Андрейкин счёт

ТЕЛЕГРАММА

Машина остановилась у полосатого шлагбаума. Колхозники в кузове задвигались, разминая затёкшие ноги. Старший сержант Бочаров открыл глаза, секунду смотрел в пространство, будто слепой, и, сообразив где он, улыбнулся.

Колхозники ехали в райцентр на базар, где шла бойкая предпраздничная торговля. А Фёдору Бочарову предстоял путь дальний и радостный.

— Прошу предъявить документы, — сухо сказал пограничник.

Фёдор, не переставая улыбаться, протянул ему удостоверение. Пограничник внимательно просмотрел его и тоже улыбнулся.

— В отпуск?

— В отпуск.

— Невеста, поди, заждалась?

Фёдор покраснел:

— Мать.

Пограничник вздохнул:

— Завидую, браток… Счастливого праздника!

Полосатый шлагбаум поднялся, машина, фыркнув, тронулась.

— Мамаше поклон! — крикнул вдогонку пограничник.

На станции Фёдор оформил проездные документы и подошёл к окошечку с надписью: «Приём телеграмм». Он всё время думал о встрече с матерью, которую давно не видел, поэтому светлые глаза его сияли и круглое, с чуть вздёрнутым носом лицо будто излучало свет. И всякий, кто взглядывал на него, начинал улыбаться. Заулыбалась и телеграфистка, когда Фёдор подошёл к окошку.

— Вам бланочек?

— Да. Пожалуйста!

Он взял телеграфный бланк, написал, где полагается, адрес, потом на мгновение задумался и вывел:

«Получил отпуск встречай шестого девятнадцатым вагон восьмой целую Федя».

Осторожно подул на листочек и отдал его телеграфистке. Та, быстро тыкая карандашом в каждое слово, прочла телеграмму.

— К жене едете?

— К матери.

Девушка пересела за другой столик, где стоял телеграфный аппарат, похожий на пишущую машинку, и, положив перед собой телеграмму, начала постукивать пальцами по клавишам.

И Фёдор вдруг отчётливо представил себе степные просторы, изрезанные реками, леса, окутанные вечерней синевой, и бесконечный ряд столбов с белыми чашечками изоляторов. И между ними тонкие, поющие нити проводов, что пересекают и леса и степи. И сейчас вот по проводу летит его привет к маленькой старушке, что живёт в далёком волжском городе, к матери. Летит радость.

Валерка уговорился с Серёжкой встретиться во дворе в шесть вечера. Но бабушка была неумолима:

— Нешто это дело — по лестницам телеграммки таскать! Ещё ушибёшься где ненароком или мало ли что. Да и ноги, чай, не казённые — ступеньки-то считать!

Валерка с жаром убеждал бабушку, что это дело общественное, что у них выделено по три добровольца от звена, и звенья соревнуются, кто больше доставит телеграмм, а заработанные деньги пойдут на строительство памятника пионерам-героям.

Бабушка не сдавалась. Валерка уже готов был заплакать, но тут подоспела помощь в лице соседа, старого литейщика Семёна Семёновича. Он появился на кухне и сначала молча слушал разговор, а потом сказал:

— Я бы его отпустил. Раз от дела польза будет, — значит, дело стоящее.

Бабушка очень уважала Семёна Семёновича и, вздохнув, согласилась.

Валерка сунул руки в рукава пальто и, второпях надев шапку задом наперёд, выскочил на лестницу. Серёжки во дворе уже не было. Валерка побежал на почту.

…Из отдела доставки они вышли вместе.

— Ну, ты — налево, я — направо. Посмотрим, кто скорее доставит, — сказал Серёжка.

— У тебя дома ближе.

— А у тебя ниже!

— А двенадцатый!.. Семь этажей!

— Ха! У меня таких целых три! Ну, посмотрим! — Серёжка повернулся и зашагал по улице. Валерка заспешил в противоположную сторону.

Не такое уж это простое дело — разносить телеграммы. Дома, подъезды, лестницы, двери. Нажимаешь на звонки, стучишь.

— Кто там?

— Телеграмма.

Некоторые, услышав мальчишечий голос, открывают не сразу. Спросят, что за телеграмма да откуда, да почему.

На одном дворе при свете ярких ламп с рефлекторами работает небольшой экскаватор. Он блестящими зубьями вгрызается в землю, ловко встряхивает её и складывает в кучу, рядом с прорытой канавой. Интересно бы посмотреть!..

Идёшь мимо кинотеатра, а там в витрине красуются фотографии кадров из нового фильма. Кто-то в кого-то стреляет. Мчатся машины… Но Валерка отворачивается от соблазна и проходит мимо. Время не ждёт.

От лестниц Валерке стало жарко, пришлось распахнуть пальто. Пачечка телеграмм в руке, как назло, убавляется медленно. Неужели Серёжка разнесёт первым? Победит?..

Валерка спустился с последней лестницы семиэтажного дома. Осталось всего пять телеграмм. Он занёс первую, вторую, третью, а когда вручил четвёртую и взгляд упал на оставшуюся, — сердце ёкнуло. Она была адресована в тот самый семиэтажный дом № 12. И как он не заметил этого! Что ж, возвращаться? Из-за одной телеграммы потерять первенство? Ещё «черепахой» обзовут! Что делать?

И вдруг простая и ясная мысль пришла Валерке в голову: «Завтра занесу. А сейчас — на почту. Только как быть с распиской?» Валерка достал из кармана авторучку и примостился на подоконнике. Как же расписаться? Он посмотрел на телеграмму. «Дом 12 квартира 146 Пелагее Ильиничне Бочаровой». И, взяв квиток для расписки, написал коряво, как малограмотный: «П. Бочарова». А телеграмму сунул в карман пальто.

Пелагея Ильинична давно не видала сына Федю: на границе служит, ничего не поделаешь. А тут его начальство письмо прислало: «Спасибо вам, мамаша, что такого сына вырастили, — смелого и честного, верного своему долгу бойца. Большое вам спасибо».

Поплакала Пелагея Ильинична на радостях, да и решила, если Федя в отпуск на праздники не приедет, к нему нагрянуть на самую что ни на есть заставу. Тем более начальник в гости приглашал.

День и ночь ждала Пелагея Ильинична от Феди весточки: мол, еду, мама, встречайте. Но вестей не было. Шестого утром сложила Пелагея Ильинична домашние пироги с мясом да с капустой в большую корзину, добрела до вокзала, села в поезд. Когда он тронулся, долго смотрела в окно на уходящие назад городские окраины, на убранные огороды, на последние жёлтые листья, опадающие с деревьев. И сердце её, опережая поезд, летело к сыну на дальнюю заставу.

А через час после её отъезда к той же платформе, с которой она уехала, подошёл поезд, и из восьмого вагона вышел старший сержант с зелёными погонами пограничника — Фёдор Бочаров. Он беспокойно озирался, разыскивая глазами милое лицо матери, а когда платформа опустела, полный тревоги заторопился домой.

Вот и вся небольшая история с телеграммой. Впрочем, нет, не вся.

В этот же день вечером в одной из городских школ состоялся большой праздничный бал.

Серёжка грустный сидел в зале. Часть телеграмм он возвратил на почту, потому что несколько часов потратил на розыски переехавшего адресата и нашёл его только в другом конце города.

Поэтому и денег на памятник пионерам-героям он заработал очень мало.

Серёжка сидел в зале и немного завидовал Валерке. А тот стоял на сцене, и ему хлопали ребята, потому что он был самым быстрым почтальоном и заработал на памятник больше всех.

Валерка гордо смотрел в зал, а над его головой на алом полотнище белели буквы одного из Законов юных пионеров:

«Пионер говорит правду, он дорожит честью своего отряда».

Вот теперь всё.