Амулет колдуна

Глава 5

Мы произвели большой фурор, когда неожиданно появились на поляне, где остались наши друзья. Мельтешащие в воздухе эльфы выдохнули с таким облегчением, словно держали воздух до нашего прибытия. А когда из Пашкиного кармана выбрался изрядно помятый король, на поляне та-а-акое началось…

Эльфы с радостными криками сновали вверх и вниз, пришлось пригнуть голову, иначе просто смели бы и не заметили. Подданные старались обнять короля и его сына Мириэля, те же царственно уворачивались, но это плохо получалось, и в конечном итоге оказались в коконе из восторженных подданных. Получился своеобразный шар, похожий на дикий пчелиный рой.

Павел, не тратя времени, приступил к развязыванию пленников. Первым он развязал Татину, вынул кляп и сразу об этом пожалел.

— Почему вы так долго? Где шлялись? У меня все тело затекло, и нос нестерпимо чесался, а эти летающие палачи даже не прислушивались к моим желаниям! — просипела злющая Тана.

«Павел, засунь кляп обратно иначе она так и будет нудеть, пока не надоест! А мне она уже одолела своими феминистическими нападками!» — немного послушав её, я передал свои соображения Павлу, тот лишь грустно улыбнулся.

Ну и ладно, ну и не слушай — улягусь у кустов и обиженно изображу гордый мохнатый холмик.

— Ты молодец, Павел, что постарался так быстро вернуться за нами! — из мужской солидарности поддержал развязанный Крохм.

Татина хмыкнула в ответ на противоположное её мнению заявление и отправилась распутывать лошадей.

— Все равно Гарион настигнет вас, мерзкие людишки. И ты, король, так же сгинешь в неизвестности! — неподалеку от меня прошипел седой эльф и усвистал прочь с поляны.

Никто не обратил внимания на такую выходку, но мне показалась странным речь того, кто недавно хлопотал за освобождение короля. Я сообщил об этом Павлу, но тот ответил, что мне показалось, и посоветовал поменьше утомляться.

К этому времени радость эльфов поутихла, и король смог вырваться из кольца поздравляющих. Царственно простер руку по направлению к нам и торжественно заговорил:

— Гордые жители прекрасного леса, поумерьте свое выражение счастья и обратите внимание на людей. Нам предстоит решить, что с ними делать дальше. С одной стороны они спасли меня, с другой стороны именно из-за людского племени мы вынуждены доживать свой век в этом лесу, изгнанные и отвергнутые всеми. Каковы ваши предложения?

— Король, вообще-то мы торопимся, может, потом вернемся и договорим? — произнесла Татина, нашедшая цель для выпуска скопившейся злости. — Обещаю выслушать, понять и посочувствовать. А ты можешь приказать своим воробьям принести нам в качестве благодарности пищи на дорожку, и потом самолично пошлешь вдогонку воздушный поцелуй.

— Наглость этой девицы не знает меры, какое она имеет отношение к моему освобождению? — спросил опешивший король.

К нему сразу же подлетели несколько эльфов, в том числе и Мириэль и между ними завязался ожесточенный разговор, правда, на пониженных тонах. Но я-то всё равно все слышал. Эльфы поведали, как «попросили» Павла помочь им, а король в ответ рассказал, как он оказался в лесу. Выяснилось, что король летел по своим делам вместе с седым эльфом Нариэлем, являющимся советником и помощником. В полуденный зной на короля бессовестно накинулась жажда и он попросил у советника фляжку с водой. Советник с поклоном передал королю фляжку. Потом король почувствовал страшную усталость и уснул под раскидистым дубом, очнулся уже в клетке у братьев.

— Надо же, а к нам советник прилетел убитый горем, и сказал, что ты отправил его за обороненной пряжкой от ремня. А когда вернулся, то обнаружил большие следы. Он полетел по этим следам и принес нам весть о твоем пленении и потом сообщал о требованиях братьев, — озадаченно сказал Мириэль, остальные подтвердили его слова.

Когда все кинулись искать Нариэля, чтобы спросить у него о происшедшем, того воздушный след простыл. Я торжествующе посмотрел на Павла — не показалось же, он кивнул в ответ.

Жужжащая компания отлетела дальше, и я уже не мог их слышать. Мириэль то и дело показывал на нас, что-то упорно доказывал, размахивал руками и иногда подергивал левой ногой.

Возможно, нервное дрожание ноги дало ему дополнительную убедительность в этом обсуждении, поскольку лицо короля смягчилось и подобрело. Он жестом подозвал молодого эльфа и что-то сказал ему на заостренное ушко. Тот кивнул и упорхнул в заросли жимолости.

— В свете новых открывшихся фактов, — голосом мирского судьи начал король эльфов, — и так же то, что за людей поручился головой мой сын, я постановил даровать жизнь и даже помочь им в путешествии. Я послал к Брысю гонца, чтобы он остановил на время Гариона, и прошу вас дать кусок ткани, чтобы сбить мага со следа. Еще я дарую эльфийскую накидку, когда понадобится помощь эльфов, вы только подожгите ее, и мы сразу же придем на зов. Дети мои, принесите гостям припасов на дорогу.

— Король, а тебе ничего неизвестно о Кристане или Кирии? — Павел сумел вклиниться в монолог, отрывая от джинсовки потрепанный клок. — Вы же много где летаете, слышали что-нибудь о них?

— Нет, мы не интересуемся делами людей, нам до них нет совершенно никакого дела, — с пафосом произнес король. — Уходите, и желаю вам удачи в ваших делах.

Эльфы приносили в основном ягоды и сушеные грибы, один притащил сушеную божью коровку. От коровки мы великодушно отказались, чем неимоверно удивили эльфов.

— Спасибо и на этом, король, ну прощай! И до возможной встречи, Мириэль! — сказал Павел, упаковывая принесенную эльфами еду и одновременно наступая Татине на ногу, останавливая колкости, грозящие сорваться с языка.

Та ахнула и в ответ ткнула Павла локтем в бок. Закончив на этом обмен любезностями, они вспомнили про меня и гнома. Привязали Крохма к спине Павла, меня засунули в мешок (но не в тот, где скучало полтушки зайца, а туда, где спали эльфийские дары), и парочка вскочила в седла.

Король отвернулся от нас и поднялся с роем к верхушкам огромных деревьев. Мириэль и еще несколько эльфов махали до тех пор, пока мы не скрылись за деревьями.

«Павел, почему-то невысокие создания не особенно любят людей, может мне тоже присоединиться к ним, в оппозицию? А что — похоже, в этом мире так принято. Да и Татину я недолюбливаю!» — поделился я с Пашкой своими соображениями.

«Кешка, это же не моя вина, что люди так нагадить успели, да и Тана в душе хорошая… где-то глубоко внутри. У неё чуткое сердце, но оно спрятано от чужих глаз» — возразил Павел.

«Ага, и в прятках ей нет равных!» — съязвил я, и Татина не преминула подтвердить мои слова.

— Павел, ты расскажешь нам, как освобождал крылатого зануду? И почему так долго? Наверное, заговаривал зубы людоедам сказками о своем мире и роли главнокомандующего? — ехидным тоном проговорила она.

Уставший Павел почти без прикрас рассказал о нашей спасательной миссии, я всего пару раз поправил его, и напомнил о своем немаловажном участии, чтобы он не присвоил всю славу себе. Наши лошади неторопливо плелись по лесной тропинке. Мы слегка подкорректировали наш курс, чтобы не попасть на встречу с братьями и их неуравновешенной матерью.

— Значит на тебе и в самом деле амулет Корня, а я сперва сомневался, думал — таскаешь для красоты сверкающую побрякушку, — пробормотал Крохм, болтающийся как рюкзак.

— Ты тоже что-то знаешь о его свойствах? — заинтересовался Павел. — Так расскажи. Как говорил мой папа, длинная дорога становится короче за хорошей беседой. Вот я и думаю что лучше побеседовать с умным гномом…

— Так ты считаешь меня глупой? Так тебе не о чем со мной разговаривать? Так я тварь бессловесная? Так ты меня собакой назвал? Ну ничего, я уже плюнула тебе на штанину! — надулась Татина и обиженно отвернулась от нас.

— Тана, а тебя Зара точно ко мне в помощь послала? Судя по тому, как ты ведешь себя, она замыслила что-то нехорошее. Если хочешь что-нибудь сказать, то говори, пожалуйста. Но не язви, тебе это не идет, — наконец-то высказался Павел, я его даже похвалил за это.

Гном солидарно похлопал его по плечу, хотя и словил от Бегунка хвостом по носу.

— Все, я на вас обиделась, эгоисты лопоухие, болтайте о своих делишках, даже слова не скажу, — с этими словами Татина ударила пятками бессловесную лошадку и ускакала вперед.

Вот не понимаю я этих людских самочек, нервные они какие-то, непостоянные. То ли дело с моими кошечками — всегда можно угадать, когда можно подойти, а когда лучше и хвоста не показывать.

— Мне рассказывал отец про амулет великого колдуна, рука нашего народа тоже участвовала в его создании. Помнишь, как я смог спародировать тебя и Татину, это искусство возникнет и у тебя, когда повернешь коричневый луч. Но это побочный эффект, а главным является умение становиться невидимым. Серый же луч дарует тебе возможность видеть в темноте любой плотности, — перечислил Крохм.

Два раза нанесло холодом.

— Занудный гном, оцени — как у меня получается! — голосом Татины проговорил Павел, вернее воздух, к которому привязан гном. — Говори правду, иначе упаду на спину и начну кататься.

— Хорошо, что тебя не слышит наша язвительная подруга, сапоги у нее действительно тяжелые, — улыбнулся Крохм.

— Крохм, а ты не знаешь и как нам найти Кана? Может, и про Кристана с Кирией слышал? — спросил воздух голосом Павла.

Гном нахмурил лоб и долго что-то пытался вспомнить, даже на расстоянии ощущалось, как под черепной коробкой с треском сталкиваются и перекатываются тяжелые мысли. Наконец булыжники его мыслей выстроились в ряд, он твердо и уверенно ответил:

— Нет! Я не слышал ни про Кристана, ни про эту девушку, но могу помочь с поиском Кана, наши наблюдатели сообщали про этого отшельника. Вот когда выйдем из леса, то нашими подземными ходами я проведу вас по короткому пути, и окажетесь у него гораздо быстрее, чем, если скакать по земле. А про Гариона могу сказать, что он каким-то чудом смог нас найти и склонял к вступлению в его армию. Мы тогда послали его обратно на поверхность, и он очень разозлился, но драться в коридорах побоялся. Мы запросто могли бы его завалить толщей земли, и колдун предпочел ограничиться одними ругательствами.

Павел снова появился в седле Бегунка, довольный как черт, еще бы — такая способность становиться невидимым просто незаменима при списывании контрольных. Опять мечтательная дымка легла на лоб, опять он заскучал по родному краю.

Подскакавшая девушка вернула его мысли обратно на бренную землю.

— Ну что, мальчики, наобщались-наворковались? Хотите я вас обрадую? Впереди Вечный лес заканчивается и за ним виднеется небольшая деревенька, вот там мы и попросимся переночевать. Если у кого-то есть возражения, то пусть выскажет их сейчас или унесет с собой в могилу, — выпалила единым махом наша егоза и снова умчалась вперед. Только кусты черемухи колыхнулись белой пенкой цветов.

«Павел, а Татина дело говорит! Вдруг там молочка дадут и супцом угостят, а то от сухпайка желудок крутит», — поддержал ее слова ваш покорный слуга. Ну кто же знал, что это невинное желание обернется таким…

«Давай, Кешка, может, в этот раз мы проснемся в нормальном месте и не связанные», — ответил мне Павел.

Затем, обсудив предложение Татины с Крохмом, он пришпорил Бегунка. Ветви ускорили бег, несколько хлестнули по бокам коня в опасной близости от моего мешка.

Вскоре мы вырвались из густой зелени и очутились на обширном картофельном поле. Вдалеке на широкой равнине, раскинулась деревушка в десять дворов, так похожая на наши затерянные населенные пункты. Те же покосившиеся заборы, те же выцветшие черные стены домов, те же перекошенные сараи, подпертые бревнами. Следом за деревенькой бугрились лохматые спины холмов, а за ними, в сиреневой дымке наступающего вечера, пронзали небо острые пики гор.

В прошлом году мы ездили к Пашкиной бабушке в деревню, это время было раем для охотничьих инстинктов. Куча разнообразной живности веселила глаз, начиная от землероек и заканчивая крупным рогатым скотом. Из коров и коз выливалось настоящее молоко, а не тот порошковый суррогат, что Маргарита Павловна покупает в магазине. Вот и сейчас вид жилья навеял мне хорошие воспоминания, сразу захотелось на душистое сено, куда-нибудь в теплый амбар, к мышам.

На краю леса гарцевала, в ожидании нашего появления, лошадь Татины. Всадница же задумчиво смотрела на деревню, узкая ладонь изредка похлопывала по шее танцующую лошадку.

— Что остановилась, Тана? Я думал, что ты успела договориться с жителями об ужине, баньке и шикарных условиях для ночлега, да так чтобы они были нам благодарны до гроба, — слегка поддел Павел.

Ну да, с кем поведешься от того и наберешься.

— Меня смущает тот факт, что деревня находится всего в полудне пути от жилища людоедов, а там вон и корова ходит и люди снуют. Может, сперва кого-нибудь отправим разведать обстановку, а потом и сами подойдем? — произнесла Татина и направила лошадь обратно, под укрытие развесистых кустов.

— Павел, вот сейчас ты можешь испытать приобретенное умение. Только сперва отвяжи меня, а то гном, плывущий по воздуху, вызовет, по крайней мере, недоумение, — проговорил Крохм, ворочаясь за Пашкиной спиной и пытаясь взглянуть на деревню.

Павел развязал веревку и спустил его в высокую траву, только рыжая шапка торчит среди сиреневых кругляшков чертополоха.

«Да, Павел, это отличный шанс проверить, как действует амулет. На этот раз давай без меня, ведь у амулета поле охвата маленькое. Ты быстренько всё узнаешь, стыришь пару куриц и назад. А то после достопримечательной встречи с не очень доброй старушкой, я не очень доверяю незнакомцам в этом мире!» — с надеждой я донес до Пашки свои мысли.

Может и я смогу немного отдохнуть, пока кто-то другой работает.

— Хорошо, друзья, спрячьтесь пока, и не высовывайте носа из кустов до моего возвращения. Если не вернусь, то считайте меня коммунистом! — высказался напоследок Павел, затем повернул коричневый луч и пропал.

— Я не понял, а кем его считать? — спросил заинтересованный гном.

— Не знаю, вроде как выругался, вот вернется, тогда и спросишь. Куда это он пропал? Опять амулет? Как бы оно пригодилось мне на ночных вылазках, — проговорила Татина, отводя лошадей подальше от опушки.

Гном кивнул в ответ.

— Ты часто вылезала ночью? Как молодой девушке не страшно в такую темень прогуливаться в гордом одиночестве. Или ты всегда была в сопровождении? — для того чтобы не молчать, спросил её гном.

— Да, Крохм, вылезала частенько, но далеко не для прогулок, и редко одна. Сейчас не время об этом говорить, но как-нибудь потом я тебе обязательно расскажу, — сказала Татина и, улегшись на траву, закинула руки за голову, уставилась в проплывающие в далеком небе облака.

Гном тоже примостился неподалеку, думая о чем-то своем и засунув в рот стебель травинки. Вот же эгоисты! Пришлось напомнить им о своем существовании негромким мяуканьем, иначе так бы и не выпустили из мешка.

Обойдя местность в поисках приключений, я не нашел ничего интересного и вернулся к лежащим спутникам. Они не поменяли позы за время моего отсутствия, так же флегматично лежали и смотрели в темнеющую синюю даль. Последовав их примеру, я прилег на солнечном пятне, даже слегка задремал, разнеженный ласковым вечерним теплом и мягким ветерком.

Наглая пчела самым беспардонным образом вывела из неги. Насекомое село мне на нос и уставилось в упор своими фасетчатыми глазками. Меня заинтриговало то опускающееся, то поднимающееся жало. Однажды я имел опыт общения с представителями данного вида, и закончился он весьма плачевно. Теперь, учтя ошибки прошлого, я слегка подул на нее, надеясь шугануть и разойтись миром. Похоже у пчелы на этот счет совсем иное мнение, она отдвинулась от струи воздуха и приступила к психологической атаке. Видя, что я замер и наблюдаю за её телодвижениями, коварное создание прогулялось от кончика носа до переносицы, отчего чуть не окосел, и вернулось на ранее облюбованную позицию. Я боялся смахнуть пчелу лапой — все равно не успею, и она сделает черное дело, оставалось лишь следить за её перемещениями. Пчела же, наслаждаясь моей беспомощностью, подняла оттопыренное жало и резко его опустила. Я зажмурился в ожидании неминуемой боли, но её не последовало, пчела лишь обозначила удар.

Весь мир перестал существовать, только я и чудовище на носу. Мы смотрели друг другу в глаза, время остановилось, вот пчела снова подняла жало и вновь его неожиданно опустила. Опять сработал рефлекс и глаза сами закрылись, однако удара и на сей раз не последовало. В нашу психологическую игру влился посторонний звук, напоминающий стрекот небольшого вертолета. Мне подумалось в тот момент, что это прибыло подкрепление к моей мучительнице, словно её одной не хватало.

Потеряв полтора килограмма нервов, я решился рискнуть и сбить это зловредное существо, невзирая на возможные последствия. Очевидно, пчела поняла по глазам, что я собираюсь сделать, поскольку укоризненно покачала головой и с явным намерением подняла свое маленькое, но острое оружие. Я в очередной раз зажмурился и услышал глухой звук удара. «Все, теперь у меня будет огромный нос, как у кота из мультика!» — подумал я.

Открыл глаза, удивленный тем, что не почувствовал боли. Перед самым носом летал Мириэль, трепещали стрекозиные крылья и покачивалась дубинка, маленький рот открывал в улыбке мелкие зубы.

— Все, котик, квиты за прошлый удар, на сей раз я спас тебя от укуса! — дружески подмигнул эльф.

В этот момент я готов был расцеловать его, если бы умел это делать, а так просто мотнул головой в знак признательности. Эльф еще раз улыбнулся и подлетел к Татине.

— Ну что вы развалились? На вашем коте пчелы эксперименты ставят, а вы и в ус не дуете. Но я не поэтому здесь, у меня плохие новости — Гарион справился с Брысем. Тому-то ничего не будет, неделю полежит и отойдет, а вот вам разлеживаться некогда. Мое племя убрало ваши следы и создало новые, но этим Гариона надолго не обманешь, к тому же с ним предатель Нариэль. Увы, мы могли лишь бессильно кусать локти, не рискнув снова напасть — слишком мало эльфов осталось на земле. Где благородный рыцарь Павел? — закончил свою речь вопросом Мириэль.

— Привет, мотылек, а он вон в той деревне разведку проводит, вы как-то забыли про нее рассказать, а нам она показалась подозрительной! — сообщила Татина, так и не поднявшись с земли.

— Так это же деревня «неугодных»! Там трое псов-рыцарей в качестве охранников, Павел может им попасться! — встревожился Мириэль.

— Не беспокойся, эльф, сейчас Павел невидим, да и в жизни не особенно глуп, так что ждем его возвращения. Надеюсь, ему недолго осталось и скоро он присоединится к нам, а ты пока расскажи поподробнее об этой деревне, — сказал подошедший гном.

— А, он с амулетом — молодец какой! Да что рассказывать? Там содержатся не простые заключенные, а те, кто чем-то не угодил королю Стиму. Причем это бывшая элита, то есть те же звери, но проштрафившиеся, а охрана у них оттого немногочисленна, что знание о трех братьях удерживает лучше всякой проволоки и решеток. Головы пытавшихся сбежать насадили на колья, и выставили в качестве напоминания остальным. От братьев пока еще никто не уходил, — сообщил нам расстановку сил в деревне Мириэль.

— Эту элиту не жалко, они такое вытворяли на свободе, словно боролись за главный приз в соревнованиях по жестокости и изуверству. Но стемнело, а Павла все нет, я думаю, что самое время начинать беспокоиться, — соизволила приподняться на локте Татина.

— Подождите, а почему это горелой шерстью нанесло? Пойду, проверю, откуда идет этот запах! — принюхался гном и потопал в сторону опушки.

Наши лошади нервно переступали, раздували ноздри и подергивали ушами, так же как и я, они почувствовали запах горелого. Но это не обычный запах горелых тряпок и древесины, к нему примешивалась удушливая вонь подгоревшего мяса.

Через пять минут вместе с гномом вернулся Павел. Удрученное лицо перепачкано сажей. Молча подошел к Бегунку и, проверив сбрую, потуже подтянул подпругу. Конь фыркнул в ответ и вернулся к общипыванию сочной листвы.

— Здравствуй, Павел, а меня к вам отец послал, предупредить об опасности! — пропищал Мириель, глядя на мрачного Павла.

— Здравствуй, Мириэль, Крохм успел рассказать обо всем, спасибо за предупреждение, нам пора ехать. Крохм сказал, что здесь неподалеку есть вход в подземные катакомбы, давайте поспешим, — тихо произнес Павел и подозвал меня.

— Павел, а что там случилось в деревне, почему ты такой мрачный? — поинтересовалась Татина.

— Нам не нужно здесь больше находиться, едем быстрее, по пути все расскажу, — сказал Павел, уложив меня и привязывая гнома, — Мириэль, спасибо за помощь, передай нашу благодарность отцу. Скажи, что мы его помним, любим, чтим. Пусть всегда с собой носит воду и не доверяет это дело другим.

— Наперед он будет умнее. Этот предатель, Нариэль, вовсю порхает перед Гарионом. Даже зубы сводит от омерзения, — возмутился эльф.

Павел пожал плечами и ничего не ответил. Мириэль, видя, что Павел не в настроении общаться, изобразил в воздухе поклон и умчался вглубь леса. Мы выехали из леса, по широкой дуге, по картофельной ботве, обогнули полыхавшую деревню. Не слышно ни криков, ни стонов, полная тишина и утробное урчание жадного огня, пожирающего выцветшую пищу.

— Павел, так что же все-таки там случилось? Почему деревня горит? — спросила Татина у погруженного в раздумья носителя амулета.

— Когда я туда шел, мне на встречу попалась наша давняя знакомая — мать братьев. Ковыляя, она что-то там ворчала о положенной пенсии по случаю инвалидности кормильцев. Решил проследить, что она там делает. Пропустив ее мимо себя, я прошел в деревню, а старуха проковыляла в центральный дом. Проследовав за ней, я попал на общий ужин. Татина правильно подозревала эту деревню в ненормальности — там лишь одни мужчины. Но ненормальность выражалась не только в чисто мужской компании, — опередил Павел Татину. Та огорченно закрыла рот.

— Таких бандитских рож я не видел никогда, каждый из них украшал бы собой почетное место на стенде «Их ищет милиция». Как раз там впервые увидел ваших пресловутых псов-рыцарей, они выделялись лишь шлемами в форме собачьих голов, да доспехами, а так их невозможно отличить от остальных. Старуха подошла к одному из рыцарей, что-то прошептала и шмыгнула вон, по пути стибрив краюху хлеба. Другие не обратили на нее внимания и продолжали жрать — похоже она заходила в гости не первый раз, — Павел сделал паузу, чтобы откашляться от едкого дыма.

— Вот же мерзкая старуха! — не сдержался Крохм. Бегунок укоризненно оглянулся и хвост в очередной раз съездил по носу недорослика.

— Так вот, рыцарь, к которому она подошла, посмотрел на других и поднял брови, а те кивнули в ответ. Тогда первый поднялся и сказал: «Заключенные, нам сегодня принесли хорошую весть — у короля родился сын, поэтому он милостиво разрешил раскупорить заветную бочку вина, сберегаемую для особого случая. Перепел, принеси бочонок из нашего погребка! Сегодня вам даруется свобода!!! А со временем и возможное возвращение утраченных регалий!» Заключенные радостно загалдели, а один из рыцарей вышел из избы и вскоре вернулся с бочонком в руках.

— Так их всех освободили? — ахнула Татина, а Павел покачал головой.

— Освободили бы, но не так, как сказал охранник. Мужчины наполнили кружки и сомкнули их, за свободу от опостылевшей каторги и за мечту, что их снова приблизят ко двору, а там уж они себя покажут. Выпили все, кроме надзирателей, которые незаметно вылили содержимое кружек через плечо. Наполнить кружки второй раз никто не смог. Выпившие засыпали, их головы одна за другой ложились на стол и не поднимались. Трое рыцарей срезали с шей каждого из спящих какие-то мешочки. Затем они вышли, и на улице подожгли углы дома, а я пошел за ними. Перепел, цыкнув зубом, задумчиво произнес: «Приказ короля уничтожить всех мы выполнили. Обидно, что братья больше не смогут наводить страх на заключенных, к этим харям я привык. Эх, жаль, что столько картошки пропадет зазря. Но пора собираться на доклад к его величеству, интересно как он меня наградит за это?» — Павел понизил голос, вероятно, пародируя Перепела.

— Ни чего себе, — вымолвил гном и увернулся от летящего хвоста.

— Ага, вот и ничего себе. Другой резко остановился и возмущенно сказал: «А почему это ты будешь докладывать и ждать награды? Я тоже причастен к выполнению приказа и не меньше достоин поощрения!» Третий тоже вмешался в разговор: «Да вы двое рожей не вышли, а мне в самый раз предстать пред его сиятельные очи и все рассказать. На том и порешим, я вас потом элем угощу». Они заспорили, затем перешли на личности, взаимные обиды вспомнились, и в конце блеснули ножи. Я не стал дожидаться развязки и поспешил к вам, но на краю деревни не смог удержаться и оглянулся. Все трое лежали с торчащими ножами в груди. Я первый раз видел столько смертей за раз, и не в кино, а в реальной жизни. Не выдержал и вернулся, вытащил людей из горящего дома. Один из последних очнулся и уставился на меня бессмысленными глазами. За ним другие, глаза у всех пустые, как высохшие колодцы. Я не выдержал и убежал, — Павел негромко всхлипнул в конце истории.

— Вы, люди, всегда славились жестокостью и жадностью среди живущих в королевствах. А уж в уничтожении себе подобных — просто не имеете равных, — сказал Крохм.

— Не обобщай, гном, не все такие. Мы же отпустили тебя и помогли эльфам, я, конечно, не считаю себя святой, но в общее платье запихивать не смей! И у нас еще остались честные и благородные люди, только они вынуждены жить по общим правилам, чтобы не выделяться и не переселяться в такие вот деревеньки! Или переезжать на тот свет, возможно и с семьями! — возмутилась Татина.

Я не стал ничего добавлять, просто похлопал Павла по ноге лапой, такое потрясение не каждый день происходит.

«Все нормально, Кешка, но как же так? Разве так можно? Я не могу этого понять, ни за что, ни про что… И потом еще награду за это получать… Как же я сочувствую Татине, что ей приходится жить в таком мире!» — передал мысли бледный Павел.

«Павел, мы с тобой живем в таком же мире, люди нигде не меняются. Это даже по телеку показывают, я понимаю, что тебе некогда и улица важнее, но если бы иногда смотрел и видел, то вряд ли сейчас был так шокирован. К тому же не расстраивайся — все это они заслужили, как убийцы и изуверы!» — просветил я друга, но тот только хмыкнул в ответ.

— Павел, давай свернем к тому холму. Если мои подозрения подтвердятся, то мы окажемся в нашем мире и под землей домчимся до королевства за несколько часов! — крикнул Крохм.

Огонь разгорался, жадное пламя пожирало без разбора все, до чего дотягивалось. Черный дым поднимался в небо, унося с собой не менее черные души постояльцев и их надзирателей. На фоне огня выделялись столбы человеческих фигур. Недавние заключенные смотрели на нас бессмысленными взглядами. По шерсти пробежал мороз — более страшных рож я в жизни не видел, только в фильмах ужасов.

Мы подъехали к означенному холму. Ничем не примечательное возвышение, кроме усыпавших подножье кустов красной смородины. Павел быстро отвязал гнома и Крохм смело кинулся вглубь колючих ветвей, не опасаясь поцарапаться. Там он поколдовал с небольшим и неприметным кустиком, за что получил в качестве награды скрежет внутри холма, и обрадовано воскликнул:

— Да! Радуйтесь, друзья мои, механизм двери в порядке! Наконец-то я смогу увидеть своих родных и наподдать как следует Стохму.

— Открывай и не томи, а то вид горящей деревни навевает на меня такую тоску, что скоро мигрень вылезет на свет, а от нее так просто не избавишься! — не могла не прокомментировать его слова Татина.

Гном проигнорировал высказывание и занялся переплетением веточек куста. Оказалось, что веточки изготовлены из какого-то гибкого материала, вроде нашей проволоки. Внутри холма зашумело, и ещё раз послышался знакомый скрежет. Песчинки тонкими струйками потекли в глубокую щель, с каждой секундой она делалась все более и более широкой.

Створки дверей остановились, образовав достаточно широкий проход. Забавно видеть дыру в поросшем зеленью холме, словно отверстие, прогрызенное гигантской мышью в огромном куске сыра. Я невольно поежился, представив себе размеры этой мыши: с такой не поиграешь всласть, скорее наоборот — она загоняет бедного и несчастного кота.

— Прошу вас посетить одну из комнат моего обширного дома, и позвольте быть гидом в этой части увлекательного путешествия, — с поклоном сделал приглашающий жест улыбающийся Крохм.

— А там всегда так темно, как у негра… за пазухой? — невольно спросил Павел, заглядывая в уходящий вглубь темный тоннель.

— Нет, только когда наступает зима или лето, осень или весна, а все остальное время там светло и бабочки! — не удержалась от колкости наша язва.

— У гномов всегда на входе в тайнике спрятаны факелы. Татина не права, у нас бывает светло, правда, вместо бабочек у нас порхают мотыльки, — обиженно произнес гном.

— Ну, мы будем стоять и обсуждать особенности освещения в гномьих тоннелях или все же пройдем? Кстати, Крохм, а в твоих переходах достаточно места для прохода лошадей? Я не планирую оставлять свою резвушку сушиться на солнышке! — сообщила нам Татина.

— Не волнуйся, Тана, я проведу вас там, где пройдет человек с лошадью. Но если ты собираешься ехать верхом, то я посоветую тебе оставаться наверху. В одном же ты права, нам действительно пора идти! — сказал гном и достал из неприметной ниши, укрытой дерюжкой, три факела.

В подтверждение его слов в склон холма слева от нас ударила и метнулась назад голубая молния, заставив всех вздрогнуть, а испуганных коней подняться на дыбы. Опаленная трава занялась язычками огня. Когда же мы обернулись в поисках причины возникновения молнии, то на краю леса увидели маленькую фигурку в неизменном желтом балахоне. Фигурка спешила к нам с поднятыми руками, между ними шевелилась блестящая синяя ниточка.

— Быстрее в тоннель, там он не сможет нас достать! — воскликнул Крохм и подал пример к действию, деловито прошмыгнул в пещеру и завозился с какими-то корешками, торчащими из стены.

Мы не заставили себя долго упрашивать и двинули следом за ним, дополнительным стимулом послужила еще одна молния, ударившая на этот раз правее входа. Павел торопливо чиркнул зажигалкой и вскоре три факела рассеяли темноту каменного тоннеля, заставили тени причудливо гарцевать на неровных стенах.

«Павел, а он с каждым разом бьет все прицельнее, может, останешься на поверхности и еще раз испытаешь возможности амулета? Вдруг у него молния лопнет в руках, или он запнется и больно ударится головой о картофельный куст?» — спросил я у Пашки, пока он пытался справиться с испуганным Бегунком и завести его в холм.

«Нет, Кешка, вряд ли это поможет, вспомни хотя бы Железера. На нем висел амулет, однако же он ничем ему не помог, так что не будем рисковать. К тому же мы не одни, с нами еще те, за кого мы несем ответственность. И вообще ты разве не видишь, что я сейчас занят и некогда болтать?» — ответил мне еле усмиривший коня Павел.

Фу-ты, ну-ты, нашелся Маленький принц. Я пшикнул в сторону Гариона, и храбро спрятался в мешке. Если не видишь опасность, то не так страшно.

— Какого молота вы там забыли? Вход сейчас закроется, и останетесь на разговор с тем злым дядькой. А ну быстро внутрь! — раздался голос Крохма.

Бегунок презрительно на него фыркнул и, пропустив вперед Татину с ее лошадью, величественной поступью зашел в тоннель. Я смог справиться с собой и высунул голову наружу.

Чуть-чуть не прищемив хвост Бегунка, дверь с лязгом сомкнулась, и тут же с другой стороны послышался грохот небольшого взрыва, землю ощутимо тряхнуло. С потолка посыпался песок, полетели камешки, один ощутимо стукнул мне по носу. Я сперва хотел обидеться и уйти в себя, а попутно и в мешок, но любопытство настояло на том, чтобы посмотреть на действия гнома. А посмотреть было на что — Крохм заметался по входу, выдергивая какие-то корешки, веревочки, сдвигая и переставляя с места на место камни.

— Быстрее уходите отсюда, сейчас будет обвал! — крикнул гном, не отрываясь от своего занятия.

Татина открыла рот, чтобы прокомментировать это восклицание, но Бегунок из мужской солидарности толкнул в спину мордой. Чтобы удержаться на ногах, ей пришлось пробежаться вперед, но когда остановилась, то наградила Бегунка взглядом, каким смотрел Цезарь на Брута в момент своей кончины. Бегунок ответил невинным хлопаньем глаз, а когда та возмущенно отвернулась, хитро подмигнул Павлу. Друг ответил тем же и украдкой показал поднятый большой палец, а я погладил бы по шее нашего верного скакуна, но из-за ограниченности положения просто солидарно мявкнул.

Мы торопливо шли по длинному коридору, готические тени выплясывали угловатые танцы на стенах: то представляли всех великанами; то делали карликами. Пройдя до развилки, остановились в ожидании гнома. Позади раздался грохот, шум обвала, под ногами зашевелилась земля, а сверху осыпало каменной крошкой. До нас долетело удушливое облако пыли, а вскоре из нее показался низкорослый проводник.

— На время преследователь будет занят поисками входа, поскольку я завалил наш на пятьдесят метров вглубь, да еще и залил расплавленным свинцом. Другой вход находится десятью километрами южнее и вряд ли Гарион о нем знает! — сообщил довольный Крохм и потряс головой, вытряхивая из волос осевшую пыль.

— А откуда у тебя свинец взялся? Или ты его постоянно в карманах таскал? Тогда я слегка сочувствую Павлу, — с усмешкой произнесла Тана.

Что-то последнее время она постоянно старается подколоть Павла. Может ему еще раз проверить ее нос на влажность, вдруг на этот раз получится?

— Конечно же нет, это гномьи секреты, на каждом выходе поставлены специальные резервуары, заполненные свинцом и при необходимости он моментально растапливается до жидкого состояния. Вот и сейчас помимо наваленных камней Гариону придется пробиваться через двухметровую толщу свинца. Эти резервуары мы поставили после того как ушли под землю, — просветил нас Крохм и устремился в правый коридор.

Нам ничего другого не оставалось, кроме как проследовать следом. Со стороны обвала доносились глухие звуки, будто кто-то методично бил по боксерской груше в глубоком подвальном помещении. Мы не стали дожидаться конца тренировки упорного боксера, а с головой окунулись в переплетение коридоров, подземных залов, пещер и проходов.

Пламя от факелов разбивалось на тысячи огоньков, падало на сталагмиты и зажигало причудливые люстры, в сталактитах разбивалось на миллионы зайчиков. Пещеры превращались в волшебную сокровищницу Али-Бабы, раскрашивались всевозможными цветами, переливались и сверкали. Мы шли в полной тишине, зачарованные открывавшейся красотой, единственными звуками были цокот копыт и наше затаенное дыхание. Крохм удовлетворенно хмыкал, видя, как мы очарованы чудесными сказками подземелья. Мы подошли к сплошной стене, и Павел недоуменно посмотрел на гнома. Тупик? Недорослик хмыкнул и ударил по ближайшему сталактиту — по пещере пронесся хрустальный звон.

— Ни шагу дальше!!! Оставайтесь там, где стоите! — раздавшийся под потолком громовой голос заставил вздрогнуть, я оглянулся в поисках источника этого голоса.

В зале никого кроме нас, и это не могло не вызывать беспокойства. Однако ничуть не удивленный гном подошел к небольшому отверстию в стене и наклонился над ним.

— Тутом, сколько раз тебе говорили, чтобы ты убавил громкость? Ты озадачил моих спутников и испугал животных, вот доберусь я до тебя… Это Крохм, я вернулся из леса! — проворчал наш проводник.

Хотя гном достигал всего лишь половины человеческого роста — значит полупроводник. Однако с полупроводником всегда ассоциировался только Сусанин.

— Извини, Крохм, это я так… для пущего эффекта… зато знаешь скольких непрошенных гостей убежали от этого гласа? — уже тише произнес невидимый собеседник, и я понял, что звук исходит из отдушины в потолке. — Если эти люди пришли с тобой, то милости просим! А мы тебя сочли умершим и успели справить погребальную тризну.

— Не сомневаюсь, что Стохм приложил к этому грязную руку. Но он просчитался, давай открывай ворота и объяви общий сбор в главном зале Старейшин — скомандовал Крохм и подошел к сплошной стене.

По стене пробежала трещина, все больше и больше расширяясь, она превратилась в арку высотой в три метра. За ней оказался еще один коридор, но имеющий обжитый вид, на стенах горели воткнутые в подставки факелы, что оказалось очень кстати, так как наши выгорели и почти не давали света. Гном махнул рукой, приглашая поторопиться, и мы поторопились, Павел споткнулся на ходу и проехался носом пару метров. Выслушав очередные откровения от Татины, и огрызнувшись в ответ, Павел что-то подобрал с пола.

— Крохм, а у вас всегда разбрасывают золотые самородки по полу, или вы так встречаете гостей? Нет, я конечно не против, но как-то это неэкономично, — отряхнувшись, Павел разглядывал небольшой кусочек камня в руке.

Осколок гранита с желтой полоской посередине катался по грязной ладони, полоска тускло поблескивала и радовала глаз своей желтизной.

— Нет, Павел, это золото для дураков, обманка так сказать. Порой встречаются куски обманки, величиной с твою голову, — проговорил Крохм, взглянув на обломок в Пашкиных руках.

— Павел, я смотрю, ты нашел золото по себе! Ну, ничего, вот завершишь свою миссию, возглавишь какое-нибудь государство и пустишь в оборот монеты из этого металла. Можешь даже свой гордый профиль на этих монетах вытеснить! — улыбнулась Татина.

Павел только поднял глаза к потолку, но, не обнаружив там ничего интересного, сунул камешек в карман и начал поправлять подпруги на Бегунке. Наше благородное средство передвижения презрительно фыркнуло и отвернулось от него. Я никак не прокомментировал данную ситуацию. Надоело.

Мы подошли к концу коридора и гном снова завозился с корешками торчащими из стены, какие-то соединяя, а иные отодвигая в сторону.

— Да, все же сложные у вас запоры, надеюсь, на туалеты вы такие не ставите? А то ведь можно и не успеть набрать необходимую комбинацию, — наблюдая за его работой, высказала общее мнение, но в обычной манере, Татина.

— Если наберешь неправильную комбинацию, то в туалет будешь проситься у небесного кузнеца. Это и защита, и ловушка, только гномы могут знать, как пройти, а в некоторые места и вовсе попадают только посвященные, — сказал оторвавшийся от заплетания косичек из торчащих корешков гном, — Если ты дернешь не за тот корень, то тебя может накрыть потолок, и считай что тебе повезло, мы ведь и другие ловушки умеем ставить.

После этих слов створки ворот распахнулись, и мы вошли в большой зал. Видно, что зал делался с большой любовью и старанием — на стенах, колоннах и даже потолке затейливая каменная резьба. В основном изображающая победу гномов над людьми и какими-то расплывчатыми созданиями. Под потолком разбрасывает яркие огни огромная люстра из хрусталя, отблески причудливо пляшут по обширному залу.

Посреди зала встречала целая демонстрация из низкорослых человечков. Некоторые подметали пол бородой, другие, как и наш спутник — безбороды, одни держали в руках кирки, иные кузнечные молоты, но все насторожены и молчаливы. Мы смотрели на них, они взирали на нас, и эта игра в гляделки грозилась затянуться на неизвестно сколько время. В одежде молчаливых работяг преобладали коричневые и серые тона. На возвышении расположился большой стул резной работы, весь в завитушках и изгибах, с этого постамента грозно взирал старый гном. Убеленные сединой волосы перехвачены золотым обручем над мохнатыми бровями.

— Подойди, мой сын, и расскажи — почему тебя так долго не было? Двое подданных принесли пряжку от твоего ремня с поляны, где находился капкан. Рядом обнаружили щепки от срубленного дерева и след Брыся, неужели ты настолько глуп, что срубил дерево для костра в присутствии лесного стража? Мы пять дней в трауре, потом являешься ты и приводишь с собой людей. Как ты все это объяснишь? — сдвинув брови, спросил сидящий на резном стуле.

— Отец, все подстроил Стохм, он поймал тебя на спор и сделал так, чтобы я не вернулся обратно. Он почти осуществил свой план, если бы не эти люди, то мой труп доедали бы волки! — начал свою речь Крохм, но тут влез вертлявый гном, с бегающими глазками.

Если бы огромная крыса встала на задние лапы, побрилась и одела человеческую одежду, то она вполне могла быть зеркальным отражением племянника короля. Он появился из-за спинки стула и зашипел на Крохма.

— Ты нарушил заповеди не входить в контакт с людьми! Значит, наши законы писаны не для тебя! И чтобы отвлечь от этого наше внимание, ты наводишь злостную клевету на родственника. Ты не выполнил уговор, заключенный пять дней назад и… — тут его словоизлияния прервал дрожащий от ярости голос Татины.

— Ты, мелкий провокатор, еще смеешь трепыхаться и пахнуть в его сторону? Король, дай ему по шее, чтобы он скатился в нашу сторону, и я тогда смогу добавить коленкой. Твоего сына мы нашли умирающим от голода в ловушке, которую сотворил Брысь. Учитывая то, что у твоего сына не имелось толкового защитника перед лесным сторожем и подлянку, подкинутую вон тем крепышом, в виде погубленного дерева — не трудно догадаться, что ваш траур был бы обоснован, если бы не вмешались мы! — чуть не срываясь на визг, прострочила бледная Тана.

— Король, не слушай её! Люди всегда стремились обмануть трудолюбивый и гордый народ гномов. Мы вместе с Билном и Тоном обследовали место происшествия, там не нашлось крови. Может и не было никакой борьбы с Брысем? Вполне вероятно, что Крохм где-то пропадал все это время, а после нашел людей и склонил их к сговору против меня. Он еще с младенческого горшка кидал в меня своими… — перекричал Тану гном, но она тут же отыгралась.

— Ах ты, негодник! Пусть твоей маме будет стыдно за такого сынишку, это же надо — мало того что разбросал щепки по поляне, так еще и сорта деревьев перепутал. Вместо щепок сосны, которые росли на поляне, накидал щепки бука, который растет только в центре Ледяных гор! Может ты и разбираешься в металле, но в древесине, оказывается, полный профан!!! — все убыстряя темп речи и увеличивая громкость голоса, проговорила Татина, и результат ее спича не замедлил сказаться.

— Я различаю деревья и не мог ошибиться, наглая девчонка!!! Я с детства увлекался флорой и фауной с поверхности земли, так что щепки сосны положил верно…

Бац! — прервал начавшуюся истерику Стохма звучный подзатыльник, отвешенный королем.

Стохм скатился с пьедестала и, ошеломленный, застыл в ногах остальных собратьев, которые расступились и образовали большой круг. В центре озирался перепуганный гном. До него дошло, куда его завел невыдержанный язык. В нашем дворе таким подлым котам темную готовили, и потом выдирали половину усов, чтобы неповадно было.

— Так вот кто это сделал, — сказал мрачный король.

Стохм затравленно огляделся, отступать некуда, всюду нахмуренные лица и грозно поднятые бороды. Павел изо всех сил сдерживал Татину, она все порывалась подобраться к лежащему и осуществить обещанное. Тишину нарушил седовласый король, два раза натужно кашлянув, он поднялся с трона.

— Подойди, сын мой, дай мне обнять тебя! Ты вернулся, и моя душа вновь зажглась жарким огнем, который потушило известие о твоей пропаже. А ты, Стохм, прощай! Отныне вход в наше королевство тебе закрыт навсегда! — с этими словами король обнял сына и отвернулся от поверженного племянника.

Стохм стараясь ни на кого не смотреть, поднялся с земли, отряхнул одежду и с понурой головой, прошел к выходу из зала. Гномы расступались перед ним, но их красноречивые взгляды, подобно тяжеловесным наковальням, пригибали предателя к земле. Лишь один раз он выпрямился, когда вырвавшаяся Татина все же придала ему ускорение коленкой, хотя для этого и пришлось присесть, дабы попасть по намеченной цели. Стохм прожег ее взглядом и помчался вон из зала, так как Бегунок тоже вознамерился повторить подвиг Татины.

— Гарион вам еще покажет, подлые создания! Наша месть будет скорой и кровавой!!! — донеслось до наших ушей, и затем топот маленьких ног рассыпался дробью.

— Храбрая девушка, благодарю за содействие в разоблачении заговора, и прошу тебя и спутников присоединиться к нам завтра за пиршественным столом, на празднике в честь чудесного возвращения моего сына! — улыбнувшись в бороду, вымолвил король, остальные гномы поддержали его слова одобрительным гулом.

— Спасибо, мудрый правитель, нам действительно пора подкрепиться и следовать дальше, но и поспать бы не мешало. За нами погоня и мы вынуждены поторопиться, но от бесплатной еды вряд ли сможем отказаться, — с поклоном ответила Тана.

Вот! Может же нормально разговаривать, когда есть захочет. Я обратил на это внимание Павла, за что и был поглажен по высовывающейся из мешка голове.

— В наших подземельях вы в безопасности. Позвольте же узнать — кто вас преследует, может наша помощь не будет лишней? — спросил король.

— Отец, за ними гонится Гарион. Видно они наступили ему на любимую мозоль, вот он и хочет поквитаться, — за нас проговорил Крохм.

— Тогда вам действительно нужно поторопиться. Стохм не откажет себе в удовольствии провести его короткими ходами. Мы можем лишь блокировать перемещения Гариона, не более того. В междоусобицу между людьми мы соваться не будем, — после раздумий сообщил нам король.

Пока он думал — никто не смел шелохнуться, лишь шипение факелов, дыхание многоголовой толпы и пляски длинных теней по стенам.

— И на том спасибо, если вы еще и к Кану проводите, то вообще будет отлично, — вклинился в разговор Павел.

Король наклонил голову в ответ на его слова и махнул рукой своим подданным.

Нас отвели в отдельные комнатки, чистые и аккуратно обставленные. В нашей комнате растопырил ножки низкий топчан, укрытый медвежьей шкурой, в углу капал умывальник, за ширмой скрывался санузел, небольшой столик с парой табуреток — вот и вся спартанская обстановка, что радовала взгляд усталых путников. Как и везде под землей комната освещена факелами, но чад от них вытягивался в отверстия вентиляции и почти не чувствовался. Коней увели четыре сноровистых гнома, Бегунок сначала было воспротивился, но после похлопывания по шее Пашкиной руки, успокоился и дал себя сопроводить. Крохм помахал нам рукой, мол, увидимся позже, и утонул в дружеских объятиях, похлопываниях и редких пощипываниях.

В комнате Павел сразу же упал на топчан, и устало вытянул ноги. Из-за малого роста хозяев ноги слегка свисали с кровати. Я же походил по комнате и, не найдя ничего интересного, примостился рядом. Потрескивали три факела, капали в тазик капли из умывальника, за массивной дверью слышны далекие возгласы радующихся гномов. Татина находилась в комнате по соседству и, судя по скрипнувшим доскам, тоже упала на кровать.

«Кешка, почему Татина все время стремиться меня подколоть? Подумаешь, сбрехнул немного — как же без этого. Теперь она до самого расставания не слезет с меня. Когда же мы найдем этого Кристана и ту же Кирию? Если и отшельник не сможет нам помочь, то останется просто каждого останавливать и спрашивать — не Кристан ли он?» — передал свои грустные мысли Павел.

Я понимал его, впервые он оказался далеко от дома, от родителей, от участкового. Незнакомая местность, чужие люди, сказочные существа и несколько смертей — кому угодно нервы попортят. А он молодцом, держится, мысли на девушку переключает.

«Павел, ну чем я тебе могу помочь? То, что Татина неровно дышит по отношению к тебе, заметил даже Бегунок. Ну а что с целью наших поисков… могу лишь одно тебе сказать — быстрее бы они нашлись, и мы смогли вернуться домой! Ты спишь, что ли?»

«Нет-нет, просто медленно моргаю! Продолжай!» — Павел зевнул во весь рот.

«Я думаю, что мы сможем уговорить отшельника! Так завтра и приступим к поискам, найдем и уболтаем. Покажем ему удаль молодецкую и амулетную защиту. А если не уболтаем, то пошлем Татину и она… Ну что ты за человек? Хоть бы храпел потише, пока я тут наизнанку душу выворачиваю!» — оскорбленно закончил я свою речь.

В ответ не прозвучало ни одной толковой мысли, лишь ровное и спокойное дыхание - Павел уснул. Неудивительно, столько всего навалилось за последнее время. Парню, все приключения которого состояли из вылазок в сады за яблоками, и разборок с ребятами соседнего двора, подобные испытания трудно выдержать и тем более так, сходу, принять. С этими мыслями я прикорнул у Пашкиной подмышки и тоже провалился в темноту без сновидений, но ухо само собой держал востро. Так. На всякий случай. А эти случаи валятся и валятся, безостановочно.

Нас разбудил негромкий стук и хриплый голос за дверью.

— Вас просят придти в общий зал, там все накрыто и ждут только вашего появления.

— Да-да, уже идем. Кешка, вставай, просыпайся, не ленись, а ты где? А, ты уже у двери. Пойдем нормальной пищи поедим, всяческих разносолов и деликатесов, надеюсь, гномы умеют хорошо готовить. Эх, сейчас бы мамкиных блинов со сметаной! — потягиваясь, сказал Павел.

«А я бы не отказался от соседкиной курицы-гриль. Очень уж она вкусно её готовит!» — облизнулся я.

Плеснув в лицо водой, Павел повернулся к двери, где мой желудок уже давно выражал недовольство глухим урчанием. Я по привычке пару раз скребанул по двери, потом вспомнил о мысленном общении и покрыл его ругательствами за нерасторопность.

В коридоре топтался незнакомый гном, рядом протирала глаза заспанная Татина, что-то недовольно бурчащая себе под нос. Гном поклоном попросил следовать за ним, и мы двинулись по коридору в сторону веселого гула голосов.

Двери открыли пародию на крупный корпоратив — между столов, уставленных яствами, в броуновском движении сновали чисто одетые гномы. О чистоте одежды я мог судить по тому, что при ходьбе с них не сыпалась угольная пыль и каменная крошка. Зато непременным атрибутом у всех, кроме женщин, являлась белая манишка на груди, скорее всего она надевалась на праздники вроде этого. Судя по снежной белизне манишки, праздники у гномов случались не так уж часто.

Кстати, если говорить о женщинах-гномицах, то по строению фигуры они похожи на мужчин, такие же коренастые, крепко сбитые и широкие в плечах. От мужчин отличали характерные выпуклости и отсутствие бороды, еще головы облегали белые чепчики. В целом гномиц можно назвать миловидными, но я не буду, а то гномы заревнуют, да и нравятся мне больше кошечки нашего двора. Знаю, что они это не прочтут, но может какой-нибудь хороший хозяин расскажет моё повествование своей кошке, а та передаст во двор. И тогда кошки поймут, кого я имел в виду и им станет приятно. Да, так и представляю сидящего в качалке человека, который читает тихо урчащей кошке.

А тем временем в зале установилась тишина — то поднял руку король. Справа от него стоял умытый и причесанный Крохм, сменивший беличью шапку на тонкий золотой обруч.

— Приветствую вас, представители людского племени, на нашем торжестве. Мы благодарны за помощь в деле возвращения королевского сына и раскрытии заговора, и просим вас разделить нашу радость. Теперь вы всегда можете рассчитывать на помощь подземного народа, и, в знак нашей признательности, мы дарим уголек от костра великого кузнеца, нашего прародителя. Если вы попадете в беду, то зажгите уголек, и мы придем на выручку, где бы вы ни находились. А сейчас давайте праздновать! — последние слова короля потонули в одобрительном реве.

Сотни рук с кружками взметнулись вверх, и началось всеобщее веселье, которое увлекло и закрутило нас. Слабо мерцающий уголек поместили в шкатулочку, и Павел бережно убрал его во внутренний карман потрепанной джинсовки.

Я не спешил влиться в омут, боясь, что меня элементарно затопчут, и продолжал сидеть на Пашкином плече. Павел же пригубил из кружки и, резко сморщившись, отодвинул ее в сторону, отдав предпочтение закускам. Пару раз я порывался намекнуть ему, что на плече находится живое и голодное существо, но в гуле тостов, здравниц и поздравлений, он не слышал и мыслей. До него дошло, когда я съездил лапой по уху и с немым упреком уставился в глаза. Вот тогда Павел вспомнил про меня и усадил на стол, поближе к мясу, за что я ему премного благодарен.

— А ну пошел отсюда, блохастый кусок шерсти, еще раз увижу рядом — пущу на шапку! — замахнулся на меня сидевший рядом гном.

За что сразу получил подзатыльник от подошедшего Крохма и освободил место на лавке. А когда поднялся с пола, то недоуменно уставился на нашего спутника.

— Этот «блохастый кусок шерсти» нашел меня в лесу и привел для спасения друзей, так что отнесись к нему с должным уважением! — повелительно сказал Крохм проштрафившемуся гному, а я еще и плюнул на него, правда, не попал. Гном не стал ждать моей повторной попытки, а с извинениями слинял, в это время Крохм повернулся к нам. — Павел, ешьте, пейте, отдыхайте, а после я вас отведу к тому месту, где видели отшельника в последний раз. Я поспрашивал о цели ваших поисков, но, к сожалению никто о них не знает.

— Да ладно, Крохм, мы сами надеемся только на отшельника, хотя и не факт, что он нам сможет помочь. Давно уже я не спал на нормальной кровати, еще бы помыться, — мечтательно потянулся Павел.

Крохм тут же отдал распоряжения расторопному парнишке в желтом фартуке и присел рядом с нами.

— Сочувствую, Павел, ведь ты вновь продолжишь свои приключения с очень красивой и не менее язвительной девушкой. Будь с ней построже и не забудь позвать на свадьбу, если прежде не поубиваете друг друга, — со смехом поднял кружку Крохм и, стукнувшись с Пашкой, единым махом её осушил.

Павел страдальчески скривился и последовал примеру Крохма, интересно — его от вкуса напитка перекосило или от замечания.

— Да, дружище, с Татиной сложно сладить, но надеюсь, в глубине души она мягкая, нежная и заботливая. На самом деле она мне очень… — Пашкины слова прервал гул в другом конце стола, мы невольно переключили внимание на то, что там происходило.

А посмотреть было на что — молодой гном, поспорив с друзьями, хлопнул Татину чуть пониже поясницы, а та приложилась ему бараньей ногой чуть повыше переносицы. Гном шлепнулся на пол, но тут же вскочил и попытался удрать, затеряться в толпе. Не тут-то было! Мстительная Татина поймала его за манишку и, сделав подножку, повалила снова на пол, причем он упал лицом вниз, выставив вверх пятую точку. Татина не преминула этим воспользоваться и, под общий хохот, схватила незадачливого гнома за ремень штанов и нанесла пару хлестких шлепков по выставленой части тела. Гном что есть силы рванулся и оставил ремень в руках Таны. Надо было видеть как он, придерживая спадающие штаны, кинулся вон из зала. Хохот и аплодисменты не смолкали еще минут пять. Татина картинно раскланялась и вновь заняла свое место.

— Тутом получил по заслугам, нечего выбирать нашу воительницу для баловства! Да и за громкоговоритель огреб сполна, — отсмеявшись, произнес Крохм и поднял кружку в честь Таны, остальные его охотно поддержали.

Больше в этот день ничего интересного не происходило, и если вы бывали на больших вечеринках, то можете представить, что было дальше. Обычные разговоры за жизнь и работу, дележка наболевшим и накипевшим, пара стычек, которые тут же разняли, здравницы и тосты.

Павлу и Татине приготовили горячую воду в больших бадьях, я же отказался от помывки — не люблю это дело, а когда мы вновь оказались в наших комнатах, то рухнули в объятия Морфея.