Он сообщил, что наши ультраправые в Блессингтоне вот-вот взбунтуются. Ты нужен в Блессингтоне, и Чак Роджерс уже вылетел из Гватемалы, чтобы тебя забрать.

Они развернулись, чтобы облететь кубинское побережье. Чак сказал, что плану полета это совсем не помешает.

Пит закричал:

— Давай снижаться!

Чак, не сбавляя скорости, стал опускаться ниже. С высоты шестисот метров на расстоянии примерно километра от них он увидел пламя.

Они нырнули ниже уровня досягаемости радаров и низко-низко полетели над пляжем. Пит высунул из окна бинокль.

Он увидел обломки самолетов — и кубинских и повстанческих. А также тлеющие стволы пальм и пожарные грузовики, припаркованные на песке.

Вовсю ревели сирены воздушной тревоги. Водруженные на мостки пристани прожекторы светили в полную мощность. Вдоль самой линии прилива разместились огневые сооружения — полностью укомплектованные личным составом и мешками с песком.

На пристани толпились бойцы народной милиции. Этакие маленькие типчики, вооруженные автоматами Томпсона и руководствами по идентификации воздушных судов.

Они находились на расстоянии ста пятидесяти километров к югу от Плайя-Хирон. Эта часть побережья была полностью готова к обороне.

Если и залив Свиней охраняется таким же манером, операция провалилась к чертям собачьим.

Пит услышал хлопки. Кто-то стрелял мелкой, как цыплячье дерьмо, дробью — бип-бип-бип.

До Чака внезапно дошло — ба, да это они же в нас стреляют.

«Пайпер» перевернулся. Пит повис вверх тормашками.

Он ударился головой о крышу. Ремень безопасности обездвижил и едва не задушил его. Чак покачал крыльями и всю дорогу до американской границы летел вверх тормашками.

Стемнело. Блессингтонский лагерь аж светился под огнями высоковаттных дуговых ламп.

Пит проглотил две таблетки драмамина. У парадных ворот он увидел толпу глазеющих работяг и грузовики с мороженым.

Чак аккуратно прокатился по взлетке и разом остановил самолет. Пит, пошатываясь, выбрался наружу — от бензедрина и нарождающейся тошноты ему становилось сильно не по себе.

Посреди тренировочного поля стоял сборный домик. Его окружал заборчик, опутанный тремя кольцами колючей проволоки. Оттуда доносились выкрики — однако далеко не давешние бодрые «СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ!»

Пит потянулся, чтобы поразмять мышцы. К нему подбежал Локхарт.

— Черт, где ты так долго был? Пошли, уймешь поганых латиносов.

Пит спросил:

— Что произошло?

— Да то, что мудак Кеннеди все чешется. Дик Биссел говорил, что он хочет победить, но не желает ни атаковать по полной, ни огребать за то, что вторжение провалилось. Моя ржавая посудина в полной боеготовности, да гребаный папист в Белом доме не…

Пит влепил ему оплеуху. Маленький ублюдок качнулся, однако на ногах удержался.

— Я спросил: «Что случилось?»

Локхарт вытер нос и хихикнул:

— А случилось то, что ребята из моего клана продали парням из правительства немного самогона, и те заспорили о политике с кое-кем из солдат регулярных частей. Я быстренько набрал команду и изолировал самых рьяных вон в том домике; однако это не меняет ситуации: мы имеем шестьдесят разочарованных, вдобавок пьяных в дупель горячих кубинских парней, которые только что не вгрызаются друг другу в глотки, что твои мокасиновые змеи, когда по-хорошему им надо бы думать о текущей проблеме, то есть об освобождении страны от коммунистической диктатуры.

— У них есть огнестрельное оружие?

— Нет, сэр! Я запер оружейный склад на ключ и выставил охрану.

Пит забрался в кабину пилота. Там, прямо над приборной панелью: длинная тонкая бейсбольная бита Чака и набор инструментов «на любой случай».

Он схватил их. Он достал ножницы для резки жести и сунул биту за пояс.

Локхарт спросил:

— Что ты собираешься делать?

Чак заметил:

— Похоже, я понял.

Пит указал на сарай, где хранились пожарные насосы.

— Давайте-ка атакуем их с пожарными шлангами ровно через пять минут.

Локхарт восторженно завопил:

— Так насосы-то хатенку к чертям порвут!

— Этого я и хочу.

Отгороженные колючей проволокой латиносы заржали и завопили. Локхарт мигом домчался до сарая.

Пит подбежал к заборчику и срезал один виток проволоки. Чак обмотал руки своей ветровкой и оторвал приличный кусок «колючки».

Пит пригнулся и пополз. Полз он очень быстро — и в мгновенье ока добрался до сборного домика. Удар битой — и дверь слетела с петель.

Его вторжения со взломом, похоже, никто не заметил. Парни из «правительства в изгнании» были дюже заняты.

Боролись на руках, играли в карты и соревновались «кто больше выпьет». Устраивали гонки детенышей аллигаторов — прямо на полу.

Кругом — куски кровли. На одеялах — игральные кости. А койки прогибаются под тяжестью бутылей с самогоном.

Пит крепко сжал в руках биту. И ПОШЕЛ: собственноручно проводить тренинг ближайшего знакомства с ней.

Он лупил всех, кто попадался под руку. Крушил подбородки и грудные клетки. Кое-кто из «правительства в изгнании» попытался отбиваться — он ощутил несколько ударов.

Бита ломала в щепы перекладины коек. Бита разнесла вдребезги зубные протезы какого-то толстяка.

Наконец-то до правительственных ребят дошло: сопротивляться этому бледнокожему психу бесполезно.

Пит, точно шторм, пронесся по домику. Латиносы единодушно решили держаться пода-а-альше.

Он вышиб заднюю дверь и атаковал стойки крыльца. Пять взмахов с левой руки, пять с правой — каждый раз меняя направление удара, точно он был какой Микки Мэнтл[42].

Стены затрещали. Покачнулась крыша. Пошатнулся фундамент. Латиносы стали спешно покидать помещение — ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ! ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ!

Ударили струи воды из пожарных шлангов. Напор был так силен, что забор не выдержал. Гидравлическая сила лишила домик крыши.

Одна струя задела Пита — он чуть не упал. Домик превратился в груду шлакобетонных обломков.

Вот теперь можно было полюбоваться на «правительство в изгнании».

Спотыкающееся, дрожащее, прибиваемое к земле струями воды. Как там написали бы в «Строго секретно»?

ПОБЕЖДЕННОЕ ПОТОКАМИ ПОЖАРНОГО КРАНА ПРАВИТЕЛЬСТВО ПОШАТНУЛОСЬ! ЗАЛИТЫЙ ЗЕЛЕНЫМ ЗМИЕМ РЕДУТ РАЗВАЛИЛСЯ!

Шланги выплюнули последние капли и затихли. Пит рассмеялся.

Члены «правительства в изгнании», промокшие до нитки, стояли и дрожали. Тем не менее, смех Пита оказался заразительным — и вскоре вся компания сотрясалась от хохота.

Поле для учений превратилось в огромную свалку строительного мусора.

Хохот все нарастал, пока не перерос в маршевый слоган:

СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ!

Локхарт раздал одеяла. Пит отрезвлял народ бензедрином и холодным лимонадом.

Они погрузились на транспортное судно ровно в полночь. Двести пятьдесят шесть повстанцев — горевших желанием отвоевать свою родину.

Они погрузили на борт оружие, десантные катера и аптечки. Не забыли и о радиосвязи: Блессингтон был настроен на частоту Лэнгли и каждого командного поста в портах отправления.

Разнесся слух: Джек-Причесон говорит, что, мол, второго воздушного налета не будет.

Никто не сообщал о числе погибших в результате первого налета. Никто не удосужился проинформировать о количестве и боеготовности береговых укреплений.

А это значит, что о прожекторах и бункерах на пляже никто ничего не сказал. Как не упомянул о частях народного ополчения в полной боевой готовности.

И Пит знал, почему.

В Лэнгли понимали: сейчас или никогда. Зачем войскам знать, что на вражеской территории их ждет полная задница?

Пит глотал самогон, чтобы избавиться от последствий приема бензедрина. Он вырубился на своей койке — прямо посреди странной галлюцинации.

Япошки, много япошек — Сайпан, 1943 год.

Они окружали его. Он мочил их, мочил, мочил. Он предостерегал их криками. Никто не понимал квебекского диалекта французского языка.

Мертвые япошки воскресали и снова бросались на него. Он снова убивал их голыми руками. Они превращались в женщин — в клонов Рут Милдред Крессмейер.

Чак разбудил его на заре. Он сообщил:

— Кеннеди поддался наполовину. Час назад подразделения из всех лагерей отбыли в пункт назначения.

Мучительно тянулось ожидание. Ко всему прочему, похоже, сломалась радиостанция.

Сигналы с транспортных судов приходили совершенно неразборчивые. На частотах связи между лагерями — искаженное помехами бормотание.

Чак никак не мог понять, в чем дело. Пит пытался дозвониться по прямой телефонной линии — в «Такси «Тигр»» и своему человеку в Лэнгли.

Оба раза — короткие гудки. Занято. Чак списал неполадки на провокации фиделистов.

Локхарт запомнил один полезный номер: номер штаб-квартиры Управления в Майами. Бойд прозвал его «центральным офисом кубинской операции» — горячие ребята из подразделения туда не допускались.

Они сидели возле казарм. Радиостанция периодически отхаркивала странные шумы.

Время шло. Секунды тянулись, точно годы. Минуты превращались в космические века.

Пит курил одну за другой сигареты. Дуги Фрэнк и Чак Роджерс утянули у него целую пачку.

Какой-то куклуксклановец обмывал из шланга Чаков «пайпер». Пит и Чак обменялись до-о-олгим взглядом.

Дуги Фрэнк, кажется, прочел их мысли.

— Можно мне с вами?

То и дело маневрируя, они кое-как подобрались ближе. Они увидели залив Свиней — он был совсем рядом, и дела там шли плохо.

Они увидели налетевший на риф американский корабль. И трупы, свисающие из прорехи в обшивке. И акул, рвущих на части руки-ноги погибших метрах в двадцати от берега.

Чак развернулся и полетел на второй заход. Пит сидел, вплющившись в пульт управления — из-за лишнего пассажира в кабине было весьма тесно.

Они увидели брошенные на пляже десантные суда. Увидели, как живые карабкаются по мертвым. Они увидели штабеля мертвых тел, простиравшиеся метров на сто — вода на мелководье стала красной от крови.

Захватчики все прибывали. В ту же секунду, когда они вспрыгивали на волнорез, их обстреливали из огнеметов. Они вспыхивали и жарились заживо.

Пятьдесят с лишним повстанцев лежали лицом в песок; руки их были закованы в наручники за спинами. По их спинам бежал комми с бензопилой.

Пит видел, как лезвие вгрызается в тела. Как из ран хлещет фонтаном кровь. Как отрезанные головы катятся в воду.

Пламя огнемета взметнулось в сторону их самолета — не долетев до него каких-то двух десятков сантиметров.

Чак стянул наушники:

— Мне удалось перехватить звонок из штаба! Кеннеди приказал отменить второй удар с воздуха и вдобавок заявил, что не будет посылать регулярные части американской армии на помощь нашим парням!

Пит высунул свой «магнум» в окно и стал прицеливаться. Хлопнул выстрел из огнемета — язык пламени выбил оружие из его руки.

Прямо под ними пировали акулы. Жирный коммуняка на берегу приветственно размахивал отрезанной головой.

68. (Джунгли Гватемалы, 18 апреля 1961 года)

Их комната располагалась по соседству с радиоузлом. И сквозь стены то и дело без спросу проникали последние новости о ходе операции.

Марчелло пытался уснуть. Литтел пытался изучать законодательство о депортации.

Кеннеди отказался от второго воздушного удара. Повстанцы были массово захвачены в плен и казнены — прямо на пляже.

Солдаты же резервных подразделений все еще скандировали: «СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИ-НЬИ! СВИНЬИ!» — глупое слово сотрясало казармы.

Правацкое слабоумие едва ли сможет надолго их развлечь. Слабое, но все же утешение: упиваться презрением к Джону Ф. Кеннеди.

Литтел заметил, как завозился и перевернулся на своей койке Марчелло. Он живет в одной хижине с мафиозным главарем — воистину, пути Господни неисповедимы.

Его уловка сработала. Марчелло просмотрел колонки транзакций в одной из «амбарных книг» и нашел свои собственные долги. И выяснил, что его задолженность выросла до астрономических размеров.

Да и легальные долги Карлоса росли не по дням, а по часам. Безопасность Карлоса зависела от бывшего борца с оргпреступностью.

Этим утром звонил Гай Бэнистер. Он сообщил, что узнал из проверенных источников новость: Бобби Кеннеди известно, что Карлос находится в Гватемале.

Бобби оказал дипломатическое давление. Премьер-министр Гватемалы повиновался: Карлос будет депортирован, «но не сразу».

До того Гай называл его «сущей бабой». Теперь же он говорил с ним по телефону почти уважительно.

Марчелло захрапел. Он спал на своей койке в шелковой пижаме с монограммой.

Литтел услышал доносившиеся из-за стены крики и какой-то стук: как будто множество людей колотили по столам и что-то пинали.

«Это провал!», «Болтаемся тут без дела — надоело уже!», «Он не разрешил послать корабли или самолеты, чтобы бомбить берег!»

Литтел вышел на улицу. Солдаты начали скандировать новый лозунг: «КЕННЕДИ — ТВОЕ СЛОВО! МЫ ЖДЕМ — МЫ ГОТОВЫ!»

Они бродили по двору. Хлестали неразбавленный джин и водку. Глотали таблетки и пинали, точно футбольные мячи, аптекарские бутыли.

Офицерская казарма была разграблена. Дверь аптечного пункта разнесли в щепы.

Литтел вернулся в казарму и схватил трубку висевшего на стене телефонного аппарата. Двенадцать цифр напрямую соединили его с диспетчерской «Такси «Тигр»».

Мужской голос ответил:

— Si? Такси.

— Мне нужен Кемпер Бойд. Передайте, что это Уорд Литтел.

— Si. Секунду.

Литтел расстегнул рубашку — влажность была ужасная. Карлос забормотал во сне — должно быть, ему снился кошмар.

Кемпер взял трубку:

— Что случилось, Уорд?

— Что у вас случилось? У тебя такой взбудораженный голос.

— Да везде, где проживают кубинцы, вспыхнули мятежи, да и операция идет не так, как мы… Что у тебя, Уорд?

— Мне сообщили, что правительство Гватемалы разыскивает Карлоса. Бобби Кеннеди стало известно, что он здесь, и, полагаю, мне снова надо его переправить.

— Действуй. Сними квартиру на окраине Гватемала-Сити; потом позвонишь и скажешь номер телефона. Я пошлю Чака Роджерса забрать вас оттуда и переправить в какое-нибудь более отдаленное место. Уорд, сейчас я говорить не могу. Позвонишь, когда…

Соединение прервалось. Линия перегружена — с одной стороны досадно, но в то же время и забавно: надо же — немного взбудораженный Кемпер К. Бойд.

Литтел снова вышел на улицу. Скандировавшие были уже рассержены не на шутку: «КЕН-НЕДИ ОБО-СРАЛСЯ! ФИ-ДЕЛЯ ИСПУГАЛСЯ!»

69. (Майами, 18 апреля 1961 года)

Кемпер смешивал зелье. Нестор замешивал яд. Они работали на двух сдвинутых вместе письменных столах.

Диспетчерская была в их полном распоряжении. Фуло закрыл «Такси «Тигр»» в шесть вечера и дал всем водителям прямые указания: объезжать места беспорядков и избивать фиделистов.

Кемпер и Нестор работали. Медленно, но верно готовили они смертоносное зелье.

Они смешивали стрихнин и порошок для чистки сантехники в белую пудру, похожую на героин. Получившееся зелье паковалось в маленькие порционные полиэтиленовые пакетики.

Они включили передатчик. Из него доносились ужасающие известия о числе погибших.

Вчера ушел в печать свежий номер «Строго секретно». Ленни позвонил ему и стал расспрашивать о деталях. Его статья описывала ошеломляющий успех операции в заливе Свиней.

Джек все еще может сделать так, чтобы операция удалась. А несколько смертей от «передоза» обесславят Кастро ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ ЕЕ УСПЕХА ИЛИ ПРОВАЛА.

Они проникли в дом наркоторговцев два дня назад — первая пробная попытка проникновения в целях обеспечения безопасности последующих. Они обнаружили двести упаковок зелья, спрятанных за панелью отопления.

Дон Хуан Пиментель сообщил им достоверную информацию. Смерть избавила его от дачи свидетельских показаний.

Нестор приготовил раствор для инъекции. Кемпер протестировал его, набрав жидкость в шприц и нажав на плунжер.

Из иглы потекла молочно-белая жидкость. Нестор сказал:

— Выглядит похоже. Думаю, негритосы, которые это купят, ничего не заметят.

— Давай-ка, поехали к дому. Нам надо подменить пакетики этой ночью.

— Поехали. И — надо молиться, чтобы президент Кеннеди действовал решительней.

Гроза загнала бунтующих под крышу. У половины ночных клубов на улице Флэглер и окрестностях были припаркованы по две патрульные автомашины.

Они остановились у таксофона. Нестор набрал номер заветного дома — гудки. Дом находился в паре кварталов отсюда.

Они стали ездить кругами вокруг него. В округе жили представители кубинского «среднего класса» — небольшие аккуратные домики с палисадниками и брошенными на газонах детскими игрушками.

Искомый дом оказался коттеджиком в испанском стиле, покрытым персикового цвета штукатуркой. Было тихо, как всегда поздно ночью, и небезопасно темно.

Свет ни в доме, ни во дворе не горел. Никаких припаркованных авто. Никакого мерцания голубого экрана в окне гостиной.

Кемпер припарковался на тротуаре. Никто не открыл дверь и не приподнял штор.

Нестор проверил что-то в их чемодане.

— Задняя дверь?

— Больше я так рисковать не хочу. В прошлый раз мы чуть замок не разломали.

— Ну а как тогда ты собираешься попасть в дом?

Кемпер натянул перчатки:

— В кухонной двери проделана дверца для собаки. Станешь на карачки, проползешь туда и откроешь входную дверь.

— Дверца для собаки означает наличие собаки.

— В прошлый раз никакой собаки не было.

— Прошлый раз и этот раз — не одно и то же.

— Фуло и Тео следили за домом. Они точно уверены, что собаки там нет.

Нестор натянул перчатки.

— О’кей, тогда я пошел.

Они пошли к дому. Каждые пару секунд Кемпер оборачивался, чтобы проверить, не появился ли кто сзади и не наблюдает ли за ними. Низкие грозовые тучи дарили спасительный мрак.

В дверь легко могли пройти крупные собаки и пролезть невысокие и худые люди. Нестор лег на землю и вполз в дом.

Кемпер с удвоенной легкостью натянул перчатки. Нестор открыл дверь изнутри.

Они заперлись. Сняли туфли. Вошли в кухню и подошли к панели отопления. Сделав ровно три шага вперед и четыре — вправо. В прошлый раз Кемпер все точно рассчитал.

Нестор держал фонарик. Кемпер снял панель отопления. Пакетики лежали так же, как и в прошлый раз.

Нестор заново пересчитал их. Кемпер раскрыл чемодан и извлек оттуда «Полароид».

Нестор сообщил:

— Ровно двести.

Кемпер сделал снимок с близкого расстояния, чтобы расположить подмененные пакетики точно таким же образом.

Они стали ждать. Из фотоаппарата вылез моментальный снимок.

Кемпер приклеил его к стене с помощью скотча и направил на него луч фонарика. Нестор подменил пакетики. Он располагал их точно по порядку, изображенному на фото — до малейших складок и загнутых уголков.

Они закапали весь пол собственным потом. Кемпер насухо вытер его.

Нестор сказал:

— Давай позвоним Питу — спросим, что там и как.

Кемпер сказал:

— Этого мы не можем.

Прошу тебя, Джек…

Они решили, что до рассвета будут сторожить в машине. Местные жители тоже парковали свои авто на улице — так что «импала» Нестора никому не покажется подозрительной.

Они откинулись на сиденьях и стали наблюдать за домом. Кемпер все придумывал, как мог бы Джек в сложившейся ситуации сохранить лицо.

Пожалуйста, приезжайте домой и заберите свою заначку. И продайте ее побыстрее, чтобы наша свежеотпечатанная пропаганда стала достоверной.

Нестор задремал. Кемпер все мечтал о героях залива Свиней.

К дому подъехал автомобиль. Хлопанье дверей разбудило Нестора — он оторопело заозирался по сторонам.

Кемпер зажал ему рот.

— Тс-с, тихо. Смотри.

Двое мужчин вошли в дом. Свет очертил четырехугольник дверного проема.

Кемпер узнал их. Это были агитаторы — приверженцы режима Кастро, по слухам приторговывавшие наркотой.

Нестор указал на автомобиль:

— Они не стали выключать двигатель.

Кемпер уставился на дверь. Те двое заперли дверь и вышли, таща огромный атташе-кейс.

Нестор приоткрыл окно. Кемпер услышал несколько слов по-испански.

Нестор перевел: «Они собираются в ночной клуб — продавать дурь».

Двое вернулись к своему автомобилю. Включилась потолочная лампочка в салоне. И Кемпер смог прекрасно рассмотреть их лица, точно дело было днем.

Водитель открыл кейс. Пассажир развернул пакетик и втянул в себя его содержимое.

И вздрогнул. И задергался. И забился в конвульсиях.

НАДО ВЕРНУТЬ ПАКЕТИКИ. ТЕПЕРЬ ИХ ПРОДАВАТЬ НЕ СТАНУТ.

Кемпер, спотыкаясь, выбрался из машины и помчался к авто пушеров. Он достал оружие и бросился в атаку.

Накоксованный чувак в очередном конвульсивном броске выбил лобовое стекло.

Кемпер прицелился в водителя. Тип, что схватил «передоз», дергался и закрывал ему поле обзора.

Водитель достал короткоствольный револьвер и стал стрелять. Кемпер принялся отстреливаться. Подбежал, стреляя, Нестор — два выстрела разбили окно — пули со звоном отскочили от крыши авто.

Одна из них, срикошетив, угодила в Кемпера. Рикошеты лишили «накоксованного» лица. Нестор попал в спину водителя — тот рухнул лбом на клаксон.

Который заревел — ААА-ООО-ААА, ААА-ООО-ААА — ГРОМКО-ГРОМКО-ГРОМКО.

Кемпер выстрелил водителю в лицо. Его очки разлетелись вдребезги — осколки лишили его роскошного парика.

Клаксон все ревел. Нестор отстрелил рулевое колесо от подставки. Треклятый клаксон заревел СИЛЬНЕЕ.

Кемпер увидел, что сквозь его рубашку торчит ключичная кость. Шатаясь, он пошел к своей машине, вытирая с глаз чью-то кровь. Нестор подхватил его и дотащил до авто.

Кемпер услышал сигнал клаксона. Кемпер увидел столпившихся на тротуаре зевак. Кемпер увидел у катафалка наркоторговцев каких-то кубинских подростков уголовного вида — те умыкнули злосчастный атташе-кейс.

Кемпер вскрикнул. Нестор сунул ему под нос пакетик настоящего герыча.

Он задохнулся и зачихал. Сердце его застучало и заурчало, точно форсированный двигатель. Он закашлял кровью — неправдоподобно красного цвета.

Нестор врубил двигатель и рванул машину. Наблюдатели бросились врассыпную. Осталась только кость, с неправдоподобной кокетливостью высунувшаяся под прямым углом.

Вставка: документ.

8.05.61.

Заметка в газете «Майами геральд»:

Президент создает правительственную комиссию для расследования провала операции в заливе Свиней.

Назвав провалившуюся интервенцию в заливе Свиней «горьким уроком», сегодня президент Кеннеди заявил, что намерен сделать из него выводы.

На неформальной пресс-конференции президент сообщил группе репортеров, что решил собрать комиссию для расследования точных причин провала операции в заливе Свиней, а также заняться рассмотрением американо-кубинских отношений в свете того, что он назвал «нелепым трагическим эпизодом».

Комиссия опросит кубинских солдат, выживших в заливе Свиней, а также сотрудников Центрального разведывательного управления, занимавшихся подготовкой операции на высшем уровне, а также представителей многочисленной кубинской диаспоры Флориды — в настоящее время в этой среде образовались многочисленные группировки противников режима Кастро.

В состав комиссии войдут: адмирал Эрли Берк и генерал Максвелл Тейлор. Председателем комиссии станет генеральный прокурор Роберт Ф. Кеннеди.

70. (Майами/Блессингтон, июнь — ноябрь 1961 года)

Диспетчерская «Такси «Тигр»» представляла собой гигантскую мишень. Водители крепили к стене фотографии Фиделя Кастро и швыряли в них дротики, превращая снимки в конфетти.

Что касается Пита, у него были свои личные мишени.

Вроде Уорда Литтела, например. Теперь он стал питомцем Карлоса Марчелло — человеком мафии и, следовательно, неприкасаемым.

Вроде Говарда Хьюза — экс-босса и благодетеля.

Хьюз его уволил. По словам Ленни, это мормоны его заставили. Чему в немалой степени способствовал провал «Строго секретно».

Дракула обожал своих мормонов. Их главный, Дуэйн Спарджен, нашел какого-то пушера, так что билет на седьмое небо он теперь мог купить и без Пита Бондюрана.

Хорошая новость: у Спарджена рак. Плохая новость: Хьюз отказался от «Строго секретно».

Статья о заливе Свиней и передозировках породила волну крайне неудобной для издания критики. Однако Ленни все еще оставался на жалованье у Хьюза — писать скандальные статьи лично для него.

Это всегда были статьи, в которых содержался материал слишком скандальный, чтобы публично скармливать его любопытным читателям. Статьи потреблялись лишь двумя любителями грязного белья: Дракулой и Эдгаром Гувером.

Драк платил Ленни пять сотен в неделю. Драк звонил Ленни каждую ночь. Драк достал Ленни — своими звонками и голубой мечтой «Хочу Лас-Вегас!».

Хьюз и Литтел были лишь вступительной частью. Главной же его мишенью стал президент Джон Ф. Кеннеди.

Который: трепался, точил лясы, трубил об операции в заливе — и в последний момент зассал.

Который: колебался, копался, корчился, кричал, как ребенок в колыбели, — и позволил Кубе остаться под коммунистами.

Который: медлил, мямлил — и наложил себе в штаны, в результате чего одиннадцать лучших людей из Блессингтона были убиты.

Это он отдал в руки Джека информацию о займе Хьюза Никсону. Это через него Джеку достался гребаный Белый дом. Сделка Бойда/Бондюрана о кубинских казино осталась в прошлом, растаяла, точно дым, — как и хитрюга Дик Никсон.

Управление продолжало плодить воинственно настроенных кубинских наемников. Небольшие группки горячих парней на моторных катерах совершали дерзкие вылазки на кубинское побережье. Словом, сущее ребячество — плевком водопада не перешибить.

Джек все твердил, что «вполне возможно», состоится вторая попытка высадки десанта. Ни даты, ни вообще более или менее подробной информации — обычный треп.

Джек — дерьмо собачье. Джек — фуфло расфуфыренное, дутый дурила.

Блессингтон все еще функционировал. Бизнес подразделения потихоньку процветал. Фуло подкупил свидетелей перестрелки, в которой был ранен Бойд — сорок человек получили жирную взятку.

Нестор спас Бойду жизнь. Нестор не знал страха. Раз в неделю Нестор тайком пробирался на Кубу в поисках малейшего шанса добраться до Фиделя.

«Такси» стал заправлять Уилфредо Дельсол. Теперь мальчик вел себя примерно — его танец со сторонниками Кастро оказался лишь двухсекундным танго.

Джимми Хоффа периодически заглядывал в диспетчерскую «Такси «Тигр»». Джимми был кеннединенавистником номер один — и у него были на то причины.

Бобби К. заставил Джимми плясать под свою дуду: старый добрый Блюз Большого Жюри и Навязчивых Арестов. У Джимми появилась новая идея-фикс — в виде ярко выраженной ностальгии по операции с Дэрлин Шофтел.

Джимми все вещал:

— Мы можем снова попытаться. Надавив на Джека, я нейтрализую Бобби. Уж наверняка Джек не разлюбил это дело.

Джимми не унимался. Джимми сейчас излучал всю ту ненависть, что мафия успела накопить к венценосному семейству.

Сэм Джи так и сказал:

— Я горько сожалею о том дне, когда купил Джеку Иллинойс.

Хеши Рескинд вторил ему:

— Кемперу Бойду Джек нравился, так что мы сочли его кошерным.

Теперь Бойд был чем-то вроде тройного или даже четвертного агента. Бойд жаловался, что страдает от бессонницы. Он так много и настолько сложно лгал, что ночами ему приходилось сортировать все сказанное днем.

Бойд был связующим звеном между всеми ними и комиссией по изучению кубинского вопроса. Бойд занимался подразделением исключительно по выходным — ибо желал облегчить себе жизнь.

Бойд скармливал Бобби рапорты, составленные так, чтобы выставить ЦРУ молодцами. Бойд выдавал ЦРУ секреты комиссии. Бойд пытался давить на Бобби и Джека. Он подстрекал их убить Кастро и ускорить сроки второго вторжения.

Братья отвечали ему дружным «нет!» по обоим пунктам. Бойд сказал, что Бобби больше интересуется кубинским вопросом, чем Джек, — однако в несколько своеобразном свете.

Джек сказал: второго вторжения не будет. Джек отказался от планов убийства Бороды. Комиссия по изучению кубинского вопроса разработала альтернативу — под названием «Операция «Мангуст»».

Это был вычурный долгосрочный план. Давайте поимеем Кубу обратно когда-нибудь в этом столетии. Вот тебе бюджет в пятьдесят миллионов в год — апорт, ЦРУ, апорт!

Операция «Мангуст» породила «Джи-эм вейв». Под этим красивым названием скрывались шесть корпусов здания «U» штаб-квартиры ЦРУ в Майами. «Джи-эм вейв» мог похвастаться шикарными кабинетами с диаграммами и графиками по стенам и всеми новейшими причиндалами для работы тайных агентов.

«Джи-эм вейв» был высшей школой для дураков.

Апорт, ЦРУ, апорт. Следи за группировками эмигрантов, только, что называется, без шума и пыли, — иначе угробишь рейтинги Джека-Причесона.

Бойду все еще нравился Джек. Привязанность Бойда была слишком глубока, чтобы он мог увидеть, что это за человек. Бойд говорил, что ему нравится защищать гражданские права — потому что там не надо таиться и мимикрировать.

У Бойда были проблемы со сном. Да это же сущее благословение, Кемпер, — тебе бы мои ночные кошмары.

71. (Вашингтон, округ Колумбия, июнь — ноябрь 1961 года)

Новый офис ему страшно нравился. Карлос Марчелло приобрел помещение специально для него.

Это был просторный трехкомнатный номер. Здание располагалось совсем неподалеку от Белого дома.

Обставлял его профи-декоратор. Дубовые панели на стенах и кресла, обитые зеленой кожей, напоминали ему кабинет Джулиуса Шиффрина.

У него не было секретаря — ни в приемной, ни личного. Карлос был крайне скрытным.

Карлос нагрузил его работой по полной программе. Бывший Чикагский Призрак стал теперь адвокатом мафиози.

В этом ему чудилась некая симметрия. Он встал под знамя человека, который ненавидел тех же, что и он. Кемпер облегчил их встречу. Бойд знал, что они поладят.

Джон Ф. Кеннеди нагрузил работой Кемпера Бойда. Они были похожи — очаровательные кавалеры неглубокого ума, мальчишки, которые никогда не повзрослеют. Кеннеди натравил преступников на чужую страну и предал их, когда увидел, во что это вылилось. Кемпер защищал права одних негров и продавал героин другим.

Карлос Марчелло вел такую же грязную игру. Карлос использовал людей, удостоверяясь, понимают ли они ее правила. Карлос знал, что за свои прегрешения ему вечно гореть в аду.

Вдвоем они прошагали не одну сотню километров. Отстаивали мессы в церквушках затерянных в джунглях городков и опускали огромные суммы в кружки для пожертвований.

Только вдвоем. При них не было ни телохранителей, ни прихлебателей.

Они ели в грязных деревенских харчевнях. Угощали обедом целые деревни. Он составлял юридические документы по делу о депортации прямо на обеденном столе, а потом по телефону зачитывал их нью-йоркским адвокатам Карлоса.

Чак Роджерс перевез их в Мексику. Карлос сказал:

— Я доверяю тебе, Уорд. Если ты скажешь: «Сдайся властям», я так и сделаю.

И он оправдал доверие. Комиссия из трех судей пересмотрела доказательства по делу о депортации Карлоса и освободила его под залог. Защита Литтела была признана дерзкой и блестящей.

Благодарный Карлос свел его с Джеймсом Риддлом Хоффой. Джимми был расположен самым добродушным образом — Карлос вернул ему бухгалтерские книги, не преминув описать обстоятельства, при которых они к нему попали.

Хоффа стал его вторым клиентом. А единственным противником остался Роберт Кеннеди.

Он составлял документы для формальных представителей Хоффы в суде. Результаты подтвердили, что Литтел был действительно блестящим адвокатом.

Июнь 1961 года: второй приговор по делу Солнечной долины был признан недействительным. Составленные Литтелом документы и показания подтвердили, что имел место некорректный выбор членов большого жюри.

Август 1961 года: у большого жюри южной Флориды буквально выбили почву из-под ног. Литтел заставил суд признать, что доказательства по делу были получены путем провоцирования обвиняемого на уголовно наказуемое деяние.

Словом, он нашел работу.

Он бросил пить. Снял прекрасную квартирку в Джорджтауне и наконец полностью взломал кодировку бухгалтерских книг.

Цифры и буквы стали словами. Слова — именами собственными, которые надо было отследить по полицейской картотеке, навести справки в различных городах и весях, и перелопатить сотни ставших публично доступных финансовых документов.

На это ушло ровно четыре месяца. За это время он обнаружил имена знаменитостей, политических деятелей, лидеров оргпреступности, а также имена никому не известные. Он читал некрологи и сводки происшествий. Раза по четыре проверял каждое имя, дату и число и использовал перекрестные ссылки на все мало-мальски значимые факты. Оценивал имена и цифры — и использовал их для составления собственного портфеля ценных бумаг; в результате у него накопились впечатляющие сведения о некоторых финансовых коллизиях.

Ибо среди заемщиков центрального пенсионного фонда профсоюзов водителей грузовиков значились: двадцать четыре члена Сената США, девять губернаторов штатов, 114 конгрессменов, Аллен Даллес, Рафаэль Трухильо[43], Фульхенсио Батиста, Анастасио Сомоса[44], Хуан Перон[45], ученые — лауреаты Нобелевской премии, наркозависимые кинозвезды, гангстеры-ростовщики, коррумпированные профсоюзные лидеры, светские львы и львицы с Палм-Бич, аферисты всех мастей, полоумные французские ультраправые со значительными земельными владениями в Алжире, а также шестьдесят семь жертв нераскрытых убийств — очевидно, бедняги, не сумевшие расплатиться по кредиту.

Основным кредитором и ключевым распорядителем средств был некий Джозеф П. Кеннеди.

Джулиус Шиффрин умер внезапно. Он мог почувствовать, что существуют займы, не отмеченные, так сказать, на карте транзакции средств фонда, — махинации, неведомые обычным мафиози.

Он мог развить догадку Шиффрина и воспользоваться ею. Он мог ухватиться за это дело со всей силой своей новехонькой воли.

Пять месяцев абсолютной трезвости позволили ему понять: ты способен на все.