Амулет колдуна

Глава 7

Мы поехали в противоположную от ушедшего гнома сторону и, отъехав на приличное расстояние, увидели материализовавшегося Павла. Тот почему-то неодобрительно посматривал на Зимора, но пока молчал, видимо ожидал, что тот скажет все сам. И дождался все-таки!

— Зимор знает, что ты был в хижине вождя и все слышал, поэтому ничего не будет скрывать. Да, человек по имени Гарион появлялся у нас и убеждал выступить за его короля, но мы тогда отказались. Да, мы недовольны жадным и продажным племенем людей и начинали войну против людского рода. Но вас оказалось так много, и плодились с такой скоростью, что не успевали великие воины орков убить отцов, как на их место вставали сыновья. Мы те немногие, что остались от некогда большого племени и вынуждены скрываться в этом ущелье! — проговорил орк, не поднимая от земли глаз.

— Но почему бы вам не заключить мирное соглашение с людьми и не жить, допустим, в лесу или на склонах гор? Почему вы прячетесь в этом темном ущелье, разве это дело для воинов, один из которых стоит десяток людей в открытом бою? — спросил все также нахмуренный Павел.

— В открытом бою?!! — взревел орк, разворачиваясь к Павлу. — Не один раз был открытый бой и люди терпели там сокрушительное поражение. Но что-то вдруг изменилось, вы стали хитрее и проницательнее, всегда спешили на выручку себе подобных. Вскоре после этого вода в наших колодцах оказалась отравленной, везде появились замаскированные ямы с кольями на дне, и нельзя было пройти по лесу, чтобы в твою спину два или три раза не выстрелили. Поэтому дед нашего вождя собрал своих единомышленников и увел их в это ущелье, тем самым обрек нас на медленное вымирание. Вы, люди, никогда не упускаете возможности отравить или зарезать со спины своих собратьев, так что говорить о честном бое с чужими племенами?

— Не все такие, Зимор, поверь — не все. Есть и среди нас чудовища, но как оказалось и среди орков есть червоточина… — сказала Татина.

— Женщина, не смей лезть в мужской разговор!!! Ученик Зимора был на правильном пути, пока не появился Гарион и своими речами не смутил доверчивый ум. Мы с вождем сразу догадались, что колдун хотел на наших спинах ворваться в столицу непокорного государства, а потом всех нас пустить в расход. Но он смог воздействовать лишь на ученика, напев тому про орочью гордость и великое предназначение, результат вы видели сами, — опустив голову, закончил Зимор.

— Однако сейчас вождь уже был готов идти войной, или он передумал? — обидевшись на такое затыкание рта, спросила Татина.

— Сейчас такова была якобы воля духов, которую озвучил ученик Зимора. Мы смогли остановить его, но что будет в дальнейшем — неизвестно. До нас долетают слухи о людских войнах, по земле ползет сумрачная дымка, да еще и звери появились невиданные ранее! Что-то будет, но пока непонятно что! — и орк отвернулся от нас.

— Ты бы лучше рассказал, почему вождь все еще хотел принести Татину в жертву, «так… на всякий случай…» — мрачно произнес Павел. Татина от его слов просто задохнулась от возмущения, покраснела и начала реденько икать.

— Зимор не будет выгораживать свой народ, мы всегда приносили людей в жертву, если они забредали к нам. Гарион единственный, кто сумел уйти, да и то он обернулся змеей и проскользнул под носом у охранявшего его орка. Но Зимор сумел же отговорить вождя, сумел убедить его в полезности этой дерзкой девушки и вождь даже согласился подарить перо из булавы власти. Вот оно, как только понадобится помощь орков — сожгите его и мы придем. Вождь благодарен ей за вмешательство и спасение от полного истребления нашего племени, — Зимор протянул небольшое перышко, которое Павел убрал к остальным подаркам нелюдей.

Татина наконец-то смогла проглотить застрявший в горле комок, но на этот раз ничего не сказала, лишь долго-долго смотрела на орка. Потом плюнула и отстала от нас на десяток метров, что-то выговаривая своей лошади. Лошадка пряла ушами, но судя по волооким очам — ей было абсолютно до фени все жалобы Татины. Животное аккуратно переступало по каменистой поверхности, старалось не оставить подковы на острых краях булыжников.

— Павел, на твоей груди талисман Корня? — спросил между тем Зимор.

— Да, а что ты о нем знаешь? — и Павел подставил амулет к свету, солнце заиграло на нем яркими бликами и солнечные зайчики немного раскрасили унылую площадку, по которой мы шли.

— Немного, то, что в его создании принимали участие орки и они, как воинственное племя, заложили в нем две особенности — повернув желтый луч, ты получаешь огненный меч, способный разрезать железо и камень. А повернув черный — получаешь воинское искусство всех орков, то есть умение нападать и защищаться. Но кто-то мне говорил, что этот талисман делает его владельца неуязвимым, а те зверюги едва не прикончили тебя! — Зимор продолжал задумчиво разглядывать амулет.

Того что он сделает в следующее мгновение никто не ожидал, хотя и могли предполагать. Орк несильно ударил Павла по ноге, но донести удар до цели не смог, так как в этот момент поскользнулся на плохо лежащем камне и рухнул на землю. Причем так удачно рухнул, что заехал кулаком себе в лоб. Искр не было, зато возник звук как от сильного удара в огромный барабан. Не успело эхо утихнуть, как орк вновь оказался на ногах, при этом довольно улыбался.

— Хорошо еще, что Зимор раздумал ударять тебя своей секирой, не то вы лишились бы проводника! — орк потер огромную шишку на черепе. Забавно наблюдать, как красная припухлость возникла на зеленой коже.

— Да, не исключено. Я сам не понимаю, почему эта тварь смогла меня достать, до этого промашек не возникало и не было никаких сбоев, — проговорил улыбающийся Павел и строго посмотрел на покатывающуюся со смеху Татину. Но той смотри не смотри, а отомстить за прикрикивание на нее орка она просто была обязана.

— Нам бы такое чудо, вот тогда бы мы завоевали полностью все государства и смогли бы установить свой порядок, жесткий, но справедливый, — проворчал орк, поглядывая на Татину и уже сожалея, что не внял совету вождя принести ее в жертву.

Павел же повернул желтый луч, я снова съежился от пролетевшего холодка. В руках друга заиграл меч, состоящий из одного длинного языка пламени. Такую зажигалку я никогда не видел! Пламя около двух метров длиной и постоянно двигалось, но сохраняло форму клинка. Орк с уважением покосился на Пашкино обретенное оружие и попросил продемонстрировать его в действии.

Павел повернул еще и черный луч, от чего укрупнился в плечах и обзавелся внушительными мускулами на всем теле. Из-за этого его одежда затрещала по швам, и он был вынужден снять её. Да-а-а, сейчас, по пояс обнаженный, поигрывающий мускулами и пламенным мечом в руке, он был похож на одного из полубогов, какими их изображали древние люди. Конан сдох бы от зависти, когда увидел прорисовку мускулов на теле моего друга.

Павел показал новые умения, превратившись в смутно смазанный вихрь, состоящий из вспарывающих воздух рук, ног и обширной стены сплошного огня. Наигравшись вволю, он остановился и посмотрел на остальных. Мы все были в полном восторге от этой демонстрации смертельной силы. Павел хмыкнул что-то типа «то-то и оно, а вы как думали», и повернул обратно лучи, снова став прежним. Камни, по которым он ударял пламенным клинком, оказались разрубленными ровно посередине и срезы были очень ровными и без малейшей зазубрины.

— Зимор, наверное, бесполезно у тебя спрашивать знаешь ли ты Кристана или Кирию? Так хотя бы ответь — далеко еще до жилища отшельника? — Павел погрозил мне пальцем, видя, как я шебуршу в мешке.

Ну да, ну проголодался, все же мы живые и кушать хотим, тем более что по ящику говорили, что мне нужно много сил для игр и роста. Ну и что, что я уже взрослый кот, может мне тоже хочется порой порезвиться и поиграть? Ай, за что по уху? Ну ладно, настигну я еще твои кроссовки!

— Зимору не известно про этих людей, они к нам не заходили. А до пещеры отшельника осталось еще два часа ходу, вы же из-за нас свернули не там, — орк махнул рукой в направлении нашего движения. — Он немного странный, так что ничему не удивляйтесь.

— А как же он живет неподалеку от вас? Вы же всех людей приносите в жертву! — спросила отсмеявшаяся Татина.

Зимор сначала подумал — отвечать или нет. Я бы на его месте вообще проигнорировал эту мужененавистницу, но данный вопрос интересовал всех.

— Он странный человек, не сующийся в наши дела, но и не позволяющий лезть в свои, ну да вы увидите сами! — вот и все, что мы смогли вытянуть из орка. — Мы не трогаем его, а изредка обмениваемся пищей и лекарствами.

Интересно, что же еще нам предстоит увидеть? Хорошо бы людей-кошек, они хотя бы должны понимать в хорошей пище, а то эти завяленные продукты уже порядком надоели.

Так, за дружеской беседой, прерывающейся изредка замечаниями Татины, на которые уже никто не обращал внимания, мы топали по склонам гор. Орк рассказал, как испугался, когда взял в руки зажигалку, и какой был эффект от ее использования. Затем вместе посмеялись над мелодией мобильника, выразившей волю духов. Безмолвные камни внимали этим рассказам, может когда-нибудь они расскажут об этом следующим поколениям. Пока же мы шагали, то попадали в тень от одиноких скал, то шлепали по солнцепеку.

Каменные глыбы поднимались вверх и подпирали своими заснеженными верхушками небосклон, на их поверхности ютились чахлые травинки и небольшие кустики. Даже попались два или три деревца, неведомо как здесь выживающие. Зато воздух чист и прозрачен как горный хрусталь, сквозь него далеко видно, что нас ожидает впереди. А ожидал нас тот же самый ландшафт, что и позади — тот же камень и немного песка.

Не могу понять этих романтиков, берущих на плечи рюкзаки и лезущих на самый верх, а потом думающих: «Вот я и на самом верху! Я смог все преодолеть!! Я — герой!!! Ё-моё, как же мне теперь спуститься?!!!» А когда с великим трудом спустятся, уже примечают новую гору, еще повыше предыдущей, чтобы также стоять и думать. У меня такие же мысли возникли, когда я, будучи еще котенком, забрался на высоченную березу и целый день там просидел, пока не вернулся с гулянок Павел и не снял меня оттуда. Мне тогда по уши хватило этого опыта, и я больше не старался подыскать дерево повыше и забраться на его верхушку. Случаи, когда меня туда загоняли собаки — не считаются!

Мы шагали по склону, а гораздо ниже зеленели луга, не распаханные, не повергшиеся обработке лопатой и мотыгой и казалось издали, что это бурное зеленое море катит свои волны. Волны накатывались на камни и отступали, ударяясь о них, не в силах разбить твердую поверхность. Я поймал себя на мысли, что чем больше на них смотрю, тем больше меня укачивает и заставляет глаза слипаться. Ну да, недавно спал, но такие уж мы существа, что можем дремать двадцать часов в сутки. Понемногу зеленые волны все же сделали свое дело, и я заснул, покачиваясь в мешке на спине Бегунка.

Проснулся от запаха пищи, когда мои спутники устроились на привал. Оказалось, что мы почти дошли до конца нашего путешествия и орк, указав на скалу недалеко от нас, начал прощаться.

— Будьте аккуратнее в своих речах с отшельником, а то он может неожиданно вспылить и напрочь отказаться от разговоров с вами. Теперь же прощайте! Вон у того танцующего деревца повернитесь лицом на восток и, когда тень дерева доползет до большого камня, сделайте десять шагов в сторону ямы. Тогда откроется на пять минут вход в его пещеру, главное успеть, а то иначе вам придется ждать следующего дня! — сказал Зимор и повернулся к нам спиной.

— А может нам сразу встать у того места, где обычно открывается вход в пещеру? — спросил Павел.

— Никто не знает, где в следующий день откроется вход, поэтому вам лучше следовать моим инструкциям, ну да вы сами все увидите! — и Зимор зашагал уверенным шагом в сторону своей деревни.

— Передавай Ригане привет и скажи, что ей повезло с таким мужем! До свидания, Зимор — вместе прокричали Павел и Татина.

Тот лишь вскинул руку, но не стал выкрикивать наши имена, как это делал, прощаясь с Крохмом. Ну и ладно, как-нибудь перебьемся без орочьих нежностей.

Мы не торопясь дошли до означенного деревца, и, решив все же сократить наше ожидание, двинулись поближе к большому камню. Но тут нас ждал небольшой сюрприз — деревце, своей изогнутостью напоминавшее скрипичный ключ, бросало свою тень из стороны в сторону. Без помощи ветра оно качалось во всех направлениях, и мы вернулись обратно к нему, чтобы не прозевать момент касания тенью камня. А тень скакала как взбесившийся сайгак, порой пропадая совсем, а порой почти доползая до точки касания.

Бегунок попытался усмирить деревце, наступив на него копытом, но после того как получил пару раз ветвями по носу, бросил свои попытки. Мы в напряжении ждали, когда же бешеное древо коснется камня, а оно, видимо решив продемонстрировать все свои танцевальные па неожиданным зрителям, извивалось и изгибалось вовсю.

А тут еще со стороны деревни донеслось эхо громких взрывов, и когда мы обернулись, то увидели отблески синих всполохов. Похоже, там велся нешуточный бой не на жизнь, а на смерть. Неужели неутомимый преследователь напал на орков и те пытаются задержать его? Честь и слава этому храброму племени. Они отстаивают жизнь незнакомцев, которых возможно никогда больше ни увидят. Но все же мы встретились гораздо раньше, чем я успел по ним соскучиться.

— Этот маньяк до орков добрался, ну сейчас они ему зададут, наваляют по первое число за прошлый раз. Очень уж они тогда за его коварное исчезновение в шкуре змеи обиделись, — Павел приложил руку козырьком ко лбу, пытаясь рассмотреть прекрасное далеко. — На них его магия не действует, сам вождь упоминал об этом, видимо их и в самом деле охраняют какие-то духи.

Рассматривая мелькающие вдалеке отблески молний, мы чуть не проворонили соединение тени и камня. Коварное деревце как будто ждало нашего отвлечения от своей персоны, и сразу же бросило свою тень туда, куда нужно. Если бы не мое прекрасное периферийное зрение, так и куковали бы мы в компании несуразного растения до завтрашнего дня и, возможно, смогли бы поближе познакомиться с дядькой в желтом балахоне. Не сомневаюсь, что этим самым мы доставили бы ему ни с чем несравнимое удовольствие.

Я же спокойно повернул голову в направлении Пашки и Татины, дабы им было лучше слышно, и заорал во всю мощь своих голосовых данных. Они подпрыгнули на месте, причем Татина, нужно отдать ей должное, приземлилась уже с обнаженным кинжалом и готовностью встретить любого врага.

Никого не увидав, они вместе уже было собрались высказаться по поводу излишне нервных котов и возможности их кастрации, как средства успокоения, но потом увидели причину моей истерики и проглотили свои слова.

Мы ломанулись назад, к уже полюбившемуся дереву. То нас радостно поприветствовало вежливым поклоном и даже кажется, пару раз присело в глубоком реверансе. Ребята не стали останавливаться и раскланиваться в ответ, а я помахал лапой — не мог не оценить его старания, мог бы даже поаплодировать, но было как-то не до этого. Быстренько пробежав положенные десять шагов, мы увидели на том же самом месте, где недавно стояли, огромную яму и спускающиеся вниз ступеньки. Но с нашего места её не было видно! Чудеса, да и только.

Аккуратно спускались по широким мраморным ступенькам. Ведя под уздцы лошадей, которые начали нервно всхрапывать, Павел и Татина делились догадками по поводу того, как Гарион смог так быстро нас найти. Но догадки догадками, а правда нам открылась гораздо позднее. Дыра за нами начала затягиваться. Интересно наблюдать как камни и земля, поднимаясь с пола, образовывали единую массу. Это можно себе представить, если снять на камеру обрушивающийся потолок, а затем пустить обратное воспроизведение. Меньше чем за минуту над нами висел целостный монолит, без малейшего намека на щелочку или дырочку.

— Круто, прямо как в пещере Алладина, — присвистнул Павел.

— Это ещё один полководец? — не преминула вставить шпильку Татина.

— Может и в самом деле старая Зара не помочь нам хотела, а от тебя избавиться? — со вздохом спросил Павел. Бегунок согласно фыркнул.

— Ой, да мы никак обиделись? Сопли и слюни утирать не буду. Если не понимаешь шуток, то это лишь твоя проблема! — отрезала Татина. Павел счел за лучшее промолчать — отцовская выучка, где лучше жевать, чем говорить. Как в рекламе, честное слово!

Павел с Татиной запалили факелы, в их неровном освещении мы спускались все глубже и глубже под землю. Ступеньки слабо осыпались под ногами, местами отсутствовали вовсе, и приходилось непрерывно следить, чтобы не вступить в зияющий чернотой провал, или загреметь вниз, вместе с отколовшимся куском мрамора. Я контролировал весь процесс спуска, вставлял своевременные замечания и слегка иронизировал по поводу слепоты двигающихся в темноте. Это продолжалось до тех пор, пока Павел не повернул луч на амулете. Налетевший холодок едва не погасил факелы, зато Павел любезно предложил мне замолчать и оставить свои наблюдения при себе. Ну а что я? Вздохнул с чувством исполненного долга… и продолжал вставлять свои замечания, но уже по поводу Татины — ну надо же мне было отыграться на этой язве, так почему же не сейчас?

Татина, по Пашкиному лицу догадалась, о чем мы вели безмолвный разговор, отвесила мне легкий щелбан и засунула целиком в мешок. Ну всё — я обиделся и затаил злобу, аж на целых полчаса!!! Да какое она имеет право? Да кто она такая? Да когда же мы вернемся домой и где мое блюдце с молоком? Обуреваемый этими мыслями я даже не заметил, как мы оказались в огромной пещере.

— Пришли, — выдохнул Павел.

Примерно на четверть пещера состояла из суши (не японского деликатеса, а ровно утоптанной земли), все остальное пространство покрывала водная гладь такой черноты, что в ней еле-еле отражались блики факелов. Гладкие стены опоясывали пещеру по кругу, делая ее похожей на цирковую арену (надеюсь, что нас здесь не примут за клоунов).

Никакого отшельника не наблюдалось, хотя обитание здесь живого существа выдавало пепелище от костра. На стене рядком висели пучки различных сушеных трав и корешков. Однако не это привлекло мое внимание — рядом с травами, не представлявшими для меня никакого гастрономического интереса (среди них не было валерианы), висела большая гроздь вяленой рыбы!!! Вот по чему я больше всего скучал в нашем путешествии, так это по рыбе. Даже дома я не мог удержаться и постоянно рисковал своей шеей, когда шел по тонкой бельевой веревке к болтающейся на ветру вяленой вобле. Кто сказал, что она хороша только к пиву? Ничего подобного, я пива не пью, но слямзить хорошую и плотную рыбеху никогда не упускаю возможности.

— Вот тут мы и остановимся. Выход закрыт, так что ждем отшельника! — командирским тоном велел Павел.

— Как хорошо слушать очевидные вещи от мужественного человека, — хихикнула Татина.

Павел снова стерпел, я бы ему медаль повесил за такую непоколебимость характера! Люди начали устраиваться на привал, справедливо рассудив, что если ждать отшельника, то лучше в его жилище. Я же решил обследовать наше расположение, втихаря подбираясь к висевшей на стене и манящей своим запахом рыбе. Все равно на поверхность выходило только одно отверстие в потолке пещеры, и то было настолько далеко расположено, что даже я бы ни за что бы туда не полез.

Я рискнул подобраться к рыбке, но был наглым образом остановлен окриком Пашки. Хотя не столько окриком, сколько высотой расположения хвостатого сокровища — ну никак не получалось у меня допрыгнуть. Пришлось включать голову и в самых веских аргументах, не вызывающих никаких сомнений и возражений, доказывать другу, что разнообразие в пище есть сама основа правильного питания и главный из столпов диетологии. К тому же вдруг завтра столкновение с кучей разъяренных волшебников, а я ослабевший от постоянного потребления мяса буду лишь обузой, и никакой реальной помощи не смогу оказать? Сам до сих пор удивляюсь, какую чепуху я нес, лишь бы вкусить вожделенного продукта, но все же смог убедить Павла в своей правоте и он оторвал мне пару рыбок. С каким же наслаждением я их схряпал, даже плавники прожевал, но когда осмелился попросить добавки, то встретил такой отпор, что пожалел о самом упоминании рыбы.

— Кешка, имей совесть! Мы и так нарушили законы гостеприимства, взяв без спросу хозяйские вещи, я взамен повешу наши извинения в виде мяса, но рыбы ты больше не получишь, и не упрашивай! — да, Павел умеет иногда быть строгим, а тут еще и Татина влезла со своими замечаниями по поводу моего раздувшегося животика. Осталось принять укоры лишь от лошадей, но они тактично промолчали и уткнулись мордами в свои торбы с овсом. Вот за это я их зауважал еще больше.

Когда этот инцидент был исчерпан, я заметил что отверстие в потолке начало понемногу темнеть, о чем не преминул сообщить Павлу. Тот, немного посовещавшись с Татиной, решил сегодня переночевать на пятачке у поверхности воды. Кстати за все это время, что мы тут находились, по воде не пробежала ни одна заблудившаяся волна, ни ряби, ни всплеска играющей рыбы, ничего — словно это застывшее матовое стекло. Кто же мог предполагать, что именно из неё следует ожидать появления сюрприза? Но это я снова забегаю чуть вперед. А мы тем временем начали устраиваться на ночлег. Под давлением Татины и меня, а также под укоризненными взглядами лошадей, Павел, наконец, сломал свою предубежденность и решился-таки использовать сложенные дрова по назначению.

Вскоре веселый костерок пожирал предложенную ему пищу и освещал наше временное пристанище. Татина начала крутиться около него, делая старейший ритуальный танец, знакомый всем женщинам с начала времен. То есть она приступила к приготовлению пищи в котелке. По пещере поплыл манящий запах супа, но мне уже было не до него, так как в моем желудке, как в аквариуме, плавали две рыбки.

Стало не то чтобы более уютно, но гораздо спокойнее, как-то по-домашнему, если можно применить это определение в таком месте. К тому же, зная, что до завтрашнего дня нам ничего не угрожает, так как единственный вход, в который мы зашли, надежно запечатан, появилось желание просто расслабиться и заняться увлекательным ничегонеделанием.

Костерок трещал, выбрасывая небольшие искры вверх, лошади мирно перетаптывались на месте, я валялся и смотрел на пляшущее пламя. Павел пытался понравиться Татине, разливаясь соловьем о нашем мире. Ничего не предвещало беду. Редкое умиротворение напало на мои веки и заставило их устремиться навстречу друг другу. Сквозь них я продолжал наблюдать за костром, немного опасаясь попадания искры на мою шкуру, но отодвигаться от манящего и убаюкивающего тепла было лень. Под это потрескивание, тихий говорок Пашки и мерное похрапывание лошадей я уснул.

Мне снились плавающие в пещерном бассейне рыбки: некоторые вяленые; некоторые холодного копчения; другие горячего копчения, но особенно радовали живые. Они весело прыгали в бассейне и маняще воздевали ко мне свои плавники, приглашая вступить в воду и попробовать их на вкус. Я в ответ приглашал их выпрыгнуть на берег и воздать должное дружной беседе на философские темы. Они так настаивали на своем, так задорно сверкали толстенькими боками, что усидеть на месте не было никакой возможности. И вот, с трудом преодолев врожденное отвращение к воде, я направился к ним.

Моё ухо уловило всплески непохожие на рыбьи приземления в воду и это почему-то настолько насторожило меня, что я неожиданно, в первую очередь для самого себя, отвернулся от рыб и посмотрел на причину иных шлепаний. Это резкое движение разбудило меня, и я обнаружил себя у самой кромки воды, стоящим с поднятой для шага лапой. Следом за мной к воде медленно шел спящий Павел, чуть поодаль плелись кони. Татина же замыкала шествие. Не могу поручиться, но мне показалось, что у нее блеснули глаза, словно она наблюдала за нами сквозь неплотно сомкнутые веки.

— Мя-я-я-у-у-у!!! — заорал я в попытке всех разбудить.

Все тщетно, они упорно стремились войти в воду, вряд ли для того чтобы умыться. На мои глаза попалась лягушка, сидевшая у стены под связками травы и машущая каким-то корешком в такт движениям потенциальным утопленникам. Своими движениями она походила на дирижера Карлоса Клайбера, только музыки не слышно, и танцоры вот-вот прекратят свое шоу.

Друзей нужно было спасать, и я накинулся на земноводное существо, которое так невежливо обращалось с моими друзьями. Я подлетел к лягушке и бросился, нацеливаясь на корешок. Коварное существо изящным пируэтом ушло с линии атаки и, когда я пролетал мимо, добавило задней ногой прямо под распушенный хвост. Мя-я-я-у-у!! До чего же обидно!!!

Затормозил четырьмя лапами и резко развернулся, как раз вовремя, чтобы наткнуться на ехидную усмешку бородавчатой особы. Я снова предпринял попытку наказать наглое и склизкое создание. Лягушка отбросила в сторону свой корешок, и мои спутники остановились, но просыпаться пока не собирались. Нужно будет в следующий раз выставлять часового! Как всегда хорошие мысли приходят только после случившегося.

А лягушка тем временем сместилась влево и встала спиной к черному водоему. Я подобрался и приник к земле, готовясь прыгнуть и заключить в ласковые объятия пучеглазое существо.

Лягушка поднялась на задние лапы и передними издевательски поманила меня, приглашая сделать еще рывок. Уж такого безобразия я стерпеть не мог и как только её лапы слегка закрыли глаза, взлетел и подобно коршуну накинулся сверху. Так эта зеленокожая зараза, вместо того чтобы упасть на колени и молитвенно заквакать, прося оставить ей жизнь, упала на спину и, пропустив меня над собой, уперлась ногами в мой живот и придала дополнительное ускорение.

Здравствуй, черная водичка!!! Мя-я-я-у-у-у!!! С оглушающим ревом я плюхнулся в озерцо, подняв тучу брызг. В этой унизительной для меня ситуации был только один плюс — вода попала на Павла с Татиной, и те очухались от зачарованного сна.

Павел потом долго со смехом вспоминал открывшуюся его взору картину, про Татину я вообще молчу. Они увидели меня, сидящего по горло в черной жиже, лягушку, ходившую взад и вперед передо мной и демонстрирующую свои напряженные лапки, как доморощенный бодибилдер на соревнованиях. Я, конечно, мог вылезти и снова напасть на злобную лягуху, но предпочел оставить её на Пашкино усмотрение — он и старше и больше в размерах.

Павел же поступил весьма примитивно, нужно было сразу обезвредить лягушку, хотя бы ударить сушеной рыбиной по голове, а уже потом узнавать, что да как. А этот чудак просто схватил лягушку за лапку и поднес к лицу, чтобы лучше рассмотреть. Татина, проявив интерес к этой разбойнице, тоже подошла ближе. И вот тут уже пришла моя очередь наслаждаться зрелищем и запоминать малейшие детали происходящего, дабы парировать их будущие насмешки.

— Надеюсь ты не будешь её целовать? Я не разбираюсь в полах, но, кажется, это самец! — проворковала Татина.

— Может, тогда ты засосешь её от души? Он превратится в прекрасного принца и сделает тебя принцессой! А в саду у тебя будет стоять табор, — не остался в долгу Павел.

Лягушка сначала активно качала головой и квакала, показывая этим полное несогласие целоваться с кем-либо. Когда же Татина в шутку сделала губки куриной гузкой, то коварное создание притворилось, что лишилось чувств. Павел даже поболтал её в воздухе, болталась как влажная тряпочка и уже не казалась такой грозной и боевой, какой была только что со мной. Но когда Павел и Татина приблизили свои лица к неподвижной разбойнице, она тут же очнулась и в шпагате, сделавшем бы честь каратисту наичернейшего пояса, резво настучала моим спутникам по любопытным носам.

Представители лошадиного племени просто покатывались со смеху, наблюдая озадаченные физиономии юных натуралистов. Даже я, невзирая на бедственность своего положения, прыснул от разбиравшего меня веселья, за что сразу же и поплатился, с головой уйдя под воду. Вода была не холодной, но какой-то маслянистой и тягучей, я долго потом избавлялся от странного блеска на шерсти.

— Ох и ё! — Павел от неожиданности выпустил квакушу, она шлепнулась на песок и перекатилась на безопасное расстояние от ног обиженных людей.

Я тем временем выбрался на берег и как мог начал вылизывать свою шерсть, наблюдая краем глаза за действиями боевой лягушки. А она отпрыгнула к своему корешку и опять взяла его в лапки. Однако, когда корешок опять начал вращаться в воздухе подобно лопасти вентилятора, он уже не смог никого загипнотизировать. Лягушка еще немного поизображала шаолиньского монаха, но видя что её усилия ни к чему хорошему не приводят, отбросила корешок и просто уселась на лапки, тараща и без того выпученные глаза.

Павел стер с лица слизь, оставленную лапками маленького агрессора, и уставился на нее, думая как ему поступить дальше. Немало поспособствовала его мыслительному процессу наша языкастая егоза, внеся предложение сварить данное существо.

Нужно было видеть как увеличились и без того огромные глаза лягушки, когда она услышала слова Татины. Они почти вылезли из орбит и ей даже пришлось придержать их лапками. А когда увидела, с каким неподдельным интересом на нее смотрел Павел, то для удержания глаз ей пришлось задействовать и задние лапки. В позе свернувшегося ежика она и застыла на пару минут.

— Татина, пихни её палочкой, а то вдруг лягуху кондрашка хватила. Тогда нужно будет выбросить, чтобы не воняла. Или же и в самом деле сварить, — проговорил Павел.

После такого предложения лягушка так активно замотала головой, что скользкие лапки не удержались на безудержно вылезающих глазах, разметались в стороны, и она плашмя рухнула на пол. Как только нижняя челюсть коснулась пола, сверкнула яркая вспышка, и лягушку заволокло клубами дыма. Такие спецэффекты я видел лишь на представлениях фокусников, когда им нужно было потихоньку слинять со сцены, унося с собой взятые часы и бумажники.

Но тут все было наоборот. На месте дымовой завесы, когда она немного рассеялась, появился дедок, одетый в зеленую хламиду, с встопорщенной бородой и выпученными глазами. Морщинки бегали по всему лицу, огибали несколько бородавок и заканчивали свой путь в зализанных на спину седых волосах. Он пытался заговорить, но из горла вылетело лишь противное кваканье. Тогда, тщательно откашлявшись и огладив немного бороду, он предпринял новую попытку.

— Не парень меня тогда целовал, а симпатичная девушка! Я это сделал в романтическом настроении, хотелось, наконец, остепениться и зажить оседлой жизнью. Вот и пустил слух, специально для её ушей, что в пруду живет зачарованный принц и снять заклятие сможет лишь прекрасная девушка. Она долго не решалась, мяла меня в руках, чуть не оторвала лапу, но, все же зажмурившись и чуть ли не отвернувшись, чмокнула и начала отплевываться. Потом правда мы немного поболтали, но, так как она оказалась набитой дурой, я не стал развивать дальнейшие отношения, а обратно превратился в лягушку и ушел в пучину. Вот из мести ко всему мужскому полу она и переиначила историю, с тех пор мне пришлось срочно изучать боевые искусства. Знали бы вы, как много дурачков по первому времени меня мусолили, прежде чем я научился давать сдачи! — невнятно проговорил старичок.

Все сперва почтительно внимали ему, оглядываясь по сторонам, в поисках пропавшей лягушки. Затем уже заинтересованно дослушивали, боясь перебить словоизлияния старика.

— Ну и чего вы приперлись и нарушили благословенный покой? — старичок почесал далеко выдающийся нос.

— Мы ищем отшельника Кана. По всей видимости, это вы и есть? — спросил Павел.

— Ну, вы меня нашли, надеюсь, этим самым вы исчерпали лимит своей любознательности и ваша экскурсия закончена. Теперь же вы можете удалиться и оставить меня размышлять о судьбах нашего мира! — старичок повернулся спиной к нам и отправился к водоему, намереваясь скрыться в его глубинах.

— Постойте! Мы к вам с приветом от старой Зары. Она сказала, что вы сможете нам помочь! — Павел выложил свой единственный козырь.

Старичок остановился, поднял хламиду и носком босой ступни попробовал воду. Скорее всего, проба его неудовлетворила, и поэтому он повернулся к нам.

— Старая Зара, ты сказал? А почему ты произнес это имя без должного пиетета? Или у вас с ней что-то было? — лицо старичка начало наливаться красной краской гнева и возмущения.

Вспомнив цыганку и представив Павла рядом с ней, я задохнулся от смеха. Татина не отставала от меня. Даже ржание лошадей прогремело под сводами пещеры. Павел же онемел от такого предположения и секунд двадцать пытался выдавить из себя хоть слово в свою защиту. Когда же ему это не удалось, он просто отрицательно помотал головой. В разговор вступила Татина, как знакомая Зары и умеющая разговаривать с мужчинами.

— Нет, у этого молодого да неопытного парня ничего не было, да и не могло быть с той, которая часто во сне шептала имя: «Кан». Она до сих пор одна и частенько её взгляд становится задумчивым, когда она смотрит в сторону Ледяных гор. Так что напрасно вы думаете, что молодые и симпатичные могут заменить вас, опытного и деликатного, как в речах, так и в любви, — Татина состроила влюбленную рожицу.

Старичок от этих слов приосанился и снисходительно взглянул на Павла. Павел же услышал в речи Татины положительные высказывания о себе и слегка зарделся от удовольствия. Странно, что Татина смогла обоих поддеть, но от этого они только рады. Как же интересно наблюдать за манипуляциями самок над самцами. Сказала пару комплиментов, состроила восхищенные глазки и все — можешь забирать в упаковке. А еще говорят, что мужчины управляют миром. Бред, просто женщины позволяют им так думать. Может, и мои кошки делали то же самое? Нет, не замечал. Хотя и эти два самца ничего не заметили…

— Да уж, сейчас мужчины не умеют галантно ухаживать, красиво себя преподносить и вести интересные беседы. Наоборот, деградируют и возвращаются к истокам истории, когда удар дубинкой по голове заменял букет с цветами. Не будем об этом, а то я могу долго говорить на тему: «Не та сейчас молодежь пошла», а это первый признак приближающейся старости! — старичок молодцевато прищелкнул пятками, не знаю, как это у него получилось, но звук был громкий и сухой. Я даже попытался заглянуть под его спускающееся до земли одеяние, в надежде увидеть там выросшие копыта, но у меня ничего не получилось.

— Так вы поможете нам? — спросил Павел.

— Ну, только если в память о моей давней любви. Эх! Сейчас она должно быть в самом соку! — отшельник мечтательно закатил глазки и причмокнул языком. — У тебя точно ничего с ней не было? А то смотри, заставлю в пруду утопиться, как остальных непрошеных гостей!

От этих слов мой язык, которым недавно вылизывал шерстку, сам собой вывалился, и я активно начал очищать его лапами и отплевываться. Предупреждать же надо! Павел с Татиной удивленно переглянулись.

— Так вы недавно хотели нас утопить? И это ваше хваленая галантность и красивое ухаживание? — начала заводиться Татина.

— Девочка, время сейчас такое — сперва пытаются обезвредить, а после узнать, с какой целью приходил. Вы уж не обессудьте, но последнее время ко мне все больше заглядывают какие-то люди с песьими шлемами на головах.

— И к вам тоже? — ахнула Татина.

— Сначала они просили меня принять участие в их войне за всеобщее объединение государств. Мол, мой опыт очень бы им пригодился, да и как шпиону мне цены нет. А если я им помогу, то они смогут одолеть последнее государство и под умным и справедливым руководством великого правителя наступит всеобщее блаженство и умиротворение. Я из человеколюбия поначалу выкидывал их из пещеры. Но они настырны и недалеки умом, и продолжали донимать меня своими уговорами и угрозами. Поэтому я и начал заводить гостей по горло в воду, а после будить их и узнавать причину посещения. В итоге меня все же оставили в покое. Вы первые, кто избежал этой участи, и за это вы должны быть благодарны своему зверю тут уж настала моя очередь приосаниться и поднять хвост трубой.

Но вспомнив, какое жалкое зрелище представляет моя еще не высохшая гордость, сразу же опустил его, зато поднял сухие уши. По этим ушам и провела ласковой рукой Татина, хотя я и не сторонник телячьей нежности, но тут меня что-то расслабило. «Павел, помни мою сознательность — он ведь вас и утопить мог. Да если бы не я… да он такой был… и еще подножку мне…» — захлебнулся я от нахлынувших мыслей. Наконец-то и меня смогли похвалить и оценить. Как же мало для счастья нужно, всего лишь несколько добрых слов и немного ласки.

— Так все же, чего вы ко мне приперлись? А то все ходите вокруг да около, а истинную причину назвать стесняетесь! — вопросительно вздернул бороду отшельник.

— Да и в самом деле, заговорились мы что-то. Старая Зара сказала, что вы можете помочь нам найти Кристана и Кирию. Мы на протяжении всего пути спрашивали о них у встречных поперечных, но никто ничего не знает. Одна надежда на вашу мудрость и великие знания, — и Татина обольстительно улыбнулась вздернутой бородке.

Видела бы она как передернулся Павел от её слов. Однако результат превзошел все ожидания — старичок буквально растекся от похвалы и расплылся в широкой улыбке. Скорее всего, он раньше был ужасно популярен, поэтому его сейчас так расперло от похвалы. Да и долгое одиночество мало способствует повышению самооценки, а тут Татина своими взглядами и льстивой речью довела его до прежнего уровня мудреца и любимца женщин.

— Что ж, я могу вам помочь в этом деле. Про Кирию ничего не могу сказать, даже такого слова не знаю, но вот Кристана помогу найти. Последний раз до меня дошел слух, что он находится в Башне Безмолвия, а зная его темперамент и нетерпимость к нынешней власти, могу спокойно утверждать, что он и сейчас находится там. Если его не укоротили на одну пятую, — Кан подошел к стене и стал собирать с нее травы и корешки. Даже рыбу не забыл прихватить в дорогу, лукаво блеснув на меня левым глазом.

— Я отправляюсь с вами! Пора немного размять ноги, а то засиделся на одном месте, скоро пролежни появятся. Не смейте протестовать, все равно без меня вам не справиться! — безапелляционно заявил отшельник, когда все нужные травы улеглись в холщовую суму.

Связку с рыбой он повесил на грудь, под полы своего одеяния. Я проводил ее тоскливым взглядом и только горько вздохнул. Да-а, не скоро смогу увидеть эту прелесть перед собой, а уж тем более попробовать.

Меж тем далекое отверстие в потолке посветлело, обозначая наступление утра. Отшельник было направился к водоему, когда просьба Татины о скором завтраке остановила его. Немного подумав, он согласился, что нормально поесть удастся не скоро, поэтому отдал команду приступить к завтраку. Когда я подошел к нему, в надежде на получение десерта в виде рыбы (да-да, я набрался наглости), он лишь подмигнул мне и на глазах превратил свою руку в лягушачью лапку. Этого было достаточно, чтобы я все понял и отошел к своим за порцией надоевшего мяса и хлеба.

— Пока вы насыщаете свои бездонные желудки, я расскажу, как нам выйти отсюда. Вход у меня плавающий и открывается лишь раз в сутки, до его открытия еще ждать и ждать, поэтому мы выйдем другим путем. Вам нужно войти в воду по левому краю, там выступ и воды по колено. Затем, около выпирающего из стены камня, выступ обрывается, и вы по желобу перемещаетесь за стену пещеры. Это произойдет быстро, вы даже нахлебаться не успеете, тем более что пить эту воду по понятным причинам я вам не советую. Хотя рачки съели всех моих нежданных гостей, но память о них осталась в структуре воды, и может отразиться поносом и другими удовольствиями! — хохотнул отшельник, ни мало не раскаивающийся в утоплении рыцарей. — Ваших коней, придется усыпить и провести в состоянии гипноза под водой, иначе из-за них может возникнуть задержка, а вы дышать под водой не умеете.

Представители конского племени сразу отрицательно замотали головами, не желая пропускать ни одной секунды путешествия. Бегунок начал гневно раздувать ноздри, выказывая тем самым свое отношение к предложению отшельника. Старичок лишь пожал плечами и вынул из заплечной сумки какую-то фиолетовую травку, показав на точно такие же стебли в уменьшившейся копне, которую потребляли лошади.

— Это сонная трава, после нее человек и лошадь погружаются в сон и становятся беспомощными куклами в руках того, кто знает, как ими управлять. Такую же травку съели и вы при вчерашнем ужине, я сумел вам ее подбросить в котел при готовке. Но каким-то чудом котик сумел избежать вашей общей участи быть искупанным в водоеме. Хотя, по связке рыбы, я могу догадаться, как он это сделал! — на последних словах Кан взмахнул рукой, прошептал какое-то заклинание, что-то вроде «груши мохнатые» и остановил подходящего Бегунка.

Как раз вовремя, поскольку наш боевой четвероногий товарищ нацелился оттяпать старческое ухо, не взирая на преклонный возраст и благородные седины. Бегунок застыл с оскаленной пастью и закрывшимися глазами, немного поодаль в похожей позе замерла и лошадь Татины.

Ну, уж раз так для дела нужно, то ладно. Но до сих пор я представляю себе такую картину маслом: я подсыпаю эту травку соседке Катрин, а она меня в течение месяца кормит отборной рыбой и сметаной. Жаль не удалось стянуть этой травы у отшельника, да и заклинание я бы не смог произнести. Но помечтать-то я могу!!!

— Ничего с ними не случится, и нечего так на меня таращиться! Они и в самом деле могли ненароком испугаться и забить собой проход, а нам потом что делать? Ждать, пока рачки и это тело скушают или пойти обратно в ту сторону, где раздаются взрывы от молний? Хотя мне кажется, от них вы и уходите! — Кан усмехнулся в бороду.

А этот старичок ох как не прост. И молнии-то он увидел и травку нам подбросить успел, хотел даже искупать и может в лягуху превращаться. Действительно, как шпиону и диверсанту ему цены не было. Павел и Татина только сглотнули, видимо подумав о том же самом, что и я, и согласно мотнули головой.

— Вот и ладушки, заканчивайте с завтраком и складывайте свои пожитки в сумки, нам пора отправляться. Кстати, мальчик, тебе лучше взять кота на руки, а то он в суме может захлебнуться и потом будет вонять всю дорогу, — с ехидной улыбкой проговорил старец. Интересно, они с Татиной не родственники?

Оскорблено фыркнув, я, тем не менее, подошел к Павлу и потерся об его ногу, чтобы он осознал — какой чести удостаивается. Павел удивленно посмотрел на меня сверху вниз: «Кешка, что с тобой — воспаление ласковости приключилось? Сам подходишь ластиться, позволяешь другим себя гладить. Ты не заболел случайно?».

Эх, Павел, Павел, ничего я тебе тогда не ответил, лишь вспрыгнул на руки и прижался к груди. Хотел еще заурчать как маленький паровоз, но сдержался — Татина или новый, не менее остроумный, товарищ замучили бы потом своими глупыми комментариями. А у меня просто ностальгия неожиданно остро прорезалась, вот и захотелось людского тепла и ласки. Да и в сумке тонуть тоже как-то было не с руки, ведь я еще так мало сделал в этой жизни.

Всё-всё-всё, я успокоился, но с рук не слезу! Давай, иди, отшельник, я следом за тобой на Пашкиных руках!

Кан послушал мое мяуканье, взглядом предложил Павлу засунуть в меня фиолетовую травку, но мой друг лишь помотал головой.

— У него нервы не выдержали немного, но сейчас он взял себя в лапы и готов к водному переходу. Все же он кот и нелюбовь к воде у него в крови, — объяснил присутствующим Павел.

Все понимающие покивали и двинулись к тому краю, на который указал нам Кан. Лошади, не торопясь, брели за нами. Отшельник первый подал нам пример, войдя в воду и показав самое глубокое место, как раз там ему было по колено. Затем он немного подвинулся в сторону, пропуская Павла и Татину, которые с некоторым подозрением шли по выступу, ежесекундно обшаривали дно ногой, прежде чем сделать следующий шаг. Я же обреченно вглядывался в черную матовую поверхность, в которую должен буду вскоре погрузиться. Может, лучше было бы тоже пожевать эту травку и потом, подобно зомбированным коням, пофигистически пройти это испытание?

Кан вернулся на берег и что-то там мудрил с костром и подвешенным над ним котелком, бросая в него разные травки, немного картошки и даже оторвал от своей связки пару рыбешек. Я попросил Павла спустить меня на землю, дабы разузнать, чем это таким там занимается отшельник, (если повезет то и попробовать). Павел категорически отказался, сославшись на то, что если бы старик захотел вдруг поесть, то позавтракал бы с нами. Этим и пришлось утешиться.

Ну а отшельник, закончив колдовать над котелком, оставил его кипеть и поспешил к нам. Вслед ему понесся упоительный запах ухи, и я готов был отдать все на свете, лишь бы мне позволили снять пробу с этого чудесного блюда. Увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Отшельник махнул рукой Павлу, приглашая того погрузиться в воду. Павел же вздохнул, посмотрел на Татину и, покрепче прижав меня к себе, прыгнул в жидкую темноту. Уже в прыжке я набрал в грудь побольше воздуха и что есть силы зажмурился, вцепившись когтями в потрепанную Пашкину джинсовку. Темные воды с утробным хрюканьем сомкнулись над нами, и наступила тишина. Только чувствовались Пашкины движения, разгребающие воду и толкающие нас вперед.